*3416. Постъюбилейное

[Сергей Митрофанов]

http://3.3.ej.ru/?a=note&id=29875
4 ИЮЛЯ 2016 г.

Не буду оригинален, если тоже напишу про закон и деятельность депутата Яровой. Хотя добавить что-то более емкое к распространенной оценке типа «она совсем с катушек съехала» вряд ли возможно. Однако возможно и, наверно, полезно обсудить, чего же нам теперь делать с сумасшедшей депутатшей, которая, насмотревшись, не иначе, параноидального американского сериала «Personofinterest», собралась построить что-то вроде супермозга за наш счет и за всеми нами следить. Что, на самом деле, плохо не тем, что скорее всего эта затея окажется напрасной, потому что «нехорошие люди» вполне в состоянии в системе Яровой не регистрироваться, а общаться старым дедовским способом, записочками, используя шифр «теща просила пирогов привезти». А то, что стараниями таких борцов с терроризмом, как Яровая, народ скоро по миру пойдет, так что и террористы ему больше не понадобятся.

«Конгресс интеллигенции» постановил: писать! Писать нашему султану, чтобы султан, значит, отвлекся от метания молний в сторону НАТО и запугивания пограничных стран, а обратил свой взор вниз, на нужды подданных. Поэтому Конгресс принципиально, без экивоков, но страстно заявил: «Обращаемся к Вам как гаранту прав человека в России с просьбой…» И далее по тексту — чтобы тот ни в коем случае не подписывал злосчастный пакет поправок, способствующий не столько общественной безопасности, сколько установлению режима тотальной и бессмысленной слежки. Но других — я знаю — такое обращение выбесило. Причем сразу же, самой первой строчкой.

Какой же он, к черту, гарант прав человека в России? — возмутились они. Если и гарант, то скорее прямо противоположного, чтобы этих прав тут вообще никогда не выросло. А обращения такого рода означают лишь одно: принесение присяги на верность и признание права порки. Эта позиция рассерженной аудитории тоже понятна и тоже должна быть учтена.

Конечно, лучше было бы, если бы Конгресс или кто-то еще взял на себя смелость написать много радикальней: а ну-ка быстренько там прекратите с ума сходить, иначе мы выведем на улицы три миллиона человек! Даешь свободный интернет и низкие тарифы на сотовую связь! Однако, что греха таить, это невозможно и нет этих трех миллионов. Обращение к султану — политический компромисс. Вернее, паллиатив. Вернее, эдакие переговоры о Брестском мире, про который товарищ Ленин говорил, что он есть страшно необходимая передышка пусть даже и в несколько дней, но за которые необходимо подтянуть отряды и приготовиться к мировой революции. Поэтому я тоже, скрепя сердце, это обращение подписал. И если кому-то доставит удовольствие, чтобы я еще и упал ниц головой в нечистоты, то не возражаю. Вопрос лишь в том, откуда подойдут свежие отряды и каким образом начнется, говоря фигурально, мировая революция.

Вот это нам необходимо обсудить. И я думаю, что пришла пора создавать в дополнение к созданному что-то вроде «комитетов общего действия» самого широкого профиля. Поясню…

На самом деле у нас хватает организаций, которые берут на себя дерзость и обязательство вступать в радиоактивное взаимодействие с неототалитарной властью. Многие при этом работают не просто хорошо, а очень хорошо. Центр «Сова» борется с фашизмом, анализирует на этот предмет законодательные новации. Профсоюз журналистов Яковенко неустанно разоблачает медийную пропаганду, а если точнее — бесстыдное наглое вранье. «Комитет 29» мониторит судебные кейсы, помогая по возможности пострадавшим. Конгресс интеллигенции падает ниц перед султаном, чтобы снять напряженность. Все это очень важно и полезно. Но у них у всех есть один недостаток — они работают на полупрофессиональной, а то и профессиональной основе. Многие остальные — читатели, потенциальные активисты самых республиканских убеждений — остаются за бортом этой деятельности. А тем временем что-то важное из злобы дня попросту не попадает в сферу внимания статусных организаций, потому что оказывается на стыке интересов, и нет такого диспетчера, который бы это важное распределял, как по машинам скорой помощи.

При этом СМИ — за что им отдельное спасибо — если все-таки и сообщают о «тревожном», то ни в коем случае не пытаются выступить в качестве ментора, организатора или алармиста. Им это запрещено по их же собственной производственной модели. Да и надо чтить Уголовный кодекс, который все, что не нравится султану Путину, объявляет возбуждением ненависти к социальной группе его янычаров. Поэтому СМИ сообщают нейтрально и работают себе дальше. Типа вот судили в Перми чувака за перепост — и ха-ха-ха, а вN-ске кран упал. Читателю, конечно, понятно, что раз такое произошло в Перми, то пермские правоохранители, наверное, опасные идиоты и вредители. Однако, как реагировать, будет ли какое развитие этого сюжета, они не знают, а газета не сообщает.

А реагировать надо вот как: очевидно, должны быть еще такие организации, сообщества, институты общественного мнения, которые держали бы в руке серебряный колокольчик и звонили в него всякий раз, когда зло наступает — в какой бы сфере это ни происходило. Чем больше колокольчиков — тем лучше. И ставили бы нашей власти отметки, двойки и тройки, какую бы бурную деятельность та ни развивала. Баррикада— это хорошо, но она не обязательно вершина сопротивления, к которой надо стремиться всеми способами. До баррикады еще можно попробовать «давление авторитетами». Но такое давление надо научиться создавать, как научиться и создавать общественные авторитеты.

Иными словами, не проходите мимо. Если где-то какие-то граждане у нас вдруг начинают испытывать по жаре необъяснимое воодушевление, оттого что якобы на Дальнем Востоке строится аэродром подскока к США, чтобы нанести превентивный ядерный удар, то, очевидно, нужно, чтобы сразу же нашлись и другие граждане, здоровые, которые не только бы брезгливо отворачивались, а срочно звонили в такой колокольчик. И отряжали проверяющих на предмет разобраться, кто покусал первых и откуда идет массовое заражение бешенством. Как-то так…

***

Еще несколько слов по поводу этого странного случая осуждения некоего В. Лузгина в Перми по причине, что перепечатанное им сообщение (пост), даже не его авторства, якобы противоречит тексту Нюрнбергского приговора, который ни разу тут ни для кого не является настольной книгой. А ведь действительно в Нюрнбергском приговоре никто не додумался осудить СССР, например, за расстрел польских офицеров в Катыни, поскольку не все на тот момент было расследовано, да и не дипломатично, наверно, было подкидывать такую кнопку союзнику, с которым выиграл Вторую мировую войну. Но означает ли это, что теперь (по закону все той же Яровой) запрещено говорит о Катыни, ровно как и о зверствах во время битвы на Куликовым поле, оценки которой тоже не давались в Нюрнберге?

По приговору Лузгину получается, что все, что в Нюрнберге не оценивалось положительно, подлежит по сегодняшним российским законам какой-то юридической санкции, что, мягко говоря, похоже на бред. Отчасти так же и от того, что это нарушает наш российский суверенитет и суверенитет граждан России, которые должны теперь жить как бы под пятой каких-то непонятных «нюрнбергских», что вообще даже и почище пяты ЕС с Европарламентом. Но я соотнесусь только с одной, как мне показалось, плодотворной мыслью, которую высказал Антон Орех. Как и все, он сильно поиронизировал насчет приговора, а в конце подал идею, которую, к сожалению, не развил. «И мне кажется, что такие приговоры сами по себе потворствуют фашизму», — написал он.

Потворствуют или не потворствуют, если разбираться объективно, еще неизвестно. Но Ореху я верю. Раз он написал, что потворствуют, значит, люди считают, что потворствуют, и это тема — сигнал для прокуратуры. Пусть не отмахивается, проверяет, арестовывает, сажает, искореняет, невзирая на должности, депутатскую неприкосновенность и мантии. Кто с законом Яровой пришел, должен сам же от него и пострадать, хоть бы даже и сама Яровая. И пусть таковой будет наша, хотя и несколько ужасная на данный момент справедливость.

Фото: Россия. Москва. 30 июня 2016. Председатель комитета Госдумы РФ по безопасности и противодействию коррупции Ирина Яровая на совещании послов и постоянных представителей РФ в иностранных государствах. Анна Исакова/пресс-служба Госдумы РФ/ТАСС

[Сергей Митрофанов]

http://3.3.ej.ru/?a=note&id=27858
4 ИЮНЯ 2015 г.

ТАСС

Благодаря Константину Морозову и его постоянно действующему семинару «Левые в России», что проходит под эгидой «Мемориала», имел удовольствие наблюдать настоящего молодого сталиниста. Само по себе это никакое, конечно, не чудо. Встретить сталиниста сегодня проще простого — плюнешь в окно и обязательно попадешь в сталиниста. Достаточно удивительно в образе сталиниста встретить блестящего молодого человека, к тому же преподавателя в современном колледже.

Кейс обескураживал еще и тем, что заставил вспомнить фильм моей молодости «Меморандум Квиллера», который снимался в середине шестидесятых, когда в медиа эксплуатировалась фобия нацистского возрождения в Германии. В нем британского агента послали в Берлин разоблачать нацистское подполье. Поскольку жанр обязывал, Квиллер, конечно, всех разоблачил, но когда с чувством выполненного долга собрался возвращаться в родную Великобританию, вдруг обнаружил, что нацисты спокойненько работают на преподавательских позициях. И следовательно, через некоторое время — ориентировочно лет через 10-15 — подготовятся к реваншу. Квиллера это очень расстроило. Точно так же, как, наверно, может расстроить сегодня и нас.

Хотя с Германией, как мы видим, ничего такого страшного не случилось. Зато похожий сценарий удивительным образом реализовался в современной России. Одно из самых первых публичных выступлений президента Путина, пятнадцать лет назад сменившего либерального царя Бориса, было выступление на Съезде учителей. Для молодого президента оно было «пробой пера» и вербовкой сторонников, а восторженной публике поначалу показалось симптомом поворота нашей власти к современным приоритетам развития. Однако за полтора десятилетия именно в этой сфере, и безусловно с подачи г-на президента, произошли поразительные свершения. Ученые историки путинского призыва принялись дружно разоблачать буржуазные либеральные мифы, раздувая ностальгию по СССР, и проложили такую столбовую дорогу исторических трактовок, сойдя с которой вы рискуете угодить прямиком в околоток. А кроме того, как мы видим, молодые сталинисты, весьма пригожие лицом, расплодились и принялись образовывать в этом духе детей. Пятнадцать путинских лет, и вы, как говорится, с трудом узнаете свою страну!

Их формула четкая и, похоже, одобренная: Сталин — эффективный руководитель, оболганный Хрущевым и в годы перестройки. Молодец уж в том, что уничтожил революционную шваль. Стабилизировал государство и заставил новую бюрократию служить народу под страхом справедливого наказания. Начал первую демократизацию… Тезис подтверждают сканы из Интернета подозрительного происхождения с изображением избирательных бюллетеней якобы планировавшихся в то время выборов на альтернативной основе, но так «почему-то» и не проведенных. И реабилитировал неправедно арестованных при Ежове. (Что верно, то верно — достаточно почитать «Факультет ненужных вещей» Юрия Домбровского, которого самого арестовывали четыре (!) раза, но, конечно, и отпускали тоже.)

Кроме того, молодые неосталинисты обычно ставят под сомнение астрономические цифры репрессированных в тридцатые годы, называя их фантастическими, и соглашаются лишь с более умеренным подсчетом, приравнивающим, по их мнению, сталинский СССР ко всяким другим империями «в это сложное время».

Смеясь над Солженицыным, они высказывают и такое досужее мнение, что демократическая перестройка для России вышла даже еще более кровавой, чем какие-либо сталинские репрессии, отчего о сталинских репрессиях вроде и говорить как-то неудобно. В «жертвы» демократизации они записывают вообще всех умерших в «проклятые девяностые», а также и всех неродившихся детей, которые могли бы, по их мнению, родиться, не объяви Горбачев гласность. Получаются, таким образом, миллионы, если не миллиарды «жертв перестройки» в противовес каким-то жалким жертвам ГУЛАГа.

Относительно последних настоящий подкованный неосталинист обязательно потребует от вас документ, заверенный, надо думать, палачом на пенсии. Но раз вы не ходите на дебаты с амбарными книгами, то и вряд ли в состоянии с ходу, по первому требованию, представить архивную справку. Да и существует ли такая справка? Сколько, например, крестьян, покромсал на Тамбовщине один только Тухачевский? Бог весть. А суд над КПСС, как известно, не состоялся, и никаких, таким образом, «закрепленных» в массовом сознании данных попросту не существует.

Об этом всём, может быть, вообще не стоило бы опять говорить, отнеся данный спор к разряду «толочь воду в ступе». Или к извечному народному спорту — поиски «исторически виноватого». Если бы неосталинизм не подпитывался текущей повесткой. Был бы Сталин чисто историческим персонажем, вряд ли он так уж «свербел» у нашего современника. Особенно у того, кто родился после 1953 года.

ТАСС

Идейного наследия Сталин не оставил. За исключением разве что тезиса об обострении классовой борьбы. (А разве ж она не обостряется? Глядите, Крым — наш, а Запад-то как недоволен!) А главное, что идти за Сталиным — некуда, даже если бы очень хотелось. «Плана Сталина» в отличие от «Плана Путина» нет. Отсюда не такой уж парадоксальной начинает казаться мысль Виктора Суворова, что возможно «страшный Сталин», да и «мудрый Сталин», впрочем, тоже, это в каком-то смысле фальсификат, с помощью которого заинтересованные лица списывают все преступления «коллективного руководства» на одного человека. Хотя в этих преступлениях до Сталина в равной степени были замешаны Ленин с соратниками. Они придумали концлагеря и расстрелы заложников. А после Сталина тоже еще много чего натворили, включая угрозу спалить весь мир дотла в ядерном апокалипсисе (Карибский кризис при Хрущеве) и разгром либеральных движений в странах «дружественного социализма».

И, если честно, продолжают творить по сей день. Хоть формально и не большевики уже, и ездят на «лексусах», и называются депутатами. О них коллега Сатаров справедливо написал: «Как бы вы назвали небольшую организованную группу людей, которые, неожиданно объявившись, на протяжении многих лет, сначала конспирируясь, а потом почти открыто творили в нашей стране нечто несусветное?». Но используя при этом все те же чисто большевистские приемы.

Политической лжи — «мы-де не воюем на Украине».

Циничного умалчивания правды о преступлениях режим — имеется в виду недавний закон о засекречивании военных потерь в мирное время. Я ничего тут не напутал?

По-ленински относятся к праву вообще: «нежелательные» для режима граждане и организации этого права лишаются, выталкиваются за границу, когда речь заходит о корпоративно понимаемой целесообразности и обороне. Не правда ли, очень похоже на чистку России от интеллигенции в 1922 году?

В начале статьи я как бы удивился: как может молодой неосталинист вписаться в современный контекст, не чувствуя морального дискомфорта? Но выясняется, что очень даже может, поскольку неосталинизм может быть как со Сталиным, так и вовсе без Сталина. Что же касается непосредственного героя этого текста, то он знает: если даже в каких-то аспектах официальная риторика поменяется — ничего! Значок ГТО (зачеркнуто) «Единой России» все равно будет гореть на груди у него.

Фото: 1. Россия. Москва. 1 мая. Участники первомайской демонстрации КПРФ в центре столицы. Фото ТАСС/ Максим Шеметов
2. Россия. Ярославль. 8 сентября. Рекламный щит на одной из улиц города во время выборов депутатов областной Думы. Фото ТАСС/ Владимир Смирнов

[Сергей Митрофанов]

http://3.3.ej.ru/?a=note&id=27909
15 ИЮНЯ 2015 г.

ТАСС

Говорят: «Не трогайте Рашкина!». Ведь он не для того пугает публику своими законопроектами, что надеется из России сделать комнату ужаса, а из ареопага несменных российских руководителей — салон мадам Тюссо. А чтобы напитаться вашей ошеломленностью. Как шар от борта, оттолкнуться от вашей критики. И обрести популярность крутой кинозвезды.

Собственно, популярность отрицательную. Но и то ведь неплохо. Человек с отрицательной популярностью дорогого стоит, он как бы прошел тест на лояльность. С таким бэкграундом, как у Рашкина, он уже никогда не сдастся гнилым либералам. Никогда не станет «пятой колонной». Он — сертифицированный «наш», в смысле «их», до мозга костей. Ему можно поручать самые ответственные задания.

Говорят: «Не трогайте Рашкина, просто пройдите мимо. Он тролль!».

Но как же не трогать? Как же пройти? Тогда надо многих кого не трогать. Не трогать Кургиняна, разжигателя войн. Только потому, что раскричится, слюной оплюёт. Не трогать Лимонова, вечно идущего в крестовый поход против западной демократии. Только потому, что очередную колонку в газете «Известия» тиснет. Не трогать «Известия», которые эти колонки ставят с радостью выпущенных на волю бесов. Не трогать телевизионного беса всея страны — Соловьева. И получится, что, куда ни ткни — одни бесы и деваться от них уже некуда, а войны идут и бесы пишут законы.

Совсем не член правящей корпорации, а как бы представитель коммунистической оппозиции — той самой, что за «Всю власть несуществующим Советам» — за свою не такую уж яркую и долгую карьеру депутат-коммунист Рашкин много чего успел. Навредить. В четырнадцатом году через него правящая корпорация, относительно которой он якобы находится в оппозиции, инициировала так называемую кампанию национализации… элиты. Звучало заковыристо. Да и само по себе могло быть неплохо. Если под этим понимать обращение к проблемам нации. Но под национализацией, тем более «национализацией людей» (а элита, какая бы она ни была, это прежде всего люди), в России всегда понимают однозначно крепостное право, национализацию раба, пусть даже и в каком-нибудь осовремененном варианте с депутатской зарплатой.

И вот предложение прошло — спешно «национализированной элите» в массе своей затруднили доступ к зарубежным счетам и активам. Ну а та уж, в свою очередь, отчасти из стадной мстительности, озаботилась, чтобы затруднить этот доступ и всем остальным. Конечно, это еще не железный занавес, но почти сбылась мечта русский царей предреволюционного девятнадцатого века: «Все ваши европейские либеральные начинания разобьются о наши границы…». Иными словами, коммунист Рашкин почти воплотил мечту русских царей.

Не успокоившись на достигнутом, коммунист Рашкин вложил свой голос в кампанию по изгнанию из России нежелательных организаций. Для кого нежелательных — не очень понятно, да и юридического в этой кампании, конечно, не было ни капельки. Одна химически чистая инквизиция. При том что «нежелательность» — это вообще не норма, а хотелка. В основном не очень хороших людей.

Как «иностранного агента» изгнали их страны чуть ли не единственный реально поддерживающий науку фонд «Династия», который вроде бы никогда иностранной организацией не был, добрались до ненавистного Сороса, о котором те же «Известия» написали с подкупающей, доходящей до наглости искренностью.

Пусть не Сорос поджег ИНИОН, поэтично резюмировал в этой газете «поэт Караулов». Пусть не Сорос застраивает «Архангельское». Пусть не Сорос разгоняет театры. Пусть не Сорос разрушает российское образование. Но… «перерезать пути снабжения неприятеля — дело нужное». Вуаля! И перерезали.

Затем под аплодисменты патриотической клаки (перерезать, так перерезать!) зачем-то перерезали пути экс-президенту американской торговой палаты в РФ сэру Скотту Блэклину. Ну, не надо нам торговать с США. А история такая. Друг Клинтона, сэр Блэклин взял себе деловую визу (следовательно, эту визу ему дали, документы проверили, и документы эти были в порядке), по которой он мог вести в России какую угодно бизнес-деятельность. Покупать, продавать, заключать договора и входить своим капиталом в состав акционерных обществ… Наверно, и участвовать в собраниях акционерных обществ… Но на свою беду решил прочитать бесплатную лекцию в Нижегородском университете имени Лобачевского в рамках российско-американской программы повышения предпринимательского потенциала российских университетов.

Казалось бы, всё по теме. Бизнесмен рассказывает о бизнесе. Где, спрашивается, посягательство на российский суверенитет? Но угодил наш Блэклин тем же днем в спецприемник за нарушение миграционного законодательства. Вместе с бомжами. В телерепортаже Рен ТВ туманно намекнули, что, может быть, он, сэр Блэклин, шпион. Просочился как бизнесмен, а сам пошел готовить среди нижегородских студентов оранжевую революцию, и не очень логично связали с Фондом Сороса. Сдобрили комментарием вышеупомянутого Рашкина, как главного эксперта по «нежелательности».

Не будем, однако, спорить с Рашкиным, мы понятия не имеем, хороший или плохой человек этот сэр Блэклин. Фамилия подозрительная, с оттенком черного. Допускаю даже, что в частной жизни сэр Блэклин пьет горькую и бьет жену (хотя по фотографии не похоже) и действительно каким-то боком связан с Фондом Сороса. Но если бы он на лекции вдруг стал призывать нижегородских студентов скинуть Путина, неужели бы не нашлось распознавшего провокацию комсорга (или кто там теперь вместо них?), который бы встал и дал отпор другу Клинтона и тем самым прекратил провокацию силой веры в правильный курс? Прилично ли тащить экс-президента Торговой палаты в спецприемник и рассказывать странные вещи про Россию? Типа что там для выступления на публике нужны особые лекционные визы и полицейские разрешения, а для прогулки — прогулочные визы, а чтоб обменяться опытом — особая виза для обменивающихся опытом. Как будто Россия — это не Россия, а какая-то сумасшедшая пиратская Сомали с ежедневно меняющимися правилами.

Последнее законодательное изобретение Рашкина тоже ужасно. Давать 10 лет за сравнение нацистской Германии и сталинской СССР. Хотя будем и тут справедливы. В комментарии ошеломленных публицистов либерального толка, по-видимому, вкралась неточность. Не за «сравнение» (которое заключается в том, что объект А сравнивается с объектом Б на предмет выяснения, больше он, меньше или равен объекту Б), не за сравнительный анализ как жанр, а только за «приравнивание».

А так же и за утверждение, что объект Б. в чем-то превосходит объект А.

Дословно: «Депутаты фракции КПРФ в Государственной думе Валерий Рашкин и Сергей Обухов предложили внести изменения в Уголовный кодекс России, дополнив статью 354.1 запретом на приравнивание политических режимов СССР и нацистской Германии, а также на утверждение превосходства последнего».

То есть утверждение, что нацистская Германия в чем-то превосходит СССР, например, по количеству убийств политических противников — оно неправильное, получите 10 лет без права переписки. А утверждение, что сталинский СССР в этом смысле почище вашей нацистской Германии — оно нормальное, идите мимо. Сам Рашкин в эфире… сравнил оба режима. И выяснил, что нацизм изначально плохой, человеконенавистнический, а коммунизм однозначно хороший, человеколюбивый. Ну а то, что хороший человеколюбивый коммунизм убил больше людей, чем плохой человеконенавистнический нацизм, так это досадное недоразумение, не будем об этом говорить.

Конечно, эта последняя законодательная новация Рашкина и Ко вряд ли получит положительную экспертную оценку юристов. Слишком парадоксальна она в правоприменении. Ведь судьям тоже придется проводить сравнения. Но не для того ведь делается. Пока что виден вполне утилитарный расчет: пробить общественное мнение в направлении относительного примирения с репрессивными сроками за высказывания той или иной антирежимной позиции. И это, конечно, не только от коммунистов идет, коммунисты тут лишь на подхвате.

Фото: Россия. Москва. 7 ноября. Первый секретарь московского городского комитета КПРФ Валерий Рашкин во время шествия, организованного КПРФ в честь 97-летия Октябрьской революции. Сергей Фадеичев/ТАСС

[Сергей Митрофанов]

http://3.3.ej.ru/?a=note&id=27975
23 ИЮНЯ 2015,

ТАСС

Никто не был защищен от доноса соседа. Всякий, если он подозревался в либеральных убеждениях, считался врагом народа. То и дело исчезали целые семьи.
Анри Труайя (из книги «Максим Горький»)

В середине июня вышла статья недавно эмигрировавшего экономиста Сергея Гуриева. О возможном развитии ситуации в нашей стране и о той реакции Запада, которая могла бы быть адекватной. Статья, на самом деле, очень простая, короткая, если не сказать лапидарная. С тем обычным набором мыслей, которыми делятся любые два случайно оказавшиеся на кухне собеседника в России, если они начинают рассуждать о политике. Однако не сегодня и не мною замечено, что для того, чтобы быть в России услышанным, надо, во-первых, отъехать от нее на значительное расстояние. И 28 мая 2013 года, опасаясь быть привлеченным по делу ЮКОСа, Гуриев резко подал в отставку с поста ректора РЭШ, купив себе билет на самолет во Францию в один конец. А во-вторых, нужно иметь международный статус. Ныне Гуриев — профессор в школе политических наук, что многократно усиливает всё им произносимое.

Но прежде чем перейти к разбору корпуса идей Гуриева, попробуем очертить круг проблем, который волнует вышеупомянутых российских кухонных интеллектуалов.

Самый главный вопрос вообще-то такой. Где мы находимся по отношению к линии развития цивилизации? Причем, не будем лицемерить, в основном по отношению к западной цивилизации, не ИГИЛа же! Иными словами, куда нас завела «управляемая демократия», пришедшая на смену «лихим девяностым»?

Консенсусного ответа на этот вопрос пока нет. Официальная пропаганда кормит традиционализмом и консерватизмом, густо замешанными на вульгарных представлениях о национальном суверенитете, противопоставляя тем самым Россию природно враждебному окружению. По непонятной причине оно якобы вечно желает России вредить. Само по себе это было бы еще как-то понятно, если бы Россия продолжала оставаться оплотом коммунистического СССР. Тогда действительно считалось, что одно из полушарий обязательно должно похоронить другое и утвердить свою, как кому-то мнилось, прогрессивную политическую модель. С этой целью — похоронить Америку — Никита Хрущёв, в частности, и доставлял ракеты на Кубу, поближе к объекту похорон. Однако теперь, когда похоронную команду саму похоронили и новая Россия стала откровенно жить на западные кредиты, использовать западные технологии и комплектующие во всех сферах своей деятельности, а свое преуспеяние накрепко завязала на продажу «врагам» природного нефтегаза, внятно обосновать мессианскую доктрину кремлевских вождей стало невозможно.

Вернее, невозможно иначе чем как обманом широких масс, поскольку за доктриной кроется желание предотвратить какую бы то ни было ротацию внутри политической системы.

Эту модель любые два политических собеседника на кухнях Москвы и Питера обычно градируют по шкале от просвещённого авторитаризма до диктатуры и фашизма. Самая мягкая оценка — путинский авторитаризм, корректирующий издержки недодемократии и олигархии. Самая жесткая — фашизм, диктатура, и Путин в ней позиционируется как диктатор. При этом мы, наверное, должны быть благодарны таким харизматическим фигурам, как, например, Володя Яковлев, создатель газеты «Коммерсантъ», за то, что они в своих блогах с превеликим спокойствием характеризуют Путина как диктатора. Тем самым они помогают пробить собеседникам моральный барьер, до сих пор не позволявший решаться на жесткую экспертизу.

Проблема с этой характеристикой, однако, заключается в том, что в обычной жизни мы с фашизмом и диктатурой практически не сталкиваемся. В частной жизни россияне смеются, отдыхают, пьют пиво и ходят в «Макдоналдс», почти как все нормальные люди планеты. Более того, государство ведет непримиримую войну с фашизмом, понимая под ним исключительно германский вариант, более чем 70 лет назад прекративший свое существование. С этой целью в уголовном порядке запрещаются изображения свастики и нацистские приветствия, даже если они делаются в шутку или из актерства или являются подражанием советскому разведчику Штирлицу. Одна девушка была оштрафована за то, что поместила у себя в блоге реальную фотографию своего двора во время немецкой оккупации, потому что на фотографии добровольный цензор разглядел фашистское знамя. Трое молодых людей в Калининграде получили год тюрьмы за вывешивание http://nvrus.org/25297-za-nemeckiy-f...svobodili.html над гаражом немецкого флага, хотя он не был фашистским, но поступок все равно оскорбил чьи-то антифашистские чувства.

С другой стороны, известный экономист и бывший советник Путина Андрей Илларионов в свое время нашел множество схожих черт политики Кремля и руководства Третьего рейха, которые мы здесь приводить не будем. Главное же, что официальное руководство Кремля снова наращивает гонку вооружений и пропагандирует превосходство российской политической и экономической системы над системами демократических стран Запада, несмотря даже на то, что первая находится в глубочайшем кризисе, а вторые держат на своих плечах все достижения мировой цивилизации. Министерство обороны заказывает научно-исследовательскую работу по изучению роли армии в обществе и феномена «цветных революций», чтобы не допустить повторения в России событий… 1991-го, когда, собственно, коммунистический тоталитаризм был сменен демократией и было учреждено государство с данным Министерством обороны. Возникла теория какой-то особой российской справедливости, позволяющей не обращать внимания на формальное право и фундаментальные права человека. В СМИ поддерживаются и финансируются самые сумасшедшие и аморальные публицисты, духовные дети Геббельса, видящие фашизм везде, особенно в Украине и США, но не под собственным носом. Или в отклонениях от православной доктрины.

Так, председатель Синодального отдела по взаимодействию Церкви и общества Московского патриархата Чаплин не стесняется заявить: «Секуляризм хуже фашизма». Другой представитель церкви говорит, что «слава Богу, мирное время кончилось». «Если в России останется последний русский, он должен будет расставить по границам автоматические пулемёты и расстреливать каждого, кто будет пытаться через них пройти, чтобы поживиться», — пишет православный патриот Холмогоров, обосновывая изоляцию России от мира. Прекрасны стихи в «Литературной газете»:

«Я стою на трибуне парада,/Как соратник, а не ротозей./Справа – красной гробницы громада./ Слева – славы имперской музей./ Эта площадь хранит отпечатки/ Победительных майских шагов,/ И вослед им гремит по брусчатке /Поступь праздничных сводных полков./Их движение неудержимо./ Содрогаются стёкла окрест./ И во славу российского Крыма /Марш «Славянки» играет оркестр./ Мимо с предупредительным гулом /Проплывает родная броня,/И своим мироточащим дулом/Танк новейший глядит на меня./ Промелькнули в нижайшем полёте/ Истребители./ Головы вжав,/ Перешёптываются в заботе/ Атташе надоевших держав».

Когда Путин объявляет о сорока новых межконтинентальных ядерных ракетах, направленных на «надоевшие державы», автор «Взгляда» Петр Акопов сервильно переводит стрелки, объясняя, что «мифом о „русской угрозе“ США прикрывают собственные цели в Европе».

Безусловно, все это очень похоже на классический фашизм, но, к счастью, пока он поразил лишь верхние этажи политической системы с эпицентром «около Кремля». Народ слишком устал и равнодушен, чтобы включаться в фашистские оргия, поэтому это пока такой добренький фашизм, который не реализовался в концлагерях и массовых репрессиях. Репрессии очень выборочны и в основном ударяют по «надоевшим критикам режима». Что, впрочем, не гарантирует нас от эволюции — как от окончательного заражения фашизмом всей системы, так и от падения обратно в ситуацию, когда исчезали целые семьи, заподозренные в либеральной заразе. Во всяком случае, огромное число пользователей фейсбука, этого передового отряда нашего общества, не стесняется заявлять, что будут таким сценарием страшно довольны. Все это, конечно, не может внушать оптимизм.

И тут мы снова возвращаемся к статье Гуриева, который совершенно справедливо замечает, что независимо от того, что мы думаем о будущем, оно наступит. И придет момент, когда этот деградировавший режим «добренького фашизма» с дезориентированным населением должен будет уйти хотя бы в связи со своей фатальной неэффективностью. При этом совершенно неясно, что придет ему на смену и насколько трагическими окажутся обстоятельства ухода. Гуриева тревожит, что лидеры Запада не слишком озабочены такими вопросами, посему надо самим начинать думать над «планом Маршалла», который, конечно, не будет буквально каким-то экономическим планом, калькой с оригинального плана Маршалла 1948–1951 годов, а, скорее, программой первоочередных действий на случай непредсказуемого развития событий. Невозможно в третий раз потерять Россию, огорчается он.

С Гуриевым спешит не согласиться другой статусной либерал — Сергей Алексашенко, резонно замечая, что путинский консенсус, основанный на монополизме власти и выгод от распределения доходов нефтегазового комплекса, практически непреодолим. Альянс выгодополучателей обессмыслит любого Маршалла. Меньше всего российской экономике сейчас нужна финансовая помощь извне. Главные препятствия на пути экономического роста — это демография и отсутствие институциональных реформ. Но могут ли США здесь чем-то помочь?

На первый взгляд это спор об экспертной оценке, но это не спор об экспертной оценке. И не о росте — какой, к черту, рост? И вообще это не спор. На самом деле все думают лишь о том, сама выйдет Россия из ловушки истории или ее придется выводить какой-то силой извне.

Ну-ка, кто верит, что сама?

Фото ЕРА/ТАСС

[Сергей Митрофанов]

http://3.3.ej.ru/?a=note&id=28210
23 ИЮЛЯ 2015 г.

ТАСС

Протягивая свою новую книжку «Система РФ. Источники российского стратегического поведения. Метод Gejrge F. Kennan», Глеб Олегович Павловский присовокупил: «Рецензии приветствуются. В том числе и разгромные». Ну как не пойти навстречу старому товарищу?

Итак, начинаю…

Если попытаться выработать линию несогласия — нет, конечно, не с ГОПом как с нетипичным представителем, а скорее с российской политологией вообще, — то она, в основном, относится к заключенной там философии… бездействия. Или, сказать по-другому, философии сожительства со злом, но так, чтобы не потерять самоуважения. Один молодой политолог мне даже написал в фейсбуке, что в темные времена он предпочел бы оставаться Швейком. То есть не Гашеком, мерзнувшим в окопах и огребшим неприятности по полной программе за сотрудничество за большевиками, а неуязвимым хитрым дурачком, на которого заземляется негатив эпохи. Но что меня по-настоящему во всем этом бесит, так это манера «вопрос России» постоянно превращать в лабиринт со множеством зеркал, из которого нет выхода для «комиссованного по слабоумию» Швейка. Тогда как для человека XIX, а то и XX века наличие очевидного мерзавца на вершине власти диктовало однозначные правила поведения: публичное несогласие, демонстрации протеста, листовки и, на худой конец, бомбы. Живое общество сопротивляется, если ему отрывают ручки и ножки. Скинуть мерзавца превращалось в осязаемую и практическую цель. Что будет потом — разберёмся! Рыцарский принцип: делай что должно, и будь что будет. И что характерно — иногда получалось!

Изнутри, хотя и очень нескоро, ведь удалось же очеловечить фашистские и репрессивные режимы в Испании и Аргентине. Изнутри сгнили коммунистические диктатуры в Восточной Европе. Опасный диктатор Пиночет сменил опасного прокоммуниста Альенде. Но и сам дожил до суда либералов. Политический космос менялся, но главное — его возможно менять и прогресс существует. С этой идеей жили многие поколения в направлении к Западу. Чего не скажешь, казалось, о политическом космосе материковой России и нынешней национальной идее. Сегодня общепринятым местом стало то, что революции 17-го и 1991 года лишь качнули маятник модернизации, чтобы затем он снова вернулся назад — к многовековой традиции российской империи. Причем обратный ход оказывался заведомо и дальше, и дольше.

Почему так, что за заданность? — это вопрос настоящей политологии. «Вопрос системы РФ», как сказал бы Глеб Олегович. Или лучше «Системы Р», без «Ф», потому что «федерация» в Российской империи лишь номинальна.

Пожалуй, исследовательское обращение к теме — каким образом это все функционирует так, а не иначе, отчего «нигилистическая воля (в отличие от Сталина не ведающая, против чего обращен ее нигилизм) почти не встречает возражений в стране»… Иными словами, почему «национальная дурость» не встречает сопротивления образованного класса — это самое ценное и сильное в текстах Павловского.

Но, к слову сказать, Ричард Пайпс дал на этот вопрос очень простой и до вульгарности внятный ответ, напрашивающийся вследствие своей простоты на иронию. А это все потому, написал в свое время Пайпс, что в России не было частной собственности, как на Западе, и оттого не было феодальной вольницы. Не было феодальной вольницы — не произошло генезиса свободного человека. Не произошло генезиса свободного человека, и «хомо россияниус» не пришел к безусловной необходимости конституции и права — они для него всегда являлись лишь элементами декорации по типу «все как у людей». Оттого он всегда был готов от них отказаться ради вещей поважнее. Ради еды или вот хотя бы ради того же «суверенитета».

Но нас же не устраивает такой простой и ясный ответ. Да если бы и устраивал, что с того? Мы все равно не смогли бы открутить историю назад и задним числом раздать земли и вырастить русских феодалов с хартией вольностей. Отсоединить многовековую историю от современного этапа мы тоже вряд ли сумеем, хотя именно к этому и призывают де-факто российские западники.

Вместо этого маститый политолог обычно сообщает начинающему диссиденту: а ничего у тебя, брат, не получится. Ты скинешь ненавистного N, а N всего лишь венчает собой пирамиду, покоящуюся на плато русской культуры, традициях, вере и тому подобном. Пирамида, даже если без головы, сама достроит себя до вершины, и все вернется на прежние рельсы.

Что касается Павловского, то он, по-видимому, мыслит себя в этой пирамиде консультантом сторон, выбрав стратегическую высоту «над схваткой». Отчего иногда и сбивается в советах — какой же из сторон он желает победы? Западу, чтобы тот удовлетворился своим преимуществом, но не довел до войны. Или России, чтобы та достойно ответила Западу, но при этом не развалилась?

Его упования на «метод Кеннана» (в подзаголовке) не только не случайны, но обнаруживают недюжинный и амбивалентный в политологии потенциал. Ведь, выведя идеологические основания холодной войны с СССР, Кеннан так же — если подумать — дал и прекрасный рецепт ее купирования. Достаточно Советам снять галочки западных претензий по списку. Уверить в миролюбии. На всех углах отрицать экспансию, а если что — перейти на невиданное в истории гибридное вмешательство. И настаивать со всех трибун на возможности возвращения к мирному сосуществованию.

Историческая и культурная природа режима при этом ускользнет, как кролик из шляпы опытного фокусника. Хельсинкские соглашения. Разрядка. Участие в евроатлантической антитеррористической операции. В конце концов, разве не вместе мы сражались на полях Второй мировой? И если уж Сталин не был для Запада помехой, отчего должен быть особой помехой Путин?

Применить «метод Кеннана» сегодня — это значит произвести сепарацию политики РФ на технологии и людей с тем, чтобы снова проставить галочки и, как опытный скульптор, убрать все лишнее. Возможно ли, что Минские соглашения и «операция преемник», который наконец-то устроит Запад, снова обнулят ситуацию? И тогда новый Медведев… Козлов, Петухов, Зайцев, Сурков… обнадежат нас тем, что свобода несомненно лучше, чем несвобода.

«2012-2014 были годами Putin’s moment, — несколько загадочно пишет Павловский во вставке, прокладывая путь к следующей главе. — В 2015-ом настал мировой Kennan’s moment: державы, люди и силы должны выработать стратегию нового мира либо попытаться навязать свою прежнюю остальным. Последнее означало бы войну. Есть ли в России или в остальном мире потенциал для мирного варианта? Неизвестно. Моя ставка — на систему РФ».

Но почему, почему он ставит на «систему РФ»? — я рву на себе волосы от столь неожиданной фразы. Может, он делает ставку на некий «русский парадокс», один раз уже прекрасно проявившийся, когда генсек отменил КПСС? А может, они там, на околокремлевских орбитах, и вправду уверились, что «система РФ» — это такая управленческая машина демократии нового типа, устойчивая, будто танк Т-34? В иных буйных постдарвинистских фантазиях «система РФ» неумолимо приходит на смену открытому обществу и становится знаменем «нигилистической воли» всех «пророссийских» сил в мире, особенно тех, кто не хочет платить по долгам, но хочет менять правила во время игры и опрокидывать стол всякий раз, когда игра складывается не в их пользу.

Ведь по сути это глобальное искушение мегахулиганством, отчего зарубежными адептами Путина нередко становятся левые философы и стареющие западные кинозвезды, если их ранее не прихлопнули наркотики и алкоголь.

Восхищение Путиным сродни восхищению красотой зла. А зло любит толпу. По Павловскому: «Чтобы воплотиться, тирания большинства должна обрести себя имя. И она выбрала имя: Путин».

А что же реальный человек — Путин, не псевдоним? А он как бы и ни при чем. Может продолжать спокойно работать. А потом доживать дни на острове, под пальмой попивая холодный абсент. 89% поддерживающих пирамидальную власть в РФ — это еще одно «ноу-хау» «системы РФ», которая, будучи эсэсэсэром, не знала социологии и не искала себе демократических оправданий. В них, в этих процентах, как террорист в зеленке, растворяется ее демиург, удачно переложивши ответственность на «мандат большинства». Тем самым — в чем и хитрость — обессмысливая себя в качестве мишени для оппозиции.

Но это все враки, думаю я, человек из ХХ века: мишени остались прежними.

Фото ТАСС/ Валерий Шарифулин

[Сергей Митрофанов]

http://3.3.ej.ru/?a=note&id=28349
10 АВГУСТА 2015 г.

ТАСС

Не думал, что придется писать на эту тему. Не потому что она не важна, а потому что есть вещи и нормы как бы общепринятые, очевидные, о которых дискутировать — выглядеть дураком. Не будешь же дискутировать всерьез на тему, можно ли пИсать с балкона на прохожих? И чтоб вас при этом кто-нибудь пытливо допрашивал: «А вот приведите мне аргументы, почему суверенной личности, члену Народного фронта, ветерану труда и орденоносцу, нельзя писать с балкона на прохожих!».

Нельзя, потому что проехали. Потому что военный коммунизм давно закончился. Потому что уровень культуры не позволяет. Но вот почему-то все равно возникла оживленная дискуссия, есть ли политическая необходимость в уничтожении евроеды в России? Как будто само по себе такое уничтожение, проводимое с особым кривлянием и анонсированием, не кажется чем-то бредово-фашистским.

Ведь понятно же, что публичное раздавливание, допустим, импортных сыров с помощью некоего специально вызванного для этой цели асфальтового катка с последующим сжиганием образовавшейся массы в грязной яме для России, пережившей в прошлых поколениях жуткий голод и возведший на героический пьедестал подвиг блокадных ленинградцев, выглядит не просто кощунством, а суперкощунством. И не только потому, что не отдали пенсионерам, в больницы, в детские дома или на Донбасс (есть и такие предложения), а унас только что пенсионерка умерла в магазине, пойманная с поличным за пачку масла. А потому что это выглядит как сознательная пощечина всему человечеству: согласно докладу ООН, число голодающих на Земле перевалило за миллиард и продолжает расти. Где-то миллиард голодающих, а здесь, глядите, катком давят сыр пармезан. Достоевщина какая-то получается, типа я — Наполеон и право имею.

Не удивительно, что общество, в том числе и традиционные попутчики сильной власти — националисты, без особого восторга восприняло явление коллективного Раскольникова: Раскольников плохо кончил, а это в планы просвещенного национализма никак не входит. Националист-интеллектуал Костя Крылов даже предположил, что, нанося удар по еде внутри страны, Кремль, таким образом, старается ужаснуть внутреннюю оппозицию — своей способностью переступать всяческие барьеры нормальности и моральные табу. Вряд ли это можно считать положительной характеристикой.

Крылов пишет: «Ожидаемая сознательная реакция — бухтенье, а вот подсознательная реакция — ужас и покорность».

Главный редактор весьма патриотичной «Свободной прессы» Сергей Шаргунов в эфире тоже осторожно дистанцируется от явно психопатической «линии партии»: «Ну, Ир, меня коробит предложение сжигать еду. Меня лично коробит».

Следовательно, очередное безумное решение кремлёвского мечтателя раскалывает даже традиционную базу поддержки империалистически ориентированного руководства.

Но находятся которые поддерживают и обосновывают. Как будто после «закона подлецов», запретившего усыновлять больных сирот, им ничего не страшно. В своей аргументации они идут напролом. Россия с Западом в войне (что за война такая, откуда взялась, кто на кого напал?) и потому наносит врагу болезненный удар — отказывается от продуктов питания «врага». Зачем? А чтобы причинить максимальный вред европейскому фермеру, производителю и трейдеру. Те, по идее, должны восстать на свои правительства и способствовать изменению политики в отношении специфического круга лиц в российском руководстве. В частности, признать неожиданное изменение границ в Европе и забыть — если уж совсем цинично — про сбитый малазийский «Боинг», на котором находились пассажиры из 14 стран. Но попутно Россия, конечно, вредит и собственным трейдерам, собственному населению и собственному капиталу. Причем вредит наверняка больше, чем европейским трейдерам, фермерам и производителям. Однако святое дело (какое? Политическое уничтожение государства Украины?) требует жертв.

«В ситуации, когда против России ведут экономическую войну, мы не видим другого выхода, как поддерживать свою сторону в этой войне. У каждого есть своя сторона, у кого-то мечта, чтобы Россия перестала существовать, а они получили свой кусочек сыра, у меня задача ровно противоположная — чтобы моя страна была сильной во всех смыслах этого слова», — пишет некий Эльдар Муртазин, ведущий, кстати, аналитик Mobile Research Group, торгующей мобильными телефонами. Оппозицию власти (тех, кого коробит от самого факта продуктового эмбарго, а заодно от цензуры, изымания книг из библиотек под надуманными предлогами и т.д.) он приравнивает к полицаям, пошедшим служить в оккупационную армию врага.

«И каждый раз, когда люди начинают писать или говорить, что их лишили пармезана или чего-то этакого, я невольно понимаю, откуда взялось столько полицаев на войне — им тоже не хватало еды и они с радостью (ну, или с печалью и грустью) пытали и мучили, убивали людей одной с ними крови», — так заканчивает он свою чудесную статью.

У кого совести побольше и кто поумнее, от такой политической декларации отходит. Такие люди пытаются не столько обосновать несомненно темное (в том числе и интеллектуально темное) решение Кремля, сколько затушевать его бред. Понимая, что реальная Европа ни в коей мере не ведет войну с российским населением и никак не ограничивает его доступ к европейским продуктам, культурным ценностям да и вообще к чему-либо и, более того, даже никак и не представлена на театре украинской трагедии, они подают «казнь продуктов» как чистый перформанс. Чувствительный лишь для элиты, где только и потребляют злосчастные хамон и пармезан, без которых нормальный россиянин,как правило, обходится.

Это, конечно, тоже безобразная, а зачастую и хамская ложь. На самом деле игра в эмбарго бьет по всему населению, а по распределению последствий — она больше всего затрагивает нижние слои, а не верхние. Потому что по цепочке растут цены. Все больше каких-то заменителей и фальсификатов, вредящих здоровью. Теряются ориентиры качества жизни. И именно здесь происходит весь этот абсурд, когда водитель, уподобляясь Чипполино, спасает от уничтожения помидоры. Не о пармезане идет речь, а о том, как минимизировать потери в искусственно вызванном лихолетье.

Главное зло ведь в том, что вся это кампанейщина и хунвейбиновщина запугивают простых людей и основательно развращают людей государственных. Последние идут на все большие безумства — вот возникла идея уголовного преследования за поедание деликатесов — и публичные демонстрации своей лояльности, которые, если честно, лучше бы смотрелись при откровенной фашистской диктатуре. Журналист Олег Кашин не без блеска добавляет сюда еще и паранойи, предполагая совсем уж страшное, но, по-видимому, возможное в этом мире абсурда. Под видом сжигания сыров вообще-то сжигают трупы погибших на необъявленной войне. Тут уж неизвестно, о чем мечтать и о чем тревожиться — пусть уж лучше горит пармезан.

Слов нет, без пармезана и хамона, если речь только о них, действительно можно обойтись. Хотя и непонятно зачем. Ведь пармезан — это обычный сыр, в отличие от «сырного продукта», который совсем не сыр, а хамон — обычный, хотя и очень качественный бекон. В России, бывало, мы едали и просто еду. Неразличимого свойства. «Бродило в горшке», как писали Стругацкие в одной из своих лучших повестей «Улитка на склоне». И не умерли, да. И ГЭС построили, и вырыли платоновский котлован. Но только вот зачем нам теперь вместе с этим бродилом и «лес», и Ионеско, и Платонов, и Кафка в одном флаконе?

— А может быть, у тебя, Молчун, есть какая-нибудь еда, может быть, ты ее спрятал, а? Ведь многие прячут... Так если ты спрятал, то доставай скорее, я есть хочу, мне без еды нельзя, я всю жизнь ем, привык уже... А то Навы теперь у тебя нет, Хвоста тоже деревом убило... Вот у кого еды всегда было много — у Хвоста! Я у него горшка по три сразу съедал, хотя она всегда у него была недоброженная, скверная, потому его, наверное, деревом и убило... Говорил я ему: нельзя такую еду есть...

Фото: Россия. Белгородская область. 6 августа 2015. Уничтожение импортного сыра на полигоне. С 29 июля 2015 года вступил в силу закон, предусматривающий уничтожение сельскохозяйственной продукции, сырья и продовольствия, которые ввезены из стран, поддержавших антироссийские экономические санкции. Пресс-служба Россельхознадзора/ТАСС

[Сергей Митрофанов]

http://3.3.ej.ru/?a=note&id=28414
19 АВГУСТА 2015,

ТАСС

Традиционные колонки о трех днях в августе 1991 года сродни зажиганию свечи на студеном ветру. Уже и нынешнее поколение тридцатипятилетних знает об августе лишь то, что позволено знать. А мы все пытаемся каким-то образом донести до молодежи информацию о том совершенно уникальном общественном консенсусе, не позволившем тогдашним генералам резко развернуть страну в сторону приснопамятной эстетики сталинского Политбюро.

Проблема, однако, в том, что резко – не удалось, а плавно – вполне удалось. Трехдневный спринт ГКЧП закончился дрожащими руками политических импотентов и препровождением их в «Матросскую тишину». Пятнадцатилетний же марафон ведет дело к тому, что наши генералы, бюрократы и олигархи бегут как новенькие, а на финише лишь как будто напитываются соками.

Режим, самоидентифицировавший себя потом как путинизм, 19 августа 1991 года как-то всем показался «невозможным кошмаром» и был остановлен буквально за два последующих дня. То же самое, получившееся в результате постепенного откусывания кусочков свободы, на полном серьезе обзывается сегодня «светлым настоящим». Поэтому сегодня мало вспоминать о «героическом августе», важнее понять культурные основания и логику тренда, нацеленного на добровольный демонтаж демократии и выстраивание практически единоличной диктатуры.

Когда задаешься таким вопрос, то оказывается, что кто-то уже думал над ответом. Друг прислал ссылку на старую статью. Еще в 2011 году – на пике протестных волнений, вызванных манипуляциями на выборах, – историк и публицист Ирина Павлова писала, что у нас нет никаких поводов надеяться, что теперь режим устыдится и мрак развеется сам собой.

Режим явно извлек уроки из исторического прошлого. Причем, надо думать, из августа 1991 года тоже. Теперь он платит непомерно много, по сравнению с другими тратами наемных работникам, «силам правопорядка», а те готовы за эти деньги и давать любые ложные показания в судах, и проломить голову любому протестующему «оранжисту». Режим установил более жесткую цензуру в СМИ, чем даже в коммунистический период 1985-1991 годов. Неконституционная (но кто на это обращает внимание?), она работает неформально. В основном, по принципу «правда – за свой счет, за зарплату – лишь пропаганда». Хотя немало помогает ей и дубинка в виде соответствующих статей Уголовного кодекса.

Но главное, что режим рекрутировал огромное количество добровольных помощников, получившихся в результате очень простого жизненного отбора: вот тебе дверь, за которой у тебя все будет в порядке, а вот тебе дверь, за которой ты будешь считать копейки, чтобы оплатить квартиру, доставшуюся еще с советских времён. Ну, а чтобы совесть не мучила, на «круглых столах», семинарах, «стратегиях» умными людьми на зарплате была обкатана теория России как осажденной крепости, отбивающейся от сил зла в борьбе за абстрактную русскую справедливость. Отныне каждый подкупленный мерзавец может надуваться гордостью, что он рыцарь в сверкающих доспехах, вышедший на бой с Обамой и Гейропой за некие нравственные ценности.

Только очень наивный человек может продолжать верить, что весь последующий «гражданский активизм» – с погромщиком Энтео в Манеже, плакатами, клеймящими «пятую колонну», публицистами консервативного крыла, бурным храмостроительством, ярым антиамериканизмом, неожиданным государственническим прозрением Лимонова и добровольцами Донбасса, провожаемыми под «Амурские волны» на фронт в Новороссию, – это спонтанное проявление патриотического чувства. Все это делается. Так делалось вчера, когда изгоняли Троцкого и песочили тунеядца Бродского. Так, видимо, будет делаться и завтра.

Ну, а вот что делать все еще нормальным людям, снова угодившим в капкан недружественной политической системы? Не будем скрывать, очень многие сильно задумались сегодня над этой проблемой и решают ее всяк по-разному в зависимости от темперамента, возраста, личного потенциала, мужества и нравственного кредо.

Напрашиваются три основных варианта поведения: «забить» на все, бороться и – свалить. Причем, выбравших первый вариант больше, чем второй и третий. Число вторых – уменьшается от года к году, третьих – от года к году увеличивается. Еще, правда, образовалась группка фантастических оптимистов, которые отчего-то решили, что мрак и маразм уже достигли такой густоты, что вот-вот, буквально завтра, рванет, и начнется химическая реакция нейтрализации. С этой верой можно ждать, хотя каким образом «начнётся» и с чего они взяли, что у российского маразма есть качественный порог – не очень понятно. Тем не менее, вся современная отечественная публицистика крутится сегодня в этом проблемном поле.

Одна из последних значительных статей на эту тему, судя по перепечаткам в «Фейсбуке», принадлежит обозревателю «Новой газеты» Алексею Поликовскому. По сути, вся она – ответ на вопрос, почему в России не получается сопротивление. Почему нет массовых профсоюзов. Почему нет иных партий, кроме как организованных кремлевской Администрацией. Почему нет миллионных демонстраций за права человека, а полиция с Кремлем уже на ушах стоит, когда набирается двадцать тысяч.

Потому что… завет сломался.

Собственно, и раньше, размышляет с примерами из истории А. Поликовский, в России все было очень нехорошо. Деспотия царей и царских чиновников сменилась деспотией вождей и коммунистических чиновников. Та в свою очередь вышла на траекторию деспотии «национального лидера» и его чиновников. Иными словами, в России вообще нет опыта, кроме как опыт августа 1991-го, чтобы сопротивление удалось. Но раньше хоть была интеллигенция, которая считала, что она все равно обязана противостоять деспотии, даже без особой надежды на успех. Эту переходящую из поколения в поколение культуру безнадежного сопротивления Поликовский назвал… «заветом», который, по его мнению, длился-длился, но наконец источился, и настал момент, когда он был естественным образом сторонами расторгнут. Дело в том, что современное общество уже не хочет «отдавать годы и силы на то, чтобы биться с абсурдом», ибо бессмысленно гибнуть на баррикадах и устилать историю России своим трупами, когда проще и логичнее дистанцироваться, строить свою цивилизацию за границей русской уникальности.

Поликовскому в другом издании вторит писатель В. Сорокин:

«Опять же, люди не чувствуют, что впереди их ждет благополучный мир. Надо быть идиотом, чтобы не ощущать всю серьезность положения, в которое попала Россия после Крыма. Я слышу от молодых людей постоянно: "У меня нет здесь будущего". Разговоры об эмиграции стали общим местом. Общество начинает трясти от плохих предчувствий. За что постсоветский человек может себя ненавидеть? За то, что так и не сумел стать свободным, изменить принцип власти. Власть как была вампиром, так им и осталась».

Оставим за скобками плохие предчувствия и уверенность, что когда-то вменяемый завет тут существовал. Вера в такой завет, пусть даже и расторгнутый, – всего лишь способ не сойти с ума. Важнее все-таки понять, что мы можем СРОЧНО предложить реального тем, кто по ряду причин не может «забить» и не может дистанцироваться от абсурда, когда его страна явственно поехала в тартарары.

Фото: Москва. Август 1991 года. Баррикады у здания Верховного Совета РСФСР. Андрей Соловьев /ТАСС.

[Сергей Митрофанов]

http://anonymouse.org/cgi-bin/anon-w...iy/#more-10258
Июль 12, 2016 XTC

Mitrofanov_SergeiИз провала во времени к нам просочился или, вернее, телепортировался отряд красноармейцев ГПУ-НКВД. Сдернутые с полей гражданской войны, продразверстки, подавления Кронштадтского мятежа и разгрома банды Антонова, они пришли за… Пионтковским. Пионтковского, правда, не застали. Колумнист, не будь дураком, заблаговременно сдернулся сам в другую сторону. Оттого красноармейцы терлись у входа редакции «Эха Москвы», сворачивали самокрутки из старых газет и мрачно наблюдали, как уполномоченный в кожанке перетрясал белье и носки Венедиктова.

Однако, говоря по чести, никто и не собирался здесь встречаться с самим Пионтковским. Ведь встретишься — придется расстрелять. И его, и Венедиктова. Которых, конечно же, ни капельки не жалко, но как на это посмотрит временной портал, какая произойдет физика пространств? Не возникнет ли эффект бабочки, но в другую сторону, утягивая обратно в военный коммунизм ХХ века и откомандированных красноармейцев (те сейчас зависли у буржуазного автомата с кофе), и сегодняшнюю Думу, напринимавшую законы а-ля Феликс Эдмундович, и депутатшу Яровую, неустанно камлающую с духами основателей ГУЛАГа.
Андрей Пионтковский

Право, известному владельцу квартир на Котельнической набережной совсем не улыбается оказаться под началом героического Павки Корчагина, чтобы месить грязь на железной дороге. Да и Яровая вряд будет в восторге, если ее, как Землячку, на которую она сильно похожа, несмотря на подтяжки лица, пошлют топить оппозиционеров на барже.

Поэтому стороны друг друга не застали к обоюдному удовольствию. Двадцатый век с двадцать первым пока не встретились. Враг народа Пионтковский снова всех спас, отбежав на безопасное расстояние.

Впрочем, вы понимаете, что и это не совсем конец игры. Двадцатый век возвращается не потому, что его здесь все очень ждут или сильно тоскуют по товарищу Сталину (Путина вполне достаточно), и не потому, что нужно угробить отдельно взятого Пионтковского, а потому, что XXI век не берет на себя ответственности наступить в России. Задерживается на входе.

И основная игра случится вскоре, на выборах формально нового, а на самом деле прежнего, пахнущего портянками. Партия чекистских зомби снова выставит своих кандидатов. А противостоять им будет разве что Элла Панфилова в единственном числе да пара богатырей из «Яблока» и ПАРНАСа. Кто победит? — я в честном затруднении».

Ведь зомби безмозглые, а демократы и либералы мозговитые. Однако первые могут выесть мозг у вторых, а вторые не могут, и это обстоятельство до сих пор предопределяло многие процессы в истории российских реформ. Что-то подсказывает, что снова победят зомби, а таким, как Пионтковский, некуда будет возвращаться.

[Сергей Митрофанов]

http://3.3.ej.ru/?a=note&id=29967
26 ИЮЛЯ 2016 г.

ТАСС

Хочу вмешаться в спор титанов. Два моих любимых титана — Рыклин и Яковенко — поспорили о том, стоит ли вставать с дивана и идти на будущие думские выборы. Хотя на самом деле здесь столкнулись несколько иные позиции. И вопрос дебатируется тоже иной: можно ли с помощью каких-то легальных действий и выборных процедур произвести переформатирование нынешней политической системы в сторону реальной либерализации с человеческим лицом?

И, знаете, позиция Рыклина мне показалось более… или, вернее, менее сказочной что ли. Уважаемому Игорю Яковенко на этот раз немножко отказала логика. Особенно, когда он начал уговаривать себя, что «та же директриса московской, питерской или красноярской школы тысячу раз подумает, прежде чем «тупо переписывать протокол», когда выборы находятся под жестким контролем прессы, партийных и беспартийных наблюдателей». Ибо подумать-то она подумает, но, скорее всего, лишь о том, каково это остаться без работы в стагнирующей экономике с растущими платежами за всё. Не говоря уже и о утопичности «жесткого контроля».

То есть по Яковенко получается, что есть некий предел цинизма политической системы РФ, который можно преодолеть совместными солидарными действиями. И ничего, что это никому до сих пор не удавалось, бог его знает, может, он действительно где-то есть и когда-нибудь у нас это получится.

Хотя надо сказать, что и Александр Рыклин, написав все вроде бы совершенно правильно — делать нам на этих выборах нечего — потом вдруг пустился в достаточно длинные рассуждения про «Яблоко». Из чего иной читатель мог бы и заключить, что будь социал-демократическое «Яблоко» не таким интриганским, каким оно де-факто является, и что, наоборот, не будь гипотетической сделки «Яблока» с Кремлем с целью оставить фирму «Яблоко» представительствовать на витрине российской демократии, то можно и даже нужно было бы идти за него голосовать.

Конечно, в этом случае мы неправильно могли понять Рыклина. Потому что мысль его была не в том, чтобы перевоспитывать «Яблоко» и что при каких-то условиях возможно участие, а в том, что трупу (политической системе) никакие яблочки уже не помогут, ни хорошие, ни подмоченные. Но… тут ноги сами бы повели нас к избирательному участку, а пытливый ум принялся бы искать бреши в неототалитаризме.

«А что если мы за этих проголосуем, этих зачеркнем или же пойдем да бюллетень испортим? Какой будет эффект? Вот-то они попляшут!» На взвешивание этих шансов как раз и ушли бы последующие полтора месяца.

Увы, игра элиты идет совсем не за то, чтобы победить либеральное общество в честной, получестной или же даже совсем нечестной схватке. Итоги схватки, собственно, от выборов никак не зависят. И в этом ключе — «победить-проиграть» или же исполнить хитрый финт — проблема никогда не стояла. Ибо полковник Аурелиано Буэндина, говоря фигурально, всегда может взять ящик с розовыми бумажками и, наплевав на «честную директрису московской, питерской или красноярской школы», заменить его на ящик с голубыми бумажками. И ничего ему за это не будет, никакая Панфилова не остановит. А директриса пусть идет себе лесом. Страна слишком большая — за всем и за всеми тут не углядишь.

Игра направлена на то, чтобы создать иллюзию соревнования. Ведь там, где есть хоть какое-то соревнование, там призы. А где призы, там просыпается алчность, и неустойчивых начинают манить миражи допуска ко власти. Стоит только на это повестись, и все примутся яростно работать локтями, забыв о реалиях. Тут-то выборы и приобретут видимость законных. Что и требовалось доказать.

А между тем, абсолютно ни у кого нет сомнений, что кардинального поворота ни при каких условиях и результатах в 2016-м не произойдёт. Вот как страна двигалась в тупик, так она и продолжит туда двигаться. Не будет ни левого (социалистического) поворота, ни правого (либерально-капиталистического). Будут пенсии мизерными, медицина платной, а высшее образование все более недоступным. Будет злобное НАТО подбираться к границам, и все этого страшно бояться. Нищета и богатство на полюсах. На одном — собачек будут возить частными самолетами, на другом — кушать или же уже не кушать «Доширак».

Для иллюстрации. Только что глава отнюдь не коммерческого, бюджетного и как бы правительственного ведомства почему-то просубсидировал миллионами рублей (!)свою секретаршу. Как будто в стране завались сколько свободных рублей, как будто он занимается тут страшной коммерцией, принося немыслимую пользу людям. Напротив, стоимость взятки правоохранительного генерала достигла пяти (!) миллионов долларов. Таков стиль отношения служивых к службе, обществу и государству. Иными словами, остается все та же государственно-бюрократический монополия, где, в соответствии с заветами дедушки Ленина, управлять наконец научилась и каждая секретарша, слившись в экстазе со своими боссами. Хуже всего, что это план на следующие десятки лет, конца которых многие из ныне живущих уже не увидят.

Так что же нам делать?

А делать надо вот что. Кто хочет участвовать в тараканьих бегах, пусть бегает. Мы же не звери, ограничивать в правах никого не будем. Достаточно демократическое «Яблоко» все еще существует как почти системная партия, и спасибо ему за это. Пусть живет, здравствует и пусть будет вечно молодым Явлинский. Как оптимистично заметил коллега Михаил Соколов, нам нужны люди, которые донесут до нас информацию из первых рук, насколько там, в политических верхах, низах и серединах, все плохо. С профессиональной медийной точки зрения это очень понятно.

Однако те из нас, у которых отсутствуют перспективы что-либо выиграть в этой ситуации, должны подумать и о том, как снизить легитимность неумолимого результата. А это можно сделать только параллельным тотальным и бессрочным игнорированием всего процесса выборов, превращая это игнорирование в общественно-политическое движение. «Оборона дивана» в этом смысле хоть и хлёсткий, емкий и доходчивый образ, но, наверное, и не совсем справедливый. Ибо в тоталитарных системах неучастие в показухе не капитуляция, а подвиг. Что поделать, если иначе не заставишь воров и подлецов сесть за стол переговоров, вернуть нам свободу слова.

Они хотят, чтобы мы отдали им наши бюллетени? Подыграли? Так пусть выполнят минимальное, что от них требуется. Иначе любой их продукт пойдет с биркой «некондиционный». Или как теперь говорят — импортозамещенный. И будет что моча после допинга. Thank you for your attention and cooperation, как говорят в самолетах.

Фото: Вячеслав Прокофьев/ТАСС

[Сергей Митрофанов]

http://3.3.ej.ru/?a=note&id=28518
3 СЕНТЯБРЯ 2015 г.

ТАСС

Пока рулил по пробкам, слушал Венедиктова. Был поздний вечер пятницы, и пробка образовалась оттого, что в одну сторону стояло шесть разбитых машин, и в другую сторону – шесть разбитых машин. Так что слушать Венедиктова было очень комфортно.

К слову сказать, разбились эти машины не просто так, а, видимо, потому что наш город уже бог знает сколько времени находится в состоянии перманентного улучшения. Многие неопытные водители, среди которых попадаются хрупкие молодые девушки на очень больших машинах, вляпываются в этот процесс улучшения на полной скорости, но оказываются зачастую морально не готовы, когда вдруг обнаруживают на трассе, с понтом косящую под скоростную, полное исчезновение асфальта. Или пропадание своей полосы, из-за чего по каким-то криво нарисованным желтым линиям надо в темноте рулить по чужой. При этом обычно три машины стараются протиснуться в щель, где проходят только две. Но кого волнуют эти трудности? Мэр Собянин принес скупое извинение. Ключевое слово здесь – «скупое». В конце концов, вы еще спасибо ему скажете, что не Беломорканал он тут строит. А мог бы, персонаж, похоже, как раз из этой оперы…

Итак, Венедиктов. Раз тысячу он повторил, что судили бывшую начальницу департамента Васильеву по политическому процессу, и потому нормальный правозащитник должен к ней относиться точно так же, как к режиссеру Сенцову. Записал на корочку: если вы осуждаете политические процессы вообще, политический процесс в отношении Сенцова, в частности (а он же политический, правда?), то точно так же вы должны осуждать и политический процесс в отношении Васильевой. А потому должны радоваться ее освобождению. А ее, кстати, уже и освободили. Так что радость честных людей мира не напрасна, и правда на 50% победила! Однако слушатели «Эха Москвы», тысячи и тысячи других не пропивших мозги соотечественников, кажется, не очень поверили в этот раз Венедиктову и не согласились уравнять процесс против Васильевой к процессу против Сенцова, тем более к процессу Промпартии в тридцатом году.

Более того, многие проявили просто расстраивающую Венедиктова черствость и непоследовательность, требуя, чтобы политзаключенного Сенцова немедленно отпустили, а политзаключенную Васильеву, наоборот, засадили на подольше, в этом увидели они справедливость. «Как же так?! — вопрошает мэтр более-менее свободного радио. — Почему такое неравенство? Разве идеальный суд в России не должен быть беспристрастным? Ведь политическая месть режима, что в отношении Сенцова, что любовницы некогда всесильного министра обороны, одинаково неприемлемы, и в демократическом правовом будущем нашей страны, которое когда-нибудь да наступит, должны быть одинаково искоренены».

И это все было, конечно, очень правильно и убедительно, но… почему-то Венедектову в этот раз не очень поверилось. Наоборот, в этот раз захотелось немножко защитить дорогих не пропивших мозги россиян. Влезть в их шкуру. Понять, как они думали. Почему они стали такими черствыми.

Венедиктов напирает на то, что никаких доказательств относительно Васильевой следствием не представлено. Как и по Сенцову. Все ранее сказанное и показанное (например, в фильме А. Мамонтова) суть сталинско-бериевская постановка. Никаких нет улик, что они там с Сердюковым или с кем-то еще выставляли госсобственность по одной цене, а другую, большую цену, пилили и клали в карман, как это, признаемся, принято сплошь и рядом. И квартира-то ее в результате ужалась прямо-таки до четырехкомнатной хрущобы. И алмазы, которые лопатой грузили следователи под софиты и телекамеры в грузовики, превратились в никому не нужную бижутерию. А когда дошло это дело до суда, все увидели, что болваны-следователи лопухнулись, неправильно описали изъятия, все бумаги перепутали, а доходы по сделкам, которыми ранее пугали обывателя, благополучно отправились в бюджет. За исключением маленькой маржи. Но мы же не звери и в рыночной экономике живем.

И суровые московские судьи только руками развели: как же мы можем судить такую святую? Клевета, да и политический умысел стали явными. И возник тот самый тяжелый этический момент, о котором твердит Венедиктов. Не нравятся народу успешные управленцы, а предъявить-то им нечего!

«Надо нам немедленно Васильеву отпускать, — понял суд. — Из-под домашнего ареста — точно. Чтоб могла она делать маникюр-педикюр на чистом воздухе, чтоб самолично носила свои милые стишки в редакцию, а не слала их, как черный человек, по e-mail». И обязательно так бы и поступили, если бы не обвинительный уклон нашего правосудия. Если бы не невнятность наших правозащитников, требующих крови невинных. И если бы не политический заказ неведомых злых сил, ополчившихся на все связанное с бывшим министром обороны. Все это не позволило восторжествовать справедливости сразу.

Вот тут бы и возмутиться дорогим россиянам, хлопнуть кулаком по столу. Как же так у нас в судах получается? Доказательств нет, следствие развалилось, пострадавшие загадочно потеряли интерес к процессу, всесильный некогда министр все объяснил, а все равно вроде бы поехала наша героиня во Владимирскую область, как декабристка какая. ( «Вроде бы» – потому что одновременно видели ее выходящей из банка ВТБ, но могли обознаться.) И совсем это было бы морально непереносимо для не пропивших мозги россиян, да и для пропивших тоже, если бы на наше общее счастье — нашелся в той глухомани принципиальный судья Илья Галаган.

Я видел его фотографию: молодой, бледный, с признаками хронического недоедания. Со взором горящим, не испорченный московским нравами. Прямо Дзержинский в молодости, когда тот беспризорников ловил. Галаган сразу смекнул, где правда, кто враг и чем это для него может кончиться. Скалькулировав все опасности, которые, однако, перевесила потребность быть на правильной стороне. И с разбегу прыгнул на амбразуру. Немедленно во всем разобрался и, преодолевая давление темных сил, немедленно же Васильеву отпустил. Он бы и руку не побоялся ей пожать, а, может быть, и обнял бы ее со слезами на глазах, развеивая мрак политического заказа. Если бы… имелась Васильева в наличии. Если бы пришла она в этот суд. Но как бы это все произошло одними только обменами бумаг. И по тем же бумагам вышла в тот же день Васильева из узилища, детально освоив за прошедший месяц профессию подсобного рабочего.

Тут бы и сказке конец. Но я помню: когда затонула подлодка «Курск», тогда вся страна узнала о капитане Колесникове. Задыхаясь в трюме, капитан Колесников писал нам наверх письмо. О нем сложили песни. Это была настоящая оптимистическая трагедия. С плохим концом, но с верой в будущее. Говорили даже, что вот на таких людях, как Колесников, до сих пор держится Россия. Теперь видим: неправда это, есть еще Илья Галаган, на нем тоже держится Россия.

Это два полюса – Колесников внизу, в морской пучине, вдыхает последние глотки воздуха. Он задохнулся потому, что у Министерства обороны не было денег на водолазов и батискафы. И Гагалан — наверху, тоже рискует, в судейском кресле вершит справедливость, оправдывая грамотных управленцев из Министерства обороны, чтобы заработали они в будущем те деньги капитану Колесникова на водолазов и батискафы.

Колесников, правда, не подождал, задохнулся. И как сказал президент про лодку: «Она утонула». Но Галаган-то остался! Васильева осталась! Они теперь за Колесникова. Держат вахту на студеном ветру. Олицетворяют все самое ценное (в буквальном смысле этого слова), что есть в нынешней России. И одно лишь жаль, что нельзя послать Галагана к Сенцову, получившему сталинский срок не за что. Что нет такой командировки. Галаган-то — один, и его пока хватило лишь на одну Васильеву.

Вот это плохо, вот это не универсально, вот это пытаются уместить в своем сознании дорогие не пропившие мозги россияне. Вот почему они не разделили в этот раз правовой морализм Венедиктова.

Фото Вячеслав Прокофьев/ТАСС