*133. Август 1991 года

[Дмитрий Шушарин]

https://grani-ru-org.appspot.com/Pol...a/m.75527.html
19.08.2004

Белый дом

Cегодня исполняется тринадцать лет с того дня, когда в России случилось нечто, казавшееся до того невозможным. Граждане страны воспрепятствовали попытке трясоруких совков ввергнуть страну в хаос. Россия защитила свой суверенитет, провозглашенный в 1990 году, от посягательств Советского Союза, который окончательно был добит несколько месяцев спустя украинским референдумом. Беловежские соглашения открыли путь к новой российской государственности.

Уверен: настанут времена, когда подобная интерпретация тех событий станет преобладающей в российском обществе. Что же касается нынешнего смятения умов, то что ж... В истории ничего не бывает сразу. Мы еще живем в том же времени, в котором было ГКЧП и сопротивление ему. Страна все еще развивается в тех же противоречиях, что и тринадцать лет тому назад. В других, совсем других условиях тянется все тот же конфликт. Две силы оказали сопротивление ГКЧП. И более ни разу они не соединялись, что весьма печально. Первая – это те, кто вышел на защиту Белого дома и на работу в редакции закрытых газет. Вторая – это та часть элиты, в жизненные планы которой не входила жизнь под властью советского отстоя. Эти люди на улицу не выходили, но они просто не отдали ГКЧП контроль над страной.

В некоторых точках эти социальные общности пересекались: самый яркий, но не единственный пример – это журналистский топ-менеджмент и новые политики, делавшие карьеру в новых властных институтах РСФСР.

Уже тогда, сразу после краха ГКЧП, говорилось о том, что то был бунт опоздавших, попытка реванша той части совковой номенклатуры, которая не сумела приспособиться к рыночным условиям. Это так, но рынок тогда был, конечно, очень относительный, слабенький. Скорее можно говорить о бунте приверженцев определенного образа жизни, определенных ценностей. А это, согласитесь, гораздо серьезнее, поскольку за три дня жизненные установки не меняются.

И за тринадцать лет мало что изменилось. Более того, люди, которым недоступны радости жизни в открытом обществе, сконцентрировались и перешли в атаку. Да, так получилось, что они все это время отсиживались в разных органах, причем не только чекистских. И в августе 91-го они не были на стороне ГКЧП. Просто потому, что глупо это было, несерьезно – поддерживать эту компанию. Но сейчас они в том же настроении, что тогдашние путчисты. Жизнь проходит мимо. Хапнуть не удалось. Значит, придется отнимать. Это так, по-простому. Но есть еще и внутренняя приверженность тому, что было некогда. Некая ценностная внутренняя совковость. Вроде бы об этом сказано уже все. Происходящее в стране описано многократно и точно. Тут и слабый президент, которого безуспешно пытаются представить сильным, и деградация государства, и трайбализм, приводящий в экономику самое отсталое племя – чекистский отстой, людей, которые неожиданно оказываются во главе мелких и средних банков, не имея трудовых книжек, но считая, что могут все устроить по-своему.

Им вообще люди и страна не нужны, как не нужны они были членам ГКЧП, совершенно не ожидавшим хоть какого-то сопротивления. Это уж точно – мы им не нужны. Но самим-то себе мы нужны и живы пока. И потому пора браться за ум, а то чепуха какая-то получается. Что толку в том, что все сказано и понято? Делать-то что?

Да и сказано как-то странно. Вот уже скоро год, как читаю статьи газетных аналитиков, оплачиваемых "ЮКОСом", и все не могу понять: кого же они обслуживают? По нескольку раз в неделю: государственный капитализм идет на смену олигархическому, вслед за захватом "ЮКОСа" последует неизбежная деградация российского социума. И так далее, и так далее. Такое впечатление, что они предлагают захватчикам красивые слова для некрасивых дел. Что "ЮКОСу" с этой аналитики? Что Ходорковскому? Что нам всем?

А нам всем внушается только одно: впереди все плохо, плохо, плохо. И мы ничего, ничего, ничего не можем поделать. Только разоружиться перед партией.

Ну, хорошо, умные пишущие люди получают удовольствие от регулярных упражнений подобного рода. Но на что они рассчитывают в ближайшем будущем? А от него, коли мы предполагаем жить, никуда не деться. Сколь долго могут продлиться разговоры о неизбежной гибели? Ответ вроде прост: до самой гибели, которая весьма вероятна. Но дальше придется как-то устраивать свою жизнь. Как-то сопротивляться обстоятельствам.

Но почему не задаться вопросом об устройстве жизни после катастрофы? И почему бы не попытаться сопротивляться уже сейчас? Как известно, на курсах по выживанию в экстремальных условиях потенциальных заложников учат не поддаваться стокгольмскому синдрому, а в крайних ситуациях даже и сопротивляться – когда ведут на расстрел, например. Так, собственно, и произошло, в те три дня в августе, когда сопротивление стало просто неизбежным.

Слово "сопротивление" сейчас более уместно, чем "оппозиция". Трайбализм трайбализмом, но ситуация куда сложнее и динамичнее (а это уже внушает надежды), чем кажется на первый взгляд. Так, например, дежурным либералам, которые до сих пор, подобно советской интеллигенции, ищут у власти "позитив", трудно объяснить, что либеральные принципы должны их побуждать к защите прежних советских социальных льгот. Потому что у этой власти нет экономических решений, есть только политические. И дело не в копеечных расчетах, а в том, что разрушаются пусть архаичные, но все-таки существующие общественные корпорации – "афганцы", "чернобыльцы", ветераны войны. То есть мы имеем дело еще с одним шагом к атомизации общества, замаскированным под либеральное экономическое решение.

Да, сопротивление. Но это сопротивление сопротивлению. Тому самому сопротивлению модернизации, которое оказывают не только члены одного племени, но и все, кто хочет этакой простоты и ясности. Можно сколько угодно говорить о латиноамериканском или китайском варианте, но все равно это второе издание совка.

Повторю, это именно сопротивление модернизации, а не вариант модернизации. Это приверженность прошлому, а не попытка создать образ будущего. Это... Ну, в общем, описывать происходящее можно много, но куда перспективнее главный урок августа 91-го – тот самый временный, на несколько дней, но все-таки союз общества и значительной части политической элиты. Племя, претендующее на тотальную власть, на самом деле мало что реально контролирует. Ну, некоторые финпотоки да, а рынок капиталов, потребительский рынок, значительную часть отраслей и территорий – нет. Ну, два с половиной телеканала, а СМИ в целом – нет. Может, поэтому элита еще и не испугалась. Но ведь, как говорили старые зэки, лучше бояться, чем испугаться. Да и, сдается мне, что скоро мы заметим первые признаки этого испуга. И вот тогда тот союз, длившийся три дня в августе 91-го, надо будет заключать по новой. На другой срок и на других условиях.

[Георгий Бовт]

https://www.gazeta.ru/comments/colum...10839968.shtml
21.08.2017, 13:13
О том, что было бы, если бы в августе 1991-го выиграли путчисты

События, которые происходили на пересечении Садового кольца и Нового Арбата в ночь на 21 августа... Андрей Соловьев/ТАСС

Пора, видимо, уже признать, что путчисты в августе 1991 года проиграли случайно. Должны были, по идее, победить. На многовековом фоне российской истории кажется даже нелепостью то, что «улица» в августе 1991 года победила «систему». Вроде всегда было наоборот — империя «наносила ответный удар».

Скажут, а как же 1917-й? Когда Россия «слиняла за три дня»? Да, схожесть падения того, что казалось незыблемым, поражает. Но прежде всего разбродом и шатанием в элитах, гниением рыбы с головы, но никак не революционным творчеством народных масс, прости господи. 1917-й, получается, был исключением, подтверждающим правило.

В год столетия Русской революции, которую теперь не принято делить на «буржуазный» и «пролетарский» этапы, стали популярными разговоры про то, что, не будь «предательства» со стороны правящего класса, никакой бы революции и не было. Ленин прозябал бы на деньги каких-нибудь старообрядцев-спонсоров социал-демократов в Цюрихе. Джугашвили сгноили бы в ссылке или повесили. Троцкого бы не выпускали из-за «черты оседлости», а Дзержинский кончил бы в сумасшедшем доме, куда, собственно, судьба вела его на всех парах.

Если февральский «бардак» теоретически можно было бы «разрулить», прояви государь-император хотя бы ненамного больше государственной ответственности, то и октябрьской переворот можно было бы также пресечь еще в зародыше, если бы в июле земляка Керенского Ульянова арестовали бы, не дали сбежать в Финляндию, да и повесили бы.

Мы находимся подчас под слишком большим влиянием марксистско-ленинской идеологии, чтобы отказаться от фетишизации «объективных процессов истории», отдав должное случайности. И личностям.

Скажем, прими королевич Владислав в годы Смуты православие — то, возможно, Россия, где он был бы принят на царство без особых возражений, стала бы частью Польши, а не наоборот, как потом случилось. Романовы бы оказались, в лучшем случае, придворными при его троне (тем более что они бегали туда-сюда), про Минина и Пожарского никто бы слыхом не слыхивал.

Все это, конечно, жутко «антиисторические» суждения. Однако на фоне популярной нынче теории о «случайности» революции 1917 года довольно странно, что до сих пор не пущена в массовый оборот аналогичная теория о «случайности» поражения путчистов в августе 1991-го и, соответственно, так называемой победы демократии.

Все движение СССР к краху и распаду, начиная, на мой субъективный взгляд, примерно с конца 1970-х годов, было одним большим «субъективным фактором».

Крах не был неизбежен, окажись у руля страны в свое время более адекватные запросам времени люди. Советские Дэн Сяопины.

Может, даже Андропов сгодился бы, но до подключения к искусственной почке. Или если бы продолжились робкие, но далеко не бессмысленные «косыгинские реформы» по либерализации командно-административной экономики.

Собственно, в августе 1991 года переворот тоже возглавили «не те люди». Не то чтобы я сколько-нибудь сочувствую их идеям и действиям и сожалею об их провале — ничуть. Все как раз случилось к лучшему. То, что должно было к тому времени умереть, пусть бы и умерло уже.

Однако прошедшие с тех пор более четверти века лишний раз напоминают известный старый советский анекдот про обреченно-неудачную конверсию: «Как ни пытались мы собрать из этих деталей что-то мирное, но всякий раз получается автомат Калашникова».

Рок истории или, может, географии, или культурных традиций — кодов и скреп — ну и религии, разумеется, неизбежно берет свое. Как ни пытайся его обмануть «творчеством народных масс» или девиантным поведением преходящих элит. Уже, собственно, он почти взял снова свое, с некоторыми поправками на интернет, мобильную связь и всякие иноземные гаджеты с айфонами.

По всем опросам последних лет выходит, что все большее (с каждым годом эти цифры только увеличиваются) число россиян считает, что в августе 1991 года страна пошла «не туда».

Это из тех, кто вообще помнит, что такого судьбоносного случилось 26 лет назад. Уже в прошлогоднюю четвертьвековую годовщину знали и помнили о тех событиях лишь 50% наших сограждан. Это примерно как если бы в сегодняшней Америке о Гражданской войне слыхом не слыхивали половина страны. Значит, такова была объективная «судьбоносность» борьбы за демократию на баррикадах у Белого дома. Значит, так народная мудрость ценит завоевания той поры.

Лишь незначительное меньшинство россиян из тех, кто вообще помнит, о чем речь, воспринимают подавление путча как «победу демократии». Относительное большинство — как банальную и циничную борьбу за власть.

В этом раскладе нет места каким-то там «идеалам», наподобие тех, о которых говорили применительно к революции 1917 года. Большинство не только не пошли бы никуда защищать сегодня никакую «демократию» на деле, но и даже ради красного словца в таковых намерениях не признаются.

События 19–21 августа были, как и тогда говорили, «сугубо московскими», столичными, остальная страна подчинилась бы безропотно тем, в пользу кого склонилась чаша власти. Можно ли себе представить, что где-то на российских окраинах поднялось бы движение в защиту демократии? В национальных республиках, не без науськивания национальной номенклатуры, рвавшейся к суверенитету и власти, — возможно. В некоторых даже — скорее всего. Но чтобы кто-то опять стал собирать ополчение «за свободу» в Нижнем Новгороде — немыслимо. Даже тогдашний, мне кажется, Борис Немцов был бы не готов.

Путчистам, как теперь почему-то кажется, не хватило пиара.

Не тряслись бы руки у Янаева (хотя вряд ли Горбачев подбирал себе вице-президента по принципу заведомой «ублюдочности» по отношению к первому лицу), был бы на его месте бравый статный генерал, лучше ветеран Афганистана — глядишь, и дрогнули бы ряды защитников демократии.

Представим, победили бы путчисты. Арестовали бы Ельцина и его сторонников. Раскатали бы танками баррикады около Белого дома вместе с защитниками, как это сделали китайские власти на площади Тяньаньмэнь. Ввели бы, как и собирались, военное положение. С какими-то республиканскими элитами договорились, с какими-то — расправились силой. «Отпустили» бы разве что Прибалтику.

Почему принципиально был невозможен вариант «русского Ярузельского», притом что в Польше власти противостояло куда более организованное движение — «Солидарность». Ничего подобного в позднем СССР даже близко не было. Было чувство нарастающей анархии, притом безнаказанной. Так часто бывало в русской истории: крестьяне бунтуют до тех пор, пока барин не приедет, ну или царь не рыкнет на бояр и не выбросит кого-нибудь толпе на растерзание.

Путчистам надо было бросить силовым структурам нечто такое, что обратило бы их раздражение нарастающим бардаком в стране не на поддержку выглядевшего тогда «пассионарным» и популярным Ельцина, а на «наведение порядка» силой.

Кстати, сам феномен Ельцина был своего рода «упущением власти». Дело ему, наверное, приписать бы не удалось, но и заморачиваться бы так не стали. Интернировать вполне могли, а то и прибить где-то без шума и пыли. Как собирались сделать с Лениным в июле 1917-го, но он ускользнул в Разлив.

Любопытный, конечно, вопрос, что бы стали делать с экономикой. Ну, на волне прихода к власти какой-нибудь «новой метлы» могли пойти на какие-то послабления в части мелкого бизнеса и в сельском хозяйстве. Потом постепенно дозрели бы до каких-нибудь огороженных высоченным забором «особых экономических зон» на китайский манер. Стоит напомнить, что никаких внятных концепций реформ не было ни у кого. Политбюро и все ЦК КПСС пребывало в дебрях марксизма-догматизма, свободное ценообразование и частная собственность на средства производства были недопустимой ересью.

Никто из наиболее «прогрессивных» даже по тем временам экономистов-публицистов в своих советах, собственно, куда-то сильно дальше этого тоже не уходил.

С Западом, едва там увидели бы, что ситуация перешла под контроль других людей, нежели мягкотелый Горбачев, попытались бы договориться по привычным по временам «холодной войны» понятиям. Восточную Европу, возможно, пришлось бы «сдать», но под ядерный шантаж и без всякого «нового политического мышления» выторговать при этом некие договорные разграничения с НАТО.

Если бы удалось удержать политический контроль за большей частью бывшего СССР и не скатиться к «югославскому сценарию» распада страны, то через какое-то количество лет от карточной системы распределения основных продуктов и товаров стали бы переходить по «китайскому пути» к введению отдельных элементов рыночной экономики. Это, например, происходит сейчас даже в Северной Корее, где проблема голода, строго говоря, в результате была решена, а экономика растет, а не падает, невзирая на всякие санкции.

Никакой, разумеется, свободы слова в перестроечном его понимании и тем более в понимании 90-х годов не было бы. Никаких «частных» газет или «частных» телеканалов. Никакой массовой приватизации.

Зато постепенное допущение в страну иностранных компаний под чутким руководством партии. КПСС, разумеется, бы сохранилась, а через какое-то время в нее снова потянулись бы молодые карьеристы. Потому как куда ты денешься с подводной лодки.

Мобильная связь пришла бы в страну позже, позже появился бы массовый интернет (жила же Куба с ним весьма куцым долгие годы). Но сразу «по паспорту» и со всей свирепой регистрацией. Никакой анонимности. И то, что сейчас предусмотрено всякими «пакетами Яровых», было бы внедрено в практику контроля за цифровым пространством изначально, причем еще в более жестком варианте. Как это было в том же Китае. Свободного выезда для всех тоже бы не было сразу. Выездные визы остались бы еще надолго — вот, к примеру, Узбекистан только сейчас собирается от них отказываться, а Белоруссия отказалась сравнительно недавно.

«Прорыв» именно России в 1991 году в некую относительно большую свободу, чем это произошло в той же Белоруссии, — это скорее историческая случайность, нежели предопределенность.

То есть в целом общество развивалось бы поступательно все равно от большего сатрапства к меньшему, но постепенно, очень постепенно.

А исторической случайностью были «лихие», но свободные 90-е, прежде всего потому, что свобода не была в должной мере выстрадана. И не была востребована подавляющим большинством населения. За нее не боролись, ее не жаждали. О ней лишь сплетничали на кухне под вражьи голоса «гнилые», но трусливые интеллигенты-конформисты.

Ее поимели на халяву от зазевавшейся и впавшей в исторически ей не присущие благодушие и мечтательность власти. Поимели постольку, поскольку это было дозволено сверху. Что подразумевало в дальнейшем такое отношение, что когда стало позволено меньше, а потом еще немного меньше, а потом еще, то в общем это воспринимается по большей части населением безразлично.

В этом смысле путчисты просто оказались негодными людьми не в то время и не в том месте. Но это не значит, что они ошиблись «стороной истории», оказавшись не по ту ее сторону.

История наша, по большому счету, никуда особо не поворачивала со своей столбовой дороги. Это нам все показалось в какой-то короткий исторический момент.

[Грани.Ру]

https://grani-ru-org.appspot.com/Pol...a/m.93630.html
19-21 августа 1991 года в воспоминаниях, документах и газетных публикациях

"Директор Тверского экскаваторного завода Д.Б. Панкратов только что вернулся из цехов. Настроение рабочих он передал коротко: люди поддерживают ГКЧП. Жалеют, что это не произошло пару лет назад. Потому, что видели: выше уровня предприятия, объединения в звеньях управления полнейший разброд, шатание, хаос. Недавно я был в Германии, выслушал немало сочувственных речей в адрес СССР.
Унизительно это для любого советского человека".
"Советская Россия", 20 августа 1991 г.

"Дорогие земляки, соотечественники! Над нашей Родиной сегодня нависла большая беда. Безответственные политики и новые хозяева жизни, которых именуют сегодня предпринимателями и надеждой России, захватив власть в парламентах, довели дело до того, что могучая держава оказалась на грани превращения в колонию богатых соседей. Миллионы честных тружеников всех национальностей обрекаются на нищету и бесправие, лишаются будущего. Гибнет культура, культом безнравственности и насилия отравляются умы и души молодежи, разрушаются вековые устои и традиции народной жизни. Мы обращаемся к курянам, ко всем патриотам земли Русской, стоящих на позициях сохранения целостности России и СССР. Конкретными делами во благо Отчизны предотвратим развал государственности и умирание великого Народа".
"Слово хлебороба" (Тимский район Курской области), 20 августа 1991 г.

"Я знал и говорил лишь о том, что товарищи, приезжавшие к нему (Горбачеву. - Ред.) в Форос 18 августа 1991 года, не только внесли предложение о введении чрезвычайного положения в отдельных местностях, но и поставили его в известность о составе ГКЧП, от имени которого они выступали. Теперь об этом пишут сам президент и его окружение. Другое дело, как реагировал Горбачев на эти предложения и сообщения. Я убежден, что у президента СССР были все возможности не допустить введения чрезвычайного положения, немедленно возвратившись в Москву вместе с теми, кто прилетал к нему в Крым, или, как крайний случай, задержав их в Форосе. Свидетельствует об этом и супруга президента, заявляя, что если бы президентской охране был дан сигнал, то вся "делегация" была бы немедленно арестована. Но, видимо, у президента были иные соображения. И недаром в общественном мнении все более часто получает поддержку идея о том. что президент, посоветовавшись со своими близкими, решили, видимо, выждать, посмотреть, на чьей стороне будет перевес. Горбачев вообще неплохо обсчитал ситуацию: если побеждает ГКЧП, президент возвращается в Кремль на "красном коне" и использует плоды победы; если ГКЧП терпит поражение, то, покончив с путчистами, президент въезжает в Кремль, только теперь на "белом коне".
Из воспоминаний А.И. Лукьянова

"Попытку создать в масштабах области чрезвычайную комиссию из высших чинов КГБ, МВД и армии предпринял 19 августа председатель Нижегородского областного совета Александр Соколов. Его усилия были блокированы радикально настроенными депутатами областного и городского советов. 19 августа на площади Минина и Пожарского состоялся митинг жителей Нижнего Новгорода, на котором были зачитаны последние указы Бориса Ельцина и его обращение "К гражданам России". Утром 21 августа намечено созвать чрезвычайную сессию Нижегородского городского совета".
Из сообщения РИА, 19 августа 1991 г.

"Граждане Кузбасса! 19 августа создан Государственный комитет по чрезвычайному положению, что означает отстранение от должности Президента СССР М.С. Горбачева. По заявлению ГКЧП, в отдельных регионах страны вводится чрезвычайное положение. Президиум и исполком Кемеровского областного совета народных депутатов... заявляют о непризнании Государственного комитета по чрезвычайному положению, как органа, не имеющего на момент своего создания законных оснований.

Президиум расценивает происшедшее как попытку государственного переворота.

Призывает граждан Кузбасса не выполнять решений и указаний ГКЧП и не допускать создания его структур на территории Кемеровской области.

Обращается к сотрудникам органов внутренних дел, государственной безопасности, военнослужащим частей, расположенных на территории Кузбасса, рабочим железных дорог и воздушного транспорта, а также связи [с призывом] не выполнять приказов и указаний ГКЧП.

Президиум обращается к населению области [с призывом] сохранять спокойствие до полного выяснения обстановки и воздержаться от любых действий, которые могут послужить поводом для введения чрезвычайного положения в Кузбассе."
"Кузбасс" (Кемерово), 20 августа 1991 г.

"По сообщениям корреспондентов, дежурящих у здания Верховного Совета РСФСР, подразделение ВДВ из Тулы под командованием генерал-майора Александра Лебедя, защищающее резиденцию российского руководства, насчитывает около 50 боевых машин. Поступило сообщение, что сюда прибыли грузовики с десантниками, вооруженными автоматами и гранатометами. Они также приступили к охране "Белого дома" Техника и солдаты выставлены по всему периметру здания.".
Из сообщения РИА, 20 августа 1991 г.

"В последнее время активно распространяются слухи о том. что некоторые подразделения Советской Армии, привлеченные к поддержанию режима чрезвычайного положения в Москве, якобы заявили о выходе из-под командования Вооруженных Сил СССР. В частности, называются фамилии генерала А. Лебедя, майора С. Евдокимова. За разъяснениями корреспондент ТАСС обратился к начальнику управления информации Министерства обороны СССР генерал-лейтенанту В. Манилову. "Эти слухи настолько низкопробного пошиба, - сказал он, - что, право, неловко их комментировать. Но я вынужден это сделать, так как речь идет о чести и достоинстве наших солдат и офицеров. Так вот, эти и подобные им слухи не имеют никаких оснований. Должен сказать, что и А. Лебедь, и С. Евдокимов с возмущением узнали об этих слухах. Это в высшей степени порядочные, добросовестные, верные воинской присяге люди, настоящие профессионалы. Это люди чести и долга, не приемлющие позиции "флюгера", которая сегодня стала очень популярной у конъюнктурщиков".
"Правда", 21 августа 1991 г.

"Военный комендант Москвы генерал-лейтенант Смирнов выразил глубокое сожаление в связи с имеющимися жертвами. Он заявил, что слухи о штурме "Белого дома" - "грубый вымысел, граничащий с провокацией. По мнению Смирнова, среди военного руководства нет людей, которые могут отдать приказ о штурме, так как это повлечет за собой пролитие крови. Он также добавил, что войска не будут пытаться захватить "Белый дом" ни завтра, ни послезавтра".
Из сообщения РИА, 21 августа 1991 г.

"М.С. Горбачев сделал заявление для телевидения и радиовещания. Он подчеркнул, что полностью владеет ситуацией, восстановлена связь со страной, прерванная в результате авантюрных действий группы государственных лиц. Президент СССР имел беседу с товарищами Ельциным, Кравчуком, Назарбаевым, Дементеем, Каримовым. Они единодушно осудили попытку государственного переворота, сорванную в результате решительных действий демократических сил страны. Авантюристы понесут полную ответственность за свои противозаконные действия".
"Правда", 22 августа 1991 г.

"Представитель Прокуратуры РСФСР подтвердил факт ареста вчера после прилета из Фороса Крючкова, Язова, Тизякова, а также сообщил, что сегодня была направлена группа для ареста бывшего министра внутренних дел ССР Пуго, однако при попытке группы зайти в квартиру Пуго застрелился. Он также сообщил, что Прокуратура РСФСР закончила обыск в служебном кабинете вице-президента СССР Янаева, сам Янаев допрашивается Прокуратурой РСФСР".
Из сообщения РИА, 22 августа 1991 г.

"В Тиме состоялось собрание руководителей организаций, предприятий, учреждений, представителей трудовых коллективов, на котором одобрены действия Российского парламента, президента РСФСР Б.Н. Ельцина, москвичей, всех прогрессивных сил страны, которые выступили против заговорщиков, участников государственного переворота 19 августа. Участники собрания осудили действия авантюристов, посягнувших на конституционную власть в нашей стране, на демократические завоевания последних лет".
"Слово хлебороба", 27 августа 1991 г.

Полковник президента мочит - Грани.Ру, 20.08.2001
Чистота помыслов, например - Грани.Ру, 17.08.2001
Музей другой революции - Грани.Ру, 17.08.2001
Декабристы на букву "м" - Грани.Ру, 17.08.2001
Памяти августа 1991 года (голосование и конкурс)

[Новомосковск]

В этот день в 1981 году в ходе учений ВМС США у берегов Ливии американскими перехватчиками F-14 сбиты два ливийских самолёта Су-22, а в составе Первого Главного управления КГБ СССР создана Группа специального назначения «Вымпел».

19 августа 1991 года была совершена попытка государственного переворота (ГКЧП), направленного на сохранение СССР. К лету 1991 года кризисные тенденции социально-политической жизни Советского Союза периода поздней горбачевской перестройки обозначились с особой остротой. Финансово-экономическая система государства к этому времени была уже в значительной степени дезорганизована. По радио и телевидению было передано «Заявление советского руководства» о болезни президента Горбачева и передаче его полномочий вице-президенту Янаеву - председателю вновь созданного Государственного комитета по чрезвычайному положению, произошла попытка государственного переворота.

[Историческая правда]

18 Августа 1991 - Михаил Горбачёв взят под домашний арест в Форосе (Крым).
18 августа был обычным днем для президента Горбачева. С утра он с женой спустился к морю, через час с небольшим отправились к дому. Около половины пятого начальнику президентской охраны, генерал-майору Владимиру Медведеву, позвонил дежурный по объекту и доложил, что охранникам поступила команда через резервные ворота дачи никого не пропускать! От кого поступила эта команда, дежурный не знал.

В 16:32 по московскому времени на территорию объекта «Заря», где находилась президентская дача, въехал кортеж, состоящий из пяти черных «Волг». Охрана, увидев среди прибывших руководителя Службы охраны КГБ СССР генерал-лейтенанта Юрия Плеханова (это именно он дал команду перекрыть выход) и других высокопоставленных лиц, беспрепятственно пропустила визитеров, и они направились к дому Горбачева.

Кроме Плеханова, на дачу Горбачева в Форосе пожаловали секретарь ЦК КПСС Олег Шенин, заместитель председателя Совета обороны страны Олег Бакланов, заместитель министра обороны Валентин Варенников и руководитель аппарата Президента СССР Валерий Болдин.

Михаил Сергеевич находился в своем кабинете, его жена Раиса Максимовна - в своей комнате. Медведев зашел в кабинет и доложил Горбачеву о прибывшей группе. По словам Медведева, Горбачев надолго замолчал - видимо, что-то заподозрил. Но, по мнению начальника охраны, «четверка» прилетела в Форос не арестовывать Горбачева, а договориться с ним, может быть, уговорить его ввести в стране чрезвычайное положение

Горбачев проявил небрежность, не позаботившись о некоторых мерах предосторожности. Подвела его и вечная привычка советоваться с Раисой Максимовной. После минутного раздумья и легкого замешательства Горбачев пошел к ней в спальню. На импровизированном семейном совете жена Раиса Максимовна, его дочь и зять поддержали Горбачева в его решении не отступать от намеченной линии.

Пока прилетевшие из Москвы визитеры томились в ожидании приема, Горбачев попытался выяснить по телефону, зачем они прибыли и кто их направил. Но все многочисленные телефоны президента - стратегические, правительственные, городские - оказались отключены. Стало понятно, что происходит что-то страшное.

Сказав жене, что это арест, и что он не пойдет ни на какие авантюры, не поддастся на шантаж, Михаил Сергеевич пошел на переговоры с приехавшими.

В кабинет Президента зашли Бакланов, Болдин, Варенников и Шенин. Хотел зайти и Плеханов, но Президент его не допустил. Зашедшим в кабинет Горбачев задал вопрос: кого они представляют и по чьему поручению прибыли?

Позже, когда дело о путче было под следствием, вся компания «форосских гостей» была единодушна в том, что поездка в Форос предпринималась исключительно в двух целях. Первая - открыть глаза Президенту на развал Советского Союза, усугубление кризиса, неконтролируемую обстановку. И вторая - убедить его в необходимости принятия решительных мер, вплоть до чрезвычайного положения в стране. В случае несогласия Горбачева имелся запасной вариант: попросить его на какое-то время отключиться от работы, передав свои полномочия вице-президенту Янаеву. Из пятерых участников беседы, состоявшейся в кабинете Горбачева, каждый впоследствии - на допросах, в мемуарах или интервью - давал свое изложение этой получасовой беседы.

Как было на самом деле, сказать уже вряд ли возможно - беседа велась без стенографистки, не записывалась на магнитную ленту.