*538. Словесный донос

[Илья Мильштейн]

http://grani.ru/opinion/milshtein/m.223277.html
13.01.2014

Михаил Ходорковский встретился с Леонидом Невзлиным. Ну да, а что такого? Прилетел в Берлин, переехал в Швейцарию, потом отправился в Израиль, где они и увиделись: Ходорковский и Невзлин. Свободный человек, имеет право.

К хорошим новостям быстро привыкаешь.

Хотя позабыть старые, многолетней выдержки новости все-таки невозможно, и когда они сшибаются с новыми, то испытываешь чувство, которое трудно описать словами. Словно выныриваешь из тюремного мрака на свет. И те же самые чувства, только, наверное, в удесятеренном размере испытывают герои документального сериала, и когда Невзлин рассказывает о том, как впервые в жизни обнял Ходорковского после бесконечно долгой разлуки, у него пресекается голос.

Это другая реальность, которую никто из них еще полностью не осознал. Перемена участи, в которую они не верили, поскольку ясно же было, что МБХ будет сидеть, пока жив Путин. А Владимир Владимирович моложав, подтянут и вообще следит за своим здоровьем.

Оттого они до сих пор потрясены – и Невзлин, и Ходорковский. И когда Ксения Собчак в известном интервью спрашивала освобожденного, может ли он простить президента, который искалечил жизнь ему, его друзьям и близким, то ответ звучал в целом положительно. И когда корреспондент 9-го израильского телеканала Михаил Джагинов заговаривает с Невзлиным о Путине, тот произносит почти хвалебные слова: "Поймите... я благодарен ему за то, что он выпустил Ходорковского".

Это можно назвать "стокгольмским синдромом", но на самом деле все гораздо сложней. Во-первых, они действительно не ожидали (а кто ожидал?), что президент в новогодние дни обернется Дедом Морозом с подарками – вне зависимости от того, чем диктовалась внезапная щедрость гаранта. Во-вторых и в-главных, бывший глава "ЮКОСа" более не является заложником, и если говорить о синдроме, то это касается других людей – Алексея Пичугина и Платона Лебедева. Их надо вытаскивать из тюрьмы, и то, что они до сих пор находятся в руках кремлевской группировки, заставляет Ходорковского и Невзлина отвечать на некоторые вопросы журналистов с предельной аккуратностью.

В ответах преобладает спокойная интонация, которая обусловлена стремлением договориться – на тех условиях, которые опытные переговорщики предлагают оппонентам, захватившим мирных граждан. Никто, мол, не желает вам мстить, возьмите деньги, отпустите людей – и квиты. Кремль побаивается ограбленного Ходорковского, оттого так важно еще раз сообщить всем заинтересованным лицам, что Михаил Борисович дает "жесточайший отпор", когда Невзлин пытается заговорить с ним "о бизнесе и финансах". Равноудалившемуся Михаилу Борисовичу "это неинтересно". То есть он полностью устранился от дел и не представляет опасности для тех, кто его захватывал и удерживал в течение десяти лет. В Кремле могут успокоиться, если им мало было личных договоренностей с Ходорковским, пока он сидел в Сегеже.

С другой стороны, в июне международный арбитражный суд в Гааге вынесет решение по делу "Акционеры "ЮКОСа против России", и это тоже важный момент на переговорах. Речь идет о больших деньгах, в худшем случае РФ потеряет почти 100 миллиардов долларов, причем Леонид Невзлин станет одним из крупнейших бенефициаров в случае победы. И тут может возникнуть по-своему уникальная ситуация, о которой Леонид Борисович высказывается обиняками.

Вспоминая о судьбах коллег-олигархов Березовского и Гусинского, он с известной горечью говорит о том, что "нам никогда не предлагали: ребята, отдайте столько-то или отдайте все, и мы не будем возбуждать дела, или мы не будем вас разгонять, сажать в тюрьмы и так далее". Иными словами, "никаких договоренностей и обсуждений", связанных с возможностью выкупить у подобревшего Владимира Владимировича, допустим, Пичугина, пока нет, но "этот фактор присутствует, и мы будем его учитывать в своей деятельности".

Имеется и другой фактор в грядущих диалогах с Кремлем, если там снизойдут до общения. Фактор Абрамовича, который, по мнению Невзлина, мог быть причастен и к той провокации в Кремле, в результате которой Ходорковский оказался за решеткой, и к разгрому "ЮКОСа", а в итоге Роман Аркадьевич вроде бы задолжал структурам ограбленной компании 3 миллиарда долларов. Впрочем, Невзлин и по этому поводу высказывается с осторожностью. Михаил Борисович подобными делами принципиально заниматься не будет, придется Леониду Борисовичу, но это не означает, что он непременно хочет судиться с Абрамовичем. Просто имеется и такой козырь в долгой игре.

К хорошим новостям быстро привыкаешь, но поток их уже иссяк после путинской амнистии и помиловки, и надо делать новые. По силам ли это Невзлину и Ходорковскому и сколь весомы их аргументы в заочной полемике с Кремлем – бог весть. Но удачи им пожелать хочется, от всей души. Разумеется, возможное освобождение заложников в обмен на выкуп не станет самым справедливым завершением дела "ЮКОСа", но о справедливости давно уже никто не говорит. Свобода и справедливость – разные вещи, и если неповинные люди выходят на волю и мы привыкаем к тому, что они без конвоя передвигаются по миру, то это просто благая весть в новостных блоках.

[Илья Мильштейн]

http://grani.ru/opinion/milshtein/m.223554.html
20.01.2014

Политика – искусство размена. Мы вам Буковского, вы нам Корвалана, и все довольны, включая освобожденных узников, и дальше начинается другой сюжет: мирное сосуществование двух пропагандистских машин. Родная власть объясняет подневольному народу, которого даже в наручниках не отпустит на Запад, что диссидент – он вроде Пиночета, недаром же враги согласились обменять Корвалана на хулигана-антисоветчика. Напротив, клеветники на вражеских радиостанциях, пробиваясь сквозь вой глушилок, убеждают слушателей в том, что советская власть как раз и есть хунта, хуже Пиночета. Гораздо хуже.

Однако в целом торжествует политика разрядки. Политика компромисса. Политика размена, в рамках которой продается все, что угодно, кроме коммунистических идеалов. Порой случаются самые диковинные сделки, когда советских правозащитников выменивают на советских же шпионов, а еврейскую эмиграцию из СССР – на американское зерно. Надо же кормить остающихся.

В иных случаях, когда соглашения срываются, политический рынок приходит в упадок и мир бывает охвачен полноценной холодной войной. Обмен продолжается, но это уже обмен ударами. Русские входят в Афганистан, Запад бойкотирует московскую Олимпиаду, а страны Варшавского договора – Олимпиаду в Лос-Анджелесе, и если советский летчик сбивает мирный пассажирский лайнер, то американский президент естественным образом называет его страну "империей зла", и тут холодная война внезапно обнаруживает способность закипать. Теперь для достижения разрядки нужны куда более действенные меры, и когда в СССР объявляется перестройка, этот ликвидный товар снова годится для обмена. На миллиардные кредиты и гуманитарную помощь, которая еще пригодится для возрождения свободной России. Пока не поднимутся цены на нефть.

По поводу освобождения Михаила Ходорковского ходили разные слухи. Предполагалось, что Путин почуял нравственный закон в груди и разглядел звездное небо над головой в связи с Олимпиадой в Сочи, и эта версия представляется основной. Говорилось, правда, и о том, что МБХ могли обменять на супругов Аншлаг, заброшенных в Европу еще в советские времена и разоблаченных сравнительно недавно. Это был бы обмен в классическом андроповском стиле, диссидента на разведчиков, но как-то не срослось или фрау канцлерин не пожелала приравнивать Ходорковского к расчехленным шпионам. В итоге олимпийский факел до сих пор горит над головами помилованного и освобожденных по амнистии.

Между тем среди живых товаров, разложенных и распроданных накануне Сочи, почему-то не упоминается один довольно известный 50-миллионный народ, живущий по соседству с Россией. Хотя чудеса интеграции с Путиным, соединенные с образцово-показательным избиением Евромайдана, Янукович демонстрировал как раз в те дни и недели, когда в декабрьской Москве наступала правозащитная оттепель.

Однако про Украину тогда как-то забыли. Сегодня, сразу после законотворческого переворота, учиненного Януковичем по кремлевским лекалам, судьба этой страны и ее народа на первых полосах мировой прессы и в титульных заголовках теленовостей. Спровоцированные президентом новые столкновения на Майдане грозят перерасти в настоящую гражданскую войну, и если войска, спецслужбы и милиция все еще ему подчиняются, то в скором времени за решеткой могут оказаться тысячи украинских граждан. И вся эта пиночетовщина в плохом смысле слова развязывается буквально на наших глазах, в эти часы. А самый худший сценарий – кровь, и ежели Янукович через нее переступит, то большая страна запылает, как Афганистан.

Думаю, что в этом случае не так уж много найдется желающих поучаствовать в зимних Олимпийских играх. Ясно же, что медлительно и туго соображающий "проффесор" решился постепенно раздавить оппозицию вскоре после известных переговоров с Путиным в том самом Сочи. После того как разбогател на 15 миллиардов долларов, почерпнутых из кремлевской казны. После того как получил от Москвы карт-бланш, если не приказ: наводите порядок, Виктор Федорович!

Другой вопрос, насколько все это нужно Путину именно сейчас, накануне Олимпиады. Имею в виду следующий шаг, который вроде бы неизбежно должен сделать Янукович после подписания в пятницу всех тех законов, что предоставила его канцелярии Верховная рада, взбесившийся принтер местной сборки. Все его законы нарушены, граждане числом до полумиллиона вышли на площадь, и он, похоже, волен за их счет заметно пополнить мировой список политзеков. Однако волен ли?

Вероятнее всего, президент Украины и его московский подельник предпочтут действовать иначе. В том медленном ритме, который был задан в конце прошлого года, когда после зверских нападений "Беркута" на мирных граждан Янукович вдруг озаботился поиском виновных. Поэтому не исключено, что он и теперь временно отыграет назад, и тому уже есть некоторые подтверждения.

Милиция задерживает несогласных, но в малых количествах. Виталий Кличко, призвавший страну к новым выборам, отправляется в Межигорье, и президент его принимает. И когда эта встреча завершается, Янукович немедленно звонит Арсению Яценюку, другому лидеру оппозиции, приглашая на переговоры. Он хочет потянуть время и, если возможно, сбить накал протестных выступлений и продержаться в этом межеумочном состоянии до конца сочинских Игр. А потом... потом начнут действовать законы, которые оппозиция ныне пытается оспорить в Конституционном суде.

Политика – искусство размена, но здесь тот случай, когда размен уже произошел, ситуация резко изменилась и на доске совсем другие фигуры. Так что перед необходимостью отменять новые юридические нормы, принятые к тому же немыслимым даже в Госдуме способом голосования "на глазок", Януковича и его московских спонсоров надо ставить уже сейчас. Пока не поздно. Пока с ними можно торговаться. Пока не переломилась эпоха и не пришла пора выменивать украинских политзеков на кредиты – по белорусскому или восточногерманскому образцу, столь памятному Владимиру Путину. Пока еще есть время образумить Януковича и внушить ему, что лучший сценарий для нынешней власти в Киеве – это тихо досидеть до 2015 года и, обменивая власть на спокойную старость, мирно передать пост новому президенту. Тому, которого уже сейчас, придирчиво оценивая политических лидеров, выбирают Майдан и вся Украина.

[Илья Мильштейн]

http://grani.ru/opinion/milshtein/m.223997.html
31.01.2014

Хозяйствующие субъекты – они разные. Разнообразны и картинки, иллюстрирующие их жизнь. Группа брутальных мужчин, укладывающих в снег собственные клоны, – это чекисты Коржакова выигрывают нокаутом бой с чекистами Гусинского. А кто это, со взором насмешливым и измученным, выходит из Бутырской тюрьмы под вспышки фотокамер? А это сам Гусинский, подписавший в тюрьме известный протокол с добровольным отказом от акций НТВ. А что за субъекты собрались в тверской пивной? Да все те же, хозяйствующие, они тут, в антисанитарных условиях, по-хозяйски распиливают многострадальный "ЮКОС".

Зато сюжеты, подстилающие сей многоликий визуальный ряд, однообразны. Собственно, это всегда один и тот же сюжет. Государство при помощи своих охранников, тюремщиков, нефтяников, проктологов, алкоголиков и других граждан показывает, кто в доме хозяин. Причем, что характерно, всех обреченных на победу в этой схватке хозяйствующих субъектов объединяет одно общее чувство. Чувство патриотизма.

Хотя с виду такие непохожие люди. Сотрудники президентской охраны, укладывающие в снег тех, кто временно ошибся в выборе работодателя. Топ-менеджмент "Газпрома", который вдруг вскакивает среди ночи как ужаленный: а расплатился ли с нами олигарх за старые долги? Клиентура тверских кабаков, для которой пиво без водки – деньги на ветер. А вот поди ж ты. Все болеют за Родину, ее прошлое, настоящее и будущее. Как один, и мы знаем его имя.

Это ведь так важно для интересов России: показать, кто в доме хозяин. Обанкротить медиа-империю, чьи журналисты с предательской невосторженностью рассказывают о чеченской войне, предпочитая так называемую правду интересам государства. Отобрать компанию у капиталиста, покусившегося на святыню, то есть вслух заговорившего о государствообразующей коррупции. Это неизбежно.

Свежий сюжетец, связанный с веерным отключением телеканала "Дождь" из кабельных сетей, продолжает славную традицию. Со стороны взглянуть, наивным дилетантским взглядом, так люди, может, для того и подписывались на весь пакет и платили деньги, чтобы смотреть единственный независимый российский телеканал, а не потреблять продукты пропагандистской жизнедеятельности официозного ТВ. Подход этот в корне неверен, да и плевать на таких людей. Истинный патриот, вперяясь в экран, оценивает ситуацию иначе.

Украина бурлит. Россию опять обижают в Брюсселе. Вообще Олимпиада на носу, и с каждым днем обостряются дискуссии о том, сколько там украли, причем счет идет чуть не на триллионы рублей. Короче, новости хуже некуда и одна другой интересней. На этом безрадостном фоне "Дождь" с его прямыми включениями и злонамеренной информационной политикой – тот же НТВ эпохи недораскулачивания, и если в счастливые нулевые была уже опробована методика информационной заглушки чисто рыночными способами, то нельзя ли этот номер повторить? Правда, владелец "Дождя" вроде бы "Газпрому" ничего не должен, но есть же и другие хозяйственные технологии, правда?

И когда обнаглевшие телевизионщики, совсем уж оборзев, выносят на публику свой провокационный вопрос, дальнейшее – дело техники.

Сперва высокую ноту всенародного осуждения берут депутаты и журналисты, которых не надо представлять, а там и хозяйствующий субъект г-н Припачкин находит очень точные слова. У президента Ассоциации кабельного телевидения возникает желание вырубить телеканал из сети, но он еще колеблется. "Можно это или не можно, как к этому отнесутся власти?" – такой вопрос задает он коллегам-кабельщикам в ходе круглого стола, и нетрудно догадаться, что ответа он ждет не от них. Когда же ответ буквально в течение суток, по-видимому, приходит, то сразу выстраивается очередь из неравнодушных хозяйствующих субъектов, вооруженных отвертками-кусачками, и "Дождь" прекращается сразу во многих городах. Морозы наступают, тридцатиградусные, по сообщениям синоптиков, да и кожей чувствуем.

Хотя погода, конечно, переменчива. Все-таки Олимпиада на носу. Весна не за горами. Подписчики кабельных сетей не то чтобы в массовом порядке разрывают контракты, но все же заметно волнуются. Руководство телеканала вовсе не настаивает на том, чтобы жестко конфликтовать с государством, и даже намерено провести патриотический телемарафон "Любить Родину", что и правильно: оппонента надо побивать его же оружием. Начальство колеблется, оттого и наезд на "Дождь" осуществляется по каким-то новым правилам, в которых война на уничтожение причудливым образом сочетается с воспитательной работой.

Дмитрий Песков взывает к морали и вертится ужом: с одной стороны, говорит, что "Дождь" перешел "красную линию", с другой – не видит смысла в том, чтобы закрывать канал. Алексей Волин тоже высказывается диалектически: с одной стороны, редакторы "Дождя" – "идиоты" и их надо уволить, а с другой – апеллирует к рынку. Спрос, дескать, определяет предложение, это все "бизнес-вопросы, которые касаются взаимоотношений отдельных... хозяйствующих субъектов". С одной стороны, Роскомнадзор пишет журналистам профилактическое письмо ("профилактическими", к слову, назывались беседы, которые сотрудники КГБ вели с вольнолюбцами, которых пока не собирались сажать). С другой стороны, предупреждение пока не выносится. С одной стороны, как в старые первопутинские времена, против возомнивших о себе хозяйствующих субъектов возбуждается прокуратура, и Жириновский требует закрыть "Дождь", и единоросы выражают негодование. А с другой стороны, отдельные операторы тихой сапой возвращают телеканал в свои пакеты.

Они, как бы сказать, амнистируют преступников, согласно новейшим веяниям, предупреждая при этом, что расторгнут договор "в случае сохранения некорректной контентной политики канала в ближайшие 30 дней". То есть пока хозяйствующие субъекты вводят неявную цензуру, а по завершении сочинских торжеств снова будут чутко прислушиваться к своему гражданскому чувству и к высшему начальству. Давить или не давить, "можно или не можно"?

Собственно говоря, это главный вопрос.

Иногда ведь и нельзя, например, на Украине, где один известный субъект пожелал по сходной цене запродать свою страну соседу, а другие субъекты, их еще называют гражданами, вышли на площадь и до сих пор ведут дискуссию. Напряженную такую, насыщенную, аргументированную, с использованием всей сокровищницы родной речи, современного арсенала, а также катапульты.

В России, по-видимому, дозволяется. Взять и выгнать журналистов с телеканала. Взять и посадить. Взять и вырубить из сети. Взять и положить мордой в снег. Опять-таки, если со стороны поглядеть, то можно подумать, что оккупанты вошли в родной город, обессмыслив вопрос о том, надо ли было его сдавать. Но это никакие не враги, это свои, до боли знакомые люди, патриоты и государственники, хозяйствующие в кабельных сетях как у себя дома. Возьми пульт, нажми на привычную кнопку, погляди во тьму и переключайся туда, где есть картинка. Сиди и смотри.

[Илья Мильштейн]

http://grani.ru/opinion/milshtein/m.224340.html

10.02.2014

Традиция восторженной лояльности на Руси – из самых древних. Это ремесло славное, бессмертное, неистребимое. Это старинный обычай, со своими неизменными правилами и отработанными методиками.

Собственно, они просты, эти методики.

Вычисляется враг или целая группа инакомыслящих супостатов. Организуется народ, то есть лучшие его представители в лице трудового крестьянства с хоругвями и дубьем, пролетариев-экскаваторщиков и матросов большого морозильного траулера "Барабинск". Одновременно в бой вступает лояльная творческая интеллигенция, и те чувства, что народ выражал словами немудреными, она излагает отборными словами. Все они солидарно высказываются о наболевшем. О смутьянах очкастых, о врагах народа, о докторе жеваге, который продал Родину за тридцать сребреников, о тунеядцах, стилягах и литературном власовце.

А потом они окончательно сплачиваются вокруг царя, вокруг партии, вокруг президента, вокруг начальства, которое устроило им эту развлекуху с мордобоем, и тут очень важный момент, типа катарсиса. Втоптав в землю диссидента, обязательно надо сменить праведный гнев на умиление. Испытав презрение и ненависть к врагу, непременно нужно полюбить всем сердцем того, кто позвал тебя на бой с нечистью и вооружил, и эта любовь никогда не ржавеет.

Такова схема. Обряд, освященный веками. Эталон.

Однако не бывает правила без некоторого исключения, подтверждающего правило, и в этом смысле Максим Кантор – образцовый пример. Он всегда одинокий воитель. Он сам себе и народ, и партия, и секретариат Союза писателей, и экскаваторщик, и большой начальник. "Толпа из одного человека" – это про таких, как он, и это всегда грозная в своем патриотическом порыве зубодробительная толпа. Это толпа, сметающая на своем пути все живое.

Целью и мишенью для Максима Карловича была и остается демократическая интеллигенция. Либерализм как идеологию и либералов как класс он казнит всюду, где видит, и с таким ожесточением, какое редко встретишь в природе. Он изобличает недругов в толстенных романах, которые, кажется, для того и написаны, чтобы тяжелой книгой прихлопнуть оппонента, и в статьях-манифестах, и в кратких газетных колонках. И хотя стараниями власти и волею судеб демократов в России осталось немного, каждое их выступление Кантор воспринимает как личное оскорбление. Существование в родной стране либералов, их слова и дела – постоянный источник вдохновения для художника.

Краткий разящий текст в центральной газете тоже посвящен им. Тем, кто "два года свергали власть... написали несметное число статей... произвели тьму мелких каверзных действий ("синие ведерки", поддержка бандеровцев, гениталии, прибитые к брусчатке, танцы в храме)... заклеймили собственную историю... боролись за свободу (правда, за свою, не народную, – зато искренне)". А еще этими извергами, как уверяет Кантор, "одних доносов написано, полагаю, ненамного меньше, чем в печально памятные годы, – что ни газетная колонка, то донос".

Сильно пишет Максим Карлович. В классическом погромном стиле, но не слепо копируя, а творчески обогащая. За счет свежих примеров и таинственных намеков: так, остается не вполне понятным, кто два года подряд писал доносы. Уж не Лимонов ли, знаменитый оппозиционер и знаменитый колумнист "Известий", коллега Кантора? Это место остается непроясненным, а в остальном все как положено и прозрачно. В рамках неистребимой традиции, как предки завещали. Эстафета поколений в надежных руках.

Однако более всего исследователя нравов в Отечестве радуют не эти строки. Более всего радуют строки последующие, в которых одинокий Кантор, действуя по науке, все-таки тоже взыскует катарсиса. Ищет, с кем бы сплотиться из больших начальников, и кого воспеть. Ищет и находит.

"Пришел один Эрнст – и всех победил. Один. За час человек сделал никчемной работу тысяч. Помимо прочего, открытие игр – лучший образец современного искусства; в содержательном отношении превосходит митинги". Так автор "Известий" откликается на олимпийское шоу, запущенное в Сочи, и не надо удивляться, что место помазанника, гаранта Конституции или там генерального секретаря в финале канторовской статьи занял скромный генеральный директор Первого телеканала. Истинный охранитель, с дубьем или с клавиатурой в натруженных руках, он чуток к веяниям эпохи и понимает, что Сочи – это наше все, и Константин Эрнст, организатор и вдохновитель олимпийского празднества, – он нынче как Путин и Сталин. Под грохот его фейерверков, с песнями, борясь и побеждая, лыжник за медалями идет. И если, смешав все в кучу, нестерпимо хочется еще раз вломить "белоленточникам", то сегодня без гендиректора не обойтись. Он здесь власть.

Традиция восторженной лояльности на Руси – из самых древних, но Кантору удается наполнить ее новым содержанием. Вот этой чистой, безгрешной, одинокой любовью к телевизионному начальству и его государствообразующему олимпийскому творчеству, соединенной с такой искреннейшей ненавистью к врагам, какую и в прежние века редко встретишь. "Безгрешный холуй, запасайся камнями, разучивай загодя праведный гнев!" – это лишь отчасти про него сказано. Максиму Карловичу разучивать ничего не надо.

[Илья Мильштейн]

http://grani.ru/opinion/milshtein/m.224421.html
12.02.2014

Сочи и Берлин. Путин и Гитлер. Юлия Липницкая и Ханс Вельке. Гимн СССР и "Хорст Вессель".

Скандал, громыхнувший после публикации Виктора Шендеровича, похож на все подобные разборки, так что даже путаешься и приходится обозначать теги. Мол, на сей раз обсуждаем не "антисоветскую шашлычную", а девочку на коньках. И вопрос, который ставит автор, никоим образом не связан с ленинградской блокадой. Он ставит другой вопрос, хотя из того же ряда, что и предыдущие. Назовем его историческим – и вопрос, и ряд, и скандал.

Только здесь несколько иная история.

Подрабинек, Гозман, телеканал "Дождь" обращались к фигурам и событиям давнего прошлого, и если в сюжете мелькал заслуженный ветеран Долгих, то в качестве музейного экспоната. Говоря языком современных публицистов-государственников, враги России приравнивали советских спецслужбистов к немецким, а смерть в блокадном городе пытались сопоставить с жизнью под оккупантами. Виктор Анатольевич проводит другие, более свежие аналогии. Те самые, которые обозначены первыми тремя тегами.

Потому имеется и еще одно различие. Сколько ни спорь про "Смерш" и судьбу ленинградцев, это все-таки дела давно минувших дней. Шендерович размышляет о происходящем буквально на наших глазах. Он пишет про Олимпиаду, Юлию Липницкую и Путина, и при всем разнообразии исторических примеров, сопровождающих текст, это тема самая что ни на есть сегодняшняя.

Фантастическое выступление российской фигуристки, а вслед за ним и за победой – ласковые объятия президента, и "душа, конечно, идет на разрыв". Юлей невозможно не восхищаться, но "гениальная девочка, взлетая надо льдом, прихватывает с собою вверх и путинский рейтинг", и тут начинаются терзания. Ибо спорт, по мнению Шендеровича, это всегда политика, и, доводя мысль до конца, он вспоминает не только великого чеха Вацлава Недоманского, выступавшего под 68-м номером, но и немецкого атлета Вельке. Тот, поднимаясь на высшую ступеньку пьедестала почета, прихватывал с собой фюрера.

Кстати говоря, в этом месте хочется уточнить некоторые формулировки. Защитить, что ли, Владимира Владимировича от Виктора Анатольевича. Все-таки Путин лучше Гитлера, и до Адольфа Алоизовича ему еще пахать и пахать, сажать и сажать, убивать и убивать, и я полагаю, что он не успеет, да и не захочет. Вообще при всех зловещих чертах сходства нашего "фошызма" с классическим в нем слишком много карикатурного: так некогда маразматический брежневский режим пародировал сталинский. Я уж не говорю о том, что наша Распилиада с двумя унитазами и вышибленной заклинившей дверью как политическое действо вызывает восторги только у начальства, и если сравнить масштабы троллинга Олимпиады-2014 с Олимпиадой-1980, когда протестовал только академик Сахаров, то поневоле уверуешь в прогресс.

Кроме того, возникают возражения на уровне чистой эстетики и зрительских впечатлений. Германский толкатель ядра идеально соответствовал нацистским представлениям насчет крафта дурх фройде и, если уж мы перешли на немецкий, вдохновлял до визга всякую там лени рифеншталь. Малышка Юля, выступавшая под музыку Джона Уильямса из "Списка Шиндлера", воплощает собой нечто совершенно противоположное и по сути своей неземное. Так Ольга Корбут и Надя Команечи никак не поддавались приватизации советской и румынской властью – они с дорогим Леонидом Ильичом и несчастным тов. Чаушеску проживали на разных планетах. Точнее, сами эти девочки были планетами-звездами, и Юля – из того же космоса. По-моему, не надо ее обижать, вспоминая про политику. А надо поздравлять, любить и слепо восхищаться.

Однако спор невозможен, поскольку с Шендеровичем уже дискутируют, и в той стилистике, которая обрыдла до рвоты. Вот тут как раз и начинается "путин", с этих полемических приемов. Какие-нибудь нашисты бродят под окнами квартиры Подрабинека. Какая-нибудь Скойбеда выписывает, работая над словом, фразу про абажуры. Какие-то неравнодушные лоботрясы водружают знамя Победы над редакцией "Дождя", и это тянет на символ. А потом хозяйствующие субъекты, как бы оскорбившись за ветеранов, вырубают телеканал из своих сетей, и здесь тоже важное отличие нынешней бесконечно лицемерной и суматошной эпохи с истерическим подзаводом от жестко авторитарных или тоталитарных времен. Мелкая уголовщина, газетная травля с коричневым цветом и запашком, мародерство, отъем бабла – вот и все полемические приемы и формы наказания.

Виктора Шендеровича из кабельных сетей не отключишь, но если хочется по примеру "Дождя" прикошмарить "Эхо", где в личном блоге писателя была перепечатана его статья, то грех не попробовать. Вот только "критиковать" эту статью по делу никак не получается. Получается только первыми попавшимися бессмысленными словами, как у лидера фракции ПжиВ Владимира Васильева, который называет текст "фашистским" и требует извинений. Хотя опыт того же "Дождя" показывает, что извиняться перед ними не надо, даже если вдруг испытаешь такое желание. Никто и не собирается просить прощения – ни Шендерович, ни Венедиктов, и речь тут, собственно, не о предписаниях Конституции РФ, как извещает всех заинтересованных лиц главный редактор "Эха". Просто перед ними не за что извиняться.

А за Юлию Липницкую я теперь буду болеть. Как и миллионы, не сомневаюсь в этом, людей во всем мире, вне зависимости от гражданства, убеждений, возраста, цвета кожи. Девочка рисует на льду, потом расписывает его своими коньками, потом взмывает в воздух, совершая головокружительные прыжки, и снова замирает над рисунком. Теги: юность, чудо, сон, вдохновение, победа. Только эти слова.

[Илья Мильштейн]

http://grani.ru/opinion/milshtein/m.224756.html
19.02.2014

Владимир Владимирович любит развернутые ответы, но на этот вопрос ответил с неожиданной сухостью. Журналист Игорь Архипов в ходе декабрьской пресс-конференции поинтересовался у гаранта, надо ли было ставить Дмитрия Киселева во главе госкорпорации, занятой пропагандой образа России за рубежом, – с учетом катастрофического имиджа самого назначенца. Вопрос был подкреплен довольно точной метафорой: мол, авторские комментарии Киселева по поводу событий на Украине – "это как будто в Северной Корее показывают новости про Америку".

Путин откликнулся тремя фразами. "Хочу вам сказать, – сообщил он urbi et orbi, – что государственные информационные ресурсы должны возглавляться патриотично настроенными людьми, защищающими интересы Российской Федерации. Это государственные ресурсы. Именно так и будет".

Это была историческая минута.

Причем патетика момента заключалась не только в том, что гендиректор "России сегодня" был назван патриотом, то есть удостоился высшей похвалы из высочайших уст. В голосе президента, едва он заговорил на заданную тему, прозвучала какая-то особая нота. Так кратко, неохотно, напористо люди отвечают, когда их спрашивают о самом дорогом. Так защищают родных и близких. Когда их обидели, но хочется скрыть обиду.

Не вступая в дискуссию с журналистом, Путин дал понять, что Киселев для него не просто патриот, но патриот образцовый. Идеальный кадр. Вот так и надо оборонять "интересы Российской Федерации", как это делает ведущий "Вестей".

Сказанное не значит, что президенту непременно и безоговорочно нравится стиль выступлений ведущего, вся эта дикая театральщина, ложноклассическая жестикуляция и беготня по студии. Болезненный интерес Киселева к нетрадиционной половой тематике с замогильным оттенком и отблеском костров тоже тоже вряд ли способствовал его карьерному успеху. "Путин и геи" – это вообще таинственный сюжет, и тут у них с гендиректором могут даже возникнуть стилистические разногласия, как у писателя Синявского с советской властью. Кадровая любовь Путина к Киселеву имеет под собой другую основу.

У них общие представления о России как о государстве, со всех сторон окруженном врагами. У них общие враги. Полагаю, что Владимира Владимировича точно так же корежит от ненависти, когда он думает про российских оппозиционеров, про Майдан, про Европу, про Америку.

Тем не менее, при всей своей, как бы сказать, раскрепощенности, Путин вынужден порой сдерживаться, ибо правила игры в политику никто не отменял.

Однако никто не отменял и свободу слова, оттого так заметны на гостелеканалах пропагандисты типа Мамонтова, Семина, Леонтьева и Киселева, который ныне выдвигается в лидеры. Ибо орден "За заслуги перед Отечеством", пусть и IV степени, – это уже не просто денежный приз из газовых закромов, не должность в "Роснефти", не малозначительная цацка к празднику, в толпе страждущих и отличившихся. Это государственная награда высшей пробы, врученная как раз за то, что орденоносец позволяет себе не сдерживаться и договаривать до конца все, что у начальства на уме. Это цацка серьезная.

Одновременно это, конечно, и политический сигнал. Не просто знак одобрения, выраженный Путиным по отношению к любимому журналисту, но и жестко объявленный курс. Все, что вы хотели узнать об эпохе, о прошлом нашей Родины и, главное, о ее будущем, – в чеканных строках указа. Это курс на мобилизацию, если избегать шаблонных, хотя и напрашивающихся слов и выражений типа "фашизм", "геббельс", "тотальная пропагандистская война" и некоторых других, ничуть не хуже, но почему-то запрещенных к употреблению в печати.

И не то чтобы, узнав о награждении Киселева и поздравляя его от всего сердца, мы узнали что-нибудь принципиально новое: про орденоносца, про Путина, про страну, про курс. Новизна скорее в нюансах и в том, что старые интеллигентские споры наполняются иным смыслом и обрастают свежей аргументацией.

Вчера, например, могло показаться, что Виктор Шендерович допускает некоторую эстетическую неточность, сравнивая сочинскую Олимпиаду с берлинской. Сегодня уже так не кажется. На фоне ада, творящегося в соседней республике и, по-видимому, спровоцированного извне, это сигнал грозный. Заставляющий вспомнить опять-таки трафаретные слова типа "аншлюс" или "братская помощь"

Главное, Олимпиада еще не кончилась, а церемония закрытия уже вроде началась. Церемония закрытия большой страны, генеральная репетиция, в ходе которой по достоинству оцениваются прошлые, настоящие и будущие заслуги. В политике внутренней и в политике внешней, поскольку оба этих направления курирует на своих постах журналист-орденоносец. В жизни целой страны, которая уже пятнадцать без малого лет медленным, но уверенным шагом движется в сторону Северной Кореи. И кадры, которые решают все, разглядывают у себя на груди заслуженную награду. "Именно так и будет", – пообещал нам Владимир Владимирович, и он держит слово.

[Илья Мильштейн]

http://grani.ru/opinion/milshtein/m.225929.html
02.03.2014
Всех можно понять, даже Путина.

Ну сами посудите. У экс-офицера КГБ сперва отобрали Советский Союз. Затем все без исключения государства бывшего Варшавского договора, а также три республики бывшего СССР строевым шагом и с песнями отправились в НАТО. А после, когда он уже стал президентом России, в ту же сторону потянулась Грузия, да и на Украине случилась Оранжевая революция, вдохновляемая западными образцами и мечтами о европейском будущем.

Между тем перед его глазами встают совсем другие примеры и образцы.

Вове четыре года, когда наши танки и авиация спасают венгров от фашистского переворота. Инициативнику Володе 16, когда он с чувством, как мы догадываемся, глубокого удовлетворения узнает про братскую помощь, оказанную чехословацкому народу. "Никому и никогда, - читает он в газете "Правда", - не будет позволено вырвать ни одного звена из содружества социалистических государств", и эти яркие слова навсегда отпечатываются в душе впечатлительного юноши. А вот Владимиру уже 27 лет, он успешно заканчивает учебу в Высшей школе КГБ, и к Новому году его ждет большая радость. Наши вводят войска в Афганистан, чтобы туда, как известно, не вошли американцы.

Это еще называется жизненный опыт. Только не сын ошибок трудных, но руководство к действию. Усвоенный с детства опыт, помноженный на характер. Если держать и не отпускать, бомбить и давить танками, то количество друзей и союзников резко увеличивается. А ежели устраивать референдумы и жевать сопли, то все друзья и союзники разбегутся. По своим домам, а то и по чужим, со штаб-квартирой в Брюсселе.

В этом смысле граничащее с безумием вторжение в суверенную Украину и судетского типа риторика насчет спасения русских в Крыму представляются понятными и глубоко закономерными. Владимир Владимирович не только изживает на свой, путинский лад крупнейшую геополитическую катастрофу минувшего века и берет реванш за все поражения постсоветских лет. Он претворяет в жизнь и смерть личные, глубоко выстраданные мысли об устройстве мира. Нехитрые такие мысли, которые он однажды высказал вслух: про товарища Волка, который кушает и никого не слушает. Тогда имелась в виду Америка, и вот этой, отчасти выдуманной им Америке, а в еще большей степени царской России и сталинскому, хрущевскому, брежневскому СССР он сегодня и подражает. Ибо под крыло Америки народы стремятся, а от России бегут.

Кроме того, у него, у Путина, есть бомба. То есть ядерное оружие и ракетные войска, которые являются главным аргументом в дискуссии о преследуемых на Украине русских. Президент РФ - это вам не Саддам, которого можно было гнать из Кувейта до самого Багдада, подбадривая с воздуха. Не Чаушеску, не Милошевич, не Каддафи, не Гитлер - список можно долго зачитывать. Ровно за это Путин уважает Сталина, который, как доказали британские ученые, принял страну с сохой, а оставил с бомбой, внушающей чувство правоты и безнаказанности.

Оттого человечество, наблюдающее ныне правозащитную спецоперацию в Крыму, погружено в тяжелые раздумья, а Владимир Владимирович, напротив, бодр и настроен оптимистично. И если что и отравляет ему чувство геополитической мышечной радости, так это, вероятно, сожаление о том, что в начале проклятых 90-х не он возглавлял Советский Союз. Он бы никого не отпустил из братской семьи народов.

Однако Путину не повезло с эпохой, и круг его имперских притязаний весьма ограничен. Приднестровье, Южная Осетия и Абхазия, теперь вот Крым и восток Украины. Зато в эти дни он ощущает себя всеми кремлевскими царями одновременно, собиравшими русские земли силой оружия. Зато он опять в центре внимания, как во время грузинской войны, и все хотят с ним разговаривать: и Обама, и Пан Ги Мун, и Олланд, и Меркель. Так он избывает свои геополитические комплексы, укрепляясь в сознании правоты.

Ошибается он в другом, и это сразу две тяжелые ошибки: политическая и историческая.

Во-первых, цивилизованный мир в эти дни начинает воспринимать его как самого опасного человека на планете - куда там покойному Саддаму или вечно живому Киму во всех его ипостасях. Путинская Россия становится главной проблемой для человечества, и когда Обама грозит своему кремлевскому партнеру расплатой за оккупацию Украины - это не пустые слова. У Запада есть немало рычагов воздействия на отморозков, и среди них весьма болезненные, например экономического свойства. Это довольно скоро могут почувствовать на себе так называемые путинские элиты, хранящие и богатство, и сердце свое в заграничных банках. Как показали украинские события, такого рода воздействие весьма эффективно и чревато для лидеров нации самыми неприятными последствиями. Вплоть до дворцового переворота.

Во-вторых, и в-главных, тот же исторический опыт свидетельствует, что принуждение к дружбе во внешней политике всегда оборачивается бедой для оккупанта. Пусть не сразу, порой через десятилетия, но друзья разбегаются, стремясь укрыться там, где их могут защитить при помощи той же бомбы. Собственно, потому и бегут при первой возможности и с такой скоростью, что долго, невыносимо долго терпели унижения и молча копили ненависть, страдая под чужим ярмом.

Всех можно понять, даже Путина, но куда легче в эти дни понять украинцев, которые с тоской и болью наблюдают, как в их страну входят чужеземные войска. Причем эти чувства испытывают не только западенцы или киевляне, но и крымчане, и миллионы жителей восточных регионов, которых путинская Россия ввергла в тягостное ожидание большой войны. Обещая взамен помощь, в которой они не нуждаются. Помешанный на своих катастрофах, президент РФ на долгие десятилетия отравляет отношения двух действительно близких народов, разрывая братские узы, и за это русские тоже когда-нибудь его проклянут.

[Илья Мильштейн]

http://grani.ru/opinion/milshtein/m.226107.html
04.03.2014

В самом деле, как же так вышло?

Еще вчера, представьте себе, он был человеком пусть не слишком расположенным к либеральным ценностям, но в любом случае осмотрительным, осторожным - и в этом смысле адекватным. Да что вчера, он и сегодня не может не понимать последствий ввода войск, уж это он понимает куда лучше любого из пишущих и читающих сейчас о войне. Пишущие и читающие, отложите мышку, закройте книжку, честно ответьте: разве это не так? И как же он мог: такой осмотрительный, осторожный, адекватный, все понимающий? Как он мог на это пойти? Друзья дорогие, господа и товарищи, братья и сестры, это же не Саакашвили - известный авантюрист, но Путин!.. Что с ним-то случилось?

Текст Григория Ревзина, посвященный личности нашего гаранта, замечателен по целому ряду причин. Во-первых, написан хорошо, что характерно для данного автора. Во-вторых, касается чрезвычайно важного вопроса. В-третьих, вот эта молящая интонация, она ведь до самого митрального клапана пронзает читательское сердце. Господибожетымой, да объясните же хоть кто-нибудь - зачем он полез в Крым, наш адекватный?

"Прыжок в идеал" - это по-своему идеальный текст, в котором кратко, буквально на двух с половиной машинописных страницах, описывается все происходящее. Правда, не с Путиным, а в сознании умного и разумного российского либерала, который вот уже полтора десятилетия в надежде славы и добра живет с Владимиром Владимировичем, терпит, смиряется, ищет и находит ростки хорошего, разочаровывается, надеется - и вдруг... Нет, не прозревает, тут уместны скорее иные слова, хотя и в рифму, типа удивляется. Он поражен и пытается постичь: зачем Путин совершает сегодня этот самоубийственный прыжок?

Какое-то объяснение все же у автора находится, довольно сложное. Вроде того, что года два назад, не раньше, президент решил: вот эти - образованные горожане, креативный класс, называйте как хотите - не моя Россия, моя - "Уралвагонзавод". И тут, как назло, украинцы Януковича скинули, и Путину с его производящим танки заводом ничего другого не оставалось кроме объявления войны всему миру. Он делал вид, что он как Сталин, он говорил, что будет мочить, - теперь пришлось делать по-настоящему. Бедняга.

Лет пятнадцать назад в беседах о Путине молящая интонация появлялась совсем у других людей. У разной демшизы, вроде автора этих строк. Когда после взрывов в Москве и в особенности после рязанской истории приходилось дискутировать с весьма демократично настроенными людьми, практически единомышленниками, о природе еще не окрепшего путинского режима. После ареста и "обмена" Андрея Бабицкого. Во время второй чеченской войны, о самой войне. После разгрома НТВ. После Дубровки и Беслана. После ареста Ходорковского.

Это были очень грустные диалоги с очень приятными и милыми соотечественниками, умными и разумными, либеральными и правозащитными. Интеллигентно вздыхая и переглядываясь между собой, собеседники рекомендовали не впадать в конспирологическую ересь. Убеждали в том, что лично Владимир Владимирович спас жизнь Бабицкому, который, между нами говоря, работал против России. Очень внятно, с юридическим металлом в голосе, указывали на то, что долги нужно платить, а Гусинский крайне неприятный человек. Скорбя о погибших детях и взрослых, они склонялись все же к мысли, что террористы понимают только язык силы. Называли Ходорковского "акулой" и высказывались в том смысле, что с олигархическим капитализмом надо кончать и потом только начинать строить настоящую демократию.

И такие, как я, удивлялись и все силились понять, что происходит с приятелями. Вообще роль мальчика из андерсеновской сказки про новое платье короля - тяжелая, доложу я вам, порой невыносимая роль. Особенно в зрелом возрасте.

Сейчас они все, как легко догадаться, ужасно огорчены - перед лицом Третьей, заключительной мировой войны людям вообще свойственно огорчаться. Печально же думать о том, что на месте веселенькой нашей планеты образуется яма непоправимого диаметра и жизнь начнется с нуля, с большого взрыва, без нас, которые не очень любили Путина, это правда, но всегда хвалили его за адекватность. То есть скорее всего никакой войны не случится, но все-таки больно так разочаровываться в человеке. Считали его жестоким, холодным, недобрым, но вменяемым, а он, наплевав на все наши расчеты, пошел безумной войной на братьев и загнал Россию в тотальное одиночество. О чем думать совершенно невыносимо, как и о курсе рубля.

Еще печальней другое.

Даже сейчас, во дни прозрений и тягостных раздумий о судьбах Родины, самые умные, разумные и вписанные, как говорится, в журналистскую элиту коллеги все еще задают себе разные проклятые вопросы, не в силах дать простой, безыскусный ответ. Бог с ней, с правотой пятнадцатилетней выдержки, люблю проигрывать споры, но неужели и сейчас кому-нибудь еще непонятно, что Путин не меняется? Что это не ряд волшебных изменений последних лет, а врожденный характер? Что он всегда был таким? Отмороженным, безжалостным, неадекватным, бесконечно лживым. Или это такой страшный ответ, что с ним не могут смириться отдельные добрые, настроенные на все хорошее либеральные сердца?

Да ничего страшного. Ну, не повезло с правителем - а когда, если по совести, везло, за исключением считанных исторических мгновений. Однако коллега, опубликовавший замечательную колонку на замечательном сайте, безутешен - и все силится понять, что происходит с Путиным и почему он так изменился. Опять эта проклятая неизвестность, да.

[Илья Мильштейн]

http://grani.ru/opinion/milshtein/m.226566.html
12.03.2014

"Я жив", - сообщил Виктор Федорович, читая по бумажке, и эта новость неожиданно стала одной из главных во вчерашней сводке. Восьмиминутное выступление Януковича целый день крутили по всем российским телеканалам - от путинского зомбоящика до "Дождя". В Крыму принята "декларация о независимости", Лавров опять встретился с Керри, МИД РФ обеспокоен фактами ограничения свободы слова на Украине, Спалетти отправлен в отставку, водитель в Белгороде, протаранив забор зоопарка, шокировал самку дикобраза, а Янукович жив. Такая складывалась информационная картина дня.

Впрочем, нельзя сказать, что речь "единственного легитимного" президента Украины всем понравилась и всех убедила. Скорее вызвала другие, более тяжелые чувства. Стоило ли созывать журналистов, чтобы засвидетельствовать факт своего пребывания в живых, причем дважды, заклеймить позором "покровителей темных сил на Западе", потом свернуть шпаргалку и сразу уйти? При том, что у публики накопились к нему вопросы - как минимум два, и очень важных.

Впрочем, на один из них он попытался ответить: по-видимому, эта тема волнует и самого Януковича, и тех, кто пишет ему бумажки и определяет время и место пресс-конференций. Вопрос простой: а почему он сбежал? Почему, подписав известное соглашение об урегулировании кризиса, которое скрепили своими подписями не только Кличко с Яценюком и Тягнибоком, но и Сикорски со Штайнмайером, Виктор Федорович спешно покинул Киев?

Имеется версия, что Майдан эти договоренности отверг и потому тогдашний президент пустился в бега. Однако до конца поверить трудно. Если бы он остался в Киеве, то могла ведь сложиться интересная конструкция, весьма выгодная для него: Янукович и ЕС против Майдана. Собственно, это был бы идеальный для профессора вариант, и можно почти не сомневаться в том, что до декабря гарант Конституции Украины сохранил бы свое кресло и личный зоопарк в Межигорье. Да и крымчан вряд ли бы погнали на референдум.

Вообще теперь, когда мы знаем имя основного бенефициара политического кризиса на Украине, побег Януковича становится одним из ключевых событий той войны, которую Россия объявила всему миру. Частью спецоперации, в ходе которой Виктора Федоровича сперва следовало устрашить и эвакуировать, а потом предъявлять в качестве жертвы и трофея. И когда Янукович рассказывает, что против него неоднократно пытались применить "террористические методы действий", то здесь хочется остановить оратора и позадавать вопросы. Мол, кто и почему на него покушался, и откуда такая уверенность, что террористами были "узурпаторы". Вот с этого места, если можно, чуть подробней. Но, к сожалению, Виктор Федорович уже покидает зал, торопясь к своему ростовскому другу.

Другой вопрос тоже отнюдь не теоретического свойства. Собственно, уже приходилось его ставить, но как бы вскользь, и ответа до сих пор нет, потому попробуем еще раз. Все-таки как это понять: на своей первой эмигрантской пресс-конференции Янукович однозначно высказывается против иноземного вторжения на Украину. А потом, если Чуркин не врет (да и как, скажите, может врать постпред РФ в ООН?), изгнанник наряжается Густавом Гусаком и пишет письмо Путину с просьбой ввести танки в Прагу, то есть в Кабул, короче - оказать братскую помощь. Что это было, хочется разузнать у Виктора Федоровича, и какими средствами убеждали его в том, что он жив, но войска вводить надо?

Главное, он же верит, что до сих пор является законно избранным президентом Украины. Утверждает, что остается также и главнокомандующим. Обещает снова вернуться в Киев, как только позволят обстоятельства. Ну вот, допустим, позволят, и Янукович, даже без особой поддержки российского спецназа, танков и ракетных войск, ступит на украинскую землю и войдет в своей президентский кабинет. Он же наверняка спросит: а где Кемская волость и вообще Крым? Кто его отдал неприятелю и отчего так вышло? Он не может не понимать, сколь постыдную роль вынужден играть в эти трагические дни.

Думаю, что все он понимает. Оттого и ломает ручку, пытаясь "одновременно обратиться ко всему народу Украины", словно подавая знак. После чего на трибуну его еще пускают, но отвечать на вопросы больше не дают и пишущие принадлежности просят из внутреннего кармана не доставать. Оттого и насылает проклятия на головы "ослепших" западных политиков и гнусных бандеровцев во власти. Оттого лицо его, не слишком подвижное и прежде, все более обращается в маску отчаяния.

Он ведает, что творит, но всю вину за происходящее стремится переложить на чужие плечи. На тех, кого принято ругать и клеймить в Ростове-на-Дону. И тут даже закрадывается мысль, что если бы, получив гарантии безопасности, он объявился где-нибудь в Европе, то список проклинаемых мог бы заметно расшириться. Однако заложнику выбирать не приходится, и Виктор Федорович шпарит по писаному.

В эти дни он вызывает не только презрение. Скорее жалость, если хоть на минуту забыть, чего стоило Украине его изгнание и какую цену миру еще придется заплатить за его дозволенные речи. Как ни странно, управляемый Янукович остается одной из фигур мировой политики, бесправной марионеткой с широкими полномочиями, и все чудовищное лицемерие путинской политики на Украине отражается в образе и словах этой несчастной куклы. И если кризис окажется затяжным, то и через десять лет Виктор Янукович, сильно постаревший и каменеющий на глазах, будет радовать нас эксклюзивной информацией о том, что он жив. В пустом зале голос его прозвучит очень громко, и тогда мы расслышим крик.

[Илья Мильштейн]

http://anonymouse.org/cgi-bin/anon-w.../m.226945.html
20.03.2014

В Косово убивали, но это не аргумент - и "знаете, это даже уже не двойные стандарты. Это какой-то удивительный примитивный и прямолинейный цинизм. Нельзя же все так грубо подверстывать под свои интересы, один и тот же предмет сегодня называть белым, а завтра – черным. Получается, нужно доводить любой конфликт до человеческих жертв, что ли?"

В исторической мюнхенской кремлевской речи, прозвучавшей позавчера под сводами Георгиевского зала, сей довод показался особенно убедительным. В самом деле, массовые убийства и сотни тысяч беженцев по итогам косовской войны – зачем это нужно? Не лучше ли сразу в профилактических целях ввести войска и стахановскими темпами провести референдум? Или мы не гуманисты?

Такой полемический прием использовал наш благодетель, выступая в Кремле. Так он ответил западным демагогам, создавшим "косовский прецедент" и не желающим признавать, что в Крыму Россия действовала по натовским образцам. Так он вывернулся над Атлантикой.

По-своему Владимир Владимирович прав. Во всяком случае есть такая точка зрения, что Запад слишком долго мудохался с Милошевичем, вместо того чтобы сразу, по-путински, навести в бывшей Югославии порядок. То есть спасти тысячи жизней и не обрекать сотни тысяч людей на мучения. Однако Путин тогда еще политикой не занимался и не мог подсказать нерешительным американцам и европейцам, как им следует действовать.

Большой политикой в России занимались другие люди. Они до последнего поддерживали товарища Слобо. Они вместе с китайскими друзьями упорно и последовательно голосовали против иностранного вмешательства во внутренние дела белградского мясника. Они отстаивали принцип нерушимости послевоенных границ. Они и несут немалую часть ответственности, если следовать логике нынешнего президента РФ, за многолетнюю гражданскую бойню в бывшей Югославии вообще и косовскую трагедию в частности. Причем, что важно отметить, столь хладнокровное отношение Кремля к массовым убийствам определялось примерно теми же чувствами, что и крымский аншлюс. Братскими чувствами к славянам, над которыми измывалась Мадлен Олбрайт с присущими ей европейскими союзниками.

Складывается вообще довольно парадоксальная ситуация.

Тогда, в проклятые 90-е годы, политика России в дискуссиях с Западом по поводу сербов и албанцев сводилась к формуле: пусть убивают друг друга, лишь бы Косово не провозглашало независимость. Ныне, пару десятилетий спустя, концепция резко поменялась. В Крыму, самом тихом и безоблачном регионе послереволюционной Украины, вооруженные толпы брутальных вежливых людей срывают местные флаги, вешают новые и уже начинают убивать украинских моряков. Не было бойни – так будет.

Короткая и отвратительная, как все события подобного рода, война НАТО против Милошевича привела к миру. К этой войне можно относиться как угодно, но цели своей Запад, вопреки всем катастрофическим прогнозам, достиг. Бойня ушла в историю, и даже сербы намереваются ныне вступить в ту организацию, которая занималась их точечным перевоспитанием и отправила Милошевича в камеру Гаагского трибунала. Они собираются в Североатлантический альянс. Несмотря на то, что границы распавшейся Югославии сильно изменились. И речь тут не о том, что победителей не судят, но о проигравших. Проигравший преступник кончил свою жизнь в тюрьме. Проигравшая страна если и не простила, то смирилась со своими бывшими врагами. Такой неожиданный финал миротворческой операции.

Иное дело Крым. Одним волевым усилием российского президента Россия и Запад ввергнуты в холодную войну и отношения двух братских народов – русского и украинского – отравлены навсегда. Как говорится, почувствуйте разницу, когда Путин высаживает на черноморском побережье свой приштинский десант и выступает в Кремле под лозунгом "Пусть мир погибнет, но Крым будет нашенским!" Сравните косовский прецедент с крымским. И средства, и цели, и последствия.

В Косово убивали, но для Владимира Владимировича это, разумеется, не аргумент. Что это вообще за война, которая затевается ради того, чтобы покончить с убийствами? Кто так воюет? А вот создать конфликт из ничего, на ровном месте, да еще устами своего спецпропагандиста-орденоносца пригрозить человечеству ядерным апокалипсисом с тотальным "испепелением" – это совершенно другой стиль аргументации. И ни малейших двойных стандартов.

Все такое, знаете, черно-белое, как старое кино про Вторую мировую, про триумф воли, и вот это свежее с виду словечко, пущенное в оборот в Георгиевском зале, тоже из тех времен. Национал-предатели. Мюнхенское такое, как позавчерашняя его речь и некоторые другие речи, в том числе произнесенная в городе Мюнхене. Какой уж там Милошевич - бери выше.