*260. Миллиардеры предлагают отступные

[СПЕЦ LIVE]

https://www.youtube.com/watch?v=3k9HcgAJI0s

[СПЕЦ LIVE]

https://www.youtube.com/watch?v=6dLe...ature=youtu.be

[Борис Кагарлицкий]

https://forum-msk.org/material/fpolitic/6119.html
Опубликовано 23.12.2005

Встреча Всемирной торговой организации в Гонконге принесла, по крайней мере, одну хорошую новость: Россия и Украина не были приняты в состав почтенного сообщества. Представители большинства отраслей экономики в обеих странах вздохнули с облегчением. Им продлили жизнь, по меньшей мере, на год.

Планы обоих правительств, обещавших вступить в ВТО к декабрю 2005 года, изначально выглядели не слишком реалистическими. Но чиновники в Москве и Киеве всех запугали, обещая любой ценой завершить переговоры к встрече в Гонконге.

Естественно, все начали отчаянно лоббировать свои интересы. А поскольку интересы всех отраслей (кроме экспортеров нефти и газа, да ещё, быть может, металлургов) с членством в ВТО несовместимы, то положение официальных переговорщиков оказалось весьма трудным. Ведь пришлось бы откровенно и на глазах у всех предавать не только собственное население (это никого ни в России, ни на Украине, несмотря на все «оранжевые революции» не волнует), но и подавляющее большинство предпринимательского класса. Включая и иностранных инвесторов, уже вложивших деньги в обреченные отрасли. Да и в случае с металлургией остается под вопросом, создаст ли ВТО новые возможности для экспорта – Соединенные Штаты, например, продемонстрировали, что могут защищать внутренний рынок даже вопреки требованиям этой организации.

В связи с членством России в ВТО постоянно вспоминают автомобилестроение. Видимо оттого, что представители этой отрасли наиболее откровенно высказывались по поводу планов правительства. И естественно, всем сразу приходит на ум, что в условиях многолетней протекционистской политики владельцы автозаводов так и не научились производить хорошие машины. Знаменитые «Волги» вообще сходят с производства, а «Лады» из года в год становятся хуже и дороже. При этом, однако, забывают, что отечественное автомобилестроение это давно уже не только «Волги» и «Лады», но и ленинградские «Форды», таганрогские «Huyndai» и целый ряд других марок, давно собираемых у нас в России. А на Украине делают «Daewoo».

Побочным итогом протекционизма стало то, что иностранные корпорации были вынуждены разворачивать производство здесь. Если протекционистская политика будет сохранена, начнет развиваться и производство комплектующих деталей. Напротив, открытие рынков поставит на этих планах крест.

То, что происходит с членством России и Украины в ВТО – лишь частный случай общего кризиса данной организации. Ведь сорвалось не только вступление в неё наших двух стран. Главной новостью недели стал срыв переговоров между Соединенными Штатами и Европейским Союзом. На этом фоне протесты южнокорейских фермеров, прорвавших полицейские оцепления в Гонконге, были не более чем мелкой неприятностью.

Кризис ВТО имеет системный характер. На самом деле, очевидно, что надо менять курс, что политика либерализации и дерегулирования зашла в тупик, что её продолжение оказывается уже не выгодно даже тем странам, которые первоначально её проталкивали. Западные государства прекрасно понимают, что полное открытие их сельскохозяйственных рынков приведет не только к исчезновению фермерства, но, как следствие, и к целой цепочке локальных экологических и социальных катастроф, выходящих далеко за рамки сельского хозяйства. Потому-то, несмотря на небольшой удельный вес фермеров в общей численности населения, их интересы жестко отстаивают и в Европе и в США.

Многие страны «третьего мира», напротив, по инерции продолжают требовать открытия Западных рынков. В данном случае, правительства добросовестно выполняют рекомендации своих американских и европейских учителей. Однако на практике усиление экспортной ориентации слаборазвитых экономик наносит им ущерб даже больший, чем странам Запада. Основная масса сельского населения от развития экспорта не выигрывает. Напротив, усиливаются позиции транснационального агробизнеса в ущерб местному крестьянству. Растет безработица, разрушается внутренний рынок, усугубляется экологический кризис.

Единственный ответ – пусть Запад сохраняет свой протекционизм, но при условии, что и все остальные получат право защищать свои рынки. Как всегда бывает с провалившейся политикой, издержки связанные с её продолжением уже многократно перевешивают выгоды. Надо крутить руль в противоположную сторону, но выясняется, что структуры, подобные ВТО просто неспособны к этому. Они обречены, ибо оказались «заточены» под решение только одной задачи – либерализации рынков, и не обладают минимальной гибкостью, чтобы реагировать не только на требования общественности, но даже на потребности изрядной части западных элит.

[Борис Кагарлицкий]

https://forum-msk.org/material/society/5390.html
Опубликовано 01.12.2005

Форум.Мск очень заботится о единстве оппозиции. Нынешняя неделя, однако, выдалась с этой точки зрения на редкость неудачная. Сначала Левый Фронт осудил партию «Родина». Главный редактор «Форума» и по совместительству главный редактор КПРФ.Ру Анатолий Баранов увидел в этом проявление паранойи, но тут «случилось страшное». Руководство КПРФ осудило «Родину» в очень похожих выражениях. Видимо паранойя распространяется?

Заметка Баранова, адресованная Левому Фронту, была очень личной и эмоциональной. А мысль сводилась к двум простейшим тезисам. Первый из них состоял в том, что нарушать единство оппозиции очень плохо, а второй был выражен простой формулой – не нападайте на тех, кто сильнее.

Левый Фронт – организация новая, её возможности и ресурсы ни в какое сравнение не идут с ресурсами «Родины» и КПРФ. А потому вам, дорогие товарищи, не бороться надо с более сильными организациями, а примыкать к ним. Очень просто и ясно. Только неверно.

Американский филолог Фред Джеймесон лет десять назад ввел в обиход понятие «дискурсивной борьбы». Суть её в том, что вместо аргументов по существу спора авторы используют набор слов вызывающих положительные или отрицательные эмоции. Например, «единство» – хорошо, «раскол» – плохо. Кого, с кем, почему? Уже не важно. Нужное слово сказано, думать не надо.

Ну, откуда взял Баранов тезис о существовании какой-то единой оппозиции? Нет, и не может быть оппозиции «вообще». Тот же Баранов, между прочим, в своё кольцо оппозиции не включает Объединенный Гражданский Фронт, «Открытую Россию», Союз правых Сил или другие либеральные организации. А они ведь тоже критикуют Путина.

Дело, однако, не в том, что кто-то находится в оппозиции власти, а в том почему, во имя чего. Какова их программа, каковы их позитивные ценности и требования. Есть оппозиция либеральная, есть националистическая и есть левая. Эти три течения преследуют не только разные, но в значительной мере противоположные и уж точно несовместимые цели. По сути, они не менее, а часто и более враждебны друг другу, чем власти. И это не результат личных амбиций, идеологической паранойи или интриг Кремля, а объективная реальность, продиктованная противоречием интересов в самом обществе.

Несколько гротескный оттенок ситуации придает то, что в рамках КПРФ мы видим сразу два течения, идеологически несовместимые, но до поры, технически уживающиеся в одной организации. Этот абсурд является наследием большой, как сказали бы в XVIII веке «конфузии» переходного периода 1990-х годов, когда в обществе происходила тотальная путаница, в головах был сумбур. Собственно это обстоятельство и предопределяло заведомую неэффективность и недееспособность оппозиции того времени. Но ситуация изменилась и происходит нормальное, необходимое размежевание. Сиамские близнецы, в реальной природе, как правило, не выживают. Особенно, если ненавидят друг друга.

Почему мы должны поддерживать «Родину»? Только от того, что Дмитрий Рогозин критикует власть и произносит демагогические речи о социальной справедливости? А германские фашисты тоже Веймарскую Республику критиковали. И тоже про социальные интересы рассуждали. Но только коммунисты и социал-демократы их почему-то не считали за друзей.

Может быть такая оппозиция, которая ещё хуже власти. И сотрудничать с ней мы не намерены. Большая часть нашей оппозиции не лучше власти, а много хуже её. Не потому, что власть хороша, она – омерзительна. Но большая часть наших оппозиционеров вообще запредельны. Наша оппозиция это парад монстров. Именно поэтому власть и держится. Пока есть ТАКАЯ оппозиция, власти по существу ничего не угрожает. Это в Кремле прекрасно понимают, а потому оппозиционеров холят и лелеют. И всё шло прекрасно, пока веселые ребята из администрации не заигрались. Создали очередного монстра под названием «Родина», а он оказался гораздо менее ручным, чем планировалось.

Вырвавшееся на волю создание из кремлевской пробирки они теперь пытаются, нет, не уничтожить, а всего лишь вернуть в загон, где мирно пасутся остальные чудовища. Мы, конечно, можем злорадствовать, но с политической точки зрения, нет никакого повода поддерживать «Родину» и её вождей.

Давайте говорить начистоту. Рогозин хочет стать президентом. А что будет означать победа Рогозина? В лучшем случае всё останется по-старому, а в худшем мы получим этнические чистки, развал страны и попытки наведения порядка в стиле раннего гитлеризма. И программа, и менталитет «Родины» вполне соответствует тому, что мы наблюдали в германском национал-социализме на раннем этапе. И дело не только в ксенофобской пропаганде, а в том, что перед нами достаточно жесткая система взглядов и концепций, сводящая социальные проблемы к этническим, предлагающая нам корпоративно-авторитарные решения в рамках капиталистического порядка. Та же демагогия, тот же вождистский подход, тот же стиль.

Возможно, Рогозин и не хочет официально называться фашистом. Но выходит как с Правым маршем. «Людей позвали, чтобы они кричали «Слава России!», а получилось почему-то «Хайль Гитлер!», - заметил Илья Кормильцев. – Сердцу не прикажешь!»

Ясное дело, в «Родине» есть не только фашисты. Есть, конечно, и приличные люди, оказавшиеся там по недоразумению, привлеченные посулами, или просто не сразу понявшие, куда они забрели. Но такая «наивность» (непростительная, кстати, для политиков) была ещё как-то объяснима год-два назад. Сейчас всё встало на свои места. Политический расклад ясен и окончателен.

В этом и состоит суть заявления Левого Фронта. Если кто-то, считающий себя левым, ненароком оказался не в том лагере, у него сейчас есть последний шанс порвать с этой организацией. Пусть подумают, кто и для чего их использует. Дальше обратной дороги не будет. Выбор сделан. Двери закрываются.

С КПРФ всё и сложнее и проще. Это массовая организация, изначально противоречивая. В ходе нынешней избирательной кампании КПРФ состязалась с «Родиной», выступая против мигрантов и просто против «приезжих». Заметьте, нападали они именно на «мигрантов», а не только на «иммигрантов». Если кто-то не понимает, «мигрант» – это гражданин России, не обязательно, кстати, житель Дагестана, но с таким же успехом – житель Тверской или Ивановской области имеющий «наглость» приехать в столицу искать работы. Причем нападать стали уже не только на «нелегальных мигрантов», но и вообще на «мигрантов». И находим мы подобные пассажи не только у Петра Милосердова, участника Правого марша и кандидата от КПРФ по совместительству, но и в заключительном разделе официальной предвыборной программы партии! Что это значит на политическом уровне?

Дело не только в том, что партийное начальство плевать хотело на интернационализм, но и о том, что оно публично выбрасывает за борт идею Советского Союза (бывшие братья по СССР теперь «иностранцы» и нежелательные иммигранты), а заодно – и единство России (все эти ивановцы, рязанцы и смоленцы должны быть принесены в жертву московскому шовинизму). Ксенофобия органично и естественно переходит в русофобию.

Но с другой стороны, именно в КПРФ нашлись люди, выступившие с резкой критикой подобной политики. И речь не только о членах Левого Фронта, состоящих в КПРФ, которые активно поддержали общую позицию ЛФ, не только о комсомольцах опубликовавших коллективное письмо протеста на сайте «Глобальная альтернатива», но и, например, об Андрее Карелине, который активным сторонником ЛФ никогда не был.

И вот, не проходит и полутора суток после выступления Левого Фронта, как руководство КПРФ выступает с собственным заявлением против «Родины», где заодно обрушивается с критикой на Правый марш, в котором участвовал кандидат в депутаты от этой самой партии. Марш, между прочим, случился 4 ноября.

Расистская кампания велась на выборах в Мосгордуму уже три недели, почему только сейчас лидеры КПРФ решили высказаться, причем – совершенно вразрез с той линией, которую сама же партия перед тем проводила? Нет, я отнюдь не утверждаю, будто заявление Левого Фронта так напугало Зюганова, что он тут же сменил песню. Или что он прочел наше заявление, растрогался и расплакался. Но неправ и Баранов, когда считает, будто единственным мотивом для КПРФ стало решение МосГорСуда, попытавшегося снять «Родину» с выборов (и тем самым открывающее КПРФ шанс пройти в Думу).

Заявление руководства шансы партии ничуть не увеличивает, а скорее снижает – колеблющиеся избиратели «Родины» теперь скорее метнутся к ЛДПР. А итоговое решение Верховного Суда от поведения Зюганова мало зависит.

Нет, смена позиции КПРФ вызвана нарастающим возмущением рядовых членов и активистов самой партии. И в этом плане выступление Левого Фронта, безусловно, стало катализатором. Не случайно, руководство КПРФ в лице Куликова сразу же стало обиженно комментировать наши высказывания, добавляя, что Левый Фронт маленький, от него ничего не зависит. Вообще-то и мы не так малы, как они утверждают, и они уже не так велики, как делают вид. Но не это главное. Если от нас ничего не зависит, зачем вообще обращать на нас внимание, зачем тратить время? Между тем руководство партии прекрасно осознает, в чем его проблема – наши взгляды разделяют те члены партии, которые действительно считают себя марксистами и коммунистами. Больше того, они не боятся открыто высказывать солидарность с нами, даже вразрез с собственным официальным руководством. А это уже начинает становиться серьезной проблемой. И не прошло суток после высказывания Куликова, как мы видим поворот на 180 градусов. Голиаф расплакался и присоединился к Давиду!

Вся эта история является отличным ответом на второй тезис Баранова. Да, Левый Фронт, не имеет ни горы денег, ни думских мандатов. Мы не включены в беспринципные расклады официальной российской политики. Но именно в этом наша сила. Мы просто можем позволить себе говорить то, что думаем. Говорить тогда, и так, как считаем нужным, не оглядываясь на спонсоров и чиновных партнеров. Нам можно помочь, нам можно помешать, но нас нельзя контролировать. Просто потому, что мы демократическая организация, основанная на убеждениях, а не очередной политтехнологический «проект». Именно поэтому с нами так трудно работать Баранову и многим другим, очень хорошим людям, включенным в «системные» расклады. Они честно и долго объясняют нам, что не надо нападать на более сильного, что иногда выгоднее промолчать и присоединиться к тому, у кого больше влияния и денег. По той же логике действовали коллаборационисты на оккупированных нацистами территориях.

Советы, которые дает нам Баранов, похожи на советы сельского старосты мужикам, решившим податься в партизаны. Наш староста очень хороший человек. Но на дворе ранняя осень 1941 года, и он прекрасно понимает, что Вермахт силен, а его враги слабы. Бороться с нацистами абсолютно бесполезно, надо с ними сотрудничать. Из лучших, кстати, побуждений – ведь от сопротивления всем будут одни неприятности. Но не уговорил. Мужики ушли в лес. Рядом с деревней завелся партизанский отряд.

Что делать нашему герою. Теперь ему приходится изо всех сил поддерживать хорошие отношения и с партизанами, и с наведывающимися в деревню эсэсовцами (а среди нацистов, рассказывает он, попадаются вполне приличные люди). А партизанам он втолковывает, что от любой активности пострадает он сам, искренне им симпатизирующий, да и жители деревни тоже. Партизаны на первых порах слушают, избегают резких действий. В итоге их отряд не растет, а деморализуется и понемногу разлагается. А фашисты распоясываются окончательно. Тогда партизаны выходят из леса, и начинают бить фашистов – и не только так, чтобы подальше от деревни, а там и тогда, когда им по собственным оперативным соображениям это выгодно. Фашисты, понятное дело, отвечают репрессиями, нападают на невинное население, но отряд от этого только увеличивается, а слава его растет.

Чем закончилась история сельского старосты, я не знаю. Может быть, примкнул к партизанам. Может быть ушел с фашистами, а может быть и был повешен после освобождения. Пусть её доскажет сам Баранов. А ещё больше я бы хотел узнать мнение Александра Магидовича. Что-то давно его не было на барановских сайтах. Мне, почему-то, кажется, что он сейчас находится в оппозиции к линии редакции…

[Борис Кагарлицкий]

https://forum-msk.org/material/politic/6014.html
Опубликовано 21.12.2005

Прошедший на прошлой неделе Второй Гражданский Конгресс, кажется, не раскритиковал только ленивый. Обещанного создания объединенной демократической партии не случилось, никаких принципиально новых идей или лозунгов не прозвучало, а Михаил Касьянов, дебютировав в качестве публичного оппозиционного политика, лишь продемонстрировал, что совершенно не приспособлен к этой роли – уж слишком он вальяжен и благонамеренно буржуазен для человека, который кого-то собирается свергать.

Наибольшее раздражение, естественно, конгресс вызвал среди левых. Большая часть групп и организаций, участвовавших в Российском социальном форуме, изначально сомневалась, идти ли туда вообще. Уж больно очевидно было стремление организаторов объединить всех участников на единой либеральной платформе, а по возможности – и под единым лидером. Те из левых, кто всё же решили принять в конгрессе участие, остались по большей части весьма недовольны тем, что увидели.

Однако проблема, по большому счету, не в том, как был проведен гражданский конгресс и кто на нем выступал. Проблема в самом гражданском обществе России. И в этом смысле конгресс, как ни печально, был всего лишь его отражением.

Казалось бы, рост авторитарных тенденций в сегодняшней России – очевидная реальность: принятые за последнее время законы явно ограничивают свободу деятельности политических партий и профсоюзов, а обсуждаемый в Думе законопроект о неправительственных организациях представляет собой серьезную угрозу для существования большинства из них. Включая, кстати, и профсоюзы. Даже и без нового законодательства право на забастовку обставлено таким количеством ограничений, что провести её легально невозможно в принципе.

Почему же, в таком случае, гражданское общество не мобилизуется, не переходит в наступление? Почему единый «лево-правый» фронт в защиту свободы, к которому зовут либералы, не формируется? Правые не только с левыми договориться не могут, но и между собой. Проблема в том, что институты гражданского общества, сложившиеся у нас, имеют слишком мало отношения к обществу как таковому. Они не более способны представлять большинство населения, чем Общественная палата, подобранная властью из удобных для неё деятелей, представлять гражданское общество.

Правые политические организации в начале 1990-х годов присвоили себе название «демократов», преследуя четкую и простую пропагандистскую цель – узурпировать понятие демократии и показать, что всякий, кто не разделяет их социально-экономической программы, является одновременно врагом демократии. Именно эта программа реализовывалась в стране на протяжении прошедшего десятилетия, вопреки воле большинства граждан страны, самым недемократическим образом. Ради того, чтобы её осуществить стреляли по парламенту и прибегали к многочисленным политическим манипуляциям, включая, кстати, и «операцию Наследник».

Сегодня от имени гражданского общества пытаются говорить в значительной мере те, кто ещё вчера был властью. Однако из того, что они оказались в оппозиции, отнюдь не следует, что экономический или социальный курс изменился. Знаменитый федеральный закон № 122, реформа жилищно-коммунального хозяйства, реформа образования, Трудовой Кодекс, готовящиеся водный и лесной кодексы – короче, весь проводимый «Единой Россией» и правительством комплекс «непопулярных мер» – всё это полностью соответствует идеологии приватизации и свободного рынка. Иными словами, в области экономики правительство продолжает курс, провозглашенный правыми.

Антисоциальное законодательство «Единой России» есть ни что иное, как проведение в жизнь планов, разработанных теми, кто сегодня считается либеральной оппозицией. Именно эти меры вызывают в стране реальное недовольство, именно против них протестует значительная масса российских граждан. Большинство населения недовольно властью ничуть не меньше, чем лидеры либералов, но по совершенно иным, даже противоположным причинам. Это объясняет, почему призывы защищать демократию от путинского авторитаризма не находят широкого отклика.

В реальной жизни важно не только то, что говорят, но и кто говорит. Общество отнюдь не равнодушно и тем более не враждебно к демократии, но оно испытывает в лучшем случае презрение к тем, кто в начале прошедшего десятилетия назвал себя демократами. А попытки объединить все либеральные силы в единую организацию лишь усугубляют дело: немногие группы и лидеры, которые ещё не утратили авторитет среди граждан, неминуемо потеряют его, если сольются в едином блоке с политиками, полностью дискредитированными в массовом сознании. Именно это, а не пресловутая борьба амбиций препятствует объединению «Яблока» с Союзом Правых Сил, равно как и другим обсуждаемым коалициям. Лидеры-то как раз готовы пожертвовать своими амбициями, но социальная база – там, где она вообще есть – не готова смириться с такими лидерами. Полунищие интеллигенты, составляющие низы «Яблока», категорически не желают видеть в качестве своих кандидатов и руководителей сыто-буржуазных деятелей СПС, которых они искренне ненавидят. Именно поэтому на выборах в Москве блок «Яблока» и СПС набрал меньше голосов, чем, по прогнозам, могло бы набрать «Яблоко» в одиночку, а в провинции подобные блоки и вовсе провалились. Точно так же заранее понятно, что левые гражданские движения в подобные коалиции не пойдут, если только они не решат покончить коллективным самоубийством. Аналогичная ситуация возникает и вокруг антифашистских мероприятий, организованных либеральными политиками. Угроза фашизации совершенно реальна, что мы видели во время тех же московских выборов. Однако точно так же очевидно, что правые либералы, которые инициировали и возглавили антифашистский марш 18 декабря, заведомо не могут добиться успеха. Абстрактные лозунги и общие слова о вреде расизма не помогут. Националистической демагогии может быть эффективно противопоставлена только четкая социальная программа. А идеологическим ответом на агрессивный национализм должна быть не абстрактная либеральная «толерантность», а решительный, и если угодно, наступательный интернационализм, традиции которого в нашем обществе всё ещё живы. Смысл его не в поощрении «мултикультурности» и политически корректной речи, а в борьбе за социальное равноправие.

Для левых гражданских организаций возникает, однако, серьезная дилемма. Не участвовать в антифашистских мероприятиях либералов, значит вроде как саботировать полезное начинание, против которого формально возразить нечего. А участвовать, значит поддерживать стратегию, которая заранее обречена на провал, сделать себя её заложниками. На практике это заканчивается тем, что отдельные люди и группы на акции приходят, но широкие организации – будь то Левый Фронт Москвы или оргкомитет Российского социального форума – от публичного участия в них воздерживаются. И всё равно окончилось всё на марше 18 декабря скандальным инцидентом: стоило нескольким активистам Левого Фронта из Ногинска развернуть растяжку "Капитализм = Фашизм", как организаторы велели им убрать лозунг и покинуть ряды демонстрантов. Ясно, что либералам подобные растяжки нравиться не могут, но и левым большая часть лозунгов и лиц, замеченных на марше категорически не нравилась. Немногие левые, которые всё же принимали участия в марше, возмущенно заявили про «сектантский подход» к политической борьбе. Как заметил Илья Пономарев, официальная оппозиция не видит «иных задач, кроме заведомо фальсифицируемых и нечестных выборов».

Впрочем, чтобы это понять, не обязательно было бы ходить 18 декабря на митинг. Объединение сил вокруг заведомо спекулятивных, и абстрактных лозунгов невозможно. Такое положение дел, возможно, устраивает власть, но отнюдь не помогает решению реальных проблем, стоящих перед обществом. И чем меньше гражданские движения способны влиять на ситуацию, тем больше будет политический вес крайне правых. И тем больше будет склонность власти решать любые проблемы чисто административными и репрессивными методами. Между тем ответ понятен – защиту демократии должны взять на себя другие силы, демократические не по названию, а по сути, опирающиеся на массовое социальное движение. В Западной Европе демократические права и свободы были завоеваны и защищены не потому, что их придумали либеральные интеллектуалы, а потому что миллионы людей научились использовать их в качестве инструмента для защиты своих социальных требований. То же и у нас. Вопрос о демократии остается принципиально неразрешимым до тех пор, пока он не будет увязан с социальной самозащитой огромного большинства граждан.

[Борис Кагарлицкий]

https://forum-msk.org/material/region/7545.html
Опубликовано 10.02.2006

Сериал по роману Александра Солженицына «В круге первом» стал главным телевизионным событием последних недель. Фильм сделан корректно, без истерики, немного даже скучно. Зрители день за днем погружаются в быт заключенных «Марфинской шарашки», работающих для секретной науки под присмотром бдительных сотрудников госбезопасности.

Пока мы пытались проникнуть в тайну прошлого, в прессе появилось мало кем замеченное сообщение, что бывшую шарашку, давно ставшую знаменитым научно-исследовательским центром «Каскад», собираются приватизировать вместе с сотнями других объектов.

Значительная часть предприятий, которые подлежат продаже – оборонные, до недавнего времени считавшиеся секретными. Полный список, опубликованный в правительственной программе приватизации федерального имущества на 2006 год, действительно впечатляет. Предложены к приватизации предприятия или пакеты акций в энергетике, строительстве, сельском хозяйстве, здравоохранении, авиации, машиностроении, геологии, нефтегазовом комплексе, жилищно-коммунальном хозяйстве, атомной промышленности, транспорте, дорожном хозяйстве и т.д. и т.п. Один только список приватизируемых объектов, опубликованный в Собрании законодательства Российской Федерации за № 35 от 29 августа 2005 года, составляет 65 страниц убористого текста.

По сути, продана будет вся оставшаяся государственная собственность, кроме пакетов акций в нефтегазовом комплексе и нескольких предприятий, непосредственно обеспечивающих собственное функционирование правительства и администрации президента. Наиболее лакомыми кусками, очевидно, являются предприятия авиастроения.

На уровне куоьеза можно отметить, что правительство планирует продавать акции автомобилестроительного гиганта КАМАЗ, но одновременно – создавать под своим контролем новый автохолдинг, за счет слияния структур КАМАЗа и Волжского автозавода. Иными словами, государственные чиновники собираются покупать акции у самих себя.

Несмотря на отдельные случаи наращивания государственного участия в собственности, общая тенденция налицо. Нынешняя волна приватизации по своим масштабам сопоставима с тем, что происходило во времена Егора Гайдара и Бориса Ельцина. Как же это увязывается с призывами Кремля укрепить роль государства в экономике? Да очень просто!

В правительстве и администрации президента твердо убеждены, что обрабатывающей промышленности в России больше не будет. Она всё равно обречена, проводимая политика не оставляет ей никаких шансов. А потому обременять государство этими объектами, нет смысла. Несколько «избранных заводов» можно будет сохранить и даже укрепить. Остальное – ликвидировать.

Процесс ликвидации для его непосредственных участников будет очень даже выгоден. Уже сейчас земля под многими заводами стоит дороже самого предприятия. Всё закрыть, здания снести, людей разогнать, вот вам и модернизация экономики. Никакого другого производства, кроме полуфабрикатов и топлива для вывоза за границу, а также обслуживания пресловутой нефтегазовой трубы в нашей стране не планируется.

Некоторые производственные компании всё же имеют некоторый шанс выжить, но уничтожение технологических исследовательских центров будет проведено последовательно и бескомпромиссно. Никто особо не скрывает, что приватизируют их не ради накопленных там знаний, а ради коммерческого использования зданий.

Страна, не имеющая развитой промышленности, не может позволить себе роскоши специализированной («отраслевой») науки. Не нуждается она и в собственных технологических разработках. Даже широко разрекламированный автомобильный холдинг вполне может ограничиться «доводкой» иностранных проектов – честно купленных или добросовестно украденных.

Уничтожение большей части промышленности является закономерно прогнозируемым итогом вступления России во Всемирную торговую организацию, но отечественное правительство работает с опережением. Ещё до того, как непоправимое совершилось, оно стремится сбыть с рук обреченные объекты. Пока они находятся в государственной собственности закрыть их довольно сложно, но после приватизации всё станет просто.

С точки зрения нынешней власти это надо считать образцом здравого расчета и трезвого экономического прогнозирования. Только возникает один неприятный вопрос: что делать с населением? Ведь запланированный тип развития позволит поддерживать страну с населением в 40-50 миллионов. Куда девать остальные две трети людей, не вполне ясно.

Как сказал некогда Бертольт Брехт, правительству следует народ распустить и выбрать себе новый. Да и страну лучше всего закрыть, как нерентабельную.

[Анатолий Баранов]

Когда я впервые увидел план приватизации, если мне не изменяет память, на 2000-й год, моя реакция была точно такой же, как у Б.Ю.Кагарлицкого. Караул!

Однако бывший тогда помощником профильного вице-премьера А.В.Суриков меня успокоил. "Не волнуйся, - говорит, - в России идиотизм законов компенсируется необязательностью их исполнения". И сел читать план приватизации на следующий год, в котором числились все те же предприятия, что и в предыдущем. Меня в тот момент особо интересовала судьба РСК "МиГ" (где я тогда только приступил к работе), который стоит в плане уже, пожалуй, скоро как 10 лет. Потом уже при другом вице-премьере, у которого уже я служил помощником, РСК "МиГ" вместе с рядом предприятий авиапрома перекочевал в из плана приватизации на 2003 год в план 2004-го. И, если мне память не изменяет, стоит он и в свежем плане, так возмутившем Б.Ю.Кагарлицкого.

Действительно план возмутительный. Только, к счастью, невыполнимый.

Наибольшим по масштабу разрушений все равно остается период 1994-95 годов, когда на залоговых аукционах были розданы за бесценок объекты сырьевые и экспортнесущие - нефтяные компании, "Норильский никель" и ряд других. Это можно было сделать быстро и не обладая особыми познаниями и способностями. И пока еще было, кому исполнить это "темное дело".

В дальнейшем приватизаторы столкнулись с проблемами узкоспециальными, технологическими, к которым они просто не были готовы. Смотрите, как долго "возится" сам демонический Чубайс с РАО "ЕЭС", и ведь не самая это сложная для приватизации структура. Но все же и не нефтяная вышка.

Не получилось и с приватизацией "Аэрофлота" аж у самого Березовского. Так и продолжает зять Ельцина руководить государственной компанией.

А уж объекты обрабатывающей промышленности приватизировать совсем сложно. Особенно если учесть, что интерес в приватизации наблюдается у одних групп граждан, а носителями ноу-хау являются совсем другие.

Есть и еще ряд препятствий перед приватизаторами, которые я не хотел бы проговаривать. Но факт остается фактом - приватизировать объекты обрабатывающей промышленности, в частности, оборонные, весьма и весьма затруднительно. Хотя бы потому, что нельзя, как в нефтедобывающей компании, сразу начать качать нефть и "пилить" деньги. Над получением прибыли в промышленности надо очень много и очень квалифицированно трудиться. Все, что можно было быстро распродать - уже давно украдено и распродано. Как правило, для начала перед приватизатором встанет вопрос масштабного инвестирования - и причем без гарантии полной отдачи, то есть это в добавок всегда рисковые инвестиции.

Для того, чтобы гарантировать прибыль, надо быть очень серьезным специалистом в данном конкретном деле. Приватизаторы таковыми не являются. Перспективных инвестиций нет. Процесса приватизации, следовательно, тоже нет, поскольку кто же будет вкладывать серьезные деньги под добрые честные глаза и полумертвые корпуса заводов без устойчивых рынков сбыта, продуманной научно-технологической политики, разорванных горизонтальных связях и массой других проблем?

В общем, не было бы счастья, да несчастье помогло. 7 лет путинского "процветания", отсутствие как таковой промышленной политики, паралич управления на всех уровнях государственной власти привели к невозможности повторения "обвальной приватизации". Даже для масштабного преступления, каким явилась приватизация "по Чубайсу", требовалась государственная машина.

Машину сломали. Не ездит. Но зато никого и не задавит...

[Борис Кагарлицкий]

https://forum-msk.org/material/economic/6689.html
Опубликовано 13.01.2006

Парадоксальным образом, с точки зрения международного разделения труда, Украина и Россия, как и в советское время, составляют единое целое. После распада CCCР Россия с её огромными минеральными ресурсами превратилась в поставщика сырья и энергоресурсов для Запада. Однако все ресурсы вывести невозможно, а с точки зрения экономических интересов европейских стран разумнее, чтобы часть энергии потреблялась на месте, превращаясь в трудоемкую, энергоемкую и экологически грязную продукцию, которую потом можно вывозить дальше на Запад. В этом и состоит специализация Украины.

Без России украинская промышленность не имеет смысла, но для российской сырьевой экономики Украина представляет собой не только транзитный коридор, но важный плацдарм, форпост на пути в Европу. Это, а не мифическое родство крови или единство языка предопределяет неизменно пророссийскую ориентацию Востока и Юга Украины.

В Киеве по-русски говорят лучше, чем в Донецке, где изъясняются больше на «суржике». Но не чистота русской речи, а экономические интересы определяют политику. Так что основной ущерб от политики Москвы понесли русскоговорящие регионы Украины. Они потребляют большую часть импортного топлива. Здесь сосредоточена большая часть промышленности, здесь более урбанизированное население, которое больше зависит от централизованной поставки топлива. А собственные украинские источники топлива находятся как раз на западе республики и там есть возможность продержаться автономно.

Требование платить 230 долларов за газ вместо 50 долларов равнозначно требованию закрыть украинскую экономику и уволить население. Причем в Москве это понимали не хуже, чем в Киеве. Другое дело, что больших выгод от экономического краха западного соседа российская промышленность не могла бы получить. Российская металлургия не завоевала бы новых рынков после прекращения производства на Украине – у нас и так производственные мощности используются «под завязку». А на строительство новых объектов нужны немалые инвестиции. Рискуют пострадать интересы российских компаний, уже вложивших средства в Украину.

По всей видимости, в Кремле рассчитывали надавить на Киев со стороны Евросоюза. Даже заранее радовались перспективе столкнуть лбами украинцев и западноевропейцев. Но для такой игры хозяевам Кремля потребовалась бы куда более крепкие нервы и изрядная степень независимости от Запада. Политика Москвы была бы эффективна лишь в том случае, если бы «Газпром» наотрез отказался бы компенсировать европейцам снижение поставок: мол, мы свои обязательства выполнили, а если газ не доходит – все претензии к Украине. Но, объявив о намерении компенсировать Западу пропавший на территории Украины газ, Москва тем самым признала ответственность за происходящее.

Прошло всего несколько дней, и обнаружилось, что возможности воздействия на западного соседа Россия исчерпала, ничего не добившись. А недовольство европейцев обратилось против Кремля, в котором видели основного виновника кризиса. Как и следовало ожидать, почувствовав давление Запада, Москва тут же дала задний ход, прикрывшись красивым компромиссным решением. Украина удержала цену на пределе рентабельности – 95 долларов за 1000 куб. метров газа – максимум, что местная промышленность может платить.

Возникает вопрос: что это было? Только, пожалуйста, не надо рассказывать нам сказки про «спор хозяйствующих субъектов». Решение начать войну было политическим, так же, как и решение срочно отступить на заранее подготовленные позиции. Нельзя, разумеется, сбрасывать со счетов бюрократическую некомпетентность кремлевских начальников и их приверженность рыночному фундаментализму. Но похоже, соображения внутренней политики сыграли в украинском конфликте не меньшую роль, чем экономические интересы.

Российская власть медленно и неуверенно пытается строить новую «национальную идеологию». Ей необходим образ врага. А Украина – такой враг, который вполне соответствует и масштабу современного российского государства и его идеологии. Вражда с Украиной закрепляет разрушение Советского Союза (не только формально политическое, но и экономическое и культурное), что является общей стратегической целью постсоветских элит в Москве и имперского руководства в Вашингтоне.

[Борис Кагарлицкий]

https://forum-msk.org/material/politic/7310.html
Опубликовано 03.02.2006

Был в советское время такой анекдот. Сидит мужик перед телевизором и слушает новости. «Водка подорожала», сообщает телевизор. «Пили, и будем пить», флегматично комментирует мужик. «Импортные товары подорожали», продолжает телевизор. «Покупали, и будем покупать», отзывается мужик. «Проезд в общественном транспорте с января дорожает», докладывает телевизор. «Ездили, и будем ездить», не сдается мужик. «Завтра будет дождь с градом», заканчивает телевизор. Мужик в ярости срывается с места и орет: «Сволочи! Гады! Что хотят, то и делают!»

Примерно по той же логике складываются отношения между народом и властью на протяжении последних месяцев. Годовщину прошлогодних протестов против федерального закона № 122 о «монетизации льгот» отмечали почти как событие историческое. Обсуждая значение и итоги январских выступлений 2005 года, пресса вела себя так, будто ситуация по сравнению с тем временем радикально изменилась.

Между тем главный вопрос, который следовало бы задать, состоит не в том, почему тогда люди по всей стране вышли на улицы, а в том, почему это больше не повторяется. Закон №122 был скорректирован лишь частично, а его долгосрочные последствия продолжают сказываться в нехватке средств на решение социальных задач, переброшенных на куцые местные бюджеты.

Жилищный Кодекс, окончательно вступив в силу, привел к немедленному росту коммунальных тарифов примерно на треть, не говоря уже о необходимости выбирать «управляющие компании» для большинства домов. Народная мудрость тут же безошибочно вычислила, что как ни выбрать, всё равно станет хуже.

Во-первых, непременно обманут. На чем – неизвестно (если бы знали заранее, обманывать было бы не с руки), но обманут точно.

А во-вторых, не нужно быть экономистом, чтобы понять: управляющая компания является коммерческой организацией, целью каковой является извлечение прибыли. Значит, всё будет дорожать. Причем дорожать стремительно. Материальная база жилищно-коммунального хозяйства крайне изношена. Её нужно обновить.

Управляющие компании для этого средств не имеют, да и невыгодно это им. Государство вкладывать деньги больше не будет – для того и реформу затеяли. Значит, возьмут средства с того же населения (плюс ещё средства на содержание аппарата компании и на прибыль её хозяевам). Короче, открывай карман!

Дорожает и общественный транспорт, и связь. Начинает исподтишка проводиться реформа образования. В общем, жизнь полна веселых новостей!

Социологически измеримый фон социального недовольства в начале нынешнего года никак не ниже, чем в январе 2005 года. Однако единодушного массового выступления в масштабах страны не наблюдается. Почему? Как ни странно, именно потому, что раздражителей стало многого. В январе 2005 года был один раздражитель – закон № 122, и одна «целевая группа», пришедшая в ярость – «льготники», лишенные своих привычных прав. Сегодня таких групп множество. В той или иной мере недовольны все. Но каждый по-своему. Это, кстати, отражается и в многочисленных и разрозненных выступлениях.

Сообщения о пикетах, демонстрациях, митингах, перекрытиях дорог приходят почти каждый день (только на прошлой неделе серьезные волнения происходили в Ульяновске и Липецке), однако из них, в отличие от января 2005 года не складывается картина единой волны массового протеста, объединенной общими целями и требованиями.

Новое движение социального протеста может сформироваться только постепенно, за счет слияния различных потоков. В этом плане серьезную роль могут сыграть и координационные советы, зародившиеся во время прошлогодних январских протестов. В Ижевске, Перми и ряде других городов им удалось стать постоянно действующими центрами организации социального сопротивления.

Конференция координационных советов, прошедшая 28-29 января в Москве, показала, что движение расширяется. Представлена была значительная часть регионов Европейской России, и настроение было весьма решительное. Конференция постановила начать новую волну акций протеста с середины февраля.

К этим выступлениям наверняка пристроится и официальная «оппозиция». Однако мероприятия, проводимые КПРФ и другими партиями, заведомо не могут оказать влияния на ход событий. Это акции, которые проводятся «для галочки»: провели митинг, отчитались, разошлись по домам. Координационные советы действуют совершенно иначе – они нацелены не только на постоянное развитие кампании, но и на то, чтобы добиваться у властей конкретных уступок. Причем время от времени это удается.

Например, в Перми благодаря постоянному конфликту цена на общественный транспорт целый год держалась на уровне 5 рублей. Именно потому, что цели ставятся конкретные и достижимые, движение растет и пополняется новыми членами, защищающими, в сущности, не какие-то абстрактные принципы, а самих себя.

Итоговое выступление февральско-мартовской кампании запланировано на субботу 18 марта, специально, чтобы не совпасть с мероприятиями каких-нибудь партий. В этой дате, впрочем, есть собственный символизм. Это годовщина Парижской Коммуны.

Масштабы весеннего протеста предсказать трудно. Ведь всеобщее недовольство далеко не всегда выражается в активных действиях. Однако нарастающее раздражение масс по отношению к политике, проводимой властями, не может не стать важным фактором общественной жизни. Приведет ли оно к широкомасштабным выступлениям на социальной почве, или потенциал протеста неожиданно вырвется наружу по совершенно другому (возможно – открыто политическому) поводу, об этом можно только гадать.

[Борис Кагарлицкий]

https://forum-msk.org/material/region/7849.html
Опубликовано 16.02.2006

Происходит то, что и должно было произойти. Реформа ЖКХ вызывает взрыв народного возмущения. Выступления протеста 2006 года разворачиваются по иному сценарию, нежели год назад. Но это не должно вводить в заблуждение: новая волна социального протеста уже поднимается.

Ижевск, Самара, Ногинск. Каждый день на карте социального сопротивления появляются новые горячие точки. Ежедневно то в одном, то в другом городе проходят пикеты, митинги, нередко переходящие в перекрытия улиц. Они не охватывают всей страны сплошной волной, как в январе. Зато, нынешние выступления гораздо организованнее. Они проводятся в соответствии с заранее объявленным месячника борьбы за изменение жилищной политики.

В январе 2006 года левые группы приняли активное участие в демонстрациях, но они их не организовывали, тем более не участвовали в их планировании. Социальные движения не имели никакой структуры, у них не было координирующих органов. После января очень много было сделано Институтом "Коллективное действие" и сторонниками Левого Фронта. В некоторых регионах в создании координационных структур активно участвовали представители РКРП, более мелких леворадикальных групп. Сказались и результаты Российского социального форума, ставшего первым шагом к созданию координационных структур. Но не это главное.

То, что мы наблюдаем в феврале 2006 года, было бы невозможно, если бы не огромная работа, проведенная самими активистами и местными лидерами прошлогодних выступлений. Они наладили связь между собой, создали постоянно работающие органы, выработали некое подобие общей программы, даже если эта программа и не сформулирована в едином документе.

Прошлогодний стихийный протест сменяется в этом году организованным сопротивлениеим. Сейчас начинается самое главное - потенциал протеста должен превратиться в энергию действия. Наша задача, как участников движения, не в том, чтобы просто выйти на улицы и обрадоваться собственной непривычно большой численности, но в том, чтобы переломить ситуацию. Недостаточно выразить своё возмущение. Необходимо победить.

Хроника протеста: 12 февраля в рамках начала всероссийской акции протеста против жилищно-коммунальной реформы в подмосковном городе Орехово-Зуево прошел организованный местной организацией КПРФ митинг, собравший до полутора тысяч участников. Протест во многом был спровоцирован резким ростом тарифов по Орехово-Зуевскому району: с января стоимость услуг ЖКХ поднялась в среднем на 15-20%. В итоге квартплата за двухкомнатную квартиру составила до 3500 рублей. В митинге участвовала масса людей, в обычное время совершенно далеких от политики, например продавцы государственных магазинов, оказавшиеся под угрозой увольнения из-за приватизации городского имущества.Выступавшие говорили о неприемлемости норм ЖК, касающихся выбора форм управления; неоднократно звучал известный лозунг: квартплата не должна превышать 10% совокупного дохода семьи; много было сказано о необходимости боевой протестной позиции.

16 февраля в 9-30 утра, Карельское отделение КПРФ проводит пикет у здания Законодательного Собрания РК. Участники пикета будут требовать пересмотреть тарифы на услуги ЖКХ, которые вызвали недовольство населения. С нового года в среднем по Карелии тарифы на все услуги ЖКХ выросли на 16 %. Самый большой рост в Суоярвском, Питкярантском и Кемском районах – до 40 процентов. Заметный рост тарифов за техническое обслуживание почувствовали петрозаводчане, проживающие в неблагоустроенных домах. Если в целом техническое обслуживание в столице Карелии выросло на 10%, то для жителей неблагоустроенных домов - в несколько раз.

В акции протеста 17 февраля, направленной против реформы ЖКХ помимо КПРФ и РКРП примут участие еще нескольких политических движений Свердловской области. Об этом рассказал местной организации КПРФ Владимир Краснолобов: "Мы пригласили поддержать нашу акцию все здоровые силы области. 13 февраля я разговаривал по телефону с руководством местного отделения Партии пенсионеров, встречался с представителями партии "Яблоко". И те, и другие дали согласие принять участие в шествии 17 февраля. Еще раньше получено согласие Национал-большевистской партии. Так же нас поддержат Союз советских офицеров, ряд профсоюзных организаций с предприятий города".