*577. Русский голод

[Красные Советы]

http://red-sovet.su/post/29461/golod...mperii-do-sssr
Дата: 2015-08-25
Голод в России: от Империи до СССР
Клим Жуков
Образование высшее историческое (кафедра Истории Средних Веков Исторического факультета СПБГУ), специализация: военная история. Преподаватель, писатель, исторический консультант. Беспартийный, убежденный коммунист.

Тема голода – тема важная, т.к. голод, кроме мощнейшего психологического эффекта в разнообразных манипуляциях сознанием имеет в современной России еще и вполне зримые перспективы.

Раз за разом встает тема сравнения голодовок в царской России (здесь и далее: РИ – Российская Империя) с катастрофическими эпидемиями недоедания в СССР 1921 и, особенно: 1932-33 гг. Цифры всплывают самые разнообразные: от невообразимых до реалистических. Не смотря на горы публикаций популярного и научного характера, цифры в сознании публики часто становятся не предметом холодного рассмотрения с позиций разума, а все тем же элементом манипулятивных практик.

Как бы ни была тяжела тема голода для русского человека, задача историка в холодном учете фактов без оценочных суждений. В самом деле, смерть от голода одного человека – это чудовищно, смерть не только тысяч, но и сотен – чудовищна катастрофически. Но история – в прошлом, т.е., исправить историк не в состоянии ничего, хотя обязан, при этом, учесть максимум возможного.

Рассмотрим одну из наиболее острых голодовок в РИ 1892-93 гг. и методы подсчета в сравнении с аналогичными для 1932-33 гг. – последнего голода в СССР, вызванного внутренними причинами.

Голодовки в РИ были обычным явлением с середины 19 в., касаясь почти исключительно крестьянской среды. Как было сказано, самым показательным стали период 1891-92 гг., когда на Россию обрушился так называемый «Царь Голод».

Подсчет потерь, которые, несомненно, имели место, крайне затруднен простым фактом весьма слабой демографической статистики того времени. Первая и единственная перепись населения была проведена в 1897 году – через 4 года после интересующих нас событий. До этого учет смертей и рождений в сводном статистическом виде встречается исключительно во «Всеподданейших отчетах обер-прокурора Священного Синода», пост которого тогда занимал бессменный К.Победоносцев. Учитывались этой почтенной организацией исключительно православные – таким образом, более 30% населения подотчетным контингент не являлись и статистикой не охватывались.

Кроме того, в Петербург данные стекались с большим запозданием и, по всей видимости, не являлись математически выверенными. Положение мог бы спасти современный анализ первичной статистики – метрических книг в приходах, но они в значительной части утеряны во время революционных событий от 1905 до 1917 гг.

Не станем рассматривать явно фантастические (или прямо фальсифицированные) данные, наподобие известной «утки» — письма на имя Александра 3, где говорилось, что в 1892-93 гг. умерло «два миллиона православных душ». Обратимся к имеющейся статистике.

Рождаемость и смертность православного населения в Российской Империи в 1889-1891 гг. Всеподданнейший отчёт Обер-Прокурора Святейшего Синода по ведомству Православного Вероисповедания за 1890 и 1891 гг., а также за 1892 и 1893 гг.), Синодальная типография. С.Петербург, 1895 г.

Год. Умерло.

1889/ 2 939 197

1890/ 3 011 888

1891/ 3 045 828

1892/ 3 564 352.

Обычным методом вычисления сверхсмертности является вычитание «нормальных» смертей от цифры, полученной в голодный период. Данный метод прямого вычисления крайне низкопоказателен для исследователя голода и, строго говоря, не может применяться. Тем не менее, чтобы выявить демографические потери и динамику повышения их во время «форс-мажорных периодов», такой подход вполне годится.

Очевидно, что один или даже два «нормальных» года, предшествовавших голодовке показательными не являются. Примерный коэффициент естественной смертности в предыдущий период необходимо вычислять, исходя из среднего арифметического за несколько лет. Так, конечно, мы совершаем известное допущение, не учитывая рост населения за эти годы, а значит, и соотносимое повышение смертности. Но, тем не менее, в пределах семи лет это колебание не даст значимой погрешности.

Статья В. Покровского «Население» в Энциклопедическом словаре Брокгауза и Эфрона дает следующие цифры: В 50 губерниях Европейской России в 1892 г. (после неурожая 1891 г.) умерло 3563398 человек (3,92% всего населения.), тогда как за семилетие 1884—90 гг. умирало всего по 2820363 человека в год (3,34%).

Примем цифру 2820363 за нормальный показатель.

С 1890 мы видим явное повышение смертности, причиной которого являлось ухудшения режима питания и употребления суррогатной пищи. К 1891-92 гг. цифра вырастает до пугающих величин. Т.к., в Европейской части России проживала основная часть православного населения, данные цифры нормально соотносятся с данными «Всеподданейшего отчета». Произведем несложные вычисления:

1891 — 3 045 828-2820363=225 465

1892 — 3563398-2820363=743 035

225 465+743 035=968 500

Если учесть, что в общие потери необходимо включить и неправославное население, не входившее в статистику Победоносцева (умирали в любом случае, не только православные), то итог выйдет несколько иной. По переписи 1897 г. в России проживало 125 640 021 чел., неправославные из них – 30.7% — 38 571 468 чел. Точных данных по численности «инородцев» за 1891-1892 гг. у нас нет. Приняв фон смертности православных за общий, 968 500 составим (округленно) 70%, значит, с «инородцами» 100%= 1 383 571.

Т.е., сверхсмертность относительно благополучных лет, составляет 1 383 571.

И эта цифра неполная, т.к. в церковных книгах учитывались ТОЛЬКО крещеные, которых можно признать православными. Т.е., некрещеные дети в статистику Победоносцева не попали. Детская смертность до 1 года в этот период была чудовищной: 1891г.–27,2; 1892 г. – 30,7 на 100 рожденных (Куркин П.И. «Смертность и рождаемость в капиталистических государствах Европы», 1938).

Внимательный читатель скажет, что принимать во внимание полученное, как жертв голода, нельзя, т.к. острым голодом было охвачено всего 17 губерний: Воронежская, Вятская, Казанская, Нижегородская, Оренбургская, Орловская, Пензенская, Пермская, Рязанская, Самарская, Саратовская, Симбирская, Тамбовская, Тобольская (только 7 округов), Тульская, Уфимская, Херсонская) и 6 губерний пострадавших не так сильно: Архангельская, Калужская, Курская (только в 11 уездах), Олонецкая, Таврическая, Харьковская; 30,5 и 6.3 млн. человек (36.8 млн.) (Статистические данные по выдаче ссуд на обсеменение и продовольствие населению, пострадавшему от неурожая в 1891—1892 гг.. — СПб.: Изд. ЦСК МВД, 1894. — Т. 28. — 139 с. — (Временник Центрального статистического комитета МВД).

Таким образом, сверхсмертность по РИ не была связана напрямую с неурожаем и голодом. Причиной были эпидемии, и т.д. «Отчёт о народном здравии» за 1892 г. (СПб., 1894. С.2–3.) прямо говорит: Отчётный 1892 г. по смертности и рождаемости, а также болезненности населения Российской империи является наиболее неблагоприятным из десятилетия с 1883 по 1892 год. Неурожаи двух предшествующих лет значительно усилили заболеваемость и смертность населения. В первой половине 1892 г. в губерниях по низшему и среднему течению р. Волги и её притоков упорно держался сыпной тиф, а затем во второй половине года ослабленное население поразила азиатская холера при особом её развитии главным образом в Среднеазиатских областях, на Кавказе и в губерниях по течению р.р. Волги и Дона.

То есть, эпидемии с голодом были связаны, хоть их жертвы не являются непосредственно жертвами голода.

Собственно жертвой голода может считать только тот человек, в причине смерти которого указано «недоедание, истощение» и так далее. Приходится признать, что мы никогда не узнаем точное число умерших от голода непосредственно и опосредованно, т.к. нам остаются лишь косвенные методы счисления, основанные на неполной (и не всегда корректной) статистике.

Общие цифры предположительных демографических потерь таковы: 1 383 571. Были ли они вызваны голодовкой? Со всей очевидностью – лишь некая, неустанавливаемая часть. В любом случае, аномальное повышение смертности в 1891-92 гг. являются установленным фактом.

Рассмотрим теперь голодовку 1932-33 гг.

Отчего-то в прессе и литературе последнее время хорошим тоном считается тотальный учет всех умерших сверх обычного фона с обязательным причислением их в число жертв голода. Недавно мы произвели прикидочные вычисления касательно Украины и СССР в целом, основываясь на прямом методе демографических потерь, что был применен к РИ. (http://vk.com/id1637642?w=wall1637642_1909%2Fall).

По Украине:

Год/ЧислоумершихТыс.чел.

1927 / 522,6

1928 / 495,7

1929 / 538,7

1930 / 538,1

1931 / 514

1932 / 668,2

1933 / 1309 тыс.

1934 /483,4

1935 /341,9

1936 /361,3

Если мы возьмем среднее арифметическое нормальной смертности с 27 по 31 г., выходит

516 000 (515.83, но — округлим).
Берем два голодных года, с пиком в 1933 г.в 1932 г. родилось 782 тыс. и умерло 668 тыс., в 1933 г. — соответственно 359 тыс. и 1309 тыс.)

Естественный фон смертности вычитаем из фактической:

1932-668.2-516=152,2
1933-1309-516=793.
Итого:152.2+793=945,2
945 200 — вот реальные статистические цифры жертв голода на Украине.

Я не учитываю то, что очень плохо учитывали в 1937 г. при известной переписи — миграцию, особенно, нерегестрированную. Я беру исключительно данные регистрации в ЗАГС и данные по ЦУНХУ Госплана СССР, которые примерно совпадают. Всякие антисоветчики говорят о нерегестрируемой смертности в 1-1.5. млн., но НИКАКИХ данных на этот счет не приводят.

Итак:945200.
На Украине в этот момент проживало 33 млн чел. 945 200 — это 2.86% Если округлить до 3% с учетом всех возможных погрешностей учета — 990 000.

Голодом были охвачены регионы с численностью населения в 77 000 000 чел. Если принять украинскую интенсивность голода за обычную по СССР, то и процент сверхсмертности логически следует такой же — 3%.

Отсюда получаем: 2 310 000.

Аномальная сверхсмертность так же налицо. Но почему исследователь в настоящее время исповедует нелогичную «презумпцию виновности» касательно умерших в СССР, оставаясь вполне рассудительным, когда дело идет о изучении РИ?

Если анализировать источники с холодной головой, получается вполне показательная картина.

Во-первых, голод был крайне неравномерен и коэффициенты сверхсмертности очень разнятся от области к области, не говоря уж о целых регионах. Например: по Нижневолжскому краю смертность 1933 года превосходила таковую 1932 г. в 3,3 раза. В Средневолжском – в 1,8 раз. Разница почти в два раза! В Северо-Кавказском крае голодом поражено «…из 75 зерновых районов края … 47 районов, или 63 %…» К «особо неблагополучным» отнесены 13, к «неблагополучным» – 20, к «прочим» – 15. (Кондрашин В.В. Голод 1932-1933 годов: трагедия российской деревни. М.: РОССПЭН, 2008, 172 – 192).
Во-вторых, все ли умершие умирали от голода? Советская система учета была весьма совершенна, относительно РИ. По крайней мере, никаких различий между крещеными, «инородцами» пр. не делалось. Анализ «первички» — учетных книг ЗАГС в полной мере по районам СССР, пораженным неурожаем, до сих пор не проводился. Однако, один из наиболее пострадавших регионов – Поволжье, обработан в почти исчерпывающем объеме.

Отметим, что за голодную смерть считается соответствующая запись: истощение, голодный отек и т.п. Данные поразительные: «…В 65 районных архивах ЗАГС Поволжья и Южного Урала нами обнаружены 3296 записей подобного содержания. Они засвидетельствовали факты непосредственной гибели от голода крестьян, проживавших на территории 241 сельского совета Нижне-Волжского и Средне-Волжского краев…». (Кондрашин В.В. Голод 1932-1933 годов: трагедия российской деревни. М.: РОССПЭН, 2008, 172 – 192).

Итак, на территориях Саратовской, Волгоградской, Астраханской, Самарской, Оренбургской, Пензенской обл., Мордовии и Калмыкии достоверно зарегистрировано 3 296 голодных смертей. Три тысячи двести девяносто шесть! Ни о десятках, ни, тем более, о сотнях тысяч погибших речи не идет! Принимая во внимание данные того же исследователя о частичном или полном неучете примерно 12.6% населения данных регионов ЗАГСами, число возможно увеличить на 10-12% — что добавить 330, 350 человек. Т.е., общая цифра не дотягивает до 4000.

Всего в исследованных краях проживало (по результатам переписи 1937.) 9 416 148 чел. 3 650 голодных смертей (с учетом 12% прибавки) – это 0.038%! А ведь Поволжье – это зона, традиционно очень остро переживавшая голод – одна из наиболее пострадавших областей СССР в 1932 г.! Тридцать восемь тысячных процента от общего населения Нижне-Волжского и Средне-Волжского краев вряд ли можно считать катастрофическим голодом.

Остальные умершие по И. Кондрашкину становились жертвами инфекционных заболеваний, заболеваний кишечного тракта и прочих болезней.

Без сомнений, голод и, шире, недоедание, обостряли любую эпидемию, но не могли считаться ее причиной. Это если мы будем стоять на твердых позициях, принятых относительно голода в РИ 1891-92 гг.

Можно ли считать коэффициент погибших от истощения 0.038% общим для всего населения СССР, пораженного неурожаем 1932-1933 гг.? Конечно нет, хотя статистическая выборка в 9 416 000 является исчерпывающе представительной для любой модели. Как мы видим, смертность от области к области могла колебаться в 2-3 раза. Но, даже если чисто волюнтаристически умножить 0.038% на 2.5 (среднее между 2 и 3), мы получим 0.095% — почти 0. 1% (одну десятую процента).

Максимальное количество населения, страдавшее от результатов неурожая и прочих последовавших за ним факторов, составляет 77 000 000, т.е., грубо округленный коэффициент в 0.1% даст 77000 погибших непосредственно от голода по всей стране. Это, конечно, весьма приблизительная цифра. Но ее можно проверить и откорректировать, благо первичная статистика имеется и доступна.

К сожалению, чрезвычайно трудно узнать долю сверхсмертности по причинам, усугубленным голодовкой\недоеданием. В самом деле, несчастный крестьянин, умерший от отравления хлебом, зараженным головней или спорыньей – жертва голода? Убитый тифом, или малярией – с какой вероятностью умер бы в благополучный год? На эти ужасные вопросы статистика ответов с удовлетворительной точностью дать не может.

Подведем итоги.

Согласно произведенным расчетам на основе твердых и проверяемых данных, общая сверхсмертность в СССР 1932-33 гг. составила 2 310 000 человек. Это максимальная цифра возможными допусками на дефекты учета в некоторых районах СССР. Причем, именно от голода погибло около 77000 человек. Остальные жертвы остаются на доле инфекционных эпидемий и отравлений грибками, которые массово поражали хлеб вследствие аномальной эпифиотии тех лет. (Назаренко Н. Голод 1932 – 1933 годов как результат системного кризиса в сельском хозяйстве.)

По всей видимости, необходимо ввести дефиниции голода. Средний (скрытый голод) – систематическое недоедание и употребление в пищу суррогатов. Острый голод – критическое недоедание при невозможности получить питание, необходимое для поддержания нормальной жизнедеятельности. Катастрофический голод – воспрещение приема пищи, близкое к летальному, или напрямую – летальное. Исходя из подобной трехуровневой дефиниции, примененной к полученным результатам, о катастрофическом голодании в СССР говорить не приходится. По всей видимости, имело место скрытое голодание, в ряде мест доходившее до острого голода.

11

[Толкователь]

http://ttolk.ru/2017/01/13/%d0%ba%d1...e%d0%b4%d0%be/
13.01.2017

Николай Лопатин (Палибин) в 1930-е работал адвокатом в Армавире. Во время Великой Отечественной служил у немцев, эмигрировал в США, где написал книгу о советской жизни. Одна из глав рассказывает о голодоморе 1932-33 годов на Кубани. Он описывает как массовое озверение крестьян, их людоедство, так и чудовищные репрессии власти против них.

Николай Владимирович Палибин родился в 1890 году. До революции присяжный поверенный округа Московской судебной палаты. В Первую мировую войну — поручик на Западном фронте. В августе 1918 года вступил в Добровольческую армию. Затем в СССР вынужден был жить по подложным документам, на имя Лопатина. С 1923 года член коллегии защитников Кубанской области. В 1935 — ,»вычищен» и лишён возможности работать адвокатом. С 1937-го — скрывался по ещё одним подложным документам. В Великую Отечественную, после занятия немцами Северного Кавказа, стал бургомистром Майкопа,. Ушёл с отступающей германской армией, в Берлине в 1943-45 годах работал в аппарате Министерства по восточным территориям. В 1946 году эмигрировал в США, где и умер в 1974 году. В 1955 году он опубликовал в Америке книгу «Записки советского адвоката». Одна из глав книги посвящена голодомору на Кубани.

Положение моё становилось всё плачевнее

Я имел возможность покупать только один обед в кооперативной столовой. Этот обед мы съедали с женой вдвоем. Хлеба я давно не видел. Голод подкрадывался постепенно. Это был не тот голод, который описан где-нибудь у Кнута Гамсуна, когда человек может на любой городской свалке получить если не первоклассные продукты, то во всяком случае приличный обед и, конечно, с хлебом. Это был «смертельный голод», безысходность которого заключается в том, что вы не имеете не только ничего съестного, но сознаете, что нигде и никак не можете его достать и что вас ждёт истощение и ужасный конец.

Раз я шёл по безлюдной улице, точнее — тропинке, заросшей бурьяном. Какой-то умирающий от голода человек попросил меня помочь ему встать. Я прошел мимо, так как боялся, что он ‚ обхватит меня и мы вместе уже не поднимемся с земли. На базаре лежали умирающие и мёртвые. Целые кварталы вымерли, хаты были развалены. На площади перед стансоветом умирающие лежали в бурьяне и взывали о помощи. Но стансовет остался к ним глух. По вечерам все боялись выходить из хат, так как можно было стать жертвой охотников за человеческим мясом.

Как семьи пчёл умирают к весне, если злой и хищный хозяин не оставляет им запаса меда, так вымирали целые колхозные семьи. Тогда были организованы колхозные «санитарные» бригады для собирания мертвецов по хатам. Бригады проезжали по улицам, заглядывали в дома и вытаскивали трупы на подводу, а умирающие дожидались своей очереди. В детских домах и яслях трупами детей набивали мешки и наваливали так же на подводу. Но большинство лошадей вскоре передохло, и тогда бригады эти стали пешими. На кладбищах были вырыты большие братские ямы, куда сваливали трупы. Ямы эти не закапывались, пока могила не заполнялась доверху.

Мне пришлось в это время проходить пешком через когда-то богатейшую станицу Дондуковскую. Дорогу мне пересекла похоронная процессия: два ещё живых, но истощённых до крайности человека с трудом, нагнувшись и перекинув веревки через плечи, тащили привязанного за ноги умершего. Это были кожа и кости. Он был босой, в портках и рубашке, она задралась и волочилась за ним по пыли и кочкам. Они доволокли его до края могилы на кладбище, отвязали веревки и с грубой руганью спихнули ногами в открытую «братскую могилу».

Это было «последнее надгробное рыданье»

В то время процветали так называемые голодные кражи. Например, колхозный возчик из станицы Рязанской, везя зерно на ссыпку в счёт хлебопоставки, спрятал по дороге в кустах мешок пшеницы с целью присвоить её. Кражу обнаружили и приговорили колхозника к казни. В станице Гиагинской четыре парня везли комбикорм, т.е. смесь отрубей, молотой люцерны, макухи, мучной пыли и т.п. для скота. По дороге они ели его пригоршнями, а затем похитили каждый со своей подводы примерно по пуду этой смеси. Всем им был вынесен смертный приговор.

Бывший священник станицы Белореченской, идя по дороге, срывал колосья пшеницы и, перетирая в ладонях, ел. В карманах у него во время обыска колхозный объездчик, комсомолец, также обнаружил колоски. Священник получил 10 лет. На прокурорском языке такие похитители назывались парикмахерами: стригут колоски.

В станице Некрасовской исчез медный котёл для варки пищи в степи. Подозрение в краже пало на бригадира, и он заплатил за это своей жизнью. А несколько позже, во время пахоты, котёл нашёлся. Хотя это не голодная кража, но интересный случай, образец применения декрета от 07 августа и поучительный пример советского правосудия.

Рядовая колхозница из станицы Петропавловской набрала себе в фартук чесноку с колхозного огорода — 10 лет.

Я ехал однажды с судьёй на тачанке. Дорога шла между двумя стенами тощей колхозной кукурузы. Вдруг слева открылся баштан: крупные арбузы лежали около самой дороги. Судья Филиппов промолвил: «Добрые арбузы, надо один взять на дорогу». Кучер остановил лошадей, а судья соскочил с тачанки и выбрал арбуз побольше. Лошади тронули. Кража колхозного имущества была совершена.

В это время мы увидели, что к нам бежит со стороны баштана старик с седой бородой — колхозный караульщик. Стало всем ясно, что он был вооружен не только палкой, но и декретом от 7 августа, карающим смертью, а в случае смягчающих обстоятельств — 10 годами. Здесь были два отягчающих обстоятельства: член партии и судья. Кучер был тоже членом партии . Я его знал хорошо. По его словам и выражениям можно было судить, что он из «уркачей».

Увидав надвигающуюся катастрофу, он начал кричать караульщику:

— Поспешай, поспешай, старина, нам некогда тебя дожидаться, а то уедем, не заплативши. Вы, товарищ судья, дайте ему за арбуз, как на базаре, мы, мол, покупатели, а не воры.

Караульщик подошёл вплотную, взглянул на арбуз, лежавший в тачанке, оперся грудью на палку и спросил:
— А кто ж вы будете, милые люди, и как с вами этот грех случился?

Однако судья сразу «взял его на басы», всучил ему деньги и приказал, чтобы правление колхоза выслало ему квитанцию в уплате денег.

— А если присвоишь, судить буду.

И тачанка покатила

Вот этот самый судья в эту же поездку и присудил колхозницу к 10 годам каторги за чеснок с колхозного огорода. В какой-то момент появились «зелёные» — в зарослях камышах, в подсолнухах. Одетые в рванье и вооруженные обрезами, они разводили костры невдалеке от дороги и варили себе пищу. Вместе с тем в станице начались ежедневные грабежи. Они походили один на другой. Как только наступала темнота, какая-нибудь хата подвергалась нападению. Грабители выбивали поленом окно и влезали внутрь. Они накрывали обессилевших от голода хозяев одеялами или каким-нибудь барахлом обшаривали комнату и забирали всё съестное. Вскоре бандитов поймали.

Оказалось, что их было семеро, в том числе одна женщина. Судили их через два-три дня. Было это весной 1933 года. Они были настолько истощены, что некоторые не могли сидеть на скамье подсудимых и, лёжа на полу, отвечали на вопросы суда не голосом, а каким-то писком. Жертвы их, выступавшие свидетелями, выглядели не лучше. По требованию прокурора суд вынес им за бандитизм расстрел. Но, не дождавшись результатов кассационной жалобы, поданной мною, все приговоренные умерли в тюрьме. Между тем, жалобы рассматривались быстро, так как в Ростов-на-Дону выехала постоянная сессия Верховного Суда для усиления впечатления от выносимых в это время судами приговоров немедленным их исполнением.

Обвинение по этому делу поддерживал прокурор Кузнецов. В ту же сессию суда он поддерживал обвинение против группы активистов, красных партизан эпохи гражданской войны, которые с вечера ходили пьяные по станице вместе с местной акушеркой, вымогали самогон и закуску: огурцы, редьку, лук. Один из них во время этой прогулки изнасиловал акушерку. И прокурор предъявил всей компании обвинение в «массовых беспорядках», предусмотренных одним из пунктов 58-й статьи. Пункт этот указывал на разрушение толпой железнодорожных путей, погром общественных зданий и т.п. Прокурор насчитал за подсудимыми «массу преступлений» — у одного взяли огурцы, у другого свёклу и т.д. — и подвел их под статью 58 УК, помещенную в главе о контрреволюционных преступлениях. Вместе с ним в качестве общественного обвинителя выступал на суде и начальник политотдела машинно-тракторной станции (МТС).

И вот «представитель государственной власти» — прокурор — и начальник политотдела МТС выступали в суде вместе и придавали делу политический характер, поскольку «массовые беспорядки» происходили во время «подготовки к весенней посевной кампании» и могли, по их мнению, сорвать это государственной важности дело. Суд согласился с ними и вынес смертный приговор.

Время шло, я с трудом уже подымался по трёхступенчатому порогу своей квартиры, а надежд впереди не было никаких. Шесть серебряных столовых ложек, один половник и две небольших серебряных ризы с икон — это и был весь мой капитал. Его нужно было отвезти в Торгсин и там обменять на хлеб. Отправляюсь в Армавир.

Торгсин в Армавире

На витрине Торгсина свиное сало толщиной в две ладони, копчёные рыбцы, белая пшеничная мука, сахар, крупы разные, сливочное масло, сыр, шоколад, конфеты, печенье, рыбные консервы, колбасы разных видов — всё в огромном разнообразии и количестве, как при старом режиме. Во дворе магазина оборванная толпа с исхудалыми лицами. То и дело какого-нибудь упавшего от изнеможения человека вытаскивают и волокут из толпы, обшаривая карманы. Я получил полтора пуда кукурузной муки, оказавшейся горькой, два кило сахара и килограмм постного масла. По ценам старого режима всё это едва ли стоило полтора рубля.

Для меня это был тяжёлый труд

От коллегии адвокатов Армавира я отправился в агитационную поездку по сёлам. Девицы под гармошку пели, осипшие и охрипшие: «Мы железным конём все поля обойдем…», парикмахер подравнивал кое-кому чересчур длинные волосы, а я брехал про новый закон про продпоставки. Вернувшись из степи, мы получали на квартире кукурузную кашу с подсолнечным маслом и ложились спать на грязной соломе на полу. Очень быстро у меня завелись вши. А хлеба не ели ни мы, ни колхозники.

В эту поездку я видел особенно пострадавшие и вымершие станицы: Прочноокопекую, Дондуковскую и Гиагинскую.

Людоеды

Вернувшись в Армавир, я видел, как на базаре стояла какая-то женщина, ярко нарумяненная, с чёрными усами и волосами, растущими из ушей и из ноздрей, и держала в руках кошёлку, накрытую тряпкой. Люди подходили и заглядывали с любопытством и страхом. Заглянул в кошёлку и я: там лежала человечина, и я ясно увидел исхудавшую, сморщенную женскую грудь с соском.

— Неужели люди покупают и едят?

— Нет, — ответил мне один из стоявших, — покупают и делают котлеты, а затем продают. Женщина эта была на базаре «мясным ларьком».

Как-то возвращался я домой ночью поездом «Максим Горький». В вагонах нары в три яруса и полная темнота. Вдруг кто-то стал ругаться, так как на него с верхней полки что-то потекло. Чиркнули спичку, зажигалку — оказалось кровь. Подняли тревогу. На верхней полке лежала женщина, и у нее была отрезана и унесена голова. Спутницы её рассказали, что у убитой были коронки на передних зубах, цветом похожие на золото, и видимо, кто-то решил обменять их в Торгсине на продукты.

Проходя днём по дороге домой через станицу Петропавловскую, я зашёл раз в станичный совет. Там было какое-то смятение и толпилось несколько человек. Из рассказов я понял, что женщина, мучимая голодом и жаждавшая поесть жареной печёнки, зарезала свою восьмилетнюю девочку, разделала её на столе: ручки, ножки, головку, — вынула печенку и стала её жарить на сковороде. Кто-то это увидел, прибежали из стансовета, арестовали её и под конвоем с револьверами привели в станичный совет, а она по дороге грызла ещё не дожаренную печёнку.

Через некоторое время я подал следователю прошение от имени матери, прося его направить дочь-убийцу в психиатрическую лечебницу, так как преступление совершено несомненно в состоянии умопомрачения. Следователь на это ответил: «Мы следствия по делам о людоедстве не производим. Ваше заявление я направил в соответствующие органы, где её несомненно вылечат». В дальнейшем я узнал, что «лечение» людоедов производилось всё в том же НКВД.

Но откуда же берут человечину, чтобы торговать ею? На этот вопрос я получил на армавирском базаре такой ответ: «Что ты, малохольный? Или из Москвы приехал? Не видишь разве, что кругом мертвяки лежат? А то бывает, что «пришьют» доходягу, — вот тебе и парная говядинка».

[Аntisovetsky]

https://antisovetsky.livejournal.com/97371.html
Пишет Антисоветский Блог (antisovetsky)
2018-03-01 16:08:00

Массовый голод, начавшийся в 1932 году, поразил Украину, Поволжье, весь Кавказ, особенно Северный, всю черноземную полосу России, Белоруссию, Урал, Сибирь – как Западную, так и Восточную, Казахстан… Все это были зоны сплошной коллективизации, основные зерновые районы страны. По подсчетам историков и демографов, на территории тогдашней РСФСР от голода начала 1930-х годов погибло не менее 2,5 млн человек, еще 1,5 млн человек умерли от голода в Казахстане, а 3 млн – на территории Украины. Всего же тогда в Советском Союзе погибло от голода до 7 млн. При этом, как свидетельствует историк Виктор Кондрашин, не установлено ни одного факта смерти от голода коммуниста, председателя колхоза или сельского совета…


Фотографии австрийского инженера Александра Винербергера, лето 1933 года, Харьков. На тротуарах становится все больше и больше тел умирающих или погибших от голода. Фото и подпись Александр Винербергер.

Весь ужас не только в том, что это был самый страшный голод за всю историю страны, но и в том, что голод тот был рукотворный: это было прямое следствие сталинской политики насильственной коллективизации и сталинской же политики принудительного изъятия хлеба у села – все делалось под дулами чекистских наганов и пулеметов войск ОГПУ.
Собственно, коллективизация ведь и была начата ради тотального выгребания зерна из села: Сталину позарез был нужен дешевый хлеб для армии, города и, главное, для продажи за границу – за валюту, поскольку кроме зерна поставлять за рубеж было нечего. Валюта же, в свою очередь, была позарез нужна Сталину для обеспечения форсированной индустриализации и милитаризации страны. 6 августа 1930 года Сталин писал Молотову: «Форсируйте вывоз хлеба вовсю. <…> Если хлеб вывезем, кредиты будут».




Голод 1932, докладная записка секретаря ЦК КП(б) Беларуси Николая Гикало о ситуации с хлебом

«Если за эти 1 ½ месяца не вывезем 130–150 мил [лионов] пудов хлеба, наше валютное положение может стать потом прямо отчаянным. Еще раз: надо форсировать вывоз хлеба изо всех сил» – это уже из письма Сталина Молотову от 23 августа 1930 года.

На другой день Сталин бьет в ту же точку: «Микоян сообщает, что заготовки растут и каждый день вывозим хлеба 1–1 ½ мил[лиона] пудов. Я думаю, что этого мало. Надо бы поднять (теперь же) норму ежедневного вывоза до 3–4 мил[лионов] пудов минимум. Иначе рискуем остаться без наших новых металлургических и машиностроительных (Автозавод, Челябзавод и пр.) заводов. <…> Чтобы ждать, надо иметь валютн[ые] резервы. А у нас их нет. Чтобы ждать, надо иметь обеспеченные позиции на междун [ародном] хлебн[ом] рынке. А у нас нет уже там давно никаких позиций, – мы их только завоевываем теперь, пользуясь специфически благоприятными для нас условиями, создавшимися в данный момент. Словом, нужно бешено форсировать вывоз хлеба».


Голод 1931-1933, Казахстан

Голод 1932-1933 Поволжье, Кавказ

Голод Юг России

Всего за 1930–1933 годы из Советского Союза в Европу было вывезено не менее 10 млн тонн зерна: в полном смысле слова «экспорт на костях», уничтоживший крестьянство страны. Как подсчитал покойный ныне историк Виктор Данилов, один лишь отказ от хлебного экспорта в 1932 году позволил бы прокормить по нормам благополучных лет примерно 7 млн человек… Это был настоящий геноцид, только по признаку не национальному, а классовому: уничтожали крестьянство. Причем крестьян русских (или белорусских, мордовских, татарских…) истребляли точно так же, как и украинских.

Рухнула советская власть, исчезли, казалось бы, запреты, но и в современной России тема фактически осталась закрытой: власти «антисоветской» горькая правда о рукотворном голоде 1930-х годов тоже не нужна – как-то она не очень патриотична. Потому первая настоящая работа по этой теме вышла в нашей стране лишь в 2008 году – спустя 75 лет после голода!

Как открытым текстом признал в 2009 году руководитель Росархива, лишь «политизация проблемы голода в СССР в 1930-х годах и ее сведение на Украине в рамки геноцида украинцев заставила экспертов приступить к масштабной работе по выявлению в архивах России, Белоруссии, Казахстана документов, связанных с этой историей».

Голод в Харьковской области, Украина, 1933 год

[Тakoe_nebo]

https://takoe-nebo.livejournal.com/820495.html
Пишет takoe_nebo (takoe_nebo)
2018-06-04 21:31:00

Сообщение No 536 2-го спецотдела НКВД СССР по письмам колхозников Рязанской обл., 1 июля 1939 г.

В документах, исходящих от колхозников Рязанской обл., за июнь отмечено значительное количество сообщений, характеризующих плохое состояние озимых и яровых хлебов, а так же неудовлетворительное снабжение колхозников хлебом, вследствие чего отдельные колхозники высказывают нездоровые настроения. Выдержки приводим:

«Сообщаю насчет хлеба, как дело обстоит. Стал каждый базар, очереди захватывают с вечера, дело обстоит плохо еще и тем, что служащим дают без очереди. Они разберут черный хлеб, а мужичкам остается белый, да и того не вдоволь. Это мужиков за сердце цепляет. Не смотрят на то, что мужик всех кормит, хотя весь век идет так, на нем катались, катаются и будут кататься, на это ему дали худую долю, ходить рваному, недоедать и недопивать» (Рязанск[ая] обл., Сараевский район, с. Борец, Иляхин С.К. — в Москву, Мееровский пр[оспект], И.Л. Пирожкову) .

«Прошу Вас, пришлите мне крупы овсянки, мы сидим по неделе голодные. Вы, наверное, знаете, что у нас озимый клин (рожь, пшеница) весь пропал. Прошу, пожалуйста, помираем с голоду, семья большая — 8 душ, а у меня 6 чел. ребят. Для Вас десять или 12 кг овсянки стоят малые деньги. До чего я дожила, ребята все оборвались, ходят побираются. Мы тоже работаем. Прошлый год заработали 737 [трудо]дней. Дали нам на трудодень только 800 г хлеба. Мы этот глазами съели. Картошки не было, капусты не было, сейчас мы работаем 4 чел., дают нам на 8 душ 32 кг муки, и больше ничего нет. Мы работаем за одни [трудо]дни, считаешь, а осенью получать нечего. Ржи, пшеницы, хотя бы один колосик был бы, так что опять получать нечего, только надежда вся на картошку, на огород. Хотели завербоваться все, но нас не пускают. Все равно где умирать, но все-таки лучше было бы. Стали побираться, стали кормиться. Тут мы умираем с голоду» (Рязанск[ая] обл., Николо-Гай — в Москву, П. Шинкаревой).

У нас погода жаркая, дождей совсем нет, озимые все пересеяли, а земля черная, все пожарило, надежды никакой на яровок, даже трава, и та плохо растет. Народ из Каверино весь уезжает, многие продают постройки. По случаю голодовки вербуются прямо семьями и уезжают на Дальний Восток. За хлебом стоим с полночи, кто первый взял, тот счастливый, а не досталось, иди голодный. А народ волнуется, выпекают хлеба мало и иногда плохой. Народу на работу стало ходить мало. Просят, дай хлеба, a его нет. В колхозе нынешний год получать нечего. У нас мука — 55 руб., картошка — 50 руб., 20 руб. мясо — баранина, свинины нет, а налоги все треплют, словом, жизнь очень плохая, некоторые криком кричат: и уехать не на что и здесь жить нечем, жара и жара, а дождя нет» (Рязанск[ая] обл., Каверино — в Москву, Соломатину И.Л.). Док[умент] «А».

«В нынешнем году пришлось и коровкам пострадать, сейчас в деревне нет такой коровы, которая была бы хоть немножко похожа на корову. Все скелеты, а власть свое напирает, неси молоко в заготовку, и никто не несет, потому что нести нечего. Власть сейчас строго грозит штрафовать. Теперь сами не едим, а заготовку неси, мы три литра в четыре дня отнесли. Если описать вам колхозную жизнь, вы бы тоже сказали, что колхознику мучение. Одно еще не выполнили, преподносят другое. Теперь роздали под расписку предупреждение на мясозаготовки. За первую половину надо 14,5 кг нести. Объявили, что если в 5-дневный срок не уплатите, то реквизируем из вашего скота все, что попадется под руку. Теперь что и делать? Овцу отнести — овцы очень плохие, как раз вся овца уйдет на одну первую половину. Продавать овцу — их же не покупают, а если продашь, то за полцены, многие возили продавать и привозили назад. Я Мишке и Пашке напишу, как по нынешнему голодному году, чтобы не забывали нас. Хлеб нам стали возить в наш колхоз только через два дня в третий и дают только по одной буханке на двор» (Рязанск[ая] обл., Райполье — в Москву, Корнееву З.К.). Док[умент] «А».

Источник: Советская деревня глазами ВЧК-ОГПУ-НКВД, Том 4 1935-1939, РОССПЭН, 2012 http://sovetskaya-derevnya-glazami-vchk-4.blogspot.com/

«Цена на хлеб все больше и больше растет, так, ржаная мука доходит до 50 руб. В колхоз почти никто не ходит, потому что нет хлеба, не евши — не пойдешь. В кооперации полно народу и чуть не дерутся. Дают хлеб один раз в сутки, а очередь захватываю с 12 час. дня и до другого дня. Когда станут давать, иной раз и очередь сломается, и совсем не возьмешь. Дают хлеба только по 1,5 кг. Почти всем охота уехать, только не дают справку из колхоза» (Рязанск[ая] обл. — в Москву, Чекмареву Н.Ф.). Док[умент] «А».

«В колхозе дело обстоит очень плохо. Рабочих рук очень мало, почти совсем нет, но какие и остались, и то все старики да инвалиды, некому работать в колхозе. Но озимых культур совсем нет, очень все плохое, никуда не годится, и вот за что хочешь, за то и работай. В колхозе сейчас все никак не отделаются, все идет работа в поле, а народу никого нет и не за что работать. Голодный не пойдешь работать, надо сперва поесть, а потом идти на работу, и в колхозе дело обстоит очень и очень плохо» (Рязанск[ая] обл., Михайловский район, д. Терехово, В.Д. Кузнецов — в Москву, П.В. Кузнецову). Док[умент] «А».

«Хлеба никак не достанешь, по 3-е суток без хлеба, возят, но мало — мука по 2 руб. 90 коп. и по 3 руб. за кг, и больше ничего нет. Сахара нет, и сейчас у нас плохо — хоть подыхай — хлеб только по знакомству дают, остальные — хоть подыхай» (Рязанск[ая] обл., п/о Чучково, А.В. Кулябипа - в Москву, И.И. Кулябину). Док[умент] «А».
[...]

«У нас жить сейчас очень плохо, ходи в колхоз каждый день, работай, а хлеба не дают. Ксюня, я сходила на питомник 8 дней — заработала 32 руб. и все проели на хлеб. Хлеба в колхозе нет. Озимого хлеба нет. Зелень вся пропала, и ярового нечего ожидать. Сейчас у нас стоит очень холод, так что нынешний год и нечем жить. Только осталось продать последнюю корову» (Рязанск[ая] обл., Протасьев угол — в Москву, К.Н. Лихановой). Док[умент] «А».

«Вы пишете, как мы живем? У нас жизнь доходит очень плохая. Озимые все подпахали, посеяли кое-чем и как-нибудь. Лошади не ходят, и их нечем кормить, хлеб у нас очень дорогой, мука — 50 руб., а печеного хлеба никак не захватишь, очередь большая, больше чем в 36-м году была. Время у нас стоит очень плохое, сперва было холодно, но дождей не было, только мороз, а теперь стало тепло, но дождя нет, скотине нечего дать, ничего нет. Так очень плохо, пока прошу тебя, если можно, то воздержись, а если будет хоть немного урожай, тогда мы тебе напишем, а теперь, наверно, самим придется помирать» (Рязанск[ая] обл., Сапожек — в Москву, П.М. Сарычеву). Док[умент] «А».

Начальник 3-го от/деле/ния 2-го Спецотдела НКВД СССР, лейтенант госбезопасности Макаров
ЦА ФСБ России. Ф. 3. Оп. 6. Д. 602. Л. 39-44. Копия.

[Виктория Сергеевна Титова]

http://www.memorial.krsk.ru/Work/Kon...3/Titova/0.htm
Всероссийский конкурс исторических работ старшеклассников «Человек в истории. Россия XX век»
https://ic.pics.livejournal.com/igor...9_original.jpg
Автор: Титова Виктория Сергеевна
Учащаяся 9 кл., МБОУ Алексеевской СОШ №9
Член НОУ «Поиск»

Руководитель и корректура текста:
Романченко Мария Васильевна,
Учитель истории МБОУ Алексеевской СОШ №9,
руководитель НОУ «Поиск»

Алексеевка 2012

Послевоенный голод был одним из самых «закрытых» эпизодов советской истории. Все данные о размерах бедствия были строго засекречены. «Последствия войны», «засуха» - вот тщательно дозированный набор сведений, который оставался неизменным даже в эпоху перестройки. Многие о голоде 1946-1947 гг. не знают ничего вообще. Это одна из причин, того, почему для меня эта тема актуальна, но главное – то, что история наших поселений, которую мы пишем, доведена до середины 40-х гг., поэтому тема определилась сама собой и является продолжением ряда исследований членов НОУ «Поиск» Алексеевской СОШ №9.

Тема послевоенного голода мало изучена историками. И если в перестроечные годы появляются исследования по СССР в целом, то публикаций по России не было и только в начале 90-х годов появляются в журнале «Отечественная история» статьи к.и.н. В.Ф. Зимы, посвященные теме голода в России. А затем и его монография «Голод в СССР в 1946-1947гг.: происхождение и последствия» (М., ИИРАН, 1996г.), где впервые на новом, ранее недоступном для исследователей материале секретных документов из фондов партийных и государственных архивов СССР, писем, воспоминаний очевидцев, показаны причины, масштаб и последствия послевоенного голода в СССР. Публикаций по поводу голода в Красноярском крае нет, не говоря уже об отдельных районах или селах, то есть тема голода в Красноярском крае не изучена вовсе.

В архивах нет документов за период с 1937 по 1957гг., кроме протоколов заседаний Курагинского Райисполкома, так же нет подшивок районной газеты именно за эти два года. Еще один источник, который поможет пролить свет на проблему, это воспоминания еще живых очевидцев событий - жителей села Алексеевка, деревень Новопокровка и Сидорово - Курагинского и деревни Тыгда – Идринского районов. Одним из них является моя прабабушка, Глекова Антонида Захаровна, 1926 года рождения, всю войну проработавшая в колхозе «Знамя труда» (Новопокровка).

Целью моего исследования является, доказательство того, что факт голода в 1946-1947гг. имел место не только в западной части СССР, охваченной засухой, но и в сибирской деревне, всю войну снабжавшей фронт продовольствием. А правительство, своей политикой не только спровоцировало голод, но и официально не признавая факт его существования, предоставило населению выживать, рассчитывая на собственные силы.

Великая Отечественная война привела к огромным людским потерям, небывалым разрушениям. Деревни в западной части страны, подвергшиеся оккупации, обезлюдели. Сибирская деревня, где не было ни бомбежек, ни оккупантов, тоже была обескровлена. Победу встречали изможденные непосильным трудом женщины и подростки, которым уже с первых лет войны пришлось работать не только на лошадях, но и на коровах. Ведь за годы войны поставка селу тракторов и плугов сократилась в 9 раз, а комбайнов в 50 раз. Количество автомашин в 1946 году по сравнению с 1940 годом уменьшилось в 2 раза. [6, с.279]

В Новопокровке работали в поле 2 трактора: СТЗ и ХТЗ, да 2 комбайна на тракторной тяге: «Коммунар» и «Сталинец». Не хватало лошадей, так как лучшие, фондовские, были отправлены на фронт, а оставшихся было недостаточно, к тому же был частый падеж от болезней, плохого корма или от его недостатка. Это стало причиной использования в упряжке коров, не только в годы войны, но и в конце 40-х годов. Об этом говорится в материалах заседания Курагинского Исполкома Райсовета: «1.За неорганизованное вступление в весенне-полевые работы в апреле 1947г., непривлечение крупного рогатого скота колхозников и упущения лучших агротехнических сроков сева, предупредить председателя колхоза «Путь второй пятилетки» т. Вольского, что если он не перестроит в ближайшие дни работу и не привлечет на полевые работы все живое тягло колхоза и крупный рогатый скот колхозников, к нему будут приняты строгие меры взыскания…» [1,Л.105.]

В.Ф. Зима в своей статье пишет, что причиной нехватки хлеба являлось то, что часть зерна шла на корм лошадям и коровам. Но, как вспоминает Василий Гаврилович Ганенко, 1923г.р., демобилизовавшийся в марте 1947г. и работавший зав. конефермой в колхозе «Степной пахарь»: «…если лошадям перед посевной давали по горсти овса, то на коров никто внимания не обращал, коровы часто дохли от голода, Кобзарь не успевал шкуры обдирать». (Степан Степанович Кобзарь работал сторожем на ферме). А в Новопокровке, - вспоминает бабушка, - мы всей фермой коров спасали во время отела. Коровы худые, слабые, сил растелиться нету, мы теленка вытащим, а корова подыхает. К весне кормить нечем, мы с крыши гнилую солому снимаем, а коровы кричат, солому из рук рвут, пока донесешь, всю тужурку рогами порвут». Почему такие трудности с кормами были в незасушливые годы в деревне? Ганенко В.Г.: «Из колхоза все забирали, даже полову, а потом колхоз отходы в «Заготзерне» покупал». (Пункт государственной заготовки зерна, расположенный в 28км от Новопокровки, 17км от Алексеевки). То есть о последствиях таких изъятий продуктов и кормов из колхозов никто не думал или руководители колхозов были вынуждены так поступать, боясь репрессий со стороны вышестоящих партийных органов.

Оплаты за работу на трудодни не было, хотя паек уже составлял 500 граммов на работающего. Часто его давали просто овсяной мукой, из которой готовили затируху на всю семью. В 1946 году открыли в колхозе пекарню, а до этого пайковый хлеб пекли по домам. В пекарне стали выпекать калачи, специально по 500 граммов, как раз на размер пайка. «Вот так, - говорит баба Тоня, - всю войну за пайку работали, за палочки, и после войны так же – от темного до темного работаешь, а получишь калач в 500 граммов, или наша бригадир, Фекла Степановна Доценко, разделит нам по пригоршне овсяной муки и все, и корми этим семью целый день».

Почему государство по-прежнему держало в «черном теле» свой народ? Дело в том, что в 1946-1947 гг. в СССР разразился голод в зерновых районах России, Украины, Молдавии. Из-за засухи в целом по стране собрали 4, 6 ц с га, т.е. меньше, чем в 1944-1945гг. В создавшейся обстановке правительство использовало засуху для применения жестких методов продразверстки, заставив колхозы и совхозы сдать государству 52% урожая, т. е. больше, чем в годы войны. [7, с. 396]

Государственные поставки зерна по всем категориям хозяйств составили в 1946 году 17,5 млн. т, что было на 2,5 млн. т ниже уровня 1945 года и в 2 раза меньше, чем в 1940 году. [8, с.28.]. Собранного количества зерновых с учетом имевшихся запасов и резервов было достаточно для обеспечения всего населения страны. Но, решив максимально сохранить накопленное, правительство избрало иной путь. Осенью того же года сняли с карточного снабжения 28 млн. рабочих и членов их семей, живших в сельской местности. Всего в конце 1946 года, включая колхозников, не было обеспечено хлебом более 100 млн. человек. Практически миллионы людей не были защищены от голода, свирепствовавшего с ноября 1946 по август 1947 годов, в большинстве областей Черноземной полосы, Средней и Нижней Волги, Южного Урала, Западной Сибири, Украины, Белоруссии, Молдавии. Голод затронул Москву, Ленинград, Минск, Киев, Кишинев, Свердловск, Новосибирск и другие крупнейшие административные центры. [9, с.202-204.]

В Курагинском районе было введено карточное снабжение и «утвержден контингент и нормы выдачи хлеба 1. …получающих хлебное снабжение в системе потребкооперации 1956 человек…2. Установить норму выдачи хлеба учителям, врачам, специалистам сельского хозяйства, госснабжение, совпартактиву и другим 1166 по 500 грамм, рабочим МТС и демобилизованным 220 человек по 350 грамм, прочих рабочих и служащих 370 человек по 200 грамм, иждивенческих 190 человек по 100 грамм. 3. Обязать правление Райпотребсоюза и сельпо выдавать населению хлебные карточки, а хлеб выдавать с 1 мая 1947г. по вышеуказанным нормам». [2,Л.165.]Ф.1.Оп.1.Д.684.Л.165]. Размер пайка в колхозах тоже сократился: женщинам за работу стали выдавать только 300 – 350 грамм, мужчинам – механизаторам оставили норму пайка в 500 грамм. (По воспоминаниям Ганенко Анны Петровны, 1926г.р., работавшей в 1947 году кладовщиком колхоза «Степной пахарь»). По воспоминаниям супругов Карсаковых, в Тыгде паек составлял от 100 до 300 граммов. Чтобы утолить голод, в полученную муку добавляли растертую сухую кислицу и щавель, собранные летом, и пекли драники.

Для того чтобы выполнить государственный план по сбору зерна, в колхозах и совхозах изъяли семенное и продовольственное зерно, включая предназначенное к выдаче по трудодням. Для обеспечения приемки собранных в резерв 2,8 млн. т зерна срочно открыли дополнительно 3 тыс. глубинных пунктов. Но так как в них не было условий для просушки и хранения, много хлеба сгнивало. [10, с.35.] Такие случаи происходили и в пунктах «Заготзерно», Курагинского района, о чем говорится в Решении Исполкома Райсовета: «…до сего времени еще не наведен надлежащий порядок по охране зерна на пунктах Заготзерно… не на всех глубинках накладываются пломбы….в складах снег, птичий помет, нет систематического наблюдения за состоянием зерна… не ведется проверка в ночное время сторожевой охраной…». [3, Л.27,28.] Ф.1.Оп.1.Д.684.Л.27,28]. О том, что такие явления были действительно массовыми, подтверждает своими воспоминаниями Ганенко Василий Гаврилович: «Осенью, (на автомашинах, мобилизованных из военных частей для уборки хлеба - прим. автора), мы возили хлеб в шалоболинское «Заготзерно», и там произошла такая история. В месте разгрузки, вокруг столба, лежало проросшее, гнилое зерно, мой односельчанин Амельченко Яков Яковлевич набрал его в портсигар и показывает нам со словами: вот он, наш хлебушек, от нас последний забирают, а тут вот как с ним обращаются». Тут же его окружили люди в штатском, потребовали документы и учинили ему допрос: - кто он, что он имел в виду, и так повернули, что все мы поняли, что Якова сейчас заберут. Но снизу от Тубы подошли мужики из других сел и говорят: «вы посмотрите, что под берегом делается, там, же хлеб в реку сбрасывают». Тут они от Якова отступились. Оказывается, баржа не пришла вовремя, хлеб ссыпать было некуда, его и спихнули в Тубу». И это в то время, когда люди даже в сибирских деревнях пухли и умирали от голода, так как независимо от урожая, зерно из колхозов изымалось, планы госпоставок все увеличивались, а колхозникам на заработанные трудодни выдавать было нечего. По приказу Генерального прокурора СССР от 21 июля 1947г. № 191 «О надзоре за точным соблюдением законов об урожае и заготовках сельскохозяйственных продуктов 1947г.» следователи выезжали в колхозы, где на месте контролировали соблюдение законности. [11, с.49.] Только получается, что требовали ее соблюдения только от самих голодных тружеников. А как пишет В.Ф. Зима, «испорченного хлеба, могло бы хватить, чтобы оплатить зерном отработанные трудодни голодавшим колхозникам России, Украины, Белоруссии, Молдавии. По неполным подсчетам, за 1946 - 1947 годы в целом в СССР было загублено около одного миллиона тонн зерна». [12, с.36.]

И, тем не менее, на 1 февраля 1947 года в так называемом госрезерве было 10 млн. т хлеба. Не много, но больше, чем в начале 1946 года. На внутренние нужды, на содержание армии и чиновников, на пайки рабочих, ученых, сотрудников «карательных органов» было израсходовано около 5,7 млн. т зерна. Таким образом, государственные запасы могли остановить голод. К госрезервам следует прибавить зерно, вывезенное за пределы СССР в страны Восточной Европы. Это делалось по чисто политическим соображениям: зерно получили те страны, где коммунисты находились у власти. Правда, вывоз хлеба был не столь уж значителен – 1,7 млн. т в 1946 году. Если бы этот хлеб был распределен среди населения страны, прибавка к пайку бы составила всего 27 г на человека в день или 10 кг в год. Но «нормы» выдачи продовольствия на душу берлинского населения превышали те, что имели место в тогдашней России. [13, с.38.]

Вспоминает баба Тоня: «Как-то приехали уполномоченные из района, собрание созвали, а собирались в школе, и в своём выступлении уполномоченный говорит: - колхоз план недовыполнил, колхозникам хлеб выдать нельзя, пока план не выполнят. А колхозники сидят в изношенной одежде, шапки на них - у кого без козырька, у кого без уха. Слушают покорно. Тут пожилой колхозник Зайцев Илья поворачивается к собранию и говорит: - так что ж, ребятки, опять мы, считай, полгода отработали, и опять нам говорят, что ничего нет. Встал, и, выругавшись, ушёл с собрания, а следом за ним и все, загремев стульями, стали уходить. Так ничего и не решили. А и решали - то всё время одно и то же: как бы людям хлеба не дать».

Дело в том, что указ от 27 июня 1947г. «О мерах по обеспечению сохранности хлеба, недопущении его разбазаривания, хищения и порчи» и от 25 октября того же года «Об обеспечении сохранности государственного хлеба», [14, с.48.] вновь напомнили крестьянам о том, что произведенное ими зерно является собственностью государства, и распоряжаться им не имеют права ни колхозники, ни председатели. За утайку хлеба и выдачу его на трудодни до полного расчета по госпоставкам, колхозное руководство привлекалось к уголовной ответственности, как за разбазаривание государственного имущества. Разбазариванием хлеба в колхозах считалась выдача зерна авансом в счет трудодней или на общественное питание до полного расчета с государством по обязательным поставкам. О таких случаях писали газеты: «Всего в 1946-1947гг. общее количество отданных под суд председателей колхозов составило 21 285 человек. Карсаков Н.В.: «В Тыгде тоже посадили на 3 года председателя Дибина Терентия Васильевича, который как-то выделил людям хлеба больше, чем положено». Кроме председателей оказались за решеткой 14 569 человек сельсоветского и колхозного актива». [12, с.38.] Но после такого расчета колхозные амбары были пусты. Крестьяне, помня о голоде 30-х годов, понимали, что их ждет после заготовок 1946 года. Не получавшие хлеба на трудодни, люди вынуждены были красть его. Особенно тяжело переживали голод семьи с детьми. Матери при любой возможности старались принести детям по горсти зерна. Вспоминает бабушка Тоня: «Под Родькиной горой бабы деревянными цепами розвесь проса молотили (скошенное зерно, не связанное в снопы), Хрунова Анастасия Захаровна, Волошина Федосья Ильинична, Кучерова Наталья, Смирнова Анна, Семенова Марья и др. Алексеев Герасим круподерку сделал в колхозе. Вот женщины мешка по три намолотят за день и везут на склад, на круподерку, а председатель – Попов Григорий Григорьевич, возле кладбища сидит, оно по дороге, проверяет их. А они под юбкой мешочки сделают и пронесут в них маленько, потом дома высушат и в ступке толкачом истолкут, просеют и кашу сварят, молочком разведут и ребятишек накормят. А потом кто-то рассказал, что они мешки с зерном домой возят, наутро их всех в контору, милиция приехала: - кто тут у вас главный? Сейчас всех в милицию заберем. - А куда им в милицию – у каждой дома по 5-6 ребятишек. Бабы в рев: - мы никакие мешки не брали, а вот что в мешочках принесли - ребятишек покормили. Милиция тогда посмеялась и говорит: - идите, да больше не воруйте. Вот так бабы детей своих от голода спасали, но не всегда с рук сходило. Была у нас весовщиком на складе Елена Краюшникова, молодая женщина, ребенок у нее был грудной. Видя, как на поле хлеб пропадает, она стала говорить людям, чтобы брали хлеб, все равно, мол, сгниет. Некоторые взяли, а наутро милиция приехала и с обысками по домам пошла. Везде искали, вилами землю тыкали, но ничего не нашли, а Лена никого не выдала. Мы свои мешочки под двойной пол спрятали, а у Лены дома бабушка больная лежала, так вот мешочки с зерном у нее на кровати были спрятаны, их сразу и нашли. Лену осудили на 5 или 7 лет, а ребенок с ее матерью остался. Коней ведь на войну забрали, а на пашне вороха пшеницы лежали, вывозить не на чем. В Малиннике, под Родькиной горой, около Дубинкина лога лежали вороха по 300 – 400 ц, гнили. Его колхозным свиньям скармливали – под Родькиной свинарник был на 500 голов. Картошку - то не успевали выкапывать, замерзала в поле, кормили свиней этим хлебом. Но людям, даже подходить, к нему было запрещено. Остатки пшеницы, что в землю вобьется, бабы сметали вместе с землей, потом моют-моют, чашку с мешка намоют, напарят и едят. Мои, сестра и мама, туда ходили, вся деревня туда ходила, а хлеба хотелось, 5 лет хлеба не видали».

Перезимовавшее на полях зерно, содержало токсические вещества. По всей стране начались массовые отравления, нередко приводившие к смертельному исходу, так как многим больным не оказывалась вовремя медицинская помощь. Причиной смерти в таких случаях записывали септическую ангину, поскольку пострадавшие жаловались на боли в горле, при этом горлом шла кровь. Под септической ангиной скрывали лейкопению - заболевание, связанное с отравлением кроветворной системы. Медицинским работникам нельзя было указывать реальный диагноз, т.е. лейкопению или дистрофию, т.к. факт голода в стране официально правительством не признавался. [12, с.38.] По стране заболевших и умерших насчитывались тысячи, были такие случаи и в Курагинском районе. Ганенко Галина Михайловна, 1935г. р., в детстве проживавшая с братьями в д. Сидорово вспоминает, что «через их деревню в Поначевскую больницу везли на лошадях полуживых, изможденных людей, они лежали на подводах, изо рта у них шла кровь. Говорили, что они из Чердаков или из близлежащих деревень Викулово или Карташово, и что многие потом умерли.… И так было не один раз. А еще взрослые говорили, что они умерли потому, что ели вытаявшее весной зерно, даже специально ходили по домам и предупреждали, что есть это зерно смертельно опасно, но люди ничего не могли с собой поделать, так хотелось есть». В Курагинском архиве нами найдены протоколы Исполкома Райсовета, которые являются подтверждением массовости заболеваний септической ангиной в районе: «В соответствии с решением Исполкома Крайсовета от 26 марта 1947г. за № 271, в целях своевременного предупреждения заболеваний септической ангиной, Исполком Райсовета решил: 1. Обязать председателей сельсоветов немедленно развернуть среди населения широкую разъяснительную работу о смертельной опасности употребления в пищу перезимовавшего в поле под снегом зерна и продуктов его переработки, путем проведения массовых бесед, лекций, используя для этого печать и радио, привлекая к этой работе медработников, учителей, учащихся старших классов и сельский актив.2. Обязать райздравотдел провести инструктаж о септической ангине с медицинскими работниками района не позднее 10 апреля 1947г…» [4, Л.100-101.] Ф.1..Оп.1.Д.684.Л. 100-101].

Галина Михайловна так же помнит случаи голодной смерти в Сидорово: «умерли враз трое детей у матери, по фамилии Истомины, их и хоронили в одном гробу, в 1946 же году умер мой одноклассник, Сибрин Миша. Бывало, подойдет к окну и просит милостыню, хлеба все просил, да где ж его взять? Потом слышим: – Мишка умер от голода…». В деревне Жербатиха, Курагинского района, начался настоящий мор. Люди, собиравшие вытаявшее из под снега просо, умирали семьями, пока не вмешались районные власти. В деревню стали привозить съедобное зерно и обменивать его на непригодное. Об этом рассказывала своей дочери Тамаре Тарасова – Лисица Мария Степановна, 1930г.р., проживавшая в те годы в Жербатихе.

Вспоминают супруги Карсаковы - Зоя Федоровна, 1935г.р., в девичестве Балмаева и ее муж Николай Васильевич: «В Тыгде (Идринского района Прим. автора) часто умирали от отравления зерном, зараженным спорыньей. Голодные люди, как безумные, ели что попало, собирали зерно, перезимовавшее в поле на токах после молотьбы. Умирали так часто, что, бывало, за день по 2 гроба выносили. У Никитиных умерли мать, Мария Ивановна, и дочь Маруся, а у Попковых умерли и муж, и жена. А бедность, какая была! Когда его хоронили, то какую-то одеженку по людям собрали, а ее схоронили страшно. В гроб вместо покрывала лопухов настелили, лопухами же и прикрыли, остались трое дочек сиротками». Почему в семье к тому времени не осталось почти никакой одежды? Видимо, была выменяна на продукты.

В то время самым эффективным мероприятием по предупреждению заболеваний септической ангиной считался обмен населению перезимовавшего в поле под снегом зерна на доброкачественное. В организованные пункты обмена в 1947г. поступило от населения 9 287т зерна, не убранного вовремя колхозами и совхозами и собранного зимой и весной руками голодных людей. В Красноярском крае на обменных пунктах было принято 227 ц. пшеницы, ржи, овса, впоследствии оно отправлялось на спиртозаводы на переработку. [12, с.45.]

Бабушка Тоня вспоминает, что и в Новопокровке плохое зерно вывозили в Минусинск на спиртозавод, а оттуда привозили хорошее. А её отец, 70 летний Захар Яковлевич работал в Алексеевке на складе сторожем, куда привозили это зерно, и помогал его разгружать. «Бывало, что зерно из мешков где-то просыплется на землю, и вот его мой отец собирал вместе с землей, и относил вдове с четырьмя детьми, у которой на квартире проживал, она его промывала и им кашу варила. А один раз вдова с соседкой поругалась, и та доложила начальству, что мой отец зерно носит со склада, тогда стали спрашивать у детей, что они едят, а малыши сказали, что мама варит им кашу. Пришли с обыском, нашли 2кг зерна, отца посадили в тюрьму на 2 года. Там у него открылась экзема, он совсем ослабел и через 9 месяцев его отправили домой умирать. А дома он подлечился, и пошел снова работать сторожем в бригаду, чтобы иметь паек. Но пожить ему не удалось. Как-то в бригаде издох жеребенок, отец ободрал с него шкуру и сдал, как положено, на склад, а мясо попросил не выбрасывать, и стал, его варить и есть, а потом напился холодной воды и простудился. Под утро его, опухшего, в горячке, привезли домой конюхи. Из Алексеевки вызвали фельдшера, Беспалову Марию Михайловну, осмотрев его, она сказала, что ему уже ничем помочь нельзя. Так, в мучениях, через две недели он и умер. И все две недели кричал от боли. А похоронить его не в чем, - говорит бабушка, - надели на него, галифе не по размеру, что люди дали, а рубаху нижнюю постирали, стали натягивать на него, а она вся порвалась – старая была, да мала, так и положили. В гроб половину скатерки постелили, которую мама за картошку у сосланных немцев выменяла, а второй половиной его накрыли, а под голову положить нечего, тогда обструшили веник и на листья положили, вместо подушки. Маме он потом приснился, и во сне сказал: - «что же ты мне, старуха, рубашку не зашила»? На поминки лепешек с травой напекли да картошки наварили. Было это в 1947 году, летом, два года уж как война кончилась, а жизнь наша была все такой же тяжелой и беспросветной», - говорит бабушка. Получается, что мой прапрадед, измученный голодом, вынужден был заниматься трупоедством. Рассказывала бабушка и о других случаях трупоедства: «В колхозе часто погибали лошади, от недокорма или от болезней. Их сбрасывали в яму скотомогильника, а люди по ночам спускали туда ребятишек на веревочках, а те топориком нарубят мяса, а потом на речке намоют, намоют, наварят и едят. Без соли ели. И никто не умер, видно Бог нас хранил». Карсакова З.Ф.: в Тыгде тоже люди ели головы от павших коров.

Голод сопровождался и бытовыми трудностями, о которых вспоминает бабушка: «Керосина в лавке давали по 3 литра на год, заливали его в лампы трех, пяти - линейные. А у нас вместо лампы бутылка была с трубочкой. Мы в нее фитилек из тряпочки вставим, подожжем от печки, так впотьмах поужинаем, и мама говорит: - скорей, скорей, ребятишечки, ложитесь, а то керосину мало, не хватит на всю зиму». А летом никакого фитилька, с работы придем, в потемках помоемся, все на ощупь. Спичек-то не было еще и в 47 и в 48 годах, чтобы печь растопить, друг к другу за угольком бегали. Рядом с нами чабаны жили, так к ним поутру вся деревня за угольками бегала, только чашки гремели. А они, видно, серянки делали - палочки деревянные в горючую серу обмакивали. А сера в ветлечебницах была, ею скот от лишая и чесотки лечили.

А вши заедали, Боже мой! Одежда из шерсти овечьей связана, мыла не было, стирали щелоком и мылись им же». Ганенко Г.М.: «Нас старший брат от вшей спасал смесью пороха и сметаны, где он его брал – я не знаю». Острый дефицит мыла был и в городе и в деревне, так как его производство в 1946 году составляло всего лишь треть предвоенного 1940. [12, с.39.] Районные власти обязывали правления колхозов устраивать вошебойки, в которых пропаривали одежду, но не везде они работали. Были случаи заболевания сыпным тифом. Рассказывает Карсакова Зоя Федоровна: «В семье моего двоюродного деда Канаева Ивана, от тифа умерли жена и четверо детей. Когда они начали умирать один за другим, приехали из районной больницы и сказали, что у них тиф, и ходить к ним нельзя, можно заразиться. Но мои бабушка и мама по ночам к ним ходили, носили какую-то еду, ухаживали за ними, но они все равно умерли».

Голод был вызван еще и увеличением налогов. Сбор налогов считался настолько важным мероприятием, что к нему привлекался весь сельский актив. На заседаниях сельсовета 1-2 раза в месяц заслушивалась информация о выполнении плана по сбору налогов.

Послевоенная система налогообложения состояла из нескольких видов государственных и местных налогов. К государственным налогам относились – сельскохозяйственный и подоходный (для рабочих), налог на холостяков и малосемейных граждан, который составлял 250 рублей, (таким же был налог за молодую корову). Рыболовный и билетный (разрешавший ловлю рыбы) сборы, налог на лошадей единоличных крестьянских хозяйств. К местным налогам относились: налог со строений, земельная рента, разовый сбор на колхозных рынках, сбор с владельцев транспортных средств, вплоть до велосипедов, сбор с владельцев скота и налог со зрелищ, (кино и театральные постановки, принадлежащие государственным заведениям). Как самостоятельный платеж налогового характера продолжала действовать государственная пошлина.

Почти каждая семья в сельской местности платила самообложение, которое в отличие от налога являлось добровольным сбором. Полученные средства предназначались на проведение и ремонт дорог, постройку и ремонт школ, больниц и пр. Общая сумма получаемых по самообложению средств в 1948г. в целом по Союзу составила 385млн. руб. [14, с.117.] Но лишь незначительная часть этой суммы расходовалась по назначению.

Начавшаяся «холодная война» требовала все больших затрат на вооружение, государство не видело другого пути для пополнения госбюджета, как постоянно повышать налоги. Например, сельхозналог с 1947 по 1948 гг. вырос на 30%.[14, с.117.]

Бабушка вспоминает: « - ой, давили нас налогами – как выжили только. Молоко сдай, масло, мясо, яйца, шерсть, овчины – сдай. Военный налог – заплати, на облигации - подпишись. Если нету масла или яиц – купи и сдай. Была у нас налоговым агентом Кильдеватова Матрена Епифановна, ох жестоко налоги выбивала. Коров соломой кормили, на пашне, у нас коровеночка маленькая была, худая, по 3 литра молока давала. Все лето голодаем, а коровушка отелится, не успеешь неделю теленка попоить – уже квитанцию принесут: сдать 500 литров молока. Так мы-то молока, считай, и не видели, все лето и носишь его на сливотделение. И картошка тогда плохо родила – по 2 картошины испечем – вот и весь ужин. Мы и частушку тогда такую пели:

Если хочешь познакомиться –
Приди на бугорок,
Принеси четыре драника,
Картошки котелок.

Вот о чем пели тогда, мечтали хотя бы картошки вдоволь поесть.

Так вот, чтобы налоги заплатить – везу в Абакан на базар барана, где какого поросенка вырастим, а знаешь, чем поросят кормили? Конским навозом, в очереди стояли за ним, бывало, что и не достанется, навозу-то. С отрубями его перемешаем и кормим, а свиньи худые, желтые. После уж и муку возили. Приедешь с базара, рассчитаешься, и не хватает за все заплатить».

Завышенный сельхозналог вынуждал жителей деревни за бесценок сбывать свою продукцию на рынке. Цены на продукты питания по сравнению с 1947 годом снизились в 3-4 раза. В Центрально - Черноземном районе средняя цена на мясо понизилась с 37 до 11 руб., на масло животное – со 115 до 33-40 руб. за килограмм, на молоко – с 6 руб. за литр до 2 руб., на картофель – с 3 руб. до 56 коп. за килограмм. [14 с.117.] Чтобы заплатить денежный налог, крестьянин должен был продать на рынке почти всю произведенную в хозяйстве продукцию. «А еще, - говорит бабушка, коров приписывали, овец: у тебя, ее уже нет, а налог на нее требуют. А куды жаловаться, темные, забитые были. А Кильдеватиха каждую неделю придет: - ты отдавать собираешься или нет, мне, что на тебя в суд подавать? Смотри, не отдашь – пойдешь туда (в тюрьму)».

И ведь это были не пустые угрозы. Налог имел силу закона, всякое сопротивление уплате, нарушение сроков считалось государственным преступлением. А кто не мог сдать продукты в счет налога, у того могли корову или поросенка забрать. В сентябре 1948г. Секретариат ЦК ВКП(б) принял постановление «Об усилении налоговой работы и организации поступления сельхозналога», которое давало право местным партийным комитетам применять чрезвычайные меры. [13, с.116.]

Вместе с сельским активом уполномоченные ходили по дворам колхозников. Требовали с них выполнения обязательств на поставку государству картофеля, зерна, мяса, яиц, шерсти, кож. Причем нередко забирали все попавшееся на глаза, имели место случаи избиения тех, кто пытался защищать свое имущество.

«У нашей соседки, - говорит бабушка, - Сенотовой Катерины Матвеевны, матери Лены Краюшниковой, которая ее дочку растила, забрали корову за неуплату. Та следом бежала, плакала: - буренушка моя, отдайте мою буренушку! - Оттолкнули старуху – она и полетела, лет 76 ей, было, осталась с ребенком на руках и без молока». Карсакова З. Ф вспоминает: «У нас за неуплату налогов забрали двух овец. Осталась одна овца с ягненком».

В 1947 году хозяйства нетрудоспособных колхозников, своими силами ведущих хозяйство, от уплаты налога освобождались. Но в связи с указом Президиума Верховного Совета СССР от 13 и 15 июня 1948 г., увеличившим сельхозналог на 30%, такие хозяйства стали облагаться в размере 50% исчисленного налога. Если до указа колхозники с большим трудом, лишаясь своих последних продуктов и денег, рассчитывались с государством, то теперь они стали сокращать поголовье и посевы, а это привело к сокращению поступлений натуральных и денежных средств в государственную казну. Но правительство, не находя другого выхода, продолжало политику увеличения налогов. Если сельхозналог в 1947 году составлял 217 руб., то в 1948 он был уже 642 руб.

Каковы были последствия такой политики государства по отношению к крестьянству? Имея заведомо невыполнимые налоговые обязательства, сельчане стали сокращать и без того малочисленное поголовье скота в личном подсобном хозяйстве. Это привело к сокращению поступления натуральных и денежных средств в государственную казну.

В целом по стране разрушение деревни к концу 40-х - началу 50-х гг. стало катастрофическим. В 1951 году производство зерна составляло 82%, подсолнечника – 65%, льноволокна - 55%, картофеля – 77%, овощей – 69% от уровня 1940 года. [8, с.24-25.] По плану намечалось иметь в 1951 году в колхозах 34 млн. голов крупного рогатого скота, 18 млн. свиней, 88 млн. овец и коз, а имели, соответственно 28, 12, 68 млн. голов. [10, с.38.] Государственные закупки зерна, подсолнечника, картофеля, овощей на шестом году мирного времени уступали уровню довоенного 1940 года. [8, с.28.]

Таким образом, голод в России 1946/47 годов, был рукотворным, вызванным политикой правительства, свалившего проблемы послевоенного кризиса на плечи обнищавшего народа. Цель состояла в том, чтобы усмирить голодом народ, ждавший перемен к лучшему, и таким способом уйти от решения проблемы острого дефицита продовольствия в стране, списав все потери на засуху. Ценой узаконенного ограбления деревни, голодного и полуголодного существования всех трудящихся пополнялись госрезервы продовольствия, увеличивался его экспорт, вырученные средства направлялись в военно-промышленный комплекс для укрепления мощи социалистического лагеря. Все это в полной мере относится и к сибирской деревне, точно так же пострадавшей от рукотворного голода.

Список использованной литературы
1. Ф.1.Оп.1.Д.684.Л.105
2. Там же, Л.165.
3. Там же, Л.27,28.
4. Там же, Л.100-101.
5. «Голод в СССР в 1946-1947гг.: происхождение и последствия», М., ИИРАН, 1996г. С.4.
6. Арутюнян Е.В. Советское крестьянство в годы Великой Отечественной войны. М., 1970. С. 279.
7. Советское крестьянство: краткий очерк истории (1907-1970) М., 1973.С.396.
8. Сельское хозяйство: Стат. сб. М., 1971. С.28.
9. Любимов А.В. Торговля и снабжение в годы Великой Отечественной войны. М., 1968. С.202 – 204.
10. Отечественная история.1993.№1.С.35.
11. О.И. 1993. №5. С.49.
12. О.И. 1994.№1.С.36, 38,45,39.
13. О.И.1995. №5.С.48, 117, 116,118.
14. Островский В.Б. Колхозное крестьянство СССР. Саратов, 1967. С.38.

[Александр Черемных]

https://alexsrb.livejournal.com/468300.html
Jul. 23rd, 2018 at 7:13 PM

Коммунисты зачастую кичатся тем, что Советский Союз первым в Европе после войны отменил продовольственные карточки. Вот только они не договаривают, что же было в этом страшном 1947 году. Многие из них действительно не знают об этих страшных событиях, а другие знают, да помалкивают. Потому что говорить об этом было тогда запрещено, да и сейчас не принято.
А в 1947 году случился страшный голод, под стать голоду 1933 года, и был он рукотворным, как и все предыдущие и вызван дефицитом продовольствия. Карточная система была введена во всех основных воюющих странах, но только в СССР люди умирали от голода.


Дефицит продовольствия в 1946 году привёл к тому, что государство сняло с продовольственного пайка практически всё сельское население (100 млн человек), которому предлагалось выживать исключительно за счёт собственного подсобного хозяйства. Однако из-за директив по максимизации хлебозаготовок, в 8 % колхозов оплата трудодней зерном была прекращена (в Черноземье не выдавали зерно больше половины колхозов), а большинство остальных выдавало не более 1 кг зерна в день. Денежная оплата труда в 30 % хозяйств не осуществлялась, поэтому приобрести продовольствие за деньги люди там также не могли.


К весне 1947 года в одной только Воронежской области число больных с диагнозом «дистрофия» составляло 250 тыс. человек, всего по РСФСР — 600 тыс., на Украине — более 800 тыс., в Молдавии — более 300 тыс.
Таким образом, не менее 1,7 млн человек в СССР числились «официально голодающими», смертность от дистрофии достигала 10 % от общего числа людей, которым был поставлен этот диагноз. Также выросла заболеваемость так называемой «асептической ангиной» (анемия, вызванная употреблением в пищу неубранного зерна, бывшего под снегом) и другими болезнями, связанными с голодом, употреблением в пищу суррогатов (содержание примесей в хлебе достигало 40 %) и т. д.

В начале 1947 года численность сельского населения сократилась почти на 1 млн человек, сверхсмертность от голода в РСФСР и на Украине перекрыла естественный прирост населения.
Особенно высокой была детская смертность, в начале 1947 года составлявшая до 20 % общего числа умерших.
В ряде областей Украины и Черноземья были отмечены случаи каннибализма. Так, в январе — июне 1947 года в УССР официально было зарегистрировано 130 случаев людоедства и 189 — трупоедства.











В то же самое время коммунисты жили, ни в чем себе не отказывая. В подтверждение сказанного приведу текст письма, отправленного руководством области в Москву 17 апреля 1947 года, копия которого хранится в Государственном архиве Николаевской области - Украина*.


Письмо Николаевского обкома КП(б)У и областного Совета депутатов трудящихся начальнику Главрыбснаба Министерства рыбной промышленности СССР:

«Исполком облсовета депутатов трудящихся и обком КП(б)У просит Вас отпустить для снабжения руководящего состава области ко дню 1 Мая рыботоваров повышенного качества: икры кетовой — 500 кг, икры паюсной — 30 кг, балыков — 100 кг, сельдей иваси тихоокеанских — 1000 кг, консервов разных банок — 1000 банок.
Указанные рыботовары просим Вашего разрешения получить непосредственно с баз промышленности г. Москвы» (Ф.Р-992, оп. 2, д. 761, л. 25).
* источник


Причины голода


Первое в мире "социалистическое" государство, разрушив прежние экономические связи, не смогло создать новых и паразитировало на эксплуатации полученных в наследство от России человеческих и природных ресурсов. Находясь в изоляции советский режим форсировал строительство военно-промышленного комплекса. С этой целью средства и люди брались из деревни. На случай войны ценою жизней миллионов своих граждан создавались невиданные прежде запасы продуктов питания и промышленных товаров - резервы.
Пенсии в СССР стали выплачивать только после 1938 года. А до 1936 года все население сидело на продовольственных карточках. Хлебный паек был решающим фактором в реализации честолюбивых замыслов советских вождей. Нищетой и голодом народ был превращен в забитую людскую массу. Личности уничтожались и изолировались. Денежная масса у населения всеми правдами и неправдами изымалась, в том числе и через принудительные облигации.






С 1927 года займы захватывают всю страну и становятся обязательными. Правительство нашло устойчивый приток денежных средств, это открыло пути для великих строек довоенного времени. Каждого гражданина страны, исключая детей, обязывали приобретать облигации в размере, равном одному месячному окладу в год. Но иногда отдельных рабочих и служащих в добровольно-принудительном порядке подписывали и на два месячных оклада в год.
Несколько по-другому подходили к колхозникам. Их заставляли платить дважды — сначала индивидуально каждого, а затем брали деньги еще и с колхоза в целом, не выдавая никаких облигаций. Точно так же поступали и с производственными кооперативами, которые в ту пору еще не начали ликвидировать. Та же политика продолжалась и в войну и после войны.
Таким образом насление страны было лишено возможности делать накопления и было всецело зависимо от государства.





Экспорт зерна был высоким до войны и еще больше возрос после войны. Помимо того, что экспорт зерна представлял важную статью валютных поступлений в казну и способствовал развитию народного хозяйства, он использовался и как средство большой политики.
В годы войны он сократился до минимума. В 1946 г., несмотря на тяжелую обстановку внутри страны, он вновь составил более 1 млн тонн. В первом полугодии 1946 г. было разбронировано из госрезерва 4,6 млн тонн, в том числе для экспорта во Францию - 0,5 млн тонн.
Как отмечалось в сообщении о подписании соглашения о поставках зерна во Францию, Советское правительство, "учитывая тяжелое продовольственное положение во Франции и просьбу Французского правительства, решило пойти навстречу Франции как своему союзнику". Политическая направленность помощи понятна - поддержать французских коммунистов и повысить их престиж на выборах.
Непонятно только, почему эта "щедрость" должна была осуществляться за счет населения собственной страны? Помимо Франции зерно поставлялось в Болгарию, Румынию, Польшу, Чехословакию, Восточный Берлин и другие страны.
Экспорт зерновых из СССР в 1946 г. составил 1,7 млн т или 10% всего заготовленного за год, что было существенным изъятием из скромного продовольственного фонда государства.


В таких условиях главной причиной наступления голода были не погодные условия, а диктат правящей верхушки.
Более того, исследователь В.Ф. Зима пишет что, ссылаясь на засуху и опасность агрессии со стороны бывших союзников, советское правительство сознательно «пошло на голод»:
«Руководство СССР во главе со Сталиным неадекватно реагировало на сигналы из регионов… В 1946–1947 гг. смертность людей от голода власть могла сократить в 2–3 раза путем привлечения на народное питание хотя бы половины государственных резервов зерна и сокращения его экспорта»*.
Причем историк доказывает, что даже при экспорте хлеба государство все равно располагало достаточными запасами для прокормления населения, но не использовало их с этой целью.
* В.Ф. Зима. Голод, медицина, власть: 1946–1947 годы. //Отечественная история. — 2008, № 1.


В разоренной войной стране, где в результате засухи 1946 года погибли от недоедания, по некоторым данным, два миллиона человек, люди ютились в бараках и землянках и по много лет донашивали фронтовое обмундирование, выделялись практически неограниченные ресурсы на создание ядерной бомбы. Сколько тратилось средств, не знал даже министр финансов.
Если атомный проект еще можно объяснить желанием получить средство сдерживания возможной американской агрессии, то ни в какую оборонительную логику не укладывается масштабное военное строительство на крайнем северо-востоке СССР.
Для наступления в тыл США через Аляску и Канаду на Чукотке была развернута 14-я армия, ударными темпами возводились военные базы и аэродромы. От Салехарда вдоль побережья Ледовитого океана заключенные тянули железную дорогу, прозванную "дорогой смерти".
Проектировались гигантские десантные подлодки для скрытной переброски к берегам Орегона и Калифорнии морских пехотинцев и бронетехники...


Вам это ничего не напоминает, дорогие читатели?


Сравнение усилий по борьбе с голодом в 1946–1947 гг. с мерами царского правительства в 1891–1892 гг. оказывается не в пользу советского правительства. В июне 1891 г. Комитет министров признал существование «крайне серьезной» ситуации.
В июле 1891 г. был издан указ, запрещающий экспорт ржи.
К августу того же года тысячи железнодорожных вагонов, полных зерна, были направлены в голодающие районы. В ноябре 1891 г. Император предпринял специальные меры, чтобы помочь борьбе с голодом, включая программу общественных работ и назначение специальных уполномоченных для разрешения транспортного кризиса, возникшего из-за движения большого количества грузовых вагонов в голодающие районы. Всего для борьбы с голодом в 1891–1892 гг. было направлено около 1,7 млн т продовольствия*.
* Эллман Майкл — профессор экономики (Амстердамский университет, Нидерланды). Перевод с английского языка И.В. Кузнецова.

Благодарю блогеров oboguev и allin777


... Многие мои знакомые и друзья пеняют мне, зачем ты пишешь об этом. Ведь это было давно, и никому уже не нужно. Сам только расстраиваешься, да и нас расстраиваешь.
- Ну, а как не писать? Миллионы людских глаз смотрят с неба на нас с немым укором. У них нет ни памятников ни могил, и даже Церковь не вспоминает о них, которая вроде бы и Русская и Православная. Так давайте хотя бы один раз в году мы вспомним о них. Ведь это не им нужно, а нам.

[Вадим Кондратьев]

https://chronograph.livejournal.com/255794.html
Самарская область и Поволжье

(18+)

April 5th, 2016
Голод в Поволжье 1921-1922 годов, согласно данным официальной статистики, охватил 35 губерний (Поволжье, Южную Украину, Крым, Башкирию, Казахстан, частично Приуралье и Западную Сибирь) с общим населением в 90 миллионов человек, из которых голодало не менее 40 миллионов. Пик голода пришёлся на осень 1921 - весну 1922 года, хотя случаи массового голодания в отдельных регионах регистрировались с осени 1920 года до начала лета 1923 года. Число жертв голода составило около 5 миллионов человек. Голод 1921-1922 годов привёл к многочисленным случаям каннибализма и и вызвал массовый рост беспризорности и преступности.



Основными причинами голода считаются: жестокая засуха 1921 года, разрушительные последствия Гражданской войны, проводимое большевиками уничтожение частной торговли, изъятие продовольствия у крестьян в пользу города (продразвёрстка) и человеческий фактор. Голод стал удобным поводом для массированной атаки властей на православную церковь, под видом изъятия церковных ценностей для борьбы с голодом. Первое время советское правительство не афишировало факт голода, но к 1921 году стало ясно, что справиться своими силами невозможно. Однако даже тогда за помощью к мировому сообществу обратились не первые лица государства, а писатель Максим Горький. В июле 1921 г. он разослал телеграммы ряду общественных деятелей Европы, после чего 2 августа уже В.И. Ленин обратился к международному пролетариату с призывом о помощи, а 6 августа Советское правительство официально известило мир о постигшем страну неурожае. Основной поток помощи пошёл после активной общественной кампании, организованной лично Фритьофом Нансеном и рядом негосударственных организаций Европы и Америки в конце 1921 - начале 1922 года (АРА - Американская администрация помощи, американское общество квакеров, международный Альянс "Спасем Детей", Миссия Ватикана, "Джойнт", шведский и германский Красные кресты, английские профсоюзы и др.) Всего за два года АРА было израсходовано около 78 млн долларов, из которых 28 миллионов — деньги правительства США, 13 млн — советского правительства, остальные — благотворительность, частные пожертвования, средства других частных организаций. С начала осени 1922 г. началось сокращение помощи. К октябрю 1922 года продовольственная помощь американцев в России была сведена до минимума. Международный Комитет Помощи России под руководством Нансена с сентября 1921 по сентябрь 1922 г. доставил в Россию 90,7 тыс. тонн продовольствия.

Голод в той или иной степени охватил практически все регионы и города Европейской части Советских Республик. Потери в период голода трудно определить, поскольку никто не занимался точным подсчётом жертв. Самые большие потери наблюдались в Самарской и Челябинской губерниях, в автономной области немцев Поволжья и Башкирской автономной республике, общее число населения которых сократилось на 20,6 %. В социальном плане больше всех страдала деревенская беднота, особенно те, у кого не было молочного скота, спасшего от смерти многие семьи. В возрастном плане больнее всего голод ударил по детям, лишив значительную часть тех, кому удалось уцелеть, родителей и крова. В 1922 г. более полутора миллионов крестьянских детей, предоставленных самим себе, бродяжничали, прося подаяние и воруя, смертность в приютах для беспризорных достигала 50 %. Советское центральное статистическое управление определило дефицит населения за период с 1920 по 1922 гг. равным 5,1 млн. человек. Голод в России 1921 г., если не считать военных потерь, был крупнейшей для того времени катастрофой в европейской истории после средневековья.

01. В одном из сёл Поволжья


02.


03.


04.


05.


06.


07. Деятельность Самарской губернской комиссии помощи голодающим 1921-1922


08.


09.


10.


11.


12.


13. Борьба с голодом и беспризорностью, Поволжье, 1921


14. Беженцы от голода в Самарской губернии, 1921 год


15.


16.


17.


18. Семья голодающих в одной из волжских деревень, 1921-1922


19. Умершие от голода в Саратове, 1921


20. Саратов, 1921


21. Трупы детей, собранные на телегу, Самара


22.


23. Примеры каннибализма в Поволжье


24. Фотографии японского журналиста


25. Людоедки Бузулукского уезда


26.


27.


28. Шестеро крестьян, обвинённых в каннибализме в окрестностях Бузулука, 1921


29.


30. В городе Маркс Саратовской области 1921


31.


32. Продовольственная помощь пострадавшим от голода в Поволжье


33. Фритьоф Нансен - норвежский полярный исследователь, учёный, политический и общественный деятель, оказавший огромную помощь по спасению жителей Поволжья от голода.


34. Фото из архива Ф. Нансена. Разгрузка продовольствия со склада Международного Союза по спасению детей в Саратове, 1921-22


Из воспоминаний Нансена: "Самым ужасным было посещение кладбища, на котором была гора из 70 или 80 голых трупов, большинство из которых принадлежали детям, умершим за последние два дня и привезенных сюда из приютов или просто подобранных на улицах. А рядом громоздились еще 7 или 8 трупов взрослых. Их все просто складывают в одну могилу, пока она не заполнится. Трупы голые, потому что одежду забирают себе живые. Нансен спросил могильщика, сколько умерших привозят на кладбище ежедневно, и получил ответ, что их привозят «телегами». Каждый божий день. Для могильщиков было невозможно справиться с захоронением такого количества умерших, потому что земля была мерзлой и копалась очень тяжело, поэтому из тел несчастных вырастали горы. Многие трупы вообще оставались лежать на улицах и в домах, потому что не было возможности отвезти их на кладбище".

35. Фото из архива Ф. Нансена. Кладбище в г. Бузулук, голод 1921-22 годов


36. Одна из фотографий, сделанных Нансеном в России во время поездки по голодающим областям в 1921 году


37.


38. Трупы умерших от голода собранных за несколько декабрьских дней 1921 на кладбище в Бузулуке, фото Ф. Нансена 1921 год


39.


40. Толпа у врачебно-питательного поезда.


41. Американская благотворительная организация АРА (Американская администрация помощи – American Relief Administration) в Самаре, 1921-1922 гг.


42. В одном из питательных пунктов


43.


44. Дети получают питание от Американского комитета в Казани, 1921-1922 гг.


45.


46. Медицинская помощь беспризорникам Поволжья.


47. Саратов, 1921