Отец Павла Луспекаева Багдасар Гукасович Луспекаев был родом из нахичеванских армян, и работал мясником, а мама Серафима Авраамовна Ковалева была донской казачкой. Накануне Великой Отечественной войны Луспекаев поступил в Луганское ремесленное училище, позднее вместе с ним был эвакуирован во Фрунзе, где работал слесарем, а в 1943 году в пятнадцатилетнем возрасте ушёл добровольцем на фронт, где попал в партизанский отряд, в котором неоднократно участвовал в боевых операциях в составе партизанской разведгруппы. Однажды, находясь в разведке, он был вынужден несколько часов пролежать в снегу, в результате чего сильно обморозил ноги, и позже это привело к тому, что у актера в 26 лет развился атеросклероз сосудов ног. Луспекаев также был тяжело ранен во время одного из боев разрывной пулей в руку, которая раздробила ему локтевой сустав. После чего Луспекаев был отправлен в саратовский военный госпиталь, где врач хотел ему ампутировать руку, но Луспекаев не позволил ему это сделать. После выздоровления Луспекаев был направлен для дальнейшего прохождения службы в штаб партизанского движения 3-го Украинского фронта, в 1944 году был демобилизован из армии и переехал в Ворошиловград, где был зачислен в труппу Ворошиловградского драматического театра. Луспекаев прожил в Ворошиловграде два года и за это время сыграл в театре несколько ролей, среди которых были роли Алешки в спектакле «На дне» и Людвига в постановке «Под каштанами Праги» по произведению Константина Симонова. Летом 1946 года Луспекаев переехал в Москву и подал документы в театральное училище имени Щепкина.
На момент поступления в училище Луспекаев обладал специфической южной речью, имел недостаток общего образования и не думал пасовать перед трудностями. Знакомая Луспекаева Р.Колесова вспоминала: «Называют фамилию: Луспекаев. На сцену вышел молодой человек с большими горящими глазами. Худой-худой, длинный-длинный. И начал читать. Это было удивительное зрелище. Читая басню, он жестами иллюстрировал каждое слово и изображал то действующее лицо, от имени которого читал. Показывал руками, как летают птицы, как звери шевелят ушами или крутят хвостом. Потом он читал рассказ Довженко... В профессиональном смысле это было чтение абсолютно неграмотного человека (хотя Павел уже работал два года в театре), но... человека огромного дарования. Его темперамент захватывал, его обаяние завораживало. Но что это? Руки забинтованы. Константин Александрович Зубов спросил Луспекаева: «Что у вас с руками?» Луспекаев ответил: «Ожог». Но Зубов был человеком весьма опытным и, сразу определив «болезнь», сказал: «А ну-ка, молодой человек, развяжите-ка руки, все равно мы знаем, что это татуировка!» Потом Павлу было задано несколько вопросов, на которые он очень остроумно ответил, и... был допущен к экзаменам по теоретическим дисциплинам. На экзамене по литературе абитуриенты писали сочинения. Павел взял лист бумаги, написал два-три слова, долго сидел, а потом сдал экзаменатору чистый лист. Василий Семенович Сидорин сказал, что за чистый лист он не может поставить даже единицы. На что Зубов бросил: «Изобретайте, что хотите - я все равно его возьму!» Луспекаев был принят».
После начала занятий в училище преподаватели сразу потребовали от Луспекаева вывести наколки, для чего начинающему студенту пришлось перенести несколько болезненных операций, и проходить нескольких недель с забинтованными руками по-настоящему. Луспекаев заметно выделялся среди своих сокурсников и педагоги неизменно ставили ему хорошие оценки по актерскому мастерству за то, что он хорошо справлялся с любыми ролями. На первом курсе он сыграл почтальона в «Ведьме» и немецкого полковника в отрывке из «Молодой гвардии», на втором - Колесникова в пьесе Леонида Леонова «Нашествие». А после исполнения роли Васьки Пепла в постановке «На дне», Константин Зубов опекал Луспекаева, как самого талантливого студента на курсе. Но знавшие Луспекаев современники рассказывали, что актер с молодости отличался экспрессивным характером, был способен на необычные поступки, и от безудержного веселья и разгула мог без какого-либо промедления впасть в не менее безудержное раскаяние. Однажды девятнадцатилетнему Луспекаеву профессор Зубов поставил по мастерству вместо пятерки четверку, и оскорбленный студент поехал скандалить на дачу к профессору. Приехав ночью, Луспекаев стал стучать кулаком по воротам, а через час извинялся перед сердитым Зубовым: «Отец родной, прости! Ты для меня дороже всех, я за тебя землю есть стану», - и, недолго думая, отправил пригоршню чернозема в рот. «С этим студентом просто невозможно работать», - жаловалась на Луспекаева пожилая учительница танцев, не знавшая о проблемах Луспекаева с ногами, и делавшая ему замечания: «Легче, молодой человек, легче прыжок». Павел при этом, несмотря на боль, улыбался и отвечал: «Спасибо, мамаша! Постараюсь» - и хлопал ее по плечу. Он всегда и со всеми разговаривал на «ты».
Во время учебы в училище Луспекаев познакомился с Инной Кирилловой - студенткой, учившейся на другом курсе. Их любовь друг к другу была одной из самых трогательных в училище, и в скором времени Кириллова и Луспекаев поженились. Вскоре у них родилась дочь, которую родители назвали Ларисой. Но непростой характер Луспекаева и тут дал о себе знать. Через месяц после свадьбы молодой супруг пропал из дома на неделю со знакомой девушкой из Ростова. А когда вернулся, каялся перед женой и Инна его простила. А Павел потом часто говорил: «Моя Инка – святая! А я – подлец».
Окончив училище имени Щепкина в 1950 году, Луспекаев надеялся попасть в труппу Малого театра, но за четыре года пребывания в столице у него так и не пропал южный акцент, и Луспекаев уехал в Тбилиси, где начал работать в Тбилисском государственном драматическом театре имени Грибоедова. Первый выход Луспекаева на сцену театра состоялся 3 ноября в роли Мартына Кандыбы в спектакле по пьесе Корнейчука «Калиновая роща». После этого Луспекаев сыграл роль Жоржа в пьесе «Битва за жизнь», Вожеватова в «Бесприданнице», Хлестакова в «Ревизоре», Тригорина в «Чайке» и Алексея в «Оптимистической трагедии». Коллега Луспекаева по театру М.Плисецкий рассказывал: «Его способность к убедительнейшей импровизации в жизни порой помогала нам в трудных ситуациях. Как-то во время гастролей в Кисловодске мы в одно из воскресений отправились на выездной спектакль в Пятигорск. Когда поезд подошел к перрону, стало ясно, что хлынувшие к вагону зрители только что закончившихся скачек не дадут нам возможности выйти. Тогда могучая фигура Павла кинулась к дверям. Он завопил: «Стойте, здесь сумасшедших везут, дайте пройти». Оторопелая публика расступилась. А Павел командовал: «Выводите, осторожно выводите...» И вывел всех актеров. Когда публика поняла, что ее провели, и кинулась в вагон, двери уже захлопнулись. А Павел весело кричал вслед: «Не тех вывели, сумасшедшие в вагоне остались».
В Тбилисском театре Луспекаев считался одним из самых заметных актеров, и в середине 1950-х годов ему поступило два предложения сняться в кино на киностудии «Грузия-фильм». Луспекаев согласился и сыграл Бориса в фильме «Они спустились с гор» и Карцева в картине «Тайна двух океанов», которая имела большой успех у зрителей, заняв в прокате 1957 года шестое место, собрав у экранов страны 31 миллион зрителей.
В то же время в тбилисском театре работал режиссер Леонид Варпаховский, который был очень высокого мнения об актерском мастерстве Луспекаева, и, уехав в Киев в Театр русской драмы имени Леси Украинки, Варпаховский предложил Луспекаеву также переехать на Украину. Луспекаев согласился, и в 1957 году вместе с женой и дочерью переехал на новое место работы. Его первой ролью на киевской сцене стал военный моряк Бакланов в спектакле «Второе дыхание». Эта роль Луспекаева поразила театральный Киев - критики и зрители были восхищены игрой Луспекаева. В 1958 году режиссер киностудии имени Довженко Леонид Эстрин предложил Луспекаеву исполнить роль начальника штаба в приключенческом фильме «Голубая стрела». Луспекаев это предложение принял. Выйдя на экраны страны в 1959 году, картина заняла третье место в прокате, собрав сорок четыре с половиной миллиона зрителей у экрана.
В том же году актер Кирилл Лавров, работавший в Ленинградском БДТ, приехал в гости к родным в Киев. Кирилл Юрьевич обратил внимание на роли Петра Луспекаева в театре, и позже рассказывал: «Он произвел на меня огромное впечатление. Такое проникновение в суть характера своего героя, такое поразительно органичное существование на сцене мне редко приходилось видеть, хотя я знал многих прекрасных актеров». Лавров рассказал о талантливом актере Товстоногову, и вскоре Луспекаев был приглашен в БДТ. Кирилл Лавров так же уступил новичку и первую звездную роль. Лавров рассказывал: «В то время Товстоногов ставил спектакль «Варвары». На роль Черкуна был назначен я. И Георгий Александрович, чтобы сразу Пашу включить в работу, как-то его попробовать, предложил ему вместе со мной репетировать роль Черкуна. После репетиции я пошел к Товстоногову и попросил снять меня с этой роли, потому что Луспекаев играл превосходно».
Сам Луспекаев о начале работы в БДТ рассказывал: «Однажды я прославился, можно сказать, на весь Ленинград. Еще в Киеве я снялся в противопожарной короткометражке под замечательным названием «Это должен помнить каждый!». Деньги были нужны, вот и снялся. И забыл про нее. А как раз в это время я переехал в Ленинград к Товстоногову и начал репетировать «Варваров». Волновался страшно. Они уже все мастера, а я для них темная лошадка. А тут, как на грех, на экраны Ленинграда вышел какой-то западный боевик, который все бегали смотреть. А вместо киножурнала мой противопожарный опус. Я там после пожара, возникшего из-за сигареты, прямо в камеру пальцем тычу и говорю: «Это должен помнить каждый!» Вот тут ко мне популярность и пришла. Наутро перед каждой репетицией юмор: «Помни, Паша, помни. Дай, кстати, закурить».
Известно, что Георгий Товстоногов мало кого хвалил, но про Луспекаева сказал, что его игра «является абсолютным критерием жизненной правды». Даже Лоуренс Оливье, увидев Луспекаева в БДТ, сказал: «В России есть один актер – абсолютный гений! Только фамилию его произнести невозможно...». При таком хорошем отношении Товстоногова, и своем непростом характере, Луспекаев мог позволить себе многое. Однажды он три дня подряд пропускал репетиции, влюбившись в Аллу Ларионову, поразившую его своей красотой еще в Тбилиси, куда она приезжала на гастроли. Павел приехал к Ларионовой в гостиницу «Европейская» и не выходил из ее номера все три дня. Кому-то из приятелей Луспекаев рассказал: «Я по сто раз перецеловал каждый пальчик на ее ногах». Удивительно, но при всем этом ему удавалось сохранить свою семью.
Непростой характер актера часто давал о себе знать за пределами семьи и съемочной площадки. «Паша, - уговаривал его представитель администрации БДТ перед официальным приемом на гастролях в Варшаве, – держи себя в руках! Не пей! Совсем не пей! Паша, подумай, ведь там будет министр культуры Польши! Бога ради, давай обойдемся без международного скандала. И никаких драк – ну пожалуйста, ну умоляю! Просто сядь скромно в уголок и молчи! Было бы идеально, чтобы тебя там вообще никто не заметил и не запомнил, ты понял меня, Паша?!» Но быть незаметным – это было выше возможностей Луспекаева. Он пришел на прием в светлом костюме цвета кофе с молоком, в бабочке цвета шоколада, привлекая к себе максимальное внимание. А после пятого тоста Луспекаев поднялся из-за стола и спел «О-о-очи че-о-о-рные! О-о-очи стра-а-астные..!» А когда на гастролях в ГДР немецкие актеры пригласили ленинградских коллег в гостиничный ресторан, заказав бутылку шнапса, Луспекаев сказал Олегу Басилашвили: «На такую компанию, да одна бутылка! У нас там еще осталось в номере-то? Принеси, будь добр». Басилашвили принес, и Луспекаев произнес тост: «В замечательном городе Берлине, чистом, красивом, где даже в гостиничных номерах – легчайшие пуховые перины…» - и неожиданно закончил: «Моя бы воля, построил бы вас в ряд, вывел в чисто поле, и из пулемета, из пулемета…» Переводчик попытался смягчить ситуацию, но взгляд Луспекаева скрыть было невозможно. «Ты невозможный человек, неуправляемый, непредсказуемый, совершенно дикий», - выговаривали потом друзья Луспекаеву. «Ну не могу я слышать их поганую немецкую речь!» - оправдывался актер, - «С самого 43 года не могу. Уж вы меня простите, дорогие мои!»
В течение первых трех лет службы Луспекаева в БДТ его творческая карьера испытывала небывалый творческий подъем. Он сыграл Галлена в спектакле «Не склонившие головы», Бонара в «Четвертом» и Макара Нагульнова в «Поднятой целине».
Однако в 1962 году во время репетиций роли Скалозуба в постановке «Горе от ума» у Луспекаева обострилась болезнь ног, на одной ступне образовалась серьезная рана, и он был вынужден заняться лечением заболевания под называнием критическая ишемия нижних конечностей. В ходе этой болезни атеросклероз поражает сосуды ног, и кровь перестает поступать в мышцы. Сохранить ноги врачам удается лишь у трети таких больных, но большей части заболевших приходится ампутировать больные конечности. Чтобы не терять времени, Луспекаев решил во время лечения сочинять рассказы, и однажды показал свои работы коллеге по театру Олегу Басилашвили, который позже рассказывал: «Однажды, когда я вошел к нему в комнату, он смущенно-торопливо спрятал под подушку какую-то тетрадку. Я понял, что лучше не спрашивать его ни о чем. Но как-то, очевидно желая вознаградить меня за понравившийся ему рассказ-показ или просто по-ребячьи похвастаться, что тоже было свойственно Паше, он предложил мне... прочесть его рассказ. Надо сказать, я был тогда не очень высокого мнения об общей культуре и образовании Павла. Я знал, что война отняла у него детство, что его судьба была трудной. Это, а главным образом природный талант, объясняло и оправдывало Пашу, примиряло с тем, что он, как говорится, «не эрудит». Я не часто видел его с книгой. Поэтому, надо думать, мне не удалось скрыть изумления, и, выпучив глаза, я не столько спросил, сколько уже осудил: «А ты что, пишешь рассказы?» Он виновато потупился: «Да так... писал... ты прочти». Я прочел то, что он назвал рассказом. Потом еще что-то подобное. Не знаю, не могу определить, к какому жанру, виду литературы следует отнести прочитанное, но это было невероятно интересно и талантливо. Ясно было, что пером движет рука совершенно неопытного литератора, но точность увиденного, непривычность взгляда на жизнь, подлинная искренность, самобытность рассказов Луспекаева произвели на меня ошеломляющее впечатление. Паша, оказывается, умеет не только видеть и изображать подсмотренное в людях, он очень по-своему, по-луспекаевски, осмысливает жизнь...»
После лечения Луспекаев продолжил работу в театре, в то время как кинорежиссеры считали Луспекаева театральным актером, и приглашали лишь на роли второго плана и в эпизоды. Павел Луспекаев в начале 60-х сыграл эпизодические роли в фильмах «Рожденные жить», «Балтийское небо», «Душа зовет», «Поезд милосердия», «Иду на грозу» и «На одной планете».
Единственным исключением в этом списке стала роль Степана в фильме Геннадия Полоки и Левана Шенгелия «Капроновые сети», снятом в 1963 году. Геннадий Полока рассказывал: «Соавторство наше с Левоном Шенгелия оказалось не очень жизнеспособным. Луспекаева утомляли наши бесконечные споры. Однажды во время очередной мучительной репетиции он пришел в ярость. Больше всего досталось от него мне, и без того пребывавшему уже в полном отчаянии. Когда через короткое время он остыл, стало ясно, что он раскаивается. После каждого прогона он обращался за поправками только ко мне, причем не отставал, пока не вытягивал из меня какое-нибудь замечание. Потом оттащил меня в сторону и стал страстно просить прощения. Но я был слишком уязвлен и не мог справиться со своим самолюбием. Просто прервать отношения с артистом, играющим главную роль, режиссер не может, поэтому и решил соблюдать вежливую дистанцию. Обычное обращение «Паша» превратилось в официальное «Павел Борисович». Для искреннего, непосредственного Луспекаева это было мучительно. Так продолжалось полмесяца. И вот натурные съемки закончены, Луспекаев уезжает в Ленинград. Вся группа вышла из гостиницы проводить его. Тут были и Николай Афанасьевич Крючков, и Леонид Харитонов, и Шенгелия… Я тоже вышел из номера, но не спустился к машине как все, а помахал ему с открытой галереи четвертого этажа. До вокзала нужно было проехать полтораста километров, времени оставалось в обрез, а Луспекаев никак не мог распрощаться с провожающими. Шофер непрерывно сигналил, и вдруг Луспекаев сорвался с места и на своих больных ногах помчался вверх по открытой лестнице ко мне на четвертый этаж. Подбежал, схватил мою руку, поцеловал, хрипло сказал: «Прости!» - и побежал обратно. У меня перехватило дыхание. Как я клял себя за то, что мучил его холодной вежливостью!» Позже в фильме «Капроновые сети» роль Луспекаева озвучивал другой актер – Леонид Галлис, так как вскоре после окончания съемок Луспекаева положили в больницу, где ему были сделаны две сложные операции - на носоглотке и на ногах. Во время второй операции ему ампутировали пальцы ног.
В 1965 году Павлу Луспекаеву было присвоено звание заслуженного артиста РСФСР, и вскоре он сыграл в фильме Геннадия Полоки «Республика ШКИД», где ему досталась роль учителя физкультуры Косталмеда, которая первоначально считалась одной из главных ролей. Герой Луспекаева должен был влюбиться в преподавательницу Эланлюм и подружиться со шкидовцем Савушкой.
Однако в разгар съёмок в фильме «Республика ШКИД» у Луспекаева вновь обострилась болезнь, и актёр лег в больницу. Врачи настаивали на ампутации обеих ног до колен, но это поставило бы крест на актерской карьере Луспекаева. Лишь когда стало ясно, что выхода нет, и промедление грозит гибелью, Луспекаев согласился на ампутацию стопы, но вскоре Павлу Борисовичу врачи были вынуждены ампутировать и вторую стопу, а после операций актера стала мучить невыносимая фантомная боль. По рекомендации врачей он стал принимать сильнодействующий болеутоляющий наркотик пантопон, но когда доза дошла до шестнадцати ампул в день, Павел Борисович решил, что от наркотической зависимости нужно избавиться, и чтобы отвлечь себя от мыслей о боли, попросил жену купить ему мешок подсолнечных семечек. Но это почти не помогло, и актёр неделю находился в полубессознательном состоянии, отказываясь от пищи. Большую помощь Павлу Борисовичу оказала министр культуры Екатерина Фурцева, которой стало известно о страдающем от болей актёре, снимающемся несмотря ни на что в кино. Фурцева распорядилась купить для Луспекаева нужные лекарства за границей, а также - протезы во Франции. Позже в своём дневнике актёр тщательно записывал часы, а потом дни, прожитые без наркотиков: «Люди! Я боюсь даже верить, но через три часа будет трое суток, как я сделал последний укол... Муки адовы я прошел. Дай Бог, наверное, с каждым днем будет лучше... Терплю!.. Вымотало страшно, вот уже почти неделя, как я ничего не ем, ослаб, ужасно устал». И новая запись: «Да, да! Поборол! Самому не верится! Пантопончики тю-тю! Будь они прокляты. Конечно, эта гадость еще долго будет выветриваться из организма, но главное - я поборол! И могу смело сказать себе - молодец?!»
Из-за состояния здоровья Луспекаев был вынужден покинуть труппу БДТ. Товстоногову Луспекаев написал: «Дорогой мой Георгий Александрович! Должен вас огорчить, я никогда не буду вам врать. Театр любит сильных и здоровых людей, а на меня рассчитывать нельзя». Олег Басилашвили рассказывал: «В быту это был человек очень темпераментный — сказывалось смешение кровей. Мать - донская казачка, отец - армянин. Мы с Пашей служили в одном театре - ленинградском БДТ, жили на одной лестничной клетке. И были очень близкими приятелями. Друзьями я бы нас не назвал - слишком уж мы были разные. Паша - яркий, немного богемный, всегда бурно радующийся жизни. Это проявлялось и в общении с друзьями, и в застольях, и в отношениях с женщинами. Но во всём, что касалось театра, он был крайне пунктуален. Прийти в театр меньше чем за полчаса до начала репетиции считал для себя позором. Всё то, что Луспекаев сыграл в Большом драматическом театре - а сыграл он немного, - было на грани гениальности. Он торопился жить, торопился играть. И переживал из-за того, что многого уже не успеет. Паша, к примеру, мечтал сыграть Отелло. Рассказывал мне, что понял, как Отелло убивает Дездемону: он её душил не руками, а поцелуем. Такая смерть в любви. Он мечтал о роли Бориса Годунова. Как-то долго объяснял мне, что монолог Годунова «Достиг я высшей власти…» - это не просто слова, а разговор с Богом, который, как простой собеседник, сидит рядом с царём. Когда стало ясно, что после операции Паша не сможет работать в театре, Товстоногов подошёл ко мне и сказал: «Ну вот. Мы лишились гениального артиста!» Единственным местом работы Луспекаева оставалось кино и телевидение.
Главной работой в кино Луспекаева стала роль таможенника Павла Верещагина в картине «Белое солнце пустыни», снятой в 1968 году режиссером Владимиром Мотылем. На пробах на роль Верещагина артисты проваливались один за другим. Изначально режиссеру трудно было себе представить, как человек, перенесший ампутацию обеих стоп, сможет вынести физические нагрузки? Но Владимиру Мотылю пришла идея сделать Верещагина героем германской войны на костылях. И с этим предложением Владимир Мотыль пришел к Павлу Луспекаеву, который сразу отверг идею с костылями. Он показал Мотылю чертеж металлических упоров, которые будут вделаны в сапоги, с помощью которых актер сам передвигался бы без какой-либо помощи. «Я сыграю то, что ты придумал, - произнес Павел Луспекаев. - А инвалида успею в другой какой-нибудь картине». Натурные съемки проходили в Дагестане в районе Махачкалы и в пустыне возле города Байрам-Али в Туркмении, и Луспекаев снимался, несмотря на невероятные боли в ногах. И хотя роль Луспекаева в этой картине первоначально была короче, и Верещагин погибал, так и не вступив в схватку с врагом - в ходе съемок режиссер изменил финал, чтобы продлить роль Верещагина. Причем, несмотря на свою болезнь, Луспекаев оставался верен своему характеру, и на съемках «Белого солнца пустыни» влюбился в молодую актрису Татьяну Ткач, которая играла в картине роль старшей жены в гареме Абдуллы. Сцен с ней отсняли много, но после сокращения картины от «старшей жены» осталась лишь одна фраза – «А может быть, Гюльчатай его плохо ласкает?» - и голый живот в сцене, когда жены, пряча лица от Сухова, задирают юбки. Вся съемочная группа знала, что Верещагин неравнодушен к «старшей жене Абдуллы». Догадывалась об этом и жена Луспекаева, которая приходила в номер к Татьяне Ткач и просила: «Танечка, Паша отказывается есть, говорит, что пищу примет только из твоих рук. Приди, покорми его, пожалуйста!»
Ассистент оператора фильма «Белое солнце пустыни» Игорь Клебанов рассказывал о Павле Луспекаеве: «Роль Верещагина стала для Павла последней. Уже тогда он чувствовал себя неважно. Давали о себе знать его болячки. У Луспекаева были ампутированы ступни ног, он ходил на протезах. Ему, конечно, было трудно, но он старался этого не показывать. Когда шел на съемочную площадку, за ним всегда следовала его супруга и несла алюминиевый стульчик. Павел через каждые 20 метров говорил ей: «Подставь». После съемок он всегда садился у моря, опускал ноги в воду. И у него в глазах аж слезы стояли. Он чувствовал, что жизнь его подходит к концу. Именно поэтому старался как можно чаще быть в кругу людей. За свой счет покупал выпивку и приглашал посидеть всех - от режиссера до плотника. Рядом всегда сидела жена и девочки из «гарема». Он брал кого-нибудь из них на колени и читал отрывки из пьес. Очень любил петь под гитару, особенно песню «Степь, да степь кругом». Пьяным этого человека я никогда не видел. Он был крепкий, мощный мужик, очень любил Николая Годовикова, как собственного сына».
Поскольку от гостиницы до места съемок невозможно было проехать, кто-то из каскадеров смастерил для Луспекаева удобную палку для ходьбы, и актер опирался на нее, как и на плечо жены Инны, шагая по пустыне. А после съемочного дня Луспекаев шел на берег Каспия, разувался, опускал ноги в воду и сидел так часами, пока боль понемногу не уходила. Иногда он привязывал к остаткам ног специальные металлические ласты и уплывал от берега. «Паша, а если утонешь?» - говорили ему. «Утону – вспоминайте». «Ты просто невозможный человек!» - говорили ему друзья и знакомые.
Олег Басилашвили рассказывал: «Боль, которую он испытывал, была непереносимой. Его спасали уколы. Кололи ему пантопон. В конце концов, Паша, запертый болезнью в своей квартире, почувствовал, что постепенно превращается в наркомана. А он не хотел умирать — он страстно желал вернуться в театр. Однажды, сидя на своём диване, уже после ампутации ступней, он сказал мне: «Знаешь, я иногда вижу, что стою на сцене. Занавес ещё закрыт. А там, по ту сторону, шуршит, шумит зрительный зал. И вот, наконец, последний звонок. Колечки на занавесе начинают расходиться, стукаясь друг о друга. Я чувствую это так ярко, словно всё происходит на самом деле. И я всё равно на неё вернусь!» И этими культяшками — без ступней — начал плясать по полу, демонстрируя мне и прежде всего себе, что ещё встанет на протезы и продолжит работу. Именно жажда работы помогла ему преодолеть начинавшуюся наркотическую зависимость. Он понимал, что уколы снимают боль, но при этом разрушают его. И перестал колоться. Пашина жена Инночка приносила с базара мешок семечек. Он сидел, сложив ноги по-турецки, на своём диване, грыз семечки, чтобы таким образом отвлечься и заглушить боль. Всё вокруг было усыпано шелухой. Но уколы больше не требовались. Вот только боль не отступала. В «Белом солнце пустыни» он играл исключительно на силе воли. Паша настоял на том, чтобы во всех сценах драки на корабле снимались без дублёров. В то время он ходил на специальных металлических протезах. Работать же надо было на качающемся корабле, где палуба постоянно уходит из-под ног. А до корабля ещё надо было дойти — несколько километров по тяжёлому песку, в котором вязли колёса машин, не то что ноги. Лишь в одной сцене его заменил каскадёр — там, где Верещагин ногами сталкивает бандитов в воду. «Белое солнце» принесло Луспекаеву оглушительную славу. Но в фильмы его по-прежнему приглашали редко — режиссёры боялись, что он не сможет довести работу до конца. Луспекаев переживал страшно. Как вспоминает актриса Татьяна Ткач, Павел мечтал о роли генерала Чарноты. Но его забраковали — всё из-за тех же ампутированных ног. Вместо него утвердили Ульянова. А Луспекаев звонил Татьяне, огорчённый: «Неужели они действительно променяли Луспекаева на Ульянова? Скажи им, что только я смогу ходить по Парижу в кальсонах!».
Закончив съемки в фильме «Белое солнце пустыни», Луспекаев получил два новых предложения сняться в кино. Режиссер Григорий Аронов пригласил его на роль майора НКВД в приключенческую картину «Зеленые цепочки», а Константин Воинов - на одну из главных ролей в музыкальной комедии «Чудный характер». Также во время подготовки к съемкам фильма «Чудный характер» Михаил Козаков уговорил Луспекаева сняться в роли Вилли Старка в картине под названием «Вся королевская рать».
Михаил Козаков рассказывал: «Я очень хотел, чтобы Паша сыграл Вилли Старка. Сразу понял, что эта роль - для Луспекаева. Он тогда приехал в Москву на другую картину, и я принес ему в гостиницу сценарий. Говорю: «Паша, я тебя умоляю! Перед тем как поехать на «Мосфильм» на другую картину и подписать договор, прочти это!» Он прочитал и при следующей встрече сказал: «Все, это моя роль!» Мы стали репетировать, он снялся в одном эпизоде...» Однако сняться Луспекаев успел только в картине «Зеленые цепочки». Он понимал, что состояние здоровья вряд ли позволит ему еще прожить долго, и даже разговаривал об этом с драматургом Александром Володиным, который позже рассказывал: «Однажды мы встретились с Луспекаевым в садике Ленинградского Дома кино. Решили посидеть на скамье в ожидании просмотра. Он сказал: «Ты думаешь, почему я так живу - выпиваю, шляюсь по ночам? Мне ведь жить недолго осталось». Но Луспекаев все же успел увидеть триумф, который обрушился на него после выхода на экраны страны фильма «Белое солнце пустыни» в марте 1970 года. Это случилось в середине марта, когда Луспекаев жил в Москве и снимался в фильме «Вся королевская рать». Причем до премьеры «Белого солнца пустыни» Луспекаев себя не считал известным актером, и даже страдал от этого. Однажды в конце 1969 года в Москве между ним и Михаилом Козаковым произошел разговор:
- Ты, Миша, знаменитость… А я популярным артистом был только однажды. Позарез нужны были деньги, ну и снялся я в противопожарной короткометражке. Думал, никто ее и не увидит! И тут в Ленинград привезли один западный боевик; все, конечно, бегали смотреть. А вместо киножурнала приклеили к нему меня: после пожара, возникшего из-за непотушенной сигареты, прямо в камеру тычу и говорю: «Это должен помнить каждый!» В общем, на каждой репетиции шуточки: «Помним, Паша, помним. Дай, кстати, закурить». Вот и вся моя популярность… Не везет мне! Ленинградские театралы, конечно, меня знают, но сколько их, этих театралов? Редко-редко бывает, чтобы кто-нибудь меня на улице узнал… А тебя в хороших фильмах снимают, на всю страну знаменит!
- Паша! Про тебя, между прочим, сам Лоуренс Оливье сказал, что ты – гений, а вот про меня он ничего не говорил…
- Ну да, сказал. А для миллионов зрителей я все равно считай что никто. Вот скажи: когда тебя все-все узнают, это же пустячок, а приятно?
- Да брось ты, Паша, чушь все это. Знаешь, как у Пастернака: «Быть знаменитым некрасиво… Позорно, ничего не знача, быть притчей на устах у всех…»
- Да что вы все, Юрские, Козаковы и прочие Рецептеры, чудите со своими стихами! Роли бы лучше учили! И потом, что там твой Пастернак ни говори, а быть знаменитым приятно. Приятно, и не спорь! Вот смонтируют «Белое солнце пустыни», тогда посмотрим! Может, я тоже знаменитым стану, не хуже тебя!
Прошло несколько месяцев, и мартовским, солнечным, счастливым днем 1970-го года к Козаковым приехал Луспекаев – в пальто с бобровым воротником, в широкой белой кепке-аэродроме (недаром по документам он числился армянином). В одной руке у него была тяжелая палка, с которой он никогда не расставался, а в другой - три билета в кинотеатр «Москва» на «Белое солнце пустыни». Луспекаев сказал Козакову: «Бери дочку, Миша!» - и всю дорогу нервничал:
- Нет, Михаил, тебе не понравится. Вот дочке твоей понравится. Катька, тебе нравится, когда в кино стреляют?
- Успокойся, Паша, я тоже люблю, когда в кино стреляют.
Фильм начался. Верещагин на экране еще не появился, но за кадром зазвучал мотив песни Окуджавы и Шварца «Ваше благородие, госпожа удача». Паша просиял: «Моя темочка! Хороша?». Через несколько минут на экране крупно - ставни, сквозь щель в них – был виден огромный глаз Верещагина. Луспекаев восторженно, как ребенок, толкает Козакова локтем: «Смотри, какой у него глаз!» И потом он еще сказал: «Я, знаешь, доволен, что остался верен себе. Меня убеждали в картине драться по-американски, по законам жанра. Мол, вестерн и т. д. А я отказался. Играю я Верещагина, «колотушки» у меня будь здоров, вот я ими и буду молотить. И ничего, намолотил...» И он засмеялся так весело и заразительно, что и мы с дочкой заржали на всю улицу...».
После просмотра Павел шел, почти не опираясь на свою палку: «Узнают! Все узнают!» - ликовал он. «Теперь тебя уже никогда не забудут, - сказал Козаков, поддавшись восторженному луспекаевскому настроению. – Журналисты станут брать у тебя интервью, фотографы замучат вспышками. Привыкай». «Да, буду привыкать», - ответил Луспекаев, но ни проинтервьюировать, ни сфотографировать его журналисты толком не успели. Евгений Вестник рассказывал, как весной 1970-го года бродил с Луспекаевым по Ленинграду. В три часа ночи на безлюдном Невском проспекте они присели на скамейку около Гостиного двора. Павел спросил: «Палка моя нравится? Я с ней много километров по пустыне прошел, когда в «Белом солнце» снимался. Теперь это мой талисман. Чувствую, если потеряю, ей-богу, не смейся, умру!» Подошла компания молодых людей: «Спички есть?» «Есть. Пожалуйста». Покурили. Шумно подошли и шумно ушли. Собрались идти и Луспекаев с Весником. «А палка?» - спросил побледневший Павел. Палки не было. Дорогой в такси Луспекаев плакал.
Павел Луспекаев умер 17 апреля 1970 года в возрасте 43-х лет, не дожив три дня до своего дня рождения. За несколько часов до смерти Луспекаев позвонил из гостиницы «Минск» Михаилу Козакову, и сказал, что очень ждет продолжения съемок в картине «Вся королевская рать». Также он сказала Козакову, что накануне к нему приезжали старые приятели из Еревана, и они хорошо отметили этот приезд. Спустя час после этого разговора Луспекаев скончался. Врачи констатировали у него разрыв сердечной аорты. В роли Вилли Старка снялся другой актер.
Большой драматический театр Ленинграда отказался принимать участие в похоронах Луспекаева, сославшись на то, что актёр в театре не работает, и траурные хлопоты взяла на себя киностудия «Ленфильм». Актёр умер накануне столетия со дня рождения Ленина, в СССР было объявлено всенародное празднование, и траур никак не вписывался в график торжественных мероприятий. Организаторы похорон без особой огласки перевезли тело Луспекаева из Москвы в Ленинград и похоронили актера на Северном кладбище. На могиле Луспекаева петербургские таможенники, называющие его главнейшим таможенником России, поставили памятник с надписью: «С поклоном от таможенников Северо-Запада».
Российскими документалистами был снят замечательный фильм о Павле Луспекаеве.
Текст подготовил Андрей Гончаров
Использованные материалы:
Материалы сайта www.peoples.ru
Материалы сайта www.sanusetnew.ucoz.ru
Материалы сайта www.biografii.ru
Материалы сайта www.c-cafe.ru
Текст статьи «Павел Луспекаев и его коварная госпожа удача», автор И.Лыкова
Текст книги Федора Раззакова
Текст статьи «Павел Луспекаев. Белое солнце. Чёрная боль…», автор Ю.Шигарева Снимался в фильмах:
Они спустились с гор (1954)
Тайна двух океанов (1955-56)
Голубая стрела (1958)
Рожденные жить (1960)
Эзоп (1960)
Третья, патетическая (1960)
Балтийское небо (1960-61)
Душа зовет (1962)
Капроновые сети (1962)
Поезд милосердия (1964)
Залп "Авроры" (1965)
На одной планете (1965)
Иду на грозу (1965)
Нос (1965)
Долгая счастливая жизнь (1966)
На диком бреге (1966)
Республика ШКИД (1966)
Три толстяка (1966)
Происшествие, которого никто не заметил (1967)
Белое солнце пустыни (1969)
Ее имя - весна (1969)
Завтра, третьего апреля... (1969)
Рокировка в длинную сторону (1969)
Зеленые цепочки (1970)
20 апреля 1927 года – 17 апреля 1970 года
Похожие статьи и материалы:
Луспекаев Павел (Цикл передач «Как уходили кумиры»)
Луспекаев Павел (Документальные фильмы)
Луспекаев Павел (Цикл передач «Острова»)
Луспекаев Павел (Цикл передач «Пёстрая лента»)
Последний раз редактировалось Chugunka; 20.04.2021 в 07:47.
http://www.calend.ru/person/1234/ Павел Луспекаев советский актер театра и кино, Заслуженный артист РСФСР 20 апреля 1927
90 лет назад
— 17 апреля 1970
47 лет назад
Павел Луспекаев Павел Борисович Луспекаев родился 20 апреля 1927 в Луганске, отец был родом из нахичеванских армян, мать – донская казачка. В начале 1940-х Павел поступил в Луганское ремесленное училище, работал слесарем. Вскоре грянула Великая Отечественная война. Пятнадцатилетним подростком он попал в один из партизанских отрядов, участвовал в боевых операциях в составе партизанской разведгруппы. Во время одного из боев Павел был ранен. После выздоровления был определен на службу в штаб партизанского движения 3-го Украинского фронта. В 1944 году Луспекаев оставил военную службу и осел в Ворошиловграде – его зачислили в труппу местного драматического театра. В течение двух лет, пока там находился, сыграл несколько ролей, среди которых самыми заметными были: Алешка в спектакле «На дне» Максима Горького и Людвиг в постановке «Под каштанами Праги» Константина Симонова. Здесь Луспекаев по праву считался одним из самых заметных актеров. Слава о нем достигла ушей кинематографистов, и в 1954-1955 году ему поступило сразу два предложения с киностудии «Грузия-фильм» сняться в кино. Актер согласился. Так началась его кинематографическая судьба. Хотя в кино Луспекаев сыграл немного ролей, его мощный темперамент и незаурядный актерский талант не оставляют зрителя равнодушным, и актер органичен и убедителен почти во всех своих ролях. Среди наиболее запомнившихся фильмов с участием Луспекаева – «Республика ШКИД» (1966), «Балтийское небо» (1961), «Три толстяка» (1966). Всенародную известность и любовь миллионов зрителей (а также Государственную премию России посмертно) принесла актеру одна из последних его киноролей, вобравшая в себя все лучшие качества героев Луспекаева, – таможенник Павел Верещагин в легендарном фильме Владимира Мотыля «Белое солнце пустыни» (1970). После он начал сниматься в роли Вилли Старка в телефильме «Вся королевская рать» у Михаила Козакова, но 17 апреля 1970 года талантливого артиста Павла Борисовича Луспекаева не стало... Вилли Старка позже сыграл другой актер, и о том, насколько мощной могла получиться эта роль в исполнении Луспекаева, остается судить лишь по немногим оставшимся в архиве телевидения кадрам... КИНК – критическая ишемия нижних конечностей – так в научной литературе называют болезнь, от которой умер великий советский актер. В «Белом солнце пустыни» актер уже снимался безногим – в конце 1960-х ему наполовину ампутировали стопы. Однако зрители про это и не догадывались…
Как Павел Луспекаев стал Верещагиным в "Белом солнце пустыни"
Когда Владимир Мотыль дописывал в сценарии образ таможенника Верещагина, Павел Луспекаев о работе даже и не мечтал - с 1 марта 1965 года в его трудовой книжке значилась запись "Уволен с работы в связи с переходом на пенсию по причине инвалидности". После четырёх операций от ступней у него остались только пятки
В первоначальной версии сценария "Белого солнца пустыни" Верещагин был заявлен как эпизодический персонаж. Но Мотыль кардинально изменил и образ таможенника, и его роль в сюжете. От первоначального сценария осталась лишь эпизод с черной икрой
О том, кто будет играть эту роль, Мотыль задумывался уже тогда, когда прорабатывал образ. Но понимал, что Луспекаев сыграть вряд ли сможет. Но перепробовав несколько других актёров, понял, что не может никого найти под задуманный образ.
проба на Верещагина
И тогда режиссёр всё же отправился к Луспекаеву, который к тому времени заново учился ходить.
Павел Борисович вёл дневник. Вот фрагмент из него: "Только что ушли киношники. Предлагают попробоваться на небольшую, но очень интересную роль. Я завёлся. Много говорил. Волнуюсь, что мои ноги могут не дать сниматься".
Луспекаев заказал специальные протез, имитирующие стопы. С ними у него появилась возможность передвигаться самостоятельно. А значит и сниматься.
К месту съёмок в пустыне необходимо было идти по пескам около полукилометра. Мотыль втайне дал указание изготовить рабочим что-то наподобие сидячих носилок - переносить Павла Борисовича от автобуса к декорациям. Но Луспекаев увидев эту конструкцию только пнул её ногой и пошёл до места сам
Для него съёмки стали шансом вернуться в профессию. Он при малейшей возможности пытался доказать всем, а в первую очередь и себе, что он не хуже других. Режиссёр предлагал актёру переписать сценарий, сделать Верещагина инвалидом Первой Мировой или раненого в обе ноги бандитами. Но Луспекаев отказался и всё делал сам. Даже драку на баркасе. Ну кроме одной сцены, где было видно, что носки сапог прогибались при упоре. В этом кадре его подменил Александр Масарский
Луспекаев Масарский
А после съёмок он шёл к морю, снимал сапоги и протезы и опускал ноги в солёную воду Каспия
Как и предполагал актёр, съёмки в "Белом солнце..." стали билетом к возвращению в профессию. Мотыль предложил ему сняться в своём следующем фильме "Лес" в роли Несчастливцева, Кончаловский предлагал роль врача Астрова в "Дяде Ване", Лиознова рассматривала его как одного из кандидатов на роль Мюллера, от Товстоногова приходили приглашения на Отелло и Бориса Годунова
Но... Через 18 дней после премьеры "Белого солнца пустыни" Павла Борисович Луспекаева не стало...
Сегодня 90 лет со дня рождения Павла Луспекаева, исполнителя роли таможенника Верещагина в фильме «Белое солнце пустыни» / Народные артисты / Цикл «Сильные духом»
«Меня каждая собака знает», - говорил начальник таможни Верещагин, и самого актера Павла Борисовича Луспекаева, который сыграл эту роль, хорошо знает и помнит любой, кто хоть раз посмотрел фильм «Белое солнце пустыни».Луспекаев родился 20 апреля 1927 года в Луганске, родителями его были армянин и донская казачка. Такое смешение кровей не могло не отразиться на характере Паши, с детства он был отчаянным сорванцом.
Уже в 15 лет ушел добровольцем на фронт и воевал в составе партизанского отряда. Зимой, во время одного из разведывательных рейдов, он сильно обморозил ноги, позже это обморожение даст о себе знать, стопы придется ампутировать, и двадцать лет жизни Луспекаев будет мучиться от ужасных болей.
Но пока Госпожа удача будет сопутствовать ему, после войны он, не имеющий даже среднего образования, поступил в Щепкинское театральное училище. Остаться в Москве помешал южный акцент, Павел Борисович, вместе с женой Инной Кирилловой и дочкой, - он женился во время учебы на студентке «Щепки», переезжают сначала в Тбилиси, а потом в Киев. В это время актер играл в театре, снимался в кино – «Они спустились с гор» (1954) и «Тайна двух океанов» (1955).
В Киеве талантливого актера заметил Кирилл Лавров, приехавший навестить отца, и посоветовал ему перебраться в Ленинград. После официального предложения режиссера Большого драматического театра Георгия Товстоногова Луспекаев перебирается в северную столицу.
Несмотря на то, что во время игры на сцене актер постоянно импровизировал и несколько вольно обращался с текстом пьесы, успех его был огромным.
В это же время он снимается в фильмах «Капроновые сети» (1962), «Республика ШКИД» (1966), «Три толстяка» (1966). Но главный успех к нему приходит после фильма Владимира Мотыля «Белое солнце пустыни».
Прежде чем появиться в своем главном фильме, Луспекаеву пришлось через многое пройти, его в очередной раз порезали хирурги – отняли теперь уже полностью стопы, от длительного приема обезболивающих препаратов образовалась наркотическая зависимость, от которой нужно было немедленно избавляться.
«Начинаю курс лечения от наркомании, дай Бог как-нибудь излечиться от этой гадости», - записал в своем дневнике Павел Борисович.
Курс лечения состоял в волевом терпении, из вспомогательных средств были только семечки, которых он, чтобы отвлечься, щелках мешками.
Сильные наркотики оказались слабее воли Луспекаева. А вскоре ему дали прочесть сценарий фильма «Спасите гарем» (рабочее название фильма). Режиссер Владимир Мотыль предлагал ему маленькую, почти эпизодическую роль таможенника Верещагина – ветерана Первой мировой войны и Георгиевского кавалера.
Актер, находившийся на инвалидности, поставил режиссеру условие – никаких дублеров и никаких костылей, и Владимир Мотыль согласился.
Для Луспекаева съемки были самыми изнурительными в жизни.
Мы, восхищаясь русским богатырем Верещагиным, даже не представляем, каких титанических усилий стоил актеру каждый шаг и каждое движения!
Но Луспекаев не только блестяще сыграл, он «расширил» участие своего героя в фильме. Верещагин, который на экране должен был появиться эпизодически, с приходом Луспекаева стал полновесной фигурой фильма, наряду с товарищем Суховым.
Триумфальный выход фильма на экран – только в первый год его посмотрело 50 миллионов зрителей, стал победоносным и для Павла Борисовича, он приобрел поистине всенародную славу, а таможенник, которому «за державу обидно» стал культовым персонажем.
Но Госпожа удача отвела Луспекаеву всего 42 года жизни, 17 апреля 1970 года Павел Борисович скончался.
Луспекаев родился 20 апреля 1927 г. в небольшом селе в Ростовской области. О карьере актёра не помышлял. Работал слесарем. «Не думаю, что актёром Луспекаев в итоге стал случайно. Слишком очевиден был его талант, граничащий с гениально*стью, слишком волевой характер он имел. Ему было многое дано от природы. Но война отняла у него главное - здоровье», - вспоминает Олег Басилашвили, коллега и друг Луспекаева.
В 1943 г. Луспекаев, будучи подростком, ушёл до*бровольцем на фронт. Попал в партизанский отряд. В одном из боёв разрывной пулей его тяжело ранило в руку. Врачи настаивали на ампутации. Лус*пекаев, на свой страх и риск, не позволил этого сделать. Руку спасли, но самое серьёзное испытание, искалечившее его жизнь, было впереди. Будучи в разведке, Луспекаев вынужден был более четырёх часов неподвижно пролежать в снегу. Эти злополучные часы стали роковыми в судьбе будущей звезды советского кино. Но тогда он об этом не думал. Он хотел одного - выжить.
Павел Луспекаев и Марина Полбенцева в фильме «Долгая счастливая жизнь», 1966 год Фото: www.globallookpress.com
«После войны Паша окончил Щепкинское училище и поступил в ленинградский Большой драматический театр, - рассказывает Басилашвили. - Мы не только служили одной сцене, но и жили на одной лестничной площадке. Были ли мы близкими друзьями? Нет. Скорее близкими приятелями. Я им и восхищался, и побаивался его одновременно. Мы были с ним слишком разными. Ролей в театре у него было немного, но играл он их на грани гениальности. А потом о себе дали знать травмы войны. Он старался не показывать, насколько ему физически тяжело, но мы все знали, что играет он на пределе человеческих возможностей. Что каждая роль для него теперь сродни подвигу».
В 26 лет у Луспекаева, молодого красивого мужчины, развился атеросклероз сосудов ног. Врачи были вынуждены ампутировать некоторые фаланги пальцев на ногах. А спустя несколько лет, во время съёмок в картине «Республика ШКИД», болезнь обострилась настолько серьёзно, что встал вопрос об ампутации обеих ног до колен. После долгих консультаций врачи ограничились ампутацией стоп.
https://youtu.be/4C9qNxGFqHs
«Физическая боль, которую он испытывал, была дичайшей. Нет, он не жаловался. Терпел. Но предел есть всему. В итоге ему стали колоть сильнодействующий обезболивающий наркотик. Было очень больно видеть, как в силу непреодолимых обстоятельств человек превращался в наркомана, - вспоминает Басилашвили. - Однажды он сказал мне: «Я погряз в этой мрази и хочу, чтобы побыстрее всё закончилось». Это было не совсем правдой. На самом деле он мечтал вернуться на сцену, в кино. В конце концов ему это удалось. Он взял себя в руки, отказался от наркотиков. Истинным наркотиком для него была и оставалась сцена. Паша попросил свою жену Инну купить ему огромный мешок семечек. Так он пытался отвлечься от боли».
За актёра обидно...
О тяжелейшем положении актёра узнала тогдашний министр культуры Екатерина Фурцева. Она вмешалась в ситуацию: распорядилась достать за границей нужные лекарства, привезти из Франции протезы. Пусть ненамного, но это облегчило его жизнь, хотя режиссёры боялись приглашать Луспекаева в кино, поскольку боялись рисковать здоровьем артиста.
Рискнуть не побоялся режиссёр Владимир Мотыль. Он пригласил его на изначально небольшую, но колоритную роль Верещагина. Луспекаев сначала отказался, а после согласился, поставив условие, что играть он будет без всяких костылей, палок и дублёров. Мотыль сдался, когда Луспекаев показал ему чертёж металлических упоров, которые будут вставлены ему в сапоги и позволят самостоятельно передвигаться на небольшие расстояния. В ходе съёмок изначально эпизодическая роль Луспекаева переросла практически в одну из главных.
Памятник герою фильма «Белое солнце пустыни», таможеннику Павлу Верещагину в исполнении актера Павла Луспекаева (скульптор Екатерина Коваль) у здания Федеральной таможенной службы России в Москве.
Екатерина Коваль) у здания Федеральной таможенной службы России в Москве. Фото: РИА Новости/ Илья Питалев
«Трудно поверить, но в «Белом солнце» Паша играл исключительно на силе воли. Специальные металлические протезы были слабым подспорьем, - говорит Басилашвили. - А работать надо было на качающемся корабле, где палуба постоянно уходит из-под ног. Да и до корабля ещё надо было дойти - несколько километров по тяжёлому песку, в котором вязли колёса машин, не то что ноги. Лишь в одной сцене Пашу заменил каскадёр - там, где Верещагин ногами сталкивает бандитов в воду».
В 1970 г. фильм вышел на экраны, став одним из лидеров проката. На Луспекаева обрушилась всенародная слава. Верещагин, блистательно сыгранный Павлом, стал неофициальным символом таможенной службы, а его фразы навсегда вошли в народный фольклор. «Я мзду не беру - мне за державу обидно!» - говорил с экранов ТВ суровый таможенник в годы безвременья, когда не было уже ни таможни, ни державы, которой он когда-то служил и, казалось, не будет уже никогда.
Но это всесоюзное признание пришло слишком поздно. Луспекаев умер 17 апреля 1970 г. - за три дня до своего 43-летия. Он ушёл, полный творческих планов и предложений от лучших режиссёров страны. Он знал, что Андрей Кончаловский без всяких проб предложил ему сыграть чеховского доктора Астрова. Владимир Мотыль пригласил его на роль Несчастливцева в картине «Лес». Татьяна Лиознова назвала Луспекаева в числе претендентов на роль Мюллера в «Семнадцати мгновениях весны». Звонил и Товстоногов, говорил о ролях Отелло и Бориса Годунова... Ничего этого Луспекаев сыграть не успел. Госпожа Удача оказалась слишком вероломной по отношению к выдающемуся актёру.
Последний раз редактировалось Chugunka; 21.04.2021 в 08:34.
В памяти миллионов зрителей Луспекаев остался таможенником Верещагиным из «Белого солнца пустыни» — и барственным, и в то же время мятежным и твёрдо уверенным, что своих в беде не бросают.
Он ушёл в 43 года. Поэтому и осталось после него так мало — пара десятков фильмов: «Тайна двух океанов», «Три толстяка», «Белое солнце пустыни», «Республика ШКИД». Да и в этих немногих роли порой приходилось сокращать.
Кадр из фильма «Три толстяка»
Торопился жить
— В быту это был человек очень темпераментный — сказывалось смешение кровей. Мать — донская казачка, отец — армянин, — вспоминает актёр Олег Басилашвили. — Мы с Пашей служили в одном театре — ленинградском БДТ, жили на одной лестничной клетке. И были очень близкими приятелями. Друзьями я бы нас не назвал — слишком уж мы были разные. Паша — яркий, немного богемный, всегда бурно радующийся жизни. Это проявлялось и в общении с друзьями, и в застольях, и в отношениях с женщинами. Но во всём, что касалось театра, он был крайне пунктуален. Прийти в театр меньше чем за полчаса до начала репетиции считал для себя позором.
Всё то, что Луспекаев сыграл в Большом драматическом театре — а сыграл он немного, — было на грани гениальности. Он торопился жить, торопился играть. И переживал из-за того, что многого уже не успеет. Паша, к примеру, мечтал сыграть Отелло. Рассказывал мне, что понял, как Отелло убивает Дездемону: он её душил не руками, а поцелуем. Такая смерть в любви. Он мечтал о роли Бориса Годунова. Как-то долго объяснял мне, что монолог Годунова «Достиг я высшей власти...» — это не просто слова, а разговор с Богом, который, как простой собеседник, сидит рядом с царём.
Когда стало ясно, что после операции Паша не сможет работать в театре, Товстоногов подошёл ко мне и сказал: «Ну вот. Мы лишились гениального артиста!»
Кадр из фильма «Республика ШКИД»
Семечки вместо наркотика
Болезнь Луспекаев переживал очень тяжело. Да и заболевание было страшное — сказалось военное прошлое. Его родной Луганск оккупировали немцы.
16-летний Паша сбежал к партизанам. Как-то в разведке он был вынужден несколько часов пролежать в снегу, сильно обморозил ноги. Обморожение напомнило о себе, когда Луспекаеву исполнилось 30. Началась гангрена ног. Врачи до последнего тянули с операцией. Но ампутации избежать так и не удалось. Сперва отняли пальцы на одной ноге, потом — на другой. Затем настала очередь ступней.
Рассказывает Олег Басилашвили:
— Боль, которую он испытывал, была непереносимой. Его спасали уколы. Кололи ему пантопон (потом Луспекаев запишет в дневнике: «В течение суток вколол около 16 кубиков. Я погряз в этой мрази и хочу, чтобы побыстрее наступил конец». — Прим. авт.). В конце концов Паша, запертый болезнью в своей квартире, почувствовал, что постепенно превращается в наркомана. А он не хотел умирать — он страстно желал вернуться в театр. Однажды, сидя на своём диване, уже после ампутации ступней, он сказал мне: «Знаешь, я иногда вижу, что стою на сцене. Занавес ещё закрыт. А там, по ту сторону, шуршит, шумит зрительный зал. И вот наконец последний звонок. Колечки на занавесе начинают расходиться, стукаясь друг о друга. Я чувствую это так ярко, словно всё происходит на самом деле. И я всё равно на неё вернусь!» И этими культяшками — без ступней — начал плясать по полу, демонстрируя мне и прежде всего себе, что ещё встанет на протезы и продолжит работу.
Именно жажда работы помогла ему преодолеть начинавшуюся наркотическую зависимость. Он понимал, что уколы снимают боль, но при этом разрушают его. И перестал колоться. Пашина жена Инночка приносила с базара мешок семечек. Он сидел, сложив ноги по-турецки, на своём диване, грыз семечки, чтобы таким образом отвлечься и заглушить боль. Всё вокруг было усыпано шелухой. Но уколы больше не требовались.
Вот только боль не отступала. В «Белом солнце пустыни» он играл исключительно на силе воли. Паша настоял на том, чтобы во всех сценах драки на корабле снимались без дублёров. В то время он ходил на специальных металлических протезах. Работать же надо было на качающемся корабле, где палуба постоянно уходит из-под ног. А до корабля ещё надо было дойти — несколько километров по тяжёлому песку, в котором вязли колёса машин, не то что ноги. Лишь в одной сцене его заменил каскадёр — там, где Верещагин ногами сталкивает бандитов в воду.
На съемках фильма «Белое солнце пустыни». Фото: РИА Новости
«Белое солнце» принесло Луспекаеву оглушительную славу. Но в фильмы его по-прежнему приглашали редко — режиссёры боялись, что он не сможет довести работу до конца. Луспекаев переживал страшно. Как вспоминает актриса Татьяна Ткач, Павел мечтал о роли генерала Чарноты. Но его забраковали — всё из-за тех же ампутированных ног. Вместо него утвердили Ульянова. А Луспекаев звонил Татьяне, огорчённый: «Неужели они действительно променяли Луспекаева на Ульянова? Скажи им, что только я смогу ходить по Парижу в кальсонах!»
Последний раз редактировалось Chugunka; 20.04.2021 в 07:51.
Кто не помнит фильм "Белое солнце пустыни"? И один из самых запоминающихся и любимых героев этого фильма Павел Верещагин в исполнении величайшего актёра Павла Луспекаева. "Я мзду не беру. Мне за державу обидно..." Одной этой фразы было бы достаточно, чтобы он вошёл в историю.
фото из архива В. Кострина
Когда Владимир Мотыль дописывал в сценарии образ таможенника Верещагина, Павел Луспекаев о работе даже и не мечтал - с 1 марта 1965 года в его трудовой книжке значилась запись "Уволен с работы в связи с переходом на пенсию по причине инвалидности". После четырёх операций от ступней у него остались только пятки.
В первоначальной версии сценария "Белого солнца пустыни", про который я недавно рассказывал, Верещагин был заявлен как эпизодический персонаж. Но Мотыль кардинально изменил и образ таможенника, и его роль в сюжете. От первоначального сценария осталась лишь эпизод с черной икрой
О том, кто будет играть эту роль, Мотыль задумывался уже тогда, когда прорабатывал образ. Изначально на эту роль хотели позвать Ефима Копеляна. Но когда Мотыль увидел фотографию прототипа персонажа, офицера российской пограничной стражи Михаила Поспелова, которую сценарист показал режиссёру,
фото Михаила Поспелова
то сразу понял, что это роль для Луспекаева.
Мотыль понимал, что Луспекаев сыграть вряд ли сможет и начал пробовать других актёров
Но быстро понял, что не может никого найти под задуманный образ
И тогда режиссёр всё же отправился к Луспекаеву, который к тому времени заново учился ходить. Павел Борисович вёл дневник. Вот фрагмент из него: "Только что ушли киношники. Предлагают попробоваться на небольшую, но очень интересную роль. Я завёлся. Много говорил. Волнуюсь, что мои ноги могут не дать сниматься". Режиссер предлагал Луспекаеву сниматься на костылях: Верещагин – бывший офицер, инвалид Первой мировой. Или таможенник, раненный контрабандистами в обе ноги. "Давай, Володя, сперва я сыграю то, что написано в сценарии, а уж потом какого-нибудь инвалида. Пусть тебя мои ноги не смущают. Я придумал сапоги с металлическими упорами внутри", – сказал Павел Борисович.
В фильме есть лишь один трехсекундный кадр, где его подменил каскадер Александр Массарский: Верещагин ногами спихивает бандитов за борт. Сапоги Верещагина показаны крупным планом. А носки сапог Луспекаева при упоре прогибались, и это было бы видно на экране
А после съёмок он шёл к морю, снимал сапоги и протезы и опускал ноги в солёную воду Каспия
Павел Луспекаев умер, не дожив три дня до своего 43-летия. Через 18 дней после премьеры "Белого солнца пустыни"
Последний раз редактировалось Chugunka; 21.04.2021 в 08:39.
*4628. Луспекаев Павел Борисович
Линейный вид
