http://ttolk.ru/?p=4931
22.06.2011
22 июня в России снова будет обсуждаться вопрос, кто виноват, и что надо было делать. Конкретика заключается в том, был ли товарищ Сталин наивным чудаком, поверившим Гитлеру, или же это был волк в овечьей шкуре, планировавший захватить весь мир. Как считает блог Толкователя, все было проще.
В советское время в исторической науке единственной верной точкой зрения на 22 июня было «вероломное и неожиданное» нападение Германии на СССР. Сталин подавался как слегка чудаковатый, импульсивный человек, поверивший Риббентропу во время совместного поедания шашлыка по-карски. После 1991 года в широкие народные массы была вброшена идея (официально авторство приписывается ему) кадрового сотрудника британских и советских спецслужб (это одно и тоже) Виктора Резуна (Суворова). Согласно этой идее, оформленной в известной книжке «Ледокол», построенной на анализе советских газет, Иосиф Сталин планировал поработить свободный западный мир. С этой целью он привел в Германии к власти бесноватого фюрера, а затем стал готовить ему в тыл коварный удар.
Виктор Резун (Суворов) после этого выпустил еще немало книг, в которых он доказывал, каким нехорошим человеком был вождь советского народа. Вообще же, вся предвоенная история, подаваемая там, вертится вокруг Гитлера и Сталина, но при этом в них полностью отсутствуют такие государства как США, Великобритания и Франция – империалистические хищники с огромным послужным списком. Поклонники Суворова-Резуна считают, что в 30-х годах эти страны были «наивными западными демократиями».
Собственно, уже только по одному этому можно легко определить место подобным «книжкам» – на помойке. Вообще же, версия о том, что гитлеровская Германия совершила превентивное нападение на СССР, известна давно всем в мире и никаким секретом не является. Более того, ее настоящий автор об этом прямо заявил еще 22 июня 1941 года. Из этой речи видно, что Гитлер в своем обращении к немецкому народу упрекал СССР в нарушении прежних договоренностей, кознях на Балканах, однако нигде не упомянул о том, что в Берлине известен некий план нападения СССР на Рейх.
Именно этот план стал камнем преткновения в дебатах историков, разделившихся изначально на два лагеря. Академически серьезный историк Михаил Мельтюхов в своем исследовании «Упущенный шанс Сталина» пришел к выводу, что в 1941 году СССР не был готов к наступательной войне, максимум, такое нападение могло состояться лишь в 1942 году. Историки-»антирезунисты» в дальнейшем (среди них можно отметить Алексея Исаева, Дмитрия Шеина и других) благодаря работе с документами довели ситуацию до предела: выяснилось, что реальная боеспособность Красной Армии находилась на низком уровне, а конфигурация советских войск на западной границе никак не была наступательной. Некоторые из исследователей этого лагеря, вроде Евгения Темежникова, дошли даже до того, что объявили вообще всю сталинскую армию большой туфтой. В принципе, отчасти так и было – оборонка занималась очковтирательством (ради выполнения плана), а военная приемка закрывала на это глаза.
Именно поэтому конкретное количество сталинских танков и самолетов не должно вводить в заблуждение – по большей части, они были не функциональны: у танковых соединений отсутствовали в должном объеме ремонтные и тыловые подразделения, внутри родов войск было аховое положение со связью, а наладить взаимодействие между мотострелками, артиллерией и авиацией Красной Армии вообще удалось лишь под конец войны. В целом же, уровень планирования и осуществления военных операций в РККА наглядно показала Зимняя война с крошечной Финляндией (когда, например, советская разведка не имела никаких данных о финских укреплениях на Карельском перешейке в нескольких десятках километров от Ленинграда).
Наконец, самым важным фактом, косвенно говорящим о том, что Сталин вряд ли готовился к нападению на Германию (перед которой большевики всегда испытывали пиетет и некоторый страх), является отсутствие какого-либо конкретного плана такого нападения (если не считать отдельных оперативных разработок, которые, впрочем, утверждены окончательно не были). Если бы такой план появился в Москве, то он с большой вероятностью рано или поздно попал бы в руки германской разведки (кстати, знаменитый план «Барбаросса» оказался в руках Великобритании буквально спустя несколько дней после его разработки).
Разумеется, для сторонников версии о том, что Иосиф Сталин готовил порабощение всего свободного мира, подобные аргументы не сыграют никакой роли. В конце-концов, версия «резунистов» (сейчас ее в виде «второго издания» активно проводит историк Марк Солонин) в чем-то даже привлекательна: наконец-то русских изобразили не просто пушечным мясом европейских войн, а участниками и даже планировщиками одной из таких мясорубок!
По мнению блога Толкователя, рассуждать о том, хотел ли Сталин нападать на Германию при отсутствии четких документальных доказательств, бессмысленно. Однако есть целый пласт косвенных фактов, которые свидетельствуют в пользу совершенно неожиданной версии: СССР действительно готовился к войне, однако не к наступательному блиц-кригу, а долгому и затяжному мочилову. И, вполне вероятно, что на своей территории.
Если взять нынешние газеты и выпуски новостей на первых каналах страны, то у неискушенного аналитика сложится превратное мнение, что тандем из Владимира Владимировича №1 и Владимира Владимировича №2 собирается к 2020 году превратить Россию в страну с одной из самых мощных армий в мире, провести новую индустриализацию, а заодно и нано-модернизацию, утроить ВВП, удвоить душевой доход и так далее, согласно канонам «новостей завтрашнего дня». В реальности, мы все понимаем, что это обычная голимая риторика. Однако советские люди в 30-х годах жили под круглосуточным прессингом подобной пропаганды, кроме которой ничего не существовало.
Пока с передовиц газет и радиоточек на головы индоктринированных обывателей лился бред об «освободительных походах» и «землю крестьянам в Гренаде отдать», руководство СССР всеми силами создавало глубоко в тылу страны вторую индустриальную базу. Речь идет о Сибири, Урале и Казахстане. Там с конца 20-х годов большевики, не жалея денег и не считаясь с экономическими потерями, невзирая часто на неисследованность запасов природных ископаемых, создавали огромные промышленные предприятия.
Так, при содействии и консалтинге США были созданы два огромных металлургических комбината – Магнитогорский и Кузнецкий. Несмотря на то, что каждый вложенный рубль в металлургию Донбасса и Украины был в полтора-два раза эффективнее, чем инвестиции в Сибирь, Кремль не отказался от своих планов. В итоге, не прогадал – к концу 1941 года СССР лишился всей украинской металлургии, дававшей до 65% чугуна, 57% стали и 55% проката, в том числе, и всего броневого. Но без стали армия все же не осталась – именно благодаря уральской и сибирской металлургии. Уже во время войны были достроены ранее замороженные Бакальский и Нижнетагильский металлургические комбинаты, оснащенные в том числе и оборудованием, пришедшим из США. Грубо говоря, этот металл и дал возможность СССР устоять во время войны.
С 1937-1938 годов СССР приступил к ускоренному строительству новой индустриальной базы на востоке страны. Необходимость в этом диктовалась как потребностями мобилизационной экономики в постоянном расширении базиса (путем разработки новых месторождений, строительства перерабатывающих предприятий и т.д.), что вполне очевидно, так и некоторыми другими особенностями.
Предполагалось, что строящиеся на востоке страны предприятия частично или полностью станут дублерами тех, кто находился западнее Урала. С точки зрения обычной экономики, затратное строительство на востоке, в том числе и по таким соображениям, было делом крайне сложным. Но в экономике СССР затраты, собственно говоря, роли почти никакой не играли. За Уралом создавался СССР-2.
Главной целью создания СССР-2 была его полная автономность, возможность существования в условиях потери остальных западных промышленных центров, при этом производя максимальный спектр вооружений. В Новосибирске, Комсомольске-на-Амуре, Омске создавались площадки для предприятий авиационной, машиностроительной отраслей. Энергосистема Урала стала третьей по мощи в стране (после Центральной и Южной) и была нацелена на автономную работу. Основная задача создания СССР-2 заключалась в необходимости производить там не менее 20% от общего объема промышленной и военной продукции страны. Этого удалось добиться за достаточно короткий срок.
К 1940 году восточные районы СССР вместе с Уралом давали:
22% выработки электроэнергии;
34% добычи угля;
23% производства кокса;
12% добычи нефти;
32% выплавки стали;
28% производства проката;
7% производства станков;
27% производства тракторов.
Если Сталин готовился к наступательной войне на Западе, как утверждают сторонники Виктора «Суворова-Резуна», то такой упор в советском промышленном строительстве в отдаленных от предполагаемого фронта местах выглядит очень странным. Логичнее вкладываться в развитие промышленности в Центре, Северо-Западе или на Украине, где уже существуют мощные индустриальные кластеры. Но он получается совершенно обоснованным, если принять всерьез во внимание наличие опасений у советского руководства о том, что во время войны западная часть страны может быть полностью или частично оккупирована.
Такие опасения реально существовали и они документально доказаны. Историк Алексей Мелия исследовал эволюцию советских эвакуационных планов 20-х-начала 30-х годов и пришел к выводу, что СССР всерьез планировал в случае начала войны перебросить оборудование, а также технический персонал в восточные регионы. В СССР и России до сих пор не существует никаких серьезных научно-исторических работ не только по промышленной политике в предвоенный период, но и по эвакуационному планированию и самой эвакуации. А это очень интересная тема.
Так, 24 июня 1941 года в советских газетах было опубликовано постановление о создании Совета по эвакуации. Здесь надо вдуматься – решение, видимо, было принято еще 23-го числа, раз оно вышло в газетах 24-го. Значит, 23-го июня, на второй день войны, когда обстановка на фронтах толком даже не была известна, советское руководство сознательно или на «автомате» (согласно тем же эвакуационным планам) поняло, что нападение Германии грозит оккупацией западной части страны. Именно с конца июня был начат вывоз промышленного оборудования с ряда предприятий Украины, а из Москвы заводы начали вывозить уже с первых чисел июля 1941 года.
Ни в советской, ни в российской историографии нигде и никем не объясняется это решение. Между тем, вывоз станков, людей, запасов сырья, промышленного оборудования на восток серьезно осложнил положение армии на фронте – дороги и транспортные узлы забивались огромными эшелонами, из-за чего войска страдали от нехватки подкреплений и боеприпасов. Кроме того, эвакуация была опасна и тем, что она на достаточно длительный срок (6-12 месяцев, в среднем) убирала промышленные предприятия из производственных цепочек – оборудование надо было демонтировать, вывезти, установить и запустить на новом месте (в 1937-1941 годах на Востоке были созданы так называемые «резервные промплощадки», однако их не хватило для всех эвакуированных станков и агрегатов, из-за чего некоторые простояли без дела до конца войны).
Эвакуация радиозаводов привела к тому, что с сентября 1941 года и на год вперед РККА фактически осталась без отечественных средств связи. Эвакуация пяти из восьми пороховых заводов привела к тому, что в 1942 году производство пороха упало в 2,5 раза.
О том, что творилось на транспорте в самые ключевые месяцы (июль-сентябрь 1941 года):
«Транзитный поток эвакогрузов увеличивался с каждым днем. Уже в июле 1941 г. на прифронтовых железных дорогах поезда двигались один за другим иногда на расстоянии нескольких сотен метров. В июле под эвакуационными грузами было занято 300 тыс. вагонов, в августе— 185 тыс. вагонов, в сентябре— 140 тыс. вагонов, в октябре — 175 тыс. вагонов, в ноябре — 123 тыс. вагонов, в декабре — 71 тыс. вагонов В июле — августе перевозки огромного количества эвакогрузов производились одновременно с усиленными перевозками для фронта. Два мощных потока — с воинскими грузами, идущими в западном направлении, и эвакуационными, двигавшимися на восток,— встретились на железнодорожных узлах ближнего тыла. Здесь сосредоточилось около одной трети всего количества груженых вагонов. Образовались пробки, снизилась маневренность важных направлений железнодорожной сети. В первой декаде августа на направлении Купянск — Кинель находилось вдвое больше поездов, чем было положено по норме; на линии Москва — Буй — Киров — Свердловск имелось 100 поездов сверх нормы. Такое же положение сложилось и на других важных направлениях сети, связывавших фронт с тылом. Под удар ставилось нормальное продвижение поездов с воинскими грузами».
«Часто пропускная способность линий не позволяла быстро продвигать поток эвакопоездов. И вагоны с эвакуируемыми грузами оседали на перегруженных прифронтовых магистралях, затрудняя продвижение встречного потока воинских эшелонов.
Сотни эшелонов, отправленных из столицы, Московской области и ряда других районов, в октябре-ноябре 1941 года крайне осложнили работу всех примыкающих магистралей — Ярославской, Северной, Горьковской, Казанской, Юго-Восточной, Куйбышевской. С большим трудом продвигались поезда по Пермской, Свердловской, Южно-Уральской. Особенно в сложном положении оказалась Ленинская дорога (Московско-Рязанская). Через нее шел основной поток эвакуационных эшелонов.
Вагонопотоки значительно превышали пропускную способность дорог. Большие трудности создавались гем, что нередко вагоны не имели перевозочных документов. Нельзя было быстро установить, куда должен следовать груз. Для определения станции назначения приходилось вскрывать вагоны, посылать запросы. Бездокументные вагоны скапливались в узлах, затрудняли маневровую и сортировочную работу«.
По сути, на железных дорогах творился настоящий бардак.
«Положение, сложившееся за последнее время с грузопотоком и людскими эшелонами на Саратовском узле катастрофическое. Узел до отказа забит вагонами, которые не разгружаются из-за отсутствия складских помещении. Ценное оборудование, сырье, которое могло быть использовано предприятиями города, занимая сотни необходимых для фронта вагонов, месяцами стоит без движения…»
К примеру, чтобы вывезти оборудование гигантского предприятия «Запорожсталь» потребовалось 12,5 тысяч вагонов. И все это надежно забивало железнодорожные узлы, мешая пополнениям своевременно прибывать на фронт (а только в июле-ноябре на фронт было переброшено свыше 2 миллионов человек маршевых пополнений). В итоге «стрелочником» стал начальник управления военных сообщений Генштаба, генерал-лейтенант Николай Трубецкой, которого сняли с должности и в начале 1942 года расстреляли.
Тем не менее, хаос был и в глубоком тылу, куда прибывало эвакуированное оборудование и рабочие:
9 декабря 1941 года НКВД СССР докладывал в Совнарком:
«По сообщению НКВД Узбекской ССР, прибывшие в Узбекистан в порядке эвакуации заводы ‘Ростсельмаш’, ‘Калибр’, ‘Электростанок’, 1-й и 2-й парашютные и заводы Наркомата авиационной промышленности #84, 154 и 478 медленно восстанавливаются из-за плохой организации работ и нечеткости указаний со стороны отдельных наркоматов.
По заводу ‘Калибр’ с 15 по 20 ноября текущего года прибыло 32 вагона с оборудованием, материалами и рабочими. 14 вагонов этого завода было разгружено, и оборудование размещено в цехах, после этого Наркомат танкостроения СССР дал распоряжение о переадресовке завода ‘Калибр’ на Урал. В связи с этим прибывшие 20 ноября 16 вагонов с оборудованием и рабочими до настоящего время не разгружены. Рабочие живут в неотепленных вагонах.
Эвакуированный завод #478 по распоряжению Наркомата авиационной промышленности СССР должен был слиться с заводом #84. На основании этого оборудование и материалы были перевезены на площадку завода #84. Рабочие с семьями в количестве 800 человек также были размещены на жилой площади этого завода.
20 ноября текущего года заводом #84 было получено распоряжение НКАП о разделении заводов и переадресовке завода #478 в Куйбышев, а 22 ноября из НКАП получено снова указание, подтверждающее слияние заводов. Вследствие этого сорваны сроки разгрузки и размещения оборудования.
По заводам #84 и ‘Ростсельмаш’ из-за плохой организации работ, отсутствия транспорта и подъемных кранов вагоны под разгрузкой простаивают по несколько дней. Рабочие указанных заводов на разгрузку оборудования не мобилизованы. Часть выделенных рабочих для разгрузки оборудования на работу не выходит. Охрана оборудования и материалов организована плохо, в результате этого имеются случаи хищения инструмента, цветных металлов и других материалов».
Впрочем, в конечном итоге рискованный план Кремля сработал – к 1943 году большинство эвакуированных заводов все же начали давать продукцию, а отдельные «узкие места» (например, электрогенераторы и турбины ТЭЦ) удалось «расшить» с американской помощью. Но война приобрела характер затяжной, немцы получили на востоке огромный по протяженности фронт с чудовищной логистикой и окончательно увязли на просторах СССР. Уже к весне 1942 года стало понятно, что вести одновременно наступление на всех стратегических направлениях вермахт не в состоянии.
Блог Толкователя далек от мысли о том, что это был сознательный план советского руководства, но без строительства восточной промышленной базы и эвакуации в 1941 году СССР вряд ли бы смог удержаться в той войне. Другой вопрос, зачем агрессивному государству, якобы мечтающему поработить половину мира, как это утверждают поклонники Виктора Суворова, нужны были все эти ухищрения с созданием дорогостоящей инфраструктуры глубоко в тылу и постоянным эвакуационным планированием, которое в итоге вылилось в весьма рискованную операцию уже во время самой войны?
Польша против Красной армии Часть 2
Линейный вид
