*6500. Памфлюкакакова

[Общая газета]

https://web.archive.org/web/20000930...4/inter/i3.htm

Собеседник «ОГ» – депутат Государственной Думы Элла Памфилова

Беседу вела Людмила БАКЛАГИНА

– Элла Александровна, у вас уже 10 лет политического стажа. Трижды избирались в парламент, работали федеральным министром. Не пора ли вставать в очередь к президентскому трону?

– Как правило, на каждой встрече с избирателями кто-нибудь предлагает: «Выдвигайте свою кандидатуру на пост президента, мы поддержим». Думаю, это говорят многим политикам, поэтому отношусь к таким предложениям со здоровой иронией. Желающих сесть в президентское кресло хватает и без меня. Немало депутатов Госдумы размышляют об этом совершенно серьезно. Это и горько, и смешно. Люди видят, как ведет себя наш президент, и думают: «Ну, так управлять страной я тоже смогу». Мне не хотелось бы оказаться в компании политических деятелей, которые столь легкомысленно относятся к президентству.

Кроме того, я трезво оцениваю ситуацию в стране. Возможно ли, чтобы человек честный, порядочный, неангажированный смог прорваться к управлению страной при нашей уродливой криминально-олигархической системе? Практически нет. На него должен сделать ставку какой-то солидный бизнес, после чего политик теряет самостоятельность и начинает думать только о том, как «отработать» вложенные в него средства. В реальной ситуации ни мой политический вес, ни мой опыт недостаточны для самостоятельной победы в президентской гонке. А я вряд ли соглашусь, чтобы какой-нибудь финансово-политический кукловод помог мне «раскрутиться».

– А предложения были?

– Конечно. Все десять лет, что я в политике, мне постоянно приходилось отбиваться от политических манипуляторов. Меня все время рассматривали как некое электоральное слагаемое, привлекательную афишу, но мои идеи оставались невостребованными. Я решила: не надо торопиться, надо терпеливо собирать единомышленников. На базе общественного движения «За здоровую Россию», которое занимается конкретными проблемами в сфере экологии, охраны здоровья, науки, культуры, экономики и образования, было создано политическое «крыло» – «За гражданское достоинство». Со мной сотрудничают состоявшиеся люди: высокие профессионалы, объединенные общим мировоззрением.

– Вы уже присмотрели союзников для участия в парламентских выборах?

– Нет. Примыкать к кому-либо из конъюнктурных соображений мы не собираемся.

– Но говорили, что ваше движение войдет в «Отечество».

– У нас очень хорошие отношения с Юрием Михайловичем Лужковым, я считаю его стратегическим партнером, но для этого необязательно вливаться в «Отечество». Я имела возможность наблюдать, как многие перебегают из НДР к Лужкову, и откровенно сказала Юрию Михайловичу, что они хотят не ему помочь, а проехаться на его авторитете.

– На ваш взгляд, новым президентом России должен быть человек, не баллотировавшийся ранее?

– Хотелось бы, чтобы пришел политик новой формации. Те, что давно на виду, в основном интересуются внешними атрибутами власти. Они не укрепляют себя изнутри, поэтому раздуваются, как воздушный шарик, захватывают пространство вокруг себя, но из-за внутренней пустоты – лопаются. Посмотрите, что за эти годы стало с Ельциным, как его «разнесло», – мы наблюдаем физическую деградацию и полный распад личности. А ведь остальные потенциально еще слабее...

– Но кто-то же должен стать следующим президентом?

– В качестве фигуры переходного периода лучше других, мне кажется, был бы Евгений Максимович Примаков. Он стал бы символом общественного согласия, дал возможность подтянуться новым силам, а через полтора-два года создались бы условия для появления новой фигуры.

– Могла бы президентом России в 2000 году стать женщина?

– К сожалению, не вижу реальных претенденток.

– А Татьяна Дьяченко, например?

– Это абсолютно исключено. Но случись такое, будет кошмар! Это беда для России, катастрофа. Так называемая «семья» не стыдясь ломает всю страну ради того, чтобы сохранить свои особняки, свои зарубежные счета. Татьяна Дьяченко не имеет никакого опыта работы, ни министерской, ни депутатской, ее профессия – дочка при сумасбродном папе.

– Почему сейчас нет ярких женских политических карьер? Кажется, даже в советское время их было больше.

– Нынешнюю плеяду женщин-политиков составляют гораздо более яркие и сильные личности, чем в свое время были те же Фурцева или Терешкова. Но это очень жестокий мир. Тебя поддерживают или хотя бы терпят до тех пор, пока ты являешься приложением к какой-то другой политической фигуре. Как только ты пытаешься действовать самостоятельно, тебя начинают уничтожать. Поэтому все женщины, чего-то добившиеся в политике, на мой взгляд, заслуживают глубокого уважения. Это – Галина Старовойтова, Сажи Умалатова, Ирина Хакамада, Валерия Новодворская, Светлана Горячева, Татьяна Астраханкина, Екатерина Лахова, Елена Мизулина... Им приходится затрачивать сил, энергии в сотни раз больше, чем мужчинам.

– Верно ли, что женщины, достигшие больших политических высот – возьмем для примера Маргарет Тэтчер, Мадлен Олбрайт, – действуют жестче, агрессивнее мужчин?

– Женщин во власти так мало, что нельзя делать большие обобщения. На фоне мужчин-руководителей они заметнее, их недостатки сразу бросаются в глаза. Это дает мужчинам повод говорить: смотрите, какие они жестокие, какие неверные решения они принимают, как ломаются на коррупции!

– Какая внешность, на ваш взгляд, может обеспечить женщине наибольший политический успех?

– Недавно по нашему заказу специалисты проводили региональные исследования, и выяснилось, что в глазах некоторых избирателей мои главные недостатки – «красивая», «хорошо выглядит», «похожа на актрису». От иных услышишь: «Ишь волосы распустила!..» Но я не могу и не хочу скрывать свою женскую сущность. Высший класс - выработать свой стиль, предложить себя такой, какая ты есть, и добиться, чтобы тебя приняли.

– Вы не находите, что политик должен быть в меру закрытым, «человеком в себе», а ваша эмоциональность, открытость вам вредит?

– Да. Эмоционального человека легче уязвить. В политику я пришла с производства, никогда не страдала комплексом собственной значимости, не создавала барьеров между собой и людьми – в чем-то это работало против меня. Но я сделала выводы. Теперь в душе может бушевать ураган, однако этого никто не заметит.

– Приходилось ли вам ощущать нехватку аппаратного опыта?

– Я это сразу почувствовала, когда пришла работать в правительство. Мне трудно было понять психологию и логику аппаратного действия. Если ты действуешь медленно и неуверенно – аппаратная среда затянет в «болото». Если слишком резко и быстро – она ударит о стенку. Необходимо было научиться осторожно, тонко, но твердо навязывать ей свои действия, и тогда аппарат начинает работать на тебя. Заставить себя уважать – большое искусство.

– Бывший член правительства Гайдара, вы сегодня далеко разошлись с либералами. Что это – разочарование в конкретных людях или в их идеологии?

– У нас принципиальные мировоззренческие расхождения. Когда прошел энтузиазм совместной работы, я заметила, насколько циничны были действия моих коллег. Либералы постоянно наступают на одни и те же грабли – не зная страны, не чувствуя ее, не имея с ней никакой связи. Построение рыночной экономики они возвели в ранг национальной идеи и пытались ущербными финансовыми методами решить все многомерные проблемы общества. Потом на моих глазах многие из них сломались на деньгах, на злоупотреблениях. Я ушла с поста министра, поняв, что идет профанация реформ. Я разочаровалась и в людях, и в их идеях.

– Будучи министром, вы отвечали за выплату пенсий, зарплаты, социальных пособий. И, естественно, в глазах коллег-экономистов выглядели популистом. А это ведь очень невыгодный имидж.

– Да, популярная политика считается дурным тоном. Когда мы разработали «Программу по предотвращению нищеты и борьбе с бедностью», на ее осуществление нужно было 4 триллиона «старых» рублей. Это было экономически очень рентабельное предложение, но большие государственные деятели объяснили нам, что «на популизм» денег в бюджете нет и не будет. А через несколько месяцев началась война в Чечне, на которую было выброшено 20 триллионов рублей. Настоящий популизм сегодня – это разговоры о том, что на социальные программы нет денег, что это усилит инфляцию. На самом деле у нас есть огромные средства, но нет политической воли, нет желания вкладывать эти средства в человека, что наиболее дальновидно и выгодно. В среде руководителей господствует убеждение: наш человек все перетерпит, все переживет.