*652. Путь кандидата

[Максим Кононенко]

На днях журналистка Антонина Самсонова выложила на Фейсбуке сфотографированный в лондонском метро рекламный щит, на котором были написаны такие слова: «Аристократизм, либерализм, прогресс, принципы… бесполезные слова! Русскому они не нужны».

А внизу — логотип книжного издательства Pinguin Books.

Ситуация, банальная до скуки. Издательство дает рекламу. Нет лучшей рекламы, чем провокация. Провокация блестяще срабатывает. Но… не на потенциальных покупателях продукции издательства Pinguin Books, а на русских. Сначала — на подписчиках Тони Самсоновой, а потом уже — на самых широких слоях населения. Да как они смеют? Англичанка гадит опять. Балалайки, медведи. Гневные треды бьются, множатся и ветвятся. А одно из самых популярных в России интернет-изданий вообще публикует новость под заголовком: «В лондонском метро появились постеры с позорящей русских цитатой из Тургенева».

Это заголовок — бесценная пища для специалиста по социальной психологии. Во-первых, это действительно «цитата из Тургенева». Но это слова не самого Ивана Тургенева, а персонажа его романа «Отцы и дети» Евгения Базарова — крайне неприятного и, скажем прямо, не очень умного молодого человека, который потом, конечно, перерождается в условиях сильной любви, но все равно остается некоей квинтэссенцией тех самых «разбуженных» людей, с которых в середине XIX века и начиналась великая русская катастрофа.

А во-вторых, совершенно не понятно, что в этой цитате «позорящего».

По первому пункту у нас в ощущениях есть хрестоматийная история с тем, как охранительные молодежные движения времен «Стратегии 31» пытались скомпрометировать Эдуарда Лимонова эпизодом из его романа «Это я, Эдичка», где главный герой «делал это с негром». Но слава о гетеросексуальных подвигах Эдуарда Вениаминовича настолько опережала эти жалкие попытки приписать автору действия лирического героя, что у охранительных молодежных движений решительно ничего не получилось. Закончилось всё и вовсе конфузом: сначала те же самые охранители распространили ставящее точку на подозрениях в гомосексуальности Лимонова видео его утех со знаменитой соблазнительницей Катей Муму. А потом и сам Лимонов стал таким охранителем, по сравнению с которым любые другие охранители стали выглядеть пошлыми либералами. С тех пор, кажется, даже самые далекие от мира литературы люди отчетливо уяснили, что «слова героя романа Тургенева» не есть «слова Тургенева», а играющий Гитлера киноактер не есть Гитлер.

А вот по второму пункту всё интереснее. Конечно, можно было бы развязать богатую дискуссию на тему: а нужны ли действительно русскому аристократизм, либерализм, прогресс и принципы? Но я упущу привлекательную возможность погрузиться в такую дискуссию, а сосредоточусь на самом факте того, что одно из самых популярных в России интернет-изданий публикует новость о том, что в лондонском метро появились какие-то там надписи про русских людей.

Ну появились — и что? Лондонское метро — это где? Лондон — это вообще что? Нет никакого Лондона для русского человека, а если для русского человека есть Лондон, то этот человек вовсе не русский. И если что и нужно русскому человеку — то вот это вот осознание собственной самодостаточности, ибо есть Россия, а вокруг неё нет ни Лондона, ни Парижа, ни Нью-Йорка, ни даже Пекина. А вокруг нее есть только туземцы, торгующие стеклянными бусами, которые мы, разумеется, купим. За настоящее золото. Потому что мы можем.

С самого начала нынешнего противостояния с охамевшим вконец «цивилизованным человечеством» мы постоянно совершаем одну и ту же ошибку, которая и привела нас в девяностые ко всем известным разочарованиям: мы постоянно смотрим на Запад и ищем, к чему бы применить «ассиметричный ответ». А когда находим, непременно применяем, но не ассиметричный, а совершенно симметричный, предсказуемый до зубной боли.

Они против нас санкции — мы против них продуктовое эмбарго. Они против нас ПРО — мы против них «Искандеры». Они против нас идиотские законы — мы против них идиотские законы. Они против нас Дженнифер Псаки — мы против них Марию Захарову.

Действие на действие. Мы перед ними как будто оправдываемся. Мы как будто должны этим людям. Эти люди как будто значат для нас больше, чем мы сами для себя значим. Слово «Russian» для нас как лампочка для собаки Павлова. Они пишут «Russians» — а мы виляем хвостом. Они опять пишут «Russians» — а у нас начинает капать слюна.

А слюна не должна капать. И хвост не должен вилять. Ни один мускул в нашем могучем организме не должен дрогнуть при слове «Russians». Есть только один правильный метод реагировать на всё то, чем эти люди там, на Западе, пытаются привлечь наше внимание: ледяное презрение. Только один безусловный рефлекс на раздражение: отсутствие всяких рефлексов. Одна реакция: отсутствие всякой реакции.

Они против нас санкции? А мы плевали на них. Они против нас ПРО? А мы плевали на них, потому что наших ракет хватит на то, чтобы преодолеть любое ПРО. А не хватит — сделаем больше. Они против нас свои законы? Да мы их не станем даже читать.

Потому что наше дело правое и никаких сомнений в этом быть не должно. А все эти «ответы» возникают только от неуверенности в правоте нашего дела. И вся эта история с банальной рекламой в метро одного там города на каком-то унылом острове — яркий маркер того, насколько мы хотим быть зависимы.

Плюньте и разотрите. Тургенев на то и Иван, а не Джон, что только нам судить, прав он был или не прав. Позорит он нас или нет. Но разобраться с этим мы должны сами, тут, между собой.

И уж, конечно, не после того, как о литературе Ивана Тургенева нам напоминают в забытой богом стране.

Стране, на месте которой наши сейнеры однажды обязательно будут ловить мойву.
Russia Today

[Максим Кононенко]

Говорят, что беда не приходит одна. То же самое относится и к разочарованиям. А когда разочарования следуют одно за другим, они вызывают потерю доверия. Всего неделя прошла с разочарования в результатах референдума о выходе Великобритании их Евросоюза, породившего недоверие между всеми европейскими странами. И вот уже разворачивается история, способная подорвать веру общеевропейцев в судебные власти и безупречнейшие правозащитные организации.

28 июня в аэропорту Стамбула произошел теракт, в результате которого погибли больше 40 человек, еще свыше 200 были ранены. Через два дня турецкая газета Yeni Safak со ссылкой на источники в спецслужбах, сообщила, что в организации теракта подозревается уроженец Чечни Ахмет Чатаев, бывший соратник террориста Доку Умарова, ныне работающий на запрещенное в России «Исламское государство».

Этот человек известен российским спецслужбам как минимум с 1999 года, когда его подозревали в передаче денег боевикам. Во время боевых действий он потерял руку, а 2001м году исчез из Чечни. Через два года боевик объявился в Австрии, где рассказал властям, что руку ему в порядке пыток отрезали кровожадные русские силовики. Впечатлившись рассказом, австрийские власти наделили Чатаева статусом политического беженца, после чего у него началась совсем другая жизнь. Ну, то есть, жизнь оставалась той же — Чатаев продолжал быть террористом. Но европейские власти, прекрасно видя всё это, закрывали глаза. Ведь в любой ситуации беженцу надо помочь.

В 2008м году его задержали в Швеции с целым арсеналом оружия. Несмотря на существующий запрос из России по линии Интерпола, шведские власти сами осудили Чатаева за незаконный оборот оружия всего на год и четыре месяца. А уже в 2010 освободившегося террориста задержали в Закарпатской области Украины. Украинские власти хотели было выдать его России, но тут вдруг возникли Харьковская и Винницкая правозащитные группы. Нельзя, — говорили правозащитники, — Выдавать находящегося под защитой Женевской конвенции в страну, откуда он бежал. А не то ему там вторую руку отрежут. И националистическая организация «Тризуб», та самая, на основе которой был создан запрещенный в России «Правый сектор», солидарно с правозащитниками пикетировала Генпрокуратуру Украины с требованием отпустить Чатаева. Шум дошел до международной правозащитной организации Amnesty International, которая обратилась в Европейский суд по правам человека. И Европейский суд по правам человека запретил Украине выдавать Чатаева русским.

Но отпускать террориста тоже было бы странно, ведь в его телефоне обнаружились схемы взрывных устройств и фотографии убитых людей. И тогда Украина выдала Чатаева Грузии, где его тоже разыскивали за какие-то преступления. В Грузии же Чатаева… правильно, отпустили! То ли тоже убоялись правозащитников, а то ли, как теперь утверждают некоторые грузинские политики, завербовали террориста и отправили его в Панкисское ущелье для переговоров с боевиками.

Однако завербовали, видимо, плохо, и уже через несколько месяцев Чатаев оказался не в Панкисси, а на турецко-болгарской границе, где его и задержали болгарские власти. Суд Пловдива принял было решение выдать боевика в Россию, но тот подал аппеляцию и тогда суд передумал его выдавать. Женевские конвенции же.

А еще через несколько месяцев, в сентябре 2012 года агент грузинских спецслужб Чатаев был захвачен грузинскими спецслужбами в ходе боевой операции в ущелье Лопота. Погибли несколько грузинских силовиков, сам Чатаев был ранен — ну, казалось бы, всё очевидно. Но тут вдруг в Грузии к власти приходит новое правительство, которое немедленно объявляет всех узников режима Саакашвили политическими заключенными, и через 3 месяца отпускает Чатаева на свободу. А еще через месяц грузинский суд, вы не поверите, оправдывает его. Потому что прокурор снял все обвинения.

И вот спустя 3 года этот человек с увлекательной биографией снова напомнил нам о себе кровавым терактом в Стамбуле.

Еще раз: 13 лет террорист, о котором все знают, перемещается по Европе. Европейские власти как минимум пять раз отпускали его, игнорируя все предупреждения и запросы российских спецслужб. Да вот только в январе этого года советник председателя Национального антитеррористического комитета России господин Пржездомский заявлял, что Ахмет Чатаев, цитирую: «готовит исполнителей для совершения терактов не только в России, но и в странах Западной Европы». Ну то есть все всё знали. И всё равно допустили теракт в одном из крупнейших аэропортов мира.

Доверие — вот самый дефицитный на сегодня ресурс человечества. И как теперь после всего этого европейцам доверять даже не беженцам, нет — а своим собственным судам, правозащитникам и общеевропейским институтам вроде ЕСПЧ — вопрос не менее сложный, чем вопрос отношения к возможному развалу Евросоюза.

Защиты-то, как оказывается, ждать совершенно неоткуда.
Россия 24

[Максим Кононенко]

Пакет поправок, называемый в обиходе «закон Яровой», как это часто бывает, мало кто лично читал. Зато мы точно знаем из прессы, что этот закон очень плохой, что его невозможно исполнить и что попытки исполнить этот закон приведут к тому, что у нас в три раза подорожает мобильная связь, остановится развитие сотовых сетей, а самая высокотехнологичная отрасль российской экономики — интернет — и вовсе умрет.

Между тем вся эта дискуссия, ведущаяся вокруг положений закона о хранении передаваемых по сетям данных, как это опять же часто бывает, отвлекает внимание общественности от действительно неисполнимых пунктов закона. Причем касающихся не операторов связи или интернет-провайдеров, а вообще всех граждан, пользующихся какой-либо связью.
Ирина Анатольевна Яровая в раздаваемых сейчас интервью говорит, что закон вовсе не предписывает хранить все звонки и сообщения на протяжении полугода, а лишь предоставляет Правительству полномочия по учреждению правил такого хранения. Это, конечно, некоторое лукавство, поскольку поправка в закон «О связи» начинается с фразы: «Операторы связи обязаны хранить на территории Российской Федерации». То есть закон уже обязывает их хранить, и попытки свалить ответственность за последствия на Правительство выглядят не убедительно. Хотя действительно, там же сказано: «Порядок, сроки и объем хранения указанной в настоящем подпункте информации устанавливаются Правительством Российской Федерации». Однако против принятия обсуждаемого закона выступали (кроме бизнеса) уполномоченный по правам предпринимателей, Совет по правам человека, советник президента по интернету, министр связи — и закон все равно был принят. Так что оснований полагать, что Правительство не установит максимальные предусмотренных законом сроки хранения (до полугода) нет решительно никаких. Но это пока. А дальше всё наверняка произойдет так же, как это было в известной истории об обеспечительном взносе, который должны были уплачивать международные платежные системы. VISA и MasterCard тогда тоже заявили, что это выполнить невозможно, что у них не будет прибыли, бизнес потеряет смысл и они уйдут из России. А потом раз — и не ушли. Договорились. Договорятся и здесь. И, честно говоря, вовсе не в этом хранении главные проблемы закона.

И даже не в требовании обеспечить безопасность почтовых отправлений с помощью рентгеновских установок и металлоискателей (представьте себе такое где-нибудь, скажем, в глухой сибирской деревне). Все эти требования касаются ведомств и крупного бизнеса, а они, в общем случае, умеют за себя постоять.

А вот граждане за себя в общем случае постоять не умеют.

И если вы полагаете, что вас, как законопослушного гражданина, не имеющего никакого отношения к террористам и, скажем, незаконной миссионерской деятельности, этот закон вообще никак не касается — то вы ошибаетесь. Потому что в нем есть поправка в статью 13.6 кодекса об административных правонарушениях. Эта статья предусматривает ответственность за использование в сетях связи несертифицированных средств связи, если законодательством предусмотрена их обязательная сертификация. Теперь после слов «средств связи» в этой статье написано «или несертифицированных средств кодирования (шифрования)».

Понимаете? Вы (каждый конкретный гражданин) больше не можете пользоваться на своем телефоне программой, кодирующей информацию, если эта программа не сертифицирована, а законодательство требует такой сертификации. И любой полицейский на улице может наложить на вас за это взыскание. Штраф от трех до пяти тысяч рублей с возможной конфискацией средства связи.

Что же это за программы? Ну, вообще, кодируют информацию вообще все программы, поскольку никакой не кодированной информации в компьютере вообще не бывает, такова его природа. Ну да не будем теоретизировать — речь идет о шифровании, причем шифровании теми программами, сертификации которых требует законодательство. Например, законодательство потребует сертификации мессенджеров. Кто-то из создателей мессенджеров, конечно, пойдет в ФСБ и получит там соответствующий сертификат. А кто-то про рассмеется из своего прекрасного далека. Как, например, создатель программы Telegram Павел Дуров. Мы все поразимся смелости Павла Дурова и его гражданской принципиальности, но ведь это совсем не проблема Павла Дурова. Это теперь проблема каждого из нас, у кого на телефоне установлена Telegram. Потому что используя ее, мы нарушаем законодательство. Приготовьте ваши от трех до пяти тысяч рублей и держите их наготове.

А пока давайте в очередной раз возмутимся тем, что бедным сотовым операторам придется потратить множество денег для обеспечения никому не нужного хранения никому не нужной информации. А также посетуем, что какой-нибудь VPN-сервис закрыл свой бизнес в России, как объявивший об этом на днях Private Internet Access.

Но когда операторы и сервисы договорятся с правительством (а они договорятся, поверьте, у них есть механизмы), поправка в статью 13.6 кодекса об административных правонарушениях никуда не исчезнет. Она там останется, и полиция будет хорошо знать, что эта поправка существует. И что именно надо искать в телефоне того человека, который ей (то есть — полиции) не понравился.

[Максим Кононенко]

Странная история произошла 1 октября в самом центре Москвы. Некий мужчина с канистрой в руках явился к зданию Московской хоральной синагоги и потребовал встречи с легендарным раввином Адольфом Шаевичем. После того, как охрана не пустила мужчину в зал, где в этот момент больше ста человек молились по поводу исхода шаббата, неизвестный открыл стрельбу из пистолета. Одна из трех выпущенных пуль попала в руку охраннику, но нападавшего все равно смогли задержать и передать наряду полиции.

На первый взгляд вроде бы ничего странного — просто очередная антисемитская выходка. Но разнообразные детали произошедшего делают эту ясную картину вовсе не такой очевидной. Например, в ходе задержания злоумышленник успел сообщить, что хотел сжечь не кого-нибудь, а себя. Прямо пред глазами раввина Шаевича. В то же время раненный охранник утверждает, что задержанный кричал, цитирую: «Сдохните все».

Представитель МВД сообщает, что нападавший, цитирую: «Каких-либо экстремистских призывов либо угроз взрыва не высказывал». В то же время охранник утверждает, что сдохнуть человек с канистрой желал именно евреям, причем называя их тем самым словом, которое я в эфире произносить не могу.

А тут еще выяснилась личность нападавшего. Им оказался 40-летний житель города Королев, работающий – внимание – концертмейстером кафедры хорового дирижирования православного университета. Выпускник академии имени Гнесиных. Прекрасный пианист. И, ко всему этому, с 2010 года состоящий на учете в психоневрологическом диспансере с диагнозом «шизофрения».

Ну, то есть, человек, совершенно не похожий на отмороженного националиста, вроде ворвавшегося 10 лет назад в синагогу на Большой Бронной с ножом экстремиста Копцева. А похожий именно что на душевнобольного человека – в период осеннего обострения.

В некотором смятении от всей этой путаницы находятся и спикеры еврейских организаций России. Главный раввин страны Берл Лазар признает, что мы имеем дело с душевнобольным, но отдельно отмечает, что и душевнобольной пошел не куда-нибудь, а в главную синагогу России.И спровоцировать его на это могли новости из Европы.

Президент Федерации еврейских общин Александр Борода тоже согласен, цитирую: «Исходя из того, как он себя вел, этот сумасшедший человек, мы видим, что это не спланированная, не групповая акция». Но добавляет, что нужна резкая реакция государства, и статья «хулиганство», по которой было возбуждено дело, тут не годится. А если не будет жесткой реакции — у нас будет так же, как и в Европе.

А что же в Европе? Почему Европа вдруг так взволновала еврейскую общественность?

Да потому что уровень антисемитизма в Европе теперь находится где-то на уровне 1939 года. Пока не на государственном уровне, конечно, а на общественном, хотя уже сейчас в различных европейских парламентах заседают несколько партий, открыто провозглашающих идеологию антисемитизма.

Только в 2014 году в Европе были зафиксированы почти полтысячи случаев нападений на еврейские общественные центры, школы, памятники и кладбища, из которых 114 — это нападения на синагоги. А за последние два-три года количество физических нападений на евреев в Германии и Австрии, Италии и Швеции выросло буквально в разы.

Хуже всего ситуация в Бельгии и Франции. Появляться на улицах этих стран в кипе или с магендовидом на шее теперь просто опасно. Четверть французских евреев боятся посещать иудейские праздники. В прошлом году только в Израиль эмигрировали 8000 из них.

И никакой тенденции к улучшению ситуации на фоне непрекращающегося миграционного кризиса и растущих в связи с ним традиционных для Европы ультраправых настроений пока не просматривается. Усыпленный после окончания Второй мировой войны европейский националистический дракон спустя 70 лет, кажется, открывает глаза.

В России ситуация принципиально иная. Только в марте Александр Борода говорил, цитирую: «В России нет угрозы жизни евреев, как во Франции или Бельгии». А вот Берл Лазар в августе: «Благодаря жесткой политике руководства страны в отношении любых проявлений антисемитизма, это явление становится маргинальным».

Действительно, в России на сегодняшний день нет подобных европейским предпосылок для роста антисемитизма. Но на фоне происходящего там, еврейские общественники видят опасность проникновения в благополучную Россию европейского антисемитизма даже в труднообъяснимом поступке душевно нездорового пианиста. И требуют примерно наказать сумасшедшего именно как экстремиста, а также усиливают охрану главной синагоги страны.

С одной стороны их опасения можно понять.

С другой стороны, если специально искать экстремизм там, где его, может, и нет — то вполне вероятно просмотреть настоящую опасность где-нибудь в другом месте.

[Максим Кононенко]

Никто не любит журналистов. Они и сами себя не любят, а коллег преимущественно ненавидят — очень высокая конкуренция. Чтобы выживать в условиях этой высокой конкуренции, да еще в текущей экономичекой ситуации, надо быть быстрее, наглее и оригинальнее. Надо выделяться. А когда речь идет о развивающейся экстремальной ситуации, выделиться трудно — все находятся в одинаковых условиях полного информационного вакуума.

Теория развивающейся экстремальной ситуации и сопутствующего ей информационного голодания была сформулирована мной еще в начале нулевых, когда подобные истории были, увы, регулярными.

Теория очень простая и подтверждающаяся каждый раз: в самом начале развития экстремальной ситуации, в первые два-три часа, спрос на информацию просто чудовищный. Все хотят знать подробности, а подробностей нет. Их нет вообще, в принципе, просто потому, что никто еще ничего не знает. Профессионализм журналистов здесь ничего не значит — до места развития ситуации еще надо доехать, а от находящихся ближе к месту ответственных лиц никакой информации не получить, потому что у них ее тоже нет.

Растущий спрос на отсутствующую информацию порождает великое напряжение. И в какой-то момент разряжение информационного вакуума преодолевает критическую отметку, и пузырь благоразумности лопается. И через образовавшийся разрыв пустота взрывообразно всасывает в себя всё. Любой информационный мусор.

В небе видели вспышку. Террористы могли подойти на рыболовном судне с ПЗРК. Доктор Лиза сошла в Сочи и дальше не полетела. На пассажирах были спасательные жилеты.

Современный профессиональный русский журналист отличается от дилетанта тем, что у него есть жизненный опыт. И этот опыт подсказывает ему, что пузырь умолчания все равно лопнет, и что всё это количество слухов обязательно хлынет и смоет сухие крупицы достоверной информации, собранные из объективных источников.

Поэтому если ты хочешь не прозевать и оказаться на вершине этой волны, ты должен иницировать волну сам. Можно, конечно, просто зацепиться за какое-нибудь слово на тематическом форуме. Можно выдумать историю про нашествие инопланетян или про грозное предзнаменование.

А можно приехать к фонду Лизы Глинка «Справедливая помощь», обнаружить напротив двери фонда в том же дворе дверь салона красоты, зайти туда и спросить, что они знают. А когда вдруг окажется (какое совпадение!), что Лиза ходила именно сюда, выпустить новость «В салоне красоты, куда ходит доктор Лиза, рассказали о её последнем визите».

Профессионально ли это? Безусловно. Это и профессионализм и журналистская удача. Правдива ли эта новость? Конечно. Она даже подкреплена фотографиями журнала посещений салона красоты. Опять же — эксклюзив и хоть какая-то новая информация в самый разгар вакуума.

Но вот что должны чувствовать журналисты, которые поставляют такого рода информацию обществу? Что должно чувствовать начальство таких журналистов? А главное — что должно чувствовать само общество, которое видит у себя в ленте новостей этот вот заголовок про салон красоты? Это не риторические вопросы, потому что на эти вопросы существует однозначный ответ. Журналисты, начальство и общество при изготовлении и чтении такой новости должны испытывать омерзение.

Объяснить природу этого омерзения не так уж и просто. Ведь никакие профессиональные каноны в подобной ситуации не нарушены. Но человек отличается от робота, чиновника или юриста наличием эмоций. А эмоции зачастую иррациональны. И объяснить их непросто.

Впрочем, должен заметить, что ситуация исправляется. Русская журналистика молодая, но быстро учится. Учится и само общество, которое уже не хочет видеть фотографии умирающих кумиров, сделанные скрытой камерой. И которому не интересно, что там делала доктор Лиза в салоне красоты. Им интереснее про жизнь ушедших кумиров. И про жизнь Лизы Глинки, которой теперь так не хватает.

А дальше уже вполне естественнен следующий шаг на пути. Писать не о смерти, а о жизни тех, кто ушел. И пусть пока это будут известные музыканты и филантропы. Но завтра мы уже научимся писать о жизнях любых людей, которые гибнут в подобных катастрофах. Наши первые полосы будут выходить с их фотографиями — обычных людей, занимавшихся обычными делами и строивших обычные планы. Чтобы каждый из нас мог спроецировать истории этих, таких же, как мы людей на себя. И осознать тяжесть потери каждого конкретного обычного, ничем особенным не известного человека.

И в мастерстве подачи подобных историй будет состоять новая конкуренция между русскими журналистами. И общество перестанет, наконец, их ненавидеть.

А они, русские журналисты, перестанут ненавидеть себя сами.

[Максим Кононенко]

Все мы знаем лестную поговорку о русских, которые долго запрягают, но потом быстро едут. Однако мало кто знает, что в классическом издании Владимира Даля «Пословицы русского народа» эта поговорка звучит немного иначе: «Не скоро запряг, да скоро приехал». И это принципиальная разница. После долгой подготовки русские едут, быть может, и быстро. Но очень недолго.

И трудно придумать более наглядную иллюстрацию этого тезиса, чем начавшиеся пять лет назад в Москве протестные акции.

О том, что результаты парламентских выборов 2011 года будут оспорены в любом случае, организаторы протестов договорились заранее. Представители националистов, например, заявляли об этом еще за месяц до выборов, во время «Русского марша». Эту телегу так называемая «несистемная оппозиция» запрягала не один год, и упускать столь удачный повод было никак нельзя. «Выборы украдены!» — заявили народные трибуны еще до того, как были объявлены результаты выборов. И в социальных сетях начался сбор возмущенных.

Рассерженные горожане собрались на Болотной площади 10 декабря. Приняли резолюцию с требованием немедленно отменить результаты выборов. И… разошлись.

Теперь существует специальный и тщательно оберегаемый от поругания миф о том, что тот митинг, изначально заявленный на площади Революции, был перенесен на Болотную площадь в результате тайного сговора некоторых лидеров протеста с властями. И что если бы он таки состоялся на площади Революции, то Кремлю было бы не устоять. Но лично мне кажется, что даже если бы этот митинг прошел в самом Кремле на Ивановской площади — он все равно бы закончился тем, чем закончился митинг на Болотной. Участники которого разбрелись по ресторанам и кафе, заказали глинтвейну и стали обсуждать, как здорово, что все мы здесь сегодня собрались. А когда стемнело и над расцвеченной праздничной иллюминацией Москвой красиво закружился долгожданный новогодний снег, под которым было так приятно возвращаться домой, стало окончательно ясно: у новой русской революции шансов не будет.

Потому что произошло главное: был отменен многолетний запрет на проведение в Москве массовых митингов. И если стратегия, требующая отмены этого запрета у организаторов протеста была, то что делать дальше они как-то не запланировали. Митинг прошел. Цель показалась достигнутой. Телега приехала.

И когда через две недели на проспекте академика Сахарова собрались невероятные 100 тысяч человек, они уже не очень понимали — зачем они тут.

А через неделю был Новый год и рассерженные горожане сделали так.

Илья Яшин отправился в Копенгаген, Париж и Манагуа. Сергей Пархоменко — на границу штатов Нью-Мексико и Аризона. Илья Пономарев поехал во Францию, Божена Рынска — под Лондон. В Хэмпшир. В лучший в Англии бутиковый отель. Крохотный. Русские туда заезжают редко. И где, как не там, лучше всего думать о судьбах России.

Конечно, потом были и другие митинги. Были шествия. Было стояние с белыми лентами по окружности Садового кольца. Всё это было, но у всего этого не было главного — не было цели. Это были митинги ради митингов и шествия ради шествий. Этакие танцы вокруг телеги, которая давно уже приехала и стоит.

Попытка подтолкнуть эту телегу путем организации сидячей забастовки на пути шествия 6 мая 2012 года привела к столкновениям с полицией, уголовным делам и окончательной маргинализации бунта рассерженных горожан. Но никаких вменяемо сформулированных целей у всего этого процесса к тому моменту давно уже не было. Последний масштабный митинг состоялся 12 июня, после чего успокоившиеся горожане разъехались по европейским курортам.

Прошедшие пять лет показали, как нам повезло со скорым приездом русской протестной телеги. И страшно даже подумать, что было бы, не окажись у лидеров протеста денег на новогодние каникулы в Европе. Как не оказалось их, скажем, у западноукраинских студентов, встречавших Новый 2014й год в центре Киева.

Уже нет того состава Государственной Думы, выборы в который требовали отменить собравшиеся на Болотной. Уже нет тех чиновников, на которых были рассержены горожане. Уже нет и тех оргкомитетов, которые заявляли, что это они здесь власть.

А страна — вот она, есть. Та же самая страна. И над празднично расцвеченной Москвой все так же красиво кружится новогодний снег. И сидят в кафе и ресторанах с глинтвейном повзрослевшие горожане.

И, бывает, даже вспоминают слив болотного протеста — быть может, самое главное гражданское достижение русской нации за последние 20 лет.
Россия 24

[Максим Кононенко]

https://russian.rt.com/opinion/34660...-charlie-hebdo
30 декабря 2016, 15:28

Большинство моральных терзаний человечества происходит от пренебрежения абсолютом. Мы постоянно пытаемся усложнить мир, который Господь и без того создал достаточно сложным. Все эти: «Сукин сын, но наш сукин сын», «О мёртвых или хорошо, или ничего» — и одновременно: «Собаке собачья смерть»... Или вот: «Это другое…» Это самая оппортунистическая фраза во всех языках мира! А ведь нет ничего «другого» — каждая сущность определена, строга и не терпит интерпретаций. От интерпретаций всё зло.

Когда 7 января 2015 года на редакцию французского журнала карикатур Charlie Hebdo напали террористы, мы плечом к плечу встали на защиту свободы самовыражения. Нет таких тем, за освещение которых в живых людей стрелять можно. Карикатуры на пророка рисовать можно! Je suis Charlie! Марш памяти убитых карикатуристов в Париже с участием глав государств цивилизованного мира.

Справедливости ради надо вспомнить, конечно, митинги и марши против карикатур на пророка, прошедшие в Ингушетии и Чечне. Но эти митинги и марши говорят как раз не про вайнахов, а про нас с вами. Вайнахи защищали своего пророка. Мы защищали своё единство с Европой.

И вот прошло два года. Карикатур на пророка журнал Charlie Hebdo больше не публикует. Зато теперь он публикует карикатуры на тему гибели русских самолётов. Взорванного над Синаем. Упавшего в Чёрное море. Вал возмущения. Je ne suis pas Charlie! Не хватает только марша против карикатур на тему авиакатастроф.

Нет ли в этой непоследовательности какого-то противоречия? Вроде бы есть. Позиция последовательных людей должна быть такая, как у Рамзана Кадырова: все карикатуры Charlie Hebdo суть безобразие и пошлятина.

Ведь это на самом деле так. Ладно бы они были смешными! Циничными, злыми — но смешными. Но они совсем не смешные. Они убогие. И поэтому мы категорически против любой из таких карикатур.

Или другая, но тоже последовательная позиция: любые карикатуры имеют право на существование. Даже такие, какие публикует этот французский журнал. Унылые и отстойные.

Есть, правда, небольшая проблема морального плана. Придерживаясь первой позиции (все карикатуры под запретом), мы вольно или невольно оказываемся на одной стороне с террористами. Ведь те, кто расстрелял карикатуристов, тоже были возмущены карикатурами. И даже если мы станем говорить: да, мы против, но за это не убивают — мы будем выглядеть несколько неубедительно. Убивают. Мы сами видели это в январе 2015-го. И если завтра какой-нибудь возмущённый до глубины души человек выстрелит в автора карикатур про самолёты — это будет и наша вина.

Лично я солидаризироваться с террористами и убийцами не хочу. Поэтому придерживаюсь второй позиции: карикатуры рисовать можно. На что угодно. И над смертью можно смеяться. И можно говорить плохо о мёртвых. Про Гитлера, например. Абсолютная, последовательная позиция, не терпящая интерпретаций. А оскорбляться — это удел слабых духом. Ну какое нам, самой большой стране мира с тысячами ядерных боеголовок, может быть дело до журнала, издаваемого людьми, которые лягушек едят? Как мы, нация Пушкина и Гагарина, можем обижаться на нацию Луи де Фюнеса? Это они пусть обижаются на нас за 1814-й. А мы плевали на них. Слюной. Да нет, честно говоря, даже и слюны жалко.

Впрочем, должен заметить, что граждане нашей страны так и делают. Они живут, понятия не имея, что существует этот вот журнал и что в нём опубликованы эти вот карикатуры. До тех пор, пока какой-нибудь журналист, любящий расчёсывать Гондурас (определение мема посмотрите в Яндексе самостоятельно), не увидит эти карикатуры в интернете и не начнёт спрашивать об отношении к ним депутатов Государственной думы и сенаторов. И им бы, всем этим уважаемым людям, плюнуть тут же на такого журналиста, как и на сам журнал. Но они все в костюмах, и им не пристало. И, вместо того, чтобы не расслышать вопрос или сказать что-то типа: «Никогда не слышал про такой журнал», они вынуждены объяснять журналистам свою позицию. Ну это как журналист спросил бы у сенатора: «Скажите, пожалуйста, а как вы утром покакали?» И тот бы обстоятельно объяснил как.

Обсуждение всего этого неталантливого дерьма — признак крайнего неуважения к себе. Увы, в силу профессиональных причин я должен это делать. И мне противно писать про этот журнал, потому что от него даже с экрана моего компьютера просто воняет.

Но я на этот журнал и на эти карикатуры не обижаюсь. Странно обижаться на содержимое ночного горшка. Вылил его, смыл — да и всё.

Позиция редакции может не совпадать с точкой зрения автора материала.

[Максим Кононенко]

Президиум Верховного суда отменил приговор Ильдару Дадину, осужденному по статье 212.1 УК РФ «Неоднократное нарушение установленного порядка организации либо проведения собрания, митинга, демонстрации, шествия или пикетирования». Дадин был не первым, кому вменили эту появившуюся летом 2014 года статью. Но он стал первым осужденным по этой статье на реальный срок. И, символически, первым, на ком проявилась новая таинственная оттепель, ощущение которой уже несколько недель витало если не в воздухе, то в Telegram-каналах уж точно.

Необычные признаки, из которых, как из кусочков мозаики, складывается это ощущение оттепели, просто повсюду. Того же Дадина по первому его заявлению об издевательствах в колонии немедленно переводят в другую колонию. Государственные СМИ и представители президента осаживают наиболее одиозных общественников. Первый канал на протяжении трех (!) выпусков топового шоу подряд пытается объяснить ожесточенному обществу, что жертва не всегда может быть виновата в своем изнасиловании. Правительство всерьез соглашается с IT-индустрией, что закон Яровой в его нынешнем виде неисполним, и обсуждает детали его возможного изменения. На регионы сажают шокирующе молодых, не связанных с местными элитами людей. Генеральная прокуратура выходит в Верховный суд с кассацией на дело осужденной за репост Евгении Чудновец. Требует отменить приговор за отсутствием состава преступления! Что происходит?!

Верховный суд нашел для своего решения формальное основание: те административные наказания, за которые Дадин попал под уголовную статью (что само по себе звучит довольно странно) на момент вынесения приговора еще не вступили в силу. Но это основание именно что формальное. Верховный суд был обязан отменить этот приговор, потому что таково было решение Конституционного суда.

А решения Конституционного суда стали обязательными к исполнению в самом конце декабря минувшего года. А законопроект, наделяющий Конституционный суд правом официального толкования, внес президент. То есть все происходящее вокруг — это не спонтанный каприз, а отдельные детали единого плана, который, очевидно, существует, хотя нам о нем традиционно никто не рассказывает.

И интересный вопрос: почему именно Дадин? Малоприятный скандалист. Не очень адекватный окружающему его миру человек. Который, оказавшись на свободе, наверняка продолжит делать то же самое, что делал и раньше, — стоять в пикетах по любому поводу, от защиты бездомных собак до защиты людей от бездомных собак. Его жена Анастасия Зотова, понимая это куда лучше меня, говорит, что попытается убедить супруга уехать куда-нибудь за границу. Но что-то подсказывает мне, что он не уедет. Такие люди возможны только в сопротивляющейся среде. Если среда перестанет им сопротивляться, они перестанут ориентироваться в пространстве. Дадин наверняка будет вынуждать систему снова его репрессировать. Зачем же системе было его отпускать? Тем более что сидеть Дадину оставалось до лета.

Ответ на этот вопрос вот какой: Ильдар Дадин был единственным в нашей стране политическим заключенным. Да, у нас есть целый список людей, которые считаются политическими заключенными. У нас есть целый список людей, сидящих по 282 статье УК РФ «Возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства». Но про любого из них можно сказать: возбуждение ненависти несет общественную опасность. Нам не нужны религиозные и социальные войны. Не надо раскачивать лодку. Ничего из этого невозможно сказать про человека, который стоит с плакатом возле учреждения. Действия Дадина никакой общественной опасности не несли. Он — единственный истинный, чистый, незамутненный в России политический заключенный. А политические заключенные нам не нужны. Мы живем в свободной стране.

Ну хорошо, а зачем же система (читай, Путин) откручивает гайки? Как раз тогда, когда надо зацементировать ситуацию перед президентскими выборами. А главное — тогда, когда общество готово к этому цементированию, приветствует его и совершенно не ждет никакой оттепели. Всё очень просто: Путин перестал быть самым плохим парнем на свете. Самого плохого парня на свете теперь зовут Дональд Трамп. И возникновение какого-нибудь своего Дадина у Дональда Трампа — это вопрос времени. Если исходить из исторического опыта, то осенью следует ожидать в США довольно массовых протестов. И когда Трамп отреагирует на эти протесты со свойственной ему простотой, Путину останется только улыбнуться и произнести: «Ну вот видите. А у нас совершенно не так».

И хотя это всего лишь маленький приятный бонус к разворачивающемуся процессу упромысливания спаянных региональных элит (которые, например, не хотят отпускать Чудновец, потому что машина назад не проворачивается) — но этот маленький приятный бонус было бы грех упускать. Тем более что цена откручивания этой конкретной гайки копеечная — никому, в общем, не нужный, кроме своей жены, активист, от которого в колонии головной боли значительно больше, чем было, когда он был на свободе. Вполне элегантно.

А если вам интересно, что будет делать система с Дадиным, который продолжит свои бесконечные пикеты, ознакомьтесь с непростой, но любопытнейшей биографией Эдуарда Лимонова. Которого каждое 31 число на протяжении лет забирали с Триумфальной площади в полицию, где оперативники встречали его с чаем, улыбками и уважением. И, после зачистки площади, отпускали. Разумеется, без составления протокола.
LENTA.RU

[Максим Кононенко]

https://lenta.ru/columns/2017/04/05/islamic_wear/
16:35, 5 апреля 2017

О теракте в Петербурге и поспешных выводах

Человеческая порода чрезвычайно многообразна. Но при всем этом многообразии человек — существо социальное. А это значит, что он склонен присоединяться к толпе. В какой-нибудь красивой подводной съемке мы видим, как ведет себя стая рыб: когда стае надо повернуть, рыбы поворачивают синхронно, а не одна за другой. Так же и люди: «все побежали — и я побежал». Уж сколько раз мы видели в американском кино эти погромы в апокалиптические времена, когда простой прохожий, увидев, как толпа громит магазин, сам врывается в этот магазин и начинает выносить телевизоры. Красть телевизоры, разумеется, плохо, но люди точно так же объединяются и в благородных порывах. Например, развозят по домам жителей города, общественный транспорт которого парализован из-за угрозы терактов. Совершенно бесплатно. Просто потому, что все так делают.

К какой именно толпе присоединяться — в общем случае выбирает не присоединяющийся, а толпа. Чем она больше — тем больше ее притяжение. То есть судить по поведению толпы о каждом конкретном составляющем толпу человеке — дело неблагодарное. Телевизор может выносить и почтенный отец семейства, а горожан может развозить малолетний гопник на ржавой «шестерке». Но это будет не их решение, как бы им того ни хотелось. Это будет инстинкт.

И я не готов осудить тех людей, которые во Внуково отказались пускать в самолет Ильяса Никитина — того самого высокого человека в мусульманских одеждах, фотографию которого в качестве предполагаемого террориста распространили в понедельник средства массовой информации. Один пассажир испугался, а дальше уже испугались все. За компанию. Артикулированного зла бояться значительно проще, чем скрытой угрозы. И если человек выглядит как Усама бен Ладен, значит он наверняка и есть Усама бен Ладен. И вот этот его черный чемодан весь набит гексогеном. Мы сейчас не пустим его в самолет — и будем спокойны. Это же очень важно в критической ситуации (а вся страна во второй половине дня находилась в критической ситуации) — сохранять внутреннее спокойствие.

Я не готов осудить этих людей, их действиями управляла толпа. Но мне за этих людей очень стыдно. В критической ситуации проявляется то худшее, которое мы настолько старательно прячем, что иногда даже думаем, что совершенно избавились от этого худшего. Но нет, не избавились. Когда раввины недавно собирались в Москве и констатировали, что уровень антисемитизма в России достиг исторических минимумов, я радовался. А сейчас я вдруг увидел, что раввины, быть может, и ошибаются, и вся эта дичь продолжает жить глубоко в нас для того, чтобы в критической ситуации прорваться наружу. Еврейские погромы ведь тоже не каждый день происходили. Они происходили, когда наступала критическая ситуация, причем с евреями вовсе не связанная.

Я хорошо помню страх в глазах гастарбайтеров из Средней Азии в сентябре 1999 года, после взрыва второго дома. Мы боялись, что наш дом может быть следующим, а они боялись, что мы сейчас начнем поиск виновных. Тогда общество, за исключением совсем уж отмороженных ультраправых боевиков, удержалось. А теперь, кажется, уже не удерживается.

«Облик подозреваемого во взрыве в петербургском метро, чьи фото раздали полицейским, однозначен. Если предположения верны — это демонстрация», — написал аналитик одного из популярных изданий. И пояснил, не стесняясь: «Черная высокая тюбетейка, черная одежда прямого покроя, характерная борода без усов. По представлениям значительной части петербуржцев, именно так выглядит классический ваххабит. Его тюбетейка и борода — не просто привычный образ, а сигнал».

Ну вот, пассажиры самолета и считали этот сигнал. И не пустили в самолет русского десантника Андрея Никитина, воевавшего за них в Чечне, просто потому, что он оделся не так, как другие.

В одном из комментариев под фотографией Ильяса Никитина в социальной сети девушка удивлялась: «Да как таких вообще пускают в метро?» А в это время где-то рядом с «классическим ваххабитом» в метро заходил настоящий террорист — в очках, куртке-аляске и без всякой характерной бороды без усов. Так, легкая небритость. Типичный хипстер, не посылающий никакого сигнала.

Самообман — худший из видов обмана. Простейшие решения бывают хороши только в инженерной практике, а в социальных отношениях они почти всегда ведут к катастрофе. И пусть в толпе мы собой не владеем, но уж хотя бы наутро после того, что случилось, мы должны четко и ясно сказать себе перед зеркалом: если по нашим представлениям человек выглядит как классический ваххабит, это совершенно не значит, что он — классический ваххабит. Если человек одевается по исламской традиции — это не значит, что он террорист. И если вы устраняете очевидную для вас причину опасности — это вовсе не означает, что вы устранили настоящую причину опасности.

Погибшие в вагоне питерского метро Динара Алиева, Мансур Сагадеев и Максим Арышев не дадут в этом соврать.

[Максим Кононенко]

23 февраля 1981 года, выступая с отчётным докладом ЦК перед XXVI съездом КПСС, Леонид Ильич Брежнев произнёс хрестоматийный тезис: «Экономика должна быть экономной». Хотя справедливости ради надо сказать, что ещё за несколько лет до этого выступления тот же тезис более развёрнуто изложил Михаил Михайлович Жванецкий в своём не менее хрестоматийном произведении «Заседание на ликёро-водочном заводе». Изыскание внутренних резервов — вот то, что теперь принято называть «эффективность». Водители Илларионов и Кутько у Жванецкого использовали один двигатель на две бортовые автомашины и вытирали машины ветошью из своих одежд.

Современный русский эффективный менеджер поступает приблизительно так же, то есть решает бизнес-проблемы не с помощью повышения производительности труда, улучшения качества продукции и конкурентной борьбы, а тупо понижая зарплаты и отправляя сотрудников, выпускающих никому не нужный хлам, в неоплачиваемые отпуска. То есть обеспечивает себе доход не за счёт клиентов, а за счёт сотрудников. Потому что клиентов ещё надо привлечь, а сотрудники уже есть.

Примерно так же ведёт себя и правительство — вместо того, чтобы стимулировать развитие производства, повышать конкуренцию и создавать условия для развития малого бизнеса, оно думает, как бы так повысить налоги, чтобы большинство это не очень заметило. Ну или не сразу заметило. Как с той же самой таргетированной инфляцией, которая вроде бы самая низкая с 1991 года, но квартплата всё равно растёт каждый месяц и не останавливается.

Вот какой-то человек, имя которого в контексте этой статьи не имеет никакого значения (да и вообще никакого значения не имеет), предложил обложить налогом малодетные семьи. То есть семьи, где всего один ребёнок. В СССР был налог на бездетность, а когда с начала 2000-х стало модно вспоминать СССР с теплотой, то и предложения вернуть этот самый советский налог возникали периодически — в 2003, 2005, 2006, 2013, 2016 годах. В последний раз такой налог предлагался всего две недели назад, 24 апреля. И вот теперь — новое дело. Расширение налогооблагаемой базы. Бездетных много, но если прибавить к ним тех, у кого всего один ребёнок, то получится значительно больше. И хотя перспективы введения такого налога выглядят призрачными (буквально все выступили резко против — и сенаторы, и депутаты, и правительство, и отдельные партии), хорошо бы задуматься над природой зарождения подобных идей в головах тех или иных предлагающих.

Базовая логика, в принципе, ясна: нас катастрофически мало. И более-менее дальновидный человек понимает, что Россия не может жить «как маленькая европейская страна» просто в силу того обстоятельства, что она — не маленькая европейская страна. Каждая маленькая европейская страна является частью большого конгломерата, частью которого мы стать не можем по причине того, что нас туда не берут. Мы — отдельная цивилизация, и если мы хотим участвовать в диалоге цивилизаций, мы должны быть сравнимы с ними по базовым параметрам. По территории мы сравнимы. По населению — нет. Условный «запад» — это миллиард человек. Китай — это полтора миллиарда. Нас — 146 миллионов.

Даже если посчитать весь «русский мир», нас не больше 300 миллионов. С нами не о чем разговаривать — нас слишком мало. И мы должны стараться, чтобы нас стало больше.

А дальше возникает вопрос. В СССР был налог на бездетность, а в США его не было. И при этом в США население было больше, чем в СССР. Почему? Наверное, потому, что были использованы какие-то другие методы. Или вот ещё пример из более знакомой мне предметной области. В США разрешён лов осетра, и осётр при этом есть. В России уже много лет как любой лов осетра запрещён, а осетра при этом все равно нет. Как так получается? Может, в консерватории что-то подправить?

Но нет, в консерватории править не хочется. Хочется эффективно перераспределить. Логика надстройки тоже понятна: деньги нужны, доходы падают, значит, надо попробовать взять у тех, кто не очень заметит, и передать тем (за вычетом положенных комиссий, конечно), кто очень даже заметит. То есть вводить новые налоги и сборы надо так, чтобы каждый отдельный из них не затрагивал слишком большую социальную группу, которая могла бы солидарно выступить против. И в этом смысле налог на малодетность, как и налог, скажем, на сбор ягод и грибов, совершенно не технологичны, потому что затрагивают сразу слишком много людей и тем порождают социальное напряжение. Как и, кстати, знаменитая уже московская «реновация», которая отчего-то сразу же затрагивает какие-то многие тысячи домов. Что порождает серьёзное сопротивление, хотя тихий и точечный снос хрущёвок до этого на протяжении 20 лет никакого сопротивления не вызывал.

Ну так вот же простые ответы, которые следуют из сформулированных проблем: не надо делать так, чтобы злить сразу многих. Тогда не выступали бы солидарно сенаторы-депутаты-министры. Тогда не собирался бы большой митинг против скоропалительной «реновации». Надо делать аккуратно и тихо, затрагивая небольшие, не связанные друг с другом группы.

И второй ответ: не надо отнимать последнее. Потому что потом отнять будет нечего. А налог с матерей-одиночек, молодых семей и пенсионеров-грибников — это и есть «отнимать последнее». Вместо этого надо выращивать упитанный средний класс, а потом уже аккуратно стричь с него шерсть. Но так, чтобы каждый раз оставалось и на то, чтобы согреться, и на то, чтобы отросла новая.

Когда же ничего из этого не делается, возникают неприятные ощущения, что никакого будущего вообще не планируется. Не в том смысле, что не сформулирован «образ будущего», а в том смысле, что будущего не будет вообще. Поэтому налоги и сборы надо ковать, пока они горячи.

Это довольно антигосударственное поведение. А где антигосударственное поведение, там государство должно принимать ответные меры. Чтобы сохраниться. Вот у нас есть статья за оскорбление чувств верующих, а за провоцирование народных волнений путём объявления идиотских инициатив у нас статей нет. Так и давайте перераспределим, как это теперь принято — верующих с их чувствами оставим наедине с собой, а идиотов с инициативами будем штрафовать на немалые деньги.

Чтобы они на себе прочувствовали то, чего желают другим.
RT