*2763. Николай Кузнецов

[Людмила Овчинникова]

http://www.stoletie.ru/territoriya_i...vanije_204.htm
23.06.2014, 19:22

«Придется пойти на самопожертвование»
Памяти легендарного разведчика Николая Кузнецова

20.06.2014

Это было в начале 90-х. По телевизору я увидела, как на площади города Львова снимали с пьедестала памятник Герою Советского Союза Николаю Кузнецову. Толстым металлическим тросом обхватили его шею, и на мгновение бетонное изваяние покачнулось в воздухе. Прожектор выхватил глазницы памятника, и меня охватило жуткое чувство. Среди криков улюлюкающей толпы вдруг показалось, что Николая Ивановича Кузнецова казнят будто живого.

Что может журналист против этой беснующейся толпы? Я решила разыскать ветеранов, которые знали Н.И. Кузнецова, воевали вместе с ним, чтобы они помогли мне воскресить память о нем.

Я встретилась с Владимиром Ивановичем Ступиным. Перед войной он был студентом Московского архитектурного института. Добровольцем вступил в отряд десантников, которые в июле 1942-го вылетели под Ровно. Он рассказывал: «В конце августа 1942 года командир отряда Д.Н. Медведев отобрал группу десантников, предупредил, что будем выполнять особо важное задание, о котором никто не должен говорить. Оказалось, идем принимать группу парашютистов. Дело было привычное, но почему задание окружено такими строгими предупреждениями, мы поняли только впоследствии. Долго ждали одного из отставших. Приземлившись, десантник потерял в болоте сапог, так и пришел к нам в одном сапоге. Это и был Николай Иванович Кузнецов. За плечами у него – большой вещевой мешок, в котором, как мы потом узнали, была немецкая офицерская форма и вся необходимая амуниция. Ему предстояло отправиться в город Ровно под видом немецкого лейтенанта Пауля Зиберта и вести там разведку.

Чем лучше мы узнавали Николая Кузнецова, тем больше удивлялись – насколько одаренным был этот человек.

Он мог бы стать выдающимся спортсменом. У него была мгновенная реакция, выносливость и крепкая физическая закалка. У него были выдающиеся лингвистические способности. Он не только знал несколько диалектов немецкого языка. На наших глазах он стал говорить по-украински. В отряде появились поляки. Через некоторое время он стал говорить с ними на их родном языке. У нас были испанцы-интернационалисты. И к испанскому языку он проявил интерес. Кузнецов обладал необычайным даром. Ведь он «играл» немецкого офицера так искусно, что никто в немецкой среде не заметил этой игры. Он мог стать ученым. Главным его оружием был не пистолет в кармане – хотя стрелял он отлично. Нас поражал его глубокий аналитический ум. Из случайно услышанных фраз он строил информационные цепочки, извлекая важные сведения стратегического характера».

«Он был загадочный человек»

После войны В.И. Ступин стал собирать материалы, чтобы воссоздать биографию своего знаменитого однополчанина. Он щедро поделился со мной этими документами.

«Знаете, он казался нам загадочным человеком, - говорил В.И. Ступин. – Даже через годы мне трудно описать выражение его лица. Он часто был грустным. Смотрел на людей как-то испытующе и отстраненно. Может быть, это было связано с тем, что пришлось испытать ему в юности?»

Николай Иванович Кузнецов родился в 1911 году в деревне Зырянка (ныне – Свердловская область) в крестьянской семье. Его родители Иван Павлович и Анна Петровна смогли сколотить крепкое хозяйство. В доме собрали небольшую библиотеку. Они старались учить детей – их было четверо. Старшая Агафья стала учительницей. Коля Кузнецов пошел в 1-й класс в 1918 году. Педагоги обратили внимание на редкие способности мальчика. Он опережал своих сверстников по всем предметам. Но особенно удивительным стало то, что он увлекся изучением немецкого языка. В Зырянке осели на жительство несколько немецких семей. Коля Кузнецов бывал у них, на лету подхватывал немецкие слова.

В годы Гражданской войны произошли события, которые будут впоследствии «всплывать» в судьбе Николая Кузнецова. Через деревню проходили колчаковские войска. Поддавшись агитации, отец семейства посадил детей на подводу, погрузил скарб, и они уехали на восток. Вместе с белогвардейцами. В дороге они были недолго. Колчаковцы отняли у Кузнецовых лошадей, и семья вернулась в Зырянку.

Окончив школу-семилетку, Николай Кузнецов поступил в лесной техникум в районном центре Талица. Вступил в комсомол. Но кто-то, знавший семью Кузнецовых, рассказал в техникуме, как они уходили из деревни вместе с колчаковцами. Николаю тогда было всего 8 лет, отца семейства уже не было в живых. Но Николая Кузнецова никто не слушал. На шумном собрании его исключили из комсомола и из техникума. Могли ли представить его гонители, что наступит время, когда памятник Кузнецову будет установлен в центре Талицы.

Николай Кузнецов постарался уехать подальше от родных мест. Он нашел работу в городе Кудымкаре. Стал работать таксатором в лесном отделе земельного управления. И здесь Кузнецова настигли неожиданные события. В Кудымкар приехала контрольная комиссия. На руководителей земельного правления, которые допустили растрату, было заведено уголовное дело. И хотя Кузнецов занимал скромное место в служебной цепочке, он тоже оказался среди обвиняемых. Один из сотрудников госбезопасности, который вел дело в Кудымкаре, обратил внимание на запись в документах Кузнецова: «Свободно владеет немецким языком».

Не раз еще случится в жизни Николая Кузнецова, что его необычайные способности, знание немецкого языка будут круто менять судьбу.

Через несколько месяцев Кузнецов появился в Свердловске на строительстве Уралмаша. Ему приказали выполнять специальное задание. На Уралмаше работала большая группа специалистов, приехавших из Германии. В духе того времени, когда общество охватила шпиономания, Кузнецов должен был выявлять среди немцев враждебно настроенных лиц.

И вдруг снова судьба совершает неожиданный поворот. Николая Кузнецова переводят в Москву. Ему выдают документы на имя Рудольфа Шмидта, обрусевшего немца, якобы работающего на оборонном заводе. Один из руководителей советской разведки П.А. Судоплатов впоследствии вспоминал: «Мы готовили Кузнецова для работы против немецкого посольства в Москве. В разговорах с сотрудниками посольства он будто бы случайно выбалтывал сведения об оборонном производстве. Немцы даже предложили ему оформить документы для переезда в Германию. Мы обсуждали и этот вариант. Но тут началась война».

«Прошу отправить меня на фронт»

Николай Кузнецов пишет один рапорт за другим с просьбой отправить его на войну. «Бесконечное ожидание страшно угнетает меня. Я имею право требовать предоставить мне возможность принести пользу своему Отечеству в борьбе против злейшего врага», - писал он своим руководителям.

кузнецов разведчик 2.0.jpgДля Кузнецова придумали такую легенду. С документами на имя лейтенанта Пауля Зиберта, будто бы после лечения в госпитале, он появится в Ровно как уполномоченный по хозяйственным делам. Якобы, он родом из Восточной Пруссии. Его отец служил управляющим в богатом имении. Чтобы подготовиться к выполнению задания Николай Кузнецов с помощью фотографий «ходил» по улицам Кенингсберга, запоминал названия улиц, читал немецкие газеты, учил популярные немецкие песни, запоминал названия футбольных команд и даже счет матчей. Да мало ли что еще пригодится в разговоре немецкому офицеру. Опытные педагоги занимались с ним немецким языком. Успешно прошел Кузнецов и «практику» под видом немецкого офицера в одном из лагерей для военнопленных под Москвой.

Почему именно в город Ровно должен был добраться Кузнецов? Здесь, в тихом городке находилась резиденция гуляйтера Украины – Эриха Коха, а также многие административные оккупационные учреждения, штабы и тыловые части.

Перед отъездом из Москвы Николай Кузнецов написал письмо своему брату Виктору, который воевал на фронте:

«Витя, ты – мой любимый брат и боевой товарищ, поэтому я хочу быть с тобой откровенным перед отправкой на выполнение боевого задания. И я хочу сказать тебе, что очень мало шансов, чтобы я вернулся живым… Почти сто процентов, что придется пойти на самопожертвование. И я сознательно иду на это, так как глубоко сознаю, что отдаю жизнь за святое, правое дело. Мы уничтожим фашизм, мы спасем Отечество. Храни это письмо на память, если я погибну…»

Как нашли ставку Гитлера

Как оказалось, Н.И. Кузнецов обладал необычайной интуицией, которая помогала ему находить во вражеском логове стратегически важную информацию.

«Я помню одну операцию, которую мы проводили под его руководством, - вспоминал В.И. Ступин. – Командир отряда Медведев отобрал 25 десантников. Мы сели на подводы. У каждого – нарукавная повязка полицейского. Поехали к дороге. Вдруг кто-то крикнул: «Немцы!» Командир приказал: «Отставить!» Мы увидели, что с брички спрыгнул Кузнецов в немецкой форме и подошел к нам. Прутом на земле он начертил маршрут. О смысле операции мы узнали впоследствии». Кузнецову стало известно, что где-то под Винницей находится одна из подземных резиденций Гитлера. Чтобы установить место этой гитлеровской ставки, он решил захватить в плен имперского советника войск связи, подполковника Рейса. Он познакомился с его адъютантом. Тот сказал Кузнецову, что не может придти к нему на ужин, потому что встречает своего начальника. Назвал время приезда и марку его машины.

«…Кузнецов на бричке ехал впереди. Нам он сказал, чтобы мы громко пели, - рассказывал В.И. Ступин. – Пусть нас принимают за полицаев. Вдруг Кузнецов поднял руку – навстречу ехала легковая машина. Как было приказано заранее, двое наших партизан соскочили с подвод, и когда машина поравнялась с нами, бросили под его колеса гранаты. Машина упала набок. Из нее мы вытащили двух перепуганных немецких офицеров, а также их портфели, набитые картами и документами. Мы положили офицеров на подводу, закрыли соломой и сверху сели сами. Приехали на хутор польского подпольщика. Кузнецов в сельском доме внимательно изучал захваченные карты. На одной из них была обозначена линия связи, которая тянулась из неприметного села Стрижавка к Берлину. Когда Кузнецов вошел к пленникам, те стали его упрекать: «Как мог он, немецкий офицер, связаться с партизанами?» Кузнецов ответил, что пришел к выводу – война проиграна, и теперь напрасно проливается немецкая кровь.

О результатах допроса мы узнали, когда вернулись в свой лагерь. Николаю Кузнецову удалось установить местонахождение подземной ставки Гитлера, построенной под Винницей. Там работали русские военнопленные, которые были расстреляны после окончания стройки.

В отряде было много смелых, отчаянных парней. Но поступки и мужество Николая Кузнецова поражали нас, они выходили за рамки возможностей обычного человека.

Так он спас нашу радистку Валентину Осмолову». Это происходило в дни Сталинградской битвы. Из Ровно подпольщики передавали в отряд сведения о продвижении немецких войск на восток. Но эти сведения устаревали, поскольку путь в партизанский лагерь занимал много времени. Командир Медведев решил отправить в Ровно радистку Валю Осмолову вместе с Кузнецовым. Подпольщики раздобыли ковер, которым укрыли бричку, принесли нарядную одежду для Вали. В деревнях полицаи приветствовали их.

На окраине Ровно надо было проехать мост через речку и подняться на обледеневшую горку. И тут случилось непредвиденное. Вдруг повозка, в которой ехали Кузнецов и Валя, повалилась на бок. И к ногам охраны, стоявшей у моста, вывалились рация, запасные батареи и пистолет. Едва вскочив на ноги, Кузнецов стал кричать на охрану: «Почему не почистили дорогу? Переверните повозку! Положите на место рацию! Я везу арестованную партизанку на допрос. Приведите дорогу в порядок! Я приеду – проверить!»

В этом эпизоде отразились особенные свойства характера Кузнецова. У него в опасные моменты проявлялись такое мужество и мгновенная реакция, которые отличали его от обычных партизан.

«Он спас моего брата»

«Николай Кузнецов был хорошим другом. Он был готов рисковать, чтобы выручить товарища. Так он спас моего брата», - рассказывал мне его водитель Николай Струтинский. Они месяцами были вместе. Струтинский знал Кузнецова, как никто другой. Он рассказывал: «Мой брат Жорж познакомился в Ровно с двумя военнопленными, которые сказали ему, что были офицерами Красной Армии. Намекали, что хотели бы воевать. Жорж сказал им, что придет завтра на это же место. Мы были заинтересованы в том, чтобы в отряд приходили новые бойцы. Перед уходом Жоржа в Ровно я увидел сон, будто он идет по плотине и вдруг срывается вниз. На другой день подпольщики сообщили, что Жорж арестован, и его увезли в тюрьму. Я был в отчаянии. Говорил, что не хочу больше жить».

И тут Кузнецов придумал хитроумных план – как спасти Жоржа. Командир отряда вызвал одного из наших партизан – Петра Мамонца. Сказал, что ему надо устроиться на службу в охрану тюрьмы. Петр отказывался, но мы убедили его.

Ровно – небольшой город. Нашлись люди, которые рекомендовали Петра Мамонца в охрану тюрьмы. Он старался, выслуживался изо всех сил. Как-то он сказал своему начальнику: «Почему мы даром кормим этих предателей? Давайте гонять их на работу». И вскоре арестованным в тюрьме объявили: «Пойдете работать!» Арестованных под конвоем стали выводить на ремонт дорог, коммунального хозяйства. Однажды Петр Мамонец сообщил через подпольщиков, что группу узников он приведет во двор около кафе. Жорж знал о задуманном плане. В назначенное время он схватился за живот: «У меня расстройство желудка…» Петр Мамонец замахнулся на него прикладом и с руганью повел Жоржа в соседний двор, якобы в туалет. Они прошли два проходных двора и вышли на улицу.

У выхода уже стоял Кузнецов. Он приказал: «Скорее!» Они сели в машину, и мы помчались к выезду из города. Жоржа привезли в партизанский лагерь. «Я на всю жизнь остался благодарен Николаю Кузнецову за спасение брата», - говорил Николай Струтинский.

«Николай Кузнецов полюбил украинский язык, - рассказывал В.И. Ступин. – Довольно быстро он освоил немалый запас слов и у него появился чистый выговор. Нередко у нас происходили стычки с украинскими националистами. В селах они подчинялись разным атаманам. И вот что мы заметили, Николай Кузнецов по-украински умело вел с ними переговоры. Предлагал разойтись без выстрелов. Он явно не хотел проливать кровь «обманутых крестьян», - как он говорил. К сожалению, они его не пощадили, когда он попал в западню.

Неудавшееся покушение

Каждый день вблизи Ровно шли машины и составы с украинскими жителями, которых увозили на каторжные работы в Германию. За годы оккупации немцы вывезли более 2-х миллионов украинских граждан. В товарных вагонах в Германию везли уголь, пшеницу, коров, овец, даже чернозем вывозили.

Командование отряда разработало операцию по уничтожению гауляйтера Украины Эриха Коха, который руководил разграблением Украины. Акт возмездия должен был осуществить Кузнецов. Ему предстояло попасть на прием к гауляйтеру. Но как это сделать? В Ровно проживала Валентина Довгер, немка по национальности. Ее объявили невестой немецкого лейтенанта Пауля Зибера – Николая Кузнецова. Она была связана с подпольщиками. Валентина Довгер, как и ее соседки, получила повестку, в которой содержался приказ – явиться на мобилизационный пункт. Этим и решил воспользоваться Николай Кузнецов.Он записался на прием к гауляйтеру Коху.

К кабинету гауляйтера он пришел вместе с Валентиной Довгер. Сначала вызвали девушку. Она просила оставить ее в Ровно. Ведь близится их свадьба с немецким офицером. Затем зашел Николай Кузнецов. Свой пистолет он оставил при входе. Но был еще один пистолет, который он резинкой прикрепил к ноге под штаниной. В кабинете Николай Кузнецов увидел серьезную охрану. Двое офицеров встали у него за стулом. Еще один стоял около гауляйтера. На ковре – две овчарки. Оценив обстановку, Кузнецов понял, что не успеет достать пистолет и выстрелить. На это нужно несколько секунд. За это время его успеют схватить, повалить на пол.

Николай Кузнецов изложил гауляйтеру свою просьбу: «Мою невесту хотят мобилизовать, как какую-то местную…» На груди Кузнецова были боевые награды. Гауляйтер спросил боевого офицера – где он воевал. Кузнецов мгновенно придумывал боевые эпизоды, в которых, якобы, принимал участие, говорил о том, что мечтает скорее вернуться на фронт. И тут Кузнецов услышал слова, которые его поразили. Гауляйтер вдруг сказал: «Возвращайтесь на фронт скорее. Где ваша часть? Под Орлом? Вы можете заслужить новые боевые награды. Мы устроим русским Сталинград!»

Казалось бы, ничего конкретного не было сказано. Но Кузнецов, как он это умел, соединил в одну цепочку каждое слово, услышанное в кабинете, интонацию с которой гауляйтер говорил о предстоявших боях.

Разрабатывая операцию покушения на гауляйтера, Кузнецова отправляли на верную смерть. И он это понимал. Оставил командиру отряда прощальное письмо.

Отважный разведчик решил поспешить в отряд, чтобы поскорее передать услышанные от Коха сведения.

«В этот раз Николай Кузнецов пережил в отряде тяжелые дни, - вспоминал В.И. Ступин. – Его упрекали в том, что он даже не попытался выстрелить в гауляйтера. Кузнецова, повседневно рисковавшего жизнью, назвали трусом. Он тяжело переживал нанесенные обиды...

Через два месяца началась Курская битва.

Тегеран. 1943 год

Еще в Москве Кузнецова снабдили такими надежными документами, что он успешно прошел через множество проверок. Он бывал в кафе и ресторанах, всегда при деньгах, умело заводил знакомства. Устраивал вечеринки. Среди его приятелей был офицер фон Ортель, который в разговорах часто упоминал знаменитого в Германии Отто Скорцени, который по приказу Гитлера смог вывезти из заточения в горном замке арестованного Муссолини. Фон Ортель повторял: «Отряд отважных парней подчас может сделать больше, чем целая дивизия». Почему-то фон Ортель обратил внимание на Кузнецова. В разговорах Ортель любил цитировать слова Ницше о сверхчеловеке, могучая воля которого способна повлиять на ход истории. Кузнецов говорил, что он – обычный пехотный офицер, и его дело – командовать окопными солдатами. Кузнецов обратил внимание и на то, что фон Ортель заводил разговор об Иране, о его культуре, традициях, экономике. Ровенские подпольщики сообщили, что Ортель вывозит на лесную поляну группу немецких военных. Там проходят занятия. На поляне военные по очереди собирают парашюты.

Николай Кузнецов со своей тонкой интуицией связал вместе и разговоры фон Ортеля о сверхчеловеках и тайную подготовку какого-то отряда. Вскоре фон Ортель исчез из Ровно. Пропала и вывеска на его двери: «Стоматология». Имел ли Кузнецов какое-либо отношение к его внезапному исчезновению – партизаны не знали. Он не мог знать – какие важные события готовились в Тегеране. В ноябре 1943 года в Тегеране встретились руководители трех великих держав – И.В. Сталин, Ф.Д. Рузвельт и У. Черчилль.

В те дни из разных источников в разведцентре в Москве получали сведения о том, что немецкие диверсанты проникают в Тегеран, чтобы совершить покушение на глав великих государств. Среди других сообщений в Москву пришла и радиограмма из партизанского леса, которую составил Кузнецов, не упустив детали.

Конечно, он ничего не знал о событии, которое готовилось в Тегеране. Но его добросовестность в работе стала одной из ниточек, которая помогла проникнуть в замыслы врага.

В «Правде» было напечатано такое сообщение: «Лондон, 17 декабря 1943 года. По информации вашингтонского корреспондента агентства Рейтер, президент Рузвельт сообщил, что он остановился в русском посольстве в Тегеране, а не в американском, потому что Сталину стало известно о германском заговоре».

Форму гладили обухом топора

Николай Кузнецов в разведке старался находить стратегически важную информацию. Однако я спрашивала своих собеседников о том, с какими бытовыми трудностями была связана его необычная жизнь. Почти каждую неделю он приходил в партизанский отряд. И эта дорога, и ночевки среди партизанских шалашей, часто становились нелегким испытанием.

В Москве я записала воспоминания Б.И. Черного: «Я был в составе группы, которая встречала Кузнецова из Ровно и провожала его, - говорил он. – Местные дороги были опасные. Чтобы встретить Кузнецова, мы устраивали в зарослях потайные опорные пункты, их называли «маяками». Кузнецов знал эти места. Ожидая его прихода, мы прятались под деревьями. И в снег, и в зной терпеливо ждали. Иногда и продукты у нас кончались, но бросить Николая Кузнецова мы не могли. Помню, от голода жевали веточки хвойных деревьев. Пили воду из луж. И что удивительно – никто не заболел.

Николай Кузнецов обычно приезжал на бричке, которую мы прятали во дворе у подпольщика. Идти до лагеря нам приходилось часто по 70 километров».

В лагере жили в шалашах. Если была возможность, для Кузнецова строили отдельную землянку. Чтобы его форма выглядела аккуратно, ее разглаживали обухом топора. Кузнецов приносил из Ровно одеколон. Мало кто в отряде знал, какую работу он выполняет. Только служители «маяков» видели его в немецкой форме. Наготове был плащ, который Кузнецов набрасывал на себя и в нем шел по лесу. Медведев предупредил: «Если кто распустит язык, будет отвечать по законам военного времени».

Б.И. Черный вспоминал: «Перед тем, как Кузнецов садился в бричку, возвращаясь в Ровно, мы осматривали, ощупывали его, следили, не зацепились ли к его форме какой-нибудь листок или травинка. Провожали его с тревогой. Кузнецов в отряде был простым, дружелюбным. В нем не было ничего напускного, высокомерного. Но он всегда, что называется, держал с нами дистанцию. Был молчаливым, сосредоточенным.

Невозможно было без душевной боли смотреть, как он выходил из леса и садился в бричку. Выражение его лица быстро менялось – становилось жестким, надменным. Он уже входил в роль немецкого офицера».

Похищение генерала

Владимир Струтинский рассказал мне об одной из последних операций Николая Кузнецова. В Ровно находился так называемый штаб Восточных войск, в которые часто по мобилизации зачисляли украинских парней или военнопленных.

«Мы решили взять в плен генерала Ильгена, который командовал Восточными войсками, и вывезти его в партизанский лагерь, - рассказывал Н.В. Струтинский. – Он жил в отдельном особняке. В его доме работала экономкой Лидия Лисовская, с которой мы были хорошо знакомы. В ее квартире Николай Кузнецов снимал комнату. Пани Леля, как мы ее называли, передала нам план дома, в котором жил Ильген, назвала также время, когда он приезжал обедать. Мы помчались к его дому. У входа стоял солдат с винтовкой. Кузнецов открыл калитку и подошел к двери. «Генерала нет дома!» - сказал солдат, с явным русским акцентом. Это был один из солдат Восточных войск. Кузнецов как гаркнул на него и приказал ему войти в дом. Каминский и Стефаньский – участники операции разоружили охранника. Тот испуганно сказал: «Я – казак Лукомский. Пошел служить не по своей воле. Я вас не подведу. Разрешите мне вернуться на пост. Скоро подъедет генерал». Кузнецов приказал: «Иди на пост! Но учти – будем держать тебя на мушке! Стой молча!» Через минуту в комнату вбежал еще один казак. Его разоружили и посадили на пол. В это время Кузнецов и другие участники операции сгребали в портфели документы, карты. «Я сидел в машине и ждал появления генерала Ильгена, - продолжал свой рассказ И.В. Струтинский. – Когда генерал подъехал к дому, я увидел – какой это крупный, мускулистый мужчина. С таким нелегко будет справиться. И я решил пойти на помощь своим друзьям. Все мы были в немецкой форме. Когда я переступил порог дома, Ильген повернулся ко мне и стал кричать: «Как ты, солдат, посмел зайти!» В эту минуту из комнаты вышел Кузнецов. Генерал опешил: «Что здесь происходит?!» Кузнецов объявил ему, что мы – партизаны, и генерал захвачен в плен. Мы веревкой стали завязывать ему руки. Но, видно, сделали это неумело. Когда вывели Ильгена на крыльцо, он освободил руку, ударил Кузнецова и закричал: «На помощь!» Мы подвели Ильгена к машине. И вдруг увидели, что к нам бегут четыре офицера: «Что здесь случилось?» У меня, от неожиданности волосы на голове зашевелились.

Тут нас спасло необычайное хладнокровие Кузнецова. Он вышел вперед и показал офицерам значок гестапо, который партизаны захватили в одном из боев. Кузнецов спокойно сказал подбежавшим офицерам: «Покажите ваши документы!».

И стал записывать их фамилии в блокнот. «Мы захватили подпольщика, который оделся в немецкую форму, - сказал он. – Кто из вас поедет в гестапо как свидетель? Что вы видели?» Оказалось, что они ничего не видели. В гестапо ехать желания не высказали. Ильген к тому времени замолчал. Когда запихивали его в машину, то пришлось крепко стукнуть пистолетом по голове. Мы положили Ильгена на заднее сиденье и прикрыли ковром. Партизаны сели на него. Казак просил: «Возьмите меня!» Кузнецов приказал: «Садись!» Машина помчалась за город.

Последний поклон другу

15 января 1944 года партизаны провожали Николая Кузнецова во Львов. С востока уже доносилась канонада. Фронт приближался. Немецкие штабы и учреждения выезжали во Львов. В этом городе предстояло действовать и отважному разведчику. Впервые он уезжал далеко от партизан и подпольщиков, которые часто могли придти ему на помощь.

Командир Медведев старался подстраховать Кузнецова. Следом за его машиной по лесам пошел отряд партизан под командованием Крутикова. Они изображали из себя бандеровцев. Но маскировка не помогла. Отряд попал в засаду. В бою погиб единственный в отряде радист Бурлака.

Вместе с Кузнецовым во Львов отправились подпольщик Ян Каминский и шофер Иван Белов, из бывших военнопленных. Как было заранее условлено, двое партизан из отряда Крутикова, добравшись до Львова, по нечетным числам ходили к 12 часам к оперному театру, чтобы встретиться с Николаем Кузнецовым. Но на место встречи он не пришел.

Партизаны купили местную газету, в которой прочли сообщение: «9 февраля 1944 года. Вице-губернатор Галиции доктор Отто Бауэр пал жертвой покушения…» Читая газету, партизаны подумали, что, возможно, это дерзкое покушение совершил Николай Кузнецов.

Впоследствии этому нашлось подтверждение. Отважный разведчик до последнего боролся с теми, что пришли на Украину, как каратели.

В середине февраля 1944 года на один из «маяков», который заранее был намечен под Львовом, неожиданно пришел Николай Кузнецов со своими товарищами. Здесь, на заброшенной ферме прятались двое партизан из разбитого отряда Крутикова. Один из них Василий Дроздов болел тифом, другой – Федор Приступа ухаживал за ним.

Николай Кузнецов рассказал, что им пришлось бросить машину. На одном из постов при выезде из Львова их задержали, поскольку у них не было в документах нужных отметок. Они открыли огонь и вырвались из Львова. Но номер машины был «засвечен», к тому же заправиться бензином они нигде не могли.

Несколько дней Кузнецов пробыл на «маяке» вместе с партизанами. В полутьме он что-то писал. Как потом оказалось – он составил подробный отчет о своих действиях в тылу врага. Партизаны уговаривали его остаться с ними, но Кузнецов ответил, что они решили сами добраться до линии фронта. Дроздов и Приступа были последними из партизан, кто видел Николая Кузнецова. Ночью его группа ушла, как он сказал, по дороге на Броды.

После освобождения Львова командир отряда Д.Н. Медведев, приехав во Львов, стал изучать оставленные немцами архивы. Ему попадались документы о диверсиях агента, который действовал в форме немецкого офицера.

И вот Медведеву принесли рапорт начальника СД Галиции, в котором сообщалось о гибели неизвестного, выдававшего себя за офицера Пауля Зиберта. Он погиб в стычке с бандеровцами. В кармане убитого был найден рапорт, предназначавшийся советскому командованию.

Сомнений не осталось – Николай Кузнецов погиб. До этого, зная его находчивость, партизаны надеялись, что он выйдет из самых опасных ситуаций и скоро даст о себе знать.

Теперь оставалось выполнить последний долг – добиться признания его подвига. В ноябре 1944 года в центральных газетах появилось сообщение: «5 ноября 1944 года Указом Президиума Верховного Совета СССР Николаю Ивановичу Кузнецову присвоено звание Героя Советского Союза (посмертно)».

«Шли годы после войны, но мы так и не знали – где и как погиб Николай Кузнецов, - говорил Н.В. Струтинский. – Вдвоем с братом Жоржем мы решили найти очевидцев. Мы не знали ни суббот, ни воскресений. Ездили по селам, расспрашивали жителей. Но узнать ничего не удавалось. И вот однажды нам неожиданно повезло. Вечером мы наловили рыбки, разожгли костер. К нам на огонек вышел старик. И мы завели с ним такой разговор: «Чего только не бывало на войне – происходила стычка с немецким офицером, а он оказывался русским». И вдруг старик сказал: «У нас тоже был такой случай. Убили немца, а потом говорили, вроде русский». «Где же это было?» «В селе Боратин». Попытались еще расспросить старика. Но он быстро собрался и ушел.

Мы поехали и в это село. Говорили, что работаем заготовителями. И, между прочим, заводили разговор о странном немце. Жители указали на дом крестьянина Голубовича. Подъехали к нему. И вроде у нас машина заглохла. Я кричу на брата: «Почему машину не подготовил?» Около дома расстелили брезент, достали сало, овощи и бутылку водки. Я подошел к калитке, зову хозяина: «Посиди с нами!» Вышел Голубович. И после расспросов о том, где можно заготовить овощи, мы завели тот же привычный разговор: «Сколько непонятного случалось на войне. Бывало, что и русские себя за немцев выдавали». И Голубович сказал: «Моя семья много пережила. В хате был бой. А потом люди говорили, что убили русского в немецкой форме». Он рассказывал, как все случилось. «Ночью постучали в окно. Вошли двое в немецкой форме. Третий остался у двери. Пришедшие достали деньги и попросили картошки, молока и хлеба. Тот, кто был в офицерской форме, задыхался от кашля. Не успела жена принести молоко, дверь распахнулась, и в хату набились бандеровцы. Вокруг села стояли посты охраны, и кто-то заметил, что появились чужие. Они потребовали у офицера документы. Он говорил им: «Мы же вместе воюем». Достал папиросы, нагнулся над керосиновой лампой, чтобы прикурить. Появился местный атаман. Он крикнул: «Хватай его, ребята! Немцы ищут какого-то диверсанта! Пусть сами разбираются!» Тот, кто был в форме офицера, разбил лампу, и в темноте бросил гранату в сторону двери. Видимо, хотел пробить себе дорогу. Бандеровцы также открыли огонь. Когда снова зажгли свет, офицер уже был мертвым». Второй немец – очевидно это был Каминский, в суматохе выскочил в окно. Его убили на дороге.

Голубович показал место, где похоронили «того немца». Но Струтинскому и другим партизанам хотелось убедиться, что нашли место гибели отважного разведчика. Они добились эксгумации. Обратились к известному скульптору-антропологу М.М. Герасимову, который по черепу восстанавливал внешний облик человека. Когда через месяц М.М. Герасимов пригласил к себе партизан, то они, потрясенные, увидели в мастерской изображение Николая Кузнецова.

Н.В. Струтинский показал мне фотографии. Сотни людей – ветераны войны, жители города шли за орудийным лафетом, на котором везли гроб с останками Н.И. Кузнецова. Его похоронили во Львове.

Воздвигли и величественный памятник, который стал достопримечательностью города… Однако в начале девяностых произошли трагические события. Оголтелая толпа окружила памятник, подогнали кран, на памятник накинули железный трос.

Николай Струтинский, потрясенный варварством разъяренной толпы, решил постараться спасти памятник. В той обстановке во Львове его поступок иначе как подвижничеством не назовешь. Он позвонил в администрацию поселка Талица. Нашел там людей, которые близко к сердцу приняли крушение памятника. В Талице собрали необходимые средства. Земляки героя решили выкупить памятник. Немало потрудился Струтинский, чтобы памятник погрузили на платформу и отправили в Талицу. С Н.И. Кузнецовым они не раз прикрывали друг друга в бою. Теперь Струтинский спасал память о своем отважном товарище.

Струтинскому во Львове пришлось пережить многие угрозы. Он уехал в Талицу и поселился вблизи памятника. Привез на родину героя ценные материалы. Писал статьи в защиту имени разведчика.

Известный ученый Жолио-Кюри написал о Н.И. Кузнецове: «Если бы меня спросили, кого я считаю самой сильной и привлекательной личностью среди плеяды борцов против фашизма, я бы без колебаний назвал Николая Кузнецова».

Специально для Столетия

1329

[CALEND.RU]

http://www.calend.ru/person/870/
27 июля 1911
105 лет назад
— 9 марта 1944
72 года назад

Николай Иванович Кузнецов родился (14) 27 июля 1911 года в деревне Зырянка (ныне Талицкого района Свердловской области), в крестьянской семье. С юных лет обнаружил незаурядные лингвистические способности, направив их на изучение немецкого языка. Учился в школе, техникуме, Свердловском индустриальном институте, работал на Уралмаше. Весной 1938 года Кузнецов переехал в Москву и поступил на службу в НКВД. В конце 30-х годов 20 века спецслужбы гитлеровской германии активизировали разведывательно-диверсионную деятельность против Советского Союза. В этих условиях органы госбезопасности СССР решают использовать против немецких разведчиков свое «секретное оружие», каким стал гений советской разведки Николай Иванович Кузнецов. Он обладал уникальным даром перевоплощения и с легкостью вызывал к себе симпатию любого человека, будь то жена высокопоставленного сотрудника Германского посольства в Москве или прима-балерина Большого театра… Десятки сверхсекретных документов, а главное, точный срок нападения Германии на Советский Союз стали известны Кузнецову, благодаря его умению располагать к себе нужных ему людей.
Во время Великой Отечественной войны в августе 1942 года Кузнецов был направлен в тыл врага в партизанский отряд «Победители» Медведева, действовавший на Украине. Благодаря ему советское командование неоднократно получало ценные разведывательные сведения.

Барельеф в память о разведчике
Появившись в оккупированном Ровно под видом обер-лейтенанта Пауля Зиберта, Кузнецов сумел быстро завести нужные знакомства. Пользуясь доверием фашистских офицеров, он узнавал места дислокации вражеских частей, направление их передвижения. Ему удалось раздобыть сведения о немецких ракетах «ФАУ-1» и «ФАУ-2», раскрыть местонахождение ставки Гитлера «Вервольф» под Винницей, предупредить советское командование о предстоящем наступлении гитлеровских войск в районе Курска (операция «Цитадель»), о готовящемся покушении на глав правительств СССР, США и Великобритании в Тегеране... 9 марта 1944 года группа Кузнецова была захвачена боевиками УПА в Львовской области. Видя полную безвыходность положения, Николай Кузнецов взорвал себя гранатой, а его спутники (Белов и Каминский) были застрелены.

© Calend.ru

[Russia Today]

https://russian.rt.com/article/31411...orii-27-iyulya
27 июля 2016, 08:00

105 лет назад родился легендарный советский разведчик Николай Иванович Кузнецов. На его личном боевом счету 11 ликвидированных немецких генералов и высокопоставленных чиновников оккупационной администрации нацистской Германии.

Кузнецов родился в простой крестьянской семье. При рождении ему дали имя Никанор, в 20 лет он сменил его и стал зваться Николаем. Впоследствии ему не раз приходилось менять имена и фамилии. Пух, Колонист, Рудольф Шмидт, Николай Грачёв, Пауль Зиберт – как только не называли разведчика Кузнецова. Но до того как попасть в разведку, он прошёл огонь и воду. Был исключён из комсомола, получил год исправительных работ, участвовал в коллективизации, работал на заводе, был уволен «за прогулы», арестован НКВД и провёл несколько месяцев в тюрьме. И с таким послужным списком попал в центральный аппарат НКВД как особо ценный агент. Дело в том, что у Кузнецова был редкий талант к языкам. Ещё учась в Тюменском агрономическом техникуме, он сам в совершенстве выучил немецкий. Со временем освоил также эсперанто, польский, коми и украинский. До войны Кузнецов работал в Москве – выполнял спецзадание по внедрению в дипломатическую среду. После начала Великой Отечественной зачислен в группу Судоплатова. Работал в тылу врага по линии «Т» (террор). Кузнецов лично уничтожил 11 немецких генералов и высокопоставленных чиновников оккупационной администрации нацистской Германии. Благодаря работе Кузнецова были получены сведения о сооружении бункера Гитлера под Винницей, о готовящемся покушении на лидеров «Большой тройки» во время Тегеранской конференции, а также о подготовке немецкого наступления на Курской дуге. Кузнецов погиб весной 1944 года в бою с бойцами УПА. Вместе с ним пали ещё два разведчика – Ян Каминский и Иван Белов. Бандеровцы хотели взять Кузнецова живым, они знали, кто он, – у них была ориентировка. Но в плен Кузнецов не сдался. По одной из версий, он подорвал себя гранатой. Кузнецову было посмертно присвоено зевание Героя Советского Союза. В 1992 году памятники Кузнецову во Львове и Ровно были демонтированы. А в 2015 году был снесён памятник герою-разведчику в селе Повча Ровенской области. В 2015 году Кузнецов был внесен в «Список лиц, подпадающих под "Закон о декоммунизации"».

[Андрей Сидорчик]

http://www.aif.ru/society/history/ms...laya_kuznecova
00:02 (сегодня)

27 июля (по новому стилю) 1911 года родился легендарный советский разведчик и диверсант Николай Кузнецов.

Разведчик Николай Кузнецов. © / Public Domain

Ненавистный герой

Памятники героям советской эпохи, в том числе периода Великой Отечественной войны, на территории современной Украины находятся под постоянной угрозой. Многие из них уже уничтожены в соответствии с так называемым «законом о декоммунизации».

Украинский институт национальной памяти составил список лиц, монументы в честь которых должны быть снесены, а имена вычеркнуты из всех названий улиц и городов.

В «чёрный список» попал и советский разведчик Николай Кузнецов, похороненный во Львове на Холме Славы.

К Кузнецову украинские националисты испытывают прямо-таки звериную ненависть. Последний монумент в его честь был разрушен в селе Повча Ровенской области весной 2015 года.

Украинские историки новой волны пытаются доказать, что Кузнецов якобы воевал с «украинскими патриотами» из ОУН-УПА. Однако документы из архивов чётко свидетельствуют — этого не было.

Не потому, что советский разведчик был поклонником украинских коллаборационистов, а потому, что этот профессионал экстра-класса был нацелен не на холуёв-пособников, а на их гитлеровских хозяев.

Николай Кузнецов, 1920-е годы. Фото: Public Domain

Юность суперагента

Короткая жизнь Николая Кузнецова была удивительно насыщенной. Выдуманные писателями суперагенты с их головокружительными приключениями не идут ни в какое сравнение с реальной биографией Кузнецова.

Он родился на Урале, в деревне Зырянка, в большой крестьянской семье. Окончил семилетку, поступил учиться на агронома, потом перешёл в лесной техникум. Молодой сельский парень из российской глубинки загорелся идеей самостоятельно выучить немецкий язык и добился поразительных успехов. Талант к языкам впоследствии проявится ещё ярче: разведчик будет владеть польским и украинским языками, языком коми, а также освоит эсперанто. Что же касается немецкого, то он в совершенстве изучил шесть его диалектов и был способен предстать в качестве земляка практически перед любым выходцем из Германии.

Его юность была очень бурной: исключение из техникума за «белогвардейско-кулацкое происхождение», год исправительных работ за причастность к хищению леса, участие в коллективизации и, наконец, участие в акциях ОГПУ по уничтожению банд в Коми-Пермяцком округе.

В 1938 году нарком НКВД Коми АССР рекомендует Кузнецова как способного агента для работы в центральном аппарате.

Там покачали головой: биография Кузнецова была, мягко говоря, не образцовой. Но отличное знание немецкого языка и внешность чистокровного немца перевесили. Накануне войны советским спецслужбам нужна была агентура среди граждан Германии.

Под легендой немецкого инженера Рудольфа Шмидта, работающего на авиазаводе в Москве, Кузнецов внедряется в круги немецких дипломатов. Любимец женщин, завсегдатай светских мероприятий, он легко входил в доверие к нужным людям, перехватывал дипломатическую почту, помогал устанавливать в квартирах дипломатов подслушивающую аппаратуру, фотографировал сверхсекретные немецкие документы.

Дружеские связи лейтенанта Зиберта

С началом Великой Отечественной войны Николай Кузнецов сменил амплуа. Под руководством старшего майора госбезопасности Павла Судоплатова было сформировано 4-е управление НКВД, в задачу которого входила разведывательно-диверсионная деятельность в глубоком тылу противника.

На сей раз Кузнецов превратился в немецкого лейтенанта Пауля Зиберта. Для вживания в среду его даже поместили в немецкий лагерь военнопленных в Красногорске. Разведчик проходил парашютную подготовку, осваивал различные виды оружия и минно-взрывное дело.

Летом 1942 года в отряде специального назначения «Победители», действовавшем в районе украинского города Ровно, появился новый боец по имени Николай Грачёв. Ему под легендой немецкого офицера предстояло работать в городе, где располагалось управление рейхскомиссариата «Украина».

Тот, кого в отряде знали как Грачёва, на самом деле был Николаем Кузнецовым. С октября 1942 года он появляется в Ровно под видом офицера немецкой тайной полиции Пауля Зиберта.

Он общается с немецкими офицерами, чиновниками оккупационной администрации, сотрудниками германской разведки и контрразведки, в дружеских беседах получая от них ценнейшие сведения.

Это была ювелирная работа: чрезмерная навязчивость Зиберта могла вызвать подозрение и неизбежный провал. Кузнецову удавалось этого избегать.

Но, помимо сбора сведений, его миссия заключалась в ликвидации высших представителей генералитета и гражданской администрации.

Николай Кузнецов в немецкой форме, 1942 год. Фото: Public Domain

Охота на высших лиц

В феврале 1943 года Кузнецов получил сведения о том, что в районе Винницы построена новая ставка Гитлера под названием «Вервольф». Сведения были переданы в Москву, а сам разведчик стал готовиться к возможному покушению на вождя Третьего рейха. Однако приказа на проведение подобной акции он так и не получил.

Не удалось ему уничтожить и свою официальную «главную мишень» — главу рейхскомиссариата «Украина» Эрика Коха. Кузнецов подобрался к нему очень близко, но всякий раз Коху удавалось ускользнуть. Летом 1943 года разведчик добился личной аудиенции у Коха и готов был пожертвовать собой ради успеха дела, но большое количество охраны исключало возможность ликвидации объекта.

Но тех, кто не ушёл от Кузнецова, было гораздо больше. Всего на его личном счету 11 генералов и высокопоставленных чиновников оккупационной администрации.

Среди тех, кто был уничтожен Паулем Зибертом, оказались заместитель Эрика Коха по финансам Ганс Гель, глава юридического отдела рейхскомиссариата «Украина» Альфред Функ, командир соединения так называемых «восточных батальонов» генерал-майор Макс Ильген.

Кузнецову удалось раскрыть замысел и своих немецких коллег-диверсантов. Он первым передал в Москву информацию о подготовке покушения на лидеров СССР, США и Великобритании во время встречи «Большой тройки» в Тегеране.

В январе 1944 года Николаю Кузнецову был передан новый приказ командования — отправляться вместе с отступающими немецкими войсками и продолжить работу во Львове.

В помощь ему были выделены разведчики Иван Белов и Ян Каминский.

Но без базы, которой являлся отряд «Победители», действовать было чрезвычайно трудно. К тому же немецкая контрразведка сбивалась с ног в поисках диверсанта, действующего под видом офицера вермахта.

Тем не менее и в этих условиях Кузнецову удалось ликвидировать шефа правительства дистрикта Галиция Отто Бауэра и начальника канцелярии правительства генерал-губернаторства доктора Генриха Шнайдера.

Антисоветские украинские партизаны разоружены немецкими войсками. 1943 год. Легенда об УПА. Против кого и как воевали украинские «патриоты»?

Боевики УПА хотели взять советского диверсанта живым

К весне 1944 года дальнейшая деятельность группы Кузнецова во Львове стала невозможной. Разведчик принимает решение уходить к партизанам либо пробиваться через линию фронта.

Гитлеровцам так и не удалось остановить Николая Кузнецова. Погиб он от рук бандеровцев.

Всё произошло 9 марта 1944 года в селе Боратин. Группа Кузнецова, которая была в немецкой форме, наткнулась на людей в советских мундирах. Разведчик не исключал, что перед ним боевики УПА, но полагал, что они не тронут немцев. Если же речь шла действительно о красноармейцах, то он рассчитывал с ними объясниться.

Кузнецов не учёл одного: гитлеровцы поделились информацией о «диверсанте в немецкой форме» со своими прислужниками из УПА. За задержание его живым бандеровцам обещали щедрую награду.

Развязка произошла в одном из домов, где остановились на отдых Кузнецов и его люди. Ворвавшиеся боевики убили Ивана Белова. В завязавшейся схватке бандеровцы попытались скрутить Кузнецова, но тот успел вытащить гранату, взорвав себя вместе с коллаборационистами. Погиб и третий член группы, Ян Каминский.

Останки людей в немецкой форме нашли гитлеровцы, которые и перезахоронили их.

Памятник Николаю Кузнецову во Львове. Фото: РИА Новости/ Лев Устинов

Нечисть против подвига

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 5 ноября 1944 года за исключительное мужество и храбрость при выполнении заданий командования Николай Иванович Кузнецов был посмертно удостоен звания Героя Советского Союза.

Место захоронения разведчика было установлено поисковиками лишь полтора десятилетия спустя, в 1959 году. 27 июля 1960 года, в день рождения Николая Кузнецова, он был с почестями перезахоронен на Холме Славы во Львове.

Отношение так называемых украинских националистов к личности Кузнецова лучше всего показывает их подлинную сущность.

Они скорбят по нацистским убийцам, до сих пор не могут простить Красной армии изгнания гитлеровцев с украинской земли, не могут простить того, что украинские коллаборационисты времён Великой Отечественной войны были загнаны в самые глухие леса и заканчивали свою жизнь, умирая в схронах от голода, вшей и животного страха возмездия.

А Николай Кузнецов навсегда останется героем, как бы ни воевали с его памятью.

[Игорь Буккер]

http://www.pravda.ru/society/fashion...anniversary-0/
08 дек 2010 в 10:00

Общество » Наследие » Советское наследие

В Свердловской области 27 июля 2011 года собираются отпраздновать столетний юбилей легендарного советского разведчика, Героя Советского Союза Николая Кузнецова. По словам министра туризма региона Алексея Бадаева, план мероприятий соотносится с целевой программой патриотического воспитания населения. На финансирование этого события будет выделено 20 миллионов рублей, которые пойдут на ремонт и реставрацию памятников, здание Музея Николая Кузнецова, проведение выставок, а также культурно-массовых, спортивных и торжественных мероприятий.

В настоящее время в городе Талица есть действующий Музей Героя Советского Союза (награжден посмертно в 1944 году), кавалера двух орденов Ленина Николая Кузнецова. Недавно региональное Министерство культуры и туризма на заседании оргкомитета по подготовке к празднованию столетнего юбилея со дня рождения разведчика приняло решение реорганизовать музей. Здание школы, в которой учился будущий разведчик и где размещена музейная экспозиция, нуждается в капитальном ремонте.

"В прошлом году количество посетителей снизилось. Видимо, людей смущала стоимость дороги, цена билета, — сказала заведующая музеем Вера Спачева в интервью интернет-порталу Interfax-Russia. — А в этом году только из Тюмени к нам приехало 125 экскурсий, и это всего за два месяца. Так что за полгода мы охватили аудиторию больше, чем за весь 2009 год". По словам Веры Спачевой, состояние экспозиции, посвященной Кузнецову, вполне удовлетворительное, но она "устарела морально".

Внештатный сотрудник НКВД Николай Кузнецов (попавший в поле зрение советской спецслужбы не в последнюю очередь благодаря незаурядным способностям к иностранным языкам) в годы Великой Отечественной войны действовал в тылу (в районе Ровно) немецко-фашистских войск под личиной офицера вермахта. Сначала он надел форму пехотного обер-лейтенанта Пауля Вильгельма Зиберта (Paul Wilhelm Siebert), а позднее получил звание капитана. Уроженец деревни Зырянка (Екатеринбургского уезда Пермской губернии, а нынче Талицкого района Свердловской области), Николай Иванович великолепно владел несколькими диалектами немецкого языка, а также бегло говорил на украинском, коми, польском и эсперанто.

Последнее оперативное имя героя — Колонист. По этой причине и из-за отличного знания немецкого языка его считали выходцем из семьи немца-колониста. Николай Кузнецов всю свою жизнь был беспартийным. В 1929 году, во время учебы в техникуме, его исключили из комсомола с формулировкой за "сокрытие кулацкого происхождения". Спустя два года его восстановили в рядах ВЛКСМ, но уже через год вновь исключили — из-за судимости по хозяйственному делу, как впоследствии выяснилось, сфабрикованному.

Николай Кузнецов был организатором нелегальной резидентуры. Им уничтожено восемь видных нацистов, например рейхскомиссар Украины Альфред Функ (16 ноября 1943 г.). В сентябре 1943 года он застрелил руководителя главного отдела финансов рейхскомиссариата Украины Ханса Геля и его секретаря, генерального инспектора Ровенского гебитскомиссариата Адольфа Винтера. 10 февраля 1944 года Кузнецовым убит в городе Лемберге (ныне Львов) вице-губернатор Галиции Отто Бауэр и его секретарь Шнайдер. 15 ноября 1943 года во главе группы партизан похитил (из его собственной квартиры) командующего карательными войсками на Украине — так называемая "Остгруппа 740" — генерал-майора Макса Ильгена.

Пробиваясь со своей группой с территории Галиции, Кузнецов и его товарищи погибли. По советской версии, Кузнецов героически взорвал себя ручной гранатой, чтобы не попасть в плен к украинским буржуазным националистам. Якобы разведчика опознали и решили арестовать. Однако существует и другая версия. Один из ветеранов националистической роты УПА "Гуцулка" позднее вспоминал, что граната случайно взорвалась, когда старший лейтенант вермахта и его спутники сдавали оружие. Боевики из числа украинских сепаратистов не арестовывали и уж тем более не расстреливали военнослужащих вермахта, но отбирали у них любое оружие. Взрыв произошел вследствие неосторожного обращения с оружием — Кузнецова смертельно ранило осколками гранаты. Кем был в действительности пехотный немецкий капитан, очевидец узнал значительно позже.

Можно верить в любую из предложенных версий или выдвигать свою собственную. В любом случае перед нами очередная загадка истории. Фактом остается только гибель легендарного разведчика. Похоронен герой во Львове.

Героев, подобных Николаю Кузнецову, единицы. Им по праву гордилась бы любая страна. Возникает резонный вопрос: юбилей человека-легенды — это событие местного значения или все же всей России? Что нужно — или чего не хватает — нашей стране для воспитания в молодом поколении чувства патриотизма и национальной гордости? Возможно, всего-то нескольких миллионов? Однако как-то неловко говорить о деньгах, вспоминая о Николае Кузнецове, — возможно, не идеальном человеке, но, безусловно, человеке высокой идеи.

[Davydov_index]

9 марта, 2015

Снимок экрана 2015-03-09 в 13.51.18
Тайные войны разведки. В 2001 году в Киеве вышла брошюра полковника КГБ в отставке Андрея Горбаня «Две версии гибели легендарного советского разведчика, Героя Советского Союза Кузнецова Николая Ивановича», написанная по «архивным материалам бывшего КГБ УССР».

«Перед распадом Советского Союза в советской печати начали появляться статьи», ставящие под сомнение официальную версию гибели Николая Кузнецова 9 марта 1944 года в селе Боратине на Львовщине. Бывший корреспондент РАТАУ Ким Эакалюк в газете «Сильски висти» в 1990 г. (октябрь) опубликовал статью «Хто вбив Кузнецова?», в которой намекнул, что легендарного разведчика убили не боевики ОУН, а свои. К. Закалюк ссылается на неназванного бывшего бойца отряда «Победители», который будто бы сказал ему «якось по пянци», что Кузнецова должны были убить в момент совершения им акта возмездия.

Ровенский журналист П. Яковчук выдвинул (в газете «За вильну Украину», 1991 г.) две версии. Первая: легенда о гибели Н. Кузнецова создана органами госбезопасности; разведчик под другим именем был переправлен на Запад для дальнейшей работы. Вторая: Кузнецова убили не бандеровцы, а свои — в наказание за неудачное покушение на рейхскомиссара оккупированной Украины Эриха Коха. Однако выбрать какую-либо из этих версий П. Яковчук затрудняется, так как, по его мнению, все архивы по Кузнецову «будут закрыты КГБ до 2025 года».

Появилось (и появляется до сих пор) и много других версий гибели знаменитого разведчика. Причем, первая ложная версия вышла в свет давно с легкой руки… командира отряда «Победители» Д.Н. Медведева. По этой версии. Н. Кузнецов погиб 2 марта 1944 г. от рук боевиков УПА в лесу близ села Белгородка на Ровенщине. Версия основана на телеграмме-молнии в Главное Управление Имперской безопасности «для вручения «СС» группенфюреру и генерал-лейтенанту полиции Мюллеру — лично» (Н. V. № 9135]. В телеграмме, подписанной начальником полиции безопасности и СД доктором Витис-кой со ссылкой на информацию «украинского делегата», сообщается, что одно подразделение УПА 2.03.1944 года задержало в лесу, вблизи Белгородки, в районе Вербы (Волынь), «трех советско-русских шпионов», которые, судя по документам, подчинялись «непосредственно Г. Б. НКВД — генералу Ф».

УПА удостоверила личность трех арестованных — руководитель группы под кличкой «Пух», поляк Ян Каминский и стрелок Иван Власовец, под кличкой «Белов». При них обнаружен подробный отчет об агентурной деятельности и террористических актах на территории Львовщины.

«... Что касается задержанного подразделениями УПА советско-русского агента «Пуха» и его сообщников, — сообщает дер Витиска, — речь идет о Пауле Зиберте, который в Ровно похитил среди прочих и генерала Ильгена, в Галицийском округе расстрелял подполковника авиации Петерса, одного старшего ефрейтора авиации, вице-губернатора, начальника управления доктора Бауэра и президиал-шефа доктора мэрии Шнайдера, а также майора полевой жандармерии Кантера, которого мы тщательно искали».

Из телеграммы следует, что задержанные были расстреляны, а ОУН готова передать полиции безопасности «все материалы в копиях, фотокопиях или даже оригиналах… если взамен этого полиция безопасности согласится освободить госпожу Лебедь с ребенком и ее родственниками».

Обнаружение этой телеграммы дало основание Герою Советского Союза Дмитрию Медведеву в книге «Сильные духом» утверждать, что Николай Кузнецов и его товарищи расстреляны бандеровцами в селе Белгородка. С этой версией спорил соратник Николая Кузнецова Николай Струтинский. Это он в форме немецкого солдата возил «Пауля Зиберта» по улицам Ровно, столицы оккупированной немцами Украины, участвуя в акциях возмездия. Это он десять лет после

войны отдал на поиски места и выяснение обстоятельств гибели Н. Кузнецова. Он и сам мог погибнуть вместе с ним. Но случилось так, что перед отъездом Николая Кузнецова во Львов разведчики... поссорились.

— Однажды, в начале 1944 года, мы ехали по Ровно в «Адлере», — рассказывает Николай Владимирович. — Я был за рулем, рядом сидел Николай Кузнецов, сзади — разведчик Ян Каминский. Недалеко от явочной квартиры Вацека Бурима Кузнецов попросил остановиться. Говорит: я сейчас. Ушел, через некоторое время вернулся, чем-то крайне расстроенный. Ян спросил: «Где вы были, Николай Васильевич?» (В отряде Кузнецова знали под именем «Николай Васильевич Грачев» — А. Л.). Кузнецов отвечает: «Да так...» А Ян говорит: «Я знаю -У Вацека Бурима». Тут Кузнецов ко мне: «Зачем ты ему сказал?» Явка — это же секретная информация. Но я ничего Яну не говорил. А Кузнецов вспылил, наговорил мне много оскорбительного для меня.
Нервы у нас тогда были на пределе, я не стерпел, вышел из машины, как хлопнул дверцей — стекло разбилось, осколки из него так и посыпались. Развернулся и пошел. Иду по улице, у меня два пистолета — в кобуре и в кармане. Сам думаю: глупо, надо было сдержаться, ведь знаю, что все на нервах. Иногда у самого при виде немецких офицеров было желание перестрелять всех, а потом самому застрелиться. Вот такое было состояние. Иду. Слышу — кто-то догоняет. Я не оборачиваюсь. А Кузнецов догнал, тронул за плечо: «Коля, Колечка, извини, нервы». Я молча повернулся — и к машине. Сели, поехали. Но я сказал тогда ему — больше вместе не работаем. И когда Николай Кузнецов уходил на Львов, я с ним не пошел.

— А когда вы узнали о гибели Николая Кузнецова?

Об этом сначала никто не знал. Мало кто и сейчас знает, почему вообще Кузнецова направили во Львов. А таким образом Дмитрий Медведев спас его от гибели. Ведь Николай Кузнецов был уже приговорен на Лубянке. У него было задание убить Эрика Коха. И он сумел попасть к нему в Ровно на прием, вместе с разведчицей Валей Довгер. Более того, Кох «узнал» Зиберта, решил, что видел его подростком в лесах под Кенигсбергом на охоте. По легенде, «Зиберт» родился и вырос там в семье лесничего. А, «узнав», доверился — раскрыл план наступления немцев на Курской дуге. Часть «Пауля Зиберта», опять же, по легенде, находилась под Курском. И Кох сказал: «Возвращайтесь скорее в свою часть, скоро там будет очень горячо». Николай Кузнецов прекрасно понимал ценность этой информации. И принял решение — не стрелять в Коха, выйти живым самому и передать полученные данные в Центр.
Он не мог не отдавать себе отчет, что за невыполнение задания по ликвидации Коха его, скорее всего, расстреляют. И все же принял такое решение. Центр получил первое сообщение о готовящейся операции на Курской дуге. Но Кузнецова на Лубянке не простили; Кобулов поручил Медведеву «решить вопрос с Кузнецовым». Что это означало, вы можете понять. Но Медведев нашел выход, отправив Кузнецова во Львов.

Выполнив задание в Луцке и во Львове, Кузнецов был бы реабилитирован. Но случилось так, что по вине некоторых лиц, о которых я скажу позже, во Львове группа Кузнецова осталась без связи и без явок. Представьте себе эту ситуацию. И все же он совершил ряд актов возмездия и стал уходить к линии фронта. Но и здесь его оставили без «маяков». В Баратине должен был быть такой «маяк», поэтому-то Кузнецов, Каминский и Белов оказались там. И там их нашли боевики УПА. Они не расстреляли Кузнецова — он сам себя подорвал гранатой. Но в его гибели есть вина определенных людей, которые поэтому препятствовали расследованию. А тогда… Немцы ведь искали Кузнецова очень активно. Начальник IV управления СД в Берлине Мюллер лично давал.

[Андрей Ведяев]

https://историк.рф/special_posts/николай-кузнецов/

27 июля 1911 года на Урале в селе Зырянка родился тот, кому предстояло стать самым знаменитым нелегалом периода Великой Отечественной войны. Контрразведчики НКВД называли его Колонист, немецкие дипломаты в Москве — Рудольф Шмидт, офицеры вермахта и СД в оккупированном Ровно — Пауль Зиберт, диверсанты и партизаны — Грачёв. И лишь несколько человек в руководстве советской госбезопасности знали его настоящее имя — Николай Иванович Кузнецов.

Вот как описывает свою первую встречу с ним заместитель начальника советской контрразведки (1941–1951), генерал-лейтенант Леонид Райхман, тогда, в 1938 году, старший лейтенант госбезопасности, начальник 1-го отделения 4-го отдела ГУГБ НКВД СССР: «Прошло несколько дней, и в моей квартире раздалась телефонная трель: звонил «Колонист». В это время у меня в гостях был старый товарищ, только что вернувшийся из Германии, где работал с нелегальных позиций. Я выразительно посмотрел на него, а в трубку сказал: «Сейчас с вами будут говорить по-немецки…» Мой друг побеседовал несколько минут и, прикрыв микрофон ладонью, сказал удивленно: «Говорит как исконный берлинец!». Позднее я узнал, что Кузнецов свободно владел пятью или шестью диалектами немецкого языка, кроме того, умел говорить, в случае надобности, по-русски с немецким акцентом. Я назначил Кузнецову свидание назавтра, и он пришел ко мне домой. Когда он только ступил на порог, я прямо-таки ахнул: настоящий ариец! Росту выше среднего, стройный, худощавый, но крепкий, блондин, нос прямой, глаза серо-голубые. Настоящий немец, но без этаких примет аристократического вырождения. И прекрасная выправка, словно у кадрового военного, и это — уральский лесовик!».

Село Зырянка находится в Свердловской области недалеко от Талицы, расположенной на правом берегу живописнейшей реки Пышма. Начиная с XVII века здесь, на плодородных землях по границе Урала и Сибири, селились казаки, старообрядцы-поморы, а также переселенцы из Германии. Недалеко от Зырянки находился Моранин хутор, населённый немцами. Согласно одной из легенд, именно из семьи немца-колониста и происходит Николай Кузнецов — отсюда знание языка, а также полученное впоследствии кодовое имя Колонист. Хотя я точно знаю, что это не так, потому что эти сёла — Зырянка, Балаир, совхоз «Пионер», совхоз «Кузнецовский» — родина моей бабушки. Тут, в Балаире, похоронен родной брат моей мамы Юрий Опрокиднев. Я сам в детстве до школы постоянно бывал здесь летом, ловил с дедом рыбу в том же пруду, что и маленький Ника, как в детстве звали Николая Кузнецова. Кстати, в 30 км южнее родился Борис Ельцин, и я не стану отрицать, что поначалу наша семья испытывала тёплые чувства к земляку.

Мать Ники Анна Баженова происходила из семьи старообрядцев. Его отец семь лет прослужил в гренадерском полку в Москве. Конструкция их дома также говорит в пользу старообрядческого происхождения. Хотя сохранились лишь эскизы строения, но на них видно, что окон на той стене, которая выходит на улицу, нет. А это — отличительный признак именно избы «раскольников». Поэтому вероятнее всего, что и отец Ники Иван Кузнецов тоже из старообрядцев, причём поморов.

Вот что писал о поморах академик Дмитрий Лихачёв: «Они поразили меня своей интеллигентностью, особой народной культурой, культурой народного языка, особой рукописной грамотностью (старообрядцы), этикетом приема гостей, этикетом еды, культурой работы, деликатностью и пр., и пр. Не нахожу слов, чтобы описать мой восторг перед ними. Хуже получилось с крестьянами бывших Орловской и Тульской губерний: там забитость и неграмотность от крепостного права, нужды. А поморы обладали чувством собственного достоинства».

В материалах 1863 года отмечается крепкое телосложение поморов, статность и приятная наружность, РУСЫЕ волосы, твёрдая поступь. Они развязны в движениях, ловки, сметливы, неустрашимы, опрятны и щеголеваты. В сборнике для чтения в семье и школе «Россия» поморы предстают настоящими русскими людьми, рослыми, плечистыми, железного здоровья, неустрашимыми, привыкшими СМЕЛО СМОТРЕТЬ В ЛИЦО СМЕРТИ.
В 1922–1924 годах Ника учился в пятилетней школе в селе Балаир, что в двух километрах от Зырянки. В любую погоду — в осеннюю распутицу, в дождь и слякоть, метель и стужу — шагал он за знаниями, всегда собранный, подтянутый, добродушный, любознательный. Осенью 1924 года отец повёз Нику в Талицу, где в те годы была единственная в районе школа-семилетка. Там и обнаружились его феноменальные лингвистические способности. Ника очень быстро усваивал немецкий язык и этим резко выделялся среди других учеников. Немецкий преподавала Нина Автократова, получившая в своё время образование в Швейцарии. Узнав, что преподаватель по труду — бывший военнопленный немец, Николай не упускал случая поговорить с ним, попрактиковаться в языке, почувствовать мелодику нижнепрусского диалекта. Однако этого ему казалось мало. Он не раз находил предлог побывать в аптеке, чтобы поговорить ещё с одним «немцем» — провизором из австрийцев по фамилии Краузе — уже на баварском диалекте.

В 1926 году Николай поступил на агрономическое отделение Тюменского сельскохозяйственного техникума, расположенного в красивом здании, в котором до 1919 года находилось Александровское реальное училище. В нём мой прадед Прокопий Опрокиднев учился вместе с будущим наркомом внешней торговли СССР Леонидом Красиным. Оба они окончили училище с золотыми медалями, и их имена были на доске почёта. В годы Великой Отечественной войны на втором этаже этого здания в аудитории 15 находилось тело Владимира Ленина, эвакуированное из Москвы.

Через год в связи со смертью отца Николай перевёлся поближе к дому — в Талицкий лесной техникум. Незадолго до его окончания он был отчислен по подозрению в кулацком происхождении. Поработав лесоустроителем в Кудымкаре (Коми-Пермяцкий национальный округ) и поучаствовав в коллективизации, Николай, к этому времени уже свободно говоривший на коми-пермяцком языке, попадает в поле зрения чекистов. В 1932 году он переезжает в Свердловск (Екатеринбург), поступает на заочное отделение Уральского индустриального института (представив справку об окончании техникума) и одновременно работает на Уралмашзаводе, участвуя в оперативной разработке иностранных спецов под кодовым именем Колонист.

В институте Николай Иванович продолжает совершенствоваться в немецком языке: теперь его преподавательницей стала Ольга Весёлкина, бывшая фрейлина императрицы Александры Фёдоровны, родственница Михаила Лермонтова и Петра Столыпина.

Бывшая библиотекарь института рассказывала, что Кузнецов постоянно брал техническую литературу по машиностроению, преимущественно на иностранных языках. А потом она случайно попала на защиту диплома, которая проходила на немецком языке! Правда, из аудитории её быстро удалили, как впоследствии изъяли и все документы, свидетельствующие об учёбе Кузнецова в институте.

Методист по краеведческой работе Талицкой районной библиотеки Татьяна Климова приводит свидетельства, что в Свердловске «Николай Иванович занимал отдельную комнату в так называемом доме чекистов по адресу: проспект Ленина, дом 52. Там и сейчас живут только люди из органов». Здесь и произошла встреча, определившая его дальнейшую судьбу. В январе 1938 года он знакомится с Михаилом Журавлёвым, назначенным на должность наркома внутренних дел Коми АССР, и начинает работать его помощником. Спустя несколько месяцев Журавлёв порекомендовал Колониста Леониду Райхману. О первой встрече Райхмана с Колонистом мы уже рассказали выше.

«Мы, сотрудники контрразведки, — продолжает Леонид Фёдорович, — от рядового оперативного работника до начальника нашего отдела Петра Васильевича Федотова, имели дело с настоящими, а не с выдуманными германскими шпионами и, как профессионалы, прекрасно понимали, что они работали по Советскому Союзу как по реальному противнику в будущей и уже близкой войне. Поэтому нам остро нужны были люди, способные активно противостоять немецкой агентуре, прежде всего в Москве».

Московский авиационный завод № 22 имени Горбунова, от которого теперь остался лишь клуб «Горбушка» на Филях, ведёт свою родословную с 1923 года. Всё начиналось с затерявшихся в лесном массиве недостроенных корпусов Русско-Балтийского вагоностроительного завода. В 1923 году их получила в концессию на 30 лет немецкая фирма «Юнкерс», которая была единственной в мире, освоившей технологию цельнометаллических самолётов. До 1925 года на заводе изготовили первые Ju.20 (50 самолётов) и Ju.21 (100 самолётов). Однако 1 марта 1927 года договор концессии со стороны СССР был расторгнут. В 1933 году заводу № 22 присвоили имя погибшего в авиакатастрофе директора завода Сергея Горбунова. Согласно разработанной для Колониста легенде, он становится инженером-испытателем этого завода, получив паспорт на имя этнического немца Рудольфа Шмидта.

Здание Тюменской сельскохозяйственной академии, где учился Николай Кузнецов

«Мой товарищ Виктор Николаевич Ильин, крупный работник контрразведки, — вспоминает Райхман, — был тоже им весьма доволен. Благодаря Ильину Кузнецов быстро «оброс» связями в театральной, в частности, балетной Москве. Это было важно, поскольку многие дипломаты, в том числе установленные немецкие разведчики, весьма тяготели к актрисам, особенно к балеринам. Одно время даже всерьез обсуждался вопрос о назначении Кузнецова одним из администраторов… Большого театра».

Рудольф Шмидт активно знакомится с иностранными дипломатами, посещает светские мероприятия, выходит на друзей и любовниц дипломатов. При его участии в квартире военно-морского атташе Германии фрегаттен-капитана Норберта Вильгельма фон Баумбаха был вскрыт сейф и пересняты секретные документы. Шмидт принимает непосредственное участие в перехватах дипломатической почты, входит в окружение военного атташе Германии в Москве Эрнста Кёстринга, наладив прослушивание его квартиры.

Однако звёздный час Николая Кузнецова пробил с началом войны. При таком знании немецкого языка — а он к тому времени освоил ещё украинский и польский — и его арийской внешности он становится суперагентом. Зимой 1941 года его помещают в лагерь для немецких военнопленных в Красногорске, где он осваивает порядки, быт и нравы немецкой армии. Летом 1942 года под именем Николая Грачёва он был направлен в отряд специального назначения «Победители» из состава ОМСБОН — спецназа 4-го Управления НКВД СССР, начальником которого являлся Павел Судоплатов.

С сотрудниками конструкторского отдела Уралмаша. Свердловск, 1930-е годы

24 августа 1942 года поздно вечером с подмосковного аэродрома поднялся двухмоторный Ли-2 и взял курс на Западную Украину. А 18 сентября по Дойчештрассе — главной улице оккупированного Ровно, превращённого немцами в столицу рейхскомиссариата Украина, размеренным шагом неторопливо шагал пехотный обер-лейтенант с Железным крестом 1-го класса и «Золотым знаком отличия за ранения» на груди, ленточкой Железного креста 2-го класса, продёрнутой во вторую петлю ордена, в лихо сдвинутой набекрень пилотке. На безымянном пальце левой руки поблёскивал золотой перстень с монограммой на печатке. Приветствовал старших по званию, чётко, но с достоинством, чуть небрежно козыряя в ответ солдатам. Самоуверенный, спокойный хозяин оккупированного украинского города, само живое олицетворение доселе победоносного вермахта обер-лейтенант Пауль Вильгельм Зиберт. Он же Пух. Он же Николай Васильевич Грачёв. Он же Рудольф Вильгельмович Шмидт. Он же Колонист — так описывает первое появление Николая Кузнецова в Ровно Теодор Гладков.

Пауль Зиберт получил задание при малейшей возможности ликвидировать гауляйтера Восточной Пруссии и рейхскомиссара Украины Эриха Коха. Он знакомится с его адъютантом и летом 1943 года через него добивается аудиенции у Коха. Повод основательный — невесте Зиберта фольксдойче фрейлейн Довгер грозит отправка на работу в Германию. После войны Валентина Довгер вспоминала, что, готовясь к визиту, Николай Иванович был абсолютно спокоен. Утром собирался, как всегда, методично и тщательно. Положил пистолет в карман кителя. Однако в ходе аудиенции каждое его движение контролировалось охраной и собаками, и стрелять было бесполезно. При этом выяснилось, что Зиберт родом из Восточной Пруссии — земляк Коха. Он так расположил к себе высокопоставленного нациста, личного друга фюрера, что тот рассказал ему о предстоящем летом 1943 года немецком наступлении под Курском. Информация тут же ушла в Центр.

Сам факт этой беседы настолько удивителен, что вокруг него существует множество мифов. Утверждается, например, что Кох являлся агентом влияния Иосифа Сталина, и эта встреча была заранее условлена. Тогда получается, что Кузнецову вовсе и не требовалось изумительное владение немецким, чтобы войти в доверие к гауляйтеру. В подтверждение приводится тот факт, что Сталин довольно мягко отнёсся к переданному ему в 1949 году англичанами Коху и отдал его Польше, где тот дожил до 90 лет. Хотя на самом деле Сталин здесь ни при чём. Просто поляки после смерти Сталина заключили с Кохом сделку, так как он один знал местонахождение Янтарной комнаты, поскольку отвечал за её эвакуацию из Кёнигсберга в 1944 году. Сейчас эта комната, скорее всего, где-нибудь в Штатах, ведь полякам нужно чем-то расплачиваться перед новыми хозяевами.

Сталин, скорее, обязан Кузнецову своей жизнью. Именно Кузнецов осенью 1943 года передал первую информацию о готовящемся во время Тегеранской конференции покушении на Иосифа Сталина, Теодора Рузвельта и Уинстона Черчилля (операция «Длинный прыжок»). У него на связи была Майя Микота, которая по заданию Центра стала агентом гестапо (псевдоним «17») и познакомила Кузнецова с Ульрихом фон Ортелем, который в свои 28 лет являлся штурмбанфюрером СС и представителем внешней разведки СД в Ровно. В одном из разговоров фон Ортель сообщил, что ему оказана большая честь участвовать в «грандиозном деле, которое всколыхнет весь мир», и обещал привезти Майе персидский ковёр… Вечером 20 ноября 1943 года Майя сообщила Кузнецову, что фон Ортель покончил с собой в своём кабинете на Дойчештрассе. Хотя в книге «Тегеран, 1943. На конференции Большой тройки и в кулуарах» личный переводчик Сталина Валентин Бережков указывает, что фон Ортель присутствовал в Тегеране в качестве заместителя Отто Скорцени. Однако в результате своевременных действий группы Геворка Вартаняна «Лёгкая кавалерия» удалось ликвидировать тегеранскую резидентуру абвера, после чего посылать на верный провал основную группу во главе со Скорцени немцы так и не решились. Так что никакого «Длинного прыжка» не получилось.

Осенью 1943 года было организовано несколько покушений на Пауля Даргеля, постоянного заместителя Эриха Коха. 20 сентября Кузнецов по ошибке вместо Даргеля убил заместителя Эриха Коха по финансам Ганса Геля и его секретаря Винтера. 30 сентября он попытался убить Даргеля противотанковой гранатой. Даргель получил тяжёлые ранения и потерял обе ноги. После этого было принято решение организовать похищение командира соединения «восточных батальонов» (карателей) генерал-майора Макса фон Ильгена. Ильгена захватили вместе с Паулем Гранау — шофёром Эриха Коха — и расстреляли на одном из хуторов близ Ровно. 16 ноября 1943 года Кузнецов застрелил главу юридического отдела рейхскомиссариата Украина оберфюрера СА Альфреда Функа. Во Львове в январе 1944 года Николай Кузнецов уничтожил шефа правительства Галиции Отто Бауэра и начальника канцелярии правительства генерал-губернаторства доктора Генриха Шнайдера.

9 марта 1944 года, пробираясь к линии фронта, группа Кузнецова наткнулась на украинских националистов УПА. В ходе завязавшейся перестрелки его товарищи Каминский и Белов оказались убиты, а Николай Кузнецов подорвал себя гранатой. После бегства немцев во Львове была обнаружена телеграмма следующего содержания, направленная 2 апреля 1944 года в Берлин:

Совершенно секретно
Государственной важности
г. Львов, 2 апреля 1944 г.
ТЕЛЕГРАММА-МОЛНИЯ
В Главное Управление Имперской безопасности для вручения «СС» группенфюреру и генерал-лейтенанту полиции Генриху Мюллеру

На очередной встрече 1.04.1944 года украинский делегат сообщил, что одно из подразделений УПА «Черногора» 2.03.1944 года задержало в лесу вблизи Белогородки в районе Вербы (Волынь) трех советско-русских шпионов. Судя по документам этих трех задержанных агентов, речь идет о группе, подчиняющейся непосредственно ГБ НКВД. УПА удостоверило личность трех арестованных, как следует ниже:

1. Руководитель группы Пауль Зиберт под кличкой Пух, имел фальшивые документы старшего лейтенанта германской армии, родился якобы в Кёнигсберге, на удостоверении была его фотокарточка. Он был одет в форму немецкого старшего лейтенанта.
2. Поляк Ян Каминский.
З. Стрелок Иван Власовец, под кличкой Белов, шофер Пуха.

Все арестованные советско-русские агенты имели фальшивые немецкие документы, богатый вспомогательный материал — карты, немецкие и польские газеты, среди них «Газета Львовська» и отчет об их агентурной деятельности на территории советско-русского фронта. Судя по этому отчету, составленному лично Пухом, им и его сообщниками в районе Львова были совершены террористические акты. После выполнения задания в Ровно Пух направился во Львов и получил квартиру у одного поляка. Затем Пуху удалось проникнуть на собрание, где было совещание высших представителей власти в Галиции под руководством губернатора доктора Вехтера.

Пух был намерен застрелить при этих обстоятельствах губернатора доктора Вехтера. Но из-за строгих предупредительных мероприятий гестапо этот план не удался, и вместо губернатора были убиты вице-губернатор доктор Бауэр и секретарь последнего доктор Шнайдер. Оба этих немецких государственных деятеля были застрелены недалеко от их частной квартиры. После совершенного акта Пух и его сообщники скрылись в районе Золочева. В этот период времени у Пуха было столкновение с гестапо, когда последнее пыталось проверить его автомашину. По этому случаю он также застрелил одного руководящего работника гестапо. Имеется подробное описание происшедшего. При другом контроле его автомашины Пух застрелил одного германского офицера и его адъютанта, а после этого бросил автомашину и вынужден был бежать в лес. В лесах ему пришлось вести бои с подразделениями УПА для того, чтобы добраться в Ровно и дальше по ту сторону советско-русского фронта с намерением лично сдать свои отчеты одному из руководителей советско-русской армии, который бы направил их дальше в Центр, в Москву. Что касается задержанного подразделениями УПА советско-русского агента Пуха и его сообщников, речь идет, несомненно, о советско-русском террористе Пауле Зиберте, который в Ровно похитил среди прочих генерала Ильгена, в Галицийском округе расстрелял подполковника авиации Петерса, одного старшего ефрейтора авиации, вице-губернатора, начальника управления доктора Бауэра и президиаль-шефа доктора Шнайдера, а также майора полевой жандармерии Кантера, которого мы тщательно искали. К утру от боевой группы Прюцмана поступило сообщение о том, что Пауль Зиберт и его оба сообщника были найдены на Волыни расстрелянными. Представитель ОУН обещал, что полиции безопасности будут сданы все материалы в копиях или даже оригиналах, если взамен этого полиция безопасности согласится освободить госпожу Лебедь с ребенком и ее родственниками. Следует ожидать, что если обещание об освобождении будет выполнено, то группа ОУН-Бандера будет направлять мне гораздо большее количество осведомительного материала.

Подписано: Начальник Полиции безопасности и СД по Галицкому округу доктор Витиска, «СС» оберштурмбанфюрер и старший советник управления

Встреча Колониста с секретарём посольства Словакии Г.-Л. Крно, агентом немецкой разведки. 1940 год. Оперативная фотосъёмка скрытой камерой

Помимо отряда «Победители», которым командовал Дмитрий Медведев и в котором базировался Николай Кузнецов, на Ровенщине и Волыни действовал отряд «Олимп» Виктора Карасёва, помощником по разведке у которого служил легендарный «майор Вихрь» — Алексей Ботян, которому в этом году исполнилось 100 лет. Я недавно спросил Алексея Николаевича, встречался ли он с Николаем Кузнецовым и что он знает о его гибели.

— Алексей Николаевич, вместе с вами в районе Ровно действовал отряд Дмитрия Медведева «Победители», и в его составе под видом немецкого офицера легендарный разведчик Николай Иванович Кузнецов. Вам приходилось встречаться с ним?

— Да, приходилось. Это было в конце 1943 года примерно в 30 км западнее Ровно. Немцы выяснили расположение отряда Медведева и готовили против него карательную операцию. Мы узнали об этом, и Карасёв решил помочь Медведеву. Мы пришли туда и расположились в 5–6 км от Медведева. А у нас было принято: как только мы меняем место, обязательно устраиваем баню. У нас по этому делу был специальный мужик. Потому что люди грязные — постирать бельё негде. Бывало, снимали его и держали над костром, чтобы не завшиветь. У меня вшей никогда не было. Ну, значит, пригласили мы Медведева в баню, а к нему из города как раз пришёл Кузнецов. Он приезжал в немецкой форме, его где-то встречали, переодевали, чтобы в отряде о нём никто не знал. Мы их в баню вместе и пригласили. Потом организовали стол, я добыл местный самогон. Задавали Кузнецову вопросы, особенно я. Он же безукоризненно владел немецким языком, имел немецкие документы на имя Пауля Зиберта, интенданта немецких частей. Внешне он был похож на немца — блондин такой. Он заходил в любое немецкое учреждение и докладывал, что выполняет задание немецкого командования. Так что прикрытие у него было очень хорошее. Я ещё подумал: «Вот бы мне так!». Убили его бандеровцы. В тех же местах действовал ещё Мирковский Евгений Иванович, тоже Герой Советского Союза, умный и честный мужик. Мы с ним потом дружили в Москве, я часто бывал у него дома на Фрунзенской. Его разведывательно-диверсионная группа «Ходоки» в июне 1943 года в Житомире взорвала здания центрального телеграфа, типографии и гебитскомиссариата. Сам гебитскомиссар был тяжело ранен, а его заместитель убит. Так вот Мирковский обвинял в смерти Кузнецова самого Медведева за то, что тот не дал ему хорошую охрану — их было всего трое, они попали в бандеровскую засаду и погибли. Мне Мирковский говорил: «Вся вина в смерти Кузнецова лежит на Медведеве». А Кузнецова надо было беречь — никто больше его не сделал.

— На Украине иногда говорят, что Кузнецов, мол, легенда, продукт пропаганды…

— Какая легенда — я его сам видел. В бане вместе были!

— Вы встречались во время войны с начальником 4-го Управления НКВД — легендарным Павлом Анатольевичем Судоплатовым?

— Первый раз в 1942 году. Он приехал на станцию, прощался с нами, наставления давал. Он сказал Карасёву: «Береги людей!». А я рядом стоял. Потом в 1944 году Судоплатов вручал мне офицерские погоны старшего лейтенанта госбезопасности. Ну и после войны встречались. И с ним, и с Эйтингоном, который меня чехом сделал. Это Хрущёв их потом засадил, негодяй. Какие толковые люди были! Сколько сделали для страны — ведь все партизанские отряды под ними были. И Берия, и Сталин — что ни говори, а они мобилизовали страну, отстояли её, не позволили уничтожить, а сколько было врагов: и внутри, и снаружи.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 5 ноября 1944 года за исключительное мужество и храбрость при выполнении заданий командования Николая Кузнецова посмертно удостоили звания Героя Советского Союза. Представление подписал начальник 4-го Управления НКГБ СССР Павел Судоплатов.

[Новомосковск]

5 ноября в 1944 году Указом Президиума Верховного Совета СССР разведчику Николаю Кузнецову посмертно присваивается звание Героя Советского Союза. Звезда героя была присвоена ему с формулировкой: за исключительное мужество и храбрость при выполнении заданий командования. При активном участии Н.И. Кузнецова были уничтожены - главный судья Украины Функ, имперский советник рейхскомиссариата Украины Галль и его секретарь Винтер, вице-губернатор Галиции Бауэр, генералы Кнут и Даргель; во главе группы партизан Кузнецов похитил командующего карательными войсками на Украине генерала Ильгена.

9 марта 1944 года Н.И. Кузнецов погиб, когда его захватили украинские националисты-бандеровцы в селе Боратин Бродовского района Львовской области. Видя полную безвыходность положения, он взорвал себя и окруживших его врагов гранатой.