*1116. Приватизация

[Юрий Болдырев]

http://yuriboldyrev.ru/news/article0230/
03.02.2016

России не миновать очередной волны приватизации, однако западные инвесторы не будут принимать участия в этой кампании. Если кто и будет за бесценок скупать государственные активы, то это будут люди, приближенные к власти. Об этом корреспонденту «Росбалта» рассказал экономист, экс-зампред Счетной палаты, экс-член Совета Федерации России от Петербурга Юрий Болдырев.

По словам Болдырева, сегодня, говоря о приватизации, чиновники произносят много красивых слов, но главная мысль сводится только лишь к одному — приватизация обязательно будет.

«Надо понимать, что всякий подобный кризис — это чья-то игра на понижение с целью скупки за бесценок чужих активов. С моей точки зрения, распродавать активы в период этого пика игры на понижение — это просто предательство. Если говорить более мягко — это действия в ущерб нам в интересах наших противников», — рассказал Болдырев.

Эксперт отметил, что опыт всех предшествующих приватизаций в России говорит лишь о том, что запускается процесс раздачи «сладких кусков» «своим людям». Запад не инвестирует в Россию. Власть же не склонна осуществлять приватизацию в интересах страны.

«В тот момент, когда цена активов скатывается до смешного, единственная не лицемерная, а настоящая дискуссия ведется лишь относительно того, а как эти активы лучше переписать на себя. Никаких обсуждений на тему „как пополнить государственный бюджет“ не ведется. Это вообще про другое. Здесь вопрос исключительно о том, а стоит ли сейчас, под шумок, на пике минимума цен присвоить что-то себе или раздать своим друзьям. Ничего более», — отметил Болдырев.

В понедельник президент РФ Владимир Путин провел совещание с правительством и главами крупнейших госкомпаний, предписав министрам сохранить контроль в стратегических кампаниях за государством при проведении приватизации, не продавать активы «за бесценок» и искать покупателей в российской юрисдикции, но не за деньги госбанков.

[Глеб Корепанов]

http://polit.ru/article/2016/02/08/glaziev/
08 февраля 2016, 19:00 приватизация Сергей Глазьев


Советник президента России Сергей Глазьев
Правительство РФ

Советник президента России по интеграции Сергей Глазьев предложил вовлечь в приватизацию-2016 рядовых граждан. Взгляды Глазьева в кругу влиятельных экономических экспертов и исследователей традиционно воспринимаются с иронией.

В интервью «Газете.ру» он заявил, что для этого государство должно восстановить сбережения вкладчиков «Сбербанка», сгоревшие во время гиперинфляции после распада СССР, но с условием, что эти деньги будут использованы для инвестиций. По «плану Глазьева», причастность миллионов рядовых россиян к процессу новой приватизации позволит повысить уровень доверия, который практически отсутствует после ваучерной приватизации, проведенной в 1990-х годах.

Средства на покупку акций врачам, учителям и другим бюджетникам, по мнению Глазьева, должно выделить государство. Советник президента утверждает, что честно рассчитавшись с народом, власти удалось бы решить, как проблему приватизации, так и «очень серьезную социальную проблему».

«Если мы эти сбережения восстановим, с условием, что деньги могут быть использованы только на инвестиционные цели, тогда мы можем решить задачу вовлечения граждан в приватизацию. Если мы сумеем восстановить сбережения и вовлечь людей в управление приватизированным государственным имуществом, то мы этим самым и доверие к этой приватизации усилим, и это как-то смягчит тот раскол в обществе, который сегодня существует в связи с итогами приватизации», — пояснил Глазьев.

Приватизационный чек. Фото: wikipedia.ru

По оценкам советника президента, к приватизации можно привлечь приблизительно миллион человек из числа тех, кто уже совершает сделки на финансовом рынке. Для работников корпораций он предлагает ввести льготы для приобретения акций. «Чем больше будет вовлеченность работников в управление, тем выше эффективность, потому что включается мотивация общего дела», - рассуждает Глазьев.

Он также посоветовал властям обратиться к опыту Великобритании 1980-х, когда правительство Маргарет Тэтчер организовало процесс приватизации ряда отраслей экономики. По его мнению, этот исторический пример, который, впрочем, имел двоякие последствия, показывает, что приватизация может стать частью реформирования экономики государства с ее последующей модернизацией.

«Государство получило большие деньги, а новые собственники не только вложили немалые средства в модернизацию и развитие отраслей, но и заплатили налог на прирост капитала. То есть опыт приватизации в Англии, в Европе в целом, в рамках создания европейского экономического чуда, очень поучителен», — отметил он.

По-настоящему эффективной новая приватизация может стать если удастся соблюсти озвученный Владимиром Путиным принцип «максимальной прозрачности», считает Глазьев. Компетентные органы, в свою очередь, должны будут внимательно следить и проверять финансовые источники «новых приватизаторов». Советник президента опасается, что для приобретения госактивов будут использованы средства, заработанные биржевыми спекулянтами на манипулировании курсом рубля.

«Чистота и легальность капитала при приватизации госсобственности — незыблемое правило во всех цивилизованных странах. Это делается для того, чтобы приватизация не использовалась для отмывания незаконно полученных доходов», — отметил Глазьев.

Президент Владимир Путин поддержал предложения Минэкономразвития по приватизации в 2016 году. Как сказал один из федеральных источников «Ведомостей», из-за того, что в бюджете деньги отсутствуют, а доходы от экспорта энергоресурсов сокращаются, «продавать будут все». Наиболее предпочтительными активами на продажу являются госпакеты «Ростелекома», «Транснефти», «Аэрофлота», «Роснефти», «Совкомфлота» и рядя других компаний.

В начале февраля на совещании с членами правительства Путин обозначил ключевые условия, которыми следует руководствоваться при продаже госактивов. Во-первых, это безусловная прозрачность приватизационных сделок; во-вторых, новые владельцы активов должны находиться в российской юрисдикции; в-третьих, акции не должны продаваться по бросовой цене; в-четвертых, важно уделять внимание «качеству инвесторов»; в-пятых, государство должно сохранить контроль за стратегически важными предприятиями.

Глава Минэкономразвития Алексей Улюкаев отметил, что раньше всего будут приватизированы «публичные компании, которые котируются на рынке и в силу этого технически и юридически лучше всего готовы и лучше всего известны инвестору».

[Константин Сонин]

https://www.vedomosti.ru/opinion/col...privatizatsiyu
Статья опубликована в № 4024 от 29.02.2016 под заголовком: Правила игры: Как начать приватизацию

Приватизация нужна, а хорошего момента может не случиться

28.02.2016

На протяжении многих лет слово «приватизация» постоянно мелькало в речах президента и чиновников рангом ниже. Год за годом в планы вносились названия крупных и мелких активов, которые должны были быть переданы в частные руки. На протяжении этих же самых лет доля государственных предприятий в экономике увеличивалась – то за счет мегасделок, то за счет постепенной консолидации активов.

И вот теперь, в конце февраля 2016 г., приняты очередные решения о приватизации значительного пакета «Роснефти», одной из крупнейших госкомпаний (доля государства – 70%). С одной стороны, это нужно приветствовать. Приватизация – по опыту 25 лет российского капитализма – увеличивает эффективность компании, а «Роснефть» управляется крайне неэффективно. Например, национализация ТНК-ВР, осуществленная «Роснефтью» в 2013 г., привела к многомиллиардным потерям. (Конечно, падение цен на нефть, начавшееся в 2014 г., снизило капитализацию всех нефтяных компаний, но у «Роснефти» она упала значительно, на десятки процентных пунктов, – сильнее, чем у частных мировых мейджоров BP, Exxon, Chevron, Royal Dutch Shell.) Если в результате приватизации в дополнение к 20% акций «Роснефти», находящимся у BP, появится еще один стратегический инвестор, не интересующийся ничем, кроме прибыли, это скорее приведет к смене руководства компании на более компетентное. Если инвестора интересует прибыль, он вовсе не будет счастлив, что капитализация упала на 50%, в то время как у основных конкурентов – только на 20%.

С другой стороны, при очевидных плюсах приватизации сегодня есть и очевидные минусы. Во-первых, опыт предыдущих лет подсказывает, что приватизация может оказаться фиктивной – например, через какую-то цепочку посредников или «гарантий по кредиту» владельцем окажется госбанк или другое госпредприятие. Конечно, в перекладывании денег из одного государственного кармана в другой нет никакого смысла с точки зрения экономической эффективности, а вот возможностей нажиться на таком перекладывании масса. Во-вторых, приватизация сейчас вызовет сомнения, даже если пакет акций окажется в руках полноценного частного инвестора, – цена будет очевидно низкой, что снижает легитимность сделки в глазах граждан; легитимность любых действий нынешнего политического режима в глазах мировых правительств и инвесторов и так очень низка. (Это вовсе не означает, что покупателей не найдется. Низкая легитимность режима, осуществляющего приватизацию, не обязательно отпугивает покупателей, но обязательно снижает цену, которую они готовы заплатить.)

Впрочем, соображения в пользу приватизации должны перевешивать. Приватизация нужна, а хорошего момента может так никогда и не случиться – при нынешнем руководстве и высокая цена на нефть может не привести к высоким ценам на акции. Кроме того, высокие цены на нефть, увеличив доходы бюджета, снизят количество аргументов в пользу приватизации. Лучше, конечно, двигаться вперед с приватизацией – при этом не переставая следить за руками тех, кто ее осуществляет.

Автор – профессор Чикагского университета и НИУ «Высшая школа экономики»

[Владимир Милов]

Много вопросов по поводу обсуждаемой приватизации части госпакета "Роснефти", решил собрать все основные ответы в одном месте.

Что хотят приватизировать

Продать хотят 19,5% акций "Роснефти". В этом случае у государства под контролем останется 50% + 1 акция - сейчас 69,5% принадлежат "Роснефтегазу" и 1 акция Росимуществу, останется ровно 50% у "Роснефтегаза" и 1 акция у Росимущества.

Реальная ли это приватизация?

В том-то все и дело, что нет. Правительство хочет получить много денег за пакет акций, который реального права на управление по сути не дает. Вот сегодня компания BP имеет 19,75% акций "Роснефти" (даже больше, чем предполагаемый сейчас к продаже пакет) и двух представителей в Совете директоров "Роснефти", но практически никак не влияет на принятие решений, и в исполнительном аппарате "Роснефти" людей ВР нет.

В российской культуре корпоративного управления, к сожалению, господствует правило - у кого контрольный пакет, тот и хозяин компании. Примеры, когда владельцы миноритарных пакетов реально влияют на управление при наличии контрольного акционера, крайне редки. И особенно - в ситуации, когда компания имеет стратегический характер, да еще и принадлежит государству. Ясно, что в таких случаях все ключевые решения принимает правительство, а у миноритарных акционеров и близко отсутствует необходимый политический вес, чтобы наперекор воле правительства пойти. Так вести себя пытался в начале 2000-х, например, пресловутый Уильям Браудер, владевший миноритарными пакетами в "Газпроме" и других крупных компаниях - где сейчас Браудер, потенциальные претенденты на госпакет акций "Роснефти" хорошо знают.

Другие примеры более дружественного поведения тоже ни к чему не привели. В свое время немецкий E.On и американская Conoco владели крупными пакетами акций в "Газпроме" и "Лукойле". Как и в случае с ВР и "Роснефтью", ни к какому реальному влиянию на управление это не привело, и в итоге и E.On, и Conoco свои пакеты в "Газпроме" и "Лукойле" полностью продали. Хотя в середине 2000-х путинские пропагандисты в противовес делу ЮКОСа наперебой орали о том, что вот пример "стратегических партнерств, за которыми будущее", потому что "E.On и Conoco соблюдают установленные Путиным правила" - но потом стало ясно, что эти "правила" есть не более чем развод для лохов (вы нам деньги, мы вам - право стоять рядышком), и западные компании просто вышли из этих партнерств.

В общем, то, что сейчас пытаются провернуть российские чиновники, это такая "приватизация по Лукашенко" - несколько лет назад, когда белорусский диктатор попал в серьезные финансовые трудности, он начал предлагать покупателям неконтрольные доли в госпредприятиях, тоже по такой вот схеме - типа продать пару кресел в совете директоров за огромные деньги без реальных прав на управление. Желающих тогда особо много не нашлось.

Есть ли покупатели на 19,5% "Роснефти"?

Сейчас у российских властей та же проблема. Западные компании не хотят вкладывать миллиарды в "Роснефть" из-за санкций и собственных проблем "Роснефти" (о них чуть ниже). Правительство в поисках денег метнулось к китайцам, но китайцы твердо дали понять: готовы покупать только если допустите в реальное управление.

Кстати, по этим же причинам предыдущие попытки продать китайцам неконтрольные доли в нефтегазовых месторождениях провалились: и в случае с Ванкором, и в случае с Юрубчено-Тохомским и Таас-Юряхским месторождениями. (Теперь основные из них пытаются впарить индусам.)

Так что пока перспективы продажи пакета в 19,5% акций "Роснефти" спорные.

Нужно ли продавать этот пакет?

Честно говоря, в условиях, когда правительство сохраняет контроль - особого смысла в этом нет. Понятно, что правительству нужны деньги для латания дыр в бюджете, однако несколько сот миллиардов рублей их не спасут, и все равно встанет вопрос о системных рецептах выхода из текущего кризиса - разгосударствлении, демонополизации, примирении с цивилизованным миром. Зато приход новых иностранных акционеров может сильно осложнить реформу "Роснефти" в будущем.

Приватизация необходима как одно из условий создания в нефтяной индустрии конкурентного рынка - для этого "Роснефть" надо сначала разделить на много конкурирующих компаний, а потом продавать по частям. Сегодня "Роснефть" добывает более 35% российской нефти, тогда как, скажем, в США, где цены на бензин в нефтедобывающих штатах (Техасе например) уже сейчас ниже чем в России даже в пересчете по нынешнему курсу, доля крупнейших производителей в общенациональной добыче - всего 4-5%.

Продавать кусочек крупной госмонополии при сохранении общего госконтроля - с точки зрения структурных изменений в экономике не несет никакого смысла.

Стоит ли опасаться участия китайцев?

Проблема не столько даже в китайцах самих по себе (хотя они очень прозрачно намекнули России, что понимают нашу зависимость от китайских финансовых вливаний и намерены в обмен на них требовать реального контроля), сколько в том, что вообще-то приватизация есть передача имущества из государственной собственности в частную. Китайская CNPC - полностью под контролем китайского правительства и частной компанией не является. Откровенно говоря, следовало бы запретить в будущем участие в приватизации госкомпаниям из других стран - так мы передаем нашу национальную собственность не в частные руки, а в руки других государств. Зачем? Пусть китайцы тоже демонополизируют и приватизируют CNPC для начала!

А что творится в самой "Роснефти"?

Честно говоря, в "Роснефти" куча проблем и абсолютно непрозрачная система управления, с постоянной кадровой чехардой (только за последние пару месяцев сменили трех вице-президентов). Компания находится в стадии падающей добычи, в 2015 году добыча сократилась на 1%, причем крупнейшие добывающие предприятия показывают еще худшую и прогрессирующую динамику - Юганскнефтегаз в 2015 году минус 3%, Ванкорнефть 0%, Самотлорнефтегаз минус 5%, Оренбургнефть минус 8% (это четыре крупнейшие добывающие "дочки"). (Данные отсюда, стр.21.)

Компания хвастается тем, что несколько подсократило свое долговое бремя, однако оно все равно большое - чистый долг на конец 2015 года составил 1,7 трлн рублей, а его некоторое сокращение было достигнуто за счет получения рекордных авансов от Китая за будущие многолетние поставки нефти. Общий объем предоплаты, полученной от Китая, оценивается в $35 млрд. Это значит, что мы теперь должны поставить Китаю бесплатно нефти на 35 млрд долларов и ничего за это не получим - деньги уже потрачены на отдачу долгов от покупки Сечиным ТНК-ВР и прочих эскапад Игорь Иваныча.

Из-за этого рейтинговые агентства особенно не впечатлены номинальным снижением долга "Роснефти" и считают полученную предоплату тем же долгом, только в профиль - полученные (и уже потраченные) деньги придется отрабатывать бесплатными поставками нефти.

Уже в 2015 году, задолго до выхода объемов поставок в Китай на целевые, "эффект от зачета предоплат" (бесплатные поставки нефти в счет ранее полученных авансов) составил 89 млрд рублей (данные отсюда). С ужасом остается подумать, сколько мы долдны будем в будущем бесплатно поставлять Китаю нефти...

Накопленные долговые проблемы, резкое увеличение потребности в инвестициях из-за перехода основных месторождений в стадию падающей добычи, плюс еще и падение цен на нефть создают для "Роснефти" очень тяжелую "вилку" - нужно инвестировать много больше, а денег нет. Еще в 2014 году "Роснефть" хотела увеличить капитальные инвестиции до 1 трлн рублей в год, но не смогла - по факту инвестировала менее 600 млрд руб. Теперь вот Сечин, изображая хорошую мину при плохой игре, снова обещает Путину довести инвестиции до триллиона в год. Все это, однако, чушь, потому что в 2015 году средняя цена нефти Brent составила 53 доллара за баррель, а средняя (средняя! не смотрите на последние котировки) цена за 5 месяцев этого года - 37,6 доллара, и будет по итогам года явно меньше, чем в 2015-м. Значит, падение добычи может ускориться.

Честно говоря, все эти факторы тоже появлению большой очереди из инвесторов не способствуют.

* * * * *

С учетом всего сказанного, похоже, что отдать 19,5% "Роснефти" китайцам по сходной цене и в обмен на некие гарантии допуска к реальному управлению - единственная опция, которая остается у правительства.

Тут стоит отметить, что в последние годы китайцы соглашались покупать акционерные доли только в компаниях, которые принадлежат не правительству, а частным акционерам ("Ямал СПГ" и "Сибур"). Мой опыт свидетельствует о том, что они прекрасно осведомлены обо всех "прелестях" российского государственного менеджмента и становиться статистами на этом чужом празднике жизни не хотят. Если они купятся на идею получить пару стульев в совете директоров "Роснефти" в обмен на миллиарды долларов, это, конечно, будет удачная разводка со стороны Путина. Правда, с непонятными последствиями для России - неясно, что китайцы в обмен на это смогут себе выторговать. Переговорщики они очень жесткие и эффективные.

[Mihooy]

В 2004 году Счетная палата России обнародовала доклад «Анализ процессов приватизации государственной собственности в Российской Федерации за период 1993—2003 годы», в котором аудиторы Палаты проанализировали ход приватизации в России и ее итоги.

Сама подготовка доклада еще до публикации первых данных вызвала массу пересудов и «подковерных» движений, особенно в среде большого российского бизнеса. Публичные чтения доклада в Госдуме, которые были первоначально запланированы на осень 2004 года, трижды откладывались. «Запахло жаренным» в среде российской олигархии.

Сам доклад состоял из введения, четырех глав и раздела выводов и рекомендаций. Первая глава посвящена обзору законодательства, регламентировавшего приватизацию на разных её этапах. Во второй главе был опубликован анализ деятельности органов исполнительной власти в сфере приватизации.

Счетная палата сделала неутешительный вывод: в период приватизации органы исполнительной власти РФ допустили ряд нарушений, заключавшихся в превышении полномочий, неисполнении обязанностей, необоснованном занижении цены, притворности конкурсов, коррупции.

Прежде всего, нарушения здесь были связана с прямым участием иностранных (прежде всего – американских) компаний в скупке за бесценок российской собственности. Органами власти в то время попросту не проводился контроль скупки иностранными покупателями объектов стратегического значения.

Так, малоизвестная американская компания «Nic and Si Corporation», действуя через подставную фирму, скупила пакеты акций 19 авиационных предприятий оборонно-промышленного комплекса. Или, к примеру, в нарушение закона, устанавливающего, что в собственности иностранных компаний может находиться не более 25 % всех видов акций РАО ЕЭС России, по состоянию на 30 апреля 1999 года иностранные лица имели 34,45 % акций крупнейшей энергетической компании страны.

В этой же главе Счетная палата также приводит факты злоупотреблений при проведении залоговых аукционов.

Залоговые аукционы в России — один из механизмов приватизации, представленный серией сделок, проведенных в 1995 году, в результате которых в собственность ряда коммерческих банков перешли государственные пакеты акций нескольких крупных компаний (таких как «ЮКОС», «Норильский никель», «Сибнефть»).

В народе было распространено мнение, что идея залоговых аукционов принадлежала Коху и Чубайсу, однако на самом деле автором залоговых аукционов являлся владелец компании «Ренессанс Капитал» - американец Б. Йордан. Идею аукционов с целью пополнения бюджета выдвинул Владимир Потанин, возглавлявший «ОНЭКСИМ-банк» (также принявший непосредственное участие в скупке крупнейших российских активов).
Аукционы позиционировались как механизм привлечения средств в федеральный бюджет путем передачи в залог акций, находящихся в федеральной собственности, с их последующим отчуждением в соответствии с действующим законодательством о приватизации. Но по сути – это была мошенническая схема перераспределения огромных государственных активов в пользу ограниченного количества частных лиц, «назначенных» американскими советниками российского правительства.
http://www.topnews.ru/upload/photo/58d307bc/e81aa.jpg

С 4 ноября по 28 декабря 1995 года Министерство финансов России заключило 12 договоров кредита под залог акций с победителями аукционов на право заключения договоров. Через установленное время правительство должно было возвратить кредиты, в случае невозврата государственные пакеты акций переходили в собственность банков. Для реализации этой схемы были организованы аукционы, в которых приняли участие несколько банков. Понятно, что Правительство эти кредиты не возвратило, и таким образом пакеты акций перешли в собственность банков.

В 1995-1996 годах на счетах группы российских банков (в их числе «Империал», «Инкомбанк», «Онэксимбанк», «Менатеп») правительство разместило временно свободные денежные средства. На основании указов Президента Росси банки предоставили кредит правительству под залог акций крупных и рентабельных российских предприятий.
Сделки проводились быстро и практически бесконтрольно, несмотря на предупреждения Счетной палаты, которая указывала, что банки кредитуют правительство его же собственными деньгами (при этом средства продолжали оставаться на счетах этих банков).

Палата по результатам проверки в конце 1995 года направила информационные письма в адрес председателя правительства, председателя Госкомимущества, председателей Совета Федерации и Государственной думы, Генерального прокурора и министра юстиции, где говорилось о неэффективности аукционов и необходимости отказа от них. Однако мнение аудиторов Счетной палаты в те дни не интересовало никого.

Фактически, на деле вместо аукционов происходила запланированная продажа акций по многократно сниженным ценам. Вот данные по некоторым залоговым аукционам в ноябре-декабре 1995 года:

17 ноября 1995 г. - ОНЭКСИМ Банк приобрел 51% компании «Норильский никель» за 170,1 млн. долларов.

8 декабря 1995 г. банк МЕНАТЕП приобрел 45% акций ЮКОС за 159 млн. долларов.

7 декабря 1995 г. банк ЛУКойл-Империал приобрел 5% акций компании ЛУКОЙЛ за 141 млн. долларов.

7 декабря 1995 г. банк МФК приобрел 51 % акций компании ТНК-BP за 130 млн. долларов.

28 декабря 1995 г. ЗАО «Нефтяная финансовая компания» приобрела 51% акций Сибнефти за 100,3 млн. долларов.

28 декабря 1995 г. ОНЭКСИМбанк приобрел 40,12% акций компании Сургутнефтегаз за 88,9 млн. долларов.

7 декабря 1995 г. Банк МФК (фактически — «Ренессанс Капитал») приобрел 14,87 % Новолипецкого металлургического комбината за 31 млн. долларов…

Продолжать этот список можно и дальше, но картина вполне ясна и по основным позициям, по которым уходили с молотка акции ключевых советских ресурсодобывающих гигантов. Так, только один «Норильский никель» (с реальной стоимостью в десятки миллиардов долларов) был продан всего за 170,1 млн. долларов.

Всего с 1992 по 1998 год было приватизировано более 70 процентов госпредприятий на территории бывшей РСФСР. При этом от всех продаж было получено лишь 20 млрд. долларов, которые тут же ушли на Запад за долги. А в самом начале приватизации, когда к торгам были допущены иностранные банки, 500 крупнейших предприятий страны стоимостью не менее 200 млрд. долларов были проданы всего за семь миллиардов.

По данным Института социально-экономических проблем народонаселения РАН от 1996 года, 71 % россиян владели лишь 3,3 % всех денежных сбережений, тогда как 5 % богатых и очень богатых владели 72,5 % сбережений (из них 2 % «очень богатых» владели 52,9 % всех сбережений населения). При этом в данных от 1996 года не учитывались суммы средств, выведенные и вывезенные за рубеж, которые намного превышающие суммы сбережений всех российских граждан на то время в российских банках.

Интересно, что уже в 2011 году российский олигарх и один из ключевых бизнес-игроков 90-х Роман Абрамович в лондонском суде под присягой заявил, что фактически залоговый аукцион по приватизации «Сибнефти» носил фиктивный характер: сговор Березовского и его партнера Патаркацишвили с другими участниками торгов позволил им избежать конкуренции и купить пакет акций промышленного гиганта за стартовую цену.

В ряде контрактов реальная рыночная стоимость переданных под залог акций компаний как минимум в десятки, а нередко и в сотни раз превышала сумму залогов.

По сути, в основу новой российской экономики был заложен изначально криминальный, противостоящий интересам государства фундамент, на котором невозможно строить реально эффективную экономическую систему.

«В начале 1990-х у нас не было ни государства, ни правопорядка. Службы безопасности и милиция были по другую сторону баррикад… - вспоминал впоследствии один из идеологов новой российской экономики Анатолий Чубайс. - Нам приходилось выбирать между бандитским коммунизмом и бандитским капитализмом. Если бы мы не провели залоговую приватизацию, то коммунисты выиграли бы выборы в 1996 году, и это были бы последние свободные выборы в России».

Что ж, сегодня слова Чубайса звучат лишь как самооправдание – он до сих пор находится в системе власти и потому вряд ли может прямо отметить истинную цель всех примененных механизмов. Например, другой участник тех событий Каха Бендукидзе говорил:

«Для нас приватизация была манной небесной. Она означала, что мы можем двинуться вперёд и скупить у государства на выгодных условиях то, что захотим … И мы приобрели жирный кусок из промышленных мощностей России… Самое выгодное вложение капитала в сегодняшней России — это скупка заводов по заниженной стоимости».

По данным Института социально-экономических проблем народонаселения РАН от 1996 года, 71 % россиян владели лишь 3,3 % всех денежных сбережений, тогда как 5 % богатых и очень богатых владели 72,5 % сбережений (из них 2 % «очень богатых» владели 52,9 % всех сбережений населения). При этом в данных от 1996 года не учитывались суммы средств, выведенные и вывезенные за рубеж, которые намного превышающие суммы сбережений всех российских граждан на то время в российских банках.

Интересно, что уже в 2011 году российский олигарх и один из ключевых бизнес-игроков 90-х Роман Абрамович в лондонском суде под присягой заявил, что фактически залоговый аукцион по приватизации «Сибнефти» носил фиктивный характер: сговор Березовского и его партнера Патаркацишвили с другими участниками торгов позволил им избежать конкуренции и купить пакет акций промышленного гиганта за стартовую цену.

В ряде контрактов реальная рыночная стоимость переданных под залог акций компаний как минимум в десятки, а нередко и в сотни раз превышала сумму залогов.

По сути, в основу новой российской экономики был заложен изначально криминальный, противостоящий интересам государства фундамент, на котором невозможно строить реально эффективную экономическую систему.

[Лентa.Ru]

https://lenta.ru/articles/2016/08/29/privatefail/
00:03, 29 августа 2016


Почему у России не получается провести нормальную приватизацию
Фото: Mike Blake / Reuters

Приватизация забуксовала. Государство неохотно расстается с собственностью. При этом оно само планировало распродать доли в различных компаниях за 1 триллион рублей. Для балансировки бюджета не хватает более 2 триллионов, а социальные обязательства перед населением растут. «Лента.ру» выясняла, как правительство собирается платить пенсии и зарплаты бюджетникам с учетом сокращения финансовых ресурсов.

Вопрос на триллион

Большая приватизация 2016 года, судя по всему, не удалась. В пятницу, 26 августа, «Ведомости» со ссылкой на источник в Росимуществе и осведомленного федерального чиновника сообщили, что продажа 25 процентов минус 1 акция государственного «Совкомфлота» откладывается на 2017 год.

Собеседник издания из Росимущества пояснил, что менеджеры «Совкомфлота» сами убедили правительство отложить продажу доли компании. «Сейчас не время продавать, рынок на стороне покупателей», — говорили они. Представитель Минэкономразвития сообщил, что не располагает информацией о переносе срока приватизации «Совкомфлота», и отметил, что компания находится в высокой степени готовности к продаже.

Таким образом, в приватизационном списке 2016 года остался только пакет «Роснефти». Продажа куска «Башнефти» отложена, доли в ВТБ — тоже. Успешной можно назвать только реализацию 10,9 процента алмазодобывающей «Алросы» — их пустили с молотка более чем за 50 миллиардов рублей. При этом сейчас невозможно сказать, продадут ли часть «Роснефти» до конца 2016 года.

«В случае успешной приватизации в 2016 году крупных государственных активов федеральный бюджет получит до одного триллиона рублей», — говорил в июле глава Минэкономразвития Алексей Улюкаев (цитата по РИА Новости). С учетом продажи пакета «Алросы» план приватизации на 1 триллион рублей пока выполнен только на 5 процентов.

Федеральный бюджет на 2016 год принят с дефицитом в 2,36 триллиона рублей (три процента ВВП). В него заложена среднегодовая стоимость нефти Urals в 50 долларов за баррель. Ожидаемые доходы казны при такой стоимости углеводородов составят 13,74 триллиона рублей, расходы — 16,1 триллиона.

Одним из важнейших вопросов при этом остается способность правительства исполнять социальные обязательства. В Минфине уже намекали на то, что денег у государства не так уж и много. Ведомству Антона Силуанова еще предстоит найти дополнительные 200 миллиардов рублей на выплату пенсионерам по 5 тысяч рублей в январе следующего года. Премьер-министр Дмитрий Медведев поручил Министерству финансов изыскать средства по итогам работы в 2016 году.

Приватизация была одним из возможных источников получения дополнительных денег для правительства. Теперь у государства остается меньше финансовых возможностей.

Глава Минэкономразвития Алексей Улюкаев допускал, что государство сможет заработать на приватизации в 2016 году до 1 триллиона рублей
Фото: Александр Миридонов / «Коммерсантъ»

Приватизация с дефицитом

«Лента.ру» побеседовала с несколькими экспертами о предварительных итогах большой приватизации 2016 года. Ключевой вопрос, касающийся миллионов россиян, так или иначе зависящих от бюджета, — способность государства исполнять свои обязательства даже при неблагоприятных условиях (например, при падении цен на нефть или росте государственных расходов). Второй важный вопрос касается экономической целесообразности приватизации как таковой.

Яков Миркин

Яков Миркин, заведующий отделом международных рынков капитала ИМЭМО РАН:

«Приватизация в нынешних условиях несвоевременна. Во время кризиса заниматься этим не следует. Мало того, что цена актива очень низка, она еще и проводится у нас не в пользу среднего класса, а в пользу крупных инвесторов. Все это чревато скандалами и переделом собственности в будущем.

Нужна другая модель приватизации — в пользу мелких предпринимателей, когда активы оценены, когда могут покупать иностранцы. Встает вопрос: как же тогда закрывать эту дыру в бюджете сейчас? Не стоит этого делать за счет распродажи активов по дешевке.

В России сегодня очень низкий уровень госдолга. Все недостающие средства легко перекрываются государственными заимствованиями, причем в безопасной зоне! Можно заимствовать в рублях, не повышая кредитных рисков на экономику. Речь идет о сравнительно небольших суммах, если учитывать размеры российской экономики.

По данным Международного валютного фонда, общий долг российского правительства (федеральный вместе с региональными и муниципальными) составляет 17,7 процента ВВП. По сравнению с Европой он совсем небольшой. Занимать до 25-30 процентов ВВП — в пределах финансовой безопасности. Это могут быть заимствования на внутреннем рынке, в том числе путем вложения средств ЦБ, это выпуск облигаций федерального займа для покрытия дефицита бюджета.

С точки зрения экономики это имело бы стимулирующий эффект. С точки зрения инфляции это также безопасно — до тех пор, пока правительство остается в безопасной зоне заимствования. Наращивание внутреннего долга — легкое подбадривание экономики, а заодно и резкое снижение социальных рисков.

У нас здоровая экономика. Объем чистых заимствований, которые необходимо произвести, — примерно 3 триллиона рублей. Поднять такую сумму вполне реально.

Я понимаю, если бы у нас был госдолг в 70-80 процентов ВВП, а дефицит доходил бы до 70 процентов — тогда действительно следовало бы распродавать последнее. Но при нынешнем состоянии российской экономики от планов приватизации госсобственности следовало бы отказаться вообще».

Владимир Тихомиров
Фото: finparty.ru

Владимир Тихомиров, главный экономист финансовой группы БКС:

«План приватизации не провалился, просто правительство решило отложить сделки. Главная причина: ситуация с бюджетом не выглядит столь угрожающей, как это казалось в начале года, когда стоимость нефти была ниже 30 долларов за баррель. А если нет большой напряженности с бюджетом, то продавать госкомпании смысла нет. Можно подождать лучшей конъюнктуры, что, видимо, и решили сделать.

В любом случае правительство вряд ли сможет исполнить свои обязательства в полной мере. Это уже видно на примере с пенсиями. Их индексация была проведена не в полной мере, а вместо дополнительного повышения решили совершить единовременную выплату.

Я думаю, что и другие социальные обязательства могут быть пересмотрены в меньшую сторону. Но если это произойдет, то только в начале четвертого квартала 2016 года».

Эмиль Мартиросян

Эмиль Мартиросян, доцент Института бизнеса и делового администрирования РАНХиГС при президенте России:

«Я не сомневаюсь, что правительство готово выполнить все свои социальные обязательства. Особенно с учетом того, что до 31 декабря 2016 года для госкомпаний действует особое правило: 50 процентов своей чистой прибыли они перечисляют в бюджет. Ранее они были обязаны отдавать четверть прибыли.

Полагаю, что дефицит бюджета правительство покроет благодаря ограниченным мерам, оно скорректирует расходы и воспользуется инструментами заимствования.

Приватизация — сложный процесс. Найти нужно не просто инвестора — необходим такой инвестор, который привнесет в компанию новый виток инноваций, технологии, ресурсы, позволит выйти на новые рынки. Это важный интеграционный вопрос, к которому многие компании из списка на приватизацию пока не готовы».

Григорий Коган
Марат Селезнев

[Александр Разуваев]

http://www.ng.ru/blogs/razuvaev/priv...at-chubays.php
16:04 19.09.2017
Наше телевидение и пресса начали обсуждать круглую дату – 25-летие ваучера. Однако большинство журналистов и спикеров не стали глубоко погружаться в тему: очень много безграмотности. Если кратко, то проклятые олигархи скупили у наивных россиян ваучеры по 10-20 долл. за приватизационный чек. С их помощью они захапали «Норильский никель» и «Сибнефть». Я не люблю олигархов первой волны. Богатеть надо вместе со страной, а не за счет неё. Но правда дороже.

Большинство россиян отнесло свои ваучеры в ЧИФы, которые, как сказали реформаторы, «не сработали», т.е. акции чековых инвестиционных фондов оказались в большинстве случаев неликвидом. Их что-то не видно в индексах Московской биржи. Бытует мнение, что деньги и ваучеры, вложенные россиянами в акции раскрученных тогда в прессе ЧИФов и новых компаний, были просто украдены. И что все они оказались финансовыми пирамидами. Однако это далеко не так. Некоторые фонды организовали обратный выкуп своих акций. А на вопрос, куда делись, например, деньги структур «Гермеса», до сих пор нет однозначного ответа. Изначально данные структуры реально собирались создать промышленную группу на основе ваучерной приватизации.

Кстати, после ее окончания ни одна из приватизированных компаний не стала торговаться на ММВБ. А основные доли в системообразующих предприятиях связи, электроэнергетики и т.д. оказались – нет, не у олигархов – а у иностранных, американских инвесторов. Это, наверное, не удивительно: ваучерная приватизация проходила под четким контролем заокеанских консультантов. И о конвертации в собственность сгоревших в огне гиперинфляции советских сберкнижек не могло быть и речи.

Ну и возвращаясь к нашим нелюбимым олигархам: изначально почти все они были банкирами. Поднялись на астрономической банковской марже. Пассивы приносили доход в 10-20%, доллар – 200%, МБК – 300-400%. Надо было просто «дружить» с чиновниками, чтобы обеспечить свой банк бесплатными счетами бюджета или крупных государственных предприятий. Однако гиперинфляция не вечна. Потом были ельцинские выборы 1996 года и залоговые аукционы – ЮКОС, «Сибнефть», «Норильский никель» и т.д. Ваучеры там и близко не стояли.

Хотя официально считается, что залоговые аукционы также придумал Анатолий Чубайс вместе с известным банкиром Владимиром Потаниным, но есть и точка зрения, что на самом деле идея залоговых аукционов принадлежит известному инвестиционному банкиру Борису Йордану. А значит, вероятно, кому-то из безымянных для широкой публики и истории аналитиков «Ренессанс капитала». Автору этих строк в свое время тоже было предложено «поразмышлять» над приватизацией, к примеру, «Связьинвеста».

Все это происходило на фоне большинства у КПРФ в Госдуме. Коммунисты одержали убедительную победу на парламентских выборах декабря 1995 года. Некоторые говорят, что коммунисты просто выродились и, как следствие, безучастно наблюдали за разграблением страны. А некоторые считают, что их все же, как потом в истории с ЮКОСом, взяли в долю.

Александр Юрьевич Разуваев – финансовый аналитик

Мнение авторов может не совпадать с позицией редакции «Независимой газеты»;

[Алексей Афонский]

http://www.profile.ru/economics/item...mnenij-ne-bylo
27.09.2017 |
Участники и эксперты о допущенных в ходе чековой приватизации ошибках

Фото: Калачьян Григорий⁄Фотохроника ТАСС

Какие ошибки сделали реформаторы, почему были выбраны те или иные решения - в воспоминаниях участников ваучерной приватизации 1992-94 годов и экспертов специально для журнала «Профиль».

Петр Филиппов, директор Независимого центра изучения методов борьбы с коррупцией, в 1992-м – председатель подкомитета Верховного Совета РФ по приватизации:

«То, что приватизировать было надо, на этот счет сомнений не было ни у демократов, ни у партийной номенклатуры. На всех мероприятиях обязательно присутствовали директора предприятий – либо их заместители. Они были самой заинтересованной в приватизации стороной. Демократы, представленные в Верховном Совете, понимали, что частный хозяин предприятия будет следить за ним и заботиться лучше, чем назначенный государством чиновник. Но возникал вопрос: а как это сделать?

Гайдар и Чубайс еще до своих назначений в правительство отстаивали вариант приватизации за деньги. Среди представителей демократических фракций в Верховном Совете – а я был его депутатом – постоянно присутствовала оппозиция такому подходу. Депутаты опасались, что в случае приватизации за деньги заводы и фабрики выкупят водочные короли – они были чуть ли не единственными, у кого были деньги. Еще были продавцы компьютеров с маржинальностью бизнеса до 1000%. Предлагалось раздать всем работникам предприятий акции, это было бы похоже на югославский социализм. К тому же за бортом оставались врачи и учителя. В итоге на слушаниях в парламенте верх взяли сторонники раздела предприятий.

В итоге у нас был выбран вариант ваучерной приватизации. Но вы поставьте себя на место рабочего, у которого на руках оказались акции завода, но он не понимал, что это за бумажка и что она означает. И в то же время на дверях завода висят объявления о скупке акций. И, конечно, многие поддавались такому соблазну. Таких было большинство.

Нет, конечно, у реализованного способа приватизации были и свои плюсы. Обычные люди, получившие ваучеры, продавали их крупным бизнесменам, и у предприятий появлялся хозяин. Это необходимое условие для работы компании – чтобы у нее был один собственник или группа собственников, способных принимать консолидированное решение

В итоге права собственности на предприятия достались их директорам. А кто они такие? Это вчерашние партийные функционеры без каких-либо предпринимательских навыков. При мне директор предприятия предлагал банку купить завод за полтора миллиона долларов. А завод стоил миллионов десять, и директор банка даже прямо говорил об этом. Но директору завода не нужно было десять миллионов – ему нужно было полтора, чтобы можно было купить домик в Швейцарии и уехать туда. Когда я был депутатом Верховного Совета и Ленсовета, все заводы в моем округе были проданы таким вот образом. Активы были не нужны новым хозяевам – они не хотели их развивать.

А кто выступал покупателями? Будущие олигархи. Они использовали свои новые предприятия так, как было выгодно в тот момент. Строили жилые комплексы на месте заводов, а техникой пусть занимаются немцы. Можно сказать, что партийная номенклатура провела деиндустриализацию страны. Можно ли было избежать этого? Я думаю, что да, если бы пошли по чешскому пути. Надо было продавать активы крупным передовым компаниям по договору, с которого они не могут соскочить – только развивать компанию. Но партийная номенклатура была строго против такого варианта».

Павел Медведев, экономист, экс-депутат ВС РФ и Госдумы РФ, бывший финансовый омбудсмен:

«Я, как и многие, могу оценить опыт ваучерной приватизации как негативный. Только здесь необходимо сделать уточнение (я при всем этом присутствовал и видел, кто во что горазд и на что способен): думать, что те решения, которые принимались разными людьми, принимались ими по своей воле, без влияния окружения, неправильно. Предполагать, что перед Гайдаром или Чубайсом был чистый лист и они на нем нарисовали, что хотели, крайне наивно. Так не бывает никогда. А уж в те времена – тем более. Вокруг Белого дома ходили самые разные люди с разными намерениями – одни наивные дурачки – другие умные-преумные. Один человек – не буду называть фамилию, он уже умер – после принятия важного закона сказал мне: «Павел, обрати внимание на вон ту строчку. Понимаешь, для чего она? Это я лично для себя вписал – чтобы меня не посадили».

Сергей Орлов, экономист, профессор РЭУ имени Плеханова:

«В то время я работал в Татарстане начальником управления приватизации в местном Госкомимущества. Так что я был непосредственным участником событий, членом большой команды. И могу сказать, что полномочия команд приватизаторов в каждом регионе были очень значительными. Общая установка была дана на то, чтобы провести процесс ускоренно и бесконфликтно. Но как раз ускоренность и ограниченность сроков вышла боком – люди были просто не подготовлены к приватизации. Власти регионов, кроме, пожалуй, Москвы, не могли даже толком выбрать объекты, которые подлежали бы приватизации. Во многих регионах ощущалась нехватка предприятий, и это тоже ускоряло процесс. Рабочие приходили к «красным директорам» (и, как выясняется сегодня, это еще не самое плохое слово) с ваучерами на руках и подталкивали провести приватизацию предприятий. Директора были уважаемыми, но неподготовленными людьми. Некоторое смятение и осознание неправильности выбранного пути пришло где-то через год после начала приватизации. Тогда начался конфликт между Верховным Советом и президентом, завершившийся расстрелом Белого дома. Вот в тот момент ускоренная приватизация могла быть остановлена.

Приватизация на первом этапе прошла кое-как. Ее однозначно надо было проводить, но делать это логически и осмысленно. Этому препятствовали те самые две заявленные установки на быстроту и бесконфликтность. Но приватизация нужна была другая – с учетом особенностей России, ее пространственного развития, менталитета населения. Поэтому удачной ее считать, конечно, нельзя. Об альтернативных вариантах говорить сейчас сложно. Единственное, я считаю, нужно было начинать с приватизации малых предприятий: в сфере торговли, услуг. Опробовать весь процесс на них и только потом идти по крупным объектам. А так получилось, что ваучеры были как бы скинуты с самолета – что-то попало в цель, но большая часть – мимо».

К тому же, приватизация способствовала появлению в России нового класса – олигархата. Фактически, олигархи в нашей стране появились одновременно с окончанием приватизации – в 1994-95 годах».

Андрей Нечаев, министр экономики в 1992–1993 годах:

«Массовая приватизация вообще не может быть идеальной и справедливой, какую бы модель вы ни использовали. Но та конкретная модель, которая была использована в России, в значительной степени была результатом компромисса с тогдашней законодательной властью. Не удалось применить вариант с электронными приватизационными счетами: по оценкам Сбербанка, на это ушло бы несколько лет, поэтому было решено использовать чешский опыт с ваучерами. Безусловно, в приватизации были положительные моменты. Например, то, что в результате нее в России появилась частная собственность, которая, безусловно, более эффективна, чем государственная. Другое дело, что не все собственники могут считаться эффективными. Значительная часть граждан оказалась только номинальными владельцами, но что-то другое и невозможно было предположить. В рамках государственной собственности они являются еще менее реальными владельцами. Если говорить о конкретных ошибках, то не очень оправдало себя использование чековых инвестиционных фондов. Часть из таких фондов даже оказались успешными и впоследствии превратились в крупные инвесткомпании. А о части такого сказать нельзя – они оказались неэффективными. А некоторые фонды просто попали в лапы авантюристов, и люди потеряли свои ваучеры».

Елена Иванкина, директор Института отраслевого менеджмента РАНХиГС:

«Гайдар когда-то писал в своей книге: «Если вы хотите сделать своего знакомого врагом всего народа, поручите ему приватизацию». Ее никогда нельзя провести так, чтобы все были довольны. Народ делится на тех, кто недоволен методами, суммой, сроками. С моей точки зрения, приватизация прошла крайне неудачно. Она не была нацелена на малый и средний бизнес, как бывает обычно. Вот, например, в Чехии обычные семьи имели возможность стать собственниками булочных, пекарен, парикмахерских – сложением ваучеров всех членов семьи. У нас же приватизация прошла по крупным предприятиям и в очень сложной форме. В результате она стала одним из основных источников зарождения олигархата. Думаю, 90% населения не сможет вспомнить и сказать, где сейчас их ваучеры. Я большой сторонник рыночных отношений и всего, что произошло в нашей стране после распада СССР. Кроме, пожалуй, приватизации».

[Алексей Михайлов]

http://www.profile.ru/economics/item...sprodazha-veka
27.09.2017 |
Что дала России и россиянам ваучерная приватизация 1992–1994 годов

Фото: Зотин Игорь⁄ТАСС

Четверть века назад началась ваучерная приватизация. Как это было, что стало ее итогом, были ли альтернативы? Выиграли или потеряли простые граждане, что дала приватизация «красным директорам», кому в конечном счете достались советские фабрики и заводы?

Двадцать пять лет назад, 1 октября 1992 года, люди потянулись в сберкассы получать свои первые в жизни «государственные ценные бумаги» – приватизационные чеки, или, как их прозвали в народе, ваучеры. Две «Волги» по каждому из них пообещал глава Госкомимущества Анатолий Чубайс. Но что дальше делать с этими бумажками, люди не знали. Что вышло из одной из самых грандиозных распродаж в мировой истории?

Как это было

Чековая приватизация стала частью «большой» приватизации, которая включала в себя 5 способов приватизации, 3 варианта льгот трудовому коллективу, спецсхемы акционирования минимум для 8 отраслей и некоторых компаний (например, «Газпрома»). При этом на каждом предприятии могло быть использовано несколько способов приватизации, включая аренду с выкупом и т. д. Это было очень сложно.

Всю весну 1992 года реформаторы бились с Верховным Советом России по программе приватизации. Они хотели раздать госпредприятия всем поровну, а директора и профсоюзы – только трудовым коллективам, которые на них работают. И реформаторы медленно, но верно проигрывали эту борьбу, отступая шаг за шагом и вынужденно идя на компромиссы. Именно поэтому они решились на неожиданный ход: когда депутаты Верховного Совета разъехались на летние каникулы, они провели чековую приватизацию, как хотели, пользуясь чрезвычайными полномочиями по реформам, полученными президентом Борисом Ельциным после ГКЧП. Чековая приватизация стала указной, а не законной. Более того, она прямо противоречила принятым еще в 1991 году законам, которые предполагали именные приватизационные счета граждан.

Реформаторы спешили. Либерализация цен сильно ударила по людям, и реформы из чрезвычайно популярных в 1991 году сразу стали непопулярными. И пока их (реформаторов) не отстранили от власти, они торопились сделать необратимые шаги (пока могут), чтобы возврат к социализму стал невозможен.
Сколько стоил ваучер?
Стоимость ваучера фактически зависела от стоимости имущества, которое государство могло предоставить под их обеспечение. По словам Анатолия Чубайса, Госкомимущество первоначально предполагало продать за ваучеры 35% госпредприятий и имущества стоимостью 1,4 трлн руб. Этим и определялась номинальная стоимость ваучера – 10 тыс. руб.

Но это были старые балансовые цены имущества по итогам последней переоценки 1984 года. Отношения к реальной цене имущества они не имели. Поэтому реальную стоимость ваучера Госкомимущество оценивало намного выше – в 200–300 тыс. руб. Чубайс обещал две «Волги» за ваучер, для того чтобы заманить людей получать чеки.

По данным СМИ того времени, в 1993 году чек стоил в среднем около $10, а максимума достиг перед самым завершением чековой приватизации – в апреле 1994 года ($22,9).

Главная идея чековой приватизации была негативной (избавить государство от собственности), а не позитивной (передать эту собственность кому-то конкретно, такая задача даже не рассматривалась). Тогда было в ходу сравнение приватизации с канадским способом игры в хоккей: главное – бросить шайбу на «пятачок», а там ее кто-нибудь уже протолкнет в ворота.

Чубайс в 1994 году говорил: «Главной приятной неожиданностью – теперь уже можно, наверное, в этом признаться – было то, что приватизация все-таки состоялась. Честно говоря, я еще год назад для себя считал, что это вряд ли возможно сделать…»

Негативная задача была выполнена полностью. За 3 года (1992–1994) было приватизировано 110 тыс. предприятий (50% имевшихся на 1 января 1992 г.). Уже в 1994 году Госкомимущество считало, что более 50% ВВП производится на частных предприятиях. Переход от социализма к капитализму в России произошел, с пафосом заявляли реформаторы. Но было ли это победой?

«Но пораженья от победы ты сам не должен отличать»

Прежде всего реформаторы полностью проиграли Верховному Совету: около 74% акционируемых предприятий избрали второй вариант льгот, то есть коллективы получили по 51% акций. Именно этого хотели избежать реформаторы (введя даже спецкоэффициенты, чтобы сделать этот путь невыгодным), но именно это они получили. Трудовые коллективы и администрация получили почти 2/3 акций, «внешние» инвесторы – лишь около четверти.

Почему реформаторы были против трудовых коллективов (ТК)? По идеологическим соображениям. ТК заинтересованы в потреблении, а не накоплении, значит, будет максимальная зарплата при минимальном развитии. ТК не способны эффективно контролировать менеджмент. И, наконец, ТК не способны удержать собственность в своих руках. Так и произошло (об этом – чуть позже).

Вторым откровенным поражением реформаторов стало то, что они не смогли предоставить имущество под ваучеры. Если считать имущество по условным балансовым ценам (как был рассчитан номинал чека), результат приватизации стал таким: на 1 чек в среднем удалось купить 2,4 тысячерублевой акции. То есть государство в реальности предоставило только четверть того имущества, которое собиралось.

Почему грандиозное перераспределение собственности прошло без выстрелов? Потому что оно лишь зафиксировало сложившееся положение дел. После отказа государства от централизованного планирования директора предприятий оказались предоставлены сами себе. Хозяина над ними больше не было – ни министерства, ни партийной ячейки, ни ответственности за выполнение плана. И отдавать эту свою свободу они не хотели никому, особенно какому-то «внешнему» частному собственнику. Приватизация не стала революцией в отношениях собственности, она пошла по пути наименьшего сопротивления, и предприятия получили трудовые коллективы, а фактически их руководство, или, как тогда говорили, «красные директора» (т. е. еще советских времен, советской закалки). Реформаторы проиграли «красным директорам» подчистую.

Но чековая приватизация не стала завершением реформы собственности, наоборот, она стала отправной точкой, началом этой реформы. Вот что последовало потом.

Бесконечная переприватизация

1. Первая переприватизация – «красные директора» захватывают предприятия у ТК наперегонки с новыми, крайне агрессивными рейдерами.

2. ЧИФы (чековые инвестиционные фонды) и рейдеры вытесняют «красных директоров».

3. Реорганизация ЧИФов. В целом к окончанию чековой приватизации 650 ЧИФов собрали 60 млн чеков, свыше 20 млн человек стали их акционерами. Они не были преобразованы по каким-либо единообразным правилам и реформировались далее кто во что горазд – от банков до негосударственных пенсионных фондов. Открытый фондовый рынок так и не был организован, несмотря на огромное количество акций в обращении. Почти все сделки с акциями еще лет 5 после окончания массовой приватизации осуществлялись вне биржи.

4. Перепродажа предприятий крупному финансовому капиталу. В условиях высокой инфляции (как в 90‑е годы) выигрывают всегда те, кто первыми получает деньги. И этими «первыми» стали коммерческие банки. Они получали кредиты Центробанка (с процентом ниже инфляции) и со временем логично заняли командные посты в экономике страны (тогда появились термины «олигархи» и «семибанкирщина»). Потому что у них всегда был «кэш», свободные деньги. Способствовали этому и залоговые аукционы 1995 года. В конечном счете именно комбанки стали «наследниками» чековой приватизации и создали к 1998 году вокруг себя огромные промышленные холдинги или, как тогда говорили, финансово‑промышленные группы.

5. Эти холдинги были, как правило, выстроены не по принципам экономической целесообразности, а случайным образом, исходя из того, что удалось захватить. Что предопределило последующий этап реструктуризации, перестройки по логике экономических взаимосвязей и оптимизации финансовых потоков. Примерно в этой стадии и застал российский бизнес кризис 1998 года.

6. Банковский капитал так и не оправился от удара кризиса 1998 года.

После девальвации

рубля и с ростом нефтяных цен и цен на металлы основными держателями «кэша» стали экспортеры. А основными рейдерами с начала нулевых – госчиновники и силовики. Это предопределило и следующий этап в эволюции отношений собственности – принявший широкие масштабы процесс «офшоризации» собственности даже (а возможно, прежде всего) на крупнейшие российские компании. Для защиты собственности от государства. Другие понадеялись на партнерство с авторитетными крупнейшими иностранными компаниями. Выстраивались и более экзотические схемы владения с помощью своих пенсионных фондов и некоммерческих организаций. В общем, каждый защищался от рейдерства чиновников в меру возможностей, вкуса и фантазии. Но все это не стало надежной защитой, что показал, в частности, пример «ЮКОСа».

Логическим концом процесса стала «ползучая национализация» частной экономики. Пользуясь гос-поддержкой и проблемами частного сектора во время кризиса 2008–2009 годов, госбанки и корпорации существенно укрепили свои позиции. Продолжается по сей день. По оценкам ФАС, сегодня 70% российского ВВП выпускается в госсекторе. От чего ушли – к тому вернулись. Змея проглотила свой хвост.

В стране, с которой мы копировали чековую приватизацию, – Чехии/Словакии – таких процессов переприватизации не было, до сих пор чековые фонды, созданные тогда, остаются основными владельцами предприятий. Если бы Россия создала вовремя (еще в процессе массовой приватизации) ликвидный фондовый биржевой рынок, многих проблем можно было бы избежать. Если бы ЧИФы были однообразно преобразованы в ПИФы, если бы не отрицательная реальная процентная ставка ЦБР, подкармливавшая крупные банки, если бы… Вряд ли имеет смысл продолжать.

Можно ли было провести массовую приватизацию как-то иначе? Можно, но только до момента массовой либерализации цен. После него Россия оказалась фактически обречена на ту сумбурную, непоследовательную, сумасшедшую, агрессивную, многоступенчатую эволюцию отношений собственности, «спусковым крючком» которой послужила массовая приватизация начала 90‑х годов.

Но даже и в этой ситуации можно было сделать все иначе. Например, в Польше не спешили с крупной приватизацией, а когда она сдвинулась с места, то в нее оказались заложены принципы: недопущение контроля менеджеров над своими предприятиями, учет мнения иностранных инвесторов и консультантов, выгоды от приватизации для всего общества в целом, борьба с коррупцией.

Мы видим совершенно иное отношение к приватизации. Не как к последнему и решительному бою с государством, а с точки зрения целесообразности возникающих форм ведения бизнеса и выгоды для общества в целом. В России таких задач перед приватизацией не ставилось. Была только одна цель – поскорее избавить государство от собственности любым путем. В надежде, что рынок сам все расставит по своим местам.

Так ли был неправ Чубайс?

Но ладно, это история страны, а что люди получили от приватизации? Нельзя сказать, что успех с ваучерами был заведомо невозможен. Вот вам история успеха.

Для этого надо было самостоятельно участвовать в чековых аукционах (этот путь выбрал только 1 человек из 6). И не в Москве. Например, на чековые аукционы было выставлено 28,7% акций «Газпрома», но на закрытые аукционы, в которых могли принимать участие только жители тех регионов, где у компании были основные фонды (и пропорционально стоимости этих фондов). В результате в Москве на 1 ваучер можно было купить 50 акций на $8,6 (при средней цене ваучера $10–23, т. е. сплошные убытки за 1994 год), а в Пермской области – 6000 акций на $1560. Если бы владельцы додержали свои акции с далекого 1994 года до сегодняшнего, то их пакеты стоили бы 0,6 млн руб. для москвича и 73 млн руб. для пермяка. А дивиденды за 2016 год составили бы 40 тыс. и 4,8 млн руб. соответственно. Две «Волги», говорите? Легко!

Но – никаких гарантий. Вложив свой чек в акции «Юганскнефтегаза», вы получили бы мгновенный доход в $332. В 15–20 раз больше стоимости ваучера. Отлично! Но, решив держать эти акции пожизненно, проиграли бы вместе с «ЮКОСом», который российское государство обанкротило. Вы потеряли бы все.

Будущего не знает никто, так что ваучерные успехи сродни рулетке. Выигрыш тут – не результат предвидения или продуманной стратегии, а просто элемент везения. Хотя все-таки кое-что делать было надо. Это как в том анекдоте, где человек просил у бога выигрыш в лотерею. Все просил и просил, пока не услышал сверху: «Да купи же ты лотерейный билет наконец!»

Большинство людей ничего или почти ничего не получили от чековой приватизации. Таковыми были почти все, продавшие свой ваучер, и почти все, вложившие его в ЧИФы – чековые инвестфонды. ЧИФы жили еще 4 года после окончания приватизации и даже выплачивали своим участникам дивиденды, но все меньше, а потом реорганизовались и в большинстве своем растворились. В сумме это – почти 100 млн чеков из 150 млн выпущенных. Да и оставшаяся треть населения, скорее всего, быстро перепродала свои акции впоследствии – своим директорам или сторонним инвесторам, не получив за них настоящей цены. С точки зрения обычного человека, чековая приватизация не дала ему ничего, но привела к несправедливому перераспределению собственности в пользу спекулянтов, скупивших чеки (или акции, купленные на них). Своей вины в том, что как-то не так распорядились чеком, люди не видят. А вот дикую вакханалию бесконечного передела собственности 90‑х годов помнят. Старт этому переделу дала именно чековая приватизация.
[IMG][/IMG]
И, конечно, проблема завышенных ожиданий. Не запусти тогда Чубайс «утку» про две «Волги», может, отношение к приватизации у россиян и не было бы с таким огромным знаком минус. Кто за язык дернул? В общем, для людей ваучерная халява обернулась обманутыми надеждами.

А вот взгляд на эту проблему с другой стороны. Тоже история успеха. Как организовывали «приватизацию», из первых рук.

Глава еще советской «Северстали» Юрий Липухин в 2004 году раскрыл схему приватизации своего комбината (далее – цитата по «Форбс»): «Контрольный пакет в 51% предстояло распределить среди работников по закрытой подписке, а 29% должны были выставить на чековый аукцион. Так что липухинской команде надо было срочно скупать ваучеры на все доступные деньги. Деньги эти зарабатывали так. Под скупку акций была создана фирма «Северсталь-Инвест». По закону в приватизации не могли участвовать предприятия, в которых государственные компании имели более 25%. Поэтому в «Северсталь-Инвесте» сам комбинат имел лишь 24%. Остальными 76% владел лично [Алексей] Мордашов [зам Липухина по финансам]… Комбинат отпускал «Северсталь-Инвесту» металл по низким ценам. Огромную маржу от его перепродажи трейдерская фирма пускала на покупку ваучеров, а заодно и акций у рабочих. «Практически я торговал сам с собой, – говорит Липухин. – Цены я мог устанавливать любые, понимаете? Я, конечно, видел, что это чистейшая… что это фиктивная работа, не совсем правильная коммерция. Однако я контролировал действия этой фирмы, обеспечивал ее товаром и кредитами, защищал от всех контролирующих организаций, от налоговой инспекции, министерств, валютного контроля». По словам Липухина, «Северсталь-Инвест» не только получал металл по заниженным ценам, но и брал у комбината большие кредиты. Деньги накапливались быстро. И в результате чекового аукциона менеджеры «Северстали» сумели заполучить почти весь выставленный на торги пакет акций… Со временем «Северсталь-Инвест» выкупил почти все акции и у трудового коллектива. «Тогда были очень трудные времена, часто не выплачивали заработную плату, и люди охотно продавали свои акции», – вспоминает Липухин. Не упоминая при этом, что часть денег, ушедших в «Северсталь-Инвест» из-за низких отпускных цен комбината, могла бы пойти на выплату тех же самых зарплат» [конец цитаты]. В конечном счете Мордашов выкупил и долю Липухина. Сегодня он – № 2 в российском рейтинге «Форбс» с $17,5 млрд. И комментирует ситуацию так: «Мы ничего не захватывали, ни на кого не наезжали, не использовали государственные органы или коррупцию. Все, что мы приобретали, мы покупали за деньги». По-своему он тоже прав.

Были ли альтернативы

История не знает сослагательного наклонения. Но обсуждать альтернативы, тем не менее, имеет смысл – только так можно оценить сделанный политическими лидерами выбор. А выбор у них, конечно, всегда был.

Программа «500 дней» не предполагала чековой приватизации. Как и быстрой массовой приватизации вообще. По мысли авторов (включая и автора данной статьи), приватизация должна была бы растянуться на многие годы и проводиться без спешки. И предшествовать либерализации цен. Приватизация должна была как раз оттянуть на себя значительную часть «денежного навеса» (замороженные вклады в Сбербанке и Внеш-экономбанке, наличные сбережения). В результате проводимая позже либерализация цен не дала бы такого резкого скачка инфляции. Главной тогда представлялась малая приватизация. А акционирование промпредприятий и продажа их акций в последующем должны были cнять излишние деньги в сфере безналичного оборота. Можно было пойти по этому пути? Конечно, можно. Но реформаторы слишком спешили.

Другой альтернативой можно было бы признать и отказ от приватизации, как бы странно это ни звучало. Пример – Китай. Там никогда не было никакой приватизации, тем не менее частный сектор, который вырос рядом с государственным, сегодня производит более 50% ВВП.

Напомню, что сегодня доля частного сектора в РФ, по оценке ФАС, менее 30%. Как видим, приватизация нам явно не помогла. В терминах начала 90‑х годов мы вернулись назад, в социализм.

[Юрий Болдырев]

Об уроках начавшейся 25 лет назад ваучерной приватизации
Принял 4 октября участие в записи на канале ТВЦентр передачи «Право голоса», посвященной 25-летию начала ваучерной приватизации. Показать должны вечером (на европейской части страны) 5 октября.

Что окончательно пройдет в эфир, неизвестно (в прошлый раз из моего оставили лишь в пределах пары минут). Поэтому, с учетом важности темы, решил и с читателями поделиться тем, что сказал на записи.

Вопрос ведущего, заданный мне, был о мотивах тех, кто все это организовывал. В ответ высказал свое мнение, что мотивы были, прежде всего, меркантильные, не ориентированные на общественные интересы. И пояснил, откуда взялось это мое мнение и почему я, собственно, вполне обоснованно среди экспертов, а не на какой-то стороне (сторонников или противников проведенной тогда приватизации).

В отличие от участников дискуссии, я не был изначально идеологически заряжен за или против приватизации. Но работал в государственных институтах, которые были призваны, в том числе, контролировать и отслеживать происходящее, как-то на него реагировать и придавать огласке. Это Контрольное управление президента (я его возглавлял с марта 1992 по февраль 1993 гг.), первый (выборный) Совет Федерации (декабрь 1993 — декабрь 1995 гг.) и Счетная палата РФ (работал зампредом с марта 1995 по январь 2001 гг.). И все (!) эти институты в период моей в них работы и в процессе прояснения сути происходившего вынужденно оказались в институциональной оппозиции тому, что делала власть.

Внимательно слушал дискуссию и хотел бы обратить внимание на то, о чем еще не говорили.

Вижу, что смешиваются три разных аспекта проблемы:

— эмоциональный и морально-политический;

— правовой;

— социально-экономический.

В части первого, уже прозвучали данные о том, что три четверти населения оценивают проведенную приватизацию негативно, как обман — и это обоснованный приговор. Почему люди так оценивают — об этом подробно говорил в передаче А.В.Бузгалин.

Но в чем обман? Это уже вопрос и правовой.

Первое. Подмена именных приватизационных счетов ваучерами — это прямое преступление. Сколько одних только фальшивых ваучеров в результате было вброшено — никто так и не подсчитал.

Но еще страшнее — целенаправленная масштабная криминализация экономики. Руководителей предприятий подталкивали к тому, чтобы задерживать и не платить работникам зарплату и тут же рядом организовывать скупку у них за бесценок ваучеров. А рядом тут же ставили свой киоск по скупке ваучеров чистые бандиты — и они затем быстро договаривались и объединялись с руководством предприятий.

Вот эта целенаправленная криминализация экономики и социальной сферы нанесла всем нам ущерб, несопоставимо бОльший, нежели те или иные, допустим, ошибки при организации приватизации. Это — масштабное преступление.

Да, президент тогда имел право издавать указы, но ведь этот указ специально издавали в период каникул Верховного Совета и, более того, задерживали, не сообщали о нем — для того, чтобы истек срок, когда Президиум Верховного Совета мог бы его приостановить.

Второе — «кредитно-залоговые аукционы». Помните, в прошлую кампанию по выборам президента баллотировался Прохоров, и кампания использовалась для насаждения мифа, что, мол, все было неправильно, может быть, не морально, но законно. Так вот это — ложь.

Именно моя подпись стоит под обращением в августе 1996 года Счетной палаты к Генеральному прокурору с информацией о том, что «кредитно-залоговые аукционы» были притворной сделкой. Стороны притворялись, что делали одно, но на самом деле — другое. Все доказательства этому есть, я привел их и в своей книге («О бочках меда и ложках дегтя»). И это сверх масштабное преступление не должно иметь сроков давности.

Третье (об этом я сказал не сразу, а в реплике чуть позже, здесь же приведу в единой логике): сдача в ходе приватизации ряда ключевых стратегических оборонных объектов в руки потенциального противника — США и НАТО («Калужский турбинный завод», «Пермские моторы» и многие другие).

И небольшое примечание: любопытно, что на это «приватизаторы» на записи передачи стали тут же бессовестно возражать, мол, такого не было — видимо, сознают, что ныне в общественном мнении это, наконец-то, понимается как действительно государственное преступление, не допускающее прощения. Но продолжу.

В части оборонки затем что-то все же удалось восстановить, но разгромлено, уничтожено — несопоставимо больше. В результате мы и сейчас в тотальной зависимости от Запада не только по микроэлектронике, но даже и по элементарным подшипникам.

Более того, даже в таких сферах, где мы представляем себя великими — в энергетике, мол, мы — «энергетическая сверхдержава», так вот и там наша зависимость сейчас от западных производителей оборудования и услуг — катастрофическая.

И, наконец, экономический аспект. Приватизация — это не более, чем инструмент экономической политики, обратный национализации. Не сам инструмент плох, а цели и методы тех, кто это делал. И национализацию — действие, обратное приватизации — недобросовестная власть может провести так, чтобы мы получили какую-то пустышку, всю в долгах, прибыли не имели, да еще и остались в результате всем обязаны.

Приватизация — лишь инструмент. Как винтовка — бессмысленно спорить, вообще нужна винтовка или нет. Важно, в чьих она руках.

А все наше обсуждение имеет смысл в одном случае — если мы извлекаем уроки на будущее.

Вот Н.Б.Починок сказала, что теперь снова приватизацию проводить надо, но «с умом». Как лично знавший тех, кто это делал тогда, свидетельствую: глупеньких там не было. Не хватало не ума, а ответственности перед обществом.

Так вот и теперь, подчеркиваю, не просто людей с какими-то особыми личными качествами, но институтов, гарантирующих ответственность власти перед обществом, как не было, так и нет.

Затем дискуссия продолжилась, и мне позже был задан вопрос, могу ли перечислить ответственных по именам?

Ответил, что, прежде всего, есть понятие «первый руководитель», но об ушедших… (в том смысле, что вина Ельцина очевидна, но говорить надо больше об ответственности тех, кто жив и поныне).

Но есть и те, кто и сейчас живы и здравствуют — их имена уже звучали в передаче. Так беда не в том, что они живы, но в том, что они до сих пор на управлении государством и госсобственностью.

И, на реплику одного из «приватизаторов», что начальник Контрольного управления и виноват — ведь сам же служил Ельцину, ответил: Ельцину не служил никогда. Служил государству, за что и был Ельциным уволен под предлогом «реорганизации» Контрольного управления.

И последняя моя реплика из трех пунктов в конце передачи — как реакция на несколько прозвучавших тезисов «приватизаторов»:

— то, что у нас есть сейчас — это никакой не «возврат к социализму». Большая доля госсобственности, но при частном характере присвоения общих плодов — это никакой не социализм (см. в моих статьях ранее о необоснованных сверх зарплатах и бонусах «топ-менеджерам» предприятий с госучастием, а также о «Роснефтегазе» — как целевом инструменте увода госресурсов «налево»);

— не надо насаждать мифы, что государства не было, и поэтому никак более добросовестно «приватизаторы» действовать просто не могли. Как начальник Контрольного управления президента в 1992-м году, свидетельствую: воля руководства неукоснительно исполнялась, все рычаги для того были. Другое дело, какова была сама эта воля;

— вся ситуация, описанная в ходе передачи А.В.Бузгалиным, результат не только приватизации, но всей проводившейся экономической политики. Приватизация же — просто самый очевидный индикатор недобросовестности тех, кто эту политику проводил.

И в заключение, в связи с совпадением годовщин «ваучера» и расстрела из танков здания Верховного Совета в ходе ельцинского переворота 1993-го года, добавлю еще то, о чем в ходе записи передачи, в силу ограниченности времени, сказать не было возможности.

За сутки до записи передачи интернет-издание КМ.ру взяло у меня интервью на тему: что было бы, если бы тогда, 24 года назад, удалось бы достигнуть компромисса между Верховным Советом и президентом? Не пересказывая все, что сказал в интервью, обращу в этом тексте внимание лишь на одно: не случайно эти даты совпадают. Переворот 1993-го года — это наша уже давно произошедшая и дружно поддержанная Западом «цветная» революция. Для того этот переворот и был совершен (спустя год после начала «ваучерной» приватизации), чтобы закрепить тот гибельный компрадорский курс самоуничтожения страны, который и привел нас в нынешнее состояние.