*1080. КАПИТАЛИЗМ: ВЧЕРА, СЕГОДНЯ… ЗАВТРА?

[Михаил Хазин]

[Lena Kochetkova]

http://www.chaskor.ru/article/kapita...t_konets_39521

Джереми Рифкин о новой экономике, которая позволит человечеству выжить

В своей новой книге «Общество нулевых предельных издержек» Джереми Рифкин — экономист, социальный философ и писатель — предрекает конец эры капиталистических отношений и начало третьей промышленной революции. Согласно этой теории, благодаря развитию новых способов производства понятие добавленной стоимости исчезнет, а новая экономика разовьется за счет сотрудничества, обмена благами, использования возобновляемых источников энергии и равного и свободного для всех доступа в интернет

Во всех странах мира сейчас замедляется рост ВВП. Это происходит потому, что ВВП измеряет производительность труда, а она неуклонно падает. Вообще, этот показатель был придуман при Рузвельте в 1930-е годы, но для современной экономики он уже малорелевантен, так как плюсует к росту и выброс углекислого газа в атмосферу, и свалку токсичного мусора, и прочие подобные явления, о прогрессе на самом деле не свидетельствующие. Экономика, основанная на социальных принципах, должна принимать во внимание не формальные объемы производства, а влияние производства на здоровье, экологию, образование и качество жизни в целом.

Со временем все больше и больше людей будут вовлечены в производство с нулевыми предельными издержками и будут делиться с окружающими плодами своего труда — экономика при этом будет развиваться, но приросту ВВП в долгосрочной перспективе это способствовать не будет. В краткосрочной и среднесрочной, впрочем, рост будет достаточно явным — хотя бы потому, что потребуется перестраивать всю индустрию и создавать для этого миллионы новых рабочих мест. В Германии переход на 10% возобновляемой энергии создает 4 миллиона новых рабочих мест. Представьте себе, что каждый жилой в дом в России надо оснастить генераторами солнечной энергии: сколько же рук потребуется для выполнения этого задания. Зато потом, когда энергосберегающие технологии начнут обеспечивать производства практически бесплатной энергией, издержки предприятий существенно сократятся.

Переход на новые технологии всегда сопровождается колоссальным объемом работ по прокладке кабелей, транспортировке оборудования, погрузке и разгрузке и так далее — даже если часть этих заданий будут выполнять роботы, людям их все равно надо программировать и контролировать. У многих моих слушателей возникает вопрос: но чем же будут занимать себя люди, когда роботы научатся выполнять большую часть их работ?

Когда-нибудь внуки сегодняшней молодежи спросят, кем работали их бабушки и дедушки. Им ответят: «Ваш дедушка был водителем грузовика и восемь часов в день ездил по одной и той же улице туда и обратно. Ваша бабушка работала на фабрике и восемь часов в день укладывала готовую продукцию в полиэтиленовые пакеты». Внуки ужаснутся, потому что такая трата времени будет для них попросту непонятной.

За последние два века мы с вами пережили две индустриальные революции. Расплачиваться за них приходится сменой климата, причем ужасающей. Когда температура воздуха на планете поднимается на один градус, в атмосферу всасывается на 7% больше осадков, результатом чего становятся экстремальные снегопады, феноменальные весенние наводнения и многочисленные стихийные бедствия. В Каролине недавно прошел шторм, какие раньше бывали раз в тысячу лет, а сейчас это уже норма. Прошлым летом мы с женой поехали на отдых в Британскую Колумбию и были вынуждены покинуть отель через 24 часа из-за задымления: миллионы акров леса горели из-за катастрофической засухи. Буквально только что Филиппины поразил самый мощный в истории тайфун, движущийся на скорости 300 км/ч. Как вам такие последствия индустриального развития? Более того, изменения климата каждый раз приводят к вымиранию множества видов живых организмов. Сейчас на наших глазах происходит шестое вымирание, до этого их было всего пять за 450 миллионов лет. Каждый раз на восстановление биоразнообразия уходит 10 (вдумайтесь в это!) миллионов лет. 99,5% видов живых организмов, когда-либо существовавших на этой планете, пришли и ушли. Нет оснований полагать, что человечество в этом плане обладает какими-то привилегиями. Отсюда наш интерес к космосу: мы ищем на других планетах прежде всего воду. Если ее нет, мы делаем вывод, что объект непригоден для жизни, и возвращаемся на Землю.

Переход к очередной промышленной революции характеризуется сменой в первую очередь коммуникационных и транспортных технологий, а также появлением новых источников энергии. В июле 2008 года мы с вами застали пик второй промышленной революции, начавшейся еще во времена всеобщей электрификации в США. Цена нефти достигла 147 долларов за баррель, и экономика перегрелась: раньше вместе с ценой на нефть росли и остальные цены, а тут они начали замедляться и заметно отставать от нефти.

Когда Ангела Меркель стала канцлером Германии, она попросила меня приехать в Берлин. При встрече я объяснил ей, что старой экономической модели скоро придет конец, и привел ей такой пример: когда хищник гонится за жертвой, догоняет и пожирает ее, какова при этом эффективность его энергозатрат? Всего лишь 10%. Меркель по образованию физик, и она в полной мере прониклась этой информацией. В 1999 году в экономике США отдача от вложений энергии была 13%, в Японии — 20%, и с тех пор эти показатели не выросли. Любая другая страна, прошедшая вторую промышленную революцию, при достижении этих показателей подходит к своему пределу и не может превзойти его.

Классическая экономическая теория со своей знаменитой «невидимой рукой рынка» имеет мало общего с реальностью. С момента Большого взрыва во Вселенной поддерживается одно и то же количество энергии, но она меняет свою форму: от концентрированной до растворенной, от теплой к холодной и так далее. По этому признаку выделяют три вида систем: открытые, которые обмениваются с внешним миром материей и энергией; закрытые, которые обмениваются только энергией, но не материей; и наконец, изолированные, которые не обмениваются ни тем, ни другим. Земля по отношению к Солнцу является закрытой системой — мы обмениваемся только энергией. Понимание базовых физических процессов существенно упрощает понимание закономерностей экономических.

Третья промышленная революция будет осуществляться по принципиально иной модели, нежели первая и вторая. Перемены будут не спускаться сверху правительством, а распространяться на горизонтальном уровне, будучи понятными и прозрачными для всех. Чтобы было проще уяснить, как это возможно, приведу такой пример. Я только что вернулся из Кореи, где музыкант Psy за два месяца привлек миллиард пользователей на сайт благодаря своему хиту Gangnam Style. Точно так же, как диджитал-сообщество самоорганизовалось, чтобы послушать эту песню, так же поколение может собраться и сказать: «Мы хотим, чтобы распределение благ в обществе было прозрачным».

Глядя на новые компании, в успех таких предприятий, как Uber, я, честно говоря, не верю. В основу создатели сервиса заложили, казалось бы, инновационный принцип, при котором люди делятся машинами, но на базе этого принципа они построили классическую огромную капиталистическую компанию, которую вряд ли ждет большое будущее. Водителям стоит задуматься: зачем им отдавать свои доходы капиталистической компании, если они могут объединиться в кооператив на демократических началах, взять кредит в банке, запустить собственную систему GPS и оставлять честно заработанные деньги себе? В то же время мы наблюдаем, как многие проекты, родившиеся в капиталистической среде, постепенно превращаются в общественно значимые явления — например, Facebook или Google. Подобные компании могут и должны оставаться частными, но мы должны иметь возможность регулировать их деятельность.

Лидерами третьей промышленной революции, несомненно, станут развивающиеся страны. По сути, это предвидел еще Ганди, провозглашая лозунг «Не массовое производство, а производство руками масс»: у него на тот момент уже была идея, но не было соответствующей технологии. На самом деле, развивающиеся страны имеют большое преимущество перед развитыми, которое заключается, как ни странно, в отсутствии у них инфраструктуры. Строить с нуля новую инфраструктуру всегда легче, чем реформировать старую. Могу подтвердить это на собственном примере: мы с женой завязли в бесконечном ремонте нашего старого дома, в котором живем уже 25 лет, а ведь могли бы просто переехать в новый, отделанный за шесть месяцев, и жить припеваючи. Но вернемся обратно к общемировым проблемам. Мобильные телефоны сейчас есть у всех: благо в Китае их производят огромными партиями и продают по цене 25 долларов за штуку. Представьте, что вы живете в Индии и на вашей хижине установлена солнечная батарея, которая предоставляет энергию для зарядки вашего смартфона. За аренду батареи вы должны платить один доллар, и платеж можно осуществить через тот же смартфон. Подключите к системе 200 хижин, и получится уже целый поселок, у жителей которого при самых минимальных затратах есть доступ к интернету и энергосберегающим технологиям. Разве это не прекрасно? То же самое случится и в Африке, где инфраструктуру придется строить с нуля.

Ваше поколение, вероятно, не читало Адама Смита. Он писал, что каждый индивид должен быть полностью самодостаточен и сконцентрирован только на собственных потребностях, а не на запросах общества. Эта идея была актуальной для своей эпохи, да что там говорить, даже для моего поколения. Нас учили владеть собственностью, быть предельно независимыми и высоко чтить автономность. Для нас понятие свободы было синонимично эксклюзивности, а для нынешней молодежи, наоборот, с инклюзивностью, с вовлеченностью в деятельность сообщества. По-другому и быть не может в мире, где инновации находятся в свободном доступе и распространяются бесплатно. Так же существенно изменилось и восприятие власти, силы: для моего поколения было несомненным присутствие некой пирамиды власти, а для нынешнего вся сила и влияние заключается в обширной сети контактов. В качестве живого примера могу привести сайт, на котором пользователи могут выбрать детские игрушки, изначальные обладатели которых уже выросли из этого возраста. Сравните между собой две ситуации. В первой девочке двух с половиной лет от роду говорят: «Вот тебе новая игрушка. Она принадлежит тебе, а не твоему брату и не твоей сестре. Ты должна заботиться о ней и не спускать с нее глаз». Во второй ситуации девочка слышит такое: «Вот тебе новая игрушка. До тебя с ней уже играла другая девочка, и ей было так хорошо и весело!» Чувствуете разницу?

За счет естественной предрасположенности делиться благами люди научились задолго до того, как появились сами идеи нулевых предельных издержек или социализма. Коммуны, то есть самоуправляемые демократические организации, на протяжении тысяч лет существуют в горах Австрии и Швейцарии в форме общин, в Израиле есть кибуц. Там налажена оптимальная для всех участников схема распределения ресурсов, разработана система санкций для тех, кто не соблюдает общепринятые правила, — модель работает давным-давно, но мы о ней мало знаем. Историки в своих работах рассказывают в основном о войнах, геноцидах и прочих ужасных событиях, из чего складывается весьма мрачное представление о человеческой расе. Но ведь все эти беды происходят не постоянно!

В моей книге «Цивилизация сопереживания» («The Empathic Civilization») я подробно останавливаюсь на том, как с течением времени у человечества меняется восприятие границ своей общины. Сначала люди считали своими тех, с кем у них имелось кровное родство, затем произошел переход к религиозному объединению, потом к национальному, а в ближайшем будущем состоится переход к биосферному осмыслению, когда человек будет воспринимать себя частью единой системы, охватывающей всю нашу планету. В книге есть пространная глава и о криптовалютах. Биткойны, тайм-доллары и прочие их аналоги позволяют большому количеству людей объединиться в сообщество при нулевых предельных издержках. В будущем возникнут тысячи различных валют, предназначенных для нужд разных диаспор (что, впрочем, еще не означает полного и неизбежного исчезновения валют традиционных). Сейчас такой прогноз может показаться маловероятным, но вспомните ту же «Википедию». Некоммерческий проект, на котором каждый может бесплатно добавлять, обновлять и редактировать материал — разве не утопичным это казалось вначале? Зато на сегодняшний момент «Википедия» по своей точности превосходит Британскую энциклопедию и в значительной степени способствует демократизации истории, просто потому, что миллионам пользователей не терпится проверить точность чужих высказываний и внести туда свои правки. Надо заметить, что в «Цивилизации сопереживания» 660 страниц. Моя жена считает, что я сошел с ума и что представители цифрового поколения не будут читать такой длинный труд. Что ж, посмотрим.

[Дмитрий Травин]

[Борис Грозовский]

http://www.forbes.ru/mneniya/idei/31...-novye-krizisy
19.04.2016 03:51

Акция протеста "Оккупируй Уолл-стрит" в Нью-ЙоркеФото REUTERS / Lucas Jackson
«Капитализм для своих», или «капитализм для друзей», — весьма устойчивая экономическая система. В ней использование политических связей для получения госзаказа — самый простой способ заработать

Растущее неравенство и финансовые кризисы, за которые платят не банкиры, а спасающее их государство, — это не родовая, неотъемлемая черта капиталистической системы, а искажение идеи капитализма. В этом уверен профессор Чикагской бизнес-школы Луиджи Зингалес, чью книгу «Капитализм для народа. Либеральная революция против коррумпированной экономики» выпустило только что издательство Института Гайдара. Негодование против нынешней формы капитализма вполне справедливо, считает Зингалес. В 1988 году он покинул Италию, которая довела до совершенства экономическую культуру, основанную на клановости и фаворитизме. Система, «где вы получаете должность благодаря знакомствам, а не знаниям», получила всемирную известность при Берлускони, но появилась намного раньше. В США, вспоминает Зингалес, у него возникло пьянящее чувство, что можно достичь любой цели: успех определяется способностями, а не связями.

«Капитализм для своих», или «капитализм для друзей», — весьма устойчивая экономическая система, черты которой в последние десятилетия отмечены в столь разных странах, как Италия, Корея, Греция, Россия, Китай, Украина, Франция и даже США. Италия — предельный случай. Меритократии нет совсем, конкуренция — страшный грех. Даже врачи скорой помощи, пишет Зингалес, получают в Италии повышение в зависимости от политических пристрастий, а не профессиональных заслуг.

Лучший способ сделать карьеру — носить портфели за власть имущими, добиваясь их покровительства. Или удачный брак. Использование политических связей для получения госзаказа — самый простой способ заработать.

Луиджи Зингалес знает «капитализм для своих» не понаслышке. Когда он учился в бакалавриате миланского Университета Боккони, одного из лучших в Италии, то не смог уговорить самого именитого профессора стать руководителем его курсовой работы. Тот сослался на нехватку времени, но на работу с другим студентом, которого поддерживала влиятельная персона, время у него нашлось. Когда Зингалес решил получать Ph. D. в США, тот же профессор отказал ему в рекомендации: он рекомендует только своих студентов. После защиты, когда Зингалеса пригласили ассистентом профессора в Чикагский университет, он решил попробовать на общегосударственном конкурсе занять позицию доцента в Италии. Но его предупредили: он получит кошмарную характеристику, которая останется в личном деле, поскольку его кандидатура сильнее «нужной» кандидатуры. Так Зингалес понял: «Италия — не для меня». Работая в Чикаго, он стал одним из ведущих экономистов мира, и для этого не пришлось носить ничьи портфели.

Но Зингалес радовался недолго. Десятилетие спустя, в 1998 году, он стал узнавать в американской действительности знакомые черты. ФРС спасла хедж-фонд LTCM за счет щедрых выплат инвесторам и владельцам фонда. Как тогда писали, возможно потому, что среди инвесторов был вице-председатель ФРС. В начале 2000-х годов Джордж Буш — младший активно поддерживал крупный бизнес, в частности ограничивая импорт стали. А демократы стали активно продвигать идею частно-государственного партнерства, которую Зингалес считает способом выманить у государства деньги на якобы благие цели.

Насмотревшись на то, как государство помогает крупным капиталистам, Зингалес и его коллега по Чикагскому университету Рагхурам Раджан (сейчас глава Нацбанка Индии) написали книгу «Спасение капитализма от капиталистов». Она издана на русском небольшим тиражом, но доступна в интернете.

Основная идея Зингалеса и Раджана: то, что хорошо для капитализма (рынков), далеко не всегда хорошо для (отдельных) капиталистов, и наоборот.

Л. Зингалес. Капитализм для народа. Либеральная революция против коррумпированной экономики. М.: Изд-во Института Гайдара, 2016
Л. Зингалес. Капитализм для народа. Либеральная революция против коррумпированной экономики. М.: Изд-во Института Гайдара, 2016
То, что хорошо для Ford, может быть плохо для Америки, а то, что хорошо для АвтоВАЗа, часто плохо для России. Создание кредитных бюро, облегчающих бедным заемщикам получение кредитов, а небольшим банкам — работу с населением, редко бывает выгодно крупным банкам. Ведь у них и так есть знание о большом количестве клиентов, которым теперь приходится делиться. Лидеры бизнеса хотели бы ограничить конкуренцию, сохранить статус-кво.

К моменту написания «Капитализма для народа» (в оригинале книга вышла в 2012-м) Зингалес удостоверился: американский капитализм семимильными шагами движется к итальянской модели. Кризис 2008 года и стратегия властей по спасению крупных банков («помощь своим») укрепили клановость, которая уничтожает карьерные лифты. Нынешнюю систему 61% американцев считают несправедливой, 77% полагают, что богатые обладают чрезмерной властью (опрос Pew, декабрь 2011 года).

Американский капитализм, доказывает Зингалес, отличен от европейских и азиатских образцов. Демократическая традиция возникла в США раньше капитализма, поэтому в конце XIX века влияние крупных корпораций на политические круги было очень ограниченным. Капитализм развивался в США в момент, когда вес государства в экономике был минимальным. Совсем не такая ситуация была на старте у азиатских «тигров». Поэтому в Америке не возникло связей между политиками и крупными концернами, как в Корее: у государства было мало денег, и предприниматели должны были добиваться успеха на рынке, а не в кабинетах чиновников.

Теперь ситуация изменилась. Доля государства в ВВП выросла (за 1900–2005 годы — в семь раз), а влияние правительства на бизнес через госрегулирование — еще сильнее. Кто выиграет, а кто проиграет, определяет ФРС и конгрессмены, распределяющие госпомощь между отраслями. Использование денег налогоплательщиков для помощи корпорациям в 2009–2011 годах подорвало веру в справедливость всей системы. Основой для новых популистских движений вроде «партии чаепития» и Occupy стали рост неравенства, снижение доходов среднего класса и широкое распространение конфликта интереса в элитах. Поэтому кампания по выборам президента в 2016 году — время расцвета популистских настроений.

Получается, государство и элиты «испортили» рынок растущим госвмешательством. Возникает «итальянский» порочный круг, ведь у политиков выбор невелик: они должны содействовать увеличению власти корпораций, обросших политическими связями, или призывать к перераспределению богатства, росту налогов. Мечта Зингалеса — чтобы энергия популистских движений была направлена не на разрушение капитализма, а на борьбу с капитализмом для своих.

Для этого нужно осознать, что свободный рынок и крупный бизнес — совершенно разные вещи, что последний может искажать работу рынков ради собственного блага. Конкретный бизнес всегда нацелен на максимизацию прибыли, в том числе путем «захвата государства», получения от него обширных привилегий и защиты от конкурентов. Но щедрая господдержка, выданная одному клану, ведет к поражению конкуренции, краху рынка в целом. Берлускони в Италии процветал, но уровень экономической свободы в стране и ее конкурентоспособность резко снизились.

Клановый капитализм расползается как раковая опухоль. Правила игры должны защищать не лидеров рынка, не существующих участников против новых, а конкуренцию как таковую. Правила очень просты. Они должны предотвращать чрезмерную концентрацию рыночной власти, как сейчас в финансовом секторе США. Ведь если отдельные игроки на порядок сильнее остальных, они получают преимущества и при выработке правил игры.

Во второй части книги Зингалес рассказывает, что можно сделать. Реформировать образование с помощью системы ваучеров, которая сделает образование конкурентным рынком. Вернуть права этике — бизнес-школы должны воспитывать индивидуальную ответственность капиталиста, с которой несовместима, например, инсайдерская торговля. Ограничить лоббирование (возможно, за счет прогрессивного налога на лоббистские траты). Увеличить возможности коллективных исков, особенно в финансовой сфере, — это хоть немного уравняет возможности потребителей финансовых услуг и крупных банков. Ввести систему поощрения разоблачения коррупции и мошенничества. Дестимулировать рискованную политику финансовых институтов за счет налога на краткосрочные займы. Запретить любые виды субсидий: лучше ввести налог на вредные выбросы, чем дать субсидию производителям этанола. Упростить законы. Сейчас в американском Налоговом кодексе более 60 000 страниц — из-за льгот и вычетов. Зингалес рассчитал, что после отмены всех льгот ставка подоходного налога снизилась бы для всех доходных групп (кроме богатейших) на пять процентных пунктов.

Правильно работающие рынки не возникают сами собой. Инфраструктура и ликвидность свободного рынка, присутствие на нем большого числа продавцов и покупателей — важное общее благо. Правила игры должны препятствовать желанию игроков заработать за счет ограничения конкуренции. Идеал Зингалеса — ограниченное и простое вмешательство правительства в работу рынков, которое может быть проконтролировано избирателями, гражданским обществом. Ключевое условие этого — открытые данные. И диктаторы, и компании, и регуляторы заинтересованы в закрытии информации. Зингалес надеется, что ученые будут заниматься не только наукой, но и анализом данных, раскрытием коррупционных схем, квазижурналистскими расследованиями.
реклама

Главное общее благо — свободные рынки, а главный отсутствующий сегодня рынок — тот, на котором разрабатываются правила функционирования рынков. Зингалес надеется, что препятствия к созданию рынка по разработке правил (включая некомпетентность избирателей в экономике) будут преодолены. Исправить недостатки политического рынка — хороший способ трансформировать клановый капитализм в капитализм для всех.