*1162. Франция

[Татьяна Становая]

http://echo.msk.ru/blog/t_stanovaya/1659636-echo/
16:25 , 16 ноября 2015

автор
политолог, руководитель аналитического департамента Центра политических технологий (Париж)

Кровавая пятница в Париже – это стратегический провал ИГИЛа. Консолидация сил антитеррористической коалиции, наращивание политической воли к урегулированию в Сирии, интенсификация военных атак на позиции ИГИЛа – это то, что получат террористы

Теракты в Париже, где я живу последние годы, потрясли Францию и весь цивилизованный мир. Президент Франсуа Олланд выступил в ночь на 14 ноября, предложив сразу жесткие меры: чрезвычайное положение и контроль на границах (неверно говорить о закрытии границ, так как передвижение из и в страну сохраняется). Он говорил эмоционально, было видно, что ему трудно, а его речь – не политтехнологический продукт, а искреннее сопереживание стране, французам, семьям погибших и раненых. Так говорят и те французы, которые еще вчера вечером, до трагических событий, проклинали Олланда как самого слабого и позорного президента за всю историю Франции.

Мы привыкли, что теракт – это разовая атака, которая имеет начало и конец. Теракты обычно понятны. Взрывы самолетов, атаки в метро, захваты заложников, подрывы смертников. Их цели прозрачны. Подобные акты готовятся долго, а раскрыть, кто, как и когда был вовлечен в их подготовку, обычно не составляет труда для спецслужб. Террористы – это штучный товар, который очень дорог и ограничен.

Но в этот раз все выглядит иначе. Да, понятны цели: запугать народ, чьи правители воюют против Исламского государства, резко поднять цену сирийской политики, заставить французов заплатить за Сирию своей кровью. ИГИЛ предупредил, что под угрозой не только Франция, но и все, кто думает, как Франция, имея в виду сирийскую политику. В отличие от россиян, которые выступают против наземной операции в Сирии, абсолютное большинство французов – за. Причем ситуация поменялась совсем недавно, на фоне миграционного кризиса, до наступления которого французы тоже были против. Наплыв беженцев резко увеличил число тех, кто осуждает бездействие и близорукость французских властей: от них теперь требуют решительных действий. Далеко не последнюю роль сыграло тут вступление в войну России, на фоне активных действий которой западная коалиция, особенно французское участие в ней, выглядела весьма блекло.

ИГИЛ говорит о восьми «братьях», нанесших свои удары в тщательно отобранных местах: около крупнейшей спортивной арены (три взрыва смертника) Stade de France, в концертном зале Bataclan, в кафе. «Вы будете бояться ходить на рынок», – говорится в заявлении ИГИЛа. Полиция сообщает, что восемь террористов, действовавших двумя группами, уничтожены, но свидетели говорят о двух скрывшихся на машине. Нет пока ясности, идет ли речь о цепочке атак (одна за другой одной и той же группой лиц) или об одновременных полицентричных атаках, ведь создается впечатление пяти-шести одновременных актов, обволакивающих ужасом жителей со всех сторон. Это было хладнокровное уничтожение как можно большего числа людей. Чем больше, тем лучше — без разговоров, без попыток вступить в диалог.

Это «серийный терроризм», создающий ощущение не столько жестко организованной акции, сколько сетевой атаки. Это, возможно, ложное впечатление – часть самой атаки. Ведь трудно отделаться от ощущения, что, придя в кафе на террасу, зайдя в метро или идя в кино, рядом с тобой не окажется террорист, желающий смерти тебе просто потому, что ты причастен к Франции, будь ты турист, парижанин или мигрант, христианин или мусульманин.

Теракты не только погубили десятки людей, они родили страх, что террор стал частью твоей ежедневной реальности. И это теперь надолго. Уничтожение террориста после классической атаки создает впечатление, что дважды бомба в одну воронку не падает. Но в атаках того типа, что мы сейчас видели, этот принцип не работает. Это начало террористической войны теми, кто имеет мощную, интегрированную, хорошо организованную сеть внутри Европы и в частности Франции. Чувство беззащитности, краха привычной картины мира – это то, что было после терактов 9⁄11 в Америке и теперь после кровавой пятницы 13 ноября в Европе.

Государственный левиафан, который, по Томасу Гоббсу, призван защищать фундаментальное право на жизнь и безопасность, тяжело ранен. Но в отличие от США 2001 года в нынешней войне враг слишком близок, а границы слишком прозрачны. Можно ли вести войну в Сирии, открывая двери для сирийских беженцев? Готова ли Франция, Европа и Запад в целом смоделировать суперфильтр, отделяющий мирных беженцев от спящих террористов? Это вопрос не только про сирийскую кампанию. Это про дееспособность национальных европейских государств.

Кровавая ночь в Париже дезорганизует действия самых цивилизовнных государств, проведенные на высочашем уровне. Приедут ли теперь 127 мировых лидеров 30 ноября в Париж на конференцию по климату? Грандиозное событие, триумфальное председательство Франции, глобальные климатические проблемы. Отменит ли Исламское государство саммит? Решения пока нет, и принять его будет непросто. Проводить конференцию, ставя жизни лидеров государств под угрозу, или выбрать некрасивый отказ? Отменить конференцию – значит дать ИГИЛу возможность вкусить еще один плод их атаки, посттеррористический бонус.

Весь этот комплекс страхов соседствует с мощнейшей волной национальной солидарности. Можно не сомневаться, что, как и атака на «Шарли эбдо», нынешний теракт сплотит Францию. Нападение на редакцию научило нас, что удар по нации ведет к росту поддержки традиционных политических сил, а не национал-патриотов. Социалисты могут рассчитывать на консолидацию общества вокруг государства, в то время как поддержка Марин Лепен скорее разделяет общество, чем сплачивает. Солидаризация страны, когда французы поют Марсельезу, таксисты выключают счетчики, а парижане открывают двери для тех, кому нужен приют, вдохновляет и объединяет. Но это в краткосрочной перспективе. Потом начнутся испытания стратегическим выбором, сделать который предложит Национальный фронт Марин Лепен. И этот выбор не будет простым.

Можно не сомневаться, что с Францией и французами солидаризируются союзники, включая Россию. Но Россия, по себе хорошо знающая проблему терроризма, испытывает противоречивые чувства: как трудно удержаться от соблазна попенять: мол, мы же знали! «Франция платит по своим счетам», «ждем карикатуры «Шарли»», «сами виноваты», это результат толерантности и мультикультурализма. Такой поток не сочувствия, а злорадства, желания пнуть раненого, чтобы лучше прислушивался в следующий раз, пока преобладает в прокремлевской публицистике.

Официально же Путин протянет руку Олланду, как и в 2001 году Джорджу Бушу. Он не будет попрекать, в его взгляде и голосе французский лидер вряд ли услышит даже намек на злорадство. Путин умеет. И он ждал. Россия ведь предупреждала: они уже у вас дома, терроризм неизбежен, будьте осторожны, прекратите политику двойных стандартов в отношении «умеренных террористов». Сейчас же Путин позволит себе промолчать: боль сделает работу лучше него.

Безусловно, это шанс для Путина. Если в 2001 году инициатива была у США, а Путин лишь подставил плечо, то сейчас инициатива в борьбе с ИГИЛом в руках Путина – он единственный, кто предлагает понятный долгосрочный план действий по выходу из сирийского кризиса. И его народ – тоже жертва террора. Ведь признать крах самолета А-321 терактом теперь станет проще. Это уже не путинская война, а цивилизационная против варварства, и жертвы такой войны не позорны, а священны.

Кровавая пятница в Париже – это стратегический провал ИГИЛа. Консолидация сил антитеррористической коалиции, наращивание политической воли к поиску компромисса по мирному политическому процессу в Сирии, интенсификация военных атак на позиции ИГИЛа – это то, что получат террористы. Но это следствие, а причина – ИГИЛ теснят сирийские правительственные войска, их склады оружия бомбит российская авиация и авиация коалиции, от высокоточных ударов гибнут их лидеры и палачи. Дела ИГИЛа идут худо, и именно поэтому терроризм – последний аргумент, за исчерпанием которого – только смерть. Пришло время антитеррористическим силам переосмыслить общие угрозы, пока эти угрозы не принудят к консолидации цивилизации против варварства.

*«Исламское государство» — запрещенная в России террористическая организация

[Павел Аптекарь]

https://www.vedomosti.ru/opinion/art...izov-politikam
Статья опубликована в № 3960 от 16.11.2015 под заголовком: От редакции: Новый вызов

Борьба с «рассеянным терроризмом» потребует нестандартных решений и международной координации

15.11.2015

Серия террористических актов в Париже – новый вызов западному миру. Но не цивилизации Запада, а политикам и спецслужбам.

Le Figaro в редакционной статье отмечает, что Франция проиграла первое сражение. Спецслужбы, государство и общество опоздали с превентивными мерами против джихадистов, вернувшихся с Ближнего Востока, и террористов, прибывших в Европу с волной беженцев.

Прежний враг – «Аль-Каида» (запрещенная в России) имела известные центры формирования и лидеров, которые публично провозглашали террор и наказание «неверных» смыслом деятельности организации, для нее взрывы и нападения были главным способом напомнить о своем существовании. Да, ее тактика предполагала использование небольших и не связанных друг с другом ячеек, но управлялись они централизованно.
Мир соболезнует Франции
В ночь на 14 ноября в Париже произошло не менее шести терактов, больше 120 человек погибли

Сейчас мир столкнулся с новым уровнем «рассеянного терроризма». Крупные атаки с большим количеством жертв произошли в последнее время в разных местах, разными были и цели. 10 октября в Анкаре погибло 97 человек, 31-го в российском самолете – 224 (Россия не признала официально этот случай терактом), 12 ноября в Бейруте – 41, 13-го в Париже – 129. За все эти теракты брало на себя ответственность «Исламское государство» (ИГ, запрещено в России). При том что ИГ хорошо владеет медиатехнологиями, мир не видел признаний того, что смертники действовали по директивам сверху (как это было при бен Ладене), они не выдвигали политических или иных требований, отмечает исламовед Алексей Малашенко.

Это усиливает впечатление, что действия смертников и их сообщников в Париже – следствие большей самостоятельности местных ячеек и нового уровня сетевой организации джихада.
Франция объявила парижские теракты «актом войны»

Враг сегодня гораздо менее определенен, чем даже сидящий в пещерах бен Ладен. Если в XX в. целями политического террора были политические и общественные деятели, на рубеже веков «Аль-Каида» стремилась ударить по символически значимым местам или нанести максимальный урон, то атаки, подобные парижским, постулируют повседневность террора, ставят под сомнение обычную организацию жизни в западных обществах. Это в том числе удар по нынешним европейским лидерам – их крайне правые оппоненты набирают очки. От серии терактов выигрывает всеобщая партия войны. Но кто и с кем будет воевать, не очень понятно.

Те же боевики ИГ воюют одновременно с Западом, сирийскими властями, другими партизанами (взрыв в Бейруте был направлен против «Хезболлы»). Наземная операция в Сирии выглядит после парижской атаки одновременно безальтернативным ходом – и слишком стандартным, слишком предсказуемым.

Именно в этом новый вызов. Новая большая коалиция и наземная операция в Сирии, или реорганизация спецслужб, или ограничения прав своих граждан – все это вместе или по отдельности может быть решением, а может и стать ошибкой.

В ночь на 14 ноября в Париже произошел ряд терактов, жертвами стали десятки человек. На фото пострадавшие в 10-ом округе Парижа
Jacques Brinon / AP

[Алексей Филатов]

http://www.ng.ru/blogs/filatov/pyatnitsa-13e-parizh.php
11:28 14.11.2015

Теракты в Париже – это хорошо спланированные и тщательно подготовленные операции.
Об этом свидетельствуют:
- выбор мест проведения терактов (квартал Шарон, бульвар Бомарше, улица Федерб, торговый центр Forum les Halles, театр «Батаклан», ресторан «Маленькая Камбоджа», стадион «Стад де Франс»). Это самое сердце Парижа;
- выбор времени проведения терактов: вечер пятницы, когда в ресторанах, театрах и на стадионах наблюдается максимальное количество людей ((на «Стад де Франс» в это время проходил матч сборная Франция-сборная Германии, на котором присутствовал, и президент Франции, и главы МИД двух стран). Число убитых и раненых в результате парижских терактов уже исчисляется сотнями;
- заранее продуманные пути отхода террористов. Одна из групп террористов сперва обстреляла кафе и рестораны на улицах, а затем зашла в концертный зал, захватив около 100 заложников;
- заранее спланированные действия в экстремальной ситуации - при приближении спецназа, захватившие заложников в «Батаклане» террористы взорвали себя при помощи «поясов шахидов»;
- террористическая группировка «Исламское государство» взяла на себя ответственность за серию террористических атак в Париже: «Это вендетта за Сирию. Это 11 сентября Франции»;
- стремление террористов посеять страх, панические настроения среди населения. Президент Франции Франсуа Олланд отменил свою поездку на саммит G20 и уже объявил о закрытии границы страны после серии атак в Париже. На территории Франции объявлено чрезвычайное положение.
С точки зрения подготовленности операции террористами могу сказать, что это не самая сложная и бюджетная террористическая операция. Но такие операции с небольшим количеством задействованных террористами сил и средств способны нанести значительный урон.
Силовые структуры Франции, заявляя, что все террористы уничтожены, но одновременно продолжая их искать, действуют верно. Они стремятся погасить панические настроения среди населения.
Думаю, что теракт в Париже 13 ноября, явившийся самым крупным терактом за всю историю современной Франции, заставит все человечество взглянуть по-новому на решение мировой проблемы терроризма.

Мнение авторов может не совпадать с позицией редакции «Независимой газеты»;

[Независимая газета]

http://www.ng.ru/editorial/2015-11-17/2_red.html
17.11.2015 00:01:00

Защита принципов и ценностей перед лицом трагедии – признак силы нации

Фото Reuters

Многие российские политики и публицисты, рассуждая на тему парижских терактов, неизбежно называют в числе причин трагедии либеральную миграционную политику Франции, «избыточную» толерантность и открытость. Франция якобы проигнорировала те угрозы, которые несет в себе поток беженцев из Сирии, потому что хотела выглядеть милой, дружелюбной и гостеприимной. Другими словами, теперь страна должна сделать «правильные» выводы, стать более закрытой.

Между тем любая трагедия такого масштаба, как парижская, ставит вопрос не только о безопасности, но и о зрелости нации. Эта зрелость, в частности, определяется тем, насколько осознанными являются принципы и ценности, стоящие за принятыми в обществе порядками, поведенческими нормами.

Осознанность предполагает выбор, то есть оценку рисков, плюсов и минусов. Риск открытости, конечно, заключается в том, что социальные механизмы инкультурации окажутся неспособными справиться с темпами миграции. Как следствие, многие мигранты станут маргиналами в новой стране, а криминализация окажется для них естественным путем. Это благоприятная среда для проникновения и распространения радикальных идей свержения «неудобного» порядка, выработки конкретных террористических практик, формирования экстремистских ячеек и сетей.

Подобные издержки есть у любого принципа, у любого фундаментального права, гарантированного законами. Если для граждан принципиально важна неприкосновенность личности, то практическая реализация этой идеи связывает руки правоохранительным органам и спецслужбам, в том числе и в деле борьбы с террористами. Если граждане считают необходимым право на самооборону, то соответствующим законом может воспользоваться неуравновешенный подросток, расстреливающий учеников в школе. Если в стране отменена смертная казнь, то родственникам жертв Брейвика придется смириться с тем, что убийца останется жив. Толерантность, мультикультурализм, вера в способность общества ассимилировать любую культуру, веротерпимость, светскость государства и общества – все чревато опасностями.

Так или иначе, если речь идет об осознанной ценности, это означает, что нация понимает, какие последствия возможны. Понимает, но продолжает настаивать на принципах и не отказывается от них, когда случилось нечто ужасное.

Важная роль в процессе отстаивания принципов и ценностей лежит на государстве и политических игроках. От всех граждан сложно ожидать абсолютной твердости и стойкости в убеждениях, когда у них на глазах гибнут люди. Твердым и стойким должно быть государство, поскольку именно оно является гарантом незыблемости принципов. Оно не может каждый раз возвращать смертную казнь, если в стране совершено циничное и жестокое преступление. Оно не может начинать высылать людей тысячами, если джихадисты устраивают взрывы. Хотя эмоциональный фон подсказывает именно такие действия, а у политической элиты, осуществляющей власть, появляется возможность набрать рейтинговые очки.

Такая возможность, разумеется, есть и у оппозиции. Не случайно президент Франции Франсуа Олланд встречался в воскресенье в Елисейском дворце со своим главным оппонентом Николя Саркози. Из-за событий, аналогичных парижским, политические элиты могут потерять власть, яркий пример тому – поражение испанских консерваторов на парламентских выборах после теракта на мадридском вокзале в 2005 году.

Однако очень важна логика потери власти. Одно дело, когда правящей элите выражают недоверие из-за конкретных ошибочных решений, приведших к трагедии, или невнимания к проблеме безопасности. В этом случае нация отстаивает свои осознанные принципы, но считает, что власть не приложила достаточно усилий для минимизации издержек. Другое дело, когда к власти приходит элита, провозглашающая пересмотр принципов. В этом случае нация признает, что в прошлом делала неосознанный, незрелый выбор.

[Эдуард Лимонов]

December 7th, 13:36

Я поздравляю "Национальный Фронт" с победой на выборах.
Партия Марин Ле Пен (отец Ле Пен начал, был первым в Европе, кто осознал опасность миграции и дочь сделала правильный выбор,пусть они и ссорятся) вот взяла 30% голосов и таким образом показала лучший результат, победили в семи из тринадцати департаментов, второй пришла партия Николя Саркози - 26 % и только третьими,- социалисты Франсуа Олланда - 23 %.

Когда в сентябре 1992 появилась моя первая статья ( затем последовали ещё многие публикации) в великолепном интеллектуальном журнале крайне правых, близком к "Национальному Фронту" - в Le Choc du mois, это был репортаж из Приднестровья, с фотографиями, часть моих левых знакомых отшатнулась от меня. У CHoc du Mois был тот же владелец что и у газеты Minute, мсье Пенселлели, а Minute имела репутацию чуть ли не фашистской.

Я же был уверен что "Национальный Фронт" имеет огромное будущее. На каком-то повороте Истории народ его поймёт и поддержит.
И теперь мне очень отлично ещё раз убедиться, что я тогда не ошибался, а все кто меня осуждал, оказались убогими идиотами.
Приятно убедиться в том что ты умный парень.

Поздравляю старую добрую Францию!

[Максим Юсин]

http://www.kommersant.ru/doc/2876920

Обозреватель "Ъ" — об итогах выборов во Франции
13.12.2015, 22:54

Если верить опросам и предварительным результатам, во втором туре региональных выборов во Франции кандидаты от Национального фронта Марин Ле Пен не победили ни в одном из 13 регионов страны. Именно такого исхода и стоило ожидать — триумф «фронта» в первом туре был относительным.

За неделю, прошедшую после первого тура, «системные партии» мобилизовались, их электорат пришел на избирательные участки, которые проигнорировал 6 декабря. А в самых «опасных» регионах, где лидировали две госпожи Ле Пен — Марин и Марион — кандидаты-социалисты сняли свои кандидатуры, обеспечив победу правым — лишь бы не прошли «фронтисты».
Социалисты ушли, чтобы остаться
13 декабря во Франции прошел второй тур региональных выборов. Успех «Национального фронта» (FN) Марин Ле Пен в первом туре стал сенсацией

Но, как это ни парадоксально, для Марин Ле Пен и ее партии именно этот результат можно считать наилучшим. Моральную победу «фронт» уже одержал — в первом туре. А до полновесной победы он еще не дорос. И, возможно, никогда не дорастет. Но те голоса, которые набрали представители этой партии, когда-то считавшейся маргинальной (от 30 до 40%, а где-то и 45), — это уже успех.

А вот брать на себя ответственность в виде управления одним из регионов (при почти полном отсутствии управленческого опыта) — это было бы уже слишком опасно. К такому региону было бы приковано повышенное (и наверняка критическое) внимание СМИ, губернатор от НФ стал бы отрицательным примером, убеждающим избирателей не голосовать за эту партию на следующих выборах — как президентских, так и парламентских.
Почему экономическую программу Марин Ле Пен сочли спорной
Французская газета Le Figaro вслед за прошедшими 6 декабря региональными выборами во Франции разбирает экономическую программу «Национального фронта» Марин Ле Пен

«Фронт» не привык быть «партией власти» — даже на региональном уровне, Такое состояние стало бы для него непривычном, некомфортным, противоестественным. Гораздо удобнее оставаться в оппозиции, не неся ни за что ответственность, продолжать критиковать президента Олланда за его политику в области иммиграции и безопасности, за недостаточные усилия в борьбе с террором (с точки зрения сторонников НФ, эти усилия всегда будут недостаточными).

В нынешней ситуации время работает на Национальный фронт. И у него есть все шансы успешно выступить на парламентских выборах и провести своего лидера во второй тур президентских. Но это потолок — в этом смысле российским поклонникам Марин Ле Пен не стоит питать иллюзий. Президентом Франции она никогда не станет. Как и в случае с региональными выборами, «системные партии» сумеют мобилизовать свой электорат, чтобы не допустить ее победы. И тот кандидат, который выйдет вместе с ней во второй тур будущих президентских выборов, гарантированно станет главой государства.

И, как ни парадоксально, этот человек, придя к власти, будет вынужден воплощать в жизнь многие пункты программы своего поверженного конкурента — Марин Ле Пен. Потому что в демократической стране нельзя игнорировать мнение 30-40% избирателей. В этом смысле региональные выборы декабря 2015 года стали важной вехой. Такая электоральная поддержка выводит партию, еще недавно считавшуюся экстремистской и чуть ли неофашистской, из политического гетто. Теперь она — часть французского истеблешмента.

И в этом смысле сегодняшнее поражение Марин Ле Пен и ее соратников – чисто условное. По правде говоря, это вообще не поражение.

[Максим Соколов]

http://izvestia.ru/news/599217
14 декабря 2015, 13:29 | Мир |

Об итогах второго тура региональных выборов во Франции

Когда 7 декабря в первом туре местных выборов во Франции «Национальный фронт» им. М. Ле Пен показал выдающиеся результаты в 6 регионах из 13, причем по всей Франции — от Прованса и Лазурного Берега до Па де Кале и Пикардии, — это, конечно, произвело сильное впечатление на парижскую общественность.

Когда с южных гор до северных морей антихрист проходит как хозяин милой Франции моей, обнаруживая поддержку до 40% и даже более 40% граждан, тут взволнуешься. Соответственной была и реакция — плач, проклятия, «мы никогда не склоним выи» etc.

Но страшен сон, да милостив Бог. Спустя неделю прошел второй тур, и французская мажоритарная система вновь показала свою животворящую силу. В конечном счете ни в одном регионе НФ не победил. Левые (олландисты-социалисты) и правые (саркозисты-республиканцы, они же голлисты) дисциплинированно сблокировались и всюду одержали победу. Как любят скандировать (но только скандировать, как до дела доходит, известно что наблюдается) отечественные освободители, «Пока мы едины, мы непобедимы». Французские правящие партии не особо скандировали, но зато проявили железную дисциплину, потеснив М. Ле Пен — «Вас здесь, гражданочка, не стояло».

Стоило ли так скорбеть вечером 7-го — большой вопрос. Метод, по которому прокатывают НФ, испытан на протяжении десятилетий. Можно вспомнить второй тур президентских выборов 2002 года, на которых, лишь бы подсадить кандидата-отца Ж.-М. Ле Пена, за второй срок для совершенно не любимого президента Ж. Ширака проголосовало 80% избирателей — по принципу «Черт, дьявол, лишь бы не Ле Пен».

Но традиция такого голосования куда более давняя. Она была испытана еще на коммунистах на заре Пятой Республики в 1958 году — скоро 60 лет.

Четвертая Республика (1946–1958) отличалась большой правительственной нестабильностью. Осенью 1957 года шутили: «Легче запустить в космос спутник, чем сформировать правительство во Франции». У такой чехарды было много разных причин, но одной из них считалась пропорциональная система формирования Национального собрания, приводящая к его немалой фрагментированности. С учреждением суперпрезидентской (по крайней мере, такой она считалась в конце 1950-х) Пятой Республики способ голосования изменили, сделав его мажоритарным в два тура.

Эффект был впечатляющим. Если на выборах 1956 года по пропорциональной системе коммунисты набрали 23,6% голосов и получили 150 голосов в парламенте, то на выборах 1967 года по мажоритарной системе 22,5% голосов избирателей принесли ФКП лишь 73 кресла в парламенте. Были и более яркие случаи: 1958 год — 18,9% голосов и всего 10 мандатов, 1968 год — 20% голосов и только 34 кресла.

Такие пертурбации произошли с третьей тогда по численности партией Франции, которая к тому же не была совсем уж изгоем, подобно нынешнему НФ, — блокировка и сотрудничество на левом фланге вообще все-таки имели место в отличие от их полного отсутствия в случае с НФ. Что же до предтечи НФ в Четвертой Республике — «Союза по защите владельцев магазинов и ремесленников» (в Национальном собрании — «Союз французского братства») возглавляемой П. Пужадом (в ней состоял и юный Ж.-М. Ле Пен), то эта партия, которая в 1956 году получила 11,6% голосов и 52 места в парламенте, при новой избирательной системе была вовсе уничтожена как политическая сила.

Что до коммунистов, то, подкошенные деголлевской мажоритаркой, они испытали долгое увядание (да тут и Горбачев, и гибель СССР сыграли свою роль), покуда не пришли к своему нынешнему состоянию одной из множества карликовых партий.

Покуда, впрочем, НФ не демонстрирует признаков увядания ФКП, скорее наоборот — в каждую избирательную каденцию набирает все больше голосов. Можно как угодно относиться к НФ и его руководителям (точнее — руководительницам), но держать в изгоях партию, устойчиво занимающую как минимум второе место по числу поданных голосов, — это à la longue неважная политика. Рано или поздно плотину может прорвать, и это зрелище будет довольно сильным.

[Евгений Ихлов]

http://www.kasparov.ru.prx.zazor.org...=56703560D787A

15-12-2015 (19:19)

И придворные политологи, и праволиберальная фронда радовались успехам Ле Пен и НФ

! Орфография и стилистика автора сохранены

С трепетом и восторгом я увидел складывание нового неформального идеологического альянса - между придворными политологами, федеральными телеканалами и праволиберальной фрондой. Это была радость от электоральных успехов французского Нацфронта. Как-то нащупалось духовное родство, можно сказать на свет Б-жий родилась настоящая, невыдуманная "духовная скрепа".

Это "скрепа" - самый вульгарный правоконсервативный популизм, настоянный на антиисламизме и антинеевропеизме. Как оппозиционные левые националисты открыли Кремлю руки для объятий после Крыма, создав замечательную "скрепу" - миф о "Новороссии", так и здесь есть ещё одна прочная база для консенсуса. Чуть раскрасив мою формулировку 5-летней давности (кто-нибудь вспомнил в прошлый четверг про пять лет Манежки?!) - это борьба вельветового фашизма с бархатным нацизмом.

Извините за повтор, но выскажу эту свою мысль ещё раз. Западноевропейское праворадикальное движение сейчас полностью заместило коммунистов в качестве "третьей партии". Тот же популизм лозунгов, та же бескомпромиссная критика системы, та же эсхотология программ. Тот же акцент на национальный суверенитет (только тогда - защищали от интеграции в НАТО, сейчас - от интеграции в ЕС) и тот же выбор союзника - Москва.

Только западные компартии, особенно французская, боролись с ксенофобией, культивировали гуманные и космополитические взгляды, солидарность с бедняками третьего мира. Таким образом, они стремились интегрировать мигрантов в европейские политические нации. Крах мирового коммунизма имел своим следствием и то, что вместо "интернационализма" пришел "мультикультурализм", а вместо массовых партий-интеграторов огромное влияние получили партии-дезинтеграторы.

[Борис Кагарлицкий]

http://www.stoletie.ru/fakty_i_komme...le_pen_724.htm
17.12.2015

Все партии Франции объединились против Национального фронта.

Комментирует директор Института глобализации и социальных движений:

– Французские правящие круги ликуют: избирательная кампания в регионах, начавшаяся с сенсационного триумфа Национального фронта Марин Ле Пен, завершилась вполне традиционно: все руководящие посты поделили между собой правоцентристы и социалисты.

Если во время первого тура региональных выборов Национальный фронт лидировал в 6 регионах их 13, то во втором туре не смог набрать большинства ни в одном. Такой результат достигнут благодаря тому, что фактически все партии страны объединились против НФ. Социалисты без колебаний сняли своих кандидатов в пользу правых. Со своей стороны, правоцентристы подобной щедрости не проявили, и поддерживать своих соперников-социалистов в регионах, где те лидировали, не стали. Но, тем не менее, общая кампания, которую вели общими силами все партии, все политики и вся пресса против одного единственного оппонента, Марин Ле Пен, принесла свои плоды.

Формально основным победителем оказался правый центр: республиканцы Николя Саркози. А вот если на предыдущих региональных выборах социалисты выиграли во всех регионах, кроме Эльзаса, то теперь они сохранили лишь пять из них. Соответственно, 8 регионов перешло к правым.

Однако итоги выборов явно не могут быть сведены к перераспределению мест в региональных советах. А поражение, которое Национальный фронт понес во втором туре, может обернуться его решающим моральным преимуществом в дальнейшей политической борьбе.

Объединение всех партий против Марин Ле Пен политический истеблишмент Франции мотивирует необходимостью «защитить демократию» от угрозы со стороны «крайне правых сил». Но проблема в том, что реальные удары по демократии наносят именно силы, правящие в стране сегодня.

Именно социалисты ввели в стране чрезвычайное положение, ссылаясь на ноябрьские террористические акты в Париже, которые подчиненные правительству спецслужбы не смогли, да, похоже, даже и не пытались предотвратить. Именно социалисты - при полном одобрении правоцентристов - требуют ограничивать гражданские свободы и соответствующим образом изменить конституцию. В то время как противостоящий им Национальный фронт призывает уважать республиканские ценности и традиции страны. В конечном счете, позиция всех системных партий, которые вместе блокируют одну политическую силу, лишая политического представительства, по меньшей мере, треть французов, выглядит не самым демократичным решением. Даже если формально все правила избирательной процедуры соблюдаются.

Стратегия системных партий и их интеллектуальной обслуги состоит в том, чтобы постоянно повторять одни и те же слова про «угрозу со стороны крайне правых», полностью игнорируя то, что Марин Ле Пен и ее команда в самом деле говорят, и даже приписывая им взгляды, прямо противоположные их публичным высказываниям. Подобное положение дел становится возможным благодаря тому, что Национальный фронт практически лишен доступа к прессе. Все говорят о нем, но он сам слова не получает.

Так, общим местом либеральной пропаганды является обвинение НФ в «расизме», в то время как именно эта организация массово привлекает на свою сторону иммигрантов из арабских стран, чего не удалось сделать ни одной из системных партий. Именно арабские кварталы Марселя дали перевес партии Марин Ле Пен в первом туре, именно за счет этих «новых французов» обеспечивается стремительный прирост электората Национального фронта в других регионах.

В конечном счете, однако, политика системных партий начинает играть против них. На фоне неизменных провалов по всем направлениям социалисты выглядят все более жалко, а правоцентристы не могут предложить ничего, кроме продолжения той же самой политики. Объединение всех против Марин Ле Пен в точности подтверждает тезис ее пропаганды о том, что Национальный фронт - единственная организация, противостоящая системе. Никакой разницы между республиканцами и социалистами, левыми и правыми нет, только Марин Ле Пен предлагает альтернативу.

Отчуждая ее партию от участия во власти, «системные» политики лишь усугубляют контраст. Традиционные «левые» и «правые» делят между собой ответственность за углубляющиеся с каждым месяцем проблемы, и только НФ ни за что ответственности не несет - поскольку его не подпускают к принятию решений. Оттесняя НФ от власти, «системные» политики создают ему ореол единственной некоррумпированной партии. Независимо от моральных качеств сторонников Марин Ле Пен, у них просто нет шанса «продаться», потому что все места у кормушки плотно заняты социалистами и республиканцами.

Поскольку общий дискурс относительно «националистической угрозы» заменяет обсуждение практических вопросов - о безработице, иммиграции, жилищной политике, отношениях Франции с Евросоюзом - то НФ оказывается не только партией, противостоящей всем, но и единственной партией, заявляющей о том, что реально волнует французов. Социалисты и республиканцы говорят про Марин Ле Пен - тогда как Марин Ле Пен говорит о проблемах повседневности, об экономике, социальном кризисе.

Собственно, в этом нарастающем разрыве между тем, что говорят про НФ и тем, что на самом деле говорит НФ, и есть одна из основных причин его успехов. Так или иначе, полностью блокировать информацию в современных условиях невозможно, она просачивается стихийно, формируя некое народное мнение, противостоящее информационным и пропагандистским потокам, льющимся на головы французов «сверху».

Классический пример - дискуссия об иммиграции. В то время как левые призывают во имя гуманности впускать в страну неограниченное число переселенцев, предоставляя им льготы, которых нет ни у «коренных» французов, ни у «новых французов» арабского или африканского происхождения, республиканцы надеются отвоевать электорат Ле Пен жесткими заявлениями об ограничении иммиграции. При этом обе системные партии сами себя убедили, будто именно антииммигрантская пропаганда является основой успеха НФ. Соответственно, одни пытаются ей «противостоять», а другие надеются ее «приватизировать». Но дело в том, что как раз НФ оказывается в этой ситуации единственной партией, предлагающей практические решения, не сводимые просто к запретам.

Во-первых, речь идет о том, чтобы не вообще «запрещать» и не «пускать всех», а регулировать миграционные потоки в соответствии с возможностями и потребностями страны. Во-вторых, подчеркивается, что Запад несет ответственность за хаос, порождающий массовые потоки беженцев: надо менять политику и вкладывать средства в развитие стран Юга, создавать там рабочие места, а не бомбить всех подряд. Легко догадаться, что если политика европейских стран не изменится, а хаос, порождаемый их действиями, будет нарастать, таким же образом будет расти и поток иммигрантов. Это, в отличие от привилегированных интеллектуалов, прекрасно понимают и чувствуют на себе жители арабских кварталов, где с каждым днем становится все теснее и все труднее найти работу или жилье. Потому они голосуют за Национальный фронт, не обращая внимания на рассуждения прессы про то, что это «антииммигрантская» партия.

Самое тяжелое поражение в сложившейся ситуации понесли силы слева от социалистов. Если соцпартия Франсуа Олланда в очередной раз продемонстрировала, что является, по сути, еще одной либеральной партией, то организации, которые резко критиковали Олланда перед выборами, а потом сняли своих кандидатов в его пользу, продемонстрировали, что нет никаких оснований серьезно относиться к их заявлениям. Они выставили себя лояльными вассалами социалистов, лишившись собственной политической ниши.

Неудивительно, что кадры НФ пополняются сегодня, в основном, за счет выходцев из коммунистической и социалистической партий, разочаровавшихся в своих лидерах. Программные положения Марин Ле Пен во многом списаны с документов компартии, про которые сами коммунисты давно забыли, а новые бастионы националистов - это, по большей части, традиционные бастионы левых.

Значит ли это, что стратегия системных партий по отношению к Марин Ле Пен терпит поражение? Не совсем так. Во-первых, на техническом уровне эти методы пока срабатывают: Национальный фронт не может пробиться даже к региональной власти, несмотря на то, что уже стал ведущей партией Франции по числу сторонников. А во-вторых, что гораздо важнее, системные партии пока более или менее успешно блокируют Марин Ле Пен в идеологическом гетто, изолируя ее от других сил, которые имеют во многом схожие лозунги.

Собственная стратегия Ле Пен состоит не только в том, чтобы привлечь на свою сторону разочарованных избирателей и членов социалистической и коммунистической партий, но и в том, чтобы избавить Национальный фронт от репутации крайне правой партии, представив его, скорее, в качестве новой популистской силы, претендующей некий «право-левый синтез». Ради этого она систематически вычищала из рядов партии «старых правых», включая собственного отца и его ближайших сторонников, замещая их выходцами из левых организаций.

С точки зрения академической теории задача кажется неразрешимой, но в политической практике, например, Латинской Америки подобные популистские движения неоднократно добивались успеха, достаточно вспомнить того же президента Перона в Аргентине. На определенном этапе подобные движения неминуемо должны либо разложиться на свою «правую» и «левую» составляющие, либо эволюционировать в ту или иную сторону, но это происходит лишь после того, как они выполнят свою минимальную программу, направленную на преодоление породившего их кризиса.

Пропаганда системных партий пока работает на изоляцию Марин Ле Пен и создание негативной репутации, которая мало волнует рядового избирателя, но блокирует для нее возможность альянсов на политическом уровне. Конечно, Марин Ле Пен может повторить слова Фигаро из бессмертной комедии Бомарше: «Я лучше своей репутации». Но в политике репутация играет далеко не последнюю роль.

Между тем единственный шанс Марин Ле Пен на президентство состоит в том, чтобы не только избавить Национальный фронт от ярлыка крайне правой партии, но и найти себе – как во Франции, так и в других европейских странах - новых союзников, которые потенциально находятся именно на левом фланге. Однако в данный момент такой поворот событий кажется немыслимым. Противостояние НФ всем системным партиям сразу проблемой не является, скорее, это делает его привлекательным. Но вот изоляция Национального фронта от значительной части общества, которая во Франции никогда не поддержит партию с репутацией «крайне правой» остается серьезной проблемой, которую Марин Ле Пен пока решить оказалась не в состоянии.

Собственно, от того, будет ли эта проблема ей решена, и как она будет решена, зависит исход следующих президентских выборов во Франции.

[Максим Юсин]

http://www.kommersant.ru/doc/2876920
Обозреватель "Ъ" — об итогах выборов во Франции
13.12.2015, 22:54

Если верить опросам и предварительным результатам, во втором туре региональных выборов во Франции кандидаты от Национального фронта Марин Ле Пен не победили ни в одном из 13 регионов страны. Именно такого исхода и стоило ожидать — триумф «фронта» в первом туре был относительным.

За неделю, прошедшую после первого тура, «системные партии» мобилизовались, их электорат пришел на избирательные участки, которые проигнорировал 6 декабря. А в самых «опасных» регионах, где лидировали две госпожи Ле Пен — Марин и Марион — кандидаты-социалисты сняли свои кандидатуры, обеспечив победу правым — лишь бы не прошли «фронтисты».

Социалисты ушли, чтобы остаться

13 декабря во Франции прошел второй тур региональных выборов. Успех «Национального фронта» (FN) Марин Ле Пен в первом туре стал сенсацией

Но, как это ни парадоксально, для Марин Ле Пен и ее партии именно этот результат можно считать наилучшим. Моральную победу «фронт» уже одержал — в первом туре. А до полновесной победы он еще не дорос. И, возможно, никогда не дорастет. Но те голоса, которые набрали представители этой партии, когда-то считавшейся маргинальной (от 30 до 40%, а где-то и 45), — это уже успех.

А вот брать на себя ответственность в виде управления одним из регионов (при почти полном отсутствии управленческого опыта) — это было бы уже слишком опасно. К такому региону было бы приковано повышенное (и наверняка критическое) внимание СМИ, губернатор от НФ стал бы отрицательным примером, убеждающим избирателей не голосовать за эту партию на следующих выборах — как президентских, так и парламентских.
Почему экономическую программу Марин Ле Пен сочли спорной
Французская газета Le Figaro вслед за прошедшими 6 декабря региональными выборами во Франции разбирает экономическую программу «Национального фронта» Марин Ле Пен

«Фронт» не привык быть «партией власти» — даже на региональном уровне, Такое состояние стало бы для него непривычном, некомфортным, противоестественным. Гораздо удобнее оставаться в оппозиции, не неся ни за что ответственность, продолжать критиковать президента Олланда за его политику в области иммиграции и безопасности, за недостаточные усилия в борьбе с террором (с точки зрения сторонников НФ, эти усилия всегда будут недостаточными).

В нынешней ситуации время работает на Национальный фронт. И у него есть все шансы успешно выступить на парламентских выборах и провести своего лидера во второй тур президентских. Но это потолок — в этом смысле российским поклонникам Марин Ле Пен не стоит питать иллюзий. Президентом Франции она никогда не станет. Как и в случае с региональными выборами, «системные партии» сумеют мобилизовать свой электорат, чтобы не допустить ее победы. И тот кандидат, который выйдет вместе с ней во второй тур будущих президентских выборов, гарантированно станет главой государства.

И, как ни парадоксально, этот человек, придя к власти, будет вынужден воплощать в жизнь многие пункты программы своего поверженного конкурента — Марин Ле Пен. Потому что в демократической стране нельзя игнорировать мнение 30-40% избирателей. В этом смысле региональные выборы декабря 2015 года стали важной вехой. Такая электоральная поддержка выводит партию, еще недавно считавшуюся экстремистской и чуть ли неофашистской, из политического гетто. Теперь она — часть французского истеблешмента.

И в этом смысле сегодняшнее поражение Марин Ле Пен и ее соратников – чисто условное. По правде говоря, это вообще не поражение.