http://www.odnako.org/blogs/mihail-k...erku-i-umeret/
3 марта 2008
6 Комментариев
Славные имена: Т-34, «русский танк». Колыбель же его — Украина, Харьков. Безупречная боевая машина, на которой мы выиграли Великую Отечественную, — это последнее, что успел сделать в своей жизни глава Харьковского КБ Михаил Кошкин.
После окончания Второй мировой войны Уинстона Черчилля спросили, какое оружие было решающим в только что отшумевших военных действиях. Он ответил: «Английская линейная пушка, немецкий самолет “Мессершмитт” и советский танк Т-34. Но если о первых двух мне известно все, то я никак не могу понять, кто и как создал чудо-танк».
Не только Черчилль такой непонятливый. «Тридцатьчетверку» разбирали по винтикам и изучали под микроскопом специально обученные люди — лучшие конструкторы Германии, Англии, США... И благоговейно застывали в тупике: посмотреть можно — понять и повторить нельзя. И впрямь — ну как простому смертному скопировать загадочный механизм, рожденный иной цивилизацией? Да никак. Хоть расшибись — все равно какой-нибудь «Шерман» получается или, прости господи, «Тигр».
Потому что есть танк. А есть — русский танк.
Это нечто большее, чем боевая машина — пускай даже лучшая боевая машина всех времен и народов.
Чтобы сделать Т-34, надо было родиться в нужное время в нужной стране.
Михаил Кошкин так и поступил.
Техника и жизнь
Увлечение техникой в начале ХХ века было повальным. Придумав и подчинив себе громадные железные конструкции с моторчиками, человек сам заворожился их мощью, а заодно — и неизвестными доселе возможностями своего разума.
В России после 1917 года восхищение техникой усугубилось революционным энтузиазмом: «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью». Советские инженеры довоенного периода независимо от любви к Ленину и Сталину были одержимы идеями завоевания земли и неба. А неуёмное любопытство первопроходцев в свою очередь оказалось очень кстати вырастающей из пепла империи.
Молодая Советская Республика должна была ездить по дорогам, пахать на полях и воевать на фронтах. Ну и — согласно нормативам того сурового времени, неподвластного современному суду, в технику вкладывали не только деньги, не только труд и идею, но и человеческую жизнь. Конструкторов самолетов и танков боготворили, но ровно до той минуты, пока механизм не давал хоть какой-либо сбой.
Они должны были успеть повсюду. У страны тогда не было такой роскоши, как расстановка приоритетов: что, мол, важнее — трактора для невиданной реформы сельского хозяйства или танки для того, чтобы это сельское хозяйство кому-нибудь пригодилось. Приоритетом оказалось и то, и другое... И третье... И пятое... И десятое...
В общем, раздолье для порыва научно-технической фантазии.
Но наш герой сегодня — Кошкин. Поэтому наш приоритет — русский танк. Которого еще нет.
Американский вклад
В ходе Гражданской войны на вооружении Красной Армии появились трофейные английские и французские танки, захваченные у войск Врангеля, Деникина, Юденича. К 1920 году насчитывалось более ста таких трофеев.
Опытное танкостроение в Советской России было начато на пяти заводах — в Москве, Ленинграде, Горьком и Харькове. В 1930 году за рубежом были закуплены образцы современных танков: легкие «Виккерс-6т» (Англия) и быстроходные колесно-гусеничные «Кристи» (США).
За второй — отдельное спасибо братскому американскому народу, сговорчивому Конгрессу и лично Уолтеру Кристи за то, что без проволочек продали Советскому Союзу пару «тракторов». Сам-то танк был так себе — к реальным боевым действиям непригодный. Но от одной абсурдной фантазии американского коллеги у наших инженеров аж дыхание сперло. Есть подозрение, что Кристи и сам не понял, что он наделал.
А что он наделал? А он просто — то ли с перепугу, то ли из невинной шалости, то ли потому что гений, — засунул мотор танку в... Ну, в общем, как у «Запорожца». Дяденьки из военного ведомства США — точно ничего не поняли. А с советскими конструкторами случился экстаз. Коллективный.
Такая компоновка одним махом решала все проблемы, над которыми ломало голову тогдашнее прогрессивное мировое танкостроение: силуэт машины прижимается к земле, расход материалов (следовательно, и веса) на «обязательную программу» становится минимальным, движок убирается с линии неприятельского огня — «от греха подальше». А из сэкономленных ресурсов можно и броню навесить любой надобной толщины, и пушчонку помощнее на башню примостить.
В общем, чтобы не вдаваться в технические подробности...
Именно с этого момента в историю человечества стал неумолимо вкатываться русский танк — чтобы остаться в ней навсегда.
Испанская гастроль
А надо сказать, что танк — оружие наступательное.
Советские танки БТ (быстроходный танк), выросшие из моделек Кристи, — юркие, можно сказать, изящные, — были рассчитаны на цивилизованные европейские дороги. Впрочем, советские военные прогнозы дальше Европы и не простирались.
В 1936 году «бэтэшки» и Т-26 исходили пыльные дороги Пиренейского полуострова. Об этом Константин Симонов написал пьесу «Парень из нашего города», безумно популярную вкупе с одноименным кинофильмом 1942 года. Главный герой, танкист Сергей Луконин, вдохновенно говорит о том, что танки могут всё — плавать, прыгать.
Действительно, прыжки военных машин через реки и рвы производили впечатление, особенно на смотрах. Только в бою прыгающие танки зачастую оказывались на дне рек и рвов, а горели они, как свечки — из-за бензинового двигателя, становясь могилой для боевого состава.
В это время Харьковский паровозостроительный завод серийно выпускал колесно-гусеничные БТ. Танк имел возможность снимать-надевать гусеницы, как «калоши», на колесный ход. Понятно, что процесс «переобувания» танка был крайне неудобен. Но необходим с точки зрения тактики грядущих боевых действий — все на тех же гладких и комфортных европейских автострадах. Основным направлением разработки было увеличение скорости.
На испытаниях, где увлекались красивыми «прыжками» танков, происходил сбой за сбоем, и Сталин на одном из совещаний негромко проронил: «Не многовато ли поломок в коробках скоростей?..».
Главный конструктор харьковского завода Афанасий Фирсов был арестован по обвинению во вредительстве, директор завода И. П. Бондаренко — арестован и вскоре расстрелян. После Фирсова КБ Харьковского завода принял Михаил Ильич Кошкин. И больше посадить он никого не дал.
Дорога на Харьков
Михаил Кошкин родился в 1898 году в деревне Брынчаги Ярославской губернии, мальчишкой после смерти отца пошел работать… Воевал в гражданскую. Работая в Совпартшколе г. Вятки (Киров), он встретил Веру Катаеву, они поженились. Вера Николаевна поехала с ним в Ленинград, где Михаил Ильич учился в Индустриальном институте. У них была комната в общежитии, маленькая дочь Лиза, потом родилась Тамара.По вечерам Михаил зубрил английский, Вера смеялась. Брат Веры Николаевны работал на Ленфильме, и семья Кошкиных пересмотрела все киноновинки, зачастую на закрытых ночных просмотрах.
В 1934 году в Ленинграде Кошкин познакомился с Кировым и не мог не поддаться обаянию этого человека. Киров тоже заприметил молодого партийца, который не занимался пустой идеологической болтовней, а истово пропагандировал передовые технические идеи. Обратил внимание на Кошкина и Сталин, ещё когда читал курс лекций по ленинизму для будущих партийных руководителей в Коммунистическом университете им. Свердлова. Память у красного императора была отменная.
В том, что Кошкина направили в Харьков на место репрессированного Фирсова после убийства ленинградского лидера Сергея Кирова, была, наверное, какая-то интрига. Но Михаил Ильич не знал об этом. Вера Николаевна не хотела ехать в Харьков. В Ленинграде были родственники, культурная жизнь. Но жёны не выбирают — и она уехала с мужем.
Квартира Кошкиных была на улице Пушкинской, в заводском доме. Завод обеспечивал семью. В комнатах стояла мебель, сделанная в цехах, специальный отдел выдавал отрезы тканей. Рядом было ателье, где известный харьковский портной обшивал заводчан.
В пальто от этого портного Вера Николаевна и девочки уезжали в эвакуацию в Нижний Тагил. Первым эшелоном, заказанным заводом. Но Михаила Ильича тогда уже не было в живых.
Ещё в Ленинграде Кошкин защитил диплом по бронированным машинам и мечтал создать танк нового поколения, над которым уже начал работать в Ленинграде. За танк Т-46-5 (существовал только в экспериментальных образцах) его с группой конструкторов наградили орденом Красной Звезды.
Т-46 был гусеничным танком, но от колёсно-гусеничных машин никто отказываться не хотел. Производственные циклы были налажены, танки опробованы в боях и при всех недостатках считались вполне удовлетворительным вооружением. Тяжёлую промышленность, тем более военную, вообще трудно сдвинуть с «насиженного» места... Но именно этого и добивался Кошкин.
Он думал только об одном: создать новый танк. Быстроходный и манёвренный, с непробиваемой броней, с дизельным, безопасным для огня, двигателем, с дальнобойной пушкой и вездеходными гусеницами. Но политические интриги и производственная неповоротливость делали эту задачу практически нерешаемой, просто невозможной.
Завод, Кремль, завод
Михаил Ильич пропадал на заводе. У него был удивительный характер. В те годы в моде были суровые руководители — а он улыбался, никогда не повышал голос, записывал в блокнот замечание каждого и повторял: «Думаем все! Думаем вместе!».
Блестящий конструктор, самородок, даже не имевший высшего образования, Александр Морозов стал его опорой в технических вопросах. Подключился к работе и талантливый конструктор Николай Кучеренко, который раньше был заместителем арестованного Фирсова. В выходной ездили семьями гулять в парк Горького. Иногда всем КБ — на футбольные матчи (Кошкин был заядлый болельщик). Но в будни работали по 18 часов. Прийти на завод чужаком, но объединить и возглавить коллектив норовистых талантов: инженеров, конструкторов, водителей, рабочих; делать свою идею общей, заразить всех своим бешеным «трудоголизмом» — для этого нужно было обладать совершенно особыми душевными и интеллектуальными качествами.
После Испании группа Кошкина сначала работает над БТ-7— новым колёсно-гусеничным танком. Его оснащают дизельным двигателем. Но Михаил Ильич считает рутинные работы над «бэтэшками» бесперспективными. Красивые прыжки колёсных танков впечатляют руководство, и пробить гусеничный ход практически невозможно. Кошкина раздражает увлечение чисто внешней стороной вопроса. Хотя его танк, по задумке, мог бы такое…
Название танка он придумал давно. Кошкин не мог забыть 1934 год, встречу с Кировым. С этого началась его бронетанковая биография. Значит — «Т-34».
4 мая 1938 года в Москве состоялось заседание Комитета Обороны, на которое были приглашены и танкисты, вернувшиеся из Испании. Вел заседание Вячеслав Молотов, тогда — председатель Совета Народных комиссаров и Комитета Обороны СССР. Присутствовали Сталин и Ворошилов. Экспертами выступали танкисты, герои Испании Д. Павлов и А. Ветров. Между ними возникает спор, но каждый косится на реакцию Сталина: что ему нравится— гусеницы или колеса? Гусеничный бесколёсный танк презрительно называют «калошами без ботинок». И неизвестно, куда бы двинулось дальше советское танкостроение, если бы Сталин не любил неожиданные повороты. Он предлагает работать над двумя танками одновременно, чем фактически легализует инициативу Кошкина.
Через три месяца на заседании в присутствии Блюхера и Буденного снова критикуют гусеничный вариант, и снова Сталин говорит: «Не мешайте конструкторам работать. Мы посмотрим оба танка. И пусть победит сильнейший»
К марту 1940 две опытных машины Т-34 были готовы. Их устанавливают на платформы, и специальным поездом они должны ехать на смотрины в столицу.
Но их полевые испытания — количество пройденных километров — не соответствовали норме. Времени на наверчивание кругов по полигону не остается. Кошкин использует все свои связи в Москве, но получает ответ от лица, близкого к наркому обороны: «Миша, даже не проси. Пока не пройден нужный километраж, Т-34 не существует в природе…»
Танкопрбег-1940
И тут происходит то, что заставляет некоторых исследователей приписывать Михаилу Ильичу и авантюризм, и склонность к «партизанщине». Почему-то думают, что он бравировал, когда совершал поступок, стоивший ему, в результате, жизни. Нет, Кошкин оставался мягким человеком, руководителем несталинского типа. Он просто был, как сегодня бы сказали, креативщик. А креативщик никогда не оставит свое детище.
Михаил Кошкин, спокойно улыбаясь, говорит, что Т-34 получит необходимый пробег и вовремя. Танки пойдут своим ходом из Харькова в Москву. Вместе с ним, главным конструктором.
Его убеждают, что танки увязнут в снегу, что их «рассекретят» по пути, что возможны неожиданные поломки. И — главное, что ему, Кошкину, уже измученному затяжной простудой, ехать в танке нельзя!
Кошкин по-прежнему спокоен: идти будем просёлками и лесом — у Т-34 великолепная проходимость, в случае поломки — ремонт произведем на месте. В головном танке поеду сам.
Вера Николаевна знает, что уговаривать его бесполезно, хотя и много лет спустя подтверждает: он был уже болен, это было смертельно опасно… Во время танкопробега Михаил Кошкин был уже отцом троих дочерей — в 1939 родилась Татьяна. Она уже не успеет запомнить папу.
Танковый кортеж вышел из ворот завода тёмным мартовским утром, прошел по пустым улицам Харькова, выехал из города.
Т-34 не был комфортабельным танком. Немцы обивали изнутри свои «Тигры» мягким покрытием, а англичане и американцы удивлялись, как можно воевать в машине, если в ней нельзя приготовить кофе с бутербродами. В русском танке сильно трясло и било об стенки, там было холодно, водители и сам Михаил Ильич были в ватных штанах, валенках, полушубках. Кошкина знобит, его бьет кашель.
Наездив половину положенных по правилам испытаний километров, две «тридцатьчетверки» въезжают в Кремль. Как в кино, по команде Кошкина они «разбегаются»: один — к Спасским, другой к Троицким воротам. Не доезжая до ворот, танки круто развернулись и понеслись навстречу друг другу, эффектно высекая искры из кремлевской брусчатки.
Триумфально прозвучали слова Сталина: «Это будет ласточка наших бронетанковых сил!»
Дано «добро» на серийный выпуск, а вечером Кошкин вместе с высшим руководством приглашен в Большой театр. Он так кашляет, что соседи по партеру недовольно косятся на него. Михаил Ильич уходит в первом антракте, а в гостиницу ему приносят письмо от наркома с настоятельной рекомендацией ехать в Харьков поездом и немедленно заняться своим здоровьем.
На следующее утро Кошкин снова в башне танка выезжает из Москвы. Дойдя до Харькова, они как раз наберут полный километраж.
На обратном пути при переправе через Северский Донец один из танков опрокидывается в воду. После купания в ледяной воде Кошкин приезжает в Харьков совершенно больным, однако еще несколько дней не выходит из КБ и цехов: нужно поставить производство.
Эта история стала основой книги Я.Резника «Сотворение брони» (1988). Режиссер В.Семаков снял фильм «Главный конструктор» (1980) с Борисом Невзоровым в роли Михаила Кошкина. Повесть В.Вишнякова «Конструкторы» (часть 1, «Свой подвиг совершив») тоже посвящена этому подвигу (1989). И все эти произведения — с трагическим концом.
Главное дело жизни. И последнее
В год танкопробега Михаила Ильича не стало. Простуда обернулась тяжелым легочным абсцессом. Его хотели отправить в кремлевскую больницу, но кто-то бросил фразу: а, и здесь вылечат…
Т-34 пошли в серию, Морозов сменяет Кошкина на посту главного конструктора. А самого Михаила Ильича оперирует светило харьковской медицины. В сентябре 1940 он долечивается в санатории. Ходит гулять с маленькой Танюшей. Его раздражают отдыхающие, бесцельно забивающие часами «козла». Жене говорит: «Вера, выйду на работу, буду делать новую машину. Такую сконструирую, что всем чертям будет тошно!».
После недолгого улучшения Михаил Ильич тихо скончался в своей палате. Урна с его прахом погибла под бомбами вместе со всем колумбарием. Могилы Кошкина нет. Впервые лично о нем написали только через 40 лет.
А Красная Армия к началу Великой Отечественной войны получила практически идеальный танк. Простой, надежный, стремительный и манёвренный, с неплохой пушкой, ремонтопригодный, технологичный, с огромным ресурсом для модернизации, наконец, дешёвый.
Гитлер узнал о существовании Т-34 только на третий день после нападения на СССР. Он приказал повернуть победно шедшую на Москву танковую армию Гейнца Гудериана: «Харьков важнее, чем Москва». Однако 40 эшелонов с оборудованием и танкостроителями уже собрались в эвакуацию с Украины на Урал.
«Русские танки Т-34 показали нашим привыкшим к победам танкистам своё превосходство в вооружении, броне и манёвренности. Танк Т-34 произвел сенсацию», — писал немецкий генерал Э. Шнайдер. Сам Гудериан признавал, что поразить русскую «тридцатьчетвёрку» — огромное искусство.
А в эксплуатации Т-34 был просто подарком фронтовым механикам: подбитые машины проходили ремонт прямо на поле и опять возвращались в бой. Кстати, в фильмах о Великой Отечественной показывают ненастоящие Т-34. Они почти все были в боях. Редкие раритеты сегодня на музейном рынке стоят сотни тысяч долларов.
Нужное — подчеркнуть
Кошкин, Морозов, Кучеренко, Фирсов… Кто был главным в создании победоносного танка Т-34? Были ли эти великие конструкторы равны в таланте, был ли равным их вклад в «русское чудо»?
Если бы Михаил Кошкин не умер так рано, возможно, они проработали бы бок о бок с Кучеренко и Морозовым долгие годы. Наверное, они не делили бы славу и никто не задумывался бы над тем, кто на самом деле главный конструктор. Они разделили бы Сталинскую премию за Т-34, которую получили втроем в 1942 году. Но Кошкин получил эту премию уже посмертно.
Если бы Афанасий Фирсов не был арестован, он стал бы соавтором, а возможно, и родоначальником проекта Т-34. У Фирсова было дореволюционное техническое образование, его приглашали работать в Швейцарию, но он остался в России. Уже в 1935 году он разработал основы принципиально нового танка на гусеничном ходу с мощной броней.
Н. Кучеренко и М. Таршинов были заместителями Фирсова Но история, как известно, не терпит сослагательного наклонения. Александр Морозов стал руководителем КБ после смерти Кошкина. Великий танкостроитель, разработчик танков нового поколения, он всегда говорил, что основы Т-34 заложил и разработал Михаил Кошкин. Однако ни разу за послевоенные годы он не навестил семью Михаила Ильича, хотя жил с ними в одном дворе.
Николай Кучеренко после войны уехал работать в Москву. Его дочь, известная писательница и поэт Лариса Васильева (Кучеренко), создала в Подмосковье свой музей Т-34. Она говорит: «Было бы неправильным считать, что Кошкин — единственный создатель танка Т-34, но и было бы неправильным так не считать». Сам Николай Кучеренко считал, что Т-34 делала в те годы вся страна.
Василий Вишняков, писатель и журналист, был первым, кто написал: «Никто не сомневается, что при создании такой машины весь коллектив соратников, в том числе А. Морозов, Н. Кучеренко, М. Таршинов и работники других служб завода трудились героически. Удивляет, что именно создатель и вдохновитель этой конструкции, отдавший жизнь за ее производство, уже после ее разработки не награжден даже медалью»
«Если сейчас выйти на улицу и спросить: кто такой Кошкин? — вряд ли кто ответит. Но с другой стороны, недавно студенты факультета журналистики в России не смогли ответить, как зовут президента Путина…» — говорит директор музея харьковского завода им. Малышева (бывший ХПЗ) Анна Быстриченко. Память течет вместе с историей по спирали, но чаще перегорает. Спираль приходится чинить, память — восстанавливать.
6328. Михаил Кошкин
Линейный вид
