*215. ИК-7, Сегежа, Карелия

[Михаил Ходорковский]

http://anonymouse.org/cgi-bin/anon-w...=53FF10563B50D
Как врала в 80-е про Афганистан. В 90-е — про Чечню
28-08-2014 (15:23)

Мы воюем с Украиной. По-настоящему. Посылаем туда солдат и технику. Украинцы дерутся хорошо, но отступают. Силы, конечно, неравны.

И при этом наша власть беспрерывно врет. Как врала в 80-е про Афганистан. В 90-е - про Чечню. Сегодня - про Украину. А мы хороним своих вчерашних сослуживцев, друзей и родных, которые сейчас по обе стороны, которые убивают руг друга не потому, что хотят, а потому, что стареющей власти всегда нужна кровь.

Мы все это знаем. Поэтому власть врет.

А вот почему делаем вид, что верим? Струсили?! Даже думать боимся? А детей терять не страшно?! А в братьев стрелять? Как жить-то потом будем?

И знайте – мы могли и можем это остановить. Достаточно просто выйти на улицу, пригрозить забастовкой. Власть сразу сдуется, она труслива. Но нет, мы будем делать вид, что верим. И плакать на похоронах.

Так вот, я больше молчать не хочу и не буду!

["Коммерсантъ Власть"]

http://www.kommersant.ru/doc/1301302
11.01.2010, 00:00

Михаил Ходорковский (1963 г. р.) окончил Московский химико-технологический институт и Институт народного хозяйства имени Плеханова. Был комсомольским активистом, руководил государственно-кооперативным объединением МЕНАТЕП, с которого начал свой бизнес. В 1992-1993 — замминистра топлива и энергетики. Возглавлял НК ЮКОС, пока не разошелся во мнениях с Владимиром Путиным. В октябре 2003 вместе с совладельцем ЮКОСа Платоном Лебедевым обвинен в мошенничестве и неуплате налогов, осужден на восемь лет. Проходит обвиняемым по новому делу — о краже нефти у ЮКОСа и легализации полученных от ее продажи средств.

1996, с Александром Смоленским и Владимиром Гусинским
Фото: Дмитрий Духанин, Коммерсантъ

1996
Фото: Виктор Васенин, Коммерсантъ

1997, с супругой Инной и дочерью Настей
Фото: Эдди Опп, Коммерсантъ

2001
Фото: Василий Шапошников, Коммерсантъ

2003, за четыре месяца до ареста
Фото: Дмитрий Азаров, Коммерсантъ

2003
Фото: Илья Питалев, Коммерсантъ

2003
Фото: Василий Шапошников, Коммерсантъ

2003
Фото: Алексей Куденко, Коммерсантъ

2009
Фото: Дмитрий Духанин, Коммерсантъ

[Илья Шепелин]

Россия
Экономика
Бизнес
Деньги
Мир
Будущее
Фото

Дело ЮКОСа
33 796 20.12.2013, 15:10
http://slon.ru/russia/nikakie_dengi_...-1036953.xhtml


Фото: Андрей Стенин / РИА Новости
Slon поговорил с известными политологами о том, какая судьба ждет Ходорковского после его неожиданного прошения о помиловании и сенсационного решения Владимира Путина отпустить заключенного олигарха на свободу.

Станислав Белковский, учредитель Института национальной стратегии

Не думаю, что Ходорковский заключал с Путиным какой-то пакт об условиях своего освобождения. Любая сделка с условиями возможна только тогда, когда одна сторона может принудить вторую выполнять эти условия в случае их нарушения. Владимир Владимирович же помнит прецедент Гусинского 2000 года, когда с тем подписали бумагу, по которой он получал $300 млн и отказывался от «Медиамоста». После чего Гусинский вышел из тюрьмы и все кондиции порвал. С тех пор для Путина все подобные договоренности просто невозможны. И с Ходорковским ни о чем не договорились. Просто Путин понял психологию Ходорковского, систему его намерений и желаний. А психология человека гораздо важнее, чем подпись на бумажке.

Путин понял, что Ходорковский не революционер, что его приоритетной целью на всю оставшуюся жизнь является нежелание вернуться туда, где он находился последние 10 лет. Путин уверен, что Ходорковский не собирается свергать режим Путина и наносить ему сколько-нибудь серьезный ущерб на Западе. То есть Ходорковский не представляет никакой опасности, а следовательно, его можно без риска отпустить. Это главное и единственное соображение, по которому Ходорковский теперь выходит на свободу.

Не думаю, что Ходорковский написал заявление о помиловании из-за давления на него. Я считаю полной ерундой сообщение уважаемой газеты «Коммерсантъ» о том, что некие сотрудники спецслужб приходили в колонию к Ходорковскому и рассказывали про состояние здоровья его матери. Потому что Марина Филипповна уже давно больна раком четвертой стадии, она лечится в берлинской клинике «Шерите», а Ходорковский давно получает сведения о состоянии ее здоровья. Поэтому ничего нового никакие мифические представители спецслужб ему поведать не могли. Третье дело против Ходорковского является блефом, что подтвердил вчера Владимир Владимирович Путин – куда более информированный человек, чем кто-либо. Я уверен, Ходорковский написал прошение о помиловании добровольно, и сделал это тогда, когда был уверен, что оно будет точно удовлетворено.

Внутри страны это ничего Путину не даст, потому что активная часть общества не воспримет это действие Путина положительно. То есть, конечно, активная часть российского общества хорошо воспримет сам выход Ходорковского, но Путин для них все равно в этой ситуации предстает не умным и милосердным, а жестоким и коварным. Главное, что будет говорить прогрессивная общественность, – это легенда о давлении на Ходорковского сотрудников спецслужб и то, что Путин сделал конъюнктурный ход перед Олимпиадой. Для общества это мышление перестроечного сознания, а я настаиваю, что мы переживаем перестройку-2, в которой освобождение Ходорковского сопоставимо с освобождением Горбачевым Сахарова. А в перестройку любые шаги власти, даже позитивные, воспринимаются негативно.

Освобождение Ходорковского было провернуто так быстро, чтобы не делать из этого шоу, потому что это отвечало представлениям Путина и самого Михаила Борисовича, как должно быть. Если Ходорковский начнет делать шоу из своего освобождения, то это Владимиру Владимировичу не понравится. Это исходит из их общего понимания, чтобы не влипнуть. Отчасти это интуитивное понимание, отчасти аналитическое, потому что за эти годы Путин и Ходорковский успели хорошо понять друг друга.

Ни на какие предвыборные кампании Навального Ходорковский, конечно, давать денег не будет. Ходорковский выходит не воевать с Путиным. Он, безусловно, будет заниматься общественной деятельностью и позиционировать себя как большую моральную и интеллектуальную величину, продолжать писать статьи, заниматься образовательными проектами. Но он не будет участвовать в войне с Путиным и не будет делать что-либо болезненное для Путина. А Навальный для Путина – явление, безусловно, болезненное. И вообще, не забывайте, что у Ходорковского официально не осталось денег, потому что тогда моментально приставы и всякие судебные ребята прибегут к нему с криком: «Отдавай долги Родине!» Поэтому официально Ходорковский будет финансировать мало что.

Уже завтра я пошлю Ходорковскому запрос о встрече, хотя сам настаивать на ней я не буду. Если он захочет, то встретится со мной. За все эти годы мы с ним заочно сроднились. Я много занимался изучением дела Ходорковского. Сначала про меня писали, что я его посадил, потом писали, что я за него составлял его открытые письма. Но за это время мы сроднились, я, по крайней мере, воспринимаю это так.

Глеб Павловский, директор Фонда эффективной политики

Мне исключительно странно, почему все гадают о том, будет ли заниматься Ходорковский политикой сейчас, оказавшись на воле. Ходорковский не вышел бы на свободу ни сейчас, ни к концу второго срока, если бы не согласился на условия, которые нам неизвестны. Обсуждать то, чего мы не знаем, это странно. Однако есть две вполне очевидные вещи: во-первых, эти условия были приняты Ходорковским под сильнейшим давлением, а во-вторых, в эти условия, скорее всего, входит обязательство не заниматься политикой.

Сам Ходорковский прежде неоднократно говорил о намерениях участвовать в некоммерческой деятельности и культурных проектах. Мне кажется непонятной гадательная активность, привязывающая Ходорковского к чему-то еще. Он не является политиком, не является лидером партии, чтобы постоянно рассуждать о его политической судьбе.

Эти рассуждения берутся из чаяний относительно Ходорковского, они возникают из неправильного представления, которое, кстати, он сам много раз опровергал, говоря, что не собирается участвовать в политической борьбе. И я не думаю, что он лукавит.

Но в любом случае Ходорковский – это человек, который прошел такой зигзаг жизни и такие испытания, что он, безусловно, будет авторитетным человеком в стране, независимо от того, чем он займется.

Алексей Макаркин, замглавы Центра политических технологий

Ходорковский не будет напрямую участвовать в политике, если под политикой подразумевается участие в электоральных кампаниях, членство в политических партиях. Ведь еще очень долгое время по закону он не будет иметь права на участие в выборах. Кроме того, я не думаю, что Ходорковский ставит перед собой задачу возглавить партию или что-нибудь зарегистрировать. Вряд ли Ходорковский будет заниматься предпринимательством – ведь, когда он был еще на свободе в начале 2000-х годов, его интерес к бизнесу заметно упал. Не говоря о том, что вряд ли кто-то из потенциальных партнеров согласится с ним работать в России, потому что это сильно рискованно.

Да, он в первую очередь будет общаться с родными, с семьей, но сомневаюсь, что Ходорковский целиком уйдет в частную жизнь. Исходя из этого, для него остается общественная деятельность: участие в гражданских инициативах, написание статей на значимые общественные темы.

Сомневаюсь, что Ходорковский будет спонсировать Навального. Если он начнет какого-то финансировать, то к нему возникнет тут же масса вопросов, потому что всплывет вопрос об отмытых средствах.

Константин Калачев, глава Политической экспертной группы
Я думаю, что не изменится практически ничего. Честно говоря, я не понимаю всеобщего ликования и надежд, что это изменит инвестиционный климат и повлияет на бизнес-климат для российских предпринимателей. С моей точки зрения, ничего экстраординарного не произошло, кроме того, что Ходорковский наконец сможет воссоединиться с семьей. Это имиджевое решение, ставшее возможным потому, что, по мнению власти, Ходорковский не несет больше никаких угроз. Это подтверждает и отношение населения к Ходорковскому – для большинства Нельсоном Манделой он так и не стал.

Я предполагаю, что он не будет заниматься активной политической деятельностью, и в этом смысле продолжать его удерживать в заключении было бы бессмысленно, если не принимать во внимание фактор личной мести. Понятно, что решение связано с Олимпийскими играми – мы это недооцениваем, но Путин относится к ним очень серьезно. В 1936 году в Германии тоже серьезно относились к Олимпиаде. Для Путина архиважно, кто будет сидеть на трибуне, – первые лица уважаемых стран или узкий круг союзников из постсоветских стран и африканские президенты. Уже есть реакция на освобождение ЕС и США – они сказали, что это шаг в правильном направлении. Путин хотел ликвидировать саму возможность бойкота этих эпохальных Олимпийских игр, которые являются для него событием всей жизни, этаким триумфом воли Владимира Путина. Что там Ходорковский по сравнению с триумфом президента!

Другое дело, что история темная: сами версии по поводу того, как с Ходорковским договаривались, выглядит неубедительно. Надеюсь, он сам-то знает, что на свободу выходит, а то мы комментируем, а ему, может, и не рассказали.

[Дмитрий Гололобов]

http://slon.ru/russia/zachem_putinu_...-1036698.xhtml

Фото: ИТАР-ТАСС / Федор Савинцев
Многие помнят, что для посадки Михаила Борисовича Ходорковского была разработана и осуществлена масштабная спецоперация по захвату его самолета спецназом в аэропорту Новосибирска. Про нее даже Европейский суд что-то в своих решениях писал. Однако сегодняшняя спецоперация по анонсированию выхода Ходорковского на свободу была куда круче. Даже через восемь часов после ее начала было невозможно увидеть внятные комментарии представителей Ходорковского о том, писал он прошение о помиловании или наш президент снова ловко всех дезинформировал.

По отказу адвокатов комментировать ситуацию было видно, что предстоящее помилование Ходорковского и, как следствие, потеря «клиента столетия» для них – большая новость. Позднее все комментарии на тему помилования были дезавуированы пресс-центром Ходорковского, что лишний раз подтвердило сугубо секретный характер спецоперации. При этом очень многим сторонникам и фанатам Ходорковского сами слова о возможности написания Михаилом Борисовичем подобного прошения после стольких лет мученического заключения показались абсолютным святотатством и откровенной клеветой. Появились заявления о том, что Ходорковский должен немедленно отказаться от помилования, дабы «не принимать его из рук сатрапа».

Давайте разберемся, почему Ходорковский написал прошение о помиловании, когда сидеть ему осталось всего-навсего какие-то девять месяцев – меньше 10% срока, назначенного ему судами. Несмотря на слухи о мифическом «третьем деле», он имел реальную возможность выйти с гордо поднятой головой навстречу радостной толпе у ворот зоны под вспышки камер сотен корреспондентов. Но он решил по-другому.

Почему-то мало кто обратил внимание на недавнее интервью Ходорковского The New York Times от 11 ноября 2013 года. А оно дает четкий и однозначный ответ на вопрос о том, зачем он попросил помилования и почему именно сейчас. «Сейчас маме почти 80 лет. Опять рак, опять операция. Ее сын уже десять лет в тюрьме, и есть большая вероятность никогда не встретиться на свободе», – говорит Ходорковский. В подобной ситуации любой человек написал бы просьбу о помиловании. Даже если на протяжении многих лет был категорически против. Путин и ЮКОС – это одно, а мать – совершенно другое.

Разумеется, одной просьбы о помиловании для выхода Ходорковского было бы абсолютно недостаточно. В стандартных условиях она бы просто не дошла до Путина, а была бы оперативно остановлена на уровне соответствующей региональной комиссии, которая по закону должна первой принимать решение о «годности» соответствующего прошения. И, разумеется, нашлась бы масса самых убедительных причин не передавать прошение «наверх». Но прошение о помиловании МБХ каким-то невероятным финтом, в обстановке высочайшей секретности, минуя руки родных и адвокатов, «влетело» в Кремль и удостоилось милостивого кивка ВВП. Более того, сам факт его возможного удовлетворения был озвучен на фоне ежегодной пресс-конференции президента, что многократно усилило PR-эффект. Значит, это было нужно не только Ходорковскому, но и Путину. Ведь подписанием одного прошения Ходорковского Владимир Владимирович решает для себя несколько важнейших задач.

Во-первых, прекращает длящееся уже второй десяток лет «дело ЮКОСа». Да, все понимают, что при выходе Ходорковского и (теперь уже неизбежном – через четыре месяца) Платона Лебедева в заключении останется осужденный на пожизненное Алексей Пичугин и его «заочный» подельник Леонид Невзлин. Но это уже будет абсолютно не тот масштаб дела, чтобы оно беспокоило власть. Получив помилование из рук Путина, Михаил Борисович, следуя определенным понятиям, вряд ли сделает целью оставшихся лет своей жизни агрессивную борьбу с ним. Да и помочь оставшимся с обвинениями и приговорами юкосовцам он, увы, кроме ободряющих слов ничем не может. Так что все обрели тот статус-кво, в котором и будут находиться ближайшие лет десять: разыскиваемые – в розыске, Ходорковский – с семьей, адвокаты – в поиске новых клиентов. Дело потихоньку списывается в архив. Никакой Европейский суд уже никому не нужен и не интересен.

Во-вторых, успешно избавляется от весьма неприятной персоны в неформальном списке российских политзэков, что с учетом грядущего выхода на свободу Pussy Riot, гринписовцев и части «узников Болотной» ставит его на один уровень с известным царем-милостивцем, выбивает аргументы из рук оппозиции, затыкает рты перед Олимпиадой, да и вообще... Хотя при этом свято соблюдается принцип: «дело ЮКОСа» было начато по воле Владимира Владимировича, по его воле оно и закончено. Не раньше. Так что «воспитательный» характер «дела ЮКОСа» для олигархов утрачен не будет. Генерал Бастрыкин, как всегда, – на запасном пути.

В-третьих, показывает всем и каждому, что «несгибаемых» в России нет и быть не может. Есть только временно и по разным причинам «несогнутые». Но и они рано или поздно согнутся. Березовский поздно раскаялся и плохо кончил. Ходорковский «раскаялся» раньше, и у него есть возможность принести пользу Отечеству. Так и будут впредь говорить агитаторы из «Единой России».

Выход Михаила Борисовича на свободу неизбежно ставит на повестку дня вопрос: а как же впредь будут строиться отношения Путина и Ходорковского? Получается, что Михаила Борисовича просто так взяли и выпустили на свободу: иди и делай все что хочешь, хоть революцию? Разумеется, нет. Хотя просьба Ходорковского о помиловании ни в коей мере не является признанием им своей вины, как хотят представить многие, но по факту ее удовлетворение со стороны президента является ни чем иным, как подписанием нового своеобразного пакта Путин – Ходорковский.

В этом пакте, с одной стороны, Владимир Владимирович, по понятиям, обязуется: а) освободить Ходорковского; б) не преследовать его по «делам ЮКОСа» в дальнейшем; в) не создавать ему и его близким невыносимых условий жизни на территории Российской Федерации. В ответ Михаил Борисович, тоже, разумеется, сугубо понятийно обязуется: а) принять помилование и согласиться с ним; б) не предпринимать в отношении Путина и Ко агрессивных действий с использованием имеющихся у него ресурсов; в) не пытаться заниматься тем, чем Михаилу Борисовичу заниматься принципиально не надо и противопоказано (список пунктов понятен). Очевидно, что, если подобное соглашение будет нарушено одной из сторон, это неизбежно повлечет войну на полное истребление, по сравнению с которой предыдущие события по «делу ЮКОСа» покажутся детским утренником.

Можно рассуждать годами, правильно ли Ходорковский поступает, что «подписывает» этот пакт. Стоил ли он более десяти лет заключения, потери ЮКОСа, огромных денег и много еще чего? Но на самом деле именно подписанием подобного кабального соглашения Ходорковский и доказал, что он настоящий несгибаемый человек, которого российская тюрьма научила правильно расставлять приоритеты.И Мать в их числе находится на самом высоком месте. А от всего остального можно и отказаться.

[EchoMSK]

http://www.echo.msk.ru/blog/echomsk/1403822-echo/
12:07 , 21 сентября 2014

Михаил Ходорковский: «Я сказал Le Monde ровно то, что сказал. Меня спросили, хочу ли я стать президентом России, я ответил, что передо мной такой задачи не стоит. Но если потребуется, я готов взять на себя работу по преодолению кризиса и проведению конституционной реформы. Приписывать других слов мне не надо».

Ранее Le Monde сообщила, что 20 сентября на фестивале в Париже по случаю 70-летия газеты Михаил Ходорковский, отвечая на вопрос, хочет ли он стать президентом России, заявил: «Передо мной не стоит такой задачи. Я не был бы заинтересован в идее стать президентом Российской Федерации в то время, когда моя страна развивалась бы нормально. Но, если представится необходимым преодолеть кризис и провести конституционную реформу, основная часть которой будет состоять в перераспределении президентской власти судебной системе, парламенту и гражданскому обществу, я буду готов взять на себя эту часть работы».

[Павел Хлюпин]

http://slon.ru/fast/russia/khodorkov...-1160486.xhtml
21.09.2014, 18:14

Михаил Ходорковский. Фото: ИТАР-ТАСС / Зураб Джавахадзе
Бывший глава ЮКОСа Михаил Ходорковский считает, что правление президента России Владимира Путина может продлиться еще от двух до 20 лет в зависимости от обстоятельств. Такое мнение предприниматель выразил в интервью испанской газете El Pais, опубликованном 21 сентября.

По мнению Ходорковского, Путин сможет удержаться у власти еще 20 лет при условии, что сможет избежать серьезных ошибок. Предприниматель надеется, что российский президент все же их допустит, и в таком случае не исключает, что власть в стране сменится уже через два года.

Главным слабым местом российского лидера Ходорковский назвал его военный склад ума и неумение признавать право на существование точек зрения, отличных от его собственной. Предприниматель отметил, что не может назвать свое отношение к Путину враждебным и считает его скорее интересным соперником.

Ранее Ходорковский дал интервью французской газете Le Monde, в котором не исключил, что в будущем пойдет на президентские выборы. При этом предприниматель отметил, что готов на такой шаг только в кризисной ситуации, поскольку при нормальном развитии событий президентский пост его не привлекает.

В Кремле это заявление Ходорковского прокомментировать отказались, а адвокат Дмитрий Аграновский пояснил агентству «Интерфакс», что нынешнее российское законодательство не позволяет Ходорковскому баллотироваться в президенты, поскольку он еще не погасил судимость и вряд ли сможет это сделать в следующие десять лет.

Ходорковский ранее объявил о перезапуске общественной организации «Открытая Россия», созданной им в 2001 году, но прекратившей свое существование вскоре после ареста предпринимателя. Целью организации Ходорковский назвал помощь европейски ориентированным россиянам.

[Der Spiegel]

http://www.profile.ru/rossiya/item/8...nespravedlivym
21.09.2014 | Маттиас Шепп

Полная версия интервью экс-главы ЮКОСа журналу Der Spiegel

«Кто бы ни пришел к власти после Путина, ему придется разрешать проблему аннексии Крыма» Фото: EPA/SERGEY DOLZHENKO

Бывший олигарх Михаил Ходорковский рассказал об отношениях с Путиным, своей жизни сегодня и идеях по разрешению украинского кризиса.

— Уже девять месяцев вы снова наслаждаетесь свободой. Вам известно, почему президент Владимир Путин в прошлом декабре столь неожиданно принял решение о вашем освобождении?

— Он просто хотел улучшить свой имидж перед Олимпийскими играми в Сочи. И он хотел осадить Игоря Сечина — человека из своего ближайшего круга и главу «Роснефти», который упрятал меня за решетку. Сечин стал для Путина слишком влиятельным. Кроме того, Ангела Меркель и Ханс-Дитрих Геншер не отставали и регулярно поднимали мой вопрос в разговорах с Путиным. Они воспользовались этим узким временным окном, с обострением украинского кризиса оно бы снова закрылось. В сегодняшней России я бы не смог выйти на свободу.

— С вашим освобождением были связаны какие-либо условия, например, воздерживаться от политических заявлений?

— Никаких. Но я написал в своем письме к Путину, что, в частности, не стану требовать возврата активов ЮКОСа. И что я собираюсь заниматься только семьей до этой осени. Моя сдержанность имела прежде всего семейные причины, к слову, весьма печальные. Прошлой осенью врачи, которые вели мою маму, сказали, что у нее времени год. Я написал об этом тогда Путину. И я благодарен ему за решение, которое было найдено. Я был рад, что получил возможность посвятить это время маме. Она проходила лечение в Берлине, здесь же в августе она умерла. Кроме того, в конце августа истекал срок моего заключения, и я в любом случае должен был выйти на свободу.

— Вы возобновляете работу вашего прежнего фонда с программным названием «Открытая Россия». Что это? Целенаправленная провокация в адрес Владимира Путина?

— О том, что я после выхода на свободу не буду вечно бездействовать, было Путину известно. Сейчас у меня на Родине не демократия, а авторитарная система. Я хочу это исправить, даже если пространство для политической работы в России все время сужается. Россия должна вернуться на тот путь, по которому она двигалась последнюю тысячу лет — это европейский путь. Россия — часть европейской или европейско-атлантической цивилизации, даже во Владивостоке.

— И теперь вы намерены в полной мере включиться в российскую политику?

— Сегодня в путинской России нет открытой и честной конкуренции, при которой это было бы возможно.

— То есть вы не допускаете мысли, что когда-нибудь еще можете стать премьер-министром или президентом России?

— Я даже не собираюсь основывать свою партию. Я не хочу участвовать в тех псевдовыборах, которые у нас временами проходят, таких, как недавние муниципальные выборы в Москве. Я хочу участвовать в общественной жизни. Если кто-то считает это политической деятельностью — на здоровье.

— Но если такое впечатление возникнет у Путина, вам это грозит новым, третьим процессом?

— Это возможно, но это меня не беспокоит. И я не считаю Путина врагом.

— Это удивляет. Ведь это из-за него вы провели 10 лет за решеткой и лишились вашего ЮКОСа.

— Но он никогда не переходил черту, никогда не применял насилия против моей семьи. Путин — мой политический оппонент. Если ему не нравится то, что я пишу, говорю и делаю, это хорошо. Это значит, что я хорошо работаю. Если ему безразлично, значит, я работаю плохо.

— Когда вы были в колонии, журнал Der Spiegel два года вел с вами переписку. Еще тогда обращал на себя внимание тот факт, что вы высказываетесь о Путине с определенным уважением, несмотря на то, что он украл у вас лучшие годы вашей жизни.

— У меня нет к нему ненависти. Кроме того, мы оба убеждены, что Россия должна быть сильной страной. И для Путина, и для меня территориальная целостность страны имеет высший приоритет. Суверенитет России не обсуждается.

— В одном интервью московскому оппозиционному изданию The New Times вы сказали, что готовы ради России в любой момент взять в руки оружие, чтобы, например, не допустить отделения Кавказа.

— Европа и мир должны понимать: если в России начнется распад, то он будет проходить не так мирно, как это было после окончания «холодной войны» с Чехией и Словакией. Мой народ достаточно пострадал после распада Советского Союза. Но что будет, если процесс распада повторится в течение жизни одного поколения и затронет еще 20-30 миллионов русских?

— Чего вы опасаетесь? Гражданской войны?

— Совершенно верно. Любой пример успешного сепаратистского движения внутри России есть еще один шаг к этой пропасти. В свое время диссидент и лауреат Нобелевской премии в области литературы Александр Солженицын описал стоящую перед нами задачу: нужно сохранить единство российского народа. И с этой точки зрения украинская политика Путина опять-таки безответственна.

— Некоторые считают, что за вашими высказываниями по вопросу о территориальной целостности России стоит всего лишь желание занять какой-то политической пост.

— Мои убеждения в этом вопросе никогда не менялись. И тот, кто считает это тактикой, должен знать: с этой тактикой я и умру.

— Эти ваши слова звучат патетично, почти как у Путина.

— Тогда давайте наконец поговорим об основных различиях между мной и Путиным. Система путинской власти основывается исключительно на его собственной воле. Он не считается ни с кем. Путин вынуждает своих сотрудников и советников к безусловной лояльности, собирая на каждого компромат. В его окружении остались одни соглашатели. В 2003 году, перед моим задержанием, я еще считал, что коррупция — проблема отдельных чиновников. Лишь позднее я понял, что для Путина она является решающим инструментом управления. Эту систему надо сломать. Путин пришел к власти, не имея соответствующего опыта управления. Поэтому он пользовался такими методами.

— До своего назначения Борисом Ельциным на пост премьер-министра в 1999 году он несколько лет был заместителем мэра Санкт-Петербурга, а потом год возглавлял ФСБ.

— Но Путин не понимает, что ему необходима честная обратная связь с народом. До сих пор ему очень везло. Высокие цены на нефть помогали маскировать его многочисленные ошибки. Я по собственному опыту знаю, что управлять с самого верха можно, допустим, таким концерном как ЮКОС, хотя и это нежелательно. Но для такой страны, как Россия совершенно недостаточно только спускать решения сверху вниз. Нужно подключать людей к процессу принятия решений.

— Путин и большинство его советников считают иначе — дескать, увеличение свободы и усиление регионов вместо жесткого руководства могут привести к распаду страны. Они заблуждаются?

— Модель Путина может работать в маленькой стране типа Сингапура, но для России она непригодна. Авторитарные режимы фундаментально нестабильны. Даже в условиях демократии политик, слишком долго остающийся у власти, набивает людям оскомину.

— Какой вам видится идеальная Россия?

— Вероятно, в обозримом будущем России нужен сильный, избираемый народом президент. Но он не может быть единственной фигурой на политическом поле. Я выступаю за европейскую модель разделения властей. Ну не стоит табуретка на одной ножке, опор должно быть три, а лучше — четыре. Правительство, парламент и суды — вот три классические ветви власти. Четвертой я считаю гражданское общество со свободной прессой. Неправильно, когда мэрами даже маленьких городков «дирижируют» из Москвы. Такой мэр будет слушать не граждан, а тех, кто его назначил и кто может его снять.

— Вы верите, что Россией действительно можно управлять, как Германией?

— Любой, кто придет на смену Путину, какой бы острый кризис и какое жестокое противостояние этому ни предшествовали, он должен будет согласиться с сильной оппозицией. Поэтому России нужен сильный парламент, независимые суды и свободные выборы.

— Насколько велика опасность, что в результате свободных выборов к власти придет отнюдь не политик, исповедующий европейские ценности?

— Это возможно — но только на очень короткое время. Путин сам исчерпает возможности авторитарного пути, у которого печальный конец. Тогда эта модель перестанет выполнять свои функции и с экономической точки зрения, и в глазах населения.

— Значит, в конечном итоге остается только один выход — антипутинская революция?

— К сожалению, смена власти демократическим путем маловероятна. Вопрос лишь в том, будет ли она сопряжена с малой или большой кровью. Чем дольше Путин остается у власти, тем более вероятным становится вариант с большой кровью.

— Вы боитесь нового народного восстания?

— Да. Я вижу свою задачу в том, чтобы смена власти произошла быстрее и мягче, с меньшими потерями для людей. Курс Путина за последние полгода не делает эту задачу легче. Украина — это его большая ошибка. Путин считает Украину частью русского мира и хочет во что бы то ни было предотвратить ее «уход» на Запад.

— А вы не согласны, что Украина — часть русского мира?

— Не считая Западной Украины, у нас общие исторические корни. Я об этом тоже говорил, когда в марте и апреле дважды ездил в Украину. Украина и Россия едины. Но Путин своими действиями разрушил потенциал для нашего совместного развития. Мы могли объединиться на общем пути в Европу. И тогда русские и украинцы вместе с белорусами снова стали бы одним народом — без границ, без барьеров, с максимальным экономическим и культурным обменом. Теперь мы отброшены на десятилетия назад. Наши народы дорого заплатят за эту ошибку.

— Как можно разрядить украинский кризис?

— Мы должны поддерживать как можно больше контактов между нашими народами. Я хочу внести свой вклад в это дело с помощью нашего движения «Открытая Россия». Чтобы у нас были друзья, когда придет время собирать камни, как у нас говорят. Кто бы ни пришел к власти после Путина, ему придется разрешать проблему аннексии Крыма.

— Каким образом?

— На пути России и Украины к евроинтеграции и за счет укрепления экономических связей.

— Запад несет часть ответственности за украинский кризис?

— Я не сторонник аргументации Путина о том, что его как бы вынудили к этим действиям, потому что Европейский Союз пытался затянуть Украину в свою зону влияния. Если мы признаем суверенитет страны, то она должна сама решать, в каком направлении двигаться. Но Запад со своей так называемой реальной политикой поддерживал у Путина и его окружения веру в то, что им все можно. Дескать, давайте заниматься выгодным бизнесом, и тогда мы сможем позволить себе все что угодно.

— Вы бы допустили, чтобы Украина вошла в НАТО, и Россия, возможно, потеряла возможность размещать Черноморский флот в Крыму?

— О флоте речи вообще не было. Никто в Киеве не собирался аннулировать долгосрочный договор аренды. У меня есть военное образование, и поэтому я очень спокойно смотрю на военные корабли в луже под названием Черное море. Если кто-то хочет тратить на это деньги, пусть. Мы живем в XXI веке с ракетно-ядерным оружием и военной техникой, управляемой за тысячи километров.

— Почему Путин в России столь популярен, если он допускает столько ошибок?

— Российское общество находится в истерическом состоянии. Но для поддержания восхищения Путиным требуются все большие дозы наркотика под названием «национал-шовинизм». История показывает, что такие вещи плохо заканчиваются. Путин поддерживает настроение, которое в любой момент может его же и снести. В этом природа любой массовой истерии.

— Путин заработал репутацию хладнокровного игрока во властный покер. Это так?

— Он очень эмоциональный человек. И в решении о том, вводить официально российские войска на Украину или не вводить, он руководствуется своими эмоциями.

— Что является большей проблемой — Путин или консервативный, жаждущий нового имперского величия народ?

— Российское общество восприимчиво к пропаганде. А с пропагандой все замечают, что обратного хода нет, только когда уже поздно. Так дело уже сейчас обстоит с Крымом. В российской элите постепенно появляется осознание, что такая аннексия полуострова была ошибкой.

— Вы живете далеко от Москвы, в Швейцарии. Как вы остаетесь в курсе событий у себя на родине?

— Границы России пока еще не закрыты. Я встречаюсь со многими людьми, приезжающими из России, общаюсь с друзьями по телефону и скайпу. У меня еще сохранились связи.

— Вашим бывшим партнерам по ЮКОСу третейский суд в Гааге присудил 50 млрд долларов, которые должна будет выплатить Российская Федерация. Вы даже не подавали иска. Насколько важны для вас деньги? Вам действительно все еще принадлежит 1,7 млрд долларов, как полагает российский выпуск журнала Forbes?

— У меня денег достаточно. Но можете мне поверить: миллиарда у меня нет.

— Но ваших средств хватает, чтобы годами финансировать работу «Открытой России»?

— Я считаю, что одному финансировать «Открытую Россию» было бы неправильно. Это значило бы, что я покупаю людей, которые представляют мое мнение. «Открытая Россия» будет иметь более широкую опору. Техническая платформа, на которой будет базироваться «Открытая Россия», будет расположена в Праге.

— Для человека, которому принадлежат сотни миллионов долларов, вы живете весьма скромно в небольшой вилле.

— Демонстративное потребление нуворишей никогда не импонировало ни мне, ни моей жене, ни моим детям. Я покупаю вещи потому, что они мне нужны, а не напоказ.

— Значит, никаких футбольных клубов и яхт, как у Романа Абрамовича?

— Ну разве что, если бы я был таким большим футбольным болельщиком. Но это не так. Если бы я захотел купить яхту, то, наверное, мог бы себе это позволить. Но я не вижу в этом необходимости.

— В 90-е годы вас относили к самым плохо одевающимся олигархам.

—Да, меня многие за это критиковали. Но я такой, какой есть. Все это для меня не очень важно.

— Тогда почему вы позировали на тигровой шкуре? Та фотография стала символом хищнического капитализма.

— Просто меня попросил об этом фотограф. К тому же это было не у меня дома, а в одном из офисов нашей компании, перед камином.

— Как выглядят ваши будни в Швейцарии?

— Я живу там со своей женой. Двое детей получают школьное образование поблизости, дочь — в Лондоне. Она часто приезжает. Сын и внучки живут в Нью–Йорке. Я много езжу по миру, у меня есть офис в Лондоне, а теперь и в Праге.

— В Германии недавно вышел сборник ваших рассказов «Тюремные люди». Вы действительно сами написали эту книгу, или у вас был гострайтер?

— Я просто изложил на бумаге то, что видел в тюрьме. Российский журнал The New Times попросил меня написать короткие рассказы о жизни в неволе. Там даже были опубликованы фотокопии моих писем, ведь не только вы сомневались, что я — единственный автор текстов.

— Вас мучает раскаяние за собственные грехи, сопровождавшие ваше преуспеяние в 90-е годы?

— В то короткое время, когда я не работаю, я не занимаюсь самокопанием. Что сделано, того уже не изменишь. Если ты сделал что-то неправильно, ты должен это исправить, а если исправить не получается, ты должен сделать что-то хорошее, что перекроет неправильное или плохое.

— И вы этим сейчас занимаетесь?

— Я стараюсь делать что-то хорошее. А баланс подведут там, наверху.

— Немецкий политолог Александр Рар, ратовавший за ваше освобождение, считает вас совестью России, как некогда Александра Солженицына.

— Я не вижу себя в этой роли. Для меня это слишком тяжелая ноша. И я не хочу становиться чьей-то вынесенной совестью. Совесть у каждого должна быть своя.

— Возможно, ваши соотечественники, которые помнят, как тогда осуществлялась приватизация лакомых кусков промышленности, ждут от вас слов извинения?

— Я горжусь тем, что мне удалось сделать в промышленности.

— Горнодобывающий концерн «Апатит» достался вам тогда по цене автомобиля Ferrari — 225 тысяч долларов. На аукционе друг с другом состязались несколько аффилированных с вами компаний, которые потом одна за другой стали сходить с дистанции, пока активы не получила фирма, предложившая минимальную цену. Затем вы стали скупать минерал апатит по дешевке и задорого продавали его на мировом рынке. Российское государство в результате таких транзакций практически не получало налогов. Разве это справедливо?

— У вас однобокое представление об этой истории. Многочисленные подробности в связи с «Апатитом» заняли бы в «Шпигеле» очень много страниц. Как бы то ни было, «Апатит» и ЮКОС — это созданные нами концерны, которые были конкурентоспособны на мировом рынке. Ошибка приватизации состояла в том, что воспользоваться открывшимися возможностями могли только молодые люди, которые быстро перестроились на капиталистический лад. Тогда я не понимал, что то, что мы делали, было хоть и законным, но несправедливым. Сегодня я стараюсь искупить свои грехи, как вы это называете.

— Глава «Роснефти» Игорь Сечин месяц назад в интервью «Шпигелю» косвенно обвинил вас в том, что это вы стояли за заказными убийствами — в частности, за устранением мэра Нефтеюганска.

— С учетом того, как построена правоохранительная система в России, совершенно ясно одно: если бы была хоть малейшая возможность осудить меня за такие преступления, они бы это сделали. И, пожалуйста, включите логику в связи с Нефтеюганском. Если бы мэр действительно так нам мешал, то мы бы просто перерегистрировали нашу компанию в Нефтеюганском районе, тем более что нефть добывалась там.

— У вас, как и у всех олигархов, была служба безопасности из сотен бывших офицеров спецслужб и армии. Тогда было достаточно указать пальцем, чтобы человек исчез навсегда.

— Если бы я это сделал, то уже давно сидел бы в тюрьме за заказное убийство, а не только за мнимые экономические преступления.

— Игорь Сечин в интервью «Шпигелю» предположил, что вы и ваш партнер Леонид Невзлин хотите ему отомстить.

— Вряд ли человек, нажившийся на разграблении ЮКОСа, может ожидать нашего доброго отношения, но хочу его успокоить: не надо о других судить по себе. И вообще, судьба Сечина — совсем не главное в моей жизни.

— Вы видите параллели между вашим делом и домашним арестом магната Владимира Евтушенкова 17 сентября?

— Я не понимаю, почему именно сейчас, когда экономическое положение в стране и без того трудное, нужно наносить еще один удар по инвестиционному климату. В отличие от дела ЮКОСа, здесь речь идет не о политике. По-моему, Игорь Сечин хочет бесплатно заполучить фирму Евтушенкова «Баштефть». Евтушенков — порядочный бизнесмен. Если у него есть возможность идти на соглашение и обратиться к Путину, надо это сделать. По крайней мере, Путин в таких ситуациях хотя бы не обманывает, в отличие от людей в его окружении, таких как Игорь Сечин.

— Вы сильно тоскуете по своей родине?

— Я не ощущаю себя эмигрантом. Ведь я живу жизнью своей страны, даже если не нахожусь в России. Я живу Россией и ее интересами, и, если придется, я умру за Россию и ее интересы.

Перевод: Владимир Широков

[Михаил Ходорковский]

https://openrussia.org/post/view/9958/

Почти все назвали участие оппозиции в выборах 2015 года бессмысленным занятием. Многих высказавшихся я уважаю. Их аргументы не лишены смысла. Сам не стану подводить итоги прошедшей кампании, потому что она не закончилась. В 2016 году пройдут выборы в Государственную Думу. Мы планируем не только пристально наблюдать за расстановкой сил накануне, но и предложить тем, кто считает, что участвовать в выборах — это стучать головой в закрытую дверь, обратить внимание на окна. На некоторых из них приоткрылись форточки.

Во-первых, политическая система России сегодня находится в самом подвижном состоянии за последние несколько лет. Опоры власти потеряли жесткость и «поплыли»: государство больше не располагает необходимыми ресурсами для одновременного подкупа и избирателей, и лояльной элиты. В единый узел собрались сразу несколько факторов: экономическая несостоятельность правительства, неэффективность госкорпораций, санкции и изоляция, расходы на пропаганду, рекордная утечка капитала и мозгов на фоне демографической ямы, наконец, падение цены на нефть — и в бюджете больше нет денег на прокорм чиновникам и на то, чтобы индексация зарплат и пенсий успевала за инфляцией. Либо те, либо другие останутся недовольны. Недавние громкие конфликты между центром и региональными элитами в Саратовской области, Коми и на Сахалине прозрачно намекают оппозиционным силам на то, что у них появился предвыборный шанс.

Во-вторых, «Единая Россия» умудрилась растерять надутый рейтинг в условиях придушенной политической конкуренции, и на этих выборах власть решила не складывать все свои яйца в эту дырявую корзину. Пришлось изменить выборное законодательство и вернуть выборы по одномандатным округам. Пропихнув мутных жуликов под видом независимых одномандатников, власть планирует сохранить контроль над парламентом. Они изменили законодательство под себя, но одновременно предоставили оппозиции еще один шанс.

Но, к сожалению, одних шансов мало. Необходимо достойно ими распорядиться, чтобы получить независимое политическое представительство. Необходимость бороться за политическое представительство вышла за рамки классической политической борьбы и превратилась в вопрос выживания страны.

Нынешний кризис показал, что единоличная власть несет огромную угрозу для самого существования России. И у этой власти остался один инструмент управления обществом: подавление. Но бесконечно давить на страну нельзя, она просто развалится. Мы уже проходили это в 1917-м и в 1991-м. Сегодня бороться за изменение политической системы — это самый патриотичный поступок.

Мы вступаем в новый выборный цикл с холодной головой. Никаких иллюзий после 2015 года у нас не осталось. Открытая Россия организовывала наблюдение на выборах в законодательное собрание Костромской области. Кампания показала нам две очень ценные вещи:

Власть доходчиво объяснила, что использует любые методы для срыва наблюдения. В этот раз был вымышленный труп и реальный заложник в СИЗО. На думских выборах ставки будут еще выше. Значит, от нас потребуется подлинное мужество. Это нужно понимать.
Оппозиционным силам далеко до организационной и идеологической безупречности. Этот факт нужно спокойно признать и использовать предоставленное нам время на приобретение нужных навыков.

«Открытые выборы» продолжают работу. Мы по-прежнему готовим независимых наблюдателей, обучаем их не просто фиксировать, но и предотвращать нарушения. Но в 2016 году мы шагнем дальше — с вашей помощью.

Что это значит? Как всегда, для успеха кампании нужны люди.

Мы уверены, что в российских регионах есть люди, способные бросить вызов вертикали власти и побороться за лучший деловой климат, демонополизацию, гарантию прав собственности и работающую правовую систему. И мы планируем их найти и дать им поддержку. Да, «Открытые выборы» поддержат независимых кандидатов, если те продемонстрируют необходимую мотивацию и навыки. Нам хочется, чтобы таких людей было двадцать, но если найдется десять — это больше, чем ноль, это шанс провести в Думу трех-четырех депутатов.

Чтобы наши кандидаты реализовали свои шансы в полной мере, нужно профессионально организовать кампанию. И сегодня мы начинаем поиск руководителей штабов в регионах. Мы ищем самых лучших специалистов, от которых потребуются:

глубокий интерес к выборам и реальные достижения в этой области. Расскажите, как на ваш взгляд должна строиться кампания, где у нее слабые места, как превратить слабые места в сильные. Опыт успешной борьбы за свои или чужие права — жирный плюс;
организаторские способности 80-го уровня, умение управлять процессами, людьми, деньгами и разнонаправленными интересами;
железная выдержка, стальные нервы, золотые руки, бриллиантовые мозги и умение всех переиграть;
психологическая и моральная устойчивость, здравомыслие и отвага.

Легко не будет никому: ни кандидатам, ни начальнику штаба, ни наблюдателям. Что уж там, даже найти всех этих людей будет непросто. Но мы будем их искать, потому что трудную работу нужно кому-то делать. И сегодня мы ее открыто берем на себя.

Звоните и пишите нам:

8-800-775-49-74
+7-495-204-17-14
https://openrussia.org/contacts/

[CIVITAS]

http://www.civitas.ru/press.php?code=7461
21.10.2014 ИноСМИ

Интервью с бывшим нефтяным магнатом и узником Путина Михаилом Ходорковским о будущем России. Странно смотреть так близко в глаза человеку, который в 2003 году в мгновение ока сорвался с вершин богатства и общественного влияния и оказался в российской тюрьме. В его взгляде нет настороженности, которой можно было бы ожидать, — напротив, там восприимчивая сосредоточенность, отчасти обращенная вовнутрь, как будто этот человек ни на минуту не хочет забыть о том, что пережил.

Respekt: Вы сказали, что Путин украл у вас 10 лет жизни, которые вы провели в тюрьме. Существует ли что-то, что вы приобрели с этим опытом?

Михаил Ходорковский: Тюрьма - не слишком хорошее место для приобретения опыта. Но если провести там действительно много времени, а главное - понять, как я понял приблизительно в 2006 году, что могу остаться там до конца своей жизни, то можно попытаться найти в этом опыте нечто позитивное. У меня сформировалось совсем иное отношение к времени: я научился воспринимать его по-другому. Я понял, что, несмотря на тот факт, что современный мир постоянно ускоряется, не нужно бежать с максимальной скоростью, чтобы не отставать. Находится место и время и для социальных сетей, и для журналов, например таких, как ваш.

— Русские тюрьмы считались худшими в мире. Все по-прежнему так же плохо?

— Нет. Сегодня русская тюрьма — это уже не ГУЛАГ, и за те последние 10 лет, что я там провел, ситуация улучшилась. В 2003 году я еще встречал людей, которые приходили из так называемых голодных зон, но после 2008 года с этими зонами я уже не сталкивался. Возможно, они и существуют, но я с ними не сталкивался.

— Но перед освобождением вы были в тюрьме на севере, у границы с Финляндией. Первоначально это был ГУЛАГ, не так ли? Когда-то люди умирали там от холода.

— Что касается как побоев, так и мороза, ситуация по прошествии лет изменилась к лучшему. Но с глубочайшим сожалением я должен отметить, что к принятию готовится закон, который снова позволит надзирателям бить заключенных по своему усмотрению.

— Несмотря на то, что вы 10 лет пребывали на территории России, вы не имели возможности там действительно жить. Потом вы за один день покинули тюрьму и оказались на Западе. Какие у вас были ощущения?

— Действительно, собственными глазами я не видел множества российских городов. С другой стороны, в тюрьме меня окружали молодые люди, которые были как раз выходцами из этих городов. Кстати, средний возраст российского заключенного очень низкий — между 25-35 годами.

— А почему? По-Вашему эти молодые люди были обычными преступниками или, скорее, жертвами случайностей?

— Скорее это были обычные люди. 90% молодых людей, которых я встретил в тюрьме, оказались там из-за мелких краж или наркотиков. И то, и другое — следствие, скорее, обыкновенного хулиганства.

— Когда в прошлом году вас выпустили из тюрьмы, это стало большим сюрпризом. Вы знаете, почему Путин это сделал?

— Я не искал бы тут только одну причину. Если бы была одна причина, по которой я мог бы оказаться на свободе, то, конечно, она нашлась бы за эти 10 лет. Но случайно совпали сразу несколько поводов. Предстоящая Олимпиада в Сочи, давление немецкого правительства и, очевидно, эмоциональный настрой самого Путина. Он довольно, я бы сказал, эмоциональный человек. И в его голове все, что касается выбора, было ясно. Он знал, что не может выпустить меня на свободу после истечения положенного срока наказания, потому что иначе я мог бы остаться в России. В такой ситуации он реально мог бы освободить меня с некоторыми условиями, а также с определенными моральными обязательствами с моей стороны, или начать третий процесс. Но этот вариант его не устраивал, и не потому, что это было бы невозможно. Общество уже начало смотреть на это с некоторым недовольством. И хотя это не остановило бы его от начала третьего процесса, но, несомненно, тем самым могла бы создаться большая проблема.

— Он звонил вам? Вы хорошо знакомы с Путиным?

— Не звонил. И я бы не отважился сказать, что знаю его особенно хорошо. У нас - другие отношения. Путин сам себя заставил поверить, что я являюсь преступником, заслуживающим смерти. У него это была внутренняя презумпция, и она часто возникает у него из-за собственной же пропаганды. Он, например, на самом деле уверен, что на Украине орудуют фашисты и бандеровцы. Он в этом не сомневается, он в это верит.

— Вы сказали, что это человек, полный эмоций. Но выглядит он как очень хладнокровный игрок.

— Это только игра. Он - очень эмоциональный. Многие из его поступков можно объяснить и предсказать как раз с точки зрения его эмоциональной рефлексии.

— Является ли Владимир Путин тем единственным человеком, который принимает решения?

— Да. В тех вопросах, которые он считает важными, решения принимает исключительно он сам, и никто в это не вмешивается. Во всех остальных вопросах, которые он сам не контролирует, царит анархия: их не контролирует никто.

— К какому периоду в русской истории вы приравняли бы Путина и его режим, который по-своему является еще более централистическим, чем был Советский Союз? Походит ли он, скорее, на царский режим?

— По сравнению с царем тут есть одно отличие. Царь, в ближайшее для него время, не должен был заботиться о легитимности своего преемника. Но Путин столкнулся с этой проблемой, и она не решаема. Ее можно было решить еще в 2011 году, но тогда Путин решил вернуться на пост президента.

— В 2003 году вы уже знали, что вам грозит тюрьма. Вы были в Америке и могли там остаться, но, несмотря на это, вы вернулись. Почему?

— У меня было несколько причин вернуться, так же как и у Путина было несколько разных причин для моего освобождения. Одной из причин были друзья, которых не хочется покидать, но, прежде всего, я понял, что если останусь в США, то навсегда стану беглецом.

— Но и сейчас вы им являетесь. Вы не можете вернуться в Россию.

— Есть разница. С момента своего возвращения я являюсь, как меня однозначно называют, политическим противником Владимира Путина.

— В одном интервью вы сказали, что вы находитесь в состоянии войны с режимом Путина. Это действительно так?

— Да. Моя цель не сам Путин, потому что Россия уже пережила за свою историю множество путиных, и замена одного на другого на самом деле заменой не является. Должна быть смена режима.

— Вы сели в тюрьму в 2003 году, а вышли — в 2013. Насколько Россия изменилась за это время?

— Есть ряд изменений к лучшему, например, впервые в истории появилось гражданское общество, которое умеет быть политически активным, как стало понятно, когда в 2011 и 2012 годах люди вышли на демонстрации в Москве против Путина. Или когда недавно было организовано мирное шествие против российского участия в войне на Украине.

— Три недели назад вы основали движение «Открытая Россия». Это гражданское или политическое движение?

— Когда я вышел из заключения, я заявил, что намерен участвовать не в политической, а в гражданской деятельности. Сегодня я понимаю, что в российской ситуации это одно и то же. Я не политик в западном понимании. На Западе это тот, кто хочет быть избран и является членом политической партии. Я считаю себя гражданским активистом. Некоторые люди в России думают, что я участвую в политике, но я продолжаю говорить, что не занимаюсь ничем, кроме гражданской деятельности.

— В Чехии нам хорошо известна эта позиция. Вацлав Гавел называл это неполитической политикой, но в итоге он пошел в политику и стал президентом. Очень трудно провести границу между политической и гражданской деятельностью в несвободной системе, против которой вы выступаете.

— Да, вы правы, и тут нет ничего необычного. Я буду очень рад, если, в том числе благодаря вашей статье, некоторые люди в России поймут, что когда-то в Чехии имело место подобное явление — соединение политической и гражданской деятельности.

— Сегодня вы в эмиграции, но организовываете движение в собственной стране. Если однажды режим Путина падет, возможно, вас призовут стать кандидатом на пост в руководстве страны, а может, и на пост главы государства, как это было с Вацлавом Гавелом. Что вы сделаете?

— Я вообще не намерен выдвигать свою кандидатуру на пост президента. Я не хочу быть президентом нормально развивающейся страны. Я довольно долго был первым лицом, когда возглавлял крупную фирму, и я не хочу возвращаться в подобную ситуацию. Сегодня у меня другой опыт, кроме того, я знаю, что важно сменить не президента, а систему. И хотя Путин является ее краеугольным камнем, просто устранить его не достаточно. Должна быть изменена Конституция и вся правовая система. Даже не столь важно, как это изменение придет — мирным путем или не столь мирным. Важна конституционная трансформация системы. Любой другой вариант ведет к диктатуре.

— Является ли современная Россия диктатурой?

— Сегодня еще нет, но она идет в этом направлении. Это авторитарный режим, стремящийся к тоталитаризму. Очень важно, чтобы люди, которые будут участвовать в изменениях конституционной системы, не баллотировались на политические и руководящие посты.

— Почему?

— Потому что искушение готовить эти изменения с оглядкой на свою собственную выгоду бывает слишком сильным.

— Не слишком ли это утопичная идея — хотеть, чтобы авторы конституционной трансформации не участвовали в ее претворении в жизнь?

— Понимаете, в России есть долгая и опасная традиция одностороннего использования силы. Да, для перехода к новой конституционной системе точно понадобится некая временная власть, включая участие тех, кто участвовал в конституционных изменениях.

— Итак, недавно вы основали «Открытую Россию», и сейчас мы говорим о смене системы, хотя до сих пор никаких изменений видно не было. Как на вашей родине отреагировали на это движение? Уверены ли вы в том, что найдете достаточно людей, с которыми будете готовить эти изменения?

— Я вижу интерес, хотя, конечно, еще не носит массового характера: мы говорим скорее о десятках тысяч людей. И я также ощущаю большой интерес со стороны власти.

— А как он проявляется?

— Мы организовали видеоконференции в восьми российских городах, и их участников впоследствии допрашивала российская спецслужба ФСБ.

— Но ко всему этому участвующие люди в России должны быть готовы. Вы их предупреждали?

— Разумеется.

— Вы сказали, что гражданские движения должны использовать новые формы сопротивления. Одним из них, вероятно, является организация людей через интернет. Не может ли Путин его заблокировать?

— Может и да, хотя я думаю, что пока для него это слишком. Новые формы организации не должны иметь структуру политических партий, потому что ситуация в современной России этому не благоприятствует. Лучше — дискуссии внутри всей этой структуры и решения на горизонтальном уровне, которые постепенно сходятся к центру.

— Вы говорите об этих целях и с российской политической оппозицией?

— Да, они на меня рассчитывают так же, как и я рассчитываю на них.

— То есть если я правильно понимаю, вы хотите создать масштабное движение людей, объединенных общим демократическим образом мышления, чтобы, когда придет время, это движение было готово изменить режим?

— Да.

— Вы сказали, что европейские и американские санкции не являются хорошим инструментом политики в отношении России. Почему?

— У санкций должно быть две функции: создать экономическое давление и занять моральную позицию. Первое имеет смысл тогда, когда режим теряет популярность, но все мы сегодня свидетели противоположного эффекта: режим Путина, в том числе благодаря санкциям, очень популярен.

— Что вы тогда предлагаете?

— Нельзя наказывать Россию как таковую, потому что люди скажут, что это наказание за их независимую позицию — вне зависимости от того, что мы думаем об этой позиции. Россияне скажут, что их наказывают как народ, поэтому они должны объединиться. И что Запад слишком слаб, чтобы на самом деле их наказать. Но есть и другая возможность. Запад говорит, что у него свои ценности, и одной из них является неприятие кражи, пусть даже это обкрадывание собственных граждан. И еще хуже, когда это обкрадывание происходит во имя военных побед над другими странами. И это как раз случай России. Те, кто обкрадывают Россию, маскируют это тем, что ввязываются в военные приключения и тем самым повышают свой рейтинг. Запад должен дать ясно понять, что с людьми, которые это делают, он не хочет иметь ничего общего, так же как и с организациями, которые были созданы с этой целью.

— Но Запад как раз в первом пакете стремился именно к этому: наказать узкий круг людей вокруг Путина, запретив им въезд в ЕС и заморозив их счета на Западе.

— Есть такой русский анекдот: перед магазином на табличке написано, что пива нет. Приходит покупатель и просит пива у продавца, а тот ему говорит, что нет, и что все написано на табличке. Покупатель отвечает: «Я знаю, что пива нет, но обязательно этой надписью кричать об этом на весь мир?» То есть все является вопросом интерпретации. И Запад навязал русским интерпретацию, что их карает за их независимую позицию на международной сцене.

— Тем самым вы хотите сказать, что Запад должен был вводить санкции втихую, чтобы обычные россияне об этом не знали?

— Если Запад хотел ввести на самом деле действенные санкции, то ему следовало сосредоточиться на счетах и деньгах людей и российских фирм, которые работают на Западе, и целью которых является отмывание денег. При этом не следовало заявлять, что смысл санкций — наказать Россию как таковую. Например, можно было нацелиться на виллу ближайшего друга Путина господина Ротенберга в Италии и заявить, что нет уверенности в том, что ее построили на легальные доходы. Ведь все мы слышали, что деньги шли из бюджета Олимпиады в Сочи. Западные законы позволяют временно арестовать имущество, пока идет расследование относительно его происхождения.

— Почему же, как вы считаете, Запад этого не делает? Потому что он подкуплен русскими деньгами?

— Да, боюсь, что Запад подкуплен русскими деньгами и многие политики прямо или косвенно заинтересованы в том, чтобы идти навстречу России, и я думаю, что для Европы это очень опасно.

— То есть более эффективно было бы посягнуть на российские деньги, чтобы режим Путина не мог им подкупать Запад?

— Запад должен жить ценностями, о которых заявляет. В обычной жизни, когда вы знаете, что кто-то лжет и ведет себя неподобающе, вы не подадите ему руки. Или если вы знаете, что кто-то украл деньги, то от него вы их не возьмете — они грязные. Запад должен делать то же самое.

— Нынешняя форма санкций, однако, на Западе также рассматривается как вопрос морального отношения и тот, кто высказывается против них, как, скажем, чешский президент, выглядит как тот, что помогает режиму Путина. Что вы об этом думаете?

— Факт в том, что люди теряют способность видеть вещи в комплексе.

— Не каждый провел 10 лет в тюрьме, где у него было бы время основательно проанализировать вещи.

— Это правда. К сожалению, сегодня дискуссия выглядит так, что одни выступают за санкции, которые россияне, однако, воспринимают как коллективное наказание, и которые тем самым в реальности укрепляют режим Путина, а другие говорят, что лучше вообще обойтись без санкций. Но я думаю, что нет другого пути, как только настаивать на западных ценностях и исключать тех, кто им не следует.

— В Центральной Европе, скорее, преобладает так называемый реализм, который предполагает, что режим Путина авторитарный и не соблюдает даже собственных законов, однако и с ним надо идти на контакт. С другой стороны, поляки и прибалтийские республики чувствуют непосредственную угрозу от Путина. Кто прав?

— Думаю, что логика режима Путина неминуемо приведет к новым военным операциям, подобным тем, свидетелями которых мы стали в последние месяцы. Возможно, сейчас даже сам он их не планирует, но ситуация в России будет, скорее всего, ухудшаться, и у его режима не будет возможностей ее поправить. На Западе тоже есть государства, чьи правительства не могут улучшить жизнь своих граждан, и в таком случае напряженность внутри общества снимается тем, что избиратели меняют правительство на свободных выборах. Путин этой возможности гражданам России не предоставит, и напряженность в обществе будет сниматься новой военной операцией против внешнего врага. Бесконечно выявлять все новых и новых врагов он не может, иначе тем самым он обнаружит собственную слабость.

— То есть вы утверждаете, что страх поляков и жителей Прибалтики перед Россией оправдан?

— Я не так хорошо знаком с политической ситуацией в этих странах. Но я могу предвидеть, что сделает режим Путина, даже если он сам еще далек от этих планов.

— Вы думаете, что Путин для удержания власти сделает все что угодно? Ведь в русской традиции так: или вы правите, или вас убивают.

— Я не думаю, что Путин это так для себя формулирует. Сам себя он воспринимает как миссионера, который пришел спасти Россию. Тем не менее, глубоко внутри он даже сам от себя утаивает другую мотивацию своих действий, и она состоит в том, о чем вы говорили.

— Будучи экс-президентом самой крупной нефтяной компании в России «ЮКОС», вы понимаете воздействие нефтяных цен на российский бюджет. Вы полагаете, что текущие низкие цены на нефть могут ослабить режим Путина?

— Никому не следует переоценивать важность цен на нефть для российской экономики. Конечно, низкие цены оказывают негативное воздействие, но они не имеют решающего значения. Но и даже если бы в результате сочетания разного рода воздействий, таких как цена на нефть и санкции, режим начал бы разрушаться, то, что возникло бы в последующем хаосе, совершенно не соответствовало бы вашим ожиданиям.

— Что вы имеете в виду?

— Рассмотрим наихудший сценарий. Россия начинает распадаться. Станет независимой Уральская Республика, на территории которой находятся межконтинентальные ракеты с ядерными боеголовками, также появится Поволжская Республика с другими ракетами. Европа этого хотела бы?

— То есть могут существовать и более опасные режимы, чем путинский?

— Именно так.

— Вы сказали, что Путин никогда не допустит экономического успеха Украины, потому что это поставило бы под угрозу его положение в российской власти. Означает ли это, что Путин никогда добровольно не позволит Украине отправиться по своему собственному, европейскому, пути?

— Я часто говорю это. Европа не должна быть такой по-глупому жадной: она должна помочь стабилизировать украинскую экономику. Это был бы самый большой удар по режиму Путина. И кроме того, санкции и наказания для украинских олигархов являются столь же важным фактором, который может дестабилизировать режим Путина. Потому что если бы Украине удалось с европейской поддержкой победить коррупцию, это оказало бы на Россию большое влияние, и популярность Путина начала бы стремительно снижаться.

— В одном из своих выступлений вы говорили о Китае и проблемах Сибири. Действительно ли Китай может воспользоваться сложной политической ситуацией в России и ее отходом от Запада и переориентацией на Восток?

— Я не считаю, что Китай в настоящее время рассматривает вопрос о территориальной экспансии на российский восток. С другой стороны, Китай очень обдуманно делает все для того, чтобы экономически, а в определенном смысле и политическим, подманить Россию. Китайцы в этом довольно преуспели, и Путин сделал много для того, чтобы упростить им задачу.

— В арбитражном суде партнеры фирмы «ЮКОС» выиграли тяжбу с российским государством, и по решению суда Россия должна выплатить максимальную за всю историю арбитражей сумму (50 миллиардов долларов — прим. ред.). Как вы думаете, заплатит ли Россия когда-нибудь эти деньги?

— Я не знаю ни одного примера из истории, когда какое-нибудь государство, включая Россию, не заплатило бы подобный тип долга. Порой это долго длится, и иногда выплачивается не вся сумма, но государства в конечном счете платили всегда.

— Сегодня Путин вытягивает Россию из европейской цивилизации, которую считает врагом. Удастся ли ему это? Уверены ли вы, что для будущего России важно, чтобы она стала частью Европы?

— Я уверен, что для России нет иного пути, чем европейский. Мы идем по нему тысячу лет, за исключением 300 лет татаро-монгольского нашествия. Абсурдно полагать, что в течение жизни одного поколения мы можем эту ориентацию на Европу полностью уничтожить.

Оригинал публикации: Jsem ve válce s Putinovým režimem
Опубликовано: 20/10/2014 10:15

Михаил Ходорковский

[Собеседник. Ru]

http://sobesednik.ru/dmitriy-bykov/2...yborah-i-uydet
00:01, 23 Июля 2015


Большое интервью Михаила Ходорковского Дмитрию Быкову – о преемниках Путина, убийцах Немцова и будущем России и Украины. Этот разговор с Михаилом Ходорковским мог бы называться «Волны поднимают ветер» – почти как известная повесть Стругацких, только наоборот. У Стругацких они его гасят. И как в этой повести, в разговоре много лакун. Там, если помните, человек из будущего, создатель Института чудаков, представитель следующей эволюционной ступени, отвечает на вопросы Комиссии по контролю. И делает так, что часть его ответов – самая интересная – стирается не только из памяти спрашивающих, но и из всех записывающих устройств. Получаются такие дырки, по которым, впрочем, тоже о многом можно судить. Так вот, в этом нашем разговоре много таких вынужденных умолчаний и вырезанных кусков. Ходорковскому сегодня, кажется, нужно быть еще осторожней, чем полтора года назад. А может быть, даже осторожней, чем в тюрьме, потому что воля бывает опасней. Но и то, что он сказал, и то, о чем вынужден умолчать, – интересно и важно. Еще я рад сообщить читателям – и тем, кого это обрадует, и тем, кого огорчит, – что Ходорковский выглядит хорошо. Гораздо лучше, чем сразу после освобождения, и даже лучше, чем на киевском конгрессе в апреле прошлого года. Как сказано в той же повести Стругацких, «ему стало интересно». Мои отношения с Путиным выяснены – Для начала, естественно, попрошу вас прокомментировать новое дело против вас – на этот раз об убийстве. – Я не знаю, как это комментировать. Это логика, нормальному человеку недоступная. Может быть, они задумали размен. То есть в их представлении, возможно, это некий стартовый шантаж.

Все петуховское дело базируется на показаниях против Алексея Владимировича Пичугина, данных двумя осужденными, которым в настоящий момент светит УДО. Легко представить, что условием выхода по УДО ставится выступление на новом процессе. Это те люди, которые, оговорив его, уже дважды меняли свои показания. – Где он сидит? – В Оренбурге. Это не худшая из возможных пожизненных зон. Хороших там нет, но – не худшая. – Как вы полагаете, решение об этом деле – путинское? – Не думаю. С Путиным мои отношения выяснены. Я знаю, что к нему заходили и негодовали: как же, Ходорковский нарушает свои обещания! Путин ответил: он ничего мне не обещал. – Откуда у вас информация? – Многие чиновники на верхних этажах занимаются так называемым хеджированием – готовят запасные аэродромы. Они ведь понимают, что произойти в нашей стране может всякое.

– А в преемники вас случаем еще не готовят? Возможно же такое предложение... – Насколько мне известно, рассматриваются два возможных преемника – Иванов и Патрушев. – Иванов общепризнан, но Патрушев, похоже, неизбираем... – А кто избираем? Там этого слова не знают. Давно убеждены, что продавят любого. Но понимают там и то, что любой следующий преемник – это надолго. Это уже не вариант с местоблюстителем. Поэтому операция «Преемник» рассматривается как крайний случай. Предполагается, что Путин пойдет на выборы и победит, потому что любой другой вариант, в их представлении, чреват трибуналом. Либо российским, либо международным. Сергей Иванов Один из вероятных преемников Путина — глава АП и экс-министр обороны Сергей Иванов

Фото: Russian Look

Штаты тоже хотят помахать кулаками – Вы рассматриваете войну как возможный сценарий? – Я рассматриваю максимум возможных сценариев, поскольку сейчас Путин непрогнозируем, нерационален и вряд ли даже сам контролирует себя. Он живет в другой реальности – не в экономической, не в политической, а уже, думаю, в религиозной. Он всерьез рассматривает себя как вождя послеамериканского мира. Если ему покажется, что вариантов сохранения власти, кроме войны, нет – война вероятна. – И ядерная? – Тут шанс меньше, но я не стал бы его сбрасывать со счетов. И потом – не думайте, что войны хочет только Путин. Я был в Штатах, разговаривал с людьми, в том числе весьма влиятельными. Независимо от того, победит ли Хиллари Клинтон или кто-то из республиканцев, там очень хотят помахать кулаками. Я объясняю: если вы поставите Украине летальное оружие, Путин в ответ поставит ополченцам вертолеты или авиацию, придется закрывать воздушное пространство, вы отправите туда авиадивизию, а от Донецка до Москвы меньше тысячи километров. Американская авиационная дивизия, а то и армия в тысяче километров от Москвы – это война, в Кремле это воспримут только так. Думайте, готовы ли вы на это. Многие готовы. читайте также: "Ходорковскому как президенту России его судимость может только помочь", – Леонид Гозман Политик Леонид Гозман, комментируя заявление Михаила Ходорковского о возможности стать президентом России, заявил, что несмотря на судимость олигарха, Ходорковский все же имеет некоторые шансы » – И какой сценарий этой войны вам кажется самым реальным? – Есть, по-моему, три точки, откуда все может начаться. Украина – продолжение сухопутной операции – самая очевидная версия. Что-то в Прибалтике, где продолжаются непрерывные провокации, нагнетание, взаимные упреки, – второй вариант. А третий – думаю, Ближний Восток – запасной вариант на все времена. «Тоненько», через «третьи руки» Иран или Сирия. – Но эта война может закончиться для России последней катастрофой. – Этот аргумент там в расчет не принимается. Там видят только признаки личной катастрофы – и готовы ее оттягивать сколько возможно или уж хлопнуть дверью на весь мир, если не получится. Сто миллионов – это атомная бомба – Насколько, по-вашему, стоит верить нынешним рейтингам? – Россия живет долгими, пятнадцати-, шестнадцатилетними циклами. Путинский цикл, по моим ощущениям, закончится в конце 2015 года. Окончание цикла, конечно, не означает его немедленного ухода! Выразится это в том, что ему перестанут прощать, что всякое лыко начнут ставить в строку, а претензии будут нарастать лавинообразно.

Фото: Дмитрий Голубович / Russian Look

– Как по-вашему, откуда у Навального столько наглости и храбрости, кто за ним стоит? – За Алексеем, насколько я понимаю, не стоит никто, и не следует думать, что за каждым уверенным в себе человеком обязательно стоит персональный куратор из спецслужб. Навальный действительно выглядит непуганым. Может быть, потому, что по-настоящему его еще не пугали. Давили, конечно, но еще не ставили перед таким выбором, после которого действительно надо идти до конца, с твердым пониманием, что, возможно, убьют. А мы в девяностые годы подобный опыт имели. – Что бы это могло быть, например? – Ну, могли бы (большой пропуск). А впрочем, что я буду им подсказывать? Но если бы я был на месте Путина и меня интересовало проверить Навального «на вшивость», я бы, пожалуй (небольшой пропуск). Но Навальным занимаются Бастрыкин, Володин – такие эксперименты не их уровень, им нужна отмашка. читайте также: Евгений Ясин: "Бомбы" Ходорковского и ЮКОСа продолжают сильно ослаблять Россию Объективно доллар усиливается всякий раз, как ухудшается состояние экономики США. Поскольку это мировая валюта, то многие страны сразу же начинают искать, как снизить риски » – То есть первое лицо не... – Нет. Первое лицо Навальным не занимается. Мной – да. А вообще интерес первого лица к тем или иным деятелям начинается с наличия у них ста миллионов долларов – обладатели меньших сумм в расчет не берутся. – Почему? – Потому что за сто миллионов долларов можно на сегодняшнем рынке купить атомную бомбу, а это уже серьезно. Немцов пострадал за свои слова – Вы догадываетесь, кто убил Немцова? – Я знаю. – Как вы узнали? – Это примерно те же люди, которые за месяц до того должны были (большой пропуск). Но там у них не получилось. – А что было непосредственной причиной? – Смотрите: русская силовая вертикаль, поскольку там вообще можно говорить о вертикали, состоит из трех блоков. Есть самый верх, на котором адекватность потеряна, принимают внезапные и немотивированные решения, о причинах которых нам ничего не известно. Есть Чечня, блок Кадырова. И есть остальные силовики. Я не исключаю, что решение о ликвидации Немцова приняли некие силовики, которые «подсказали» его кадыровцам. С намеком, что ими недовольны, потому что много себе позволяют, а тут это явно понравится первому лицу. – Но первому лицу не понравилось. – Насколько я знаю, очень не понравилось. Именно вследствие этого (небольшой пропуск). читайте также:Михаил Ходорковский Михаил Ходорковский: После Путина в России станет еще хуже, чем при нем Михаил Ходорковский проводит в Киеве конгресс российской и украинской интеллигенции «Диалог». Другого шанса поговорить с ним в ближайшее время не просматривается – не в Швейцарию же ехать » – А что было непосредственным предлогом? – Опять же насколько я могу это представлять – слова Немцова о Путине, довольно грубые. Когда он матом сказал, что Путин – сумасшедший. Там совершенно блатные нравы, и я знаю, что пахан, о котором такое сказали, должен мстить. Иначе он считается (небольшой пропуск). – А чем вы можете объяснить их намерение перенести выборы? – Снова говорю: я ничем не могу этого объяснить. Разве что в общих чертах: им надо что-то делать, имитировать государственное управление. Никакого сценария, ценностных ориентиров, концепции русского будущего там нет. В результате придумываются бессмысленные запреты, возбуждаются абсурдные дела, переносятся выборы, то есть делается все, чтобы остановить историю. А история не останавливается. Больше того: если думские выборы в сентябре будущего года пойдут по обычному сценарию – с отсечением всех альтернативных партий, с тотальным выдавливанием оппозиции из поля, – может начаться недовольство, а по недовольным, судя по новым полномочиям полиции, прикажут стрелять. И тогда исчезнет даже та узкая дорожка для выхода, которая еще есть. Потому что насилие – это движение в одну сторону. Оно не отыгрывается. Вот почему я думаю, что возвращение людей из Новороссии станет для власти страшней, чем любая оппозиция. А они уже возвращаются, и настроения у них – примерно как у солдат, пришедших с фронта сто лет назад.
Алексей Навальный

Навальный Путина не интересует, уверен Ходорковский
Фото: Антон Белицкий / Russian Look – Вы допускаете, что у Украины и России будут нормальные отношения? – Будут. Все зарастет. Точно так же, как зарастут нынешние расколы внутри общества: они искусственные, их культивировали, никакой гражданской войны на самом деле нет. Думаю, если не раздувать эти конфликты искусственно – через три года никто и не вспомнит всю эту непримиримость. – Хорошо бы через три... – А мне кажется, что наиболее вероятный сценарий – это как раз победа Путина на выборах 2018 года и уход через год. – А Чубайса он сдаст, как думаете? – Думаю, нет. Думаю, все это предупреждение, чтобы знал, с кем общаться. А не угрожает ему ничего: Чубайс – слишком близко от Путина, как Донецк от Москвы. читайте также:Михаил Ходорковский с мамой Дмитрий Быков: Марина Ходорковская и материнская беда России Были люди, которые попрекали Ходорковского: выпущен из милосердия, по состоянию здоровья матери, а занимается политикой – куда это годится! Может, мать вовсе здорова и все это обман со стороны врага России » Чечня и советские скрепы – Сегодня главный жупел – территориальный распад России. Но вроде ничто не указывает на него? – Могу сказать одно: чем дольше Путин останется у власти, тем выше шанс на этот распад, поскольку все проблемы запускаются, ни одна не решается. Думаю, что самая большая опасность – из российских территорий (небольшой пропуск). Но знаете, что мне кажется самым оптимистичным? Я, кстати, никогда не был и не буду сторонником отделения Кавказа, Чечни, в частности, потому что жизнь в Чечне – не в верхах, а в массе, среди обычного населения – очень советская. Там живут наши люди, и мы не имеем права их продать средневековому феодалу. Если на каких-то скрепах Россия еще действительно удерживается, то на советских, на общем опыте тогдашней жизни. – Как вы полагаете, нефть скоро перестанет быть единственным богатством России? – Она уже им не является. Все-таки вы плохо читаете мои статьи, хоть и пишу я, конечно, хуже вас. Процент нефти в общем российском бюджете – не более 20. – Скажем иначе: что сможет Россия поставлять на мировой рынок? – Нам совершенно не об этом надо сейчас думать. Экономика такой огромной континентальной страны может быть только автаркична. Сейчас нам важно прокормить себя, а не о конкуренции с Китаем думать. Россия – не столько часть мира, сколько отдельный мир. Главная цель нашей экономики – самообеспечение. И в строительстве, например, мы этого практически добились.
Убийство Бориса Немцова

Михаил Ходорковский знает, кто убил Бориса Немцова Фото: Замир Усманов / Russian Look
В принципе можно было бы сделать русских китайцами. Не вопрос. Профессиональные менеджеры справились бы, мы получили бы идеально дисциплинированный, бешено трудящийся народ – но сломали бы на этом национальную матрицу. А зачем второй Китай? Надо – это первый закон всякого управления – делать то, что вытекает из вашей природы, а не насиловать ее. Россия не любит повторяющихся действий, принуждения, монотонности, она любит производить штучный товар, уникальный. Это не массовая еда и не одежда, это то, чего никто другой не умеет. Возьмем вас как среднего потребителя: ездите вы на «Жигулях», насколько я знаю... читайте также:Михаил Ходорковский с женой Инной Михаил Ходорковский: На семьдесят процентов мои представления о целях, о стратегических путях развития России совпадают с путинскими Даже если в тюрьме ему, как он сам признается, больше всего не хватало общения с умными собеседниками, и даже если считать себя умным собеседником, – стыдно обременять его. Но и оторваться от разговора с ним невозможно – это тот уровень самообладания, прямоты и анализа, от которого мы отвыкли » – Вам и это докладывают? – Это вещь известная. Питаетесь чем попало, в одежде нетребовательны. Но есть вещи, которые вам нужны именно в штучном варианте: литература, музыка, путешествия, иногда какой-то винтаж... В современном мире больше всего будет цениться штучное, несерийное, уникальное. Если это сельское хозяйство, то уникальная ферма с экологически чистым мясом, без генно-модифицированной продукции, против которой у потребителя сильное предубеждение. Если это книга, то никак не массовая. Если компьютер, то с уникальными непрагматическими возможностями и безумным оформлением. Вот это Россия может делать, этим она всегда интересна. А бессмысленно штамповать одинаковое – нам это даже в собственной истории уже надоело. – Какими, по-вашему, будут главные слова ближайшего пятилетия? – С полной определенностью: «Культурная революция».
Быков Дмитрий
Источник: http://sobesednik.ru/dmitriy-bykov/2...yborah-i-uydet