*110. Перевоспитание Левиафана

[Друг истины и Платона]

http://www.vedomosti.ru/opinion/news...r_s_leviafanom

Vedomosti.ru

05.08.2011, 00:21

Когда-то люди не знали забот ни о чем совместном. Они жили небольшими группами, охотились, собирали плоды, кочевали, но вдруг что-то заставило их остановиться, собраться в большие сообщества и в конце концов «своим искусством создать себе великого Левиафана, который называется Республикой или Государством». Причины и результаты превращения человека из «дикаря» в цивилизованное «общественное животное» веками занимали мыслителей. Одним из способов думать об этом превращении стала идея общественного договора: представление о том, что когда-то в прошлом люди договорились между собой жить не так, как прежде. В том, как этот воображаемый договор мог быть заключен, впрочем, были большие несогласия.

Первым пунктом расхождения во мнениях было доисторическое, «естественное» состояние человечества: было ли оно райским или ужасным. Для Томаса Гоббса первобытное состояние было чудовищным, оно было войной всех против всех, потому что такова природа человека: «Мы находим в природе человека три основные причины войны: во-первых, соперничество; во-вторых, недоверие; в-третьих, жажду славы». В этой ежедневной войне человека сопровождает вечный страх и постоянная опасность насильственной смерти. Жизнь его «одинока, бедна, беспросветна, тупа и кратковременна». Выход один, уверен Гоббс: все люди одновременно должны отказаться от права делать что угодно и передать одному избранному лицу право управлять собой. Так рождается Левиафан, искусственное существо, государство, «единое лицо, ответственным за действия которого сделало себя путем взаимного договора между собой огромное множество людей, с тем чтобы это лицо могло использовать силу и средства всех их так, как сочтет необходимым для их мира и общей защиты».

Для жившего более чем сто лет спустя Жан-Жака Руссо первобытная жизнь была, наоборот, идеалом, который человечеством давно утрачен: «Пример дикарей, кажется, доказывает, что человеческий род был создан для того, чтобы оставаться таким вечно <...> и все его дальнейшее развитие представляет собой по видимости шаги к совершенствованию индивидуума, а на деле — к одряхлению рода». В развитии, в переходе от естественного состояния к общественному Руссо видит регресс. Законы в его понимании — это путы, наложенные богатыми на бедных: «Они навсегда установили закон собственности и неравенства, превратили ловкую узурпацию в незыблемое право». Спасение — в новом договоре, в таком, который все общее поставит над всем частным: «Каждый из нас передает в общее достояние и ставит под высшее руководство общей воли свою личность и все свои силы, и в результате для нас всех вместе каждый член ассоциации превращается в нераздельную часть целого».

Еще одна знаменитая версия появления общественного договора принадлежит Джону Локку, жившему позже Гоббса, но раньше Руссо. Локк рассуждал примерно так: у естественного человека было все, а пользоваться этим всем ему было небезопасно — другой претендент на ту же вещь мог оказаться сильнее. И поэтому было решено, что лучше ограничить это всеобщее равенство границами — изгородями и правилами. Люди готовы отказаться от первобытной свободы, чтобы «объединиться ради взаимного сохранения своих жизней, свобод и владений, что я называю общим именем «собственность», пишет Локк: «Поэтому-то великой и главной целью объединения людей в государства и передачи ими себя под власть правительства является сохранение их собственности». Итак, собственность для Локка — не только материальное владение, а «жизнь, свобода и владение».

Как мы видим, все это умозрительные конструкции, не договоры, подписанные кем-то в действительности. Это оптика, придуманная для того, чтобы взглянуть на общественные отношения с высоты — взять картинку общим планом. Впрочем, характер оптики даже у этих трех мыслителей (а ими тема, конечно, не исчерпывается) был настолько разный, что и выводы, сделанные их последователями, оказывались разными, иногда противоположными. Локк закреплял в своих выводах события уже случившейся в Англии Славной революции, а Руссо предвосхищал революцию во Франции. Все-таки именно он счел, что действие договора народ может прервать и пойти на смену режима. «Я с трудом мог бы назвать имя хоть одного революционера, который не был бы захвачен этими разрушительными теоремами. “Общественный договор” был Кораном будущих ораторов 1789-го, якобинцев 1790-го, республиканцев 1791-го и бешеных самых неистовых», — писал современник событий Малле дю Пан.

Локк считал собственность основой благосостояния и безопасности, Руссо — причиной деградации общества, и это расхождение стало одним из оснований долгого и кровавого противостояния правой и левой идей. Если сильно огрубить, то можно сказать, что договор Гоббса был монархическим, локковский — буржуазно-республиканским, а договор Руссо — социалистическим. Если огрубить еще сильнее, то выяснится, что из Локка выросло государство, объединившее североамериканские штаты, а из Руссо — Советский Союз.

Но было во всех трех взглядах и нечто общее — «дух просвещения», то, что делало описанную дискуссию общеевропейской. Есть мыслители, считающие, что дух просвещения растворился, как только прекратилось противостояние капиталистического Запада и социалистического СССР (см. книгу Джона Грея «Поминки по просвещению»). Мы живем в другую эпоху, но я не верю, что в силу смены эпох власть вдруг стала частью природы, чем-то данным нам при рождении. Не с ней мы вышли из леса, спустились с гор, перешли к оседлой жизни и построили общественную жизнь. Человек уже владеет самим собой и плодами своего труда до появления Левиафана на свет. Суть договора в том, что «мы, нижеподписавшиеся», договорились между собой о том, как жить. Результатом этого оказывается готовность подчиниться правилам, т. е., говоря языком ХХ века, институты: «Институты — правила игры в обществе, точнее, установленные людьми ограничения, которые определяют взаимодействие между ними» (Дуглас Норт). Договариваются люди между собой, а не человек и «власть».

Тему общественного договора в наш современный российский словарь ввел Александр Аузан, и это блестящая идея, которая должна была бы напомнить нам о наших общих с европейцами корнях. Речь идет о понимании отношений между человеком, другим человеком и государством, а не об отношениях француза, англичанина или чеха с их королями. Во всех этих историях есть частное, национальное, но есть и общее, европейское. В том, что касается философских основ отношения к общественному устройству, мы вполне можем считать себя европейцами — пусть и особенными. Если говорить об альтернативах революциям, с помощью которых договоры разрывались во многих странах, то это попытки реальных (не умозрительных) соглашений по образцу голландского трехстороннего договора между промышленностью, профсоюзами и государством. Наш путь к «современности» (modernity) был не таким продуманным. Опыт советского периода в истории России — это, пожалуй, пример преступного размена: прорыв в современность ценой уничтожения крестьянства, сельского хозяйства и всего образованного класса. В прошлом у России немало периодов прострации и разочарования в попытках угомонить созданное своими же руками чудище, которое больше похоже не на библейского Левиафана, а на Таракана из стихотворения Корнея Чуковского («Покорилися звери усатому. (Чтоб ему провалиться проклятому!) А он между ними похаживает, золоченое брюхо поглаживает»).

Но это не значит, что так будет всегда. Власть — это плод нашего соглашения, а не языческое божество, требующее принесения жертв. Общественный договор — это не договор с Левиафаном (Тараканом), а дискуссия о том, каким Левиафан должен быть. Такая дискуссия может быть долгой, это не вопрос пяти или десяти лет. И разговор этот не должен сбиваться на торг по образцу «лояльность в обмен на стабильность». В таком торге мы не раз проигрывали. Неудачи такого рода свойственны не только российскому обществу — посмотрите на ситуацию с «пекинским консенсусом» (см. колонку на этой странице) — это тот же размен ценностей и прав на страсть к материальному процветанию. И этот размен неустойчив. А мы ведь начали путь к общественной модернизации раньше, чем Китай.

Статья продолжает цикл «Пермский договор», посвященный выработке нового общественного договора. Цикл подготовлен совместно с Пермским экономическим форумом. Статьи выходят по пятницам.

Автор — редактор отдела «Комментарии»

[Максим Трудолюбов]

http://www.vedomosti.ru/opinion/news...ogo_pokoleniya
Vedomosti.ru

02.09.2011, 00:41

Владимир Южаков в очень важной статье («Ведомости» от 22.08.2011) указал на то, что он называет низкой «капитализацией поколений». Действительно, в России так мало собственности, что отцам часто нечего передать детям. Еще важнее то, что собственность — это база для независимости человека в обществе. Южаков уверен, что новая волна приватизации поможет создать такую базу и «капитализирует» ныне живущее российское поколение.

Но вопрос не будет решен, даже если реализовать самую честную на свете схему распределения акций. Потому что и для капитализации, и вообще для достойной жизни нужна не столько собственность, пусть самая дорогая, сколько право собственности. Право — это институт. Чтобы право было правом, нужна честная полиция и вся цепочка правоохранения от участкового до судов. Появление собственности у большого числа людей означает споры, а для разрешения споров нужен суд, который ни одна из сторон не может купить. Иначе право собственности не имеет смысла. Какой бы красивой ни была бумага о праве собственности.

Но сам вопрос, несмотря на сложность решения, никуда не денется. Российская Федерация является правопреемником того государства, которое весь ХХ век отбирало у всех и каждого все, что можно и нельзя было взять. Мы будем продолжать жить в тени гигантского знака вопроса: кто и как воздаст обществу должное?

В принципе это возможно, но для успеха требуется переустройство сразу всего государственного механизма. «Капитализировать» поколение, приложив к этому все политические усилия, можно. Между прочим, это было бы продолжением дела, начатого Петром Столыпиным, который думал создать в России массовый слой собственников и которого очень уважает нынешний премьер-министр Путин.

Представим, что задачу действительно можно решить. Допустим, все необходимые усилия будут предприняты. Личный состав правоохранительной системы будет сменен, судьи набраны новые, позорные «экономические» и «экстремистские» статьи убраны из УК, и проведены еще тысячи других необходимых действий. Собственность распределена.

Тем самым нынешняя элита поделится с обществом своей властью-собственностью. Более того, власть и собственность в результате всех перечисленных действий неизбежно будут разделены на два компонента. Это произойдет в силу независимости суда: властитель не сможет по своему произволу отнять собственность у ее законного обладателя. И мы получим «капитализированное поколение», которое будет реально существующим обществом, состоящим из граждан, у которых есть реальные интересы и институты защиты их прав.

Люди, представляющие российское государство сегодня, наверное, понимают и величие задачи, и последствия ее решения. Последствием будет то, что они перестанут быть властью в нынешнем русском смысле. Но, наверное, они понимают и то, что если не они сейчас займутся нашим большим вопросом, то займутся когда-нибудь другие. Потому что, как мы понимаем, правительства и элиты могут меняться, а вопрос так и будет стоять над страной, пока не будет решен.

Автор — редактор отдела «Комментарии»



Читайте далее: http://www.vedomosti.ru/opinion/news...#ixzz1Wny9ojTr

[Максим Трудолюбов]

http://www.vedomosti.ru/opinion/news...tsya_spyaschie
Vedomosti.ru

16.09.2011, 00:27

Вот организация, которая за большие деньги составляет списки желающих войти в так называемые законодательные собрания или парламенты. Руководитель такой организации, торгующей креслами в парламенте, регулярно ходит на совещания к куратору, сверяет получающийся у него список и получает указания. Что это за организация? Мебельный магазин? Тюремный инвестиционный клуб? Нет, это «политическая партия».

В России еще много учреждений, которые, так сказать, не соответствуют вывеске. В суде не судят, на выборах не выбирают, в телевизионных средствах массовой информации не информируют. Живя в России, незаметно для себя становишься глубоким скептиком. Идешь по улице и не знаешь, настоящие вокруг люди и дома или нет. Во всем хочется сомневаться. В частности в том, могут ли «спящие институты» — суды, полиция, партии — проснуться и стать настоящими.

История с Михаилом Прохоровым как раз иллюстрация того, как трудно перейти из одного состояния в другое. Прохоров начинал играть в «мебельный магазин», а потом попробовал поиграть в «политическую партию». Кураторы тут же сорвали стоп-кран. Что именно произошло между Прохоровым и кураторами, не так важно. Важно, что конфликт вызван попыткой превратить псевдопартию в партию, т. е. попыткой сделать нечто фальшивое чем-то более настоящим. А этого власть потерпеть не может. Крайне удивительно слышать от Прохорова, что он теперь будет звонить Медведеву и Путину и жаловаться на Суркова. Сурков — всего лишь сотрудник президента и премьера по особым поручениям. Ни одной секунды нельзя верить, что подобные операции совершаются без кивка с их стороны. Эту ошибку совершали старые большевики, которых в 1930-е гг. обвиняли в шпионаже в пользу Японии и Гавайев. Они были уверены, что товарищ Сталин не потерпит подобного бреда — нужно только все ему рассказать. И они рассказывали. Письма вождю, полные историй о чудовищной жестокости и несправедливости, и сейчас больно читать.

Конфликт с первыми лицами — это неприятно, поэтому хочется пожелать Михаилу Прохорову стойкости. Но стоит отметить возможный позитивный исход этой истории для политического процесса в стране. Сама жизнь выталкивает Прохорова из сферы фальшивых сущностей. Именно теперь, выпав из псевдопартии, он может, если захочет, стать политиком без кавычек. У него теперь больше капитала доверия, так что общественное движение, о котором он говорит, может и получиться. Я не знаю, зачем это Суркову и другим политическим менеджерам, но они своими руками толкают вполне системного игрока в область настоящей политики. И теперь только от Прохорова зависит, как распорядиться этим шансом.

Возможно ли превращение спящих институтов в реальные — большой вопрос. Все-таки у симулякров очень много властных сторонников, жизненно заинтересованных в их существовании, ведь на них зарабатываются большие деньги. Все так называемые суды и партии, т. е. неработающие, спящие институты, — это агенты по обогащению мастеров ручного управления. Работающие институты, институты без кавычек — т. е. суд, который судит, парламент, который открыто говорит, — воспринимаются «управляющими» как опасность. Но только настоящие институты нужны для развития общества и роста экономики — таков опыт, такова история. Спящие институты нужно разбудить, а без конфликтов пробуждение, вероятно, не происходит.

Автор — редактор отдела «Комментарии»

[Максим Трудолюбов]

http://www.vedomosti.ru/opinion/news...skoe_buduschee
Vedomosti.ru

14.10.2011, 00:43

За растущим увеличением расходов на оборону и военные технологии, за словами о том, что Россия — не «банановая республика», стоит определенный набор ценностей. Это тоска по железу, ракетам, машинам, реальному производству и технологическим прорывам. «Перевооружение армии будет способствовать не только решению основной задачи, но и повышению общего технологического уровня российского производства в реальном секторе экономики», — говорит Путин.

Это правильные государственные ценности. И можно убедиться, что не только в России есть эта тоска. «Сегодня манхэттенский проект не был бы даже начат… Я не знаю ни одного политика — демократа или республиканца, — который готов был бы пойти на серьезные сокращения социальных расходов, чтобы высвободить деньги на большие инженерные проекты… Человек добрался до Луны в 1969 г. и тогда же случился фестиваль в Вудстоке. Вот тогда хиппи захватили страну и война за прогресс была проиграна».

И это не какой-нибудь 80-летний ретроград. Эта ностальгия по железной руке прогресса исходит из самого инновационного сердца Кремниевой долины. Автор — 43-летний Питер Тиль, основатель PayPal, владелец серьезной доли в Facebook, венчурный инвестор. Статья называется «Конец будущего» (журнал National Review, от 3.10.2011). Нет в США политика, способного вернуть будущее. Зато у нас, в России, есть. В проекте российского бюджета ясно прочитывается рост военно-технологической части и сжатие федеральных обязательств по образованию и здравоохранению.

Попробуем представить, возможно ли возвращение будущего в таком смысле? Можно ли воплотить мечту о промышленном и технологическом возрождении. В государствах, которыми управляют инженеры будущего, людей расставляют по заводам, по участкам, рассаживают по одинаковым квартирам. Им дают задания и требуют исполнения. Их «строят» во всех смыслах, в том числе и в буквальном, в армии. Так было в СССР и США, в Китае сегодня. Для жизни ради будущего, для прорывных свершений нужен аскетизм и бескомпромиссное лидерство. И дело не в том, что лидеров таких нет, а в том, что убедить людей, давно отвыкших строиться, снова стать в строй, да еще без угрозы, без холодной войны, уже не удастся. Страх пропал, и само собой вместо будущего выбралось настоящее. С крахом СССР действительно растворился образ будущего — такой, ради которого не жалко было бы идти на жертвы. Причем исчезли и коммунистический рай, и капиталистический.

Великие проекты возможны, наверное, только при упомянутой Тилем готовности государства начать экономить на людях. Какое государство это может? Китайское может: большие инженерные проекты сейчас делаются там. Там сейчас разворачивают реки и строят новые миллионные города. Это возможно, потому что миллионы людей все еще переходят от сельской жизни к городской и готовы работать много и дешево, как когда-то было в СССР. Но даже в Китае политики говорят о стратегии движения к социальному государству.

Государства развитого мира потеряли в инженерно-индустриальном лидерстве, но приобрели в социальности и гуманности. Исторический выбор сделан: сытое настоящее вместо будущего из фантастических романов. Сейчас очевидно, впрочем, что и настоящее в США и Европе становится менее сытым.

Будущее давно заброшено. Но это не значит, что его больше нет. Нет «инженерного» будущего. Нарисовать будущее в форме футуристических городов, космических лифтов и машин действительно больше не получается. Это была игра ХХ в. Тогда по обе стороны железного занавеса умели собирать волю в кулак в экономике и политике. Хотя, если критически проанализировать успехи плановиков, мы увидим, как мало в реальности было воплощено из того, что было нарисовано. Инженерное представление о будущем ушло. Будущее теперь человеческое, или органическое. Выбор сделан, только не до конца последовательно. Отсюда и рецидивы инженерного подхода. Нужно лишь понять, что его не вернуть. Возможно, в этом выражается окончание эпохи просвещения. Эпохи знания. Наступила эпоха незнания.

Но это не страшно: развитие возможно и без единого центра «знания». Оно в людях. Каждый человек — это и есть росток будущего. В него и нужно вкладывать, но речь не о предвыборном повышении зарплат. Вкладывать — значит давать доступ к знаниям, умениям. Облегчать передвижение, построив дороги, укреплять здоровье, стимулируя строительство спортивных центров. Поощрять все, что помогает каждому человеку воплотить свои потенциальные возможности. Реализованный человек — это более весомая прибавка к будущему (и к ВВП), чем из-под палки сделанная в шарашке новая ракета. Настоящая экономика — это экономика, в которой каждый, приложив усилия, найдет себе место. И не любое место, а такое, которое наилучшим образом раскрывает его возможности.

Россия в целом шла путем не противоположным, а параллельным развитому миру. В российской реальности все те же процессы иногда оказывались карикатурно преувеличены, а иногда гипертрофированы до бесчеловечности. Наше инженерно-индустриальное государство было гораздо более жестоким, чем у оппонентов. Наше постсоветское постиндустриальное государство оказалось гораздо более расслабленным. Оно состоит из хитрых, предприимчивых людей, растаскивающих все, что можно. Это тот же самый болезненный переход от инженерного планирования к органическому, как и на Западе, только доведенный до абсурда. Наши государственные операторы, конечно, с благодарностью примут триллионы рублей, выделенные на военную и прочую модернизацию, но «распределят» их по-своему.

Они разнесут и потратят деньги на собственное развитие — так, как они его понимают. Ведь выбор в пользу настоящего — это естественный процесс, идущий во всем мире. Только у нас он протекает кривым путем, через государственное решето. Такая концентрация ресурсов, как в советское время, сейчас приведет не к общему рывку, а к еще большему обогащению конкретных частных людей. Трудно представить себе железную мобилизацию в нынешнем российском государстве. Оно хотя и использует к собственной выгоде руины советских институтов, но не способно ломать волю общества. Оно реагирует на каждый чих снизу, боясь растрясти рейтинг. Так что нельзя ожидать, что простые инженерные методы управления вдруг возобладают в стране победившей органики. Сейчас время людей, которые, скорее, верят (например в Бога, в себя, в деньги или еще что-нибудь), чем планируют. Планирование было когда-то, во времена «большой власти». Такая власть больше невозможна. А если возможна, то только как декорация.

Автор — редактор отдела «Комментарии»

[Максим Трудолюбов]

http://www.vedomosti.ru/opinion/news...akomyslyaschih
Vedomosti.ru

13.04.2012


То, что часто списывают на «народ», «национальный характер» и «вековые устои», — не такие уж устои и не такие уж вековые. Конечно, очень удобно говорить о коррупции, которая в крови у людей, или о милиции, которая «срез общества». В действительности это мифы, которые нужны, чтобы оправдать сложившуюся очень выгодную для правящей группы структуру институтов.

Вроде бы мы все или почти все считаем, что нельзя честно добиться материального успеха, — таковы данные опросов. Мы как будто бы все уверены, что только высокие покровители и родственники помогут нам продвинуться в жизни. Мы считаем, что проблемы можно решить, только рассчитывая на себя, но при этом почему-то ждем от государства повышения зарплат и пенсий. Мы не верим в возможность создавать независимые организации, потому что они на самом деле зависимые, работают «за гранты» или с их помощью кто-то хочет выдвинуться, чтобы начать кормиться. Мы не верим в процедуру выборов, да и вообще ни в какие процедуры, правила и законы, и свой голос готовы продать за сиюминутный материальный выигрыш.

Да, я видел бесчисленные опросы общественного мнения, но лично я описанный выше вид почти не встречал. Много таких «наших» в России или мало, а вся политическая система только на них и строится. И действительно: если закрыть все возможности для частной инициативы, если показывать каждый день по телевизору, что только национальный лидер может решить любую проблему, если все, что происходит в государственных структурах, это разложение советских институтов и торговля полномочиями, то вот мы и получаем наши «устои». Такие устои существуют во всех странах, где законы не соблюдаются и нет общих для всех правил.

Ни в большинстве, ни в национальном характере нет мистики. Это не причина, а следствие. Бесчисленные примеры говорят о том, что, как только возможности для инициативы, личностного развития и зарабатывания денег открываются, «национальный характер» меняется. Все экономические чудеса — это именно такие истории, истории изменения устоев. Более того, в части общества — в новом поколении особенно — устои уже изменились. Просто ныне действующая схема построена носителями перечисленных в начале статьи убеждений. Им эта схема выгодна, они будут ее защищать и придумывать разные способы имитировать ее демонтаж — хоть «большими правительствами», хоть «краудсорсингом». Партия, которая объединит носителей иных убеждений, изменит страну. Тут нет никакой мистики. Важно то, что сами инакомыслящие уже есть. Возможно ли прямо сейчас объединить их в политическую партию — не знаю. Но все основания для движения уже есть.

И последнее: честное сервисное государство — скучная вещь, механизм. Он делает жизнь гигиеничнее и выгоднее для большинства. Всем, кому нужно что-то большее, например воплощение идей, творчество, бизнес-прорывы, научные открытия, личное счастье, новый опыт, — им от политики ждать нечего. Они все могут и так. А если они и требуют честного государства, то стараются для других.

Автор — редактор отдела «Комментарии»

Читайте далее: http://www.vedomosti.ru/opinion/news...#ixzz1rwPMdTuw

[Максим Трудолюбов]

http://www.vedomosti.ru/opinion/news..._posle_vyborov
Vedomosti.ru

02.03.2012, 00:17

Отзывы25



Уже сейчас ясно, что результатом выборов никто доволен не будет и придется придумывать какие-то новые компромиссы (подробнее см. редакционную статью). И здесь есть очень грубо очерченные варианты развития событий.

Первый простейший и самый вероятный сценарий — это псевдокомпромисс. Новая власть просто перехватит самые громкие лозунги оппозиции. Система захватит антикоррупционную повестку дня и будет изображать ее реализацию. Возможно, в правительство будут приглашены два-три человека с репутацией чуть лучшей, чем у нынешних министров. Но это все равно будет хорошо нам знакомая политика по принципу операции прикрытия. По тому, как ведутся кампании разрешенных кандидатов, видно страстное желание поскорее решить больной вопрос передачи власти и вернуться наконец к делу, т. е. к бизнесу. Там долгосрочные планы, конечно, существуют, но они завязаны на экспортные контракты, офшоры и вообще институты других стран. Качество институтов в самой России при первом сценарии не изменится, а скорее и ухудшится.

Второй сценарий — это слияние элиты и контрэлиты. Звучит безумно, но что-то похожее как раз произошло 12 лет назад. То, что политически выглядело как объединение блоков «Отечество — Вся Россия» (ОВР) и «Единство», было, по сути, прагматическим компромиссом нескольких враждующих групп с партией «семьи». Многие из непримиримых противников системы — Евгений Примаков, Юрий Лужков, Вячеслав Володин, Олег Морозов — были тогда кооптированы системой. Им были даны (или сохранены за ними) ключевые публичные и экономические позиции. Сама фигура Путина-президента и относительные политические успехи его первого срока были результатом компромисса. Вся его система и сегодня остается плодом того компромисса.

Контрэлита конца 90-х, конечно, была очень советской, ситуация тогда была более жесткой экономически, чем сегодня. Противостояние тоже было нешуточным (телевизионная кампания против лидеров ОВР была не слабее сегодняшней, может быть, даже сильнее). Современная контрэлита совсем другая, но рассержена на власть она точно так же. Рассерженные горожане представляют не только средний класс, но и многих серьезных игроков внутри системы и около нее. Это недовольство не имеет политического крыла, поскольку те самые избирательные блоки и прочие политические инструменты, которые позволили нынешней элите в конце 90-х и начале нулевых прийти к власти, сама эта элита и уничтожила. Это было крайне недальновидным решением. Именно закрытие политических возможностей, отмена выборов, зачистка поля от лидеров сделали нынешние протесты возможными. И протестующие, несмотря на то что они никем не организованы, сейчас играют роль реального политического соперника коррумпированной элиты. Это очень конструктивная и патриотическая роль. Главное отличие нынешней контрэлиты от правящей группы — подлинная легитимность, которой нет у правящей группы, реальный капитал доверия со стороны граждан, реальные дела, независимость от власти, реальные тиражи проданных книг, прослушанных песен и т. д.

Способен ли Путин проявить ту же мудрость, что проявили его предшественники 12 лет назад, трудно сказать. Я, например, в это не очень верю. Найдутся ли среди легитимных лидеров новой волны желающие кооптироваться в систему, тоже трудно сказать. Здесь много неизвестных, но слияние, безусловно, шанс системы на серьезное продление жизни. А возможно, и шанс на «консервативную модернизацию» по сценарию Сергея Караганова (см. статью «России снова везет»).

Третий сценарий будет представлять собой изменение всей системы. Путем ли новых честных выборов или путем переговоров за круглым столом к власти придет новая элита. Что дальше будет происходить, предсказать невозможно. Я лично уверен, что целью должно быть создание современного государства, роль которого будет впервые в русской истории служебной (но есть наверняка и другие мнения). Это будет набор сервисов для граждан. Этот сценарий самый маловероятный и отложенный во времени. Но возможный. И чтобы приблизить его воплощение, протестующим нужно продолжать играть ту позитивную и творческую роль, которую они сейчас играют. Их главным успехом будет превращение в настоящую оппозицию.

Текст основан на выступлении на конференции Russia Votes, проведенной изданием opendemocracy.net в Лондоне 28 февраля.

Автор — редактор отдела «Комментарии»

Читайте далее: http://www.vedomosti.ru/opinion/news...#ixzz1rwVIE4ES

[Максим Трудолюбов]

http://www.vedomosti.ru/opinion/news...voj_respubliki
Vedomosti.ru

16.03.2012, 00:24

Отзывы75



Официальная Россия, включая все органы, институты, участки, отделения, комитеты и министерства, — это продукт разложения советской государственной системы. Единственный процесс, который полным ходом идет в российском государстве (не в обществе, не в стране, а именно в структурах государства), — это разложение. Гниение системы началось до формального конца СССР и продолжается на наших глазах. Все еще есть чему разлагаться. Мы каждый день получаем новую порцию продуктов распада: новое преступление людей в погонах, новый приговор купленного суда.

Новая в этом во всем только интенсивность процесса гниения. Сама гниющая материя вся старая.

Советская милиция не стала полицией в настоящем смысле и продолжает разлагаться на глазах: см. недавнюю казанскую историю, буквально животную по содержанию; см. недавнюю историю с убийством Никиты Леонтьева в Петербурге. Советская прокуратура никогда не была прокуратурой в собственном смысле. Просто она из карательного инструмента переродилась в рыночный, работающий по заказу. Российские суды никогда не были судами в подлинном значении слова и из ненастоящих судов превратились в штамповочные пункты, работающие на теневом рынке. Спецслужбы, с самого начала опричные по смыслу, остались таковыми, только переродились в квазирыночные структуры. А их начальники стали подпольными миллионерами — как когда-то те, кого они преследовали в советское время. Командная система переродилась в продажную, потому что только за деньги можно делать то, что раньше делали из страха.

Поколение, точнее социальная группа, которая находится у власти, вся «категория А», включая премьер-министра Путина, есть продукт разложения советского общества. Эти люди оказались госслужащими, когда государство потеряло смысл и авторитет. Они и сами видели: жалкий «совок», никчемная идеология, бедность, а настоящая жизнь — вон она, там, где правит чистоган. Они нигде не были своими — ни в среде интеллигенции, ни в среде советских «барышников». Это лишние люди 70-х и 80-х. Теперь их мечты воплощены в виде дворцов и яхт на Средиземном море. Они не вся страна, только ее малая часть, симптом.

Оборотная сторона их сегодняшнего успеха — распад государства как механизма обеспечения общего блага. Каждый вывезенный ими рубль и тонна нефти, каждое сфабрикованное дело и незаконный приговор — утверждение цинизма как правящей идеологии. Но это и новый удар по системе, который она наносит сама себе.

Перестройка, может быть, и возможна в теории. Внутри государства есть новое поколение людей с идеями, условная «категория Б», которая хотела бы модернизации государства. Но «категория А» настойчиво выбирает другой путь. В том, что обществу нужно современное, честное, сервисное государство взамен феодально-советского, сомнений нет ни у кого. Содержание нового политического периода в России в том, чтобы понять, будет ли «новая республика» строиться на основе старого государства или совсем заново.

Автор — редактор отдела «Комментарии»

Читайте далее: http://www.vedomosti.ru/opinion/news...#ixzz1rwVyMAl0

[Максим Трудолюбов]

http://www.vedomosti.ru/opinion/news...-razrushitelya

Если и есть выбор между Собяниным и Навальным, то это выбор политических альтернатив Путину

Vedomosti.ru

30.08.2013

Нынешняя ситуация часто воспринимается как выбор между Путиным и Навальным, хотя никакой реальной возможности сделать такой выбор нет.

Возможно, причина в том, что две линии поведения в политике, представляемые Алексеем Навальным и Владимиром Путиным, образуют слишком очевидный контраст: горизонтальная работа с конкретными людьми против вертикального командования массовой политикой. Простые и понятные действия против непредсказуемых священнодействий. Двусторонний обмен информацией с обществом против одностороннего вещания от одного — всем. Создание сети добровольцев против найма сторонников за деньги. Прозрачность финансирования политики против непрозрачности. Открытое признание незащищенности прав граждан в России против непризнания этой незащищенности и циничного «не нравится, идите в суд».

Эти очевидные противоположности привлекают внимание и заставляют закрывать глаза на видимую абсурдность сравнения: масштабы ресурсов Путина несравнимы с ресурсами Навального. Один уже много лет правит, другой несколько лет ведет агитационную кампанию. У одного есть все возможности для действия, другой должен отправиться в тюрьму по сфабрикованному обвинению. Но так устроено сознание — когда хочется сравнивать, будешь сравнивать. Когда хочется выбирать, будешь выбирать, даже если выбора никто не предлагает.

Это, впрочем, не единственный выбор. Линия политического поведения Сергея Собянина тоже сильно отличается от путинской, хотя контраст и менее очевиден. Собянин — прогрессист, готовый использовать имеющуюся институциональную систему в благих (как он их понимает) целях, в целях развития. Это линия, в свое время проведенная Александром Волошиным и политическими игроками его школы.

Если взять весь ряд оппозиций, которые мы привели выше, то в случае противопоставления Собянина и Путина он выглядел бы примерно так. Вертикальное командование массовой политикой в благих целях против вертикального командования массовой политикой в дурных целях. Непредсказуемые священнодействия в благих целях против непредсказуемых священнодействий в дурных. И так далее.

Собянин тоже «против Путина», хотя эта фраза ужаснула бы его. Нетрудно представить себе, что Собянин мог бы сыграть роль мягкого «деконструктора» (не будем про «могильщиков») действующей системы и преобразования ее во что-то более инклюзивное. Конечно, это фантазия. Возможно, Собянину роль хозяина московского бюджета гораздо интереснее мощной исторической роли.

Но важно понимать, что если мягкая договорная трансформация путинской системы вообще возможна, то прогрессист на эту роль все равно понадобится. Это будет русский Адольфо Суарес, первый премьер-министр Испании после Франко; человек, сделавший быструю карьеру в авторитарной однопартийной системе и назначенный новым монархом эту систему демонтировать.

Так что если и есть выбор между Собяниным и Навальным, то это выбор политических альтернатив Путину. Выбор происходит не только 8 сентября и касается не только Москвы. Это, может быть, выбор между договорной трансформацией и недоговорной. Учитывая, что демонтаж не входит в планы самого Путина, выборы по одобренным им «новым правилам» могут разочаровать его независимо от результата.

Читайте далее: http://www.vedomosti.ru/opinion/news...#ixzz2dSjdy2r0

[Максим Трудолюбов]

http://www.vedomosti.ru/lifestyle/li...yubye-sredstva

С чего все-таки в нашей стране «все пошло не так»

18.10.2013

Поиск точки, в которой «что-то пошло не так», — интересная задача сама по себе. Сентябрь 2011 года, когда Медведев объявил о возвращении Путина, а Путин — о возвращении Медведева, — хороший кандидат. С того момента начался и не закончился нынешний раунд политического противостояния в стране. Конец 1999 года — решение постсоветской элиты сделать Путина своим ставленником в Кремле — тоже кандидат на роль развилки. Октябрь 1993-го, когда был разогнан парламент, — тоже кандидат. А сколько таких точек можно найти в еще более ранних событиях!

Но не говорит ли поиск Главной Развилки о вере в некоторый истинный путь, которым должна следовать страна? Может ли вообще у страны быть один истинный путь? Ведь внутри общества есть множество разных точек зрения — что одним истинно, то другим ложно.

Наверное, хочется верить в развилку еще и для того, чтобы было кого обвинить в уводе страны с истинного пути. Многие события воспринимаются как развилки, поскольку кажется, что только по случайности все пошло тем или иным путем. Возможно, в узком смысле это так. Выбор Путина на роль лица системы был судьбоносным решением, именно потому что это «лицо» и определил. Но принципиальный выбор в пользу того, что центр управления должен находиться вне права и действовать любыми средствами ради интересов государства, — вот этот выбор был сделан гораздо раньше и никогда не пересматривался.

Никто при этом не может отменить того обстоятельства, что «интересы государства» могут пониматься по-разному. Есть даже люди, считающие, что у государства вообще не может быть отдельных от общества интересов. Еще важнее то, что сам примат управляемости над правом нес в себе зерна всех тех пороков управляемой политической системы, которые дали обильные всходы в последние десять с чем-то лет.

Правовые механизмы, способные обеспечить честную политическую борьбу, либо не были включены, либо были отключены. Это те самые механизмы, без которых выборы являются инструментом в руках правящего политика: защита свободы высказывания, защита права выдвигаться на выборные должности, защита права на собрания, равный доступ к СМИ для кандидатов, всеобщий доступ к альтернативной информации, защита автономии партий и общественных организаций. Конституционный суд, который должен быть верховным, непартийным арбитром в том числе и в политике, стал играть в партийную игру.

Постсоветские политические менеджеры сохраняют советский тип мышления, поскольку готовы любыми средствами воплощать то, что считают важным. Это «важное» не проходит никакие проверки и общественные обсуждения. Что бы ни писали эксперты, что бы ни заявляли различные общественники, что бы ни говорили даже представители самого правительства, реально принимаются те меры, которые замыслены или просто одобрены в тиши кремлевских кабинетов. В результате получается, что объект веры политических администраторов — не содержательные идеи, а «любые средства».

Путин завершил начатую предшественниками работу: принцип примата управляемости над правом реализован. Правящий политик может действовать любыми средствами, не оглядываясь ни на какие правовые ограничения.

Содержательная идея, которая оправдывает применение любых средств, — фантом, сохранившийся с большевистского прошлого. На этом месте давно пустота, которую заполняют деньгами или какой-то минутной псевдоидеей, подходящей к случаю. Если у вас возникают вопросы, например, о том, почему правительство так обошлось с пенсиями граждан, почему одних обвиняют в преступлениях, а других таких же не обвиняют, то ответ есть. Так делается, потому что это возможно. Возможность применять «любые средства» и есть цель.

[Максим Трудолюбов]

http://www.vedomosti.ru/opinion/news...rasivaya-zhizn

Люди давно изменились, образ жизни совсем не тот, что был в СССР, а пространство все то же


Эта публикация основана на статье «Республика: Некрасивая жизнь» из газеты «Ведомости» от 08.11.2013, №207 (3469).

Панельные дома и трубы — единый городской вид, объединяющий бывший СССР крепче любого Евразийского, Европейского или иного союза. Большие города во всем бывшем СССР — результат быстрого и оптимального решения жилищной проблемы. Проблема была огромная: к 1945 г. без крова осталось до 20 млн человек, а ведь у многих и до войны человеческого жилья не было. Люди жили без туалетов и ванных, без тепла, без частной жизни. Полстраны — в бараках, полстраны — в избушках. В 1957 г., когда массовое строительство жилья наконец стартовало в полную силу, преодолеть нужно было и послереволюционный, и довоенный, и послевоенный дефицит простейших, минимальных условий жизни. Как и любая другая гигантская социально-политическая проблема в нашей стране (а их решение обычно откладывается лет на 50, ситуация привычно доводится до кипения), эта решалась в авральном режиме: стройками наспех, тесными квартирами в панельных сборных конструкциях. Но это было большое дело — как все были благодарны! Началась частная жизнь, появились кухни, общение, доверие, новое искусство, новая жизнь.

Без этих сотен и сотен миллионов метров жилья СССР мог бы взорваться и не дожить до конца 80-х, благодаря им дожил. Государство решило свою главную задачу — продлило себе существование лет на 30, но дома пережили его.

Индустриально произведенные многоэтажные дома — до сих пор главное массовое жилье, основа рынка недвижимости и то, чем заполняется пространство. Город спит в спальных районах. Потом из них выбегает, быстро что-то делает, перемещаясь по более гуманной городской среде центра, и возвращается в бункеры. Что в этих бункерах может уродиться — Бирюлево всем показало.

Такие дома и кварталы строили везде в мире в ХХ в.: это социальное, субсидированное жилье. Очень редко это хорошее жилье. Мы все живем в «проектах» («проджектах», как их называют в США и Канаде), а платим за них, как за нормальные, хорошие дома. Вокруг домов пространства нет — есть только интерьер квартиры, и это, конечно, сказывается на поведении и отношении к окружающим. Вроде бы построили крышу над головой, да еще выдали в собственность, но со стороны лучше на это не смотреть. Настоящая жизнь возможна только внутри или уж где-то за пределами всего этого бывшего «проекта».

«Пейзаж есть прошлое в чистом виде». То, что мы видим вокруг, — прошлое. Люди давно изменились, живут по-другому, образ жизни совсем не тот, что был в СССР, а пространство все то же. Это, наверное, причина того, что прошлое не отпускает. Как оно может отпустить, если оно вокруг? Прошлое нас приветствует каждый день. Эти вещественные доказательства каждый день напоминают, как мы жили в этом месте: крушили все вокруг, заставляли работать бесплатно, не ценили человеческий масштаб и человечное жилье, рады были перекройке города проспектами и целыми новыми кварталами.

Вопрос частной жизни решен, пусть и с опозданием на десятки лет. Но общественная среда, включая общественные пространства, отстает в развитии больше, чем на 50 лет. Все, что внутри квартир, — уже хорошо. Но все, что вокруг домов, — страшно. А эту проблему единым «проектом» не решить.

Читайте далее: http://www.vedomosti.ru/opinion/news...#ixzz2k3gpsvFo