Двадцатилетие поэтапной конституционной реформы (расстрела Белого дома, упразднения Съезда народных депутатов РСФСР, ликвидации советской власти, победы над красно-коричневыми — было много определений) привлекло к себе достаточно много внимания. Прежде всего, годовщина круглая и первая из больших. Десятилетие — как-то еще не то, двадцать — посолиднее, это то, что, к добру или к худу, но исторически состоялось. Но кроме того, что уже целое поколение сменилось — как же не отметить? — двадцатилетие указа № 1400 и танковой канонады в центре Москвы востребовано именно сегодня, когда режим пришел в движение, общество в брожение и всем хочется посчитаться с прошлым делом, доведшим нас сегодня до жизни такой. И либералы, и националисты — все не прочь ярко и выпукло отметиться, с опозданием принеся свое осуждение. Родившаяся двадцать лет назад республика без республиканцев так никому и не стала особенно мила, и естественно же, что всем хочется вставить пару ласковых по случаю ее юбилея.
Бесспорно, способ решения споров, продемонстрированный 3–4 октября 1993 г., никак не возможно рекомендовать в качестве образцового. Вооруженное восстание с последующим подавлением его посредством артиллерийских аргументов — разумеется, здесь более чем хватало взаимной ожесточенности и упоения победителей, выражающегося в самой грубой несправедливости. Проклятия по поводу «кровавой собаки Носке» звучали тогда, звучат и сейчас. Правда, способов более деликатного усмирения, когда противостояние зашло так далеко, нигде не придумано, и все, что тут можно сказать: «Блюдите, как опасно ходите» и следите за своими действиями и речами, потому что заиграться, как показывает опыт 1993 г., легче, чем кажется, а потом бывает очень неприятно.
Впрочем, таково уж революционное развитие. История стран, вроде бы не испытавших на себе тысячелетнее рабство, но весьма просвещенных, показывает, что низвержение тирании — процесс перманентный. Вслед за давней тиранией возникает желание низвергнуть еще кого-нибудь, и этот кто-нибудь тут же обнаруживается среди недавних соратников по тираноборчеству.
За казнью короля-изменника Карла I следует разгон того самого Долгого парламента, который приговорил монарха к смерти, — и диктатура Кромвеля. Взятие Бастилии неумолимо приводит сперва к упразднению монархии и казни короля, затем к диктатуре революционного Конвента, оказывающегося господином отнюдь не милостивым, а в конце концов к делу 18 брюмера и громовому указанию Мюрата, разгоняющего депутатов: «Foutez-moi tout се monde dehors!»*. Какой-то злой рок тяготеет над институтом парламентаризма и разделением властей.
Хотя, если вдуматься, особой мистики в том нет. Политическая борьба, предшествующая разгону парламента, предполагает использование его в качестве тарана, сокрушающего старый режим, для чего народное собрание наделяется всеобъемлющими полномочиями. Фактически провозглашает себя коллективным монархом. Застарелая тирания падает.
Но тут выясняется, что ниспровержение — это одно, тут народное собрание являет себя и в блеске, и в величии, но текущее управление — а управлять предстоит страной, находящейся в революционном раздрае, — это несколько другое, к чему народное собрание гораздо менее способно. Через малое время вослед Карлу I является Кромвель, вослед Людовику XVI — сперва Робеспьер, затем Бонапарт.
Наша страна вполне прошла через эту революционную классику. М. С. Горбачев созвал Съезд народных депутатов СССР и наделил его формально ничем не ограниченными полномочиями, имея в виду, что, когда надо, съезд будет, пользуясь этими полномочиями, таранить КПСС, а когда не надо — будет тих и покорен. Скорее всего, описанный выше цикл случился бы и с союзными депутатами, но, поскольку речь шла о Союзе ССР, копия собрания была создана в РСФСР, было установлено, что съезд полномочен принять к рассмотрению любой вопрос, касающийся РСФСР. После чего путь величия и падения было суждено проделать Съезду народных депутатов РСФСР. За три с небольшим года он его и проделал, после чего осенью 1993 г. воцарилось то, что обыкновенно и воцаряется в результате буржуазных революций, если они, упаси боже, не переходят в пролетарскую фазу, а именно бонапартистский режим с формальными или даже не совсем формальными элементами парламентаризма. Но только элементами — не более того, ибо повторять судьбу недавно низверженного монарха никому не хочется.
Если исторические закономерности вообще существуют — а они таки существуют, — рассчитывать на что-то большее вряд ли были основания. «Вслед за Карлом I приходит Кромвель» — эта фраза исполнена охлажденной мудрости. «Вслед за Карлом I приходит благорастворение воздухов» — эта фраза исполнена только беспредельной глупости.
Наименьшие претензии тут к коммунистам-ортодоксам, полагающим, что все беды пошли от избрания М. С. Горбачева генсеком в марте 1985 г. и что процесс послаблений и уступок в конце концов (хоть Горбачева у власти уже не было) привел к артиллерийским аргументам 4 октября 1993 г. Эта позиция, по крайней мере, логически безупречна. Другое дело, что, не возьмись Горбачев выпускать пар, противостояния Кремля и Верховного совета РФ не было бы, но, скорее всего, было бы что-нибудь другое (вода дырочку найдет), на фоне чего «черный октябрь» показался бы утренником в детском саду. За без малого семьдесят лет коммунисты навязали столько узлов, что рвануло бы как-нибудь по-другому — только и всего.
Но либеральные деятели, которые сегодня не устают повторять, что все наши беды от тиранического Ельцина и указа № 1400, — пусть расскажут об упущенных вариантах недиктаториального развития Франции в конце XVIII в. и в Англии в середине XVII. Альтернативная история сегодня вообще в моде, и мы с интересом послушаем.
Это была забавная и даже для нашего времени редкостно отвратительная передача. Шендерович минут пятнадцать рассказывал как замечательно, что был разгромлен Верховный Совет, какое счастье, что только благодаря этому мы все живы и в России сохранилась демократия, какая шайка убийц и провокаторов находилась к тому времени в Белом доме и как жаль, что защитник демократии Ельцин так медлил с их уничтожением.
Но потом Шендеровичу был задан новый вопрос, что-то в нем щелкнуло, он развернулся на сто восемьдесят градусов и начал говорить о том, какое омерзение у него вызывают действия Путина и вся нынешняя политика России, как внутри страны, так и за рубежом. Как презирают теперь Россию во всем цивилизованном мире.
Но он, конечно, просто не успел вспомнить, слишком быстро разворачивался, кому именно мы обязаны кооперативом «У озера», гэбней разделившей меж собой всю собственность в России и всю в ней власть и кто выделил из нее и посадил в Кремле столь нелюбимого теперь Шендеровичу Владимира Путина.
И странно повисло в его монологе о Белом доме удивление: почему же никто из этих бесспорных убийц и заговорщиков ни Хасбулатов, ни Руцкой, ни Макашов, ни Баранников, ни даже Баркашов не понесли никакого наказания за свои преступления. Напомню, что Баркашов баллотировался в президенты России, Хасбулатов, продолжавший жить в квартире Михаила Горбачева, мог стать с помощью Кремля владельцем Чечни, об известности и дальнейшем процветании Руцкого и Макашова и напоминать нет нужды. Можно еще прибавить, что все депутаты без исключения получили в награду за испытанные переживания от Ельцина бесплатно по квартире в Москве.
Шендерович дальше трогательно рассказывает, что нашел потом себя в списках террористов Белого дома то ли для ареста, то ли для уничтожения. А мне не надо было искать себя в списках. За месяц до этого сотрудники КГБ и насельники Белого дома с Ильей Константиновом захватили издательство «Советский писатель», где я в то время был генеральным директором и разгромли фонд «Гласность», помещавшийся там же (это уже был второй разгром «Гласности» гэбистами при Ельцине — первый был в 1992 году). Проханов опубликовал на первой полосе мою фотографию вверх ногами, явно показывая, что меня ждет, а Эдик Лимонов (тогда, как и Андрей Синявский, любимый публицист Проханова) описал в своей статье, как они «вскрыв сейф Григорьянца» обнаружили там массу преступных документов в частности рукопись «малоизвестного писателя Солженицына». А еще через десять лет Проханов признался — сказал сзади через плечо, подавая мне пальто:
- А ведь я пытался убить вас, Сергей Иванович. В ночь после захвата «Советского писателя» я уже ехал в машине по Поварской и увидел вас, идущим с помощником (Димой Востоковым — С.Г.). Я прибавил газу и свернул прямо на вас, но вы успели вскочить на лестницу какого-то подъезда.
Все правильно рассказал. Я только не знал, что за рулем Проханов. А так все, что вы, Шендерович, сказали об убийцах в Белом доме, совершенно верно. Правда, теперь вы вместе с Прохановым — комментаторы на «Эхе Москвы» и по-прежнему спорите друг с другом. Так же как Ельцин с Руцким.
То, что вы сказали о Белом доме — правда, но не вся и без всякого смыла. То, что вы говорили о Ельцине — неправда и никакого смысла в этом тоже нет. Главное же, себя, любимого, вам жалко, а тысяч людей сгоревших в Белом доме (ну как же – «болванки») и погибших в нем и вокруг него — нисколько.
Причина уничтожения Верховного Совета была очень проста — в той относительной демократической форме, в которой он появился при Горбачеве, он уже был не нужен и даже опасен, как не нужны были «Дем. Россия», «Мемориал», «Гласность», профсоюзы — вообще все формы демократии в России. Главное к 1993 году было сделано: от неуправляемого уже из Москвы Советского Союза была отделена довольно управляемая Россия, а Ельцин с Гайдаром успешно провели по примеру коммунистического правительства Мечислава Раковского освобождение цен и приватизацию, которая успешно разделила всю российскую собственность (как и в Польше) между партноменклатурой, «комсомольцами-добровольцами» и офицерами сепцслужб. Теперь владельцы хотели установления их порядка, да и офицеров и правокаторов КГБ надоело делить между Кремлем и Верховным Советом. Крыштановская находит в ельцинском руководстве небывалое число «сотрудников», слишком откровенный (почему и уволен сразу) первый председатель КГБ России Иваненко только удивляется в Верховном Совете: «Как много тут знакомых».
А дальше все совсем не так, как говорит Шендерович. Уже весной Ельцин говорит «Верховный Совет надо разгромить». Массовых демократических организаций уже нет, выйти на улицы некому, а Верховный Совет все же как-то зависит от тех миллионов людей, которые стоят на улицах русских городов продавая свой жалкий скарб, чтобы не умереть с голоду после реформ Ельцина и Гайдара. Не должно оставаться никого, кто может повторить им вопрос: обещанные вами полгода, год, полтора года, два года прошли, а где же ваше процветание?
А дальше «наши цели ясны, задачи определены, за работу товарищи». Как разворачивались с двух сторон провокации сейчас уже не скажешь (на всякий случай толкового расследования не было). Снайперы на крышах соседних домов могли быть из «Союза офицеров», но скорее — с Лубянки. Вокруг Белого дома в основном были его сторонники и убивать их — бессмысленно. Убитый «альфовец» Геннадий Сергеев был как раз из тех, кто отказался в Кремле штурмовать Белый дом. Убить одного «альфовца», чтобы заставить действовать других — в интересах Кремля. Кто-то подогнал к Белому дому заправленные грузовики с ключами зажигания, а в Белом доме Руцкой месяц назад демонстрирующий журналистам «вечный двигатель» и дегенерат Макашов, обрядившийся в черные плащ, берет и сапоги и изображающий южноамериканского диктатора и посылают безоружных людей на этих грузовиках под пулеметы Останкино. А кто-то поумнее в Белом доме Макашова еще и подзуживает (резидент КГБ в США — Иона Андронов?, агент «Николай» Сергей Бабурин? – да всех не перечтешь) и сочиняет куплет, распевавшийся на всех этажах:
Цитата:
Ах, наш верный Макашов,
Ты спаси нас от жидов.
Не могу забыть, как четвертого октября я с депутатом Аржанниковым (создателем профсоюза работников МВД) и Джоном Шенефилдом — автором закона о ФБР подошли к бывшей мэрии, уже сгоревшей, только на тридцатом этаже светились окна. На парапете кто-то стоял (кажется, Баркашов) и командовал двум десяткам семнадцатилетних детей с цыплячьими шейками, но со щитами больше их самих и автоматами:
- Вон там жиды окопались. Половина направо, половина налево и вверх.
Я только радовался, что Шенефилд не понимает по-русски — он приехал на нашу третью конференцию «КГБ: вчера, сегодня, завтра», которую мы в эти дни проводили в Доме журналистов.
Милиционеры не разбежались в те дни — Шендерович не прав — они заперлись в своих отделениях и ни на призывы Аржанникова, ни даже на мои — я тогда вызывал больше доверия, чем другие, не хотели открывать двери. Они как и «альфовцы» не хотели мешаться в эту гнусную историю. Потому что негодяи аытались командовать ими с обеих сторон и они не хотели быть ни убийцами, ни жертвами. Разница между Белым домом и Кремлем была лишь в том, что в Кремле были хорошо подготовившиеся профессионалы, а в Белом доме — любители, дилетанты. Начинался спланированный и кровавый государственный переворот.
Гайдар в своей последней книге с удовлетворением писал:
- Главное для каждого правительства иметь полк, готовый стрелять в народ.
Ельцин сперва созвал писателей и сказал неопределенно как ему нужна их поддержка (Булат Окуджава от омерзения не пришел). Писатели обещали морально поддержать, но просили хотя бы вернуть «Советский писатель» – он уже был разгромлен КГБ. Ельцин обещал и, конечно, соврал. Потом собрал главных редакторов газет, радио и TV и уже определенно сказал, что на днях будут «некоторые» события и он просит «не нагнетать обстановку».
Переговоры о «нулевом варианте» в отличие от того, что говорил Шендерович были довольно своеобразны. От Белого дома требовали разоружиться (якобы там большие запасы оружия, «но это непроверенные данные» не смог солгать Сергей Филатов), но отказывались даже включить электричество, воду и снять осаду. Такой любопытный ноль.
А потом был вакуумными зарядами, а не «болванками» обстрел и сплошной расстрел всех вокруг и добивание раненых и в Белом доме и в подъездах. Была убита масса девочек и мальчиков — Шендерович «запамятовал», что накануне закончился съезд ВЛКСМ и сотни его юных делегатов пришли (и остались навеки) в Белый дом. Число жертв расстрела, этой удачной операции Ельцина и Гайдара, точно не известно. Украинское радио (не договорившийсь с Ельциным) называло цифру в 2783 человека, есть официальные данные (справка зам. прокурора Москвы и заместителя министра внутренних дел) о кремировании в Москве неопознанных трупов в 1993 году — 2200 тел. Обычная цифра в предыдущие и последующие годы 150-180 тел в год. Говорят, что жертв могло быть и шесть тысяч — я не хочу продолжать эту страшную и веселенькую для Шендеровича тему и приводить разные соображения.
Понятно почему с главными так пугавшими Шендеровича злодеями ничего не произошло. Макашов ничем не отличается от Ельцина, а Хасбулатов от Гайдара. У них было легкое недоразумение, но стоит ли об этом напоминать друг другу. Всех их объединяло даже не то, что это одна компания — советско-гэбешный истеблишмент, точнее банда захватившая уже так давно власть в России. Главное для меня, но не для Шендеровича, было в том, что и тем и другим было совершенно не жаль погибших в Белом доме, вокруг него, вокруг Останкино русских людей и не только русских, но даже и иностранцев, ну разве что пары знакомых. И у, конечно, ни с одной, ни с другой стороны никто не замечал за компанию уничтоженные ростки русской демократии. Персонажи в обоих лагерях в большинстве своем (были и там исключения Старовойтова, которую травил Гайдар, по рассказу Андрея Илларионова, и поздно проснувшийся Сергей Ковалев — в Кремле, десятки достойных депутатов — в Верховном Совете) были отвратительны, но в период смуты при Горбачеве удалось заложить фундаменты хоть некоторых демократических институтов. Только после расстрела Верховного Совета стала возможной ельцинская конституция, где все права были переданы Кремлю. Только после него стала возможной Первая, а потом Вторая чеченские войны, передача власти «преемникам», Госдума, которая «не место для дискуссий», и все то дикое и смехотворное бесправие, в котором мы живем.
Роль журналистов многих, не всех — были ушедшие — тоже оказалась недостойной. Их так легко сманили большими деньгами, возможностью изредка, чуть иронически упомянуть самого Ельцина, что они как-то «не заметили» гибель демократии в России. И только года три-четыре назад вдруг стали удивляться, а где же демократическое движение? Ведь было когда-то…
Вы очень поздно, господа, созреваете, да к тому же с гнильцой, а потому весь ваш внезапно созревший урожай остается под снегом. А если приблизиться к человеческой плоти, вы уже двадцать лет не способны порвать пуповину, связывающую вас с убийцами.
Опубликовано на сайте: 4 октября 2013, 21:28
Последний раз редактировалось Chugunka10; 27.11.2021 в 12:12.
4 октября 1993 года расстрелом Белого дома завершился самый острый политический кризис в постсоветской России*. Спустя 20 лет The New Times обратился к политикам и экспертам с вопросом: как эти события изменили ход российской истории?
4 октября 1993 г. Белый дом под обстрелом из танковых орудий
*О том, как и почему это случилось, The New Times подробно рассказывал в № 39 от 29 сентября 2008 г.
Обвальный рынок вместо постепенных реформ
Сергей Бабурин (в 1993 г. — член Верховного Совета РФ, участник обороны Белого дома)
Противостояние между командой Ельцина и парламентом было противостоянием двух концепций дальнейшего развития — концепции социально ориентированных реформ, которую отстаивал парламент, и концепции радикальных, обвальных рыночных экспериментов. После разгрома парламента Россия пошла по пути радикально-безудержной приватизации и бандитского капитализма.
Но изменения затрагивали и другие сферы. В правовой сфере это было формирование новой Конституции, подстроенной под одно лицо — президента. В социальной сфере были демонтаж всех социально-экономических прав граждан и их сворачивание. С точки зрения прав человека, расстрел парламента породил попрание закона во многих других вопросах, начиная с войны в Чечне и заканчивая отъемом и переделом собственности. Путь социально ориентированных реформ, возможно, был бы более длительным, но он защищал экономические интересы простого человека. И возможно, мы бы избежали олигархического капитализма.
Первая нормальная Конституция
Игорь Бунин, политолог
Там была некая развилка, бифуркация: мы могли или вернуться назад, к непонятной системе, или пойти вперед, к продолжению реформ. События 1993 года привели к тому, что мы пошли вперед.
Первое, что произошло, — это, конечно, победа Ельцина. Ельцин тогда был символом прогресса. Второе — мы впервые получили нормальную Конституцию. Референдум по Конституции был блестящей идеей, так же было во Франции после Второй мировой войны, когда на референдуме была принята Конституция Четвертой Республики, без которой Франция была юридически непонятным государством.
И третье — это, конечно, была психологическая травма, потому что впервые было применено оружие. И, в общем, стало ясно, что невозможно действовать уличным путем, что власть будет отвечать на это достаточно жестко. И если есть оппозиция, то она должна решать проблемы политическим путем. После этого на улицы никто больше не выходил.
Но этих событий просто не могло не произойти. Были большие социальные группы, которым не нравились ни реформы Гайдара, ни новая система власти, ни авторитарность Ельцина. Эти группы выступали против всего этого и должны были как-то проявить себя. Должен был быть какой-то конфликт. И поскольку конфликт августа 1991 года, когда разрушился Советский Союз, был бескровным, то, по-видимому, эти группы, которые выступили против власти, надеялись, что так же бескровно им удастся произвести переворот и в 1993 году. Но, как говорится, нашла коса на камень.
Цитата:
„ «Режим Путина есть продолжение и развитие тех тенденций, которые были заложены Ельциным и ярко проявились именно в октябре 1993-го»”
Дело Ельцина завершил Путин
Илья Константинов (в 1993 г. — член Верховного Совета РФ, участник обороны Белого дома)
События сентября-октября 1993 года стали ключевыми для новейшей российской истории и предопределили ход развития нашей страны. Все эти 20 лет мы живем под знаком расстрела парламента и Конституции, под знаком формирования авторитарного режима. Эту работу не завершил Борис Ельцин, но завершил Владимир Путин. И режим Путина есть продолжение и развитие тех тенденций, которые были заложены Ельциным и ярко проявились именно в октябре 1993-го.
С другой стороны, протестное движение, возродившееся в последние годы в России, вот эти многотысячные митинги на Болотной площади и проспекте Сахарова — хотя большинство их участников и не отдают себе в этом отчет, — они продолжают те традиции, которые заложили героические защитники Верховного Совета, многие из которых отдали жизнь за демократию.
Безусловно, политические изменения проходили неотрывно от экономики, от социальных изменений. Перед обществом был веер возможностей, можно было развиваться в разных направлениях. Именно сентябрь-октябрь 1993-го сделал возможной номенклатурно-криминальную приватизацию и заложил возможности олигархического режима в России. Именно те события привели к чудовищному имущественному неравенству в сегодняшней России. Поэтому в известном смысле весь нынешний облик Российской Федерации «вылупился» из октября 1993 года.
Рождение суперпрезидентской власти
Борис Немцов (в 1993 г. — губернатор Нижегородской области)
Это были драматические события, начало гражданской войны, которая, к счастью, не охватила всю страну, а существовала только в пределах центра Москвы. И, собственно, после этого родилась новая Конституция. В ней есть и положительные моменты, там много хорошего сказано про права человека, свободную прессу и многопартийность, но есть и отрицательные — это суперпрезидентская республика. На мой взгляд, суперпрезидентская власть привела к войне в Чечне, потому что если бы у этой власти не было таких полномочий, президент вряд ли мог бы принять решение о начале войны.
За 20 лет существования этой Конституции стало ясно, что она нуждается в серьезной корректировке: в ограничении власти президента, в его сменяемости, в усилении роли парламента.
С другой стороны, в результате тех событий было покончено с двоевластием, которое существовало в 1993 году. События были, конечно, кровавыми и очень трагичными, но в условиях двоевластия мирные способы не срабатывают. Поэтому можно сколько угодно обвинять Ельцина или тех, кто был в Белом доме, но в истории России двоевластие всегда заканчивалось смутой. А если бы этих событий не произошло, были бы гражданская война по всей стране и еще больший передел собственности. Жертвы — это всегда очень плохо, но при ином сценарии вся страна могла оказаться в крови.
Дискредитация парламентаризма
Глеб Павловский, политтехнолог
После 1993 года в России просто появилась другая власть. Это полностью изменившаяся система власти, которая знает, что, создавая чрезвычайные ситуации, может не рисковать, а, наоборот, укрепляться. И из чрезвычайных обстоятельств она извлекает дополнительные полномочия. Это свойство возникло именно в противостоянии 1993 года и практикуется до сегодняшнего дня. Именно 1993 год дискредитировал парламентаризм и вознес исполнительную власть на недосягаемую высоту. Ее монополия возникла в 1993 году и сегодня олицетворяется администрацией президента.
Никто не знает, как могла бы выглядеть Россия, если бы этих событий не произошло. Но она была бы в любом случае менее пронизанной насилием и пренебрежением к человеку. То, что произошло в 1993-м, — это выбор в пользу варварства в политике. Постепенно это варварство распространилось на всю страну, стало свойственно не только власти, но и обществу, отношениям между людьми. Если бы мы все тогда нашли возможность сделать другой выбор, избежать насилия и крови, мы бы, может быть, жили в менее богатом, но более безопасном обществе.
Ни та ни другая сторона не хотела уступать и была готова к любым действиям
Спасение от развала
Александр Починок (23 сентября 1993 г. сложил полномочия члена Верховного Совета РФ, на следующий день назначен заместителем
министра финансов РФ)
События 1993 года, безусловно, изменили Россию: был распущен парламент, принята Конституция и проведены выборы. Три таких события — это более чем достаточно для крайне серьезных изменений.
Но, к сожалению, любое противостояние президента и парламента наносит непосредственный удар по экономике, и это действительно было. А ситуация, когда гибнут люди, — всегда величайшая трагедия для страны. Это тоже абсолютный минус. Это был один из шагов, которые понизили степень легитимности власти в стране.
Плюсом же я могу назвать, что после этого прошли реальные, абсолютно свободные выборы. Если бы этого не произошло, мы бы в конечном счете отстали еще на несколько лет, у нас был бы очень тяжелый парад суверенитетов. Вполне возможно, что от России откололись бы по крайней мере несколько субъектов, потому что уменьшилось бы влияние президентской власти и слабый президент не смог бы в дальнейшем сохранить страну. Не было бы новой Конституции вместо прежней, устаревшей. И долго бы работал Верховный Совет, который, как мы прекрасно помним, практически не был в состоянии принимать решения.
Избавление от СССР
Николай Сванидзе, тележурналист, историк
Эти события не изменили практически ничего. Если бы они завершились иначе, российская история пошла бы по другому пути, но не лучшему, чем сейчас, а худшему. Ведь альтернативой всенародно избранному Ельцину был Руслан Хасбулатов (председатель Верховного Совета), за которым стояли силы, скажем так, поднимающего голову фашизма. И если бы эти силы победили, сразу пошла бы фашистского типа реакция, с большой кровью и очень большими последствиями, значительно худшими и более радикальными, чем в итоге получилось.
Нам сейчас трудно это представить, потому что нам кажется, что у нас авторитарный режим, и многие считают, что хуже не бывает. Но если бы октябрь 1993-го завершился по-другому, мы смогли бы убедиться, что бывает гораздо хуже. И то, что произошло затем в 1990-е и 2000-е годы, нисколько не меняет того факта, что в 1993-м все завершилось так, как и должно было завершиться.
В результате неуклюжих, но необходимых в тот момент со стороны Ельцина действий была принята Конституция, прошли выборы в Госдуму. Страна получила Основной закон, законодательство и политическую жизнь, более адекватную себе. Потому что до осени 1993-го в стране, которая уже называлась Россией, законодательство оставалось советским, и в нем значилось, что главным является Верховный Совет, а не президент. И борьба за то, кто в стране «номер один», схватка между советским парламентом и российским президентом была неизбежна. Просто она могла вылиться в разные формы — и вылилась именно в такие. Кстати, не самые худшие, потому что в результате удалось избежать гражданской войны.
Цитата:
„ «Кажется, что у нас авторитарный режим и хуже не бывает. Но если бы октябрь 1993-го завершился по-другому, мы бы убедились, что бывает гораздо хуже» ”
Разочарование в демократии
Сергей Филатов (в 1993 г. — глава администрации президента РФ)
Я думаю, что эти события все-таки отрицательно повлияли на нашу дальнейшую жизнь. Во-первых, мы все выходцы из советской системы, которая научила нас во многих случаях решать политические вопросы силовым путем. И к сожалению, в 1993 году ни та ни другая сторона не хотела уступать и была готова к любым действиям. Во-вторых, 1993 год заставил нас переделать Конституцию, и в новой Конституции у общества не было достаточных полномочий по контролю за властью. А это приводило к тому, что во многих случаях власть, так сказать, распоясывалась. Третье — Конституционный суд, на мой взгляд, перестал быть тем органом, на который возлагали особые надежды: что он удержит власть от нарушения Конституции. К сожалению, мы тогда вышли из конституционного пространства. И четвертое — мы поколебали у людей доверие к власти и их надежды на то, что мы будем жить в демократическом обществе. Поэтому в значительной степени за последние годы общество и становится таким инертным по отношению к защите конституционных прав.
Начало политической стабильности
Сергей Шахрай (в 1993 г. — вице-премьер правительства РФ, один из авторов новой Конституции)
Самое главное изменение — это рождение новой Конституции РФ. Мы были первой страной бывшего Советского Союза, которая с помощью Конституции вышла из хаоса и угрозы гражданской войны. Это была точка, вокруг которой кристаллизовалась политическая стабильность. В Конституции были заложены не только рыночная экономика и правовое государство, но и статья 7, где говорится, что Россия — социальное государство. А это огромный пакет обязанностей государства перед гражданами. Правда, заложенная в Конституции модель еще далеко не достигнута: по одним параметрам реализовано 20% от потенциала, по другим — 60%. Но вектор задан, страна вышла из политического противостояния, и это главное.
Если бы этих событий не произошло, у нас был бы «югославский сценарий», то есть война всех со всеми. Потому что распад страны тогда уже дошел до автономий: это и Чечня, и Татарстан, не признавший ни Конституцию, ни референдум. Но в самой Конституции был заложен юридический мостик для достижения согласия с Татарстаном через «иные договоры», и через этот мостик Татарстан через полгода вернулся в правовое пространство России. То есть конституционно-юридическим способом была решена и проблема целостности страны.
Последний раз редактировалось Chugunka10; 16.11.2021 в 16:18.
http://gaidar.center/articles/kontrrevolution.htm
5 октября 2015
Пару лет назад, в 20-летнюю годовщину октябрьских событий 1993-го, я написал примирительный текст о событиях того времени. Объяснил, почему многим из нас при Ельцине стало реально лучше, и почему мы не хотели возвращаться в совок и не поддерживали сторонников Верховного Совета. Объяснил, что, положа руку на сердце, там и «поддерживать»-то было нечего: при всех претензиях к Ельцину, альтернатива была хуже абсолютно по всем параметрам. Признал, что были ошибки и что обеим сторонам нужно пытаться не приватизировать историческую правду и не продолжать истошный вой о «расстрелянном парламенте», а вместо этого перевернуть страницу, совместно признать свои ошибки и двинуться дальше.
Но было это примерно за полгода до свержения Януковича в Украине и появления «Новороссии», и тогда никто и предположить не мог, чем оно все обернется в дальнейшем.
Теперь, когда «Новороссия» уже случилась, и ее сторонники (а это те же люди, которые противостояли Ельцину в 1993-м и все эти 20 лет выли о «расстрелянном парламенте») показали свое настоящее лицо — лицо апологетов диктатуры, войны, уничтожения оппонентов — можно высказаться более прямо. Бессмысленно апеллировать к упырям с идеями о национальном примирении — не в коня корм, а горбатого, как говорится… ну дальше вы знаете.
Так вот, хватит уже исторических мифов, опутавших наше общество в последние годы. Миф о «расстрелянном парламенте» - вне сомнения, один из ключевых. Сторонники этой теории практически изобрели для России альтернативную историю, которой не было — что вот был такой свободный и демократический парламент, а Ельцин его в 93-м расстрелял, и с тех пор начался путь России к путинской диктатуре.
Это все такая ненаучная фантастика, которая сравнима разве что с рассуждениями о том, что «американцы на самом деле не были на Луне, и это все голливудская постановка». (Шутки шутками, а один из известных публичных борцов с Ельциным образца 1993 года по фамилии Мухин реально пишет книжки о том, что американцы-таки не были на Луне.) В реальности история России в 90-е и начало 2000-х была совершенно другой. И красной нитью этой истории были постоянные попытки авторитарной реставрации, отбить которые удалось благодаря единственному человеку — как раз тому самому «узурпатору Ельцину».
Авторитарная реставрация после перестройки — не уникальное свойство России, такие реставрации так или иначе пережили все республики бывшего СССР, кроме тех, кого быстро приняли в НАТО и Евросоюз. Слабое общество, не привыкшее пользоваться институтами демократии, vs хищная мафиозно-номенклатурная элита, стремившаяся завладеть властью и ресурсами — без «морковки» вступления в EC диспозиция в этой борьбе была слишком неравна. Перманентная борьба с авторитарной реставрацией разной степени успешности и стала сутью политической жизни постсоветских стран.
В России попыток реставрации авторитарного режима предпринималось в 90-е не менее четырех, и каждый раз все они проваливались исключительно благодаря фигуре Бориса Ельцина. Когда Ельцин ушел с политической арены, пятая попытка оказалась успешной.
Первая волна восстановления авторитаризма началась еще в 1989—1991 годах, когда Горбачев понял, что его перестройка зашла слишком далеко, и попробовал закрыть форточки. У нас принято считать августовский путч 1991 года некоей случайной выходкой группы безумных старцев, однако на самом деле почва для него готовилась давно, и готовилась в том числе с участием самого Горбачева. Еще в декабре 1989 года на пленуме ЦК КПСС Горбачев обозначил новый курс на сворачивание демократических свобод, презрительно высказавшись о «так называемых демократах» и заявив следующее: «Мы не должны позволить, чтобы демократия и гласность, призванные раскрепостить людей, усилить их безопасность, использовались в противоположных целях — для разъединения народа, для его запугивания и одурманивания. Демократия должна быть защищена от спекуляций такого рода». Думаю, вы без труда узнаете в этой постановке вопроса «демократия vs. порядок и безопасность» риторику нынешних российских правителей.
Это были не просто слова: в 1990-м последовали прямые шаги по сворачиванию свобод и движению к диктатуре. 14 ноября 1990 года Горбачев назначает председателем Гостелерадио СССР известного ретрограда Леонида Кравченко, который убирает из эфира ряд острых «перестроечных» программ — «Авторское телевидение» убирают с первой программы с наибольшим охватом зрителей, «Взгляду» предлагают «уточнить концепцию программы» и на время убирают из эфира, в программах «Время» и ТСН водят должности надзирателей-цензоров — «выпускающих редакторов», фильтровавших негативную информацию о власти. В 1990-м из Политбюро поочередно выдавливают сторонников перестройки Александра Яковлева и Эдуарда Шеварднадзе.
Шеварднадзе объявил о своей отставке с трибуны IV Съезда народных депутатов СССР 20 декабря 1990 года, прямо предупредив об «угрозе надвигающейся диктатуры». На этом же Съезде по предложению Горбачева вице-президентом СССР был назначен Янаев, который через 8 месяцев возглавит ГКЧП. 26 декабря глава Гостелерадио Леонид Кравченко запрещает выход в эфир предновогоднего выпуска «Взгляд», чтобы не допустить разговора об отставке Шеварднадзе и угрозе диктатуры — программа уходит из эфира советского телевидения теперь уже насовсем.<В период с 11 по 13 января 1991 года происходят известные столкновения в Вильнюсе, где советские войска безуспешно попытались свергнуть руководство Литвы, добивавшееся независимости — фактически репетиция августовских событий 1991 года в Москве. В эти же дни премьер-министром СССР назначается печально известный Валентин Павлов, тоже будущий член ГКЧП, который проводит грабительскую денежную реформу и резкое повышение цен, обесценивая накопленные сбережения населения. Тот самый Павлов 17 июня 1991 года, еще за 2 месяца до ГКЧП, приезжает на заседание Верховного Совета СССР и требует от депутатов дать правительству «особые полномочия», а фактически — ввести в стране диктатуру. Автор этих строк смотрел это заседание в прямом эфире, тогда в воздухе реально запахло путчем. Сам путч случился в августе 1991-го, но сложно говорить, что Горбачев не понимал, к чему шло дело все предыдущие месяцы — более того, он сам активно предпринимал действия, способствовавшие укреплению позиций будущих путчистов. Выдавливал из власти сторонников перестройки, зажимал свободу слова на ТВ, продавливал на властные посты будущих мятежников Янаева, Павлова и прочих. Теперь, внимание, вопрос: кто противостоял всему этому и в итоге единственный выступил против, сумев сломать хребет поднимающейся диктатуре? Ответ: Ельцин. Вторая крупномасштабная попытка авторитарной реставрации случилась в России в 1992-1993 годах усилиями коалиции консервативных сил, сплотившихся вокруг вице-президента Руцкого и председателя Верховного Совета РСФСР Хасбулатова. Несомненный исторический успех этих людей — в том, что по прошествии двух десятилетий они смогли навязать обществу версию о «расстрелянном Ельциным парламенте», которая, в общем и целом, принята обществом на веру. Т.е. мы имеем дело с такими благородными парламентариями, которые хотели построить в стране демократическую парламентскую республику, а пришел гад-диктатор Ельцин и все эти ростки демократии растоптал. Все это, конечно же, чушь. Достаточно почитать газеты противников Ельцина образца 1992-1993 года, чтобы понять, что «демократия» для них уже тогда было словом ругательным, и установить они собирались вовсе не демократический парламентаризм, а откровенный диктаторский режим военного типа. В открытую обсуждались массовые репрессии против Ельцина и его сторонников. У нас много лет полоскали Ахеджакову за то что она там где-то выступила и потребовала «раздавить гадину», но газетенки сторонников Верховного Совета в 93-м требовали расправ над реформаторами буквально в каждой строчке, кровожадная агрессия лилась оттуда рекой. Почитайте их боевые листки того времени — «Советскую Россию», «День», «Лимонку», да в общем Проханов с Лимоновым все то же самое и сегодня говорят — после расцвета «Новороссии» они показали себя во всей красе. Демократией в их мечтах и не пахнет, понятие «свобода» для них означает свободу захватить власть и больше ни с кем ей не делиться. Но они и в 93-м были такими же, и нам было это тогда хорошо понятно. Румянцевский проект Конституции, поддерживавшийся сторонниками Верховного Совета, предполагал уничтожить разделение властей и подменить его всевластием Съезда Народных Депутатов — хурала из тысячи человек, собиравшегося раз в несколько месяцев, которым было бы крайне легко манипулировать (как это и делал Хасбулатов — достаточно вспомнить лишь, как в ходе регулярных «ротаций» Съезд выдавливал из состава постоянно действующего Верховного Совета сторонников Ельцина, усиливая там консервативное большинство, и принимал антиельцинские решения с голоса, под агрессивные выкрики доминировавшего консервативного большинства). Вариант, аналогичный нынешнему конституционному «суперпрезидентству», только гораздо жестче — сейчас президент по Конституции имеет все же ограниченные права, а там планировалось разделение властей ликвидировать полностью. Противники Ельцина полностью проигнорировали требование 67% россиян на апрельском референдуме 1993 года о перевыборах депутатов Съезда и Верховного Совета, они отчаянно не хотели идти ни на какие перевыборы. О какой «демократии» и «парламентаризме» тут можно говорить? Вопрос: кто противостоял всему этому? Ответ: Ельцин. Можно долго критиковать Ельцина за его действия в период того кризиса, однако сразу после его окончания он провел парламентские выборы, где его сторонники потерпели поражение, и не смог восстановить контроль над парламентом в течение всех оставшихся лет своего президентства. Через несколько месяцев Ельцин не стал препятствовать решению новоизбранного парламента об освобождении тех, кто поднял против него мятеж осенью 1993 года, и все они вышли на свободу, многие из них стали при Ельцине депутатами и даже губернаторами. После столкновений октября 1993 года Ельцин закрыл ряд мятежных газет, однако буквально на следующий день они открылись под другими названиями («День» превратился в «Завтра» и т. д.) и продолжали агитировать против демократии и за диктатуру, параллельно умилительным образом проливая слезы по «разогнанному парламенту». В декабре 1993-го благодаря всему этому в Думе было сформировано большинство противников Ельцина, продержавшееся там до конца его президентства. «Диктатор», нечего сказать. Выборы президента 1996 года, как бы ни пытались сейчас фальсификаторы истории представить дело наоборот, также были банальным соревнованием «плохая демократия vs. восстановление добротного совка». Хотя позже получила распространение версия (и это тоже колоссальный успех антидемократической пропаганды в России), что якобы Геннадий Зюганов был «нормальным социал-демократом» и представлял из себя не больше угрозы, чем бывшие восточноевропейские коммунисты, перекрасившиеся в социал-демократические цвета и поголовно вернувшиеся к власти в середине 90-х, все это совершенно разбивается о реальность: достаточно почитать антиельцинскую прессу того времени. Там, как и в 1996 году, не стеснялись в выражениях о том, что следует сделать с Ельциным и «дерьмократами», по сути речь шла о планах по реставрации советской государственности и советских методов управления, а также массовых репрессиях против Ельцина и его сторонников. Коммунисты в Думе приняли постановление (слава Богу, де-юре ничего не значившее) о ничтожности для России Беловежских соглашений, в марте 1996-го его с помпой опубликовала коммунистическая пресса. Намерения способствовать восстановлению СССР в его границах не скрывал и Зюганов, это было в его предвыборной программе. Это сейчас несведущий молодняк читает тексты Кашина и готов поверить в «демократию во главе с Зюгановым», а тогда, в феврале 96-го, только что закончилась длившаяся несколько лет осада Сараево, в которой погибли почти 15 тысяч человек. Мы прекрасно понимали, что это вполне могло бы случиться и в СССР, и были благодарны Ельцину за то, что такого не случилось и развод советских республик произошел мирно, в отличие от Югославии. Сейчас, на примере Донбасса, вы можете убедиться, что все это не пустые фантазии, и что аналог югославских войн на пространстве бывшего СССР — печальная реальность. А тогда все «горячие головы», которые ездили воевать в Югославию и носились с оружием по Москве в октябре 93-го, были за Зюганова.
Это сейчас нечистые на руку комментаторы пытаются представить лозунги ельцинской кампании типа «Не дай Бог» или «Купи еды в последний раз» политтехнологическим обманом. А тогда люди еще помнили СССР с пустыми полками и тотальным контролем над обществом, и перспектива возвращения этих времен вовсе не казалась нереальной. Тем более что Зюганов и его сторонники открыто говорили о советских временах и советской экономике как о модели, которую они хотят воссоздать. Позже политтехнологи, чтобы приподнять свой собственный вес в истории, придумали «городскую легенду», что якобы в 1996 году Ельцину «нарисовали» победу на выборах, но нам тогда не нужно было ничего рисовать — нам не нравился Ельцин, но обратно в совок мы не хотели еще больше (о тех выборах читайте подробно Кирилла Родионова и автора этих строк.
Сослагательного наклонения история, конечно, не знает, однако с избранием Ельцина на второй срок мы получили:
Свободную прессу, которая постоянно критиковала президента и правительство, и даже федеральные телеканалы открыто поливали Ельцина помоями;
Едва не удавшуюся попытку импичмента президента в парламенте;
Коалиционное правительство Примакова с участием коммунистов в 1998 году;
Свободные выборы в парламент в декабре 1999 года, которые продлили жизнь нашей хилой демократической системе хотя бы еще на несколько лет и не позволили Путину установить диктатуру с самого начала.
Ужасен «диктатор Ельцин», конечно. Стоит только поплакать о том, что к власти не пришел «цивилизованный социал-демократ» Зюганов, который как минимум с большой вероятностью развязал бы на территории бывшего СССР конфликты по образцу югославских. Не верите? Да послушайте его сегодняшнего, когда он вперед Путина требует признать «ДНР» и «ЛНР».
Четвертая попытка авторитарной реставрации угрожала России в 1999-м, когда Ельцину противостоял блок региональных губернаторов во главе с Лужковым, Рахимовым и Шаймиевым. Чтобы понять всю «демократичность» этих политических лидеров, достаточно взглянуть на те политические системы, которые они выстроили у себя в регионах — с полностью уничтоженным местным самоуправлением, отсутствием хоть какой бы то ни было политической конкуренции, раздавленными свободными СМИ. Уже тогда, в 99-м! Лужков, например, выстроил в Москве авторитарную систему управления с уничтоженной местной прессой и местными выборами задолго до того, как это сделал Путин в России. Ах да, у блока «Отечество — Вся Россия» был и четвертый сопредседатель — бывший питерский губернатор Владимир Яковлев, известный «демократ» и «поборник гражданских свобод». Жители Петербурга пусть расскажут про его модель управляемой мафиозной «демократии».
Вот это всё на полном серьезе в 1999-м выступало противовесом Ельцину — татарско-башкирско-лужковская модель. Понятно, что если она бы победила, то демократические институты были бы свернуты в стране гораздо быстрее. Кстати, после победы Путина все эти «борцы с Ельциным» быстро слились с Путиным в экстазе, так как были они про одно и то же.
Кто противостоял всему этому…
Конечно, Борис Ельцин в конце своего правления был давно уже «не торт». Он сильно деградировал после событий 1993-го года, явно тяжело их лично переживал. Будучи интуитивным сторонником рынка, он сам ничего в рынке не понимал, и оттого метался между поддержкой реальных реформаторов и вороватых и бессмысленных «крепких хозяйственников». Борьба с угрозой реставрации диктатуры вырастила в нем некий мессианский комплекс — или я, или никто, политика, к сожалению, стала чрезмерно Ельцин-центричной. Под конец он сильно попал под влияние всяких проходимцев, находивших у него «болевые точки» и продавливавших нужные им решения и в политической, и в экономической сфере. Понятно, что он ошибся с «преемником» (хотя, возвращаясь к разговору о примаковско-лужковском блоке, в тот момент было трудно найти лидера, лишенного соблазна поиграть в восстановление диктатуры — даже бывший босс Путина Собчак незадолго до своей смерти заговорил о «порядке как новой национальной идее»).
Однако Ельцин никогда не давил прессу, терпел всю критику в свой адрес, никогда не уничтожал своих политических врагов и даже давал им становиться депутатами и губернаторами, все годы своего правления вынужден был работать с парламентом, контролируемым оппозицией. Даже после ухода Ельцин оставил нам относительно свободную политическую систему, которая продолжала жить — до 2004-го (когда было сформировано «конституционное большинство» «Единой России» в парламенте, формально уничтожившее институты свободы) у нас можно было услышать острую критику руководства страны по ТВ, был свободный парламент, где велись острые дискуссии и решения давались непросто, и так далее. Во многом это мы виноваты, что не смогли тогда, на ранней стадии, верно диагностировать проблему и исправить ситуацию, пока не было поздно. Но Ельцин, уходя, оставил систему, которая все еще позволяла России дышать и просуществовала несколько лет.
В общем, реальная история России последних двадцати с лишним лет — это вовсе не история «расстрелянного в 93-м парламента, который привел к путинской диктатуре», а история постоянных попыток реванша диктатуры, которым много лет противостоял только один лидер — Борис Ельцин. Как только он ушел, реванш диктатуры случился, хотя ельцинская модель все же продержалась несколько лет.
Так что в годовщину 93-го, учитывая раскрывшиеся «личики» сторонников Верховного Совета, а ныне «Новороссии», можно сказать только одно — спасибо Деду за победу. А про «расстрелянный парламент» давайте уже заткнитесь — езжайте в свою «Новороссию» и стройте себе «парламентскую демократию» там.
Первый российский вице-президент Александр Руцкой два года назад побывал в видеостудии Pravda.Ru и рассказал о событиях 1993 года: что предшествовало противостоянию между президентом Борисом Ельциным и Верховным советом, был ли расстрел парламента в 1993 году неизбежным, отдавал ли он приказ штурмовать "Останкино" и кто сбежал из Белого дома при первой угрозе.
Александр Руцкой. Фото: Fotodom.ru/Фотодом
— Предопределен ли был вооруженный конфликт в 1993 году?
— Я далек от мысли, чтобы оправдываться, но давайте открою книгу Ельцина "Записки президента. Исповедь на заданную тему".
И мы увидим — сам Ельцин рассказывает, как это готовилось, начиная, по сути дела, с апреля — встречи с руководящим составом и личным составом Таманской дивизии, Кантемировской дивизии, дивизии имени Дзержинского, проведение совещания, как он пишет, со своими соратниками. А соратниками были министр безопасности, министр внутренних дел, министр обороны. Кроме этого, привлекались к совещаниям Барсуков — начальник службы безопасности Кремля, начальник службы охраны президента — Коржаков.
И обсуждали (они) предстоящие действия при роспуске парламента страны. То есть сам Ельцин рассказывает, что готовился именно заведомо силовой вариант.
Когда готовится силовой вариант, исключать кровь не представляется возможным. Потому что те дивизии, в которых бывал Ельцин, они не палками вооружены, они вооружены современным оружием. Поэтому это все планомерно готовилось.
После выступления 20 марта по телевидению со знаменитым опусом — определенным порядком управления страной — было решение Конституционного суда, где однозначно определено, что грубо нарушены статьи Конституции. В связи с чем Конституционный суд определил, что президент России подлежит отстранению от занимаемой должности.
И после выхода указа 1400 о поэтапной конституционной реформе опять есть решение суда. То есть судебный орган выносит решение, что за нарушение законодательства Российской Федерации и действующей Конституции, президент подлежит отрешению от занимаемой должности. Вот и все.
Поэтому выхода у той стороны просто не было. Либо они распускают парламент, в соответствии с Конституцией высшей властью был съезд народных депутатов, законодательным органом был Верховный совет. Либо придется складывать свои полномочия, потому что есть решение суда.
Соответственно в этой связи все выстраивалось именно таким образом. А дальше, чтобы применить силу, нужны были провокации.
Ну давайте опять обратимся к первоисточникам. Журнал "Столица", Марк Дейч берет интервью у генерала ФСБ, который рассказывает, что начальник службы охраны президента — Коржаков — во Внуково встретил спортивного телосложения ребят в возрасте до 30 лет, поехал с ними в Софринскую бригаду и получили снайперское оружие. Вот вам снайпера, которые убивали сотрудников милиции, военнослужащих внутренних войск, вооруженных сил на улицах Москвы, И гражданское население тоже. А в средствах массовой информации шло красной полосой, что снайпера Верховного совета убивают сотрудников милиции. Тем самым провоцировались правоохранительные органы, органы безопасности страны, в том числе и вооруженные силы.
Далее, нападение на штаб СНГ на Ленинградском проспекте — штаб вооруженных сил СНГ — некто Терехов. При поимке этих людей было изъято оружие со спиленными номерами, в Верховном совете все табельное оружие было с номерами. Со спиленными номерами там не могло и быть.
Далее, постоянно муссировалось в средствах массовой информации, что красно-коричневые фашисты, уголовники, вооружены до зубов, и не только автоматическим оружием, но и минометами, крупнокалиберными пулеметами. Чистой воды ложь.
Служба безопасности Верховного Совета была создана председателем Верховного совета Ельциным. А раз службы безопасности создана, то предусмотрено табельное оружие. И табельное оружие — а здесь был жесткий контроль, выдавалось следующим образом. Вы заступаете, допустим, на смену дежурить, приходите в оружпарк, сдаете паспорт, в журнале записывают номер оружия, которое вам выдали, вы закончили смену, приходите в оружпарк, сдаете оружие — в журнале отмечается "Сдано", и вам возвращается паспорт. Поэтому там самовольного владения оружием просто не было. Но средствам массовой информации подавалось, что вооружены до зубов.
— Из-за чего началось противостояние?
— Дело в том, что в отличие от президента Ельцина, я принимал присягу на верность служению Родине. И вице-президентом я был не уволенным из вооруженных сил, а откомандированным. А раз я принимал присягу, и когда я видел, что нагло и цинично грабят страну под лозунгом реформ, когда я видел, что приватизация направлена на присвоение национального достояния определенным кругом лиц… Я не знаю, как на это на все можно спокойно смотреть.
Ведь весь конфликт, который был между Ельциным, съездом и Верховным советом заключался именно в том, что съезд и Верховный совет, в том числе и вице-президент категорически не были согласны с теми реформами, которые проводил Ельцин.
Начнем с первой реформы — обнуления сбережений населения страны. Какое имели право президент, Гайдар отобрать сбережения населения страны? Человек всю жизнь вкалывал, работал, копил деньги, может быть, дом построить, может быть, дачу построить, может быть, квартиру отремонтировать. Да даже на черный день, "похоронные" деньги оставляли. И вот эти вот жулики, иначе их не назовешь, карманники, взяли — отобрали у людей их сбережения. Кто давал это право?
Кто давал право приватизировать национальное достояние? Например, порт "Находка" ушел за 120 тысяч долларов. Приличный автомобиль стоит дороже, а это порт за 120 тысяч. Или "Уралмаш" за 450 тысяч. Это грабеж чистейшей воды.
Мы же предлагали альтернативную приватизацию. В чем смысл ее был? Смысл заключался в том, что она была разбита на три этапа: сфера обслуживания — первый этап — откатать механизмы приватизации. Имеются в виду ателье, столовые, рестораны, кафе, булочные — зачем они государству нужны? Но там был предусмотрен механизм — именные ваучеры и участие в конкурсе. Вы выиграли конкурс, получили в управление — траст — столовую, государство посчитало, сколько стоит реально эта столовая, и вы в ипотеку выплачиваете собственность объекта, который стал вашей собственностью. После того, как вы выплатили, это становится вашей собственностью.
Куда должны были идти эти деньги? Вот как раз эти деньги шли на программу президента Российской Федерации, когда президент и вице-президент избирались. То есть на решение социальных вопросов и социальных проблем населения страны и развитие инфраструктуры страны.
А куда пошли эти деньги от той безумной приватизации? Они туда же и пошли — в карманы тех… Их можно увидеть — откройте журнал "Форбс", вот кому сегодня принадлежит страна. Но вы меня извините, десятки поколений создавали промышленный потенциал, сельскохозяйственный потенциал, и все это в одночасье взяли и растащили. Кто с этим будет соглашаться?
А кроме этого, в отличие от всех других, я еще больше знал, потому что Борис Николаевич меня назначил своим указом руководителем Межведомственной комиссии по борьбе с преступностью и коррупцией, рассчитывая на то, что я себе в этой теме сверну голову. Потому что, вы понимаете, хватать за горло тех, кто грабит страну, в конечном итоге они же могут и ответить.
— Призывали ли вы идти на штурм Останкино и московский мэрии?
— Давайте посмотрим так: у меня окна Верховного совета, которые выходят на здание мэрии (в то время бывшее здание СЭВ), и как раз виден угол проспекта Калинина, сейчас — Нового Арбата.
После провокации, которая была совершена на Октябрьской площади, милиция, ОМОН спровоцировал драку там, вот эта вся демонстрация, вся эта масса людей пошла к Верховному совету снять блокаду. А блокада была — три кольца.
Я смотрел, как люди идут. С 16-17 этажа открывается пулеметный огонь по этим людям. Вот я — исполняющий обязанности президента. Меня в соответствии с решением Конституционного суда на эту должность назначил съезд народных депутатов. И у меня на глазах убивают людей. Вот какие мои действия? Смотреть на это все? Конечно, я дал команду захватить мэрию, я от этого не отказываюсь — поймать этих моральных уродов.
Не удалось поймать. Почему? Потому что к зданию мэрии примыкает гостиница "Мир". В гостинице "Мир" находился штаб оцепления Верховного совета, то есть штаб МВД и внутренних войск. Так вот, эти стрелявшие ушли через гостиницу "Мир". Естественно, могли бы, допустим, какие-то уголовники, которые стреляли по людям, уйти через гостиницу "Мир". Значит, стреляли из МВД или милиция, или внутренние войска по людям.
Когда приехали в Останкино, была одна цель — выйти в средства массовой информации, чтобы не допустить кровопролития — рассказать людям, что происходит в Москве. И если бы это удалось сделать, Ельцин бы никогда в жизни не дал команду стрелять. Никогда в жизни. Но не пускали в здание, оно было блокировано полностью внутренними войсками и милицией. И когда не пустили, разгоряченная толпа начала бить и вышибать дверь (здания) машиной. И оттуда началась стрельба.
Опять давайте возьмем архивные записи, чтобы ничего не выдумывать. Стоп-кадр. Смотрим, откуда стреляют. Даже трассерами. На вооружении оружпарка службы безопасности Верховного совета патронов с трассерами не было. И дальше смотрим, куда стреляют. Стреляют по людям, находящимся на площади перед Останкино. Не по тем, кто в машине пытается пробить дверь, а по людям — по зевакам, журналистам, операторам. Стреляют из здания. Теперь дальше, боевая техника — боевые машины пехоты, крупнокалиберный пулемет КПВТ, опять берем стоп-кадр и смотрим, куда стреляют — стреляют по тем людям, которые находятся на площади перед Останкино. Понимаете?
Нас знакомили с дактилоскопической экспертизой. Ни одного человека, из оружия, изъятого из Верховного совета, не убито. Естественно, вопрос, а кто убивал людей?
И амнистия не случайна. Кстати, я ее не подписывал, потому что подписание амнистии — это признание своей вины. Какая моя вина, если я соблюдал Конституцию и законодательство России? Какая моя вина? И я не подписывал.
Почему они такими темпами быстро-быстро сделали амнистию? Первое, был приглашен к Ельцину генеральный прокурор Российской Федерации Казанник. Ему была поставлена задача — он сам об этом рассказывает, быстро — в течение 3-4 дней — закончить следствие и по статье 102 к высшей мере наказания. Что сделал Казанник? Написал заявление и сложил полномочия генерального прокурора. Говорит: "Я это делать не буду!" Потому что он был знаком с материалами следствия. Был знаком и прекрасно понимал, что вины тех, кто находился в Верховном совете, нет, потому что мы действовали в соответствии с законодательством Российской Федерации и в соответствии с решением Конституционного суда, судебного органа власти.
— Расскажите, пожалуйста, о роли КПРФ в событиях 1993 года.
— На съезде и в Верховном совете была фракция КПРФ, фракцию возглавлял Иван Рыбкин. После этих трагических событий Рыбкин кем стал? Секретарем совета безопасности администрации президента.
Теперь, что касается Геннадия Андреевича Зюганова. Он лично подошел ко мне 24 сентября и сказал: "Александр Владимирович, я и фракция КПРФ выходим, найдем возможность выйти из окружения Верховного совета. Мы идем поднимать народные массы". И слиняли. И больше я их не видел.
А через две недели после расстрела Верховного совета Зюганов, Жириновский и другие лидеры партий подписали в Кремле договор о взаимопонимании и сотрудничестве с Борисом Николаевичем Ельциным. И первые выборы в Государственную Думу в 1993 году, пользуясь вот этими трагическими событиями в предвыборной компании, фракция КПРФ стала большинством в Государственной Думе. И пошли дальше печь законы по приватизации — законы, позволяющие разворовывать страну. А теперь послушайте, что они сегодня говорят…
- Служба безопасности Российского телевидения задержала подполковника спецназа, командира разведроты, якобы посланной нам на поддержку, - сказал директор информационной программы "Вести" Александр Нехорошев. - По крайней мере, так он говорит. А во взводе милиции, который обороняет все здание на 5-й улице Ямского поля, считают, что не исключена провокация боевиков. Мол, пропустим внутрь будто бы разведроту, а они нам тут устроят...
Мы сидели в кабинете дирекции, где, как и во всем здании, свет был потушен, а окна плотно зашторены. Горели лишь несколько свечей у столика с телефонами. Две ночи с 3-го на 4-е и на 5-е октября 1993 года я был корреспондентом "на подхвате" в "Вестях". Дежурил. Во время путча всем штатным сотрудникам объявили, что на работу приходить не обязательно, пока идет заваруха, это дело добровольное. Съемочные группы то и дело уезжали на улицы Москвы и возвращались от Моссовета, от Останкино, от бывшего здания СЭВ, от Белого Дома. В Останкино было особенно горячо, там свистели пули. Но все работники "Вестей" эвакуировались оттуда сразу после тарана грузовиком стекол вестибюля. И выходили в эфир из этой, запасной студии. Здесь пока было тихо и журналисты удивлялись, почему. Еще говорили, плохая у путчистов разведка... Кажется, накаркали.
- Постарайся выяснить, что это за офицер, кто его действительно прислал, - попросил А.Нехорошев. - Звони в МВД, в ФСБ, куда только сможешь дозвониться...
Спустившись вниз, я попросил в безопасности взглянуть на документы подполковника. Такой-то такой-то, войсковая часть такая-то.
- После выступления Е. Гайдара нас послали к вам на усиление от московской мэрии, - рассказал задержанный офицер. Держался он спокойно. - Мы пришли, не зная обстановки. Рота лежит вокруг здания в кустах, держит окна на прицеле. Откуда мы знаем, ведь пока дошли, миновало тридцать-сорок минут, кто внутри, может, уже путчисты? Договорились так: я иду на переговоры без оружия, выясняю обстановку. Если через полчаса не возвращаюсь, спецназ действует по обстановке -открывает огонь и идет на штурм.
Он был одет не в кумуфляжную, а в "песочную" форму. Запыленные сапоги, усталые глаза, лицо покрыто копотью. Руки испачканы машинным (оружейным?) маслом. Держался с достоинством. Попросил выяснять его личность поскорее - никто не заинтересован в кровавом недоразумении.
Взяла жуть. Что такое разведрота спецназа против тридцати милиционеров, хоть они и в бронежилетах с автоматами? Шарахнут по окнам, забросают гранатами... Как мог, я начал рисовать "штурм Рейхстага" своими же нашему милицейскому полковнику в полной тьме его штаба.
- Все знаю, что ты хочешь сказать, - перебил суровый голос. - Он боевик. Будет сидеть до утра. Иди.
Быстрее быстрого я взмыл на четвертый этаж, в кабинет "Вестей" к аппарату кремлевской "вертушки". В голове бешено тикал секундомер. Без паники, говорю. На ходу рассказываю, что к чему. Замечаю, народ застыл. Но ненадолго - "Вести" постоянно идут в прямом эфире, а он не знает, что значит ждать. Ответ из МВД: никого туточки нету, все отложили до утра, комментариев не даем. Сволочи, роняет кто-то из журналистов. Министерство обороны молчит. Диктуй быстрее твои данные, отзывается Лубянка. Проверим, перезвони через десять минут. Милицейский полковник с автоматом внизу только хмыкнул. Не через десять, через пятнадцать минут горячий голос в трубке кричал: - Все в порядке! Подполковник такой-то, вэ-че такая-то - это наши! Да, посланы от мэрии! Кто передал? Степашин! Меня зовут Сергей Степашин!
...Документы командиру разведроты вернули при мне. До рассвета оставался час. Из студии вышел взмокший ведущий Валера Виноградов (теперь собственный корреспондент программы "Вести" в Японии - А.Ф.). Какая-то фирма-меценат прислала на телевидение продовольственные пайки. Сыр, пакеты с соками, колбасу, шоколадки, маслины. Одинаково голодные, мы пожевали "гуманитарную помощь". За этим занятием узнали, что путч так и не смог взять власть. Останкино отстояли, но было много стрельбы. Кончался комендантский час, открывалось метро. Я заторопился домой - живу рядом с телецентром, стекла бы не расколотили шальными пулями.
- А ведь космонавты-то совсем близко живут от ТТЦ имени 50-летия Великого Октября, - не то подначил, не то подсказал кто-то из коллег. - Представляешь, ты на орбитальной станции. Летишь. Уже полгода в невесомости. А тут, на Земле, под окнами твоего дома, где жена и дети - бой. Таким переживаниям не позавидуешь. И как их успокаивают?
Поскольку я представлял ответ на этот вопрос яснее других, - три года, как никак, отработал специалистом в ЦУПе, затем, до "Вестей", спецкорром по ракетно-космической тематике в ТАСС и в "Литературной газете", отбирался в отряд космонавтов для полета журналистом на ОК "Мир" еще до японца Т. Акиямы - у меня не возникло вопросов, что делать. Созвонился с Центром управления полетом, поросил назначить время, чтобы выйти с экипажем на связь. Рассказать, что видел сам и как это было... Вот так я и начал, будучи журналистом, постоянно сотрудничать с группой психологической поддержки экипажей станции "Мир".
В первом послепутчевом сеансе я рассказал экипажу примерно то, что вы только что прочитали. - Одно дело, когда видишь все эти ужасы по телевизору, - на экранах мониторов специалисты Главной оперативной группы управления тогда наблюдали, как вслушивались космонавты в речь журналиста, доносившуюся по радиосвязи с Земли. - Другое, когда пули пробивают окно на этаже телевидения и впиваются в штукатурку над твоей головой. Интересно, что здание Всероссийской телерадиокампании на Ямском поле, где разместили "Радио России" и "Вести", раньше принадлежало Министерству по строительству в удаленных районах Севера и Дальнего Востока. По-народному - тот самый ГУЛАГ. Сразу понимаешь, насколько это серьезно. То есть пули и, в случае поворота колеса истории вспять, удаленные районы. Кстати, в рядах путчистов генерал МВД Баранников. Тот самый, который долгое время занимал пост начальника милиции всего подмосковного Калининграда, ныне города Королева, где расположен ЦУП, откуда мы с вами разговариваем.
- Если Баранников, это очень серьезно, - присвистнул тогда, как сейчас помню, находившийся на орбите в качестве бортинженера длительной экспедиции летчик-космонавт Александр Серебров. - Вот что бывает, когда генералы вместо своих прямых обязанностей начинают заниматься политикой.
- Саш, работай спокойно, особо не волнуйся, - вмешался в нашу связь главный оператор ЦУПа. - У тебя дома все нормально, наши ребята заезжали вчера. Рядом стоят, обеспечивают порядок посты бригады "Витязь"...
Тогда Александр Серебров был просто одним из лучших космонавтов планеты. Теперь он советник Президента Российской Федерации и иначе, чем Сан Саныч, его как-то и не называют.
х х х
Длительный полет, орбитальную смену на станции "Мир", упрощенно, в первом приближении, со стороны лучше всего представить следующим образом. Трое мужчин в состыкованных "зонтиком" шести железных бочках, каждая размером с железнодорожную цистерну, кружатся на высоте 400-450 километров над планетой, за сутки оборачиваясь вокруг нее 15-16 раз. Долгие четыре-шесть месяцев космонавты внутри этого сложнейшего инженерного сооружения выполняют, находясь в экстремальных условиях невесомости, функции операторов в системе "человек - орбитальная машина". Их деятельность считается достаточно монотонной, а условия работы требуют неординарных психоэмоциональных затрат от каждого члена экипажа. Поэтому так важны положительные психические импульсы с Земли.
Летающие экипажи очень чутки к общественному мнению на Земле, оценивающему их работу. Особенно к тому, что рассказывают и показывают средства массовой информации.
А у последних свои сложности в поддержке ребят на орбитальной станции. На первых порах работы в "Вестях" я столкнулся с непредвиденными трудностями. Предсказать, предвидеть которые с помощью логики и материализма не представлялось возможным. Обычно они исходят от личностей, которых наследники С.П. Королева в ЦУПе прозвали "ченемопосами", что расшифровывается как "человек немотивируемых поступков". Традиция давняя, видно и в золотые для космонавтики времена разум вел ожесточенную борьбу с, так сказать, энтропией, и его торжество наступало не сразу. Посудите сами.
...Спустя несколько дней после путча мне сообщают дату очередного выхода в космос Василия Циблиева и Александра Сереброва. Для бортинженера это рекордный, 10-й по счету, тогда его рекорд еще никто не побил (теперь, в 1998 году он у Анатолия Соловьева, этот космонавт 16 раз одевал скафандр и выходил за жилой объем станции).
Приношу новость в дирекцию "Вестей" и прошу выделить для съемки сюжета группу и камеру. Вижу, сидит на месте продюсера политический обозреватель М, женщина, только что награжденная орденом "За личное мужество" - такие она делала репортажи из Белого Дома. И грустит о чем-то, по-девичьи подперев ладошкой щеку. Выслушала она меня и говорит так строго:
- Нет. Это не новость. Ты и так уже два раза недавно передавал о выходах в космос. Сколько можно? И вообще, Гагарин в космос уже летал, никого этим не удивишь, это все зрителю давно надоело. Какая тут информация?
- А такая, - пытаюсь достучаться я, - что это же новый выход в космос. Предстоит монтаж на внешней поверхности станции уникальной конструкции. Прообраза скелета будущих больших космических аппаратов...
- Тебе не говорили, что ты ужасный зануда? - перебивают меня. - Разговор закончен. Как продюсер Светланы Сорокиной, я твое предложение не принимаю. Иди.
Что ж, со Светланой Иннокентьевной, с таким шумом и трескотней перелетевшей в конце минувшего года на телеканал НТВ, они были подружки. На телевидении квазифеминизм большая сила. Делать было нечего, доказывать, что геройские на орбите мужики - бесполезно.
- Что у тебя с лицом? - удивились режиссеры и операторы, когда мы курили в уголке лестничной клетки. - А, не дала камеру! Расслабься. Понимаешь, очень они у нас расстроены нынче. Ведь что было? В ночь путча девушка сказала, что ей хочется домой. А то прямо засыпает на ходу. Устала, ведь все время из Белого Дома привозила репортаж за репортажем! Ей говорят, подожди, мол, потерпи, пожалуйста, до конца комендантского часа. Осталось всего ничего. А то на улице стреляют по всему, что движется, и свои, и чужие. Вот, говорят, тебе диван... А она - что? Мне - диван?! Короче, дали ей машину. А по дороге у ТАСС их обстрелял патруль. Шофер поздно стал тормозить. Погоняла она его, что ли? Теперь мужик ранен, увезли в больницу. - Подставила, - роняет кто-то и злобно плюет в урну.
Раз на Земле такие дела, до того ли, чтобы рассказывать, что творится в космосе? По большому счету, мне кажется, да. Помните, как у Михаила Булгакова? В финале романа "Белая гвардия"? Звездное небо - как занавес бога. Глядя на него, кажется, что в неизмеримой высоте за этим синим пологом у царских врат служат всенощную. В алтаре зажигают огоньки и они проступают на занавесе целыми тестами, кустами и квадратами. Звезды останутся, когда и тени наших тел и дел не останется на земле. Нет ни одного человека, который бы этого не знал. Так почему же мы не хотим обратить свой взгляд на них? Почему?
...В дальнейшем я не уставал объяснять предубежденным начальникам, что цивилизация вступила в ту фазу своего развития, когда космос начинает завоевываться так, как еще недавно осваивалось воздушное пространство. Это так, ибо нам нужно развивать системы связи, расширять инфраструктуру ноосферы. На Земле места для тоннелей с проводами и столбов-опор для кабелей уже не хватает. Взять хотя бы телефонизацию, эти трубки с антеннами, которыми попискивают не только "новые русские", разъезжающие в джипах - она сейчас немыслима без спутников. И снимать, и писать про космос надо не только, когда там авария или нештатная ситуация.
Иначе ерунда получается. Ну представьте: вы приходите к продюсеру и говорите: ура! Завтра В. Чкалов, Г. Байдуков и А. Беляков стартуют в новый перелет Москва - Северный полюс - Ванкувер, что в США! Дайте камеру! Классный сюжет!
А тебе в ответ: а зачем это снимать? Ведь мы уже показывали раньше, как они сверхдлительно перелетали из Москвы на остров Удд. Нет, эту новость мы у тебя не берем, что ты, что ты, окстись, ты совершенно ничего не понимаешь в том, что называется "новости - наша профессия"! Хоть стой, как говорится, хоть падай.
Впрочем, чего там, дело прошлое... Нынче-то картина во взаимоотношениях космос-пресса новая. Принципиально иная.
Политика » Власть » Кремль
О событиях октября 1993 года, кто и какие решения тогда принимал "Правде.Ру" рассказал бывший начальник охраны президента Бориса Ельцина Александр Коржаков (также интервью выйдет в разделе "Видео")
О том, было ли предположение, что конфликт между президентом и Верховным советом закончится стрельбой
- Если только та сторона предполагала. Но наша сторона как-то чувствовала, где-то переживала, что такое может быть. Потому что до этого были выступления и Анпилова, и Баркашова - что-то там угрожали. Всякие были вопросы, но что до такого дойдет - не было.
За несколько дней до этих событий Барсуков обсуждал с Грачевым этот вопрос, даже поругался с ним. "Давай проведем штабное учение, потому что если что-то будет..."
Я занимался чисто охраной президента, большой политикой только иногда. Когда люди сами приходили. Из Тулы приезжали, с Алтая, из Кемерово. Отовсюду, куда не плюй. Всегда ехали ко мне. Все решили, что я самый близкий, помогу, решу. Кому-то что-то решал.
А когда меня спрашивают про указ 1400, я говорю: "Ребят, я вообще никогда на таких совещаниях не был". Приглашали - я шел. А так...Вообще оно (совещание) было. Мы с Барсуковым сидели, кофеек пили, а они обсуждали этот указ. Кто они? Это глава администрации президента, министр обороны, министр внутренних дел, министр безопасности. Вот они обсуждали, как это будет. Плюс юристы. Видимо, там и Шахрай был. Илюшин был, естественно, первый помощник. Вроде шума не было. Все нормально. Все одобрили.
Только когда вернулись в Кремль, ко мне подбежал Филатов, второй человек в стране по идее, по должности, глава администрации президента. Он прибежал ко мне, рыдая, слезы ручьем текли, стал биться головой об стол.
Спрашиваю его: "Что с тобой? с ума сошел?" Отвечает: "Саша, спасай Россию, беги к Ельцину, скажи, чтоб отменил указ, потому что будет гражданская война".
"Ты там был, ты ему говорил?"
"Нет, не говорил. Я же не мог сказать".
"А я ж могу? А какое я отношение имею к этим указам? Никакого отношения к этим указам не имею. Я просто начальник охраны его. Все, иди сам и говори".
Понятное дело, когда информация дошла до мятежников будущих, от кого она шла. От того, кто готовит все указы. То было секретное совещание.
А чем указ плохой-то? Ну указ, где написано, что так и так, что всех обязательно трудоустроят, обязательно, чтоб жилье обязательно, чтоб проблем не было. Дальше принять Конституцию, организовать выборы в Думу. Нормально же? Те выборы (в Думу) были, наверное, самыми демократичными.
Как было принято решение о вводе войск
- Решение это как бы на всякий случай планировалось, почему и Барсуков поругался с Грачевым за несколько дней до этих событий. Давай, (говорит), просто проведем штабные учения, хоть на карте. Кто где будет находиться.
Почему тогда обвинили сторону президента, что была дезорганизация большая? Да, действительно такое было. И Паша (Грачев) был в этом виноват. Извините, когда в (телецентре) "Останкино" бился один только отряд Сергея Лысюка против бандитов оголтелых.
Читайте также: "Октябрь 1993-го начался в декабре 1991-го"
(Потом) рассказывал сказки, что депутаты пришли, и стали просить пустить их выступить. Этого не было. Сказки рассказывали в Белом доме.
Шли пьяные рожи, которые до этого взяли мэрию. А там, извините, чиновники московские были богатенькие, там чуть ли не в каждом кабинете было по бару. Нагрузились хорошо. Получили команду от Руцкого "Вперед, на мэрию!". Он же не стал говорить "Вперед, на Кремль!"... (Отправил туда), где не защищается ничего.
Идет несколько автобусов, из всех окон торчат стволы, автоматы, гранатометы, винтовки - кто-то будет останавливать это? Это после того, что в три часа, не просто ментов, а омоновцев раздолбали всех, разогнали. Они со щитами, в касках, убегали сломя голову оттуда. Сдали и Белый дом. Все сдали. Паника прошла по всем.
Почему я благодарен Сереге (Лысюку) , правильно ему Ельцин дал Героя России. Это они отстаивали "Останкино". Когда я сидел на пультом за президентом и получал информацию, что войска стоят, не идут.
Вся власть, которая сейчас у нас в стране, во главе с Владимиром Владимировичем Путиным, должна быть благодарна Ельцину за то, что он и его окружение спасло Россию. Потому что, если бы победил Хасбулатов... Был бы Путин у власти? Я думаю, был бы Рамзан Кадыров.
Сейчас ругают Ельцина и его окружение за то что, жестоко... А что жестоко? Окружение Ельцина не давало команды убивать. Даже когда дали команду взять Белый дом, был он целью - ни одного снаряда.
О требования расстрелять защитников Белого дома
- Я? Как я мог требовать? Я что, командовал операцией?
Об отношении к Александру Руцкому и Руслану Хасбулатову
- Да я Руцкого не видел сто лет. Он ко мне относится очень мирно. Когда он был губернатором, он приглашал меня в гости в Курскую губернию.
Конечно, он морально очень сильно побит. Если б он на допросах, еще где-то просто говорил, (что) "ребят, я, честно говоря, просто контуженный, все эти события меня так взбередили, что я пошел на это". Вот это самое лучшее оправдание.
И пусть он заткнется - погибло 150 человек! А он не ответил ни за одного! Ни за одного!
А команду дал он, подзуженный Хасбулатовым. Сейчас Хазбулатов говорит, если бы не было такого дурака Руцкого, я бы сумел Ельцина обыграть. Это он сейчас говорит, прошло 20 лет, Ельцина нет. Ельцин ответить не может ему.
Они Руцкого подставили, конечно. Они его заставили - вперед! Мы же нашли потом списки, кого повесить на фонарях, на липах у Белого дома. Я, по-моему, там тоже есть в третьем десятке, моя фамилия была тоже.Меня-то за что? Я честно выполнял свой долг, охранял всенародно избранного президента.
Про "Альфу", "Вымпел" и Конституцию
- Случилось так, что кто-то пустил "Витязю" и группе А феньку, что они пойдут на штурм Белого дома, только если это будет решение Конституционного суда.
Господи, откуда они это узнали? У нас Конституции на тот момент не было. Ее придумали ради копии демократических стран. У нас Конституция тряпка. Оборванная, переделанная портянка, советская еще в 1977 году принятая. А уже другое время. То есть мы должны быстрее Конституцию поменять, сделать современную демократическую, как положено. А они (Верховный совет - прим.) только испортили процесс.
После этих событий Конституцию сделали для одного человка. Фактически Конституция написана для президента, для исполнительной власти. Мы это видим по нашему парламенту. Имея право по Конституции сделать амнистию и никого не спрашивать - он (парламент) даже здесь боится. Спрашивает разрешения сверху: "Как нам, делать или не делать, выпускать или не выпускать?" Конституцию менять нужно срочно! Если Путин не хочет прийти к этим же событиям.
Хотя, конечно, он сейчас больше готов. Тогда на Смоленской площали были настоящие массовые беспорядки. Побили милицию, пожгли машины. Настоящие! Потом пошли на мэрию и Белый дом. Никто наказание не получил. Сейчас за что получили наказание активисты Болотной?
А здесь Хасбулатов и Руцкой через три месяца вышли героями. Замечательно! А этот Хасбулатов сказки рассказывает, что погибло три тысячи человек. Ты чего, в Лефортово насчитал три тысячи? 150 человек - посчитано официально. Все, кого хоронили - данные по кладбищам, по моргам. 140 человек в "Останкино" и 10 - у Белого дома.
Почему я со многими депутатами, которые были на той стороне, со многими в хороших отношениях до сих пор? Потому что понимаю, что и мы могли глупости натворить. Демократия молодая, еще никто не знал, что делать. И они также. Но каждый из нас хотел добра России. Каждый по своему. Кто как воспитан - кто воспитан председателем колхоза или совхоза, кто военным служил, кто шахтер был - каждый по разному пути видел, а демократия молодая, она всегда такая.
Об амнистии участникам тех событий
- А кто объявил (амнистию)? Дума! Я считаю - они поступили как поступили. Но кто-то должен был ответить. Сначала должен был быть суд. Потом уже амнистия - (но) кому? Я считаю, ГКЧПистов в 1991 году - они же никого не убили - можно было раньше выпустить.
А вот этих ребят - подумать. Хасбулатова и Руцкого я бы, честно говоря, отдал под суд. Макашов, генерал-полковник, где он был? В "Останкино" или здесь? Я думаю, он был в "Останкино". Просто потом он не говорил. Я вообще не слышу, что он говорит. Остальные все нормальные ребята.
Кто первый пустил кровь? Переговоры велись, все верно - самый худой мир лучше хорошей войны. Поэтому Ельцина нельзя упрекать. Ни его, ни его окружение. Шаги делались. А кровь пустил первый Хасбулатов. Они послали (людей) в "Останкино". Сейчас Руцкой начнет врать, что первые начали ельцинские на Ленинградскомм проспекте. Там военное учреждение, забыл как называется, какую-то старуху застрелили. А причем здесь Ельцин? Это провокацию устроили.
Та осень
Линейный вид
