8864. Анахарсис

[Ru-sled]

http://ru-sled.ru/anaxarsis-i-skil/

Кузнецова Т.М. Анахарсис и Скил.

Генеалогия скифских царей и их судьбы неоднократно привлекали внимание исследователей.1. Отсутствие точных данных в источниках позволило учёным предположить возможность перерывов в главной скифской династии между Иданфирсом и Ариапифом и между Октамасадом и Атеем.

Б. Н. Граков, рассматривая бляшки с изображением Геракла, получившие распространение в Скифии с IV века до н. э., полагал, что их появление связано или с началом правления в это время новой ветви царствующей династии, или с узурпацией власти Атеем, что и заставило последнего воспользоваться символическим для скифских царей, производивших себя от Зевса через Таргитая—Геракла, изображением «для установления фиктивной общей генеалогии с прежней династией»2 . Появление антропоморфных изображений скифских божеств несомненно свидетельствует о новом уровне религиозных представлений, возможно, обусловленных новыми социальными порядками, но эти изменения совсем не обязательно связывать с узурпацией власти или сменой династии.

Предположение о перерыве в родословной скифских царей привело исследователей к попытке заполнить этот «пробел» скифской истории тем или иным персонажем. В связи с преданием Геродота о царе Арианте Б. Н. Граков, за отсутствием точных указаний «отца истории», допускал «возможный промежуток» между временем правления царей Иданфирса и Ариапифа, в который можно было бы поместить Арианта, но не настаивал на этом.

Ю. Г. Виноградов, исследовав греческие надписи на, так называемом, перстне царя Скила, ввёл в научный оборот имя ещё одного лица, владевшего перстнем до Скила, — Аргота. Интерпретируя сюжет на щитке этого перстня как сцену инвеституры и определяя сам предмет, как символ царской власти, исследователь выдвинул гипотезу, по которой Аргот был скифским царем, предком Скила, родоначальником новой династии, пришедшим к власти после Иданфирса. По мнению автора, Аргот «великолепно укладывается в предполагаемую лакуну» в династийной скифской генеалогии, охватывающую условно 510—490 гг. до н. э. Эта лакуна образуется, как считает Ю. Г. Виноградов, в результате исчезновения из поля зрения источников Иданфирса — верховного владыки и главнокомандующего скифов, если тот не был долгожителем 4.

Однако отсутствие сведений в источниках об Иданфирсе после войны с царём Персии Дарием I не может рассматриваться как свидетельство смерти победителя персов, хотя бы потому, что имени царя, правившего в Скифии во время пребывания там Геродота, последний нигде не упоминает. Нет необходимости предполагать и долгожительство царя Иданфирса. Царь Дарий, например, имевший тот же сан и воинское звание, пришёл завоевывать Скифию в возрасте 31—38 лет 5. Умер же он в 486 г. до н. э. (т. е. после предполагаемой «лакуны») в возрасте около 63 лет.

Неполнота данных источников по поводу родственных отношений между теми или иными царями может быть связана с отсутствием в это время каких-либо значительных событий. Смена династий или узурпация власти находили, как правило, отражение в произведениях древних авторов (Herod., I, 8—12; II, 162—172; III, 63—68). Я думаю, что лакуна в книге Геродота между Иданфирсом и Ариапифом объясняется, во-первых, отсутствием у автора интереса непосредственно к генеалогическому древу скифских царей, так как подробно в «Истории» описывается только то, что связано с персами, в данном случае с царём Дарием (6), благодаря походу которого мы и узнаем о скифах, и, во-вторых, определенной тенденциозностью данных, предложенных Геродоту информаторами. Смена династий, если таковая имела место, не могла остаться вне внимания историка, который не только пользовался сведениями Тимна — приближенного царя Ариапифа (7), но и обращался непосредственно к скифам (Herod., IV, 76).

Однако в связи с философом Анахарсисом и Скилом в труде Геродота имеется достаточно сведений о политических событиях в Скифии, на которых я и хочу остановиться.

Геродотом этот материал представлен следующим образом: «…Анахарсис, обозрев много стран, стяжал себе славу великого мудреца, на возвратном пути в родную Скифию, проезжая через Геллеспонт, пристал в Кизике; застав кизикийцев совершающими с большой торжественностью праздник в честь Матери Богов, он дал обет…, если возвратится на родину здравым и невредимым, совершить ей жертвоприношение таким же образом, какой он видел у кизикийцев, и установить всенощное празднество. По возвращении в Скифию он отправился в так называемую Гилею… и совершил в честь богини полное празднество с тимпаном в руках и увешанный изображениями богини. Кто-то из скифов, подметив действия Анахарсиса, донёс об этом царю Савлию; последний, прибыв туда лично и увидев, что Анахарсис совершает это празднество, убил его стрелой из лука» (Herod., IV, 76).

«…Я слышал ещё другой рассказ, сообщаемый пелопоннесцами, именно, что Анахарсис был отправлен в Элладу скифским царем и учился там…» (Herod., IV, 77).

«… Так погиб Анахарсис за сочувствие иноземным обычаям и за сношение с эллинами. Много лет спустя подобная же участь постигла Скила… У скифского царя Ариапифа, кроме других детей, был сын Скил; он родился от жены истрианки… мать научила его эллинскому языку и грамоте… Скил [после гибели отца] получил царскую власть и одну из жён отца, по имени Опию; она была скифянка, и от неё у Ариапифа был сын Орик. Царствуя над скифами, Скил вовсе не любил скифского образа жизни, так как, вследствие полученного им воспитания питал гораздо больше склонности к эллинским обычаям, а потому поступал следующим образом: когда ему случалось приходить с большою свитою скифов в город борисфенитов,… он оставлял свиту перед городскими воротами, а сам входил в город, приказывал запирать ворота, затем снимал с себя скифское платье и надевал эллинское; в этом платье он ходил по площади, не сопровождаемый ни телохранителями, ни кем-либо другим (а ворота охраняла стража, чтобы кто-либо из скифов не увидел его в такой одежде), во всем жил по-эллински и приносил жертвы богам по эллинскому обычаю. Пробыв в городе месяц или более, он снова надевал скифское платье и удалялся. Такие посещения повторялись часто…» (Herod., IV, 78).

«… Он возымел сильное желание быть посвященным в таинства Диониса-Вакха… Когда Скил был посвящен в таинства, …один из борисфенитов с насмешкою сказал скифам: „Вы, скифы, смеетесь над нами, что мы устраиваем вакхические празднества и что в нас вселяется бог, а вот теперь этот бог вселился в вашего царя…, если вы мне не верите, то следуйте за мной и я покажу вам“. Начальники скифские последовали за борисфенитом, который тайком провёл их на башню и посадил там. Когда показался Скил с процессией и скифы увидели его в вакхическом исступлении, они пришли в сильное негодование и, сойдя с башни, рассказали всему войску виденное ими» (Herod., IV, 79).

«Когда после этого Скил возвратился домой, скифы взбунтовались против него, поставив царем его брата Октамасада, сына дочери Терея. Скил, узнав о восстании против него и о причине, вследствие которой оно произошло, спасается бегством во Фракию. Октамасад… выступил походом на фракийцев. На Истре его встретили фракийцы. Перед самым началом битвы Ситалк послал к Октамасаду глашатая со следующим предложением: „… Ты сын моей сестры, и в руках у тебя мой брат: выдай мне его, а я передам тебе твоего Скила: а подвергать опасности войска не следует ни мне ни тебе“, … у Октамасада… скрывался брат Ситалка, бежавший от него. Октамасад…, выдав Ситалку своего дядю по матери, получил брата Скила. Ситалк, взяв брата, удалился, а Октамасад тут же велел отрубить голову Скилу. Так оберегают скифы свои обычаи и так сурово карают тех, кто заимствует чужие» (Herod., IV, 80).

Рассмотрим подробно обе эти истории.

Анахарсис. Скифский царь, возможно, отец Анахарсиса — Гнур (8), отправил сына учиться знаниям у эллинов, и около 594 г. до н. э. тот побывал в Афинах (Diog. Laert., I, 8, 101, 102). Странствовал Анахарсис, видимо, очень долго (9) и возвратился на родину уже «мудрецом», каковым и представляет его Эфор (Strabo., VII, 3, 9). Из Малой Азии через Кизик Анахарсис прибывает на родину (10).

Из-за длительного отсутствия царевича скифы о нём к этому времени, возможно, уже забыли, так как к началу путешествия Анахарсис не был для них фигурой необычной, тем «мудрецом Анахарсисом», который позднее стал известен грекам.

В отсутствие Анахарсиса власть перешла к его брату Савлию, который был, видимо, мало заинтересован в возвращении царевича (11). Немедленное убийство Анахарсиса братом, связанное с отправлением культа Матери Богов (Кибелы), который не был чисто греческим культом (12), подтверждает подобное предположение.

Возвращение и печальный конец Анахарсиса, уже забытого скифами, также не стали им известны, естественно, что во время посещения Скифии Геродотом Анахарсиса никто не помнил, а остались среди тайн царствующего дома до тех пор, пока эта история не понадобилась Октамасаду.

Скил. Сын царя Ариапифа Скил после гибели отца наследует не только трон, но и одну из его жён — скифянку Опию с сыном Ориком, сводным братом Скила, который, таким образом, становится пасынком последнего и потенциальным наследником, если у царя такого в силу каких-либо обстоятельств не будет детей (13). Однако скифы, спокойно относившиеся какое-то время к тому, что их царь приносит жертвоприношения по греческому обряду и не интересовавшиеся, чем же занимается он, длительное время находясь в Ольвии, вдруг, по наущению какого-то неизвестного борисфенита, загораются желанием это узнать. Скифские военачальники в сопровождении того же неизвестного тайно залезают на ольвийскую башню, с высоты которой им показывают Скила.

И тут возникает вопрос: что же могли увидеть с городской башни скифы? Толпу вакхантов — несомненно (14). Но как они разглядели среди этой толпы своего царя — неясно, ведь Скил при каждом посещении Ольвии переодевался в греческие одежды, и так как никто из сопровождающих скифов с ним в Ольвию не проникал, то, конечно, никто из них и не знал, как выглядит царь в греческом одеянии.

Более того, посвящение в таинства Диониса требовало обязательного переодевания мужчин в женские одежды и гримирования (15). Но как бы там ни было, а скифам показали царя — они его увидели или поверили, что им показали именно Скила (16.) И что же происходит дальше? Возмущенное войско (или свита) продолжает ждать возвращения царя из Ольвии, а дождавшись, спокойно сопровождает его домой. Скил, только прибыв на место, узнает о недовольстве свиты и о причинах «восстания». Это значит, что сопровождавшие его скифы на обратном пути своей враждебности не выказывали и никаких попыток устранить «порочного» царя не предпринимали. Только уже вернувшись, скифы вдруг поднимаются против царя-богоотступника в пользу его сводного брата — полуфракийца, забыв, что имеется законный наследник, к тому же скиф (Орик).

Возникает вопрос: куда исчезает та религиозность скифов, о которой столько раз говорит Геродот? Почему в этом случае скифы, столь ярые поборники своей религии, провозглашают новым царем сына фракийской царевны? Почему они меняют одного почитателя Диониса на другого?

Моё предположение, что Октамасад мог быть связан с культом Диониса, не случайно. Из рассказа Геродота о Скиле мы знаем о той роли, которую играла мать в воспитании своего царственного потомка: мать-эллинка и сына воспитала в духе своих религиозных традиций. Вряд ли фракийка — мать Октасамада, дочь фракийского царя — воспитывала своего сына по чуждым ей обычаям. А для Фракии того времени характерно распространение культа Диониса, атрибуты которого чеканились и на монетах фракийских царей (17). Трудно представить, что дочь Терея была далека от поклонения этому божеству и не привила сыну определенного отношения к верованиям своей родины. И все же Октамасад пришёл к власти.

Я прекрасно понимаю условность предлагаемой интерпретации событий, изложенных Геродотом, однако обе эти истории, связанные между собой контекстом повествования, выявляют целый ряд общих черт, которые и привели меня к изложенным выше соображениям.

Обе истории имеют, во-первых, четыре действующих лица — два брата (царь и претендент), неизвестное лицо (скиф или борисфенит), скифы; во-вторых, факт братоубийства; в-третьих, общий предлог для убийства — богоотступничество; в-четвертых, в обоих случаях проявляется пассивность скифов — ярых поборников своей религии (в одном случае — ничего не помнят, в другом — ничего не предпринимают), наконец, в-пятых, четкая антиэллинская тенденция, подчеркивающаяся неоднократным повторением постулата о скифской религиозной чистоте.

Из текста ясно, что истории эти (за исключением сведений пелопоннесцев) были рассказаны Геродоту одновременно и не являются, как предполагалось, иллюстрацией.

Таким образом, не неизвестного царя, а Октамасада можно определить как царя-узурпатора, поскольку перед нами явный факт захвата власти, представленный Геродоту в виде подробной «истории со Скилом», усиленной сведениями об Анахарсисе в ключе, удобном для оправдания незаконного воцарения Октамасада.

Устранение Скила, поддержанное царским окружением (20), связано, вероятно, с изменением курса внешней политики скифов (21). Низложение проэллински настроенного царя открывало скифским владыкам дорогу к Ольвии. Историю Скила, дошедшую до Геродота в виде хитросплетенного рассказа, так же как и причины, породившие описанные в ней события, должны были хорошо знать жители Ольвии и ее округи. Свержение Скила, продемонстрировавшее изменение политической ориентации скифских царей, возможно, и заставило население Ольвийской хоры покинуть свои незащищенные поселения (22).

Захват власти Октамасадом, связанным родственными отношениями с фракийской царствующей династией, и присутствие в его лагере бежавшего из Фракии дяди делали нового скифского царя опасным и для фракийцев (23). Это следует из того, что Ситалк выступил на защиту Скила, к судьбе которого он был безразличен, как и обнаружилось впоследствии.

Родственные притязания Октамасада могли явиться одной из причин, определивших дальнейшее распространение скифской экспансии на запад, отмеченное и для начала V в. до н. э. (24)

Деятельность царя Атея — «продолжателя политики своих предшественников» (25), в результате которой была покорена часть фракийцев, может косвенно свидетельствовать о том, что он являлся продолжателем и основной скифской династии, потомком Октамасада, имевшим основание для захвата фракийских земель, обусловленное боковым родством, через дочь Терея, с фракийским царствующим домом.

Таким образом, история Анахарсиса и Скила, рассмотренная, как в своё время советовал В. В. Латышев, «с максимальным доверием и вниманием» к сообщениям Геродота (26), позволила выявить «достаточно простой смысл» отраженных в ней событий, объясняющихся борьбой за власть. В исследованном материале, а не в молчании источников нашли отражение моменты смены власти даже внутри одной царствующей семьи (27). Предлагаемая интерпретация данных Геродота позволяет объяснить некоторые события, связывающие скифов и их соседей.

Notes:

Смолин В. Ф. Главная династия скифских царей по Геродоту. — Гермес, 1915, 17; Граков Б. Н. Скифский Геракл. — КСИИМК, 1950, XXXIV; Яценко И. В. Скифия VII—V вв. до н. э. М., 1959; Шелов Д. Б. Царь Атей. — В кн.: Нумизматика и сфрагистика. Киев, 1965, 2; Куклина И. В. Анахарсис — ВДИ, 1971, 3; Фол A. Thraco-Scythica:
проблемы письменных источников о V в. до н. э.— В кн.: Studia Thracica. София, 1975, I. ↩
Граков Б. Н. Скифский Геракл, с. 12. ↩
Граков Б. Н. Легенда о скифском царе Арианте. — В кн.: История, археология и этнография Средней Азии. М., 1962, с. 102. ↩
Виноградов Ю. Г. Перстень царя Скила.— СА, 1980, 3, с. 103—105. ↩
Возраст Дария варьируется в данном случае из-за различий в датировках самого похода, которые предлагают различные авторы. См.: Латышев В. В. Известия древних писателей о Скифии и Кавказе. — ВДИ, 1947, 2, с. 257; Струве В. В. Этюды по истории Северного Причерноморья, Кавказа и Средней Азии. JL, 1968, с. 102; Виноградов Ю. Г. Перстень царя Скила, с. 104, 105 и др. ↩
В связи с Дарием экскурс в глубь скифской генеалогии, представляющийся, по мнению Ю. Г. Виноградова (Перстень царя Скила, с. 106), бесполезным для задачи Геродота, имеет определенный смысл. «Отец истории» стремился, видимо, показать, что «Великий перс» проиграл войну не менее родовитому скифу, происходящему из древней династии. Подтверждает это и текст Геродота (IV, 76): «Анахарсис был дядей по отцу скифского царя Иданфирса, сыном Гнура, внуком Лика и правнуком Спарагапифа». Спрашивается, зачем здесь упоминать об Иданфирсе, племяннике Анахарсиса, если в принадлежности последнего к этой династии и сам автор сомневается. Для того чтобы перейти к Савлию, убийце Анахарсиса, можно было не делать такого длинного отступления, а сразу сказать, что Савлий был братом Анахарсиса. Однако далее Геродот пишет: «Иданфирс был сыном Савлия». Таким образом, в этом рассказе дважды акцентируется, что Иданфирс — прямой потомок старинного царского рода. ↩
В свете интерпретации, предложенной Ю. Г. Виноградовым, остаются неясными два момента: 1) почему Тимн — информатор Геродота, имеющий непосредственное отношение к «новой династии», так как он был приближенным царя Ариапифа — отца Скила, ничего не говорит о её родоначальнике, а так подсобно излагает генеалогию «старой»; 2) в связи с чем символ царской власти — перстень (каковым его считает Ю. Г. Виноградов) переходит от Аргота, если тот и был основателем «новой династии», минуя Ариапифа, к Скилу,— ведь наследовал последний своему отцу. ↩
По реконструкции В. Ф. Смолина (Главная династия…, с. 394) на это время приходятся последние годы правления царя Лика. Оспаривать это предположение оснований пока нет. В данном случае не столь существенно, Лик или Гнур отправили путешествовать Анахарсиса. Важно, что это был не Савлий. На это указывает и противоречие в рассказе Геродота, которое иначе объяснить трудно: «скифский царь отправил Анахарсиса в ученье к эллинам» {Herod., IV, 77), и далее: «так несчастливо окончил свою жизнь этот человек за то, что … общался с эллинами» {Herod.. IV. 78). ↩
Длительные путешествия были обычны для того времени. Солон путeшествовал около 10 лет {Herod. I, 29). Из сообщения Диодора Сицилийского {Diod., X, 26, 2) о посещении Крёза четырьмя мудрецами — Анахарсисом, Биантом, Солоном и Питтаком, можно определенно выявить только факт пребывания Анахарсиса у Креза. На то что Биант (возможно, Питтак) и Солон посетили лидийского правителя, указывает Геродот {Herod., I, 27, 29— 34). «Отец истории» не связывает эти посещения друг с другом, однако отмечает, что в Сарды во время правления Креза стали стекаться все мудрецы Эллады {Herod., I, 29). Несоответствие этих посещений по времени правлению Креза, позднейшее объединение Диодором всех визитов и появление Анахарсиса среди гостей Креза свидетельствуют, что события, значительно отстоящие по времени и от Геродота, и от Диодора, дошли до них в несколько искаженном виде, но не дают повода утверждать, что не происходили совсем. Между годом пребывания Анахарсиса в Афинах (ок. 594 г. до н. э.) и началом царствования Креза (560 г. до н. э.) прошло около 34 лет. Привлечение первого года правления Креза в качестве даты присутствия Анахарсиса в Сардах не противоречит логике, так как скифский царевич не мог посетить лидийского царя (а речь идет уже о царе) раньше начала царствования последнего (позже, конечно, мог). Условность дат не позволяет утверждать, что странствования Анахарсиса длились именно столько времени, но изложенные данные свидетельствуют, что путешествие «мудрого скифа» было достаточно продолжительным. ↩
Исходя из датировки похода Дария в Скифию, исследователи пришли к выводу, что Анахарсис погиб во второй половине VI в. до н. э. Предложенные построения не противоречат этой дате. ↩
На возможность соперничества указывают слова Анахарсиса, приведенные в источнике: «скончался, сказав, что благодаря своему разуму он невредимо возвратился из Эллады, а вследствие зависти погиб в родной земле» {Diog. Laert., I, 8, 102). ↩
Хаганов А. М. Социальная история скифов. М., 1975, с. 176. ↩
О левирате см.: Хаганов А. М. Социальная история скифов, с. 82. ↩
Непонятно в связи с этим, почему скифов должен был возмутить вид опьяненного царя (ведь таинства им раскрыты не были), если о самих скифах греки говорили следующее: «Не будем больше с таким шумом и криком подражать попойке скифской» (Анакреонт, фр. 1; см.: Латышев В. В. Известия…, с. 298). ↩
Иванов В. Религия Диониса.— Вопросы жизни. 1905, июнь, с. 190, 191. 198. ↩
Скорее всего цель спровоцированной вылазки на ольвийские стены заключалась в том, чтобы скифские предводители увидели того, кого им покажут, и, когда нужно будет, подтвердили, что видели Скила среди вакхантов. Так, видимо, и произошло по возвращении Скила. ↩
Златковская Т. Д. Возникновение государства у фракийцев. М., 1971, с. 44, 182; Она же. Ранние монеты южно-фракийских племен (к вопросу о происхождении культа Диониса).— НЭ, 1968, VII, с. 3-22. ↩
Куклина И. В. Анахарсис, с. 115; Демографическая ситуация в Причерноморье в период Великой греческой колонизации. Тбилиси, 1981, с. 188. ↩
Латышев В. В. Известия…, с. 249. ↩
Хазанов А. М. Социальная история скифов, с. 237. ↩
Латышев В. В. Исследования об истории и государственном строе города Ольвии. СПб., 1887, с. 45. ↩
В. В. Доманский констатирует резкое изменение в жизни ольвийской хоры на рубеже первой и второй четвертей V в. до н. э.— одновременное запустение многих земледельческих поселений (Доманский В. В. Ольвия и варвары в V в. до н. э.— В кн.: Демографическая ситуация в Причерноморье в период Великой греческой колонизации. Тбилиси, 1981, с. 159, 160). ↩
Из указаний Геродота известно, что Скил бежал во Фракию и укрылся у Ситалка. Брат Ситалка до этого бежал к Октамасаду. Подобная ситуация заставляет предположить, что между Ситалком и Октамасадом к этому времени складываются до определенной степени враждебные отношения. ↩
Причины дальнейшей, после похода во Фракию в 493 г. до н. э., экспансии скифов в западном направлении пока неизвестны. См. об этом: Шелов Д. Б. Царь Атей, с. 28. ↩
Хазанов А. М. Социальная история…, с. 239. ↩
Латышев В. В. Известия…, с. 249. ↩
Яценко И. В. Скифия…, с. 111, 112. ↩

[Ru-sled]

http://ru-sled.ru/besedy-skifa-anaxa...aryom-kryozom/

Диодор Сицилийский в I веке до н.э. сообщает, что именно Анахарсис возглавлял посольство древнегреческих философов к лидийскому царю Крезу, который славился своими несметными богатствами. Анахарсис и его товарищи-философы Биант, Солон и фракиец Питтак были в составе посольства к царю Крёзу, который приветствовал мудрецов на пирах и одаривал их особыми почестями и вниманием.

Царь Лидии Крёз (др.-греч. Κροίσος, Крез, Крес; 595—546 до н. э.) из рода Мермнадов, правил в городе Сарды в 560—546 гг. до н. э. В античном мире царь Крёз считался баснословным богачом, он первый стал чеканить золотые монеты, установив стандарт чистоты металла (98 % золота или серебра), он учредил гербовую царскую печать на лицевой стороне (голова льва и быка). Царь Крёз стремился приобщить Лидию к греческой культуре и посылал щедрые дары в греческие храмы в Дельфах и в Эфесе. Так, древнегреческому святилищу в Дельфах Крёз преподнёс статую льва из чистого золота

В послании к царю Лидии Крёзу скифский философ Анахарсис писал: «Царь лидян! Я приехал в эллинскую землю, чтобы научиться здешним нравам и обычаям; золота мне не нужно, довольно мне воротиться в Скифию, став лучше, чем я был. И вот я еду в Сарды, ибо знакомство с тобою значит для меня весьма многое» .

Не удивительно, что царь Крёз первым избрал для беседы именно скифа Анахарсиса.
— Какое же из живых существ храбрейшее? — спросил Крёз, ожидая услышать в ответ возвеличивания власть имущих.
— Самое дикое, — ответил скиф, — ибо только оно мужественно умирает за свою свободу.
— А какое из существо справедливейшее? – продолжал спрашивать царь.
— Самое дикое, — повторил скиф. — Только оно живёт по природе, а не по законам: природа есть создание божие, а законы — установления человека. Справедливее пользоваться тем, что открыто богом, а не человеком.
— Так не зверь ли самое мудрейшее существо?! – не унимался Крёз.
— Мудрейшее, — согласился Анахарсис. — Предпочтение Истины природной истине закона проверяет всё живое на мудрость.
Крёз посчитал такие ответы результатом северного «звероподобного воспитания» скифа.

Все высказывания Анахарсиса фактически стали основой принципов стоической философии, которая признаёт диктат Природы над разумом человека,сопротивляющегося богу и разрушающего Природу. И сегодня это важная экономическая и экологическая доктрина мироустройства и роли человека в мире природы.
Формула — «природа есть создание божие, а законы — установления человека» свидетельствует об увлечении Анахарсиса культом Матери Богов Кибелы, и о проведении таинств в честь «Богоматери» не в храмах, а на природных алтарях, в лесу, у реки, на природе, как это делали скифы в древности.

Анахарсис славил общественную собственность на землю и природные блага в Скифии, и это отмечалось во многих античных свидетельствах. Большие участки земли в Скифии можно было получить в личное пользование за победу на состязаниях во время крупных религиозных праздников, посвящённых скифской богине-материи Апи (поклонение чаше), богу-отцу Папаю (поклонение плугу и ярму), или богу войны Аресу, поклонение секире, или кинжалу Акинаку.

Победитель в спортивных состязаниях в честь плуга, ярма, чаши или секиры, должен был «испить по-скифски» большую чарку доброго вина не разбавленного водой, и после этого он получал во владение столько земли, сколько объезжал за день на коне. Этот скифский обычай описан у Геродота. Древняя скифская традиция испытания хмельной чашей отражена и во многих русских былинах.

Идеи натурального хозяйства и коллективного владения природными богатствами тысячи лет почитались в Скифии.
Греческий историк и географ Страбон (63 г. до н.э. — 21 г. н.э.) писал о скифах и близких им фракийцах: «Гомер называет справедливейшими и дивными мужами тех, которые совсем не занимаются торговыми делами или составлением капитала, но всем владеют сообща, кроме мечей и чаш для питья, и даже жен и детей считают общими согласно с учением Платона» (ВДИ. 1947. № 4. С. 195).

Богатство царя Крёза вошло в поговорку: «богат, как Крёз»! О нём слагали много легенд, согласно одной из легенд, описанной Плутархом, Крёз спросил греческого мудреца Солона, посетившего столицу Лидии Сарды: можно ли считать владельца столь великих богатств поистине наисчастливейшим из смертных? На что Солон ответил: «Никого нельзя назвать счастливым прежде его смерти». Разговор Солона и Крёза описан у Плутарха:

«Крёз спросил его, знает ли он человека счастливее его. Солон отвечал, что знает такого человека: это его согражданин Телл. Затем он рассказал, что Телл был человек высокой нравственности, оставил по себе детей, пользующихся добрым именем, имущество, в котором есть всё необходимое, погиб со славой, храбро сражаясь за отечество.

Солон показался Крёзу чудаком и деревенщиной, раз он не измеряет счастье обилием серебра и золота, а жизнь и смерть простого человека ставит выше его громадного могущества и власти. Несмотря на это, он опять спросил Солона, знает ли он кого другого после Телла, более счастливого, чем он. Солон опять сказал, что знает: это Клеобис и Битон, два брата, весьма любившие друг друга и свою мать. Когда однажды волы долго не приходили с пастбища, они сами запряглись в повозку и повезли мать в храм Геры; все граждане называли её счастливой, и она радовалась; а они принесли жертву, напились воды, но на следующий день уже не встали; их нашли мёртвыми; они, стяжав такую славу, без боли и печали узрели смерть.

«А нас, — воскликнул Крёз уже с гневом, — ты не ставишь совсем в число людей счастливых?». Тогда Солон, не желая ему льстить, но и не желая раздражать ещё больше, сказал: «Царь Лидийский! Нам, эллинам, бог дал способность соблюдать во всём меру; а вследствие такого чувства меры и ум нам свойствен какой-то робкий, по-видимому, простонародный, а не царский, блестящий. Такой ум, видя, что в жизни всегда бывают всякие превратности судьбы, не позволяет нам гордиться счастьем данной минуты и изумляться благоденствию человека, если ещё не прошло время, когда оно может перемениться. К каждому незаметно подходит будущее, полное всяких случайностей; кому бог пошлёт счастье до конца жизни, того мы считаем счастливым. А называть счастливым человека при жизни, пока он ещё подвержен опасностям, — это всё равно, что провозглашать победителем и венчать венком атлета, ещё не кончившего состязания: это дело неверное, лишённое всякого значения»

[Ru-sled]

http://ru-sled.ru/besedy-skifa-anaxa...recom-solonom/

Диоген Лаэрций в начале III века н.э. кратко суммировал разные данные об Анахарсисе. «Анахарсис, скиф, сын Гнура и брат Кадуида, скифского царя, по матери же эллин и оттого владевший двумя языками. Он сочинил стихи в 800 строк об обычаях скифских и эллинских в простоте жизни и в войне; а в свободоречии своём он был таков, что это от него пошла поговорка «говорить, как скиф».

Многочисленные скифы, живущие в Афинах, как купцы, торговцы или стражники на рынках, свободно владели греческими диалектами. Анахарсис соглашался с другим скифским мыслителем Токсарисом в том, что «лучше иметь одного друга, стоящего много, чем многих не стоящих ничего».

Свободная, наполненная смыслом и лаконичная речь самого Анахарсиса сформировала у древних греков представление о «скифском красноречии».

Некоторые исторические свидетельства допускают, что род самого Солона (ок. 640—559 гг. до н.э., одного из «семи мудрецов» мог происходить из Скифии. В 594 г. до н.э., когда Солон, афинский политик, законодатель и поэт, один из «семи мудрецов» Древней Греции, стал архонтом и править в Афинах, к нему приходил молодой скифский философ Анахарсис.

Геродот пишет: «Придя к дому Солона, он приказал одному из слуг доложить Солону; что к нему пришёл Анахарсис, желая посмотреть на него и, если можно, сделаться его гостем. Слуга, доложив, получил от Солона приказание передать Анахарсису, что отношений гостеприимства завязываются каждым на своей родине. Тогда Анахарсис, подхватив, сказал, что сам он (т.е. Солон) теперь на родине, и поэтому ему следует заключать связи гостеприимства; изумившись этой сообразительности, Солон принял его и сделал величайшим другом».

Сосикрат (др.-греч. Σωσικράτης; fl. 180 г. до н. э.) с острова Родос и древнегреческий доксограф Гермипп из Смирны (др.-греч. Ἕρμιππος, 2-я пол. III века до н. э.), один из историков греческой философии также пересказывают эту историю встречи Анахарсиса с греческим философом Солоном и свидетельствуют о том, что Анахарсис прибыл в Афины в 48 олимпиаду, в правление архонта Евкрата и «явился к дому Солона и велел одному из рабов передать, что к хозяину пришёл Анахарсис, чтобы его видеть и стать, если можно, его другом и гостем. Услышав такое, Солон велел рабу передать, что друзей обычно заводят у себя на родине. Но Анахарсис тотчас нашёлся и сказал, что Солон как раз у себя на родине, так почему бы ему не завести друга? И пораженный его находчивостью, Солон впустил его и стал ему лучшим другом».

«Отцу истории» Геродоту было хорошо известно имя выдающегося скифского философа Анахарсиса (550—535 гг. до н.э.): «...Мы не встречаем (у скифов) ни одного знаменитого человека, кроме скифа Анахарсиса».

Лукиан Самосатский во II веке н. э. на основе скифо-македонских архивов и устной памяти сочинил произведение «Анахарсис или о гимнасиях», в котором создал возможный диалог скифа Анахарсиса с афинянином Солоном по темам скифского и греческого образования и воспитания, принятого почти 26 веков назад.

Солон допускал, что гимнастика и спорт в чистом виде чужды скифским обычаям, для скифского образа жизни на природе кажутся слишком искусственными и странными, и добавил: «Все равно как и у вас, должно быть, есть много предметов обучения и занятий, которые показались бы странными нам…».

Анахарсис не возражал, но дал такое пояснение: «…А у нас, скифов, если кто ударит кого-либо из равных или, напав, повалит на землю и разорвет платье, то старейшины налагают за это большое наказание, даже если обида будет нанесена при немногих свидетелях…» виновник наказывался общественным судом старейшин. В Скифии, наряду с царскими повелениями, важную роль на местах, на пагусах (погостах) играл суд старейшин, который восстанавливал справедливость и осуждал преступника.

Скиф Анахарсис ставил задачу лучше изучить эллинские законы и обычаи, не рассуждать о государственном устройстве и не учить афинян правильной жизни. По сведениям Лукиана, Солон во время беседы с Анахарсисом соглашался с ним и высказывал свои представления о жизни скифов: «Вам простительно жить постоянно с оружием: жизнь в открытых местах легко допускает злоумышления, а врагов у вас очень много, и неизвестно, когда кто-нибудь из них стащит спящего с повозки и убьёт. Затем недоверие друг к другу людей, живущих по своему произволу, а не по законам, также делает постоянно необходимым оружие, чтобы близок был защитник в случае насилия…».

Скифскому мудрецу очень не хотелось верить в истинность этих слов, Анахарсис нередко говорил о том, что у скифов нет или почти нет врагов.

«Мы все владеем всей землей; то, что она даёт добровольно, мы берём, а что скрывает, оставляем; защищая стада от диких зверей, мы берём взаимен молоко и сыр; оружие имеем мы не против других, а для собственной защиты в случае надобности; но доселе это не понадобилось: ибо мы являемся для наступающих и борцами и призами за победу, но такой приз немногие любят…»

Ратное обучение, владение оружием у скифов с младенческих лет являлось важной школой жизни каждого члена общества и защиты государства и экономики скифского общества в целом.

Арабские, византийские и другие авторы в средние века отмечали, что на Руси существует традиционное «недоверие к людям, живущим по своему произволу».
Даже философы-богословы IV—VI веков н.э. не могли отрицать высокого уровня скифского мышления. Епифаний (314—402 г.г.) определял дохристианскую философию как развитие 20 сект, из которых ведущие «суть следующие: варварство, скифство, эллинство, иудейство».

Археология приносит все больше артефактов, найденных в скифских погребениях, указывающих на появление иудейских общин на рубежах Скифии задолго до нашей эры (например, в Фанагории, Тамань). Восточные иудеи скифских земель с гордостью носили имя «аскеназ» (скиф).

Самый распространенный гаплотип ашкенази H6, совпадает с самым распространенным гаплотипом найденным среди европейских R1a1 — русский маркер. Ашкенази H10 совпадает с пятой самой распространенной европейской гаплогруппой R1a1. Русская гаплогруппа R1a1 часто встречается не только в Восточной Европе, где было царство хазарское, но и во многих населения Центральной Азии, откуда происходят многие представители ашкенази.

Этот пласт истории сегодня изучается всё более внимательно, но богословы все же никогда не путали настоящих скифов и иудеев.

Мудрый Солон слишком гордился своими законами, в ответ на это Анахарсис ответил: «А по-моему, всякий закон похож на паутину: слабый в нём запутается, а сильный его прорвет; или на канат поперек дороги: маленький под него пролезет, а большой его перешагнет». Это высказывание скифского философа сродни русской народной пословице: «Закон, что дышло – куда повернул, туда и вышло.»

Это спор мудрецы Солона и скифа Анахарсиса, указывает на принципиальное расхождение двух учений, как и спор между двумя основными религиозно -философскими школами: конфуцианством и даосизмом.

Даосизм зародился в Китае примерно в середине первого тысячелетия до н.э. Основателем даосизма считается архивариус Лао-Цзы (или Ларо-Цзы -579-499 гг.), который младше Анахарсиса примерно на полвека.

Идеи скифского мудреца Анахассиса мы находим и у Лао-Цзы (579-499 гг.), который считал, что «Лучший правитель тот, о котором народ знает лишь то, что он существует. Они не отдают приказаний, а следуют естественности. Когда в стране много запретительных законов, народ становится бедным.
Когда растут законы и приказы, увеличивается число воров и разбойников.
Когда правительство спокойно, народ становится простодушным. Когда правительство деятельно, народ становится несчастным. Когда народ не боится могущественных, тогда приходит могущество.
Не тесните его жилища, не презирайте его жизни. Кто не презирает [народа], тот не будет презрен [народом]».

Академик Конрад Н.И. писал: «Конфуций настаивал на том, что человек живёт и действует в организованном коллективе — обществе, государстве. Эта организованность достигается подчинением каждого члена общества определённым правилам — нормам общественной жизни, выработанным самим человечеством в процессе развития цивилизации.

Основатель даосизма Лао — цзы считал, что все бедствия человечества, все пороки — и личности, и общества — проистекают от этих самых правил общественной жизни. Идеальный порядок достигается только отказом от всяких правил; их должно заменить следование человеком его естественной природе, а Правила есть насилие над человеческой личностью». (Быков Ф.С. Зарождение политической и философской мысли в Китае. М. Наука 1966 г. с.182).

Видя упадок чжоусского царства, Лао-Цзы решил уйти, то есть совсем отказаться от общественной жизни страны, и отправился на запад – ближе к Скифии. На пограничной заставе царства Чжоу его встретил начальник и попросил оставить хоть что-нибудь для своей страны. Лао-Цзы дал ему свою рукопись в 5000 иероглифов — ту самую поэму, которая вошла в историю под названием «Дао дэ дзин» — небольшой трактат в двух частях, излагающий суть учения о Дао. Он отдал то, что у него было, и ушёл в Скифию, так судьба Лао-Цзы и осталась незвестной». (Мудрецы поднебесной. Симферополь. «Реноме». 1998 г. стр. 5-6).

Скифы, как и приверженцы учения Дао, даосы, понимали, что привязанность к богатству, недвижимому имуществу, вещам делает человека зависимым, не свободным, порождает страх и лишает человека покоя — об этом говорит скифский философ Анахарсис.

Из диалога Анахарсиса с Эзопом, в изложении Плутарха, известно, что Эзоп язвил: «У Анахарсиса нет дома и он даже гордится тем, что живет на повозке, подобно тому, как солнце, говорят, что оно странствует на колеснице, посещая то ту, то другую сторону неба». На эту насмешку Анахарсис возражал так:
«Поэтому-то, оно (Солнце) или единственное из богов или преимущественно перед другими свободно, самостоятельно и властвует над всем, а само никому не подвластно, но царствует и правит». (Агубнов М.В. Путешествие в загадочную Скифию. М. Наука 1989 г., с.112).

Скифский философ Анахарсис был из основоположников древнегреческого философского учения киников (циников) и близких им стоиков. Важнейшими чертами его мировоззрения и образа жизни была убеждённость, что человек должен довольствоваться малым, тем, что дала Природа, жить по законам природы и никому не завидовать.

В письме «К Медоку», Анахарсис подтверждал мнение скифа Токсариса, что скифы объективно оценивают достижения инородцев и иноверцев, и радуются чужому благополучию:
«Зависть и страх суть великие доказательства низкой души: за завистью следует печаль от благополучия друзей и сограждан, а за страхом — надежды на пустые слова. Скифы одобряют таких людей, но радуются чужому благополучию и стремятся к тому, чего и им возможно достигнуть; а ненависть, зависть и всякие пагубные страсти они постоянно всеми силами изгоняют, как врагов».