2902. Господин Великий Новгород

[Толкователь]

http://ttolk.ru/?p=21185
Как была устроена Новгородская республика
25.07.2014

Сегодня пропаганда говорит, что русские органически неспособны к демократии и европейским ценностям. Между тем, на протяжении почти четырех веков Новгородская республика доказывала обратное. В Новгороде была сложная, но демократическая система «сдержек и противовесов», в которой учитывался даже голос простолюдинов.

Фактической датой основания Новгородской республики можно считать 1136 год, когда новгородцы арестовали князя Всеволода Мстиславовича с семейством и затем изгнали его из города. Тогда же вече решило приглашать князей только как наёмных военачальников, оставив за ними высшую судебную власть (вместе с посадником) и сбор дани с покоренных земель.

Верховным органом власти Господина Великого Новгорода, то есть всей земли, простиравшейся от Балтики до Урала и от Белого моря до озера Селигер, было объявлено народное собрание, или вече. Оно собиралось на Торговой стороне Волхова, на площади, называемой новгородцами «Ярославово дворище». Летописи не оставили нам подробного описания порядка создания, структуры и правил деятельности высшего законодательного органа Новгородской республики, но, судя по размерам Ярославова дворища, вече состояло из 300-400 человек (Поскольку Новгород выставлял в XIII веке 3-5 тысяч воинов, его население равнялось 20-30 тысячам человек). При этом главную роль в политическом процессе играли новгородские бояре – наследственные аристократы, владевшие большой земельной собственностью – вотчинами, включавшие деревни с крестьянами и лесные промыслы и имевшие в городе усадьбы – защищённые забором участки с теремом и надворными постройками, то есть то, что в европейских городах называлось «замками».

Новгородские бояре, как и их европейские собратья, объединялись в родовые кланы, ведущую роль среди которых играли Онциферовичи, Мишиничи, Мирошкиничи и некоторые другие. Всего в Новгородской республике насчитывалось 40-50 боярских родов (кланов). Именно бояре чаще всего оказывались во главе соперничавших за власть группировок.

Важную роль в политическом процессе, учитывая торговый характер Новгорода, играли купцы. Новгородские купцы наряду с европейскими, в первую очередь ганзейскими торговцами, служили главным, организующим звеном в товарном потоке из лесной северо-восточной Руси в Европу, поставлявшем европейцам пушнину (в основном белку), воск, моржовую кость, и во встречном потоке из быстро развивающейся Европы на Русь, поставлявшем боярам предметы роскоши, оружие, металлы, вино, снабжавшее купечество и простых горожан сукном, изделиями европейских ремесленников.

Кроме того, Новгород, расположенный в северной и болотистой зоне, всегда нуждался в поставках зерна. Особенно эта нужда обострялась, учитывая высокую долю городского населения, в неурожайные годы. В таких случаях проблемой подвоза и обеспечения горожан хлебом (как правило, из южной Руси) занимались купцы, а регулированием его стоимости, недопущением «взлёта цен», – бояре и князь.

Другой значимой социальной и влиятельной политической группой новгородского общества были ремесленники. С другой стороны, в экономическом плане ремесленники зависели от купцов, диктовавших им цены и условия продажи продуктов труда. Часто ремесленники принимали приглашения бояр – для обеспечения безопасности и регулярного снабжения сырьём перенести свои мастерские в боярские усадьбы.

Важной социальной группой, снабжавшей новгородский экспорт пушниной, были ушкуйники. Ушкуйные дружины, как правило, формировались из избыточного населения, чаще из молодёжи, не нашедшей своего места в устоявшейся социальной и политической структуре республики. Каждый новгородский купец и ремесленник заранее определял сына-наследника своего дела. Остальные сыновья создавали вооружённые отряды, приобретали специальные, довольно вместительные суда – ушкуи, и направлялись по рекам и волокам на Север, в Пермскую землю, Северный Урал, а то и в Зауралье для сбора пушной дани с покорённых племён.

Исполнительную власть представляло правительство, которое возглавлял избираемый на один год посадник. Он занимался внутренними и международными делами и вместе с князем командовал войском и вершил суд. Второе по значению место в правительстве занимал также избираемый на вече тысяцкий. Он был ответственен за сбор налогов, разбирал тяжбы русских и иностранных купцов, участвовал в посольствах.

Важную роль в системе политических институтов Новгорода играл архиепископ. Он не присылался митрополитом, как это делалось в отношении других русских земель, а избирался самими новгородцами. Сначала вече отбирало трёх кандидатов, а затем жребием, который вытаскивал слепец или ребенок, избирался новый архиепископ. Он обладал большим духовно-нравственным авторитетом, распоряжался огромными богатствами, накопленными поступлениями церковной десятины, и мог оказать помощь республике и гражданам в трудное время. Архиепископ вёл контроль эталонов мер и весов, вместе с посадником и тысяцким готовил и подписывал международные договоры.

Важную роль в демократизации политического процесса Новгородской республики играли политические группировки, прообразы современных партий.

Каждый институт политической системы Новгорода опирался на свою собственную политическую силу, представлявшую собой в этом смысле политическую «партию», оказывавшую поддержку тому или иному должностному лицу, отправлявшему политические функции. Князь в своей деятельности более всего опирался на свою дружину, и когда собиралось ополчение, – на силу и авторитет всего войска, но для этого ему нужно было найти общий язык с тысяцким. В мирное время для князя очень важно было найти взаимопонимание с вечем. Одна лишь дружина была слишком слабой опорой в новгородской политике (учитывая, что до половины горожан – основа ополчения – имели оружие и были хотя бы на начальном уровне обучены военному делу).

Если князь не находил опоры у народного собрания, новгородцы изгоняли его. Первым изгнанным князем, не «вписавшимся» в новгородский политический процесс, не сумевшим создать свою стабильную группировку поддерживающих его новгородцев, был Глеб Святославович.

С «партией» князя соперничала «партия» посадника, который тоже искал поддержки у избиравшего его народного собрания, а также у ополчения, ведь его глава – тысяцкий – был подчинённым посадника. В этом смысле, то есть в поиске «силовой» опоры и народной поддержки, группировка князя с одной стороны и группировка посадника и тысяцкого с другой, выступали как политические соперники. Между группировками посадника и тысяцкого не было полного взаимопонимания. Посадник, как правило, избирался из представителей местной аристократии или местной купеческой знати. За избрание или переизбрание того или иного кандидата на должность посадника соперничали местные боярские и купеческие клики.

Тысяцкий чаще всего избирался из простолюдинов, из «людей». Если группировка посадника представляла в правительстве республики боярско-купеческую знать, то группировка тысяцкого – «чёрных людей», средние и нижние слои новгородского общества.

Группировка архиепископа опиралась на мощную церковную организацию, объединяющую все общины прихожан Новгорода и новгородской земли. Кроме того, поддержку группировке архиепископа всегда готов был оказать глава монашествующего, чёрного духовенства – новгородский архимандрит, который имел резиденцию близ города, в Юрьевом монастыре, и распространял свое влияние на все 17 монастырей новгородчины.

Систематическая работа веча, избрание основных государственных институтов, достаточно широкая система участия граждан создали иные, более легитимные и легальные возможности, чем в других землях Руси, для функционирования политических группировок. Несмотря на соперничество главных должностных лиц и «партий», их поддерживающих, центр политической жизни, как это и бывает в республиках, находился в народном собрании. Новгородское вече было организовано по территориальному признаку, поэтому вечевые группировки также получили территориальный характер.

Во-первых, этому способствовало разделение Новгорода на две стороны: Софийскую и Торговую, что естественным образом образовало в городской черте две «партии». «Партия» Софийской стороны выражала интересы аристократии, административной власти (чиновничества) и служилых людей. «Партия» Торговой стороны выступала от имени ремесленников, розничных торговцев, зажиточных купцов.

Кстати, сам термин «партия» не был известен в средневековой Руси, и то, что по латинской традиции в Европе понималось как часть (part) и имело смысл борющихся группировок (в собрании, суде или в уличной драке), в Новгородской республике называлось «сторона». Интересы Софийской и Торговой сторон часто сталкивались на вечевом собрании. Порой, если их не удавалось согласовать, группировки разделялись: жители Софийской стороны и их сторонники из пригородов собирались на площади перед Софийским собором, а жители Торговой стороны со своими сторонниками – на Ярославом дворище. Если не удавалось прийти к согласию, обе группировки сходились на границе между контролируемыми территориями, на своеобразной нейтральной полосе – на мосту через Волхов, для решения конфликта силовым путём. Здесь обычно вступала в действие третья сила: «партия» архимандрита, увещевавшая противостоящие группировки и предотвращавшая или не предотвращавшая кровопролитие.

Во-вторых, Новгородская земля делилась на пять пятин (административно-территориальных единиц), каждая из которых начиналась на одной из главных пяти улиц города – «концов». Политические группировки, состоявшие из жителей всех пяти концов, представлявших собой как бы уменьшенную копию всей территории государства, и представляли на вече интересы жителей всех пяти территориальных единиц республики.

Эти «пятинные партии» были постоянным фактором вечевой дифференциации. «Пятинные партии» состояли из «кончанских партий», представлявших интересы населения концов – новгородских улиц-тупиков, бравших начало от площадей и упиравшихся в городскую стену. Порой «партийная борьба» принимала даже вооружённый характер. Так, в 1207 году, после введения новых налогов правительством посадника Дмитра Мирошкинича, представлявшего бояр и купцов Неревского конца, население города восстало, разграбило усадьбы бояр «неревской кончанской партии» и избрало правительство из представителей Людина конца.

Примерно в таком состоянии политическая система Новгорода продержалась почти четыре века, а потом была уничтожена московитами.

(Цитаты: Борис Исаев, «Труды Исторического факультета Санкт-Петербургоского университета», №15, 2013)

[Толкователь]

http://ttolk.ru/2016/08/26/%d1%80%d0...d%d0%be%d0%b2/
26.08.2016

Присоединение Новгорода к Московии в 1478 году разрушило традиционный порядок общения русских земель с Ливонией. Это породило цепную реакцию сбоев в торговле, практике разработки и соблюдения международных договоров, сфере дипломатического общения. Также началось размещение войск Московии близ ливонской границы, вооруженные нападения на ливонскую территорию. Это привело к формированию в Ливонии и в целом Восточной Европе представлений о «русской угрозе».

В социально-экономическом, политическом и культурном развитии Новгородская республика существенно отличалась от прочих русских городов, что в немалой степени определялось интенсивностью его торговых контактов с Западной Европой. Благодаря торговле с городами Ганзейского союза уклад жизни Новгорода оказался адаптирован к западноевропейскому стандарту. Этому немало содействовал и принцип равенства иноземцев с новгородцами, заложенный в основу правовых норм, регламентировавших их деловое общение, или «старины».

Новгородская земля являла собой нечто вроде «буферной зоны», расположенной на стыке православного (русского) и католического (ливонского) культурно-историческими пространств. «Низовые» русские земли, где подобные условия отсутствовали, осуществляли свои связи с Западной Европой при посредничестве, главным образом, Новгорода (ту же роль играли Псков и Литва). После 1478 года, однако, эта гармония оказалась разрушена. Московия, раздвинувшая свои границы вплоть до Ливонии, представляла собой иную, нежели Новгород, модель общественного состояния, поскольку приспосабливалось к контакту не с католическим Западом, а с монголо-татарской Степью. Подобная Система исключала присутствие европейских политико-правовых систем, в частности, западноевропейского городского права, на котором покоились традиции новгородско-ганзейской торговли («старины»).

Иван III хорошо представлял экономическое и стратегическое значение Ливонии и Ганзы, игравших важную роль в поставках Москве западноевропейских товаров — в том числе вооружения и стратегического сырья, и в обеспечении проезда русских послов в Европу, а потому после подчинения Новгорода утвердил новгородско-ганзейскую «старину» своей «золотой грамотой». Но — ненадолго.

новгород-марфа

(Клавдий Лебедев. «Марфа посадница. Уничтожение новгородского веча»)

Начавшиеся переговоры с Ливонией показали, что правовые нормы международного общения, присущие новгородской «старине», подлежали отмене, поскольку они полностью исключали волю великого князя. Иван III потребовал от ганзейцев «челобитья», что означало для них отказ от принципа равенства договаривающихся сторон. В ганзейском разговорнике Т.Фенне (нач. XVII в.) значение слова «челобитье» передано понятием «supplication» (лат. supplicare — становиться на колени, припадать к ногам). Обеспечение ливонской стороной безопасности путешествий русских купцов по Балтийскому морю и уравнительный порядок распределения спасенных при кораблекрушении товаров, затребованные Иваном III при составлении договора, противоречили традиционной европейской норме «каждый сам несёт свой убыток». Ганзейцам эти требования казались произволом, но ради восстановления торговли они пошли на компромисс с московитами. Впрочем, заключённый в 1487 году торговый мир воспринимался ими с большой долей скепсиса, купцы Ганзы понимали, что Московия его скоро нарушит.

Убежденность отечественных историков в намерении Ивана III покончить с монополией Ганзы в балтийской торговле и содействовать развитию русского предпринимательства более чем спорна, поскольку основной деструктивный импульс в отношении Ганзы исходил не из «антиганзейской политики» великого князя, а являлся побочным продуктом подгонки новгородского уклада к московскому «стандарту».

Так, массовая депортация новгородских купцов и бояр в 1484-89 годах ограничила возможности новгородской международной торговли. Московские посадские люди, переселённые великим князем в Новгород, не обладали деловыми связями, опытом ведения заморской торговли, знанием конъюнктуры ганзейского рынка и правовых основ международного товарообмена; они были, в отличие от новгородцев, подвержены недоверию в отношении «латинян». Наконец, никто из них не знал балтийских языков.

Почти прекратив международную торговлю Новгорода, великий князь добился лишь того, что его подданные стали всё чаще выезжать по торговым делам в Ливонию, московитский экспорт также был перенесён туда, и это обеспечило расцвет её экономики в первой половине XVI века.

новгород-карта

(Северо-восток Балтии, карта Олафа Магнуса)

В 1494 году Московия закрыла новгородскую ганзейскую контору (Немецкое подворье). Это обернулось для Московского государства ганзейскими торговыми санкциями, которые в преддверии русско-шведской войны 1495-1497 годов осложнили подвоз вооружения, сырья, лошадей.

Одна из версий этой бездумной, самоубийственной для Москвы акции, такова. Иван III вёл в 1489-1493 годах с Максимилианом Габсбургом переговоры. Максимилиан отказался от заключения военного и династического союза с великим князем Московским, и того это задело. Немецкое подворье являлось единственной доступной ему «болевой точкой» империи, и он продемонстрировал Западу степень своего раздражения, обрушив репрессии на его обитателей, в большинстве своём имперских подданных.

В период новгородской независимости урегулирование конфликтов осуществлялось на публично-правовом уровне, понимание которого Ивану III было чуждо. Отсутствие же у ливонцев достоверной информации порождало слухи о скором нападении русских, которые концентрировались в тезу о «русской угрозе» («Rusche gefahr») и благодаря налаженным коммуникациям быстро распространилась за пределы Ливонии.

Между тем закрытие Немецкого подворья, аресты ганзейских купцов в Новгороде и русских «гостей» в Риге и Ревеле, а также запретные санкции, утвержденные весной 1495 году Любекским ганзетагом, не пресекли русско-ливонской торговли, но содействовали её качественному изменению. Не имея возможности сохранить свои традиционные формы, она продолжала развиваться в виде полулегальной или «необычной» торговли (ungewonlicke kopenschopp), переместившись из Новгорода в города и торговые местечки близ русско-ливонской границы — в Дерпт, Нарву, на Неву и Лугу. Ливонские ландсгерры препон ей не чинили, справедливо полагая, что сохранение торговли гарантирует их от ухудшения отношений с Москвой. Вплоть до начала русско-ливонской войны 1501-1503 годов русские купцы пользовались в Ливонии правом «чистого пути».

Ливония ввела санкции: вывоз из страны стратегических товаров — металлов и изделий из них, пороха, серы, селитры, а также лошадей был запрещён, что не исключало контрабанды. Политики запретов наиболее последовательно придерживались власти Ревеля, руководствуясь, однако, не враждебным отношением к русским купцам, а стремлением ослабить своих торговых конкурентов в Дерпте/Тарту и Нарве, которые саботировали исполнение санкций, но из-за дефицита товаров, искусственно создаваемого Ревелем, и сокращения объёмов экспортируемых из Любека товаров вынуждены были также ограничивать торговлю с Московией.

новгород-карта-2

Чтобы устранить опасную ситуацию, возникшую после разгрома Немецкого подворья, магистр Плеттенберг в 1494-1497 года вёл переговоры с великим князем по поводу освобождения арестованных в Новгороде ганзейских купцов, идя на компромисс с Иваном III. Он сломил, в частности, сопротивление Ревеля и Риги, не желавших освобождать русских заложников, но великий князь нарушил предварительные договорённости, потребовав от магистра выдать судей, которые в Ревеле осудили на казнь русского купца, а после того как в конце лета 1496 года шведы взяли Ивангород, захотел покарать «злодеев» из числа участвовавших в штурме жителей Нарвы.

Впрочем, потребность в нормализации отношений с Ганзой заставила Ивана III освободить ганзейских купцов, за исключением четверых ревельцев, которых собирались держать в заключении вплоть до получения великим князем удовлетворения за казнь его подданного, хотя ливонский магистр, к которому было обращено его требование, за неимением права вмешиваться в городскую юрисдикцию был не в состоянии его исполнить. В результате конструктивного диалога всё же не получилось, и переговоры в Нарве закончились ничем.

С началом строительства в 1492 году Ивангорода осложнилось положение дел на новгородско-ливонской границе. Появление близ Нарвы с её густонаселенной округой русской крепости деформировало местный уклад жизни. Ливонские крестьяне, привыкшие рыбачить вдоль русского берега Наровы, теперь жестоко преследовались за браконьерство, совершая ответное насилие над русскими купцами, случайно попавшими в их руки . Служащие русского гарнизона по причине слабой дисциплины и плохого снабжения практиковали систематические «шкоды» (грабежи) на ливонской стороне, из-за чего ливонцам, жившим в приграничной полосе, легко верилось в пресловутую «русскую угрозу». От них, жителей Нарвы, страх перед русскими и распространился далее в Европу.

Опасность для ливонцев представляли дислоцированные близ границы русские войска, включавшие мобильные и слабо дисциплинированные отряды дворянской конницы и татар. Их набег на ливонскую территорию 1478 году и отсутствие реакции со стороны московских властей создали опасный прецедент.

новгород-ливония-война

Накануне похода на Выборг Иван III планировал нанести превентивный удар по Ревелю, через который шведы получали солдат, вооружение и деньги, а в период русско-шведской войны 1495-1497 года периодически напоминал ливонцам о своём присутствии акциями, которые те расценивали как недружественные и угрожающие (блокирование границы, запрещение плаваний по Нарове, переброска войск под Ивангород). Весной 1498 года систематическим нападениям подверглись орденские округа Мариенбурга/Алуксне, Розиттена/Резекне, Лудзена/Лудзы, Нарвы, Нейшлоса/Васкнарвы, а также дерптская и рижская епархии. Это нападение отличалось широтой охвата, глубиной проникновения (до 100 км вглубь Ливонии), а также жестокостью в обращении с местным населением.

Убедившись в бесперспективности дальнейших переговоров, магистр Плеттенберг летом 1498 года окончательно отказался от их продолжения и приступил к подготовке войны с Московским государством.

Главной причиной возникновения конфликта между Московией с одной стороны и Ливонией и Швецией с другой, стал разгром Великого Новгорода. Это разрушило традиционный порядок сообщения русского и западно-европейского «миров» посредством своеобразного «адаптера». Его присоединение к Москве и последовательное разрушение основ организации республики породило цепную реакцию сбоев в торговле, практике разработки и соблюдения международных договоров, сфере дипломатического общения и т.д. Настороженность и страх ливонцев, хорошо знавших обычаи и нравы новгородцев, но имевших смутное представление о «московитах», усугублялись непониманием происходящего, что было следствием утраты русско-ливонско-ганзейскими отношениями своего публично-правового характера. Иван III, который стал их главным фигурантом, не считал нужным мотивировать свои политические решения, не был склонен к компромиссам и предпочитал методы силового воздействия, что давало европейцам повод говорить о тираническом характере его правления.

(Цитаты: «Великий Новгород конца XV века между Москвой и Ливонией»; Мария Бессуднова, Вестник Санкт-Петербургского университета. Серия 2. История, №2, 2013)

[А. Г. Кузьмин]

http://www.portal-slovo.ru/history/40986.php
25.05.2009

Специфика развития Новгородской земли в XI–XIII вв. была во многом связана с предшествующим временем, потому что именно в древности были заложены своеобразные черты и новгородского общественно-политического устройства, и ориентиры новгородской экономики, и принципы взаимоотношений Новгорода с другими землями Руси.

В исторической литературе основные дискуссии связывались с началом Новгорода. Летопись относит его возникновение примерно к 864 году: Рюрик пришел из Ладоги и основал Новый город (легенды о более древнем существовании города сложились не ранее XVII века). Среди археологов имеются расхождения в оценке этого древнейшего показания летописи. Известный знаток новгородских древностей В.Л. Янин относит возникновение Новгорода лишь к X столетию. Г.П. Смирнова доказывала, что древнейшая новгородская керамика, сходная с западнославянской, откладывается в древнейших слоях Новгорода как раз во время, указанное в летописи — во второй половине IX века. Но расхождения в хронологии не столь принципиально значимы — в расчет берутся разные материалы, из разных раскопов, использованы разные способы датировки (скажем, точное датирование современными методами уличных мостовых указывает лишь на время появления этих мостовых, а не самого поселения). Важнее оценить содержание летописного сообщения: в какой степени надежен этот источник.

Имеются разночтения и в определении этнического состава первоначального поселения Новгорода. Но это и естественно: по Волго-Балтийскому пути с запада на восток шли разноязычные отряды и просто переселенцы. В сказании о призвании варягов, датированном в летописи 50–60 гг. IX столетия, действуют два славянских племени и три угро-финских в качестве уже оформившейся федерации и, следовательно, возникшей ранее этого времени. И здесь же присутствуют этнически неопределенные “варяги”, которые явно появились пришли сюда ранее описываемых событий, если даже далекая от Балтики меря должна была платить им дань.

Разные мнения исследователей предопределяет и то обстоятельство, что ранние новгородские летописи сохранили меньше материала, нежели более поздние — софийско-новгородские. Это особенно заметно при описании событий XI века, которые Новгородская Первая летопись передает, следуя в основном за одной из редакций “Повести временных лет” (до 1115 года). Именно это обстоятельство породило распространенное мнение, что до XII века в Новгороде не было самостоятельного летописания. В принципе, расхождения в определении начала новгородского летописания — это одно из многочисленных следствий различного понимания самой сути летописания: единое дерево или сосуществование и борьба различных традиций, выражающих интересы разных политических сил и идеологических устремлений.

Судя по предисловию к Новгородской Первой летописи, этот свод возник в период между 1204 — 1261 годами. По ряду признаков определяется, что свод составлялся в середине XIII века, а позднее он был доведен до 30-х гг. XIV столетия. Именно до середины XIII века использован новгородский источник составителем Ростовского сборника. Свод использовал редакцию “Повести временных лет” в хронологических пределах до 1115 года (но без договоров), которая послужила основой этой ветви новгородского летописания, но она не была ни единственной, ни древнейшей.

В этом смысле важно обращение к софийско-новгородским летописям XV века. Вообще, софийско-новгородские летописи — это скорее материал для летописного свода, нежели сам свод. Летописец оставляет заметки, возможно и для себя, вроде: “ищи в Киевском”, не раскрывая содержания соответствующего текста “Повести временных лет”. Именно вследствие незавершенности работы над текстом в летописях нередки дублирования одних и тех же событий под разными годами. Но в этом неупорядоченном материале просматриваются следы более раннего новгородского летописания, в том числе совершенно неотраженного в Новгородской Первой летописи. Например, софийско-новгородские летописи века дают материал о времени княжения Ярослава (первая половина XI века), которого “Повесть временных лет” не знает. И этот материал явно новгородского происхождения.

Определенным этапом работы в рамках этой традиции был свод, составлявшийся в 80-е годы XII века, предположительно Германом Воятой, скончавшимся в 1188 году. При этом важно, что в Синодальном (древнейшем) списке Новгородской Первой летописи этот летописец обозначает себя под 1144 годом: “Постави мя попомь архиепископ святый Нифонт”. Весьма вероятно, что именно в этом своде было привлечено и ростовское летописание, а именно “Летописец старый Ростовский”. Его влияние заметно в рассказах о Моисее Угрине, сестре Ярослава Предславе, Мстиславе “Лютом” и некоторых других. Причем, в данном случае речь идет именно о своде, то есть создании характерного для феодальной Руси и России исторического труда, соединявшего разные письменные источники. В таких сводах ранее составленные своды обычно продолжались, часто без переработки. Поэтому, скорее всего и на протяжении XII столетия в Новгороде явно был не один центр ведения летописных записей.

Те из исследователей, кто признавал существование новгородского летописания в XI веке (А.А. Шахматов, Б.А. Рыбаков, ряд авторов XIX столетия), обычно искали следы его в 50-х годах. У Шахматова это новгородский материал, привлеченный в Киеве впервые в предполагавшийся им “Начальный свод 1095 года” и следы его он искал в составе “Повести временных лет”. Б.А. Рыбаков говорит об “Остромировой летописи”, в большей мере используя материал софийско-новгородских летописей, то есть с неизбежным выходом на иную традицию, нежели отраженную в “Повести временных лет”. Такая датировка подтверждается важным указанием софийско-новгородских летописей под 1030 годом. В них по сравнению с “Повестью временных лет” добавлено, что в 1030 году Ярослав после создания города Юрьева вернулся в Новгород и собрал “от старост и поповых детей 300 учити книгам”. А далее следует исключительно важное “припоминание”: “Преставися архиепископ Аким Новгородский, и бяше ученик его Ефрем, иже ны учаше”. Ефрем, очевидно, возглавлял новгородскую епархию, как Анастас и позднее Иларион киевскую церковь. Первый (или один из первых) новгородский летописец определяет себя как ученика Ефрема, и это ведет именно к середине XI века, поскольку о Ефреме говорится уже в прошедшем времени, ведь Ефрем исполнял обязанности главы новгородской церкви до утверждения византийской митрополии в Киеве в 1037 году.

В основе софийско-новгородских летописей лежит свод 1418 года, непосредственно до нас не дошедший. Но с ним, видимо, были знакомы составители младшего извода Новгородской Первой летописи. В софийско-новгородских летописях отмечается хронологическая путаница, что может свидетельствовать об отсутствии в первоначальном тексте абсолютных дат: даты проставлялись либо летописцем середины XI века, либо более поздним летописцев.

***

В XII–XIII вв. Новгородская земля устойчиво держалась общинно-республиканским форм общежития, сохранявшихся на протяжении многих столетий и не до конца задавленных идеологией и практикой крепостничества. Уже говорилось, что по специфике своего социально-политического устройства Новгород близок городам славянского балтийского Поморья (Южная Балтика). Эта специфика и составляла своеобразие Новгородской земли в рамках восточнославянского государственного и этнического объединения: изначальная слабость княжеской власти; большой авторитет религиозной власти (и в язычестве, и в христианстве); вовлеченность в социально-политические процессы разных слоев населения (помимо холопов-рабов).

Из пределов Новгородской земли эта система социально-политических отношений распространилась далеко на восток, вплоть до Сибири, как это показал, в частности, Д.К. Зеленин. Характерно, что подобная система особенное распространение получила на тех территориях, где земледелие существует, но оно неустойчиво, а потому большую роль играют промыслы и торговля. Важен и еще один момент — на этих территориях никогда не было и не будет крепостного права, поскольку феодальные вотчины здесь не имеют смысла: насильно привязанный к месту смерд ничего не даст его потенциальному владельцу. Зато “дани” и “оброки” сохранятся в этих регионах на протяжении столетий. Повлияло на отсутствие крепостного права и то обстоятельство, что в сельской местности, находящейся в суровых и неустойчивых климатических условиях, требовались инициатива каждого работника и соблюдение принципа “артельности”. Это, в свою очередь, вызывало необходимость сохранения общинной общественной структуры, в которой господствовал принцип выборности руководителей, когда лица, занимающие выборные должности, осуществляли внутреннее управление общиной и представительство общины вовне ее.

Для понимания своеобразия социально-политического устройства Новгородской земли необходимо учитывать и тот факт, что в Новгородской земле существовала иерархия городов — все города рассматривались в качестве “пригородов” Новгорода и должны были нести по отношению к нему определенные повинности. Но внутри каждого из этих городов управление выстраивалось снизу вверх, также как и в самом Новгороде. Конечно, с углублением социальных противоречий, между “верхами” и “низами” городского общества часто возникали противостояния, а то и открытая борьба. Но “смерд”, как основная категория населения, являлся значимой фигурой и в начале XI века, и в XII веке, и позднее, когда князья в противостоянии боярам оказывали поддержку именно “смердам”.

В Новгородской земле была своя специфика взаимодействия славянских и неславянских племен. Дело в том, что неславянские племена в большинстве случаев довольно долго сохраняли обособленность, а их внутренняя жизнь оставалась традиционной. Новгороду в целом или отдельным новгородским светским и церковным феодалам эти племена выплачивалась дань и сбор такой “дани” был основной формой подчинения неславянских племен главному городу края или его “пригородам”. В числе племен-данников Новгорода были ижора, водь (у побережья Финского залива), карела, Терской берег на юге Кольского полуострова, емь (финны), печера, югра. Причем на востоке, в Приуралье (земли печоры и югры) погостов для сбора дани не было, и туда направлялись специальные дружины. Сбор “дани” обычно проходил мирно, при обоюдном согласии, хотя, конечно же, были и случаи, когда новгородские дружинники занимались грабежами. Но в целом ситуацию взаимоотношений Новгорода с восточными и северными племенами отражает карело-финский эпос: в нем нет самого понятия внешнего врага, а враждебные силы прячутся в подземельях или на небесах.

Претендовал Новгород и на сбор дани с племен Восточной Прибалтики. Но в этот регион с конца XII века начинают проникать немецкие крестоносцы, с которыми Новгород позднее будет вести постоянную и тяжелую борьбу. Центром новгородского влияния на восточно-балтийские племена был город Юрьев, основанный в 1030 году Ярославом Мудрым. Борьба за Юрьев долго будет важнейшим звеном в противостоянии “натиску на восток” крестоносцев. Племена, находившиеся на территории собственно Новгородской земли, как правило, выступали в союзе с новгородцами против натиска с запада немцев и скандинавов.

Основные элементы собственно новгородского самоуправления — вече, институт посадников, институт тысяцких, институт старост и связанные с этими институтами хозяйственно-управленческие должности. Изначально важную самостоятельную роль играли в язычестве волхвы, а после принятия христианства — епископы и архиепископы. Роль этих различных институтов выявляется в связи с какими-нибудь конфликтами: либо между князем и городом, либо внутри господствующих “золотых поясов” — претендентов на высшие должности, либо между “верхами” и социальными “низами” города.

Обычное впечатление о новгородском самоуправлении, как о неуправляемой вольнице складывается под влиянием суммы летописных известий. Но ведь летописи не сообщают о каждодневных, “рутинных” делах летописи, отражая на своих страницах только какие-то важные события. Но даже сохранившиеся сведения — это свидетельство высокой политической активности новгородского населения, возможной лишь в условиях определенной правовой защищенности.

Кардинальный институт в системе самоуправления — вече, которое было своеобразным продолжением обязательных “народных собраний” в любых родоплеменных объединениях (и территориальных, и кровнородственных). Нередко подвергается сомнению сам факт существования вече, а под ним предполагается какое-то узкое собрание “верхов”, которое выдает свое решение за “общенародное”. Такие спекуляции наверняка были, но говорят они о том, что некогда дела решали на общем собрании.

В XII–XIII веках именно “вече” и его решения корректировали поведение исполнительной власти. Реально зафиксированные летописями народные собрания, чаще всего предстают как нечто чрезвычайное, вызванное неожиданно возникшими проблемами. На каком-то этапе они, видимо, и стали таковыми. Но необходимость обращаться к мнению вече даже и при решении заведомо сомнительных вопросов, является аргументом в пользу народного собрания: его нельзя заставить, а потому надо обмануть. Конечно, реальные дела нередко вершились за спиной “вечников”. Но если Новгороду надо было кому-то или чему-то реально противостоять, то без “вече” обойтись было невозможно. Следовательно, сам “чрезвычайный” характер народных собраний является своеобразном свидетельством о “высшем” критерии власти, как обязанности решать неотложные вопросы, вставшие перед всей племенной или территориальной организацией. И в некоторых случаях именно решение “вече” блокировало — правильные или неправильные — намерения бояр.

В практике новгородской политической жизни к мнению и решению “вече” приходилось обращаться неоднократно, и летописи сообщают в целом ряде случаев о противостоянии “вече” аристократической “Софийской” и ремесленно-купеческой “Торговой” стороны, то есть о собраниях разных либо территориально, либо социально объединенных новгородцев, со своими предложениями или требованиями. И нередко спорные вопросы решались на мосту между “Софийской” и “Торговой” стороной Волхова: кто кого с моста сбросит. Локальные вопросы решало вече городских посадов-концов. На таких собраниях обычно обсуждались и возможные претензии к исполнительной власти города.

Сам круг и состав “вечников” в разные времена и у разных племен не одинаков, как не одинаковы и “ведущие” в рамках вечевых собраний, что видно в практике разных земель Руси. Сказываются неизбежные “внешние влияния”, вызванные, в частности, условиями расселения славян в VI — IX веках, а также приходящимся на это же время процессом углубления социального размежевания и кровнородственного, и территориального коллектива.

Институт “тысяцких” проясняется из самого обозначения должности. Это традиционная славянская выборная от “Земли” должность, в рамках “десятских”, “пятидесятских”, “сотских” и следующих за ними. “Тысяцкие” — это те, кому поручалось возглавлять ополчение города и округи. Естественно, что “тысяцкие” стремились удержать свои права, сохранить должности для потомков или в ближайшем окружении. Но формальных прав они на это не имели, а потому вокруг этой должности могла развертываться борьба потенциальных кандидатов.

Наиболее значимой в исторической перспективе в Новгороде была должность “посадников” (институту “посадников” посвящена основательная монография В.Л. Янина). Наиболее запутанным остается вопрос о зарождении этого института и функциях посадников в X–XI вв. Даже этимология, вроде бы прозрачная, дает возможность двоякого толкования: посадник, как “посаженный”, и посадник, как управляющий “посадом”, торгово-ремесленной частью городов. Основная проблема, связанная с институтом посадничества, это — процесс превращения княжеского “посаженного” чиновника в выборную республиканскую должность. В “Повести временных лет” первые новгородские “посадники” упомянуты в связи с деятельностью киевского князя Ярополка Святославича. При этом имеет значение тот факт, что речь идет не об одном посаднике, а о посадниках во множественном числе. Так же во множественном числе они упоминаются после возвращения в Новгород из “заморья” Владимира Святославича: князь отправляет их в Киев с напутствием, что скоро он и сам направится к Киеву против Ярополка. “Посадники” Ярополка не попали в позднейшие перечни, которые обычно открываются именем Гостомысла. Имя Гостомысла, видимо, было популярно в новгородских преданиях, и привлекалось для оправдания права новгородцев выбирать посадников и приглашать по своему выбору князей. Само это имя впервые появится в софийско-новгородских летописях, в которых Гостомысл представлен в качестве предшественника Рюрика. Было ли имя Гостомысла в первоначальной новгородской летописи (по Б.А. Рыбакову — в “Летописи Остромира”) остается неясным. Вообще само появление имени Гостомысла связано с оживлением воспоминаний новгородцев о прежних вольницах и желанием их возрождения в XV столетии. Но такая же ситуация сложилась и в XI веке, после смерти Ярослава Мудрого. Соответственно и сообщение софийско-новгородских летописей о том, что Гостомысл — это “старейшина”, избранный посадником, актуально не только для XV-го, но и для XI века.

В софийско-новгородских летописях, равно как в списках посадников, второе после Гостомысла имя — Константин (Коснятин) Добрынич, который был двоюродным братом князя Владимира Святославича и, соответственно, двоюродный дядя Ярослава. В 1018 году Константин резко воспротивился попытке Ярослава бежать, бросив все, к варягам. И это тоже показатель — посадник выражал настроения и волю новгородцев. Ярослав же сурово расправился с близким родственником. В летописях все эти события отнесены к концу второго и началу третьего десятилетия XI века. По мнению В.Л. Янина, их следует перенести в 30-е годы, с учетом дублирования в софийско-новгородских летописях всех записей за это время с разницей примерно в 16 лет (это соответствовало бы использованию Александрийской космической эры, определявшей время от “сотворения мира” до Рождества Христова в 5492 года, то есть как раз на 16 лет ранее указываемой в константинопольской эре).

Еще один новгородский посадник в XI веке — Остромир, по заказу которого было изготовлено знаменитое “Остромирово Евангелие”. В рассказе о походе на греков в 1043 года в качестве воеводы Владимира упоминается его сын Вышата. Позднее тот же Вышата в 1064 году уйдет из Новгорода в Тмутаракань вместе с князем Ростиславом Владимировичем. Дата 1064 год вызывает сомнение. В “Остромировом Евангелии” ее владелец определен как “близок” Изяслава, то есть родственник именно Изяслава. А Изяслав утеряет киевский стол сначала в 1068 году, а затем в 1073 году, когда киевский стол займет главный антагонист Изяслава — Святослав Ярославич. Конфронтация именно с семейством Святослава предполагает события 1068 года. Ростиславу же пришлось столкнуться с сыном Святослава Глебом, занимавшим Тмутаракань. Очевидно, и Остромир был связан и с этой ветвью потомков Ярослава, оказавшихся изгоями. Но вопрос о взаимоотношениях внутри княжеской и посаднической ветвях власти в этом случае не прояснен. По всей вероятности, Ростислав бежал, будучи не в силах противостоять какому-то кандидату на новгородский стол, выдвинутому Всеславом или Святославом.

В летописи под 1054 годом — датой кончины Ярослава Мудрого — сказано о гибели Остромира в походе на чудь. Но “Остромирово Евангелие” относится к 1057 году, следовательно, ранние новгородские летописи не сохранили точной датировки (данная неточность может служить аргументом в пользу того, что древнейшая новгородская летопись не имела дат “от Сотворения мира”).

В дальнейшем институт посадничества укреплялся в Новгороде за счет того, что киевские князья посылали в сюда еще недееспособных детей, за которых и от имени которых управляли присланные с ними воеводы и посадники. Ростиславу было 14 лет, когда умер его отец Владимир. Мстислав Владимирович впервые был отправлен в Новгород примерно в 12-летнем возрасте (и пробыл в первый свой приход в Новгород 5 лет, до 1093 года). Списки посадников за это время дают целый ряд имен, не отраженных в других источниках. Княжение Владимира Мономаха и Мстислава Владимировича в целом — время заметного укрепления власти киевского князя, усиление определенного единства разных земель под его властью. Вторичное пребывание Мстислава в Новгороде приходится на 1096–1117 гг., причем попытка Святополка Изяславича, княжившего в Киеве после смерти Всеволода и до своей кончины в 1113 году, воспользоваться правом первого лица — была отвергнута новгородцами, отдавшими предпочтение Мстиславу. Но переход Мстислава в Киев в 1117 году нарушил гармонию. Мстислав оставил в Новгороде сына Всеволода с обещанием, что тот ни в коем случае не оставит Новгород. Однако сразу после кончины Мстислава в 1132 году новый киевский князь Ярополк перевел Всеволода в Переяславль, откуда его вскоре изгнали дяди Юрий и Андрей. Всеволод вынужден был вернуться назад в Новгород, но там ему припоминали “измену”, а в 1136 году выгнали с позором. Судя по всему, Всеволод и ранее держался лишь авторитетом и мощью занимавшего Киев отца, и конфликт 1132 года лишь обнажил реальные взаимоотношения князя и “Земли”, которая поднималась, восстанавливая в ряде случаев древние формы самоуправления. Новгородский летописец отмечает, что в изгнании Всеволода Мстиславича в 1132 году участвовали и псковичи, и ладожане, и вообще “бысть въстань велика въ людьх”. Правда, затем новгородцы и их “пригороды” “въспятишася”. Но 1136 год окончательно знаменовал новую форму взаимоотношений всей Новгородской земли с приглашаемыми князьями (ладожане и псковичи и в этом решении участвовали).

1136 год — дата, значимая и для Новгорода, и для Руси в целом. Именно с этого времени фактически перестали действовать и принцип “старейшинства”, и принцип “отчины”. В литературе отмечалось, что за следующее столетие в Новгороде будет совершено более 30 переворотов. И волнения возникали не только из-за борьбы в верхах, в среде посадников и “золотых поясов”. Социальные проблемы тоже постоянно всплывали на поверхность общественной жизни, и некоторых из приглашенных князей уже боярство обвиняло в предпочтениях, оказываемым смердам. Вообще архаизация социальных отношений в Новгородской земле оказалась одной из причин развития по северу Руси буржуазных отношений, в то время как в центре и в южных пределах феодализм привнесет крепостнические отношения.

Во второй половине XII — начале XIII столетий новгородцы будут лавировать между соперничавшими ветвями Ярославичей. Так, изгнав Всеволода Мстиславича (Мономаховича), они немедленно пригласили Святослава Ольговича — одного из главных соперников Мономаховичей. Естественно, что такой поворот не устраивал многих в Новгороде и в Пскове. В смуте 1136–1138 годов псковичи примут Всеволода Мстиславича, а новгородцы будут держаться Святослава Ольговича, хотя особой поддержки он и в Новгороде не получил. Конфликт возник у князя и с епископом Нифонтом, как отмечено выше, на бытовой почве. И неудивительно, что Святослав Ольгович вскоре покинул Новгород.

В Новгороде традиционно большую роль всегда играла церковная власть. При этом во второй половине XII века проявлялись и церковно-политические противоречия, и не только в связи с конфликтом епископа Нифонта с митрополитом Климентом Смолятичем. Именно в 1136 году монах Антониева монастыря Кирик написал свое знаменитое “Учение” — размышление о хронологии с выходом и в математику, и в астрономию. В заключение своего текста он весьма положительно отозвался о Святославе Ольговиче, поставив его впереди Нифонта. Позднее Кирик напишет “Вопрошание” к Нифонту по широкому кругу вопросов. В числе этих вопросов есть один весьма принципиальный: о замене епитимий (церковных наказаний византийского образца) заказными литургиями. Возможно, этот вопрос связан со своеобразными традициями самого Антониева монастыря, близких к ирландской церкви. Напомним, что основатель монастыря Антоний Римлянин приплыл в Новгород с Запада Европы “на скале”, а плавание “на скале” было специфической чертой именно кельтских святых. Кроме того, именно в ирландской церкви епитимия заменялась заказными литургиями. Следовательно, вопрос Кирика к Нифонту был связан с реальной практикой, сохранявшейся в Антониевом монастыре. И на подобные вопросы Нифонт отвечал жестко и резко.

Своеобразным продолжением этой темы явились новгородские события 1156 года. Нифонт умер в Киеве, не дождавшись митрополита. И летописец, защищая Нифонта, приводит разные мнения о нем: “Шел бо бяшеть къ Кыеву против митрополита; инии же мнози глаголаху, яко, лупив святую Софею пошел к Цесарюграду”. Не менее интересен и уникальный случай, произошедший в Новгороде после смерти Нифонта: “В то же лето собрася всь град людии, изволеша собе епископомь поставити мужа свята и Богом изъбрана именемь Аркадия; и шед весь народ, пояша из манастыря святыя Богородица”. Епископ Аркадий был поставлен как бы временно, до утверждения митрополитом, а на само утверждение в Киев Аркадий отправился лишь через два года. Думается, что в данной ситуации снова проявляется рецидив ирландской или арианской традиции, характерной для раннего русского христианства — избрание епископов решением общины. Причем в ирландской церкви епископ являлся административно-хозяйственной должностью, а у ариан — собственно богослужебной. В реальной политической практике Новгорода епископы совмещали обе эти функции, нередко оттесняя и княжескую власть, и посадническое управление.

Владыка Аркадий возглавлял епархию до 1163 года. Затем в летописи двухлетний перерыв, когда место епископа, видимо, рустовало. А в статье 1165 года упоминаются сразу два архиепископа, поставленных для Новгорода в Киеве: Илья и Дионисий. О последнем летописец пишет с явной симпатией. Видимо, неудачна редакция статьи: сначала сказано об утверждении Ильи, а в конце статьи о кончине Дионисия.

Илья занимал кафедру двадцать один год (до 1187 года) и ему удалось укрепить и личный авторитет, и авторитет Софийской кафедры. Летопись положительно оценивают и деятельность его брата Гавриила в 1187–1193 гг. — главным образом за строительство церквей, что может свидетельствовать либо о действительном положении церкви, либо о личности летописца, близкого к этим архипастырям.

Может быть, именно благодаря столь длительному фактическому правлению Ильи и его брата внутреннее положение Новгорода в последней трети XII века относительно стабилизировалось. Помимо указанного элемента стабилизации — повышения авторитета Софийской кафедры — этому способствовали также и внешние обстоятельства: необходимость противостоять нараставшей угрозе на Балтике со стороны немецких крестоносцев, и сложные отношения с князьями Владимиро-Суздальской Руси Андреем Боголюбским и Всеволодом Большое Гнездо.

Новгород был кровно заинтересован в сохранении нормальных деловых отношений с “великими” князьями, контролировавшими Волго-Балтийский путь и земли, спасавшие новгородцев в часто повторяющиеся годы недорода. Но великие князья стремились к подчинению Новгорода, а новгородская “вольница” добивалась “паритетных” отношений. Поэтому, желая ограничить пределы княжеской власти, новгородцы сокращали число земель, с которых князь мог получать дань. Это прямо будет фиксироваться в грамотах XIII века, но как тенденция такое положение существовало изначально. Просто в XIII веке ярче был выражен феодальный характер социально-экономических отношений, и в договорах более конкретно определялись территории, с которых князья могли взимать “дани”.

В XII–XIII вв. происходит укрепление социальной элиты Новгорода, что породило другую проблему: нарастало недовольство социальных низов злоупотреблениями городской власти. В 1209 году, когда новгородцы участвовали в походе Всеволоду Юрьевича Большое Гнездо и дошли до Оки, в городе произошел социальный взрыв, направленный “на посадника Дмитра и на братью его”. Вече обвинило правителей Новгорода в многочисленных злоупотреблениях: “Повелеша на новгородцех серебро имате, а по волости куры брати, по купцем виру дикую, и повозы возити, и иное все зло”. По решению вече, “поидоша на дворы их грабежом”, были распроданы села посадника и его окружения, отобрана челядь, от награбленного имущества каждому новгородцу досталось по три гривны. Летописец оговаривается, что не счесть того, что кто-то “похватил”, и “от того мнозе разбогатеша”.

Об этом восстании существует значительная литература. И принципиальное расхождение в оценках этого социального взрыва: носил ли он антифеодальный или внутрифеодальный характер. Думается, как и во многих других случая, материал свидетельствует о внутрифеодальных коллизиях — в результате восстания произошло перераспределение награбленного. Но при этом сохраняется выход и на коренную проблему — в событиях 1209 года явно прослеживатеся противостояние “Земли” и “Власти”.

Новгород был главным дипломатическим и торговым окном Руси в Северную Европу, и сохранилось значительное количество актов, договорно определявших отношения с западными партнерами. Наибольшее количество договоров связано с Любеком, Готским берегом и немецкими городами. В этой связи представляет интерес инцидент с “варягами”, о котором сообщает Новгородская летопись под 1188 годом. Новгородцы были ограблены варягами “на Гътех”, а немцами “в Хорюжку и Новоторжьце”. В ответ в Новгороде закрыли выход за море и выслали посла варягов. Под 1201 этот сюжет имеет продолжение: снова варягов “пустиша без мира за море”, и той же осенью “приидоша варязи горою (то есть сушей, через Восточную Прибалтику) на мир, и даша им мир на всей воле своей”.

Два этих сообщения интересны тем, что к этому времени относится один из традиционных договоров Новгорода с Любеком, Готским берегом и немецкими городами, то есть южным берегом Балтики, который в это время принадлежал Германии. В договорах обычно шла речь о мире, о посольских и торговых отношениях и о суде, поскольку судебные традиции в разных землях и городах различались. Любек оставался одним из главных торговых центров на Балтике, и он еще в документах XIV века помещался “в Руссии”. “Готский берег” являлся транзитным для купцов по Волго-Балтийскому пути, и там находились торговые базы практически всех народов, вовлеченных в торговлю на этом пути. Что касается городов “Хоружек” и “Новоторжец”, то достаточно ясна их славянская этимология, но вопрос об их локализации остается спорным.

Целый комплекс проблем, характеризующих новгородское общество, представляют события 1227–1230 годов, отмеченные летописями (прежде всего Новгородской Первой и Никоновской) несколькими обрывочными и противоречивыми фразами. В литературе существуют и разные прочтения, и разные оценки происшедшего. А проблемы трудно понять вне контекста всей новгородской и древнерусской истории.

Судя по отдельным летописным фразам, в 1227 — 1230 годах в Новгороде были голодные годы и “недород” сказывался на протяжении трех лет (в 1230 году более трех тысячах новгородцев заполнили “студельницы” с трупами, а собаки не могли поедать разбросанные по улицам трупы). Голодные годы порождали множество проблем. Прежде всего — откуда и за чей счет доставить в город недостающие продукты. И сразу возникали противоречия, о характере которых и спорят историки: классовые, или внекласовые. В 1227 году начало “голодных лет” ознаменовалось появлением вроде бы уже забытых волхвов. Древние волхвы напрямую увязали явления природы с природой власти: “недород” считался признаком неумелой и недееспособной власти, которую можно было подвергнуть любому наказанию.

В итоге же наказали проповедников-волхвов: впервые в истории Руси (в отличие от Западной Европы) загорелись костры; четверо волхвов были сожжены на костре. Летописец, возможно даже современный событиям, осудил эту акцию, заметив, что в окружении князя Ярослава Всеволодовича (занимавшего в то время Переяслаль Залесский и исправлявшего функции новгородского князя) к карательной акции новгородцев отнеслись отрицательно. Поскольку сожжение проходило на Софийском дворе, можно предполагать, что инициаторы казни находились именно в канцелярии архиепископа. В итоге, архиепископ Антоний вынужден был уйти “по своей воле”, а на его преемника Арсения обрушился гнев новгородцев.

Сменилась и светская власть. Князь Ярослав оставил новгородский стол и вернулся в Переяславль, в Новгороде же появился князь Михаил Черниговский, который “целова крест на всей воли новгородской” и прежних грамотах, и “вьда свободу смьрдем на 5 лет дании не платити, кто сбежал на чюжю землю”. Иными словами освобождались от даней на пять лет те, кто бежали либо от насилий, либо от голода. Те же, кто оставался на своих местах, платили дани в прежних объемах.

1228 год отмечен и еще одним проявлением новгородской демократии. Пришедшего на смену Антонию архиепископа Арсения “простая чадь” не приняла. Более того, против него было выдвинуто обвинение на вече “на княжи дворе”, что он устранил Антония, “давши князю мзду”. Арсения обвиняли и в том, что слишком долго стояло тепло. Его выгнали, едва не растерзав на площади перед Софийским собором, и от смерти он спасся, лишь затворившись в храме. На кафедру вновь был возвращен Антоний, а дворы светских правителей города разграбили. С приходом в город Михаила Черниговского был создан еще один прецедент: кандидата в архиепископы избирали жребием из трех кандидатур, отказавшись от ранее избранных и утвержденных. В результате оказался избранным архиепископом оказался Спиридон — дьякон Юрьевского монастыря.

Страшный голод 1230 года вызвал новый всплеск протестов и возмущений в социальных низах Новгорода. Дворы и села посадника, тысяцкого и их окружения были разграблены. Были избраны новые посадник и тысяцкий, а имущество убитых и изгнанных делится “по стом” (то есть по “сотням”). “Сотенная” система, традиционная для славянства, долго будет сохраняться на севере Руси. И она оставалась формой самоуправления, в том числе и в организации не всегда понятных “беспорядков”.

[Николай Баранов]

http://nicbar.ru/diplom_Novinskiy.htm
Дипломная работа Новинского Тимура.

Научный руководитель: к.п.н., доц. Баранов Н.А.

Выполнена в Балтийском государственном техническом университете «Военмех» по специальности «Политология», 17.06.2004г.

Оглавление

Введение

Глава 1. Особенности государственного устройства средневекового Новгорода

1.1. История возникновения Новгорода.

1.2. Вече и совет господ.

1.3. Общественный строй.

Глава 2. Внешнеполитические связи Новгорода

2.1. Политические отношения Новгорода с русскими княжествами, Ордой, а также с финно-угорскими племенами.

2.2. Политические отношения Новгорода с Литвой.

2.3. Политические отношения Новгорода с ганзейскими городами.

Глава 3. Становление Новгорода как Боярской республики

3.1. Восстание в Новгороде и переход власти к боярской знати.

3.2. Перерождение Новгородской республики из вечевой в боярско-олигархическую.

3.3. Объединение русских земель вокруг Москвы и общерусский поход на Новгород. Падение вечевого правления.

Заключение

Список используемой литературы

Введение

Так уж сложилось, что Новгород стал не только известнейшим городом России, но и занял особую страницу в ее истории. Именно с ним связаны многие дискуссионные вопросы в отечественной историографии. Например, можно вспомнить о призвании варягов. Еще в большей степени внимание исследователей привлекало внутриполитическое устройство Великого Новгорода. Яркие примеры вечевой деятельности связаны с различными городами домонгольской Руси: Киевом, Владимиром, Смоленском и многими другими. Но только в Новгородской земле возникла особая форма правления - республика. Сложившиеся там выборные органы власти и управления просуществовали до XV столетия. По мнению Н. И. Костомарова, удельно-вечевой принцип политического устройства являлся альтернативным путем развития для всех русских земель, в силу различных причин устремившихся к единодержавному принципу государственности. Удельно-вечевое начало федерации не устояло и возникло огромное государство.[1]

Немаловажен и тот факт, что период феодальной раздробленности на большинстве территории Руси совпал с монголо-татарским нашествием. Поэтому этот период характеризуется отсутствием самостоятельной государственной власти как таковой, не говоря уже об исполнении ею законодательных функций. Исключение составляет Новгородская ремесленно-торговая республика. По причине отсутствия княжеской власти и в силу ряда объективных причин социально-экономического развития именно в Новгороде, как нигде на Руси, проявилась роль вече как законодательного органа власти. В XI-XIII вв. вече имело наибольший набор признаков законодательного органа, отдаленно напоминавшего законодательный орган парламентской республики.

В данной работе использованы труды Рыбакова Б.А., Гумилева Л.Н., Янина В.Л., а так же Владимирского – Буданова М. В., Сахарова А.Н. и других отечественных историков и политологов. Особенно мне бы хотелось отметить работы Рыбакова Б.А. – “Начальные века русской истории” СахароваА.М. – “Дипломатия древней Руси”, которые помогли на мой взгляд, наиболее полно раскрыть вопрос так называемой “новгородской демократии”, ее сущности, ее силы и слабости.

Целью данной работы является отображение новгородских внешних и внутренних политических реалий того времени: борьба князей с боярами за власть, политические отношения Новгорода с Ордой, Литвой а так же с Ганзейским торговым союзом и русскими княжествами. Так же я хотел бы обратить внимание на то, как новгородское общество (уже дифференцированное на классы, которые постоянно враждовали между собой), умело сплачиваться во время великих опасностей, и сумело отстоять свою независимость, а, следовательно, и независимость всего северо–запада Руси. Интересен и тот факт, почему хрупкие узы, соединявшие “черный” люд с боярами и “житьими” людьми порвались, и простой народ не поддержал боярскую клику, когда олигархическая “литовская партия” предала вековые традиции города, и заключила договор с литовским князем Казимиром.

Одной из поставленных мною задач, является раскрытие сущности новгородской демократии, которая была, на мой взгляд, олигархического типа. Так же, хотелось бы рассмотреть причины экономического и политического могущества Новгорода, причем не только на северо–западе Руси, но и на севере всей Европы. На чем зиждилась экономическая мощь Новгорода? Рассмотреть прямую зависимость возникновения новгородской демократии от экономического процветания города, его выгодного географического положения, и, наконец, понять причину падения новгородского вечевого строя.

В данной работе были применены следующие методы исследования: исторический, для анализа объективных исторических событий той эпохи, культурологический и социологический методы для отображения политических и социальных реалий того времени.

Практическое значение состоит в том, что данную работу можно использовать как для изучения истории российского народовластия, так и непосредственно для ознакомления студентов с курсом средневековой русской истории.

Глава 1. Особенности государственного устройства средневекового Новгорода.

1.1. История возникновения Новгорода.

Новгородская республика в период своего расцвета владела огромной территорией. Ее земли простирались от Балтийского моря на западе до Уральских гор на востоке и от Белого моря на севере до верховьев Волги и Западной Двины на юге. Новгороду принадлежали Волжская, Ижорская и Карельская земли, южное и западное побережье Кольского полуострова, Обонежье, Заонежье и Заволчье. До XIV века в состав Новгородской республики входила также Псковская земля. Такая обширность территорий – следствие активной колонизаторской деятельности Новгорода. Собственно Новгородская земля, являвшаяся как бы ядром Новгородской республики охватывала бассейн озера Ильменя и течения рек Волхова, Мсты, Ловати и Шелони. Таким образом, основные направления колонизации - север и северо-восток[2].

Кроме того, что климат Северо-Запада Руси не располагает к успешному земледелию, Новгородские земли были еще болотисты и нечерноземны. Это вызвало, во-первых, необходимость компенсировать недостатки сельского хозяйства за счет развития промышленности и торговли и, во-вторых, продовольственную зависимость Новгорода от более южных княжеств.

Новгород располагался на водном пути из “варяг в греки”, что создавало еще одну предпосылку для развития торговли.

На юге Новгород граничил с Полоцким и Смоленским княжествами, на юго-востоке и востоке – с Владимиро-Суздальским княжеством, на западе с 1237 года соседом Новгородской республики стал агрессивный Ливонский Орден.

Первое упоминание о Новгороде в летописях восходит к IX веку, причем он упоминается как уже существующий город. Поэтому установить точную дату образования Новгорода крайне сложно. Исходя из повести временных лет, в 862 году в Новгород на княжение был призван Рюрик, вместе с ним были приглашены Синеус и Трувор, правившие в Белоозере и Изборске. По смерти последних двух, их вотчины перешли к Рюрику, и таким образом, возникло первое Русское государство со столицей в Новгороде.

Эта норманистская версия, получившая особенно много сторонников во время правления Петра I, и ставшая доминирующей в последующие века, всегда, однако, имела и много оппонентов. “Основоположником антинорманизма был М.В.Ломоносов; его последователи шаг за шагом разрушали нагромождение домыслов, при помощи которых норманисты стремились удержать и укрепить свои позиции. Появилось множество фактов (особенно археологических), показывающих Второстепенную роль варягов в процессе создания государства Руси’’.[3]

После Рюрика княжить стал Олег. Он захватил Киев и 882г. перенес туда столицу, а Новгороду назначил дань в 300 гривен и посадника; Новгород был приравнен в правах к прочим городам Руси.

В 988 году св. князь Владимир крестил Русь. Событие это, разумеется, сыграло огромную роль в истории Новгорода. Принятие Православия стало основой для формирования Русской нации, но противоестественно положение, когда единая нация не имеет единого государства, поэтому Крещение Руси обосновало, в частности, присоединение Новгорода к Московскому государству, последовавшее в XV столетии.

В 1014 году князь Ярослав Мудрый, княживший в Новгороде, отказался платить дань своему отцу, великому князю Владимиру, положенную дань. Тогда Владимир начал собирать поход на Новгород, но в самый разгар подготовки скоропостижно умер. Великим князем киевскими боярами был провозглашен Святополк, вошедший в историю под прозвищем Окаянный. Он злодейски умертвил своих братьев Бориса, Глеба и Святослава. В планы Святополка входило также устранение Ярослава. Ярослав собрал войско и, после трехлетней борьбы с поддерживаемым поляками Святополком, одержал победу и занял великокняжеский стол. В Новгороде Ярослав Мудрый достиг высокого уважения, c его именем связывают начало обособления Новгорода.

После Ярослава амбиции Новгорода начинают возрастать. И вот, в 1136 году новгородцы изгоняют князя Всеволода с формулировкой “не блюдет смердов”[4]; это было начало Новгородской республики. С 1136 года князь перестал быть верховной властью в Новгороде, он призывался вечем и исполнял, в основном, военно-полицейские функции.

Завоевав независимость, новгородцы вынуждены были защищать ее. В XII-XIII вв. основными претендентами на Новгород были смоленские, владимирские и черниговские князья. В 1170 г. Андрей Боголюбский совершил неудачный поход на Новгород, но его младший брат Всеволод Большое Гнездо в 1201 г. смог подчинить себе Новгород, и начал посылать туда тех князей, которые были выгодны ему. Господство Владимирского княжества продолжалось недолго. В 1212 г., после смерти Всеволода, началась война, сначала скрытая, а потом и с настоящими военными действиями, между Юрием и Константином Всеволодовичами. В этой войне Константину помогал новый князь новгородский Мстислав Мстиславич из династии смоленских Мономаховичей. В результате битвы на Липице в 1216 году Новгород обрел независимость, а Владимирское княжество окончательно потеряло над ним контроль.

Однако в это время для Новгородской республики возникла серьезная угроза в лице немецких и шведских феодалов. Поэтому необходимо было усиление княжеской, то есть военной, власти для отпора захватчикам. Новгородцы пригласили князя Александра Ярославича. Он разбил в 1240 г. шведов на реке Неве, за что стал называться Невским, а в 1242 г. – ливонских рыцарей на Чудском озере. Александр Невский пользовался заслуженным уважением у новгородцев, при нем авторитет князя в Новгороде сильно повысился. Надо сказать, что нашествие захватчиков с Запада происходило одновременно со становлением татарского ига, и только благодаря мудрости и смирению князя Александра Невского новгородцам удалось избежать катастрофы; князь понимал, что трудно бороться на два фронта, и что предпочтительнее владычество веротерпимого хана, чем огонь и меч католических миссионеров. После Александра Невского княжеская власть больше никогда не имела в Новгородской республике столь высокого авторитета.

В Новгородской республике граждане были равны юридически, но фактически новгородское население делилось на несколько классов или групп. Такое несоответствие фактических прав юридическим, как будет показано дальше, стало причиной социального антагонизма и конфликтов, которые, в свою очередь, привели Новгород к упадку. Новгородская республика приходила в упадок одновременно с усилением Московского княжества и собиранием вокруг него земель, поэтому избежать присоединения Новгорода, как Русского княжества, к создававшемуся Русскому государству было невозможно. Однако некоторое время Новгород находил силы для отстаивания своей независимости, часто прибегая к иностранной помощи.[5]

Часть боярства в борьбе с Москвой искала поддержки у литовских князей. В 40-ч гг. польский король и великий князь литовский Казимир IV получил по договору право сбора нерегулярной дани с некоторых новгородских волостей. В 1456 г. московские войска разгромили новгородское войско под Русой. В результате был заключен Яжелбицкий договор. По этому договору Новгород обязывался не принимать врагов Василия II, лишался права внешних сношений и законодательных прав, высшей судебной инстанцией становился князь, новгородская вечевая печать заменялась печатью великого князя.

Весной 1471 г. новгородцы заключили с Казимиром IV договор, согласно которому Новгород признавал его своим князем, принимал его наместника, а король обязался защищать своим войском Новгород в случае, если от Москвы будет исходить военная угроза. Это означало объявление войны Москве. Основное сражение произошло на реке Шелони. Несмотря на огромное численное превосходство новгородцы были разбиты московским войском под предводительством Даниила Щени, потеряв 14 тыс. человек.

Начавшиеся вскоре мирные переговоры имели результатом подписание договора в Коростыни, по которому Москва получила от Новгорода большую контрибуцию, а новгородцы обязались вернуть Ивану III земли, которыми владел его отец, платить дань, посвящать в сан архиепископа только в Москве, не сноситься с королем польским и великим князем литовским, отменить вечевые грамоты и не составлять судных грамот без утверждения великого князя.

После ухода московских войск обстановка в Новгороде снова стала ухудшаться. Весной 1477 г. Иван III послал туда своих послов. На вече, созванном по этому поводу, была написана грамота, смысл которой сводился к тому, что Великий Новгород не звал Ивана III к себе государем. В октябре 1477 г. из Москвы по новгородскому направлению вышло войско во главе с великим князем Иваном III. В начале декабря Новгород был полностью блокирован, и через месяц сдался. Жителей привели к присяге на верность великому князю, а вечевой колокол сняли и отвезли в Москву; Новгородская республика перестала существовать.

Таким образом, время существования Новгородской республики определяется отрезком 1136-1478 гг.

1.2. Вече и Совет Господ.

Вся автономия Великого Новгорода опиралась на вече — народном собрании. По старым русским понятиям, вече, в об*ширном значении, не было чем-нибудь определенным, юридиче*ским; под этим названием вообще разумелось народное сходбище, и потому вечем называлось и такое сходбище, кото*рое, с нашей точки зрения, может назваться законным, то есть правосознательное собрание народа, рассуждающего о своих де*лах, и такое, которое выделяется из прочей массы народа, кру*жок, иногда и в противоречии с общею волею народа — мятежный скоп. Так в Киевской летописи под 1169-м годом записано, что новгородцы “начали веча деяти но дворам тайно на князя своего”.[6] В Новгородской летописи назван вечем заговор недовольного кружка черни против архимандрита Есипа. В этом смысле и сходбище военной рати на поле войны также называлось вече. Когда случались разноголосицы в Новгороде, и разом возникали противные друг другу собрания народа, каждое из них, равным образом, называлось вече. Так в 1342 году составилось два сборища, враждебные одно другому, одно на Ярославовом дворе, другое на Софийском, и оба назывались вечами. То же в 1384 году, по поводу спора о князе Патрикии: одно вече собралось, по обычаю, на Ярославовом дворе, другое на Софийской стороне; то же повторилось по поводу посадника Есипа Захарьина в 1388 году, когда Софийская сторона была против посадника, а Торговая за него. При такой неопределен*ности значения вече немудрено, что тогда, как единодержавный порядок стал брать верх, понятие о вече переходило в понятие о мятеже, и слово вечники в Москве стало значить то же, что буяны, разбойники. Но при неопределенности общего значения слова вече существовало однако в Новгороде, отдельно от вся*кого веча, большое вече, т.е. полное законное собрание и оно-то юридически составляло верх законной власти и правления Ве*ликого Новгорода. К сожалению, подробностей, относящихся к его существованию, так мало, что многие важнейшие вопросы остаются пока неразрешенными. Право собрания большого веча представляет ту же неопределенность. Это право не принадлежало только сановникам, облеченным властью или правительственною обязанностью. Созвать вече — значило представить дело на обсуждение народа, и потому всякий, кто считал себя вправе говорить пред народом, мог и созвать вече. Удар в вечевой колокол был знаком, что есть требование народного голоса. Случалось, созывал вече князь; по это не по какому-нибудь особенно признанному за ним праву, а потому, что князь, как правитель, естественно, имеет и поводы, и необходимость говорить с народом. Вероятно, веча собирались и посадниками, которые, будучи предводителями, находились в необходимости советоваться с народом. Неизвестно, существовали ли какие-нибудь правила, чтобы не допускать неправильных созывов веча; могли не существовать вовсе; предполагалось, что с таким делом шутить было опасно, и следовательно всякий побоялся бы беспокоить напрасно весь народ. Случалось, однако, что смельчаки, надеясь на подобранную заранее партию, созывали вече и, поддерживаемые своими сторонниками, проводили свои планы — низвергали власти, устанавливали иные. Таких называли коромольниками. Таким-то образом созывались веча тогда, когда восставшая толпа, по наущению умевших ее возбудить, ниспровергала власти и преследовала партии, к которым была нерасположена.

Вече устанавливало приговоры но управлению, договоры с князьями и с иностранными землями, объявляло войны, заключало мир, призывало князей, избирало владык; делало распоряжения о сборе войска и охранении страны; уступало в собственность или в кормленье земли; определяло торговые права и качество монеты; иногда ставило миром церкви и монастыри; устанавляло правила и законы: было таким образом законодательною властью, а вместе с тем являлось судебною, особенно в делах, касающихся нарушения общественных прав. Относительно права участия на вече и порядка собрания нет таких подробных сведений, которые бы могли дать об этом ясное понятие. Все граждане, как богатые, так и бедные, как бояре, так и черные люди, имели право быть на вече деятельными членами. Цензов не существовало. Но только ли одни новгородцы, жители города, или всей Новгородской Земли, могли участвовать на вече — не вполне известно; из классов народных, упоминаемых в грамотах, видно, что там участвовали посадники, бояре, купцы, житые и черные люди. Оставляем в стороне посадников: они могли участвовать потому, что были прежде сановниками — тут ясно само собою. Бояре-землевладельцы были, сами собою, уже представители не города, а всей земли; боярин мог жить в своем имении где-нибудь на Води, или на Двине, и приехать оттуда подавать голос на вече. Отход из Новгорода в Новгородскую Землю не лишал права гражданства: мы видим пример, что, отошедши на Вагу, Онисифор Лукич был после воеводою и посадником. Жившие на Двине, в отдаленной земле, бояре назывались все-таки новгородцами, и были между ними дети посадников, сохранявшие это наименование. Точно так же и купцы составляли класс по занятию, а не по месту жительства и, следовательно, могли проживать не в Новгороде, а в пригороде, и также подавать голос; так точно мы и встречаем купцов, называемых новгородцами, но которые проживали в Торжке и в Русе, — потому что там строили церкви. Житые люди участвовали на вече как жители концов, потому что при отправке посольств обыкновенно выбирались житые люди от концов (хотя, впрочем, есть примеры, что и бояре от концов выбирались). Что касается до черных людей, то участие их несомненно; но как оно совершалось — неизвестно: те ли участвовали, — кто был в городе, или из волостей присылали как-нибудь выборных. Неизвестно, в какой степени, и когда, и как участвовали в новгородском вече пригороды и волости. Есть указания, что вместе с новгородцами участвовали в решении дел и пригородные жители; например, когда Всеволода изгоняли, то призывали псковичей и ладожан. В 1270 г. совокупилась в Новгороде, — говорит летописец, — вся новгородская полость: ладожане, корела, ижора, вожане, плесковичи.[7] Когда пригорожане были недовольны князем Патрикием, то сошлись в Новгороде и подняли на себя половину города. Эти неясные указания не позволяют сделать заключения, что пригороды постоянно участвовали на вече корпоративно; но несомненно, что жившие в пригородах могли участвовать как новгородцы, а не как пригорожане. Неизвестно, был ли какой-нибудь способ поверки приходивших на вече, для предупреждения прихода тех, которые права на это не имели. Едва ли был. Место отправления собраний на воздухе и способ созыва звоном колокола заставляют предполагать неудобство к этому; притом же, когда веча собираемы были частными людьми, там уже не могло быть поверки. Судя по чертам описания последнего веча, возвышение, куда вели ступени, служило трибуною. С него говорили к народу. Оно находилось у вечевой башни; в ней помещалась вечевая изба, т.е. канцелярия веча. Решение веча называлось приговором и записывалось в грамоту: для этого существовала должность вечного дьяка (секретаря). К грамоте прикладывалась печать.

Независимо от большого веча, каждый конец должен был иметь свое частное вече: это видно из того, что концы писали свои грамоты, имели свои печати, в случае недоразумения переговаривались друг с другом: это было бы невозможно без собраний. Обыкновенно большое вече сбиралось на Торговой стороне, на Ярославовом дворище; но также — на Софийской у св. Софии, особенно когда дело шло об избрании владыки, или вообще о делах церковных; часто пред таким вечем собиралось предварительное вече на Ярославовом дворище. Должно быть, вечевой звон имел что-нибудь особое, почему можно было узнать его среди множества колоколов: колокол висел на Ярославовом дворе, на башне; когда вече собиралось на Софийском дворе. Детинце, созывали вече звоном софийского большого колокола.

Решения веча постановлялись единогласно; в случае несогласия вече разделялось на партии, и сильнейшая силой заставляла согласиться слабейшую. Иногда, как результат распри, созывалось два веча; одно на Торговой, другое – на Софийской стороне. Конфликт кончался тем, что оба веча сходились на Великом мосту и дрались, если вмешательство духовенства не предупреждало кровопролития.

На вече не было понятия кворума, а отсюда один раз на вече могло быть все население города и не принять закона, а другой раз – сотая часть населения и принять такой закон, который был выгоден только этой части. Результат голосования определялся не по количеству голосов, а по мощи глотки кричащих: за что громче кричали, то и считалось принятым.

Так как вече собиралось не постоянно, а только тогда, когда его созывали, то необходим был постоянный орган власти, который бы занимался управлением Новгородской республикой. Таким органом власти стал Совет господ. Он состоял из старых и степенных посадников, тысяцких, сотских и архиепископа. Совет имел аристократический характер, число его членов в XV в. доходило до 50. Этот орган развился из древнего института власти – боярской думы князя с участием городских старейшин. В XII в. князь к себе на совет со своими боярами приглашал городских сотских и старост. По мере того как князь терял органические связи с местным новгородским обществом, он с боярами был постепенно вытеснен из совета. Его заменил местный владыка – архиепископ, который стал постоянным председателем Совета.

Частые смены высших чиновников Новгорода стали причиной быстрого разрастания состава Совета господ. Все члены Совета, кроме председателя, назывались боярами.

Совет господ подготовлял и вносил на вече законодательные вопросы, представлял готовые законопроекты, при этом он не имел собственного голоса в принятии законов. Также Совет осуществлял общее наблюдение за работой государственного аппарата и должностных лиц республики, контролировала деятельность исполнительной власти. Он же, совместно с князем, посадником и тысяцким решал вопросы о созыве веча и впоследствии направлял всю его деятельность.

Совет господ имел огромное значение в политической жизни Новгорода. Он состоял из представителей высшего новгородского класса, имевшего могущественное экономическое влияние на весь город, этот подготовительный совет часто и предрешал выносимые им на вече вопросы, проводя среди граждан подготовленные им самим ответы. Таким образом, вече очень часто становилось оружием для придания решениям Совета законности в глазах граждан.[8]

1.3. Общественный строй.

Прежде всего, новгородское население делилось на лучших и меньших людей. Причем меньшие не были меньшими по политическим правам, а только по экономическому положению и фактическому значению. Неравенство фактическое при полном равенстве юридическом стало причиной многочисленных новгородских бунтов.

Кроме общего разделения на лучших и меньших, новгородское общество делилось на три класса: высший класс – бояре, средний – житьи люди, т.е. купцы и своеземцы, низший – черные люди.

Новгородское боярство, в отличие от боярства других княжеств, являлось не дружиной князя, а крупными землевладельцами и владельцами крупных капиталов. Боярство стояло во главе всего новгородского общества. Оно сложилось из военной старшины, управлявшей Новгородом до появления Рюрика. По разным обстоятельствам эта знать не утратила своего привилегированного положения и при князьях. Уже в XI в. князья, правившие Новгородом, назначали на местные правительственные должности людей из местного же общества.[9] Таким образом, новгородская администрация по личному составу своему сделалась туземной еще прежде, чем сделалась выборной. Боярство являлось основной политической силой Новгорода. Получая со своих земель колоссальные доходы, бояре имели возможность подкупать на вече "крикунов" и проводить решения, нужные им. Кроме того, обладая большими капиталами, бояре ссужали ими купцов и таким образом стояли во главе торговых оборотов.

Средний класс новгородского общества в основном представлялся житьими людьми. Житьи люди – это население среднего достатка. Они представляли собой род акционеров, вкладывающих деньги в развитие международной торговли. Получая со своих земель доходы, житьи люди вкладывали их в купеческие предприятия, с чего и получали прибыль. В политической жизни города этот класс исполнял судебные и дипломатические поручения Совета господ, являлся представителем концов, в которых проживал.

В отличие от других русских княжеств, в Новгороде сохранился класс мелких землевладельцев – своеземцев. Но землевладение своеземцев несколько отличалось от обычного боярского землевладения - своеземцы очень редко владели землями в одиночку. Обычно своеземцы обрабатывали и приобретали землю сообща – некоторое подобие крестьянской общины. Своеземцы либо сами обрабатывали свою землю, либо сдавали ее в аренду крестьянам. Своеземцы отличались от крестьян тем, что имели полное право на землю. Они в большинстве своем были городскими жителями, купившими земельные участки, вроде нынешних дачников, только земли своеземцев были больше и в основном сдавались в аренду. Своеземцы вместе складывались в земледельческие товарищества, носившие название сябров или складников.[10]

Купечество было торговым классом, извлекающим прибыль из выгодного географического положения Новгорода. Купцы, в основном, работали с помощью капиталов бояр и житьих людей. Новгородское купечество вело крупную транзитную торговлю и имело собственные земельные владения. Постепенно купечество начало разделяться на "сотни". Каждая сотня имела свой устав, свои привилегии. Самое привилегированное купеческое общество носило название "Ивановского ста" и собиралось при церкви Иоанна Предтечи. По его уставу, чтобы стать полноправным и потомственным членом этого общества, необходимо было внести 50 гривен серебра. Совет общества, состоящий из двух купеческих старост под председательством тысяцкого, ведал все торговые дела и торговый суд в Новгороде.

Не принадлежавшее к первым двум классам население называлось “черными людьми”. Разумеется, черные люди составляли большинство населения Новгородской республики. К ним принадлежали жившие в городах ремесленники и мелкие торговцы, сельское население: смерды и земцы. Они несли повинности по строительству и ремонту мостов и дорог, сооружению церквей и городских укреплений, в военное время призывались в ополчение. Черные люди, как и все свободное население Новгорода, имели право принимать участие в вечах.

Основная масса сельского населения являлась смердами. Первоначально они имели свое собственное хозяйство и платили дань государству. С развитием боярского землевладения они все больше превращались в экономически зависимое население. Постепенно смерды распались на две категории - общинников, плативших налоги Новгороду, и смердов, которые делились на закладников и половников. Закладниками являлись крестьяне, вышедшие из общины и поступившие в зависимость к боярам. Половники - это крестьяне, сидевшие на землях частных владельцев. Свое название они получили от типа арендной платы за землю – половины урожая. Но в Новгородской земле существовали и более льготные условия аренды - треть или четверть урожая – все зависело от ценности земли в данном месте. Половники отправляли повинности только в пользу собственного господина. По роду работы половники делились на изорников (пахарей), огородников и кочетников (рыболовов). Половник имел право уйти от своего господина один раз в году в установленный законом срок – Филиппово заговенье. Перед уходом половник должен был полностью погасить свою задолженность перед господином.

Самой бесправной группой населения в Новгороде были земцы (холопы). Первоначально земца нельзя было судить без его господина. Договор новгородцев с князем Ярославом Ярославичем 1270 г. постановил не верить доносу холопов на своих господ.[11] Так Земцы постепенно с развитием боярского землевладения теряли свои права.

Исполнительная власть. Главной исполнительной властью в Новгороде был посадник. Посадник - это высшее выборное должностное лицо, являвшееся исполнительным органом веча, которому передавалось управление делами республики. Официально он избирался вечем из числа всех полноправных граждан Новгорода, но фактически посадник избирался из немногих знатнейших родов Новгородской республики. Так в течение XIII и XIV веков из одного рода посадника Михалка Степановича было избрано 12 посадников. Срок посадничества не был ограничен, но фактически посадники занимали свою должность по одному-два года. Посадники, сложившие с себя полномочия, назывались "старыми посадниками", в отличие от "степенных посадников".

Область деятельности посадников была очень обширной. Они направляли деятельность всех лиц Новгородской республики, осуществляли контроль за их работой, совместно с князем ведали вопросами управления и суда, командовали войсками во время походов, наблюдали за строительством оборонительных сооружений, вели дипломатические сношения с другими русскими княжествами и иностранными государствами, руководили заседаниями Совета господ и вечевыми собраниями. Посадник, как представитель города, охранял интересы Новгорода и всей Новгородской республики перед князем. Без него князь не мог судить новгородцев и раздавать новгородские волости. В отсутствие князя посадник управлял всем городом. Посадник не получал определенного жалованья, но пользовался особым налогом с волостей, называвшимся "поралье".

Особенно интересно положение князя в Новгороде, сильно отличавшееся от положения князей в других Русских областях. Князь являлся в Новгороде высшей судебной и военной властью, руководил и управлял судом, скреплял сделки и утверждал в правах. Князь приглашался новгородским вечем, при этом он обязан был подписать договор с Новгородом – ряд. По этим договорам определялась роль князя в управлении Новгородской республикой.

Первые следы таких договоров появляются в XII в. Позднее они более ясно обозначаются в летописях.[12] В 1209 г. новгородцы помогли великому князю Владимирскому Всеволоду Большое Гнездо в походе на Рязань. В награду за это Всеволод сказал новгородцам: "Любите, кто вам добр, и казните злых." При этом Всеволод дал новгородцам "всю волю и уставы старых князей, чего они хотели".[13] В 1218 г. вместо князя Торопецкого Мстислава Мстиславича Удалого, правившего в Новгороде, пришел его родственник Святослав Мстиславич Смоленский. Он потребовал смены посадника Твердислава. Новгородцы спросили князя о причине смены, на что тот ответил, что требует снять с должности посадника “без вины”. Тогда Твердислав сказал, обращаясь к вечу: "Рад я, что нет на мне вины, а вы, братья, и в посадниках, и в князьях вольны". Тогда вече напомнило князю, что он целовал крест и обещал посадника без вины не снимать. Отсюда ясно, что князь уже в начале XIII в. перед приездом в Новгород целовал крест – то есть подписывал с новгородцами ряд, в котором определялись их отношения. Льготы новгородцев, которые были обязаны соблюдаться князьями, излагались в рядах. Древнейшие из дошедших до нашего времени рядов - два договора князя Ярослава Ярославича Тверского с новгородцами - 1265 г. и 1270 г. Позднейшие грамоты с некоторыми изменениями повторяют эти две грамоты. Главным условием новгородцев было, чтобы князь "держал Новгород в старине по пошлине", то есть по новгородским обычаям, не нарушая их. Отсюда следует, что все изложенные в рядах Ярослава Ярославича Тверского с новгородцами пункты формировались еще задолго до него, на протяжении XI-XII вв. Ряды с князьями определяли три важнейших блока отношений Новгорода и князей: судебно-административный, финансовый и торговый.

Князь не имел права судить без посадника: "... без посадника ти, княже, суда не судити, ни волостей раздавати, ни грамот ти даяти...".[14] На низшие должности в управлении Новгородской республикой князь имел право назначать людей из новгородского населения, но не имел права назначить людей из своей дружины или своих бояр. При этом на все эти должности князь мог назначить людей только с согласия посадника. Также князь не мог без согласия посадника раздавать волости в кормление. Князь не мог отнять должность у новгородского чиновника, предварительно не объявив его вины на вече. Все свои обязанности князь мог исполнять только в самом Новгороде : "А из Суждальской ти земли Новгорода не рядити, ни волостий ти не роздавати."[15]

Финансовые отношения Новгородской республики и князя были еще более невыгодны для князя. Князь не имел права собирать дани с новгородских владений, он мог только получить "дар" с новгородских волостей, таких как Волок, Торжок, Вологда и Заволочье, то есть не принадлежавших к новгородским пятинам. Также он получал "дар", когда ехал в Новгород, но не получал его при своем уезде из Новгорода. Боясь отпадения Заволочья новгородцы не допускали прямых отношений князя с этой волостью, требуя, чтобы князь свои заволоцкие сборы отдавал на откуп новгородцам. Если же князь сам хотел собирать их, то он должен был посылать новгородского чиновника для сбора податей, а тот должен был прежде, чем отвозить дань князю, отвезти ее в Новгород, откуда только князь и мог получить дань с Заволочья. После монголо-татарского нашествия на Новгород была наложена дань - выход, иногда называемый черным сбором, то есть повальным, поголовным налогом. Новгородцы сами собирали черный сбор и доставляли его великому князю, а тот уже переправлял его в Орду. Кроме этого, князь пользовался в Новгородской республике различными судебными и проезжими пошлинами, разными рыбными ловлями, сенокосами, бортями, звериными гонами. Но пользование этим происходило по строго определенным правилам, в строго определенное время и в строго обусловленных размерах. Князь не мог иметь своих источников дохода в Новгородской республике, независимых от Новгорода. Особым условием в рядах новгородцев с князьями запрещалось князю, княгине, их боярам и дворянам приобретать или заводить села и слободы в Новгородской земле и принимать людей в заклад, то есть в личную зависимость.

Князь был необходим Новгороду не только для обороны границ, но и для обеспечения торговых интересов Новгородской республики. Князь обязывался давать новгородским купцам в своем княжестве безопасный и свободный проезд, пускать их в свои владения "гостить без рубежа", то есть без задержки. Было точно определено, какие пошлины взимать с каждой новгородской ладьи или воза, которые приезжали в его княжество. Князь имел право участвовать во внешней торговле только через новгородских посредников, не имел права закрывать немецкий двор, ставить к нему своих приставов.

В договорах Новгородской республики с князьями обойдена молчанием одна важная сторона взаимоотношений князя и Новгорода – оборона Новгородской республики от иноземных захватчиков. Лишь в позднейших грамотах упоминается, что в случае нападения на Новгород князь обязан помочь Новгороду "без хитрости".[16] Права и обязанности князя в грамотах излагаются неясно, они только предполагаются, очерчивается их круг и следствия, то есть вознаграждения за исполнение обязанностей.

Еще одним носителем исполнительной власти в Новгородской республике был тысяцкий. Тысяцкий занимался регулированием торговых отношений, торговым судом, созывом ополчения, обороной города и республики, имел полицейские функции. Он также, как и посадник получал свои полномочия на неопределнный срок, имел в подчинении целый штат мелких агентов, исполнявших различные судебные и административно-полицейские распоряжения, объявляли решения веча и призывали к суду, извещали суд о преступлении, производили обыски и т.д. Кроме этого тысяцкий занимался военным судом - судом над собранными ополченцами. По мнению некоторых исследователей, тысяцкий избирался в противовес посаднику из низших классов новгородского общества, но это мало вероятно. К тому же против этого мнения говорит то, что в во второй половине XV в. тысяцким был Дмитрий Борецкий, сын посадника Исаака Борецкого и Марфы Борецкой, происходивший из очень знатной и влиятельной семьи.

Также одной из важнейших выборных должностей в Новгородской республике был архиепископ. После отсоединения от Киевской Руси в 1136 г. епископ Новгородский стал избираться вечем. Вече выбирало три кандидатуры на этот пост и бумажки с этими кандидатурами клали на престол Софийского Собора, а потом слепой или мальчик выбирал одну из бумажек. Претендент, имя которого было написано в этой бумажке, становился епископом Новгородским, а с 1156 г. - архиепископом Новгородским. Из этого правила было одно исключения: архиепископ Новгородский Аркадий сам назначил себе приемника. Архиепископ Новгородский, как уже говорилось, председательствовал на заседаниях Совета господ, осуществлял право церковного суда, наблюдал за торговыми мерами и весами, был хранителем государственной казны. К его голосу постоянно прислушивались высшие чины новгородской администрации. Архиепископ являлся крупнейшим феодалом Новгородской республики, владел обширными землями, образовавшимися, в основном, из конфискованных владений князя.

Судебная власть. В Новгороде судебная ветвь власти не была отделена от исполнительно-административной. Судебными полномочиями обладали все органы власти и управления: вече, архиепископ, князь, посадник, тысяцкий. При вступлении в должность выборные приносили присягу ("крестное целование"). Изображение новгородского суда можно найти в сохранившейся части Новгородской Судной Грамоты. Источником Судной Грамоты являлась "старина", то есть юридические обычаи новгородского суда и его практика, договоры с князьями и постановления веча. Суд не сосредотачивался в отдельном ведомстве, а был распределен между разными правительственными властями. Суд был очень доходным, что и служило причиной его раздробления между различными органами управления. Возникновение новых правительственных институтов вносило осложнения в существовавшую судебную систему. По договорным грамотам князей с Новгородской республикой князь не может судить без посадника. Так и по Новгородской Судной Грамоте посадник судит вместе с наместником князя, а "без наместника суда не кончает." На практике эта совместная юрисдикция посадника и наместника разрешалась тем, что уполномоченные того и другого, тиуны, каждый отдельно разбирали подлежавшие их рассмотрению дела в своих "одринах" при содействии избранных тяжущимися сторонами приставов, но не решали дел окончательно, а переносили их в высшую инстанцию или на доклад, то есть для составления окончательного решения, или на пересуд, то есть на проверку, для пересмотра дела и утверждения положенного тиуном решения. В суде этой докладной и ревизионной инстанций с посадником и наместником или с их тиунами сидели 10 присяжных заседателей, по боярину и житьиму от каждого конца. Они составляли постоянную коллегию докладчиков, как они назывались, и собирались на дворе новгородского архиепископа "во владычне комнате" три раза в неделю под страхом денежного штрафа за неявку. Судопроизводство усложнялось еще комбинациями разных юрисдикций в смешанных делах, где встречались стороны различных подсудностей. В тяжбе церковного человека с мирянином городской судья судил вместе с владычным наместником или его тиуном. Княжеского человека с новгородцем судила особая комиссия, состоявшая из двух бояр, княжеского и новгородского, и, если они не могли согласиться в решении, дело докладывалось самому князю, когда он приезжал в Новгород, в присутствии посадника. Тысяцкий судил преимущественно дела полицейского характера. Но он же был первым из трех старшин в совете, который стоял во главе возникшего в XII в. при церкви св. Иоанна Предтечи на Опочках купеческого общества ("Иванское сто") и ведал торговый суд. Этот же совет с участием посадника разбирал дела между новгородцами и купцами немецкого двора в Новгороде.[17]

Глава 2. Внешнеполитические связи Новгорода

2.1. Политические отношения Новгорода с русскими княжествами, Ордой, а так же с финно–угорскими племенами

Новгород в века феодальной раздробленности выдвинулся как руководитель народного движения на северо – восток. Еще в конце ХI века новгородцы порой добирались до Югры. Следом за этими “разведчиками” направлялись на северо – восток ватаги звероловов и рыболовов, а за ними шли, закрепляя на веки за русским народом Подвинье и Поморье, новгородские земледельцы.

Что же касается отношения новгородцев с русскими княжествами, то они далеко не всегда были мирными. Так, в 1021 году на Новгород напал полоцкий князь Брячислав. Когда он с добычей возвращался в свою вотчину, князь Ярослав догнал его и отобрал награбленное. Позднее, в 1066 г., “подвиг” отца повторил Всеслав Брячиславович. Он неожиданно напал на Новгород, взял его, и, ограбив, ушел. Всеслав не погнушался и ценностями главной святыни Новгорода – Софийского собора, приказав снять колокола и паникадила. В следующем году войско князя разбили сыновья Ярослава Мудрого, добыча была возвращена сам князь угодил в тюрьму.

Освобожденный восставшим народом, полоцкий князь вновь решил напасть на Новгород. Но на этот раз военное счастье ему не улыбнулось: войска Всеслава в 1069 году были разбиты у границ Новгорода на реке Гнези, а самого князя взяли в плен, из которого его позднее отпустили.

Походы полоцких князей 1021 и 1066 годов вплоть до Шведской агрессии начала ХVII века были единственными в своем роде военными предприятиями, когда войскам противника удавалось взять Новгород.

Так же интересен перечень земель, входивших в сферу влияния Новгорода. Сохранилась грамота новгородского князя Святослава Ольговича, написанная в 1137 году. В ней перечисляются погосты, доходы с которых должны были поступать в пользу новгородского владыки. Эти погосты находились в Обонежье, а также на берегах Северной Двины и её притоков Ваги, Емцы, Пинеги. Таким образом ещё в 12 веке новгородцы собирали дань далеко на севере.

В связи с этим хотелось бы отметить тот факт, что необъятная территория Новгородской земли имела основное ядро, которое на последнем этапе новгородской независимости делилось на пять частей, именованных пятинами. На север и северо - запад от Новгорода лежали земли Водской пятины, включавшие в себя и часть современной Карелии. По правому берегу Волхова далеко на север и северо - восток, к белому морю простиралась Обонежская пятина. К Юго - западу от Новгорода по реке Шелони, а также к Югу от неё и узкой полосой на север распологалась Шелонская пятина. К Юго - востоку от Новгорода была Деревская пятина. Бежецкая пятина - единственная, которая начиналась не у стен древнего Новгорода, а в стороне, к востоку от города, между землями Обонежской и Деревской пятин.

Основная территория была земледельческой. Она разделялась на податные округа, называвшиеся погостами и управлялась посылаемыми из Новгорода должностными лицами. Помимо основной территории от Новгорода зависели многие отдалённые от него земли, связь с которыми была менее тесной и осуществлялась, в основном, с помощью сборщиков дани. Новгородские сборщики дани доходили до Оби, где жили ханты и манси. Дань собиралась в западной Карелии и на Терском берегу (Южная часть Кольского полуострова). Уплачивалась она, как правило, мехами. Благодаря такому количеству уплачиваемой дани X – XIII веках Новгород был богатейшим городом Руси. Именно с этих времён он стал называться Великим. Однако официально таковым он стал только в 14 веке.

Политическое господство Новгорода на севере России установилось далеко не сразу и не без борьбы. В роли главного соперника Новгорода с ХII в. выступали суздальские князья. Длительная борьба, которую в течение столетия новгородцы вели против Юрия Долгорукого и его потомков, была борьбой не только за власть в Новгороде, но и за новгородские “волости” (земли). Среди спорных земель виднейшее место занимало Заволочье (Подвинье). Из двух отмеченных летописью столкновений новгородских даньщиков с княжескими в ХII в. (1149 г., 1169 г.)[18] первое с большой долей вероятности, и второе, бесспорно, произошли в Заволочье. Перевес в этих столкновениях (пусть даже новгородская летопись и преувеличила размеры победы) был на стороне новгородцев. Показательно и то, с какой подробностью новгородский летописец, обычно скупой на слова, рассказывает об этих победах соотечественников в 1149 г. “много леже обоих, но Суждалец бещисла”, а в 1169 г., “паде их (Суздальцев) 300 и 1000, а новгородец 15 муж”.[19] Это явно показатель того какое большое и важное значение придавали этим победам феодальные верхи Новгорода.[20]

Так же на Подвинье претендовали камские болгары, пытавшиеся завладеть (в 1218 г.) важнейшим ключом к Подвинью с юга – Устюгом, тоже не сумели здесь задержаться, так как столкнулись с сильнейшим отпором. В итоге уже в первое столетие феодальной раздробленности Новгород добился крупнейших успехов на северо – западе.

Вторжение татар и разорение ими верхневолжских земель привели к дальнейшему усилению народного движения на север, а вместе с тем и к упрочнению новгородского преобладания на нем. Господство Золотой Орды на долгое время приостановило продвижение русских народных масс на юг. Южным “берегом” Руси стала Ока. Для народной колонизации оставалось одно направление – север.

В политическом отношении Верхнее Подвинье все прочнее входило в состав Новгородской земли. Белозерские, ростовские, ярославские и даже тверские князья вынуждены были отступать перед растущей мощью Новгорода. Уже в древнейших договорных грамотах Новгорода с тверскими князьями среди волостей были названы: Волок, Торжок, Бежище, Городец, Вологда и еще около десятка городков. И этот перечень сохраняется в неизменном виде с 60- х гг. ХIII в. вплоть до Яжелбицкой грамоты 1456 г. включительно.

Политическое господство над севером Восточной Европы открывало новгородским верхам широчайшие возможности для обогащения за счет волостей. Посылка своих промысловых ватаг, сбор дани, прямое ограбление населения и торговля изделиями новгородских ремесленников – все это приводило к тому, что с севера и северо – востока в Новгород направлялось несметное количество пушнины, рыбий зуб, соль – морянка и другие богатства севера. Заняв господствующее положение на всем севере Восточной Европы, Новгород с ХIII в. стал крупнейшим ремесленно – торговым городом и выдвинувшись как бдительный и стойкий страж северо – западных рубежей Руси, Новгород вступил в ХIV веке в пору своего расцвета. Успехи достигнутые ранее были укреплены и умножены. Территория его владений продолжала расширяться. Господство новгородских бояр над необъятными волостями до конца ХIV века почти никем не оспаривалось. Устюжские князья, выступившие было в 20- х годах ХIV века против новгородцев и грозившие прервать путь на Югру были разбиты в 1324 году князем Юрием, и сам Устюг был “взят на щит”[21]. После этого до 1397 года новгородцам не приходилось посылать больших сил на Двину. Только в самом конце ХIV века началось серьезное наступление московских князей на север.

Хотя и раньше случались попытки великих князей подчинить богатейший город. В 1170 году огромное войско, посланное Андреем Боголюбским подошло к неукреплённому тогда ещё Новгороду. По*беда новгородцев у стен города самим победителям казалась чу*дом. Они считали, что выиграли битву только благодаря помощи пресвятой Богородицы. С тех пор икона Знамения Богородицы, которая, по преданию, спасла Новгород, стала одной из самых почитаемых реликвий.

В 1216 году новгородцы вмешались в борьбу между сыновьями владимиро-суздальского князя Всеволода Большое гнездо. Войско, основу которого составляли новгородцы под предводительством князя Мстислава Удалого, наголову разбило многочисленную вла*димирскую рать в битве на реке Липице.

Раз уж была затронута тема военных действий, то хотелось бы немного поподробней ее осветить. Как правило, вместе с ополчением в походы выступал и князь. Наличие в новгородском войске нескольких сотен княжеских дружинников, хорошо вооружённых и обученных укрепляло его боеспособность. Общая численность войска, которое могла выставить новго*родская земля было 30 - 40 тысяч человек. Но это было только в последний период новгородской независимости, и, причём в кри*тические моменты. Обычная же численность войска при походе составляла 5 - 10 тысяч человек.

Одной из основных проблем Новгорода была продовольственная. Из летописных свидетельств мы знаем, что относительно продовольствия Новгородская область была в зависимости от Низовской земли: князь последней, пресекши подвоз съестных припасов, мог заморить Новгород голодом; с другой стороны, и относительно торговли Новгород зависел вполне от Востока, потому что торговое значение Новгорода состояло в доставке северо-восточных товаров в Европу: отсюда понятно, что когда на востоке явилось могущественное владение - государство Московское, то Новгород, находясь в полной зависимости от Востока, необходимо должен был примкнуть к этому государству, таким образом, сама природа не позволяла Новгороду быть долго независимым от Восточной Руси.[22] Так, в числе новгородских владений мы встречаем Торжок, Волок-Ламский, Бежецк и другие места, находящиеся на волжской системе; любопытно, однако, видеть, что эти места были спорные между новгородцами и князьями Ростовской области, последние никак не хотели уступить их в полное владение новгородцам: так, Волок и Торжок разделены пополам между новгородцами и суздальскими князьями; название Торжка, Торга, указывает именно на пограничное место, куда сходились на мену, торг, жители двух областей; название Новый Торг указывает, что этот торг был прежде где-нибудь на другом месте, быть может, выше, на самом волоке. Любопытно, также, что все эти места на волжской системе перечисляются всегда в грамотах как новгородские владения - знак, что они были спорные, что суздальские князья имели на них постоянные притязания, одним словом, что это были колонии Новгородские в чужой области.

Такие же колонии новгородские простирались в области Онеги, Северной Двины и далее до самого Уральского хребта; на важное значение волоков указывает название заволоцких владений Новгорода, Заволоцкой чуди. В тесной связи с системой Ильменя находится система Чудского и Псковского озер: кривичи изборские находятся в союзе со славянами новгородскими, вместе с ними призывают князей; несмотря, однако, на эту тесную связь, несмотря на то, что Псков, сменивший Изборск, находился в пригородных отношениях к Новгороду, Псков с самого начала стремится к полной самостоятельности и в обрел ее в середине ХIV века.

В ХI – ХII столетиях Новгород стал центром громадной территории, простиравшейся от Северного Ледовитого океана до Торжка. Новгородцы собирали дань с племени чуди, жившего в юго-восточной Эстонии, куда еще в 1030 году совершил поход Ярослав Мудрый и основал там город Юрьев (современный Тарту), не раз совершались походы в Карелию, в земли соседских угро-финских племён ижоры, води, веси. Однако не только военные походы способствовали расширению территории Новгородской земли. Громадное значение имело мирное колонизационное движение русского крестьянства в северном направлении.[23] В течение столетий русские земледельцы постоянно осваивали территории, чрезвычайно редко заселённые племенами финно–угорского происхождения, которые, главным образом занимались охотой и рыболовством.

Финно-угорцы, населяющие Южную Финляндию, делятся на две семьи: в юго-западной части живут тавасты. Между тавастами свое влияние распространяли шведы. Восточнее живут карелы. Между ними новгородцы распространяли свое влияние и даже окрестили их в православную веру в начале XIII столетия. Карелы не раз в союзе с новгородцами боролись против шведов. В 1187 и 1188 годах они вторгались даже в пределы Швеции, проникали в Меларское озеро, умертвили епископа упсальского, сожгли и разорили город Сигтуну. Впоследствии такой же участи подверглись город Або и другие шведские владения в Финляндии. Карелы враждовали и с тавастами, владения которых раньше простирались далее на восток, между Ладожским озером и Северной Двиной. К тавастам же принадлежало, по-видимому, и племя ямь, или емь, часто заодно со шведами нападавшее на владения новгородцев.

Так же о дружественных отношениях с некоторыми финно – угорскими племенами свидетельствует тот факт, когда шведы во главе с ярлом Биргером высадились в устье Невы, то старейшина племени ижора - Пелгусий, сразу же дал знать об этом новгородцам. Он и его племя сражались вместе с ратниками князя Александра, впоследствии прозванного Невским, против шведов, и разбили их.

Потерпев в 1240 году поражение на берегах Невы, Биргер не отказался от своих планов и решился достигнуть их более осторожным и обдуманным образом действий. Так, он в 1242 году выстроил замок Тавастгус, в обеспечение шведской власти в Финляндии. В 1249 году неутомимый ярл решил окончательно закрепить за шведами всю Финляндию и для этой цели вступил в союз с ливонскими немцами. Рижский епископ, по благословению папы Александра IV, задумывал уже учредить новую латинскую епископскую кафедру в финских землях, находившихся под влиянием Новгорода, среди карелов и соплеменных им ингров. Для выполнения этого плана решено было оттеснить новгородцев и, для прочности дальнейших действий против них, основать на реке Нарове крепость. Дело шло, таким образом, о полном подчинении всей Финляндии шведам и католицизму и об устранении влияния новгородцев среди финнов. Прочно покоренная страна должна была, очевидно, сделаться базисом, откуда уже можно было приступить и к захвату Новгородской земли.[24]

Видно, что князь Александр Ярославич слишком хорошо знал о положении дел, что, несмотря на сопротивление подчас близоруких новгородцев, на свои трудные обстоятельства и на суровое время года, решился предпринять поход в Финляндию. Приходилось идти малознакомой местностью, к счастью, между туземцами нашлись проводники, так называемые шестники, которые шли с войском; но и они, несмотря на привычность к условиям местности, гибли в большом количестве при страшных переходах по пустынным ущельям гор и топким болотам. “Бысть зол путь,— говорит летописец,— акы же не видали ни дня, ни ночи”[25]. Но могучая воля Александра и самоотвержение воинов преодолевали все трудности. В сумерки, почти ощупью, терпя недостаток во всем, войско, однако, бодро подвигалось вперед. Великий князь разделял с войсками все лишения, одушевляя их своим примером. И вот, неожиданно явившись в неприятельской стране, Александр, по выражению историка, “прошел по ней, как Божия гроза, из края в край”.[26] Шведы, пораженные ужасом, или бежали на родину, или попрятались в укреплениях. По крайней мере, мы ничего не знаем об их действиях во время похода. Оставленные ими на произвол судьбы туземцы могли оказать только слабое сопротивление. Опустошительным ураганом пронеслись русские по стране и по всему поморью и возвратились в Новгород с большой добычей.[27]

В декабре 1237 г. неожиданно для русских войска хана Батыя (фактическим руководителем военных сил монголов являлся Субедей) вступили в пределы Руси. Причины поражения русских заключались в политической раздробленности, а также в превосходстве монголов как в численности в каждом сражении, так и в подготовленности войск к ведению крупномасштабных военных действий, уровне военной дисциплины.

Своей трагической борьбой и подвигом Русь спасла Западную Европу от погрома, который испытала сама. Приняв на себя главный удар кочевого мира, она обеспечила благоприятные условия для развития европейской цивилизации. Запад же “отплатил” ей тем, что послал своих завоевателей к ее рубежам.

[Николай Баранов]

Князь Александр Ярославич Невский отчетливо понимал, что сохранить в неприкосновен*ности северо-западные границы Руси, а также держать открытым выход в Балтийское море можно лишь при условии мирных отношений с Золотой Ордой, вое*вать против двух могучих врагов у Новгорода тогда не было сил, а, следовательно, ставка была сделана на дипломатиче*ские, действия. Поэтому он стал проводить в жизнь политику компромисса с Ордой, опираясь на Низовские земли и Новгород. Он считал гибельным открытое противостояние монголам, и надеялся использовать их мощь для борьбы с западной католической опасностью, которая была угрозой духовной и политической независимости не только Новгороду но и всей Руси, что в сознании людей той эпохи воспринималась как более серьезная угроза православной вере, а следовательно, и существованию самой Руси.

Между тем многим соотечественникам Александра его политика мира с Ордой ка*залась ошибкой. Даже самые близкие лю*ди - брат Андрей и сын Василий перейдут в ряды сторонников неотложной войны против монголо-татар. Князь всеми средствами старался ублажить хана и его сановников чтобы избавить Новгород от разгрома (так как это неминуемо бы повлекло очередной, гораздо более агрессивный натиск крестоносцев), и избавить всю Русскую землю от новых бед.

В 1256 году новый хан Берке приказал сделать вторую перепись на Руси.[28] (первая перепись была сделана при Ярославе Всеволодовиче.) В земли рязанскую, муромскую и суздальскую явились татарские численники, ставили своих десятников, сотников, тысячников; всех жителей, исключая духовных лиц, переписывали, чтобы обложить поголовною данью. Новый хан пожелал, чтобы перепись была сделана и в Новгороде. Когда весть об этом дошла до города, поднялся мятеж. Новгород не был, подо*бно другим русским городам, покорен татарским оружием, и новгородцы не думали, чтобы им пришлось добровольно платить постыдную дань. Город разделился на два лагеря: одни, более зажиточные предлагали согласиться с условиями хана Берке и платить дань, городские низы же, напротив были настроены против этого. В итоге, после ожесточенной конфронтации, верх взяли житьи люди, которых активно поддержал великий князь. Новгород был спасен от кривой татарской сабли.

2.2. Политические отношения Новгорода с Литвой

Политические отношения Новгорода с Литвой начали развиваться с середины ХIII века, когда литовское государство находилось в эмбриональном, зачаточном состоянии и, новгородцы пытались влиять на политику князя Миндовга. В частности, они организовывали совместные походы на ливонских немцев, которые в 1201 году основали город Ригу, и на датчан основавших город – порт Ревель (нынешний Таллин), и тем самым ослабили позиции Новгорода на Балтике.

Однако стоит отметить, что уже тогда литовские князья проявили себя как незаурядные политики и тонкие дипломаты. Сами будучи на протяжении многих лет язычниками, они умело балансировали между католиками – “латынянами” с одной стороны и православными русскими князьями с другой, и сумели за короткий срок создать сильное государство. Это государство к концу ХIV века, на 9/10 состояло из русских земель и могло стать, на равнее с Москвой, центром объединения всей Руси. Однако из – за серьезных конфессиональных разногласий это не удалось.

На протяжении ХIV – ХV веков между Новгородом и Литвой не раз вспыхивали порубежные конфликты из – за смоленских земель и некоторых политических разногласий. То как эти конфликты урегулировались изложено в новгородских договорных грамотах.

В 1471 г. новгородцы заключили договор с королем Польши Казимиром: “Честный король польский и великий князь литовский заключил дружественный союз с нареченным владыкою Феофилом, с посадниками, тысячскими новогородскими, с боярами, людьми житыми, купцами и со всем Великим Новымгородом; а для договора были в Литве посадник Афанасий Евстафиевич, посадник Дмитрий Исакович (Борецкий)... от людей житых Панфил Селифонтович, Кирилл Иванович... Ведать тебе, честному королю, Великий Новгород по сей крестной грамоте и держать на Городище своего наместника греческой веры, вместе с дворецким и тиуном, коим иметь при себе не более пятидесяти человек. Наместнику судить с посадником на дворе архиепископском как бояр, житых людей, младших граждан, так и сельских жителей, согласно с правдою, и не требовать ничего, кроме судной законной пошлины; но в суд тысячского, владыки и монастырей ему не вступаться. Дворецкому жить на Городище во дворце и собирать доходы твои вместе с посадником; а тиуну вершить дела с нашими приставами. Если государь Московский пойдет войной на Великий Новгород, то тебе, господину, честному королю, или в твое отсутствие Раде Литовской дать нам скорую помощь. — Ржева, Великие Луки и Холмовский погост остаются землями новогородскими; но платят дань тебе, честному королю. — Новогородец судится в Литве по вашим, литвин в Новегороде по нашим законам без всякого притеснения... В Русе будешь иметь десять соляных варниц; а за суд получаешь там и в других местах, что издревле установлено. Тебе, честному королю, не выводить от нас людей, не купить не сел, ни рабов и не принимать их в дар, ни королеве, ни панам литовским; а нам не таить законных пошлин. Послам, наместникам и людям твоим не брать подвод в земле Новогородской, и волости ее могут быть управляемы только нашими собственными чиновниками. — В Луках будет твой и наш тиун: торопецкому не судить в новогородских владениях. В Торжке и Волоке имей тиуна; с нашей стороны будет там посадник. — Купцы литовские торгуют с немцами единственно чрез новогородских. Двор немецкий тебе не подвластен: не можешь затворить его. — Ты, честный король, не должен касаться нашей православной веры: где захотим, там и посвятим нашего владыку (в Москве или в Киеве); а римских церквей не ставить нигде в земле Новогородской. — Если примиришь нас с великим князем московским, то из благодарности уступим тебе всю народную дань, собираемую ежегодно в новогородских областях; но в другие годы не требуй оной. — В утверждение договора целуй крест к Великому Новугороду за все свое княжество и за всю Раду Литовскую вправду, без извета; а послы наши целовали крест новогородскою душою к честному королю за Великий Новгород”[29]. В этой грамоте отношения между Новгородом и королем определены несколько иначе, чем в грамоте 1264 г. Так как король был католиком, то специально оговаривалось, что наместник короля должен быть православным, а новгородский архиепископ может быть поставлен в любой из двух митрополий — Московской или Киевской, запрещалась постройка католических церквей. В грамоте разделен суд на несколько видов — княжеский, тысяцкого, владыки и монастырей, хотя и не объяснено, к какому суду какие дела подвластны. В связи с нелегкой внешнеполитической обстановкой в Новгороде, в грамоте оговорена помощь короля в случае войны с Москвой, но также оговорена премия королю, если он сможет помирить Москву с Новгородом. Как и в договоре с Ярославом запрещено выводить людей из Новгородской земли, покупать рабов и земли, принимать их в дар. Управление пятинами уже полностью закреплено за новгородскими чиновниками. Королю доход шел с судебных пошлин, соляных варниц в Русе, с городов Ржев, Великие Луки и с Холмовского погоста. Торжок и Волок становились совместными владениями короля и Новгорода: король посылал туда тиуна, а новгородцы назначали посадника. Торговые дела не были подведомственны королю, и он не мог закрыть немецкий двор в Новгороде, а литовские купцы с немецкими в Новгородской земле вынуждены были торговать только через посредство новгородских купцов.[30]

По ряду объективных причин литовским князьям не удалось укрепиться в Новгороде. В первую очередь это связано с тем, что “литовская партия” в городе опиралась на боярско - олигархическую знать, которой были чужды интересы народа. Так же немаловажен и тот факт, что вступив в союз с Казимиром IV, новгородцы становились отступниками, предателями православия, на это городские низы пойти не могли.

2.3. Политические отношения Новгорода с ганзейскими городами.

Внешнеторговые связи Новгорода были обширными. О них можно судить и по археологическим, и по письменным источникам. До наших дней сохра*нилось несколько документов, характеризующих торговые отношения Новго*рода с Западом. Один из таких документов - договорная грамота Новгоро*да с Готским берегом, Любеком и немецкими городами (1139 - 1199).[31]

Главными партнерами Новгорода в западной торговле в XII - XIII столетиях были Готланд, Дания и Любек.

В середине XII в. в Новгороде уже существовал торговый двор гот*ландских купцов с церковью св. Олафа. Русские купцы на Готланде также имели свои дворы и церковь, которая была построена, очевидно, новго*родцами. Об этом свидетельствуют фрески готландской церкви, которые почти полностью сходны с фресками одной из новгородских церквей.

Город Висби на Готланде в XII веке был центром торговой деятельнос*ти во всем балтийском бассейне. Он находился в номинальной зависимости от Швеции. В 1170 - 1270 гг., когда там прочно обосновалась колония немецких купцов, выходцев из Вестфалии, Висби достиг своего расцвета. И хотя готландскими купцами в этот период тоже были немцы, чтобы отли*чать их от немецких купцов из материковых германских городов, русские называли их готами или варягами. Немцев, упомянутых в летописи под 1188 годом (это первое их упоминание), следует считать шведами: посколь*ку речь идет о шведских городах, жители их, очевидно, должны быть шве*дами. Обычно же шведы именовались “свеями”.

В конце 80-х годов XII века Новгород установил торговые связи с Лю*беком. Появившись в Новгороде, немецкие купцы также создали свой двор и построили церковь св. Петра. В 1187 г. император Фридрих I Барбарос*са пожаловал Любеку грамоту, по которой русским и другим купцам пре*доставлялось право беспошлинной торговли в Любеке. Это позволяет пред*полагать существование в Любеке постоянной русской (скорее всего, нов*городской) колонии. Торговля с Любеком и немецкими городами развива*лась весьма интенсивно и в конце XIII в. приобрела первостепенное зна*чение, датчане и готы были оттеснены на второй план.

Состав импорта из Западной Европы в Новгород установить нелегко. Письменных источников мы почти не знаем. Из археологических материалов с уверенностью можно назвать лишь янтарь. Изделия из янтаря в Новгоро*де весьма многочисленны (более 2000 экземпляров). Янтарь привозился в Новгород чаще всего в необработанном виде и обрабатывался здесь местными ремесленниками. Наименьшее число янтар*ных находок собрано в слоях XIII века.

Причем янтарь ввозился в Новгород не только из Прибалтики, но и из Приднепровья, где также имелись его месторождения. Резкое сокращение ввоза янтаря в XIII в. объясняется тем, что в ре*зультате татаро-монгольского нашествия прекратилась доставка товаров в Новгород по днепровскому пути. Из Прибалтики янтарь в это время также не ввозился, так как на протяжении всего XIII столетия Новгород нахо*дился во враждебных отношениях с Тевтонским орденом. В начале 40-х го*дов между ними шла война, во время которой торговые отношения с При*балтикой были совсем прекращены.

Немецкие купцы останавливались в Новгороде на ганзейских дворах, которые не имели постоянного населения. Немцы приезжали в Новгород два раза в год – летом и зимой. Из всех ганзейских контор, а они существовали еще в Лондоне, Брюгге, Бергене и других городах, новгородская была самая изолированная от города, в котором находилась.

Новгородские власти не имели права вмешиваться во внутренние дела ганзейских дворов. В суде тысяцкого решались только спорные дела между немцами и русскими.

Характерной чертой средневековых купеческих корпораций, была строжайшая регламентация деятельности их членов. В новгородских дворах внутренний распорядок устанавливала “скра” – особый устав, зачитывающийся всем прибывавшим в город ганзейцам. И горе было тому, кто осмеливался нарушить устав. Виновного ожидало суровое наказание. Особенно преследовалось в купеческой среде воровство. Даже за сравнительно небольшую кражу согласно уставу преступника следовало казнить.

Во главе ганзейской конторы стоял ольдерман, избиравшийся сначаласобранием купцов (стевеном) из очередного каравана. Позднее он назначался поочередно наиболее заинтересованными в новгородской торговле городами – Любеком и Висби, а в ХV веке Ганзейский союз вместо ольдермана назначал специального приказчика конторы.

Ганзейские дворы напоминали крепости. Их окружал тын из толстых бревен. Внутри дворов имелись церковь, где собирался стевен и решались насущные вопросы жизни купцов, а так же хранились наиболее ценные товары, двухэтажные дома (дорисы), в которых жили купцы со своими приказчиками и учениками, помешения для торговли и хранения товаров (клети), большая палата, приказчицкая, мельница, пивоварня, баня и больница. Вечером ворота дворов накрепко запирались, а внутри спускались с цепи собаки, выставлялась стража.

Русские имели право входить во дворы только днем. Немцы торговали не на торгу, а лишь на территории своих дворов. Устав запрещал им вести торговлю с новгородцами один на один. Считалась действительной только сделка, которая заключалась в присутствии немца свидетеля. Основным видом сделки был обмен товарами. Чтобы поддерживать высокие цены на товары , купцам разрешалось ввозить их в ограниченном количестве под страхом крупного штрафа и конфискации избыточной части товара. Категорически запрещалось торговать в кредит, а также брать товар, принадлежащий новгородцу на немецкие суда, с тем чтобы новгородский купец мог ими торговать на Западе.[32]

Торговые отношения немецких купцов с Новгородом регулировались специальными договорами (древнейший из дошедших до нас относится к концу ХIIвека). Наиболее существенными были статьи договоров о предоставлении “чистого пути” немцам в Новгородскую землю, а новгородцам - по Балтике, то есть гарантии безопасности торговли. В других статьях говорилось об условиях проезда по чужой территории, а так же о наказаниях за причинение вреда купцам и разрешении тяжб, возникавших между русскими и немцами.

Обоюдное стремление получить возможно большую прибыль от торговли приводило к острым конфликтам. Корпоративность, присущая средневековью, приводила к тому, что обида, нанесенная на чужбине группе купцов или даже одному из них, нередко становилась причиной разрыва торговых отношений между Новгородом и Ганзой на несколько лет. Вражда обычно сопровождалась репрессиями по отношению ко всем купцам противоположной стороны. Так, вражда, возникшая в результате ограбления новгородских купцов в Нарве, продолжалась семь лет. В ответ новгородцы конфисковали товары ганзейских купцов в Новгороде, хотя те не имели ни какого отношения к Нарвскому преступлению. В 1392 году был заключен мирный договор (Нибуров мир), в результате которого стороны пришли к соглашению и торговля возобновилась.

В другом случае новгородские купцы Мирон, Терентий и Трифон были ограблены немецкими пиратами в 1420 году на Неве и доставлены в Висмар. Как только новгородцы об этом узнали, одиннадцать немецких купцов были “посажены в железо”,[33] то есть посажены в кандалы. Далее последовал обоюдныйзапрет на торговлю. Только в феврале 1423 года был заключен договор между Новгородом и “73 ганзейскими городами”, которым урегулировались взаимные обиды, и торговля была продолжена.

Изучая историю новгородско–немецкой торговли в ХIII – ХV веках, вплоть до присоединения Новгорода к Москве, легко заметить, что даже самые острые конфликты между торговыми партнерами всегда заканчивались мирным договором. Причина ясна: торговля с Западом была жизненно необходима Новгороду. Немалые барыши приносила она и немецким купцам.

Внешняя торговля Новгородской республики не ограничивалась запад*ным направлением, она велась и с южными странами. Археологические дан*ные позволяют утверждать, что в XII - XIII вв. Новгород был связан торговыми отношениями с Северным Кавказом, Средней Азией, Ираном и, мо*жет быть, с Византией. Об этом свидетельствуют находки явно южного про*исхождения. Скорлупа грецких орехов обнаружена при раскопках в различ*ных слоях различного времени. Наибольшее число находок приходится на XII век, а начиная с 40-х годов XIII в. скорлупа грецких орехов встречается редко. Находки миндаля единичны. Как грецкий орех, так и миндаль могли ввозиться из Византии, Крыма или с Кавказа.[34]

В общем же, хотелось бы отметить то благотворное влияние, которое оказала торговля на становление новгородской демократии. С одной стороны, особенности географического положения и экономического развития привели к сдерживанию процессов развития сельского хозяйства феодально-крепостнического типа из-за относительной малочисленности крестьян и бесперспективности их закрепощения. С другой стороны, развитие ремесла и торговли способствовали экономической независимости и большей, по сравнению с Киевским государством, социальной значимости ремесленников и купцов, а также развитию инфраструктуры городов и городского самоуправления. Таким образом к IX-XI вв. сформировалась ремесленно-торговая республика, которой суждено было сыграть немалую роль в русской истории.

Глава 3. Становление Новгорода как боярской республики.

3.1. Восстание в Новгороде и переход власти к боярской знати.

Перед тем как рассматривать становление новгородской вечевуой республики, хотелось бы обратиться к мнениям различных авторов. По мнению А. В. Арциховского, ”после переворота 1136 г. верховной властью в Новгороде стало собрание граждан, вече, главой правительства стал выборный посадник, но власть князя, пусть сильно ограниченная, сохранилась. Лет полтораста после этого существовал строй, лучшим выражением которого являются слова, сказанные в 1218 г. посадником Твердиславом на вече: “А вы, братья, в посадниках и в князьях вольны”. В. Т. Пашуто считал, что плоды восстания 1136 г. присвоили бояре. “Правда, своеобразие расстановки классовых сил заставило их признать республиканский строй – в Новгороде образовалась феодальная республика. 1136 г. позволил новгородским боярам отделиться от Киева. В конечном счете, после восстания 1136 г. в Новгороде сложился своеобразный политический строй – аристократическая боярская республика”.[35] По мнению Н. Л. Подвигиной, с 1136 г. в Новгороде принцип “вольности в князьях” восторжествовал. В дальнейшем в середине XII в. антикняжеская борьба несколько стихает из-за обострения борьбы за власть между боярскими группировками. Это приводило к тому, что князь превращался в союзника одной из группировок, которая готова была поступиться частью собственной власти в пользу князя, лишь бы не уступить ее противнику. В заключение исследователь делает вывод о том, что именно поэтому княжеская власть в данный период несколько крепнет.

В. Л. Янин совершенно не согласен с тем, что “новгородский князь после восстания 1136 г. был превращен в почти фиктивную фигуру, во второстепенное или даже третьесортное лицо государственной администрации, назначением которого было то ли руководство войском, то ли олицетворение политического и военного союза с наиболее могущественными русскими княжествами”.[36] Опираясь на данные сфрагистических источников, исследователь отмечает, что “у нас есть все основания предполагать, что и во второй половине XII в. власть в Новгороде была сосредоточена в руках князя, поскольку в отличие от княжеских печатей посадничьи буллы этого времени исключительно редки”. А. В. Арциховский объясняет данный факт тем, что “ограничение княжеской власти в 1136 г. не сразу отразилось в сфрагистике, поскольку государство, хотя и номинально, возглавлялось князем. Русские княжеские печати XI-XIII вв. известны преимущественно по новгородским находкам. Судя по именам, они принадлежат тем Рюриковичам, которые, по словам летописи, княжили в Новгороде”.[37] В. Л. Янин подметил и такую особенность княжеских печатей Новгорода и русских княжеств: “В Южной Руси, где княжеская власть в XII-XIII вв. сохраняла первоначальные общественные позиции, где государство имело ярко выраженные монархические черты, княжеская булла клонится к упадку. В Новгороде же, где княжеская администрация в ходе борьбы с местным боярством утратила былую самостоятельность, печать князя, напротив, переживает свой расцвет”.[38] И. Я. Фроянов и А. Ю. Дворниченко считают даже, что “после 1136-1137 гг. положение княжеской власти в Новгороде упрочилось, а роль князя возросла”. В этом же русле рассуждает В. В. Луговой: ”После восстания 1136 г. новгородский князь перестал быть киевским наместником и перешел на службу к городской общине”.

Если принять эту версию как факт, то становится ясно, почему роль князя после событий 1136-1137 гг. не только не уменьшилась, но даже возросла. Видимо, более точным является мнение В. Л. Янина, согласно которому в ходе достигнутого в 1136 г. определенного размежевания государственных функций между республиканскими и княжескими органами власти в руках князя сосредоточилась та часть государственной деятельности, которую мы сейчас назвали бы исполнительной властью. Это, в частности, выразилось в организации смесного суда князя и посадника, подконтрольного республиканской власти. С этим выводом соглашается Н. Л. Подвигина. Несколько иной взгляд на судебные функции новгородского князя имел Н. А. Рожков. Он писал: “Тем не менее, за князем в течение всего XII в. оставались еще важные права: право проезжего суда, т. е. решения всех судебных дел при объезде волости, помимо всех областных судей и без всяких ограничений – на основании презумпции, что князь – единственный самостоятельный орган судебной власти”. По мнению историка, участие посадника стало непременным атрибутом законности княжеского суда только с XIII в.

Можно сказать, что в течение XII в. “была выстроена система управления, в основу которой лег принцип волеизъявления новгородской общины. Его действие распространилось на все властные институты; выбирались самые различные должностные лица – от сотских, уличных и кончанских старост до князей, епископов и архиепископов, архимандритов, посадников и тысяцких”.[39] Все новгородские перипетии происходили на фоне постоянно меняющейся политической обстановки в русских княжествах. Как уже говорилось “раздьрася вся земля Русьская”.

Теперь вполне целесообразно упоминуть тот факт, что торговля играла важную роль в экономике древнерусских городов. Русские купцы торговали с Прибалтикой и Арабским Востоком, с Византией и странами Западной Европы. Еще в домонгольское время на Руси образо*вался ряд крупных ремесленных и торговых центров, из которых на севере выделялся Новгород. Хочется отметить, что ранее других обособились те земли, которым никогда не угрожала половецкая опасность, - Новгород и Полоцк. У каждой из этих земель были собственные торговые пути в Западную Европу; это увеличивало их самостоятельность, и уже в ХI веке они постоянно проявляли сепаратистские тенденции. В 1136 году восстание новгородцев завершилось превращением Новгорода в феодальную респулику.Хотя до ХII столетия Новгород был практически не отличим от других русских земель. А в ХIII веке уже налицо были республи*канские порядки. Откуда возникла республика? Изучая этот вопрос, историки натолкнулись на две грамоты, одна датирова*на 1130 годом, вторая 1148 годом. Первая начинается весьма торжественно: “ Се яз Мстислав Володимир сын, держа Русску землю, в своё княжение повелел есмь сыну своеу Всеволоду от*дати Буице святому Георгию...”.[40] Начало другой значительно скромнее: “ Се яз князь великий Изяслав Мстиславич , по бла*гословению епископа Нифонта , испрошав есми у Новгорода свято*му Пантелеймону землю село Витославиц...”.[41]

Сравнивая обе грамоты, видно что в 1130 году Новго*родские князья были полновластны и распоряжались землёй как хотели. В 1148 году они уже были вынуждены просить разрешение на земельные пожалования монастырю “у Новагорода”, то есть у веча.

Остаётся только выяснить какие события, происшедшие меж*ду этими двумя датами, так круто повернули ситуацию. Таким переворотом учёные с уверенностью считают восстание 1136 года. Во время восстания новгородцы арестовали князя Всеволода Мстиславовича с женой детьми и тёщей и содержали их под стра*жей семь недель на епископском дворе в детинце, а потом изгнали из города.

В результате переворота 1136 года победили республи*канские порядки. Вече превратилось в верховный государствен*ный орган, появились выборные посадники, а лишённых госу*дарственной власти князей стали приглашать в Новгород лишь на роль наёмного военноначальника. Им было запрещено владеть зем*лёй на территории новгородских волостей. Они даже не имели права селиться в городе и обязаны были жить на Городище.

Хочется так же отметить, Что в то время, то есть в ХII – ХII вв. на Руси одновременно правили несколько сильных князей. Новгородцы заключали союз с каким - либо из них и принимали к себе родственника то смоленского, то черни*говского, то владимиро - суздальского князя. Недовольные тем или иным князем горожане изгоняли его, как нередко говорилось в летописи “Указывали ему путь”, что было осуществлением на деле “Вольности в князьях”.

Смена князей на Новгородском престоле происходила доволь*но часто. За 2 столетия (1095-1304) князья менялись 58 раз, иные продерживаясь всего несколько месяцев.[42] Ослабление вели*кокняжеской власти приводило к постепенному усилению роли посадников и расширению их функций. Они не только контролиро*вали действия князей, но и становились главными магистратами республики, сосредоточившими в своих руках всю полноту испол*нительной власти. Следует отметить, что в отдельные периоды власть князей усиливалась, и чаще всего это происходило во времена военной опасности. Так, например, в середине 13 века, когда с за*пада Новгороду угрожали немецкие рыцари - крестоносцы и шве*ды, а с юга татары.

3.2. Перерождение Новгородской республики из вечевой в боярско–олигархическую

В 1136 г. новгородцы прогнали Всеволода по следующим причинам: “1) не блюдет смердов; 2) зачем хотел сесть в Переяславле; 3) в битве при Ждановой горе прежде всех побежал из полку; 4) вмешивает Новгород в усобицы: сперва велел приступить к Ольговичам, а теперь велит отступить.” Из первого условия можно сделать вывод, что основной силой восстания были беднейшие слои населения. Но бояре также выставили свое требование Всеволоду — им не нравилось участвовать в русских усобицах. Единственными классами, не предъявившими претензий к Всеволоду, были духовенство и средние слои населения. Следовательно, Всеволод поддерживал именно эти два класса. Но народ был быстро отстранен от власти: бояре пригласили князя Святослава Ольговича. После этого новгородцы смогли восстановить против себя все княжества, окружавшие его.

Для того, чтобы объективно взглянуть на роль князя в управлении Новгородом, мы можем посмотреть на его обязанности. Хотя с 1136 г., установления Новгородской республики, князь перестал быть носителем верховной власти, он являлся в Новгороде высшей судебной и военной властью, руководил и управлял судом, скреплял сделки и утверждал в правах. Князь приглашался новгородским вечем, при этом он обязан был подписать договор с Новгородом — ряд. По этим договорам определялась роль князя в управлении Новгородской республикой. Первые следы таких договоров повяляются в первой половине XII в. Позднее они более ясно обозначаются в летописях. В 1209 г. новгородцы помогли великому князю Владимирскому Всеволоду Большое Гнездо в походе на Рязань. В награду за это Всеволод сказал новгородцам: “Любите, кто вам добр, и казните злых”.[43] При этом Всеволод дал новгородцам “всю волю и уставы старых князей, чего они хотели”. В 1218 г. вместо князя Торопецкого Мстислава Мстиславича Удалого, правившего в Новгороде, пришел его родственник Святослав Мстиславич Смоленский. Он потребовал смены посадника Твердислава. “А за что, — спросили новгородцы, — какая его вина?” “Так, без вины”, — ответил князь. Тогда Твердислав сказал, обращаясь к вечу: “Рад я, что нет на мне вины, а вы, братья, и в посадниках, и в князьях вольны”. Тогда вече сказало князю: “Вот ты лишаешь мужа должности, а ведь ты нам крест целовал без вины мужа должности не лишать”.[44] Из приведенного выше отрывка видно, что князь уже в начале XIII веке перед приездом в Новгород целовал крест — то есть подписывал с новгородцами ряд, в котором определялись их отношения. Льготы новгородцев, которые были обязаны соблюдаться князьями, излагались в рядах. Древнейшие из дошедших до нашего времени рядов — два договора князя Ярослава Ярославича Тверского с новгородцами — 1265 г. и 1270 г. Позднейшие грамоты с некоторыми изменениями повторяют эти две грамоты. Главным условием новгородцев было, чтобы князь “держал Новгород в старине по пошлине”, то есть по новгородским обычаям, не нарушая их. Отсюда следует, что все изложенные в рядах Ярослава Ярославича Тверского с новгородцами пункты формировались еще задолго до него, на протяжении XI-XII вв. Ряды с князьями определяли три важнейших блока отношений Новгорода и князей: судебно-административный, финансовый и торговый.

Князь не имел права судить без посадника: “... без посадника ти, княже, суда не судити, ни волостей раздавати, ни грамот ти даяти...”.[45] На низшие должности в управлении Новгородской республикой князь имел право назначать людей из новгородского населения, но не имел права назначить людей из своей дружины или своих бояр. При этом на все эти должности князь мог назначить людей только с согласия посадника. Также князь не мог без согласия посадника раздавать волости в кормление. Князь не мог отнять должность у новгородского чиновника, предварительно не объявив его вины на вече. Все свои обязанности князь мог исполнять только в самом Новгороде: “ А из Суждальской ти земли Новгорода не рядити, ни волостий ти не роздавати.”[46]

Финансовые отношения Новгородской республики и князя были еще более невыгодны для князя. Князь не имел права собирать дани с новгородских владений, он мог только получить “дар” с новгородских волостей, таких как Волок, Торжок, Вологда и Заволочье, то есть не принадлежавших к новгородским пятинам. Также он получал “дар”, когда ехал в Новгород, но не получал его при своем уезде из Новгорода. Боясь отпадения Заволочья новгородские бояре не допускали прямых отношений князя с этой волостью, требуя, чтобы князь свои заволоцкие сборы отдавал на откуп новгородцам. Если же князь сам хотел собирать их, то он должен был посылать новгородского чиновника для сбора податей, а тот должен был прежде, чем отвозить дань князю, отвезти ее в Новгород, откуда только князь и мог получить дань с Заволочья.

После монголо-татарского нашествия на Новгород была наложена дань — выход, иногда называемый черным сбором, то есть повальным, поголовным налогом. Сбор этого черного бора обычно поручался великому князю Владимирскому, который чаще всего также являлся и князем Новгородским. Новгородцы сами собирали черный бор и доставляли его великому князю, а тот уже переправлял его в Орду. Кроме этого, князь пользовался в Новгородской республике различными судебными и проезжими пошлинами, разными рыбными ловлями, сенокосами, бортями, звериными гонами. Но пользование этим происходило по строго определенным правилам, в строго определенное время и в строго обусловленных размерах. Князь не мог иметь своих источников дохода в Новгородской республике, независимых от Новгорода. Особым условием в рядах новгородцев с князьями запрещалось князю, княгине, их боярам и дворянам приобретать или заводить села и слободы в Новгородской земле и принимать людей в заклад, то есть в личную зависимость.

Князь был необходим Новгороду не только для обороны границ, но и для обеспечения торговых интересов Новгородской республики. Князь обязывался давать новгородским купцам в своем княжестве безопасный и свободный проезд, пускать их в свои владения “гостить без рубежа”, то есть без задержки. Было точно определено, какие пошлины взимать с каждой новгородской ладьи или воза, которые приезжали в его княжество. Новгородская республика очень дорожила своей балтийской торговлей и давала огромные льготы Ганзейскому союзу. Князь имел право участвовать во внешней торговле только через новгородских посредников, не имел права закрывать немецкий двор, ставить к нему своих приставов, то есть новгородская внешняя торговля была надежно защищена от княжеского произвола.

В договорах Новгородской республики с князьями обойдена молчанием одна важная сторона взаимоотношений князя и Новгорода — оборона Новгородской республики от иноземных захватчиков. Лишь в позднейших грамотах упоминается, что в случае нападения на Новгород князь обязан помочь Новгороду “без хитрости”. Права и обязанности князя в грамотах излагаются неясно, они только предполагаются, очерчивается их круг и следствия, то есть вознаграждения за исполнение обязанностей.

Вся автономия Великого Новгорода опиралась на вече — народном собрании. По старым русским понятиям, вече, в об*ширном значении, не было чем-нибудь определенным, юридиче*ским; под этим названием вообще разумелось народное сходбище, и потому вечем называлось и такое сходбище, кото*рое, с нашей точки зрения, может назваться законным, то есть правосознательное собрание народа, рассуждающего о своих де*лах, и такое, которое выделяется из прочей массы народа, кру*жок, иногда и в противоречии с общею волею народа — мятежный скоп.

Вече устанавливало приговоры но управлению, договоры с князьями и с иностранными землями, объявляло войны, заключало мир, призывало князей, избирало владык; делало распоряжения о сборе войска и охранении страны; уступало в собственность или в кормленье земли; определяло торговые права и качество монеты; иногда ставило миром церкви и монастыри; устанавливало правила и законы: оно было таким образом законодательною властью, а вместе с тем являлось судебною, особенно в делах, касающихся нарушения общественных прав.

В годы княжения Александра Невского новгородцы были вы*нуждены мириться со своеволием князя, сильной рукой и осмот*рительной политикой охранявшим новгородскую землю. Немаловажен тот факт, что когда Александр Невский покинул Новгород, чтобы занять великокня*жеский престол, новгородцы признавали его власть, вернувшись к древней традиции признавать господином Новгорода великого князя, как было во времена Киевской Руси.[47]

Рассказывая об отношениях Новгорода с князьями, мы неоднократно употребляли термин “новгородцы”, который означал все свободное население города. Однако состав любого классового общества, - а в средневековом Новгороде мы имеем дело именно с классовым, феодальным обществом, - неоднороден. Причем разные классы и социальные группы, как известно, отличались друг от друга не только по имущественному признаку, но и по той роли, которую они играли в политической системе общества.

В древнем Новгороде привилегированным социальным слоем являлось боярство. Во времена Новгородской республики боярство – высший слой новгородских феодалов, не пополнявшихся выходцами из других социальных групп аристократическая каста. Новгородское боярство по своему богатству и значению в политической жизни во многом напоминало патрициат Рима эпохи расцвета республики, сенаторское сословие, которое занимало высшие посты в государстве и так же не пополнялось выходцами из других сословий. Боярским семьям принадлежали огромные земельные владения в новгородских пятинах. По новгородской традиции в высшие руководители республики избирались лица только из боярского сословия.

Вопрос о происхождении новгородского боярства не вполне ясен в настоящее время. Одни исследователи высказывали мысль, что сначала ими стали воины княжеской дружины, осевшие в Новгороде и влившиеся в местное общество. Другие полагают, что боярство образовалось из представителей местной родо–племенной знати.

Об экономической мощи и политических позициях новгородского боярства имеется свидетельство фламандца Гильберта де Лануа, который в своем описании Новгорода, в котором он побывал в 1413 году, отметил: “Внутри упомянутого города живет много больших сеньеров, которых они называют боярами, и там есть такие горожане, которые владеют землей в 200 лье длины (900 км.), богаты и могущественны удивительно. И не имеют русские великой Руси (точнее Новгорода) других властителей, кроме этих бояр, выбираемых по очереди так, как хочет община”.

Кроме бояр к новгородским феодалам относились так называемые житьи люди. Термин этот появился в письменных источниках во второй половине ХIV века. Житьи участвовали в вече, их представители входили в состав новгородских посольств к великим князьям. Однако между житьими и боярами была существенная разница: даже самый богатый житий (а величина земельных владений некоторых из них не уступала боярским) мог стать боярином, а значит, не мог быть избран на высшие государственные должности. Это ли не ярчайший пример кастовости, олигархических порядков.

Еще одной социальной группой было купечество. Ранее политическая роль купечества в жизни новгородской республики сильно преувеличивалась, им отводилась чуть ли не главная роль. Современные исследователи считают что эта роль была довольно скромной. Купечество упоминалось среди свободного населения Новгорода лишь в тех грамотах веча, которые касались торговых отношений с Западом. В договорах же Новгорода с князьями купцы постоянно фигурируют рядом со смердами.

В Новгороде, крупном ремесленном центре, во все времена было много мастеров. Свободные ремесленники, а так же рыбаки, носильщики стояли на низшей ступени общественной иерархии и именовались в целом “молодчими” или “черными” людьми.

Чтобы уяснить себе характер политической борьбы в Новгородской республике, необходимо отчетливо представлять, что Новгород был федерацией пяти самоуправляемых городских районов – концов. Каждый из них имел собственное вече, своих старост, свою политическую организацию, церкви, монастыри, кончанскую землю, казну. Во главе концов стояли боярские группировки, являвшимися традиционными руководителями массы кончанского населения.

Политическая борьба на вече представляла собой борьбу концов, а значит, борьбу различных боярских группировок. Нередко один конец выступал против остальных или два конца заключали союз против трех других. Когда мнения на вече разделялись, то и самое вече распадалось на две части: одни переходили на Софийскую сторону, другие оставались на Ярославовом дворе. Такое положение приводило к вооруженным конфликтам, ареной которых становился Великий мост. Завершались конфликты переговорами и заключением соглашений – стороны приходили к компромиссу.

В сознании городских низов республиканского периода и не мелькала мысль о создании своей собственной не боярской власти. Активно участвуя в политической борьбе, народ оказывался способным на расправы с отдельными боярами, но не на свержение боярской власти в республике.

Бояре умело использовали недовольство народа в своей политической игре. Они настраивали “черных” людей против находившихся у власти своих политических противников, доказывая, что только те виноваты в бедствиях, вызвавших недовольство народа. Бояре вынуждены были считаться с настроениями городских низов. Таким образом, на протяжении всей истории Новгородской республики между боярскими группировками шла бесконечная борьба за власть, причудливо переплетавшаяся с антибоярской борьбой “черных” людей. Борьба эта то обострялась, то затихала в те периоды, когда усиливалась внешняя опасность.

3.3. Объединение русских земель вокруг Москвы и общерусский поход на Новгород. Падение вечевого правления.

Во второй половине XIV в. в северо-восточной Руси усили*лась тенденция к объединению земель. Центром объедине*ния стало Московское княжество, выделившееся из Владимиро-Суздальского еще в XII в.

Ослабление и распад Золотой Орды, развитие экономи*ческих межкняжеских связей и торговли, образование новых городов и укрепление социального слоя дворянства сыграли роль объединяющих факторов. В Московском кня*жестве интенсивно развивалась система поместных отноше*ний: дворяне получали землю от великого князя (из его доме*на) за службу и на срок службы. Это ставило их в зависимость от князя и укрепляло его власть. С XIII в. московские князья и церковь начинают осущест*влять широкую колонизацию заволжских территорий, обра*зуются новые монастыри, крепости и города, покоряется и ассимилируется местное население.[48]

Говоря о “централизации” следует иметь в виду два про*цесса — объединение русских земель вокруг нового центра — Москвы и создание централизованного государственного ап*парата, новой структуры власти в Московском государстве.

В ходе централизации происходило преобразование всей политической системы. На месте множества самостоятель*ных княжеств образуется единое государство. Изменяется вся система сюзеренно-вассальных отношений: бывшие вели*кие князья сами становятся вассалами московского великого князя, складывается сложная иерархия феодальных чинов. К XV в. происходит резкое сокращение феодальных привиле*гий и иммунитетов. Складывается иерархия придворных чинов, даваемых за службу: введенный боярин, окольничий, дворецкий, казначей, чины думных дворян, думных дьяков и т. д. Формируется принцип местничества, связывающий воз*можности занятия государственных должностей с происхож*дением кандидата, его родовитостью. Это привело к тщатель*ной и подробной разработке проблем генеалогии, “родослов*цев”, отдельных феодальных родов и семей.

Формируется сословие дворян, имеющее весьма давнее происхождение. Первой служилой категорией, из которой позже разовьется дворянство, были “отроки” или “гриди”, младшие дружинники князя. Затем появляются княжьи “дворные” слуги или “слуги под дворским”, в состав которых входили как вольные люди, так и холопы. Все эти категории объединяются в группу “детей боярских”, так и не доросших до бояр и “княжьих мужей”, но составивших социальную базу дворянства.

Укрепляющее свои позиции служилое дворянство стано*вится для великого князя (царя) опорой в борьбе с феодаль*ной аристократией, не желающей поступиться своей незави*симостью. В экономической области разворачивается борьба между вотчинным (боярским, феодальным) и поместным (дворянским) типами землевладения.

Серьезной политической силой становится церковь, со*средоточившая в своих руках значительные земельные владе*ния и ценности и в основном определявшая идеологию фор*мирующегося самодержавного государства (идея “Москва — третий Рим”, “православное царство”, “царь — помазанник божий”).

Духовенство подразделялось на “белое” (служителей цер*кви) и “черное” (монастырское). Церковные учреждения (приходы и монастыри) являлись землевладельцами, облада*ли своей юрисдикцией и судебными органами, церковь имела собственные военные формирования.

Верхушка городского населения вела непрерывную борь*бу с феодальной аристократией (за земли, за рабочие руки, против ее бесчинств и грабежей) и активно поддерживала политику централизации. Она формировала свои корпора*тивные органы (сотни) и настаивала на освобождении от тя*желого обложения (тягла) и на ликвидации привилегирован*ных феодальных промыслов и торгов (“белых слобод”) в го*родах.

Централизация привела к существенным изменениям в государственном аппарате и государственной идеологии. Великий князь стал называться царем по аналогии с ордынским ханом или византийским императором. Русь приняла от Ви*зантии атрибуты православной державы, государственную и религиозную символику. Сформировавшееся понятие само*державной власти означало ее абсолютную независимость и суверенность. В XV в. митрополит на Руси стал назначаться без согласия византийского патриарха (к этому времени пала Византийская империя).

Усиление власти великого князя проходило парал*лельно с формированием новой системы государственного управления — приказно - воеводской.[49] Для нее были характер*ны централизация и сословность. Высшим органом власти стала Боярская Дума, состоявшая из светских и духовных фе*одалов, действовавшая постоянно на основе принципа мест*ничества и опиравшаяся на профессиональную (дворянскую) бюрократию. Это был аристократический совещательный орган.

В течение XV в. московские великие князья из князей-вот*чинников становились монархами централизованного госу*дарства. Усиление их власти происходило за счет сокращения власти удельных князей и татарских ханов. Формировалась самодержавная, т. е. политически независимая, власть. С идео*логических позиций эта власть представлялась в качестве обя*занности, общегосударственного, державного служения.

Ярким представителем “князей собирателей” был Иван III. Он сравнительно скоро и успешно разрешил стоящие перед ним задачи. Неудивительно, что позднее с именем Ивана связывалось представление о великих преобразованиях и огромных успехах Русс*кого государства, за что он и был прозван “Великим”.

Иван III сочетал в себе все качества, унаследованные от своих пред*шественников и ставшие фамильными в роде Калиты: хитрость и про*зорливость, хладнокровие и расчетливость, медлительность и осторож*ность, упорство и стойкость. Настойчиво доводивший до конца все де*ла, Иван III отступал перед опасностью только для того, чтобы про*думать обстановку, выждать момент и снова перейти в наступление.

Иван III продолжил и завершил кропотливую и длительную дея*тельность потомков Даниила Александровича Московского, которая подготовляла создание сильного централизованного государства ве*ликороссов. Огромные богатства, Собранные путем строго централизо*ванной систематической феодальной эксплуатации народных масс при помощи государственного аппарата и хорошо организованной военной силы, авторитет церкви, верной прислужницы великого князя, - все это в совокупности объясняет успехи Ивана III в окончательной ликви*дации феодальной раздробленности с присущей ей удельной системой.

Иван III начал с покорения и присоединения Новгорода – “главы русс*ких республик”. Новгород клонился к упадку. В городе хозяйничала боярская аристократия. Кучка знати (“триста золотых поясов”, “госпо*да”), заправляла делами города.

Во время феодальной войны XV в. новгородские бояре активно поддерживали Дмитрия Шемяку, надеясь сохранить свою экономическую мощь и политическую независимость. Часть боярства и духовенства в борьбе с Москвой искала поддержки у литовских князей. В 40-ч гг. польский король и великий князь литовский Казимир IV получил по договору право сбора нерегулярной дани (“черного бора”) с некоторых новгородских волостей и право держать в новгородских пригородах своих тиунов. Пролитовская партия, состоявшая в основном из бояр, естественно, была направлена на улучшения положения бояр, увеличение их привилегий. Это толкало беднейшие массы населения в другую партию — промосковскую. Поэтому обычно в летописях промосковскую партию называли “младшей чадью”.[50]

В 1456 г. московские войска разгромили новгородское ополчение под Русой. В результате был заключен Яжелбицкий договор. По этому договору Новгород обязывался не принимать врагов Василия II, лишался права внешних сношений и законодательных прав, высшей судебной инстанцией становился князь, новгородская вечевая печать заменялась печатью Великого Князя.

С конца 60-х гг. отношения между Москвой и Новгородом стали заметно ухудшаться. Мос*ква обвиняла Новгород в нарушении договорных обязательств, неуплате пошлин, захвате земель, “бесчестии” московскому наместнику, нападении на владения великого князя.

5 ноября 1470 г. умер новгородский архиепископ Иона. Новгородцы без согласия великого князя назначили кандидатами для посвящения священноинока Феофила, софийского казначея ключника Пимена и протопопа Алексея. Архиепископом был избран Феофил, а 8 ноября того же года в Новгород прибыл князь Михаил Олелькович, приглашенный Новгородом из Литвы без согласия Ивана III. Эти события обострили обстановку в Новгороде и борьбу между партиями. Литовская партия требовала окончательного разрыва с Москвой и принятия унии, что расценивалось как преступление против православной веры. Это отталкивало многих от этой партии. В эту партию в основном входили крупные землевладельцы, богатейшие люди города.

Основной силой московской партии был “черный люд”. Этот “черный люд”, как и 300 лет назад, желал избавиться от боярства посредством сильного князя — Ивана III. Отсутствие среднего класса в городе делало невозможным стабилизацию и продление независимости Новгорода.

Весной 1471 г. новгородцы заключили с Казимиром IV договор, согласно которому Новгород признавал его своим князем, принимал его наместника, король обязался “всести на конь” и “боронити Великий Новгород”,[51] если “поидет князь великий на Великий Новгород”. Это означало объявление войны Москве. В марте 1471 г. Иван III созвал совет, на котором объявил о начале войны с Новгородом. В Новгород были посланы “разметные грамоты”. В конце мая к Вятке отправилось войско под предводительством Бориса Матвеевича Слепца-Тютчева, которое потом должно было идти в Двинскую землю. На помощь ему должно было подойти устюжское войско. В начале июня из Москвы к Русе выступило войско во главе с князьями Даниилом Дмитриевичем Холмским и Федором Давидовичем Пестрым-Стародубским. К ним должны были присоединиться отряды князей Юрия и Бориса Васильевичей. В середине июня к Волочку вышли полк князя Ивана Васильевича Стриги - Оболенского и отряд татарского царевича Даниара. 20 июня во главе основных сил направился к Торжку Иван III.

Новгородцы вооружили два войска: одно во главе с князем Гребенкой-Шуйским для защиты Заволочья, а второе во главе с Дмитрием Борецким и Василием Казимиром для обороны Новгорода. Основное сражение произошло на реке Шелони. Несмотря на восьмикратное превосходство в силах новгородцы были разбиты московским войском, потеряв 14 тыс.[52]

Вскоре начавшиеся мирные переговоры закончились подписанием договора в Коростыни, по которому Москва получила от Новгорода большую контрибуцию, а новгородцы обязались вернуть Ивану III земли, которыми владел его отец, платить “черный бор”, посвящать в сан архиепископа только в Москве, не сноситься с королем польским и великим князем литовским, отменить вечевые грамоты и не составлять судных грамот без утверждения великого князя.

После ухода московских войск обстановка в Новгороде снова стала ухудшаться. Весной 1477 г. Иван III послал своих послов в Новгород для выяснения обстановки. На вече, собравшимся по этому поводу, была написана грамота, что Новгород не звал Ивана III к себе государем. В октябре 1477 г. Иван III во второй раз повел свои войска на Новгород. К пятому декабря московские войска блокировали Новгород, а через месяц город капитулировал. С 13 по 15 января 1478 г. все жители Новгорода были приведены к присяге Ивану III. Новгородское вече прекратило свое существование, а вечевой колокол был отправлен в Москву.

Таким образом, было покончено с “главой русских респуб*лик” -Новгородом. Пал древний вечевой строй. Некогда он давал воз*можность народным массам бороться с боярской аристократией, но к XV веку вече превратилось в арену деятельности олигархов, власть которых становилась невыносимой. В силу этого новгородские низы поддержали Ивана, несмотря на то, что он уничтожил их вечевые по*рядки. Кроме того, сепаратизм бояр, их попытки отдать Новгород в компенсацию за сохранение собственного господства польско-литовс*кому королю и магистру ордена немецких рыцарей, их явная антинаци*ональная и антинародная политика способствовали укреплению патри*отического чувства новгородцев, стремившихся к слиянию с Москвой в единое Русское государство.

Покончив с Новгородом, Иван IV принимается за уничтожение самостоятельности других княжеств.

Заключение

Новгород прошел длительный период политической эволюции, прежде чем установился республиканский развитый строй. На отдельных этапах реальная власть князя, посадника, вечевых органов была различной. Лишь в XV в. государственность приобрела окончательную форму, при этом уже переживая кризис демократических институтов. Новгородцы на протяжении всей истории своего республиканского народовластия конфликтовали с князьями. Вспомним изгнание князя Всеволода Мстиславовича в 1136году, конфликты новгородцев с князем Александром Ярославичем Невским. В XV веке князья окончательно утратили свое влияние, и выполняли сугубо административные функции.

Такой тип организации государственной власти, как ремесленно-торговая республика, относится к числу недолговечных и неустойчивых конструкций. Поэтому подобный тип организации законодательных органов, несмотря на высокий уровень развития демократии, по мнению многих историков, представляет собой тупик в историческом плане и не может рассматриваться как закономерность для всей России.

Однако нам интересен вопрос становления республиканской государственности, и здесь, следует выделить две причины, связанные со специфической расстановкой социальных и политических сил, ослаблявших друг друга в политической борьбе.

Первая причина обусловлена тем, что возможность частой смены князя ослабляла положение Новгорода. С конца XI в., когда начинается борьба за городские вольности, политические верхи Новгорода стали активно бороться за “угодных князей”. Иногда даже устанавливали своеобразное “двоевластие”: “князь — посадник”. Частая смена князей препятствовала развитию княжеского землевладения, системы вассалитета. В 1126 г. новгородцы получили право выбирать независимых посадников из граждан города, а после волнений 1136 г. стали выбирать князей. Ранее подчиненная князьям администрация становилась выборной.

Вторая причина связана с мощью торгово-предпринимательских слоев в экономической и вечевой жизни Новгорода. Там существовали благоприятные условия для торговли, внутренней и внешней. Запасы пушнины, меда, воска, кожи стимулировали производство, обмен, приток в город драгоценных металлов. По наблюдениям, из Новгорода ежегодно вывозили до полумиллиона беличьих шкурок. Такая ситуация привела к созданию мощных социальных прослоек собственников, от мелких до крупных, которые чувствовали экономическую значимость и “вкус борьбы” за “нужных князей”. Особенно выделялось новгородское боярство. 30 крупнейших боярских фамилий сосредоточили в своих руках политико-экономический потенциал, “теснили” князей, стремились к созданию олигархических органов власти.

Что же касается политико–экономического аспекта, то надо отметить, что Новгород ранее других земель обособился от Киева. Это было связано, в первую очередь с выгоднейшим географическим положением. К тому же, ему не угрожала половецкая опасность, поэтому новгородцы смогли уже в конце XI века приступить к освоению Подвинья и Заонежья. Накопив огромные богатства путем сбора дани, и пользуясь преимуществами балтийской торговли, Новгород стал заветным объектом вожделения для великих князей, а так же лакомым куском для своих северных “соседей” скандинавов и ливонских рыцарей, открыто выражавших интересы Ватикана, и преследовавших свои цели для создания плацдарма с помощью которого можно было бы приступить к наступлению на обескровленную татарами Русь. Выдержав ряд экспансий со стороны “воинов христовых”, и перманентно контратакуя, город на озере Ильмень по праву стал называться “Господином Великим Новгородом”.

Политические же отношения Новгорода с другими соседями были довольно мирными. На то есть ряд причин: во- первых, расширяя свои владения, а соответственно и зону своего влияния, новгородцы практиковали мирное присоединение путем крещения некоторых преимущественно финно–угорских племен, во – вторых, Новгород (особенно в последние десятилетия своей независимости), обладал огромными богатствами и предпочитал не сталкиваться с противником в открытом поле, а прибегать к различным дипломатическим ухищрениям, либо же просто напросто откупаться от серьезных соперников. Возможно, что это и было одной из причин падения новгородской республики.

Почему для нас важно знать об истории новгородского народовластия? Прежде всего потому, что эта история говорит нам, что у России есть опыт построения демократического государства, насчитывающий, по крайней мере, три с половиной столетия. Разумеется, никто в Средние века не рассуждал о правах человека и свободе слова, но основной принцип, запечатленный в самом названии демократии (народовластие), был определяющим в новгородском государственном устройстве; новгородцы назывались вольными гражданами Новгорода.

Но вот что интересно: за мнимым народовластием скрывалась боярская олигархия. За полным юридическим равенством скрывалось неравенство экономическое и, как следствие, фактическое неравенство прав. В этом и состоит очередной преподанный нам историей урок: за провозглашаемыми демократическими правами может стоять самая примитивная финансовая олигархия. И если крупные новгородские капиталисты – бояре находили способ свободно манипулировать ”вольными гражданами” тогда, как население небольшого, по нынешним меркам, города могло непосредственно общаться с предcтавителями власти, то в наше время развития средств массовой информации и населением в десятки миллионов человек, когда претендентов во власть иначе как по телевизору увидеть трудно, у олигархии есть хорошие возможности для процветания.

Так же стоит отметить, что в то время, когда Новгородское государство с его республиканским устройством и слабой централизацией приходило в упадок по причине социальных противоречий, монархическая Москва собирала под свою руку земли и созидала новое Русское государство: сильная государственная власть доказала свою целесообразность в России.

Список используемой литературы

1. Андреев В.Н. Новгород. Л., 1985.

2. Андреев В.Ф. Северный страж Руси. Л.,1985.

3. Буганов В.Н. Отечественная историография русского летописания. М., 1975.

4. Владимирский–Буданов М.В. Обзор истории русского права. Ростов-на Дону, 1995.

5. Грамоты Великого Новгорода и Пскова. М.-Л., 1949.

6. Греков Б.Д. Киевская Русь. М., 1953.

7. Гумилев Л.Н. Древняя Русь и Великая Степь. М.,1989.

8. Гумилев Л.Н. От Руси до России. М., 1991.

9. Карамзин Н.М. История государства российского в 12 томах. Т.2. М., 1989.

10. Каргалов В.В. Внешнеполитические факторы развития феодальной Руси. М.,1967.

11. Ключевский В.О. О русской истории. М., 1993.

12. Костомаров Н.И. О значении Великого Новгорода в русской истории. Исторические монографии и исследования. М., 1994.

13. Лимонов Ю.А. Владимиро-Суздальская Русь. Очерки социально-политической истории. Раздел 1. Л.,1987.

14. Насонов А.Н. Монголы и Русь. М.-Л.,1940.

15. Новгородская первая летопись (НПЛ) М.–Л., 1950.

16. Новгородские писцовые книги. Т.2. СПб., 1862.

17. Общество и государство феодальной России. Сб. статей. М., 1975.

18. Пашуто В.Т. Новгородские вольности. М., 1978.

19. Рапов О.М. Княжеские владения на Руси в 10-13 вв. М., 1977.

20. Рыбаков Б.А. Киевская Русь и русские княжества ХII-ХIII вв. М.,1982.

21. Рыбаков Б.А. Начальные века русской истории. М., 1987.

22. Рыбаков Б.А. Язычество древних славян. М., 1981.

23. Сахаров А.Н. Дипломатия Древней Руси. М., 1980.

24. Тихомиров М.Н. Древняя Русь. М., 1975.

25. Толочко П.П. Киев и Киевская земля в эпоху феодальной раздробленности ХII-ХIII вв. Киев, 1980.

26. Фроянов И.Я. Древняя Русь. Опыт исследования истории социальной и политической борьбы. М.,СПб.,1995.

27. Фроянов И.Я. Мятежный Новгород. СПб, 1992.

28. Хрестоматия по истории России. Т.1. М.,1994.

29. Янин В.Л. Новгородские посадники. М., 1962.

30. Янин В.Л. Новгород и Литва: пограничные ситуации 13-15 вв. М.,1998.


[1] Костомаров Н. И. О значении Великого Новгорода в русской истории // Бунт Стеньки Разина. Исторические монографии и исследования. М., 1994. С. 255-257.

[2] Ключевский В.О. О Русской истории. М., 1993. С. 49.

[3] Рыбаков Б.А. Начальные века Русской истории. М., 1987. С. 234.

[4] Владимирский–Буданов М.В. Обзор истории русского права. Ростов на Дону, 1995. С. 107.

[5] Гумилев Л.Н. От Руси до России. М.,1991. С. 201.

[6] Новгородские писцовые книги. Т.2. СПб., 1862. С. 87.

[7] Карамзин Н. М. История государства российского в 12 томах. Т.2. М., 1989. С. 98.

[8] Общество и государство феодальной России. Сб. статей. М., 1975. С. 208.

[9] Сахаров А.Н. Дипломатия древней Руси. М., 1980, с. 340.

[10] Андреев В.Н. Новгород. Л., 1985, с. 56.

[11] Грамоты Великого Новгорода и Пскова. М., 1949. С. 190.

[12] Буганов В.Н. Отечественная историография русского летописания. М., 1975. С. 189.

[13] Там же.

[14] Владимирский – Буданов М.В. Обзор истории русского права. Ростов на Дону., 1995. С. 238.

[15] Там же.

[16] Рыбаков Б.А. Начальные века русской истории. М., 1987. С.150.

[17] Владимирский–Буданов М.В. Обзор истории русского права. Ростов на Дону., 1995. С.73.

[18] Новгородская первая летопись (НПЛ) М – Л., 1950. С. 28.

[19] Там же

[20] Бернадский В.Н. Новгород и Новгородская земля в ХV веке. Л., 1958. С.12.

[21] НПЛ. С.97.

[22] Гумилев Л.Н. От Руси до России, М., 1991. С. 241.

[23] Общество и государство феодальной России. Сб. статей, М., 1975. С. 39.

[24] Андреев В.Ф. Северный страж Руси, М. 1985. С. 38.

[25] НПЛ, М. – Л., 1950. С. 181.

[26] Там же.

[27] Рыбаков Б.А. Киевская Русь и русские княжества в ХII – ХII вв. М., 1982. С.298.

[28] Карамзин Н.М. История государства российского в 12 томах. – М.,1989. С. 68.

[29] Карамзин Н.М. История государства Российского: в 6 книгах. Кн. 3. М., 1993. С. 244-245.

[30] Рыбаков Б.А. Начальные века русской истории. М., 1987. С.204.

[31] Общество и государство феодальной России. Сб. статей М., 1975. С. 102.

[32] Андреев В.Ф. Северный страж Руси. М., 1985. С. 76.

[33] Там же.

[34] Андреев В.Ф. Северный страж Руси. М., 1985. С. 78.

[35] Пашуто В.Т.Новгородские вольности. М., 1978. С. 29.

[36] Янин В.Л. Новгородские посадники. М., 1962. С. 111.

[37] Арциховский А.В. Указ. соч. С. 44.

[38] Янин В.Л. Новгородские посадники. М., 1962. С. 32.

[39] Фроянов И.Я. Мятежный Новгород. СПб., 1992. С. 216.

[40] НПЛ. М.–Л., 1950. С. 99.

[41] Там же.

[42] Рыбаков Б.А. Начальные века русской истории. М., 1987. С. 214.

[43] Рыбаков Б.А. Начальные века русской истории. М., 1987. С. 320.

[44] Ключевский В.О. О русской истории. М., 1993. С. 78.

[45] НПЛ. М.-Л., 1950. С. 159.

[46] НПЛ. М.-Л., 1950. С. 170.

[47] Владимирский-Буданов М.В. Обзор истории русского права. Ростов на Дону, 1995. С. 90.

[48] Сахаров А.Н. Дипломатия Древней Руси. М., 1980. С. 210.

[49] Общество и государство феодальной России. Сб. статей. М., 1975. С. 130.

[50] Ключевский В.О. О русской истории. М., 1993. С. 147.

[51] Ключевский В.О. О русской истории. М., 1993. С. 147.

[52] Андреев В.Ф. Северный страж Руси. Л., 1985. С. 126.

[ChronTime]

https://chrontime.com/sobytiya-pervo...ie-o-novgorode

01 января 0859

Легендарный, воистину Великий Город! Великий Новгород неповторим среди городов русских. Город претендует на звание самого древнего города Руси. Великий Новгород - «отец» русской государственности и первое «окно в Европу». Здесь княжили Ярослав Мудрый и Александр Невский. Это самый культурный город средневековья – улицы Новгорода стали мостить гораздо раньше, чем в Париже и Лондоне, а горожане вели между собой оживленную переписку на берестяных грамотах.

Первое летописное упоминание Новгорода датируется 859 годом. Великий Новгород начинает жизнь как небольшое укрепленное поселение у реки Волхов и озера Ильмень.

По Волхову, Ильменю и Мсте пролегает оживленный Волго-Балтийский водный торговый путь, по которому идут многочисленные караваны скандинавских ладей. Воинственные «варяги» не брезгуют и разбоем, сильно притесняя мирные племена кривичей и словен.

В 862 году вожди местных племен приглашают скандинавского князя Рюрика для свершения справедливого суда, сбора дани варягам и правления над разрозненными племенами. Именно Рюрик станет основателем династии Рюриковичей – будущих правителей России в течение семи с половиной веков.

Благодаря выгодному расположению города в центре торговой водной артерии и демократическому вечевому правлению Великий Новгород становится самым крупным торговым, политическим и культурным центром всей Северо-Западной Руси. С X века именно из Новгорода славянские князья со скандинавскими дружинами идут походами на юг, прокладывая великий путь «из варяг в греки».

В конце X века в Новгороде принимается христианство и закладывается монументальный тринадцатиглавый деревянный Собор святой Софии Премудрости Божией. Великий Новгород становится мощным духовным центром Древней Руси, а в течение десяти лет Новгород – еще и фактическая столица русских земель. Именно здесь живет и отсюда правит великий Ярослав Мудрый.

Великий Новгород – один из немногих русских городов, избежавших непосредственного разорения во времена татаро-монгольского нашествия. Новгород сыграет значительную роль в защите северо-западных рубежей во время шведской и немецкой экспансии. На льду Чудского озера во время знаменитого Ледового побоища именно новгородцы под предводительством князя Александра Невского вместе с владимирской дружиной разгромят рыцарей Тевтонского ордена.

После присоединения в XV веке Новгорода к Москве и опустошительного разорения шведами в 1611-17 годах, мощь и величие новгородской земли уходят в прошлое.

Современный Великий Новгород – туристическая столица, город древних легенд и преданий. И каждую легенду можно не только услышать, но буквально к ней прикоснуться, прочувствовать, приобщиться... «Горбатый мост» через Волхов делит город на две стороны – Торговую и Софиийскую.

Знакомство с городом начинается с левой, Софийской стороны, где высятся толстенные башни Новгородского Кремля, древнее название которого – Детинец. Детинец – одна из главных достопримечательностей Новгорода. Именно здесь, в Кремле, собиралось знаменитое Новгородское вече. Заложен Детинец Ярославом Мудрым в 1044 году, и это самое древнее в России оборонительное сооружение. До наших дней сохранились 9 из 13 башен Кремля и некоторые участки стен. Башни защищали Владычный двор – резиденцию архиепископов и «крепость в крепости». Самым монументальным и значительным сооружением Владычного двора является Грановитая палата. Здесь проходили заседания Совета Господ, принимались иностранные посольства и проводились парадные торжества. В нишах палаты сохранились подлинные настенные росписи XV века.

Здесь находится Золотая кладовая Великого Новгорода – шедевры древнерусских ювелиров из собрания Новгородского государственного музея-заповедника. Это уникальные иконы письма XII века, драгоценные кратиры (сосуды для вина), церковная утварь, усыпанная самоцветами, оклады икон, церковные облачения золотого шитья, древние монеты, памятники письменности. Крупнейшее собрание ювелирных шедевров во всей России!

Экскурсия в Новгород – уникальная возможность полюбоваться Софийским собором Новгородского Детинца. Собор заложен Ярославом Мудрым еще в 1045 году на месте сгоревшего деревянного собора. Белокаменный красавец становится главным собором всей Руси и символом Великого Новгорода. Здесь сохранились уникальные фрагменты первоначальной росписи на центральном куполе и в Мартирьевской паперти. Главные святыни собора – древние чудотворные иконы Божией матери Знамение, икона София Премудрость Божия, Тихвинская икона Божией матери.

Еще одна из достопримечательностей Великого Новгорода, которую обязательно нужно увидеть, – памятник «Тысячелетие России», который возвышается здесь же, на территории Кремля. Монументальный памятник знаменитого скульптора Микешина (в соавторстве со Шредером) торжественно открыт в 1862 году. На нем изображены все великие личности России с древнейших времен.

Любят и ценят свою историю новгородцы! На радость туристам в Новгородском Детинце устраиваются театрализованные представления и интерактивные программы. Посадник Господина Государя великого Новгорода Сбыслав ведет веселый рассказ о легендах и былях Новгородского Кремля.

Поехать в Новгород и не увидеть Ярославово дворище и древний Новгородский Торг – невозможно! Это замечательный архитектурный ансамбль и кусочек того, древнего города, по улицам которого гулял Садко-Богатый гость, где звенел вечевой колокол да разносился по округе громкий бас Васьки Буслая... Здесь находятся древнейшие архитектурные памятники Великого Новгорода – Николо-Дворищенский собор, церковь Прокопия, церковь Жен-мироносиц, церковь Параскевы Пятницы, церковь Успения, церковь Георгия, церковь Ивана на Опоках и Воротная башня Гостиного двора.

Ориентироваться в великом Новгороде можно по куполам! Уникальный храм Спаса Преображения, или церковь Спаса на Ильине – изящный древний храм, изнутри расписанный знаменитым византийским живописцем Феофаном Греком. И сейчас каждый сможет полюбоваться неповторимой манерой изображения великого мастера!

Всего в трех километрах от Великого Новгорода золотятся купола красивейшего белокаменного Свято-Юрьева монастыря. Юрьев монастырь был своеобразными воротами города на пути «из варяг в греки» и самой значимой обителью на Руси после Киево-Печерской лавры.

Музей деревянного зодчества в Витославлицах – замечательная из достопримечательностей Новгородской области. Здесь собраны уникальные подлинные деревянные строения – церкви, избы, хозяйственные постройки. Для гостей силами работников музея и энтузиастов проводится фольклорно-развлекательная программа «А у нас в деревне...», которая весело и интересно знакомит туристов с бытом наших далеких предков.

Еще из Великого Новгорода удобно попасть в уникальный природный парк Саблинские пещеры. Здесь находится десять красивейших пещер с подземными анфиладами, озерами и водопадами. Так что, приехав на выходные в Новгород, можно совершить еще и спелеологическую экскурсию.

А совсем недалеко от Великого Новгорода, среди живописных холмов и вековечного леса, на берегу хрустального озера стоит древний город Валдай. Кстати, озеро Валдай входит в десятку мировых озер с самой чистой водой. Поездка на выходные в Великий Новгород и Валдай – отличная возможность знакомства с удивительными городами и замечательный отдых в одном из самых экологически чистых мест планеты – на берегу озера Валдай.

От Москвы до Великого Новгорода пусть неблизкий – 530 км, поэтому однодневные экскурсии в Новгород из Москвы не проводятся. Так что лучшая возможность познакомиться с древним городом – многодневные туры в Великий Новгород и Новгородскую область. Экскурсии в Великий Новгород – это прикосновение к самой истории.

Ссылка на источник: http://www.magput.ru/?id=828


Один из старейших русских городов — Новгород Великий — празднует юбилей. Первое упоминание о нём появилось в «Повести временных лет» в 859 году, 1150 лет назад.

В истории средневековой России трудно отыскать город с более яркой судьбой. Новгород — это родина демократических и республиканских традиций, один из наиболее значительных центров просвещения, знаменитый художественный центр, создавший своеобразную архитектуру и новгородскую школу иконописи. На протяжении столетий город был надёжной крепостью, защищавшей западные и северные границы русских земель, служил для Руси «окном в Европу».

Обширные пространства российского Северо-Запада, изобилующие лесами, озёрами, болотами и весьма бедные пахотными землями, начиная со времён неолита и бронзового века были заселены угро-финскими племенами. В V—VI столетиях здесь появляются славянские племена.

До нас дошли договоры между Новгородом и князем, относящиеся к 60-м годам XIII века (более ранние не сохранились). Приглашаемому князю и его людям запрещалось делать поборы на новгородских землях. Это право принадлежало самим новгородцам, которые делились с князем частью доходов, выплачивая ему так называемый «дар» — вознаграждение за исполнение обязанностей. В ходе раскопок Новгорода в слоях конца X — первой четверти XII века неоднократно обнаруживались деревянные «замки», с помощью которых опечатывали мешки с пушниной, собранной в государственную казну.

Икона «Битва новгородцев с суздальцами». XV век.

Икона «Молящиеся новгородцы». XVвек.

Иконописное изображение древнего Новгорода («Знаменское»)

Один из самых старых городов Руси - Новгород

Торговая площадь в Новгороде

[Первый образовательный телеканал]

https://www.youtube.com/watch?v=On9ssq-sneU

[Алексей Волынец]

https://profile.ru/culture/beresta-n...-bankira-4974/

20.10.2017

Десять веков назад в древнем Новгороде, как следует из берестяных грамот, были вполне развитые и активные финансовые отношения. Историкам известны как минимум несколько десятков берестяных грамот с финансовыми записями.

Древнейшему письменному документу на русском языке, сохранившемуся до наших дней, вскоре исполнится тысяча лет. Это клочок березовой коры длиной 33 см и шириной около 7 см. Профессиональные археологи называют его «Берестяная грамота № 526». Ее нашли при раскопках в Новгороде в 1975 году на глубине около трех метров. Это была 526‑я находка такого рода.

По оценкам ученых, грамота написана в 1050–1080 годах. Более древние документы на русском языке науке неизвестны. Все летописи, повествующие даже о более ранних веках, написаны позднее. Но что самое удивительное, древнейший русский документ – это финансовая запись «банкира», работавшего в Новгороде 10 веков назад.

Наши предки за тысячу лет до нас делали записи, выдавливая буквы заостренной костяной палочкой на мягкой березовой коре. Цифры записывали буквами по особой системе, где, например, единицу обозначала буква «А», а сотню – буква «Р».

В переводе на современный русский язык на бересте № 526 записано: «На Бояне в Русе гривна. На Житобуде в Русе 13 кун и гривна истины. На Луге на Негораде 3 куны и гривна с намы. На Добровите с людми 13 кун и гривна. На Нежьке на Пръжневици полгривны. На Сироме без двух ногат гривна. На Шелоне на Добромысле 10 кун. На Животтъке – 2 гривны. Серегери на Хъмуне и на Дрозьде 5 гривн без куны. На Азъгуте на Погощахъ 9 кун семее гривне. Дубровьне на Хрипане 19 третьее гривне».

Выражаясь по-современному, перед нами запись должников и причитающихся процентов с выданных ранее кредитов. Оставшийся безымянным «банкир» из Древнего Новгорода оперировал достаточно развитой финансовой терминологией. Тысячу лет назад «истиной» называлась сумма займа, а «намой» – проценты с долга. Использованные на бересте термины «семее» и «третьее» означают седьмую и третью выплату по кредиту.

Так что некий Житобуд из Русы (ныне город Старая Русса в Новгородской области) тысячу лет назад был должен примерно 310 граммов серебра, а вот некто «на Луге на Негораде» только в виде процентов по долгу обязан был уплатить 230 граммов. Некто Азъгут (скандинавское имя, широко известное у варягов X–XI веков) в седьмой раз должен был уплатить новгородцу примерно 73 грамма драгоценного металла.

Тысячу лет назад серебро ценилось гораздо выше, чем сегодня. На 1 новгородскую гривну (около 204 граммов серебра) тогда можно было купить ведро соли, 40 кг сливочного масла, 150 кг говяжьего мяса или 8 центнеров ржи. Неквалифицированный наемный работник зарабатывал полгривны в год, а «зарплата» рядового воина в княжеской дружине была в 20 раз больше.

В Новгороде, который тогда был крупнейшим «мегаполисом» Древней Руси с развитой международной торговлей, ежегодно собиралось три тысячи гривен налогов и пошлин. Поэтому общая сумма долгов, упомянутых в «Берестяной грамоте № 526», исходя из зафиксированных процентов, составляет довольно внушительную сумму – около 100 гривен.

Значителен и территориальный размах деятельности новгородского «банкира» – свыше 250 верст от Луги до Селигера. Все должники, упомянутые в этой «грамоте», носят дохристианские имена. Как видим, православная вера 10 веков назад еще не укоренилась в жизни, зато финансовые отношения были вполне развиты и активны.

Историкам известны как минимум несколько десятков берестяных грамот с финансовыми записями. При этом береста всегда была расходным материалом для фиксации бытовой и рабочей информации. В отличие от дорогого пергамента, бересту не хранили и не берегли. И все «грамоты», дошедшие до наших дней, – это считанные доли процента от тех записей, что ежедневно делали наши предки тысячу лет назад.

Но благодаря найденным кусочкам бересты нам сегодня известны многие финансовые и юридические термины Древнего Новгорода. Помимо «истины» – займа и процентов – «намы» это «смолва» (договор), «знатьба» (лицевой счет) или «извет» (судебный иск). Известны по берестяным грамотам и факты безналичных расчетов. «Долю возьми, а мы грамоту с тебя спишем…», – писал некий новгородец 7 веков назад.