*6510. «Я всего лишь матерился»: дело Соколовского

[Павел Проценко]

http://3.3.ej.ru/?a=note&id=31080
11 МАЯ 2017

ТАСС

Чем ни закончится процесс по делу Руслана Соколовского (приговор вынесут 11 мая в одном из райсудов Екатеринбурга), результатом станет очередное скатывание российского общества в бездну помрачения. 28 апреля прокурор потребовал дать подсудимому 3,5 года лагеря общего режима. Статьи УК (148 и 282), по которым судят 23-летнего блогера, отличаются резиновыми формулировками.

Между тем поражает убожество полемики, разгоревшейся вокруг случая Соколовского.

«Уголовное дело как расплата за слова в видеороликах — варварство», — возмущается свидетель защиты, политзаключенная советской эпохи Елена Санникова. Эту точку зрения разделяют многие. Автор этих строк согласен с тем, что общественная опасность действий Соколовского сознательно раздута правоохранителями. Но то, что в виртуальных поступках Руслана содержится стремление эпатажно поиграть с голословными и грязными обвинениями в адрес верующих, — вещь очевидная. Несомненно, что подобные действия исчерпываются положениями Административного кодекса и подведомственны мировому суду, а вовсе не должны исследоваться в многомесячной уголовной тяжбе, возводящей мелкое хулиганство в разряд чуть ли не преступления против государственного порядка.

Грустно, когда в процессе судоговорения выясняется неприглядная картина того, как верующие люди посредством манипуляций со стороны их более «сознательных» церковных товарищей пишут доносы, повторяющие формулировки пресловутой статьи 148 УК РФ. Удручающе слышать показания в суде молодой церковницы, которая не только не умеет изъясняться на внятном русском языке, но чье религиозное сознание, очевидно, не просвещено даже лучом начального курса воскресной школы. Матерная бравада Соколовского, его попытки политической сатиры, оборачивающиеся ничтожным анекдотом, восприняты этой женщиной как предпосылки некоего русского «майдана». Что может быть нелепее? И как жаль, что представители региональной Фемиды считают возможным выпускать на всеобщее обозрение «свидетеля» такого дремучего образовательного и культурного уровня!

Но при этом и защитники Соколовского из числа неравнодушных граждан, люди умные и образованные, не считают возможным внятно обозначить существо происходящего. Ведь суть событий вокруг «ловца покемонов» в храме выражается не столько тем, что обвиняемого подвели не под ту статью не того кодекса (уголовного вместо административного), а тем, что ролики Соколовского оказались сознательно провокативными и равно невежественными жестами, обращенными к «ограниченному» и «отсталому» обществу «тупо верующих».

Елена Санникова в своей статье замечает, что ролики Руслана не вызвали у нее «никаких эмоций, кроме чувства сострадания». Она пишет о «резких и нервозных высказываниях, вирусе нигилизма, невоздержанности в полемике», от которых на нее повеяло «каким-то неблагополучием, возможно, какой-то травмой».

Журналистка Зоя Светова, указав на то, что Соколовского необоснованно «держали под стражей за выражение своего мнения», совершенно обходит вопрос о том, что же за мнения высказывал обвиняемый. Она лишь проводит сомнительное сравнение верующих советской эпохи, преследовавшихся КГБ, с теми, кто нынче критикует церковных иерархов. Но разве Соколовский критиковал иерархов? Ведь между критикой и грязной руганью — большая разница.

Нужно отметить, что провокативность роликов Соколовского заключается в их вздорном содержании, исчерпывающемся матерщиной и обвинениями в адрес мировых религий, религиозных «предрассудков» и слабаков из верующих, которым, дескать, нужно «утешение» в этой жизни.

В одном из роликов Соколовский критикует несколько высказываний патриарха Кирилла. Ему, в частности, не понравился призыв последнего уменьшить в разговорном языке количество употребляемых иностранных слов. Неологизмы, особенно «топового» английского происхождения, нравятся молодому человеку. Проблему засорения родного языка (проблему, кстати, признаваемую остро актуальной во многих странах Европы) юноша просто не видит.