*2004. Ελλάδα

[Друг истины и Платона]

Поддержка некоторыми греками Карфагена в его войне с Римом положила начало завоеванию Греции Римом. Интригами и оружием римляне ослабили союз греческих полисов и победили Македонию. Уничтожение какого города означало конец независимости греков?
Спарта
Коринф
Вы правы! В 146 году до нашей эры возле Коринфа между римлянами и греками произошло масштабное сражение, которое последние проиграли. Коринф был уничтожен в знак наказания за сопротивление.
Афины
Карфаген

[Друг истины и Платона]

Период в европейской истории между падением Западной Римской империи и основанием империи Карла Великого называют темными веками. Но и в истории античной Греции был период с тем же названием. С какого события ведет отсчет эта эпоха?
Смерть Александра Македонского
Падение крито-микенской цивилизации
Верно! Темные века продолжались с XI по IX век до нашей эры — от падения микенской цивилизации до расцвета полисов.
Победа в Греко-персидских войнах
Период римской экспансии по отношению к Греции
Изображение Парфенон, гравюра В. Миллера // wikipedia.org

Угадал

[Геродиан]

http://historyancient.ru/ellada/ellin6.html
http://civilka.ru/grecia/hronoligia.html
https://www.gumer.info/bibliotek_Buk.../poster/16.php
Постернак А. История Древней Греции и Древнего Рима
ОГЛАВЛЕНИЕ
ХРОНОЛОГИЯ
Хронология истории Древней Греции
XXX–XXIII вв. до Р. Х.

— Раннеминойский период на Крите.

XXX–XXI

— Раннеэлладский период на территории материковой Греции.

XXI–XX

— Приход в Грецию ахейских племен.
Конец III тыс. до н.э. Проникновение греческих племен (ахейцев) в южную Грецию.

XXII–XVIII
2000-1700 гг. до н.э. Период «старых» дворцов в Кноссе, Фесте, Маллии, Като Закро на Крите.
— Среднеминойский период на Крите.

XX–XVII

— Среднеэлладский период на территории материковой Греции.

XVII–XII
1700-1400 гг. до н.э. Период «новых» дворцов. Дворец («лабиринт») Миноса в Кноссе.
— Позднеминойский период на Крите.
XVI — первая половина XV в. до н.э. Критская морская держава. Расцвет критской цивилизации.
XVIII
XVI в. до н.э. Шахтовые гробницы ахейских вождей в Микенах.
— Появление на Крите линейного письма А.

XV
Середина XV в. до н.э. Захват ахейцами Крита.
— Появление на Крите линейного письма Б.

XV

— Извержение вулкана Санторин на острове Фера и проникновение ахейцев на Крит.

XVI–XII

— Позднеэлладский период на территории материковой Греции.

XIV–XII
XV-XIII вв. до и. э. Расцвет микенской цивилизации
— Существование линейного письма Б на территории материковой Греции.

1240–1230 гг. до Р. Х.

— Троянская война.

кон. XII–XI
XI в. до н.э. Проникновение дорийских племен на Пелопоннес.
— Вторжение на Пелопоннес дорийских племен.
XI в. до н.э. Проникновение дорийских племен на Пелопоннес.
XI–IX

— «Темные века».

VIII–VI

— Архаический период.

776 г. до Р. Х.

— Первые Олимпийские игры.

Вторая пол. VIII
754 г. до н.э. Начало составления списка эфоров в Спарте.
— Первая Мессенская война.
Около 750 г. до н.э. Первая греческая колония на о. Питекуссы.
733 г. до н.э. Основание Сиракуз.
Вторая половина VIII в. до н.э. 1-я Мессенская война.
VII

— Появление первых монет.
683 г. до н.э. Начало списка высших должностных лиц — архонтов в Афинах.
632 г. до н.э. Килонова смута в Афинах.
657-627 гг. до н.э. Тирания Кипсела в Коринфе.
Вторая половина VII в. до н.э. 2-я Мессенская война.


Вторая пол. VII

— Вторая Мессенская война.

627–525

— Тирания Периандра в Коринфе.
627-585 гг. до н.э. Тирании Периандра в Коринфе.
621
621 г. до н.э. Законодательств о Драконта в Афинах.
— Законодательство Драконта в Афинах.

594
594 г. до н.э. Реформы Солона в Афинах.
— Реформы Солона в Афинах.

VI в. — 362 г.
560-510 гг. до н.э. Тирания Писистрата и его сыновей в Афинах.
— Пелопоннесский союз.
Около 550 г. до н.э. Создание Пелопоннесского союза.
546

— Разгром персами Лидийского царства.

540
537-522 гг. до н.э. Тирания Поликрата на о. Самос.
— Тирания Поликрата на о. Самос.

525

— Захват персами Египта и греческой колонии Кирены.

525–456

— Даты жизни драматурга Эсхила.

522–486

— Правление Дария I в Персии.

514

— Поход Дария I против скифов.

509–500
508-500 гг. до н.э. Законы Клисфена и реформирование государственного строя в Афинах.
— Законы Клисфена в Афинах.

V в. до Р. Х.

— Период высокой классики.

500–449
500-449 гг. до н.э. Греко-персидские войны.
— Греко-персидские войны.

500–494

— Первый этап войн: ионийское восстание греков.
500-494 гг. до н.э. Восстание греков в Милете и начало греко-персидских войн.
498

— Взятие греками Сард.

496–406

— Даты жизни драматурга Софокла.

495

— Победа персидско-финикийского флота над греческим у о. Лада.

494

— Взятие персами Милета.

492–490
493 г. до н.э. Фемистокл — архонт Афин.
490 г. до н.э. Битва греков с персами при Марафоне.
— Второй этап войн: походы Мардония, Датиса и Артаферна в Грецию.

492

— Поход в Грецию Мардония.

490

— Поход Датиса и Артаферна в Грецию, битва греков с персами при Марафоне.

490–417

— Период реального существования остракизма в Афинах.

ок. 484–406

— Даты жизни драматурга Еврипида.

481

— Конгресс греческих городов в Коринфе, создание антиперсидского союза.

480
480 г. до н.э. Поход Ксеркса на Грецию, битвы при Фермопилах, Артемисии и Саламине.
480 г. до н.э. Битва при Гимере, разгром союзников персов карфагенян.
480-438 гг. до н.э. Правление рода Археанактидов на Боспоре.
— Поход Ксеркса на Грецию, битвы при Фермопилах, Артемисии и о. Саламин.

480–479

— Третий этап войн: поход в Грецию Ксеркса.

480–438

— Династия Археанактидов в Боспорском царстве.

479
479 г. до н.э. Разгром персов при Платеях.
478-404 гг. до н.э. Первый Афинский морской союз
— Разгром персов при Платеях.

478–404

— Первый Афинский морской союз.

478–459

— Четвертый этап войн.

470–399

— Даты жизни философа Сократа.

ок. 465
469-468 гг. до н.э. Победа греков над персами при Эвримедонте.
— Победа греков над персами при Эвримедонте.

462

— Реформа Эфиальта. Ограничение прав афинского ареопага.

459–449

— Пятый этап войн.

459–454

— Экспедиция греческой эскадры в Египет.

454

— Формирование афинской морской державы.

ок. 446 — ок. 385

— Даты жизни комедиографа Аристофана.

449

— Каллиев мир, завершение греко-персидских войн.

444–429

— Перикл на должности стратега в Афинах.

438–110

— Династия Спартокидов в Боспорском царстве.

432

— Мегарская псефизма, отложение от Афинского союза Потидеи.

431–404

— Пелопоннесская война.

431–421

— Архидамова война.

430

— Поход Архидама в Среднюю Грецию.

428

— Захват спартанцами Платей.

427–347

— Даты жизни философа Платона.

425

— Взятие афинянами Пилоса и о. Сфактерия.

422

— Сражение при Амфиполе.

421

— Никиев мир, завершение Архидамовой войны.

421–415

— Временное перемирие между Афинами и Спартой.

415–413

— Сицилийская экспедиция афинян.

413–404

— Декелейская война.

412–410

— Союз Спарты с Персией.

411–410

— Олигархический переворот в Афинах, тирания Совета четырехсот.

406

— Битва при Аргинусских островах. Последняя победа афинян.

405

— Сражение при Эгоспотамосе. Поражение афинского флота.

404

— Взятие спартанцами Афин, заключение мирного договора между Афинами и Спартой.

404–403

— Тирания тридцати в Афинах.

400

— Закон эфора Эпитадея о свободе завещаний в Спарте.

406–367

— Тирания Дионисия I в Сиракузах, создание сиракузской державы.

IV в. до Р. Х.

— Период поздней классики.

399–394

— Война Спарты с Персией.

395–387

— Коринфская война между Спартой и антиспартанской коалицией.

394

— Разгром спартанской эскадры близ о. Книд.

387

— Анталкидов мир, конец Коринфской войны. Основание Платоном Академии в Афинах.

384–322

— Даты жизни философа Аристотеля.

378–338

— Второй Афинский морской союз.

372

— Объединение Фессалии под властью тирана Ясона.

371

— Победа фиванцев над спартанцами при Левктрах.

359–336

— Правление Филиппа II в Македонии.

357–355

— Союзническая война между афинскими союзниками и Афинами.

355–346

— Священная война между Фокидой и Дельфами.

352

— Вмешательство в Священную войну Филиппа Македонского.

346

— Филократов мир, конец Священной войны.

338

— Битва при Херонее, победа Филиппа II над коалицией греческих городов.

337

— Конгресс греческих городов в Коринфе, установление македонской гегемонии в Греции.

336–323

— Правление Александра Македонского.

ок. 335 — ок. 262

— Даты жизни философа Зенона.

334–331

— Первый этап Восточного похода: покорение Малой Азии, восточно-средиземноморского побережья и Египта.

334

— Битва у реки Граник.

333

— Сражение при Иссе.

332–331

— Египетский поход Александра

331–329

— Второй этап Восточного похода: завоевание Передней Азии.

331

— Битва при Гавгамелах (Арбелах), взятие македонскими войсками Вавилона.

330

— Взятие Александром Персеполя и Экбатан.

329–327

— Третий этап Восточного похода: покорение Средней Азии.

327–324

— Четвертый (заключительный) этап Восточного похода: завоевание северо-западной Индии и возвращение македонского войска в Вавилон.

324–323

— Реформы Александра по укреплению мировой державы.

323 — ок. 280

— Войны преемников Александра, сложение системы эллинистических государств.

321

— Соглашение диадохов в Трипарадисе о разделе империи Александра.

306

— Провозглашение себя царями Антигоном Одноглазым и Деметрием Полиоркетом.

301

— Битва диадохов при Ипсе. Гибель Антигона Одноглазого.

III–I вв. до Р. Х.

— Эллинистический период.

281

— Битва диадохов при Корупедионе. Гибель Лисимаха.

245–241

— Реформы спартанского царя Агиса IV.

235–221

— Продолжение реформ Агиса Клеоменом III.

167–142

— Движение Маккавеев в Иудее.

146

— Разгром римлянами Ахейского союза, Греция становится областью Ахайя в рамках римской провинции Македония.

107–63

— Боспорское царство под властью понтийского царя Митридата Евпатора.

63 до Р. Х.

— Превращение Селевкидской державы в римскую провинцию.

сер. I в. до Р. Х. — IV в. н. э.

— Боспорское царство под властью Римской империи.

30 до Р. Х.

— Превращение Египта в римскую провинцию, формальная дата конца эллинистической эпохи.

I в. до Р. Х. — V в. н. э.

— Греческие города-государства в рамках римской провинции.

27 г. до Р. Х.

— Греция становится римской провинцией Ахайя.

46 — после 119

— Даты жизни писателя Плутарха.

67 г. н. э.

— Дарование свободы Греции при Нероне.

II в.

— Возникновение панэллинского движения при императоре Адриане.

120–190

— Даты жизни сатирика Лукиана.

ок. 160–235

— Даты жизни историка Диона Кассия.

ок. 170

— Вторжение в Грецию племен костобоков.

267

— Разграбление Афин готами.

начало IV в.

— Утрата Грецией политической автономии в рамках Восточной Римской империи.

325

— Первый Вселенский Собор в Никее.

330

— Основание Константинополя.

394

— Запрещение Олимпийских игр при императоре Феодосии.

Конец III тыс. до н.э. Проникновение греческих племен (ахейцев) в южную Грецию.
2000-1700 гг. до н.э. Период «старых» дворцов в Кноссе, Фесте, Маллии, Като Закро на Крите.
1700-1400 гг. до н.э. Период «новых» дворцов. Дворец («лабиринт») Миноса в Кноссе.
XVI — первая половина XV в. до н.э. Критская морская держава. Расцвет критской цивилизации.
Середина XV в. до н.э. Захват ахейцами Крита.
XVI в. до н.э. Шахтовые гробницы ахейских вождей в Микенах.
XV-XIII вв. до и. э. Расцвет микенской цивилизации.
1240-1230 гг. до н.э. Троянская война (принятая дата).
XI в. до н.э. Проникновение дорийских племен на Пелопоннес.
776 г. до н.э. Проведение первых Олимпийских игр.
754 г. до н.э. Начало составления списка эфоров в Спарте.
Около 750 г. до н.э. Первая греческая колония на о. Питекуссы.
733 г. до н.э. Основание Сиракуз.
Вторая половина VIII в. до н.э. 1-я Мессенская война.
683 г. до н.э. Начало списка высших должностных лиц — архонтов в Афинах.
632 г. до н.э. Килонова смута в Афинах.
657-627 гг. до н.э. Тирания Кипсела в Коринфе.
Вторая половина VII в. до н.э. 2-я Мессенская война.
627-585 гг. до н.э. Тирании Периандра в Коринфе.
621 г. до н.э. Законодательств о Драконта в Афинах.
594 г. до н.э. Реформы Солона в Афинах.
560-510 гг. до н.э. Тирания Писистрата и его сыновей в Афинах.
Около 550 г. до н.э. Создание Пелопоннесского союза.
537-522 гг. до н.э. Тирания Поликрата на о. Самос.
508-500 гг. до н.э. Законы Клисфена и реформирование государственного строя в Афинах.
500-449 гг. до н.э. Греко-персидские войны.
500-494 гг. до н.э. Восстание греков в Милете и начало греко-персидских войн.
493 г. до н.э. Фемистокл — архонт Афин.
490 г. до н.э. Битва греков с персами при Марафоне.
480 г. до н.э. Поход Ксеркса на Грецию, битвы при Фермопилах, Артемисии и Саламине.
480 г. до н.э. Битва при Гимере, разгром союзников персов карфагенян.
480-438 гг. до н.э. Правление рода Археанактидов на Боспоре.
479 г. до н.э. Разгром персов при Платеях.
478-404 гг. до н.э. Первый Афинский морской союз.
469-468 гг. до н.э. Победа греков над персами при Эвримедонте.
464 г. до н.э. Восстание илотов в Мессении (3-я Мессенская война).
462 г. до н.э. Реформы Эфиальта в Афинах.
459-454 гг. до н.э. Афинская эскадра в Египте.
454 г. до н.э. Уничтожение афинского флота в Египте.
457-446 гг. до н.э. Малая пелопоннесская война. Афины против Спарты и Фив.
451 г. до н.э. Закон Перикла об афинском гражданстве.
449 г. до н.э. Каллиев мир. Окончание греко-персидских войн.
447 г. до н.э. Образование Беотийского союза во главе с Фивами.
444-429 гг. до н.э. Перикл — первый стратег Афин.
443 г. до н.э. Основание общегреческой колоний в Фуриях.
458 г. до н.э. Афиняне захватывают о. Эгину.
440 г. до н.э. Восстание афинских союзников на о. Самосе.
437 г. до н.э. Афинская эскадра во главе с Периклом в Черном море.
438-437 гг. до н.э. Приход к власти на Боспоре Спартака. Начало династии Спартакидов.
431-404 гг. до н.э. Пелопоннесская война.
431-421 гг. до н.э. 1-й период войны. «Архидамова» война.
427 г. до н.э. Восстание против афинского господства на Лесбосе.
425 г. до н.э. Захват афинянами Сфактерии.
422 г. до н.э. Битва под Амфиполем.
422/421 гг. до н. э Основание Херсонеса Таврического.
421 г. до н.э. Никиев мир, окончание «Архидамовой» войны.
419-399 гг. до н.э. Правление Архелая в Македонии.
415-404 гг. до н.э. 2-й период Пелопоннесской войны.
415-413 гт. до н.э. Сицилийская экспедиция афинян и ее разгром.
412 г. до н.э. Союзные отношения Спарты с Персией.
411 г. до н.э. Олигархический переворот в Афинах, отмена демократической конституции.
406 г. до н.э. Битва при Аргинусских островах. Последняя победа афинян.
405 г. до н.э. Поражение афинского флота при Эгоспотамах.
404 г. до н.э. Взятие спартанцами Афин. Окончание Пелопоннесской войны.
404-403 гг. до н.э. Тирания проспартанской группировки тридцати в Афинах.
403 г. до н.э. Падение тирании тридцати и восстановление демократического строя в Афинах.
406-367 гг. до н.э. Тирания Дионисия (Старшего) в Сиракузах. Создание сиракузской территориальной державы.
400 г. до н.э. Закон спартанского эфора Эпитадея о свободе завещаний.
399 г. до н.э. Восстание Кинадона в Спарте.
399-394 гг. до н.э. Война Спарты с Персией в Малой Азии.
398-392 гг. до н.э. Война Сиракуз с Карфагеном. Победы Дионисия I.
395-387 гг. до н.э. Коринфская война.
395 г. до н.э. Поражение спартанцев при Галиарте в Беотии.
394 г. до н.э. Победа спартанцев при Коронее в Беотии.
393 г. до н.э. Восстановление системы афинских укреплений («длинных стен»).
392 г. до н.э. Вспышка социальной борьбы в Коринфе, резня олигархов.
389-349 гг. до н.э. Правление боспорского царя Левкона I, расцвет Боспора.
387 г. до н.э. Анталкидов, или Царский, мир. Окончание Коринфской воины. Вмешательство Персии в дела Греции.
382-379 гг. до н.э. Война Спарты против Халкидского союза.
378-338 гг. до н.э. Второй Афинский морской союз.
376 г. до н.э. Победа афинского флота над спартанским у о. Наксоса.
371 г. до н.э. Заключение мира между Афинами и Спартой. Признание Второго Афинского морского союза со стороны Спарты.
379 г. до н.э. Демократический переворот в Фивах. Начало возвышения Фив в Греции.
371 г. до н.э. Победа беотийцев над спартанцами в битве при Левктрах.
Около 365 г. до н.э. Основание города Мегалополя как центра Аркадского союза.
367 г. до н.э. Образование Этолийского союза.
371 г. до н.э. Восстание бедняков в Аргосе (так называемый аргосский «скитализм») .
368 г. до н.э. Договор о дружбе между Афинами и Дионисием I.
362 г. до н.э. Разгром спартанских войск при Мантинее. Роспуск Пелопоннесского союза.
357-355 гг. до н.э. Война афинских союзников против Афин. Поражение Афин и распад Второго Афинского морского союза.
360-357 гг. до н.э. Война Афин против Одрисского царства фракийцев.
359-336 гг. до н.э. Правление Филиппа II в Македонии. Превращении Македонии в сильнейшее государство в Эгейском бассейне.
355-346 гг. до н.э. Священная война в Греции.
352 г. до н.э. Победа Филиппа над фокидянами в Фессалии. Вмешательство Филиппа в Священную войну.
348 г. до н.э. Разрушение Филиппом Олинфа и уничтожение Халкидского союза.
346 г. до н.э. Конец Священной войны. Филократов мир. Включение Македонии в состав Дельфийской амфиктионии.
345-334 гг. до н.э. Деятельность Гимолеонта по воссганонлению демократии в Сиракузах.
338 г. до н.э. Битва при Херонее. Победа Филиппа II над коалицией греческих городов.
337 г. до н.э. Общегреческий конгресс в Коринфе. Установление македонской гегемонии в Греции.
336 г. до н.э. Приготовления Филиппа II к походу против Персии. Убийство Филиппа II.
336-323 гг. до н.э. Правление сына Филиппа Александра Македонского.
334-324 гг. до н.э. Восточные походы Александра Македонского. Создание мировой державы Александра.
334 г. до н.э. Битва при Гранине.
333 г. до н.э. Разгром персидских войск при Иссе.
332-331 гг. до н.э. Пребывание Александра в Египте. Основание Александрии.
331 г. до н.э. Победа Александра над основными силами Персии при Гавгамелах (Арбелах). Захват Вавилонии, Элама и Нереиды.
331 г. до н.э. Осада Ольвии македонскими войсками Зопириона.
329 г. до н.э. Заговор Филоты и разгром оппозиции в македонском войске против Александра.
329-328 гг. до н.э. Завоевание Александром Средней Азии. Движение местных племен под руководством Спитамена.
327-325 гг. до н.э. Завоевание Александром Северо-Западной Индии.
324-323 гг. до н.э. Александр в Вавилоне. Проведение реформ по укреплению единства «мировой» державы.
323 г. до н.э. Смерть Александра.
323-281 гг. до н.э. Войны полководцев-преемников (диадохов) Александра Македонского. Создание системы эллинистических государств.
321 г. до н.э. Договор в Трипарадисе (Сирия) между диадохами о разделе сфер влияния.
3 16-287 гг. до н.э. Тирания Агафокла в Сиракузах. Возрождение Сиракузской державы.
311 г. до н.э. Второй договор диадохов о разделе сфер влияния. Убийство номинальных царей державы Филиппа III Арридея и сына Александра Македонского Александра IV.
317-307 гг. до н.э. Тирания Деметрия Фалерского в Афинах.
310-304 гг. до н.э. Правление царя Эвмела на Боспоре.
306 г. до н.э. Диадохи принимают царские титулы. Начало образования новых эллинистических государств на обломках империи Александра.
301 г. до н.э. Битва двух коалиций диадохов при Ипсе (Центральная Малая Азия).
281 г. до н.э. Битва при Курупедионе в Лидии. Победа Селевка над Лизимахом. Окончание войн диадохов. Образование эллинистических государств.
280 г. до н.э. Образование Ахейского союза.
280-277 гг. до н.э. Нашествие кельтов (галлов) на Балканскую Грецию.
277 г. до н.э. Разгром кельтов и битве при Лизимахии Антигоном Гонатом и утверждение его царем Македонии.
275-215 гг. до н.э. Тирания Гиерона II в Сиракузах.
274-271 гг. до н.э. Первая сирийская война между Селевкидами и Птолемеями.
267-262 гг. до н.э. Война коалиции греческих полисов против Македонии (Хремонидова война).
258-253 гг. до н.э. Вторая сирийская война.
245-243 гт. до н.э. Третья сирийская война (война Лаодики).
245-213 гт. до н.э. Арат во главе Ахейского союза.
245-241 гг. до н.э. Реформы царя Агиса IV в Спарте.
235-221 гт. до н.э. Продолжение реформ в Спарте царем Клеоменом III.
221 г. до н.э. Разгром спартанских войск Македонией при Селассии.
221 г. до н.э. Союзническая война в Греции (война Македонии и Ахейского союза против этолийцев).
219-217 гг. до н.э. IV Сирийская война.
217 г. до н.э. Поражение селевкидских войск от египтян при Рафии.
207-192 гг. до н.э. Тирания Набиса в Спарте.
215-205 гг. до н.э. Первая римско-македонская война.
200-196 гг. до н.э. Вторая римско-македонская война
197 г. до н.э. Битва при Киноскафалах. Разгром македонских войск.
192-188 гт. до н.э. Римско-сирийская война.
190 г. до н.э. Разгром сирийских войск римлянами при Магнезии (Малая Азия).
188 г. до н.э. Апамейский мир. Ослабление Селевкидов.
171-167 гг. до н. э Третья Македонская война.
168 г. до н.э. Разгром македонских войск под Пидной.
149-146 гг. до н.э. Движение демократических кругов против римского господства в Греции во главе с Андриском.
146 г. до н.э. Разгром Андриска. Завоевание Греции и Македонии Римом.
132-129 гг. до н.э. Восстание пергамских низов под рукородством Аристоника против Рима.
129 г. до н.э. Разгром Антиоха VII Сидета парфянами. Завоевание Парфией Месопотамии.
107-106 гг. до н.э. Восстание Савмака на Боспоре. Включение Боспора в состав державы Митридата VI.
89-85 гг. до н. э 1-я война Митридата VI с Римом.
83-82 гг. до н.э. 2-я война Митридата VI с Римом.
74-63 гг. до н.э. 3-я война Митридата VI с Римом. Разгром Понтийского царства и превращение его в римскую провинцию.
64 г. до н.э. Превращение Сирийского царства в римскую провинцию.
30 г. до н.э. Оккупация Египта римскими войсками. Превращение Египта в римскую провинцию. Конец периода эллинизма.
Важнейшие даты социально-экономической, политической и культурной жизни Древней Греции
Все даты - до новой эры.

VI-III тысячелетия Неолит на Крите
3 000-2 200 гг. Раннеминойский период
3 000-2 000 гг. Раннеэлладский период
2 200-1 600 гг. Среднеминойский период
2 000-1 700 гг. Среднеэлладский период
1 700-1 220 гг. Позднеэлладский период
1 600-1 200 гг. Позднеминойский период
XV в. Расцвет критской культуры
XII в. Троянская война
XI-IX вв. Гомеровский период
VIII-VI вв. «Великая колонизация»
776 г. Первая Олимпиада
Вторая пол. VIII в. Первая мессенская война
Около 700 г. Гесиод («Труды и дни», «Теогония»)
VII в. Начало тирании в Малой Азии
683/82 г. Начало списка архонтов в Аттике
Вторая пол. VII в. Вторая мессенская война
Вторая пол. VII в. Тиртей (поэт из Спарты, автор элегий и военных маршей)
657-627 гг. Тирания Кипсела в Коринфе
Около 632 г. Килонова смута
627-585 гг. Тирания Периандра в Коринфе.
621 г. Законы Драконта
VII-VI Алкей и Сапфо (лирические поэты с о. Лесбоса)
VI в. Ионийская школа натурфилософии (Фалес Милетский, Анаксимандр, Анаксимен)
VI в. Феогнид из Мегар («Элегии»)
VI в. Анакреонт из Теоса (лирический поэт)
594 г. Законодательство Солона
560-527 гг. Тирания Писистрага в Афинах
537-522 гг. Поликрат Самосский
Около 530-470 гг. Гераклит Эфесский («О природе» — изложение начал диалектики)
525-456 гг. Эсхил (автор трагедий «Персы», «Орестейя»,«Скованный Прометей» и др.)
514 г. Убийство Гиппарха Гармодием и Аристогитоном
513 г. Поход Дария I на скифов
510 г. Изгнание Гиппия из Афин
Около 509 г. Законы Клисфена
500-449 гг. Греко-персидские войны
500-494 гг. Восстание малоазийских греков
500-431 гг. Скульптор Фидий (скульптурные украшения Парфенона, «Афина», «Зевс» и др.)
497-406 гг. Софокл (трагедии «Царь Эдип», «Антигона» и др.)
494 г. Восстание рабов в Аргосе
494 г. Разрушение Милета персами
493-492 гг. Архонтство Фемистокла
492 г. Первый поход персов на Грецию под командованием Мардония. Гибель персидского флота у мыса Афон
490-430 гг. Философ Эмпедокл («О природе»—учение о происхождении организмов)
490 г. Морской поход персов на Грецию под командованием Датиса и Артаферна. Битва при Марафоне
485-465 гг. Правление Ксеркса в Персии
485-478 гг. Гелон Сиракузский
484-425 гг. Геродот («История в девяти книгах»)
483-482 гг. Создание афинского морского флота
482 г. Изгнание Аристида
480 г. Поход Ксеркса на Грецию
480 г. Победа персов при Фермопилах
480 г. Победа греков при о. Саламине
480 г. Победа сиракузского тирана Гелона над карфагенянами при Гимере
480-406 гг. Эврипид (автор трагедий «Медея», «Ипполит» и др.)
479 г. Победа греков при Платеях
479 г. Победа греческого флота над персидским у мыса Микале
478-477 гг. Образование Первого Афинского морского союза (Делосского)
471-470 гг. Изгнание Фемистокла из Афин
469-399 гг. Сократ (афинский философ — основоположник идеалистического направления)
469-468 гг. Победа Кимона над персами при р. Эвримедонте в Памфилии
464-425 гг. Правление персидского царя Артаксеркса I
464 г. Восстание илотов (Третья мессенская война)
Около 462 г. Реформы Эфиальта
461 г. Изгнание Кимона
460-395 гг. Фукидид («История Пелопоннесской войны в восьми книгах»)
460-370 гг. Демокрит из Абдер (крупнейший философ-материалист древности)
457 г. Поражение афинян при Танагре
454 г. Уничтожение афинского флота в Египте
454 г. Перенесение союзной казны с о. Делоса в Афины
451 г. Возвращение Кимона
450-388 гг. Аристофан (автор комедий «Всадники», «Облака», «Мир», «Лисистрата» и др.)
449 г. Победа афинян над персами при г. Саламине на о. Кипре
449 г. Каллиев мир
447 г. Образование аристократического Беогийского союза во главе с Фивами
447-432 гг. Постройка Парфенона (Иктин и Калликрат)
445 г. Заключение тридцатилетнего мира между Спартой и Афинами
444-429 гг. Перикл во главе Афинского государства
444-443 гг. Основание г. Фурий в Италии
440 г. Восстание на о. Самосе
438-109 гг. Династия Спартокидов в Боспорском царстве
Около 437 г. Экспедиция Перикла в Понт Эвксинский
436-337 гг. Исократ (автор «Панегирика», «Ареопагитика», «Филиппа» и др.)
433-432 гг. Морской союз Афин и Керкиры. Битва при Сиботских островах
432 г Мегарская псефисма
431-404 гг. Пелопоннесская война
431-421 гг. Архидамова война
431 г. Нападение на Платеи
430 г. Начало эпидемии в Афинах
430-355 гг. Ксенофонт (автор «Греческой истории», «Анабасиса», «Воспоминаний о Сократе» и др.)
429 г. Смерть Перикла
428 г. Отложение о. Лесбоса от Афин
427-347 гг. Платон (автор «Государства», «Законов» и др.)
425 г. Захват афинянами о. Сфактерии
422 г. Битва под Амфиполем
421 г. Никиев мир
418 г. Битва при Мантинее
415-413 гг. Афинская экспедиция в Сицилию
413 г. Захват спартанцами аттической крепости Декелея
413-404 гг. Декелейская (Ионийская) война
412 г. Союз Спарты с Персией
411 г. Олигархический переворот в Афинах
410 г. Победа афинян над спартанцами при Кизике
408-407 гг. Возвращение Алкивиада в Афины
407 г. Поражение афинского флота в битве при мысе Нотий
406 г. Битва при Аргинусских островах
406-367 гг. Дионисий I (тиран в Сиракузах)
405 г. Битва при Эгоспотамах
404 г. Взятие Афин спартанцами
404-403 гг. «Тирания тридцати» в Афинах
403 г. Восстановление демократии в Афинах
401-400 гг. Отступление 10 тысяч греческих наемников
401 г. Битва при Кунаксе
400-387 гг. Война Спарты с Персией
Около 400 г. Закон спартанского эфора Эпитадея
399 г. Восстание Кинадона в Спарте
399 г. Осуждение Сократа
395-387 гг. Коринфская война
394 г. Победа персидского флота над спартанским при Книде
390-315 гг. Эсхин (автор речей «О посольстве», «Против Ктесифонта» и др.)
387 г. Анталкидов (Царский) мир
384-322 гг. Демосфен [Автор речей «Против Филиппа» («Филиппики» I—IV), «Олинфские речи», «О посольстве», «О венке» и др.]
384-322 гг. Аристотель (величайший афинский философ, автор «Политики», «Афинской политии», «Метафизики» и др.)
382 г. Взятие Кадмеи спартанцами
379 г. Демократический переворот в Фивах
378-355 гг. Второй Афинский морской союз
371 г. Аргосский скитализм
371 г. Битва при Левктрах и освобождение Мессении
371-362 гг. Гегемония Фив
370-334 гг. Скульптор Пракситель («Гермес с младенцем Дионисом», «Сатир», «Афродита Книдская»)
362 г. Битва при Мантинее
359-336 гг. Филипп II (македонский царь)
357-355 гг. Союзническая война
355-346 гг. Священная война
Около 355-308 гг. Художник Апеллес (портреты Александра Македонского, «Афродита Анадиомена» и др.)
346 г. Филократов мир
343-293 гг. Менандр (автор комедий «Дисколос», «Братья», «Отрезанная коса» и др.)
341-270 гг. Эпикур (философ-материалист)
338 г. Битва при Херонее. Потеря греческими полисами политической независимости
337 г. Коринфский (панэллинский) конгресс
336-323 гг. Правление Александра Македонского
335 г. Поход Александра на трибаллов и иллирийцев. Разрушение Фив
334 г. Битва при Гранике
333 г. Битва при Иссе
332 г. Завоевание Тира и Египта
332-331 гг. Основание Александрии в Египте
331 г. Битва при Гавгамелах
330-327 гг. Пребывание Александра в Согдиане
327-325 гг. Поход Александра Македонского в Индию
324-323 гг. Организация державы Александра и подготовка похода на запад
323 г. Смерть Александра
323-322 гг. Ламийская война
305-30 гг Династия Птолемеев в Египте
316-289 гг. Агафокл (тиран сиракузский)
Около 314 г. Образование Этолийского союза
301 г. Битва при Ипсе
Коне IV-начало III вв. Зенон (основатель философии стоиков)
Конец IV-начало III вв. Поэт Феокрит (автор идиллий)
Первая пол. III в. Эвклид (систематизатор античной геометрии)
285-212 гг. Архимед (крупнейший математик и физик)
283-168 гг. Династия Антигонидов в Македонии
283-133 гг. Династия Атталидов в Пергаме
Около 280 г. Образование Ахейского союза
276-194 гг. Эратосфен (географ и математик).
245-213 гг. Арат во главе Ахейского союза
245-241 гг. Реформы Агиса IV в Спарте
235-221 гг. Реформы Клеомена III в Спарте
221 г. Битва при Селласии
217 г. Битва при Рафии
207-192 гг. Тирания Набиса в Спарте
201-120 гг. Полибий (автор «Всеобщей истории в сорока книгах»)
190 г. Битва при Магнесии
30 г. Завоевание римлянами Египта

[В.Шпаковский]

https://topwar.ru/127586-oni-poklony...t-pervaya.html
23 октября 2017

Некоторое время назад здесь на ВО вышло сразу несколько статей о культурах меднокаменного и бронзового века, но затем информационная «подпитка» темы подошла к концу, и публикация статей по этой теме была приостановлена. Мы рассказали о меднокаменном и бронзовом веке на острове Кипр и тяжких последствиях для его экологии из-за открытых на нем месторождений меди. О том, как в поисках меди люди, а были они выходцами из Передней Азии, так как владели навыками обработки металлов, достигли Кикладских островов, материковой Греции и двинулись дальше на Запад. Там они заселили многие острова, осели в Италии и в Испании, начали во многих местах устанавливать «аллеи менгиров», а в Англии так и вовсе построили Стоунхедж. Но до того, как они во все эти места добрались, они обосновались на острове Крит и создали там высочайшим образом организованную цивилизацию. Естественно, что написано всего о древней критской цивилизации предостаточно. Но вот фотографии… Я не люблю пользоваться фото из Сети, а если и использую их, то в основном это фотографии «паблик домайн», то есть находящиеся в свободном общем пользовании. И причина этого проста: никакие другие фотографии сегодня в своих книгах использовать нельзя, поскольку это является нарушением авторского права. Пришлось отправлять на Крит «фотоэкспедицию», то есть свою дочь с зятем, и вот теперь, когда они вернулись, тема древней бронзы и древней критской цивилизации будет продолжена.

Начнем с географии. Как и всякий остров посреди моря, Крит окружен соленой морской водой. Вот эту картину видели его жители и тысячу, и пять тысяч лет назад. Не будет нас, а эта картина ничуть не изменится…

Сегодня Крит выглядит в основном вот так. То есть вот так там сегодня живут люди.

Это приятное место, где есть где и покупаться, и позагорать, и где даже сейчас в октябре температура воды равна 24 градусам Цельсия. Район города Матала. На фото хорошо видны древние гроты эпохи неолита.

Ну, а начать следует, на мой взгляд, с того, почему, например, никто не сомневается в том, что в древности все мужчины своего племени были воинами. Так ведь об этом говорят погребения. Например, погребения культуры «боевых топоров» от всех прочих тем и отличаются, что в каждой из могил этой культуры был найден сверленый каменный топор. Эта культура, как и многие другие, относится к цивилизациям бронзового века, однако, что кроме топоров и керамики от нее осталось? Известна культура «срубных погребений», есть катакомбная, есть названные по местам их локации – Андроновская и Фатьяновская, культура сейминцев и турбинцев, подарившая миру множество замечательных бронзовых изделий. Одним словом, культур бронзового века ну просто великое множество, так что даже простое их перечисление могло бы занять здесь целую страницу. Можно, разумеется, назвать и цивилизации «речных долин», возникшие на берега Нила, Тигра и Евфрата, Инда, Ганга, Янцзы и Хуанхэ, и затем на протяжении многих тысячелетий существовавшие за счет специфического речного орошения (то есть даже не просто орошения, а посредством регулярного разлива этих великих рек).

Однако главное в том, что там в столице острова Ириклеоне находится интереснейший археологический музей, в котором представлены ценнейшие находки археологов, начиная с Артура Эванса. Зная интерес наших читателей к военной истории и артефактам с ней связанным, мы начинаем знакомство с его экспозицией вот с этого фото, на котором вы видите золотую рукоятку минойского кинжала, наглядно подтверждающую мастерство древних критян.

А вот и сам этот кинжал, получивший название «кинжала из Малии» (1800 -1700 гг. до н.э.).

Однако была в Европе цивилизация, которая никакого отношения к рекам не имела вообще, и тем не менее она достигла очень высокого уровня развития. И если на суше известны культуры бронзового века, представители которых передвигались по степям на колесницах, то в бассейне Средиземного моря существовал народ мореплавателей, эту цивилизацию и создавший. Однако эти люди были не только мореплавателями. Они еще и умели строить дворцы!

А вот и макет дворца из Кносса, сделанный из дерева. (Археологический музей Ираклиона).

… и руины этого дворца, ставшие едва ли не самым популярным туристическим объектом на острове.

Речь идет о так называемой Эгейской цивилизации, ставшей по сути дела фундаментом всей последующей европейской культуры и ее первой империей. Причем отметим, что это общее название целого ряда цивилизаций эпохи бронзы периода 3000 – 1000 гг. до н. э., существовавшей как на островах в Эгейском море, на острове Крит, так и в материковой Греции и в западных районах Малой Азии. Раньше ее очень часто называли крито-микенская цивилизацией или культурой, но этот термин не совсем точно отражает исторические реалии, поскольку собственно крито-микенская культура представляет собой лишь часть этой большой общей культуры или цивилизации.

Первые центры Эгейской культуры были найдены Генрихом Шлиманом в Трое (1871– 1873) и Микенах (1876), и Артуром Эвансом на Крите (с 1899). С XIX века было найдено и изучено множество древних памятников, среди которых есть могильники, поселения и даже большие города, например, город Полиохни на острове Лемнос, обнесенный каменной стеной в пять метров высотой, Филакопи на острове Милос; царские дворцы в Трое, на Крите (в Кноссе, Маллии, и Фесте) и акрополь в Микенах. И хотя есть и несколько локальных культур этого региона, например, Кикладская, то есть находившаяся на Кикладских островах, главной, пожалуй, для нас будет все-таки древняя культура острова Крит и самым тесным образом связанная с ним культура города Микены. Их даже вот вместе и называют – крито-микенская культура. Однако критская цивилизация все-таки намного старше материковых культур.

Мраморные идолы с Кикладских островов типа Лурос. Высота их 17.4, 19.3, 22, 21.5, и 18 см. (Национальный Археологический музей, Афины)

Вспомним легенду о похищении царем богов Зевсом дочери Агенора, царя города Тира в Финикии, красавицы дочери по имени Европа. Обернувшись огромным белым быком, он похитил царевну и отправился с ней на остров Крит, где у нее родились три сына: Минос, Сарпедон и Радамант. Минос, как старший, стал первым критским царем, причем его имя со временем сделалось титулом правителя, который стал называться миносом и означать у критян то же самое, что фараон у египтян и басилевс у греков.

Имея «под руками» столь восхитительную легенду, многие художники воплотили ее на своих холстах. Отметился тут и великий Рембрант, и Франческо Альбани, и Гвидо Рени, да всех просто не перечислить. Но мне почему-то больше всего нравится «Похищение» нашего В. Серова. Как-то оно ближе всего к живописной манере древних критян.

Интересно, что раскопки на острове Крит в определенной степени подтвердили достоверность этого мифа. Например, то, что остров был действительно заселен выходцами из Передней Азии. Именно финикийцы приплыли сюда около шести тысяч лет до нашей эры и привезли с собой крупный рогатый скот – больших быков с лироподобными рогами. Раскопки позволили найти здесь самые древние в Европе следы занятия сельским хозяйством, хотя, пожалуй, столь же древние его следы нашли и на острове Кипр в районе поселения Хирокития. Ну а копать на Крите в 1900 году начал британский археолог Артур Эванс, и он же сделал здесь свои самые важные открытия, а еще – придумал название открытой цивилизации – которое дал по имени ее первого царя Миноса.

Кстати, рисовали минойцы мастерски, о чем свидетельствуют дошедшие до нас фрески. Хороши дельфины, не так ли? Но «три красавицы» справа еще лучше, не так ли?!

«Три красавицы» – и ведь это не преувеличение! Да, такими вот они были – эти минойские красавицы, считавшие вполне естественным носить наряды, обнажающие грудь, но почему-то прикрывающие живот и спину. (Археологический музей Ираклиона)

Значение открытий Эванса трудно переоценить. Благодаря им мы узнали, что за четыре тысячелетия именно представители Эгейской цивилизации создали на своем острове первую в Европе процветающую империю. Особый интерес представляют ее центры, которыми являлись несколько больших дворцовых комплексов, переросших затем в города. Были раскопаны дворцы в Кноссе, Гурнии, Като-Закро, Агиа Триаде, Фесте, Амниссе и Маллии. Интересно, что именно кносский дворец строился как резиденция правителя с самого начала и был он обособлен от остального города. Другие дворцы, обнаруженные на Крите позднее, строились так, что по сути вписывались в городскую застройку. Таким был, например, дворец в городе Маллии.

Ну, а эта фреска, известна всем еще по учебнику для 5-ого класса – «Парижанка». Так назвал ее сам Артур Эванс, обнаруживший эту фреску во время раскопок. Сначала эта фреска находилась в одном из помещений на втором этаже Кносского дворца. На ней была изображена сцена ритуального пира, участники которого сидели друг напротив друга с чашами в руках. К сожалению, сохранился всего лишь маленький фрагмент головы девушки с каким-то большим узлом на ее одежде сзади.

Критяне считали себя морским народом, поэтому свои поселения строили главным образом на побережье, у моря, чтобы легко было до него добираться. На фресках в комнатах дворца очень часты изображения кораблей, рыбаков и рыб, играющих в воде дельфинов и осьминогов. Фукидид – греческий историк V в. до н. э. писал о древних критянах, что царем Миносом был построен могущественный флот, доминировавший на всем Средиземноморье. Археологи тоже обратили внимание на то обстоятельство, что ни один из дворцов не имеет крепостных стен. Нет их и у городов! Это могло означать только то, что жители острова совершенно не боялись своих соседей и считали свой флот самой надежной гарантией безопасности. Естественно, что навыки мореплавания позволяли обеспечивать население острова рыбой, моллюсками и губками. То есть морской промысел играл в хозяйстве древнего Крита очень большую роль.

Впрочем, минойцы рисовали не только дельфинов и своих пышногрудых красавиц. Удивительно, но они рисовали еще и обезьян… Почему удивительно? Африка ведь рядом. Да, конечно, но отчего она синяя?! Фреска с острова Санторин.

Строительство первых дворцов на Крите относится ко II тысячелетию до н. э., но от них сегодня находят разве что фрагменты их фундаментов. Крит находится в сейсмоопасной зоне, землетрясения там не редкость, поэтому изучая их ученые доказали, что самые ранние постройки острова простояли на нем всего лишь 300 лет, после чего обрушились. На основе данных раскопок принято также выделять два «строительных периода» – период Старых дворцов (II тысячелетие — XVII в. до н. э.) и период Новых дворцов (XVII–XV вв. до н. э.). Причем показательно, что едва только старые здания разрушались, как на их развалинах жители острова тут же начинали строить новые – причем еще более монументальные и роскошные. Хотя и «самые первые» дворцы были построены отнюдь не на пустом месте. Под Кносским дворцом, например, был обнаружен культурный слой десятиметровой толщины, где были найдены предметы за несколько тысяч лет.

Критяне-минойцы создали совершенно необычный вид колонны – она у них почему-то расширялась вверх, а не вниз!

Что касается дворца в Кноссе, то его принято считать самым крупным. Именно в нем, по мнению ученых, как раз и мог жить известный нам по легенде царь Минос. И отсюда же родилась легенда о Лабиринте, потому что этот дворец и в самом деле представляет собой лабиринт из комнат и дворов, строившийся на протяжении четырех с половиной столетий – с 1900 до 1450 г. до н. э. Общая площадь дворца – около 16 тыс. кв. м, а состоит он из почти 300 разных комнат. В самом этом здании и на территориях вокруг него могло жить до 30 тыс. человек. Так что совсем неудивительно, что чужеземцы, видевшие это сооружение, бывали им просто потрясены, поскольку сегодня даже его руины и те производят неизгладимое впечатление.

Так что и миф о Минотавре мог быть вполне навеян некими реальными событиями. Огромный дворец, со множеством комнат, где можно было так легко заблудиться, превратился в нем в мрачный лабиринт. Ну а существовавший на Крите культ быка стал основой истории о чудовище, которому аборигены приносили человеческие жертвы. На одной из найденных печатей хорошо видно изображение пляшущего Минотавра, из-под рогов которого видны человеческие волосы. То есть это не кто иной, как персонаж ритуального танца. Вполне возможно, что он символизировал быка, которого затем убивали, так что вполне возможно, что судьба правителей Крита в то время могла быть весьма трагической. То есть трон они получали на время, пользовались абсолютной властью, а затем умерщвлялись ради общего блага.

Что же касается общей хронологии истории древнего Крита, то в ней выделяется три периода:
раннеминойский период (XXX–XXIII вв. до н. э.): когда на острое еще господствовали родовые отношения, происходило освоение металлургии и возникали зачатки ремесла, шло развитие мореплавания, а уровень развития сельского хозяйства уже был сравнительно высоким;
среднеминойский период (XXII–XVIII вв. до н. э. – время «старых», или «ранних», дворцов): возникновение первых государств в разных частях острова, монументальные дворцовые комплексы, появление наиболее ранних форм местной письменности;
позднеминойский период (XVII–XII вв. до н. э.), в это время происходит расцвет древней минойской цивилизации, и создается критская морская держава во главе с царем Миносом, и идет широкая торговля по всему бассейну Эгейского моря. Происходит расцвет монументального зодчества (строятся «новые» дворцы в Кноссе, Маллии, Фесте), и устанавливаются активные контакты с другими древневосточными государствами.

Мощная природная катастрофа в середине XVI в. до н. э. (ее еще называют «минойским извержением») вызывает упадок минойской цивилизации, вследствие которого остров завоевывают ахейцы. То есть это легендарные ахейцы Гомера не только разорили столь же легендарную Трою, но и уничтожили всю минойскую цивилизацию. Что от нее передалось микенской культуре материковой Греции и это, несомненно. Но в XII в. до н. э. на ее земли в очередной раз вторгаются иноземцы – на этот раз это дорийские племена, что приводит микенскую государственность к гибели, началу в Греции темных веков и всего последующего исторического периода.

Кожаный шлем, обшитый кабаньими клыками, описанный в «Илиаде», был найден археологами здесь на Крите в гробнице Катзамбас. (Археологический музей Ираклиона)

Когда мы говорим о развитии эгейской цивилизации, нужно отметить, что оно происходило неравномерно, а ее центры знали как эпохи падений, так и расцвета. Прежде всего отметим, что цивилизации в районах западной Анатолии и Средней Греции в своей основе имели местный неолит; а вот на островные культуры в восточной части Эгейского моря очень большое воздействие оказала цивилизация Трои. Здесь уже в 3000–2000 гг. до н. э. были построены города, укрепленные стенами и башнями, с храмами и общественными зданиями. А в материковой Греции – в конце 2300–2000 гг. до н. э.; а вот на Крите никаких крепостей археологи не нашли.

Примерно около 2300 г. до н. э. район полуострова Пелопоннес и земли северо-западной Анатолии переживают военное вторжение, доказательством чему являются следы пожаров и разрушений в соответствующих культурных слоях. Считается, что эти захватчики были индоевропейского происхождения. Причем последствия их вторжения были таковы, что в период 2000–1800 гг. до н. э. под их влиянием материальная культура материковой Греции, Трои и некоторых островов заметно изменилась.

Бронзовые кинжалы, найденные на Крите, ок. 2600 – 1900 гг. до н.э. (Археологический музей Ираклиона) Как видите, металл в то время был в цене. Поэтому люди додумались до того, чтобы лезвие делать отдельно, а рукоятку – отдельно, а уже потом соединять их на заклепках.

А вот до Крита пришельцы не добрались, и там в это время продолжала развиваться древняя минойская цивилизация. В 2000–1800 гг. до н. э. там появляется иероглифическая письменность, а начиная с 1600 до н. э. – линейное письмо А.

Образец линейного письма А, XV в. до н.э. (Археологический музей Ираклиона)

Средний бронзовый век (2000–1500 гг. до н. э.) в данном регионе считается периодом наибольшей культурной консолидации всей цивилизации Эгейского региона, о чем говорит определенное единство ее материальной культуры – это и образцы керамики, и конечно, найденные археологами металлические изделия.

Около 1600 до н. э. Греция в очередной раз переживает военное вторжение. Возможно, это и были ахейцы – народ, использовавший боевые колесницы. В результате здесь возникают небольшие государства с центрами в городах Микены, Тиринф, и Орхомен. Однако Эгейская цивилизация не погибла. Напротив, коренные критяне продолжали играть важную роль в микенской Греции, где выступали кем-то вроде современных культуртрегеров.

Часть золотых предметов из находок в Микенах. (Национальный археологический музей, Афины)

Около 1470 до н. э. Крит очень сильно пострадал от вулканического извержения на острове Санторин, после которого на острове отмечено появление ахейского (микенского) населения, принесшего с собой новую культуру и использовавшее линейное письмо Б.

Образец линейного письма Б с описанием администрации дворца в Кноссе. (Археологический музей Ираклиона)

С 1220 г. до н. э. вся эгейская цивилизация переживает серьезный внутренний кризис, отягченный вторжением дорийских племен и «народов моря», после которого эгейская цивилизация полностью исчезла, коренное население Крита было ассимилировано греками уже в IV–III вв. до н. э.

На Крите вечер…

[Сhristianfront]

https://christianfront.group.ws/2013...moseksualizme/
22 мая 2013 15:00, christianfront:
Если в Древнем Риме времён Христа и апостолов грех содомии и прочая сексуальная развращённость были нормальными явлениями, то касательно Древней Греции — вопрос спорный… По крайней мере не так всё было «запущенно» с этим вопросом, как ратуют за то современные гомопропагандисты! Предлагаю текст специалиста в области древнегреческой литературы…

Про античность не все так однозначно:
«В Афинах классического периода гомосексуалисты обязаны были заявлять о своем пороке в экклисию, после чего лишались всех гражданских прав (в том числе и право быть свидетелем в суде). Если же они скрывали свой порок — их подвергали остракизму или казнили.

В Спарте было ещё суровее — никаких заявлений — кто попадался — казнили! Названия гомосексуалист — не существовало, а существовало слово — кинэдос ( что в приблизительном переводе означало — подверженный проклятию).

Как человек, живущий в Греции и имеющий возможность знакомиться с литературой древнего периода и знаю это. А литературу современных гомиков, пытающихся под личиной профессоров или журналистов замутить людям мозги — не читаю — оставляю это для тех, кто еще не понял, что и кем и для чего пишется…..

Что касается истории Древней Греции, то я не копаюсь в русскоязычном Интернете, поскольку, находясь в Греции, считаю более серьезным изучение литературы НА ГРЕЧЕСКОМ языке. Тем более, что те несколько переводов на русский, что я встретил, дали мне ясно понять, что они и близко не могут сравниться с оригиналами. Единственное, что они могут — так это ввести в заблуждение! Мне жаль, что русскоговорящие — не имеют возможности знать правды!

Начну с того, что перевод с древнегреческого языка – на какой-либо современный язык таит в себе огромные трудности. И они касаются — перевода смыслового, а не только дословного. Для того чтобы понять смысл написанного, совершенно недостаточно знать дословный перевод слов – необходимо иметь представление о законах и обычаях тех лет, о том мире, в котором создавалась книга!

Итак, Платон — Законы. Читаю в переводе: « …Наслаждение от соединения мужской природы с женской, влекущего за собой рождение, уделено нам от природы, соединение же мужчины с мужчиной и женщины с женщиной — противоестественно и возникло как дерзкая попытка людей, разнузданных в удовольствиях…»

Взято — на http://bookz.ru/authors/platon , автор перевода — мне не известен.

Сравниваю с переводом греческого автора Адониса Георгиадиса — на современный греческий (посматривая и на данный рядом древнегреческий текст): «Понятно, таким образом, что природа побуждает женский пол быть в связи — с мужским полом, от рождения. И ясно, что удовольствие в этом дано СОГЛАСНО ПРИРОДЕ, в то же время (связь) мужского пола — с мужским и женского пола – с женским – ПРОТИВ ПРИРОДЫ…»
Что ж, для начала хоть смысл не украден!

Однако, читая дальше русский перевод – не нахожу, к большому сожалению, ещё одной важной фразы, гласящей: «Тот, кто слушаясь природу, предлагает восстановление закона таким, каким он был до Лайо (мифического первооткрывателя гомосексуализма, который за это был осужден судьбой — на смерть от руки своего сына) и проповедует, что неправильно вступать в связь с мужчинами и юношами, как с женщинами, приводя в доказательство этого природу животных и подчеркивая, что (между собой) существо мужского пола не дотрагивается до другого существа мужского пола с сексуальной целью, ввиду того, что это – неестественно, находится, считаю, на очень сильной позиции…»

Читаю далее: «… Граждане наши, не должны быть хуже птиц и других видов животных, что рождаются в стаях и живут без совокупления до возраста деторождения, непорочные и несвязанные браком, но когда достигнут того возраста, образовывают пары мужское с женским и женское – с мужским, согласно своим желаниям и оставшуюся жизнь живут в благочестии и почитании законов, оставаясь верными тем соглашениям, которые были основой их связи. Они (граждане) должны быть ещё лучше чем животные…» И далее: «… Никто не должен сметь вступать в связь с благородными и свободными, кроме их собственной жены, и даже не позволяется распространять внебрачное семя среди наложниц или вступать в связь с мужчинами, что есть противоестественно, и лучше связь между мужчинами запретим совершенно…» Это говорит Платон, обвиненный некоторыми нечистоплотными историками — в прославлении гомосексуализма…..

Хочу спросить, как сейчас назовут человека, высказывающего такие пожелания? При условии, что когда в Афинской демократии употребляли слово запретить – это означало смерть для нарушившего? Сейчас только за пожелание запрета парада гомосексуалистов вас нарекут фашистом!

Теперь немного науки – лексилогии! Возьмем словарь древнегреческого Лиддел-Скотта, как одного из точнейших: «эрамэ» — очень сильно желаю, чувствую влюблённость, нахожусь в состоянии любви, люблю безудержно; «эрастис» — тот, кто имеет «эраме» по отношению к любимым людям; «эроменос» (с ударением на первое «о») в связи с «эрао» — имею влюбленность, люблю. Когда в речи употребляется слово «люблю» – это не значит обязательно – «хочу в сексуальном плане». Также как и в русском языке, выражение «люблю своего отца или мать, сестру, товарища, учителя, Родину …» совершенно не имеет никакой связи с сексом, и слово «люблю» часто означает привязанность и жертвенность по отношению к предмету любви, также и в древнегреческом языке слово «эраме» употреблялось в аналогичном смысле. В современном же греческом языке, сильно обедневшем и выродившемся, слова с корнями «эр» относятся чаще уже к более узкому кругу желаний – сексуальному.

Поэтому, в отличие от древнегреческого, слово «эроменос» переводится как любимый (в сексуальном плане), а «эрастис» – как любовник. Что в корне не соответствует смыслу, имеющему место в древнегреческом.

Перейдем, теперь, к другому слову древнегреческого языка – «педерастия» -«детолюбие». В Древней Греции жизнь текла не по современным законам, а вернее – не по современному беззаконию! Каждый юноша с 12 лет выбирал себе образ для подражания – какого-либо из граждан, либо нескольких граждан. Главная роль в наблюдении за правильностью этих отношений лежала на Димосе (гражданах) Афин. Здесь дело не ограничивалось простым желанием походить на кого-либо, но основывалось на прочных отношениях, зачастую более крепких и основательных чем семейные. Это были отношения ученика и наставника, где роль наставника была неизмеримо выше отцовской. Будущему гражданину предоставлялась, таким образом, возможность избежать плохого влияния родителей и самому выбрать того, на кого он хочет походить!

Поскольку такая связь предполагала большую открытость для контроля со стороны Димоса, чем семейная, она была внушительной гарантией правильного развития граждан – таких, которые были выгодны Афинскому Димосу.
Отношения между учеником и наставником, многими гражданами, считались более высокого уровня — по сравнению с семейными. Любовь наставника к ученику, зачастую, ставилась выше любви отца — к сыну. То же относилось и к любви ученика – к наставнику. Наставник назывался всегда – «эрастис» (любящий) а ученик – «эроменос» (любимый), подчеркивая главенствующую роль первого и подчиненную роль второго.

Позже, когда ученик достигал совершеннолетия, и если он сохранял почтительную дружескую связь со своим наставником, эти названия — «эрастис» и «эроменос» могли оставаться за ними до самой смерти, подчеркивая характер дружбы между ними, так же, как за сыном навсегда закрепляется название – «сын», а за отцом, независимо от возраста – название «отец»! Какого бы возраста они не были, эрастисом называли всегда старшего, а младшему отводилась роль эроменоса. Прошу заметить это, поскольку защитники теории гомосексуализма и педерастии в Древней Греции ссылаются на дословный ПЕРЕВОД СОВРЕМЕННЫХ слов «эрастис» (активная, производящая сторона в отношениях) и «эроменос» (пассивная, принимающая сторона) и говорят о гомосексуальных отношениях.

Но все знают, что отношения между гомосексуалистами не строятся на возрастном принципе: и тот, кто старше – не обязательно всегда является активным гомосексуалистом, а тот, кто моложе – всегда пассивным.… В древнегреческой же литературе «эрастис» всегда старший по возрасту, «эроменос» — всегда младший, что уже само — по себе заставляет заподозрить даже самых тупоголовых, что речь здесь идет не о гомосексуальных отношениях…

Так же как и во многих традиционных обществах, отношения между учеником и его идеалом не были простыми мечтаниями и любованием! Эрастис – наставник прямым образом «лепил-ваял» будущего гражданина-эроменоса. Быть образцом для подражания было почетно, но сопряжено и с обязанностями – не уронить себя в глазах ребенка или юноши, который тебя обожает и старается выполнить любое твое желание, но ещё хуже – быть обвиненным Димосом в неправильном воспитании ученика. Если же речь шла о возможном развращении эроменоса со стороны его эрастиса (включая и сексуальное развращение) – то в этом случае наказанием была смерть! В древних Афинах (о Спарте даже и не говорю), для исключения любой возможности совращения малолетних существовали довольно суровые по нашим меркам законы!

«Речи Эсхина. Против Тимарха» гл.12. (Эсхину логи: ката Тимарху): «…Учителя не должны открывать школы раньше рассвета и закрывать – раньше захода. Не разрешается тому, кто старше 13, лет входить в школу в момент, когда там находятся дети, за исключением, если он является сын, брат или зять учителя. Нарушитель карается СМЕРТЬЮ. Гимнасты-наставники, во время праздников Гермеса, обязаны не допускать никого из совершеннолетних — никоим образом сидеть рядом с детьми. Гимнаст-наставник, позволяющий нечто подобное и не выгоняющий из гимназии нарушителя – является виновным по закону о развращении свободных детей. Снабженцы, которых назначает Димос (народ), должны обязательно иметь возраст более сорока лет».

Там же в гл.16: «… если какой-либо афинянин «ивриси» (обесчестит, развратит, осквернит …) свободного юношу, тогда «кириос» (здесь – взрослый опекун, родитель) юноши должен направить письменное заявление прокурорам и требовать его (виновного) наказания. Если суд его осудит, то он должен быть предан одиннадцати палачам и казнен в тот же день. Если же будет осужден к денежному штрафу, то заплатит в течение одиннадцати дней с момента приговора. Если же не имеет возможности выплатить в тот же момент, до момента выплаты должен быть под заключением в тюрьме. Виновные за те же преступления считаются и те, которые делают то же самое по отношению — к рабам»….

В другом законе, обозначенном в речи Демосфена против Мидия, и принадлежащем Солону: « Тот кто подталкивает к разврату детей, женщину или мужчину, свободного или раба, или совершает противозаконные действия в ущерб кого-либо из них – пусть будет обвинен любым афинянином перед законодателями. Законодатели же, в течение тридцати дней с момента заявления, учинят над ним суд, если позволяют условия. Если же будет рассмотрен судом и если будет признан виновным – осуждается к смерти или штрафу»…

Весьма суровые на наш взгляд законы.

А теперь о гомосексуалистах!

К гомосексуалистам, (не говоря уже о развратниках детей, которых обычно казнили), отношение было презрительное, как к чему-то скверному, нечистому и … опасному! «Речи Эсхина. Против Тимарха. 21гл.»: «Если какой-либо афинянин «этериси» (будет любовником у мужчины), ему запрещается: 1) быть одним из девяти архонтов, 2) быть священником, 3) быть защитником (адвокатом) на суде, 4) занимать какую-либо должность внутри и вне Афинского Димоса (государства), как по жребию, так и по выбору, 5) исполнять обязанности глашатая или избирать глашатая, 6) входить в священные общественные места, участвовать в религиозных литургиях с венком на голове и находиться в той части агоры (древнее место городского схода и рынок), которая освящена окроплением. Нарушитель вышеназванных указаний, в случае если будет признан виновным (в вышеназванном) – наказывается смертью»….

Демосфен в своей речи «Против Андротиона», в параграфе 30, упоминает, что Солон утвердил закон в отношении гомосексуалистов: «Мите легин Мите графин эксине тис итерискосин» — «даже право говорить, даже право делать обвинения не имеют (в суде) те, которые «этериси».

Там же «Речи Эсхина. Против Тимарха.» гл.185: « … таковы, господа судьи, взгляды наших предков на честных и бесчестных женщин. И вы теперь объявите невиновным Тимарха, который виновен в более противном грехопадении. Он же, будучи рожден мужчиной с мужским телом, опустился до того грехопадения, которое подобает женщинам. Кто из вас после этого сможет обвинить женщину в грехопадении. Кто из вас посмеет выказать такие неуместные идеи, чтобы с одной стороны казаться суровым по отношению к какой-либо женщине, которая в конечном итоге ГРЕШИТ СОГЛАСНО СВОЕЙ ПРИРОДЕ, а с другой стороны возьмет к себе советчиком того, кто втаптывает в грязь самого себя, нарушая, в том числе и законы природы». Здесь Тимарх был обвинен в мужской проституции.

Итак, как вы видите, что-то непонятное для непосвященного раскрывается перед взором. С одной стороны многочисленные заявления о поощрении гомосексуализма и детского разврата в классической Греции со стороны ряда так называемых «исследователей», а с другой – упоминания о суровых законах против тех же самых гомосексуалистов и развратников в древней литературе. Так в чем же дело? Что-то здесь не так! Не может быть двух противоположных правд….
Наша слабость, позволяющая манипулировать нашим представлением об истории – наше незнание законов и обычаев Старого Мира и наше незнание древних языков.

Ложь о Древней Греции, к примеру, приобрела поистине гигантские размеры. Историей Древней Греции часто занимаются люди, не обладающие элементарным логическим мышлением, не умеющие или не желающие производить анализ того, что они переводят или описывают. Правда замалчивается или искажается — до состояния лжи. Непосвященные, читающие переводы и не знающие античной истории и древнегреческого, не догадываются, что их вводят в заблуждения не только неправильные переводы слов, но и слова, имеющие в наше распутное время совершенно ИНОЙ СМЫСЛ!!! Создается извращенный образ прошлого!

Таким образом, искажая историю, наше больное общество защищается от любых попыток правдивого анализа, боясь, что в прошлом есть нечто такое, что может поставить под сомнение верность навязываемого нам образа жизни. Еще большей ненавистью пышет к древнегреческому образу жизни и мысли – христианский ДОГМАТИЗМ.

В своем желании безраздельно овладеть умами людей, он пытается доказать всему миру, что христианство спасло мир от чего-то ужасного и скверного, и что оно – единственный возможный выбор современного человека… Особую роль в искажении истории занимают современные защитники гомосексуализма, которые «коверкая» историю, пытаются доказать, что гомосексуализм – есть нечто физиологичное и естественное, приводя «примеры» из истории Древней Греции. Что уже само по себе – высшая степень наглости….
Итак, Robert Flaceliere «Эротас в Древней Греции»: «Как все мы знаем, греческий эрос (эротас) есть любовь юношей и точнее – педерастия. Но это слово — «педерастия» во Французском означает почти всегда – извращение, в то время как в греческих текстах – непорочную и бескорыстную любовь, а не гомосексуальные связи».

В современных языках, как русском, так и греческом, не существует слов, которые могли бы охарактеризовать древнегреческое выражение — «эрастис» и «эроменос». Как я уже написал ранее, ближе всего стоит выражение – «наставник» и «ученик» или «подопечный», хотя и эти слова очень далеки от истинного смысла. Чем же характеризовались отношения между «эрастисом» и «эроменосом»? Это была мужская дружба, где главенствовал старший, а младший пытался всячески походить на своего наставника и всячески доказывать свою преданность ему. Быть «эрастисом» умного, красивого, смелого юноши считалось показателем качества гражданина. Знаменитые, выдающиеся граждане являлись «эрастисами» для многих молодых людей. Естественно, некоторые граждане (как это всегда бывает с людьми), не имея необходимых достоинств, пытались подкупить молодых людей, чтобы те заявляли во всеуслышание о том, что они являются их наставниками – «эрастисами». Такие факты высмеивались как в комедиях того времени, так и в карикатурах. Осуждения заслуживали и те из «эрастисов», которые выдвигали непомерные требования к своим подопечным или заставляли их выполнять непосильные задания…

Чем же была «педерастия» в Древней Греции? Эта великая связь мужчин — граждан и юношей – их поклонников, стремящихся походить на свои идеалы, теперь не существует. Современный человек не может себе представить, что юноша, готовясь стать гражданином, может по настоящему любить и восторгаться своим идеалом. И что этот идеал – старается быть на высоте своего предназначения. В пошлом уме современного человечка, выросшего без четких понятий о плохом и хорошем, о достойном и низком — всегда крутится пошлая идейка, что любовь двух мужчин, настоящая мужская любовь – это желание низкой гомосексуальной связи – а не любовь двух товарищей – старшего и младшего. И что это может иметь место под солнцем. Даже слово – любовь – стараются избегать (ещё припишут чего-то там … извращенного). Предвижу, что с развитием современного общества, скоро на вопрос «А любите ли вы детей?», ответ будет следовать громкий и незамедлительный – «Ну что вы? Как вы себе такое позволяете? За такие вопросы – морду бить надо!» «А любите ли вы маму?» — «Вы что, издеваетесь? Как можно любить маму? Она же мать! Как вам не стыдно!». А я считаю, что слово любовь – неплохое слово!»

Ссылка на запись в блоге автора: http://www.liveinternet.ru/community...post139035847/

[Аgeiron.ru]

http://ageiron.ru/byit-proshlogo/kak...i/drevniy-krit

Содержание

1 Древний Крит: Раннеминойский период XXX-XXII вв. до н.э.
2 Древний Крит: Позднеминойский период XVI — XII вв. до н.э.
3 Социально-экономические отношения древнего Крита
4 Культура древнего Крита

Древний Крит: Раннеминойский период XXX-XXII вв. до н.э.

Заселение острова Крит началось ещё со времён неолита, но тесные связи между жителями различных районов устанавливаются только в конце раннеминойского периода.

Вплоть до середины II тысячелетия Крит не знал вторжений иноземных племен, и минойская культура, насколько можно судить по имеющимся данным, на протяжении примерно полутора тысяч лет развивалась самостоятельно. Но внешние связи, несомненно, существовали и оказывали известное воздействие на развитие культуры древнейшего Крита.

Крит представляет собой узкий остров, расположенный почти на равном расстоянии от Европы, Азии и Африки. Остров длинной в 250 и шириной от 12 до 57 км делится перешейками на три части: восточную, центральную и западную. Последняя часть была мало заселена вплоть до середины I тысячелетия до н.э. Почти весь остров покрыт горными хребтами и их отрогами, доступными только пешеходам и вьючным животным. Небольшая плодородная равнина имеется лишь на юге центральной части острова.

Основным занятием жителей были рыбная ловля, скотоводство и частично земледелие. В течение восьми веков, охватывающих раннеминойский период, на Крите постепенно распространяется употребление металлов, в основном меди. Местные жители в то время пользовались медными кинжалами, топорами, ножами. Применение металлических орудий повлекло за собой улучшение техники обработки каменных сосудов и развитие других отраслей ремесла. Значительную эволюцию прошло гончарное дело; улучшается техника обжига, возникает и развивается роспись на керамике, хотя сосуды в ней ещё изготовлялись вручную. Под египетским влиянием появляются первые вырезанные из камня печати; на одной из таких печатей имеется изображение ладьи. Из внешних связей — по-видимому, довольно редких—удалось проследить лишь связи с Египтом.

Населенно Крита жило ещё первобытнообщинным строем. Во всяком случае, имущественные и общественные различия не были сколько-нибудь существенными. Об этом свидетельствуют единообразие погребений, остатки коллективных домов и коллективные же круглые гробницы диаметром от 4 до 13 м.

Карта острова Крит с указанием современных и древних городов

Больших успехов достигает изобразительное искусство. Обилие прекрасных, сделанных в реалистической манере дворцовых фресок свидетельствует о прогрессе самобытного местного искусства. Даже в росписи глиняных сосудов заметен переход от простых геометрических орнаментов к ярким изображениям сначала растений, а затем и животных. Уже в начале среднеминойского периода возник вид многокрасочной росписи сосудов, названный камарес, по имени поселения, вблизи которого в пещере были найдены первые сосуды с таким орнаментом. Эта своеобразная роспись получила большое распространение на Крите и за его пределами. Всё чаще встречаются различные печати и резные камни.

В первой половине II тысячелетия экономическое и социальное развитие Крита продвинулось далеко вперёд. Характерной чертой этого времени является распространение бронзы. В различных местностях были найдены бронзовые резцы, много больших и малых топоров и секир, долота, тонкие скобели, кинжалы, наконечники копий, длинные мечи. Широкое применение бронзы отрыло путь к общему подъему производства. Развивается строительство крупных зданий, иногда в несколько этажей. Возникают первые дворцы в Кноссе, Фесте и Маллии; Кносский дворец в это время трижды перестраивался; в конце периода был построен дворец в Агиа Триаде.

Длившаяся около двух столетий борьба за преобладание между отельными центрами Крита окончилась победой Кносса. Осязаемым результатом этой победы была проложенная с севера на юг и снабжённая сторожевыми постами большая дорога, идущая от Кносса к Фесту и далее до гавани Комо.

К началу среднеминойского периода относится находка древнейшей в Европе четырёхколёсной повозки (в селении Палекастро). Введённый в то же время гончарный круг на протяжении этого периода по крайней мере дважды подвергался серьёзным усовершенствованиям. Критские мастера овладели также техникой изготовления фаянса, применение которого быстро распространилось.

Важнейшим изобретением этого времени является письменность. Она возникла сначала в качестве пиктографического (рисуночного) письма, по вскоре приобрела вид иероглифов, во многом подобных египетским. Древнейшие образцы критского письма представляют собой рисунки, вырезанные на печатях, и метки на каменных блоках, из которых были построены дворцы. Под конец среднеминойского периода в обиход вошли уже чернила. В связи с распространением письменности иероглифы постепенно упрощались. В конце периода появляется уже линейное письмо А, названное так условно в отличие от несколько более позднего, тоже линейного, письма Б.

Значительный рост производительных сил наряду с усилением имущественного неравенства даёт основание полагать, что именно в среднеминойский период критское общество, по крайней мере, в ведущих, “дворцовых”, центрах, становится обществом классовым. Кносский и Фестский дворцы, судя по капитальному характеру построек, обилию предметов роскоши, богатству фресок, наконец, применению письменности для учёта продуктов и для нужд управления, несомненно, были местонахождением правителей ранних рабовладельческих государств.

Проведение дороги, соединяющей Кносс с Фестом, по-видимому, свидетельствует о каком-то политическом объединении этих центров. Отсутствие сколько-нибудь значительного количества ввозных вещей указывает на то, что первые критские государства, несомненно, возникли вследствие постепенного внутреннего социально-экономического развития общества Крита, а не в результате какого-либо внешнего воздействия.

Древний Крит: Позднеминойский период XVI — XII вв. до н.э.

Вес это было обусловлено прежде всего дальнейшим подъёмом производства, особенно замочным в кораблестроении. Если судить по изображениям на печатях, прежние ладьи превращаются теперь в относительно большие палубные корабли; на одной из печатей показана перевозка лошади, погруженной на корабль.

В это время устанавливаются оживлённые связи Крита с Египтом, Сирией и особенно микенской Грецией. В ряде мест на Крите найдены медные слитки, имеющие форму бычьей шкуры, служившие, может быть, деньгами. Их вес (29 кг) соответствует более поздней греческой единице веса — таланту.

Период примерно с 1600 по 1100 г. (так называемый позднеминойский) характеризуется максимальным развитием критской культуры; он охватывает также время её постепенного упадка вплоть до окончательного крушения. В XVI в. население Крита было, вероятно, более многочисленным, чем когда-либо в последующий период древности. По всему острову прокладывается сеть дорог со сторожевыми постами. Одновременно расширяются и дворцы, украшенные с небывалой до того времени роскошью.

К этому времени относятся лучшие памятники критской архитектуры и искусства, такие, как “тронный зал”, рельеф “царя-жреца”, фрески, изображающие процессии, статуэтки, изображающие борьбу с быками, и др. Характерной чертой этого времени является рост богатства знати. Раскопанный частный дом кносского богача, так называемый “Южный дом”, был двухэтажным. Это было здание с портиком, колоннами, священной площадкой, погребом и кладовой, в которой найдены различные бронзовые орудия. В этот период семейные гробницы знати, сделанные в скалах, расширяются и приобретают вид роскошных усыпальниц. Изображённые на фресках одежды знатных лиц и жрецов отличаются нарядностью.

В это время появляется новое линейное письмо, так называемое линейное письмо Д. По-видимому, и первой половине XV в. до н.э. Крит был завоёван греческим племенем ахейцев. Документы из Кносса, написанные линейным письмом Б, составлены на греческом языке. Однако в других областях Крита вплоть до конца позднеминойского периода продолжает употребляться явно негреческое линейное письмо А. Ко времени господства ахейцев относится, очевидно, и купольная гробница в Агиос Теодорос, построенная по образцу купольных гробниц, известных нам по раскопкам в Малой Азии и в Микенах.

В XIV—XII вв. до н.э. заметен постепенный упадок критской культуры, просуществовавшей еще вплоть до нового, дорийского завоевания Крита, которое произошло, по-видимому, на рубеже XII и XI вв. К этому времени почти полностью прерываются внешние связи, угасает торговля, ремесленных изделий при раскопках встречается все меньше.

В орнаментации глиняных сосудов вместо ярких реалистических изображений теперь появляются сильно стилизованные образы растений и морских животных.

Реконструкция Кносского дворца на Крите. Даже по современным меркам, впечатляющее зрелище

Социально-экономические отношения древнего Крита

При существовавшем в то время уровне развития производительных сил критское общество не могло быть никаким иным, кроме как рабовладельческим. В первой половине II тысячелетия до н.э. ведущие критские общества, несомненно, уже распались на классы. Такие гигантские здания, как Кносский дворец периода расцвета и аналогичные ему, хотя и меньших размеров, дворцы в Фесте, Малии и Агиа Триаде, убедительно доказывают существование государственного аппарата. Об этом свидетельствуют наличие темниц-тюрем в Кноссе, критский иероглиф, обозначающий ручные оковы, изображения вооружённых негров, по-видимому, дворцовой стражи, наконец, наличие большого централизованного дворцового хозяйства с развитой системой учёта.

И уж конечно, сооружения наподобие Кносского дворца в то время вряд ли могли быть в то время построены без применения в значительной мере труда рабов. Упоминание в греческом мифе о Тесее и Минотавре, о ежегодных поставках юношей и девушек на Крит, возможно, являлось далеким воспоминанием о дани рабами, которую уплачивали Криту подчинённые племена.

В кносских документах содержатся явные указания на существование в то время довольно значительных групп рабов. Название одной из групп критских рабов — мноиты, дошедшее до нас в сочинениях более поздних античных авторов, ставится некоторыми исследователями в связь с именем легендарного критского царя Миноса.

Все имеющиеся данные позволяют утверждать, что на Крите в минойское время уже существовало рабство. Однако уровень развития рабовладения в то время был, по-видимому, не очень высок. Здесь не было больших ирригационных систем, как во многих древневосточных деспотиях. Земельные участки, по-видимому, не имели больших размеров. Ремесло достигло столь высокого уровня, что во многих случаях позволяет предполагать глубокий личный интерес производителя к качеству продукта его труда; такого рода непосредственные производители должны были быть лично свободными людьми.

О формах собственности на древнем Крите у нас имеется очень мало данных. Обилие печатей, которыми иногда клеймили пифосы (крупные глиняные сосуды для хранения продуктов), свидетельствует, вероятно, о значительном развитии частнособственнических отношений, однако печати могли принадлежать и должностным лицам, обслуживающим это огромное царское хозяйство. В позднеминойский период заметно уже серьезное имущественное расслоение; дома богачей, их грандиозные гробницы, широкие внешние сношения Крита, наконец, использование драгоценных металлов в торговле — всё это указывает на развитие частной собственности.

Громадное дворцовое хозяйство, по-видимому, обслуживалось многими сотнями рабов, свободных ремесленников и земледельцев в порядке повинностей.

Что древние критяне умели — так это создавать удивительные по красоте фрески. Тут им не было равных.

Культура древнего Крита

Распространение письменности на Крите, насколько можно судить, было тесно связано с нуждами больших дворцовых хозяйств. Письмена обнаружены в основном на длинных и узких глиняных табличках, своими очертаниями напоминающих пальмовые листы. Таких табличек найдено очень мною; немалое количество надписей дошло до нас на печатях, сосудах и некоторых других предметах. Несомненно, еще большое количество надписей делалось на менее стойких материалах, например на пальмовых листьях, возможно, на папирусе и т. д. Отмеченное выше употребление чернил также свидетельствует в пользу относительно широкого распространения письменности.

Одним из важнейших достижений минойской культуры была письменность, которая последовательно прошла весь путь развития от пиктографического через иероглифическое к линейному письму. Если иероглифическое критское письмо, возможно, зависело в некоторой степени от египетской письменности, то линейное письмо было столь же своеобразным, как вся минойская культура. Как уже указывалось, первоначальное линейное письмо А затем развилось в Кноссе и материковой Греции в линейное письмо В (XV—XII вв.). На Кипре на основании этого линейного письма было создано кипро-минойское письмо (XV—XI вв.) и, наконец, кипрское слоговое письмо (VII—IV вв. до н.э.). Знакомство с кипрским слоговым письмом во многом облегчило расшифровку линейного письма Б.

В результате долголетних усилий целого ряда ученых линейное письмо Б теперь уже расшифровано, что дает возможность, прочесть свыше 2 тыс. кносских, около 1 тыс. пилосских (найденных при раскопках Пилоса в юго-западной части Пелопоннеса) и примерно сотню других табличек со знаками этого письма.

Линейное письмо Б состоит из 88 знаков, обозначающих гласные и слоги; кроме того, в этом письме имелось много знаков для понятий. Система счета была десятичной. Язык прочитанных надписей оказался греческим, лишь немного отличающимся от языка древнего эпоса греков. Отсюда следует, что греческий язык гораздо древнее, чем предполагалось раньше, так как кносские таблички были составлены и середине II тысячелетия, за 600 лет до предполагаемого времени сложения эпоса. Расшифровка линейного письма Б неопровержимо доказывает, что уже в то время Кноссом правили говорившие на греческом языке ахейцы, которые и приспособили линейное письмо А к греческому языку.

Своеобразным было и минойское искусство. От простейших точечных и линейных орнаментов через яркие многоцветные сложные геометрические фигуры критские художники постепенно перешли к реалистическому изображению растительного и животного мира. Фрески на стенах дворцов, особенно в Кноссе, смело могут быть поставлены в один ряд с лучшими художественными произведениями древнего мира. Минойские художники середины II тысячелетия до н.э. искусно воспроизводили даже облик и детали туалета участников пышных процессий, знатных женщин и т. д. Именно благодаря реалистической манере критских мастеров произведения изобразительного искусства того времени приобретают для нас значение важнейшего исторического источника. Несмотря на наличие в критском искусстве религиозных тем, оно имело более светский характер, чем египетское или вавилонское.

Историческое значение минойской культуры в целом определяется тем, что на Крите на пять столетий раньше, чем в других областях Эгеиды, возникло классовое общество и государство. В первой половине и в середине II тысячелетия как материальная, так и духовная культура Крита оказывала влияние на племена материковой Греции и содействовала их более быстрому развитию. Достижения критской культуры были переняты и далее развиты ахейцами.

Источник: Всемирная история Том 1. под ред. Ю.П. Францева, Государственное издательство политической литературы, 1953.

[Википедия]

https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9C...86%D0%B8%D1%8F
Материал из Википедии — свободной энциклопедии

Боксирующие мальчики (фреска с острова Санторин)
Attica 06-13 Athens 35 Parthenon.jpg

Минойская, или крито-минойская цивилизация — относящаяся к эгейской цивилизация бронзового века острова Крит (2700—1400 гг. до н. э.). Основными очагами культуры и цивилизации были так называемые дворцы — сложные экономико-политические комплексы, крупнейшие из которых существовали в Кноссе, Фесте, Закросе и Тилиссе. Культура названа в честь мифического царя Крита Миноса — владельца лабиринта, построенного, по легенде, Дедалом. В начале ХХ века, британский исследователь Артур Эванс стал первым кто дал показание о существование Минойской цивилизации.

Минойцы вели активную морскую торговлю (остров располагался на пересечении главных морских торговых путей), занимались пиратством, поддерживали дружественные отношения с Древним Египтом. Ни один из дворцов не имел укреплений: очевидно, жители острова чувствовали себя в полной безопасности.

В среднеминойский период влияние культуры распространилось на материковую Грецию, и в этот же период кикладская культура была ассимилирована минойцами. Вторжение на Крит греков-ахейцев привело не к упадку культуры, а к новому этапу в её развитии — возникновению смешанной микенской культуры, влияние которой распространялось на материковую Грецию, Крит, острова Эгейского моря и ряд территорий восточного Средиземноморья. Коренные критяне продолжали играть, по крайней мере, важную культурную роль в микенской Греции. После дорийского вторжения минойская культура полностью исчезла, а коренное население Крита было ассимилировано греками не позднее IV-III вв. до н. э.

Содержание

1 История открытия и изучения
1.1 Крит в древнегреческой мифологии
1.2 Крит в древних исторических источниках
1.3 Ранний период изучения
1.4 После дешифровки критского письма
2 Хронология
3 Развитие
3.1 Доминойский период Крита
3.2 Анатолийское происхождение минойской культуры
3.3 Влияние материковой Греции (пеласгов)
3.4 Культурные связи
3.5 Закат
4 Государство
5 Культура и технологии
6 Язык и письменность
7 Этнокультурная принадлежность
7.1 Генетика
7.2 Закат Минойской цивилизации
8 Примечания
9 Литература
10 Ссылки
11 Фильмография

История открытия и изучения

Крит в древнегреческой мифологии

Крит в древних исторических источниках

Ранний период изучения

В начале XIX века исторические сведения о минойском Крите собрал и проанализировал Роберт Пэшли. Поскольку Крит в те годы принадлежал Турции, у него не было возможности провести раскопки, однако ему удалось установить точное местонахождение города Кидония.

Впервые раскопки Кносского дворца начал в 1878 году критский собиратель древностей Минос Калокеринос, однако раскопки были прерваны турецким правительством. Г. Шлиман, наслышанный о древностях острова, также хотел провести там раскопки, однако после скандала с незаконным вывозом золотых сокровищ из Турции османские власти, в чьём ведении тогда находился Крит, отказали ему.

Официальной датой открытия культуры считается 16 марта 1900 года, когда английский археолог Артур Эванс начал проводить раскопки Кносского дворца.

В 1900—1920 гг. проводились интенсивные раскопки Крита, на материалах которых ещё длительное время основывались представления историков о минойской цивилизации. Раскопками руководили Федерико Хальберр, Луиджи Пернье, Джон Пендлбери и ряд других археологов.

После дешифровки критского письма

Существенный прорыв в изучении минойской цивилизации произошёл после того, как в 1950-е гг. М. Вентрис при участии Дж. Чедвика дешифровал позднейший вариант критского письма — линейное письмо Б. В результате были получены сведения о позднейшем периоде минойской цивилизации — микенской цивилизации, в которой доминирующую роль играли греки-ахейцы, однако культурная роль минойцев всё ещё была сильной.

До настоящего времени остаётся спорным вопрос о том, с какого времени ахейцы и пеласги заняли доминирующее положение в минойской цивилизации; и легендарная традиция, и археологические свидетельства указывают на то, что это произошло ещё на Крите, до перемещения центра власти в Микены. У. Риджуэй оспаривал корректность созданного Эвансом термина «минойская цивилизация», указывая, что легендарный царь Минос был не «минойцем», а пришельцем с материковой Греции; у точки зрения Риджуэя есть и современные сторонники.

Хронология

Хронологию минойской цивилизации предложил А. Эванс в начале XX века, разделивший минойскую историю на ранне-, средне- и позднеминойский периоды (последний в основном совпадает с существованием микенской цивилизации). Альтернативное членение минойской истории на дворцовые периоды предложил греческий археолог Н. Платон.

Хронологическая привязка, предложенная Эвансом, со временем была уточнена в сторону удревнения для ряда периодов благодаря находке минойских предметов в культурных слоях других цивилизаций, например Древнего Египта.
Минойская хронология
3650-3000 до н. э. PMI Додворцовый период
2900—2300 до н. э. PMII
2300—2160 до н. э. PMIII
2160—1900 до н. э. CMIA
1900—1800 до н. э. CMIB Раннедворцовый период
(Протодворцовый период)
1800—1700 до н. э. CMII
1700—1640 до н. э. CMIIIA Новодворцовый период
(Новый дворцовый период)
1640—1600 до н. э. CMIIIB
1600—1480 до н. э. ПMIA
1480—1425 до н. э. ПMIB
1425—1390 до н. э. ПMII Последворцовый период
(В Кноссе — Финальный дворцовый период)
1390—1370 до н. э. ПMIIIA1
1370—1340 до н. э. ПMIIIA2
1340—1190 до н. э. ПMIIIB
1190—1170 до н. э. ПMIIIC
1100 до н. э. Субминойский период

Развитие
Доминойский период Крита

Вплоть до неолита на Крите отсутствуют следы людей. Уже в период раннего неолита на Крите возникают высеченные в скалах жилища, позднее использовавшиеся как гробницы. Особенно много таких скальных жилищ сохранилось у г. Матала.

Анатолийское происхождение минойской культуры

Цилиндрическая печать из Арслантепе.

Раннеминойская культура не является прямым потомком неолитической культуры Крита, но привнесена с востока через Анатолию. Аналоги в Месопотамии имеют раннеминойская одежда, архитектура, резные печати, культовые образы, и многие другие особенности минойской культуры.

Характерные для минойской культуры культовые изображения быка и богини-«оранты» (с поднятыми руками) встречаются на востоке Анатолии уже в эпоху керамического неолита. В IV тыс. до н. э. в Арслантепе появляются цилиндрические печати, позднее широко распространённые у минойцев, а в III тыс. до н. э. в Бейджесултане сооружают дворец, особенности архитектуры которого напоминают более поздние минойские дворцы.

Согласно одной из гипотез, носители минойской культуры являются потомками халафской культуры, продолжавшей традиции неолитических протогородов Анатолии, которые под натиском предков шумеров (убайдской культуры) мигрировали на Запад и позднее переселились на Крит[1]. От халафской культуры унаследованы такие характерные элементы минойской культуры, как культовый топорик-лабрис или стеатитовые печати. За рамками данной гипотезы остаётся вопрос о возникновении у минойцев мореплавательных традиций, отсутствовавших у халафской культуры. Также прослеживается влияние соседней с халафской культуры Фикиртепе (культ богини-«оранты», орнамент, конструкция жилых зданий).

Влияние материковой Греции (пеласгов)

С другой стороны, на минойскую культуру оказала влияние культура материковой Греции («пеласгов»). Гомер упоминает пеласгов как народ, населявший Крит наряду с собственно критянами. Орнаменты минойской вазописи имеют гораздо большее сходство с орнаментами керамики материковой Греции (в частности, культуры Винча), чем с довольно бедным орнаментом убайдской культуры. Кроме того, в названиях населённых пунктов древнего Крита встречаются характерные для материковой Греции суффиксы -ss-, -nth- и др.

Культурные связи

Фреска Кносского дворца Принц с лилиями, датированная примерно 1550 г. до н. э.

В древнейший период (конец 3 тыс. до н. э.) минойцы, по-видимому, поддерживали контакты с культурой Оциери на Сардинии. Античная традиция считала жителей Сардинии выходцами с Крита, что, однако, даёт историкам мало информации, поскольку на Сардинии сменилось несколько различных по происхождению культур.

По свидетельству Гомера, помимо собственно минойцев (автохтонных критян, этеокритян), на Крите проживали также пеласги (согласно Геродоту и др., прибывшие из Малой Азии или Греции), а также кидоны (малочисленный народ, возможно, родственный минойцам — от них происходит название города Кидония). Ещё в первой половине XX в. многие известные исследователи Крита, несмотря на столь ясное указание, путали пеласгов с собственно критянами. Позднее на остров проникли ахейцы (греки).

Принадлежность минойского (этеокритского) языка не установлена. Частичная дешифровка критского письма позволила выявить некоторые морфологические показатели (язык, по-видимому, не является ни индоевропейским, ни родственным этрусскому). Не поддаётся расшифровке Фестский диск, а также всё, что написано линейным письмом «А».

Древний Египет в течение многих лет был союзником Крита. Напротив, контакты Крита с соперниками Египта (цивилизации Междуречья, Хеттское царство) не засвидетельствованы.

Часть минойцев переселилась на Кипр и Угарит, где были основаны их колонии. Позднее минойцы на Кипре были подчинены тевкрами (один из «народов моря»), а в Угарите — ассимилированы семитами.

В хетто-лувийских надписях Малой Азии Крит не упоминается; по-видимому, Крит контактировал не с хеттами, а с малыми государствами, расположенными вдоль западного побережья Анатолии. Надписи предположительно критского происхождения обнаружены в Трое. Критяне колонизировали ряд островов Эгейского моря (в частности, Киклады), однако их экспансия, по-видимому, столкнулась с соперничеством пеласгов.

Контакты с материковой Грецией, по-видимому, были малочисленными и развились уже после захвата Крита ахейцами.

Закат

Лабрис как символ минойской культуры

Минойская цивилизация сильно пострадала в результате природной катастрофы — вулканического взрыва (между 1628 и 1500 г. до н. э.) на острове Фира (Санторини), породившего сильнейшее землетрясение и катастрофическое цунами. Это извержение вулкана, возможно, послужило основой мифа о гибели Атлантиды.

Ранее предполагалось, что извержение вулкана уничтожило минойскую цивилизацию, однако археологические раскопки на Крите показали, что минойская цивилизация существовала по крайней мере около 100 лет после извержения (обнаружен слой вулканического пепла под сооружениями минойской культуры).

До настоящего времени неизвестна точная причина пожаров, уничтоживших окончательно минойские дворцы в 1450 г. до н. э.

После извержения власть на острове захватили ахейцы. Так возникла микенская культура (Крит и материковая Греция), объединившая в себе минойские и греческие элементы. В XII веке до н. э. микенская культура была уничтожена дорийцами, которые в итоге заселили Крит. Вторжение дорийцев привело к резкому культурному упадку, из употребления вышло критское письмо. Минойцы скрылись от набегов с моря в высокогорных поселениях, таких, как Карфи. Тем не менее, этеокритский язык (язык автохтонных критян), как и минойские культы, продолжали существовать ещё длительное время. Последние памятники этеокритского языка, записанные греческим алфавитом (одна надпись — также линейным письмом «А»), относятся к III в. до н. э. (тысячелетие спустя после исчезновения Минойской цивилизации).

Государство

Минойская цивилизация представляла собой государство. Наличие единого правителя (царя или царицы) не доказано, что резко выделяет его среди других средиземноморских государств бронзового века.
Минойцы вели торговлю с Древним Египтом, вывозили медь с Кипра. Для архитектуры характерны переосмысленные египетские заимствования (например, использование колонн).
Армия минойцев была вооружена пращами и луками. Характерным вооружением у минойцев был также двухсторонний топор лабрис.
Как и у других народов Старой Европы, у минойцев был распространён культ быкаruen (см. таврокатапсия).
Минойцы плавили бронзу, производили керамику и строили многоэтажные, до 5 этажей, дворцовые комплексы с середины XX века до н. э. (Кносс, Фест, Маллия).
Как и другие доиндоевропейские религии Европы, минойская религия была не чужда пережитков матриархата. В частности, почиталась Богиня со змеями (возможно, аналог Астарты).

Культура и технологии

Минойцы строили во дворцах водопроводы, канализацию. Пользовались ванными и бассейнами.

Игры с быком (фреска из Кносса)

Живопись. Одним из самых популярных мотивов позднего минойского искусства было изображение осьминога[2].

«Богиня змей»: жрица, выполняющая ритуал?

Религия. Храм в религиозной традиции минойцев отсутствовал. Религиозные обряды совершались на природе, или во дворце. Широко распространено жертвоприношение быков. Все попытки воссоздания минойской религии и пантеона божеств достаточно спекулятивны. Согласно одной из гипотез (М. Гимбутас), бык представлял собой олицетворение мужской силы, царица — женское божество наподобие великой богини.

Язык и письменность

Генетика

По данным ДНК-генеалогии, заселение Крита представителями минойской культуры по мужской линии связано с носителями Y-гаплогруппы J2, максимальная концентрация которой в настоящее время наблюдается на Крите[3]. Её носители пришли с западных берегов Малой Азии, откуда переселились на Крит в середине 3 тыс. до н. э.[4][5]

По исследованиям мтДНК, предки минойцев по женской линии имеют не североафриканское (как традиционно считалось), а европейское происхождение и прибыли на Крит около 9000 лет назад из материковой Греции (Пелопоннес); в настоящее время наследуемая по материнской линии мтДНК минойцев обнаруживается у современных критских греков.[6] При этом большинство минойцев были отнесены к гаплогруппам H (43,2%), T (18,9%), K (16,2%) и I (8,1%).[7]

Закат Минойской цивилизации

Согласно греческой мифологии, Минос, по имени которого археологи назвали цивилизацию, был не минойцем, а греком. При нём началось переселение на Крит из материковой Греции греков и пеласгов. Археологически это подтверждается тем, что в центральной части Крита минойскую культуру сменяет микенская, которая в то же время заимствует минойские достижения (включая письмо) и распространяет их в материковой Греции.

После «тёмных веков» минойцы постепенно ассимилируются греками. В отдельных труднодоступных высокогорных убежищах, таких, как Карфи, сохраняются минойские культы, однако никаких следов существования минойской цивилизации к этому времени уже нет. Последние памятники этеокритского языка, записанные греческим алфавитом, относятся к 3 в. до н. э.

Примечания

↑ DEBUT DU NEOLITHIQUE
↑ Микенцы. Подданные царя Миноса
↑ Eupedia : Geographic spread and ethnic origins of European haplogroups
↑ Cinnioglu et al. — Excavating Y-chromosome haplotype strata in Anatolia
↑ Giacomo et al. — Y chromosomal haplogroup J as a signature of the post-neolithic colonization of Europe, Hum Genet. 2004 Oct.
↑ Lenta.ru: Наука и техника: Наука: Генетики нашли европейские корни у древних критян
↑ A European population in Minoan Bronze Age Crete : Nature Communications : Nature Publishing Group

Литература

* Андреев Ю. В. От Евразии к Европе: Крит и Эгейский мир в эпоху бронзы и раннего железа (III — нач. I тысячелетия до н. э.). — СПб.: Дмитрий Буланин, 2002. — 864 с. — ISBN 5-86007-273-2.
Бартонек А. Златообильные Микены. М. Наука. 1991.
Бокиш Г. Дворцы Крита. Вестник древней истории, № 4, 1974 г.
Златковская Т. Д. У истоков европейской культуры (Троя, Крит, Микены). М.: Изд-во АН СССР, 1961.
Ильинская Л. С. Легенды и археология. М.: Наука, 1988.
История древнего Востока. Ч. 2. Передняя Азия. Египет. М. 1988.
Молчанов А. А. Таинственные письмена первых европейцев. М. 1980.
Evans A. The Palace of Minos. 1928.

Ссылки

Древний мир. Крит. Либерея «Нового Геродота»
Извержение Санторина состарило греков на сотню лет

Фильмография

«Древний Апокалипсис: Загадка Минойцев» (англ. Ancient Apocalypse: Mystery ot the Minoans) — научно-популярный фильм, снятый в 2001 г.
«Атлантида: Конец мира, рождение легенды» (англ. Atlantis: End of a World, Birth of a Legend) — Документальный фильм, снятый в 2011 г.

[Ю.В.Андреев]

http://pryahi.indeep.ru/history/andreev_01.html
Социальные роли мужчины и женщины в общественной жизни минойского Крита
Вестник Древней Истории - 1992 - №2 - С. 3 - 14
(Оригинальные иллюстрации опущены)

Исследователи критской цивилизации эпохи бронзы уже давно обратили внимание на характерное для нее смещение "центра тяжести" социальной системы в сторону обычно бесправных и униженных женщин. Уже А.Эванс, изучая открытые им произведения критского искусства, пришел к выводу, что женщины, видимо, занимали в минойском обществе особое, можно сказать, привилегированное положение [1] На эту мысль его натолкнули прежде всего поражающие своей живой экспрессией изображения так называемых придворных дам на миниатюрных фресках из Кносского дворца, для которых трудно подыскать сколько-нибудь близкие аналогии как в искусстве стран древнего Востока, так и среди художественных шедевров классической Греции. Многое в этих фресках кажется необычным, не укладывается в привычные представления о социальной значимости двух противоположных полов. Необычны уже сами по себе большие скопления представительниц "прекрасного пола", изображенных не в замкнутом пространстве дворцового гарема, как на некоторых египетских стенных росписях, а под открытым небом среди возбужденной толпы оживленно переговаривающихся и жестикулирующих участников какого-то празднества. Необычны и удивительны свобода и раскованность поведения этих "дам", прекрасно переданные запечатлевшими эти сцены живописцами. На одной из фресок [2] сразу же обращают на себя внимание две группы женщин, по всей видимости, жриц, восседающих в каком-то подобии почетной ложи по обе стороны от небольшого святилища (рис. 1). Другие, видимо, более молодые женщины стоят в проходах на лестничных ступенях. Интересно, что среди этих выписанных с особой тщательностью "почетных гостей" нет ни одного мужчины. Длинные ряды мужских голов, раскрашенные согласно принятому в минойском искусстве канону в кирпично-красный цвет, виднеются перед ложей жриц и позади нее, очевидно, заполняя места, отведенные для публики попроще. Так же и на другой фреске из той же серии [3], изображающей ритуальный танец жриц в священной роще, мы видим большую толпу зрителей, наблюдающих за этой красочной церемонией. И здесь женщины расположились в центре, заняв самые лучшие, почетные места, в то время как мужчины, почтительно соблюдая дистанцию, толпятся у них за спиной и по сторонам.

В науке давно уже признано[4], что сцены подобного рода изображают не просто увеселения для народа наподобие современных театральных или спортивных представлений, но важные религиозные обряды, вероятно, входившие в программу календарных празднеств в честь главных божеств минойского пантеона. Следовательно, то, что мы видим на фресках, нельзя расценивать как отражение всего лишь определенного поведенческого стереотипа или придворного этикета, следуя которому минойцы - мужчины должны были оказывать знаки внимания своим "дамам" как представительницам слабого и одновременно "прекрасного пола". Гораздо более вероятно, что женщина пользовалась в минойском обществе особым почетом и уважением как существо, по самой своей природе тесно связанное с сакральной сферой бытия, можно даже сказать, целиком принадлежащее этой сфере и в силу этого способное выполнять функции посредника между миром людей и миром богов. Не случайно в многочисленных сценах ритуального характера, запечатленных в критской фресковой живописи и в глиптике, женщины, будь то жрицы или богини (провести сколько-нибудь четкую грань между теми и другими удается далеко не всегда), как правило, ведут себя намного более активно, чем сопутствующие им мужчины. На долю последних обычно достаются лишь второстепенные, служебные функции. Характерно также, что в тех случаях, когда мужчины вместе с женщинами участвуют в одной и той же культовой церемонии, как, например, на так называемой "фреске походного стула" из Кносса или в сценах заупокойного ритуала на саркофаге из Айа Триады, они оказываются облаченными в одежду скорее венского, чем мужского покроя (нечто вроде длинных халатов) [5].

Таким образом, соотношение сил в сакральной сфере жизни минойского общества складывалось явно не в пользу "сильного пола". Женщины занимали здесь все наиболее важные, командные позиции. Само собой разумеется, что только из их числа могли избираться жрицы так называемой "Великой богини" и других женских божеств. А поскольку именно "Великая богиня" в ее многообразных воплощениях была центральной, несомненно, главенствующей фигурой минойского пантеона [6], постольку и ее служительницы должны были пользоваться совершенно исключительным влиянием и могуществом, вероятно, распространявшимся далеко за пределы сферы собственно культовой деятельности. В плане чисто психологическом эта ситуация, очевидно, может быть объяснена следующим образом. Испытывая благоговейный ужас перед землей, которой они поклонялись в образе великого женского божества - дарительницы жизни и в то же время ее губительницы, минойцы какую-то часть этого смешанного со страхом пиетета переносили на женщин - своих матерей, сестер и жен. Самой природой женщины были поставлены в положение своего рода "полномочных представительниц" Великой богини и всего возглавляемого ею сонма женских божеств. В них видели как бы смертных дублерш божества, частицы той благодетельной и одновременно смертельно опасной, враждебной человеку силы, присутствие которой минойцы постоянно ощущали в своей повседневной жизни. Рядом с этими загадочными существами, приобщенными к грозным и непостижимым силам самой природы, миноец - мужчина должен был особенно остро и болезненно осознавать свою слабость, и этот, по-видимому, врожденный или, может быть, приобретенный в процессе воспитания комплекс неполноценности уже сам по себе ставил его в определенную зависимость от женщины, превращая как бы в большого ребенка, всю жизнь остающегося на попечении и под присмотром заботливых, но строгих мамушек и нянюшек [7].

Разумеется, как и в любом другом древнем обществе, мужчины на Крите всегда оставались наиболее активной и предприимчивой частью социума. От их целенаправленной деятельности в первую очередь зависел прогресс минойской цивилизации в первые века II тыс. до н.э. Именно они предпринимали далекие морские экспедиции к берегам Сирии и Египта, проектировали и строили дворцовые комплексы, непрерывно экспериментировали, разрабатывая новые, более совершенные технологии в металлургии и других отраслях ремесленного производства. Ими же, вне всякого сомнения, были созданы все наиболее известные шедевры минойского искусствах Тем не менее именно женщины, оставаясь все время на месте - у своих очагов, держали в своих руках наиболее важную, с точки зрения самих минойцев, часть системы их жизнеобеспечения - контакты с потусторонним миром и с населяющими его бесчисленными божествами и духами. Именно они были, таким образом, тем неподвижным центром, вокруг которого вращался и к которому неизменно тяготел весь микрокосм минойского общества.

Эта специфическая форма человеческого общежития как нельзя лучше представлена в кульминационной сцене южной части, так называемого "морского фриза", открытого в одном из домов погребенного под напластованиями вулканического пепла поселения Акротири на о-ве Фера (рис. 2) [8]. На фреске изображен небольшой приморский город, все жители которого в радостном возбуждении ожидают прибытия кораблей, приближающихся к городу с левой стороны (судя по всему, художник намеревался изобразить торжественную встречу флота, возвращающегося к родным берегам из какого-то далекого и опасного плавания). В этой своеобразной пантомиме сразу же обращает на себя внимание, видимо, сознательно подчеркнутое художником противопоставление мужской и женской половин населения городка (впрочем, слово "половина" здесь может быть употреблено лишь условно, так как женщины явно уступают мужчинам в числе, их всего семь на этом фрагменте). В то время как мужчины изображены по преимуществу в движении (часть из них - молодые люди в коротких набедренных повязках - выстроились в ряд на причальной стенке и красноречивой жестикуляцией выражает свою радость и нетерпение; другая часть - вероятно, люди более пожилого возраста в длинных одеяниях, напоминающих плащи, - неспешно шествует по склону горы навстречу кораблям; несколько юношей стремительно взбегают на вершину скалистого мыса, чтобы первыми приветствовать подплывающий флот; мужские головы виднеются также в окнах домов, на открытых верандах и кое-где на крышах), женщины застыли в монументальной неподвижности, возвышаясь на крышах домов подобно изваяниям. Они заметно крупнее мужчин (юноша, которого художник поместил за спиной одной из этих "матрон", кажется рядом с ней ребенком). Их сходство со статуями еще более усиливается благодаря белому цвету кожи и одеяний.

Эти "дамы" явно не похожи на гаремных затворниц, которых их мужья или отцы выпустили из привычного заточения во внутренних покоях домов по случаю большого общенародного торжества. Скорее напротив, мы можем видеть в них горделивых домовладычиц, величественно взирающих на окружающую их праздничную суету с кровли своих жилищ, своего рода "маток" этого пестрого "человеческого улья" [9] На эту мысль нас наталкивает и подчеркнутая статуарность их поз, и массивность их фигур, и даже сама их малочисленность [10]. В этом маленьком спектакле, возможно, близком к священнодействию [11], им явно отведена какая-то особая роль, поднимающая их над всеми прочими его участниками подобно "дамам" в почетной ложе на уже упоминавшейся фреске из Кносского дворца.

По существу вся минойская культура и в особенности религия и искусство несут на себе печать своеобразного феминизма, т.е. типично женских вкусов и склонностей. В свое время Фр.Шахермайр [12] уже обратил внимание на определенную женственность минойского художественного вкуса, проявляющуюся в таких характерных особенностях этого вкуса, как ясно выраженное пристрастие архитекторов, скульпторов, художников к миниатюрным формам, часто идущее в ущерб монументальности, обилие всевозможных мелких деталей в их произведениях (Vorliebe fur das Einzelne und Kleine), явное пренебрежение законами симметрии и тектоники как в пластике, так и в архитектуре, отсутствие чрезмерно строгих канонов и вообще слишком жесткой дисциплины художественного творчества. Этот перечень можно было бы еще продолжить, напомнив о том предпочтении, которое минойские мастера обычно высказывают к плавным, льющимся линиям, избегая слишком резко очерченных, угловатых контуров фигур и предметов, о их любви к ярким, иногда даже несколько пестрым тонам в настенной и вазовой живописи, о чисто женском восприятии окружающего, столь ясно выраженном в сценах из жизни природы, особенно в изображениях самок различных животных с детенышами, об особом настроении праздничности, буквально пронизывающем все наиболее известные произведения классического критского искусства и царящем даже в сценах заупокойного культа на саркофаге из Айа Триады. Конечно, каждый из этих характерных штрихов в отдельности может найти свое особое объяснение и в каких-то иных глубинных свойствах минойского духа и минойской культуры. Тем не менее взятые в своей совокупности они почти неизбежно приводят нас к мысли о том, что присущая этой культуре система ценностей была ориентирована в весьма значительной мере именно на женскую психику.

Принимая активное участие в формировании общественного мнения, морали и обычаев, женщины, по всей видимости, вполне могли заставить считаться со своими вкусами мастеров, работавших в различных жанрах изобразительного и прикладного искусства. Действуя как своеобразный камертон творческой активности мужчин, эта женская цензура могла усиливать или, наоборот, ослаблять, иногда даже полностью пресекать свойственные им по природе склонности к определенного рода сюжетам или мотивам. Вероятно, именно так можно было бы объяснить (на это опять-таки указывал в своей книге Фр.Шахермайр [13]) удивительное равнодушие минойских художников, по крайней мере, к трем темам, пользовавшимся неизменной популярностью в искусстве подавляющего большинства стран и народов древнего мира, а именно к.' войне, к охоте, являющейся ее обычным коррелятом в мирное время, и, наконец, к эротике.

Создается впечатление, что какая-то странная, в целом совершенно не характерная для менталитета людей бронзового века нравственная щепетильность заставляла минойских мастеров, видимо, вполне сознательно избегать в своем творчестве чересчур грубых и непристойных сцен, изображений полностью обнаженного человеческого тела [14], как мужского, так и женского, фаллических символов и других проявлений откровенного эротизма. Можно подумать, что при всем своем гедонизме минойцы то ли совершенно не знали радостей плотской любви, то ли тщательно их скрывали от посторонних глаз. Ведь даже столь распространенный в искусстве стран Восточного Средиземноморья и Передней Азии начиная уже с эпохи неолита сюжет "священного брака" Великой богини и ее консорта в критском искусстве практически неизвестен. Шахермайр склонен был видеть в этой "фигуре умолчания" проявление будто бы вообще свойственной женщинам стыдливости, нередко, впрочем, граничащей с ханженством (Bigotterie) [15]. Однако такого рода "викторианская мораль" едва ли могла возникнуть и укорениться среди обитателей Крита в III-II тыс. до н.э. Более правдоподобным, вероятно, следует признать другое объяснение этого феномена: табуация эротических изображений и символов в минойском искусстве может быть понята как результат своеобразной дискриминации мужского пола, целенаправленного умаления его социальной и даже биологический значимости. Из искусства, по-видимому, совершенно осознанно было устранено все то, что могло хотя бы в косвенной форме посредством каких-то намеков напоминать об основной биологической функции мужчины как производителя, отца, супруга и т.п. Его роль сексуального партнера женщины и одного из двух главных контрагентов в процессе детопроизводства была, таким образом, то ли сведена к ничтожному минимуму, то ли вообще поставлена под сомнение. В этой связи заслуживает внимания весьма красноречивая символика минойского костюма, как мужского, так и женского. В то время как мужчины тщательно скрывали наиболее важные признаки своего пола либо в специальных футлярах (гульфиках), либо под плотно обтягивающим верхнюю часть бедер передником, женщины, как молодые, так и пожилые, демонстративно выставляли на всеобщее обозрение совершенно обнаженную грудь, подчеркивая тем самым свое превосходство над представителями противоположного пола, по своей природе не способными ни к рождению, ни к вскармливанию детей.

Весьма характерно также и то, что изображенные на фресках и в других произведениях минойского искусства мужчины, как правило, имеют довольно-таки женственный вид, что иногда дает основание сравнивать их с придворными щеголями эпохи французского рококо [16]. В большинстве своем они тщательно выбриты. Их волосы уложены длинными прихотливо вьющимися локонами. У них такие же тонкие (осиные) талии, как и у женщин. Они почти столь же кокетливы и так же любят украшения. Там, где представители обоих полов оказываются в близком соседстве друг с другом, как на уже упоминавшихся миниатюрных фресках из Кносса, их можно различить только по достаточно условной расцветке их лиц. Отсюда можно сделать вывод, что в минойском обществе или, по крайней мере, в его верхних аристократических слоях мужчины считались существами как бы третьего пола [17]. Вполне возможно, что, как было уже замечено, в них видели своего рода больших детей или вечных юношей, которые в силу своей природной неполноценности должны были находиться под постоянной опекой своих матерей и жен.

Женственный или, скорее, андрогинный облик критских мужчин прекрасно гармонирует с их удивительным миролюбием, воспринимающимся как некая аномалия на общем фоне суровых реалий бронзового века. Если принимать всерьез свидетельства дошедших до нас памятников изобразительного искусства, нам неизбежно придется признать, что демонстрация религиозного благочестия, т.е. участие во всевозможных обрядах и церемониях, занимала в их жизни несравненно более важное место, чем такие подлинно мужские занятия, как война и охота. На самом Крите сюжеты такого рода, если не принимать во внимание некоторые достаточно проблематичные реконструкции А.Эванса, остаются практически неизвестными вплоть до очень позднего времени [18]. Может сложиться впечатление, что эпоха "минойской талассократии", какой бы смысл мы не вкладывали в это словосочетание, прошла почти незамеченной, не оставив никаких следов в творчестве критских художников. Правда, открытие уже упоминавшегося "морского фриза" из Акротири позволило внести в эту парадоксальную картину определенные коррективы. Отдельные эпизоды этой своеобразной хроники или, может быть, эпической поэмы в картинках показывают, что сама по себе военная тематика отнюдь не ставила перед минойскими мастерами каких-то технических непреодолимых задач. При случае они блестяще справлялись с сюжетами такого рода [19], нисколько не уступая в этом египетским, шумерским или в более позднее время ассирийским и греческим мастерам батального жанра. Однако им явно недоставало кровожадной свирепости, столь свойственной их собратьям по ремеслу из других стран древней ойкумены, в чем, по всей вероятности, опять-таки нашла свое выражение женственность их натуры, то ли привитая воспитанием, то ли обусловленная генетически. Видимо, именно по этой причине даже в самых драматически напряженных сценах "морского фриза" так хорошо ощущается вообще характерный для минойского искусства мажорный, праздничный настрой, а трагическая и вместе с тем героическая суть изображенных событий почти ускользает от нас, приглушенная этим настроем. Не случайно фигуры гибнущих в волнах людей в сцене морской битвы в северной части фриза необыкновенной легкостью и изяществом своих контуров более всего напоминают акробатов в изображениях минойской тавромахии, а торжественное возвращение героев-победителей в великолепной панораме южной части фриза вполне может сойти за увеселительную прогулку или праздник на воде [20].

Конечно, нельзя забывать о том, что остров Фера, откуда происходит этот уникальный памятник Эгейского искусства, был расположен как бы на границе, разделяющей два сильно различающихся между собой культурных „ареала: ареал уже вступившей в свою акматическую фазу минойской цивилизации и ареал только еще пробудившейся к активной исторической жизни микенской цивилизации. Героический военный этос, уже утвердившийся в главных жизненных центрах ахейского Пелопоннеса, о чем мы можем судить прежде всего по вещам, извлеченным Шлиманом из микенских шахтовых могил, мог оказать определенное влияние на обитателей Феры, их психологию и их искусство [21]. На "самом Крите основные устои типично матриархального менталитета и ориентированной на него системы духовных ценностей в это время еще оставались непоколебленными, и женщины продолжали диктовать свои законы мастерам, работавшим в различных жанрах изобразительного и прикладного искусства. В этих условиях едва ли могли рассчитывать на благосклонный прием любые сюжеты, так или иначе связанные с войной и охотой и дававшие выход агрессивным инстинктам мужчин. Очевидно, тогдашние блюстительницы общественной морали вполне резонно расценивали их как весьма действенное средство мужского самоутверждения и оправдание претензий "сильного пола" на лидерство в жизни социума, и именно по этой причине постарались если не искоренить их совершенно, то хотя бы оттеснить на самую отдаленную периферию творческой активности. Таким образом, из минойского искусства и соответственно из культуры были изъяты две чрезвычайно важные, тесно переплетающиеся между собой темы: тема имманентной трагичности бытия и тема героического противоборства человека с враждебными силами мирового хаоса, т.е., по крайней мере, два краеугольных камня из тех, которые будут позже положены в основание классической греческой культуры.

Итак, есть основания полагать, что природная мужская драчливость и любовь к авантюрам в минойском обществе искусственно сдерживались. Во всяком случае, их демонстративные, рассчитанные на публичный эффект проявления как будто не поощрялись. Существовали лишь две возможности такого рода демонстрации удали и молодечества, видимо, не осуждавшиеся, а напротив, поощрявшиеся общественным мнением. Таковыми могут считаться кулачные бои и так называемые "игры с быками". Оба "эти весьма популярных на Крите и на всей территории, охваченной влиянием минойской цивилизации, вида атлетических состязаний, по всей видимости, заключали в себе некий не вполне доступный нашему пониманию "сакрально-магический подтекст и, как принято думать, входили в обязательную программу наиболее важных религиозных празднеств годичного цикла [22]. Поэтому их изображения, в особенности сцены тавромахии, достаточно хорошо представлены почти во всех основных жанрах минойского искусства: и во фресковой живописи, и в скульптуре, и в глиптике. Насколько позволяют судить эти изображения, игры с быками в их минойском варианте были сопряжены со смертельным риском для их участников и едва ли обходились без серьезных человеческих жертв. Вполне вероятно, что их конечной целью было умилостивление божества, которому в процессе состязания предоставлялась возможность выбора угодной ему кровавой жертвы. Тем не менее трагический исход такого рода представлений, как правило, остается скрытым от нас. [23] Тема смерти если и присутствует в сценах тавромахии, то чаще всего лишь имплицитно. И в этом, как нам думается, опять-таки нашло свое выражение столь характерное для женственной психики минойцев стремление уйти от слишком мрачных и тяжелых сторон действительности, сделав вид, что они вообще не существуют в природе.

Эта тенденция тем более показательна, что женщины явно не хотели уступать пальму первенства представителям "сильного пола" даже и в этих своеобразных "корридах", несомненно, требовавших от их участников огромной физической выносливости, силы, ловкости и отваги. На известной "фреске тореадора" из Кносского дворца [24] мы, кроме мужчины-акробата, совершающего рискованный грыжок через быка, видим также двух девушек, одетых по мужской моде в короткие передники с туго стянутыми на талии поясами и легкие полусапожки (рис. 3). Одна из них ухватилась руками за направленные прямо на нее бычьи рога с явным намерением последовать за своим партнером, повторив тот же "смертельный номер". Другая, похоже, уже приземлилась сзади от быка после удачно выполненного сальто и теперь в радостном возбуждении наблюдает за действиями своих товарищей по "команде". Кносская фреска так же, как и некоторые другие росписи из той же серии, достаточно ясно показывает, что в минойской тавромахии женщины отнюдь не довольствовались исполнением чисто вспомогательных функций наподобие ассистентов матадора в испанской корриде, но отважно вступали в смертельно опасную схватку с разъяренным животным наравне с мужчинами. Уже само по себе это свидетельствует о необычайно высоком, по понятиям почти всех древних народов, уровне социальной активности критских женщин, их чрезвычайной уверенности в себе и обостренном чувстве собственного достоинства. Однако было бы ошибкой полагать, что единственным стимулом, который заставлял их выходить на арену, было обычное честолюбие или жажда самоутверждения. Поскольку, как было уже замечено, тавромахия представляла собой своего рода священнодействие, занимая одно из ключевых мест в традиционной обрядовой практике минойцев, было бы логичнее предположить, что женщины просто не хотели уступать мужчинам это важное средство общения с потусторонним миром. И если признать оправданным высказанное выше предположение о известного рода феминизации мужской половины минойского общества, то, пожалуй, не менее правомерной была бы и догадка о встречном процессу маскулинизации (вирилизации) минойских женщин.

Те, кто так или иначе признает историческую реальность "минойского матриархата", чаще всего склонны оценивать его как явление скорее пережиточного характера - не до конца изжитое наследие эпохи "материнского права" [25]. Однако современная этнография уже давно пришла к выводу, что такой эпохи в истории человечества вообще не было, конечно, если вложить в понятие "материнское право" нечто большее, чем просто матрилинейный счет родства или же матрилокальный брак [26]. Следовательно, объяснение этого загадочного феномена может дать только анализ той конкретной исторической ситуации, которая сложилась на Крите в период становления и расцвета минойской цивилизации, т.е. во второй половине III - первой половине II тыс. до н.э. Появление первых дворцов и всего связанного с ними хозяйственного уклада, политических структур, идеологии и т.п. нередко воспринимается как некий мираж, внезапно и как бы .из ничего возникший на этом вытянутом в длину гористом и лесистом острове [27]. Это впечатление, отчасти, вероятно, вызванное крайней неполнотой археологической картины периода генезиса минойской государственности, все же нельзя признать абсолютно беспочвенным. Ведь за сравнительно короткий по масштабам истории древнего мира срок, едва ли превышающий одно-два столетия, на Крите появились такие важнейшие элементы дворцовой цивилизации, как монументальная архитектура, развитая индустрия бронзы, керамика, изготовленная с помощью быстро вращающегося гончарного круга и расписанная в поражающем своей насыщенной красочностью стиле Камарес, сначала иероглифическое, а затем и слоговое письмо [28].

Внезапность этого "скачка в новое качество" кажется тем более очевидной, что до самого конца эпохи ранней бронзы или, что одно и то же, до начала периода "старых дворцов" Крит оставался одной из самых отсталых культурных провинций Эгейского мира [29], в особенности, если сравнивать его с такими районами, как Пелопоннес или Троада, где уже во второй половине III тыс. возникли простейшие редйстрибутивные системы и начали формироваться ранние дворцовые государства [30]. Эта замедленность развития минойского общества, очевидно, еще более усугубленная его длительной изоляцией от внешнего мира, имела своим результатом явно гипертрофированные формы родо-племенной организации, которые возникли на Крите уже в хронологических рамках эпохи ранней бронзы, а в некоторых местах продолжали существовать еще и в течение периода "старых дворцов". О них напоминают прежде всего широко практиковавшиеся на острове массовые захоронения в больших усыпальницах типа так называемых "толосов" (южная и центральная части Крита) и "оссуариев" (Восточный Крит) [31].

С учетом всех этих особенностей исторического пути, пройденного критским обществом в эпоху бронзы, становится более или менее понятной и природа тоге парадоксального явления, которое мы называем, конечно, в достаточной степени условно "минойским матриархатом". Видимо, это была своего рода защитная реакция глубоко архаичной системы на слишком быстрый для нее и, видимо, недостаточно подготовленный ее предшествующим существованием переход от первобытнообщинного строя к классам и государству [32]. Оказавшись в кризисной ситуации, минойское общество более всего нуждалось в тормозе, который мог бы хоть сколько-нибудь замедлить это лавинообразное движение. Эту потребность могли еще более обострить и усилить стихийные катаклизмы наподобие великого землетрясения рубежа XVIII-XVII вв. до н.э., обратившего в развалины чуть ли не все критские дворцы и поселения. Такие события обращали вспять, к своим истокам, и без того уже травмированное этническое сознание минойцев, вынуждали его к отказу от сомнительного и опасного будущего во имя надежного, не раз проверенного прошлого.

В этой обстановке женщины как наиболее консервативная и традиционно мыслящая часть социума, очевидно, и смогли выдвинуться на первый план общественной жизни. Привязанные к своим домашним очагам и детям, да и чисто физиологически ограниченные в своей самодеятельности, они тем не менее пользовались огромным авторитетом как главные блюстительницы культов хтонических божеств, которые, по понятиям древних, несли основную ответственность за землетрясения и другие стихийные бедствия. Это давало им возможность контролировать поведение своих мужей и братьев, сдерживать их чрезмерный азарт, жажду нового и склонность к авантюрам и тем самым тормозить слишком быстрое движение общества по пути исторического прогресса. И в этом, как нам думается, следует видеть одну из основных причин определенной недоразвитости или неполноценности самой минойской цивилизации [33]. Иначе говоря, историческая ущербность цивилизации может быть понята как неизбежное следствие сознательно культивируемой в обществе инфантильности мужчин, т.е. его творчески наиболее активной части. Впрочем, едва ли стоит порицать за это минойских женщин. Ведь именно их мудрой опеке над представителями противоположного пола обязаны мы тем, что созданная ими культур; стала едва ли не самым прекрасным из побегов на древе истории древнего Средиземноморья.
"THE MINOAN MATRIARCHY"
(THE SOCIAL ROLES OF A MAN AND A WOMAN IN THE LIFE OF THE MINOAN COMMUNITY IN CRETE).
Yu.V Audreyev

The "Minoan Matriarchy" is the term often used by scientists to describe a tilt of the minoan social system, in favour of the women who in most cases were opressed and had no rights. It is also sometimes called the insunnountable legacy of the "Material Law" era. Women played a dominant role in their society's sacramental sphere of activity, and controlled the system which was considered by the Minoans to be the most important part of their life, their link with the other world and the deities and spirits inhabiting it. Minoan culture, as a whole, and particularily if art, is marked by a sort of feminism, ie. it is typical of feminine tastes and inclinations. This can be explained as very archaic defensive reaction, typical to a social system which is just emerging from a period of protracted stagnation and is undergoing rapid development it is not prepared for. In other words, this is the transitional stage between a primitive-communal system and a class state.

Women were the more conservative part of society, with great authority on religious mailers, so they had the opportunity of controlling the behaviour of their husbands and brothers, restraining their excessive enthusiasm, their wish for change and for adventure. Thus, the women acted as a brake, halting the too rapid movement of the Minoa slate down the path of historical progress.

Примечания

[1] Evans A. The Palace of Minos at Knossos. V. Ш. L., 1930. P. 49 ff. 2

[2] Ibid. PI. XVI.

[3] Ibid. PI. ХУШ.

[4] Из последних работ на эту тему см. ряд докладов в сб.: The Function of the Minoan Palace / Ed. R.Hagg, N.Mannatos. Stockholm, 1987 (далее - FMP), особенно доклады Н.Маринатос, Хр.Булотиса, Э.Дэвис и М.Кэймерона. См. также Marwatos N. Art and Religion in Thera. Athens, 1985. P. 31 ff.

[5] Schachermeyer Fr. Die minoische Kultur des alien Kreta. Stuttgart, 1964. S. 127.

[6] Эта восходящая к А.Эвансу, говоря условно, "монотеистическая концепция" минойской религии в настоящее время разделяется и поддерживается многими достаточно авторитетными исследователями (см., например. Sanctuaries and Cults in the Aegean Bronze Age / Ed. R.Hagg, N.Marinatos. Stockholm, 1981. P. 210. Fig.215). По-видимому, только оставаясь на этой позиции, можно достаточно убедительно объяснить, с одной стороны, бросающееся в глаза единообразие иконографии женского божества в минойском искусстве и, с другой стороны, неизменное повторение одного и того же набора культовой утвари в минойских святилищах разного типа, например, в дворцовых "капеллах" и так называемых "peak-sanctuaries" О попытках обоснования противоположной "политеистической концепции" см: Nilsson M. P. The Minoan-Mycenaean Religion and its Survival in Greek Religion. Lund, 1927. P. 337 ff.; idem. Geschichte der griechischen Religion. Bd I. Miinchen, 1976. S.298 ff.: Burkert W. Greek Religion. Cambr. Mass., 1985. P.41.

[7] Представления об определенной неполноценности мужского пола и его зависимости от доминирующего в жизни природы и общества женского начала нашли свое воплощение в образе умирающего и воскресающего юного бога - консорта Великой богини. Реминисценции этого минойского культа дошли до нас в позднейших греческих мифах о критском Зевсе и о Дионисе - Загрее (см. Evans. Ор. cit. Р.463 ff.; Willetts R.F. Cretan Cults and Festivals. L., 1962. P.79 ff.; Persson A.W. The Religion of Greece in Prehistoric Times. Berkeley - Los Angeles, 1942. Ch.4: Picard Ch. Les Religion Prehelleniques (Crete et Mycenes). P., 1948. P.80 suiv.; Богаевский БЛ. Мужское божество на Крите // Яфетический сборник. 1930. VI; Лосев А.Ф. Античная мифология в ее историческом развитии. М., 1957. С. 105 слл.; ср., однако, Nilsson. Geschichte... Bd 1. S.298 ff.).

[8] Впервые опубликован Сп. Маринатосом {Marinatos Sp. Excavations at Thera. VI. Athens, 1974, P. 38 ff).

[9] Их подвижность совсем не обязательно нужно понимать как пассивность. Так воспринимает эту сцену, например, Н.Маринатос, уверенная, что протагонистами в изображенном на фреске религиозном действе могли быть только мужчины (Marinatos N.Ait...P.53. Fig, 32; P.59). На это можно, однако, возразить, что даже и оставаясь в полной неподвижности, женщины как существа, по своей природе особо близкие к божеству или божествам, могли заряжать исходящей от них "магической энергией" всех остальных участников этого празднества. В этой связи обращает на себя внимание характерный "благословляющий" жест крайней слева женской фигуры, в которой тот же автор, может быть, не без основания видит жрицу.

[10] Можно предположить, что в особо торжественных ситуациях, подобных той, которую художник представил в этой сцене "морского фриза", появление женщин на крышах своих домов было предусмотрено программой праздничного ритуала как своеобразная демонстрация священных изображений или живых воплощений божества. Ни одной женской фигуры нс видно на противоположной части той же фрески, изображающей отплытие флота, за которым напряженно следят жители другого, по всей видимости, чужеземного города. Три женщины, очевидно, несущие воду из колодца, принимают участие в сцене осады города (?) на плохо сохранившемся фрагменте росписей северной стены.

[11] Нам кажется малоправдоподобной гипотеза Н.Маринатос, полагающей, что сюжетом этой части фриза мог быть некий морской праздник, лишь косвенно связанный с драматическими событиями, представленными на противоположной северной стене того же помещения: осадой города, морским сражением или кораблекрушением и т.п. (Marinatos N. The West House at Akrotiri as a Cult Centre // Ath. Mitt. 1983. 98. P.l-19; eadem. Art... P.41, 53 ff.). Ближе к истине был, видимо, сам первооткрыватель Акротири Сп. Маринатос, убежденный в том, что все сохранившиеся фрагменты фриза связаны между собой как части одного повествования, сюжетной основой которого в его понимании могло быть плавание ферейского флота к берегам Ливии и его благополучное возвращение на родину. Это возвращение, - добавим уже от се6я, - осмысленное художником как всенародное торжество, вполне могло быть обставлено различными религиозными церемониями, подобающими торжественности момента.

[12] Schachermeyer. Ор. cit. S.127 f.

[13] Ibid.S.128.

[14] К числу исключений, лишь подтверждающих это общее правило, могут быть отнесены, например, фигуры тонущих "варваров" в сцене морского сражения на одном из фрагментов уже упоминавшегося миниатюрного фриза из Акротири (согласно общему канону, принятому в искусстве всего древнего мира, тела поверженных врагов должны были изображаться обнаженными в знак постигшего их унижения), также юные рыбаки и боксирующие мальчики, представленные на других фресках из того же поселения (как в том, так и в другом случае изображены дети или подростки, еще не достигшие совершеннолетия, на которых, по всей видимости, не распространялся действовавший в минойском искусстве запрет на изображение человеческой наготы).

[15] Schachermeyer. Ор. cit. S.I 28.

[16] Ibid.

[17] Интересно, что простые Поселяне, изображенные на знаменитой "вазе жнецов" из Айа Триады, имеют гораздо более мужественный облик, чем придворные щеголи, которых мы видим на фресках Кносского дворца. Об изменении половых ролей мужчин и женщин на противоположные в примитивных обществах см.: Шнирельман В А. Парадоксы половых ролей // СЭ. 1990. № 6. С.59 ел.

[18] Evans A. The Palace of Minos at Knossos. V. 1. L., 1920. P. 301 ff.; V. Ш. P. 81 ff. Примером разработки охотничьей темы в критском искусстве последворцового периода может служить любопытная сцена на ларнаке из Армени (см. Андреев Ю.В. Минойский Дедал //ВДИ. 1989. № 3. С.34 слл.).

[19] О их достижениях в этой сфере художественного творчества можно было судить еще до открытия "морского фриза" по некоторым вещам, несомненно, минойской работы, найденным Шлиманом в микенских шахтовых могилах круга А. Наиболее известны среди них инкрустированный клинок бронзового кинжала, украшенный сценой охоты на львов, и несколько золотых колец с военными и охотничьими сценами.

[20] Ср. интерпретацию этой сцены в работах Н.Маринатос (см. выше прим. II). См. также Morgan Brown L. The Ship Procession in the Miniature Fresco // Thera and the Aegean World / Ed. C.Doumas and H. Puchelt. V. 1. L., 1978; Saflund G. Cretan and Theran questions //Sanctuaries and Cults in the Aegean Bronze Age. P. 198 ff.

[21] О микенском присутствии на Фере см.: Marinatos Sp. Excavations at Thera. V. VII. Athens, 1974. P. 47, 54; Immerwahr SA. Mycenaeans at Thera: Some reflections on the paintings from the West House // Greece and the Eastern Mediterranean in ancient history and prehistory. Studies pres. to Fr. Schachermeyer. B.-N.Y., 1977; Warren P. The Miniature Fresco from the West House at Akrotiri Thera and its Aegean setting // JHS. 1979. 99. P. 128 f.; Lafftneur R. Mycenaeans at Thera: Further Evidance? // The Minoan Thalassocracy. Myth and Reality/ Ed. R. Hagg and N.Marinatos. Stockholm, 1984. К сожалению, все эти работы не свободны от слишком далеко идущих исторических спекуляций.

[22] Согласно весьма правдоподобной гипотезе, выдвинутой Дж. Грэхемом и поддержанной О.Пелоном (Graham J.W. The Palaces of Crete. Princeton, New Jersey, 1972. P. 73 ff.; felon 0. Le palais de Mallia el les jeux de Taurcaux // Rayonement Grec. Hommages \ Ch. Delvoye. Bruxelles, 1982), игры с быками устраивались, как правило, на центральном дворе дворца, т.е. в самом "сердце" этого огромного ритуального комплекса, что уже само по себе может свидетельствовать об их совершенно исключительной религиозной значимости. См. также Molten L. Der Slier in Kull und mylhischen Bild //JDI. 1928. 43. S. 136; Evans. The Palace... V. Ш. P. 204 ff.: Persson. The Religion of Greece in Prehistoric Times. P. 97, 142 f.; Levy G.R. The Gate of Horn. L., 1948. P. 229: Willetts. Cretan Culls... P. 112; Schachermeyer. Op. cil. S. 138; Cameron M. The 'Palatial' Thematic Systepa in the Knossos Murals // FMP. P. 325. Ср., однако, Nilsson. The Minoan-Mycenaean Religion... P. 322.

[23] К немногочисленным исключениям из этого правила могут быть отнесены известные сцены на стеатитовом ритоне из Айа Триады и на одном из золотых кубков из Вафио. В обоих случаях мы видим сброшенных наземь или вздетых на рога акробатов или, может быть, охотников, если предположить, что изображена нс тавромахия в собственном значении этого слова, а ловля диких быков (см. Saflund G. The Agoge of the Minoan Youth as Reflected by Palatial Iconograghy // FMP. P. 231).

[24] CM. О ней: Evans. The Palace... V. Ш. P. 209 ff.

[25] Hood S. The Minoans L., 1971. P. 117 f.; Willetts R.F. The Civilization of Ancient Crete. Berkeley - Los Angeles, 1977. P. 129; Geiss H. Reise in alle Knossos. Lpz, 1981. S. 93; Томсон Дж. Исследования по истории древнегреческого общества. М., 1958. С. 175. Некоторые авторы и в том числе Фр. Шахермайр (Ор. cit S.126 ff.) просто относят минойцев к категории матриархальных народностей, противопоставляя их в этом плане будто бы искони патриархальным грекам и вообще индоевропейцам. Особое место занимает среди известных нам суждений по этому вопросу концепция Б Л. Богаевского, квалифицировавшего зрелое минойское общество как образец "позднего (третичного) матриархата" (см. Богаевский. Мужское божество... С.200 ел.; ср. он же. Крит и Микены. М.-Л., 1924. С. 199 ел.; он же. Первобытно-коммунистический способ производства на Крите и в Микенах // Памяти К.Маркса. М.-Л., 1933. С.707 cл.).

[26] Из последних работ по этой проблеме см. особенно: ПершицА.И. Матриархат: иллюзии и реальность // Вестник АН СССР. 1986.№3.

[27] Дж. Грэхем остроумно сравнил "старые дворцы" Кносса, Феста и Маллии с Афиной, родившейся из головы Зевса уже взрослой и в полном вооружении (The Palaces... P. 229).

[28] Подробную информацию о всех этих и других культурных инновациях, положенных в фундамент минойской цивилизации, можно найти в работах: Branigan К. The.Foundations of Palatial Crete. L., 1970; Renfrew С. The Emergence of Civilization. L., 1972. Ch. 6; Cadogan G. Why Was Crete Different? // The End of the Early Bronze Age in the Aegean / Ed. G. Cadogan. Leiden, 1986; WarrenPM. The Genesis of the Minoan Palace // FMP. Стремительный переход критского общества на новую ступень развития, конечно, не означает полного разрыва с прошлым и не исключает определенной культурной преемственности между эпохой дворцовой цивилизации и предшествовавшей ей эпохой ранней бронзы (ср. Branigan. Ор. cit. P. 204). Катализатором, намного ускорившим темпы его социального и культурного развития на рубеже Ш-П тыс. до н.э., должно быть признано вовлечение Крита в систему торговых контактов Восточного Средиземноморья, в свою очередь ставшее возможным благодаря прогрессу минойского мореплавания. О восточных заимствованиях в критской культуре периода "старых дворцов" см.: Warren. Ор. cil. P. 50; Hiller St. Palast und Tempel im Alten Orient und minoischen Kreta // FMP. S. 57 ff.; Vance Watrous L. The Role of the Near East in the Rise of the Cretan Palaces // FMP. P. 65 ff. Ср. скептическую позицию, занятую при обсуждении этой проблемы К.Ренфрью (Ор. cil. Р. 474 f.).

[29] Определенное отставание Крита в развитии металлургии от островов Кикладского архипелага и материковой Греции еще в конце Ш тыс. отмечает К.Брэниген (Branigan К. Aegean Metalwork of the Early and Middle Bronze Age. Oxf., 1974. P. 74). Быстро вращающийся гончарный круг также был введен здесь в употребление лишь в самом конце эпохи ранней бронзы, позже, чем где бы то ни было в Эгейском мире (Cadogan. Ор. cit. P. 162). В это время на Крите, по всей видимости, еще не было сколько-нибудь значительных поселений, сравнимых по занимаемой территории и качеству жилой застройки с такими очагами раннеэгейской урбанизации, как Полиохни на о-ве Лемнос, Лерна Ш на Пелопоннесе и Троя П в Западной Анатолии. Минойское искусство Ш тыс. также производит впечатление сугубо "провинциальной школы" на фоне блестящих художественных достижений кикладских или троянских мастеров.

[30] Renfrew. Ор. cil. P. 390.

[31] CM. О них Branigan. The Foundations... P. 152 ff.; idem. The Tombs of Mesara. L., 1970. Соответствующие этому типу погребальных сооружений общие жилища выявлены в настоящее время лишь в двух местах на востоке Крита: в Миртосе (Фурну Корифи) и в Василики (см. о них: Андреев Ю.В. Островные поселения Эгейского мира в эпоху бронзы. Л., 1989. С.66 слл.).

[32] Археологический материал эпохи ранней бронзы или раннеминойского периода не содержит в себе каких-либо свидетельств далеко продвинувшейся социальной диференциации общества, зарождения частной собственности, примитивных государственных структур и т.п. предвестий будущего расцвета дворцовой цивилизации. Традиции родовой солидарности и эгалитаризма в то время еще явно были очень сильны и в известном смысле достигли предела своих возможностей. Ср. Branigan. The Foundations... P. 118 ff.; Bintliff J. Structuralism and Myth in Minoan Studies // Antiquity. 1984. 58. 222. P. 36 ff.

[33] К.Шефолд, на наш взгляд, весьма удачно определил наиболее характерную черту критского искусства как "рафинированный примитивизм" (raffinieite Primitivitat-Schefold К. Unbekanntes Аsien in Alt Kreta // Wort und Bild. Basel, 1975. S. 22). С известными оговорками это определение приложимо и ко всей минойской культуре.

[Ю.В.Андреев]

Видимо, не случайно образ быка, то пугающий и отталкивающий, то внушающий чувства, близкие к симпатии и даже умилению, занимает так много места в критском цикле мифов, проходя через него своеобразным лейтмотивом.
Божественный бык, образ которого на время принял сам Зевс, владыка богов и людей, похищает прекрасную Европу в тот момент, когда она со своими подругами и служанками резвилась на берегу моря. Очутившись на Крите, Зевс предстает перед своей возлюбленной в своем подлинном человеческом облике.
Так изображают ситуацию дошедшие до нас достаточно поздние версии предания. Не исключено, однако, что в первоначальном, как всегда более грубом и архаичном, варианте мифа Европа соединялась именно с похитившим ее быком. Во всяком случае, в том же цикле мифов мы находим еще один сюжет, составляющий, если вникнуть, довольно близкую параллель к истории похищения Европы.
Пасифая, супруга Миноса, добровольно уподобляется корове с помощью искусника Дедала, чтобы вступить в противоестественную связь с быком. Бык также появляется из морской пучины, хотя на этот раз он связан не с Зевсом, а с его братом Посейдоном и, может быть, является воплощением этого божества.

Обращает на себя внимание довольно странное чередование имен в этих двух, видимо тесно связанных между собой, мифах.
Зевс, похитивший Европу и ставший отцом то ли двух, то ли трех ее сыновей, вскоре покидает красавицу, оставив ее на попечение бездетного царя Крита Астерия, который играет во всей этой истории роль евангельского Иосифа, плотника, земного супруга девы Марии. Но то же самое имя Астерий, что буквально означает «Звездный», было дано, как утверждается в некоторых версиях мифа, чудовищному детищу Пасифаи.
Имя Минотавр, обычно толкуемое как «Бык Миноса» (хотя возможно также и другое его понимание — «Минос-бык»), было, по-видимому, лишь его прозвищем. На первый взгляд, красивое и даже возвышенное имя Астерий совсем не вяжется с внушающими ужас обликом и повадками зверообразного пасынка Миноса. Непонятно также, что общего у него с совсем не причастным к этой истории приемным отцом Миноса царем Астерием, тезкой которого стал этот урод!

Правда, нам известно, что на Крите имя Астерий было одной из эпиклез (церемониальных прозвищ) самого Зевса, подлинного отца Миноса. В этом случае получается, что Минотавр унаследовал одно из имен отца своего отчима, но почему так произошло, все равно остается неясным. Чтобы хоть как-то распутать этот клубок фантастических образов, предположим, что Астерий, Минос и Минотавр — всего лишь разные воплощения, или, как говорили греки, ипостаси, одного и того же бычьего божества, которому поклонялось коренное население Крита и которое греки, после того как они овладели островом, отождествили со своим верховным богом Зевсом.

О том, как много значил культ быка в религии минойского Крита, мы можем судить по многочисленным изображениям этого животного, выполненным из самых разнообразных материалов — глины, камня, фаянса, бронзы, золота, серебра, слоновой кости и т. д. Фигура могучего красавца быка, то грозно ревущего и роющего копытом землю, то мирно пасущегося на лугу в обществе коров и телят, неоднократно воспроизводилась и критскими мастерами ювелирного дела на геммах (печатях), вырезанных из разных пород полудрагоценных камней — сердолика, халцедона, оникса, и художниками, расписывавшими фресками стены критских дворцов.
Нередко вместо самого быка мы встречаем в критском искусстве его условно-символическую замену — схематическое изображение бычьей головы или же одних рогов.
Эти так называемые рога посвящения были одним из самых популярных культовых символов в минойской религии. Наряду с двойным топором-лабрисом они воспроизводились во множестве вариантов как важнейший элемент реквизита минойских святилищ, использовались как деталь орнамента в декоративном искусстве. В качестве архитектурного украшения и вместе с тем своеобразного оберега, отвращающего все дурное, они стояли на крышах и портиках критских дворцов. Бык участвовал во многих священных обрядах и церемониях, изображения которых мы видим на критских печатях, фресках и других произведениях искусства. Особенно важная роль принадлежала ему в сценах так называемой минойской тавромахии, изображающих смертельно опасные состязания человека с разъяренным животным, быть может превосходящие по степени риска знаменитую испанскую корриду.

Правда, смысл игр с быками остается для нас не вполне ясным. Мы не знаем даже, кто выступал здесь в роли жертвы, если предположить, что это была своеобразная форма жертвоприношения — сам бык или же человек-акробат, проделывавший на его рогах и спине целую серию замысловатых сальто-мортале. Можно лишь утверждать с достаточной степенью уверенности, что в отличие от современной корриды тавромахия на Крите была не просто забавой и развлечением для праздной толпы болельщиков, но и важным религиозным обрядом.
Как считают некоторые ученые, этот обряд имел своей основной целью обуздание грозной стихии землетрясения. Страшную силу этой стихии жителям Крита нередко приходилось испытывать на себе, поскольку и сам остров, и примыкающая к нему часть Средиземноморья всегда были зоной повышенной сейсмической активности. Вполне вероятно, что божественный бык воспринимался минойцами именно как воплощение стихийных разрушительных сил природы наподобие позднейшего греческого Посейдона, среди основных эпитетов которого было и прозвище «Энносигайос» (Землеколебатель), и в этом своем качестве требовал умилостивительных обрядов, функции которых как раз и выполняла загадочная тавромахия.
Той же цели, возможно, были подчинены и пляски танцоров в бычьих масках, выполнявших во время своих выступлений сложные па, требовавшие немалого акробатического искусства. Их изображения, встречающиеся на минойских геммах, могли послужить толчком к созданию образа человеко-быка Минотавра, если, конечно, не предположить, что он возник еще раньше в результате постепенного очеловечивания быка-божества и что именно это божество представляли в своих танцах изображенные на геммах акробаты.

Впрочем, в своих попытках найти скрытый от нас смысл этих древних обрядов мы не можем не считаться с тем, что для самих минойцев образ божественного быка был наполнен чрезвычайно сложным внутренним содержанием, воплощая в себе не какую-то одну природную силу, например страшные толчки землетрясения, а одновременно множество разнородных, иногда разнонаправленных и даже взаимоисключающих сил. В зависимости от того, какая из этих сил выдвигалась на первый план, и сам великий бык превращался из губительного, карающего божества в божество благодетельное, покровительствующее всему живому, и наоборот.

Чудовищный Минотавр, подстерегающий своих жертв в кромешной мгле Лабиринта (1), может считаться лишь одним из воплощений минойского бычьего божества, почитаемого древнейшими обитателями Крита как грозный владыка земных недр, хозяин преисподней, которая в их сознании, как и в сознании многих других народов Древнего мира, ассоциировалась с обиталищем мертвых. В позднейших греческих мифах этот мрачный хтонический образ критского быка заслонил собой все остальные его образы.
Между тем в религиозных представлениях древних быку очень часто отводилась почетная роль верховного гаранта земного плодородия. Считалось, что процветание всей живой природы, в том числе и хороший урожай на полях, и умножение стад, находится в прямой зависимости от могучей мужской силы божественного быка, который оплодотворял своим семенем саму великую богиню — владычицу всего животного и растительного мира, воплощение матери-земли, соединяясь с ней через определенные промежутки времени (обычно весной или в конце зимы). В соответствии с представлениями такого рода обряд так называемого священного брака бога-быка и великой богини, которая в таких случаях

------------------------------------------------------------------
1 Согласно одной из поздних версий мифа, в Лабиринте царила такая непроницаемая тьма, что Тесей и его спутники сумели найти дорогу
только благодаря чудесному венцу Ариадны, который обладал способностью светиться во мраке. Этот венец был подарен Ариадне Дионисом
и впоследствии помещен на небе как одно из созвездий.
--------------------------------------------------------------------

обычно перевоплощалась в корову, оформленный как пышное театрализованное действо, занимал одно из центральных мест в годичном цикле земледельческих и скотоводческих празднеств. Любопытно, что в некоторых местах главные роли в ритуале священного брака, а именно роли божественного быка и божественной коровы, исполняли облаченные в соответствующие костюмы и маски царь и его супруга.
Так, по всей видимости, справлялся этот праздник в Египте, где фараон считался земным воплощением великого бога Озириса, которого жители этой страны чтили и как человекообразное божество с атрибутами царской власти, и в образе бо*жественного быка Аписа, имевшего свое особое святилище и свой штат жрецов.

Аристотель в своем трактате «Афинская полития» сообщает о существовавшем в Афинах курьезном обычае, следуя которому, жена одного из высших должностных лиц Афинского государства, архонта-царя (один из членов коллегии девяти архонтов, считавшийся прямым наследником древних афинских царей), должна была вступать в священный брак с богом Дионисом, причем происходило это в обстановке строжайшей секретности в святилище, именуемом Буколий, что означает буквально «стадо быков». Заметим, что бык в Греции считался одним из главных воплощений Диониса и его священным животным (2). Весьма вероятно, что обряды этого типа, способствующие пробуждению сил земного плодородия после долгой зимней спячки, справлялись некогда и на Крите.
Не располагая прямыми подтверждениями этой догадки, мы можем тем не менее расценивать как отдаленные отголоски минойского ритуала священного брака божественного быка с богиней плодородия мифы о похищении Европы и о рождении Минотавра от противоестественной связи царицы Пасифаи с быком. Нетрудно заметить, что последний из этих двух мифов оказался в корне переосмысленным и по существу

----------------------------------------------------------
2 По одной из версий мифа, Ариадна, похищенная Тесеем из отцов*ского дома, в силу каких-то непонятных причин в конце концов становится женой Диониса, а вовсе не похитившего ее афинского героя. Это неожиданное изменение сюжетной линии, пожалуй, говорит за то, что либо сам мотив похищения в мифе вторичен, либо в роли похитителя первоначально выступал не Тесей, а Дионис, может быть для такого случая преобразившийся, как и его отец Зевс, в быка. Ариадна как древнее минойское божество плодородия, вероятно, изначально связана с Лабиринтом (эпитет «владычица Лабиринта» в одной из кносских табличек, скорее всего, относится именно к ней), а также и с Минотавром, то есть с божественным быком, которому поклонялось коренное население Крита.
-------------------------------------------------------------

низведенным на уровень анекдота. Тем не менее его первоначальное содержание еще не совсем ускользает от нашего понимания и в своих основных чертах может быть реконструировано с помощью многочисленных параллелей и аналогий, заимствованных из других религий и мифологий.
Но в образе минойского бога-быка удалось выявить и еще один важный аспект, который прямо указывает на его связь уже не с землей и подземными недрами, а с покрывающим землю небесным сводом. Во время раскопок в Микенах в одной из царских могил Г. Шлиманом был найден великолепный серебряный ритон (сосуд для возлияний) в виде головы быка, на лбу которого красовалась крупная золотая розетка, по всей вероятности представляющая собой условное изображение солнечного диска или, быть может, звезды. Возможно, изготовивший этот сосуд критский мастер (его критское происхождение совершенно очевидно) сознательно подражал в своей работе известным ему изображениям египетского священного быка Аписа с солнечным диском между рогами (сам Апис почитался в Египте как одно из воплощений солнечного бога Ра, хотя не вызывает сомнений также и его тесная связь с божеством земного плодородия Озирисом, о чем мы уже говорили выше).
Не отказываясь от этой догадки, признаем все же, что главную роль здесь сыграло давно уже подмеченное учеными сходство египетской и критской (минойской) религий, в которых отдельные божества как бы дублируют друг друга.

На более поздних греческих вазах мы видим фигуру Минотавра, изображенную на фоне небесного свода, усыпанного сияющими звездами. Иногда же, как это ни странно, звезды покрывают тело самого чудовища. Обе эти комбинации заставляют вспомнить о том, что подлинным его именем было не более привычное Минотавр, а сравнительно редко встречающееся в мифах Астерий, или Звездный.
Связь образа Минотавра в изобразительном искусстве с различными, как принято называть их в науке, солярными (солнечными) и астральными (звездными) символами наверняка не случайна. О том, что на самом Крите символика этого рода была еще жива и понятна даже в V веке до н. э., свидетельствуют кносские монеты с вычеканенным на них изображением Лабиринта, в самом центре которых был помещен солнечный или звездный знак.
По мифу, Минотавр не только носил как будто совсем не идущее ему имя Астерий, но и приходился родным внуком солнечному богу Гелиосу через свою мать царицу Пасифаю, чье имя имеет столь же прозрачный смысл, как и имя Астерий. В переводе с греческого оно буквально означает «Всем сияющая» или, может быть, «Повсюду сияющая» — имя, как нетрудно догадаться, вполне подходящее для богини Луны, вероятно близко родственной греческой Селене. Другой ипостасью древнего лунного божества, вероятно, может считаться мать Миноса — Европа, имя которой можно понять как «Широко взирающая». Во многих греческих полисах ей воздавались почести, как богине, хотя, согласно мифологической «табели о рангах», она считалась всего лишь героиней.
Итак, мы видим, что обе известные нам по мифам супруги критского бога-быка оказались вознесенными на небо, вероятно, с тем, чтобы именно там вступить с ним в положенный срок в подобающий их сану священный брак, который в этой ситуации становится событием уже подлинно космического масштаба. О вознесении на небо самого божественного быка упоминает римский поэт Овидий:

В ночь перед Идами (3) бык, весь осыпанный звездами всходит...
К берегу только тебя он довез, то предстал пред тобою
Богом Юпитер, с главы ложные сбросив рога.
Бык тот ушел в небеса... А с тобою остался Юпитер.

Некоторые характерные детали в этом эпизоде выдают в нем явно позднюю и явно искусственную концовку хорошо известного каждому греку или римлянину мифа о похищении Европы. Юпитер (Зевс), только что доставивший свою драгоценную добычу на критский берег, разоблачается, как актер после удачно сыгранного представления,— снимает с головы накладные рога. Одновременно с этим некий образ быка, очевидно тоже сброшенный богом, как ненужная больше маскарадная одежда, воспаряет к небесам, чтобы навеки застыть там теперь уже в виде созвездия.
Древнейшие обитатели Крита, от которых миф о чудесном соединении бога в образе быка с похищенной им богиней Луны был перенят греками, едва ли нуждались в таких пояснениях к его основному сюжету. Для них, мысливших сложными синкретическими образами, характерными для первобытного религиозного сознания, одновременное пребывание великого бычьего божества, по крайней

---------------------------------------------------------------
3 Иды в римском календаре — 15-е число каждого месяца.
----------------------------------------------------------------

мере, в трех совершенно различных местах — под землей, на земле и на небе — не заключало в себе ничего противоестественного или абсурдного. Его явления то в образе страшного владыки преисподней, то в виде усыпанного сверкающими звездами небесного быка не требовали поэтому никаких специальных комментариев.

[Ю.В.Андреев]

Мой сын! Лети за мною следом. И верь в мой
зрелый зоркий ум. Мне одному над морем ведом
Воздушный путь до белых Кум.
В. Брюсов

Среди других персонажей критского цикла мифов, «современников» Миноса, совершенно особое место занимает загадочная фигура замечательного зодчего, скульптора и изобретателя Дедала. Ему посвящено одно из самых интересных и вместе с тем наиболее трудных для понимания сказаний этого цикла. С Миносом Дедала связывают сложные отношения дружбы и сотрудничества, переходящие в тайную, а затем открытую вражду. Из усердного слуги и помощника критского владыки, с величайшим искусством и находчивостью выполняющего самые неожиданные прихоти царя и его супруги, Дедал волею судьбы превращается в смертельного врага и в конце концов становится косвенным, а по некоторым версиям мифа, даже и прямым виновником его гибели.

Дедал и Икар (римский барельеф).

Древние считали Дедала такой же исторически реальной личностью, как и сам Минос. Многочисленные творения зодчего, а также творения его сыновей и учеников бережно сохранялись во многих городах Греции, Сицилии и Италии, являясь как бы наглядным подтверждением реальности своего создателя. Античных авторов, повествующих о приписываемых Дедалу диковинных постройках, изваяниях богов и всяких иных произведениях искусства, по-видимому, не особенно смущало то, что в большинстве своем эти сооружения и изделия были отделены от предполагаемого времени жизни самого их творца по крайней мере несколькими столетиями (об этой хронологической неувязке они, вероятно, просто не догадывались, так как еще не умели датировать хотя бы приблизительно древние памятники архитектуры и искусства). Не смущало их также и то, что среди этих достопримечательностей встречались явные подделки, как, например, бронзовый кратер с греческой надписью: «Дедал дал меня как дружеский дар Кокалу», посвященный знаменитым Фаларидом, тираном сицилийского города Акраганта, в храм Афины Линдии на острове Родос.

Современные ученые по-разному оценивают образ прославленного мастера. Одни вслед за древними готовы видеть в нем реально существовавшую историческую личность — то ли гениального критского зодчего, построившего грандиозный дворец в Кноссе — прототип мифического Лабиринта, то ли жившего совсем в иные времена основателя афинской школы ваяния. Другие настроены более осторожно и, хорошо сознавая величину дистанции, отделяющей миф от истории, считают Дедала фигурой, скорее, символического плана, воплощением пытливой человеческой мысли, мастерства и изобретательности. «Леонардо да Винчи бронзового или железного века» назвал Дедала известный исследователь греческой культуры А.Ф. Лосев, очевидно полагая, что образ великого искусника может в равной степени восприниматься как символ технического прогресса и выдающихся художественных открытий крито-микенской эпохи и более позднего периода «архаического ренессанса». В такой трактовке Дедал превращается в «ближайшего родственника» титана Прометея, благодетеля человечества, жестоко поплатившегося за свои благодеяния, величайшего из всех так называемых культурных героев, которыми столь богата греческая мифология, как, впрочем, и многие другие мифологии нашей планеты.

На самом же деле сходство это чисто внешнее. По своей внутренней сути Дедал — персонаж совсем иного плана, весьма далекий от стандартной фигуры культурного героя. Правда, разнообразные произведения искусства (в основном скульптуры) и памятники архитектуры, приписываемые отчасти самому Дедалу, отчасти его ученикам, как будто дают основание говорить о его то ли вымышленных, то ли действительных заслугах перед греческой культурой. Похоже, однако, что все эти постройки и изваяния, подлинное происхождение которых было просто забыто за давностью времен', были внесены в перечень творений афинского мастера, так сказать, уже задним числом, поскольку никакой иной, более подходящей кандидатуры на роль их создателя найти не удалось. В развитии мифического сюжета, то есть в самом рассказе о приключениях Дедала в Афинах, на Крите и в Сицилии, они не играют сколько-нибудь заметной роли и, значит, могут быть с полным основанием отнесены к наибо*лее поздним, вторичным его элементам.
Лишь три творения Дедала бесспорно, принадлежат к первоначальному структурному ядру мифа, которое без них просто не смогло бы существовать и распалось бы. Это, как, вероятно, уже догадался читатель,— деревянная корова, которую великий умелец смастерил для похотливой супруги Миноса царицы Пасифаи, Лабиринт, выстроенный по распоряжению самого Миноса, и, наконец, чудесные крылья, с помощью которых Дедал и Икар сумели бежать от грозного владыки Крита. Каждое из этих трех созданий Дедала по-своему уникально и предназначено для какой-то одной совершенно конкретной цели, от осуществления которой прямо и непосредственно зависит развитие действия в мифе. В то же время на каждом из них лежит ярко выраженная печать сказочной фантастики, что характеризует самого «чудотворного строителя» скорее как мага и чародея, чем как гениального зодчего или ваятеля. Важно также и то, что эти волшебные изобретения Дедала, резко выделяющиеся среди всех прочих приписываемых ему произведений искусства и архитектурных сооружений, тесно связывают его именно с Критом, а не с какой-нибудь иной частью греческого мира.

Любопытно, что, хотя вся античная мифологическая традиция в один голос называет родиной Дедала Афины, а сами афиняне были чрезвычайно горды тем, что среди имен их прославленных соотечественников значилось также и имя этого выдающегося мастера, в этом городе сохранилось всего лишь одно приписываемое ему изделие — складное кресло, стоявшее в храме Афины Полиады на Акрополе. Зато до нас дошла довольно подробная родословная Дедала, напрямую связывающая его с афинским царским родом Эрехтеидов. Однако, даже элементарно зная древнегреческий язык, можно легко убедиться в том, что все имена, составляющие эту родословную, были кем-то нарочно придуманы. Все они как бы подстраиваются к центральному персонажу мифа, раскрывая в его образе черты искусного мастера, человека необычайной силы ума, изобретательности и находчивости. Таковы имена отца Дедала, по одной версии мифа — Евпалама, что означает буквально «Человек с хорошими руками», по другой — Метиноя, что можно понять как «Мудрый ум»; его матери, которую звали, по одной версии, Ифиноя, то есть «Могучая умом», по другой — Фрасимеда, то есть «Смелая мыслями» и т. д. Правда, имя самого Дедала (букв. Дайдалос) тоже довольно легко переводится с греческого и означает в буквальном переводе «Искусник», «Мастер, искусный в отделке и украшении каких-либо предметов», что на первый взгляд хорошо согласуется с существом образа, известного каждому.
Но ведь реальная зависимость в этом случае могла быть и обратной. Греки могли истолковать первоначально непонятное им негреческое имя прославленного мастера, исходя из содержания мифа, и, таким образом, ввели его в свой язык уже как греческое слово.
Если предание об афинском происхождении Дедала, так же как и тесно связанная с ним родословная, производит впечатление поздних и искусственных дополнений к основному сюжетному ядру мифа, то его приключения на Крите, несомненно, должны быть признаны исконной частью самого этого ядра. Достаточно уже того, что здесь, на Крите, находилось самое прославленное из всех творений Дедала — Лабиринт, что бы мы ни понимали под этим словом. Как уже было сказано, само слово «Лабиринт» было прочитано в одной из табличек кносского дворцового архива, датируемого концом XV или, самое позднее, началом XIV века до н. э. Оставил свой след в письменных текстах II тысячелетия до н. э. и сам создатель Лабиринта, хотя здесь он фигурирует — и это очень важно — уже не в качестве великого зодчего, а, скорее, в качестве какого-то неизвестного нам местного божества.

В одном из документов все того же кносского архива, содержащем перечень приношений масла различным божествам, среди которых одни известны нам хотя бы по имени, другие же совершенно неизвестны, прочитаны слова, которые по-гречески должны были бы звучать так: «Daidaleion ze», что означает буквально «в Дедалейон» или «в святилище Дедала».
Исходя из того, что в то время, к которому относится текст, в Кноссе существовало некое святилище некоего Дедала, вполне логично было бы заключить, что сам этот персонаж, о котором мы, в сущности, ничего больше не знаем, был местным критским божеством, а вовсе не афинским архитектором и ваятелем, по прихоти судьбы заброшенным на Крит, как об этом рассказывают позднейшие мифы. Так как никаких дополнительных сведений о Дедале в древнейших критских надписях обнаружить пока не удалось, было бы очень заманчиво найти хотя бы его «портрет» среди всевозможных божеств, злобных и благодетельных гениев, и демонов, изображения которых широко представлены в минойском искусстве, особенно в глиптике (рисунки на печатях). Среди этих порождений изощренной фантазии критских художников немало различных монстров как мужского, так и женского иола, например минотавров, странных существ с козлиными или птичьими головами и человеческим туловищем, сфинксов и грифонов и т. п.

Многие из них снабжены крыльями. Но в ком из этих летающих и порхающих существ должны мы видеть минойского Дедала?

Среди известных в настоящее время произведений критского минойского искусства с интересующим нас мифом и его центральным персонажем может быть связан пока только один крайне примитивно выполненный рисунок, украшающий одну из стенок глиняного саркофага - ларнака, найденного при раскопках небольшого некрополя в местечке Армени близ города Ретимна (Западный Крит).

Позднемикенский ларнак из Армени.

Как и весь этот некрополь, ларнак относится к довольно позднему времени (XIII век до н. э.), когда минойская культура уже близилась к своему окончательному упадку и вырождению. Давно лежали в развалинах критские дворцы и примыкающие к ним поселения, сильно деградировало прославленное искусство критских мастеров вазовой и настенной живописи, резчиков по камню и кости, златокузнецов-ювелиров. Тем не менее древние религиозные верования и связанные с ними мифы, видимо, еще продолжали жить среди массы коренного населения Крита.

Некоторые из этих верований, особенно тесно связанные с заупокойным культом и представлениями о загробной жизни, ожидающей покойника на том свете, воплотились в росписях так называемых ларнаков, в которых бренные останки умерших предавались земле. Роспись, о которой пойдет речь далее, представляет собой едва ли не самый интересный и вместе с тем загадочный образец этого жанра позднеминойского искусства.
Греческий археолог Дзедакис, нашедший ларнак из Армени, определил в самой общей форме содержание росписи, обнаруженной на одной из его продольных стенок, как «сцену охоты». Действительно, при первом же взгляде на этот рисунок в его центральной части сразу бросаются в глаза резко выделяющиеся на светлом фоне темные фигуры двух крупных травоядных живот*ных, скорее всего оленей. Немного ниже мы видим еще одно животное несколько меньших размеров, чем два первых. Судя по форме рогов, это дикая коза или серна. Во всех трех случаях изображены матки с детенышами. В спины оленей или олених всажены непропорционально большие наконечники не то копий, не то стрел, что собственно и дает основание предполагать, что изображена именно сцена охоты. Однако сразу же вслед за этой первой и как будто правдоподобной догадкой перед нами один за другим встают вопросы, на которые не так-то легко найти ответ.
Если внимательно вглядеться в рисунок, вся сцена производит впечатление какой-то странной фантасмагории. В самом деле, почему вроде бы уже пораженные охотником или охотниками животные тем не менее продолжают стоять на ногах и как будто бы даже двигаются в таком необычном положении? Делая скидку на крайнюю примитивность и обычную в искусстве того времени условность и приблизительность изображения, все же нетрудно догадаться, что копья или стрелы, вонзенные в спины животных, должны означать, что они поражены насмерть или, по крайней мере, тяжело ранены. Во всяком случае, человек, помещенный в центре композиции (вероятно, это и есть сам удачливый «охотник»), явно ведет за собой одну из «убитых» им олених с помощью привязанной к ее рогам веревки или ремня.
Неясно далее, какая роль во всем происходящем отведена художником еще двум изображенным им участникам этой сцены. Один из них помещен в правом нижнем углу композиции, обрамленном изогнутой и заштрихованной полосой, образующей какое-то подобие дверного проема или окна.
Этот персонаж, так же как и тот, кого мы условно признали «охотником», простирает вверх обе руки, причем в правой он сжимает двойной топор — знаменитый минойский лабрис, присутствие которого в этой сцене едва ли случайно. Но самой загадочной кажется третья человеческая фигура, изображенная почему-то в горизонтальном положении, благодаря чему она производит впечатление как бы парящей в воздухе над местом предполагаемой «охоты».

Деталь ларнака с изображением крылатого божества.

В обеих вытянутых вперед руках эта фигура держит какие-то странные предметы, на первый взгляд напоминающие большие листья какого-то растения, может быть пальмы. Отношение этого персонажа к тому, что происходит под ним, то есть к самой «охоте», если предположить, что он действительно летит, остается опять-таки неясным точно так же, как и в случае с человеком или, может быть, божеством с двойным топором в руке. Трудно объяснить и присутствие на месте «охоты» двух больших птиц, может быть павлинов, изображения которых, впрочем всегда весьма далекие от оригинала и сделанные, скорее, понаслышке, встречаются также и на других критских ларнаках того же времени. Быть может, их фигуры выполняют чисто декоративную функцию, заполняя пустые места в композиции, хотя, с другой стороны, можно видеть в них и одну из деталей в целом весьма скупо поданного ландшафта, который приобретает в этом случае явно фантастический характер, так как на Крите павлины не водились и в древности.

Смысловая наполненность всей этой «загадочной картинки» во многом проясняется, если вспомнить о назначении предмета, который она украшает. Поскольку ларнаки использовались преимущественно в захоронениях как вместилища человеческих останков, логично было бы предположить, что перед нами сцена из «загробной жизни», чем и объясняется, в первую очередь, несомненно заключающееся в ней ощущение нереальности всего происходящего. Догадку эту подтверждает прежде всего такая существенная деталь ландшафта, как река, изображенная в виде заштрихованной полосы, образующей несколько крутых изгибов. По всей видимости, это та самая река (впрочем, она же может в иных случаях оказаться морем или даже океаном), которая, в представлении многих древних да и не только древних народов, отделяет мир мертвых от мира живых.
Минойцы в этом отношении отнюдь не были исключением. Судя по некоторым данным, они верили, что умершего на его пути на «тот свет» ожидает некая водная преграда, и поэтому заботливо клали в могилы своих покойных сородичей глиняные или же изготовленные из более дорогих материалов, например из слоновой кости, модели кораблей или лодок (иногда их находят при раскопках некрополей). Большая модель корабля изображена в числе других приношений духу усопшего в известной сцене заупокойной церемонии, представленной на саркофаге из Агиа Триады (XIV век до н. э.).

Бесконечная охота, в которой каждая выпущенная из лука стрела или брошенное копье непременно попадают в цель, составляет обычное времяпрепровождение духа умершего в потустороннем мире в верованиях многих народов, живущих хотя бы частично за счет промысловой охоты. Такого рода представления засвидетельствованы, например, у целого ряда индейских племен Северной Америки, у народов Сибири и крайнего севера Евразии и некоторых других, стоящих примерно на том же уровне развития. Непременным условием такой охоты в мире духов нередко считается чудесное возвращение к жизни всей добытой охотником дичи, чем, собственно, и обеспечивается бесконечность всего процесса. Известный исследователь жизни чукчей Тан Богораз писал, что, согласно представлениям этой народности о потустороннем мире, обитающие там души мертвых охотятся на моржей.
При этом «люди и моржи забавляются веселой игрой,— моржи выпрыгивают из воды и снова ныряют, в то время как люди стреляют в них. Когда какой-нибудь морж застрелен, его вытаскивают на берег и съедают, затем кости бросают в воду, и морж опять оживает».

Три человеческие фигуры, изображенные безвестным критским живописцем в росписи ларнака из Армени, вероятно, каким-то образом связаны между собой, хотя их роли в представленной здесь сцене из «загробной жизни» явно не одинаковы. Центральная фигура, держащая на привязи пораженного стрелой (или копьем) оленя,— это, как уже было сказано, наверняка сам покойник, наслаждающийся успешной охотой, или, что менее вероятно, какой-нибудь служебный персонаж, нечто вроде «егеря» владыки царства теней. Сам этот владыка (или, может быть, владычица, хотя, судя по довольно короткой одежде, такой же, как и у двух других участников этой сцены, это все же существо мужского пола), скорее всего, изображен в правом нижнем углу росписи внутри излучины, образуемой течением подземной реки. Двулезвийная секира, или лабрис, сжатая в правой руке этого персонажа, считалась у минойцев символом магической власти.
Связь этого символа с заупокойным культом достаточно ясно выражена в критском искусстве. В уже упоминавшейся сцене погребальной церемонии, изображенной на стенках саркофага из Агиа Триады, хронологически самого раннего из всей серии минойских расписных ларнаков и самого роскошного из них, мы видим лабрисы, водруженные на высокие мачты-подставки, причем на каждом из них сидит какая-то крупная птица, вероятно ворон.

Относительно имени персонажа с лабрисом в руке можно строить лишь более или менее вероятные предположения. Так, весьма заманчивой кажется мысль о его близком родстве с позднейшим греческим Хароном — перевозчиком душ умерших через адскую реку Стикс. На такую возможность как будто указывает само местоположение этой фигуры в излучине, образуемой подземной рекой, уже как бы на другом ее берегу. Кроме того, в греческой, а также в этрусской вазовой живописи Харон иногда изображается с неким подобием лабриса, который он держит в руках или несет на плече. Но энергичный жест поднятых кверху рук, по всей видимости выражающий готовность принять вновь прибывшего в обитель мертвых под свою власть и покровительство, для Харона вовсе не характерен (чаще всего он имеет угрюмый и равнодушный вид человека, занятого тяжелой и монотонной физической работой).
Более правдоподобной кажется поэтому другая догадка: фигура с лабрисом в руке изображает не кого-нибудь иного, а самого царя Миноса — главного героя критского цикла мифов. Его участие в этой сцене в общем вполне оправданно. Как мы уже знаем, древнейшим греческим поэтам, например Гомеру, он был известен как грозный судья царства мертвых. Еще раньше он был, по-видимому, безраздельным повелителем этого царства, занимая положение, близкое греческому Аиду (Плутону), которому он вынужден был уступить свой престол. В конце минойской эпохи Минос, вероятно, еще почитался на Крите как одно из главных божеств местного пантеона, внушающий ужас владыка преисподней, от которого зависела дальнейшая участь каждого, кто попадал на «тот свет».

Остается третий, пожалуй наиболее загадочный из участников этой сцены, изображенный, как уже было сказано, в состоянии свободного полета. Но для полета нужны крылья. Автор росписи не забыл о них, но изобразил (это сразу бросается в глаза) как-то странно. Они явно не похожи на обычные птичьи крылья и никак не могут считаться частью тела летящей фигуры. Именно эта важная деталь резко выделяет ее среди множества других крылатых существ, изображениями которых чрезвычайно богато искусство не только минойского Крита, но и позднейшей античной Греции и вообще всего Древнего мира. У таких широко известных персонажей греческой мифологии, как, например, Эрот (бог любви), Ирида (богиня радуги), Ника (богиня победы), Танатос (бог смерти), всевозможные крылатые гении и демоны, крылья обычно изображаются либо за спиной, либо на плечах и предплечьях и так или иначе уподобляются птичьим крыльям.
Летящая фигура, которую мы видим на стенке ларнака из Армени, явно держит свои крылья в руках, хотя вполне возможно, что. они, кроме того, еще привязаны к кистям или запястьям, и машет ими в воздухе, как большими листьями или веерами, что заставляет воспринимать их как какое-то искусственное приспособление для полета, а отнюдь не как обычные птичьи крылья, тем или иным способом прилаженные к телу человека или животного.

Это первое, что заставляет нас вспомнить о Дедале, единственном из всех крылатых персонажей греческих мифов, который изготовил свои крылья собственными руками. Правда, на более поздних как греческих, так и римских скульптурных и живописных изображениях этого героя его летательный аппарат устроен гораздо более рационально, отдаленно напоминая современный дельтаплан: крылья с помощью сложного переплетения ремней закреплены на груди, спине и плечах Дедала или его сына Икара и, видимо, приводятся в движение взмахами всей руки, а не одной только кисти. Но для нашего живописца такое решение задачи, вероятно, было сопряжено со слишком серьезными техническими трудностями, к борьбе с которыми он был явно не подготовлен и поэтому предпочел более простой, хотя, конечно, достаточно наивный, выход из положения. Создается впечатление, что автор росписи стремился во что бы то ни стало дать понять зрителю, что нарисованные им крылья не настоящие, а, так сказать, механические, искусно изготовленные из какого-то материала (может быть, из кожи), но каким иным способом это можно было сделать, он просто не знал.
Важно также и то, что перед нами явно человеческая фигура. В ней нет ничего такого, что сближало бы ее с каким-либо животным или птицей, и это опять-таки выделяет этого загадочного «летуна» среди всяких иных крылатых существ, которыми воображение художников древнего Крита населило мир, представленный на их рисунках и росписях.

Все они, как уже говорилось, помимо крыльев наделены также и другими терноморфными признаками, то есть чертами, уподобляющими их различным животным и птицам. Можно догадаться, что многие из этих фантастических гибридов человека и животного были так или иначе связаны с загробным миром, воплощая в своем лице всевозможных гениев или демонов смерти. Примером могут служить хотя бы довольно часто встречающиеся в могилах и святилищах небольшие фигурки женщин-птиц, которые, по мнению одних ученых, изображают душу покойного, по мнению же других — некую богиню — покровительницу умершего, сопутствующую ему в его странствиях по загробному миру.
Но вернемся к нашей загадочной картинке.- На первый взгляд появление фигуры Дедала, если, конечно, это и в самом деле он, в столь необычной обстановке может показаться странным и неожиданным. Ведь в дошедших до нас мифах о прославленном скульпторе и зодчем как будто нет ни прямых указаний, ни даже косвенных наме*ков на то, что он каким-то образом был связан с потусторонним миром.
В действительности такие намеки все же существуют. И прежде всего здесь, вероятно, следовало бы еще раз напомнить о том, о чем мы уже говорили прежде, разбирая миф о Тесее и Минотавре. В современной науке Лабиринт, по праву считающийся самым замечательным из творений Дедала, нередко и, надо думать, не без оснований осмысляется как своеобразная модель царства мертвых или же просто как схема ведущих туда путей. Если эта догадка справедлива, то, двигаясь дальше в этом же направлении, можно было бы предположить, что представление о Дедале — великом архитекторе и строителе Лабиринта — вполне могло возникнуть в результате произвольного переосмысления первоначальной основной функции этого древнего критского божества — проводника душ в мир теней. Только таким образом может быть объяснено его участие в сцене, изображенной на ларнаке из Армени. Вероятно, Дедал только что доставил на «тот свет» душу очередного покойника и теперь как бы делает прощальный круг над местом, которое по всем признакам может считаться чем-то вроде минойского рая, или Элизия.

Напомним также, что в мифе о Тесее и Минотавре Дедалу отведена особая роль. Он не только создатель Лабиринта, но и единственный человек, владеющий его тайной, то есть знающий, как в него проникнуть и как потом из него выйти. Именно Дедал вручил Ариадне знаменитый клубок нитей, с помощью которого Тесей и его спутники сумели выбраться наружу из заколдованного обиталища Минотавра. Чудесная нить еще раз появляется на сцене в эпизоде погони Миноса за сбежавшим от него Дедалом как своеобразный опознавательный знак великого зодчего, символ его сверхчеловеческого ума и изобретательности. Очевидно, древние связывали с образом Дедала не просто постройку Лабиринта, но, в первую очередь, саму его идею, которая могла быть воплощена и в каких-то иных, не архитектурных формах.
Примером такого воплощения может служить священный танец («танец журавля»), воспроизводивший блуждания Тесея к его спутников по бесконечным переходам Лабиринта. Этому танцу обучил афинского героя все тот же Дедал. В свое время мы уже обращали внимание читателя на то немаловажное обстоятельство, что центральные эпизоды мифа о Тесее и Минотавре (чудесное спасение Тесея и сопровождавших его в поездке на Крит афинских юношей и дев, их возвращение из мрачных подземелий Лаби*ринта, откуда еще никто до них не возвращался) в своей глубинной сути восходят к древним посвятительным обрядам, или инициациям. Сами эти обряды у тех народов, среди которых они еще до сих пор продолжают бытовать или же бытовали в неданее время, тесно связаны с заупокойным культом, представляя собой как бы его условную замену. В религиозных представлениях, составляющих основу этого круга первобытной обрядности, идеи временной смерти и неизбежно следующего за ней возрождения к новой жизни выступают в неразрывном единстве. Активное участие, которое принимает Дедал в судьбе Тесея и его спутников, позволяет предположить, что божество, которое может считаться его древнейшим минойско-микенским прототипом, играло весьма важную роль одновременно в двух тесно переплетающихся между собой сферах культа — сфере погребальных обрядов и сфере инициации подрастающего поколения.

И еще одно ответвление того же круга религиозных представлений и связанных с ними обрядов отразилось, как нам думается, в дошедших до нас греческих мифах о Дедале. Имеется в виду бытовавший в некоторых местах еще в I тысячелетии до н. э. обычай ритуального самоубийства. В биографии Дедала мы находим, по крайней мере, два драматических эпизода, в которых еще угадываются отголоски обрядов такого рода. Во-первых, убийство Талоса — племянника Дедала, которого он столкнул с вершины афинского Акрополя, позавидовав необычайному искусству и изобретательности, которые этот юноша успел проявить в различных видах ремесленной деятельности (некоторые античные авторы приписывают ему изобретение топора, бурава, пилы, циркуля и гончарного круга), и, во-вторых, трагическая гибель сына Дедала - Икара — во время их совместного перелета с Крита в Сицилию (или, по другому варианту мифа, в Афины).

Венгерский ученый К. Кереньи сравнивает низвержение Талоса с вершины Акрополя с практиковавшимся на острове Левкада в святилище Аполлона Левката (Западная Греция) обрядом сбрасывания приговоренных к смерти преступников со знаменитой Левкадской скалы в море. Иногда эту жертву подземным или, может быть, подводным богам добровольно совершал кто-нибудь из жрецов святилища или же специально с этой целью прибывших сюда паломников. Известная легенда о самоубийстве поэтессы Сапфо, бросившейся в море с Левкадской скалы, позволяет предположить, что именно такова была первоначальная форма этого обряда.
Обычай, как называет его тот же К. Кереньи, «культового полета» был известен и за пределами Греции, например, среди фракийского племени гетов, которые, по свидетельству Геродота, время от времени отправляли к своему богу Залмоксису (божество явно хтонического характера) так называемых посланцев, сбрасывая их с высоты на подставленные копья.

И убийство Талоса, и гибель Икара можно объяснить как переосмысление обычая сакрального самоубийства, конечной целью которого могла быть, с одной стороны, добровольная жертва богам преисподней, с другой же - вечная жизнь самоубийцы в загробном мире. Дедал в каждом из этих двух случаев мог первоначально выступать в роли проводника и наставника неофита, хотя позднейшая явно сильно переработанная мифологическая традиция превратила его в истории гибели Талоса в злобного завистника и убийцу, не пощадившего даже кровного родича, в рассказе же о смерти Икара - в несчастного отца, дорогой ценой заплатившего за свое дерзкое изобретение.
Сопоставляя все эти факты, мы приходим к довольно парадоксальному заключению. Оказывается, в своей первоначальной основе образ Дедала весьма близок образу «вестника богов» Гермесу, одной из важнейших функций которого в греческой мифологии считалась функция психагога, то есть проводника душ в царство мертвых — «мрачный Аид».
________________________________________________
Крылатый сапог из микенского погребения (Аттика).

Среди других олимпийских богов Гермеса всегда можно было узнать по его, так сказать, профессиональным атрибутам вестника — крылатым сандалиям или первоначально сапожкам, крылатой шапочке и волшебному жезлу-кадуцею, также снабженному небольшими крылышками.
Так же как и искусно слепленные из птичьих перьев крылья Дедала, пернатое снаряжение Гермеса представляет собой набор волшебных приспособлений для полета, с которыми «вестник богов» расставался лишь в краткие минуты отдыха. Вероятно, в одну из таких минут изобразил его великий греческий скульптор Пракситель, воплотивший в своей прославленной статуе пленительный образ прекрасного совершенно обнаженного юноши с младенцем Дионисом на руках. Однако чаще и в произведениях скульптуры, и в вазовой живописи Гермес изображается, так сказать, во всеоружии, то есть со всеми присущими ему атрибутами, как лицо, находящееся «при исполнении служебных обязанностей».
Таким мы видим его, в частности, и в тех сценах, в основном дошедших до нас в рисунках на вазах, где он выступает в роли проводника душ в Аид.

Любопытно, что изображения одного из основных атрибутов Гермеса — его крылатых сапог-скороходов - появляются в греческом искусстве задолго до первых изображений самого «вестника богов». Сравнительно недавно греческим археологам удалось отыскать в Аттике, в микенских могилах XIII века до н. э.ч две пары терракотовых сапожек с рисунком, создающим видимость небольших крылышек, закрепленных на задней части сапога. И по форме, и, видимо, также по своему назначению эта «обувь мертвых» почти ничем не отличается от волшебных сапог Гермеса, в которых он предстает перед нами на аттических чернофигурных вазах VI века до н. э. Но как могли попасть эти, по выражению Гомера, «крылатые подошвы» в самые заурядные (на первый взгляд) захоронения неизвестных нам жителей Аттики бронзового века? Не означают ли эти находки, до сих пор известные всего лишь в двух экземплярах, что люди, по*хороненные в этих могилах, считались при жизни как бы дублерами божества в одной из наиболее существенных его функций — функции психагога, то есть предводителя вереницы теней, покидающих землю в поисках своей последней обители? Быть может, крылатые сапожки, сделанные из обожженной глины, считались основным элементом того, что может быть названо «профессиональным реквизитом» таких проводников душ, и именно по этой причине должны были сопровождать их также и в послед*нем странствии в потусторонний мир.

В религиозной жизни народов, стоящих на низших уровнях культурного развития, колдуны или жрецы - посредники между миром людей и миром духов — играют чрезвычайно важную роль. Именно на них, как правило, и возлагаются весьма ответственные, с точки зрения первобытного человека, обязанности психагогов. Среди представителей этой профессии, пожалуй, наиболее известны сибирские и дальневосточные шаманы. Необходимым условием успешного общения шамана с духами как «верхнего» (небесного), так и «нижнего» (подземного) мира, которое осуществляется во время сеансов так называемого камлания, считается наличие специального магического снаряжения, в состав которого входили прежде всего бубен с колотушкой и замысловатый ритуальный костюм. По наблюдениям этнографов, специально изучавших эти одеяния, в большинстве случаев они соединяют в себе черты зверя — оленя, лося, медведя — с чертами какой-нибудь крупной птицы. Сходство с птицей шаману должны были придавать такие детали одежды, как кожаная бахрома, нашитая на рукавах, подоле, спине и, конечно, лишь весьма условно воспроизводящая птичьи перья, а также особые железные пластины, закрепленные на рукавах и груди и, очевидно, соответствующие костям крыльев птицы или же ее маховым перьям. Иногда эти пластины заменялись частями птичьего скелета или же настоящими птичьими перьями и крыльями. Только с помощью всех этих приспособлений шаман, магически уподобившийся птице, мог совершать далекие и опасные полеты в обитель духов, расположенную либо на небесах, либо под землей, во время которых он, в частности, выполнял и свои обязанности проводника душ умерших в места, отведенные для «загробной жизни».
Вообще вера в способность колдунов и колдуний передвигаться по воздуху в одних случаях при помощи крыльев, прикрепленных к рукам или спине, в других - используя волшебные летательные аппараты вроде ковра-самолета или даже обыкновенной метлы (1), свойственна многим отсталым народам, обитающим в самых различных частях нашей планеты.
____________________________________________
1 Первоначально, как об этом свидетельствуют многочисленные фольклорные данные, колдун, если ему нужно было совершить путеше*ствие на небо или, наоборот, под землю, обычно сам превращался в ка*кую-нибудь птицу или же пускался в полет, сидя верхом на птице.
____________________________________________

Вот, например, как описывает такого человека-птицу, или, если можно так выразиться, папуасского Дедала, путешественник, побывавший в дебрях тропических лесов южной части Новой Гвинеи, где обитает племя маринд-аним: «Колдун входит в шалаш, построенный им в лесу из пальмовых листьев, украшает верхнюю часть рук и предплечья длинными перьями цапли. И наконец разжигает огонь в маленьком шалаше, не выходя из него... Дым и пламя должны под*нять его в воздух, и он, как птица, летит туда, куда хочет...»

Очевидно, именно верования такого рода породили широко представленные в мировом фольклоре образы крылатых демонов и гениев, многие из которых, подобно сибирским шаманам, выступают в роли посредников между двумя мирами — миром живых и миром мертвых. К персонажам такого рода могут быть причислены, например, ангелы и дьяволы, которые, согласно христианскому вероучению, забирают после смерти душу покойного и уносят ее с собой либо в рай, либо в ад. Как мы уже знаем, греки верили в божественного посредника Гермеса. В более древней религии минойского Крита аналогичная роль, вероятно, приписывалась Дедалу.
Отсюда совсем не обязательно следует, что черты искусного мастера, столь ярко выраженные в дошедших до нас греческих переработках древнейшего минойского мифа, не были органично присущи образу Дедала и представляют собой всего лишь результат коренного переосмысления его первоначальных функций божества-психагога. Многочисленные факты, добытые этнографами, фольклористами, историками религии, свидетельствуют о том, что в примитивных обществах работа любого высококвалифицированного ремесленника, будь то гончар, плотник, кожевенник, резчик по камню или по кости, ценилась не просто по приносимой ею пользе.
В ней видели особого рода волшебство. Считалось, что мастеру в его работе помогают духи-покровители, владеющие секретами того или иного ремесла, которых он должен был призывать себе на подмогу при помощи магических заклинаний и задабривать обильными жертвами. Особым почетом, благоговением и даже страхом были окружены в первобытной общине кузнецы и златокузнецы (ювелиры), как люди, постигшие тайны обработки металлов, подчинившие себе коварную стихию огня и прямо связанные с грозными и зловещими божествами подземного мира, владыками залежей железа и меди, золота и серебра. У многих народов Сибири репутация кузнеца как лица, пользующегося особым покровительством духов и владеющего благодаря этому различными тайными знаниями, не только недоступными, но даже запретными для простого человека, была почти столь же высокой, как и авторитет шамана.

Красноречивым подтверждением этого может считаться якутская пословица: «Кузнец и шаман — из одного гнезда». Некоторые народности даже отдавали кузнецам предпочтение перед шаманом. Так, долганы верили, что шаман не может проглотить душу кузнеца, так как она хранится в огне, кузнец же, напротив, может завладеть душой шамана и сжечь ее в том же огне. Согласно верованиям якутов, само кузнечное ремесло обязано своим происхождением злому божеству Кыдаай Максину — главному кузнецу нижнего мира. Это божество живет в железном доме среди непрерывного шума и грохота и занимается тем, что чинит сломанные или отсеченные части тела героев. Кыдаай Максин участвует также в посвящении знаменитых шаманов, души которых он закаляет в пламени своего горна, как железо.
Имея в виду сообщения такого рода, а их общая численность очень велика, легко можно представить, что в изначальном образе Дедала как минойского божества, непосредственно связанного с загробным миром, черты колдуна-психагога были органически соединены с чертами великого искусника и умельца, вероятно считавшегося верховным покровителем различных категорий ремесленников, как в более поздние времена хромой бог-кузнец Гефест (1).

__________________________________________________ __
1 Интересно, что Гефест в некоторых литературных произведениях, а также в рисунках на вазах носит прозвище Дедал, что может указы*вать на изначально существовавшую тесную связь между этими двумя персонажами греческой мифологии. С другой стороны, и Гермес в неко*торых мифах проявляет себя как искусный мастер. Так, в посвященном этому богу гомеровском гимне он, будучи еще совсем ребенком, изготав*ливает из панциря пойманной черепахи первую лиру, которую потом да*рит Аполлону.
__________________________________________________ ___

Достаточно весомое, хотя и косвенное, подтвер*ждение этой догадки мы находим в одном любопытном источнике, который уводит нас далеко от Крита и вообще далеко за пределы Средиземноморья к берегам холодной, туманной Исландии. Среди древнеисландских героических сказаний, вошедших в состав сборника, известного как «Старшая Эдда», есть одно произведение, сюжет которого может считаться почти дословным повторением мифа о Дедале. Это так называемая «Песнь о Вёлюнде». Ее главный герой — сын конунга (короля) финнов, искусный златокузнец — попадает в плен к владыке ньяров Нидуду. Чтобы лишить своего пленника возможности побега, Нидуд приказал подрезать ему сухожилия под коленями и поселить на пустынном острове вдали от людей, где он должен был создавать все новые и новые украшения для самого Нидуда, его жены и детей.
Однако Вёлюнд сумел перехитрить своего врага. Он сделал чудесные крылья (1), на которых поднялся в воздух и покинул место своего заточения, предварительно обезглавив обоих сыновей Нидуда и изнасиловав его дочь. Эта изощренная месть, пожалуй, выглядит еще ужаснее, чем жестокая расплата Дедала с царем Миносом, хотя в остальном образы обоих искусников — греческого (минойского) и скандинавского — очень схожи между собой (2).

В «Песни о Вёлюнде» главный герой назван «властителем альвов». В исландской или, если брать шире, древнескандинавской мифологии «альвами» обычно именуются волшебные существа, живущие либо под землей, либо высоко в горах и невидимые для человеческого глаза, если они сами не хотят, чтобы их увидели. По своим повадкам и образу жизни исландские альвы довольно близко напоминают гораздо шире известных эльфов германских и кельтских сказаний (оба эти слова, несомненно, одного происхождения). В некоторых поздних вариантах мифа о Вёлюнде, дошедших до нас в прозаической переработке, он сближается с так называемыми черными альвами или цвергами, которые в скандинавских мифах обычно изображаются как искусные кузнецы и хранители подземных кладов и вместе с тем как злобные и опасные колдуны, враждебные людям.
Итак, мы располагаем достаточным количеством фактов, чтобы предполагать, что в своей древнейшей ос*нове образ чудесного кузнеца Велюнда был тесно связан с подземным, или, что то же самое, загробным миром. В гораздо более хронологически ранней версии того же мифического сюжета — греческом предании о Дедале - эта важная черта в образе главного героя уже отсутствует. Восстановить ее удается лишь с помощью такого уникального образца позднеминойского искусства, как ларнак из Армени.
__________________________________________________ __________
1 В самой «Песни о Вёлюнде» происхождение его крыльев остается неясным. Но в более поздней, зато более подробной, норвежской саге на тот же сюжет мы узнаем, что Вёлюнд сам сделал свои крылья из перьев птиц, которых убивал для него его брат чудесный стрелок Эгиль. Любопытно, что этот же герой становится затем жертвой волшебного изобретения Велюнда, так как тот предлагает ему первым опробовать свой летательный аппарат и это приводит к его гибели, что невольно вызывает в памяти трагическую сцену смерти Икара.
__________________________________________________ ___________
2 В одном из норвежских сказаний упоминается также Лабиринт, который назван здесь «домом Велюнда». Такое близкое сходство двух мифов заставляет думать, что скандинавский вариант был лишь переработкой греческой истории чудотворного мастера, хотя при этом сохранил или же восстановил некоторые из присущих ему первоначально, но потом утраченных сюжетных мотивов.