5597. Мемория. Лев Гумилёв

[Полит. ру]

http://polit.ru/news/2016/10/01/gumilev/
01 октября 2016, 00:02 Мемория

Лев Гумилев

1 октября 1912 года родился Лев Гумилев, историк-этнолог и философ

Личное дело

Лев Николаевич Гумилёв (1912–1992) родился в Санкт-Петербурге в семье двух знаменитых поэтов Анны Ахматовой и Николая Гумилева. Был единственным ребенком в семье. Почти сразу после рождения мальчика перевезли в Царское Село, в дом Гумилевых, где практически все время он находился на попечение няни и бабушки по отцу Анны Ивановны. Первый этаж дома Гумилевых украшали шкуры леопардов, африканские браслеты, картины абиссинских художников. Эта необычная обстановка и рассказы отца об Африке развивали и без того богатое от природы воображение мальчика. В Царском Селе Гумилевы жили с сентября по май. На лето бабушка увозила Льва в свое родовое имение в Слепнево.

Летом 1917 года из-за угрозы погрома бабушка с маленьким Лёвой покинула имение в Слепневе, уехав в Бежецк, а конце августа 1918 года перебралась в голодный Петроград к сыну. Жили на то, что зарабатывал Николай Гумилёв. В том же году Ахматова и Гумилёв официально развелись. Мать маленький Лев видел нечасто – к тому времени она уже жила с востоковедом В. К. Шилейко.

Летом 1919 года бабушка вновь увезла Льва в Бежецк – вместе со второй женой своего сына Анной Энгельгардт и их дочкой, маленькой Леной. Николай Гумилев часто навещал семью, хотя и не оставался надолго. В последний раз отец и сын виделись в мае 1921 года.

В Бежецке Лев Гумилев прожил до 17 лет. Учился в трёх школах — 2-й советской, железнодорожной и в 1-й советской (в 1926—1929 годах). Анна Ахматова за все это время навещала сына дважды — на Рождество 1921 года и летом 1925-го.

Еще во время обучения в 1-й советской школе у мальчика обнаружились литературные способности, он писал для школьной газеты «Прогресс», причём за рассказ «Тайна морской глубины» был удостоен денежной премии школьного совета. Лев много читал и был постоянным посетителем городской библиотеки, выступал там с докладами о современной русской литературе и руководил литературной секцией в Клубе друзей книги.

В 1929 году Гумилёв переехал в Ленинград к матери, жившей в Фонтанном доме с искусствоведом Пуниным, с которым тогда она состояла в гражданском браке. Квартира была коммунальной, в ней, помимо Ахматовой и Пунина жили его первая жена с дочерью Ириной (у всех были отдельные комнаты), и семья рабочих. Льву нашлось место только на деревянном сундуке в неотапливаемом коридоре. Пунин устроил Льва в 67-ю единую трудовую школу, в которой он ещё раз окончил 9-й класс и подготовился к поступлению в вуз. После окончания школы, по воспоминаниям самого Гумилева, Пунин потребовал, чтобы он вернулся в Бежецк, «где было делать нечего и учиться нечему и работать было негде». Юноша перебрался к знакомым, которые использовали его в качестве помощника по хозяйству - «не совсем домработницей, а так сказать носильщиком продуктов».

Летом 1930 года Лев Гумилёв решил поступать на немецкое отделение педагогического института, к которому готовился около полугода, но из-за дворянского происхождения комиссия отказалась даже принимать у него документы. Сперва он трудился чернорабочим на заводе им. Свердлова, откуда перешёл в «Службу стали и тока» (трамвайное депо). Также он встал на учёт в бирже труда, которая на следующий год направила его работать в геологоразведочный институт, известный тогда как «Институт неметаллических полезных ископаемых» Геологического комитета. В июне 1931 года отправился с геологической экспедицией в Прибайкалье, но из-за ранней зимы она завершилась уже в начале августа. С тех пор практически каждое лето Лев Гумилёв отправлялся в разнообразные экспедиции — сначала геологические, потом — археологические и этнографические. Они давали средства к существованию и позволяли не зависеть от матери и отчима.

В 1932 году Гумилёв участвовал в самой длительной в своей жизни экспедиции в Таджикистан, которая продлилась, по некоторым сведениям, 11 месяцев. Там он выучил таджикский язык и изо всех языков, которые изучал, знал его лучше всего.

Вернувшись из экспедиции в 1933 году поселился в Москве, где нашёл литературную работу — занимался переводами стихов поэтов национальных республик СССР с подстрочников. В это время он тесно общался с О. Мандельштамом, видевшим в нём «продолжение его отца». Тогда же познакомился с Эммой Герштейн, дружба с которой продлилась около 60 лет.

10 декабря 1933 года Гумилёв впервые был арестован. Это произошло на квартире В. А. Эбермана — востоковеда, у которого Лев консультировался по поводу переводов с арабского. Его продержали в заключении 9 дней и выпустили, не предъявив никакого обвинения и даже ни разу не вызвав на допрос. Никаких последствий для Гумилева этот арест не имел.

В июне 1934 года он был допущен к вступительным экзаменам на только что восстановленный исторический факультет Ленинградского университета. К тому времени он в буквальном смысле слова голодал и один из экзаменов сдал на тройку, но, поскольку большого конкурса не было, в университет его приняли. Студентом Гумилёв оказался не слишком общительным, держался особняком, не участвовал ни в общественной жизни, ни в студенческих научных объединениях. Жил он в это время в сильной нищете.

Проведя лето 1935 года в очередной экспедиции, Гумилёв вернулся из нее 30 сентября, а меньше чем через месяц - 23 октября – был арестован, попав под волну репрессий против ленинградской интеллигенции, последовавшей после убийства С. М. Кирова. Одновременно был арестован и его отчим Панин. На допросах Гумилёв признался в антисоветских разговорах и «террористических настроениях», а также в авторстве антисоветского (посвящённого убийству Кирова) стихотворения «Экбатана», хотя его текст найден не был.

Анна Ахматова через неделю после ареста мужа и сына отправилась в Москву, где отдала в Секретариат ЦК письмо на имя Сталина, в котором просила вернуть ей мужа и сына. Сталин, прочтя письмо, наложил на него резолюцию: «т. Ягода. Освободить из под ареста и Пунина, и Гумилёва и сообщить об исполнении. И. Сталин». Уже 4 ноября следственное дело было прекращено, и задержанных отпустили.

После освобождения Гумилев был отчислен из университета, что стало для него настоящей катастрофой, поскольку он остался без жилья и средств к существованию - стипендия студента истфака тогда была достаточно велика и составляла 96 рублей, не считая хлебной надбавки в 23 рубля. Гумилёв, по его воспоминаниям, голодал зимой 1935—1936 годов, но Ахматова настаивала, что он должен жить с ней. Этой голодной зимой он начал писать свою первую научную работу. В январе 1936 года Пунин и Ахматова принялись ходатайствовать о его восстановлении в университете. В конце октября, после возвращения из археологической экспедиции на Дон, раскапывавшей хазарское городище Саркел, Гумилев был восстановлен в ЛГУ.

Учеба, однако, продолжалась всего полтора года - в ночь с 10 на 11 марта 1938 года Гумилёв снова был арестован. Он был обвинен по статьям 58-10 (контрреволюционная пропаганда и агитация) и 58-11 (организационная контрреволюционная деятельность).

27 сентября 1938 года Лев Гумилев был приговорен трибуналом к 10 годам лишения свободы. Его этапировали на Онежское озеро в отдалённый лагпункт на лесозаготовки, расположенные в устье реки Водлы, где за несколько недель он дошел до полного истощения. Спасла его тогда только посылка, пришедшая от матери.

24 января 1939 года Гумилева отправили обратно в Ленинград на доследование. 6 апреля Ахматова снова написала письмо Сталину, в котором пыталась заинтересовать вождя пользой, которую может принести её сын — перспективный учёный, но письмо до адресата так и не дошло и было подшито к делу. 26 июля Особое совещание при НКВД приговорило Гумилёва к пяти годам лагерей. Отбывать наказание ему предстояло в Норильлаге.

Сначала он работал в штольне, но поскольку в анкете написал о работе в геологоразведочной партии, довольно быстро его сделали геотехником и перевели в барак геологов, где было немало представителей интеллигенции. В конце лагерного срока Гумилева перевели в химическую лабораторию, где он занимался систематизацией горных пород, добытых лагерными экспедициями. У него даже появился досуг, позволявший заниматься творчеством.

Основной круг общения Гумилёва составляли интеллигенты — поэт Михаил Дорошин, химик Никанор Палицын, инженер, «знаток Ренессанса, любомудр и поклонник поэзии» Евгений Рейхман, астрофизик Николай Козырев, а также подружившийся с ним в заключении будущий известный фантаст Сергей Снегов. Снегов писал, что однажды зэки даже устроили лагерный турнир поэтов.

Гумилев сочинил в течение 1940—1944 годов сказки в стихах «Посещение Асмодея» и «Волшебные папиросы», стихотворную историческую трагедию в двух картинах «Смерть князя Джамуги, или Междоусобная война». Многие произведения норильского периода были утрачены, в частности, Снегов упоминал поэму о цинге, а также прочитанную Гумилевым шуточную лекцию на блатном жаргоне «История отпадения Нидерландов от Испании».

10 марта 1943 года истёк срок заключения Гумилёва, он начал пользоваться правом свободного передвижения в пределах горного комбината, однако не имел возможности покинуть его, поскольку до конца войны освободившиеся заключённые должны были оставаться на рабочих местах.

Понимая, что уход на фронт является единственным шансом получить снятие судимости и вернуться в Ленинград, Гумилев подает несколько прошений отправить его добровольцем и в конце концов добивается своего.

Обучившись на зенитчика, он попал на фронт незадолго до начала Висло-Одерской наступательной операции. Служил в 1386-м зенитно-артиллерийском полку 31-й зенитно-артиллерийской Варшавской Краснознамённой ордена Богдана Хмельницкого дивизии, которая использовалась в качестве фронтового резерва. За время службы Гумилёв удостоился двух медалей — «За взятие Берлина» и «За победу над Германией», а также грамот-благодарностей за взятие Штаргарда и Берлина.

14 ноября 1945 года после демобилизации вернулся в Ленинград. Он вновь поселился в Фонтанном доме, но теперь уже получил в свое распоряжение целую комнату, поскольку семья рабочих, живших с Пуниными и Ахматовой, погибла в блокаду. Ему удалось устроиться пожарным в Институт востоковедения АН СССР. Эта работа давала стабильный заработок и позволяла заниматься в библиотеке института. Декан исторического факультета университета В. В. Мавродин предложил Гумилеву восстановиться на четвёртом курсе, но он предпочёл сдать экзамены экстерном и за четыре месяца сдал десять экзаменов за два курса. Тогда же 33-летний Гумилев защитил дипломную работу, материалы для которой собирал ещё в 1937 году, когда в Музее антропологии и этнографии исследовал терракотовые статуэтки воинов из Центральной Азии и сопоставлял их с данными китайских текстов. После защиты появилась возможность поступления в аспирантуру, но Гумилев выбрал не истфак ЛГУ, а Институт востоковедения АН СССР — ИВАН.

К концу 1947 года Лев Гумилев успешно сдал кандидатские экзамены, начал готовить диссертацию, два сезона – в 1946 и 1947 годах - работал в археологической экспедиции в Винницкой области.

Неожиданно в ноябре 1947 года его отчисляют из аспирантуры по причине «несоответствия филологической подготовки избранной специальности».

Сам Гумилев главной причиной этого называл реакцию на постановление о журналах «Звезда» и «Ленинград», однако некоторые исследователи полагают, что возможной причиной были крайне напряжённые отношения в коллективе ИВАН, сотрудники которого написали на Льва Николаевича несколько доносов, обвиняя в «аполитичности», непонимании марксистско-ленинской методологии и публичном несогласии с осуждением Ахматовой.

В январе 1948 года Гумилёв устроился в библиотеку психиатрической больницы имени И. М. Балинского. Он пытался восстановиться в ИВАН, но в конечном счёте принял решение защищать диссертацию в университете. Защита диссертации на тему «Политическая история первого тюркского каганата» состоялась 28 декабря 1948 года. Гумилёв, по воспоминаниям современников, продемонстрировал талант полемиста и оратора, например, когда оппонент заявил о незнании им восточных языков, заговорил с ним по-персидски. В результате из 16 членов диссертационного совета 15 проголосовали «за».

«Это было для меня совершеннейшее торжество, потому что с этими академическими деятелями я устроил избиение младенцев, играя при этом роль царя Ирода», - вспоминал впоследствии сам Гумилев.

В январе 1949 года Гумилёв получил должность старшего научного сотрудника Музея этнографии народов СССР, в сборнике научных трудов которого вышла первая статья учёного — «Статуэтки воинов из Туюк-Мазара». Летом он участвовал в раскопках хазарской крепости Саркел.

Вскоре после возвращения из экспедиции, 6 ноября 1949 года Лев Гумилев был в четвёртый раз арестован. По мнению его биографа С. Белякова, после начала «Ленинградского дела» Гумилёв, как сын поэта-монархиста, расстрелянного за участие в контрреволюционном заговоре, был обречён на повторный срок. Основные обвинения были заимствованы из следственного дела 1935 года. 13 сентября 1950 года Гумилёву на Особом совещании при МГБ был вынесен приговор: «За принадлежность к антисоветской группе, террористические намерения и антисоветскую агитацию» десять лет лагерей. Он был этапирован в Казахстан, под Караганду.

Второй лагерный год дался учёному гораздо тяжелее первого. Если в Норильлаге Гумилёв ни разу не обратился в больницу, то за годы своего второго срока его госпитализировали не менее 9 раз, ему было сделано две операции. В день сорокалетия — 1 октября 1952 года, Гумилёв впервые попал в больницу из-за сердечно-сосудистой недостаточности. В ноябре врачебная комиссия признала его инвалидом. В 1954 году у ученого была обнаружена язва двенадцатиперстной кишки, его мучили сильные боли. В марте того же года он даже составил завещание.

После признания инвалидом Гумилёва уже не ставили на тяжёлые работы. Он был назначен на должность лагерного библиотекаря. После смерти Сталина режим стал смягчаться. Гумилев добился от лагерного начальства разрешения заниматься научной работой, а после разрешения получать денежные переводы стал заказывать нужные ему книги прямо в лагерь.

В октябре 1955 года Эмма Герштейн получила из лагеря посылку с прочитанными книгами, среди которых Гумилев спрятал 30 тетрадей рукописи «Древняя история Срединной Азии».

После ХХ съезда КПСС заработали комиссии по пересмотру дел политических заключённых. 11 мая 1956 года Лев Гумилёв был признан невиновным по всем статьям и отпущен на свободу, проведя в тюрьмах и лагерях около 14 лет.

В Ленинграде Ахматова прописала сына у себя на улице Красной Конницы, куда переехала вместе с семьёй Ирины Пуниной ещё в 1952 году. Весной 1957 года Гумилёв получил 12-метровую комнатку в коммунальной квартире на Московском проспекте. К тому времени отношения сына и матери выстроились на деловой почве: Лев помогал матери с поэтическими переводами, чем до известной степени обеспечивал себя. Получив жилье, он поспешил туда переехать, но совместно с матерью продолжал работать над переводами Ивана Франко и двухтомным изданием сербского эпоса.

Первые три года жизни в Ленинграде прошли почти без публикаций. Гумилева устроили на работу в Этнографическом музее в отделе первобытного искусства. По сути, эта должность была синекурой, позволявшей ученому обрабатывать созданные в лагере труды. На этом месте он проработал три года.

В 1959 году Гумилёв опубликовал сразу 6 статей — все в ведущих изданиях: «Советская археология», «Советская этнография», «Вестник древней истории». С тех пор в среднем он печатал по 5—7 статей в год, а в 1966 году поставил своеобразный «рекорд»: 11 статей, не считая книги «Открытие Хазарии».

В конце апреля 1960 года издательство восточной литературы выпустило в свет его первую книгу — «Хунну: Срединная Азия в древние времена». Эта первая научная монография Гумилёва содержала три основные идеи, которые в дальнейшем определяли всё его творчество – отрицание идеи европоцентризма, связь исторических и социальных явлений с природными явлениями и ландшафтом, а также объяснение социальной и военной активности хуннов изобретенными Гумилевым понятиями «пассионарность» и «пассионарный толчок».

Монография подверглась острой критике. Единодушно признавая прекрасный язык «яркой и увлекательной книги», рецензенты отмечали, что она «не вносит ничего принципиально нового в современную историографию Древней Центральной Азии», и представляет собой, скорее, беллетристику, чем научную работу. Однако в 1962 году в дискуссии по поводу «Хунну» наступил перелом: журнал «Народы Азии и Африки» напечатал ещё две рецензии, написанные профессиональными синологами — М. В. Воробьёвым и Л. И. Думаном, обе весьма положительные, хотя и не отрицающие наличия у автора некоторых ошибок и неточностей.

9 мая 1961 года Гумилёв защитил докторскую диссертацию на тему «Древние тюрки. История Срединной Азии на грани Древности и Средневековья (VI—VIII вв.)». В 1967 году переработанная для печати она вышла в свет под названием «Древние тюрки».

После защиты докторской диссертации ректор ЛГУ А.Д.Александров пригласил Гумилёва на работу в Научно-исследовательский институт географии при ЛГУ, где он проработал 25 лет - до выхода на пенсию в 1986 году - сперва научным работником, потом - старшим научным работником.

В 1964—1967 годах , после прочтения книги В. И. Вернадского «Химическое строение биосферы Земли и её окружения», Гумилёв опубликовал в «Вестнике ЛГУ» 14 статей, объединённых в цикл «Ландшафт и этнос», 9 из которых были посвящены этногенезу.

В 1971 году Гумилёв стал читать на вечернем отделении географического факультета два курса: «Народоведение» и «География населения», — по сути представлявшие собой изложение всемирной истории с точки зрения пассионарной теории. Они быстро приобрели огромную популярность.

В начале 1970-х годов Гумилёв начал работу над второй докторской диссертацией – по географии. Потом она была превращёна в трактат «Этногенез и биосфера Земли». Защита состоялась 23 мая 1974 года в большом зале Смольного. И хотя при голосовании против был подан только один голос, ВАК отказался утверждать учёную степень из-за большого количества замечаний.

Начиная с 1974 года, теории Гумилёва начинают все больше подвергаться критике, постепенно его перестают печатать в центральных журналах. Несмотря на это, благодаря статьям и прежним книгам Гумилёва его популярность в среде интеллигенции в 1970-е годы стремительно росла, а цена копии рукописи «Этногенеза и биосферы Земли» на чёрном рынке достигала, по воспоминаниям современников, 30 рублей.

В 1987 году Гумилёв отправил в ЦК КПСС письмо на имя А. И. Лукьянова с жалобой, что научные журналы и издательства его не печатают. В результате за 1987 и 1988 годы в свет вышло 2 его книги и 14 статей— больше, чем за 10 предыдущих лет.

Пик популярности Гумилёва пришёлся на 1990 год, когда на Ленинградском телевидении записали 15 лекций Льва Николаевича, его интервью постоянно публиковались в ведущих литературных журналах.

Выйдя на пенсию летом 1987 года в возрасте 75 лет, Гумилёв продолжил заниматься наукой, оставаясь ведущим научным сотрудником-консультантом на географическом факультете. Однако вскоре после переезда в первую в его жизни отдельную квартиру на Коломенской улице у него случился инсульт, результатом которого стал частичный паралич. Поправившись, он продолжал писать и принимать гостей, но полностью восстановиться так и не смог. К последствиям инсульта и язвы добавилась болезнь ног, из-за которой его водили на занятия под руки ещё в начале 1980-х годов.

Осенью 1990 года Гумилев прочитал свою последнюю лекцию. С осени 1991 года его стали беспокоить боли в печени, а в апреле 1992 года он был госпитализирован с диагнозом «желчекаменная болезнь и хронический холецистит». 23 мая 1992 года Гумилёву была сделана операция по удалению жёлчного пузыря, после которой у него открылось сильное кровотечение. Благодаря А. Невзорову весть об этом распространилась на всю страну, было много доноров и жертвователей, в петербургских газетах выходили сводки о состоянии здоровья Гумилёва.

Две последние недели жизни Гумилёв провёл в коме. 28 мая он был подключён к аппаратуре жизнеобеспечения, а 15 июня было принято решение аппаратуру отключить и сообщить о его кончине.

Похоронен Лев Гумилев на Никольском кладбище Александро-Невской лавры.

Чем знаменит

Фотография из следственного дела

Основную известность Льву Гумилеву принесла его пассионарная теория этногенеза. Его обширную библиографию по праву венчает трактат — «Этногенез и биосфера Земли», обобщивший историко-этнологическое исследование ойкумены Евразии.

Гумилев построил свою теорию на утверждении, что «этносы» – своего рода биологические организмы, у которых имеются периоды молодости, зрелости и старости. Он включал в число этносов не только непосредственно этнические группы, но и политические, конфессиональные и даже профессиональные. Согласно концепции ученого, возникновение новых этносов происходит в результате «пассионарного толчка», который провоцируется космическим излучением. Существуют этносы «комплиментарные» друг другу и антагонистичные. Помимо здоровых, имеются и «химерические», злокозненные этносы, паразитирующие на организмах других. Здоровые же имеют различные способы взаимоотношений с климатической средой и «кормящим ландшафтом» и различаются по данным признакам.

Гумилёв утверждал, что ландшафт и климат влияют на хозяйство, а через хозяйство — на общество и политический строй. Тем не менее «теория этногенеза» потеряла убедительность в результате абсолютизации Гумилевым роли природных факторов, а термин «пассионарность» начал жить собственной жизнью. Ученый использовал его для обозначения первоначального этнического активизма. Однако сейчас этот термин уже имеет мало общего с гумилевской «теорией этногенеза».

Гумилев называл себя «последним евразийцем». При этом евразийцем его можно считать лишь в буквальном смысле слова — как сторонника русско-тюрко-монгольского братства. Для Гумилёва евразийство было не политической идеологией, а образом мысли. Пятнадцать последних лет жизни он пытался доказать, что Русь — это продолжение Орды, а многие русские люди — потомки крещёных татар.

О чем надо знать

Отношению с матерью – поэтессой Анной Ахматовой – у Льва Гумилева были очень непростыми. Последние пять лет ее жизни они не общались.
Первый конфликт случился в мае 1956 года. Гумилёв вернулся в Москву после многих лет лагерей, полный обиды на мать, которая, по его мнению, не приложила достаточно усилий для его освобождения. На квартире Ардовых на Ордынке он неожиданно встретил Анну Андреевну, приехавшую в Москву накануне. Сам Гумилёв много лет спустя в «Автобиографии» писал: «… я застал женщину старую и почти мне незнакомую <…> Она встретила меня очень холодно, без всякого участия и сочувствия. И даже не поехала со мной из Москвы в Ленинград, чтобы прописать в своей квартире». Позднее, правда, Ахматова прописала сына. Несколько лет он помогал матери с поэтическими переводами, даже после переезда в отдельную комнату.

Окончательный разрыв произошел 30 сентября 1961 года на новой квартире Ахматовой на улице Ленина. «Перед защитой докторской, накануне дня моего рождения в 1961 году, она… выразила своё категорическое нежелание, чтобы я стал доктором исторических наук, и выгнала меня из дома. Это был для меня очень сильный удар, от которого я заболел и оправился с большим трудом», - писал потом Гумилев.

После этой ссоры мать и сын больше не общались. Даже когда у Ахматовой в начале октября произошёл второй инфаркт, Гумилёв не поверил и категорически отказался встречаться с ней в больнице.

Вышедший в 60-е годы в самиздате ахматовский «Реквием» Гумилев называл «памятником самолюбованию» и даже заявлял, что для матери как поэта было бы даже лучше, если бы он умер в лагере.

После смерти Ахматовой, по свидетельству И. Н. Пуниной, Лев Николаевич сперва даже отказывался ехать на похороны, заявив: «Не поеду. Она написала „Реквием“, она меня похоронила…». Однако потом все же принял участие в похоронах и поставил матери памятник на те деньги, которые остались ему в наследство, добавив свой гонорар за книжку «Хунну».

Прямая речь

О детстве: «Папа приезжал к нам раза два или три. Один раз он занимался со мной, рассказывая мне, что такое стихи и как я должен изучать историю; велел дать мне книжку о завоевании готами Италии и победе византийцев над готами, которую я потом внимательно прочитал. И я помню только, что бабушка моя, Анна Ивановна, говорила: «Коля, зачем ты даешь ребенку такие сложные книги?» А он говорил: «Ничего, он поймет». Я не только понял, но и запомнил все до сего времени».

О переводах восточной поэзии: «По правде говоря, поэты эти о поэзии и представления не имеют, и я скольжу между Сциллой и Харибдой, то страшась отдалиться от оригинала, то ужасаясь безграмотности гениев Азии».

О том, как учить историю: «…обычно учат историю, как сушёные грибы на ниточку нанизывают, одну дату, другую — запомнить невозможно. Историю надо учить, как будто перед тобою ковёр. В это время в Англии происходило то-то, в Германии — то-то… Тогда ты не перепутаешь, потому что будешь не запоминать, а понимать».

Л. С. Клейн, один из наиболее последовательных критиков Гумилева: «… в некоторых своих работах он был действительно замечательным учёным, сделавшим великолепные открытия, — это работы о циклических изменениях путей циклонов и влиянии этих изменений на жизнь и историю населения Евразии. Если бы он сосредоточился на этих явлениях, возможно, он был бы гораздо менее заметен в массовом сознании, но значительно более авторитетен в научном мире»

8 фактов о Льве Гумилеве

В имении бабушки Анны Ивановны Гумилёвой рождения Льва стало самым ожидаемым событием. Поскольку брак старшего брата Гумилёва — Дмитрия — оказался бездетным, на сельском сходе крестьянам обещали простить долги, если у Николая родится мальчик.
Помимо бабушки, большую роль в воспитании Льва Гумилёва сыграла сводная сестра его отца Александра Сверчкова («тётя Шура»), работавшая учителем в железнодорожной школе Бежецка. Она даже хотела его усыновить. Именно за счёт зарплаты тети Шуры, составлявшей 62 рубля, и ежемесячных перечислений Ахматовой из её пенсии (25 рублей) семья и существовала.
По подсчётам биографов, в 1931—1967 годы Лев Гумилев принял участие в 21 экспедиции. Они были разного плана – геологические, геофизические, археологические. Однако в собственноручно составленном ученым списке экспедиций он учитывал только профильные — археологические.
Ещё с 1949 года Гумилев состоял действительным членом Всесоюзного географического общества, а в 1961 году возглавил его этнографическое отделение. В 1964 году он был введён в Учёный совет Географического общества
Лев Гумилев был верующим человеком и даже в страшные тридцатые годы продолжал посещать храм.
В 1967 Гумилев женился на художнице Наталье Симоновской, с которой прожил вместе 24 года, вплоть до самой смерти. По мнению окружающих, этот брак был идеальным. Супруга посвятила Гумилеву всю свою жизнь, оставив старый круг знакомых и работу. На выбор Льва Николаевича повлияло и его нежелание иметь детей: в то время его избраннице было 46 лет, а ему самому – 55.
В мае 1990 года Л. Г. Колотило выступил с предложением о выдвижении Гумилёва в действительные члены АН СССР, минуя избрание членом-корреспондентом, однако академиком Гумилёв избран не был. Однако в декабре 1991 года он был избран действительным членом Российской академии естественных наук (РАЕН), созданной в противовес официальной и «бюрократической» АН СССР. Этим званием он гордился и до конца жизни подписывал письма «академик РАЕН Л. Н. Гумилёв»
По инициативе президента Казахстана Нурсултана Назарбаева в 1996 году в казахской столице Астане именем Гумилёва был назван один из ведущих вузов страны - Евразийский Национальный университет имени Льва Гумилёва.

Материалы о Льве Гумилеве

Лев Гумлев. Автонекролог

Гумилев сын Гумилева. Беляков Сергей

Биография Льва Гумилева на сайте fb.ru

Стаья о Льве Гумилеве на сайте «Чтобы помнили»

Статья о Льве Гумилеве в Википедии

[CALEND.RU]

http://www.calend.ru/person/2184/
Лев Гумилев советский историк-этнолог, поэт, переводчик
1 октября 1912
104 года назад
— 15 июня 1992
24 года назад

Лев Николаевич Гумилев
Историк-этнолог, поэт, переводчик с персидского языка, основоположник пассионарной теории этногенеза - Лев Гумилев прожил длинную жизнь и, несмотря на лишения и несправедливость, сумел реализовать свой потенциал талантливого, творческого и неординарного человека. Лев Николаевич Гумилев, родился 1 октября 1912 года в Царском Селе. Его отцом был Николай Гумилев, а матерью – Анна Ахматова. О каждом из его родителей написаны целые библиотеки… Уже в школе он оказался «белой вороной» и был обвинен в «академическом кулачестве» за то, что он по своим знаниям и успехам выбивался из общего ряда. И в будущем деятельность ученого из-за своей новизны и оригинальности не раз поставит его в такое же положение. Жизненный путь был тернистым. В университет Льва не приняли из-за «социального происхождения». Ему пришлось освоить много профессий – он был чернорабочим в трамвайном управлении Ленинграда, рабочим в геологических экспедициях, малярийным разведчиком, научным сотрудником, библиотекарем, шахтером, археологом, техником-геологом, музейным работником...
Куда бы его не привела судьба, он всегда находил предмет творческого интереса. В экспедициях он занимается изучением таджикского и персидского языка, овладевает секретами арабской вязи-письма. Позже самостоятельно выучит и персидскую грамоту. В 1934 году Гумилев становится студентом исторического факультета ЛГУ. Долго учиться не пришлось: в 1935 году последовал арест, но вскоре его выпустили «за отсутствием состава преступления». В 1937 году он был восстановлен в ЛГУ, а в 1938 снова арестован, получив приговор – пять лет в Норильлаге, которые провел там «от звонка до звонка». Здесь Лев Николаевич Гумилев пришел к своей идее пассионарности. Живя в бараке с татарами и казахами, выучил оба их языка. В 1944 году он ушел на фронт и прошел всю оставшуюся войну рядовым, на переднем крае, дойдя до Берлина. В 1945 году вернулся в Ленинград, восстановился в ЛГУ, через год экстерном сдал экзамены – и студенческие и кандидатские, поступив в аспирантуру. В 1948 году защитил кандидатскую диссертацию (история), а в 1949 снова был арестован и без предъявления обвинения получил приговор – 10 лет лагерей. Только в 1956 году Гумилева освободили и реабилитировали «за отсутствием состава преступления»… Далее был снова Ленинград, защита одной за другой двух докторских диссертаций, по истории и географии, причем диссертация по географии «Этногенез и биосфера Земли» была утверждена не сразу по причине того, что работа «превосходит требования, предъявляемые к докторской диссертации»… Лев Николаевич Гумилев скончался 15 июня 1992 года в Санкт-Петербурге. Осталось более двухсот его работ, среди них собственные стихи и переводы поэтов Востока.

© Calend.ru

[В.Н. Фурс]

https://www.gumer.info/bogoslov_Buks...l_dict/192.php
ГУМИЛЁВ Лев Николаевич (1912-1992)
русский историк-этнолог, философ, автор оригинальной концепции исторического процесса. Сын поэтов Анны Ахматовой и Николая Гумилева. Арестовывался в 1933 и 1935. В заключении на Беломорканале и в Норильске (1938- 1943). В 1948 Г. защищает диссертацию на соискание ученой степени кандидата исторических наук (тема: "Подробная политическая история первого тюркского каганата"), но, не успев получить документы ВАК, арестовывается. Вновь в заключении - до 1956. Доктор исторических наук (1961, тема: "Древние тюрки 6-8 вв."). Доктор географических наук (тема диссертации: "Этногенез и биосфера Земли", депонирована во ВНИИНТИ в 1979). Основные сочинения: "Хунну" (1960), "Иакинф (Бичурин). Собрание сведений по исторической географии Восточной и Срединной Азии" (1960), "Подвиг Бахрама Чубины" (1962), "Открытие Хазарии" (1966), "Древние тюрки" (1967), "Поиски вымышленного царства" (1970), "Хунны в Китае" (1974), "Этногенез и биосфера Земли. Вып. 1-3" (1979, 1989), "Древняя Русь и Великая Степь" (1989), "География этноса в исторический период" (1990), "Закон Божий" (1990), "Тысячелетие вокруг Каспия" (1991), "От Руси к России: Очерки этнической истории" (1992), "Этносфера: История людей и история природы" (1993), "Ритмы Евразии. Эпохи и цивилизации" (1993), "Из истории Евразии" (1993), "Черная легенда. Друзья и недруги Великой Степи" (1994) и др. Парадоксальная по содержанию и подчеркнуто неакадемическая по способу изложения, философско-историческая концепция Г. в основаниях своих излагается в трактате "Этногенез и биосфера Земли". Своеобразие концепции Г. определяется прежде всего ее исходными установками: 1) преодолеть понимание исторического как "надприродного" посредством рассмотрения истории в контексте географических процессов; сфера историко-географических закономерностей связывается Г. с феноменом этноса; 2) подчеркнуть принципиальную "мозаичность" человечества, лишающую оснований европоцентристское разделение народов на исторические и неисторические, передовые и отсталые; исторические свершения связываются Г. не с прогрессом единой человеческой цивилизации, а с активностью дискретных образований - этносов; 3) акцентируя неоднородность исторического времени, сосредоточить внимание на экстраординарных всплесках человеческой активности, имеющих огромные исторические последствия (например, завоевания Александра Македонского или Наполеона), но загадочных по своим источникам и до сих пор не нашедших вразумительного объяснения; 4) свести различие между гуманитарным и естественнонаучным знанием к различию в степени достоверности, ориентироваться на исследовательские стандарты и понятийный аппарат естественных наук; этнос трактуется Г. как природное (хотя и не биологическое) явление. Отношение Г. к историческому материализму напоминает позднесредневековую концепцию "двух истин": поступательное развитие общественно-экономических формаций не отрицается, но фактически относится к разряду "истин веры", тогда как строго научное "эмпирическое обобщение" представляет историю как сеть природных процессов этногенеза. Этнология, разработанная Г., подчеркнуто и последовательно еретична - им отвергаются все выделяемые традиционной наукой признаки этноса: язык, особенности культуры, этноним, самосознание, единство происхождения. Единственным реальным этнодифференцирующим признаком Г. считает этнический стереотип поведения, за которым стоит гипотетическое "этническое поле". Этнос трактуется Г. как энергетический феномен, связанный с биохимической энергией живого вещества, открытой Вернадским. Способность этноса к совершению работы (в физическом смысле - походам, строительству, преобразованию ландшафта и т.п.) прямо пропорциональна уровню "пассионарного" напряжения. "Пассионарность" определяется Г. как способность и стремление к нарушению инерции агрегатного состояния среды. Проявления пассионарности легко отличимы от обыденных поступков, продиктованных инстинктом самосохранения, - они стихийны и могут быть саморазрушительными. Индивиды-пассионарии (в просторечии - "великие люди") посредством пассионарной индукции "заражают" своих соплеменников, обеспечивая высокий уровень пассионарного напряжения этноса в целом. Универсальная схема этногенеза включает в себя пассионарный толчок, рождающий новую этническую систему, и инерционное движение растраты полученного энергетического импульса - к состоянию гомеостаза (равновесия с окружающей средой). Анализ географии процессов этногенеза (зоны этногенеза представляют собой сплошные полосы на земной поверхности, ограниченные кривизной земного шара) приводит Г. к гипотезе о внепланетном происхождении пассионарных толчков. В этнологии Г. различаются этногенез и этническая история. Этногенез обусловлен внеземным пассионарным импульсом, рождающим в определенном регионе суперэтнос (комплекс родственных этносов, аналог "локальных цивилизаций" Тойнби). Этническая история - история отдельного этноса, обусловленная не только ритмом этногенеза, но и особенностями ландшафта, культурными традициями, контактами с соседями и т.п. Именно эти особенности обусловливают внутреннее своеобразие суперэтносов. Этнология Г., представляющая собой необычное сочетание богатейшей фактологии, сверхсмелых гипотез и визионерской убежденности, значительна прежде всего как радикальная постановка проблемы выработки нового понимания истории, вписывающего ее в контекст глобальных природных процессов.