*1944. Открытость информации в современном мире

[Полит. ру]

http://www.polit.ru/article/2011/04/15/ibNN/


Фото: SXC

Лекция Ивана Бегтина
15 апреля 2011, 12:19

Мы публикуем расшифровку лекции специалиста по извлечению, агрегации, обработке и представлению открытых данных, руководителя проектов «Официально», «Государственные люди», «Государственная сеть», «Государство и его информация», директора «Лаборатории интеллектуального анализа данных» Ивана Бегтина «Феномен Джулиана Ассанжа и открытость информации в современном мире», прочитанной 28 марта 2011 года в Нижегородском пресс-клубе в рамках проекта «Культурный код». Мероприятие было проведено совместно с «Полит.ру» при поддержке проекта «Еда и Культура». Фоторепортаж.
Текст лекции

Проект WikiLeaks - это своеобразный мировой информационный слив, делающий акценты раскрытии фактов по определенным тематикам. Характерные примеры — история с Иракским досье, с обнародованием переписки госдепартамента США. При этом раскрытие происходит буквально ежедневно. Этот феномен получил колоссальное развитие.

Мне удалось общаться с европейскими представителями, которые занимаются публичными данными. Практически все они отзываются о проекте Джулиана Ассанжа с восхищением. Однако, я не столь оптимистичен на его счет: вскрытие подобной компрометирующей информации может как помочь, так и подставить кого-либо.

Успеху проекта способствовала совокупность информационных и технологических аспектов. Организаторы WikiLeaks тщательно подготовились к тем действиям, которые спланировало правительство США: это DDоS-атака, попытки заблокировать домены и счета по сбору средств, даже попытки взлома серверов. WikiLeaks выдержал все DDоS-атаки.

Что же является инновацией? Первое - способ распространения информации. Они имеют огромное количество клонов. Второе - сайт разработан в режиме открытых данных. Кроме того, они тесно сотрудничают со СМИ.

В России существует целый ряд подобных проектов, например, МГИМО Leaks. Этот ресурс создан студентами МГИМО, на нём обсуждаются разные неприятные моменты, связанные с преподавателями и руководством вуза. Другой пример: Ruleaks. Это проект, созданный Пиратской партией. Они, в основном, публикуют материалы с WikiLeaks, которые касаются России, но не только.

Есть некоторое количество мировых проектов. Например, часть команды Джулиана Ассанжа создала свой проект OpenLeaks. И подобных проектов уже существуют десятки.

Я не очень солидарен с теми, кто занимается сливами, потому что это лишь один из способов влияния граждан на государство. Есть и другой способ, который, на мой взгляд, не менее актуален: открытые данные. Это новое явление, в некотором смысле даже противоположное WikiLeaks.

Открытые данные - это уже существующая госинформация, которая находится в том виде, когда её можно автоматически анализировать и обрабатывать.

К примеру, в США примерно с 2000-го года происходит раскрытие информации о госконтрактах. Примерно с 2004-го года существует та же система, называемая FPDS.

В 2006 году неправительственная организация OMB Watch запустила проект под названием fedspending.org - первый сайт по госрасходам в США, который был создан на основе публично раскрываемых данных. Вся эта информация был обработана, проанализирована, загружена в базы данных и наглядно показывала, кто и сколько получил денег - на картах, по департаментам правительства США. Т.е. дали объективную картину того, куда идут деньги налогоплательщиков.

Этот проект в своё время был очень популярным. GSA информационное агентство, которое курирует госзакупки, сначала было очень против него. Однако в дальнейшем, вместо того, чтоб этот проект закрыть, они создали на его основе свой проект под названием USAspending.gov, в котором находились все те же данные. Можно сказать, что произошла трансформация частного некоммерческого проекта в государственный, когда государство осознало его значимость.

Следующий проект, который из этого развивался – recovery.gov, там раскрывалась вся информация по всем контрактам, грантам, субсидиям от различных властей США.

Еще одной ветвью развития всего этого было появление проекта SunLight ClearSpending, благодаря которому нашли пробелы в бюджете, где деньги предусмотрены, а факты и доказательства не предусматриваются. Это другой подход, когда государство само выкладывает большие объемы информации, для того, чтобы граждане могли активно вовлекаться в задачи по мониторингу органов госвласти.

Подобных проектов, в принципе, очень много. Я сам являюсь создателем такого проекта, он называется Rosspending.ru и сделан по заказу Института Современного Развития. Проект охватывает практически все российские контракты за последние 5 лет и гранты Общественной Палаты.

Подобные проекты можно наблюдать в США, Великобритании, Канаде, Новой Зеландии и т.д., и они точно так же оказывают влияние на общество. Основной фундамент открытых данных – организации, типа Data.gov в США. Это один из ключевых проектов администрации президента США в интернете. Его цель - собрать практически все имеющиеся базы в едином портале, чтобы все могли их использовать. К примеру, когда произошла катастрофа на платформе в Мексиканском заливе, на этом сайте практически немедленно стали публиковаться материалы о происходящем.

Фото: Антон Конторщиков

Data.gov – это ключевой американский проект, где информация о контрактах и предприятиях, статистика, данные переписи населения опубликованы в открытом доступе. На её основе множество компаний, таких как Google или Microsoft, создают свои спецпроекты. Нет таких проектов только в России, за исключением созданного мною.

Проблема в том, что у нас информация, касающаяся открытых данных, очень не систематизирована. Российское законодательство в этом отношении очень сильно отстает от мирового. У нас на многих сайтах даже нет условий использования информации, фактически нет такого закона, как Freedom of information. Это закон, который принят с США и еще во многих странах мира. Поэтому можно сказать, что в информационном плане мы являемся периферией.

В настоящее время у нас появился целый ряд проектов, которые занимаются информационным мониторингом. Это тоже общественная деятельность, но в общем-то, - капля в море, так как большинству граждан это не очень интересно. Намного больший интерес вызывают проекты типа РосПила. созданного Алексеем Навальным. Это проект иногда расценивается как российский WikiLeaks, но это не так, поскольку он построен на открытых данных и никаких секретов там не публикуется.

Есть также общественный проект, называемый ДалСлово - проект по мониторингу обещаний политиков, запущенный в Екатеринбурге. Его, опять же, можно назвать проектом, базирующимся на открытых данных. Это система регистрации обещаний депутатов с последующей проверкой их выполнения.

Если говорить о других проектах: с "Полит.ру" мы запустили проект «Государственные люди». Многие знают, что депутаты последнее время всё больше начинают вести блоги. Мы объединили все эти блоги в рамках одного агрегатора, упорядочив их по разным критериям и создав из этого некую систему. То есть, это - общественный публичный мониторинг.

Другой проект, который мы делали с "Полит.ру", - проект «Официально». Это медиа-проект, агрегатор, построенный только на официальной информации. Это поиск информации без интерпретации, сбор официальной информации со всех органов власти в России, ее систематизация и распространение.

Подобных проектов, в принципе, появляется немало. В США их несколько сотен. Например, у них есть проект по мониторингу конгресса, проект «Открытое Государство», где они собрали досье на каждого депутата. У них есть система раскрытия информации о том, какие деньги, когда и от кого получали лоббисты. У них есть множество проектов по мониторингу окружающей среды, карта преступности. Это то, что ждёт нас в ближайшем будущем.

Но в России реакция власти на публикации в СМИ гораздо меньше, иммунитет власти к публикациям несколько выше. Хотя иногда это может приводить к отставкам, как, вы знаете, случилось в случае с социальной сетью Минздрава. Об этом писал статьи Алексей Навальный, я писал свой критичный отзыв по выступлению Симакова из Минздрава. После этих публикаций Симаков покинул Министерство здравоохранения. Кроме того, в 2009 году мне удалось узнать, что некоторые госзаказчики используют латиницу, чтобы скрывать госзакупки от поставщиков. После этого в течение года «отлавливали» таких заказчиков, изменили все сайты по госзаказу. Это и есть влияние граждан на государство.

В итоге могу сказать, что есть два ключевых направления влияния граждан на государство. Первое - это направление, балансирующее на грани законности. Практически все «сайты утечек» находятся не в той стране, в которой они пишут: сайт МГИМО - в США, WikiLeaks - во Франции и так далее. Они все стараются избегать прямого воздействия.

И второе направление - это открытые данные, анализ публичной информации и подача её в той форме, которая была бы понятна.

Каждый выбирает для себя свой путь. Я лично занимаюсь открытыми данными и считаю, что за этим - будущее. Хотя в некоторых случаях эти направления совмещаются, и это интересно.

[Полит. ру]

Александр Судаков: Спасибо за интересный рассказ. Мне кажется серьезным то, что современные блоги и проекты, основанные в сети, влияют на общественное развитие и на то, что происходит в России и мире. В качестве примера - платформа Ушахиди, проекты, связанные с мониторингом лесных пожаров, созданные в прошлом году в России. К чему может привести интеграция современных технологий с решением повседневных проблем?

Иван Бегтин: По поводу Ушахиди и проектов, связанных с лесными пожарами, могу сказать, что это проблема, потому что такая демонстрация собственной беспомощности государства может привести к серьезным последствиям.

Проект по лесным пожарам - это лишь один из примеров. В России это был достаточно сильный проект, им интересовались и интересуются. Это показывает, что очень многие социальные проблемы граждане могут решать без государства, и именно это побуждает госорганы делать что-то самостоятельно.

Когда граждане стали создавать системы мониторингов проблем на улицах, как, например, в Перми, при поддержке губернатора, власти поняли, что если этого не сделают они сами, то это сделает кто-либо другой. Губернатор Псковской области Турчак превратил свой сайт в единую жалобную книгу для граждан, заставил всю администрацию зарегистрироваться там и лично отвечать на каждую жалобу. Это пример того, как власть может общаться с людьми.

Мы сейчас находимся в ситуации, когда это могут делать не только органы власти, но и каждый из нас. Сделать эти проекты несложно: обычно они делаются в течение месяца, а некоторые запускаются даже в течение одного дня. Есть такой режим — хакатон (Hackathon — соревнование разработчиков, в котором необходимо за заданное время придумать и реализовать какой-то программный продукт — прим. Ред.), в котором работают многие программисты и реализуют эти проекты в короткий срок. Это и есть изменение реальности, когда технически подкованные люди и люди с идеями меняют действительность.

Александр Судаков: Мне кажется, эти проекты дают возможность в перспективе реализовать интернет-демократию. К примеру, наша пиратская партия - это попытка некоего сообщества из сети выйти в режиме офф-лайн в политику. Это тоже довольно интересно.

Иван Бегтин: Да, действительно, есть Пиратская партия России, своеобразная инициатива создания «жидкой демократии». Это проект, основанный на делегировании голосов другим людям, некая попытка решения проблем, которые возникают при необходимости проведения референдумов. Такие проекты существуют сейчас по всему миру. Есть Пиратская партия Германии, которая запустила подобный проект. Есть несколько проектов, похожих по смыслу, например, проект электронного голосования через мобильные телефоны. Это тоже пример прямой демократии.

У нас возникает логический вопрос: «А в чём тогда роль классической модели выборности с депутатами?». Мы можем проголосовать сами, и время на подведение итогов сократится с недели до суток. Это одно из изменений, которые нам приносит интернет. Это электронная демократия. Если мы говорим про такие большие страны, как Россия, и всех людей, то это сделать не просто. Но когда этот вопрос касается небольших территорий, это возможно. Вынесение подобных вопросов на общее голосование сейчас очень актуально, к этому начинают стремиться, но пока я не знаю показательных примеров. На мой взгляд, это очень перспективное дело.

Александр Судаков: Сейчас происходят выборы сетевого парламента. Подобное голосование идет на сайте «Новой газеты». Что это?

Иван Бегтин: По-моему, это просто некая инициатива «Новой газеты». Это практически создание электронного правительства, которым будут приниматься некоторые решения. Я не встречал пока ни одного подобного работающего проекта, однако это может быть интересно. Что касается «Новой газеты», то у них, возможно, что-то и получится, но пока ничего не ясно.

Александр Судаков: Что сейчас собой представляет среда блогосферы? Видимо, этот парламент основан на участии популярных блоггеров, пользующихся интернет - поддержкой. Что собой представляет это интернет-сообщество?

Иван Бегтин: В основном, это те люди, которые редко смотрят телевизор, и при этом проводят очень много времени в интернете. Таких людей уже очень много. И это становится всё популярнее и популярнее. Одно из важнейших их качеств - то, что информация в сети распространяется неограниченно. Наша блогосфера является источником генерации новостей, благодаря тому, что там находятся практически все журналисты. Если посмотреть на публикации последних лет, то можно увидеть, что это непрерывный поток анализа первичной информации. Это нельзя недооценивать.


Фото: Антон Конторщиков

Александр Судаков: Меня удивляют различные акции и возможности самоорганизации новых сообществ. К примеру, движение «Синие ведерки» - абсолютный флеш-моб, переросший в некие акции, в том числе и творческие…

Иван Бегтин: Всегда есть оборотная сторона, она не всегда приятна. Например, события на Манежной площади. Если говорить о самоорганизации, они это делали очень активно через социальную сеть «ВКОНТАКТЕ». Хорошо ли это? Лично у меня есть сомнения. Но этого нельзя избежать. Спецслужбы сейчас решают вопрос о том, как вести мониторинг социальных сетей на предмет экстремистских акций.

Есть, конечно, и положительные стороны — такие как «Синие ведерки». Это можно назвать примером хорошей организации. Но что у нас будет преобладать - это большой вопрос, потому что самоорганизация в таких странах, как Египет, привела к тому, что Мубарак покинул страну. Может быть, это хорошо, а, может, и плохо. Подобная ситуация в России выглядела бы плохо.

Александр Судаков: Как можно различить хорошее и плохое в интернете? Я считаю интересным случай с Пиратской Партией. Ведь это некий коллективный разум интернет-сообщества, выраженный в формальной структуре. Эти два антипода: Манежная площадь и Пиратская партия - нужно разделять.

Иван Бегтин: Давайте разъясним эту ситуацию. В государстве практически все беззащитны. Поэтому, когда мы говорим о таких организациях, это хорошо, так как людей, которые участвовали в событиях на Манежной площади, можно вычислить. Если они будут использовать Facebook, к примеру, а аудитория его составляет 310000000 человек в день, это было бы трудно.

Например, в Германии одна из самых ключевых проблем - это роль американских социальных сетей в их социальной жизни. Они все очень волнуются по этому поводу, особенно из-за использования Facebook. Они очень ограничены во влиянии на эти организации, так как те находятся на территории США.

Я приведу еще один очень неприятный пример, связанный с сервисом Radarix. Это был сервис, в котором собрали огромное количество персональной информации с различных баз данных и дали всем возможность поиска и просмотра. Прошло несколько месяцев, прежде чем его смогли закрыть, и неизвестно, как это сделали. То есть, если США с большим трудом не могут закрыть WikiLeaks, то для других стран закрыть подобные сервисы крайне сложно. Для этого требуется изменение законодательства.

Поэтому, конечно, отрицательно - значит, неуправляемо. То есть, пример, касающийся «Синих ведерок», я считаю положительным. Но есть группы людей, которые провоцируют граждан на ненависть к чиновникам. Это отрицательно и имеет смысл ограничить. Нужно ли вообще государство для подобного регулирования? Оно, несомненно, должно принимать какие-то меры для решения наиболее критичных проблем, но должно ли регулировать всё - это большой вопрос.

Константин Барановский: Как со всем этим разобраться простому человеку, если люди теряются в таком огромном потоке информации? Кто, как долго и с какими идеями будет заниматься подобной деятельностью? Как это оплачивается?

Иван Бегтин: Что касается вопроса о том, кто будет этим заниматься, и как этим будут заниматься. Я объясню, как это происходит в странах США и Европы. Это делают некоммерческие организации, они занимаются фандрайзингом частных лиц, когда люди готовы делать частные пожертвования. Компании собирают таким образом до миллиона долларов и евро, которые в дальнейшем тратят по целевым грандам.

Есть такой пример компании Sunlight Foundation, которая сделала проект SunLight ClearSpending, о котором мы уже говорили, а также профинансировала несколько других некоммерческих организаций в штатах и запустила множество подобных проектов. Есть подобный проект «Open Knowledge Foundation» в Европе, конкретно в Великобритании, который запустил почти тот же самый механизм. Это - основное направление, и сейчас очень многие американские и европейские некоммерческие организации, которые раньше были направлены на физический мониторинг, все больше и больше делают акцент на предоставление инвестирования.

Другой пример - крупные коммерческие компании. Если мы говорим о таких компаниях как Google, Microsoft, Yahoo, - все они используют открытые данные, открываемые им властью, для того, чтобы улучшить и обогатить собственные сервисы. Например, Google опубликовал всю информацию о населении США и статистику по датам. В результате, если набрать в поисковике «штат Массачусетс», вы получите не просто справку о штате, но и возможность увидеть на графиках всю статистику. Они в Google, в частности, сделали несколько инструментов по просмотру открытых данных Всемирного банка, ООН, госдепартамента США и т.д. То есть эти компании используют эти данные для публичного позиционирования.

Некоторые компании уже сейчас формируют свой бизнес на инструментах анализа. Такая компания как Tableau, которая предоставляет очень продвинутый инструмент по анализу информации и сервис, через который можно публиковать эту информацию. Часть данных WikiLeaks публиковалась через их инструменты. Это бизнес, построенный на том, что все открыто и доступно.

В некоторой степени я могу привести свой пример, потому что я возглавляю коммерческую компанию «Лаборатория интеллектуального анализа данных». Мы занимаемся разработкой подобных проектов под заказ. Например, нашим заказчиком является «Полит.ру». Нам и самим очень интересно сделать некоторые проекты со СМИ. Мы используем наши алгоритмы, механизмы сбора информации, и запускаем проект. У нас в этом есть опыт, квалификация. У них — понимание, что с этой информацией делать. Так что это вполне бизнес-проект, построенный на открытой информации. Поэтому заинтересованных сторон много.

Относительно сложности поиска информации - эта проблема есть, она очень актуальна. И если в России мы только пришли к тому, чтобы вообще хоть что-то раскрывать, то в других странах уже приходят к тому, что должно быть обеспечено качество раскрытия, детальная каталогизация.


Фото: Антон Конторщиков

Open Knowledge Foundation в Европе запустили Scam, где они регистрируют все пакеты данных, раскладывают по тегам, по темам, с возможностью выгрузки по форматам для обеспечения удобного и быстрого поиска того, что есть. Есть подобные проекты, которые запущены другой компанией: СМИ “Guardian”, которая сделала поиск по открытым данным.

Еще один способ – целенаправленное воздействие на органы власти для того, чтобы они раскрывали информацию системным образом, как это делалось в штатах. Когда они приняли директиву открытости , все федеральные органы обязали раскрывать свою политику и все открытые данные по специальной ссылке на каждом этом госоргане. То есть если вы зайдете на сайт госорганов США слэш open (/open) , вы по прямой ссылке попадете на этот ресурс. В законе была прямо прописана ссылка, по которой должен быть доступ. В результате - как бы ни была вся эта информация собрана, как бы ни была разложена, на этой странице она будет вся.

Игорь Зайцев: У меня есть несколько вопросов. Вы говорите очень много о влиянии людей, журналистов и профессионалов на государство. Мы видим, что управляется оно достаточно своеобразно. Иногда видно, что квалификация людей, занимающихся каким-либо делом, не та, какой она должна быть. Как вы считаете что, все-таки нам, журналистам, имеет смысл делать в этой ситуации – ориентироваться на государство? Насколько правильным это будет? Может быть, все-таки мне нужно больше ориентироваться на общество, и это будет лучше? Как вы считаете, в чем основная работа профессионала – ориентироваться на государство или же на общество?

Иван Бегтин: У меня есть такое чувство, что все границы проходят у нас в голове. Что касается работы журналиста, у меня довольно-таки сложная позиция. Любая профессиональная деятельность может послужить для создания конструктивного диалога. В этом случае она даже не связана с политикой или с антиполитикой.

Если затрагивать тему о чиновниках, мне неважно, от какой партии человек избирался, и вообще избирался ли он от партии. Если он отвечает, я использую различные системные механизмы по воздействию на него для того, чтобы добиться от него адекватной деятельности: публичной отчетности, раскрытия информации о доходах, о его деятельности. У меня должна быть возможность понимать ситуацию.

То же самое касается чиновников. Если человек платит государству, как и мы платим свои налоги, я хочу быть уверенным, что чиновник действует в моих интересах, а не против них. Все это подводит к вопросу об открытости. Мы планируем сделать проект, в котором все декларации будут собраны в одном месте и все это будет наглядно. Я думаю, подобные проекты можно выпускать на региональном уровне. Это воздействие, которое является принципиально иным: с того момента, как перед нами стали отвечать, мы целенаправленно будем оказывать на них влияние для того, чтобы они действовали так, как мы хотим. Я считаю, что это единственная возможность что-то изменить.

Владимир Лапырин: Что вы думаете о той самой «Электронной России», программа которой давным-давно была принята? Каков ваш взгляд на создание крупных редакций и медиаредакций?

Иван Бегтин: По поводу последнего вопроса. Я отношусь к этому резко отрицательно. По той простой причине, что, конечно, может быть, качество будет улучшаться, но чем из меньшего количества источников исходит информация, тем больше вопросов о влиянии этих источников. Чем больше здесь конкурентов, тем лучше. Это мое мнение.

Что касается «Электронной России». Трудно сформулировать свое мнение о том, чего уже нет. Это один из показателей, - что она исчезла с того момента, как объявили об информационном обществе. Люди, которые за нее отвечали, давно уже не являются представителями государства, они практически ничего не говорят. Мое мнение об «Электронной России» таково, что это не худшая из целевых программ. Максимально хорошее, что было сделано, - это административный регламент 2002 года, в котором предполагалось, что все государственные услуги будут написаны в некотором унифицированном формате. И то, что они потом в дальнейшем станут частью портала государственных услуг.

Я знаю много инициатив в части «Электронной России», которые погибли, не родившись: это электронный административный регламент, собственно описание бизнес-процесса. Это различные концепции аудита и учета информации, мониторинга государственных информационных систем. Это так и не родившийся Федеральный информационный центр и многое другое. К сожалению, выводы очень не утешительные. Есть ли надежда, что что-то будет лучше в рамках этой программы? У меня, честно говоря, надежды нет. По той простой причине, что госпрограмма электронной России и информационного общества - это программа, в которой участвует максимально возможное количество государственных структур. То есть там проходит огромное количество согласований. Поэтому, есть некие сомнения в развитии этого проекта.

Владимир Лапырин: Что касается, схемы закупок, которая с первого января этого года опустилась на муниципальный уровень?

Иван Бегтин: У нее не просто есть шанс, она неизбежна.

Я не скрываю, у меня очень своеобразное мнение о госзакупках. Например, я считаю, что федеральная власть не имеет права регулировать хозяйственную деятельность региональных муниципальных властей. В том числе и потому что это федерация, а не унитарное государство.

Что касается единого сайта, он запущен и работает. При этом он создал множество проблем для региональных и муниципальных заказчиков. Теперь фактически вся хозяйственная деятельность зависит от федеральной системы, которая ей управляет. И я считаю, что сейчас многое зависит от того, как именно произойдут изменения в федеральном законе о закупках, будут ли его менять по методике FAST или по федеральной контрактной системе. Соответственно, если все-таки это – федеральная контрактная система, я считаю, что есть надежда на то, что порталы интегрируют, но все-таки опять разделят ответственность за их ведение между регионами. Но в это особой веры нет, потому что все-таки структура госзакупок - это элемент вертикали власти. Считать, что федеральная власть от этого откажется, слишком наивно, поэтому я на это не надеюсь.

Дмитрий Скворцов: Интернет очень интересен своей историей, и наибольший рассвет получил, как сфера, где можно высказаться анонимно. Но в то же время через него можно узнать всю информацию о человеке, который высказался. Как вы видите будущее сосуществование этих двух принципов?

Иван Бегтин: В дальнейшем ничто не мешает госорганам, например, требовать авторизации при отправке запроса органам государственной власти на сайтах соответствующих органов или взаимодействовать иными способами. Например, организовать возможность отправить комментарий президенту можно уже сейчас, используя авторизацию. Это действительно резко разделит людей на тех, которые готовы на это идти, и тех, кто не готовы.

Интернет дает не только возможность общения и анонимность, на самом деле он дает еще множество возможностей по контролю. У нас это все-таки в гораздо меньшей степени развито, чем у многих гораздо дальше продвинувшихся в этом плане стран. Например, в Великобритании есть существенная проблема в том, что помимо открытых данных, у них видеокамерами завешана практически вся страна. И происходит непрерывный мониторинг, совершенствование алгоритмов анализа автомобилей, проверки номеров, распознавание лиц и т.д. Это фактически механизм тотального контроля. И он становится все более реалистичным с развитием технологий.

Очень многих волнует то, что фактически уже сейчас владельцы больших информационных проектов имеют возможность мониторинга информации по каждому человеку. Например, Google снимает о каждом человеке огромное количество информации, когда он выходит в сеть: то есть практически всю его сетевую историю.

В данном случае государство является одним из наиболее слабых участников этих процессов. Потому что государство очень жестко связано законными обязательствами, большим количеством конфликтных интересов, нежеланием одних органов увеличивать влияние других органов. Например, МВД не хочет увеличивать влияние ФСБ, а то же самое ФСБ не хочет увеличить влияние МВД. Есть конфликтные интересы, поэтому сведение всей информации о человеке к единой базе до сих пор было задумано только в рамках сервиса Radarix. Поэтому, мне кажется, опасения насчет активности государства не имеют смысла, а вот опасение по поводу активности крупных корпораций, особенно хорошо владеющих информационной технологией и понимающих, как эту информацию использовать, - вот это представляет реальную опасность.

Дмитрий Сковрцов: Упростятся ли интернет-технологии с точки зрения программирования для простого пользователя?

Иван Бегтин: Сейчас уже создано огромное количество достаточно простых инструментов. Может они не так широко известно, но на самом деле мне кажется упрощать дальше нет смысла , потому что инструментарий очень богат. Каждый может выбрать что-то свое.

Игорь Зайцев: Как вы считаете, насколько интернет воздействует сейчас на молодежь, которая еще не осознала себя (от 14 до 18), и что он дает? Потому что вопрос очень серьёзный. Вы понимаете, что раньше няни следили, куда пойдет ребенок, пока папа на работе...

Иван Бегтин: Проблема на самом деле очень и очень актуальная. Когда кто-то что-то делает, важна не только результативность работы, но и системность. Огромное количество представителей подрастающего поколения получило доступ в сеть. Но проблема-то в том, что подключение к интернету приводит к доступу к бесконечному залежу порнухи, если не только не подходить к этой проблеме целенаправленно. А все попытки государства сформировать информационный проект были провалены. Например, был школьный портал, который был создан и очень некрасиво развивался, а потом быстро скончался. Если говорить про все остальные ресурсы в этой области, то ни один из них не был ключевым. В общегосударственной политике по фильтрации информации, по доступу, по вкладыванию чего-то в головы подростков, детей, работа не проводилась.

В России это некая специфика, у нас слабое государство. В нем есть этакая сакральность, но государство реально слабое. Поэтому присутствие сильного государства ощущается только когда Вы знаете что военкомат это не только место где можно откупиться, но и где если Вы туда пришли, то гарантированно не уйдёте. Если Вы знаете что если Вас арестовали в милиции за дело, то Вы не откупитесь и так далее. Я скептически отношусь к попыткам государства повлиять на себя и на окружающую действительность.

Я не скрою, существует различное количество инициатив, которые пытаются это изменить. Есть идея того, как создать некие информационные ресурсы специально для школьников. Есть подобные образовательные проекты у крупных поисковых систем Yandex и Mail.ru . Но какого-то конкретного решения здесь нет. И что здесь делать, не понятно, потому что практически всё подрастающее поколение сразу уходит в интернет. Оно стремительно отказывается от телевидения, люди остаются в интернете. И если думать о будущем, то нужно думать прямо сейчас.


Фото: Антон Конторщиков

Игорь Зайцев: Есть ли попытки сделать развивающий сайт, ведь многие люди пытаются писать стихи, рисовать что-то — и, конечно, нужны такие ресурсы. Может возможно организовать какие-то развивающие, обучающие сайты? Потому что особенно это касается ребят, которые живут не в городе, а которые живут в пространстве, где нет того, кто мог бы чем-то помочь, подсказать. И даже общество, которое выросло интеллектуальным, тоже лидером является не сразу и — сперва надо понять, на кого там ориентироваться и т.д. Вот может быть такой портал нужно создать, если, конечно, найдутся на это средства.

Иван Бегтин: Такие проекты уже существуют. Например, сайт образовательного проекта Летописи.ру. Там идет активное обучение школьников, которые описывают свое пространство, личные мероприятия, активность. Это экологически чистая программа, которая имеет онлайновое выражение и офф-лайновое. Есть множество инициатив, я правда, их сейчас не вспомню, потому что это не основная тема, которой я занимаюсь. На самом деле, от государства, к сожалению, активности здесь очень мало. Я считаю это неправильным. Государство, несомненно, должно участвовать в развитии молодежи, в развитии подростков, студентов и т.д. Но это теоретические вопросы. Это там уровни чувств советской эпохи, скаутов в США, ДОСААФ в России.

Константин Барановский: Хотел бы продолжить тему об анонимности, тему государственной регулируемости интернета. С моей точки зрения, локальный интернет давно перестал быть анонимным. Как вы считаете, будет ли развиваться тема прав человека в направлении виртуальных прав человека, защиты его аватара, ника…Будет ли двигаться общество в направлении упорядочивания межличностных отношений и каких-то юридических отношений?

Иван Бегтин: Здесь есть несколько направлений. Есть одно направление, касающееся защиты персональных данных, личной информации о человеке. До сих пор многие люди относятся к этому весьма беспечно, особенно подростки. А ведь сейчас, когда уже каждый человек начинает свою жизнь в интернете обязательно с регистрации Вконтакте.

Суть в том, что в России это пока не развито (у нас есть закон о персональных данных весьма тяжеловесный и может даже некорректный, но в большинстве стран мира такой закон о данных ведут от защиты прав потребителя). То есть, если гражданин считается потребителем каких-либо сервисных услуг, то он защищается именно по тем законам. По сути, интернет – это территория беззакония, потому что в случае происхождения конфликта на этой площадке призвать кого-то к ответственности трудно. Если это происходит на форуме, который находится у вас в городе, вы подаете заявление и сотрудники МВД могут приехать к провайдеру и что-то изъять, посмотреть, сопоставить и т.д. Если же он находится где-то в штате Техас, в США, то, разумеется, ничего подобного не произойдет. Все это требует неких международных обязательств, международных соглашений, что сейчас и обсуждается. В рамках отдельных стран появляются уполномоченные по персональным данным, которые решают два ключевых вопроса. И первый — это какую чужую персональную информацию может получить человек.

Например, в Германии есть возможность получения информации о преступниках, сотрудниках Штази, если информация об этом человеке, в том числе и персональная, касалась ваших родственников. То есть, если ваш родственник пострадал от Штази в ГДР, вы имеете право обратиться в соответствующие архивы, вам обязаны будут предоставить информацию об этом человеке, вы имеете право ее публиковать. В то же время, если это касается вашей личной жизни, вы можете потребовать запретить раскрытие информации о вас.

Сложнее, когда это касается вопросов межличностных отношений в интернете, когда, условно, два анонимных человека вначале ругаются в интернете как анонимные люди, а потом через некоторое время оказывается, что это два физических лица, один из них очень сильно обиделся и подал в суд. Здесь, к сожалению, нет каких-то универсальных рецептов, здесь есть распознавательные мероприятия, в ходе которых все это сопоставляется. Важно, где это происходит. Если в каких-то случаях службы могут связаться с владельцами площадок, на которых это происходит, то в других случаях это невозможно. В таких ситуациях очень много нерегулируемого, но я, к сожалению, сомневаюсь, что будет лучше, если все будет сильно зарегулировано. Если все будут общаться только авторизовавшись по своим автоподписям, то, значит, люди просто перестанут общаться на тех площадках, где требуется такая авторизация.

Александр Судаков: Регулирование, в принципе, будет?

Иван Бегтин: Будет, но очень ограничено и с оглядкой. В основном, в том, что касается человека и государства. А вот в том, что касается человека и человека... Имеет ли государство право требовать использовать авто подпись при переписке в таком случае? Я считаю, что нет. Лучше - больше свободы. Я придерживаюсь такого мнения.

Александр Судаков: Какую культуру несет или может быть формирует интернет сегодня, и как он будет формировать ее завтра?

Иван Бегтин: Тут есть несколько аспектов. Один из них состоит в том, что культура интернета может быть достаточно оскорбительной для общения в офф-лайне. Особенно это касается блогеров. Есть некая толерантность в интернет-общении к вещам, которые могут быть не воспринимаемы в офф-лайне . Т.е. блогер легко может написать то, что он не сможет сказать человеку в лицо.

Вторая часть культуры, влияние – это демонстрация того, что один человек может очень сильно влиять на настоящую действительность. Это тоже культура. Этого никто не ожидал. Раньше нужно было прорваться в федерально-центральную прессу, на телевидение, чтобы донести какие-то факты. Сейчас этого нет, сейчас достаточно просто правильно подать материал и посмотреть на то, как это делают другие. Сейчас уже произошли некоторые культурные изменения, мы еще находимся на периферии тенденций. У нас это происходит медленней, но чем быстрее будет взрослеть подрастающее поколение, чем больше будет людей, которые не хотят связывать свою жизнь с телевизорами, тем будет только лучше.

[Екатерина Шохина]

http://expert.ru/2013/10/31/vidimost-otkryitosti/
Москва, 05 фев, среда

«Expert Online» , 31 окт 2013, 19:01


Фото: Globallookpress

«Открытые данные» до сих пор остаются малопригодными для общественного пользования

Россия обогнала Германию и переместилась с последнего на седьмое место в рейтинге G8 по «открытым данным». Среди 70 стран Российская Федерация заняла 29-е место. Таковы данные очередного рейтинга Фонда открытых знаний (Open Knowledge Foundation).

Всего эксперты фонда оценивали 70 стран по доступности наиболее важной социальной информации по 10 пунктам. В частности, речь идет о данных государственного бюджета, о госзакупках, о результатах выборов, макроэкономической статистике, законодательству, а также данных об основных источниках загрязнения окружающей среды. При этом страну оценивали по девяти критериям: наличие/отсутствие, доступность в цифровом виде, общедоступность, бесплатность, доступность в интернете, возможность скачать данные, наличие открытой лицензии, актуальность.
Реклама

Среди стран G8 лидерами по открытости данных являются США и Великобритания. Из 1000 возможных в рамках рейтинга баллов США и Великобритания набрали 940 и 870 соответственно, Россия с 425 баллами опередила Германию с 410 баллами.

Самый высокий уровень открытости данных в России отмечается в сфере госзакупок – здесь степень доступности эксперты оценили в 70%, включив РФ в пятерку мировых лидеров. По госбюджету и статистике – 60%. Самый низкий уровень открытости в России в сфере картографической информации – всего 10%. Министр по вопросам открытого правительства РФ Михаил Абызов неоднократно заявлял, что Россия стремится войти в G8 в пятерку лучших по доступности данных в открытом формате.

За 2013 год 59 федеральных органов исполнительной власти опубликовали 577 доступных для скачивания наборов открытых данных, выяснили эксперты НИУ ВШЭ. В целом сотрудники федеральных министерств и ведомств активно, иногда даже с опережением плановых показателей, начали публикацию открытых данных, причем работу эту провели вполне корректно. Степень соответствия методическим рекомендациям составляет 75%, подсчитали эксперты НИУ ВШЭ. По их мнению, «это свидетельствует о достаточно ответственном отношении к открытым данным».

Чемпионами по количеству опубликованной информации стали десять федеральных министерств и ведомств: Росстат (102 набора данных), Федеральная служба по регулированию алкогольного рынка (50), Федеральное агентство морского и речного транспорта (39), ФТС (28), ФНС (18), Министерство образования и науки (23), Минфин (21), МВД (16) и Федеральное казначейство (15).

При этом, констатируют эксперты, пригодность открытых данных для пользователя зачастую оказывается крайне низкой. «Зачастую вместо данных на официальных сайтах публикуется лишь информация в виде веб-страниц и документов, непригодных к машинной обработке», – подчеркивает директор некоммерческого партнерства «Информационная культура» Иван Бегтин. В этом отчасти виноваты законодатели, поскольку, как выяснили эксперты, «ни одно из постановлений правительства не содержит указания на необходимость обеспечения доступа к информации в форме открытых данных».

«Количественные показатели (количество массивов данных, объем данных) пока не отражают ценности открытых данных, не учитывают востребованность со стороны ключевых пользователей – разработчиков, журналистов, исследователей», – утверждает директор Центра анализа деятельности органов исполнительной власти НИУ ВШЭ Андрей Жулин.

Если оценивать результаты запросов на данные, которые поступили от бизнеса по итогам опроса, проведенного в феврале 2013 года на сайте радио «Эхо Москвы», можно увидеть, что ни один из запрошенных наборов данных не был раскрыт или был раскрыт с недостаточным уровнем детализации.

Дефицит наиболее востребованных данных – по транспорту, экологии, а также излишне формальное раскрытие данных – «только то, что требуется, и не более» – типовые проблемы при публикации открытых данных на сайтах местного самоуправления. Наиболее «проблемные зоны» – полное отсутствие открытых лицензий, острый дефицит открытых данных по маршрутам транспорта, расписанию и транспортной инфраструктуре (РЖД, речной транспорт, межобластные автобусные маршруты, региональные и муниципальные маршруты).
1,955

[Анастасия Балашова]

http://www.top-personal.ru/issue.html?2967
Информация в современном мире стала таким же бизнес-активом, как и любые другие материальные или нематериальные ресурсы, поэтому и охраняется она не менее тщательно Алексей Комков, заместитель генерального директора по продуктам и технологиям, «Т-Платформы» — Когда Китай решил полностью закрыться от «отсталого» мира (1600 г.), то вместо развития он получил застой. Как компании соблюсти золотую середину и общаться с внешним миром, получая «свежую кровь» в виде новых сотрудников, и в то же время уберечь компанию от излишней открытости (потеря секретов, финансов, персонала и т. д.)? — Информация в современном мире стала таким же бизнес-активом, как и любые другие материальные или нематериальные ресурсы, поэтому и охраняется она не менее тщательно. В любых сколь-либо крупных компаниях давно действуют политики информационной безопасности, разграничивающие права доступа сотрудников к информации различной секретности. Нередко за разработку такой информации и ее исполнение отвечает отдельный специалист — офицер информационной безопасности. Во многом благодаря этому компаниям удается сохранять открытость перед бизнес-сообществом и защитить от утечки конфиденциальные данные. Однако насколько бы совершенными ни были политики информационной безопасности и применяемые аппаратно-программные средства, и на старуху найдется проруха. Например, совсем недавно прочитал об утечке исходных кодов ряда корпоративных продуктов Norton определенной степени давности. Казалось бы, крупная компания, один из лидеров антивирусного рынка, и тем не менее, однако, даже секреты смогли стать добычей хакеров. Аналогичный инцидент год или два назад в был «Лаборатории Касперского». Идеальной политики или системы информационной безопасности не существует, поэтому для каждой компании необходимо найти оптимальный баланс между открытостью для внешнего мира и защитой своего бизнеса. Это соотношение индивидуально для каждой организации и сильно зависит от специфики ее бизнеса. Например, если в торговых компаниях секретов, как правило, немного, то высокотехнологичные корпорации вынуждены защищать свои ноу-хау от посторонних глаз, сохраняя тем самым свои конкурентные преимущества. Другое дело, что в России, как и в ряде других государств, действует нормативно-законодательная база, регулирующая мероприятия по защите определенного рода данных. Тот же закон о защите персональных данных предписывает сертификацию систем информационной безопасности на соответствие ряду установленных требований. И такие законы, безусловно, подкрепляют собой инициативы компаний, направленные на защиту своих секретов и конфиденциальных данных своих клиентов. — Бизнес-разведка: можно ли без нее безбедно плыть по просторам бизнеса и что будет, если жить без нее? — Функции бизнес-разведки в компаниях, как правило, выполняет отдел маркетинговой аналитики. Именно его специалисты по крупицам собирают данные о деятельности конкурентов, их продуктах, услугах, стратегии, о потенциальных клиентах и их потребностях, собирая из разрозненных частей единую картину ситуации на рынке. Традиционно такая информация добывается из открытых источников или приобретается у аналитических агентств. Однако иногда компании не гнушаются и незаконными методами сбора конфиденциальных бизнес-данных, причем этот соблазн становится особо велик, если на кону стоит крупная сделка. Мы же в своей бизнес-практике нередко покупаем или получаем продукты конкурентов и детально их изучаем. Если этого не делать, пришлось бы действовать, как слепым. Мы бы не знали, что делают конкуренты, не понимали, куда они двигаются, и не могли бы адаптироваться к их стратегии. Изучать деятельность конкурентов важно для всех — и для лидеров рынка, и для тех, кто их догоняет. Для лидеров важно понимать, что на горизонте не маячат конкуренты, а для догоняющих важно понимать, куда движется лидер. Без этого никак. — В России дружат «кланами», холдинги растут по горизонтали, они поглощают все, что приносит прибыль или синергию... А каков Ваш рецепт развития бизнеса? — Действительно в каждой компании есть своя стратегия развития, и кто-то стремится к экстенсивному развитию. Ярким примером может служить Банк ВТБ, растущий исключительно за счет поглощения других банков. Другие компании предпочитают органично расти за счет собственных ресурсов. Выбор оптимальной стратегии напрямую зависит от специфики бизнеса предприятия. Для нишевых компаний стратегия экстенсивного роста практически неприменима в силу ограниченности человеческих и финансовых ресурсов. Развитие собственной ниши и работа на приумножение своей рыночной доли позволит таким фирмам добиться куда больших результатов. Пример такой компании — «Лаборатория Касперского». Компания работает исключительно на рынке информационной безопасности, не занимается разработкой никаких других приложений, каких-нибудь контент-редакторов, редакторов изображений — ничего другого. Стратегия компании сфокусирована на завоевании и сохранении лидирующих позиций на своем рынке. А вот, например, компания Microsoft придерживается иной стратегии, уделяя одинаковое внимание развитию практически на всех сегментах рынка программного обеспечения. — Каких правил игры придерживаются сегодня в бизнес-разведке? Что можно, а что категорически не рекомендуется делать, добывая информацию и защищая ее? — Главное, на мой взгляд, следовать букве закона и не отступать от общепринятых моральных норм. Например, «покупка» нелояльного сотрудника конкурирующей фирмы формально не является нарушением законодательства. Но такой шаг определенно противоречит этике ведения бизнеса и серьезно подрывает деловую репутацию компании. А репутация, как известно, практически не восстанавливается. Поэтому, как ни банально это прозвучит, я бы рекомендовал следовать старой истине: относиться к другим так, как хотели бы, чтоб они относились к вам, и никогда не терять человеческий облик. Даже если коллеги из конкурирующих фирм не разделяют этой точки зрения, не стоит выбирать тактику нападения. Лучше действовать, законным методом защищая свои секреты, а засекая незаконные действия, передавать их правоохранительным органам — вы накажете тех, кто нарушает закон, и защитите свои конкурентные преимущества. — У нас многие живут по неписаным правилам или даже «по понятиям». Каких неписаных правил стоит придерживаться и никогда не забывать о них? — Я скорей придерживаюсь принципа, что лучше соблюдать как раз писаные правила, то есть законы. Но есть еще, конечно, традиции делового общения. Они, может быть, и не писаны, но их принято соблюдать. Например, если в ходе переговоров с партнерами условия сделки согласованы на словах, менять что-либо в готовом контракте нетактично. Определенные правила есть — это так называемые традиции делового оборота. И в разных странах они могут быть диаметрально противоположными. Например, переманивание сотрудников у конкурентов в России не расценивается как нарушение моральных норм, а в других странах может признаваться как некорректное поведение компании. Или агрессивное поглощение — в Америке к подобным процессам относятся нормально, а у нас такие вещи осуждаются. — А кому и почему «правила не писаны» и что делать простому человеку? — Людей, не признающих никаких норм и правил, на самом деле не так уж много. Лихие 90-е благополучно миновали, хотя и сейчас изредка встречаются «бизнесмены», промышляющие на рейдерских захватах предприятий. Противодействовать таким лицам, на мой взгляд, должны правоохранительные органы в соответствии с нормами действующего права. Для предотвращения проблем, возникающих с подобными персонажами, хорошо бы еще всегда помнить, что компания должна быть защищена как внутри, так и снаружи, особенно с точки зрения своего акционерного капитала, кредитов и т. п., чтобы такого рода нечистые на руку бизнесмены не могли подойти близко к компании. Ведь многие рейдеры выкупают кредиты и насильственно банкротят предприятие. И это только один из способов. Я, конечно, всех схем не знаю, но, насколько я понимаю, чаще всего рейдеры выбирают слабые предприятия, которые не заботились о защите акционеров от поглощений. — Компьютеры изменили мир безопасности... Как? — В последнее время сотрудники многих компаний работают за пределами офиса, используя всевозможные ноутбуки, планшеты, смартфоны и т. д. В этой связи нивелируется само понятие информационного периметра предприятия, на защиту которого делали основную ставку ранее. При этом текущее, достаточно зрелое развитие информационных систем, компьютеров, средств защиты, телекоммуникационного оборудования позволяет при определенном умении построить действительно защищенные сети. Раньше это было сделать намного сложнее. Однако с ростом мобильности персонала меняется и характер угроз информационной безопасности. Многие еще помнят нашумевшие истории с кражами ноутбуков, принадлежащих топ-менеджерам крупнейших мировых корпораций. Такие инциденты наносят колоссальный ущерб репутации компании и влекут за собой непоправимые экономические последствия. А ведь для защиты информации, хранящейся на портативных компьютерах, достаточно было применять системы шифрования данных в сочетании с решениями многоуровневой аутентификации пользователя на базе аппаратных и программных ключей. Наряду с этим компьютерные технологии оказали существенное влияние на доступность информации о каком-либо чрезвычайном происшествии. Например, данные о любом взрыве, неприятном событии, катаклизме поступают очень быстро. Появились средства связи, которые позволяют мгновенно передавать информацию. О взрыве в Домодедово, например, чиновники узнали не откуда-нибудь, а из социальных сетей. — Какие технические средства используют бизнес-разведчики сегодня и как с этим бороться? — Насколько мне известно, сегодня в арсенале бизнес-разведчиков имеются самые современные средства обнаружения и перехвата информации в процессе ее передачи по различным каналам и позволяют перехватить практически любой трафик. Есть приборы, позволяющие снимать со стекла вибрацию, и с ее помощью понимать то, о чем говорится в комнате. Есть средства, позволяющие считывать информацию с монитора, анализировать нажатия кнопок на клавиатуре и т. п. Множество различных средстве придумывается в первую очередь для спецорганов национальной безопасности, но, естественно, те или иные средства могут попадать (и попадают) в руки к людям, которые занимаются бизнес-разведкой (и они, скорей всего, в прошлом работали в этих органах и занимались разведкой с целью национальной безопасности). — Болтун — находка для шпиона. Что с этим делать и надо ли? — Каждый человек должен иметь доступ только к той информации, которая ему нужна для выполнения его служебных обязанностей. Как вы понимаете, «болтуны» — это по большей части не высокопоставленные менеджеры, а низовой персонал. Ему для работы детально знать планы по заключению крупных новых сделок компании совсем не обязательно. Что же касается болтунов-топ-менеджеров — с ними, главное, обращаться и расставаться по-хорошему, даже если они не достигали тех результатов, которые оговаривались в момент назначения. Просто потому, что иметь лояльного бывшего топ-менедежера намного лучше, чем нелояльного, ведь он с легкостью сможет навредить репутации компании или в том или ином виде слить секретную информацию конкурентам. Но в целом, если болтуны — это не топ-менеджеры, а рядовые сотрудники, существуют два основных способа с ними бороться. Первый: ограничение доступа. Второй: для такого рода работников как минимум два раза в год проводятся тренинги, где им в головы вбивается: «Не говори ничего о компании, а если скажешь, то мы тебя найдем, вычислим и накажем!» Такими тренингами добиваются того, что сотрудники боятся болтать. Однако лучше всего для компании — добиться искренней лояльности сотрудников на всех уровнях подчинения. Ибо нет лучшей «системы безопасности», чем сотрудники, искренне желающие добра своей компании. — «Золотой якорь» — это когда «топ» уходит и может получить свой большой бонус спустя три-четыре года, при условии что не работает на конкурентов или даже по профессии. На Западе — это реальность, а у нас только пытаются это делать. Cтоит ли? Получится ли? — Я сам знаю примеры, когда это оговаривалось. Человек, уходящий с поста генерального директора, не имел права работать в этой индустрии, за что получал большой бонус. О такой договоренности подписывалось соглашение, которое уберегало компанию. Так что это определенно практикуется. Но в России сложно то, что сам по себе рынок не очень большой, не особенно много компаний, в которых можно работать, не так много предложений. Получается, что человек должен получить либо очень большой бонус, чтобы не идти в индустрию, которую хорошо знает, либо у человека нет стимула подписывать подобные соглашения. То есть здесь должен быть баланс — «якорь» должен быть таким большим, чтобы человек смирился с переходом в другую индустрию. А вообще это работает, но не так популярно, как где-то еще. Хотя нашей рыночной экономике пока всего лишь лет 20. «Т-Платформы» — международный разработчик и поставщик полного спектра решений и услуг для высокопроизводительных вычислений. Компания «Т-Платформы» создана в 2002 году и сегодня имеет центральный офис в Москве (Россия) и региональные штаб-квартиры в Ганновере (Германия), Киеве (Украина), Тайпее (Тайвань), Кэмпбелле (США) и Гонконге (Китай). Решения «Т-Платформы» используются для проведения фундаментальных и прикладных исследований в различных отраслях науки, в том числе в биотехнологии, ядерной физике, химии, математике, а также для решения ресурсоемких задач в промышленности, компьютерной графике и многих других областях. Беседовала Анастасия Балашова, mukopu3a@gmail.com

Источник: http://www.top-personal.ru/issue.html?2967