2558. Роман Карцев

[Александр Мельман]

http://www.mk.ru/culture/2014/05/19/...al-takogo.html
Роману Карцеву — 75! Известный одессит о событиях на Украине: "Никто не ожидал такого!"
Накануне юбилея артист рассказал "МК" о творчестве и родном городе

Роман Карцев всю жизнь веселит людей. Но с умом, с подтекстом. Со Жванецким. С родным партнером Виктором Ильченко в паре 30 лет, без него — 22 года. А еще у него был Райкин в прямом смысле, и Чаплин в виртуальном. Вот такие люди, такая школа. Поэтому и такой Карцев: одессит, а это значит… И ни слова про раков и про тупого грузина Аваса. Сегодня грустному комику исполнится 75! Впрочем, не комику, нет. Большому артисту.

Фото из личного архива.

— Роман Андреевич, если вы находитесь в компании, где вас не очень хорошо знают, от вас требуют, чтобы вы были шутом, тамадой? Вы в таких случаях замыкаетесь, посылаете, уходите или соответствуете ожиданиям?

— Во-первых, я никогда не был ни шутом, ни тамадой — это другая профессия. У нас есть такие артисты, они ходят на свадьбы, ведут программы. А во-вторых, я еще никогда не попадал в компанию, где меня не знают. Нет, если я ходил, скажем, по Голландии, там я себя чувствовал очень хорошо. И то… Я отправился в круиз на пароходе в Голландию, и нас поставили в какой-то жуткий причал, чтобы дешевле было. Все пассажиры поехали на экскурсию, но я там был уже много раз, поэтому не поехал и решил пройтись по маленькому городку. Вдруг слышу сзади крик: «Ро-ома!». В Голландии.

Оборачиваюсь — стоит мой сокурсник, с которым мы учились лет сорок тому назад. «Иди сюда! Чего ты здесь делаешь?» — кричит. «Я в круизе. А ты что здесь делаешь, ты же был в Америке?» — «Да я сюда решил. Видишь китайский ресторан? Это мой! Ты любишь китайскую кухню?» Мы сели, чего-то начали вспоминать. Он говорит: «Так, мы сейчас будем кушать. Чань-Чунь, — позвал он повара, вышел китаец. — Так, — говорит мой приятель, — принеси нам с Ромой картошечку с селедочкой, оливье, борщ с пампушками, киевскую котлету и на закуску вареники с вишней». Он одессит, заказал украинскую кухню. Вот такой человек может меня узнать, а голландцы нет.

— Вы сказали «Одесса». Что вы думаете про все происходящее сейчас как одессит? Ведь казалось, что такое просто невозможно.

— Вы знаете, я стараюсь не говорить об этом. Меня все спрашивают, приглашают на какие-то ток-шоу. Я не хожу. И не могу говорить, потому что это очень близко, очень сокровенно и очень печально. И грустно. Никто не ожидал такого. Одесса — город неполитизированный абсолютно. Я вернулся оттуда недавно, за два дня до погрома. Конечно, история повторяется, ничего не сделаешь. И погромы были в свое время. Громили евреев в основном, цыган, а тут просто свои своих били. Причем погибли все одесситы, молодые в основном, большинство совершенно безоружные.

Я не могу, это очень больная тема. Я объездил всю Украину с запада на восток, по десять раз был во Львове, Ивано-Франковске, Черновцах, Днепропетровске, Харькове. Прекрасно принимали, шикарно понимают юмор. …А теперь Украина лежит, и ее, лежачую, некоторые добивают.

С партнером и другом Виктором Ильченко. Фото из личного архива.

— Считается, что искусство может говорить обо всем — важно, как говорить. А смеяться над всем можно? Есть ли вещи, над которыми вы не будете смеяться ни при каких обстоятельствах?

— Конечно. Допустим, тема войны. Ну как можно над этим смеяться? Хотя был же фильм «В бой идут одни старики» — с колоссальным юмором, с потрясающим Быковым.

— А «Женя, Женечка и «катюша» по Окуджаве, который Мотыль снял? Там какой юмор!

— Да, если это добрый юмор, то ему любые темы подвластны. Но запретные темы все равно есть. Я, например, очень люблю ребят из «95-го квартала», из Киева — телепрограмма такая. Они все бывшие кавээновцы, я с ними два раза выступал. Недавно в Одессе я посмотрел последний их выпуск — что-то потрясающее! Какой там наш КВН, Масляков и т.д. Выехала тетка с косой — Тимошенко в коляске. В зале дикий хохот. Они высмеяли все сегодняшнее украинское правительство, просто издевались над ним. Но юмор юмору рознь. В России тоже, по-моему, 30 программ юмористических, а смотреть нечего.

— Вы читали «Веселые похороны» Улицкой, а может, фильм смотрели? Это последняя роль Александра Абдулова. Его герой болен раком, знает, что умрет, и таким образом устраивает собственные веселые похороны. И на его поминках действительно все радовались, пели и танцевали. Значит, и над смертью можно смеяться? И так победить ее?

— Вполне. Я очень любил Абдулова, был у него на «Задворках». А есть еще гениальный фильм «Не горюй!» Данелия, где Закариадзе тоже устраивает похороны себе. Помните, они там танцевали, веселились? У меня, кстати, есть рассказы… я же писатель, у меня две книги вышли. Столько лет со Жванецким даром не проходит. Так вот рассказ о том, как артисты не любят сниматься в гробу. Но есть один, который на этом специализируется, снимается только в гробу и имеет дикий успех. Тут все зависит от интеллекта актера, автора, режиссера. Должно быть совпадение трех человек, тогда получается искусство.

— Вы же телевизор смотрите. Скажите, Жириновского можно пересмеять, переюморить вам, профессионалу? Или бесполезно?

— Я этим не занимаюсь. Его фигура у меня не вызывает уважения вообще. Когда все встали в Думе в память о холокосте, он сидел один. У него же отец еврей, по-моему, он ездил в Израиль, плакал там на могиле… Я не хочу даже о нем говорить.

— Для вас, наверное, Чаплин — это основа основ, самая высокая планка актера?

— У меня есть рассказ «Приснился мне Чаплин». Да и в фильме, который про меня снимали, я немножко изображал Чаплина. Не пародировал, как «Один в один», или «Тычь-в-тычь», или «Тютелька-в-тютельку». А в рассказе я написал, как вожу Чаплина по Одессе, и его никто не узнает. Грустный рассказ. Как-то в Австралии я пришел в магазин пластинок и спрашиваю у девочки нашей, русской: «У вас есть музыка из фильмов Чаплина?» Она говорит: «А кто это?» Так что молодежь сейчас ничего не знает, а для меня Чаплин — это номер один. А еще Райкин и Жванецкий. Вот три человека, которые меня сделали.

С внучкой Вероникой. Фото из личного архива.

— Вот говорят, что есть партия Жванецкого и партия Задорнова. Михаил Задорнов на одном из каналов выступает столько, ну уже просто невозможно. А вы как к нему относитесь?

— Я уже написал где-то, что у него во время выступления борода выросла. Он выступает по четыре часа. Но я к нему неплохо отношусь. У Задорнова такой острый ум, короткие маленькие вещи, как анекдоты, которые народ всегда любит. Он этим и пользуется: раз-два — и публика умирает от хохота. Но не надо никого ни с кем сравнивать, каждый хорош по-своему. В Америке есть стиль стендап-комеди. Я был там, смотрел: черные острят, шутят — мат-перемат, кошмар! И у нашего «Комеди клаба» тоже очень много пошлости. Но больше всех над этим смеются женщины. Вот ей покажи задницу — она просто умрет от хохота.

Сейчас ругают тетку с бородой, которая была на «Евровидении», а на мой взгляд, потрясающая певица. Песня потрясающая, не знаю — трансвестит ли, нет, меня не интересует, но она была лучше всех и интереснее. А в наших программах, этих «Один в один», гримируют женщину в мужчину, она выходит и поет — это кошмар! Почему же это не критикуют? Вы знаете, я сейчас смотрю только футбол.

— У вас же папа был профессиональным футболистом?

— Да, до войны играл в команде Тирасполя. Потом прошел всю войну, а дальше уже не мог бегать и судьей был. Сейчас у меня внук играет, ему 13 лет. Полузащитник.

— Роман Андреевич, у вас есть брат в Америке...

— Умер. Три двоюродных брата, и никого уже нет. А вот их отец, моего папы родной брат, играл за «Динамо» одесское вратарем… Эх, жизнь… Сейчас я веду переписку с Витей Ильченко: я ему пишу на тот свет, а он мне с того света. Последнее письмо я ему написал совсем недавно, 10 мая, про Одессу и то, что там происходило. Про Олимпиаду еще написал. А он мне отвечает.

— Может, вы преемника себе ищете? Вот Ургант — как вам, подойдет?

— Он хороший парень, но шоумен, не артист. Я знаю его отца и маму, хорошая такая семья, интеллигентная, ленинградская. Очень много, конечно, зависит от папы с мамой, от окружения нашего. Вы знаете, скажу честно: если бы я не попал на Мишу Жванецкого, на Витю Ильченко, на Райкина, то не знаю, что бы было со мной, абсолютно. Это все дело случая, судьбы. Я попал в такую компанию, которая была гораздо выше меня по интеллекту, по всему. И вот я приспособился, как-то учился у них. Да, я шустрый, у меня природный какой-то дар. С детского сада я начал выступать, читал патриотические стихи. Но если бы этих людей вокруг меня не было, я бы не состоялся. Это точно.

[TVCenter]

https://www.youtube.com/watch?v=zh441tcbj1w

[Александр Мельман]

https://www.mk.ru/culture/interview/...onchitsya.html
Сегодня знаменитому артисту исполняется 70 лет

19.05.2009 в 18:25

Если бы Чарли Чаплин смог заговорить, перенесясь из немого кино, он стал бы Карцевым. И это не преувеличение! Так же, как и Чаплин, Роман Андреевич в каждом своем выходе рассказывает нам о трагикомедии маленького человека во враждебной ему среде. Поэтому во всех карцевских образах мы узнаем себя или чувствуем: это он про нас. Роман Карцев — маленький гигант большого юмора с грустью в душе. Сегодня ему исполняется 70 лет.

“Мы создали свой жанр”

— Роман Андреевич, у вас есть чувство юмора?

— Думаю, да. Хотя я об этом никогда не думал. Может, у меня есть чувство юмора, но какие-то вещи я тоже не понимаю, особенно сегодняшний юмор по телевизору. Вроде смотришь, а смеяться неохота. Наверное, это какой-то другой юмор.

— А как же выражение: будь проще, и люди к тебе потянутся?

— Если люди тянутся к этому, то дай бог. “Нехай” — как говорят на Украине. Грустно, конечно. Но я пока еще работаю, и приходит публика, которая понимает то, что я делаю. Мне это очень важно, поэтому я до сих пор держусь.

— Но вы-то со Жванецким в меньшинстве. Согласны?

— Я бы не сказал, что наш юмор непонятен большинству. Я уже скоро 50 лет как работаю, Миша столько же лет пишет, и мы не жалуемся, что нас не понимают. Просто есть люди, которым нравится именно это, а есть люди, которым нравится, но не это.

— Вы считаете, что вместе, скажем, с Кларой Новиковой, Трушкиным—Коклюшкиным, Петросяном, Винокуром принадлежите к одному и тому же цеху?

— Конечно, нет. Во-первых, мы с Витей Ильченко считаем себя театральными артистами. А я всегда любил больше театр, чем кино или эстраду. К Райкину в Ленинград мы попали в 62-м году, а это был расцвет театра Товстоногова, Акимова, Пушкинского театра, Ленсовета. Юрскому тогда было 25. Все они были молоды, красавцы: Лебедев, Луспекаев, Стржельчик. Я видел гениального Борисова в спектакле “Три мешка сорной пшеницы”, гениального Смоктуновского в “Идиоте”.

Театр Райкина дал очень много нам в этом отношении. Ленинград стал вторым нашим городом, нашей жизнью. Мы с Витей всегда тянулись к театру и всегда делали спектакли. Конечно, у нас были отдельные номера, и если это был правительственный концерт, то отказаться было просто невозможно. А в сборниках, таких, как сейчас в Юрмале, больше всего нас просили сыграть “Авас”. Знали, что это будет успех. Иногда мы это делали, потому что нужны были деньги. Мы очень мало зарабатывали и получали в основном за счет количества, играли по 30—40 спектаклей в месяц. Но в сравнении с тем, что мы делали и делаем, на эстраде ничего похожего нет. Это театр автора и двух актеров. Грубо скажу, нахально, но мы создали свой жанр.

“Один — тупой, а другой — веселый”

— У вас на концертах были такие моменты, когда публика вас абсолютно не понимала?

— За 50 лет работы — два-три раза. Однажды в Одессе мы с Витей делали, как мне казалось, настоящую одесскую программу, но одесситы сидели и молчали. Я потом спросил у своего папы: “Папа, наверное, мы что-то не так делаем?” “Нет, — ответил папа, — вы делаете все правильно”.

— Так это, наверное, были какие-то неправильные одесситы, приезжие?

— Нет. В прошлом году я в Одессе играл три сольных спектакля, и все было нормально. Просто бывают такие несчастья. У Райкина тоже это случалось. Вот он выходил, а в зале гробовая тишина. Но это было очень редко.

— Ну а когда вы сталкивались с этой стеной непонимания, что тогда делали?

— Это такое ощущение, будто ты падаешь без парашюта. Совсем недавно я был в Америке. Там есть такой Ян Левинзон, бывший капитан одесской команды КВН. Мне предложили сыграть с ним спектакль типа “Одесса на Брайтоне”. А я в Америке с Витей был уже раз 15, и все проходило на ура. Первое отделение работал Левинзон, я — второе. Это был зал “Миллениум” на Брайтоне, и я не стесняюсь об этом говорить. Ян прекрасно отработал, я вышел и… провалился с ног до головы. Публика молчала, кашляла, смеялась невпопад. Они были ни в чем не виноваты, это я неправильно построил программу. На второй день я немножко перестроил программу — и принимали на бис, как будто ничего и не было.

— Можно было сказать: эта публика не понимает высокого искусства…

— Всегда надо винить себя. Театр — это одно, а гастроли — совсем другое. Все равно народ идет на Карцева, и ждут либо чего-то одесского, либо просто хохму. Нам с Витей с самого начала приходилось очень туго. Мы делали несколько миниатюр, шедших с огромным успехом: “Авас”, “Начальник транспортного цеха”… И публика про нас говорила: один — тупой, а второй — веселый. И чтобы нам не повторяться, приходилось все менять. Мы играли миниатюры лирические, настроенческие. То есть начинали приучать людей, что мы можем делать другое. И оказались правы.

“У меня была фамилия Кац”

— Жванецкий всегда вспоминает о Райкине с любовью, но и с обидой за то, что тот ему не давал самому выходить на сцену. Вы же — только с любовью.

— Но Миша и Райкин — это были два гиганта. Миша, правда, тогда еще не был такой величиной, но чувствовал, что будет. Миша прекрасно относился к Райкину. И я всю жизнь буду ему благодарен, ведь перед приходом в его театр я в Москве провалился при поступлении в цирковое училище, которое окончили Хазанов, Петросян…

— Из-за чего провалились?

— У меня тогда была фамилия Кац. После этого провала я приехал в Одессу просто убитый. А на следующий год Райкин взял меня в свой театр. Поверьте мне, он очень уважительно к нам относился. Брал нас на свои сольные концерты, и играли мы у него не так мало. Но когда Райкин сделал спектакль “Светофор” по Жванецкому, я ушел из театра, потому что поспорил с Аркадием Исааковичем, кто из нас больше юмор понимает, но потом вернулся. А затем мы уже втроем ушли — поняли, что нам уже за 30, у нас есть репертуар и надо выходить на публику.

— Вы поспорили с Райкиным, у кого лучше чувство юмора. Но, вспоминая репризу про Аваса, вы, наверное, знаете людей вообще без чувства юмора…

— Конечно. Вот сколько мы с Витей выступали на правительственных концертах, играли “Ликеро-водочный завод”, “Авас”, “Как это, как это…”, “Наш человек на складе”, и все это — в гробовой тишине. А там сидели полторы тысячи человек. Друзья мои так и говорили: “Чего это вы для правительственного концерта такую несмешную миниатюру выбрали?” А ведь на концертах для обычных людей всегда все смеялись. Я не могу это объяснить. В правительстве есть нормальные люди, но, видимо, это среда такая.

— Так и Высоцкого члены Политбюро слушали у себя дома на магнитофонах, а официально его запрещали.

— Конечно, и Жванецкого дома слушали и смеялись. Но это признак всех чиновников, не только советских. Вот, казалось бы, Ельцин, демократия. Помню, мы дали концерт для него в Колонном зале, когда он был первым секретарем горкома партии. Мы вышли с Витей играть миниатюру “На складе” — и… гробовая тишина. Это то же самое и не зависит от руководителей. Райкин всю жизнь на всех правительственных концертах читал один и тот же монолог — и всегда в гробовой тишине. А “Аваса” мы с Витей играли. Но однажды Витя заболел, и мы выступали с Райкиным. Вдруг звонит министр культуры Фурцева: “Аркадий Исаакович, “Аваса” играть нельзя — в зале Мжаванадзе”. По-моему, это был кандидат в члены Политбюро. Пришлось срочно поменять репертуар. Райкин стал читать басню. И вот за эту басню его два года не пускали в Москву. Кому-то она не понравилась.

— А перед Брежневым выступали?

— Как-то на Новый год нас позвали в Барвиху, но лично Брежнева тогда не было. А остальные были все — от Подгорного и до первых секретарей союзных республик. Там опять никто не смеялся. В три часа ночи мы оттуда чухнули. Взяли в местном буфете за 18 рублей коньяк, блок сигарет “Мальборо” за 3,50 и напились. С горя, конечно, Новый год же пропал. Мы же там как дураки сидели, без жен, без детей. Такой праздник — и насмарку.

“Мы их называли долбодубы”

— Вы с Виктором Ильченко были как один организм. Даже сейчас в разговоре все время упоминаете его как живого.

— Я уже 17 лет работаю один, без него. Когда люди видели моего ребенка, то говорили, что это ребенок Карцева и Ильченко, настолько слились наши фамилии и жизнь, и радости, и горе. Когда Витя умер, мне предлагали другие артисты играть с ними, но я отказывался. Так, как Витя играл, никто не сыграет. Он был очень умный, окончил два института с красным дипломом — технический и театральный. Он был очень выдержанный, интеллигентный. В отличие от меня, который психовал и все такое.

— Роман Андреевич, вот Жванецкий очень любит о женщинах рассказывать — и делает это так вкусно, любовно. Но вы-то так про женщин никогда не говорите...

— Видимо, я меньше говорил — больше делал. Просто для Миши еда, женщины и Одесса — три его главные темы. У него есть такое произведение, называется “Письмо женщинам”. Это потрясающе! Он все время с ними спорит, забывает их, потом вспоминает и начинает писать, как они его надули. Или наоборот — как любили. В том, как Миша описывает женщин, еду, его можно сравнить с Чеховым. Я бы с удовольствием Чехова играл, но не пошли бы на меня тогда…

— Вас за антисоветчину никогда посадить не хотели? Ведь миниатюра “На складе” — просто диссидентское произведение.

— Миша его написал где-то в начале перестройки, так что посадить уже не могли. Но вообще мы играли всегда на свой страх и риск. Забраковали в Москве — играли в Ленинграде. В Ленинграде не дали выступать — мы в Новосибирск. Особенно в Киеве нас запрещали. Но при советской власти хорошо было в том смысле, что если деньги под спектакль выделяли, то тогда уже почти не запрещали. Только мы занимались не сатирой, а театром, образами, характерами. Такой образ, как Швондер, я играл почти в каждом спектакле Жванецкого. Мы их называли долбодубы. Мне было очень легко играть Швондера, я видел этих людей и вчера, и сегодня. Вот на днях я отвозил жену, все время попадал в ямы и придумал фразу: сколько же в этой стране должно быть дураков, чтобы до сих пор были такие дороги! Швондеры и шариковы в нашей стране бесконечны. Они есть в Думе, есть у врачей, футболистов…

— А ваш Соломон в “Небесах обетованных”? Это же тоже никогда не закончится?

— В этом фильме показаны национальные взаимоотношения, но они такие, любовные… А знаете, мои внуки меня уже не смотрят, я им неинтересен. Все — это конец. У них свои дела, свой интернет, свой “Дурдом-2”. Понимаете, я морской человек. Когда на море шторм, то он всегда выбрасывает на берег сами знаете что. И на этом берегу сейчас резвится огромное количество бездарных и нахальных людей. Они заполонили все телевидение. И вот на этом учатся наши внуки. Обидно. Вот я смотрю по телевизору футбол или “Культуру”, а внуки подходят и переключают на “Дурдом”. Знаете, мне 70 лет, и еще какое-то время я протяну. Мне повезло: я еще играю два отделения и вижу, что публика довольна. Иначе я бы ушел. Думаю, на мне закончится классический театр миниатюр. Это точно.

— Вы владеете словом. А можно ли острым словцом убить человека? У вас было что-то подобное?

— Иногда это бывает не остроумие, а хамство. Когда я заканчивал 10-й класс в Одессе, у нас была директор Прасковья Григорьевна. Чудная женщина, дородная. Она меня очень любила, хотя иногда била по шее, потому что я срывал уроки. Я ее тоже уважал. На выпускном вечере мы собрались всем классом, стали рассматривать нашу общую фотографию. Пришла Прасковья Григорьевна, увидела себя: “Ой, хлопцы, як же я тут жутко получилась”. И тут я в полной тишине сказал: “Как в жизни”. Вы смеетесь, а я потом понял, что это не юмор, а оскорбление. Смеяться надо обдуманно. Я это запомнил на всю жизнь.

— Роман Андреевич, мужской и женский юмор отличаются?

— Женщины делают успех любому артисту. В эстраде, в юморе, в физике, даже в космосе. Да, иногда женщины смеются невпопад, но все равно они создают атмосферу в зале. А до мужика может и не дойти. А еще много зависит от сексуальности. Если сексуальный артист, то его успех у женщин просто неимоверный. Есть же Машков, блестящий актер. Когда выходит такой мужик, что бы он ни играл, все женщины будут у его ног. И Райкин был красавцем.

— Что вы все про других! Про себя давайте.

— А у меня тоже что-то есть. Одна за меня держится уже 40 лет…

["Коммерсантъ"]

https://yarodom.livejournal.com/2346596.html
Памяти Романа Карцева

october 2nd, 2018а

«Самая трудная была аудитория — политбюро и милиция»
Умер Роман Карцев / Народные артисты

Народный артист России, артист эстрады, театра и кино Роман Карцев умер 2 октября в Москве на 80-м году жизни, сообщила ТАСС его внучка Вероника Евстигнеева. Жизненный и творческий путь народного артиста России — в фотогалерее «Ъ». ©

Народный артист Роман Карцев / Фото: Петр Кассин

Артист умер в больнице, как уточняет его друг писатель-сатирик Михаил Жванецкий, от инфаркта. «Это был инфаркт, сердце не выдержало. Он ведь давно болел, долго находился в больнице»,— цитирует господина Жванецкого агентство. Дата и время похорон пока не определены.
Роман Карцев — советский и российский артист эстрады, театра и кино. Он выступал в Московском театре миниатюр под руководством Михаила Жванецкого с 1987 года. Роман Карцев также снимался в кино. Он сыграл в таких фильмах, как «Собачье сердце», «Небеса обетованные», «Старые клячи» и «Мастер и Маргарита».


2.

Карцев Роман Андреевич (настоящее имя — Роман Аншелевич Кац) родился 20 мая 1939 года в Одессе. В 1960 году получил приглашение в студенческий театр самодеятельности «Парнас-2» при Одесском институте инженеров морского флота, где познакомился с будущим постоянным партнером по сцене Виктором Ильченко и автором текстов Михаилом Жванецким.


3.
В 1961 году переехал в Ленинград, в ноябре 1962 года был принят в Театр миниатюр Аркадия Райкина (на фото справа), где по его совету взял сценический псевдоним Роман Карцев.


4. Фото: Валентина Мастюкова
С Виктором Ильченко (на фото слева) выступал в жанре эстрадной репризы. Благодаря трансляциям по телевидению и выступлениям в программе «Вокруг смеха» известность получили юмористические номера «Авас», «Раки» и другие. После смерти Ильченко в 1992 году выступал один.


5. Фото: Наталья Логинова

В 1970 году Карцев, Ильченко и Жванецкий организовали Одесский театр миниатюр и стали лауреатами Всесоюзного конкурса артистов эстрады.


6. С главным режиссером театра «Эрмитаж» Михаилом Левитиным (справа) / Фото: Наталья Логинова

В 1972 году заочно окончил актерский факультет ГИТИСа. Был актером Ленинградского театра миниатюр (ныне Театр эстрады имени А.И. Райкина; 1962-1969), Театра миниатюр при Одесской филармонии (1970-1979), Театра «Эрмитаж» (1979-1988), Театра миниатюр под руководством Михаила Жванецкого (1988-1992).


7.
В 1975 году начал сниматься в кино в небольших, эпизодических острохарактерных ролях. Наиболее запомнился зрителям по ролям в картинах «Собачье сердце» (на фото — кадр из фильма), «Небеса обетованные», «Старые клячи», «Мастер и Маргарита».


8. Фото: Наталья Логинова

Помимо работы в театре Роман Карцев много ездил по стране с концертами.


9. С композитором Александром Журбиным на праздновании 20-летия фильма Владимира Аленикова «Биндюжник и король» / Фото: Наталья Логинова

Лучшей своей ролью в кино сам артист считает образ портного Боярского в телефильме Владимира Аленикова «Биндюжник и король» (1989).


10. Фото: Алексей Куденко

В 2001 году Роман Карцев выпустил книгу «Малой, Сухой и Писатель». В 2011 году вышла его вторая книга — «Приснился мне Чаплин…».


11. Фото: Александр Миридонов
В 1990 году получил звание заслуженного артиста РСФСР, в 1999-м стал народным артистом России. В 2009 году президент Дмитрий Медведев (на фото) наградил его орденом «За заслуги перед Отечеством» IV степени.


12. Фото: Павел Смертин

Последними работами артиста были роли Максимилиана Поплавского в «Мастере и Маргарите» Владимира Бортко (2005), Перельмутера в «Улыбке Бога, или Чисто одесской истории» Владимира Аленикова (2008), одесского таксиста в картине Станислава Говорухина «В стиле jazz» (2010).

Р. Карцев - Собрание на ликеро-водочном заводе / Выступление начальника транспортного цеха

___

Роман Карцев скончался 2 октября 2018 года в Москве в возрасте 79 лет. Его друг Михаил Жванецкий рассказал, что у артиста не выдержало сердце.

© «Коммерсантъ», 2 октября 2018

[Роман Карцев]

https://www.youtube.com/watch?v=vrWF...ature=youtu.be