*305. Вторая мировая война-3

[ТАСС]

10 мая 1939 г.

По полученным из Лондона сведениям, агентство Рейтер сообщило по радио, что английский ответ {{** См. док. 325., 327.}} на предложение СССР {{*** См. док. 276.}} содержит следующие основные контрпредложения: во-первых, Советский Союз должен дать гарантию в отдельности каждому государству, граничащему с ним, и, во-вторых, Англия обязуется оказать помощь СССР, если последний вступит в войну в результате выполнения взятых на себя гарантий. На основании данных, полученных в авторитетных советских кругах, ТАСС может заявить, что это сообщение агентства Рейтер не вполне соответствует действительности. Советское правительство действительно получило 8 мая «контрпредложения» английского правительства, против которых не возражает и французское правительство. В этих предложениях не говорится, что Советское правительство должно гарантировать каждое в отдельности государство, граничащее с СССР. Там говорится о том, что Советское правительство должно оказать немедленное содействие Великобритании и Франции в случае вовлечения этих последних в военные действия во исполнение принятых ими на себя обязательств по отношению к Польше и Румынии. Однако в «контрпредложениях» английского правительства ничего не сказано о какой-либо помощи, которую должен был бы получить на основе взаимности Советский Союз от Франции и Великобритании, если бы он равным образом был вовлечен в военные действия во исполнение принятых им на себя обязательств в отношении тех или иных государств Восточной Европы.

Известия. 1939. 10 мая. .

[В. П. Потемкин, заместитель народного комиссара иностранных дел СССР]

http://hrono.ru/dokum/193_dok/19390510potem.html

10 мая 1939 г.

Имел часовой разговор с Беком 111 Получил некоторую информацию о состоянии польско-германских отношений. Путем подробного анализа соотношения сил в Европе и возможностей эффективной франко-английской помощи Польше привел Бека к прямому признанию, что без поддержки СССР полякам себя не отстоять. По своему обычаю, резюмируя в конце беседы основное содержание разговора, я отчетливо сформулировал еще раз это заявление Бека, и он его подтвердил. Со своей стороны я подчеркнул, что СССР не отказал бы в помощи Польше, если бы она того пожелала. Подробнее информирую о разговоре по приезде.

Потемкин

АВП СССР, ф. 059, оп. 1, п. 296, д. 2046, л. 126. Опубл. в сб.: СССР в борьбе за мир... С. 389.

[И. М. Майский, полномочный представитель СССР в Великобритании]

10 мая 1939 г.

Многоуважаемый Вячеслав Михайлович,

1. Несомненно, самым характерным явлением последних 10 — 12 дней (уже после моего возвращения из Москвы) нужно считать известное оживление в лагере сторонников мюнхенской политики.

Формальным поводом для этого оживления была речь Гитлера от 28апреля 102, но действительные причины нынешнего рецидива «умиротворения» лежат значительно глубже. Мне уже не раз приходилось указывать на то, что «душа души» Чемберлена в области внешней политики сводится к сговору с агрессорами за счет третьих стран. Однако с середины марта дальнейшее проведение такой политики в открытом виде сделалось для премьера очень затруднительным. Ликвидация Чехословакии, аннексия Мемеля, захват Албании, экономическое и политическое наступление Германии на Балканах, с одной стороны, ярко демонстрировали трудность сговора с агрессорами по сколько-нибудь сходной цене, а с другой стороны, создали в самой Англии такие настроения в широчайших кругах общественного мнения, которые делали для Чемберлена опасным прямолинейное следование политике «умиротворения». В результате премьеру пришлось маневрировать, несколько отступить от своих первоначальных позиций, провозгласить необходимость сопротивления агрессорам и даже пойти на такие необычные для британской политики акты, как введение конскрипции и предоставление гарантий Польше, Румынии и Греции. Тем не менее с самого начала было совершенно ясно, что Чемберлен идет по пути так называемой «новой политики» крайне неохотно, на каждом шагу упираясь и все время выжидая момента, когда можно было бы вновь свернуть на столь знакомый ему путь политики «умиротворения». И вот речь Гитлера от 28 апреля, а также тот факт, что на протяжении последних трех-четырех недель ни Германия, ни Италия не совершили никаких новых актов явной агрессии, показались Чемберлену и его сторонникам подходящим поводом для попытки оживления мюнхенских настроений.

2.Внешние проявления этого рецидива «умиротворения» весьма разнообразны. Началось, как всегда, с газеты «Таймс». Этот орган, находящийся в теснейшей связи с премьером и его окружением, с первых чисел мая начал помещать серию писем в редакцию от видных представителей мюнхенской политики (лорд Рашбрук, Джемс Марриот и другие), усердно доказывавших, что речь Гитлера «открывает пути» для новых переговоров с Германией и что нужно сделать «еще одну попытку» договориться с агрессорами. Одновременно в целом ряде газет стали появляться явно инспирированные сообщения в том духе, что безоговорочное принятие советских предложений {{* См. док. 276.}} было бы опасно, ибо «союз с СССР» мог бы раздражить Японию, взволновать генерала Франко, оттолкнуть от Англии ее старинную союзницу Португалию. В правительственных кругах вновь, как и несколько месяцев назад, выявились знакомые нотки «умиротворительных» настроений. Чемберлен, в течение всей прошлой недели бомбардируемый в парламенте запросами оппозиции о ходе англо-советских переговоров, стал явно раздражаться и говорить грубости, переходящие подчас в откровенную наглость. Однако самым важным проявлением рецидива «умиротворения» был ответ британского правительства на наши предложения, врученный Вам Сидсом 8 мая {{** См. док. 327.}}.

3.Насколько прочен и серьезен этот рецидив? Ответ на этот вопрос будет в сильнейшей степени зависеть от ближайших шагов Гитлера и Муссолини. Всякий новый акт агрессии с их стороны неизбежно должен будет нанести удар нынешнему оживлению мюнхенских настроений в известных лондонских кругах и заставить даже Чемберлена вновь вернуться на путь организации блока против агрессора. Конкретно это должно было бы означать принятие британским правительством существа наших предложений.

Именно поэтому можно ожидать, что Чемберлен в ближайшее время не поскупится на усилия «мирным путем» урегулировать наиболее острые вопросы момента, в частности, например, вопрос о Данциге. Однако подлежит сомнению, возможен ли сейчас даже новый Мюнхен, ибо, с одной стороны, аппетиты Гитлера и Муссолини уже как будто бы переросли столь «отсталые», методы политики, а с другой стороны второе издание «Мюнхена» вызвало бы в самой Англии такую реакцию, которую нынешнее правительство, вероятно, не смогло бы пережить. В самом деле, не подлежит ни малейшему сомнению, что настроение самых широких масс — не только рабочих, но и мелкобуржуазных и среднебуржуазных и даже значительной части буржуазной верхушки — раздраженно-антигерманское и настойчиво требующее сопротивления агрессорам. В соответствии с этим настроение тех же широких масс безусловно за военный союз с СССР. Несколько дней назад Институтом общественного мнения, регулярно регистрирующим колебания общественных настроений в Англии, была произведена новая анкета, которая дала следующий результат: 87% всех опрошенных поддерживали идею немедленного союза с СССР. В высшей степени любопытна была также здешняя реакция на уход т. Литвинова. В течение первых трех дней вся английская пресса усиленно спекулировала по вопросу о причинах ухода и о значении данного факта. Было выдвинуто много самых разнообразных, подчас совершенно фантастических теорий. Однако как красная нить через все эти рассуждения английской печати проходил один тревожный вопрос: а не означает ли это изменение всего курса советской политики? Не означает ли это отказ СССР от сотрудничества с Англией и Францией? И не только в печати. Мне известно, что 4 мая, т. е. на другой день после того, как уход т. Литвинова стал известен в Англии, в Форин офисе царила настоящая паника и настроение там стало несколько успокаиваться лишь с 5 мая, после того как были получены сравнительно успокоительные сообщения от Сидса в том смысле, что уход т. Литвинова отнюдь не означает смены политики. Тем не менее, как Вы знаете, даже еще 6-го утром Галифакс счел необходимым совершенно официально меня спросить, остается ли в силе та внешняя политика, которую СССР вел до сих пор. Наконец, надо иметь в виду еще одно чрезвычайно важное обстоятельство. Англия уже дала гарантии Польше, Румынии и Греции. Она уже связала себя. Каждому ребенку, однако, ясно, что реализация этих гарантий немыслима без активного сотрудничества с СССР. Отказ от такого сотрудничества в нынешней обстановке, когда все три названные страны находятся под ударом, означал бы либо военное поражение англо-французов (если бы они захотели выполнить свои обязательства), либо столь тяжелый удар по их престижу (в случае невыполнения обязательств), что не только они потеряли бы большую часть своего влияния в международной сфере, но в недалеком будущем начался бы распад их колониальных империй. Суммируя все указанные обстоятельства, я склонен прийти к выводу, что нынешний рецидив политики «умиротворения» едва ли имеет шансы на долгую жизнь и что логика вещей должна толкать Англию по линии сопротивления агрессорам.

Полпред СССР в Великобритании
И. Майский

АВП СССР, ф. 06, оп. 1, п. 5, д. 36, л. 6—9. Опубл. в сб.: СССР в борьбе за мир... С. 386-388.

[А. В. Терентьев, полномочный представитель СССР в Турции]

10 мая 1939 г.

Принимаю к точному руководству вашу директиву от 9 мая 1939 г.112 Хочу сообщить только, что во время обеих встреч с Папеном, при которых присутствовал секретарь полпредства Коген, беседы, продолжавшиеся по 40—50 минут, протекали взаимно в корректной и вежливой обстановке, причем Папен, в отличие от многих других коллег по дипкорпусу, охотно и уверенно касался целого ряда актуальных вопросов внешнеполитического порядка.

У меня сложилось определенное впечатление, что Папен, возможно по директиве из Берлина, решил внешне демонстрировать лояльное отношение к представителям Советского Союза, что мы совершенно не видели на протяжении последнего года со стороны предшественников теперешнего немецкого посла. Некоторое значение, очевидно, следует придать дважды сделанному Папеном заявлению, подробно записанному мною в посылаемой вам беседе о том, что хотя сейчас и отсутствуют между СССР и Германией сердечные отношения, однако различие идеологий и режимов обеих стран не должно служить препятствием к сближению этих государств. «Идеологии надо оставить в стороне и вернуться к бисмарковским временам дружбы. СССР и Германию,— сказал Папен,— не разделяют никакие противоречия».

Полпред

АВП СССР, ф. 059, оп. 1, п. 293, д. 2028, л. 10-11.

[Посол США во Франции У. Буллит]

10 мая 1939 г.

[...] Как Бонне, так и британский посол оптимистично настроены в отношении будущего.. Оба они считают, что включение Советского Союза, Турции, Румынии и Польши в фронт против германской агрессии, наряду с возрастающей военной мощью Англии и Франции и при растущих экономических и финансовых трудностях в Германии и Италии, в следующие два месяца с очевидностью покажет, что соотношение сил определенно не в пользу Германии и Италии. Они считают, что Германия и Италия уже сейчас настолько не уверены в соотношении сил в свою пользу, что не осмелятся начать войну. Оба они ожидают, что в течение следующего месяца последует ряд кризисов, однако считают, что в конечном счете Германия и Италия будут вынуждены вести переговоры примерно на той основе, которая была предложена президентом в его послании Гитлеру и Муссолини 113.

Кстати, британский посол сказал мне сегодня; как он уже дважды говорил мне в последнее время, что его правительство в настоящее время опасается только одного: Риббентроп, как определенно известно британскому правительству, пытается доказать Гитлеру, что Германия может воевать с Францией и Англией безнаказанно, поскольку совершенно определенно, что Англия и Франция даже не смогут получить военного снаряжения из Соединенных Штатов. Последнее обсуждение закона о нейтралитете 39 приводится Риббентропом в качестве доказательства того, что Соединенные Штаты в случае войны не будут продавать военное снаряжение и самолеты ни Франции, ни Англии. Британское правительство считает поэтому в высшей степени важным, чтобы изменение закона о нейтралитете было осуществлено, если это возможно, в скором времени. Такое изменение закона о нейтралитете лишило бы Риббентропа всякой возможности убедить Гитлера пойти на риск не медленного развязывания войны. Вчера вечером Бонне сказал мне то же самое.

Буллит

Печат. по сб.: СССР в борьбе за мир... С. 389-3.90.

[Хронос]

http://hrono.ru/dokum/193_dok/19390511pol.html
11 мая 1939

Я принял посла по его просьбе. Гжибовский начал разговор извинений, что неточно информировал меня в предыдущей беседе {{* См. док. 326.}} о позиции польского правительства в отношении сделанных с стороны Советского правительства предложений Англии и Фрации {{** См. док. 276.}}. Высказывая в прошлый раз свое в общем положительно отношение к этим предложениям, он неточно изложил позицию польского правительства. Посол прочитал по записке инструкции полученные им из Варшавы. В этих инструкциях обращают на себя внимание два пункта. Во-первых, польское правительство заявляет, что инициатива Франции в переговорах о гарантировании Польши не соответствует точке зрения польского правительства, которое такого рода переговоры считает возможным вести только само, а Франции таких переговоров оно не поручало. Во-вторых, Польша не считает возможным заключение пакта о взаимопомощи с СССР ввиду практической невозможности оказания помощи Советскому Союзу со стороны Польши, а между тем Польша исходит из того принципа, что пакт о взаимопомощи возможно заключать только на условиях взаимности. Вместе с тем посол, отвечая на мой вопрос, сказал, что Польша не может быть против заключения пакта о взаимопомощи между СССР, Англией и Францией, считая, что это дело самих этих государств.

На мой вопрос, заинтересована ли Польша в таком пакте, посол отвечал уклончиво, перечитывая полученные инструкции.

На мой вопрос, заинтересована ли Польша в гарантировании граничащих с СССР европейских государств, посол отвечал, что это не должно относиться к Польше. Он пояснял, что он говорит это в отношении данного момента, но что в дальнейшем вопрос может встать и иначе.

Вся беседа свидетельствовала о том, что Польша не хочет в данный момент связывать себя каким-либо соглашением с СССР или согласием на участие СССР в гарантировании Польши, но не исключает последнего на будущее.

Беседа продолжалась час с четвертью.

АВП СССР, ф. 06, оп. la, п. 26, д. 18, л. 110. Опубл. в сб.: СССР в борьбе за мир... С. 393-394.

[Doc20vek.ru]

11 мая 1939 г.

1.После взаимных приветствий Пайяр заявил, что он пришел не для того, чтобы вести переговоры. Переговоры ведутся в Париже. Его визит носит информационный характер и может быть полезным в том отношении, что он помешает возникновению каких-либо недоразумений.

2.Я поставил перед Пайяром вопрос о недопустимой задержке французским посольством выдачи виз на въезд во Францию советским гражданам. Если задержки в выдаче виз вызваны какими-либо неправильностями со стороны советских органов, то пусть посольство сообщит об этом и меры к устранению таких неправильностей будут немедленно приняты. Пайяр заявляет, что он приложит все усилия к быстрейшему разрешению этого вопроса. В на- . стоящее время он сможет, не советуясь с Парижем, выдать визы советским гражданам, едущим во Францию по делам, связанным с фирмой «Савуазен», и направляемым во Францию сотрудникам торгового представительства. Относительно других виз он немедленно протелеграфирует в Париж и надеется, что вопрос будет разрешен благоприятно.

3. Пайяр говорит, что он желает привлечь внимание народного комиссара к делам об арестованных в СССР французских гражданах. Он не собирается говорить о деталях, так как т. Рош {{* Исполняющий обязанности заведующего III западным отделом НКИД СССР.}} в курсе всех этих дел, а лишь обращает внимание наркома на эти вопросы. При этом Пайяр говорит, что он не связывает этого вопроса с предыдущим.

Я указал Пайяру, что данный вопрос ни в коей мере не связан с предыдущим: там дело шло о свободных гражданах, которые не могут из-за неполучения виз осуществить деловые поездки во Францию.

4. Пайяр спросил, в связи с уходом т. Литвинова из НКИД, будет ли советская политика такой, как она изложена в советских предложениях от 18 апреля {{** См. док. 276.}}.

Я ответил на этот вопрос утвердительно и добавил, что Пайяру должно быть хорошо известно, что во французском и английском правительствах чаще происходят смены министров, не вызывая особых осложнений.

5. Пайяр спросил, можно ли считать, что опубликованная се годня в «Известиях» статья «К международному положению» выражает мнение правительства. Я ответил, что это мнение газеты.

Я обратил внимание Пайяра на заголовок «Известий»; Прежде «Известия» являлись органом ЦИК СССР, теперь же в заголовке указано, что это орган Советов депутатов трудящихся, которые являются местными органами. Я подтвердил дальше, что тем самым «Известия» нельзя считать официозом.

Далее Пайяр говорил, что у него создалось впечатление, что в статье главное ударение поставлено на вопрос о взаимности. Так ли это? Я ответил на это утвердительно.

Затем Пайяр просил объяснения по той фразе статьи, в которой говорится: «Не имея пакта взаимопомощи ни с Англией и Францией, ни с Польшей и т. д.». Пайяр спросил, почему здесь сказано, что СССР не имеет договора о взаимопомощи с Францией, в то время как такой договор существует. Не означает ли фраза, в которой говорится, что СССР не имеет договора с Англией и Францией, что в СССР рассматривают политику Англии и Франции как одну, общую, англо-французскую политику. Я ответил, что было бы неправильным делать такое обобщение. Англия есть Англия, Франция есть Франция. Что же касается фразы, о которой говорит Пайяр, то она является формально неточной. У СССР нет договора о взаимной помощи с Англией. У СССР есть такой договор с Францией. Более существенным является вопрос о том, эффективен ли советско-французский договор о взаимной помощи. Эффективность договора более важна, чем его формальное существование.

6.Я сказал также, что мы считаем английские контрпредложения согласованными с французским правительством. Пайяр ответил, что он запросит об этом свое правительство. Что же касается его лично, то ему кажется, что здесь есть какое-то недоразумение, и он приложит все усилия к тому, чтобы выяснить истинное положение вещей. Вместе с тем Пайяр удивился, что в коммюнике не упомянуто о французских контрпредложениях {{* См. док. 292.}}, которые идут значительно дальше английских. Английское правительство об этих контрпредложениях знает, но это не означает, что английское правительство с ними согласно.

7.Пайяр говорит, что английский посол Сидс, рассказывая Пайяру о своей беседе со мной, сказал ему, что он говорил мне о колебаниях Польши по вопросу о согласии на союз с СССР, а я будто бы сказал Сидсу, что мнение Польши за последнее время изменилось.

Я ответил Пайяру, что в связи с заявлением Сидса, будто бы Польша отрицательно относится к предложениям СССР, мною было сказано Сидсу, что у нас имеются другие сведения по этому вопросу {{** См. док. 325.}}.

АВП СССР, ф.06, оп. 16, п. 27, д. 1, л. 7-10.

[Известия]

11 мая 1939 г.

За последние недели произошли некоторые события, существенно изменившие положение в Европе. Мы имеем в виду, во-первых, последнюю речь Гитлера в рейхстаге 102 и, во-вторых, заключение военно-политического союза между Италией и Германией 110. Политические деятели западных держав обычно указывают, что эти два события не внесли никаких изменений в положение в Европе. Это, конечно, неверно. Более того, это ложь, ибо такое указание имеет своей целью обмануть общественное мнение. На самом деле эти два события создали поворот к худшему во всей политической обстановке.

Благодаря выступлению Гитлера в рейхстаге исчезли два серьезнейших договора, регулировавшие до этого времени отношения между Англией и Германией, с одной стороны, между Германией и Польшей, с другой стороны. Был морской договор между Англией и Германией 3. После выступления Гитлера не стало этого Договора. Был договор о ненападении между Польшей и Германией 23 . После выступления Гитлера не стало этого договора. Как можно утверждать, что внезапное уничтожение двух важнейших договоров не внесло никаких изменений в международное положение!

Что касается заключения военно-политического союза между Италией и Германией, то этот факт нанес дальнейший удар существовавшему до этого акта положению в Европе. До заключения этого договора Германия и Италия представляли две «параллельные» политики, которые, несмотря на законы геометрии, довольно часто сходились около единой оси, но могли и не сходиться. Существовали даже надежды у некоторых государств, а то и прямо расчеты оторвать Италию от Германии, изолировать Германию. Теперь этим надеждам и расчетам кладется конец. Нет больше двух «параллельных» политик. Теперь Европа будет иметь дело с единой общей и военной политикой, германо-итальянской политикой, направленной своим острием, как говорят сами авторы договора, против Англии и Франции. Как можно утверждать, что это важное событие не внесло никаких изменений в положение в Европе!

Советские люди не раз утверждали, что антикоминтерновский пакт 10, объединяющий Германию, Италию, Японию, есть маска, скрывающая блок агрессивных государств против Англии, Франции. Советским людям не верили и высмеивали их. Теперь, однако, ясно для всех, что превращение антикоминтерновского пакта Германии и Италии в военно-политический союз этих государств против Англии и Франции есть несомненный факт.

Несомненно, что после захвата Чехословакии и Албании аннулирование двух договоров Германией и заключение военно-политического союза между Германией и Италией представляют наиболее серьезные события, в корне ухудшившие положение в Европе.

Все эти обстоятельства создали условия, на почве которых усилились поиски демократическими государствами путей и средств, необходимых для того, чтобы создать единый фронт мира против развертывающейся агрессии.

На этой же почве возникли переговоры между Англией и Францией, с одной стороны, и СССР, с другой стороны, об организации эффективного фронта мира против агрессии.

Зарубежные политики и деятели прессы пускают всякого рода клеветнические слухи о позиции СССР в этих переговорах, приписывая ему требование заключения прямого военного союза с Англией и Францией и чуть ли не немедленного приступа к военным действиям против агрессоров. Нет необходимости доказывать, что эта нелепица не имеет ничего общего с позицией СССР. СССР считал и продолжает считать, что если Франция и Англия в самом деле хотят создать барьер против агрессии в Европе, то для этого должен быть создан единый фронт взаимопомощи прежде всего между четырьмя главными державами в Европе — Англией, Францией, СССР, Польшей — или, по крайней мере, между тремя державами — Англией, Францией, СССР,— с тем чтобы эти три державы, связанные между собой на началах взаимности пактом взаимопомощи, гарантировали другие государства в Восточной и Центральной Европе, находящиеся под угрозой агрессии {{* См. док. 276.}}.

Необходимо констатировать, что эта ясная, в корне оборонительная и миролюбивая позиция СССР, основанная к тому же на принципе взаимности и равных обязанностей, не встретила сочувствия со стороны Англии и Франции. Как известно, Англия с согласия Франции выступила с контрпредложениями {{** См. док. 327.}}. В своих предложениях Англия обходит вопрос о пакте взаимопомощи между Францией, Англией и СССР и считает, что Советское правительство должно оказать немедленную помощь Англии и Франции в случае вовлечения этих последних в военные действия при исполнении ими принятых на себя обязательств по гарантированию Польши и Румынии, при этом Англия умалчивает о помощи, которую, естественно, должен был бы получить СССР, исходя из принципа взаимности, от Франции и Англии, если бы он оказался вовлеченным в военные действия при исполнении взятых на себя обязательств по гарантированию тех или иных государств Восточной Европы.

Выходит, таким образом, что при этой комбинации СССР должен попасть в неравное положение, хотя обязательства будут у него такие же, как у Франции и Англии. Мы уже не говорим о том, что интереснейший вопрос о фактическом отпоре агрессии и о сроке начала такого отпора при этой комбинации предоставляется на разрешение одной лишь Англии или Франции, хотя тяжесть отпора должна лечь главным образом на плечи СССР в силу его географического положения.

Нам возражают, что, защищая Польшу и Румынию, Англия и Франция фактически защищают западную границу СССР. Это неверно. Во-первых, западная граница СССР не ограничивается Польшей и Румынией. Во-вторых, — и это главное,— защищая Польшу и Румынию, Англия и Франция защищают самих себя, а не западную границу СССР, ибо у них имеется пакт взаимопомощи с Польшей, обязанной в свою очередь защищать Англию и Францию от агрессии. Что касается Румынии, то она, имея союзный договор с Польшей 95, должна будет идти по фарватеру Польши, т. е. должна фактически сыграть роль косвенного союзника Англии и Франции. Иначе обстоит дело с СССР. Не имея пакта взаимопомощи ни с Англией и Францией, ни с Польшей, СССР обязывается оказать помощь всем этим трем государствам, не получая от них никакой помощи, причем в случае агрессии, направленной прямо против СССР, последний вынужден обходиться только лишь своими собственными силами.

Получается опять же неравное положение для СССР.

В своем выступлении 10 мая в палате общин великобританский премьер Чемберлен говорил о сотрудничестве, о союзе с СССР. Но сотрудничество предполагает взаимность как свою естественную основу. Там, где нет взаимности, нет возможности наладить настоящее сотрудничество.

Известия. 1939. 11 мая.

[Советник посольства Германии в Великобритании Э. Зельцам]

11 мая 1939 г.

Хотел бы Вам сообщить, что г. Генри Друммонд-Вольф {{* Деятель английской консервативной партии, член парламента.}} снова выехал в Берлин. И на этот раз поездка носит исключительно частный характер. Однако она совершается с ведома ближайших, экономических советников премьер-министра. Друммонд-Вольф намерен посетить Вас.

Он сообщил мне в доверительном порядке, что незадолго до отъезда виделся с сэром Горасом Вильсоном, с которым имел продолжительную беседу. Как сообщил он мне далее, опять-таки в конфиденциальном порядке, Оливер Стэнли в продолжение переговоров, которые он, Друммонд-Вольф, вел в свое время в Берлине, хотел во время визита в Берлин, на который он рассчитывал в свое время, затронуть вопрос о частичном отказе Англии от права наибольшего благоприятствования на Балканах в пользу Германии. Это он считает фактом.

Учитывая, что Друммонд-Вольф сообщил мне об этом конфиденциально, я был бы благодарен Вам, если бы Вы не дали заметить ему, что Вы в курсе дела.

Зельцам

Печат. по сб.: СССР в борьбе за мир... С. 394.

[CALEND.RU]

http://www.calend.ru/event/6085/
11 мая 1939 г.
78 лет назад

Памятник в Чите воинам-участникам военного конфликта на реке Халхин-Гол Вооруженный конфликт на реке Халхин-Гол, который в Японии называют «Номонханским инцидентом», – это боевые действия между СССР и Японией в 1939 году на территории Монголии недалеко от границы с Маньчжурией. Еще в 1932 году Япония, оккупировав Маньчжурию и Внутреннюю Монголию, создала там государство Маньчжоу-Го, которое Правительство СССР рассматривало, как один из плацдармов для будущего вторжения в Советское Приморье и Восточную Сибирь. Учитывая напряженность положения, правительства СССР и Монгольской республики в 1936 году подписали Протокол о взаимной помощи, содержавший знаменитое обязательство СССР «защищать монгольские границы как свои собственные». В соответствии с этим соглашением в Монголию были направлены 57-й особый корпус и 100-я смешанная авиабригада Красной Армии.
11 мая 1939 года японские войска напали на заставы монгольской армии у реки Халхин-Гол. Формальной причиной начала вторжения стал пограничный спор. Япония полагала, что граница между Монголией и Маньчжоу-Го должна проходить по реке Халхин-Гол, Монголия – на 20-25 км восточнее. К 14 мая японские войска оккупировали всю «спорную» территорию и объявили ее своей. В соответствии с Соглашением о взаимопомощи, советское командование перебросило 57-й особый корпус в район Халхин-Гола. Советско-монгольским частям пришлось занять оборону и сдерживать первые натиски наступающего более подготовленного противника. Одновременно начались воздушные бои. Японцы господствовали в воздухе, так как советская авиация в Монголии была представлена старыми типами истребителей, за штурвалами которых сидели неопытные пилоты. Но в конце мая туда перебросили новые машины – «Чайка» и И-16 – с группой советских летчиков-асов, имевших боевой опыт в небе Испании и Китая. После этого силы сравнялись, и японская авиация стала нести чувствительные потери. В начале июля командующим советскими войсками в районе военного конфликта был назначен Г.Жуков. В течение месяца как японское, так и советское командования подтягивали в район боев новые части и соединения. В штабе Жукова в обстановке строгой секретности был разработан план наступления. Были созданы ударные группы, проводились мероприятия по дезинформации противника. Наступление советско-монгольских войск началось 20 августа, тем самым, упреждая наступление противника, намеченное на 24 августа. Это оказалось полной неожиданностью для японского командования. После ожесточенных боев, Квантунская армия к 31 августа была разгромлена, а территория Монгольской республики очищена от войск противника. Потери с обеих сторон исчислялись десятками тысяч убитых и раненых, а воздушные бои продолжались еще две недели. По просьбе Японии 15 сентября 1939 года в Москве было подписано соглашение между СССР, МНР и Японией о прекращении военных действий в районе реки Халхин-Гол, которое вступило в силу на следующий день. Затем был произведен обмен военнопленными. Более 17 тысяч военнослужащих Красной Армии было награждено правительственными наградами, 70 из них получили звание Героя Советского Союза. Эта победа стала началом полководческой карьеры Г.Жукова.

© Calend.ru