8131. Николай Иванович Рыжков

[Марина Калашникова]

НЕЗАВИСИМАЯ ГАЗЕТА, 4 АПРЕЛЯ 2001 года СРЕДА, №59 (2369)

«НАШЕ ГОСУДАРСТВО БОЛЬНО,
НО ЭТО НЕ ЗНАЧИТ, ЧТО МЫ
ОКОНЧАТЕЛЬНО ПАЛИ»
Советский экс-премьер уверяет, что не делал государственных долгов и предлагал разделить страну на округа
-НИКОЛАЙ ИВАНОВИЧ, почему столь стремительно вырос внешний долг СССР перед его распадом? Из чего он складывался в годы перестройки и в начале либеральных реформ?
-Я могу отвечать только за то, что происходило до 25 декабря 1990 года, когда я ушел в отставку. Ежегодно, когда разрабатывался бюджет, Госплан, а затем Совмин очень тщательно работали над разделом внешнеэкономической деятельности. Делались детальные расчеты: какова внешняя задолженность страны, сколько нужно взять кредитов, какая сумма требуется, чтобы расплачиваться с долгами. То есть у нас была полная ясность. И, безусловно, мы закладывали в бюджете сумму, адекватную выплатам по процентам.
-Все-таки по официальным данным, с 1985 по 1990 год внешний долг СССР вырос более чем на 35 миллиардов долларов…
-Это басни. Когда я был премьером, имелось три вида внешнеэкономической деятельности: на базе свободно конвертируемой валюты по курсу 63 копейки за один доллар; товарообмен со странами СЭВ, который рассчитывался в переводных рублях, и, наконец, клиринг, по которому мы торговали с Финляндией, Югославией и Индией. На 1 января 1986 года долг СССР в СКВ составил 28 миллиардов долларов. В 1990 году он был 35 миллиардов долларов. Недавно, когда поднялся шум вокруг размера внешнего долга, экс-премьер Павлов, который возглавлял кабинет в 1991 году, оценил его примерно в 32-33 миллиарда долларов. Уже позже Гайдар обьявил совершенно иную сумму-70 миллиардов долларов на 1 января 1992 года. Я не знаю, как он считал,-здесь многое зависит от методики. Скажем, по какому курсу брались переводные рубли? В мое время мы брали усредненный курс за пять лет-это помогало сглаживать скачки на мировом рынке.
Я также не знаю, как учитывалось правительством Гайдара и последующими кабинетами долги стран-бывших участников Варшавского договора. В 1990 году я вел очень жесткие переговоры с Венгрией и Польшей: они требовали компенсацию за экономический ущерб, нанесенный пребыванием советских войск. Мы, в свою очередь, оценивали имущество, оставленное там. Так, в случае с Венгрией получались приблизительно равновеликие суммы, около 2-2.5 миллиарда долларов для каждой из сторон, и я предлагал «нулевой» вариант-никто никому не должен. Но когда Ельцин стал главой государства, он простил все долги бывшим союзникам по Варшавскому Договору. Он также многое простил и другим нашим должникам.
В свое время, при Косыгине, были подписаны соответствующие договоры с Индией, где четко формулировалось соотношение рупии и доллара. Сообразно этому мы предоставляли кредиты, а Индия позже начала расплачиваться. Индийцы долго добивались пересмотра соглашения, в том числе соотношения валют, в свою пользу. Мне доподлинно известно, что наше внешнеэкономическое ведомство было категорически против пересмотра этого соглашения. Однако во время визита в Индию в 1993 году Ельцин неожиданно обьявил, что согласен с предложениями индийской стороны. И мы сразу потеряли 30% тех денег, которые нам были нужны. Не знаю, как это учитывалось при расчетах. Но это могло увеличить сумму внешнего долга России, унаследованного от СССР.
-Может, прежде чем обнародовать сумму в 70 миллиардов, правительство Гайдара успело занять какие-то деньги на реформы?
-Я больше чем уверен, что так и было.
-А сколько занимало каждое последующее правительство на реформы?
-Советник президента по экономическим вопросам Андрей Илларионов недавно обнародовал справку: в 1993 году Россия должна была Парижскому клубу 33 миллиарда долларов.. В 2000 году-43 миллиарда. При этом за прошедшие годы, по его словам, мы выплатили по процентам около 17 миллиардов долларов. Министра финансов Алексей Кудрин в справке, недавно распространенной в Госдуме, называет соответственно 34.6 (в 1993 году) и 40, 4 миллиарда долларов (в 2000-м году).
-Как повлияла на размер внешнего долга деятельность предприятий, регионов, которым разрешили брать в долг под гарантии ЦБ?
-Могу с полной ответственностью заявить, что пока я был председателем Совмина, никаким гарантий регионам, предприятиям или организациям мы не давали. Потом, в 1991-1992 годах началась вольница. Регионы стали брать кредиты под гарантии правительства. У нас не было такой практики. Все деньги сходились в один кошелек, в один карман, а затем они распределялись планом, который утверждал Верховный Совет.
-Став правопреемницей СССР, Россия взяла на себя бремя всех его долгов. Рассчитывались ли при этом специально ее реальные возможности нести связанное с этим бремя?
-В 1992 году готовились документы о том, чтобы разделить внешний долг, который, как уже сказано, исчислялся в 70 миллиардов долларов, между бывшими республиками СССР. РСФСР по своему экономическому потенциалу-по вкладу в ВВП (или национальному доходу), по численности населения,-составляла 50% от СССР. И соответственно были подготовлены документы о разделе долга-России предписывалось выплатить половину, остальное делилось между республиками пропорционально их вкладу в экономику единого государства. Но Ельцин распорядился записать весь долг за Россией.
-Какими, по-вашему, соображениями он рукководствовался?
-Я думаю, прежде всего политическими. Я уверен, что руководителям республик СНГ очень нехотелось брать на себя задолженность СССР. А получить деньги с должников СССР-около 147 миллиардов долларов-представлялось им мало реальным. Россия же обьявлялась правопреемницей СССР. И Ельцин переписал долг 280-миллионного народа на одну республику с населением 150 миллионов человек. Не надо было разваливать СССР-он бы расплатился с долгами. Более того, я считаю, что политика Ельцина, которую проводили Гайдар и его последователи и которая кончилась в августе 1998 года, была порочна по своей сути. Государство все эти годы проедало все, что было накоплено ранее, и при этом интенсивно залезало в долги.
-Какова, по-вашему, была мотивация попытки правительства Касьянова в начале этого года уклониться от погашения задолженности Парижскому клубу?
-На мой взгляд, правительство в лице премьера Касьянова и его заместителей рассуждало слишком самоуверенно. Они решили, что успешно проведут переговоры с Парижским клубом и другими международными финансовыми институтами и добьются отсрочки. Другое соображение заключалось в том, чтобы не демонстрировать платежеспособность России. По их мнению, это могло бы помочь избежать финансовой катастрофы 2003 года, когда Россия, согласно графику погашения, должна будет перечислить 18 миллиардов долларов. Мол, Россия не способна платить сегодня-не будет в состоянии платить и в 2003 году.
-А может, правительство просто не решилось само себе признаться, что правила игры в мире сильно изменились и разговор с Москвой будет более жестким?
-Мне кажется, что они действительно подошли к вопросу сугубо как экономисты. И абсолютно не учли сложившегося геополитического положения: Запад перешел к жесткой линии в отношении России. Это-ответ на самостоятельную внешнюю политику, которую начал проводить президент Путин. И правильно-хватит нам повизгивать у коврика США и Запада. Мы самостоятельная, авторитетное государство. Оно сегодня больно, но это не значит, что мы окончательно пали.
Ясно, что Западу такая политика не нравится, и нам решили показать, кто есть кто. Вы помните, как когда-то обещали нам дать кредит 24 миллиарда долларов, если Гайдар останется на своем посту? То есть давали деньги под конкретных людей, которые определяли государственную политику. Я все эти 10 лет говорил, что нам затягивают петлю на шее и что рано или поздно кто-нибудь решит за нее дернуть. Это время сейчас наступило. И я очень боюсь, что Запад продавит выплату 18 миллиардов долларов в 2003 году. Тогда России будет очень тяжело.
-Как вы думаете, есть ли сегодня возможности если не остановить, то хотя бы ограничить вывоз капитала из России, который намного превышает суммы погашения долга? Способно ли что-нибудь сделать правительство, Дума?
-Вы правы, из России ежегодно «утекает» огромный капитал-около 25 миллардов. Я думаю, что Дума самостоятельно не способна разработать систему предотвращения бегства капитала. Это-достаточно серьезный вопрос, который необходимо проработать правительству. Надо привлечь самых авторитетных финансистов.
-Кого вы имеете в виду?
-Есть люди, которые хорошо разбираются в этих делах и знакомы с зарубежным опытом финансового контроля. Можно изучить, скажем, систему банковской транспарентности Франции. Это только кажется, что в демократической стране «что-то ворочу». Мне известно, что, если у кого-то на счете появляется 10 тысяч франков, банк тут же потребует показать происхождение денег. Абсолютно демократическая Швейцария, где строго соблюдается тайна вклада, отступает от этого правила в случае борьбы с коррупцией и криминалом. У нас есть специалисты, которые глубоко владеют этими вопросами. И, безусловно, надо находить пути, чтобы удержать деньги в России. Для этого не надо отбирать 25 миллиардов долларов у их владельцев. Если мы это сделаем, как в 1991 году Гайдар отобрал деньги у предприятий, мы подорвем всякое доверие к государству. Нужно добиться, чтобы деньги оставались в наших банках и работали на нашу экономику. Трагедия в том, что на наши же деньги, ушедшие в зарубежные банки, Запад практически дает нам в качестве кредитов.
-Недавно вы организовали и возглавили межфракционное обьединение, кторое стало самым многочисленным в Думе. Какие задачи оно способно решить? Какой вклад оно сможет внести в решение общегосударственных проблем?

[History Lab]

https://www.youtube.com/watch?v=rGe0x7ZJOdk