*4121. Георг Вильгельм Фридрих Гегель

[Filosof.historic.ru]

http://filosof.historic.ru/books/ite...05/st130.shtml
Йенский период жизни Гегеля ранее в истории философии, особенно отечественной, чаще всего связывали с завершающим произведением этого периода «Феноменологией духа» — действительно великой работой Гегеля, о которой еще будет идти речь. Но именно в последние десятилетия проведено немало историко-философских исследований, которые раскрыли глубокое значение йенского периода в развитии гегелевской философии. Были открыты и опубликованы новые тексты, более точно датированы прежде известные тексты. Да и интерпретация йенского Гегеля тоже в значительной степени изменилась. То, что будет сказано далее, опирается на обобщение итогов новых исследований йенской философии Гегеля. (Кстати, в России йенские материалы Гегеля еще не полностью опубликованы, хотя сделаны первые шаги к их публикации в двухтомнике «Работы разных лет» и в сборнике «Политические произведения Гегеля».)

Йенский период жизни Гегеля был переходным для самого философа и во многом плодотворным. Именно в Йене Гегель много, быстро писал, публиковал свои первые крупные сочинения, как бы торопясь высказать переполнявшие его идеи. В Йене Гегель вырастал в крупного известного философа. Но очень важно подчеркнуть, что это был период противоречивый. Гегель все-таки не добился того положения в философии, которого он заслуживал своими оригинальными и очень интересными поисками и исследованиями. Гегель прибыл в Йену, приглашенный Шеллингом. Шеллинг в то время — профессор Йенского университета, один из самых молодых и несомненно самых любимых студентами педагогов. Он оказывал необычайное влияние на студенчество своими поистине блестящими, вдохновляющими лекциями. Шеллинг был к тому времени также и известным автором работы «Система трансцендентального идеализма». Проследим, как развивались события в Йене. Первое время Гегель остается в тени Шеллинга. Все инициативы — идейные, теоретические и даже практические — в общем исходят от Шеллинга. К тому же Гегель как лектор в Йене не имеет успеха: он продолжает ощущать себя неуверенным, еще формирующимся философом. Но тем не менее йенские годы — это период творческой продуктивности Гегеля. Что же касается произведений Гегеля этого периода, то здесь прежде всего нужно отметить те из них, которые относятся к историко-философским проблемам, а конкретнее — к попыткам разобраться в новейших системах немецкой философии. В 1801 г. Гегель пишет работу, которая называется «Различия между системами философии Фихте и Шеллинга». Это, несомненно, продолжение франкфуртских раздумий, попытка освободиться от влияния Фихте посредством критики его философии. Менее заметно, что Гегель начинает пролагать путь, в какой-то мере независимый от философии Шеллинга. Отъезд Шеллинга из Йены в 1803 г. станет поводом к обретению Гегелем большей свободы. В книге же «Различия между системами философии Фихте и Шеллинга» Гегель начинает подробный разбор философии Фихте. Труд начинающего автора Гегеля особенно сложен из-за незавершенности систем, а в отношении Шеллинга — из-за личной зависимости Гегеля от преуспевающего друга, с которым он вместе работал. Произведение о системах Фихте и Шеллинга наполнено целым рядом конкретно-исторических рассуждений, анализом фихтеанской философии, критикой. Но главным образом анализ Гегеля сосредоточен вокруг поисков принципа системности, принципа, который будет положен в основание системы.

Субъективизм философии Фихте, ее сосредоточенность вокруг принципа Я и не-Я, вокруг чисто теоретической способности вызывает резкую критику Гегеля. Он пишет, что объективный мир оказывается у Фихте всего лишь акциденцией интеллигенции, т.е. разума, остается неопределенным. Вот это, пожалуй, одно из самых главных критических высказываний в адрес Фихте. Гегеля также не удовлетворяет фихтеанская попытка привести к синтезу природу и свободу. В это же время работа над современной Гегелю философией, над той философией, которая существовала в начале века в Германии или рождалась буквально на глазах, получила значительный толчок благодаря тому, что Гегель вместе с Шеллингом учреждает «Критический журнал философии», где, как отмечают исследователи, Гегелю пришлось выполнять основную работу. «Критический журнал» жестко разделывается с тогдашней официальной философией. Для критики официальной философии Гегель и Шеллинг используют и так называемую «Эрлангенскую литературную газету». Гегель пишет поистине ядовитые рецензии против Круга, Боутерверка, Герштеккера, — философов, которые сегодня мало кому известны. Но в тогдашней Германии их знали больше, чем Гегеля. Он создает и сочинения, обращенные против кантианца Рейнгольда, и осуществляет очень серьезный разбор философского учения глубокого философа той поры — Якоби. Говоря об йенском периоде, следует отметить, что теперь гегелевская философия вырастает в атмосфере глубочайшего почтения к науке и научности, к человеческому разуму. Немало тому способствует преподавание в Йенском университете, славном своими естественно-научными исследованиями. Разрыв между философами и естественниками, между теми, кто преподавал философские дисциплины и естествознание, математику, был очень невелик. Во всяком случае, в тридцать один год жизни 27 августа 1801 г. Гегель защищает в качестве диссертации сочинение об орбитах планет. Это сочинение — попытка Гегеля философски размышлять о проблемах природы и, так сказать, одна из заявок будущей философии природы. Гегель с гордостью сообщает в своей биографии, что он был принят в члены йенского Минералогического, а потом Естественнонаучного общества. Это означает, что Гегель был неплохо осведомлен в философии естествознания. Заслуживает упоминания и тот факт, что Гегель в 1805-1807 гг. читал не только лекции по философии; он читал "чистую математику" по учебнику Шталя и курс геометрии по учебнику Лоренса.

Резюмируя это, можно сказать, что почтение к науке, которое теперь составляет живой нерв философии Гегеля, базируется также на знакомстве с самыми разными областями естественнонаучного и математического знания. Правда, Гегелю — будущему автору философии природы как части системы — нередко указывали на неточность ряда его естественнонаучных и математических рассуждений и выкладок. Но это уже другой вопрос. Важно, что вырастала новая философия, которая ориентировалась на науку. И все же главным в развитии гегелевской философии стала постановка нескольких главных задач. Первая задача состояла в том, чтобы найти основание, исходные принципы философии. Или, что тесно связано с этим, определить, какие именно философские дисциплины должны обеспечить такое основание, да и вообще, какой должна быть система философии. Для того чтобы судить о взглядах Гегеля по этому вопросу, обычно опираются на гегелевские наброски или гегелевские манускрипты, рукописи, оставшиеся от йенского периода. И как раз в последнее время в гегелеведении сделан целый ряд чрезвычайно важных уточнений по поводу того, как относиться к этим гегелевским наброскам, как их датировать и исследовать. Прежде всего речь идет о рукописи, которая давно известна под названием «Логика, метафизика, натурфилософия». Рукопись в свое время опубликовал К. Розенкранц и датировал ее 1801 г. Впоследствии ее относили к 1801-1802 гг. Теперь, благодаря изысканиям современного гегелеведа X. Киммерле, принято датировать эту работу 1804-1805 гг. Это наброски системы, включающей именно логику, метафизику и натурфилософию. (Правда, ведется спор о том, только ли эти три части включает система или это деление должно быть четырехчастным, включая кроме названных частей также философию интеллигенции и соответственно философию духа.) Вместе с тем существуют и более ранние наброски, касающиеся проблем логики и метафизики. Они, вероятно, относятся к 1801-1802 гг. и были предназначены для лекций, которые Гегель в эти годы начал читать в Йене. Теперь можно обоснованно судить обо всем временном диапазоне от начала и до конца йенского периода, о том, как развивались идеи метафизики и натурфилософии. Но прежде всего надо сказать о том, как Гегель трактует проблему основания системы.

Тут мы встречаемся с прямо-таки пародоксальной, многих философов обескураживающей ситуацией. Дело в том, что Гегель по сути дела заканчивает этот период написанием «Феноменологии духа», которую он кладет в основание философской системы и делает фундаментом всего вообще системного знания. Но ещё до того, как Гегель приходит к феноменологическому основанию, он пробует другие способы построения и обоснования системы.

Первым из них можно считать как раз логико-метафизическое обоснование. Наброски 1801—1802 гг., так же как и наброски 1804—1805 гг., представляют собой попытки реализовать эту тенденцию, т.е. положить логику, понимаемую в качестве метафизики или по крайней мере частично совпадающую с метафизикой, в основание всей системы. Гегель задумывал книгу «Логика и метафизика», которую он так и не написал. Однако он придавал большое значение разработкам метода логики как систематического формулирования антиномии диалектики. Диалектика в это время оставалась у него (в значительной степени под воздействием Канта) антиномично-отрицательной. Что же касается Шеллинга, под влиянием которого пока развивается Гегель, то с ним Гегеля объединяет такой тезис: в метафизике, положенной в основу философии, нужно прежде всего выработать принцип абсолютного тождества метафизической субстанции, "тождество" духа и природы, существующее при первенстве и покровительстве духа как "абсолюта". Нужно найти некое абсолютное метафизическое основание. Но далее между Шеллингом и Гегелем намечается существенное различие, поначалу скрываемое Гегелем, а затем все более и более выступавшее на первый план. Шеллинг считает, что субстанция, абсолют — это безразличное и простое тождество, и развитие системы состоит скорее в художественном развитии принципа тождества. Гегель же все настойчивее исходит из того, что речь должна идти об абсолютном тождестве, которое содержит в себе живое противоречие, и поэтому философия должна стать активным процессом самопроизводства разнообразных определений, т. е. развития самого принципа тождества бытия и мышления. Как мы увидим в дальнейшем, это действительно очень важное различие, которое впоследствии определило существование гегельянства и шеллингианства как двух несовпадающих вариантов немецкого классического идеализма. Поработав над логикой и метафизикой как основанием системы, Гегель тем не менее не удовлетворяется достигнутыми результатами. Наброски по логике и метафизике во многом остаются несовершенными.

И тогда Гегель начинает пробовать другую, вторую модель системы, которую можно назвать политико-этической моделью или, выражаясь боле современным языком, социально-философской моделью.

Эту задачу Гегель пытается решить в двух работах: «Система нравственности» и «Йенская реальная философия», написанных в 1802-1803 гг. Принято говорить, что в отличие от логики и метафизики эти части системы, относящиеся к проблемам права, политики, государства, составляют "реальную" или, если выражаться языком Канта, практическую философию. В «Системе нравственности» речь идет об "абсолютной нравственности", что подразумевает такие понятия, как потребность, наслаждение, чувство, труд, орудие и т.д. Здесь рассматриваются отношения между человеком и природой, совершается переход к таким понятиям, как собственность, борьба за или против признания собственности. Темами «Системы нравственности», как и «Йенской реальной философии» являются справедливость, принуждение, преступление, свобода, кража, борьба, война, семья, народ, государственное устройство и т.д. Другими словами, — это набор тех понятий, который впоследствии Гегель приведет в систему в рамках философии права и отнесет их уже к структурам так называемого объективного духа. В названных работах, исключительно важных и интересных для понимания развития Гегеля, на первый план выступает переход от прежнего способа мышления, еще скованного влиянием Канта и Фихте, к новому способу философского понимания. И тут появляется тема, которая становится именно гегелевской. В дальнейшем она позволит перейти к модели «Феноменологии духа» как основы системы.

Речь здесь пойдет о сознании, о деятельности сознания, в чем видно сходство с кантианской и фихтеанской философией. Но главное внимание Гегель, в отличие от Канта и Фихте, уделит такой деятельности сознания, которая порождает бытийные, бытийственные формы, — разумеется, формы духовные, но имеющие тенденцию выходить из сознания "вовне". Деятельность сознания, протекая в "недрах" конкретной единичной личности, вместе с тем способствует выработке форм внеличностных, внеиндивидуальных, приобретающих объективное значение. Например, кто-то и когда-то вырабатывает нормы нравственности, но потом эти нормы становятся общезначимыми, приобретают внесубъективное значение. Но ведь сначала они выходят "из недр" человеческого сознания. Люди признают друг друга собственниками, имеющими собственность и обладающими правом защищать свою собственность. Вот это признание (Annerkennung) — тема, которая занимает значительное место в йенских рассуждениях Гегеля. Признание — процедура, с одной стороны, человеческого сознания, но с другой стороны, — это процедура, связанная с взаимодействием людей, взаимодействием их вокруг реальных объектов деятельности, объектов собственности, социальных отношений. Люди признают друг друга собственниками или не признают. Люди признают друг друга правовыми субъектами или не признают. Такая передвижка от сознания к объективным социальным формам очень интересует Гегеля. Здесь сознание формирует бытие, но не то бытие, которое можно уподобить бытию рожденных природой ее предметов и объектов. Это все-таки другое бытие, объективное бытие идеального, когда-то вышедшего из недр человеческого сознания или, как говорит Гегель, из борьбы и взаимодействия сознании. Кроме чисто философских, Гегель в Йене уделяет внимание и политическим проблемам. В начале йенского периода Гегель пишет ряд работ о германской империи, о ее состоянии. Это сочинения остро критические. Империя, показывает он, превращается в комплекс различных суверенных областей с имперской армией, причем то была армия, для которой одно сословие поставляло барабанщика, а другое — барабан. И все — из-за раздробленности государства. Гегель критикует бюрократию такого псевдогосударства. С одной стороны, в Германии поражают преступления чиновников, казнокрадство и мздоимство, беззаконие. Но Гегель показывает, что, с другой стороны, несмотря на множество самых разных препон и рогаток бюрократического характера, в Германской империи нет ни подлинного государства, ни настоящей власти, ни строго исполняемого закона. Эта критически-политическая работа — не единственная в наследии Гегеля. Он еще не один раз будет обращаться к состоянию государства в своей стране и Европе и писать о правовой и государственной реальности. Другими словами, социально-правовые вопросы он станет постоянно исследовать. И несмотря на все страстно-критическое отношение к делу, будет призывать к тому, чтобы философ сохранял трезвый, спокойный взгляд на то, что есть, что закономерно существует.

Несколько слов о лекционной деятельности Гегеля. Ведь он был призван, собственно, в качестве лектора, в качестве доцента. Затем он стал экстраординарным профессором. Но в Йене эта деятельность не стала такой глубокой, плодотворной, как деятельность авторская, исследовательская. Гегель, можно сказать, с большим трудом шел к своей славе выдающегося философа. Ему чрезвычайно мешала его манера читать лекции. В январе 1801 г., по приезде в Йену, он был еще совершенно незнаком публике. Если Шеллинг собирал полную аудиторию восторженных слушателей, студентов, то Гегель-лектор (он объявлял курсы лекций по логике, метафизике и умозрительной философии, естественному праву, позднее по истории философии, с 1807 г. — по феноменологии духа) успеха не снискал. Во всяком случае, на первые гегелевские лекции по логике и метафизике, кажется, не пришел никто, и поэтому не исключено, что они вообще сорвались. (Лишь потом очень немногочисленные слушатели стали собираться, чтобы послушать Гегеля.) Это был печальный и болезненный для Гегеля неуспех.

[Filosof.historic.ru]

http://filosof.historic.ru/books/ite...05/st131.shtml

К концу йенского периода Гегель склоняется к тому, что в основу философии в качестве ее предпосылки должна быть положена феноменологическая модель. Это происходит уже после отъезда Шеллинга из Йены, когда Гегель пытается выработать свой оригинальный взгляд на философию. «Феноменология духа» — вершина философии йенского периода. О ней написано очень много работ. В кратком резюме о «Феноменологии духа» можно сказать следующее. Работа делится на три главных раздела: сознание, самосознание, абсолютный субъект. Что же касается раздела "сознание", то здесь речь идет о как будто традиционных сюжетах: о чувственной достоверности, мнении, восприятии, рассудке. "Самосознание" — тоже довольно традиционная тема. "Абсолютный субъект", где речь идет о достоверностях и истине разума, где героем становится именно разум, — тоже раздел на первый взгляд более или менее традиционный для тогдашней философии. Понятия духа, истинного духа, нравственности, религии, абсолютного знания также присутствуют в «Феноменологии духа». Гегель пытается создать произведение, основанное на понятии являющегося духа. Это было понятие, в какой-то мере новое для тогдашней философии. Ведь Гегель уже принял идею системы. Он понял, что система должна составиться из разветвленной целостности философских проблем и соответственно философских дисциплин. Но вот подвести к этому построению системы, например подвести к логике, нужно с помощью какой-то другой дисциплины, которая как бы вырвет человека, живущего обыденной жизнью и не настроенного на волну науки, из этой стихии обыденности и подведет его через ряд промежуточных этапов к идее науки. Гегель исходит из того, что история уже проделала с человечеством подобную работу. Когда-то развитие человеческого познания протекало так, что человечество постепенно выработало для себя принцип науки и научности, создало науку. И вот пройти через "станции", какие были оставлены духом в истории человечества, но пройти через них как бы на быстром ходу, в ускоренном развитии, — такую задачу и ставит перед собой Гегель в «Феноменологии духа». Нужно подвести и индивидуального субъекта, и систему философии к понятию науки. Но провести их придется через ряд других проявлений или явлений человеческого духа, через разные формы человеческого знания.

Другая задача состоит в следующем. Гегель продолжает развивать хорошо известное немецкой классической философии, но, как представляется, по-новому понимаемое понятие субъекта и субъективности. С одной стороны, идеалист Гегель исходит из того, что дух образует основу мира. У Гегеля и у Шеллинга к этому времени уже был развит принцип тождества бытия и мышления, принцип субстанциональности духа, т.е. один из основных принципов идеалистической и, в частности, объективно-идеалистической философии. Но Гегель полагает, что нельзя ограничиться чистой простотой этого принципа. В связи с чем в предисловии к «Феноменологии духа» он делает ряд критических замечаний в адрес Шеллинга и шеллингианцев. Правда, замечания были аккуратные и замаскированные, но Шеллинг, узнав себя и своих последователей в этом изображении Гегеля, на всю жизнь обиделся. Тогда и закончилась эта ранее столь плодотворная дружба. Шеллинг, скорее всего, не простил Гегелю стремления идти своим путем. Путь же Гегеля состоит теперь в том, чтобы наука была изложена как система. Основоположение должно быть развито, развернуто, или, как говорит Гегель, истинное надо выразить "не как субстанцию только, но равным образом и как субъект, ...то, что истинное действительно только как система, или то, что субстанция по существу есть субъект, выражено в представлении, которое провозглашает абсолютное духа — самое возвышенное понятие и притом понятие, которое принадлежит времени и его религии". Поразмыслив над сложным сплавом идей и подходов «Феноменологии духа».

Работа открывается такими понятиями, как чувственная достоверность, восприятие, рассудок. На эти три формы и делится первый раздел гегелевской феноменологии духа, а именно, раздел о сознании. Затем от анализа сознания Гегель переходит к самосознанию. Самосознание же и есть исследование рассудка. Затем на сцену выступит разум, который будет рассматриваться Гегелем в разделе "абсолютный субъект". Таким образом, членения очень напоминают категории предшествующей философии. И в какой-то степени «Феноменология духа» является критическим анализом предшествующей философии. Так, в первом разделе, где речь идет о сознании, Гегель рассматривает формы сознания, которые связаны с осознанием вещи, с чувственной достоверностью. Этот анализ частично напоминает гносеологическое исследование предшествующей и современной Гегелю философии. Но более существенным и специфическим оказывается второй, собственно феноменологический слой. Здесь перед нами, как на сцене, выступают различные формы философских осознании, философских рефлексий, которые настаивают на первичной роли чувственной достоверности в познании, на абсолютном характере этой чувственной достоверности, и философские учения, которые эти тезисы оспаривают. Учения о восприятии представлены таким же образом. Но исключительно важно понять, что изложение подчинено понятию являющегося духа, или феномена. Парадокс в том, что само слово "феномен" Гегель в этом произведении не употребляет, за исключением его названия. Гораздо чаще употребляются понятия Erscheinung, явление, и являющееся знание. И еще одно слово — Gestalt, которое в русском переводе традиционно передается словом "формообразование". Трудно понять, что же значит "формообразование". Но ведь в оригинале стоит слово "гештальт", интуитивно более ясное современному человеку, в том числе и российскому читателю, без перевода. Правда, значение слова "гештальт" нам нужно еще осмыслить в контексте феноменологии духа.

«Феноменология духа» предстает не просто как гносеологическое произведение или рассказ о формах являющегося сознания: это не просто теория познания и сознания. Гегель исходит из того, что любая форма являющегося сознания как бы вступает на живую, движущуюся, но постоянно сохраняющуюся сцену взаимодействия индивидов в истории. Человек может каким-то образом переживать свое отношение к форме чувственной достоверности, но это переживание не есть просто и только его индивидуальное переживание, возникающее и тут же исчезающее. Оно как бы выступает на сцену форм являющегося духа. Это особенно очевидно в других разделах «Феноменологии духа», например, посвященных самосознанию. Здесь Гегель анализирует диалектику господского и рабского сознания, рассматривает так называемое несчастное сознание, не скрывая связи форм являющегося знания и сознания с некоторыми легкоузнаваемыми историческими прототипами, например теми, которые выступили в период Французской революции. Одна из главок «Феноменологии духа», которая называется «Свобода и ужас», посвящена анализу таких выступающих на сцене духа форм сознания, которые связаны с пониманием свободы как ничем не ограниченной. Результат этой свободы — абсолютный ужас. Здесь, по-видимому, речь идет о терроре, сопутствующем Французской революции (и всякой иной революции).

Что касается диалектики господского и рабского сознания, то это — одна из самых блестящих глав «Феноменологии духа». Она связана как раз с дальнейшим развитием той категории, которая относится к более ранним годам йенского периода — к работам о системе нравственности и реальной философии. Это упоминавшаяся ранее категория признания. Анализируется диалектика господского и рабского сознания. Что заставляет раба именно рабски подчиняться и трудиться? Гегель показывает, что в основе отношения господства и рабства лежит особый тип сознания, когда, с одной стороны, раб признает в господине именно господина, т.е. существо, которое вправе распоряжаться его волей, его судьбой, им как человеческим существом. С другой стороны, господское сознание тоже признает свою зависимость от раба, от труда раба, от его покорности и т.д. Что касается других разделов «Феноменологии духа», то здесь читателя ожидает богатая портретная галерея "гештальтов": речь идет о просвещении и добродетели, нравственности сознания, мудрости, религии и т.д. Все они "портретируются" Гегелем, и тем самым ставится множество проблем , которые связаны с совершенно необычным прояснением понятий рассудка, разума, Духа. йенский период гегелевского развития подошел к концу. Когда во Франции появились наполеоновские войска, Гегель судорожно дописывал «Феноменологию духа». Последние страницы были созданы в ночь битвы под Йеной. Подгоняемый французским нашествием, философ покинул Йену. О следующих двух периодах придется сказать очень коротко.

Бамбергский период — это март 1807 - ноябрь 1808 гг. Благодаря своим друзьям Гегель оказывается в Баварии и начинает редактировать «Бамбергскую газету». Тут он впервые включается в политическую деятельность. Она не приносит ему ни славы, ни признания. В конце концов газета по придирке цензора была закрыта. И Гегель вынужден искать себе место. Давний друг и покровитель философа Нитхамер приглашает Гегеля к участию в задуманной реформе системы немецкого образования.

[Filosof.historic.ru]

http://filosof.historic.ru/books/ite...05/st132.shtml

Гегель становится ректором гимназии. Начинается нюрнбергский период. Гегель — необычный ректор гимназии, что документировано его ректорскими речами. Из этих речей видно, какое значение он придает системе образования, реформе гуманитарного образования. И как, вместе с тем, чисто гимназическое образование начинает соединяться с так называемым реальным образованием, которое включает не только гуманистическую культуру, но и развивающиеся естественные науку и технику.

Для Гегеля как философа нюрнбергский период стал чрезвычайно продуктивным. Несмотря на огромную занятость ректорской работой, Гегелю именно в Нюрнберге удалось написать и опубликовать свое главное произведение — «Науку логики» (первая книга вышла в 1812 г., вторая — в 1813 г., третья - в 1815 г.). Речь идет в данном случае о так называемой Большой логике. Гегель теперь уже отвергает феноменологию в качестве первооснования системы. И считает, что именно наука логики вводит нас в сферу понятия науки, а потому и должна служить таковым основанием. С 1816 по 1818 гг. Гегель преподает в Гейдельберге, куда он приглашен в качестве профессора университета. Здесь в 1817 г. выходит первое издание «Энциклопедии» — начальный набросок энциклопедической системы, где первоосновой и становится «Наука логики». В «Энциклопедии» она была изложена в кратком виде (в виде «Малой логики»). Были включены и другие части системы, а именно, кроме «Науки логики» присоединялись «Философия природы» и «Философия духа». Энциклопедия задумана как единая систематическая философия. Она разделяется на части и сообразуется, как говорил сам Гегель, с внутренним ритмом понятия. Центральной дисциплиной философии Гегель мыслит все-таки метафизику; логику он тоже понимает как своего рода метафизику.

Логика же теперь реформирована, превращена в философскую логику. В связи с гейдельбергским и последующим берлинским периодом (1818-1831) необходимо сказать о связи Гегеля с немецкими реформаторами. В Гейдельберге и Берлине Гегель оказался не случайно. Его пригласили в прославленные университеты не только преданные друзья и почитатели из научной среды — на этот раз инициаторами были высокопоставленные чиновники из прусского правительства. В 1817 г. в Пруссии было учреждено Министерство культов, обучения и медицинского дела. Во главе Министерства стоял известный реформатор К. фон Альтенштейн. Он был одним из тех реформаторов, которые в XIX в. сыграли огромную роль в развитии культуры Германии. Начались реформы еще в первые годы века, а именно в 1806 г., когда было отменено крепостное право. (Это были и реформы К. фон Штейна.)

Альтенштейн решил привлечь Гегеля к школьной реформе, включив его в качестве члена в Королевскую Научную комиссию, занимавшуюся проблемами обучения в школах и университетах. В 1818 г. Альтенштейн непосредственно способствовал приглашению Гегеля в Берлин ценя его как выдающегося философа. В одном из писем государственному канцлеру К. А. фон Гарденбергу, тоже одному из прусских реформаторов, Альтенштейн писал, что Гегель принадлежит к числу самых основательных и заслуженных современных философов Германии. Не менее существенным ему представлялась ценность выдающегося философа как человека и университетского преподавателя. Иногда делают вывод, что Гегель был официальным идеологом прусского государства, что берлинский период в его философии — это попытка мыслителя примирить социальные противоречия, сделаться чуть ли не общенациональным философом, который оправдывал все реформы и весь их ход. На самом деле отношения между Гегелем и реформаторами были достаточно сложными и противоречивыми. С одной стороны, действительные преобразования, даже в виде реформ, всегда требуют какой-то модели, плана. И в это время обязательно возникает нужда в философии. Если нужна реформа школы и образования, то необходимы концепции, в том числе, и даже в особенности, философская концепция. И вот этим-то и интересовался Альтенштейн; он присматривался к фихтевской и к гегелевской философии. И не случайно чиновник Альтенштейна Шульц ходил подобно примерному студенту на лекции Гегеля. Сам Альтенштейн присутствовал на лекциях Фихте. Другими словами, интерес правительственных кругов, а именно реформаторов, к философским учениям был весьма и весьма не случайным. Однако утверждать, что в лице гегелевской философии реформаторы получили "придворное" учение, было бы неверно. Правда, у Гегеля были такие идеи, которые реформаторы вполне могли бы заимствовать. Например, сочинение Гегеля «Философия права» писалось с учетом интересов государства, правительства, формирующегося гражданского общества. Люди, которые подобно Альтенштейну ориентировались на свободу, на реформы, а не на разрушительные и кровавые революции, при определенных условиях могли найти в этом произведении какие-то философские идеи, созвучные их деятельности. Но, тем не менее, это было сложное теоретическое произведение, в котором темы реформ, революций, проблемы государственности были поставлены и выражены в чрезвычайно сложной форме.

Между реформаторством и философией Гегеля имеются свои связи, но есть и довольно значительное расстояние, которое вообще существует между философией и конкретной реальной политикой. Политика никогда не совпадает с философией, философия же всегда шире каких-либо, пусть и благородных политических начинаний. В социальной философии Гегеля господствует та идея, которая была не чужда реформаторам и к которой в марксистской литературе всегда относились сугубо критически. Это идея мирного разрешения социальных конфликтов, недопущения своего рода "коротких замыканий" в политике. Гегель считал, что общество, которое должно, с одной стороны, сохранять свободу индивида, а с другой — создавать правовое государство, основывается на законодательно признанных правах и свободах человека, на разумном взаимопонимании граждан, на согласовании всех функций правового государства, на взаимных уступках и согласии индивидов и групп. Гегель в берлинский период, особенно много занимаясь этими проблемами, внес неоценимый вклад в их осмысление, значимый и сегодня. И он не столько оправдывал какую-то конкретную политику (проводимую Альтенштейном или Гарденбергом), сколько обосновывал "впрок", для истории цивилизованную форму государственности и гражданского общества. И насколько реформы служили этим целям, он поддерживал немецких реформаторов. В чем еще Гегель поддерживал реформаторство своего государства, так это в проводимой им культурной политике. Она была в значительной степени определена в 1809—1810 гг., когда Вильгельм фон Гумбольдт был тайным советником и возглавлял третью секцию министерства внутренних дел Пруссии, ведавшую делами культуры и образования. Он был призван к этому благородному делу еще реформатором фон Штейном. Гумбольдт стоял у истоков продуманной культурно-образовательной политики сильного прусского государства. Сначала он пытался воспользоваться существовавшими проектами реформ. А в них не было недостатка. Гумбольдт прежде всего пытался воздействовать на внутреннее обновление культуры Германии, связать с отменой крепостного права демократизацию системы образования. Когда роль Штейна перешла к Гарденбергу, и было учреждено новое министерство во главе с Альтенштейном, то политика в области культуры значительно оживилась и обновилась. И именно в культурной политике Гарденберга, Гумбольдта, Альтенштейна принимал активное участие, горячо ее поддерживая, Гегель.

Гегель в Берлине много занимался проблемами культуры, образования, искусства, эстетическими вопросами. Он в это время больше читал лекции, чем сам писал книги. Берлинские версии существенно расширяли Гейдельбергскую энциклопедию. Центральное произведение начального этапа берлинского периода — это «Философия права» (1820). Кроме того, к берлинскому периоду относится несколько более мелких работ, тоже посвященных философии права. Был также опубликован ряд рецензий (например, на книгу В. фон Гумбольдта, написанную в 1825—1826 гг., на сочинения Гамана). Последним произведением Гегеля была политическая работа «Английский билль о правах».

[Filosof.historic.ru]

http://filosof.historic.ru/books/ite...05/st133.shtml

Гегелевская философия права продолжает разработку той области философского знания, которая со времен Канта в немецкой классической философии традиционно именовалась "практической философией". Гегель исходит из того, что уже в кантовской философии существовало новое отношение к делению "практической философии", принятому со времен Аристотеля. «Практическая философия» Аристотеля делилась на этику, экономику и политику. В эпоху Канта и Гегеля экономика и политика, трактуемые под философским углом зрения, приобрели форму "философии права", философии государства. У Кянта "практическая философия" делилась на философию права как учения о праве и на этику как учение о добродетели. Что касается Гегеля, то он понимает пряво как объективное определение, санкционирование человеческой воли, свободы. Это своего рода телерлогический принцип, "практическая философия" во всем объеме аристотелевских традиций. Но поскольку человеческая воля может быть индивидуальной, групповой, всеобщей и поскольку воля образует, согласно Гегелю, принцип "философии права", то, восходя здесь к определению Руссо, "практическая философия" становится и философской этикой, и учением о праве одновременно. Детально разработана система индивидуальных и общественных добродетелей. Речь идет также о праве, о философском осмыслении экономических проблем, о философской концепции конституционного государства. Здесь — удивительная плотность до сих пор актуальных проблем.

Современные авторы правы, когда говорят, что актуальность и аргументированность характерны для классической модели фундаментальных прав человека, разделения властей, правового государства, социального государства и т.д. Философия права.. Канта, Фихте, Гегеля становится своего рода наследницей философии свободы всего предшествующего времени. Это широко признано сегодня. Но есть и другая сторона медали, именно в нашем веке Гегеля обвиняли в этатизме, т.е. в том, что он преувеличивает роль государства, возвеличивая, в частности, монархию, что он отклоняет роль избирательного права, недостаточно почтительно относится к парламентаризму и т.д. Его делают (К. Поппер и др.) чуть ли не идеологом тоталитаризма. Что можно сказать в ответ на такие обвинения? Гегель, в самом деле, ратует за сильное правовое государство. Но он ни в коей мере не упускает из виду проблему свободы, почему причесление его к лагерю тоталитаризма по меньшей мере несправедливо Более того, гегелевская "философия права" Представляет собой целостную попытку упорядочивания фундаментальных прав человека, институтов, общественных объединений и превращения их в развивающуюся систему. Право истолковывается у Гегеля как целостная система свободы, которая вытекает из телеологического развития воли. Гегель рассматривает в «Философии права» такие проблемы, как собственность, причем он восстает против понимания, согласно которому собственность считается чем-то позорным. Расправа с людьми, обладающими собственностью, считается недопустимой. Гегель выступает против равенства как уравнительного распределения собственности. Он пророчит: если будут предприняты попытки уравнения собственности, раздела ее, распределения поровну, то они приведут к нищете и, более того, окажутся нерезультативными в том смысле, что неравенство непременно восстановит самое себя. Большую роль Гегель уделяет проблемам договора, государства, преступления, перехода от права к морали. Это целое полотно государственно-правовых разработок, которые не устарели и до сегодняшнего дня. Особенно актуальной становится у Гегеля идея гражданского общества.

Гражданское общество понимается как сфера активности людей, которая "помещается" между семьей и государственной деятельностью. В сфере гражданского общества обеспечиваются две главные функции жизнедеятельности человеческого общества и отдельных индивидов. Во-первых, здесь индивиды заявляют о своих потребностях, удовлетворяют и регулируют их. Экономическое удовлетворение важнейших жизненных потребностей — функция гражданского общества. Гражданское общество должно образовывать особые структуры, чтобы государству не приходилось заниматься регулированием всех тех отношений, которые должны быть самонастраивающимися, саморегулирующимися.-Во-вторых, в гражданском обществе должны складываться такие отношения, через которые любые группы и объединения, большие и малые, выражают свои интересы. Возникают "корпорации" негосударственного характера, не принадлежащие непосредственно к сфере государственной бюрократии. Но эти формы и объединения в развитом правовом государстве должны иметь возможность выразить интересы и цели добровольно вошедших в них людей. И все же выше этих структур Гегель ставит государство (за что его и обвиняли в этатизме).

Между тем Гегель подчеркивает, что имеет в виду роль не всякого государства, не всякой государственной структуры, государственной иерархии. Он ведет речь об идеальном государстве, государстве "согласно понятию". Другими словами, если бы на земле могло существовать идеальное государство, с идеально организованной структурой, с идеально работающими чиновниками, с управлением, построенным по последнему слову науки и техники, то такое государство Гегель готов был бы назвать истинным, даже обожествить. Но поскольку такого государства нет, ни одна конкретная государственная форма и структура не может быть обожествлена и увековечена. Вместе с тем Гегель выступает за сильную государственную власть. Гегеля упрекали и в том, что для него предпочтительна абсолютная монархия, а не демократическая, не республиканская форма правления. Два исторических обстоятельства объясняют такое предпочтение Гегеля. Во-первых, Гегель жил в таком постабсолютистском обществе, в котором история свержения монархической власти и установления немонархических республиканских форм правления кончилось (во Франции) кровью. Этим-то формам Гегель и предпочитал конституционную монархию, основанную на разуме, согласии монарха и подданных, доброй воле самого монарха. Во-вторых, если Даже уничтожить монархию, изменить форму государственной власти, все равно, предрекает Гегель, во главе государства будет стоять какая-то личность. Такого человека в «Философии права» он именует "государем". Маркс, критикуя «Философию права» Гегеля, его попытку достигнуть равновесия в распределении власти между "государем" и подданными, резко ставит вопрос: власть государя (монарха) или власть народа; третьего не дано. Между тем и в условиях современности вопрос о равновесии, распределении власти между "первым лицом" в государстве и народом остается актуальным. Принцип "или — или' менее реалистичен, чем гегелевское: и "государь" (главное управляющее лицо), и народ.

[Filosof.historic.ru]

http://filosof.historic.ru/books/ite...05/st134.shtml
При всей несомненной значимости философско-правовой, т.е. социально-философской, проблематики в центре новаторской деятельности Гегеля в нюрнбергский, гейдельбергский и берлинский периоды оказывается грандиозная реформа логики, теории познания, учения о мире, о категориях философии. Все это сконцентрировано в трех книгах, получивших название «Науки логики»8. И когда Гегель в 1816 г. был приглашен в Гейдельбергский университет, то он приехал туда уже достаточно известным автором, потому что «Наука логики» в отличие от «Феноменологии духа» получила широкий резонанс. Гегеля-философа уже знали. На него возлагали смелые и, как оказалось, оправдавшиеся надежды. Его лекции приезжали слушать люди из разных концов Германии. Гейдельбергский период, работа в университете (1816-1818) интересны тем, что Гегель впервые сделал попытку дать набросок системы — своего рода энциклопедию философских наук, что произошло в 1817 г. Гейдельбергская «Энциклопедия» — краткая предварительная версия той «Энциклопедии», которую мы знаем и обычно читаем, та, в которую наука логики входит в сокращенном варианте (в виде Малой логики). В «Энциклопедии философских наук» 1817 г. очерчены все основные контуры системы Гегеля. Дальнейшие издания «Энциклопедии» (а именно, издания 1827 и 1830 гг.) расширяли и уточняли краткий вариант. Отчасти дополнения и уточнения сделал сам Гегель, отчасти внесли его ученики на основании лекций Гегеля. Тут перед нами возникает одна из самых главных проблем современного гегелеведения — вопрос о системе Гегеля и источниках, в которых она представлена.

Вспомним, что мы оставили проблему системы как бы на перепутье: основанием системы считалась феноменология духа. И в системе зрелого Гегеля за феноменологией как бы по-прежнему сохраняется роль "входных ворот" в систему. Но теперь Гегель уже твердо и определенно делает основанием системы «Науку логики». «Наука логики» как сочинение является первой и фундаментальной частью системы философских наук Гегеля.

Вторая часть философской системы — "философия природы". (Русский перевод сделан с посмертного издания 1842 г.) Гегелю принадлежат тексты, которые значатся под параграфами и примечаниями «Философии природы». Там же, где стоит слово "прибавление", приводятся вторичные тексты из записей учениками лекций по «Философии природы», которые читал Гегель, а также на основании (немногих) текстов, оставшихся от Гегеля. Итак, Прибавления — в основном, если не преимущественно, негегелевские тексты.

Третья часть "системы философских наук" — это философия духа. Русский перевод сочинения с таким названием («Философия духа») выполнен на основе варианта 1845 г., т. е. посмертного издания под редакцией Баумана, одного из учеников Гегеля. Там опять-таки в примечаниях частично использованы тетради, оставшиеся от Гегеля; но в основном обработаны пять тетрадей с записями лекций. Другими словами, если «Наука логики» есть от начала до конца текст Гегеля, то «Философия природы» и «Философия духа» как части «Энциклопедии философских наук» — отчасти тексты Гегеля, отчасти тексты вторичные.

Что такое вторичные тексты Гегеля? Как они возникли? С какой степенью доверия к ним можно относиться? Степень доверия здесь довольно высокая. Некоторые записи лекций прошли проверку путем сравнения. Брались пять тетрадей, пять записей и обнаруживалось, что в некоторых из них имеются существенные совпадения. Это не было случайным, потому что Гегель часть своих лекций надиктовывал (некоторые параграфы и положения читались под диктовку и записывались слушателями). И все-таки они — вторичные материалы со всеми вытекающими последствиями. Поэтому цитировать их нужно с осторожностью, с постоянным напоминанием о том, что цитируется вторичный текст. «Философия духа», третья основная часть системы, в свою очередь делится на три части — на учения о субъективном, объективном и абсолютном духе. Субъективный же дух делится на антропологию, феноменологию и психологию. Здесь, в контексте субъективного духа, феноменология выступает несколько иначе, чем в работе «Феноменология духа»: речь идет лишь о субъективном духе, поскольку он неразрывно связан с человеческим духом, о духе, поскольку он как бы заключен в "каркас" уникального единичного человеческого существа. Чрезвычайно важным в структуре гегелевской системы является объективный дух, который в свою очередь делится на право, мораль, и нравственность. А нравственность сама делится еще на три части: семью, гражданское общество, государство. Объективному духу Гегель посвятил не только часть «Энциклопедии», но и разработанную ранее «Философию права». Она имеет то же членение: право, мораль и нравственность. В ней, о чем уже шла речь, тоже повествуется о семье, гражданском обществе и государстве. (Надо учесть также, что русский перевод «Философии права» выполнен на основе издания учеников Гегеля, под редакцией Э. Ганса; и опять параграфы и примечания принадлежат Гегелю, а Прибавления — тексты Ганса и других гегелевских учеников.) В то время, когда Гегель преподавал в Гейдельберге и особенно в Берлине, когда он читал множество курсов лекций, он стал философом, при жизни признанным великим. Возможно, что он снова как-нибудь переиначил бы, перестроил свою систему. Но в 1831 г. его постигла безвременная смерть от холеры. Это случилось как раз тогда, когда он, по-видимому, снова был готов подпереть науку логики социально-философским основанием.

Теперь рассмотрим, что представляют собой по содержанию части гегелевской системы, как они связаны друг с другом, какую имеют сравнительную ценность, как изучаются сегодня. Фундирующая роль науки логики в системе Гегеля в значительной мере связана с тем, что великий мыслитель хотел построить систему философии как научную систему, как систему философских научных дисциплин. Логико-методологический каркас, общий для всех них, надлежало выстроить в первую очередь. Ставились также вопросы, до сих пор важные и для науки, и для философии: с чего начать науку, что должно быть клеточкой, или началом, науки, как развивать затем изложение научной системы и т.д. «Наука логики» задает и обосновывает свой маршрут. Гегель разделяет главную задачу на три подзадачи. Первое — это интерпретация бытийственных сторон какого-либо объекта. Соответственно первый раздел «Науки логики» имеет название «Бытие». Вторая задача — исследование отношений сущности (второй раздел «Сущность»). Третья задача (в разделе «Понятие») — это объединение того и другого. Что значит исследование "бытийственного" аспекта исследования? Ведь всякий предмет, который какой-либо наукой излагается и исследуется, так или иначе существует, наличествует, причем существовать он может самым причудливым образом. Пусть речь идет о физическом предмете в физике как о науке о телах. Как существует физическое тело? Это вопрос, на который (в свете гегелевской системы науки, логики как логики науки) нужно ответить в первую очередь. Ясно, что физическое тело природы не тождественно "телу" как категории физической науки: при всей их связи существуют, "бытийствуют" они по-разному. Может возникнуть вопрос: как строится системно наука о человеческом сознании? Прежде всего это значит, что нужно зафиксировать, как бытийствует сознание, как оно дается, как может быть описано в количественных и качественных характеристиках, в мерных характеристиках (если такие возможности существуют). Трудности тут особые: ведь сознание, казалось бы, неуловимо. Однако оно как-то объективируется, особым образом существует, бытийствует, дается сознанию же. Логическое, философское осмысление бытийственности — первая системная задача и загадка логики. Главные категории сферы бытия — количество, качество, мера.

Вторая системная задача вытекает из необходимости затем отвлечься от проявлений, от бытийственных феноменов и взять их в чистоте, закономерности, выявить отношения данной области, сделать попытку разобраться в их внутренних связях. Гегель фиксирует шаги анализа с помощью таких категорий, как рефлексия, возможность, действительность, причинность, противоположность и противоречия. Они входят в раздел «Сущность». Остановимся на теме противоположности и противоречия. Вообще-то тема противоположности и противоречия проходит через всю «Науку логики». Что именно применительно к этой теме разбирается в сфере сущности гегелевской «Науки логики»? Здесь имеет место такое фиксирование противоположностей, когда они как бы выходят один на один друг с другом, когда они как бы готовы к "короткому замыканию", выступают как положительный и отрицательный полюса. На данной стадии фиксируется, что два полюса не могут существовать друг без друга, однако в определенном контексте "готовы" уничтожить друг друга, если это не будет предотвращено. Вопрос об этом "если" и переносится в третью часть логики, носящей название «Понятие».

Третья часть логики — рассказ о тех реальных опосредованиях, которые устанавливаются в той или иной области жизни между противоположностями. Гегель довольно часто прибегает к примерам, взятым из жизнедеятельности общества. Люди в обществе вступают как антагонисты, притязающие на одни и те же предметы, блага, на одну и ту же власть и т.д. И вот когда мы рассматриваем их как "плюс и минус" в разделе о сущности, то мы как бы исследуем возможный тип "короткого замыкания". А вот когда мы исследуем систему общественных отношений, что и соответствует разделу о понятии, то получаем ответ на проблему проблем: в обществе, правда, случаются "короткие замыкания", но тем не менее плюс и минус чаще чем-то разделены, опосредованы. В логике Гегеля выступает уже не двойственное (по типу противоречия) отношение противоположностей, плюса и минуса, а отношение триады, которую он поясняет на примере анализа соотношения всеобщего, особенного и единичного.

[Filosof.historic.ru]

http://filosof.historic.ru/books/ite...05/st135.shtml
Теперь — о третьей части системы Гегеля, философии духа. Мы уже отмечали, что система Гегеля с первых йенских лет строилась на понятии духа, абсолюта, тождества бытия и мышления, т.е. была объективно-идеалистической философской системой. Теперь обратимся к этим стержневым понятиям философии Гегеля подробнее и на материале зрелой системы философа. Что Гегель понимал под духом? Что за проблемы решает он в системе философии духа? Здесь ставится много задач.-Главная задача — интерпретация ключевых для философии понятий, а именно, "дух" , (разделенный на субъективный, объективный, абсолютный дух), логическая идея, мышление, разум, рассудок. Это целая "семья" понятий, характеризующих духовное. В гегелевской философии есть в какой-то мере единая интерпретация этих понятий, т.е. такая интерпретация, относительно которой нужна особая историко-философская реконструкция. Можно выделить три среза, три измерения, относящихся ко всем этим понятиям разума у Гегеля.

Первое измерение, которое придается у Гегеля и разуму, и духу, и мышлению, и идее — измерение субстанциональное. Это значит, что духовное понимается как первичное, как субстанция, причем субстанция, восходящая к божественной, как то, из чего все рождается, во что все разрешается, как порождающее начало. Субстанционально и понимание идеи, разума, мышления. Поход к различным ипостасям духовного в принципе един. Различие смыслов такое: абсолютный дух — так сказать, "самое субстанциональное", далее идет "менее субстанциональное", но тоже субстанциональное — идея, логическая идея, затем разум, а после — мышление. Здесь философия Гегеля выступает в качестве классического объективного идеализма, который обосновывается самыми различными способами, причем именно с применением данных понятий. Это вообще широкий вопрос, и он относится не только к Гегелю, но и к Платону, к другим формам объективного идеализма. Но в гегелевской философии есть специфические основания объективного идеализма. И их легче понять, если не забыть о втором значении, о второй ипостаси духовного. Второе измерение состоит в том, что духовное, согласно Гегелю, есть реализующиеся деятельность и активность, причем активность такого субъекта, который сообразуется с законами самого духа. Оттенок субстанциональности, т.е. первичности, переходит в диалектический активизм.

Третий аспект заключается в том, что субстанция, а значит и дух, и логическая идея, понимаются как субъект. Иными словами, здесь вводится — в гегелевском понимании — проблема субъективности, субъекта, которая, однако, не сводится к человеческому Я, хотя в определенном аспекте она соприкасается с вопросом о Я человека. Итак, в духе, по Гегелю, есть и объективность, и субъективность, благодаря которым дух способен как бы "проходить" через природу, "отчуждать" ее от себя в виде своего инобытия. Благодаря объективности, дух способен "проходить" и через человека, через все человеческое, выступая и в виде своего рода объективной субъективности и субъективной объективности. Для Гегеля очень важно не столько то, что все люди разные, но то, что все они — субъекты, принадлежащие к одному роду, к единой субъективности. Еще раз надо упомянуть об объективном духе, о философии права — на этот раз как одном из главных обоснований системы объективного идеализма.

Это произведение о праве и правовом государстве, о гражданском обществе, о гласности, печати, об общественном мнении, о вине, наказании, есть, по Гегелю, одновременно рассказ о генезисе и силе объективного духа, проявляющегося в социальном пространстве — о собственности и ее признании, о правовых и моральных нормах, наиболее ярких воплощениях "интерсубъективной", как сказали бы мы сегодня, духовности.

"Абсолютный дух" — это, для, Гегеля, понятие всех понятий, объединяющее и Бога, и "божественно-духовное" начало (закономерность) природы и человека, и, что очень важно, высшие этажи самопознания духа (искусство, религия, философия). Поэтому философию Гегеля называют системой абсолютного идеализма. Плотность реальных проблем, исследованных великим Гегелем в его границах, столь велика, что (в относительно небольшом очерке) можно было рассказать лишь о некоторых из них, которые представляются центральными для гегелевской системы и наиболее актуальными сегодня.

[Filosof.historic.ru]

http://filosof.historic.ru/books/ite...05/st136.shtml
История гегелевской школы в Германии заняла немного времени — 30-40-е годы XIX в. К концу 30-х годов наметилось разделение на старших гегельянцев ("старогегельянцев"), начинавших еще при Гегеле, и младшее поколение — младогегельянцев, чье философское становление происходило большей частью после смерти Гегеля и во многом заключалось в пересмотре гегелевских положений, в полемике со "старогегельянцами". Философские позиции основных деятелей гегелевской школы определились к началу 40-х годов. По ряду моментов эти позиции были либо очень близки друг другу, либо идентичны: наиболее значительные философские достижения Б. Бауэра, Л. Фейербаха, М. Штирнера, Ф. Цешковского, М. Гесса и начинающего К. Маркса были получены на более или менее общем направлении философских поисков1. (Именно этим, возможно, объясняется столь ожесточенная полемика между собой этих теоретиков — когда столько общего, необходимы особые усилия, чтобы выделиться, доказать свою оригинальность.) Каковы отличительные характеристики философии младогегельянцев? Уже в 1838 г. это движение начинает активно проявлять себя. Младогегельянцы объединяются в неформальное сообщество, где все ревниво следят за работами коллег и в то же время относительно дружно выступают против общих противников. У сообщества "свой" журнал, издававшийся А. Руге от одного запрещения до другого вплоть до 1844 г. (когда соредактором «Немецко-французского ежегодника» стал К. Маркс). В 1848 г. вышла очень важная для оформления младогегельянской парадигмы работа А. Цешковского «Пролегомены к историософии». Ряд идей этой работы — о праксисе, об отношении философии к действительности, об истории — были восприняты многими гегельянцами. Тогда же, в 1838 г., Л. Фейербах начал свое критическое размежевание с философией Гегеля и оформление материалистической антропологии, или "философии Человека", с позиций возврата к природе, к "чувственности" в противовес гегелевским ультрарационализму и спекулятивности. И, наконец, в полемике с Давидом Штраусом Б. Бауэр в 1838 г. издал первую из своих работ, посвященных критике раннего христианства. Философская ориентация Б. Бауэра — критическая философия, или философия как критика. Критика — в ее особом понимании — провозглашалась основным делом философии.

Это требует пояснения. Как говорилось ранее, критическая философия — название, закрепившееся за кантовской философской программой. Антикритицизм для Канта и кантианцев есть догматизм; эту дилемму замечательно высветил юный Шеллинг в «Письмах о догматизме и критицизме». Но у последователей Гегеля понимание критики и критического вышло за пределы преимущественно гносеологического; антикритицизмом для них оказывается уже не столько догматизм, сколько всяческое "позитивное", налично данное, существующее. Критика понимается как главное средство и воплощение "отрицательности", того, что Гегель называл беспокойством, что несет в себе энергию преображения всего косного и затвердевшего. В толкование философии как критики входит самооценка философской мысли как орудия глобальных изменений в реальной жизни, культуре, социуме в целом. В отличие от классической кантовской установки "критическая философия" гегельянцев не подразумевала никакой позитивной философии; наоборот, в огне философского самосознания, в разъедающей и абсолютной отрицательности его должно сгореть все ставшее и стабильное, будь то нечто реально-бытийственное или духовно закрепленное.

Для младогегельянцев важное значение имел и 1840 год. В Пруссии сменился король и несколько ослабился цензурный гнет. Однако младогегельянцы так или иначе оказались гонимыми. Никаких шансов на единственно возможную для немецких философов карьеру — университетское преподавание — у них вскоре не осталось. Их философская деятельность обретает все большую публицистичность и радикальность: атеизм и критика религии делаются отличительными чертами их работ. В дальнейшем существовании школы младогегельянцев важным событием стало появление в 1845 г. книги М. Штирнера «Единственный и его собственность». Она вызвала яростную полемику, имела значительный успех, правда, это был последний крупный успех движения. Штирнер прояснил некоторые существенные содержательные предпосылки и следствия гегелевской философии. Критика философской ограниченности этики Л. Фейербаха и «критической критики» Б. Бауэра, негативное отношение к основам государственности и права, обличение политических и социальных иллюзий эпохи — это и многое другое определило долговременность влияния штирнеровских идей. Главный принцип Штирнера — индивидуальное Я, "Единственный" — уже непосредственно переводит идейную проблематику знаменитой книги в духовный контекст XX в., в атмосферу поисков экзистенциальной философии.

Итак, младогегельянцы, во-первых, претендовали на создание критической философии. Инициированная, как было сказано, Б. Бауэром, она была подхвачена другими гегельянцами, но толковалась ими по-разному. Фейербах, Штирнер, Маркс имели собственные представления о ее задачах, возможностях и пределах, об исходной позиции и методе критики- К тому же у каждого из них эти представления применялись и различным образом сочетались с другими установками. Но, тем не менее, было нечто общее и в направлении изменений: с одной стороны, младогегельянцы постепенно расширяли область философской критики. Начиная с критики религии, они постепенно обращались к сферам политики, права, морали, образования и воспитания. Этот процесс оказался двойственным. Здесь присутствует и постепенный переход от философско-исторической и философско-теологической критики к более непритязательной в теоретическом отношении публицистике (что, несомненно, связано с сотрудничеством в газетах). Гегельянцы хотели оказывать влияние на общество и были достаточно радикальны, поэтому расширение тем и предметов критического анализа — простой, естественный процесс "наполнения" философского критицизма конкретным эмпирическим материалом, т.е. постепенное приближение к социальным реалиям времени. Одновременно гегельянцы модифицировали и несколько приглушили идущее от Канта классическое понимание философского критицизма, сути философско-критического отношения к действительности и его противопоставленности позитивно-апологетическому философствованию. Во-вторых, столь большое внимание к критике дополнялось введенным В. Цешковским соотношением критики с философским праксисом. Философы-гегельянцы стремились к наиболее сильному и в отличие от Гегеля непосредственно-политическому воздействию на общество. Они не просто преувеличивали значимость и эффективность философского знания, — они искали средство усиления этой значимости и эффективности. В таком стремлении сказалось раннее предчувствие того, что влияние христианства и других религий изменится — как полагали гегельянцы, грядет закат религий, а тем самым открывается пространство для новых жизненно-практических ориентации, моральных и социальных регулятивов массового праксиса. В осуществлении этих стремлений гегельянцы опирались на учения великих французских социалистов — Сен-Симона, Фурье и их последователей. Поэтому размышления о философии в ее отношении к практической жизни стали довольно быстро сопрягаться с анализом течений и движений самой этой жизни, выраженных в нефилософских сочинениях и практических акциях и организациях. А. Цешковский, М. Гесс, К. Маркс, М. Штирнер, Л. Фейербах — все в той или иной степени принимали мысль о соединении немецкой философской критики с французскими идеями социалистически-коммунистической ориентации и тем самым о создании подлинно эффективной философской практики, вхождении философов в поле активного воздействия на образ жизни тысяч людей. Оппозицию этой тенденции гегельянства составлял Б. Бауэр, считавший, что теоретическая позиция философской критики должна быть элитарной, поскольку обретение философским праксисом массовой аудитории, "массовых измерений" вообще необходимо приводит к деструкции исходную философскую позицию. Критика, по Бауэру, — великий движущий механизм истории, но только в руках критически мыслящих личностей, духовной элиты и соответственно при воздействии не на "массу", а на узкий и влиятельный круг людей, способных воспринять критические идеи. Впрочем, Бауэр быстро разочаровался в этой позиции и признал, сколь одинок сторонник подлинной "критической критики".

И, наконец, самое главное — гегельянцы были сообществом философов-атеистов (исключение — А. Цешковский). Отношение к религии выразилось не только в философских поисках, но и в историко-научных исследованиях по раннему христианству, по природе религии. В этой области младогегельянцы достигли заметных результатов; научный вклад Б. Бауэра, Л. Фейербаха особенно весом. Занятие историей религии — плодотворное в том смысле, что оно развивает историческое сознание, особую критичность мышления и осторожность по отношению к абстрактному теоретизированию. Кроме того, критический анализ христианства, этой великой мировой религии, придал исследованиям гегельянцев определенную историческую масштабность. Они, однако, были переплетены с изрядной долей претенциозности. Отношение таких попыток к философии Гегеля было двойственным. В определенном смысле они были продолжателями толкования философии как "высшей мудрости", "науки наук", гегелевского историзма. Но было и существенное отталкивание от философии Гегеля, которая, конечно, отнюдь не была атеистической. Более того, в философских "пиках" младогегельянства — гуманизме Л. Фейербаха, "анархизме" и индивидуализме М. Штирнера и социальной философии К. Маркса — налицо определенное воздействие христианства. Исторически перспективным было "проблемное поле", отчасти открытое, отчасти расширенное этими философами. Достаточно глубокая проработка проблемы человека, его отчуждения и свободы — их немалое достижение. Отказ от "страховки" христианского сознания, христианской морали, обостренное философское переживание открытости и неангажированности моральнонравственного бытия, а также намеченная в трагическом ключе картина исторического процесса ("на костях и крови") и соответственно обостренная трактовка функции социального "зла" — этим тоже оригинально философское творчество гегельянцев. Им нельзя отказать в предчувствиях и широком историческом видении. Можно отметить также, что "критицизм" возбудил интерес к природе фетишизма, "ложного сознания". В то же время гегельянство несло в себе некие зерна измены не только классическому самосознанию философа, но и глубинным интенциям философского разума как такового. Речь идет о философском праксисе — чем должен и чем никак не должен заниматься философ; какова его миссия в мире. Дело в том, что чтение лекций или писание книжек — чисто внешняя атрибутика. Философ может и вообще молчать, а может и просто жить практической жизнью, но оставаться в пределах философии. Спиноза подчеркивал: дело философа — понимание, а не ненависть, негодование. "Пастор", которого в философии ненавидел Гегель, неустраним из нее, но только как частный момент, как побочный продукт свободного, неангажированного (по возможности) и сознающего себя самоцелью теоретического мышления ("чистого разума", как сказал Кант). Конечно, хотелось бы, чтобы мир был совершеннее, а люди в массе своей жили бы лучше, моральнее, просвещеннее, счастливее. Но даже если этого нет, дело философа в силу этого отнюдь не должно превращаться в моралистическую проповедь, социальную агитацию, учительство или, тем более, в участие в репрессиях, преследованиях, наказаниях. Нужно продолжать осмысливать то, что есть и будет, Гегельянство же, следуя разным импульсам, впитало в себя ориентацию на активнейшее практическое вмешательство философа в дела земные, или, как выразился юный Маркс, вступило на путь "служения истории". (Конечно, этот вариант был еще довольно слабо развит в гегельянстве, но авторство — за ним.) Путь включения в мирской праксис, в "коллизии действительности" крайне опасен для философии — она (как доказала история различных течений и школ) теряет свою теоретическую объективность, нейтральность и превращается в компоненту той или иной идеологии, т.е. ложного практического сознания. Исчезнув в этом слиянии, философия может быть использована с разными, в том числе и губительными целями.

Видимо, исторически закрепившаяся в историко-философской литературе оценка гегельянского движения как эпигонского, как "разложения" школы нуждается в известном пересмотре. Она в какой-то мере справедлива, если иметь в виду исключительно ценность созданных идей, "весомость открытий". Тут гегельянцы не могут конкурировать ни с Гегелем, ни с предшествующими мыслителями немецкой философии периода классики. Но простыми эпигонами, "продолжателями" гегельянцы не были: у них много живых и ныне современно звучащих мыслей и проблем. Они несколько неорганичны и слишком упрощенны для магистральных линий мышления классической философии. Однако они вполне вписываются в контекст постклассической философии, в поиски мыслителей европейского декаданса начала XX в. Штирнер или Фейербах в чем-то ближе к Ницше и Бердяеву, чем к Гегелю и Канту.

[Вanauka.ru]

http://banauka.ru/4232.html
Диалектика и принципы историзма. Противоречие между методом и системой

Георг-Вильгельм-Фридрих Гегель /1770-1831 гг./. Если в целом охарактеризовать философию Гегеля, то нужно сказать, что это наиболее известный философ объективного идеализма, который в рамках своей объективно-идеалистической системы глубоко и всесторонне разработал теорию диалектики. Он сделал попытку построить теоретическую систему, которая должна была окончательно решить проблему тождества мышления и бытия. Основные работы: "Наука логики", "Философия природы", "Философия духа", "Философия права", "Философия истории" и др. В круг его интересов входили все сферы жизни - природа, человек, его свобода, закономерности общественной жизни, логика, право и др.
Заслуга Гегеля заключалась также в том, что он весь природный, исторический и духовный мир впервые подал в виде процесса, то есть в виде движения, перемен, в преобразованиях, в развитии. Но этот универсальный процесс он запечатлел своеобразно - идеалистически. Гегель считал, что объективно, независимо от нас существует абсолютный дух, как самостоятельная, универсальная, духовная субстанция мира. Этот абсолютный Дух, абсолютная идея или разум, постоянно развиваясь, на определенном этапе его порождает, "отпускает с себя свое другое" - природу, которая, в свою очередь, развиваясь, порождает "субъективный" Дух - человека, искусство, религию и наивысшее проявление этого духа - философию. Обосновывая идею развития, Гегель сформулировал основные законы диалектики, показал диалектику процесса познания, доказал, что истина является процессом. Разрабатывая философию истории, Гегель первый подчеркнул, что основной проблемой изучения социального бытия человека является изучение диалектики субъективности пожеланий каждого отдельного человека и объективности, закономерности создаваемой людьми системы общественных отношений. Гегель критиковал понимание свободы как отсутствия всяческих преград. Такое понимание свободы является "свободой пустоты" говорил он. Гегель приходит к формулы свободы как "познание необходимости".
Разобравшись в этих вопросах, студент должен понять сущность основного противоречия философии Гегеля - противоречия между диалектическим методом и идеалистической и в то же время метафізичною системой, обратив внимание при этом на непоследовательность его диалектики, Она вся была обращена в прошлое и не распространялась на объяснение современного и будущего. Гегель везде установил абсолютные пределы развития: в логике таким пределом является абсолютная истина; в природе - человеческий дух; в философии права - конституционная монархия; в истории философии - философская система самого Гегеля.
Гегель считал, что развитие истории завершается, достигнув уровня Прусской империи, после чего история уже не развивается в пространстве и времени. Таким образом философия Гегеля была консервативной, она не давала перспектив для необходимости появления новых формаций и через это классики марксизма назвали ее "конец немецкой классической философии".

[Открытая реальность]

http://openreality.ru/school/philoso...classic/Hegel/

Гегель - один из наиболее сложных философов за всю историю мировой философии. Сложен он не столько своим учением, своей системой, сколько языком, которым он излагает свои положения. Для Гегеля философия заменяет собой все — и мир духа, и мир природы, и мир творений человечества — искусство, науки и даже религию, как частный случай общей абсолютной идеи.

Биография Гегеля не выделяется какими-нибудь событиями. Родился он в 1770 году в Штутгарте, в семье богатого чиновника. Еще во времена учебы в гимназии Гегель увлекся античностью, что впоследствии сказалось на его становлении как философа. В дальнейшем он поступает в Геттингенский университет, изучает философию, учась на теологическом факультете. Вначале он хотел быть пастором, но передумал, и интерес к философии подавил в нем все остальные влечения. Он изучает философию лейбнице-вольфовской школы, заканчивает университет со степенью магистра философии и кандидата теологии. В дальнейшем Гегель изучает Канта, что производит некоторое изменение в его мировоззрении.

Свою первую фундаментальную работу Гегель пишет в 1807 г. - «Феноменология духа». В этой работе он выступает как самобытный философ, окончательно разошедшийся с идеями Шеллинга. Затем он пишет «Науку логики», где излагает свои основные идеи, которые потом будет развивать в «Энциклопедии философских наук». Эту работу он пишет в период преподавания в Геттингентском университете. «Энциклопедия философских наук» состоит из трех частей: «Наука логики», «Философия природы» и «Философия духа».

Затем его приглашают в Берлинский университет, где он работает в качестве профессора до 1831 года, года его смерти от холеры. В Берлине он практически работ уже не пишет, только лишь читает различные курсы лекций. После его смерти ученики издают все курсы лекций, которые он успел начитать; это курсы лекций по философии религии, истории эстетики, истории философии и др.

Среди других работ Гегела - «Жизнь Иисуса», «Позитивность христианской религии» и «Народная религия и христианство». Работы эти привлекли большой интерес, поскольку Гегель в них выглядел совсем не так, каким он был в работах «Феноменология духа» и «Энциклопедия философских наук». Основная идея философии Гегеля прослеживается в его работе - «Энциклопедии философских наук», которая состоит из трех частей: первый том имеет название «Наука логики», второй том — «Философия природы» и третий том — «Философия духа».

Эту работу Гегель строит по своему принципу, ставшему знаменитым, принципу триады, состоящей из тезиса, антитезиса и синтеза. В данном случае «Наука логики» представляет собою тезис; «Философия природы» есть отрицание идеи, т.е. антитезис; и синтез этих двух положений содержится в «Философии духа». Каждая из этих работ строится по этому же принципу. Скажем, «Наука логики» состоит из трех разделов; каждый раздел состоит из трех глав; каждая глава состоит из трех параграфов. Везде виден принцип триадичности. Это основной принцип, который пронизывает собой всю гегелевскую философию.

На самых первых страницах Гегель показывает отличие своей философии от предыдущих философских систем, прежде всего, философии Канта, Фихте и Шеллинга. Он показывает те идеи, которые заимствует у этих немецких философов, и то, в чем он с ними, прежде всего, не согласен. Эти свои несогласия с предыдущими философами Гегель раскрывает нам в первых параграфах «Науки логики», которые называются «Об отношении мысли к объективности». По Гегелю, логика есть наука о чистой идее, т. е. идее в абстрактной стихии мышления. Поэтому мышление - это стихия, в которой живет идея, в которой идея проявляется как логическая.

Логика объемлет собою все мышление, и предметом логики является мышление и истина. Поскольку мысль есть единственный способ, при помощи которого можно постигнуть вечное и в себе и для себя сущее бытие, то поэтому содержанием логики является сверхчувственный мир. Но не только сверхчувственный мир; поскольку предметом логики является истина, а один из моментов истины еще со времен Аристотеля является совпадение субъективного и объективного, бытия и мышления, то предметом логики является все — и мышление, и бытие. Поэтому логика действительно объемлет собою все.

Логика, по мнению Гегеля, есть не только логика, но и метафизика, гносеология и онтология; она действительно наиболее общая из всех наук. «Наука логики» - это не учебник по логике, это основная книга Гегеля, которая включает в себя основные методологические принципы его философии, которые затем будут развиваться и разрабатываться в других книгах. Ядро всей философии содержится именно в «Науке логики» Гегеля.

Гегель пишет, что существует три стороны логического: абстрактная т.е. рассудочная, логика, диалектическая и спекулятивная. В абстрактной или рассудочной логике мышление, как рассудок, не идет дальше неподвижных определенностей. Здесь Гегель использует известное, идущее от Платона и Плотина, деление всех познавательных способностей человека на разум и рассудок. Рассудок, по Гегелю, также как и по Плотину, есть мышление, оперирующее неподвижными определенностями, оперирующее всегда во времени и избегающее противоречий.

Эти неподвижные определенности всегда обособлены друг от друга. Мышление вынуждено эти противоречия рассматривать как исключающие одна другую, и выбирать один член противоречия в противовес другому. По мнению Гегеля, абстрактная логика ограничена, и эта ограниченность была гениально подмечена еще Кантом в знаменитых антиномиях чистого разума. Как утверждает Гегель, антиномиями пронизан весь мир, все наше мышление. Поэтому антиномии, которые взаимно друг друга отрицают, показывают специфику нашего мышления, что мышление наше противоречиво по своей природе.

Вторая, диалектическая сторона логики, по мнению Гегеля, обнаруживает наличие диалектики, т.е. того, что каждое противоречие связано с другой стороной противоречия и переходит в это противоречие. Но и это не есть окончательная логика. Окончательная логика, сторонником которой считал себя Гегель, это логика спекулятивная, которая постигает единство этих ограниченных определений в их противоположности. Диалектика обнаруживает противоположности, обнаруживает соединение их, взаимный переход противоположностей друг в друга. Но снимает противоположности лишь спекулятивная логика.

Термин «снятие» — одно из самых сложных понятий гегелевской философии; означает оно в переводе на обычный человеческий язык такую операцию с противоположностями, в которой противоречие в этих противоположностях не исчезает, но, переходя на другой уровень, как бы разрешается. Для этого Гегель и использует термин «снятие». То есть снятие есть решение противоречия. Гегель подметил очевидную истину, что всегда развитие человеческой мысли происходит путем разрешений противоречий. То есть противоречие остается на низшем уровне, а на высшем — возникает некоторое единство.

Гегель говорит о том, что логика есть наука о чистой идее, о мышлении. Мышление есть всегда мышление о всеобщем, поэтому значение сути дела, сущности, истины всегда содержится во всеобщем. Только всеобщее обладает этой истинностью. Но, утверждает Гегель, нельзя противопоставлять всеобщее и единичное, особенное, потому что всеобщее содержит в себе единичное и поэтому единичное противостоит всеобщему. Но эта противоположность снимается на более высоком уровне. В размышлении об этом общем обнаруживается истинная природа вещей в той мере, в какой эта природа соответствует мышлению.

Поэтому Гегель возвращается опять к знаменитому принципу, от которого пытался отказаться Кант, принципу элейской школы, тождества бытия и мышления. Для Гегеля это не то что тождество, а мышление - это и есть бытие; ни о каком тождестве речи быть не может, никакого бытия, кроме как мышление, не существует. Ибо только лишь мышление объективно, мышление и есть бытие. Поэтому все вопросы о познании, о бытии, о вере, о человеке сводятся к простым определениям мысли и лишь в логике находят свое истинное разрешение.

Поэтому философия может быть построена как система исходя из самой себя. То есть не нужно решать вопросов об отношении мыслей к действительности, о познаваемости, что такое вещь в себе, что такое явление— те проблемы, которые волновали критическую философию Канта или эмпирическую философию Локка. Все эти вопросы оказываются неправильно поставленными, ведь мысль — это и есть бытие. Поэтому вопрос, тождественно ли мышление бытию или нет и как решать их отношение, оказывается вопросом неправильно поставленным.

Но, тем не менее, этот вопрос существовал, и Гегель рассуждает о различных решениях этого вопроса. Всего Гегель насчитывает три отношения мысли к объективности.

Первое - это метафизика, которая исходит только лишь из стихии самого мышления, но не замечает, что мышление имеет противоположности в самом себе и не выходит за рамки конечных определений мышления. Именно из этого гегелевского определения идет привычное нам понятие метафизики как противоположности диалектике. До сих пор термин «метафизика» использовался (как у Аристотеля) как учение об умопостигаемых сущностях, как символ собственно философии, учение о существующем самостоятельно и неподвижно, нематериально, невещественно.

Гегель проводит свое понимание метафизики как противоположности диалектике, как учения, которое ограничивается констатацией противоположностей и не замечает существования их единства. Метафизика всегда оперирует рассудочным, абстрактным мышлением, рассудочной стороной логического. Но метафизика выше последующей критической философии в том, что она утверждает познаваемость мира, метафизика всегда исходит из принципа тождественности бытия и мышления. Этот мир познаваем и познаваем в себе, т.е. для метафизики не существует никакой вещи в себе.

Но познаваемые вещи метафизика воспринимает как некоторые тотальности, данные ей объективно, т.е. не как понятия, вытекающее из самого мышления, а как понятия, противостоящие этому мышлению. Гегель не возражает Канту и соглашается с ним, что таких тотальностей всего три: это душа, мир и Бог, и поэтому метафизика всегда сводится к рациональной психологии, космологии и рациональной теологии. Гегель повторяет утверждение Канта, что, находя антиномичность и противоположность в различных определениях, метафизика не может найти решения этих противоположностей и, таким образом, обречена на провал.

Достоинством метафизики, по мнению Гегеля, является ее убежденность в познаваемости сущего, а недостаток - в том, что она застревала в абстрактном, давала конечные определения бесконечному. Поэтому метафизика всегда сводилась к субъективизму и к отрыву от действительности. Эта убежденность метафизики в тождестве бытия и мышления сводилась к неразрешимости этого тождества, к отрыву мышления от бытия и, таким образом, порождала решение проблемы тождества мышления и бытия путем поиска второго отношения мысли к действительности.

Второе отношение мысли к действительности, по мнению Гегеля, насчитывает два вида — это эмпиризм и критическая философия. Объединяет их то, что и эмпиризм (скажем Локковская философия), и критическая философия Канта исходят из того, что истинным источником знания является опыт. По мнению Гегеля, эмпиризм возникает в противоположность метафизике, ее абстрактным теориям, неспособным соединить общее и единичное.

Скажем, еще в кинической и мегарской школах философы заметили такое странное противоречие, что мы всегда свои утверждения строим по следующему принципу: Петр — человек, Жучка — собака (знаменитый пример Ленина из «Философских тетрадей»). Мы как бы отождествляем то, что отождествлять нельзя, отождествляем единичное и общее. Говоря, что Петр — человек, мы тем самым говорим, что человек — Петр, а как быть, например, с Николаем или Иваном?

Из такого неумения метафизики решить проблему перехода от общего к единичному и возникает эмпиризм, который всегда восходит от единичного и пытается определить, каким образом возникают общие идеи. Мы это видим на примере философов Локка и Гоббса. В данном случае эмпиризм исходит из вполне реальной проблемы, из реальной потребности человеческого познания в соединении бытия и мышления, ибо бытие всегда представляется нам как конкретное, а мышление всегда есть мышление о всеобщем.

Недостаток эмпиризма в том, что он также не может решить эту проблему, ибо для него мышление всегда есть мышление, действующее посредством восприятия, а восприятие есть лишь форма постижения внешнего мира. То есть опять же мышление и внешний мир оказываются разорванными. Критическая философия так же, как и эмпиризм, считает опыт единственной почвой для познания. Но верная мысль критической философии, которая отличает ее от эмпиризма, состоит в том, что только познание является предметом нашего мышления.

Чтобы понять тайну нашего познания, открыть тайну истины, мы должны сделать предметом нашего мышления сами формы мышления. Эту верную мысль замечательно подметил Кант, но при этом он совершил ошибку, указав, что философы должны прекратить создавать последующие философии. Как указывал Кант, пока мы не построим критику чистого разума, не найдем в этом разуме то, что дает ему способность познавать истину, то до этого мы не имеем права строить никакую философию. Давайте найдем эти формы — формы мышления, формы чувственности, определим, является ли метафизика наукой или нет, тогда можно решить вопрос о возможности построения метафизики.

По мнению Гегеля, это означает, что человек должен научиться мыслить прежде, чем начать мыслить. По его образному выражению, человек должен научиться плавать, прежде чем он войдет в реку. Понятно, что научиться мыслить можно только лишь мысля. Поэтому исследовать разум, исследовать мышление и строить философскую систему, по мнению Гегеля, есть одно и то же. Кант же не заметил этого момента, этой очевидной истины о том, что мышление строит философию из самого себя.

Гегель же утверждает, что мышление есть мышление обо всем; мышление, как и бытие, бесконечно, поэтому мышление не должно ограничиваться конечным, иначе оно не будет мышлением обо всем. Мышление бесконечно и поэтому предмет его — бесконечное. Но эта особенность мышления отнюдь не должна пугать философа, не должна заставлять думать философа, как говорил Шеллинг, что эта бесконечность мыслится только в некоем иррациональном постижении. Как утверждает Гегель, Шеллинг верно отметил бесконечность мышления, но ошибочно положил, что эта бесконечность непостижима в понятиях, непостижима разумом.

Гегель указывает, что бесконечное постижимо в понятиях. Поэтому дальше он предпринимает попытку построения философской системы, исходя их этих принципов, исходя из убежденности в том, что мышление есть бытие, т.е. философия может быть построена, исходя из чистой стихии мышления, и философия может быть построена именно в понятиях. Гегель указывает, что его философия совершенна и является абсолютно истинной, но не противопоставляет свою философию предыдущим философским учениям, показывая, что все эти философские системы и точки зрения в той или иной мере подходили к истине. Они отражали одну или другую сторону объективности.

Заслуга Гегеля, по его мнению, в том, что он увидел эту односторонность предыдущих философий и соединил в своей философии все эти противоположности, «сняв» их в своей системе. После этих подготовительных моментов Гегель переходит собственно к построению системы своей философии. Для Гегеля мышление есть бытие. Здесь возникает очевидный вопрос, откуда начинать построение философской системы.

Гегелевская «Наука логики» содержит три раздела: учение о бытии, учение о сущности и учение о понятии. Гегель начинает размышлять о бытии, о том, что мышление и есть бытие. Что такое мышление само по себе, безотносительно к какому-нибудь определенному понятию? Мы берем мышление в чистой стихии мышления, не расчлененным ни на какие определения и тем более понятия; это чистая стихия мышления, мышление само по себе.

Но мышление само по себе не может быть просто мышлением, мышление есть всегда мышление о чем-либо. Впервые эту мысль четко высказал Плотин, указывая, что вторая ипостась его бытия — Ум, которая есть чистая единая мысль. Тем не менее, это единство всегда раздваивается, ибо Ум, т.е. мысль, всегда есть мысль о чем-либо. Поэтому Ум, будучи единым, раздваивается в себе на субъект и объект, на мысль и бытие. Поэтому ум есть и бытие, и мышление одновременно.

Тот же самый ход предлагает и Гегель, но с одним отличием. У Плотина рассудок и разум оказываются разведенными по разным ипостасям. Ум существует на уровне вечности, и противоположности в нем соединяются, поскольку они соединяются в вечности, а рассудок наш действует на уровне Души, где действует время, и поэтому противоположности там разъединяются, и все это венчается Единым, превосходящим всяческое бытие и всяческое понимание. Гегель как бы сплющивает эту пирамиду бытия, показывая, что рассудок, мышление и бесконечность есть одно и то же.

Поэтому понятия, по Плотину действующие на уровне Души, и бесконечность мышления оказываются одним и тем же. Исходя из чистой стихии мышления, мы можем вывести все понятия, оперирующие в мышлении. Поэтому сама по себе философия Гегеля уходит корнями в философию далекого прошлого и имеет в себе объективные предпосылки, но в силу специфики она сама оказывается полной различных противоречий.

Итак, мышление всегда есть мышление о бытии. Поэтому, прежде всего, первое представление о мышлении есть бытие. Гегель исходит из этого представления о бытии. Бытие есть чистая неопределенность, чистая стихия мышления, чистая абстракция, чистая мысль и чистая непосредственность, как пишет Гегель. Бытие не имеет никакого определения, есть отсутствие определения до всякой определенности, примерно так же, как, скажем, Плотин описывал единое. Бытие невозможно никак определить и никак описать, поэтому бытие есть ничто, ибо оно несет в себе только лишь отрицательные моменты.

Бытие есть то, что совершенно лишено каких-либо определений, а это и есть ничто. Поэтому первая пара тезиса и антитезиса, пара противоположностей, возникающая в гегелевской философии, есть «бытие» и «ничто». Они начинают взаимодействовать и вступают в единство, и это единство дает «становление», т.е. переход бытия в ничто и ничто в бытие. Становление есть первая конкретная мысль, первое понятие. Возникает не просто бытие, а наличное бытие.

Проводя дедукцию категорий, Гегель попутно указывает, что не существует вещи в себе, что сущность всегда, по его словам, светится в себе и поэтому всегда проявляется как явление. Кантовская противоположность между вещью в себе и явлением на самом деле не существует, ибо через явление познается сущность. Не существует противоположности между необходимостью и случайностью, между необходимостью и свободой, ибо они также есть стороны диалектического противоречия, и они так же снимаются в понятиях закона, так же, как понятие сущности снимается в понятии меры.

Структура гегелевской философии замечательна в том плане, что достаточно иметь перед собой оглавление, и сразу многое возникает в памяти. Оказывается, что чистое бытие отрицает само себя и возникает понятие сущности, т.е. бытия определенного, бытия существующего в настоящем мире. Это пара «бытие — сущность», и синтез бытия и сущности есть понятие. Понятие в «Науке логики» есть заключительный раздел работы. Понятие также развертывается из самого себя, и субъективное понятие, т.е. понятие как таковое, понятие, используемое в логике, которым оперируют в суждении, вынужденно отрицает себя, переходит в свою противоположность, т.е. понятие, связанное с природой, с объективностью.

Возникает вторая противоположность. Учение о понятии включает в себя такую триаду — субъективное понятие, объект, или объективное понятие, и идея. Идея есть понятие, которым оперируют в суждении, в чистой мысли, оно отрицает себя и переходит в объективное понятие, соответствующее природе, и возникает идея, объединяющая в себе субъективность, т.е. мышление, и объективность, т.е. природу.

Идея, развиваясь, через жизнь и познание восходит к абсолютной идее, к вершине гегелевской системы. Что такое абсолютная идея? Идея, как единство объективной и субъективной идеи, есть понятие идеи, для которой идея как таковая есть предмет, объемлющий собой все определения. Это единство есть, следовательно, абсолютная и полная истина, мыслящая самое себя. То есть абсолютная идея есть истина как тождество бытия и мышления, тождество объективного и субъективного. Это истина, существующая сама по себе.

Следующее развитие абсолютной идеи: идея отрицает самое себя, переходит в инобытие идеи, в философию природы. Затем возникает синтез идеи и природы в виде объективного духа.

«Наука логики» заканчивается тем, что развитие понятия из самого себя приводит к идее. Идея есть, по выражению Гегеля, соответствие понятия объекту, есть тождество понятия и объекта. Поэтому идея и есть истина в том плане, в каком мы ее обычно понимаем, как соответствие мыслей человека объективному миру. Но Гегель здесь делает уточнение, что истина есть не соответствие субъективных представлений определенного, отдельного человека, но соответствие понятия, которое существует объективно, а не по прихоти отдельного индивида, объекту.

Гегель не случайно использует платоновские термины, показывая, что идея есть форма умозаключения. Идея также развивается, и первая форма идеи есть жизнь, т.е. умозаключение, которое проявляется в некоем конкретном акте познания живым существом. Живое существо не просто живет, но познает, поэтому антитезисом жизни является познание. Познание у Гегеля имеет две формы: познание как собственно познание, и познание как воля.

Синтезируются познание и жизнь в абсолютной идее. Абсолютная идея есть уже не просто идея, а, говоря платоновским языком, мир идей, т.е. совокупность всех идей, форма форм (по Аристотелю), аристотелевский Бог как мыслящий сам себя ум, это есть абсолютная идея, т.е. Истина с большой буквы, не конкретная истина, а Истина вообще. Но истина, как абсолютная идея, есть духовное образование, и она требует для себя некой также свободной деятельности, поэтому абсолютная идея испытывает нужду в некоем акте действия. Действие же ее предполагает творение, создание чего-то, того, что не было бы идеей. Поэтому идея предполагает переход в свое инобытие.

Инобытием идеи как царства духа, царства нематериального, является природа, материя или вещество. Поэтому второй частью гегелевской всеобщей триады является «Философия природы», которая занимает второй том «Энциклопедии философских наук». Абсолютная идея, являясь квинтэссенцией свободы, требует для себя перехода в свое инобытие. Это инобытие идеи и есть природа.

«Философия природы», пожалуй, наименее интересная по всеобщему признанию часть философии Гегеля. Структура «Философии природы» также триадична, и состоит она из трех частей — механика, физика и органика. Принцип классификации по тезису, антитезису и синтезу есть принцип движения, принцип формы движения материи. В механике рассматривается движение масс, движение тел, которые мы наблюдаем в мегамире. Физический мир, куда входит и химия, предполагает движение корпускул. Органика есть движение масс и корпускул в их единстве.

Рассматривая механику, Гегель замечает, что движение масс предполагает равнозначность этих масс, массы отличаются друг от друга только по количеству. Равнозначность движущихся масс предполагает количественное их объединение — объединяются эти массы в пространстве и времени, а пространство и время, как известно из очевидных уравнений механики, есть то, в чем осуществляется движение. То есть пространство и время в своем единстве дают материю.

Движение, развиваясь, приводит к тому, что появляются тела, имеющие не только количественное, но и качественное развитие. Такими телами являются планеты и светила. Физика, по Гегелю, есть, прежде всего, рассмотрение в своем начале учения о небесных телах. В дальнейшем от изучения небесных тел, деля их на четыре вида — Солнце, Луна, кометы и Земля, которые соответствуют воздуху, огню, воде, и земле, он переходит к четырем фигурам силлогизма.

Таким образом, Гегель приходит к структуре вещества, что позволяет ему перейти к движению корпускул; а объединение движения корпускул и масс позволяет ему перейти к органическому движению. Организм есть не просто движущееся животное, но животное, обладающее обменом веществ, т.е. внутри себя предполагающее также движение корпускул. Органика, по Гегелю, есть синтез первых двух положений — механики, как тезиса, и физики, как антитезиса.

Органика начинается с геологической природы, второй момент - это растительный организм и, как их синтез, животный организм. В животном организме происходит как бы самовозрастание материи до уровня ее самоотрицания. В животном организме происходит такой рост материи, который опять требует для себя перехода уже в свое инобытие, в область духа.

Третья часть гегелевской триады — «Философия духа». Так же, как и другие работы, она состоит из трех больших частей: «субъективный дух», «объективный дух» и «абсолютный дух». Что такое дух? «Для нас дух имеет своей предпосылкой природу; он является ее истиной и тем самым абсолютно первым в отношении ее. В этой истине природа исчезла, и дух обнаружился в ней как идея, достигшая своего для себя бытия, как идея, объект в которой, также как и ее субъект, есть понятие».

Иначе говоря, дух есть единство, синтез идеи и природы. Поэтому дух существует там, где есть одушевленная жизнь. Сфера действия духа - это сфера действия человека. Человек есть единственное существо, в котором природа и идея соединяются. Причем они не просто соединяются, а сливаются. Отсюда идет развертывание философии духа как субъективного духа, объективного духа и абсолютного духа.

Субъективный дух — это индивидуальный субъект, конкретный человек. Объективный дух — это действие духа в обществе, начиная от минимального объединения, от семьи. Абсолютный дух — это синтез индивида и общества. Отсюда деление каждого из этих положений на свои собственные триады. Субъективный дух состоит из антропологии, феноменологии и психологии. Объективный дух — из права, морали и нравственности. Абсолютный дух — это искусство, религия откровения и философия. Венчает все философия, которая есть синтез искусства и религии откровения.

Несмотря на то, что третья часть «Энциклопедии» по объему равна первой части, Гегель уделяет объективному духу гораздо большее внимание в своей философии, и этому есть ряд подтверждений. Многие из глав этой книги Гегель разрабатывает настолько подробно, что посвящает им отдельные курсы лекций. О субъективном духе есть работа «Феноменология духа». Об объективном духе — «Философия права» (отдельный курс лекций), «Философия истории» (отдельный курс лекций).

Об абсолютном духе — лекции по эстетике (четыре тома, изданные на русском языке); по религии откровения (двухтомник по философии религии); по философии изданы в нескольких томах лекции по истории философии. Рассмотрение учения об объективном духе занимает у Гегеля подавляющую часть всего его творчества. Именно в этой части Гегель оказал на последующую философию очень большое влияние.

Первый этап развития духа есть субъективный дух. Развитие духа начинается в субъекте, в конкретном индивиде. Субъективный дух есть тот момент развития духа, как он существует в отдельном человеке. Первый этап развития субъективного духа есть антропология. Антропология Гегеля рассматривает душу так, как она существует сама в себе, существующую независимо от других.

Известно учение Гегеля о совпадении исторического и логического, что историческое развитие определенной вещи и явления совпадает с логическим ее развертыванием. Поэтому чтобы логически объяснить душу, можно и нужно проследить историческое ее развитие. Гегель останавливается на развитии души, начиная с младенческого, даже с внутриутробного возраста человека. Гегель рассматривает различные состояния души — у младенца, состояния слабоумия, сновидения, рассеянности, идиотизм. Все эти явления Гегеля чрезвычайно интересуют, чтобы показать, где находится предел души, где мы можем увидеть коренное отличие души от остального мира.

Субъективный дух продолжает свое развитие и возрастает до того момента, когда осознает себя, начинает осознавать себя как действительная душа. Гегель рассматривает все формы природной или чувствующей души, к которой можно отнести сновидения или утробное состояние, слабоумие, бестолковость, рассеянность, тупоумие, безумие, помешательство. А действительная душа - это душа нормального человека, душа, достигающая уровня самосознания. Человек, соединяющий в себе все явления души и осознающий себя как субъективный дух, переходит на уровень феноменологии.

Феноменология - это антитезис субъективного духа. Субъективный дух начинает себя сознавать, т.е. ощущать себя как бы со стороны. Почему это есть развитие? Почему это есть антитезис? Именно потому, что душа как бы созерцает себя со стороны, она как бы отрицает себя; душа смотрит на себя со стороны и познает себя как некоторое самостоятельно существующее.

Синтезом является психология, наука, воспринимающая душу в ее целостности — и как душу чувствующую, как имеющую различные маргинальные отклонения, и как душу самосознающую. То есть психология есть синтез и высшая форма развития субъективного духа. Основной момент в развитии духа есть возникновение разума и свободы. Именно появление свободы есть высший момент развития субъективного духа. Свобода неразрывным образом связана с разумом, поэтому человек, т.е. дух, воспринимает многие свои состояния как некоторые его практические качества — состояние счастья или несчастья, состояние влечения, произвола, воли, насилия и т.д.

Поэтому возникает ощущение независимости духа от окружающего его природного мира. Возникает ощущение и состояние свободы, возникает воля. Воля, по Гегелю, есть высший момент развития субъективного духа. «Свободный дух» есть тот последний параграф, который рассматривает Гегель в тезисе «субъективный дух». Воля воспринимается всегда, во-первых, субъективно, но она всегда стремится отрицать себя. Воля всегда стремится действовать, всегда стремится себя проявить в некоем объекте, т.е. стремится к отрицанию самого себя.

Свободная воля стремится проявить себя в мире, объективировать себя, поэтому возникает отрицание субъективного духа, возникает объективный дух, дух, который существует не просто в человеке, но обществе, в котором люди действуют как свободные и разумные существа. Объективный дух есть сфера действия свободных людей, пересечение и столкновение их различных стремлений, желаний и действий. Объективный дух также делится на тезис, антитезис и синтез.

Свободная воля человека стремится осуществить себя в некоем объекте, пытается осуществить свою свободу, т.е. пытается чем-нибудь завладеть, что существует вне этой свободной воли. Поэтому возникает понятие собственности и понятие владения этой собственностью. Первое осуществление объективного духа есть право, право на обладание некоей собственностью. Право есть первое действие объективного духа, или первое действие субъективного духа, ощущающего себя свободным, т.е. право приобретения себе чего-нибудь, находящегося во вне.

Состояние права возникает вначале как состояние нерефлексированное, неосознанное, просто как некоторое состояние того, что свободный дух должен чем-то владеть. Но это право одного свободного человека, в конце концов, сталкивается с правом другого свободного человека и возникает столкновение интересов. То, что мы помним по философии Гоббса или Руссо, по которым первое состояние человека есть состояние абсолютной свободы. Потом, когда абсолютная свобода начинает сама себе противоречить, ибо она предполагает свободу владеть всем, убивать, воровать и т.д., тогда я сам оказываюсь не только субъектом этой общественной свободы, но и объектом абсолютной свободы другого человека.

Поэтому и Гоббс и Руссо, а вслед за ними и Гегель указывают, что столкновение этих интересов требует для себя договора. Только с одним отличием; если у Гоббса и Руссо это было чисто историческое развитие, то Гегель упирает на логическое развертывание идеи. Субъективная идея как свободный дух требует для себя некоей собственности, вступает в противоречие с другими субъективными духами и возникает понятие договора.

Вновь возникает противоречие — противоречие между моей субъективной свободной волей, моим желанием владеть чем-то, и договором как некоторой объективной силой, нарушающей мое желание этим владеть. Синтезом, снимающим это противоречие, по Гегелю, является право против нарушенного права. Появляется осознание допустимости поступка или недопустимости его. Пока что это осознание существует лишь на личностном уровне.

Происходит переход на некоторый новый уровень отношений — возникает моральность, не просто отношение, регулирующее взаимодействие различных свободных людей по владению некоторой собственностью, а состояние моральности. Или, если кто-нибудь хочет у меня украсть какую-нибудь вещь, я понимаю, что я прав, если буду защищать мою собственность, или свою жизнь, или отстаивать правду; любое деяние всегда будет сопровождаться моей собственной оценкой справедливости или ее отсутствия. Возникает состояние моральности.

В моральности также есть три степени развития: тезис — умысел; антитезис — намерение и благо; синтез — добро и зло. Умысел рассматривает состояние нравственности просто как некоторый частный поступок. Я хочу украсть определенную вещь, но понимаю, что это не просто нехорошо, а потому что красть вообще нехорошо. Возникает взаимодействие частного и общего. Умысел как намерение совершить некоторый частный поступок оказывается намерением совершить поступок нехороший вообще.

Поэтому антитезисом умысла является намерение и благо, т.е. намерение украсть вообще, чему может соответствовать осознание некой благости и, наоборот, неблагости данного поступка. Синтезом является добро и зло, т.е. то понимание добра и зла, которое соединяет в себе частный и общий случай, осознание общего представления о благе и конкретного действия. Я понимаю, что красть определенный предмет нехорошо именно потому, что вообще понятие добра запрещает воровство. Отсюда вытекает и этот частный случай.

Гегель показывает диалектику взаимодействия единичного, особенного и общего. Поэтому возникает не просто нравственность, а моральность, т.е. диалектика развития объективного духа приводит к следующему моменту. Эти ступени — право, моральность и нравственность. Право имеет свои три составляющие: собственность, договор и право нарушения права. Моральность имеет, соответственно: умысел, намерение и благо, добро и зло.

Право, мораль и нравственность есть частный случай объективного духа, а объективный дух есть антитезис философии духа, а философия духа есть синтез энциклопедии всей философии.

Возникает нравственность как состояние объективного положения вещей. Оказывается, что уверенность, что красть нехорошо, не просто чья-то личная убежденность, а это объективный закон, закон, существующий в объективном духе, существующий даже более того в абсолютной идее; это есть истина. Гегель здесь впервые разделил два понятия, которые всегда считались и до сих пор считаются тождественными, синонимичными.

Моральность, или мораль, есть субъективная убежденность в правоте или неправоте определенного действия, убежденность конкретного человека, совершающего конкретный поступок или ведущего определенный образ жизни, т.е. как состояние отдельного субъекта, отдельного духа. Нравственность есть объективное существование некоторых нравственных норм, есть утверждение существования объективных нравственных положений — добра и зла. Нравственность есть синтез права и морали.

Право есть просто стремление свободного духа осуществить себя в некоем поступке. Потом оказывается, что этот поступок может быть оценен как хороший или плохой. Оказывается, что в нравственности снимается противоречие между свободой и желанием делать все, что угодно, и субъективным осознанием того, что это делать нехорошо. Это противоречие снимается тем, что оказывается, что свобода не ограничивается моими собственными внутренними убеждениями, а есть сфера действия духа.

У духа свои собственные законы. Эти законы предполагают действие в добре и зле. Поэтому свобода, по Гегелю, не противоречит необходимости, закономерности. Свобода, как действие духа, есть действие в определенной области, в области духа, а дух также имеет определенную структурированность и действует в своем собственном духовном мире. Поэтому никакого противоречия между свободой и необходимостью не существует. Это только лишь видимость противоречия, существующая между тезисом и антитезисом. В синтезе, т.е. в нравственности, это противоречие между свободой и необходимостью снимается, т.е. оно как бы остается, но и решается.

Нравственность также развертывается Гегелем по определенному механизму. Люди, понимая себя как свободных существ, понимая то, что они в своей свободе ограничены наличием нравственных законов, вступают в общение друг с другом и вступают в различные организации, союзы, различные общественные образования. Первым, самым элементарным образованием, является семья. Семья - это не просто единство, как подчеркивает Гегель, по половому признаку, как это существует в животном мире. Семья предполагает единство нравственное.

Прежде всего, этим объединяющим единством является любовь, т.е. нравственное чувство, которое отсутствует в животном мире. Два существа объединяются в небольшое сообщество, ограничивая свою собственную свободу, ради того, чтобы жить в любви и согласии, т.е. по некоторому нравственному закону. Поэтому семья есть не просто договор. Семья есть единица общества, организующаяся на некоторых романтических началах. Семьи существуют не изолированно, поэтому каждая семья, будучи единым целым, ощущает себя существующей среди других семей.

Если тезис — семья, то антитезисом этого является гражданское общество, которое есть просто набор семей, общество, в котором эти семьи и их члены вступают в определенные экономические, юридические, гражданские и прочие отношения. Возникают различные потребности, возникает потребность удовлетворения этих потребностей, возникает разделение труда, возникает полиция как институт по слежению за порядком, возникает неравенство и т.д. Поэтому возникает необходимость регулировать отношения между людьми и между семьями в гражданском обществе.

Если тезис — семья, антитезис — гражданское общество, то синтезом этих двух противоречащих друг другу явлений является государство; противоречие между семьей и гражданским обществом снимается в государстве.

Развитие понятий, по Гегелю, идет к цели, а цель существует сама в себе, сама для себя. В обществе государство есть цель. Все остальное — гражданское общество, семья, субъективный дух, индивид, душа его — все это существует для государства. Гегель в данном случае является наиболее радикальным сторонником государства как организации самодостаточной.

[Открытая реальность]

Государство Гегелем также рассматривается в различные моменты своего развития. Во-первых, государство может существовать как государство для себя, т.е. внутреннее государственное право. Во-вторых, государство рассматривается во взаимоотношении с другими государствами, т.е. внешнее государственное право. Наконец, синтез этих двух взаимоисключающих положений — это всемирная история, т.е. возникновение государства, развитие государства от одной формы к другой и становление системы государств, т.е. различных государств.

Государство неслучайно возникает именно в области объективного духа, там, где действовала и возникала мораль и нравственность. Государство, по выражению Гегеля, есть «действительность нравственной идеи, нравственный дух, как явная, самой себе ясная субстанциальная воля». То есть нравственность, которая существует как совокупность некоторых объективных нравственных законов, объективность, существующая в духе, объективируется на земле в материальном мире как государство. Поэтому государство существует в себе и для себя.

Государство есть торжество нравственности, «шествие Бога по земле», и даже если в этом государстве одни люди счастливы, а другие нет, то таков замысел Бога; государство без этого существовать не может. Поэтому государство существует постольку, поскольку оно существует. Благодаря тому, что существует государство, существует и нормальная человеческая жизнь, а именно нравственность и право. Государство есть самоцель, которая обладает наивысшей правотой в отношении единичного человека. А наивысшей обязанностью человека является обязанность быть членом государства, быть гражданином.

Государство есть, прежде всего, разумное устройство, есть объективация духа, поэтому есть овеществленный разум. Поэтому государство есть осуществление свободы. Государство не подавляет свободу индивида. Можно подумать, что в данном случае Гегель вступает в противоречие с собой; нет, он верен своему диалектическому методу и находит единство свободы и необходимости в моменте сосуществования гражданина и государства. Государство есть осуществление свободы, а осуществление свободы есть высшая цель разума.

Государство, рассматриваемое как существующее в себе и для себя, есть внутреннее государственное право. Поэтому государство существует как некоторая целостность, как имманентная, т.е. присущая самому себе цель, в которой существует и семья, и гражданин общества. Государство осуществляет в действительности единство единичного, особенного и общего, т.е. человека-индивида, семьи и государства как целостного образования.

Государство существует действительно, поскольку, по Гегелю, действительность обусловливается действительностью понятия. Понятие государства возникает диалектично, возникает в момент саморазвития идеи, объективного духа, поэтому государство существует действительно, имея бытие в области объективного духа. Эта действительность государства и обеспечивает ему развитие и соединение в себе всех его составляющих.

В едином государстве, тем не менее, осуществляются различные, существующие самостоятельно, образования, как, например, власти. Власти являются моментами единого понятия, поэтому они, разделяясь, не расчленяют это единое понятие. Законодательной власти, по Гегелю, соответствует всеобщность, исполнительной — особенность, а судебной власти — единичность. По диалектике единичного, всеобщего и особенного эти три власти существуют в единстве. Гегель, выступая апологетом государства, которое является высшей ценностью, а человек подчиняется ему, продолжает эту идею — он оправдывает войну.

Гегель указывает, что война с ее состоянием, в котором понимается всерьез суетность временных благ и вещей, есть тот момент, в котором идеальность особенного добивается своего права и становится действительностью. Высокое значение войны состоит в том, что благодаря ей сохраняется нравственное здоровье народа, его безразличие к застыванию конечных определенностей. То есть война как бы способствует жизненности народа, ибо без войны народ застывает в своем развитии, а война способствует историческому развитию народа и государства. Поэтому война, по мнению Гегеля, предохраняет народы от гниения.

В качестве примера Гегель приводит, что удачные завоевательные войны не давали развиваться смутам внутри государства, они способствовали большему миру, нежели бы эта война не состоялась. Вследствие войн появляется отдельное сословие воинов или рыцарей, как это было в более древние времена. Это сословие необходимо должно существовать как гарант существования и развития государства.

Но государство, будучи целостным и самостоятельным образованием, существует не только в себе и для себя, но и для других — государства вступают в некоторые отношения друг с другом. Одной из форм этого взаимоотношения является война.

Во внешнем государственном праве государство, прежде всего, является суверенным образованием, поэтому первым абсолютным правом государства является его суверенитет. Если возникает спор между государствами, то, по Гегелю, он может быть решен лишь войной. Хотя даже в войне еще остается объединяющая связь между государствами, в которой они признают друг друга существующими. Так что война есть лишь некий диалектический момент взаимодействия между государствами, она не отрицает существования государств, а подразумевает их существование и поэтому является моментом правового международного определения.

В отношениях между государствами не может существовать и не существует какого-нибудь судьи, потому что все государства являются равноправными в отношении своего суверенитета. Единственным судьей для государств является лишь всеобщий и существующий только лишь в себе и для себя мировой дух. Мировой дух судит государства по своему праву, а его право является наивысшим правом. Это суждение духа о государстве и о государствах происходит во всемирной истории.

Всемирной истории Гегель уделял большое внимание, ей он посвятил отдельный цикл лекций - «Лекции по философии истории». Прежде чем рассмотреть философию истории, Гегель рассматривает различные формы существования истории как науки вообще, проводит некоторую классификацию исторических концепций. По мнению Гегеля, существует три вида историографии — это первоначальная история, рефлективная история и философская история.

Первоначальная история не выходит за пределы рассматриваемого предмета, история возникает как первоначальная история. Примеры ее можно найти в творениях Ксенофонта, Цезаря. Эти авторы всего лишь описывают события, свидетелями которых они явились, или пересказывают их по другим источникам, не возвышаясь над ними. В лучшем случае они могут морализировать в отношении тех или иных событий.

В произведениях этих авторов тождество духа автора и духа времени достигает полного тождества. Это чрезвычайно важно для исследователя, который через эти произведения может лучше постигнуть дух времени, но само произведение ничего не говорит о самом авторе как об историке, он скорее повествователь.

В рефлективной истории изложение возвышается над историей. Историк уже различает себя и повествование, различается дух времени и дух автора. Первым автором такого плана Гегель считает Тита Ливия, у которого впервые возникает вопрос о смысле истории. Но историк в любом случае сын своего времени, он может анализировать события, сопоставлять их, но не может выйти за пределы своей эпохи.

Если рефлективный историк живет, скажем, в XIX веке и описывает античность, то он как бы модернизирует античную эпоху; он не возвышается над своей эпохой, в которой живет и переводит события и идеи чуждой для него эпохи в свою эпоху. Поэтому возникает необходимость изложения путем абстракции. Часто эта попытка осуществляется в рамках самой рефлективной истории, но наиболее лучшая попытка все же осуществляется в рамках философской истории, т.е. философии истории.

Философия истории рассматривает не сами события, а, прежде всего, изучает дух как движущую силу исторических событий. А в этом и состоит цель истории. Историк не столько описывает события, сколько их анализирует и показывает движущую силу этих событий, причинностные связи между событиями, необходимость событий, т.е. их действительность. По Гегелю, государство разумно, следовательно, и история также разумна.

История есть история государств, поэтому история действует в разуме. Философ несет миру мысль, что в мире господствует разум, что нет никаких случайных событий, что все, что в мире происходит, есть некоторое проявление всеобщего мирового разума, объективного духа. Поэтому философия истории изучает историю как работу духа, а не просто как набор случайных, не связанных между собой интересных или неинтересных событий.

С этой позиции Гегель и подходит к анализу исторического развития человечества на земле. Как было сказано, история разумна так же, как и вся действительность, как и государство. У Гегеля есть фраза, которую он сказал в «Энциклопедии философских наук», за которую на него часто нападали, поэтому он посвятил ей несколько страниц в «Лекциях по философии истории». Гегель сказал: «Все действительное разумно, все разумное действительно». Гегеля стали упрекать, что он оправдывает существование всяких безобразий, несовершенств, беззаконий и т.д. Гегелю пришлось объяснять, что эта его фраза не оправдывает, а объясняет существование в мире несовершенства.

Дух, а точнее разум, есть субстанция, есть та среда, в которой осуществляются действия мировой истории и государства. Разум есть бесконечная мощь, есть творческое начало, которое осуществляет действие его на земле. Поэтому деятельным является только лишь разум, а события на земле происходят, поскольку они действуют в разуме. Поэтому разум направлен сам на себя и действует сам в себе; он бесконечен и имеет цель в самом себе.

Поэтому и историческое исследование может быть философским, поскольку действительное разумно, а разумное действительно, и история осуществляется в разуме, т.е. в духе, поэтому и историк может использовать свой разумный метод по отношению к событиям мировой истории. По Гегелю, разумность истории и разумность событий и закономерность истории или закономерность событий есть взаимно заменяющие понятия, синонимы. Разумность истории есть закономерность истории. Мы должны противопоставлять именно разумность случайности, незакономерности, а не разумность - неразумности.

Разумность мира означает, что в мире нет случайных событий, мир управляется провидением, управляется разумом, духом, Богом. Именно это и имел в виду Гегель. Гегель в этом смысле фаталист. По его представлениям, мир развивается в соответствии с законом, который, знает человек или не знает, ведет его к цели, известной только разуму. Этот фатализм должен быть принят с некоторой оговоркой, которая будет понятна впоследствии, потому что разумность духа, т.е. его необходимость, не противопоставляется свободе.

Гегель дает следующее определение свободы: «Свобода есть существующая в себе необходимость». По Гегелю, свобода есть внутренняя необходимость. С этой стороны люди, действующие в духе, в разуме, сами являются свободными существами, и чем больше они свободны, тем больше они познают эту необходимость. Поэтому историю Гегель, прежде всего, рассматривает как теодицею, т.е. как объяснение того, каким образом существуют в мире несовершенство, зло и прочие безобразия, несмотря на то, что миром правит разум, дух и, в конце концов, Бог.

Философская история должна примирить человека с миром. Это примирение достигается через понимание истории. А познавая мир, мы познаем и все его недостатки, познаем отрицательное, и, таким образом, это отрицательное перестает быть отрицательным. Познавая отрицательное постольку, поскольку оно существует, мы познаем, таким образом, бытие этого отрицательного, т.е. положительный аспект его. Поэтому отрицательное в этом явлении принимает подчиненный характер и исчезает, становясь этим подчиненным. Постижение отрицательного в мире оказывается объяснением и оправданием отрицательного, т.е. некоего зла. Зло в мире существует постольку, поскольку зло необходимо для разума.

Поскольку история действует в единой субстанциальной основе, т.е. в духе, постольку история едина. Но действующими лицами истории являются народы, поэтому это единство осуществляется как единство народа. Гегель вводит понятие «народный дух» или «дух народа»; это понятие станет чрезвычайно популярным в XX веке, во многом благодаря работам Освальда Шпенглера и некоторым социальным явлениям, произошедшим в истории Европы в XX веке. Но впервые это понятие возникает именно у Гегеля. Народный дух - это народное единство каждого народа, и проявляется оно в единстве социальных образований каждого народа.

Мировой дух воплощается именно в духе народа. Особенность мирового духа состоит в том, что на каждом из этапов развития он воплощается в дух какого-то одного из народов. Таким народом может быть, скажем, греческий, римский, а во времена Гегеля таким народом являлась, по его утверждению, германская нация. Если дух народа и замысел мирового разума не совпадают, то народ застывает в своем развитии, если совпадают, то именно этот народ является выразителем исторического прогресса. Такой народ называется всемирно-историческим народом.

История совершается в сфере духа, т.е. познавая историю, человек познает объективный дух, познает то провидение, которое осуществляется посредством мирового духа, т.е. посредством мирового разума, т.е. Бога. Поэтому, познавая историю, человек познает, прежде всего, Бога. Другой аспект этой проблемы. Сферой действия истории является дух, а субстанцией духа является свобода.

Так же, как субстанцией, сущностью тела является тяжесть, как указывает Гегель, так и сущностью духа является его свобода. Поэтому осуществление истории идет всегда по пути осуществления свободы. Дух существует, поскольку он существует; по выражению Гегеля, «дух есть из себя бытие», т.е. дух самодостаточен, он сознает только лишь сам себя, поэтому дух абсолютно свободен. Материя же существует не самостоятельно, она существует в духе, и поэтому она несвободна.

Поэтому всемирно-исторические народы - это свободные народы, поскольку именно в духе этих народов осуществляется совпадение их с мировым духом, а остальные народы, в которых нет такого совпадения, застывают в рабстве. Поэтому и развитие истории, по Гегелю, есть развитие и прогресс в осознании и в осуществлении свободы. По Гегелю, существует четыре основных периода существования истории — Восточный мир, где напрочь отсутствует свобода; Греческий мир, Римский и современный, т.е. христианский мир, в котором свобода осознается полностью.

В христианстве любой человек свободен, и поэтому христианство есть цель развития объективного духа. Как было сказано, свобода является сущностью духа, так же, как сущностью материи является тяжесть, поэтому свобода есть внутренняя необходимость духа; дух сам себя определяет. Поэтому он свободен в определении себя к чему-либо. Необходимость и свобода в духе совпадают.

Человек как существо, синтезирующее разум и природу, состоит из абсолютно свободного разума и подчиняющегося ему материального начала. Человек должен действовать как бы в двух мирах: с одной стороны, он имеет абсолютно свободный разум, с другой — подчиняющееся ему тело. Поэтому человек должен познавать законы разума, его необходимость. Из принципа «свобода есть необходимость, присущая духу», «свобода есть внутренняя необходимость духа» вытекает и принцип «свобода есть познанная необходимость». Человек познает необходимые законы духа, законы разума, сам становится свободным, потому что он соединяется с замыслом разума и духа и действует точно так же.

Но разум действует, все же, помимо человеческого сознания и понимания, разум действует часто так, что человек даже не замечает его замысла и хода мировой истории. Гегель вводит концепцию «хитрости разума», ибо цель, которую ставит перед собой разум, и средства, при помощи которых он осуществляет эту цель, часто настолько отличаются друг от друга, что человек может этого не замечать. Одним из средств разума, действующего в истории, являются человеческие страсти. Человек, осуществляя свои страстные влечения, добивается, как ему кажется, каких-то своих целей, мелких или глобальных, а на самом деле, оказывается, что это была некоторая хитрость разума.

Разум, объективный дух, ведет себя так, как будто он позволяет людям поступать в соответствии со своими собственными замыслами и целями. А оказывается, что эти случайные человеческие замыслы приводят именно к той цели, которая и была задумана Богом. То есть Бог, как пишет Гегель, подобен умному педагогу, который не насилует волю детей, а позволяет им в процессе игры делать то, что задумал педагог в начале урока, а детям казалось, что они предоставлены сами себе и занимаются своей игрой.

Но это действие Бога в мире несовместимо с человеческим пониманием счастья, ибо оказывается, что человек, движимый своими собственными страстями, добивается своей цели, и таким образом осуществляется замысел Божий. После достижения цели оказывается, что этот человек становится ненужным, он вычеркивается из божественного замысла, и человек оказывается несчастным. Такие личности, которых Гегель называет всемирно-историческими личностями, как правило, несчастливы. Эта ирония истории, эта хитрость разума проявляется везде и всегда.

Почему дух, точнее Бог поступает именно так? Почему Он не может объяснить этой исторической личности Свой замысел, чтобы человек, выполняя замысел Бога, был счастлив, мог заслужить некоторую награду? По Гегелю, этого не может быть, потому что человек должен сам возвыситься до понимания Бога, до Его познания. Человек только лишь тогда становится свободным, когда он постигает деятельность разума, а не тогда, когда ему дается нечто свыше в качестве подарка. Бог не может идти на такие уступки, Он не может дать людям свободу, свобода достигается людьми сама. Поэтому Бог вынужден «хитрить», проводя Свой замысел в мире.

Отсюда и зло в мире, поскольку люди не могут понять Божественный замысел и делают не то, что хочет Бог. Люди вполне могли бы построить идеальное государство, если бы знали, что хочет объективный дух, что хочет разум, и действовали бы в соответствии с этим. Но они действуют в соответствии со своими страстями, и Бог вынужден их поступки прилаживать к ходу истории и достигать Своей Собственной цели.

Поэтому люди сами виноваты в том, что в мире множество несовершенств и злодеяний. Бог дал разум людям, чтобы они постигали Его замысел, божественное провидение в мире. Люди этим разумом не воспользовались, поэтому Бог и не дал людям рай, ибо это было бы поражением человека, отказом его от обладания этим раем, таким образом, это было бы и поражением Бога, Бог не сотворил бы Свое Собственное подобие.

История развивается, прежде всего, в Европе. Аргументы, которые выдвигает Гегель, в некоторых местах совпадают с аргументами Монтескье. В частности, Гегель повторяет, что Европа имеет наиболее подходящий климат, которого нет ни в Африке, ни в Северной Европе. Но он вынужден объяснить, почему именно Европа, а не Северная Америка или Восточная Азия, которые имеют тот же климат, тем не менее, не порождают исторические народы.

Гегель вновь прибегает к понятию духа народов, которое в данном случае является скорее описанием психологии народов. Он пишет, что индейцы Северной Америки слишком кротки и раболепны; они слишком приближены к природе и поэтому не способны к развитию в обществе. Африканцы не способны созерцать сущность человека, не способны к познанию разума, они не могут существовать в самостоятельном государстве, ими нужно управлять, поэтому колонизация африканских народов вполне оправдана.

Рельеф также играет большую роль. Скажем, рельеф Америки, по выражению Гегеля, представляет собой нединамичную форму взаимодействия противоположностей. В другом месте этой же книги Гегель указывает, что будущее будет принадлежать американской нации, не индейцам, а выходцам из Европы, которые привнесут туда дух свободы и дух разума, и поэтому Америка есть страна будущего. А страна настоящего - это Германия.

По Гегелю, история прошла четыре этапа: детство (этап деспотии, существовавшей в восточном мире — Китае, Индии, Персии); юношество, демократия (греческий мир); возмужалость, аристократия (Древний Рим) и зрелость (Германская монархия). Старость здесь понимается не в обыденном понимании, как немощь, а старость как зрелость, как совершенство. Двигателем прогресса истории является свобода, степень осознания и освоения свободы. Эта мысль достаточно здравая; примерно такой же критерий прогресса выдвинет в начале XX-го века Николай Бердяев, который с Гегелем во многом был не согласен. Но такой критерий истории, как степень свободы, он также безоговорочно принимал.

В Восточном мире, в мире деспотии, свободным был один деспот, все остальные были несвободными и осознавали это. Не то, что они находятся в рабстве и недовольны этим; нет, они понимают, что они несвободны по определению своему, по своей природе. Именно поэтому этот мир является детством, и такие страны, которые не в состоянии осознать этой свободы, такие, как Китай и Индия, вообще вычеркнуты Гегелем из исторического процесса, они находятся до истории.

У них нет представления о возникновении, развитии и уничтожении государства. Такого рода мифы впервые появляются лишь только в Персии, именно там появляется осознание людьми некоей свободы. Персидская религия (зороастризм), религия дуализма, борьбы добра и зла показывает, что свобода существует для того, чтобы бороться со злом так, как это делает добрый Бог.

В Древней Греции, а затем и в Древнем Риме свободны лишь некоторые. В демократическом и аристократическом государствах наступает осознание того, что некоторые люди свободны. И только лишь с приходом на землю Иисуса Христа и установлением христианства возникает убежденность и осуществляется идея свободы каждого человека. В христианстве свободны все люди.

Таким образом, осуществляется развитие мировой истории. Так Гегель понимает философию истории — как шествие духа, шествие Бога по земле, как прогресс в понимании свободы. Понимая себя все более свободным, постигая задачи и замыслы Бога, человек познает Бога и способствует своему собственному спасению. Поэтому, по Гегелю, это нисколько не противоречит с идеями христианства. Таким разумным философским путем и познается им путь христианского спасения.

Триада философии духа — это субъективный дух, объективный дух и абсолютный дух. Абсолютный дух есть синтез первых двух положений, и осуществляется он в виде триады — искусство, религия откровения и философия. Именно в этих трех формах осуществляется общественное самопознание разума. Все развитие идеи направлено на самопознание абсолютной идеи. Она, требуя инобытия себя, переходит в природу, а затем соединяется с ней, продолжает самопознание, и высшее ее достижение, самопознание разума, происходит в абсолютном духе.

Вначале это самопознание осуществляется как искусство, в котором, во-первых, происходит разделение на субъект творения и объект, т.е. творец-художник и его произведение понимаются как противостоящие друг другу, а с другой стороны, творение всегда происходит как индивидуальное творение. Произведение искусства - это всегда произведение индивида, некоего гения, который зачастую сам не ведает, что творит.

Через гения работает мировой разум, а гений является некоторым передатчиком замысла мирового разума. Поэтому эта единичность искусства должна иметь своим антитезисом, своей противоположностью всеобщность религии, не просто религии, а истинной религии, каковой является христианство, религии откровения.

В христианстве Бог открывает Себя людям как нечто Всеобщее, абсолютно для Себя и в Себе существующее, и поэтому возникает противоположность между единичным и всеобщим, в форме существования искусства и религии. Эта противоположность единичного и всеобщего снимается философией, которая венчает собой всю пирамиду системы Гегеля. Именно в философии дух постигает себя во всей полноте - в единстве единичного, особенного и общего.

Гегель часто вынужден был оправдываться, ибо здесь легко получить два вида возражения, как и было на самом деле. С одной стороны, возражения Церкви. Любой нормальный верующий человек не будет удовлетворен таким подчиненным положением религии по отношению к философии. С другой стороны, философы начала XIX века, века просвещения, недовольны тем, что философия должна основываться на религии и снимать некоторые ее противоречия, оставляя себе положительное из нее.

Гегель, считая себя христианином-лютеранином, указывал, что в его системе нет противоречия между религией откровения и философией. В данном случае содержание одно и то же. Здесь может идти речь только лишь о том, что в религии Бог открывает Себя людям, а в философии человек познает Бога. Обратная направленность.

По Гегелю, непознаваемость Бога есть абсурд. Бог есть разум, и поэтому Он полностью познаваем, поэтому и философия, и религия совпадают. Именно в познаваемости Бога Гегель видит критерий эволюции религии. Религия, по Гегелю, также претерпевает различные этапы своего развития от становления, возникновения ее до прихода к абсолютно истинной религии, христианства.

О религии. Первая форма существования религии - это естественная религия (названа Гегелем «естественная религиозность»), в которой человек отождествлял Бога с природой, видел в природе только лишь некоторые силы, отождествлял их с божественным вмешательством и понимал полную и абсолютную свою несвободу. Человек подчинен миру, он является его частью. Говорить о религии в собственном смысле этого слова, о связи человека и Бога на этой первоначальной стадии нельзя.

Первой религиозной форме предшествует колдовство и фетишизм, в которых присутствует наивное представление о духовности. Человек думает, что посредством своих собственных заклинаний, своего собственного разума, он может воздействовать на мир, или почитает некоторые вещи так, как если бы они имели духовное, существующее вне их начало. На этом этапе есть уже некоторое представление о мире как о духовном образовании, поэтому это переходная ступень к появлению собственно религиозного представления, которым является пантеизм.

Пантеизм имеет различные формы:

1. Религия меры (так называл Гегель китайскую религию). В китайской религии Бог отождествлялся с небом, а небо отождествлялось с Правителем Поднебесной. Здесь уже была четкая иерархия — небо, земля, в центре земли — Поднебесная, т.е. Китай, в центре Китая — Правитель Китая, и он является богом на земле, а все остальные - его рабы. Поэтому страх перед Богом - это страх перед Правителем, полное рабство, полное осознание своей собственной несвободы — все регламентировано, человек живет по издавна установленным законам. Главное для такого человека — мера, т.е. распорядок.

2. Религия фантазии. Такое название в своей классификации Гегель дал брахманизму, индийскому монистическому пантеизму. В нем единым Богом является Брахман, а целью религии является соединение человека и Бога, в котором также нет свободы человека, есть как бы уход от своего земного состояния в божественное, подчинение себя Богу, растворение в Брахмане.

3. Следующая форма религии - буддизм, которую Гегель называл «религия в себе бытия». Бог есть чистая абстракция, чистое ничто, и целью религии является соединение с этим «ничто», т.е. уход в нирвану.

4. Переходной религией к следующей форме является религия добра или света, персидский зороастризм, который впервые осознает противопоставление враждующих сил добра и зла. Таким образом, ведется подготовка к тому, что человек также может быть участником мировой борьбы между добрым и злым богом, светом и тьмой, к осознанию человеком своей свободы.

5. Другая переходная форма религии — финикийская религия страдания, религия бога Адониса, которую Гегель назвал «религией жизни». Здесь снимается противоположность добра и зла, жизни и смерти, ибо по финикийским повериям бог Адонис два дня находился в мертвом состоянии и потом сам воскресал, т.е. добро и зло, жизнь и смерть находятся в одном боге. Поэтому, снимая в себе противоположность между двумя богами и приводя эту противоположность к одному богу, происходит снятие противоположности, происходит переход к религии духовной индивидуальности.

6. Египетская религия — религия загадки, в которой также идет подготовка к религии духовной индивидуальности. Главная заслуга этой религии в осознании индивидуального бессмертия. Как пишет Гегель, древние египтяне были настолько поглощены идеей бессмертия, что главной своей задачей считали именно достижение посмертного существования. Что мы имеем сейчас от их дворцов и жилищ? Ничего, кроме камней и грязи. А пирамиды, т.е. гробницы и усыпальницы, стоят и будут стоят века, как справедливо замечает Гегель.

7. Следующая форма развития религиозного представления — религия духовной индивидуальности, в которой осуществляется следующая ступень религиозного познания Бога и познания человека. Религия духовной индивидуальности, прежде всего, это иудейская, ветхозаветная религия. Она коренным образом возвышается над всеми предыдущими религиями. В иудейской религии, которую Гегель называл «религией возвышенности», выделяются две главные идеи. Во-первых, идея творения мира из ничего. Одна эта идея может возвысить эту религию над всеми другими, в которых бог может только лишь упорядочивать существующее вне его и поэтому не является Богом.

В иудаизме впервые возникает понятие о собственно Боге. Эта идея как бы снимает недостаток этой религии, которым является отсутствие идеи бессмертия индивидуальной души. В этой «религии возвышенности», как отмечал Гегель, уделяется большое внимание человеческому разуму, ибо именно в этом Гегель видел смысл грехопадения человека. Человек, съев плод с древа познания добра и зла, стал таким же, как Бог, и отсюда началась история. Недостатком «религии возвышенности», иудейской религии, является также ее национальная ограниченность, представление об иудеях как о единственных носителях истинной религиозности.

8. Эта национальная ограниченность снимается в последующих религиях, прежде всего, в «религии красоты», в древнегреческой религии. В этой религии любой человек может участвовать в познании Бога. Человек постигает свою собственную сущность, познает себя как существо свободное, и это проявляется в создании подобных человеку богов. Поэтому главное для религии красоты есть духовная свобода.

9. Древнеримская «религия целесообразности» отличается от живой, яркой, живописной религиозности древней Греции. Боги Древнего Рима сухи и серьезны, можно сказать, суровы. Положительно то, что в этой религии главная ее цель - это государство. Но это понимание государства как главной ценности, при отсутствии понимания свободы всех и каждого, переносилось на императора. Поэтому, так же, как в Древнем Китае, император был богом на земле. Возникало противоречие между осознанием человека себя свободным и отождествлением одного императора как бога. Это противоречие снимается в христианстве.

10. Христианство Гегель называет «абсолютной и бесконечной религией». В христианстве осуществляется полное познание человеком своей свободы, хотя не сразу. Вначале человек не может до конца сразу осмыслить свалившийся на него дар. Он создает Церковь, которой передает часть своей собственной свободы. Мировой разум для того, чтобы внести некоторый диалектический момент в это существование несвободы, создает магометанство, целью которого является противопоставление себя христианству. Именно этой цели служат и Крестовые походы, и другие формы противостояния христианства и магометанства.

Полностью осознание людьми себя свободными в христианстве осуществляется только лишь с приходом Мартина Лютера. Только лютеранство является абсолютно совершенной формой истинного христианства. Бог - это Троица, и именно в троичности Бога Гегель видит самое главное доказательство истинности триадического метода своей философии. Бог Отец есть тезис, существующий Сам в Себе и для Себя, это существование Бога до сотворения мира. Здесь Гегель проводит популярную идею, которая впервые встречается у Августина, идею разделения мира на царство Бога Отца, Бога Сына и Бога Духа Святого. Царство Бога Отца - это царство до сотворения мира.

Царство Бога Сына - это время до пришествия Иисуса Христа, до воскресения Его и вознесения, ибо после евангельских событий, после того, как Иисус Христос вознесся на небо и соединился вновь со Своим Отцом, произошло вновь возвращение творения мира к своему Творцу. И поэтому это есть снятие противоположности, возникшей до пришествия Спасителя, это есть истинное существование мира, это есть царство Духа.

Гегелевская философия оказала очень серьезное влияние на последующую философию. Принято говорить, что есть левое и правое гегельянство. Также принято говорить о том, что кто-то воспринял у Гегеля метод, а кто-то воспринял систему. Метод гегелевский — диалектика, был унаследован неогегельянцами, прежде всего Марксом, который критиковал Гегеля за то, что у него система и метод противоречат друг другу, диалектический метод противоречит жесткой триадической системе, в которой все имеет свое собственное место.

Учеником Гегеля был Людвиг Фейербах, который гегелевскую философию перевернул, в прямом смысле, с ног на голову, сделал то, чего от него и не ожидали критически настроенные диалектики, а именно отказался от понятия Бога.