*2484. Инсинуации Латыниной

[Азеф на велосипеде]

http://www.ej.ru/?a=note&id=11435
31 ОКТЯБРЯ 2011 г.

РИА Новости

Президент Медведев отлил в граните очередные слова. На этот раз державный гнев был вызван российской таможней. Перечислив ее недостатки, Медведев сказал: «Хочется микрофон в стенку швырнуть».

Что ж – представителю каждой профессии иногда хочется швыряться орудиями производства. Мы, журналисты, например, швыряемся головами. А президент Медведев – он швыряется микрофоном.

Российская таможня – это действительно дивная история. Мы – единственная страна в мире, в которой профессия контрабандиста легально узаконена. Только у нас она имеет другое название – таможенный брокер.

У меня есть знакомый, который ввозит в Россию коллекционное вино. Его претензии к таможне заключаются в том, что для нашей таможни даже европейская сертификация недостаточно хороша. Ни-ни! Они поэтому всегда берут парочку бутылок на пробу, что особенно приятно, когда бутылочка стоит, ну, скажем, 10 тыс. евро штучка.

Европейская сертификация не устраивает российские власти не только по части вина, но и, например, по части лекарств. В Грузии, например, принят закон, согласно которому товар, прошедший тесты в США и Европе – годится и для Грузии, никаких дополнительных тестов не надо. И таким образом Грузия сберегает себе массу денег за счет европейской бюрократии. Не то в России: мы, ясен пень, FDA не доверяем. У нас свой анализ.

Один мой знакомый – тут для разнообразия могу назвать имя, Владимир Невейкин – имел одновременно один и тот же бизнес в России и Китае: собирал из комплектующих рации. Российский бизнес, впрочем, в конце концов накрылся, потому что для того, чтобы собрать рацию в России: а) надо было оплатить пошлины за ввоз комплектующих; б) надо было эти самые комплектующие перечислить в декларации, а уже одно заполнение декларации на пробную партию обошлось тысяч в 25 долларов.

Когда Невейкин попробовал выяснить в Китае, где ему заполнять декларацию на ввозимые комплектующие, на него посмотрели, как на идиота. Ввозите, сказали, и делайте.

Несчастия Невейкина в России на этом не закончились, потому что есть такое понятие: средняя таможенная стоимость. Это то, с чего российский таможенник берет пошлину. А определяет он ее… Ну как хочет, так и определяет. Ввозишь ты, например, комплектующую: микрофон для рации за пару центов. А таможенник находит в интернете стоимость концертного микрофона и говорит: «Так вот же она, средняя таможенная стоимость вашего микрофона. Сто долларов».

Под эту среднюю таможенную стоимость у меня многие знакомые попали. Один, например, ввозил в Россию шмотки от «Дольче и Габбаны». А у «Дольче и Габбаны» две линии – D&G, подешевше, и непосредственно «Дольче и Габбана». (Этой тонкости я, признаться, не знала, узнала только в связи с таможней.) Ну вот человек везет джинсы D&G за реальную сотню, а ему на таможне: «Дольче»? – «Дольче». – «И «Габбана»? – «Габбана». – «Так вот же у них джинсы втрое дороже».

То есть российская модернизация – это как в анекдоте: «Почему не стреляли?» «Во-первых, не было патронов».

«Почему нет модернизации?» «Во-первых, у нас есть таможня…»

Во всей этой истории есть два важных момента. Понятно, что и средняя таможенная стоимость, и сертификаты соответствия, и простыни-декларации – это все не просто так. Это – чтобы получать бабки. А бабки, получаемые чиновником, имеют удивительное свойство: они обладают отрицательным мультипликатором. Иначе говоря: чтобы получить взятку на один доллар, надо напакостить на тысячу.

РИА Новости

И второй момент заключается в том, что даже при такой таможне импортировать товар в Россию легче, чем производить его в самой России. Причину понять тоже легко: в условиях, когда вся экономика засижена взяточниками и рейдерами, как помойка засижена мухами, количество взяток, которое взимается с данного товара, пропорционально времени, которое проходит с момента появления его на территории России до его продажи. А то, что импортируется, по определению находится в России меньше времени, чем то, что в ней производится.

Полагаю, что президент Медведев знает все это и даже больше, и давно. А если не знает, что он знает вообще? И он уже давно мог принять законы, которые ликвидировали бы весь этот зоопарк. Тем не менее, при Медведеве стало только хуже: например, сертификаты соответствия заменили в целях облегчения бизнеса на декларации соответствия, и теперь, после облегчения, надо получать и декларацию, и сертификат.

Почему Медведев ничего не делает, тоже понятно. Нынешние власти России не заинтересованы в модернизации и как следствие в появлении слоя бизнесменов, не зависящих от власти. Они как раз заинтересованы в том, чтобы все, кто хочет делать бизнес, не зависящий от власти, уехали из страны. В этом основное отличие стран-паразитов, к числу которых принадлежит путинская России, от тоталитарных режимов.

Так что тут только и остается: грозиться швырнуть микрофон. Ох, как страшно!

[Азеф на велосипеде]

http://www.ej.ru/?a=note&id=11448
3 НОЯБРЯ 2011 г.

РИА Новости

Решение Навального идти на «Русский марш» вызвало широкую и длительную дискуссию, в которой лучшие умы России высказали свои аргументы против братания с националистами. Аргументы были обильны, убедительны и сводились к двум положениям: «Ни-ззя!» и «Хороших националистов не бывает, всякий националист есть нацист».

Признаться, эти аргументы меня удивили, потому что не всегда необходимо доказывать очевидное. Если человек говорит, что земля плоская, его мнение редко обсуждают всерьез, а чаще улыбаются: мол, это тот парень, который считает, что земля плоская. Но уж если дело доходит до обсуждения формы земли, то никто не будет аргументировать так: «Земля круглая, потому что она круглая, а кто говорит иначе – тот продался дьяволу». Всегда можно обойтись снимками из космоса.

«Ни-ззя!» — это уже арьергардные бои. Лет пятнадцать назад мы бы услышали совсем другую аргументацию: типа, в Чечне идет национально-освободительная борьба, и долг каждого – сочувствовать чеченцам в их борьбе за демократию и права человека.

А что думать воину?

По поводу того, что всякий патриотизм есть нацизм, я бы сначала хотела сказать пару слов с практической точки зрения.

В своей жизни я общалась где-то с десятком офицеров «Вымпела» и «Альфы». Кто-то из них брал «Норд-Ост», кто-то вырвал у чеченца-смертника гранату с оторванной чекой, все исползали на брюхе Чечню. Это очень разные люди. Тот, который наглотался газу в «Норд-Осте» (они ведь сняли противогазы, потому что в них неудобно стрелять, а что за газ такой, им тоже не сказали) живет в общежитии в Балашихе с женой и детьми.

А другой ничего, ездит на крутом джипе, разруливает дела. Этот офицер меня, помню, спрашивал: «А правда, что американцы сейчас запретят доллар и введут новую валюту – «амеро?» Это им на политзанятиях так объясняли. Кстати, этот, на крутом джипе, как раз и вырвал у смертника гранату, и еще смеется: да ну, мол, этот чечен трусливый был, хотел бы подорваться – подорвался б, они типа все трусливые, чечены, только понты колотят.

А еще один из моих знакомых «альфовцев» купил квартиру на Ленинском. В доме, облюбованном новой чеченской элитой. И он ее в конце концов продал, потому что в этом доме у чеченских детей было такое обыкновение: плевать в русских взрослых.

И вот эти люди, профессия которых – воевать, должны объяснить себе, за что они убивали и за что их убивали, и почему те, кто их убивал, ездят мимо них на «лексусах». И кстати, эти люди не особенно жалуют начальство.

И тут другие люди, профессия которых думать, говорят им: «Низ-зя! Фашизм! Освенцим! Мы виноваты перед покоренными народами!» И ни один офицер, вытаскивавший из рук смертника гранату, такую идеологию не может принять.

Он как-то скорее поверит объяснениям начальства, что те, кто это говорит – враги России и специально врагами России куплены, потому что в объяснениях начальства есть хоть какая-то логика.

От прагматизма к идиотизму

Я должна констатировать, что тезис «это обсуждать нельзя, потому что всякое такое обсуждение есть нацизм» – не выдерживает никакой критики, потому что весь XIX век, век прогресса, был построен на прагматической идее расового и национального превосходства и идею «расы», нации, национального духа и пр. обсуждал постоянно.

Обсуждали все – и «острый галльский смысл», и «сумрачный германский гений». Кювье (еще в XVIII в.) писал, что негры в близком родстве с обезьянами. Дальтон назвал детей-дебилов «монголоидами». И иногда это было остроумно, иногда глубоко, иногда чрезвычайно мерзко (как в случае Кювье и Дальтона), но все-таки нацизмом это не было. Кювье и Дальтон – не Гитлер, и заслуг у них перед наукой побольше, чем у иных политкорректных идиотов.

XIX век, век прогресса и прагматизма, был полон отвратительных расовых высказываний, но было в нем и поразительное стремление к просвещению покоренных народов: собственно, этим-то стремлением европейцы и отличались от монголов или гуннов, которых никто почему-то в расизме и нацизме не упрекает.

Белые американцы ввязались в гражданскую войну ради освобождения черных рабов, губернатор Французской Африки генерал Рум ввел в 1905 бесплатную медицину для местного населения (чего не было в самой Франции), а в 1883-м новоназначенный английский вице-король Индии маркиз Рипон чуть не вызвал в Индии восстание белых, приняв билль, дающий право местным судьям судить белых.

При всем том этот либерализм мгновенно забывался, как только покоренные поднимали бунт. Когда в Индии вспыхнуло восстание сипаев, никто не говорил: «Ох, вы знаете, у них такие замечательные национальные обычаи, и мы виноваты перед ними — заставили их надкусывать патроны, смазанные коровьим жиром, и запретили самосожжение вдов». Когда воины Махди вырезали войска генерала Гордона, никто не говорил: «Вы знаете, это протест против жестоких колонизаторов, это борьба за свободу, расизм, национализм – это ужасно». И вообще, ну да, конечно, тут восставшие сипаи вырезали несколько сот женщин и детей после того, как те сдались, но говорить об этом неприлично, кто говорит об этом – тот нацист.

Ответом на резню была резня; ответом на истребление войск Гордона – битва при Омдурмане.

Примерно так же обстояло дело в России. В 1863-1964 годах Россия устроила геноцид черкесского населения в нынешних Краснодарском и Ставропольском краях. И это никто не скрывал, и этим никто не гордился.

Сознание офицеров Российской и Британской империи было абсолютно прагматичным. Да, ребята, мы восхищаемся вашей доблестью, мы ужасаемся вашим несчастьям, но, извините, при всей вашей храбрости у вас нет того, что есть у нас – лучшая технология и лучшая цивилизация, а у вас есть то, что нужно нам – земля.

Да, был еще и такой тревожный звоночек. Наиболее либеральной в отношении к покоренным народам (отмена рабства, введение законов метрополии) была Британская империя, где господствовал аристократический национализм, национализм как идея служения Отечеству; либеральной была и Российская империя (тут и «Дикая дивизия», и грузинская аристократия, влившаяся в российскую, и поголовное романтическое увлечение диким и храбрым Кавказом).

А вот Германская империя, в которой патриотизм насаждался Бисмарком не как аристократическая идея служения, а как стадное чувство единства, с самого начала попахивала трупным душком. И в то время как французы пытались ввести в своей Африке бесплатную медицину, германская Юго-Восточная Африка была местом, где чернокожие не имели права посещать библиотеки, ездить на лошадях и иметь велосипеды, и где германские поселенцы за убийство и изнасилование туземца официально отделывались штрафом. Вы будете удивлены, но рейхскомиссара этого прекрасного места звали Эрнст Геринг, и это был отец Германа Геринга.

Так или иначе, повторю: весь XIX век покоился на идее прогресса и национального и расового превосходства. Для кого-то это расовое превосходство было вечным, кто-то считал, что задача Европы – просветить отсталые народы, но просто вот такой наблюдаемый факт – в нацизм и фашизм как в тоталитарную идеологию, утверждающую заведомое превосходство одной толпы над другой, это не переходило. Был прагматизм: у нас есть пулемет, а у них нет. We have got/The Maxim gun, and they have not.

После Второй Мировой

Вовсе не любой национализм является нацизмом, но любой национализм несовместим с коммунистической идеологией.

Нацизм как тоталитарная идеология, провозглашающая общность толпы на основе крови и расы, противостоит тоталитарной идеологии, основанной на классовой общности.

Аристократический национализм, национализм как идея служения Отечеству противостоит интернациональному коллективизму. А идея «бремени белого человека», который должен просвещать «полудикие племена», «полудетей-полузверей», противостоит самой технологии коммунизма, которая предусматривает, что «полудетей-полузверей» не просвещают, а наоборот, поощряют их худшие инстинкты и заменяют их грубые верования не менее грубой и в сущности первобытной идеологией.

Поэтому после конца Второй Мировой Сталин приравнял любое рассуждение о нации и расе к фашизму, и левые интеллектуалы на Западе с восторгом поддержали эту мысль.

Мысль о превосходстве Запада была заменена на общепринятый тезис о вине Запада перед всеми, кого он завоевал. Тезис «всякий национализм есть нацизм, фашизм, и пр.» стал одной из самых успешных идеологических диверсий в борьбе СССР против Запада и в короткое время привел к превращению идущих по пути прогресса колоний в страны с больными экономиками, людоедскими элитами и тоталитарными идеологиями.

Уже после конца СССР трусливая евробюрократия, желающая построить мир, где сила не имеет значения, взяла эту идеологию на вооружение.

Проблема заключается в том, что тезис о вине победителей перед побежденными становится все более и более нежизнеспособным по мере того, как побежденные превращаются в победителей. А тезис «всякий национализм есть нацизм» звучит все более комично по мере того, как западного национализма становится все меньше, а вот арабский мир, мусульманский мир, черная Африка и т.д. демонстрируют все более омерзительные формы нацизма. Причем левые интеллектуалы и евробюрократы либо в упор этот нацизма не видят, либо разделяют его ценности.

Еще тридцать лет назад можно было смело рассуждать об ужасах апартеида; сейчас все съездили на чемпионат мира по футболу в ЮАР (а это еще лучшая африканская страна), и как-то так оказалось, что белые управляли страной лучше, чем черные.

Еще тридцать лет назад можно было рассуждать об ужасах колониализма; сейчас ты приезжаешь на благополучный Барбадос и слышишь «ну и дураки мы были, что попросили независимость»; прилетаешь в Полинезию и видишь самую отвратительную коррупцию пополам с самой первобытной демократией.

То есть это, конечно, очень здорово, когда нам с тревогой сообщают, что вот, мол, какой неполиткорректный ужас — половина из опрошенных жителей Евросоюза считает, что мигранты несправедливо используют систему welfare state, но вот вопрос: а КАК они ее используют? И как они при этом называют проклятых кяфиров, которые им так мало дают?

То есть это, конечно, очень мультикультурально, когда Клаудио Кордоне из Amnesty International говорит нам, что джихад разрешен, если он оборонительный, но вот проблема: бен Ладен говорит то же самое.

То же в России. Еще 10 лет назад было хорошим тоном говорить, что маленькая Чечня сражается за свободу и независимость, что дома в Москве взорвал кровавый режим, чтобы скомпрометировать мирный ислам, и что бедных ваххабитов (тех самых, которые не взрывали дома в Москве) убивают без суда и следствия только потому, что они не так молятся. Сейчас это уже не хороший тон – это маргинальная глупость.

Дверь и окно

Точка зрения «всякий, кто начинает рассуждать о нации – нацист» — не выдерживает критики.

С этой точки зрения получается, что белые американцы, сражавшиеся за свободу негров – нацисты, потому что они ведь сражались за то, чтобы негры стали как белые, а должны были, если они по-настоящему за самобытность культур, сражаться за то, чтобы негры снова заговорили на африканских языках, надели набедренные повязки и занялись неповторимым национальным обычаем – людоедством.

С этой точки зрения, все романтики – нацисты, потому что они писали о национальном характере, с этой точки зрения лермонтовское «злой чечен ползет на берег» — это нацизм, пушкинская «Полтава» — нацизм в квадрате, «ко мне постучался презренный еврей» — уголовная статья за разжигание, а «Клеветникам России» и вовсе геббельсовщина. С этой точки зрения, Лермонтов, Пушкин и Толстой – нацисты, потому что они описывают Кавказ как нечто другое, и Толстой не говорит, что Хаджи-Мурат сражался за демократию против колонизаторов, Фенимор Купер, описывающий индейцев как других, вестимо, тоже нацист. Кто рассуждает о нации – тот уже нацист: «ни-ззя!» Как же так: Кювье было можно, Пушкину было можно, а сейчас это – нацизм?

Если «всякий, кто начинает рассуждать о нации – нацист», то что такое государство Израиль, основанное на сионизме – самодвижении нации во имя спасения? Революции в Прибалтике в 1989-1991 г. были одновременно и национальными и демократическими. Следует ли так понять, что то, что можно эстонцу, по определению нельзя русскому?

Есть национализм как идея служения Отечеству — «я русский, поэтому я должен служить России». Есть национализм как некий свод правил здравого смысла: мы такие, они другие, давайте посмотрим, чему мы можем научиться у них (в случае Кавказа – уважению к старшим и чувству рода), а чему они – у нас (в случае Кавказа – в 19-м веке многому, а сейчас, увы, почти ничему).

Есть национализм как идеология стада («я русский (татарин, немец, матабеле) – поэтому я лучше всех»). Любая идеология и религия вообще опасны и легко превращаются в орудие уничтожения: начинают гореть костры инквизиции, горят печи Освенцима, но все-таки глупо говорить, что христианство – это непременно инквизиция, а национализм – это непременно Освенцим.

Проблема в том, что если вы приравниваете любой национализм к нацизму, то он и становится нацизмом. Если объяснять воинам, что служение собственной нации – это нацизм, то служение исчезнет, а нацизм останется.

Это как в спорте. Если два человека сходятся на ринге, то можно ненавидеть своего противника («ща как дам этому козлу!»), а можно относиться к нему по-рыцарски («ты крут, но я еще круче, выясним, кто из нас сильней»). Но вот если рядом с чемпионом стоит человек и каждый раз, когда ты нанес удар, говорит: «Ты подлец, ты бьешь того, кто слабее тебя!», а каждый раз, когда ты получил удар, говорит: «Наконец этот несчастный угнетенный тобой человек дал сдачи!», то вот эта философия на ринге – и в бою – неисповедуема.

Современная Россия тяжело больна, как и Веймарская республика. Мы платим дань Чечне – и это унижение переносится тяжело. Законы в России исчезли, и в отсутствие законов Кавказ, с его родовыми связями и понятиями о чести, оказывается в более выигрышном положении, чем разобщенная русская толпа. И, наконец, обилие мигрантов из Средней Азии – бесправных и живущих на положении коллективных рабов – одновременно и пугает нацию и провоцирует на то, чтобы выместить свой испуг на беззащитных людях.

Растущий русский национализм является наиболее опасной для режима силой. Чем он обернется – пробуждением нации или появлением русского Гитлера – зависит, в том числе, и от российских интеллектуалов. Если все, что они могут сказать, это «Москва — для всех» и «это обсуждать низ-зя!», то Гитлер нам обеспечен.

[Азеф на велосипеде]

http://www.ej.ru/?a=note&id=11451
3 НОЯБРЯ 2011 г.

Вести

Вчера, 2 ноября, в Сыктывкаре, в Верховном суде республики Коми начался отбор присяжных для суда над предполагаемыми заказчиками поджога ТЦ «Пассаж» 11 июля 2005 года в Ухте, в котором заживо сгорели 25 человек. Главный обвиняемый – тот самый Фарид Махмудов, который подал ко мне иск за то, что я назвала его «ухтинским Цапком» и заказчиком поджога, причем в иске умудрился заявить, что, цитирую, «ни разу не привлекался к уголовной ответственности».

Коротко напомню, что:

— преступление было совершено среди бела на глазах двух десятков свидетелей, которые не только видели молодых людей-поджигателей, но и подробно их описали (заметили, например, что у одного подростка волосы были белые, но крашеные);

— поджигатели попали на видеокамеры соседнего магазина, принадлежавшего Фариду Махмудову, но записи этих камер были стерты;

— как мне заявили матери погибших, Ольга Мельченко, Ирина Никифорова и Валентина Стражникова, «сразу же, в первый день, в толпе начали кричать, что это Фарид»;

— дело не двигалось с места, пока оба поджигателя – ранее судимые Коростелев и Пулялин – не попались на другом преступлении (громили магазин «Сотовик», такой же, как сгорел в «Пассаже»);

— в мае 2006 года Пулялин и Коростелев написали явки с повинной, в которых назвали заказчиком поджога Фарида Махмудова. По их словам, все началось с драки в марте 2005 года возле ночного клуба «Домино», где Пулялин и Коростелев подрались с племянником Фарида Махмудова, Давидом. Давид позвал на помощь взрослых. Пулялина и Коростелева жестоко избили, вывезли в лес и повесили на них долг в 500 тыс. руб., и в счет «отработки» этого долга они и подожгли «Пассаж». Пулялин и Коростелев утверждают, что им обещали простить долг и заплатить 200 тыс. руб., однако заплатили только 10 тыс. – по 200 руб. за каждого убитого.

Напомню также, что первый суд над Коростелевым и Пулялиным в 2008-м кончился оправдательным приговором. На том суде все вдруг стали отказываться от показаний. Двадцать свидетелей, видевшие поджигателей, вдруг заявили, что ничего не помнят (даже те, со слов которых рисовался фоторобот). И не только друзья Пулялина, но и менты, вызванные на место мартовской драки, все, кроме одного, напрочь забыли, с кем дрались Коростелев и Пулялин. У потерпевших на этом суде адвоката не было, потому что, как сказала мне Валентина Стражникова, «у нас город маленький, все боятся Махмудовых».

Решение оправдательного суда было отменено; новый суд в июне 2009 впаял Коростелеву и Пулялину пожизненный срок, и на следующий день после приговора Фарид Махмудов и его брат Асрет были взяты под стражу.

И вот теперь суд уже над ними – в Сыктывкаре.

На этот раз у матерей Ухты есть адвокат – это Анатолий Иваниченко, очень известный московский адвокат, глава коллегии «Иваниченко и партнеры», специалист по судам присяжных и постоянный участник телепередачи «Федеральный судья» на 1-м канале. Он взялся защищать их бесплатно. Иваниченко сделал доброе дело, ему зачтется.

Первый же день принес сюрприз: гособвинитель настаивает, чтобы заседания были закрытыми.

Я должна пообещать господину гособвинителю, что «Эхо Москвы» сделает их открытыми. Точка.

С моей точки зрения, закрытый суд – это несусветная глупость, все закрытые суды кончаются тем, что адвокаты защиты врут что хотят, а обвинение молчит.

В данном случае мы уже слышали сторону защиты, которая заявляла, что, во-первых, «Пассаж» сгорел сам, а во-вторых, его сожгли менты, чтобы отнять бизнес у честного бизнесмена Махмудова. Вот все это мы и услышим опять. Обвинение что, очень хочет проиграть?

Почему обвинение хочет сделать этот процесс закрытым? Ниже мое личное предположение. Дело в том, что ключевую роль в развале первого суда сыграла организация под названием ФСБ.

При этом глава Ухтинского ФСБ, Сергей Жойкин, сначала (11 ноября 2005г.) подал начальству записку, в которой написал, что «Пассаж» сожгла дагестанская ОПГ, а потом пошел работать замом на завод, соучредителем которого являлся Фарид Махмудов. А у зама Жойкина, Орлова, жена работала у Махмудова завхозом.

Именно экс-глава республиканского УФСБ Николай Пиюков подавал Медведеву письмо о «фальсификациях» в деле. На суде, на котором исполнителям поджога вынесли-таки обвинительный приговор, походя выяснилось страшное: свидетелей, которые давали показания против подсудимых, таскали в ФСБ. И каждый раз, когда прокурор пытался выяснить, как их там трамбовали, судья кричал: «Снимаю вопрос!»

Поэтому – это мое предположение – процесс хотят сделать закрытым для того, чтобы не вылезла роль ФСБ.

И еще. Накануне суда, 31 октября, в Сыктывкаре состоялся митинг «Стратегии-31», на котором не обошлось без грязной провокации. Подробности легко можно найти в блоге организатора митинга, Павла Сафронова.

Суть провокации заключалась в том, что накануне в городе были расклеены листовки, которые от имени анархистов и «Мемориала» призывали выйти 31 числа на улицу и поддержать братьев Махмудовых.

Дальнейшее описываю со слов Сафронова: «Через 10 минут после сбора поодаль встали четыре провокатора с листовками в поддержку дагов-пироманов из Ухты. Я преспокойно подошел к ним и вырвал две листовки из четырех».

Затем на площадь пришел бывший главный «нашист» республики, а теперь доверенное лицо Общероссийского народного фронта Эдгар Рзаев. «Каково же было моё удивление, когда он сам достал листовку в защиту дагов-пироманов», — пишет Сафронов.

Другой организатор митинга, лидер-национал Коми Алексей Колегов тоже более чем резко отреагировал на провокаторов.

«Может быть, они от партии власти сюда вышли и призывали освободить братьев Махмудовых, по которым электрический стул плачет», — сказал он.

Из всего этого г-н обвинитель может заключить, что теории о том, что «Пассаж» сгорел сам или его подожгли проклятые менты, чтобы отобрать бизнес у честных бизнесменов Махмудовых», не пользуются в Коми большой популярностью.

Редко бывает, чтобы правозащитники и национал-патриоты так единодушно сходились в оценках. «Даги-пироманы» и «электрический стул плачет» — это куда более резкие выражения, чем те, что себе позволила я.

А что касается вбиваемого в голову легковерной публики тезиса о том, что в деле нет никаких доказательств, кроме фальсификаций, и что признания Коростелева и Пулялина были выбиты пытками, тезиса, который я, к моему глубокому стыду, сама воспроизводила с чужих слов, то, после прочтения приговоров и протоколов судов, выяснилось, что:

— у Коростелева и Пулялина не просто нет алиби, а оно фальшивое. Так Коростелев утверждал, что 11 июля он Пулялина не видел, ночевал у своей девушки Марины Мотовиловой, а в 13.27 (время поджога) находился у своего приятеля Сергея Булгакова. Было неопровержимо доказано, что Коростелев ночевал вместе с Пулялиным у другой женщины, Лианы Бахаревой, а к Булгакову, жившему в двух минутах от «Пассажа», прибежал через несколько минут после начала пожара (причем из телефонных разговоров Коростелева и Пулялина следует, что Булгаков был в курсе событий);

— в деле есть телефонные разговоры, в которых Пулялин и Коростелев обсуждают в ужасе, что им «звонил Фарид», и договариваются отказаться от показаний, а то руки-головы «найдут, одна будет на Крохале, а другая в Чибьюшке плавать»;

— в деле есть действительно одна фальшивая записка. Но есть еще две настоящие. В одной из которых Коростелев сообщает Пулялину, что он признался в поджоге, но его не сдал, а в другой Пулялин излагает обстоятельства драки и пишет, что «заказ был спалить лестницу»;

— подростки приводили в своих показаниях такие подробности, которые могли знать лишь сами преступники: например, они знали, где стояла и что кричала поджигателям сгоревшая вахтерша, причем впоследствии они заявили, что детали они эти выдумали;

— Коростелев, вместо того, чтобы сразу показать на Фарида (что было бы логично, если б из него выбивали показания на честного бизнесмена Махмудова), сначала признался в поджоге, но заявил, что не сдаст сообщника, а потом заявил, что сжег «Пассаж» по личной злобе.

Этот процесс должен быть публичным, потому что он не менее значим, чем Кущевка и Сагра. Не более – но и не менее.

[Vaysburd]

http://vertikali-net.livejournal.com/116123.html#cutid1
Эту статью я написал для ЕЖа. Поскольку сегодня она там не появилась, видимо уже и не появится. Размещаю здесь. Вести там дискуссию становится все труднее ((

Наконец то, Латынина проговорилась. «Для меня национализм является одной из массовых тоталитарных идеологий. Это типичная идеология толпы, которая появилась со всеобщим избирательным правом и является, в общем, неконструктивной и разрушительной.» «Мне не нравится национализм как идеология. Я согласна на национализм как на инструмент.» Прочитав эти две цитаты в одной статье, трудно не сделать вывод, что при всей к ней неприязни Юлия Леонидовна согласна использовать в качестве инструмента тоталитарную идеологию. Что ж, все честно и ясно — цель оправдывает средства. Как ни отвратителен тоталитаризм, но без него никак. Остается только вопрос, что именно никак? Иначе говоря, каким образом и для каких таких благих целей (якобы оправдывающих гнусности) Юлия Леонидовна собирается использовать эту тоталитарную идеологию?

Но прежде чем в этом разобраться, поставим наш вывод под сомнение. Может я напрасно составил из этих двух цитат силлогизм? Может быть в них в слово «национализм» вкладывался разный смысл? Ведь различает же Юлия Леонидовна «аристократический национализм» и «национализм быдла». Но тогда естественно было бы прежде всего определиться с понятиями — что конкретно подразумевается в каждом случае. Но автор не только этого не делает, но напротив, еще более размывает границы обсуждаемого понятия. Буквально в следующей фразе «национализм» заменяется «патриотизмом» (понятие близкое, но далеко не тождественное), а потом, как ни в чем не бывало, снова «национализмом». Далее подмены понятий следуют с такой скоростью, что не успеваешь отследить. «При этом аристократизм тоже предполагал служение Отечеству.» Что значит «тоже»? А что еще предполагает? Ну патриотизм в какой-то степени да. Но речь то была о национализме. А он то уж точно нет. Допустим, можно согласиться с тем, что «я — русский, поэтому я должен служить России» это аристократический национализм, хотя я бы назвал это просто аристократизмом. Но что тогда такое «я — русский, поэтому я — замечательный»? Вы много знаете людей, которые бы согласились с таким утверждением применительно к себе, а не к другому? Итак, смешение понятий полное.

Так для чего же этот «инструмент» предполагается использовать?

Идеология национализма и идеология социализма породили в ХХ веке два одинаково диких тоталитарных режима. Тут спорить не с чем. Но как, скажите на милость, из этого следует, что к утверждениям «Цыгане в России торгуют наркотиками» и «Социальные гарантии должны быть у всех» должно быть одинаковое отношение? Например либерализм тоже иногда порождает весьма неприглядные явления (от великой депрессии до Гуанатамо), и что? Социальные гарантии действительно должны быть у всех. Если это действительно гарантии (обеспечивающие прожиточный минимум), а не халява. Ни к какому Гулагу это не ведет. А утверждение, что цыгане в России торгуют наркотиками, действительно чистый расизм. Поскольку преступления всегда совершаются преступниками, а не цыганами, евреями или русскими. Национальная же принадлежность преступника может иметь значение для следователя, но не для общества. Аналогично и с другим примером. Немца, сказавшего «Проклятые евреи! Их надо убивать» «затопчут» (а вернее сказать, осудят) немцы. Много ли вы знаете примеров, чтобы в подобных случаях их «топтали» англичане или французы. Это прямая обязанность немцев. Потому что это им нужно самым решительным образом отмежеваться от подобных сентенций. А если это скажет араб, то это должны сделать арабы. К сожалению, они этого не делают. И это очень плохо. Но на них, опять же к сожалению, у правозащитников нет никакого влияния. А если европейцы начнут осуждать сказавшего такое вместо них, будет еще хуже. Какая разница? Такая же как между мытарем и фарисеем из евангельской притчи. Они ведь оба сказали одно и то же, что мытарь — грешник. Только один сказал «я — грешник», а другой он — грешник». И если дети, не важно какой национальности, плюют из окна на прохожих, то это действительно несоизмеримо менее интересный информационный повод, чем убийство жителя Дагестана государственными бандитами.

В заключении (нет, лучше в завершении) хочу напомнить: цель, как бы возвышена она ни была, в принципе никакой оправдательной силой не обладает. Так что никакое благо с помощью гнусных средств достигнуто быть не может.

[Евгений Ихлов]

http://grani.ru/blogs/free/entries/193140.html
November 16, 2011 10:01

Наконец-то трубадура отечественного просвещенного либерального консерватизма Юлию Латынину достали демократические оппоненты своими намеками на фашизоидность ее взглядов. И она изрекла свое кредо отчетливо и без недомолвок. Вот эти чеканные слова:

...И фарисейством совершенно умышленным, исповедуемым европейскими политиками и постсоветскими диктаторами, причем с одинаковой целью – с целью максимальной люмпенизации населения и расширения своей электоральной базы и расширения могущества государства. И если демократия означает всеобщее избирательное право, то да, я против демократии. И я за власть собственников. Называйте это «ктиторократией» от древнегреческого «ктитор» (собственник). Называйте как угодно. За то, чтобы избирательное право в явном или скрытом виде принадлежало только собственникам и налогоплательщикам.

Во-первых, я очень рад, что Латынина честно призналась в своем отрицании демократии. Поэтому ее можно впредь открыто, публично называть противником демократии, конституционных прав и свобод, не боясь судебного преследования.

Во-вторых, мне очень жаль, что в полемическом задоре она несколько дезинформировала слушателей и читателей, утверждая, что осужденные преступники, в том числе приговоренные к пожизненному сроку маньяки, имеют у нас право голоса. А ведь без этого риторического всхлипа - "до чего же дошло: серийным насильникам и убийцам дают право управлять государством" – ее антидемократический запал теряет значительную часть свое ударной силы.

В-третьих, я сожалею, что Латынина так умышленно извращенно применила понятие «фарисейство». Мы с ней оба читали «Древности» Иосифа бен Маттафия Флавия и знаем, что в Иудее II в. до н.э. – II в. н.э. фарисеи (буквально - «чистые») были полным аналогом современных исламских фундаменталистов и противостояли эллинизированной аристократической партии саддукеев (буквально - «праведных»). Христианская полемика с фарисейством построена на упреках в лицемерии и в забвении нравственной сути религиозных требований («мицвот») при формальном неукоснительном их соблюдении. Например, не просто не участвовать в травле таджиков, соблюдая заповедь: «Пришельца же не обижай и не тесни его, ибо пришельцами были вы в земле Египта» (Исход 22:20), но активно выступать против этой вполне фашистской, гитлеровской по духу акции властей.

Однако современные западные и российские поборники демократии как раз требуют четкого и скрупулезного соблюдения демократических норм во всей их полноте, а не стремятся отменить полноценную демократию, притворно сохраняя ее институты. Вот такое стремление профанировать народовластие и есть чистейшей воды фарисейство (в том смысле, в котором этот термин употребляют христианские критики иудаизма).

В-четвертых. Я не понимаю, какой правовой смысл имеет избирательная реформа «по Латыниной»? Налоги у нас платят все работающие. Или это призыв лишить избирательных прав пенсионеров, молодых матерей, сидящих с детьми, и инвалидов? Но большинство взрослых у нас формально владеют долей в приватизированной квартире и в сельском доме. Я еще понимаю некую логику романов Хайнлайна, где в мире «Звездного десанта» голосовать имеют право только отслужившие в вооруженных силах. Некая разновидность такой «спартанской демократии» есть в Израиле, где шансы на политическую карьеру имеет только служивший в армии (этот негласный критерий распространяется на всех, кроме арабских граждан, ортодоксальных верующих и популистов из бывшего СССР).

В-пятых. Программа Латыниной – это расизм и фашизм в чистом виде. Не будем придираться к тому, что, дескать, расизм - это лишь лишение прав по признаку расы. Призыв лишить избирательных и других гражданских и политических прав по критерию имущественного ценза - это такой же экстремизм, как призыв лишать прав по критерию этнического происхождения, конфессиональной принадлежности или политическим взглядам. Современная демократия – это не только формула «один человек – один голос». Это возможность свободно выражать взгляды, свободно объединяться в партии и движения, доступ к СМИ и к независимым судам. Словом, по Карлу Попперу, демократия - это свободное соревнование политических проектов. Поэтому говорить, что Наполеон III, Бисмарк, Муссолини и Гитлер, действительно сделавшие ставку на всеобщее голосование, опирались на демократию, значит произносить хулу на дух истории.

Латынина честно признала возможность и оправданность заключения под стражу политических оппонентов, виновных лишь в том, что их позиция мешает «правильной политике». Но ведь это и есть то обоснование, которое наиболее прямодушные адепты путинизма, типа Леонтьева или Маркова, выдвигают в поддержку судилищ над Ходорковским.

Вне зависимости от того, как это называлось полтора века назад, в современном мире программа лишения избирательных прав по имущественному цензу называется фашизмом. А в то время, когда эта программа считалась «либеральной», «консерватизмом» называлось стремление сохранить рабовладение и крепостное право.

Непонятно, как будет легитимирована власть в латынинской системе. Если источником власти не является народовластие, то кто? Монарх, в своем благородстве готовый прислушаться к мнению нотаблей? Религиозные авторитеты, пасущие массы? Адепты единственно верной теории? Все эти модели в современном мире считаются тоталитарными. У нас в стране множество поклонников различных тоталитарных моделей, но очень немногие из них полагают себя либералами.

«Латынинское» ограничение демократии неизбежно влечет за собой необходимость полицейской диктатуры. В современном мире, кроме тоталитарных режимов Восточной Азии и традиционалистских монархий Аравии, как-то принято, что единственным источником власти является народное голосование. Даже самые отпетые военные хунты считают нужным оправдывать свою диктатуру временным характером, необходимостью подготовить общество к демократии. Массы поверили в то, что они имеют право править страной, и поэтому любой не идеократический антидемократический режим в их глазах быстро теряет легитимность. И репрессии и жесточайшая цензура становятся неизбежным спутником таких «авторитарно-рыночных» режимов. И как остановить всемогущих силовиков перед соблазном подстричь жирненьких, но таких бесправных буржуазных барашков?

К тому же приходится откровенно подкупать опорные социальные группы – коренных саудитов или, например, рабочих крупных предприятий при позднем застое. А ведь такая халява полностью противоречит постулатам экономического либерализма, да и в социально-политическом смысле взрывоопасна. Вспомним, как нищие советские инженеры и научные работники отомстили «героическому рабочему классу» 20 лет назад.

А что касается экономической свободы, то Гитлер давал ее (арийцам) щедрой рукой, поддерживал малый бизнес и сельское хозяйство. А строгости финансовой политики при Брежневе (и молодом Геращенко) могли бы позавидовать и Гайдар, и Кудрин, и Починок. Бухаринско-сталинское руководство вело борьбу с необоснованными бюджетными тратами и денежной эмиссией столь же решительно и целеустремленно, как и борьбу с внутрипартийной демократией, с троцкистскими и зиновьевскими «уклонами».

Но к либерализму вся эта забота о мелком собственнике и твердости валюты не имеет никакого отношения.

Гитлер призывал лишить избирательных прав евреев, полагая их разрушительным элементом. Латынина предлагает так же поступить по отношению к беднякам, но почему-то обижается, когда ее взгляды и Адольфа Алоизовича упоминают в одном контексте. Ленинская конституция лишала избирательных прав собственников («лишенцы»). Таким образом, Латынина – большевик навыворот.

[Оксана Челышева]

http://www.kasparov.ru/material.php?id=4F2150E67A26D
26.01.2012

Известная журналистка "опустилась до избиения лежачего"

26.01.12 (17:15)

Юлия Латынина решила заняться темой Таисии Осиповой. А в российской журналистике впору сложиться новому жанру: ответ Латыниной.

Недавно ответное слово пришлось держать мужу Таисии Сергею Фомченкову в связи с оскорбительными выпадами журналистки на "Эхе Москвы". В своей передаче она продемонстрировала мастерское владение терминологией, достойной уст прапорщика на вахте какого-нибудь Центра "Э"…

Итак, в разное время Латыниной отвечали:

Лидер партии "Яблоко" Сергей Митрохин — по поводу депутатского запроса в прокуратуру города Москвы в связи с акцией Тесака (скинхеда Максима Марцинкевича — прим. ред.) в клубе Bilingua, который журналистка сочла "противоречащим либеральным принципам".

Председатель Комитета против пыток Игорь Каляпин — в связи с заявлением госпожи Латыниной о том, что члены мобильных групп данной организации, расследующие пытки в Чечне, "лохи, которых разводят страшные люди". Какие — она не указала. Но намекнула: как бы у Каляпина не было таких же проблем, какие свалились в июле 2009 года на сотрудницу "Мемориала" Наталью Эстемирову.

Заместитель директора российского представительства Human Rights Watch Татьяна Локшина — все по тому же "каляпинскому" делу Умарпашаева, пытанного-перепытанного, но выжившего в застенках чеченского ОМОНа, которого Латынина упорно продолжала именовать террористом.

Amnesty International — по поводу инсинуаций о своей "левозащитной направленности". А как не ответить, если Латынина бросается не хуже российских прокуроров, легко возбуждающихся при слове "экстремизм", такими клише, как "правозащитники не видят ничего страшного в том, что террористы взрывают мирных жителей".

Российский ученый Игорь Сутягин отвечал Юлии Латыниной по поводу ее познаний в том, как проводятся "дибрифинги". Наверное, об этом со страниц своих романов о шпионах ей рассказывали Грэм Грин и Джон Ле Карре, имеющие опыт работы в британской разведке.

По делу Сутягина Зое Световой пришлось даже участвовать в "Клинче".

Интересно, что во время раунда со Световой тон Латыниной изменился: прежде Сутягин был шпионом, а во время клинча стал "непорядочным человеком". Но это не важно. Для Латыниной. Потому что своего она добилась: в ответ на оскорбления и демагогические пассажи о том, что такое "правила игры на серой зоне института США и Канады", Зоя Светова попыталась оперировать фактами.

А для госпожи Латыниной как крупного специалиста "по разводу лохов" только это и надо. Человек, который пытается доказать, что он не осел, занимает заведомо проигрышную позицию.

Так что позволю себе изменить тактику ответа Юлии Латыниной. Сколько людей — столько и мнений. Искренний человек, заблуждающийся по причине недостатка фактов, может изменить свое мнение, скорректировать его. Это не относится к Юлии Латыниной. Она знает, как из фактов сделать беллетристику. Надо отсеять те из них, что не вписываются в ее теории о заговоре "левых в правозащите". Только те факты, которыми вальяжно оперирует эта журналистка, не добыты ею, а предоставлены ей. Там, где источник указывать не пристало, даже и документа нет. Так, пересказ чьего-то рассказа.

В случае с Таисией Осиповой ее муж отправил обвинительное заключение по делу, которое запросила Латынина. Надо сказать, никто не ожидал, что журналистка окажется спасительницей. Не было бы обвинительное заключение предоставлено к прочтению гранд-дамы всех сайтов — от "Новой" до Газеты.Ru и Политонлайн.Ru, — результат был бы аналогичным.

"Жирная наркоманка…. Дома живет не муж, а некто иной…Меня, саму Латынину, на "Эхо" не выманивают, а Фомченкова почему должны на жену выманить?.." Ну и самомнение у Латыниной. Впору ей вписывать свое собственное имя в список потенциальных жертв режима, легко перемалывающего жизни и судьбы таких, как Катрина и Таисия Осиповы.

Правда, рассыпая оскорбления в адрес человека, который не может ей ответить, Латынина высокомерно бросает, что текст обвинительного заключения она читала не слишком внимательно.

Видимо, этим объясняется тот факт, что из ее анализа упущены следующие моменты: "Источник закупки наркотиков Осиповой остался неустановленным", "Лица, которые покупали наркотические средства у Осиповой — помимо тех "засекреченных" сексоток — остались неустановленными". По сути, в ходе следствия не было установлено ни единого эпизода, инкриминируемого Таисии. А для Латыниной это — "божья роса".

Ее целью было очернение человека, который сам за себя постоять не может, но которого поддержали люди. На мой взгляд, все очень просто. Латынина во всех вышеперечисленных эпизодах "ответов" пыталась дезавуировать тот резонанс, который вызывали в обществе дело Сутягина или расследование пыток, в совершении которых подозреваются лица, весьма приближенные к Рамзану Кадырову.

Адвокат Каринна Москаленко на новый опус Юлии Латыниной отреагировала однозначно: "Когда я начала работать над делом Таисии Осиповой, у меня появилось право комментировать его и с профессиональной, и с человеческой точки зрения. Но начну с человеческой. Когда начинаются апелляции к физическим недостаткам, это верный признак отсутствия каких-либо весомых аргументов. Как человек я потрясена, что журналист такого уровня опускается до избиения лежачего".

Одной из ключевых статей Латыниной стал материал о "либеральных фундаменталистах". В нем в число приспешников бандитов попал и Аркадий Бабченко, в то время военкор "Новой газеты". Надо сказать, что Аркадий проигнорировал разоблачительный пафос коллеги. Я спросила Аркадия: "А что так? Тебе все равно, что она говорит о тех, о ком ты пишешь, да и о тебе?"

Ответ Аркадия был понятен: "У каждого есть право что-то говорить. Пусть и Латынина высказывается". Но надо сказать, что у Аркадия, в отличие от Латыниной, гораздо меньше возможностей ей оппонировать. Ведь эта журналистка вездесуща.

Бабченко попался Латыниной на зубок в связи с его экспедицией в Литву. В ноябре 2010 года Аркадий взял интервью у Эгле Кусайте. Так как к этой поездке Бабченко я имела самое непосредственное отношение, пользуюсь возможностью прокомментировать профессионализм выводов Латыниной в отношении "непрофессионализма" Бабченко.

Дело в том, что историю Эгле Аркадию рассказала я, мне же ее поведала мать девушки. Женщина рассказала, что ее дочь литовские спецслужбы использовали как наживку для мусульман и что Эгле жила в квартире с прослушкой с тех пор, как приняла ислам.

Я оторопела от таких заявлений и, чтобы проверить степень вменяемости собеседницы, спросила, откуда она это знает. Ответ меня поразил: "Я сама на нее донесла, когда она в 16 лет стала мусульманкой. Испугалась за ее безопасность. И с тех пор раз в месяц я или тетя встречались с ее куратором, который нас успокаивал, что с девочкой все в порядке". И так до самого ареста в конце осени 2009 года.

Вот как обстояло дело, хотя источники Латыниной утверждали, что Эгле задержали, когда она ехала взрывать московское метро в марте 2010 года. Непрофессионально, однако, для столь матерого журналиста, каким себя позиционирует Латынина.

По ее мнению, Бабченко, хотя и "лучший военный корреспондент", но оказался одним из тех журналистов, которые способны на непрофессионализм как "отказ от обращения в спецслужбы за комментарием по поводу террористического дела". А также, естественно, он — один из тех "наивных", в ком находит опору "либеральный фундаментализм" (термин, введенный Латыниной).

Особый сарказм Юлии вызвали утверждения Эгле о допросе, проведенном сотрудниками российского ФСБ. Журналистка утверждала, что это невозможно. "Литва — недружественное нам государство. Не может литовское ДГБ взаимодействовать с российским ФСБ", — безапелляционно заявила Латынина.

Не знаю, как насчет враждебности Литвы. Я бы не делала столь серьезных заявлений. Однако в истории всякие чудеса случались: даже Сталин с Гитлером "дружил", а Черчилль, в свою очередь, со Сталиным. Несмотря на "разногласия".

Литовская полиция безопасности смогла получить признание Эгле только после допроса с пристрастием, проведенного сотрудниками ФСБ, прибывшими из Москвы.

Мне это известно из документа, отсканированную копию которого я держала в руках. Согласно этому документу, ФСБ обратилось 22 марта 2010 года с официальным запросом на участие своих сотрудников в расследовании дела Эгле Кусайте. Там даже были указаны фамилии сотрудников: М. А. Савицкого, И. В. Шаталова, А. В. Фисюкова, Н. А. Пономарева. Такое разрешение от литовской стороны было получено.

Когды мы с Бабченко встречались с Эгле в Вильнюсе, она не знала, что у меня уже есть документ, подтверждающий допрос с пристрастием. На вопрос, сколько сотрудников ФСБ ее допрашивали, она ответила, что их было четверо. Ровно столько, сколько было разрешено. Литовцы во время этих допросов не присутствовали. Как и адвокаты Эгле.

Мне также пришлось встретиться с председателем комитета по безопасности Сейма Литвы Арвидасом Анашаускасом. Я уточнила у него, возможно ли столь тесное взаимодействие между ДГБ и ФСБ. Он ответил, что такой вероятности нет, так как это было бы серьезным преступлением в отношении государства. Потом ему пришлось оправдываться…

Кроме Бабченко, есть еще один человек, который Юлии Латыниной не ответил. И уже никогда не сможет ответить. Это Анна Политковская. Разве может она задать своей коллеге вопрос по поводу статьи в "Новой газете" о том, насколько крут чеченский "мачо" Рамзан Кадыров? Статья вышла за месяц до убийства Анны.

[Азеф на велосипеде]

http://www.ej.ru/?a=note&id=11855
6 МАРТА 2012 г. ЮЛИЯ ЛАТЫНИНА

Как и еще 28 тыс. человек, на выборах в воскресенье 4 марта я была наблюдателем. Причем наелась я сладким два раза: сначала я зарегистрировалась наблюдателем на участке, потом в середине дня уехала с мобильной группой ловить нарушения, а к восьми вернулась и до половины пятого утра смотрела, как считают бюллетени.

О впечатлениях — подробно в «Новой», а здесь коротко о двух более всего поразивших меня вещах.

Во-первых, у нас на участке № 79 (Столовый пер., д. 10) были абсолютно честные выборы, и на них победил Прохоров. Прохоров набрал 561 голос, Путин — 525.

Я не знаю, почему участок № 79 был честный. Может, ровно потому, что наблюдателем была Латынина.

Я, конечно, понимаю, что центр Москвы — не рабочая окраина, но с учетом фальсификаций, которые я видела на других участках, я бы определила количество голосов, реально поданных за Путина в Москве, в 33-35%.

И второе. Наша мобильная группа отслеживала работников Объединенной энергетической компании, собиравшихся участвовать в карусели. К 10 утра мы приехали к офису ОЭК в Филях и смотрели там, как людей набивают в автобусы, а два наших человека даже прошли и сели в автобус, после чего одни автобусы поехали в Чертаново, а другие — в Царицыно.

Мы поехали в Царицыно, было очень удобно следить, потому что наш человек в автобусе спокойно звонил нам и писал эсэмэски, но карусельщиков мы спугнули, потому что за нами по нашей же наводке приехала съемочная группа РЕН ТВ и кинулась к автобусам с камерой. После этого начальники автобусов на час впали в ступор, а потом велели людям выйти из автобуса, идти на участок № 1946, там голосовать всего один раз, понятное дело, по «дополнительному списку», куда они были внесены заранее, и расходиться.

На участке, разумеется, образовалась гигантская очередь из не очень трезвых людей, потому что работники ОЭК часа два бухали у офиса на морозе, а потом пили еще и в автобусах.

Так вот: несмотря на то, что у этих людей убили выходной, что их два часа считали и пересчитывали, как скот, что их потом другие два часа мариновали в автобусе (это, извините, даже физиологически нелегко), они все выстроились и покорно голосовали за Путина. Было видно, как они голосовали.

Успешные, хорошо зарабатывающие люди голосовали против Путина, а забитые, запуганные, бедные люди реально голосовали «за».

И вот сначала я очень гневалась на этих карусельщиков, на люмпенов, которым платили по 600 руб. за приход на путинский митинг, на горе-избирателей, которым платили 400 руб. за открепительный. Мне даже подумалось, что таких избирателей надо лишать избирательных прав за злоупотребление процедурой выборов, как водителей лишают водительских прав за пьянство на дорогах.

А потом я подумала, что ровно наоборот. Это современная система всеобщего голосования устроена неправильно и ограничивает избирателя в его выборе. Вот, допустим, избирателю предлагают: голосуй за кандидата А или за кандидата Б. А он не хочет А или Б. Он хочет бутылку водки.

Нужды этого избирателя стоит учесть. И предложить ему более широкий выбор. А именно: голосуешь за А, или за Б, или получаешь бутылку водки.

Ведь что делает «карусельщик»? Он продает свой голос. Но если он избиратель и если он этого хочет, надо предоставить ему такую возможность! Воля избирателя священна! Пусть приходит на участок и говорит: «Я не хочу ни А, ни Б, я хочу деньги». И он получает деньги, которые ему причитаются за отказ от права голоса (допустим, 1000 руб.), а его голос погашается и не участвует в голосовании, как не участвуют в акционерных собраниях казначейские акции.

Все будет легально. Определенная категория избирателей получит возможность получить в результате голосования то, что она хочет. А те, кто действительно заслуживает звания гражданина, получат возможность выбирать нормальных кандидатов.

[Перикл]

Ну Латынина опять за свое. Так ей хочется лишить граждан России права голоса. Ну, допустим сделают так как хочет Латынина. Так те кто сейчас платит 600 рублей будут уже платить 1100. Вот у нас предлагали за голос за Путина 2 500 рублей, но платили только 1500. Они всё равно перекупят этого избирателя. Только это им уже дороже обойдётся. Государство повысит таксу для отказа от голосования и эти тоже повысят. У кого денег больше тот и купит избирателя. Этот процесс нельзя остановить. Не так надо этот вопрос решать. Кто на эти жалкие сотни рублей покупается? А люди с низкими доходами. Надо повысить их доходы и тогда их голоса купить будет очень дорого. Будет не по карману. А вот таким путем не хочет Латынина идти, она не хочет делиться. Чем богаче человек, тем дороже стоит его голос и тем труднее его купить. Не лишать надо людей голоса, а повышать благосостояние нации.

[Азеф на велосипеде]

http://www.ej.ru/?a=note&id=11915
3 ИЮЛЯ 2012 г.

РИА Новости
Недавно Алексей Венедиктов попросил меня написать для «Дилетанта» краткий очерк о генерале Пиночете, и я, как человек сознательный, принялась за штудирование источников. В том числе — доклада комиссии Реттига, созданной в 1991-м и занимавшейся подсчетом людей, убитых при Пиночете по политическим мотивам (запомните, пожалуйста, формулировку). Комиссия насчитала 2279 человек. Следующая комиссия, комиссия Валеха, собиралась дважды, в 2004 и 2010 годах, и в конце концов цифра убитых была доведена до 3200.

Я предполагала, что комиссия Реттига снабдит меня четкими и ясными биографиями лиц, убитых режимом. Типа: «Пабло был бедным крестьянином без земли. После прихода к власти Альенде он стал активистом confederacioncampesina, участвовал в экспроприациях и после 11 сентября был убит без суда и следствия». Или: «Мигель был простой обыватель. После 11 сентября злобный сосед написал на него донос, и Мигеля убили по ошибке». С тем чтобы я самостоятельно могла ответить на вопрос: какое количество убитых из 2279 были легитимными целями, а какое невинными жертвами.

Вместо этого я, к моему удивлению, столкнулась с насквозь демагогическим документом, приемы и методы которого тогда, вероятно, были еще в новинку, но впоследствии стали типичными приемами правозащитной и международной бюрократии. В каком-то смысле можно сказать, что доклад комиссии Реттига — это образец для всех позднейших бюрократических шедевров такого рода.

В этом смысле он и представляет огромный интерес.

«Нас не интересует история вопроса»

Первое положение доклада, которое повергло меня в изумление, звучало так: «Мы не будем описывать то, что происходило до 11 сентября (даты переворота), потому что, как бы там ни было, происходившее до 11 сентября не оправдывает того, что произошло с этими людьми после».

Постойте, но это как? До 11 сентября 1973 года в Чили происходила классическая социалистическая революция. 18-й год. Со всеми его Швондерам и Шариковыми.

В стране происходила национализация — причем не только сверху, но и снизу. Вооруженные отряды рабочих занимали предприятия, всего было национализировано около 500 предприятий. В стране происходили tomas — вооруженный передел земли. Правительство объявило, что не будет ему препятствовать. Оно и не препятствовало, особенно если учесть, что главный идеолог подобных переделов, глава разнообразных Confederacion campesina Кальдерон, был в этом правительстве министром сельского хозяйства. Что такое вооруженный передел земли, мы, русские, знаем. «Пишут из деревни — сожгли у меня библиотеку в усадьбе».

Г-н Кальдерон был ближайшим сторонником MIR. Прокубинская MIR, формально не входила в Народный союз Сальвадора Альенде, так как в принципе считала, что переход к социализму должен быть насильственным, однако пользовалась режимом наибольшего благоприятствования. Организация получала помощь с Кубы, и сама, в свою очередь, тренировала боевиков из Аргентины, Уругвая и других стран. Одним из лидеров MIR был племянник Альенде.

Не только MIR получала оружие с Кубы. Еженедельно в Сантьяго приземлялись два кубинских рейса, которые в дипломатических вализах привозили оружие. В одну вализу влезало три «калаша». Бывали партии и побольше. В марте 1972-го случился скандал — таможенники захотели проверить 11 огромных ящиков, прибывших рейсом из Гаваны. Сопровождавший груз член правительства Эдуардо Паредес (он руководил криминальными расследованиями) заявил, что это его личная кладь. Всего таким образом в Чили завезли 4 тысячи «калашей».

Боевые революционные отряды в Чили не исчерпывались рабочими, крестьянами и боевиками MIR. После того как Альенде поднял на 40% зарплаты и заморозил цены, из магазинов исчезли продукты. Тогда были созданы «комитеты по контролю за ценами» (Juntasde Abastecimientoy Controlde Precios),которые распределяли талоны, разумеется, среди активистов режима.

Лавочники, водители, юристы, банкиры начали объявлять всенародные забастовки. В ответ cordonesindustrieles (нечто вроде реввоенсоветов, вооруженных организаций самоуправления в барачных предместьях Сантьяго) заявили, что готовы взять на себя и лавки, и транспорт. MIR, cordones industrieles, комитеты по ценам, передел земли, национализация заводов с передачей земли и заводов в управление активистам — все это за два года создало правящий класс революционной сволочи, шариковых и швондеров, а также идеалистов-зорро, и мне, естественно, любопытно знать: как вели себя эти шариковы-швондеры-зорро до 11 сентября и сколько из них было убито после?

Вместо этого мне заявляют: а нас не интересует то, что происходило до 11 сентября.

Это как? Домой к Латыниной забрался грабитель, она его убила. Мы будем судить Латынину за убийство, а что происходило до убийства, нас не интересует. Это не называется справедливость. Это называется Басманный суд.

Самое важное: этот прием является для защитников прав человека стандартным. Human Rights Watch регулярно критикует Израиль за нарушения прав человека — при операции «Литой свинец» и т.д. На вопрос о палестинском терроризме HRW отвечает: нас не интересует история вопроса.

Боевики, убитые в нарушение их прав

Второе: кто, как вы думаете, вошел в список убитых по политическим мотивам при Пиночете?

Ответ: в этот список вошли боевики, в том числе убитые в перестрелке, и гражданские жертвы этих перестрелок (killed in gun battles, either as participants on one of the two sides or because the bullets by chance happened to hit them).

Постойте-постойте! Возьмем, к примеру, MIR. Речь идет о вооруженной организации в 10 тыс. человек, которые даже в условиях победившего на выборах президента-марксиста исповедовали доктрину насильственного перехода к социализму.

MIR при Пиночете понесла колоссальный урон. К1975 году из 52 членов ЦК 9 были убиты, 24 под арестом, а еще четверо выступили по телевидению с призывом сложить оружие. Несколько сотен членов MIR убежали на Кубу, прошли там подготовку и высадились в Андах, в Нельтуме, с оружием в руках. Пиночет сбросил в Нельтуме парашютный десант и разгромил боевиков. MIR перешла к терактам — устроила покушение на Пиночета, а для добычи денег грабила банки. Всего при Пиночете было убито как минимум 663 боевика MIR.

И вот комиссия заявляет мне, что эти люди «убиты в нарушение их прав человека». Ну прямо как бедный бен Ладен, которому кровавые американцы даже не предложили сдаться.

Мало того: комиссия а) утверждает, что MIR имела право с оружием в руках сопротивляться власти, если она несправедлива (вопрос: тогда ведь и те, кто восстал против Альенде, нарушившего все нормы конституции, имели такое же право?), и б) практически всегда отвергает официальную версию гибели боевиков в перестрелке и на основании неназванных источников заключает, что они были убиты, не оказав сопротивления.

И снова — это абсолютно та же самая позиция, которую занимает, скажем, Amnesty International по отношению к исламским террористам.

Полицейские, убитые террористами

Но это еще не все! Потому что жертв все равно, как ни крути, мало. Получается, что кровавый Пиночет убил меньше людей, чем те 3 тыс. белых фермеров и членов их семей, которые были убиты в ЮАР после конца апартеида.

И тогда комиссия делает удивительный финт. Сначала она долго рассуждает, что вообще-то многие считают, что «политические жертвы» — это только жертвы государства. Т.е. сколько бы ни убивал террорист, его жертвы «политическими жертвами» не являются и им защита прав человека не положена. Но мы, пишет комиссия, придерживаемся другой позиции. Поэтому мы включаем в список политических жертв, убитых при режиме Пиночета, — солдат и полицейских, убитых боевиками.

Здорово? Вы знали, что в список мирных жертв кровавого режима входят полицейские, убитые террористами?

И опять-таки это не случайный прием: это типичный прием левых. Когда в 2010-м WikiLeaks предал гласности американские документы о потерях среди мирного населения в Ираке, газета Guardian разбила данные на множество групп: число мирных граждан, погибших от СВУ (самодельных взрывных устройств), число мирных граждан, застреленных на блокпостах, и пр. Она не привела только двух цифр: число мирных жителей, погибших от рук американцев, и число мирных жителей, погибших от рук боевиков. Данные были сгруппированы таким образом, чтобы невнимательный читатель подумал, будто все мирные жители убиты американцами, в то время как на самом деле две трети мирных жителей были убиты боевиками.

С таким же успехом можно включить в список людей, убитых по политическим мотивам при американском президенте Буше, а) 19 террористов, взорвавших Башни-близнецы, б) 2977 человек, погибших при взрыве. А на недоуменные вопросы, ежели они будут, ответить так: но мы же на 874-й странице доклада в примечании номер 17 отметили, о ком идет речь.

Правозащитная бюрократия

По роду деятельности мне постоянно приходится читать разные отчеты и правительственные документы. Так вот, когда я читаю отчеты американских комиссий или судебные решения английских судей, меня поражает точность и объективность изложения. В мире нет лучше работы по Башням-близнецам, чем соответствующий отчет Комиссии по 9/11.

И наоборот, когда я читаю документы международной бюрократии и гуманитарных организаций, я постоянно сталкиваюсь с одним и тем же набором приемов вранья. Три примера я уже привела: это приемы «нас не интересует история вопроса», «назови боевиков невинными жертвами» и «включи людей, убитых одной стороны, в список убитых другой стороной».

Есть еще и четвертый прием, самый распространенный. Он очень прост: в основном тексте говори одно, в резюме — другое. Так устроены, например, доклады IPCC, International Panelon Climate Change, столпа учения о глобальном потеплении — единственной научной теории, созданной и разработанной непосредственно международной бюрократией. Одно из основных положений учения глобального потепления — тезис о росте с потеплением числа природных катастроф. У этого тезиса есть один маленький недостаток — он не подтверждается фактами и статистикой.

Поэтому у IPCC в основном тексте отчета написано, что «увеличения числа катастроф не наблюдается». А в resume for policy makers написано, что увеличение катастроф в будущем «вероятно». Если кто-нибудь вздумает попрекать IPCC реальной статистикой, оправдание налицо: ну мы же написали в докладе, что увеличения катастроф нет! А если у кого-то сложилось такое впечатление, что они есть, мы же не виноваты, что он невнимательно читал.

Точно так же и комиссия Реттига: они же написали, что считали число погибших по политическим мотивам и включили в него полицейских, погибших от рук боевиков. А если кто-то принял эту цифру за число мирных жертв кровавого режима, они же не виноваты, что кто-то невнимательно читал.

У этого приема, «в основном тексте пиши одно, в резюме – другое», есть еще дополнение, которое формулируется так: а вне текста — лги.

К примеру, из основного текста IPCC мы узнаем, что «увеличения катастроф не наблюдается», из резюме — что оно «вероятно в будущем», а из интервью журналистам главы IPCC Раджендра Пачаури, что «это уже происходит — наводнения, ураганы!».

То же самое и с Пиночетом. Несмотря на то, что в докладе комиссий Реттига и Валеха содержится исчерпывающий перечень убитых, в Сети постоянно появляются страшилки, которые звучат примерно так: «за время диктатуры погибло 2829 работников СМИ», «журналист-антикоммунист Роберто Гальо был убит, когда защищал беременную женщину от избивавших ее солдат». «Сотрудницу женских журналов Камелию Солер убили, когда она доказывала, что французская книга «Кубизм», изъятая из ее библиотеки, не имеет отношения к революционной Кубе».

Излишне говорить, что никакого Роберто Гальо или Камелии Солер в докладе комиссии Реттига просто нет.

Объективные описания всегда глубоко внутри

Главный рецепт изготовления подобных докладов очень прост: надо создать запутанный, бессвязный и полный несущественных подробностей текст, который невозможно одолеть до конца. Если постановления английских судей или отчеты сенатских комиссий США — это образец разумной краткости и логичности, то с докладами международной бюрократии дело обстоит ровно наоборот: продраться сквозь них невозможно. При этом где-то в бездонном теле доклада, как правило, рассыпано множество правильных фраз, которыми при случае авторы доклада, будучи уличены в необъективности, всегда смогут прикрыться: да вот, мы же это сказали! На 1197-й странице в 15-м примечании.

К примеру, никак нельзя сказать, чтобы комиссия Реттига совсем не описывала обстановки, сложившейся в результате деятельности правительства Альенде. В частности, комиссия пишет:

«Существовали повторяющиеся нарушения прав собственника в виде захватов сельской, городской и промышленной собственности. В большинстве случае владельцы не получали помощи в возвращении собственности, а захватчики не были наказаны…Обычной стала ситуация, при которой частные вооруженные силы граждан занимали место сил общественного порядка и делали это безнаказанно. Эти события часто приводили к кровопролитию, затрагивавшему обе стороны: убийствам, ранениям, самоубийствам, а также похищениям и насилию… все те, кто подвергался господствующему хаосу и насилию, объясняли это тем, что правительство не защищает их прав».

Нельзя также сказать, чтобы комиссия не отметила крайней эффективности и избирательности DINA (секретной полиции, охотившейся за левыми при Пиночете).«ДИНА продемонстрировала, — гласит текст комиссии Реттига, — что она может наносить точечные и одновременно разрушительные удары. Точечные — в том смысле, что она ограничивала свою активность уничтожением тех, кого она считала крайне левыми, в особенности членов MIR и связанных с ней групп и лиц».

Собственно, этими двумя цитатами вполне объективно описывается все, что произошло при Пиночете.

Существовало правительство Альенде, нарушившее конституцию, перевернувшее все представления о собственности, порядке и законе. Военные вернули порядок, убив всего 3 тыс. человек — ничтожно малое число, если учесть, что боевиков одной толькоMIRв стране было 10 тыс. человек — не считая коммунистов, марксистов, активистов federacion campesina, «индустриальных поясов», «комитетов по ценам» и пр. Уже одно это малое число убитых свидетельствует о том, что удары были безусловно точечными. В отличие от ударов левых, которые, как мы хорошо знаем из истории, считали своей легитимной жертвой любого представителя враждебного сословия.

Однако эти две цитаты погребены глубоко в недрах текста, посвященного мирным жертвам кровавого режима.

Истина и справедливость

Комиссия Реттига сама характеризует себя как «объективную». «Никто не может обвинить нас в том, что мы были предубеждены в пользу одной из сторон», — говорится в докладе.

Это тоже типичный прием такого рода текстов. Открыв, к примеру, третий отчет IPCC, мы узнаем из первых строк, что данный отчет «анализирует огромный массив данных», «углубляет наше понимание», «производит детальное исследование» и «короче говоря, опять станет главным научным маяком для всех тех, кто озабочен проблемами перемены климата».

При этом Объективная Комиссия называет режим Альенде, «трагически прерванным социалистическим экспериментом».

Еще одна примечательная цитата: «В начале военного режима нарождающиеся организации по защите прав человека в Чили почти не осознавали масштабов, до которых выросло международное движение прав человека. Но вскоре они детально ознакомились с международным правозащитным движением».

Иначе говоря, пока эти милые люди, которые при полном попустительстве правительства вышибали прикладами мозги собственникам, участвовали в «трагически прерванном социалистическом эксперименте», на права человека они клали. Когда же они получили сдачи, то быстро вспомнили о международном сословии «полезных идиотов».

Пиночет пролил немало крови. В числе убитых оказался не только покровительствовавший насильственному переделу земли министр Кальдерон (его пытали, а потом соврали, что он совершил самоубийство). И не только министр Паредес, любитель таскать «калашниковы» в личном багаже (убит вскоре после 11 сентября, якобы с оружием в руках, но, вероятней, взят в плен и расстрелян). Но и, скажем, генерал Пратс, который ни с какого боку коммунистом не был, а был взорван в Аргентине с собственной женой, потому что потенциально мог составить конкуренцию Пиночету.

Но я хочу иметь два списка: список «красного террора» и список «белого террора», и в списке жертв Пиночета я хочу точно видеть, кто был легитимной целью, а кого расстреляли по ошибке или по злобе. Вместо этого про «красный террор» мне ничего не говорят, а в список безвинных жертв кровавого режима заносят вооруженных боевиков, вторгшихся на территорию Чили, и даже убитых ими солдат и полицейских.

Люди, сами себя объявляющие воплощением Истины, Примирения и Объективности, лишили меня возможности судить о чем бы то ни было, иначе чем косвенно: знаете ли вы, например, что военные трибуналы при Пиночете выносили огромное количество оправдательных или мягких приговоров? (Город Арика: 57 подсудимых, 11 оправданы, остальные приговорены к заключению или изгнанию. Писагуа: 147 подсудимых, 6 смертных приговоров, остальные пожизненные. Калама: 34 подсудимых, 5 оправдано, остальные получили тюрьму или изгнание.) Сравните с нашими «тройками» и учтите, что большинство подсудимых не были невинными овечками.

Щит для левых

На примере комиссии Реттига очень хорошо видно, что главный — и ложный — постулат движения за права человека очень прост. Идет война, стороны стреляют друг в друга, и тут возникают левые правозащитные организации и начинают кричать одной из сторон: почему вы убиваете без суда?

Что ж. Ответ таков, что на войне всегда убивают без суда.

Мы не судим вражеского солдата и, когда мы стреляем в него, мы делаем это не потому, что он уже убил 10 наших. Мы стреляем в него потому, что он стреляет в нас. Если он еще никого не убил, тем лучше. Затем и стреляем — чтобы не убил.

В XX веке образовались террористические группы, объявившие войну обществу (коммунисты, террористы, исламисты) и присвоившие себе право на неизбирательное насилие в отношении своих противников.

Защитники прав человека при появлении такой группы а) неизменно закрывают глаза на творимое ей неизбирательное насилие, б) заявляют, что их «не интересует история вопроса», в) признают уничтожение таких групп государством «нарушением прав человека». Выходит, что одна сторона имеет право убивать, причем неизбирательно, а другая — не имеет права убивать, причем даже точечно. Вместо защиты прав человека получается защита прав террориста.

Движение за права человека возникло как щит для левых. У него была конкретная цель — защитить левых — коммунистов, анархистов, социалистов — от всех разновидностей буржуазного государства с помощью различных идеологических конструктов.

Нельзя, например, не обратить внимания на то, что деятельность правого Пиночета вызвала к жизни не только большее число правозащитных комиссий, чем деятельность левых Мао или Пол Пота. Но и, что уже совсем удивительно, Пиночета расследуют больше, чем Бокассу, Амина или Дювалье, хотя Пиночет убил меньше людей, чем Бокасса съел.

Поэтому я склонна думать, что главное преступление Пиночета в глазах левых правозащитников состоит не в том, что он убил 3 тыс. человек, а в том, что он, убив всего три тысячи коммунистов, построил рыночное общество, в то время как коммунисты в России убили несколько десятков миллионов и построили хлев.

С течением времени дискурс мутировал. Его взяли на вооружение любые террористы, а не только левые. Его взяли на вооружение диктатуры. Его взяли на вооружение международные бюрократические организации.

Я не сомневаюсь, что среди правозащитников много порядочных и совестливых людей, точно так же, как их было много среди социалистов. Я не сомневаюсь, что и от правозащитного движения есть какая-то польза.

Но в целом я полагаю, что правозащитное движение, как и попытки построения коммунизма, нанесли миру огромный вред.

Во всех тех случаях, когда правозащитное движение обличает подлинную несправедливость, эта несправедливость может быть доказана безо всяких «прав человека». Для того чтобы осудить убийц Магнитского, не нужны «права человека». Нужно просто указать, что люди, которые украли 250 млн долларов (а в общем и целом — несколько миллиардов) из российской казны, попытались обвинить в этом преступлении человека, который изобличил их, и уморили его в тюрьме. Это не называется «нарушение прав человека». Это называется «воровство», «кривосудие» и «убийство».

В тех же случаях, когда единственное, что можно предъявить государству, это именно «нарушение прав человека» и более ничего, неизменно оказывается, что «нарушены» права бен Ладена, членов ХАМАС, террористов FARC или милых славных людей, национализировавших заводы и деливших земли.

Движение за права человека отрицает за государством право на защиту, при этом признавая за террористом право на нападение. «Победителей не судят», — сказала некогда ЕкатеринаII. Благодаря правозащитному дискурсу главным лозунгом нашего времени стал другой: «Побежденных не судят». Это сомнительный лозунг, некогда очень полезный для левых, а теперь и для всех остальных террористов.

[Перикл]

Латынина в своем репертуаре. Она утверждает, что если к ней залезли в квартиру, то она имеет право расправиться с тем кто влез. Она считает все что есть в её квартире, своим. Так дело то в том, что тот кто влез в её квартиру не считает то что там находится собственностью Латыниной. Он считает, что это Латынина у него украла. Это лозунг "Грабь награбленное". Вот про этот лозунг Латынина что-то никогда не упоминает. Почему появился этот лозунг.
Ну а остальные выводы базируются на этом ложном посыле. Это мое. Латыниной.