*1493. Юра, музыкант

[Андрей Архангельский]

http://www.kommersant.ru/doc.aspx?Do...9269&NodesID=2

Журнал «Огонёк» № 36 (5145) от 13.09.2010

Трудно представить другого российского музыканта, который был бы настолько искренним государственником и патриотом. Как и 25 лет назад, власть сама сделала все, чтобы нажить в лице Юрия Шевчука своего последовательного критика

В каких-то два-три месяца Юрий Шевчук стал лицом российской оппозиции — в этом есть удивительный парадокс. Его песни населены образами, которые успешно эксплуатирует государственная патриотика — купола и кресты, размытые пути и чудаки на распутье, духовность и душевность. Уже в 1990-е его диски продавцы уверенно помещали на полку "шансон", а не "рок". Между шансоном и Шевчуком, однако, принципиальная разница. Шансон всегда опускается до уровня толпы, потакает и поддакивает ей; Шевчук, напротив, обладает даром поднимать и развивать самосознание слушателя. Впрочем, Шевчук никогда не презирал "толпу", "обычных людей": в песнях он всегда говорит с человеком — точнее, с ребенком в человеке. Поэзия Шевчука привлекательна нагромождением парадоксов, пулеметными очередями метафор и сверхметафор. Ее лирический герой склонен к наивному философствованию: "Я постирал на завтра свои носки — я предполагаю, что буду живой".

В манере Шевчука есть то, что большинство коллег с презрением называют "пафос": пафос свободы, любви, добра, тепла — все то, что при отсутствии вкуса и меры у исполнителя оборачивается обыкновенной пошлостью. Человек, поющий от первого лица, в России всегда более уязвим: от него настоятельно требуют, чтобы он и в "жизни" был такой, как в песнях. Шевчук всегда выражал идею какой-то стихийной, природной свободы. Утро 22 августа 1991 года для автора этих строк, как и для миллионов людей, началось с песни Шевчука "Родина" по Центральному ТВ — это было первое, что мы расслышали сквозь сон, и уже не было никаких сомнений в том, кто победил.

Слишком правильный
Самые принципиальные антисоветчики — это "правильные" советские дети, которые слишком всерьез, близко к сердцу приняли лозунги о социальной справедливости, правде, честности и т.д. Шевчук никогда не был ни лицемером, ни "профессиональным" ненавистником советской власти: его первые стихи вполне укладываются в рамки того, что называлось "активная жизненная позиция". Поначалу Шевчук искренне пытался вписаться в разрешенные форматы — вроде "борьбы за мир во всем мире". В 1982 году с песней "Не стреляй" он стал лауреатом Первого всесоюзного конкурса "Золотой камертон", организованного "Комсомольской правдой". И хотя в песне отчетливо угадывались намеки на афганскую войну, формально она подпадала под разряд "антивоенных" и ее с тем же успехом мог бы спеть Виктор Хара или Эдуард Хиль. Питерские или московские рокеры подчеркнуто презирали "общественную активность" — в отличие от провинциальных, свердловской или уральской, рок-школ. Однако именно эта "активность и неравнодушие" рок-музыки казалась идеологам гораздо опаснее, чем антисоциальность: советская власть, как это было ей свойственно, сама ускоренными темпами превращала рокеров в антисоветчиков. В 1984 году, после выхода альбома "Периферия"", в котором был дан срез не особо привлекательной провинциальной жизни, Шевчука вызывают в местное отделение КГБ и предлагают во избежание неприятностей покинуть Уфу (все то же самое повторилось и в Свердловске). В прессе за песню "Наполним небо добротой" Шевчука называют "агентом Ватикана", а группе ДДТ запрещают выступать и записываться на студиях. Полулегальные квартирные концерты для Шевчука, как и для многих музыкантов, становятся нормой. Именно в этот период, надо полагать, Шевчук и стал "антисоветчиком", испытывая вполне естественную обиду творческого человека на запрет "пысаты и малюваты" — как любил повторять Шевчук, украинец по отцу, иронически намекая на судьбу Тараса Шевченко. Автору этих строк Шевчук рассказывал, как в 1988 году в киевском Дворце спорта на своем концерте он увидел милицейского майора, который достал пистолет и хотел застрелиться, глядя на бесчисленную толпу неформалов: "Я искренне сочувствовал ему. Для него в тот день рухнул целый мир".