5652. «Толкователь»

[Сергей Простаков]

https://openrussia.org/post/view/18402/
Медиа, 10 октября
Павел Пряников, основатель «Толкователя»: «Small media придумали русские сектанты»

Павел Пряников. Фото: личная страница facebook
Основатель блога «Толкователь», бывший главный редактор сайтов «Такие дела», «Живой журнал», «Русская планета», а в прошлом — редактор многих других изданий Павел Пряников рассказал Сергею Простакову о том, что small media жили еще задолго до XIX века, о взлете и падении «Живого журнала», о либеральной цензуре и о невозможности монетизации small media

Ни в одной стране мира блог-платформа «Живой журнал» не имела такого значения, которое она приобрела в России в 2000-е годы. Параллели нужно проводить скорее не с социальными сетями, а с толстыми литературными журналами прошлого: «Современником», «Отечественными записками», «Октябрем» и «Новым миром». «Живой журнал» способствовал формированию среды молодых россиян, которые хотели активно обсуждать текущую политическую повестку и формировать образ будущего для страны. Центром этой среды стали «тысячники» — пользователи, которых на регулярной основе читали тысяча и больше человек. С конца 2000-х годов «Живой журнал» постепенно берут под контроль околокремлевские структуры, и оттуда начинается исход наиболее активных пользователей.

Один из них — журналист Павел Пряников — в начале 2010-х пошел нестандартным для России способом: он создал standalone-блог «Толкователь». Блог развивался и в какой-то момент больше других стал претендовать на статус первого в России современного small media.

— Вы принадлежите к поколению людей, которые осваивали интернет в России: видели fidonet, участвовали во взлете и падении «Живого журнала», уходили оттуда на фейсбук, учились делать standalone-блоги. Скажите, small media — это новый феномен в России 2010-х годов?

— Я читал все ваши интервью с молодыми людьми из цикла, и только один человек сказал, что small media выросли из «Живого журнала», являются его логичным продолжением. Мне близка эта точка зрения. Новым феноменом small media могут казаться только молодым людям, которые не застали лучших лет «Живого журнала». Для нас, стариков, это все — продолжение трендов и среды, которые складывались вокруг той платформы.

Еще до «Живого журнала», в 1990-е годы, возникли первые так называемые пиратские медиа. У Миши Вербицкого был Imperium Lenin, у Дмитрия Галковского — «Самиздат». Потом эти же люди осваивали «Живой журнал». Были и форумы середины 1990-х годов, которые выполняли туже функцию — формировали среду. Это были так называемые доски, создаваемые при МФТИ и МИФИ: для тех времен это была отличная площадка для самовыражения. Люди там делали себе имена, превращаясь в крупных интернет-деятелей. Многие из них потом делали российские big media, как тот же Антон Носик. Но было немало и тех, кто предпочел остаться контркультурщиком.

Так что я очень далек от мысли о новизне феномена small media. Просто в силу развития технологий и появления нового поколения сейчас это все выглядит красивее и кажется чем-то новым.

— И все-таки кто создал первый сайт в русскоязычном интернете, который можно назвать именно small media?

— Я не говорил бы только про интернет. Это явление было всегда. Недавно прочитал интересную статью про русских сектантов-«пещерников» XIX века. У них был самозванный «Христос» Лукоянов, который распространял свои листовки. Так что small media придумали еще русские сектанты. Это были единственные русские люди, которые действовали вне государственной среды, настроенной всегда на подавление всякого свободного слова. А сейчас small media создают тоже своего рода техносектанты.

— Интернет начала 2000-х годов — это сверхсвободное пространство для самовыражения. Интернет середины 2010-х годов — это уже прибежище для реализации проектов, которые иначе просто возникнуть не могут. На ваш взгляд, существует такая принципиальная разница между этими эпохами?

— Да, конечно. Сегодня работа над small media — эскапизм, попытка создать параллельный мир. Есть «черный интернет» — Tor, а есть такие вот «черные медиа». У нас почему-то принято под словом «черный» понимать что-то плохое. Но так было не всегда. Называется же воровской мир «черноходом» — скрытым от остальных туннелем. Воровской мир делает вид, что он вне системы, хотя очень рядом с ней; желание быть вне системы принципиально. Вот и small media для российских пользователей интернета — такой «черноход».

— Когда возник этот эскапизм?

— По моим ощущениям, первый толчок ему дало начало загнивание «Живого журнала» в 2009-2010 годах после прихода «эффективных менеджеров». Многие, как и мы с моим другом Димой Пономаревым, тогда решили, что либо ЖЖ закроют вообще, либо нас забанят. Сейчас-то, ругаясь на фейсбуке, никто не вспоминает, как тогда массово начали блокировать пользователей в ЖЖ. Поэтому мы решили создать «Толкователь» — блог, в который мы писали тот же контент, который вполне мог быть в наших «живых журналах».

— Павел, в то время вы много говорили об этом: «ЖЖ умирает — создавайте свои standalone-блоги». Но, мне кажется, ваш призыв остался не услышанным, и индивидуальный автономный блог среди российских активных интернет-пользователей все еще исключение, а не правило. Так ли это?

— Да, конечно, так. На 140-миллионную страну мы имеем всего лишь десятки активных standalone-блогов. Здесь мы имеем дело с человеческой инерцией. Многие уверены, что при ЖЖ или фейсбуке ничего менять не надо. Есть и другой момент: не все — технари, чтобы потянуть создание и поддержку сайта. По опыту «Толкователя» могу судить, что это не очень энергозатратно, но для многих продолжает оставаться преградой. А для провинции это еще и дорого — в месяц на поддержку сайта нужно по региональным меркам отдавать немало денег. Третья причина после инерции и дороговизны — невозможность монетизации личного блога. Лишь единицы готовы вести их бесплатно на энтузиазме, чтобы тешить свое самолюбие.

Я внимательно слежу за некоторыми маленькими блогами и медиа в американских штатах. Меня поразил один случай. Во время кризиса 2008-2009 годов женщина потеряла работу в Нью-Йорке, купила дом где-то глубоко в американской провинции и начала вести сельскую жизнь: шить лоскутные одеяла и разводить уток. Она стала писать об этом в блог. Через какое-то время у нее появились сотни тысяч подписчиков. И я хорошо помню цифру: она на ведении такого блога в месяц зарабатывала $33 тысячи.

В России что-то подобное представимо? У нас о подобном пишут очень много людей, но никто из них никогда не сможет это монетизировать. Сейчас монетизация удается единицам в Instagram, когда они пишут о своей гламурной жизни. Все забывают, что мы живем в бедном обществе, и это напрямую сказывается и на культуре и потреблении small media.

— И все-таки назовите примеры создания по-настоящему удачных российских standalone-блогов или small media!

— Сложно сказать. Здесь должны быть четкие критерии. Ими могут быть или посещаемость, или монетизация. Про второе я уже говорил: мне не известен ни один человек в России, который живет за счет своего small media. Посещаемость — почти то же самое. Small media делают продукт, который потребляет только наш узкий круг русской интеллигенции. Иногда они вспыхивают, но очень быстро гаснут.

— За какими small media вы следите?

— Видите, что я задумался? Раз задумался, то в голову сразу ничего не приходит. Значит, и не слежу ни за кем. Пожалуй, я только слежу за какими-то оставшимися «живыми журналами», которые захожу почитать раз в неделю. Но, в любом случае, поражает, что наши блогеры не ведут свои блоги регулярно. Из-за этого просто не возникает необходимости заходить их читать каждый день. Привычки читать чье-то small media у меня так и не появилось. Правда, есть какие-то хипстерские молодежные издания, которые регулярно обновляются, но мне они не интересны.

— Не могу не спросить как бывшего главного редактора «Живого журнала»: он жив?

— Он жив в силу своей инерции. В этом он сравним с самой Россией, которая жива только благодаря инерции советского технического и инфраструктурного наследства, которое мы постепенно проедаем. Вот и ЖЖ жив благодаря своим наработкам, у которых так и не появилось по-настоящему удобных аналогов в других социальных сетях. Это прежде всего архив, тегирование и удобные комментарии. Он будет жить еще долго, если Мамут его целенаправленно не закроет. Не думаю, что у него есть такая мотивация. Но активно развиваться, как в прежние годы, он не будет.

— Был «Живой журнал», откуда люди перешли на фейсбук. Теперь уже оттуда они переходят в Telegram. Как вы относитесь к этому тренду? Видите ли, что там формируется новая среда интернет-пользователей?

— По соцсетям легко увидеть, как менялись российский социум и эпоха. В «Живом журнале» важен был не сам текст, а комментарии к нему. В нулевые годы было видно, что людям было важно проговаривать какие-то вещи, была цель поучаствовать в диалоге. Фейсбук в начале 2010-х показывал уже, в свою очередь, что для людей стала важна самопрезентация, выразившаяся в собирании лайков. А рост популярности Telegram говорит нам о том, что мы живем в эпоху социального аутизма. Людям теперь совершенно не важна реакция других и тем более общение — все замыкаются в себе. Не знаю о реальных цифрах роста Telegram, но видно, что все устали от долгих интернет-бесед. Перед нами в лучшем случае попытка просто высказаться, как на кушетке у психиатра.

Что же касается этой технологии в целом, то меня смущает широкое распространение в ней дайджестов, когда люди просто собирают чужие ссылки и выдают их за оригинальный контент. Даже от монологов — и от тех бегут.

— Расскажете о старте «Толкователя» в начале 2010-х годов?

— Как я уже говорил, мы с моим товарищем Димой Пономаревым очень опасались, что наши блоги в ЖЖ могут быть в любой момент заблокированы. Поразмыслив, мы поняли, что регулярное ведение «Толкователя» будет отнимать у нас не больше времени, чем ЖЖ, — те же полтора часа. И действительно, если вы посмотрите в самое начало «Толкователя», то увидите, что это были небольшие посты. Но в какой-то момент «Толкователь» все больше стал походить на медиа в классическом понимании. Там стало меньше личной позиции и больше взвешенных аргументов.

В общем, «Толкователь» изменился во многом вслед за социальными сетями. И теперь мне гораздо интереснее размышлять в нем уже о судьбах России. «Как мы оказались в такой заднице?» — именно ответ на это я сейчас ищу. Весь последний год я предпринимаю попытку рассмотреть десятки и даже сотни точек зрения на происходящее. Мне интересно свести на одной и той же веб-странице американского кремлинолога Ричарда Пайпса и нашего современного социолога Владимира Лапкина.

Еще пару лет назад в «Толкователе» было очень много материалов о том, как люди живут на Западе. Я хотел изучать иные опыты самоорганизации и автономной по отношению к государству жизни. В уме я, конечно, примерял все это на новую Россию. Мне всегда было интересно, как могут собраться вместе 1000 человек и решить построить новую жизнь, а потом этим стремлением захватить всех остальных.

Но теперь и мне, и людям — я вижу по аналитике сайта — интересно читать о том, почему мы оказались в такой ситуации. Дело не только в Путине — он только репрезентация нашей истории со времен Московии. Важнее в этих поисках понять, как нам из этой ситуации выбираться. Приведу такой пример. Сегодня 4 октября, и я впервые не вижу в социальных сетях активного обсуждения последствий разгона парламента в 1993 году. То есть эффект от произошедшего с нами за последние два года гораздо сильнее, чем от тех по-настоящему судьбоносных событий.

— Когда вы создавали «Толкователь», не было страха, что потеряете свою ЖЖ-аудиторию?

— Не было. В ЖЖ уже не было той аудитории. А все отклики, которые я тогда читал, сводились к идее, что я все правильно делаю, уходя из ЖЖ. В итоге я просто размещал в своем блоге ссылку на материал, вышедший на «Толкователе» — там читателям его было удобнее комментировать.

Понимаете, у интеллигентов в ЖЖ — и нигде — давно аудитория не растет. Она растет только у людей, которые занимаются целенаправленной монетизацией. То есть сам «Живой журнал» легко представить как два не сообщающихся резервуара. Есть люди из «топа ЖЖ» и старые пользователи, которые его осваивали 15 лет назад, а в момент кризиса платформы не захотели покидать. Десять лет назад такого не было. К тому же Теме Лебедеву или Носику в комментарии мог прийти какой-нибудь профессор, и они начинали общаться. Сейчас же этот профессор не пойдет в комментарии Лене Миро. Да и я не пойду, и Носик.

— Были попытки монетизировать «Толкователь»?

— У меня до сих пор висят ссылки на электронные кошельки и другие реквизиты для перевода средств. Но больших денег это не дает. В самый удачный месяц, когда у меня вышли репортажи с Новодевичьего кладбища, ко мне пришло очень много посетителей. А ссылку на эти тексты дали в Daily Telegraph и шведская газета Aftonbladet. Мало того, что посещаемость зашкаливала, достигая 50 тысяч в день, — так мне очень много англичан и шведов на PayPal перевели деньги. Я получил где-то двести фунтов за тот месяц. А обычно в месяц мне приходит не больше двух-четырех тысяч рублей. Эти деньги помогают платить за хостинг и домен. Ну, еще «Яндекс.Директ» дает небольшую копеечку. Минимум тысячу из этих рублей я всегда перевожу на благотворительные проекты. В основном это «Росузник».

— За шесть лет у вас сформировался специфический образ читателя «Толкователя»?

— Всех читателей я не знаю. Но если судить по комментариям, то костяк — это молодая провинциальная интеллигенция. Моему читателю 24-28 лет, он живет в Кирове или в Нижнем Новгороде, имеет гуманитарное образование. Как ни странно, еще много «Толкователь» читают эмигранты из России в США, в Израиле, в Австралии. Когда я говорил о монетизации, то забыл отметить, что эти две-четыре тысячи мне переводят в основном иностранцы.

— Почему «Толкователь» им так интересен?

— Эмигрантам не интересны наши сиюминутные проблемы. Года три назад я для себя сформулировал кредо «Толкователя»: писать только о том, что никогда не устареет и одинаково интересно читалось бы в 2026-м и в 2036-м. И именно тексты о «России вообще» им очень интересны. Найти это на русском языке в интернете не так просто, как кажется. Ну и, в конце концов, эмигрантам интересен тот же вопрос, что и мне: «Останется ли Россия частью мирового цивилизационного пространства?».

А провинциальному интеллигенту «Толкователь» интересен, потому что он вне тусовочек. Столичной тусовочке интересна только она сама, и здесь все читают только друг друга. И даже если кто-то из ее членов читает «Толкователь», то никогда в этом не признается. Мне часто в личной беседе известные либералы говорят, что внимательно его читают, но никогда не дают на него ссылку в своих социальных сетях.

— Если вы затронули такую тему, можете сказать: есть ли у «Толкователя» недоброжелатели?

— Сейчас я таких не вижу. С чем-то подобным я сталкивался в 2013 году, — как сейчас модно говорить, в довоенное время. А после 2014 года они исчезли. Меня раньше обвиняли в том, что я гажу на их великую Россию. Теперь же у этих людей более глобальные противники — Обама и Порошенко.

— Расскажите о вашем новом проекте «Красный Сион»?

— Я не назвал бы его новым проектом. Он вырос из Telegram-канала, который я веду с группой своих товарищей. В Telegram нет функции нормального архива, поэтому сайт был задуман как восполняющий эту функцию, чтобы не было ощущения, что тексты исчезают в никуда. Пока не знаю, что из него вырастет. Второй standalone мне уже не потянуть, если я буду один им заниматься. Но, кстати, хочу сказать, что этим никто не занимается — всем советую. Telegram могут в любой момент прикрыть в России, и где потом вы будете искать свои тексты?

— На минувшей неделе завершилось дело Носика. Это первый в России суд над топ-блогером. Итоги дела, сам факт этого процесса что-то поменяют?

— Ничего не поменяют. Люди просто в очередной раз убедились, что можно привлечь любого за любое высказывание. Вчера же прочитал об одном схожем деле, где судят казаков. Ну, ладно на казаков завели дело за призыв «Долой Антихриста!». Но меня поразило, что речь идет о записи 2014 года. Специально же подняли запись двухлетней давности, чтобы завести уголовное дело. И это гораздо показательнее, чем дело Носика. У любого в блоге могут найти нечто, за что можно посадить. Все это усугубляет общественную фрустрацию. Все же понимают, что можно писать, а можно не писать, но повод посадить найдется всегда. По ком звонит колокол Следственного комитета? Он звонит по тебе.

— Надежда, что мы выберемся из этой ситуации, остается?

— Мой полный оппонент академик Глазьев говорит, что все в жизни изменится вместе с переменами технологического уклада. Я склонен с ним согласиться. Сейчас происходит большая революция в медицинской технике и биотехнологиях. Думаю, в России от нее критическая масса накопится к середине следующего десятилетия. Так что надежда остается. И во многом благодаря small media, которые занимаются альтернативной повесткой и просвещением.