*1402. Судебная реформа

[Общая газета]

ОБЩАЯ ГАЗЕТА 2-8 августа 2001 года №31 (417)

-Дмитрий Иванович, реформирование судебно-правовой системы задевает интересы многих ведомств и персоналий. А существенного компромата на вас до сих пор нет. Как это понимать?
-Почему же? Компромат уже есть. Я думаю, что это только начало. И мне, наверное, предстоит еще многое о себе узнать.
Вообще, обсуждение в СМИ неблаговидных поступков политиков, государственных чиновников-абсолютно нормальное и необходимое явление в государствах с демократическим устройством, где существует реальная политическая конкуренция и свобода слова. Другое дело, что здесь должна быть адекватная взаимная ответственность: как «обвиняемых», так и «обвинителей». Как раз такой, кстати, механизм и предложен в проекте нового уголовно-процессуального кодекса в отношении случаев, когда речь идет о публичном обвинении конкретного лица в совершении преступления. Все изложенные в СМИ факты криминального характера подлежат проверке в соответствии с УПК. Информация подтвердилась-включается механизм уголовного преследования «героя» компромата-кем бы он ни был; сообщение заведомо, подчеркиваю, заведомо ложное-автор должен нести ответственность за донос (есть такая статья в Уголовном кодексе).
Что касается реформирования судебно-правовой системы, то дискредитация кого-нибудь из того абсолютного большинства членов рабочей группы, которые поддержали соответствующие предложения, лишена смысла, особенно на нынешнем этапе принятия решений. Все предложения неоднократно обсуждались у президента РФ с участием руководителей судебной власти и правоохранительных органов, лидеров Госдумы, обсуждались в судейском и адвокатском сообществах, во фракциях Думы. По результатам этих обсуждений подготовлены соответствующие законопроекты, значительная часть которых уже одобрена нижней палатой парламента.
Убежден, что всегда необходимо сомневаться в своей правоте. При разработке любого решения самое ценное мнение-мнение оппонента. Любой член рабочей группы подтвердит, что ни одно предложение ни миновало детального обсуждения с привлечением специалистов из заинтересованных ведомств.
Более того, судья из Верховного суда, председатель Совета судей были приглашены в Совет Европы, где проводилась экспертиза наших предложений, специально для того, что бы дать им возможность высказаться по спорным вопросам. Что они и сделали.
Тем не менее концепции всех законопроектов международные эксперты одобрили. Было только одно замечание-по концепции закона об адвокатуре. Предложение рабочей группы состояло в том, что бы лицензию на адвокатскую деятельность выдавал Минюст. В Совете Европы посчитали, что наделять (лишать) гражданина адвокатским статусом должно само адвокатское сообщество-что бы избежать вмешательства государства в его дела. Это предложение учтено в тексте проекта закона, внесенного в парламент.
-А все-таки-что сказано, то сказано. Чем было вызвано изменение отношения к отмене моратория на смертную казнь?
-Отношение к отмене моратория всегда было неизменно-негативное. Дискуссия о смертной казни возникла по инициативе сторонников этой меры наказания. Когда тема была поднята в очередной раз, меня спросили журналисты: «Правда ли что, что готовится отмена моратория?» Я ответил, что смертная казнь у нас не применяется по двум причинам: во-первых, мы связаны международными обязательствами и, во-вторых, суд присяжных не введен во всей России. Но если мы введем этот институт правосудия, то с формально-юридической точки зрения одно препятствие устраняется. Это было разьяснение исключительно юридической ситуации, складывающейся в случае введения суда присяжных на всей территории России.
Известно ли президенту о разногласиях вашей рабочей группы и Верховного суда по поводу двух предложений: проводить медицинское освидетельствование судьи и отстранять его от работы, если против его родственника возбуждено уголовное дело?
-Конечно, известно. В том числе и о том, что сами суды вышли на нас с предложением предусмотреть возможность медицинского освидетельствования кандидатов в судьи и судей. На первый взгляд, это здравое предложение. Всякое бывает: заболел судья, работать не может по состоянию здоровья, а уходить не хочет.
В рабочей группе учли пожелания Верховного и Высшего Арбитражного судов. Когда был подготовлен самый первый, черновой, вариант законопроекта, его в рабочем порядке передали руководителям трех высших судов-для совместной доработки. На следующий день Верховный суд и Высший Арбитражный суд изменили свою позицию относительно медосвидетельствования. Соответствующие положения из проекта закона сразу же были исключены. В общей сложности закон перерабатывался пять раз.
Почему возникла такая широкая дискуссия на эту тему? Тот самый первый вариант текста, который уже переработан, которого, по сути, уже не существует, обнародуется в Совете судей. Во втором варианте законопроекта уже нет упоминания об освидетельствании, однако еще месяц-полтора нам навязывают по этому поводу, я бы сказал, ожесточенную борьбу. При этом комментарии напоминают обращения ко всем людям доброй воли-не допустим, мол, медицинского освидетельствования, с помощью которого власть будет держать судей на коротком поводке.
Есть и другие факты. Мне рассказывают, что по судам Ярославской области ходит проект закона о статусе судей, неизвестно кем сочиненный, но понятно, с какой целью. Драконовские положения этого подметного документа должны вызывать неудовольствие судей и поднять их на борьбу с реальным законопроектом, находящимся в Думе.
Теперь об отстранении судей, чьи родственники находятся под следствием. Было такое предложение рабочей группы. Потом-после консультации с лидерами фракций-мы приняли решение от него отказаться. Президент посчитал, что преждевременно вводить такую процедуру.
-Вы согласны с его мнением?
-Предложение действительно неоднозначно. Я могу изложить только те доводы, которыми руководствовалась рабочая группа. Давайте представим себе жизненную ситуацию.
Правоохранительные органы передают в суд важное для них дело, которые вызывает вопросы, скажем, оно недобросовестно расследовано. Судья честен. Но в поле зрения заинтересованных правоохранительных органов попадает его родственник, который не так безупречен. Судье ставят условие: либо ты судишь так как нам надо, либо поднимается вопрос о привлечении твоего родственника к уголовной отвественности. Судейское сообщество предлагает оставить эту ситуацию неурегулированной. Вроде как поэксперименитируем: поддастся суд давлению или нет. Цена этого экспиремента-возможное необоснованное осуждение гражданина. Мы предложили, что бы каждый факт возбуждения уголовного дела против близких родственников судьи был предметом обсуждения Квалификационной коллегии судей. Если на судью таким способом оказывается давление, Коллегия встанет на защиту судьи, и его родственника. В таком случае бесполезно давить на судью.
Можно представить и другую ситуацию. Родственник действительно попал в неприятную ситуацию. Скандал-еще бы!-у преступника есть родственные связи с судьей, значит, говорят СМИ, ему можно надеяться на поблажки. Будет ли доверие к этому судье в тот период, когда против его родственника расследуется дело? Наверное, нет. Не честнее ли в таком случае ему приостановить свои полномочия, скажем, до вступления в силу обвинительного или оправдательного приговора. Ведь к нему лично претензий нет: он сохраняет свой статус, ему начисляют зарплату.
Я уверен, что проблема заключена не в том, что бы судья нес личную ответственность за родных и близких, а в том, есть у граждан доверие к правосудию или нет. Это не личное дело судьи. Чтобы доверие существовало судья должен быть кристально чистым, это условие его контракта с государством. Он сознательно выбрал такую службу и поэтому должен понимать, что если он или его родственник нарушают закон, то это наносит ущерб доверию к суду в целом.
Мы не изобретаем ничего нового. Например, во Франции судья должен прекратить свои полномочия, если его близкого родственника в том же судебном округе избрали депутатом в парламент. В Польше не могут вместе работать судья и адвокат, состоящие в близком родстве. И никто из этого не делает трагедии.
-А что это за история с законом о статусе судей, поправки к которому вы, как говорят, проводили в тайне от Верховного суда?
-Обычное недоразумение. На встрече с президиумом Совета судей мы говорили о планах организации системы органов судейского сообщества. Когда закончили обсуждение, как обычно спросил-есть ли вопросы по другим темам. Никто в аудитории не отреагировал. Хотя на любой подобной встрече тема статуса судей поднималась. Исходя из этого, видимо, ошибочно был сделан вывод, что вариант закона, вынесенного в Думу, уже не вызывает таких возражений, как прежде.
Естественно, что реформы затрагивают интересы-иногда личные-многих, работающих в судебной и правоохранительных системах. Поэтому отношусь спокойно к такому не всегда цивилизованному характеру развернувшейся дискуссии.
-Некоторые адвокаты, как я знаю, тоже имеют на вас зуб…
-С адвокатами мы провели больше совещаний, чем с судьями. Привлекли авторитетных специалистов и руководителей коллегий-Резника, Мирзоева, Галаганова, Семеняку и других. Но с ними прийти к общему знаменателю гораздо труднее. Каждому хочется, что бы в тексте закона было прописано, что единственным органом адвокатского самоуправления является корпорация, которую он возглавляет. Такой подход, конечно, устроит руководителя соответствующей гильдии или коллегии, но не устроит всех остальных-то есть 43 тысячи российских адвокатов.
-Дмитрий Николаевич, вы чувствует, что правда за вами?
-После столь многочисленных обсуждений у меня нет оснований полагать, что законодательный пакет содержит серьезные огрехи. Я не утверждаю, что нами открыта абсолютная истина. Через 2-3 года может быть сформирована аналогичная рабочая группа, что бы понять, насколько эффективны наши концептуальные решения.
Нам сегодня говорят: решения, принятые десять лет назад, правильные-судебная реформа проведена; эффективно работают суды и правоохранительная система; зачем менять то, что хорошо устроено; судьи всех стран завидуют статусу наших судей; есть, конечно, отдельные недостатки, но они обсуловлены дефицитом денег.
Но я убежден, что никакие деньги без юридических механизмов функционирования судебно-правовой системы существенно ситуацию не улучшат. Мы безусловно должны значительно увеличить финансирование. Но одновременно и установить для судей механизмы ответственности перед обществом за беспристрастное отправление првосудия.
Беседовал
Сергей АНИСИМОВ