Советник руководителя Аналитического центра при Правительстве РФ
Крымская война (1853–1856) России с Турцией, Великобританией, Францией и Сардинией живет в историографии России как унизительное поражение, вызванное социальной и технической отсталостью режима Николая I. Это мнение практически без изменений перешло из имперской историографии в советскую, и включавшиеся во все учебники истории слова В.И. Ленина «Крымская война показала гнилость и бессилие крепостнической России» (В. Ленин. «Крестьянская реформа» и пролетарски-крестьянская революция. – Социал-Демократ, №21–22, 19 марта (1 апреля) 1911) почти дословно повторяют оценки военного министра Александра II Д.А. Милютина. В современной России Крымская война воспринимается как одно из наиболее глубоких унижений и часть вековечной вражды России с условным Западом, а с 2014 года тема Крымской войны прочно связана и с событиями перехода Крыма от Украины к России – которые этот очерк затрагивать не будет.
Но для русского читателя часто бывает большой неожиданностью, что обидчики России, оказывается, воспринимают себя совсем не как силы добра и триумфаторы над «злой Россией». Крымская война – неприятное воспоминание для всех ее стран-участниц.
Менее всего плохих воспоминаний Крымская война оставила в Италии, где экспедицию сардинского корпуса рассматривают как дипломатический ход премьера Камилло Бенсо ди Кавура, который так купил поддержку Франции для войны за независимость Италии с Австрией (1859). Во Франции Крымская война – политическая авантюра Второй империи. Николай I демонстративно не признал легитимность Луи Наполеона III, чье положение и так было нестабильным. Наполеон III стал искать поддержки Британии, чтобы подорвать Священный союз Австрии, Пруссии и России. Когда Вторая империя пала, а республиканская Франция стала многолетним союзником России и впоследствии СССР, про Крымскую войну постарались забыть как про досадное недоразумение, мешающее двусторонним отношениям. О ней напоминает только бульвар Севастополь в Париже, пробитый бароном Османом в 1850-е годы.
Турция рассматривает Крымскую войну как свое тотальное унижение, когда технически более продвинутая Россия без труда расправилась с турецкой армией, а европейские союзники использовали турок как пушечное мясо. Мустафа Кемаль Ататюрк часто апеллировал к этому историческому опыту как к аргументу за модернизацию Турции.
А в Британии эта война – апофеоз вопиющей некомпетентности и трусости наследственного аристократического генералитета и героизма простых солдат, который пропал зря. Инициатива Британии превратила локальный конфликт России и Турции в общеевропейскую войну, которая разрушила Венскую систему, но памятна она не этим. Главные для Британии эпизоды этой войны – «Тонкая красная линия» и «Атака легкой бригады», отраженные в поэмах Альфреда Теннисона и Редьярда Киплинга, кинофильмах и картинах (см. иллюстрацию к этому очерку). Это мемориалы стойкости британских солдат под безжалостным русским огнем, куда их послали на бессмысленную смерть. А британские командиры лорды Реглан и Кардиган оставили по себе незлую память разве что рукавом «реглан» и свитером «кардиган» (и шапками с прорезями для глаз «балаклава», которыми британские солдаты пытались защититься от лютых зимних ветров).
Долина в две мили – редут недалече…
Услышав: «По коням, вперед!»,
Долиною смерти под шквалом картечи
Отважные скачут шестьсот.
Преддверием ада гремит канонада,
Под жерла орудий подставлены груди –
Но мчатся и мчатся шестьсот.
….
Теперь уж и фланги огнем полыхают.
Чугунные чудища не отдыхают –
Из каждого хлещет жерла.
Никто не замешкался, не обернулся,
Никто из атаки живым не вернулся:
Смерть челюсти сыто свела.
Альфред Теннисон. Атака легкой бригады. 1855. Перевод Ю. Колкера
Памятник Крымской войне в Лондоне впервые (1861) изобразил не полководцев, а неизвестных солдат-«томми», вынесших на себе бремя военных лишений. Крымская война способствовала консолидации британской гражданской нации и демократической политической реформы (Figes, Orlando. Crimea: The Last Crusade, Allen Lane, 2010; ткж: The Crimean War: The war that made Britain 'great’. The Telegraph, 02 October, 2010), но победа в ней для Британии – пиррова.
Словом, если бы все участники Крымской войны могли вернуть время назад, они бы предпочли, чтобы этой войны не было, такое гадкое послевкусие от нее осталось у всех.
Но и исход Крымской войны, и отношение к ней в странах-участницах – это во многом результат того, что Крымская война была одной из самых технологически продвинутых войн в истории. Новые технологии «века прогресса» в значительной мере определили ее ход; Крымская война – одна из вершин первого этапа промышленной революции («века пара»). Эта технологическая новизна лишь отчасти связана с тем, что Венская система была периодом тридцатилетнего мира между европейскими державами. Очень многие из технологий к 1853 году не насчитывали и десяти лет, а некоторые были созданы накануне войны.
Инновации, «принявшие участие» в Крымской войне, можно разделить на три функциональные категории: боевые, логистические и социально-общественные.
REUTERS / Vincent Kessler
Самой известной боевой инновацией Крымской войны, скорее всего, следует считать нарезное оружие. Нарезное оружие имеет большую дальность и кучность боя. Нарезы в стволе закручивают пулю, та приобретает гироскопическую стабильность (как вращающаяся юла), и сопротивление воздуха не так быстро вынуждает ее кувыркаться и сходить с баллистической траектории. Нарезное оружие было известно, возможно, с ранней современной эпохи, а с XVII века перешло от экспериментальных образцов к строевым. Такие ранние образцы нарезного оружия, заряжаемые со ствола, называются «штуцеры», по их немецкому названию Stutzen. Но ручное нарезное оружие применялось вплоть до 1830-х годов крайне ограниченно. Проблема была в том, что в отличие от гладкоствольного оружия (мушкетов и пр.) штуцеры нуждались в том, чтобы пуля очень плотно входила в ствол. Привычных нам унитарных патронов в эту эпоху не существовало (они возникают только во второй половине XIX века), и пулю буквально забивали в ствол шомполом и специальным молотком. Эта операция занимала от одной до нескольких минут, поэтому штуцеры применялись только снайперами, а в некоторых армиях при штуцерах были расчеты из стрелка и одного-двух заряжающих – как при более поздних станковых пулеметах.
В 1830–1840-х годах в оружейном деле происходят три ключевые инновации.
В 1841 году механик-приборостроитель Джозеф Уитворт, ранее работавший с создателем винторезного станка Генри Модсли и Чарльзом Бэббиджем над дифференциальной машиной, разработал один из первых стандартов резьбы. Стандарт Уитворта содержал размеры и профили резьбы с углом канавки 55°, диаметры шляпок и гаек и длины стержней, рассчитанные так, чтобы обеспечивать оптимальное сочетание легкости вращения и прочности соединения. Эта разработка оказалась настолько удачной, что была принята сперва железными дорогами, а затем и промышленностью и со временем была утверждена как британский национальный стандарт. Знакомые любому механику размеры «5/16», «3/8» – это часть стандартов Уитворта. До Уитворта гайки и болты резались друг под друга, навинтить гайку на чужой болт было часто невозможно или рискованно. Резьбовый стандарт стал одним из важнейших шагов промышленной революции, постепенно превратив гайки и болты из заказных деталей в расходные. Стандарт резьбы Уитворта подтолкнул вперед и создание машин для нарезки резьбы, а через машиностроительный прогресс и развитие нарезного оружия.
С 1825 по 1836 год немецкий оружейник Иоганн Дрейзе разработал игольчатое ружье – первое в истории нарезное оружие с ручным затвором, заряжаемое с казенной части полноценными унитарными бумажными патронами с капсюлем. Игла, пробивавшая капсюль патрона, была самой ломкой частью оружия – по нормативам три иглы выдавались на двести патронов. Но скорострельность этого ружья была 10–12 выстрелов в минуту, а эффективная дальность – около 600 метров. Дрейзе работал над своим ружьем с 1825 по 1836 год, а в 1841 году игольчатое ружье Дрейзе было принято на вооружение прусской армии. В 1848 году игольчатые ружья были замечены и у революционеров. Подлинный триумф игольчатого оружия произошел уже после Крымской войны, в 1866 году в битве при Кениггреце, где поражение австрийцев было приписано скорострельности игольчатых ружей прусаков. Игольчатые ружья устарели так же стремительно, как и взлетели; в 1865–1875 годах европейские армии начинают переходить на винтовки под металлический патрон (Бердана, Маузера и др.).
Винтовка Дрейзе в крымской кампании не участвовала, но она проложила дорогу применению унитарных патронов. Патрон с капсюлем был чуть более ранней инновацией – капсюль опирался на открытия в конце XVIII века «гремучих» химических соединений, таких как фульминат серебра и бертолетова соль, а первые патроны разработали оружейники Жан Паули и Казимир Лефоше в 1800–1820 годах.
И наконец, была разработана пуля, которая отвечала возможностям новых винтовок. В 1826 году французский оружейник Анри Густав Дельвинь разработал коническую пулю, которая при забивании в ствол расширялась и прочно прилегала к канавкам резьбы ствола. Забивание деформировало пулю несимметрично, поэтому качество боя штуцера Дельвиня оставляло желать лучшего. Луи Этьен Тувен (в русской транскрипции XIX века «Турвен») доработал пулю, добавив ей момент вращения, чтобы при забивании она как бы вкручивалась в ствол, и разместив в пороховой камере шип, на который пуля насаживалась равномернее (карабин Турвена).
Но реальный прорыв сделал в 1848–1849 годах третий соавтор, Клод Этьен Минье. Минье разработал 18-миллиметровую пулю с «юбкой» и вкладышем, которая была подкалиберной (по диаметру не вровень, а меньше ствола). В момент выстрела вкладыш первым принимал на себя давление газа, входил в юбку и толчком расширял более мягкую пулю так, что та равномерно заполняла диаметр и нарезы ствола. Ружье системы Минье заряжалось на порядок быстрее классического штуцера – пуля сама вкатывалась в ствол (его скорострельность оценивается в 2–3 выстрела в минуту). Убойная сила пули Минье сохранялась на расстоянии до 1000–1200 метров, и среди солдат ходили легенды, что она может прошить солдата и ранец и все равно убить еще и стоящего за ним человека. При соприкосновении с целью пуля Минье, и так крупнокалиберная, деформировалась или разворачивалась, нанося серьезные раны и увечья. Главный врач армии Конфедерации писал в «Справочнике полевого врача», что страх превратиться от одной пули в инвалида деморализует солдат: «Пули не чтят ни части тела, ни личность; и перспектива лишиться глаза, руки или ноги заставляет немало отважных людей трепетать перед испытанием, которое им предстоит» (Chisolm, J. Julian. A manual of military surgery, for the use of surgeons in the Confederate States army with explanatory plates of all useful operations. Evans and Cogswell, 1864).
Благодаря этим прорывам в начале 1850-х годов на вооружении европейских стран появились ружья-мушкеты – заряжаемые со ствола ружья с патронами. Патроны для ружей-мушкетов были не унитарными, как в винтовке Дрейзе, а сборными. Это были достаточно сложные конструкции из нескольких сегментов пропитанной селитрой и смазанной жиром бумаги. Солдат скусывал верх патрона, подсыпал часть пороха на запальную полку, высыпал порох в ствол и вгонял пулю шомполом с остатком патрона в ствол. Бумага выполняла функцию пыжа, а при выстреле максимально сгорала, сокращая загрязнение ствола. Во французской армии ружье-мушкет под пулю Минье пошло в серию с 1851 года, а в британской в 1853 году был одобрен аналог ружья Минье, известный по имени фабрики-производителя как «Энфилд P53» (популярное название «винтовка Энфилд» – все-таки анахронизм, так как термин «винтовка» был утвержден в российской армии после 1856 года). В 1859 году в Индии «энфилды» стали поводом к восстанию сипаев, когда был пущен слух, что патроны смазывают коровьим маслом и свиным салом – солдаты-индуисты и солдаты-мусульмане сочли необходимость совать такие патроны в рот оскорблением своих религиозных чувств.
И «минье», и «энфилды» приняли участие в деле в 1854–1855 годах при Балаклаве и Севастополе. Преимущество нарезного оружия над гладкоствольным (преобладавшим в российской армии) стало одним из факторов поражения России. Русские войска не могли приблизиться к английским и французским порядкам на дистанцию своего прицельного выстрела (ок. 300 м), попадая под вражеский огонь. В результате сдерживающий огонь вела в основном артиллерия, но и артиллерийская прислуга была уязвима для огня из нарезного оружия. Вопрос, почему российская армия не была вооружена нарезным оружием, остается открытым (известно, что винтовки Дрейзе проходили испытания в России в 1850-е годы). Но, по-видимому, кроме как во Франции и Британии, купить такое оружие или технологии было негде, но эти страны не продали бы такую новейшую технологию враждебной им России, а винтовки Дрейзе сильно проигрывали ружьям-мушкетам в дальности, и выигрыш по скорострельности этого не компенсировал.
Трофейные нарезные ружья ценились в русской армии. Лев Толстой в «Севастопольских рассказах» передает диалог солдата и офицера русской армии после боя с французами:
«– Ранен, ваше благородие!
– Чем ранен?
– Сюда-то, должно, пулей, – сказал солдат, указывая на руку, – а уж здесь не могу знать, чем голову-то прошибло, – и, нагнув ее, показал окровавленные и слипшиеся волоса на затылке.
– А ружье другое чье?
– Стуцер французской, ваше благородие, отнял…».
Л.Н. Толстой. Севастополь в мае
Судя по тому, что описанные события происходят в мае 1855 года, солдат вполне мог завладеть самым современным ружьем-мушкетом системы Минье, которые как раз в это время начали поступать на крымскую кампанию, но ранившая его пуля, скорее всего, была выпущена из более старого карабина Тувена, иначе он вряд ли мог бы идти сам и поддерживать другого раненого.
Но в первую очередь нарезные ружья нового образца поступали не в строевые части, а снайперам. Снайперское дело практиковалось в ограниченном масштабе еще с XVIII века, но в Крымской войне снайперы активно применялись всеми сторонами, и, возможно, они использовали телескопические прицелы – первые такие устройства появились в 1840-е годы (Pegler, Martin. Out of Nowhere: A history of the military sniper. Osprey Publishing, 2012). Не исключено, что именно снайперский выстрел убил на Малаховом кургане 30 июня (12 июля) 1855 года адмирала П.С. Нахимова.
Памятник 18-миллиметровой пуле Минье
По итогам Крымской войны Уитворт в 1857 году разработал первую винтовку, рассчитанную именно на снайперов. Винтовка Уитворта имела шестиугольный профиль ствола, использовала шестиугольную пулю, входившую в ствол очень плотно, и имела прицельную дальность до 1600 метров. На таком расстоянии фигура человека была уже настолько меньше мушки, что винтовки Уитворта получили штатный крепеж под оптический прицел. В боевое применение винтовки Уитворта пошли уже в Гражданской войне США (1861–1865).
В артиллерии также произошли важные изменения. В 1822 году французский военный инженер Анри Жозеф Пексан разработал крупнокалиберную пушку, способную вести огонь прямой наводкой не раскаленными ядрами, как ранее, а бомбами – взрывающимися снарядами. До этого бомбы применялись только в гаубицах и мортирах, стрелявших по навесной траектории, – эти орудия могли применяться только на суше и были не очень меткими. Чтобы бомба не разрывалась до цели или вообще в стволе, Пексан разработал специальный конический снаряд с трубкой – замедлителем взрыва. Орудия Пексана были гладкоствольными, весили 3,4 тонны, но могли посылать 40-килограммовую бомбу со скоростью 400 м/сек на расстояние до двух морских миль. В русской военной терминологии орудия Пексана получили название «бомбические пушки».
Свою эффективность бомбические пушки показали уже на пробных стрельбах, с 1838 по 1849 год они приняли участие в локальных конфликтах (Веракрус, Кампече, Копенгаген), но славу им принесло Синопское сражение. Эскадра Нахимова, вооруженная пушками Пексана, разнесла в Синопе и турецкий флот, и береговые батареи буквально в щепки. Корабельные пушки предыдущего поколения, стреляющие раскаленными ядрами, оставляли в бортах десятки пробоин, но корабли оставались на плаву. Бомбы Пексана пробивали борт и взрывались в замкнутом пространстве корабля, уничтожая его иногда с первого попадания. Почти полное уничтожение турецкого флота стало одним из важнейших обстоятельств, заставивших Великобританию вмешаться в конфликт на стороне Турции. Пресса и политики Лондона публично возмущались жестокостью русских (газеты называли бой «синопской резней»), но всем очевидный факт, что после Синопа Россия стала хозяйкой на Черном море и при желании могла взять Стамбул, скорее всего, перевешивал официальные гуманитарные соображения.
Максима о «борьбе снаряда и брони» очень подходит именно к военно-морскому делу Крымской войны. За два месяца до Синопа кораблестроитель Анри Дюпуи де Лом заложил в Тулоне (Франция) три броненосные батареи с деревянными корпусами, покрытыми бронелистами толщиной 120 мм, и паровыми двигателями (мачты и паруса с них после испытаний сняли). Идея бронированных судов была не нова – первые броненосцы-кобуксоны (судна-черепахи), вооруженные артиллерией, использовал еще корейский флотоводец Ли Сунсин в 1592 году, а уже упомянутый Пексан предлагал бронировать суда одновременно с разработкой своей бомбической пушки. До середины XIX века бронирование судов не применялось ввиду отсутствия технологии производства достаточно качественной стали – броня не только не защищала суда, но, наоборот, разлеталась на множество осколков, увеличивая поражение. К 1850-м годам проблема была решена. 17 октября 1855 года броненосные батареи Дюпуи де Лома в сопровождении эскадры парусных судов атаковали русский форт Кинбурн.
«После трехчасовой канонады на русских фортах были разрушены 29 из 62 пушек и мортир, повреждены брустверы и казематы, 130 человек ранено и 45 убито. В 13:35 Кинбурн капитулировал перед практически неуязвимым противником. К чести русских артиллеристов, стреляли они отлично: “Девастасьон” получил 31 попадание в борта и 44 в палубу, “Лавэ” и “Тоннант” получили примерно по 60 попаданий каждый. Но весь этот меткий огонь оставил лишь десятки полуторадюймовых вмятин в железной броне французских батарей» (Смирнов Г. В. Корабли и сражения. – М. 1987.).
Дюпуи де Лом превратил батареи в паровые суда, и это один из признаков уходящей эпохи паруса. В 1847 году де Лом заложил первый в истории боевой пароход – 90-пушечный линейный корабль «Наполеон», который также принял участие в Крымской войне (в Парижском военном музее выставлен фрагмент обшивки «Наполеона», разбитый русским ядром). Ключевой инновацией в создании боевых пароходов стало появление гребного винта, изначально в форме «архимедова винта», разработанного Фрэнсисом Смитом (Великобритания) и Джоном Эриксоном (Швеция – США). «Наполеон» еще имел парусную оснастку, поскольку это позволяло экономить топливо, а паровой двигатель изначально предназначался для маневрирования, но Крымская война довольно быстро продемонстрировала, что в бою парус и мачты преимущества не дают, а на паровой двигатель и винт можно положиться. В ходе Крымской войны прошел и, вероятно, первый в истории бой паровых судов – русского пароходофрегата «Князь Владимир» и турецкого парохода «Перваз-Бахри» (после взятия в плен переименованного в «Корнилов»). Синопский бой считается последним крупным сражением эпохи паруса (в нем принимали участие несколько пароходов и гибридных судов с обеих сторон).
Григорий Шукаев. Бой на Малаховом кургане
История паровых боевых судов была бы неполной без повторного упоминания системы Уитворта. Биография Уитворта конца XIX века сообщает, что адмирал Чарльз Нэйпир заказал для кампании против России на Балтике 120 канонерок с паровыми двигателями 60 лошадиных сил в срок 90 дней. Глава завода судовых двигателей Джон Пенн разобрал два наличных двигателя на детали и разослал отдельные компоненты по разным заводам Англии, заказав 90 копий оригинальных деталей. Из полученных деталей в заказанный срок были собраны 90 новых паровых машин, а в дальнейшем была запущена еще и плавучая ремонтная фабрика флота со складом запчастей. Это стало возможным благодаря тому, что и двигатели, и заводы-изготовители следовали стандартам Уитворта (Eminent Persons: Biographies Reprinted from the Times (Vol. 4). London: Forgotten Books. (Original work published 1893). Достоверность этой истории сомнительна, интересно восприятие связи стандартов Уитворта и машиностроительной эффективности британской промышленности.
Зато достоверно известно, что на Балтике английский флот Нэйпира встретило заграждение из полутора тысяч плавучих мин. Мины от случая к случаю применялись и раньше, но это были просто единичные бочки с порохом и запалом или ударным взрывателем. Русские мины были уже современного типа – металлические шары-поплавки с шипами-взрывателями, ждавшими столкновения с бортом корабля. Мины были разработаны уже известным нам академиком Борисом Семеновичем (Морисом) Якоби с использованием «гальванических взрывателей» и изготовлены на заводе Эммануила Нобеля инженером Альфредом Нобелем (тем самым Нобелем и праправнуком также уже известного нам Олафа Рютбека). Несколько британских кораблей подорвались на минах, попытки траления позволили собрать только несколько десятков мин, и Нэйпир благоразумно отказался от штурма русских крепостей в кампанию 1854 года.
В логистике Крымской войны следует особо выделить железные дороги и полевую медицину.
Железные дороги в контексте нашего очерка – это рельсовые дороги с механическими локомотивами. Рельсовые вагонетки использовались еще в шахтах в Средние века, а на Коринфском волоке были обнаружены то ли искусственные, то ли прокатанные рельсоподобные колеи. Первые паровые локомотивы применялись с 1802 года также в Англии в горнодобывающем деле. Железная дорога как общественный транспорт для грузов и пассажиров была впервые запущена уже известным нам Джорджем Стефенсоном в 1825 году, а с 1829 года Стефенсон начал производство «Ракеты», локомотива, способного развивать скорость до 45 км/час.
Железные дороги далеко не сразу стали рассматриваться как перспективный вид транспорта. В течение первого этапа промышленной революции наиболее перспективным транспортным путем считался искусственный канал. С 1770 по 1830 год Британия была покрыта сетью каналов (многие из них впоследствии пришлось осушить и превратить в зоны отчуждения железных дорог). В США в 1825 году был пробит канал Эри, связавший Великие озера и реку Гудзон. Споры «железные дороги или каналы» шли и в правительстве Российской империи.
В отношении России и других считающихся отсталыми монархий Священного союза распространено мнение (повторенное в том числе и в популярном экономическом бестселлере «Почему одни страны богатые, а другие бедные»), что императоры России и Австрии не хотели строить железные дороги, считая их опасной уступкой прогрессу и продвижением революций. Сложно сказать, откуда взялся этот миф, если история железнодорожного строительства и Австрии и России содержит первые опыты по постройке железных дорог еще в 1820-е годы. Австрийские проекты не удалось развернуть дальше опытных участков на 20–30 км, поскольку Габсбургам не удалось получить у английских банков ссуду на строительство дорог. Российская власть была намного богаче, но и она смогла позволить себе только две железные дороги. Первая, Царскосельская, имела длину всего 27 км. Вторая, Николаевская (после 1918 года – Октябрьская) железная дорога, строившаяся с 1841 по 1851 год, поглощала несколько процентов всего государственного бюджета России – 8–10 млн рублей в год при общем среднегодовом бюджете 180 млн рублей. Третья, Варшава – Вена, изначально к строительству не намечалась, но когда строившее ее частное общество обанкротилось, государство взяло на себя ее достройку.
Относительно позднее начало строительства железных дорог в России было связано не с ретроградством царя (Николай I сам был по образованию военным инженером), а с климатом. Первые рельсы, изготовлявшиеся из чугуна (отсюда название железной дороги «чугунка»), были настолько хрупкими, что испытания одного из первых локомотивов Ричарда Тревитика в 1804 году разбили их. Перепады температур зимой и летом в морском климате Британии были меньше, чем в континентальном климате России, поэтому технические требования к рельсам для паровозов Стефенсона были ниже. Рельсы, нормально ведущие себя в Британии, в России могли лопнуть на морозе в первый же сезон. Царскосельская дорога строилась в том числе для того, чтобы понять, достаточно ли хорош рельсовый металл последнего поколения, и только после нескольких сезонов эксплуатации Николай I одобрил строительство уже практически необходимой железной дороги Петербург – Москва.
Легенда, что железные дороги России шире европейских на несколько дюймов для того, чтобы враг не смог ворваться в Россию на паровозах, если и верна, то лишь отчасти. Так называемая европейская колея – британский стандарт 4 фута и 8,5 дюйма, утвержденный в 1845 году. Вопреки другому популярному мифу британский стандарт не связан с шириной четырех лошадиных крупов. А русские дороги XIX века имели ширину ровно пять имперских футов, поскольку именно таков был стандарт железных дорог в южных штатах США, рекомендованный главным консультантом проекта Джорджем Уистлером и поддержанный главным железнодорожным инженером империи Павлом Мельниковым. Железные дороги разных стран и регионов до сих пор используют разную ширину колеи – только основных национальных и региональных стандартов более десятка.
С Николаевской дорогой связан еще один популярный миф – что дорога якобы проведена по линии, которую царь прочертил по карте, мимоходом описав на ней полукруг там, где прижимал пальцем линейку. Так-де дорогу и построили – с полукругом на месте следа от высочайшего перста. В реальности «царский палец» обходит возвышенность на Валдае, где не очень мощные локомотивы эпохи не могли втянуть поезд в гору и удержать при спуске – тяги не хватало. Спрямить этот участок удалось только в начале XXI века.
Иван Айвазовский. Синопский бой
Публицисты и историки часто высказывают мнение, что десанта в Крым вообще бы не было, если бы европейские державы знали, что Россия может подтянуть туда свою огромную армию по железной дороге. Скорее всего, это верно, но протянуть железную дорогу в Крым в 1853 году Россия еще не могла ни финансово, ни технически. Железные дороги сыграли очень важную роль в будущих войнах – в том числе в русско-турецкой войне 1877–1878 годов (повесть «Инженеры» Н.Г. Гарина-Михайловского содержит много ценных сведений о строительстве и эксплуатации военных железных дорог в это время).
В ходе Крымской войны на территории Российской империи была построена еще одна железная дорога – из Балаклавы в Севастополь. Эта короткая дорога предназначалась для снабжения британских войск, осаждавших Севастополь, и перевозки раненых и заменила грунтовую дорогу. Дорога была выстроена подрядчиком Мортоном Пито без контракта по себестоимости меньше чем за два месяца. Она работала с переменной эффективностью – хотя Пито и его инженеры выбрали маршрут с минимальным градиентом (1 к 14 и менее), слабые локомотивы едва справлялись с нагрузкой. Но даже и такая артерия существенно облегчила снабжение и эвакуацию осадных войск. Дорога эксплуатировалась с апреля 1855-го по март 1856 года (осада Севастополя завершилась в сентябре 1855 года) и вскоре после подписания Парижского мира была продана Россией в Турцию на металлолом. Это была первая военная железная дорога и первый опыт экспресс-строительства железной дороги.
Другая экспресс-стройка Крымской войны известна намного меньше. Это мобильный госпиталь в Эренкое, пригороде Стамбула (Silver, CP. Renkioi: A Forgotten Crimean War Hospital and its Significance, Vesalius, X, 11, 55–60, 2004). Госпиталь был собран в Британии, перевезен судами в Турцию и собран заново. По этой технологии ранее поставлялись сборные домики в Австралию. Проект госпиталя сделал и осуществил инженер Изамбард Кингдом Брюнель, также крупный железнодорожный строитель. Госпиталь был рассчитан на 3000 коек и, помимо операционных и палат, имел изоляторы, проточные санузлы, водопровод, прачечную. В результате в госпитале удалось почти полностью ликвидировать инфекционные заболевания, которые давали до 40% смертности в соседних госпиталях (Nightingale, Florence. Measuring Hospital Care Outcomes. JCAHO, 1999). Госпиталь работал с осени 1855-го по лето 1856 года и интересен как тем, что это был один из первых госпиталей с соблюдением гигиены, так и тем, что там работала Флоренс Найтингейл.
Полевая медицина в Крымской войне стала местом рождения службы медсестер и первого применения целого ряда новых технологий. Сестринское дело обычно связывают с деятельностью Флоренс Найтингейл. Аристократка Найтингейл отказалась от светской жизни и брака в пользу медицины, училась сестринскому делу в Германии, некоторое время практиковала в Британии и в 1854 году организовала 38 женщин-доброволок для сестринской работы на фронте. Благодаря ей британской прессе стало известно о дефиците медицинских материалов и размещении госпиталей в конюшнях и прочих неприспособленных местах. Борьба за медицинское обеспечение и качественный уход, который группа Найтингейл обеспечивала раненым, сильно сократили смертность. Мобильный госпиталь появился в Турции также благодаря ее усилиям. Стараниям Флоренс Найтингейл профессия медсестры на войне была не только узаконена, но и оформилась в профессию со своими процедурами и правилами.
Тот же процесс создания сестринского дела шел и в России, где он был организован хирургом Н.И. Пироговым и великой княгиней Еленой Павловной Романовой. Крестовоздвиженская община сестер милосердия насчитывала 32 сестры и работала в Крыму с 1854 по 1856 год. Наконец, заслуживает особого упоминания медсестра Мэри Сикол, креолка с Ямайки, которую не включили в отряд Найтингейл из-за расовых предрассудков, после чего Сикол уехала в Крым самостоятельно и на личные сбережения держала «Британский отель» – медпункт и стол для солдат и офицеров.
Главным медицинским светилом Крымской войны был хирург Николай Иванович Пирогов, который впервые применил на поле боя эфирную анестезию (отработанную им несколько ранее на Кавказе) и гипсовые повязки, которые стали известны в Европе из турецкой практики. Пирогов не изобретал анестезию и гипс, как иногда утверждается, он нашел способ применять их максимально эффективно. Результатом работы Пирогова стал совершенно иной подход к лечению боевых травм. Если другие хирурги почти всегда ампутировали пораженные конечности, то Пирогов создал технику лечения огнестрельных и рубленых ран, которая восстанавливала их функции и способы ампутаций, облегчавшие ходьбу и пользование протезами. Сочетание щадящей хирургии с минимальным инвазивным вмешательством, применение гипсовых лубков для фиксации раздробленных костей и предотвращение болевого шока постепенно перешли от Пирогова в практику всех остальных стран.
И наконец, третья категория инноваций Крымской войны – медийные. Крымская война стала первой войной, за которой граждане стран-участниц смогли следить с небольшим временным разрывом, а некоторые даже и увидеть.
Очень часто исторические книги повторяют, что в ходе Крымской войны газеты публиковали телеграммы с поля боя. К сожалению, это следует признать очень серьезным преувеличением. Электрический телеграф был разработан в 1830-е годы. После ряда неудачных конструкций первый практичный телеграф был создан Павлом Шиллингом в российском Ревеле (ныне Таллин, Эстония) в 1832 году. В Британии с 1837 года заработал коммерческий телеграф Чарльза Уитстона, а в США – Сэмюэла Морзе и Эндрю Вайла (подлинного создателя азбуки Морзе). В 1850 году был проложен первый подводный кабель с изоляцией из гуттаперчи (разработанной при участии Майкла Фарадея). Подводный кабель британские телеграфисты очень быстро протянули и в Крым, дополнив его несколькими линиями между штабом и войсками (Steven Roberts. Distant Writing. A History of the Telegraph Companies in Britain between 1838 and 1868. British Library, 2012). Но гражданские лица доступа к этому кабелю практически не имели, и телеграмма из Крыма в Лондон доходила не мгновенно, а в срок до пяти дней. Большая часть корреспонденции военного корреспондента «Таймс» Уильяма Рассела была письмами, которые шли по три и более недели (Jensen, Anne. The Thin Red Streak: the Histories of The Times’ War Correspondents. News UK Archive, 2014).
Важно другое – что в ходе этой войны окончательно сложилась профессия военного корреспондента. Уильям Рассел был тем самым рассказчиком, от которого британская публика узнала об «атаке легкой кавалерии», который написал слова «тонкая красная линия», из чьих сообщений Флоренс Найтингейл узнала про ужасные условия в фронтовых госпиталях. А по другую сторону фронта, в России, появился свой культовый военный корреспондент – Лев Толстой, публиковавший очерки о Севастополе в «Современнике». Рассел писал кратко, Толстой подробно. Рассел – часто, Толстой – редко. Но оба они создавали формат военной журналистики для следующих поколений, и война в их изображении с двух сторон выглядит одинаково.
Зато Крымская война стала первой войной, которая была обстоятельно зафиксирована на фотографиях. Первым фотографическим процессом была дагеротипия, разработанная Луи Дагером в 1835–1839 годах. Дагеротипия применяла в качестве носителя металлические пластины (посеребренная медь), требовала длительного экспонирования (от нескольких секунд до получаса) и сложно обрабатывалась (проявителем были пары ртути, а закрепителем хлорид золота). Копировать дагеротипы было невозможно. Некоторым улучшением стала калотипия, в которой применялась бумага и создавался негатив. В 1851 году Фредерик Скотт Арчер предложил метод использования стеклянных пластин, политых светочувствительной эмульсией. Метод получил название «коллодионный процесс».
Вот с такой коллодионной фотоаппаратурой фотограф Роджер Фентон, уже опытный фотопутешественник, приехал на театр военных действий в Крым. Пластины нужно было проявлять сразу после съемки, и Фентон путешествовал с фургончиком-лабораторией. Боевых действий на его фотографиях нет, но портреты командующих и рядовых участников войны и ландшафты, где разворачивались события, очень сильно передают ощущение Крымской войны – непарадной и трудной. Одна из фотографий Фентона – «Долина тени смертной», на которой изображена пустая, усыпанная ядрами дорога, по которой мчалась навстречу смерти легкая бригада, сейчас считается классикой военной фотографии (Baldwin, Gordon. All the mighty world: the photographs of Roger Fenton, 1852–1860. The Metropolitan Museum of Art, New York, 2005).
В мировой истории было много войн, но вторую войну, где бы сошлось так много новейших для своего времени технологий, как в Крыму в 1855 году, назвать сложно. Объем интеллектуальных свершений, которые человечество вложило в эту войну, огромен даже в простом перечислении.
P. S. Делать оптимистические выводы о прогрессе человечества из технологий Крымской войны сложно, моральные – поздно, а выводить тему на современную политику не хочется. Хочется вспомнить вместо этого свою семейную историю, тесно связанную с Крымской войной.
Мой пращур, Николай Александрович Аммосов, был начальником Сестрорецкого оружейного завода, а затем начальником вооружений армии Николая I. Это он тестировал ружья Дрейзе и разрабатывал первые капсюльные ружья.
А его сын, Александр Николаевич Аммосов, сражался в Севастополе, был тяжело ранен, но дожил до мира. О нем тоже ходят легенды – например, что он написал романс «Хас-Булат удалой» на мотив американского гимна. Нет. Это тоже легенда, мелодии даже не похожи. Не легенда – его соавторство в проекте «Козьма Прутков». Петр Васильевич Шумахер много лет спустя возмущался: «Братья Жемчужниковы нечестно поступили, умолчав об Александре Аммосове, который более Алексея Толстого участвовал в их кружке… будь жив граф Алексей, он, как человек честный, правдивый, не допустил бы этой передержки».
Что именно в «Пруткове» анонимно написал А.Н. Аммосов, никто точно не знает, но «Военные афоризмы» очень напоминают служебную канву офицера егерского полка Аммосова – там упоминаются те же места, да к тому же Жемчужниковы и Толстой не служили в армии вообще. А.Н. Аммосов как офицер не имел права публиковаться без разрешения начальства, а кто бы дал ему разрешение написать «Хоть мы русское имя осрамим, зато послужим себе самим» или «Что за беда, что ни хлеба, ни кваса, пуля найдет солдатское мясо»? Любой ветеран Крымской войны услышал бы в этом свои голодные месяцы под Севастополем и свист пуль Минье. И в залихватски бесшабашной припевке слышится вторым планом та же горькая ирония, что и у других военных корреспондентов высокотехнологичной и безжалостной Крымской войны, и так же бросались под пули солдаты всех стран:
Марш вперед! Ура… Россия!
Лишь амбиция была б!
Брали форты не такие
Бутеноп и Глазенап!
Продолжай атаку смело,
Хоть тебе и пуля в лоб –
Посмотри, как лезут в дело
Глазенап и Бутеноп.
Пусть тебя навылет ранят,
Марш вперед на вражий штаб.
Слышишь, там как барабанят
Бутеноп и Глазенап.
Стой! Шабаш!
Языци сдались,
Каждый стал России раб.
Посмотри, как запыхались
Бутеноп и Глазенап.
Мир подписан, все пируют,
Бал дает бригадный поп.
Посмотри, как вальсируют
Блазенап и Гутеноп.
Мир в этой песенке – это Парижский мир 1856 года, завершивший Крымскую войну. Так прихотливо сплетаются судьбы людей, технологий, стран. История рода человеческого сложна и драматична.
Последний раз редактировалось Chugunka; 01.02.2019 в 04:05.
Одним из поводов для конфликта стал государственный переворот во Франции в декабре 1851 года
В 1852 году начали складываться первые, еще пока смутные контуры антироссийской коалиции.
Дело в том, что 1 марта 1852 года Черногория провозгласила независимость во главе с князем Данило I. Петербург признал его статус, что вызвало недовольство Вены. Там опасались, что примеру Черногории последуют славяне, населяющие Австрийскую империю.
Этот факт заставил австрийцев «забыть», что именно Россия спасла их страну от распада, но Николай I считал, что Вена не решится пойти на полный разрыв с Петербургом (Дебидур А. Дипломатическая история Европы). Такая фантастическая подлость в его рыцарской голове не укладывалась.
В декабре 1851 племянник Наполеона Луи-Наполеон, совершивший государственный переворот, провозгласил себя императором Наполеоном III. Помимо нарушения законов Франции новоиспеченный монарх еще и наплевал на международный договор, запрещавший представителям семьи Наполеона восходить на французский престол.
В Европе такие вольности вызвали ропот недовольства. Однако Австрия повозмущалась лишь на словах, в отличие от Николая I, который отказался признавать Наполеона III императором. Новый монарх Франции чувствовал, что его власть не воспринимается как достаточно легитимная и жаждал военных подвигов.
Ему хотелось показать «величие императорской Франции», продемонстрировать вес на международной арене, а заодно и отвлечь внимание общественности от обсуждения государственного переворота. Вскоре для этого представился удобный случай.
Дело в том, что православные и католические верующие издавна совершали паломничество к Святым местам, находившимся на территории Османской империи. Петербург покровительствовал православным, а Париж, соответственно, католикам. Нередко возникали споры между конфессиями относительно привилегий и прав верующих, и разрешались они на переговорах с Высокой Портой, то есть с правительством в Стамбуле.
И вот Наполеон III в середине XIX века (!) вспомнил о существовании договора 1740 года, по которому католики на Святых местах получали преимущества по сравнению с православными. Соглашение давно не действовало, и Франция десятками лет не обращала на это внимания. Французская революция 1789 года и вовсе носила антирелигиозный характер, питаясь идеями Вальтера, Руссо и других «просветителей».
Однако Наполеон III неожиданно решил изобразить из себя ревностного католика. Его цель была очевидной – пойти на конфронтацию с Россией, поиграть мускулами в отношении Османской империи, и под религиозным предлогом получить возможность усилить влияние Франции на Ближнем востоке.
Николай I не уступил, тем более что огромное православное население Османской империи тяготело к России. Несчастный султан Абдул-Меджид I оказался между молотом и наковальней. Париж грозился прислать французский флот к берегам Сирии, а Петербург столько раз уже доказывал превосходство русского оружия над турецким, что и угрожать не было нужды.
Султан собрал совет из высших чиновников, чтобы определиться, кого они боятся больше – самозванного Наполеона III или Николая I. После долгих споров решили, что вторжение французов в Сирию или Тунис слишком опасно для Османской империи. К тому же, профранцузская партия в турецкой элите подчеркивала, что заручившись поддержкой Франции, можно будет избавиться и от русского влияния на православное население Балкан.
Видя такое дело, Николай I отправил к султану посольство во главе с Александром Сергеевичем Меншиковым (правнуком знаменитого сподвижника Петра I – Александра Даниловича Меншикова). В русской элите Александр Меншиков заслуженно считался колоритной личностью. Как храбрый офицер он прекрасно зарекомендовал себя еще в войнах против Наполеона.
При Александре I служил в Генеральном штабе, при этом вел себя как вольнодумец, однако легко принял консервативное правление Николая I. В Турецкой войне 1828 года взял Анапу, командовал осадой Варны, где был тяжело ранен. Год спустя стал во главе морскими силами империи, а в войне 1853-56 года руководил русской армией в Крыму.
Как известно, Крымская война не принесла победы России, и общественность повесила всех собак на Меншикова. А уж советская историография и вовсе выставляла его бездарем. Конечно, он таковым не был, напротив, Меншиков показал глубокий стратегический талант, но и об этом мы еще поговорим в отдельной главе.
После 1855 года звезда Меншикова, казалось бы, закатилась. И все же на склоне лет, Меншиков вновь вспомнил свою либеральную молодость и участвовал в подготовке законов, отменявших крепостное право. Как личность, Александр Сергеевич славился высочайшим уровнем образования и ядовитыми остротами по адресу первых лиц государства.
И вот такой человек направился в Стамбул с дипломатической миссией. А практически параллельно шли тайные переговоры Петербурга и Лондона относительно раздела Турции. Николай I предложил англичанам Египет и Крит, но они в конце-концов отвергли инициативы русского царя. Это означало, что в случае обострения конфликта с Турцией и Францией, лояльность Англии никто не гарантирует.
Более того, английский посол Стретфорд де Редклиф прибыл в Стамбул, чтобы противодействовать Меншикову. В Петербурге не знали, что англичанин тайно сговорился с французским послом Эдмондом де Лакуром, и они ведут общую антироссийскую игру.
Когда султан сделал несколько уступок, Николай I решил, что пришло время дожать османов. Меншиков предъявил фактический ультиматум: либо признать за Православной церковью не только религиозные, но и светские привилегии, либо переговоры прекращаются.
Если бы Абдул-Меджид I принял ультиматум, то Россия становилась бы официальным покровителям многомиллионного православного населения. До политического развала Османской империи оставался бы один шаг, и Николай I не преминул бы нанести последний удар.
Французский и английский послы тут же активизировались, заверив султана, что Лондон и Париж поддержат Стамбул. Ободренный Абдул-Меджид ответил Меншикову, что согласиться на требования России равнозначно утрате независимости и отклонил ультиматум.
Русская делегация покинула Стамбул, причем Меншиков обещал вернуться, но уже в военном мундире. Об этом демарше пишет французский историк Дебидур, что заставляет усомниться в данном факте. Однако зная характер Меншикова, вполне можно допустить, что он в сердцах действительно наговорил лишнего.
Вскоре Петербург составил новый ультиматум, по сути, повторяющий предыдущий текст. Султану дали восемь дней на размышление. А чтобы ему скорее думалось, 21 июня 1853 года русская армия перешла границу Турции.
Ответ Лондона и Парижа не заставил себя долго ждать. На помощь султану отправились французская и английская эскадры. Абдул-Меджид, видя, что у него действительно есть могущественные союзники, вновь отверг требования Николая I.
Русский царь обладал несгибаемой волей, и 4 июля 1853 года наша армия вступила в пределы Дунайских княжеств. Петербург объявил, что вовсе не считает себя в состоянии войны с Турцией, и войска покинут Молдавию и Валахию, как только Стамбул примет условия России.
В свою очередь султан не решался объявить войну. Таким образом возникла странная ситуация: ни мира, ни войны, а русская армия стоит на Дунае. В этот момент, Австрия предложила свои посреднические услуги, и царь согласился на содействие Вены. Он продолжал считать, что Австрия не подведет.
Вновь начались переговоры, на которых выработали примирительный документ, вошедший в историю как «Венская нота». Она была составлена в таких размытых выражениях, что каждая сторона могла считать соглашение выгодным для себя.
У России оставалась возможность давить на Турцию, пользуясь расплывчатостью формулировок, и Николай I с текстом согласился.
Султан вместе с послами Англии и Франции подготовил поправки, в которых утверждалось, что Россия не имеет права вмешиваться во внутренние дела Османской империи. Николай I отозвал свое согласие и провел встречу с австрийским монархом. Тот отказался прямо поддержать Россию, предложив взамен витиеватую дипломатическую комбинацию.
Идея Австрии заключалась в следующем: конфликтующие стороны принимают Венскую ноту, при этом Вена гарантирует Стамбулу, что русский царь не намере
Турция, с помощью Англии и Франции лихорадочно готовившаяся к войне, не согласилась с этой инициативой, и 4 октября 1853 года султан объявил войну России.
Этот день в истории: 25 октября 1854 года — Балаклавское сражение
https://eadaily.com/ru/news/2016/10/...skoe-srazhenie
25 октября 2016
09:47
25 октября 1854 года у городка Балаклава под Севастополем произошло одно из важных полевых сражений Крымской войны (1853—1856) между союзными силами Великобритании, Франции и Турции с одной стороны, и русскими войсками — с другой.
Город и порт Балаклава, расположенный в 15 км к югу от Севастополя, являлся базой британского экспедиционного корпуса в Крыму. Удар русских войск по позициям союзников у Балаклавы мог в случае успеха привести к деблокированию осаждённого Севастополя и нарушению снабжения англичан.
Сражение произошло в долинах к северу от Балаклавы, ограниченных невысокими Федюхиными горами, Сапун-горой и рекой Чёрной. Это было первое и единственное сражение Крымской войны, в котором русские войска существенно преобладали в силах.
Это сражение вошло в историю в связи с четырьмя его эпизодами: взятие русскими войсками четырёх передовых редутов, защищавших лагерь союзников; кавалерийским боем между русской гусарской бригадой и тяжёлой британской кавалерийской бригадой, исход которой до сих пор вызывает множество споров среди историков; обороной 93 шотландского пехотного полка и атакой лёгкой британской кавалерийской бригады, предпринятой лордом Кардиганом после серии недоразумений, которая привела к большим потерям среди британцев.
Сражение не стало решающим. Британцы не смогли взять Севастополь с ходу, а русским войскам не удалось развить успех и продолжить наступление на позиции союзников.
Русский корпус, находившийся под командованием генерала от инфантерии Павла Петровича Липранди, насчитывал около 16 тысяч человек. Силы союзников, в основном представленные британскими войсками, включали две кавалерийских бригады. Общее командование британской кавалерией осуществлял генерал-майор граф Лукан. В сражении участвовали также французские и турецкие подразделения, но их роль была скорее вспомогательной. Общее количество войск союзников составляло около 7000 человек. Европейские историки обычно приводят цифру 3−4 тысячи, но при этом оговариваются: «без учета двух кавалеристских французских бригад» под командованием Винуа и Алонвиля. Что кажется весьма странным — не очень понятно почему турки в данном случае в зачет идут, а французов считать не стоит.
5 ноября 1854 г. 162 года назад Произошло Инкерманское сражение во время Крымской войны (1853-1856)
http://www.calend.ru/event/4690/
Двадцатый пехотный полк в сражении при Инкермане (Давид Роуландс) Во время Крымской войны 1853-1856 годов в районе Инкермана произошло сражение между русскими и англо-французскими войсками. Русское командование ставило целью сорвать готовившийся штурм Севастополя и вынудить противника снять осаду. Поскольку сражение у Балаклавы закончилось для русских войск безрезультатно, командование приняло решение атаковать правый фланг англичан со стороны Чёрной Речки, что привело к сражению у Инкермана. А завершение подготовки союзников к штурму Севастополя вынуждало произвести эту атаку немедленно. Хотя на стороне русских здесь было численное превосходство (примерно 90 тысяч против 70-ти), но на стороне союзников — превосходство позиции. Русский отряд в количестве 19 тысяч человек под командованием генерала Соймонова атаковали позиции англичан численностью около 8 тысяч человек. Пользуясь утренним туманом, они застали противника врасплох и захватили укрепления, но не смогли их удержать и отступили. С помощью подошедшего со стороны Инкермана отряда генерала Павлова (16 тысяч человек) русским войскам удалось достичь значительного перевеса, и английские войска попали в критическое положение.
В пылу сражения, англичане потеряли более 3/4 своих. Изнурённые и готовые признать себя побеждёнными, они были однако спасены вмешательством французов, приведённых генералом Боске. Вступление в бой французских войск переломило ход битвы. Исход сражения решило преимущество в их вооружении – их ружья системы Минье были более дальнобойные, чем русские. Русские войска были разбиты и вынуждены отступить с большими потерями (около 12 тысяч человек), союзники потеряли примерно 5 тысяч человек. Среди погибших в бою был генерал Соймонов. У сражения был и положительный итог: генеральный штурм Севастополя, намеченный союзниками на следующий день, не состоялся.
В эти дни, когда Евросоюз в едином порыве выставляет России условия дальнейшего сотрудничества (передать Крым Киеву, выпустить соучастницу в убийстве граждан России, обеспечить уничтожение республик Донбасса) — мы справляем 162-ю годовщину вступления Англии и Франции в войну с Российской империей. Эта война обкатывала все технологии, которые сегодня применяются в «гибридной мировой»: множественные точки конфликтов, дикую медиа-истерику, раскрутку «антироссийских борцов за свободу» и по возможности – драку чужими руками.
***
Вспомним, как это начиналось.
…Со школьного курса истории нам памятны несколько наиболее ярких образов Крымской войны 1853-1856 гг: защита единоверцев в Бессарабии, оборона Севастополя, матрос Кошка, отсталость российской армии как одна из причин поражения. Между тем, эта война несколько более выпукла и нелинейна, нежели принято считать.
Панорама «Оборона Севастополя 1854-55» (Ф. Рубо).
Смотреть панораму
Во-первых, вступление в войну антироссийской коалиции (Англия, Франция, Сардинское королевство) 28 марта 1854 г на стороне Турции резко изменило её течение и характер. По хорошему, нужно говорить либо о двух этапах Крымской войны, либо разделять их на 1-ю и 2-ю Крымские.
Во-вторых, обманчиво само название. Крым был основным театром боевых действий, но отнюдь не единственным. География столкновений напоминает скорее интервенцию союзных держав против Советской России или даже мировую войну, хотя самого термина в то время ещё не существовало. И это неслучайно.
В каком-то смысле Крымская война стала продолжением наполеоновских войн. По их итогам влияние России на европейскую политику возросло сверх пределов, с которыми была готова мириться Британская империя. Реваншизм и ряд причин личного характера привели в эту коалицию Францию, желание повысить свой статус и перехватить что-нибудь при подписании мира – Сардинию (будущая Италия). Ну а Османской империи и деваться было некуда.
Ещё одна интересная особенность Крымской войны – тогдашняя пресса. В европейских СМИ пропаганда войны с Россией, её необходимость стартовала сильно заранее. Достаточно вспомнить пушкинское «Клеветникам России», написанное в 1831 году как отповедь французским парламентариям (те требовали от правительства поддержать восстание поляков). После подавления восстания в Венгрии русофобия постепенно становится общеевропейским трендом, а европейская пресса нарекает Николая I «жандармом Европы». 1854 г, лондонская «Таймс»: «Хорошо было бы вернуть Россию к обработке внутренних земель, загнать московитов вглубь лесов и степей» – вполне можно принять за современные измышления, скажем, украинских журналистов.
Но и до начала войны настроения были не лучшими. Ещё в 1848 году К. Маркс писал, что немецкой газете «для спасения либеральной репутации нужно было вовремя проявлять ненависть к русским». И это при том, что Австрия и Пруссия в войне будут сохранять нейтралитет (поддерживаемый российскими войсками у их границ, разумеется). Таким образом, конфликт идеологически готовился не менее чем за пять лет до начала войны.
Важным театром боевых действий был Кавказ. Во-первых, здесь российские войска отбили турецкую крепость Карс. Потом, при заключении мира, её обменяют на Севастополь. Во-вторых, союзником антироссийской коалиции на Кавказе выступал т.н. Северо-Кавказский имамат (имамат Шамиля).
В отличие от Турции, сохранявшей видимость самостоятельности, имамат являлся откровенно зависимым образованием и имел смысл только в качестве регионального антироссийского тарана. Управляла этим тараном не столько Османская империя, рассылавшая тамошним мусульманам воззвания о восстании против общего врага, сколько Британская. Это следует из нереализованных планов премьер-министра Пальмерстона образовать на базе имамата Черкессию – вассальное государство, сюзереном которого станет турецкий султан, полностью зависимый от европейских держав.
Черкессии не получится. Первое, что сделает Россия после заключения Парижского мира в 1856 году – ликвидирует имамат как почву для последующих возможных попыток использовать Кавказ в качестве пороховой бочки.
Крах надежд Пальмерстона.
***
Таким образом, события более чем 150-летней давности поучительны как минимум тремя основными моментами:
1. Гибридная война – просто новое слово для описания комплекса приёмов, разработанных и применявшихся, в частности, против нас давным-давно. В XX веке, во время интервенции, к идее отторжения Кавказа и передачи его под протекторат Турции попробуют вернуться. Но идея Черкессии снова не взлетит. Затем будут басмачи в Средней Азии и очередные «борцы за независимость» на Кавказе. В наше время – грузино-осетинские конфликты, две чеченских войны. Кавказ продолжает оставаться нашим пороховым подвалом, и бочки с порохом в нём пытаются задействовать регулярно. Главное отличие – теперь таких подвалов у нас несколько, конструкторы гибридных войн могут выбирать.
2. Роль прессы в развязывании, сопровождении, освещении конфликтов с тех пор значительно укрепилась в основном за счёт развития технической стороны: удобства и скорости распространения информации. И если в XIX веке наряду с британской и французской прессой для формирования сбалансированной картины можно было читать статьи Маркса и Энгельса (оба тоже были не в восторге от российского самодержавия из-за его антиреволюционной активности, но и на западные правительства смотрели трезво), то теперь, благодаря обилию источников фабрикации действительности, формировать картину происходящего несколько сложнее. Стабильный интерес западного читателя/зрителя к российскому новостному контенту («Russia Today») показывает, что местных каналов получения альтернативной точки зрения на события (что-то кроме «...загнать московитов вглубь лесов и степей») осталось мало либо нет совсем.
3. В истории России есть периоды, во время которых она, по выражению министра иностранных дел Горчакова, «сосредотачивается». Собственно это и является основной причиной гибридных войн на её окраинах в XIX, XX и XXI вв., поскольку очередное сосредоточение начинает угрожать интересам текущего мирового гегемона. С привлечением же очередной «шестёрки», через которую гегемон может подключиться к конфликту, проблем почти не возникает, наоборот – стоят в очереди.
Последний раз редактировалось Chugunka; 29.05.2017 в 04:28.
В истории России широко известны народные ополчения эпохи Смутного времени и нашествия Бонапарта. Не забыты героические ополченцы 1941 года. Но мало кто помнит о еще одном народном ополчении — о 350 тысячах русских крестьян, выступивших на защиту границ Отечества во время неудачной для нас Крымской войны.
Война против Европы
В марте 1854 года Англия и Франция, сильнейшие тогда колониальные державы на планете, объявили войну Российской империи. Армии Парижа и Лондона стали союзниками Османской империи, которая уже полгода воевала против России.
В том же 1854 году союз против России заключили Австрийская империя и Пруссия — два сильнейших государства в центре Европы, тогда уступавшие по мощи только Англии и Франции. Берлин и Вена договорились, что начнут войну против России, если она не откажется от активной внешней политики и расширения своего влияния в Европе.
В итоге к весне 1854 года из пяти крупнейших держав Европы три (Англия, Турция и Франция) воевали против России, а две (Австрия и Пруссия) мобилизовали армии и были готовы в любой момент присоединиться к войне против нас. Положение нашей страны осложнялось тем, что Англия и Франция тогда были ведущими промышленными гигантами планеты, поэтому их армия и флот в техническом отношении опережали российские.
Хотя русский флот блестяще громил турок, защитить берега России от британских и французских пароходов он не мог. Пароходы противника в разное время атаковали Соловецкие острова в Белом море и черноморскую Одессу, Петропавловск- на-Камчатке и русские поселения на Кольском полуострове, Выборг на Балтике и Мариуполь на Азовском море.
«Морское ополчение»
Парусные суда Балтийского флота России, уступая британским паровым линейным кораблям, всю войну скрывали за фортами Кронштадта. Поэтому для противодействия вражеским десантам на обширном побережье Балтики от Риги до Финляндии начали строить малые канонерские лодки. Всего за три месяца построили 154 таких судна. Кадровых матросов для них не хватало, обучать рекрутов не было времени – требовались тысячи людей, знакомых с корабельным делом.
Поэтому царский указ от 2 апреля 1854 года предписал сформировать «Государственное морское ополчение». Морские ополченцы должны были служить гребцами на канонерках – по 32 человека на каждую лодку, оснащенную двумя «бомбическими» пушками, стрелявшими разрывными снарядами. Эти небольшие суда, скрываясь от британских пароходов в многочисленных бухточках Прибалтики и Финляндии, оказались эффективны против попыток англичан совершать диверсионные налёты на наши берега.
В «Морское ополчение» принимали добровольцев, знакомых с морским и речным делом, из Петербургской, Тверской, Олонецкой и Новгородской губерний — в этих регионах было множество водных путей и часть населения занималась речными промыслами, обладая опытом работы на кораблях.
Менее чем за два месяца в «морское ополчение» вступило 7132 человека. На канонерские лодки для «морского ополчения» собирали деньги по всей России. Петербургский купец Василий Громов за свой счет построил 10 канонерок.
В 1855 году гребные канонерки ополченцев не раз отличились в боях с вражеским флотом. 7 июня в устье реки Нарвы четыре канонерские лодки отразили атаку двух паровых фрегатов. 1 июля того же года британский 84-пушечный линейный корабль «Hawke» и корвет «Desperate» появились в устье Западной Двины. Англичане планировали разрушить Рижский порт, но неожиданно на большой паровой линкор двинулись в атаку 12 маленьких канонерских лодок «Морского ополчения». В полуторачасовой перестрелке одна из них была потоплена, но британский линкор получил попадание в борт у ватерлинии и вынужден был отступить.
«Подвижное ополчение»
На начало Крымской войны армия России насчитывал 1397169 солдат и офицеров. За три года боев в армию призвали еще 799 тысяч рекрутов. Формально это было больше, чем 900 тысяч войск, которыми располагали Англия, Франция и Турция. Но из-за враждебности «нейтральных» Австрии и Пруссии, имевших вместе 800 тысяч солдат, Россия была вынуждена держать многочисленные войска на всей западной границе, в Прибалтике и Польше.
Благодаря многочисленным пароходам англичане и французы могли быстро концентрировать свои войска на выбранном направлении удара. Тогда как Россия, еще не покрытая сетью железных дорог (на начало войны была построена лишь одна магистраль Москва-Петербург), вынуждена была передвигать свои войска пешим порядком на всем 1500-километровом пространстве между Балтикой и Чёрным морем. Только на Балтийском, Черном и Азовском морях общая протяженность берегов, требовавших охраны и обороны от вражеских десантов превышала 5 тысяч километров.
Когда англо-французская армия высадилась в Крыму и осадила Севастополь, полтора миллиона русских войск были разбросаны по всей обширной империи, прикрывая ее морские берега и все западные границы. В итоге наши силы в Крыму не имели заметного численного превосходства над противником и серьезно уступали ему в техническом оснащении.
Императору Николаю I пришлось вспомнить экстренные меры усиления армии, которые последний раз применялись во время нашествия Наполеона. 29 января (10 февраля нового стиля) 1855 года вышел царский манифест «О призвании к Государственному ополчению»: «Для того чтобы поставить твердый, могущественный оплот против всех враждебных на Россию покушений, против всех замыслов на ея безопасность и величие… обращаемся ко всем сословиям государства, повелевая приступить к всеобщему Государственному Ополчению».
Ополченцам предстояло воевать не по месту жительства, а выдвинуться из внутренних губерний в районы боев, а также на угрожаемые участки границы и морского побережья страны, поэтому новое ополчение получило название «подвижное». Организацию ополчения и сбор средств на него царь поручил местному дворянскому самоуправлению.
Губернаторы созывали общее собрание дворян, на котором из их среды голосованием избирались начальник ополчения губернии и офицеры ополченческих дружин. Обычно каждый уезд формировал одну дружину — по штату в ней полагалось иметь 19 дворян-командиров и 1069 «ратников», как именовали рядовых бойцов ополчения.
Бой на Малаховом кургане в Севастополе в 1855 году (фрагмент). Художник: Григорий Шукаев
«За Веру и Царя»
Уже к лету 1855 года в центральных губерниях России были сформированы 198 «дружин» ополчения, в которых состояло 203 тысячи «ратников». Дружины именовались по номерам и месту создания, каждая дружина получила собственное знамя — полотнище из зелёного шёлка с золотым крестом и надписью: «За Веру, Царя и Отечество».
79 дружин из Курской, Калужской, Орловской, Тульской, Рязанской и Пензенской губерний немедленно пешим порядком двинулись в Крым, на помощь осажденному Севастополю. 17 дружин Тамбовской губернии предназначались для охраны побережья Азовского моря. 64 дружины из Смоленской, Московской, Владимирской, Ярославской, Костромской и Нижегородской губерний двинулись на Запад, для усиления наших войск в Польше, на границе с Австрией и Пруссией. 38 дружин Петербургской, Новгородской, Тверской, Олонецкой и Вологодской губерний направили для усиления войск и охраны побережья в Прибалтике.
Создание ополчения на этом не остановилось. Указом императора начали формировать «дружины ратников» второй и третьей очереди в Псковской, Черниговской, Полтавской, Харьковской, Воронежской, Саратовской, Симбирской, Вятской, Пермской, Витебской, Могилевской, Самарской и Оренбургской губерниях. Таким образом осенью 1855 года были сформированы еще 137 дружин на 150 тысяч «ратников».
В рядовые «ратники подвижного ополчения» набирали мужчин от 20 до 45 лет. По сохранившейся статистике 94% ополченцев были крестьянами. Каждый рядовой ратник за счет собранных в губерниях средств получал серое суконное обмундирование и особый знак на фуражку – латунный крест с императорским вензелем и надписью: «За Веру и Царя». Поскольку ополченцы были вспомогательными войсками, а новых винтовок не хватало даже регулярной армии, то лишь две трети ратников вооружались старыми кремневыми ружьями.
«Бородачи» в бою
В начале августа 1855 года первые ополченцы подошли к Севастополю. Всего в обороне города приняло участие 12 дружин Курской губернии. От Курска до Севастополя им пришлось пешком пройти свыше тысячи верст. К концу августа, к моменту оставления южной части Севастополя, ополченцы составляли более 10% гарнизона.
В отличие от солдат регулярной армии, ополченцы не брили бороды, и англичане с французами прозвали эти части в простой серой форме «бородачами». Несмотря на малый военный опыт, многие ополченцы-«бородачи» отличились при обороне Севастополя.
27 августа 1855 года, во время решающей атаки неприятеля, дружина №49 (из Грайворонского уезда Курской губернии) участвовала в защите Малахова кургана, ключевой точки обороны. В тот день курские дружинники сражались врукопашную с «зуавами», лучшими профессиональными солдатами-наемниками, которые тогда были у Франции. Ополченцы потеряли треть своего состава, 16 ратников за тот бой были награждены Георгиевскими крестами.
Дружина №47(из крестьян Обоянского уезда Курской губернии) в тот день дралась в еще одной ключевой точке обороны — на Третьем бастионе Севастополя, который атаковали шотландские гвардейцы. Генерал Николай Дубровин, ведущий военный историк XIX века, на основе архивных документов так описывал тот бой: «Ополченцы Курской дружины №47 три раза отбивали штурм, из которых третий был самый отчаянный… Англичане взошли на бруствер, но тогда ратники взялись за топоры и в рукопашной схватке уничтожили почти всю колонну. Зато из тысячного состава дружины осталось налицо около 350 человек…»
Крымская война не была для России удачной, и ратники «Подвижного ополчения» почти забыты потомками. Но провалы нашей исторической памяти не делают меньшим подвиг простых русских крестьян, храбро сражавшихся 160 лет назад с элитными воинскими частями Англии и Франции.
https://youtu.be/i0fWij-siXQ
гостях у Андрея Норкина: Евгений Никитенко - профессор МГИМО МИД России и РАНХиГС при президенте РФ, генерал-
Приближается очередная годовщина окончания Крымской войны, возможно, одной из самых спорных страниц отечественной истории. Мы уже обращались к этой теме в одной из предыдущих программ, но дискуссия, безусловно, не закончена. Хотелось бы поговорить не столько о причинах ее начала и тех аналогиях, которые напрашиваются сегодня, а вот о чем. Можно ли говорить, о том, что Крымская война - это единственный прецедент, когда Россия проиграла в военном плане, но выиграла политически? Если да, то как, в таком случае, трактовать парижский договор о мире? Какие цели стояли перед Россией в начале войны? Что было получено в итоге? Можно ли считать Крымскую войну первой мировой войной? И какие уроки извлекли все страны-участницы противостояния? Ответы на эти и многие другие вопросы мы попытаемся получить сегодня в студии программы «Хроники Царьграда». В гостях у ее ведущего Андрея Норкина: Евгений Никитенко - профессор МГИМО МИД России и РАНХиГС при президенте РФ, генерал-майор и Алексей Фененко - доцент кафедры международной безопасности факультета мировой политики МГУ имени М.В. Ломоносова.
…16 августа 1855 года, во время Крымской войны, случилось злополучное Сражение на Чёрной речке, в значительной степени предопределившее падение Севастополя. (Как мы помним, это произойдёт уже в сентябре).
…Итак, примерно сорок тысяч русских двинулись на штурм Федюхиных высот. (Эта часть Крымских гор проходит от Балаклавы до Севастополя – и, между прочим, получила своё название по имени генерала Федюхина, участника той самой войны). Нашим противостояло около шестидесяти тысяч союзников (в основном – французов; были также сардинцы и турки).
…Вы скажете – безумие и самоубийство?.. (По мнению одного участника событий, противник соорудил на высотах «укрепления лучше севастопольских»… вдобавок, на пути наступавших простиралась естественная преграда – та самая река Чёрная). Тем не менее, русские полки двинутся в лобовую атаку – под убийственным огнём возьмут так называемый Трактирный мост – и атакуют склоны, буквально устилая их телами павших. (Вдобавок, войска входили в бой по частям – дивизия за дивизией; превосходящему численно противнику оставалось только поочерёдно расстреливать их на открытой местности!..) В конце концов, наступление захлебнётся… русские отошли; их никто не преследовал. У нас выбыло до десяти тысяч (из них почти две с половиной – убитыми, включая трёх генералов); у противника – тысяча семьсот человек (убитыми – около трёхсот).
Буквально на следующий день ободренные интервенты усилят бомбардировки – и начнут подготовку очередного штурма города…
…Участник событий, Лев Толстой посвятил этому событию одно из, кажется, всего двух своих стихотворений:
На Федюхины высоты
Нас прошли всего три роты,
А пошли полки!..
Оттуда же ставшее поговоркой:
Гладко вписано в бумаги,
Да забыли про овраги,
А по ним ходить...
…Как известно, поражение – «всегда сирота»… но, всё же, попытаемся разобраться в событиях, предшествовавших этой катастрофе (и приведших к ней…)
…Итак, в феврале умер Николай I – императором стал Александр II, сторонник скорейшего выхода из войны (что он, в конце концов, и осуществит – причём на неожиданно мягких для проигравшей России условиях). Однако, поначалу царь строго соблюдает имидж «продолжателя дела батюшки» – он не мог просто так приказать сдать Севастополь и начать переговоры!.. В то же время – не верил в успех обороны… (Александра можно понять – гарнизон таял от болезней и под ежедневными артобстрелами). Так родилась идея – предпринять попытку снять блокаду…
…Именно об этом император намекнёт в письме командующему, князю Михаилу Горчакову – а для доходчивости пришлёт своим представителем генерал-адъютанта Вревского. (Существует мнение, что, наоборот, всех убедил именно барон Вревский: «Общую атаку… следует предпочесть гибельной эвакуации без боя», – впрочем, в этой истории все выжившие старательно валят вину друг на друга. Так или иначе – императорский посланец начнёт обрабатывать Горчакова…
…который и так всё понял!.. Прослужив два с лишним десятилетия под началом таких крутых людей как Паскевич и сам Николай I, князь улавливал волю начальства с полуслова). И вот роковое решение принято – при этом Горчаков пишет военному министру Долгорукову: «Не следует обманываться, я иду на неприятеля в отвратительных условиях. Благоволите вспомнить обещание, которое вы мне дали, – оправдывать меня в нужное время в должном месте. Если дела примут худой оборот, в этом вина не моя». То есть – командующий начинает битву, будучи заранее уверен в своём поражении!..
…С началом тоже не заладилось – и это одно из самых тёмных мест этой истории… Если верить последующему рапорту Горчакова, атака на Федюхины горы была предпринята самовольно – и начал её генерал от кавалерии Реад, чьи две дивизии больше всех и пострадали. Якобы, тот неправильно понял посланный через адъютанта приказ!.. (Для справки – Николай Реад имел награды ещё за Наполеоновские войны; потом воевал в Польше и на Кавказе – современники отзываются о нём с исключительным уважением). Так или иначе – узнать, каков был приказ, нельзя… генералу почти в самом начале атаки оторвёт голову вражеской гранатой… Вслед за командиром будет перебит его штаб, а вскоре – и почти все офицеры…
…Справедливости ради – признанный одним из главных виновников, Вревский, был в гуще боя!.. Сначала под ним убьёт лошадь – Горчаков попытается отправить барона в тыл. (Командующий тоже находился под огнём). Вревский останется – и поменяет коня. Его тут же контузит – причём, ядром собьёт фуражку… генерал не двинется с места – следующее ядро угодит ему в голову… Совпадение или нет – но практически сразу Горчаков даст приказ к отходу…
PS: …Как видим, причиной беды стал пресловутый «человеческий фактор»… (Солдаты, по отзывам противников, проявят «традиционную стойкость»). И Ваш покорный слуга в очередной раз задаётся вопросом: «А как бы развернулись события, будь во главе Суворов?..» Конечно, прошло полвека – во времена Александра Васильевича плотность и мощь огня была иная… но всё же?.. Впрочем, это – совсем другая история.
9 сентября в России отмечается День памяти защитников Севастополя в Крымской войне 1853—1856 годов. Оборона города длилась 339 дней и стала символом мужества и героизма русских воинов. Однако неудачный в целом ход кампании вынудил Петербург подписать Парижское соглашение, которое лишило империю военного флота на Чёрном море. После поражения в Крыму были сделаны выводы — проведённые Александром II реформы позволили России создать по-настоящему современную армию.
Уроки Севастополя: какие выводы Россия сделала после Крымской войны 1853—1856 годов
Поводом для войны стало столкновение интересов римско-католической и православной церквей. Обе претендовали на право распоряжаться христианскими святынями в районе Палестины, принадлежавшей тогда Османской империи.
Формально правами на христианские реликвии и церковь Рождества Христова в Вифлееме обладала православная церковь, но под нажимом французов Турция передала их католикам. Протесты и угрозы России были отвергнуты, и император Николай I принял решение проучить «больного человека» (так он назвал Турцию).
В октябре 1853 года русские войска вошли в Дунайские княжества — Молдавию и Валахию, находившиеся в то время в вассальном подчинении османам. Однако к тому моменту Франция и Англия создали военную коалицию и заверили Стамбул в поддержке в случае нападения России.
Реальные причины Крымской войны заключались в накопившихся политических противоречиях России, Англии, Франции, Австрии в районе Чёрного моря и Балканского полуострова.
На фоне ослабления Османской империи Петербург стремился обрести контроль над проливами Босфор и Дарданеллы. Западные державы прилагали усилия к сдерживанию геополитических амбиций России и потому оказывали туркам военную, материальную и политическую помощь.
Кроме того, экономические интересы Англии заключались в беспошлинной торговле, французский император Наполеон III был одержим идеей реванша за поражение от России в 1812 году, а Австрийская империя опасалась, что растущее влияние Петербурга на Балканах посеет среди подданных революционные настроения.
Как это было
Начальный период Крымской войны складывался для России относительно благоприятно. Русская армия, перейдя Дунай, смогла оттеснить турок от правого берега и осадить крепость Силистрию (май 1853 года). В Закавказье турецкое наступление было остановлено после победы императорских войск под Башкадыкларом 1 декабря 1853 года.
30 ноября 1853 года Османская империя потерпела сокрушительное поражение в Синопской бухте. Это было последнее крупное сражение парусных флотов. Руководил русскими судами будущий герой обороны Севастополя адмирал Павел Степанович Нахимов.
«Синопский бой», И.К. Айвазовский
Видя скорое поражение Османской империи, в марте 1854 года в войну вступили Англия и Франция. Австрийская монархия, которую спас Николай I, подавив венгерское восстание в 1848—1849 годах, выдвинула России ультиматум — оставить освобождённые от турок Дунайские княжества.
22 апреля 1854 года англо-французский флот обстрелял из 350 орудий Одессу, но высадить десант союзникам не удалось. Однако уже в сентябре Англия и Франция смогли высадиться в Крыму и нанести поражение русским войскам у реки Альмы. 17 октября началась осада Севастополя — главной черноморской бухты российского флота.
Противникам России удалось провести грандиозную по тем временам высадку десанта. На 350 кораблях, которые отправились в Евпаторию, находились 30 тыс. французов, 22 тыс. англичан и 7 тыс. турок. Были выгружены 134 полевых и 72 осадных орудия. При этом крымская группировка войск Российской империи составляла 51 тыс. человек при 108 орудиях.
Историки возлагают вину за фатальные просчёты в руководстве войсками и неумелые действия по деблокаде Севастополя на морского министра, светлейшего князя Александра Меншикова. Несмотря на итоги Альминского сражения, он был назначен главнокомандующим сухопутными и морскими силами в Крыму.
Репродукция картины И.М. Прянишникова «Адмирал Нахимов на севастопольском бастионе»
К концу сентября 1854 года гарнизон Севастополя насчитывал около 18 тыс. человек. Большая часть защитников были моряками. За оборону города отвечали адмирал Павел Нахимов и вице-адмирал Владимир Корнилов. Чтобы не допустить прорыва эскадры противника в бухту, было решено затопить старые корабли, а их орудиями пополнить береговую артиллерию.
К началу 1855 года русская армия смогла достичь численного преимущества в Крыму, однако нерешительность Меншикова позволила противнику нарастить группировку войск. Зимой под Севастополем были размещены до 120 тыс. военнослужащих неприятеля.
Главные усилия англо-французских войск были направлены на взятие Малахова кургана — ключевого пункта оборонительной линии Севастополя. В результате массированных бомбардировок и постоянных атак русские войска несли большие потери. 8 сентября 1855 года курган был захвачен французами.
«Бой на Малаховом кургане в Севастополе в 1855 году», Г.Ф. Шукаев
Крымская война закончилась подписанием 18 марта 1856 года Парижского мирного договора. Чёрное море объявлялось нейтральным в военном отношении, Россия должна была разрушить береговые укрепления и отказаться от права держать арсенал на побережье.
Россия сохранила в своём составе Крым, но лишилась устья Дуная, южной части Бессарабии, захваченной в этой войне крепости Карс и права на покровительство Сербии, Молдавии и Валахии.
Потери России в войне составили 134 800 человек, совокупные потери Великобритании, Франции и Турции — 162 800 человек, из них 117 400 — потери западной коалиции.
Разбор полётов
Причины поражения русской армии не давали покоя как современникам, так и историкам. Принято считать, что главным фактором, помимо неумелого командования Меншикова, стала отсталость социально-политического и экономического строя Российской империи по сравнению с западными странами.
Также по теме
Тест RT: Что вы знаете о Севастополе?
233 года назад указом императрицы Екатерины II крымскому городу Ахтияр было дано название Севастополь, что с греческого переводится...
Если в России преимущественно применялся ручной труд приписных крестьян на мануфактурах, то пережившие индустриальную революцию Англия и Франция использовали в производстве станки и вольнонаёмный труд рабочих.
Более совершенный экономический уклад позволил западной коалиции создать передовой военно-промышленный комплекс и эффективно обеспечивать войска в Крыму всем необходимым.
Россия отставала по показателям оснащённости войск ключевыми для того времени видами вооружений. Так, основная масса русской пехоты и кавалерии была вооружена гладкоствольными кремнёвыми и ударными ружьями.
В середине XIX века ружьё заряжалось в 12 приёмов. Это был сложный процесс, который требовал от пехотинца определённых навыков. Скорострельность ударных ружей достигала 1,5 выстрела в минуту, максимальная скорострельность кремнёвых ружей — 1 выстрел.
Наибольшая дальность стрельбы при удовлетворительной меткости для гладкоствольных ружей составляла 300 шагов, но наиболее смертоносная дистанция в бою равнялась 150—100 шагам. Дальность стрельбы нарезных ружей (штуцеров), которыми были вооружены англичане и французы, достигала 1200 шагов.
Нарезные ружья в российской армии имелись, но в незначительном количестве. К началу войны штуцерами были оснащены лишь 4% от общего числа пехотинцев (во французской армии — более 30%, в английской — более 50%). Стоит отметить и недостаточную стрелковую подготовку русских солдат (для учений выделялось 10 патронов в год на человека).
Также по теме
Адмирал Нахимов
Великий флотоводец: 215 лет со дня рождения адмирала Нахимова
5 июля 1802 года в селе Городок Смоленской губернии родился Павел Степанович Нахимов. Он никогда не был женат, не писал мемуаров и не...
Кроме того, русскую армию подвела устаревшая тактика пехотного боя. Рассыпной строй англо-французской коалиции оказался эффективней сомкнутого строя русских. Командование русских войск во многом полагалось на преимущество в штыковой схватке. Но с появлением нарезного оружия и дальнобойной артиллерии прежнее значение штыкового боя было утрачено.
В Крымской войне у России было преимущество по совокупному количеству военнослужащих: русская армия численностью в 888 тыс. человек противостояла 97 тыс. англичан, 309 тыс. французов, 165 тыс. турок и 21 тыс. солдат Сардинии. Однако русские силы были сильно растянуты вдоль рубежей и поэтому осенью 1854 года не смогли остановить продвижение неприятеля в Крыму.
Тем не менее русские инженерные войска и артиллеристы были хорошо подготовлены к войне.
Английский военачальник Дэниел Лайсонс писал во время Крымской войны: «Если бы не их артиллерия, мы бы быстро очистили от них территорию, но в этой сфере они на голову выше».
Путь реформ
Главным недостатком императорской армии была устаревшая к середине XIX века система рекрутских наборов. С петровских времён крестьян забирали в солдаты на 25 лет. Такая система комплектования была тесно связана с сохранявшимся в стране крепостным правом и потеряла преимущество с бурным развитием в Европе капиталистических отношений.
Также по теме
Символ единства: памятник Примирения установят в Севастополе к столетию революции
Памятник Примирения, символизирующий единение воевавших в Гражданской войне сторон, будет установлен в Севастополе, а не в Керчи, как...
Крымская война выявила огромные недостатки в армии и социально-экономическом строе. Поражение от западных держав стало катализатором дальнейших преобразований, проведённых Александром II. Писатель Александр Герцен отмечал, что неудача в войне «отвалила камень от гроба России».
С 1861 по 1881 год параллельно с важнейшими социально-экономическими преобразованиями военный министр Дмитрий Милютин провёл реформы, которые радикально изменили облик русской армии.
В 1864 году Россия была разделена на несколько военных округов, управление которыми осуществлялось местными органами, однако все они подчинялись военному министру. Это позволило избежать многих трудностей в управлении армией и сделать систему управления более организованной.
Ключевым событием военной реформы стал выпуск манифеста «О введении всеобщей воинской повинности» и Устава о воинской повинности 1 января 1874 года. Манифест провозглашал переход от рекрутского набора в армии к всеобщей повинности вне зависимости от сословия.
Служба в армии ограничивалась шестью годами для всего мужского населения старше 20 лет. Это позволило создать более обширную по социальному составу армию и сформировать необходимый на случай войны резерв. Кроме того, армия превратилась в потенциальный социальный лифт для представителей низших сословий, включая крестьян.
Милютин отменил практику телесных наказаний, ввёл состязательные военные суды и создал военную прокуратуру. Развитие промышленности помогло осуществить полноценное перевооружение современными образцами стрелкового оружия и военной техники.
«Репетиция будущих мировых войн»
Научный директор Российского военно-исторического общества Михаил Мягков назвал Крымскую войну «репетицией будущих мировых войн». По его мнению, неудачный ход кампании в Крыму выявил многие недостатки в российской действительности, и руководство империи сделало абсолютно правильные выводы, создав новый фундамент для развития армии.
«Хочется отметить, что героическая оборона Севастополя и мужество его защитников не были напрасными. Потери англо-французской коалиции были столь велики, что дальнейшее ведение боевых действий могло стать невозможным в силу несопоставимости по отношению к потенциальной выгоде от такой войны», — отметил в комментарии RT Мягков.
Благодаря храбрости защитников Севастополя были смягчены условия Парижского мира, подчеркнул эксперт, и Россия не понесла существенных территориальных потерь, хоть и утратила контроль над Чёрным морем и балканскими странами.
«По итогам войны были сделаны жёсткие выводы, послужившие началом для последующих реформ и отмены крепостного права», — резюмировал Мягков.
Ошибка в тексте? Выделите её и нажмите «Ctrl + Enter»
11 сентября 1854 года в Севастопольской бухте было затоплено восемь устаревших кораблей Черноморского флота
https://histrf.ru/biblioteka/book/kr...-sievastopolia
11 сентября 2017 Краткий курс истории. Трагическое спасение Севастополя
11 сентября 1854 года в Севастопольской бухте было затоплено восемь устаревших кораблей Черноморского флота. Это трагическое, но важное решение сделало невозможным судоходство в бухте, и англо-французский флот не смог угрожать городу. Так началась 349-дневная оборона Севастополя.
Бить по Крыму
Блокада Севастополя в 1854 году стала кульминационным событием Крымской войны 1853–1856 годов. Война, начатая Николаем I против Османской империи, очень быстро переросла в войну России против союза Турции, Англии, Франции и Сардинского королевства. Не добившись видимых успехов ни на одном из направлений (Кавказ, Одесса, Курилы, военные кампании на Балтийском и Азовском морях и др.), союзники решили сосредоточить удар на главном оплоте России в Черном море – Крыме и его бастионе – Севастополе. Неоднозначное решение
В ходе первого года войны стало ясно, что русский флот по мощности стоит лишь на третьем месте в мире. Английский и французский флоты, вошедшие в 1854 году в Черное море, были во много раз мощнее и технически лучше русского Черноморского. Чтобы не позволить врагу прорваться в севастопольскую гавань, военный совет флота принял неоднозначное решение, правильность которого оспаривается до сих пор: затопить поперек фарватера семь кораблей. Их экипажи, сформированные в 22 батальона, вместе с корабельной артиллерией сошли на сушу. Кстати, из-за бури 14 ноября того же года, повредившей заграждение из затопленных кораблей, вскоре пришлось строить вторую линию затопления. Всего в бухте было затоплено 91 военное и вспомогательное судно. Двадцать «воскресших»
В 1857–1859 годах те самые суда, парализовавшие судоходство в Севастопольской бухте, были подняты на сушу. Значительная часть кораблей пошла на слом, однако двадцать оказались почти неповрежденными и после ремонта вновь встали на службу. Очистка же всех бухт заняла более десяти лет. В 1905 году в десяти метрах от берега – там, где проходила вторая линия затопления, – был установлен Памятник затопленным кораблям. И поныне, спустя сто с лишним лет, он является одной из главных достопримечательностей города.
*3574. Крымская война (1853–1856)
Линейный вид
