*305. Вторая мировая война-3

[Парламентская газета]

http://spec.pnp.ru/1941
22 июня 1941

Этот день в учебниках истории

В воскресенье, 22 июня 1941 года, на рассвете войска фашистской Германии без объявления войны внезапно атаковали всю западную границу Советского Союза и нанесли бомбовые авиаудары по советским городам и воинским соединениям.

Началась Великая Отечественная война. Её ждали, но всё же она пришла внезапно. И дело тут не в просчёте или в недоверии Сталина данным разведки. В течение предвоенных месяцев назывались разные даты начала войны, например 20 мая, и это была достоверная информация, но из-за восстания в Югославии Гитлер перенёс дату нападения на СССР на более поздний срок. Есть и ещё один фактор, крайне редко упоминаемый. Это успешная дезинформационная акция германской разведки. Так, немцы по всем возможным каналам распространяли слухи, что нападение на СССР произойдёт именно 22 июня, но с направлением главного удара в таком районе, где это было заведомо невозможно. Таким образом, и дата выглядела дез*информацией, поэтому как раз в этот день нападения ожидали меньше всего.
А в зарубежных учебниках 22 июня 1941 года подаётся как один из текущих эпизодов Второй мировой войны, при этом в учебниках государств Прибалтики эта дата считается позитивной, дававшей «надежду на освобождение».

Россия
22 июня 1941 года
§4. Вторжение в СССР. Начало Великой Отечественной войны
На рассвете 22 июня 1941 года гитлеровские войска вторглись в пределы СССР. Началась Великая Отечественная война.
Германия и её союзники (Италия, Венгрия, Румыния, Словакия) не имели подавляющего преимущества в живой силе и технике и основную ставку делали, согласно плану «Барбаросса», на фактор внезапного нападения, тактику блицкрига («молниеносной войны»). Разгром СССР предполагался в течение двух-трёх месяцев силами трёх групп армий (группы армий «Север», наступавшей на Ленинград, группы армий «Центр», наступавшей на Москву, и группы армий «Юг», наступавшей на Киев).
В первые дни войны германская армия нанесла серьёзный урон советской системе обороны: были уничтожены войсковые штабы, парализована деятельность служб связи, захвачены стратегически важные объекты. Германская армия быстрыми темпами наступала вглубь СССР, и к 10 июля группа армий «Центр» (командующий фон Бок), захватив Белоруссию, подошла к Смоленску; группа армий «Юг» (командующий фон Рундштедт) захватила Правобережную Украину; группа армий «Север» (командующий фон Лееб) оккупировала часть Прибалтики. Потери Красной армии (с учётом попавших в окружение) составили более двух миллионов человек. Сложившееся положение было для СССР катастрофическим. Но советские мобилизационные ресурсы были очень велики, и уже к началу июля в Красную армию были призваны 5 миллионов человек, что позволило закрыть бреши, образовавшиеся на фронте.
В.Л.Хейфец, Л.С. Хейфец, К.М. Северинов. Всеобщая история. 9 класс. Под ред. академика РАН В.С. Мясникова. Москва, изд-во «Вентана-Граф», 2013 г.

СССР
22 июня 1941 года
Глава XVII. Великая Отечественная война советского народа против немецко-фашистских захватчиков
Вероломное нападение гитлеровской Германии на СССР
Выполняя грандиозные задачи третьей сталинской пятилетки и неуклонно и твёрдо проводя политику мира, Советское правительство вместе с тем ни на минуту не забывало о возможности нового 'нападения империалистов на нашу страну. Товарищ Сталин неустанно призывал народы Советского Союза быть в мобилизационной готовности. В феврале 1938 года в своём ответе на письмо комсомольца Иванова товарищ Сталин писал: «В самом деле было бы смешно и глупо закрывать глаза на факт капиталистического окружения и думать, что наши внешние враги, например, фашисты, не попытаются при случае произвести на СССР военное нападение».
Товарищ Сталин требовал укрепления обороноспособности нашей страны. «Нужно, – писал он, – всемерно усилить и укрепить нашу Красную армию, Красный флот, Красную авиацию, Осоавиахим. Нужно весь наш народ держать в состоянии мобилизационной готовности перед лицом опасности военного нападения, чтобы никакая «случайность» и никакие фокусы наших внешних врагов не могли застигнуть нас врасплох...»
Предупреждение товарища Сталина насторожило советский народ, заставило его бдительнее следить за происками врагов и всемерно укреплять Советскую армию.
Советский народ понимал, что германские фашисты, во главе с Гитлером, стремятся развязать новую кровавую войну, при помощи которой они надеются завоевать мировое господство. Гитлер объявил немцев «высшей расой», а все остальные народы низшими, неполноценными расами. С особенной ненавистью гитлеровцы относились к славянским народам и в первую очередь к великому русскому народу, который не один раз в своей истории выступал на борьбу против германских агрессоров.
В основу своего плана гитлеровцы положили разработанный генералом Гофманом ещё во время Первой мировой войны план военного нападения и молниеносного разгрома России. Этот план предусматривал концентрацию огромных армий на западных границах нашей родины, захват в течение нескольких недель жизненных центров страны и быстрое продвижение вглубь России, вплоть до Урала. Впоследствии этот план был дополнен и утверждён гитлеровским командованием и получил название план «Барбаросса».
Чудовищная военная машина гитлеровских империалистов начала своё движение в Прибалтике, Белоруссии и на Украине, угрожая жизненным центрам Советской страны.

Учебник «История СССР», 10-й класс, К.В. Базилевич, С.В. Бахрушин, А.М. Панкратова, А.В. Фохт, М., Учпедгиз, 1952 г.

Австрия, Германия
22 июня 1941 года
Глава «От Русской кампании до полного поражения»
После тщательной подготовки, длившейся много месяцев, 22 июня 1941 года Германия начала против Советского Союза «войну на полное уничтожение». Её целью было завоевание нового жизненного пространства для германской арийской расы. Суть германского плана заключалась в молниеносной атаке, получившей название «Барбаросса». Считалось, что под стремительным натиском натренированной немецкой военной машины советские войска не сумеют оказать достойного сопротивления. За несколько месяцев гитлеровское командование всерьёз рассчитывало дойти до Москвы. Предполагалось, что захват столицы СССР окончательно деморализует неприятеля и война завершится победой. Однако после серии впечатляющих успехов на полях сражений, уже через несколько недель гитлеровцы оказались отброшены от советской столицы на сотни километров.
Учебник «История» для 7 класса, коллектив авторов, изд-во Duden, 2013.
США
22 июня 1941 года

Холт Макдоугал. Всемирная история.
Для старших классов средней школы, изд-во Houghton Mifflin Harcourt Pub. Co., 2012 г.
Гитлер начал планировать нападение на своего союзника СССР ещё в начале лета 1940 года. Балканские страны Юго-Восточной Европы играли ключевую роль для плана гитлеровского вторжения. Гитлер хотел создать плацдарм в Юго-Восточной Европе для нападения на СССР. Он также хотел быть уверенным в том, что англичане не будут вмешиваться.
В целях подготовки к вторжению Гитлер перешёл к расширению своего влияния на Балканах. К началу 1941 года, угрожая применением силы, он убедил Болгарию, Румынию и Венгрию присоединиться к странам Оси. Югославия и Греция, где правили пробританские правительства, сопротивлялись. В начале апреля 1941 года Гитлер вторгся в обе страны. Югославия пала через 11 дней. Греция сдалась через 17 дней.
Гитлер нападает на Советский Союз. Установив жёсткий контроль над Балканами, Гитлер мог осуществить операцию «Барбаросса», его план вторжения в СССР. Рано утром 22 июня 1941 года рёв немецких танков и гул самолётов ознаменовали начало вторжения. Советский Союз не был готов к этой атаке. Хотя он имел самую большую армию в мире, войска не были ни хорошо оснащены, ни хорошо обучены.
Вторжение продвигалось неделя за неделей до тех пор, пока немцы не углубились внутрь территории Советского Союза на 500 миль (804,67 километра. – Ред.). Отступая, советские войска сжигали и уничтожали всё на пути врага. Русские использовали такую стратегию выжженной земли против Наполеона.

Сербия
22 июня 1941 года
Раздел 7. Вторая мировая война
Нападение на Советский Союз (так называемый план Барбаросса) было осуществлено 22 июня 1941 года. Немецкая армия, которая насчитывала около трёх миллионов солдат, начала наступление на трёх направлениях: на севере – на Ленинград, в центральной части СССР – на Москву и на юге – на Крым. Натиск захватчиков был стремительным. Вскоре немцы осадили Ленинград и Севастополь, подошли вплотную к Москве. Красная армия понесла тяжёлые потери, но главная цель фашистов – захват столицы Советского Союза – так и не осуществилась. Огромные пространства и ранняя русская зима при яростном сопротивлении советских войск и простых жителей страны сорвали немецкий план молниеносной войны. В начале декабря 1941 года части Красной армии под командованием генерала Жукова перешли в контрнаступление и отбросили войска противника на 200 километров от Москвы.

Учебник истории для 8-го класса основной школы (издательство «Клетт», 2011). Предраг Ваягич и Ненад Стошич.

Эстония
22 июня 1941 года
Никогда ранее наш народ не относился к немецкому вторжению иначе, как с решительностью выступить на защиту своей земли, однако когда Молотов дрожащим голосом сообщил о немецком нападении, эстонцы чувствовали всё, кроме сочувствия. Наоборот, у многих появилась надежда. Население Эстонии воодушевлённо приветствовало немецких солдат как освободителей.
Русские солдаты вызывали у среднего эстонца неприязнь. Эти люди были бедными, плохо одетыми, крайне подозрительными, в то же время часто очень претенциозными. Немцы были эстонцам привычнее. Они были весёлыми и увлекающимися музыкой, из мест, где они собирались, доносился смех и игра на музыкальных инструментах.

Лаури Вахтре. Учебник «Поворотные моменты истории Эстонии».

Болгария
22 июня 1941 года
Глава 2. Глобализация конфликта (1941–1942)
Нападение на СССР (июнь 1941). 22 июня 1941 года Гитлер предпринял большое наступление против СССР. Начав завоевание новых территорий на востоке, фюрер предложил на практике теорию «жизненного пространства», провозглашённую в книге «Моя борьба» («Mein Kampf»). С другой стороны, прекращение действия германо-советского пакта снова дало возможность нацистскому режиму представлять себя борцом против коммунизма в Европе: агрессия против СССР была представлена германской пропагандой как крестовый поход против большевизма с целью истребления «еврейских марксистов».
Однако этот новый блицкриг перерос в продолжительную и изнурительную войну. Потрясённая внезапным нападением, обескровленная сталинскими репрессиями и плохо подготовленная Советская армия была быстро отброшена. За несколько недель германские армии оккупировали один миллион квадратных километров и достигли окрестностей Ленинграда и Москвы. Но ожесточённое советское сопротивление и быстрый приход русской зимы остановил германское наступление: с ходу вермахт не смог победить противника в рамках одной кампании. В весенний период 1942 года потребовалось новое наступление.

Евгения Калинова, Серж Берстейн, Пиер Милза. История и цивилизация. Учебник 10 класса. София, изд-во Просвета & Рива & Прозорец, 2012 г.
Белоруссия
22 июня 1941 года

Н.М. ПУРЫШЕВА, М.И. СТАРОВОЙТОВ. ИСТОРИЯ БЕЛАРУСИ. ШКОЛЬНЫЙ КУРС В КРАТКОМ ИЗЛОЖЕНИИ. МИНСК, ИЗД-ВО «ТЕТРАЛИТ», 2014 Г.
§5.9. Начало Великой Отечественной войны. Установление фашистского оккупационного режима на территории Беларуси
Задолго до нападения на СССР германское военно-политическое руководство разрабатывало планы нападения на СССР и освоения территории и использования её природных, материальных и людских ресурсов. Будущая война планировалась немецким командованием как война на уничтожение. 18 декабря 1940 года Гитлер подписал директиву №21, известную как «план Барбаросса». В соответствии с этим планом группа армий «Север» должна была наступать на Ленинград, группа армий «Центр» – через Беларусь на Москву, группа армий «Юг» – на Киев.

План «молниеносной войны» против СССР
Германское командование рассчитывало до 15 августа подойти к Москве, до 1 октября 1941 года завершить войну против СССР и создать оборонительный рубеж против «азиатской России», к зиме 1941 года выйти на линию Архангельск – Астрахань.
22 июня 1941 года нападением фашистской Германии на Советский Союз началась Великая Отечественная война. В СССР была объявлена мобилизация. Массовый характер приобрело добровольное вступление в Красную армию. Широкое распространение получило народное ополчение. В прифронтовой полосе создавались истребительные батальоны и группы самообороны для охраны важных народно-хозяйственных объектов. С территорий, которым угрожала оккупация, началась эвакуация людей и материальных ценностей.
Военными действиями руководила Ставка Верховного главнокомандования, созданная 23 июня 1941 года. Ставку возглавил И. Сталин.
На территории Беларуси немецкой группе армий «Центр» противостояли военные части Западного фронта, которым командовал генерал Д. Павлов. В приграничных боях Красная армия оказала героическое сопротивление.
С 22 июня по 20 июля 1941 года сражался гарнизон Брестской крепости. Многократное преимущество в силах позволило захватчикам продвигаться вглубь территории Беларуси. 28 июня был захвачен Минск.
Италия
22 июня 1941 года
Giardina, G.Sabbatucci, V. Vidotto, Manuale di Storia. L'eta`contemporanea. Учебник истории для выпускного 5 класса средней школы. Bari, Laterza. Учебник для 11-го класса средней школы «Наша новая история», изд-во «Дар Аун», 2008 г.
С нападением немцев на Советский Союз в начале лета 1941 года началась новая фаза войны. Открылся широчайший фронт на востоке Европы. Великобритания больше не была вынуждена сражаться в одиночку. Идеологическое противостояние упростилось и радикализировалось с прекращением действия аномального соглашения между нацизмом и советским режимом. Международное коммунистическое движение, занявшее после августа 1939 года двусмысленную позицию осуждения «противостоящих империализмов», пересмотрело её в пользу союзничества с демократией и борьбы с фашизмом.
То, что СССР представляет собой главную цель экспансионистских намерений Гитлера, ни для кого не было загадкой, в том числе и для советских людей. Однако Сталин полагал, что Гитлер никогда не нападёт на Россию, не закончив войну с Великобританией. Поэтому, когда 22 июня 1941 года немецкое наступление (проходившее под кодовым названием «Барбаросса») началось на фронте длиной 1600 километров, от Балтики до Чёрного моря, русские оказались не готовыми, и это отсутствие готовности, усиленное тем, что чистка 1937 года лишила Красную армию её лучших военачальников, облегчило вначале задачу агрессора.
Наступление, в котором принял также участие итальянский экспедиционный корпус, который в большой спешке был отправлен Муссолини, мечтавшим участвовать в крестовом походе против большевиков, продолжалось в течение всего лета: на севере через Прибалтику, на юге – через Украину с целью достижения нефтяных районов на Кавказе.
Парламентская газета
Материал подготовили
Анатолий Анисимов, Юрий Виноградов, Игорь Байков,
Дмитрий Иванов, Алексей Корнилов

[МТРК "Мир"]

рррррррррррррррррррррррррррррррррррррррррррррррррр рррррррррррррррррррррррррррррррррррррррррррррррррр рррррррррррррррррррррррррррррррррррррррррррррррррр ррррррррррррррррррррррррррррррр

[Tunnel.ru]

1939 - В Москве заключено советско-германское соглашение "Об эвакуации украинского и белорусского населения с территорий бывшей Польши, отошедших в зону государственных интересов Германии, и немецкого населения с территорий бывшей Польши, отошедших в зону государственных интересов СССР".

1940 - В ответ на бомбардировку Ковентри британские ВВС совершили свой первый налёт на Гамбург. Густая облачность над целью сделала невозможным точное бомбометание и самолёты сбросили бомбы где попало. В результате налёта погибло около 200 жителей Гамбурга. К концу войны жертвами бомбардировок в Гамбурге стали почти 50 000 человек.

[Михальчук]

http://mihalchuk-1974.livejournal.com/34909.html
Mar. 20th, 2015 at 8:14 AM

СОВЕТСКАЯ БРОНЕТЕХНИКА

С 1928 года по 21 июня 1941 года советской промышленностью было выпущено около 30 000 танков, танкеток и машин на их базе, из них около 500 единиц было поставлено за рубеж (Испания, Китай, Турция). Чуть более 1000 машин было безвозвратно потеряно во всевозможных локальных военных конфликтах (600 во время Зимней войны). С другой стороны, небольшое количество бронетехники было захвачено во время "освободительного" похода в Западные Украину и Белоруссию, а также в Прибалтике.

По данным статьи Н. Золотова и И. Исаева "Боеготовы были…" (ВИЖ, №11, 1993 г.), на июнь 1941 года в составе РККА числилось 23 106 танков. То есть за 12 лет, прошедших с момента начала серийного выпуска в СССР танков, было списано всего около 5000 единиц.

В монографии "Гриф секретности снят..." приводят цифру в 22 600 танков в Красной Армии на июнь 1941 г. Н. Мельтюхов в книге "Упущенный шанс Сталина" приводит данные с раскладкой по военным округам, опираясь на архивные документы РГАСПИ. По этим данным в РККА имелось 25479 танков, из них 881 находились на складах и рембазах.

Коллектив авторов книги "Отечественные бронированные машины. ХХ век" в таблице на странице 8 второго тома приводит цифру 25 850 танков, из которых 42 находились на складах, а 629 - вообще непонятно где. Но в данное количество (25 850) машин входила вся техника изготовленная на танковой базе - в том числе тягачи, БРЭМ, саперные танки, транспортеры боеприпасов, телетанки и различные экспериментальные машины.

Наконец, в докладе начальника ГАБТУ генерал-лейтенанта Федоренко Главному совету РККА "О состоянии обеспечения автобронетанковой и транспортной техникой Красной Армии на 1 июня 1941 года", названа цифра 23 262 танков и танкеток, из них 4721 вооруженных только пулеметами калибра 7,62-мм. Видимо, это и есть наиболее достоверный и окончательный источник информации в этом вопросе:

"...На 1.06.41г. состоит в наличии:
КВ 545
Т-34 969
БТ-2,5,7 7550*
Т-26 10057**
Т-40 147
Т-37,38 3460
Т-35 59
Т-28 481
ВСЕГО 23262
* Из них 594 БТ-2.
** Из них 2-х баш. - 1261; СУ-5 - 28 и 1137 огнем..."
Количество боеспособных танков Красной Армии на момент начала ВОВ также остается предметом ожесточенных споров. Известно, что танки в РККА по своему состоянию делились на 4 категории. Согласно данным, впервые опубликованным еще в 1961 году, из числа машин старых марок вполне боеспособными (1-я и 2-я категории) были только 27%, еще 44% требовали среднего ремонта (3-я категория) и 29% - капитального ремонта (4-я категория). Н. Золотов и И. Исаев приводят совершенно другие цифры - 80,9% исправных танков всех марок и 19,1% машин, требующих среднего и капитального ремонта. В приграничных округах количество неисправных машин составляло 17,5%, а во внутренних округах - 21,8%.

В докладе начальника ГАБТУ генерал-лейтенанта Федоренко Главному совету РККА "О состоянии обеспечения автобронетанковой и транспортной техникой Красной Армии на 1 июня 1941 года" указано и число танков в РККА требующих капитального ремонта - 2293 единиц, и среднего ремонта - 2155. Что составляет 9,9 и 9,3% соответственно.

Так или иначе, но к 1 июня 1941 года в пяти приграничных военных округах числилось 12 780 танков и танкеток, из которых было исправно примерно 10 500 единиц. По данным коллектива авторов "Отечественных бронированных машин" среди них было 469 танков КВ и 850 Т-34, 51 Т-35 и 424 Т-28. С 31 мая по 21 июня заводами было отгружено и отправлено в войска еще 41 КВ и 238 Т-34, но сколько из них успело добраться до границы к 22 июня - неизвестно.

БРОНЕТЕХНИКА РЕЙХА И СОЮЗНИКОВ
Сколько же танков было на 22 июня у противника? Вопрос интересный и однозначно не решенный.

Всего до июня 1941 года в Германии было произведено 7500 танков. Кроме того, значительное количество бронетехники было захвачено во Франции в 1940 году, точное число трофеев неизвестно, поскольку централизовано их не учитывали. Однако, танков было захвачено не менее 3500 единиц.

Таким образом, сколько же всего танков было в вермахте к июню 1941 непонятно. Мюллер-Гиллебрандт в своем классическом труде "Сухопутная армия Германии 1933-1945" называет цифру 5640 танков, М. Мельтюхов (ссылаясь на работу Ф. Хана) - 6292 танка.

Гораздо более интересно, сколько же танков было сосредоточено против СССР к 22 июня 1941 года? Мюллер-Гиллебрандт утверждает, что на советской границе находилось 17 танковых дивизий, в которых насчитывалось примерно 3330 танков, а в дивизионах штурмовых орудий - еще около 250 машин. Кроме того, еще 350 танков имелось в двух танковых дивизиях (2-й и 5-й) резерва ОКХ, также выделенных для Восточного фронта.

С тех пор эти цифры 3330+250+350=3930 многократно повторялись во многих исследованиях. В особенности в последнее время, когда некоторые "историки" пытаются проиллюстрировать полное превосходство советских войск над немецкими. Причем в половине таких трудов сравнивается даже не количество танков, состоящих на вооружении частей и соединений в западных военных округах СССР (порядка 12800 ед.), а все советские танки: 23000 единиц с "несчастными" 4000 танками Германии.

Насколько верна цифра Мюллера-Гиллебрандта? Начнем с того, что второй том его труда был опубликован еще в 1956 году. С тех пор, появилось множество других исследований, проведенных различными историками с широким привлечением немецких архивных документов. Из более поздних работ складывается несколько другое соотношение сил сторон в бронетехнике.

Самый удивительный пример этому, "потеря" Мюллером-Гиллебрандтом 160 танков Pz-35(t) 6-й танковой дивизии 4-й танковой группы Гёпнера, в его труде в вермахте эти танки числятся, но на Восточном фронте не значатся. Кроме того Мюллер-Гиллебрант вскользь упоминает расположенные в Финляндии два отдельные немецкие танковые батальоны вооруженные трофейными французскими машинами R-39 и Н-39. Всего в них было порядка 120 машин. Кроме того для Восточного фронта было выделено три батальона огнеметных танков - 100-й, 101-й и 102-й - всего 173 танка. Причем 102-й батальон имел на вооружении тяжелые французские машины В-1bis, 24 огнеметных и 6 обычных линейных. У Мюллера-Гиллебранта огнеметные танки упомянуты, но в графе их численности на Восточном фронте стоит вопросительный знак. Также небольшая нестыковка у Мюллера-Гиллебрандта происходит и с общим количеством танков. Дело в том, что в его труде приведена цифра 3266 танков (без двух дивизий резерва ОКХ), т.е. учтены только машины танковых полков, без учета саперных батальонов этих дивизий, в которых танки тоже имелись. А в саперных батальонах 17 танковых дивизий было 204 танка.

Итого с учетом пяти отдельных танковых батальонов и саперных подразделений немцы имели перед вторжением в СССР непосредственно в войсках на Восточном фронте 3763 танка.

Еще одним видом бронетехники немцев на Восточном фронте являлись штурмовые и самоходные орудия. Штурмовые орудия в вермахте сводились в отдельные дивизионы (батальоны) и батареи, а иногда придавались моторизованным соединениям. Всего к 1 июня 1941 года на Востоке было 375 StuG III в тринадцати дивизионах и пяти отдельных батареях, а также в трех батареях моторизованных дивизий СС "Райх", "Мертвая голова" и моторизованной бригады СС (еще не дивизии) "Лейбштандарте Адольф Гитлер", мотополка "Великая Германия" и 900-й моторизованной учебной бригады. А у Мюллера-Гиллебрандта количество "штугов" почему-то меньше в полтора раза.

Кроме того, имелось 36 150-мм САУ SiG III и 175 47-мм противотанковых САУ Panzerjager I (в пяти дивизионах резерва ОКХ). Еще три противотанковых дивизиона были вооружены 47-мм орудиями на базе трофейных французских танков - 91 машина. То есть, всего 302 САУ трех типов, вместо указанных Мюллером-Гиллебрандтом "около 250". Сюда можно прибавить и еще 15 танков Somua S-35, состоявших в десантных бригадах бронепоездов №№26-31.

Таким образом, имеется информация, о 4436 танках и САУ, имевшихся в германской армии вторжения. С учетом двух резервных дивизий ОКХ - около 4800 танков и САУ.

К этому необходимо прибавить танки союзников Германии.

Танки союзников Германии

Румыния. 126 чешских LT-35 (они же немецкие 35 (t) и 76 французских R-35 в 1-м и 2-м танковых полках 1-й танковой дивизии. В четырех кавалерийских бригадах 35 легких чешских R-1 (AH-IVR), в прочих подразделениях - 76 Renault FT, 48 пушечных и 28 пулеметных. Кроме того имелось значительное количество произведенных по лицензии танкеток Renault UE. Итого у Румынии имелось около 500 единиц бронетехники, из которых 237 танков и около 200 танкеток использовалось в боевых действиях против СССР.

В финской армии имелось около 140 танков и танкеток, из которых против СССР применялось 118 машин - 2 средних танка (Т-28), 74 легких и 42 пулеметных танкеток.

Венгрия, объявившая войну СССР 26 июня 1941 года, отправила на Восток ограниченные силы - так называемый "Подвижный корпус", в его составе имелось 60 легких танков Toldi и 95 танкеток 37М (в прошлом - итальянские CV 3\35).

Словакия направила "группу Пифлусека" в ней было 62 танка (45 LT-35, 10 LT-38, 7 LT-40).

Италия послала на Восточный фронт один танковый батальон - 61 танк L6.

Итого все союзники Германии выставили против СССР около 500 танков и свыше 300 танкеток.

В сумме же, немецкие войска и войска стран союзников Германии имели около 5500 танков, сосредоточенных против СССР. Таким образом "многократное" превосходство в бронетехнике советских войск на деле было двукратным.

СООТНОШЕНИЕ СИЛ СТОРОН В ЛИЧНОМ СОСТАВЕ

Официальная российская статистика по соотношению сил сторон перед началом Великой Отечественной войны выглядит так:

Таблица 1.
Силы и средства СССР (зап. округа) Германия и союзники* Соотношение
Личный состав (тыс. чел.) 2743 5500 1:1,9
Орудия и минометы 53499** 47200 1,15:1
Танки и штурмовые орудия 12782 4260 2,7:1
Боевые самолеты (всего/исправные) 10266/8696 ?/4980 2:1
Боевые корабли осн. классов 182 157 1,2:1
* В том числе в составе финских, румынских и венгерских войск - 900 тыс. человек, 5200 орудий и минометов, 260 танков, 980 боевых самолетов, 15 боевых кораблей.

** В том числе 12135 50-мм минометов, 5975 зенитных орудий.
Источник: "Великая Отечественная война 1941-1945 гг. Кампании, стратегические операции и сражения. Статистический анализ. Летне-осенняя кампания 1941 г." М. Институт военной истории МО РФ, 2004г. с 7-8.)

Мюллер-Гиллебрандт оценил количество войск выделенных для Восточной кампании в 3 300 000 человек (из общей численности ВС Германии в 7 234 000 человек). В четвертом томе официального немецкого издания "Третий Рейх во Второй мировой войне" уточняется: кроме сухопутных войск, были выделены 650 000 человек от ВВС и 100 000 от ВМФ - следовательно, всего немецкая армия вторжения насчитывала 4050000 человек. Кроме того здесь не учитываются войска СС (по Мюллеру-Гиллебрандту 150 000 человек), большая часть которых также находилась на Востоке.

По их собственным данным: Румыния выставила около 360 000 человек, Финляндия - 340 000, Венгрия и Словакия по 45 000. Всего около 800 000 человек. Финская авиация имела 307 боевых самолетов, практически все они были применялись против СССР. У Румынии было 620 боевых самолетов, из них около 300 были отправлены на Восточный фронт. Венгрия имела 363 боевых самолета, из которых в первые две недели войны против СССР действовало 145 машин. ВВС Словакии насчитывали 120 самолетов, 50 из них участвовали в войне против СССР. Как видно, официальный справочник МО РФ примерно на 10% завысил численность личного состава войск противника и на столько же занизил количество имеющихся у него танков.

Многие современные историки не соглашаются с данными численности советских войск в приграничных районах, считая их заниженными. Так, утверждается, что группировка советских войск на западной границе насчитывала 3 289 000 человек. Здесь мы имеем дело с весьма вольной трактовкой понятия "приграничные районы". Дело в том, что приграничные военные округа (ЛВО, ПрибВО, ЗапОВО, КОВО и ОдВО) простирались далеко вглубь советской территории, и большая часть глубинных соединений этих округов просто не успевала быть переброшенной к границе и принять участие непосредствено в приграничном сражении. Тем более, что далеко не все войска в этих округах относились к боевым. Здесь располагались тыловые и транспортные структуры, склады и административные учреждения, учебные и запасные подразделения. В Третьем рейхе все это проходило по ведомству Армии резерва, "Организации Тодта", внутренних структур сухопутных войск, ВВС и ВМС, и на первом этапе "Барбароссы" никоим образом задействованы не были. Соответственно, немецкие фельджандармерия (аналог войск НКВД СССР) и подразделения СД, пограничные войска в составе армии вторжения отражены не были. А вот немецкие соединения резерва ОКХ, даже числившиеся во втором эшелоне, находились в составе ударных группировок и вслед за соединениями первой линии выдвигались на территорию СССР в полной боевой готовности. В то же время спешно перебрасываемые на Запад из внутренних округов части РККА (201619 человек, 1763 танка и 2746 орудий и минометов) находились еще далеко от границы, и основная их масса вступила в бой лишь к середине июля - когда Приграничное сражение уже закончилось.

Усугублялась ситуация и тем, что степень мобильности противостоящих армий была несопоставима. Мюллер-Гиллебрандт вскользь упоминает, что на момент начала "Барбароссы" в армии на Востоке находилось примерно полмиллиона автомобилей. Точнее 629 000 только в немецких войсках, и еще около 100 тысяч в войсках стран союзников Германии. Численность автотранспорта в РККА на 22 июня с недавних пор известна точно - 272 600 автомобилей всех типов. Исходя из дислокации войск по округам и их распределения, вряд ли на западе автомашин было больше 50% от общего количества.

В целом можно сказать, что в ходе приграничного сражения, развернувшегося в первые две недели войны, соотношение сил было следующим. РККА в два раза превосходила противника по танкам и авиации - но минимум в 1,5 раза, а то и в два уступала по численности личного состава. Численность артиллерии была примерно равна, но следует учесть гораздо большую степень моторизации войск противника, что сильно влияло на мобильность (и, в конечно итоге, эффективность) артчастей.

Для наглядности можно пропорционально "уменьшить" противостоящие армии до двух отрядов. В советском отряде будет 2 танка, 500 человек пехоты, 10 орудий, 1 автомобиль, 2 самолета, и он будет практически равномерно "размазан" по фронту 10 км и в глубину на 2 км. Немецкий отряд будет состоять из 1 танка, 850 человек пехоты, 8 орудий, 4-5 автомобилей и 1 самолета. Но он будет уже сосредоточен для атаки в том месте и в то время когда это будет необходимо. Как видите, исход столкновения определят отнюдь не танки, даже если это новейшие КВ и Т-34.

Источники:
Б. Мюллер-Гиллебрандт "Сухопутная армия Германии 1933-1945", том II М. Изд-во иностранной литературы. 1958 г.
Thomas L. Jentz. "Panzertruppen. 1933-1942" Shiffer Military History, Atglen PA, 1996 г.
М. Мельтюхов "Упущенный шанс Сталина" М. Вече. 2000 г.
А. Исаев "От Дубно до Ростова". М. АСТ 2004 г.
"Великая Отечественная война 1941-1945 гг. Кампании, стратегические операции и сражения. Статистический анализ. Летне-осенняя кампания 1941 г." М. Институт военной истории МО РФ, 2004 г.
Солянкин, Павлов, Павлов, Желтов "Отечественные бронированные машины. ХХ век". Т-2 1941-1945. М. Экспринт 2005 г.
В. Гончаров "Танковая битва под Дубно". М. Яуза 2007 г.
И. Статюк "Оборона Белоруссии 1941". М. Экспринт 2005 г.
Tags:

Приграничное сражение июнь 1941

14 comments Leave a comment Add to MemoriesShareTrack ThisFlagLink

Comments
( 14 comments — Leave a comment )
alan_a_skaz
Mar. 20th, 2015 08:45 am (local)
Заметим, что это пока только количественные выкладки, а неплохо бы еще и качество учитывать.

По достаточно, надеюсь, известным и понятным причинам Германия начала интенсивное вооружение только после 1933г., основные производства разворачиваются с 1935г. - тогда как в СССР аналогичные процессы начались с 1927г. , а интенсивная модернизация - одновременно с успехами индустриализации, 1930-1931г., т.е. разница в 5-6 лет.

Кроме того, после ПМВ значительная часть тяжелого вооружения в Германии была изъята по условиям Версальского мирного договора, тогда как в бывш. Российской империи ничего подобного не было.

В результате, большие вроде бы количества предвоенного вооружения СССР по большинству позиций состоят примерно наполовину из вооружения времен ПМВ, не всегда хотя бы поверхностно модернизированного, или из боевой техники от самого начала создания системы вооружений, заметно устаревшей и морально и, в значительной мере, физически. Цифры привести могу, но пока не вижу в этом необходимости.

В числе вооружения Вермахта, доля несовременного очень низка.
У союзников Гитлера - гораздо выше, но с СССР по этому показателю можно сравнить разве что Финляндию. Еще Японию, но она в нападении Гитлера на СССР не участвовала.

От этого места спекулятивные рассуждения про орды советских танков и самолетов, предназначенные для вторжения в бедную маленькую Германию, идут понятно куда.

[Алексей Заквасин, Елизавета Комарова]

https://russian.rt.com/science/artic...ol-1939-zhukov
8 мая 2019, 17:31

80 лет назад Советский Союз и Японская империя вступили в схватку за контроль над рекой Халхин-Гол. Она отделяла территорию Монгольской народной республики от Маньчжурии, которую ранее оккупировала Квантунская армия. Несмотря на численный перевес противника, группировка Красной армии и кавалерийские дивизии МНР смогли окружить японцев. Успех советско-монгольской кампании стал возможен благодаря полководческому таланту Георгия Жукова и героизму солдат. Историки отмечают, что победа над милитаристами позволила обезопасить уязвимую дальневосточную границу Союза незадолго до начала Великой Отечественной войны и предотвратила открытие второго фронта против СССР. Опыт боёв с японцами также послужил стимулом для модернизации советского оружия и военной техники.
«Не допустить новой агрессии»: как разгром японцев на Халхин-Голе повлиял на ход Великой Отечественной войны
Советские бойцы под прикрытием танков идут в бой в районе реки Халхин-Гол © Автор:Виктор Темин

В ночь на 8 мая 1939 года небольшая группа японских военнослужащих атаковала позиции армии Монгольской народной республики (МНР) на реке Халхин-Гол, которые примыкали к оккупированным Токио китайским территориям. После короткой перестрелки милитаристы отступили, потеряв трёх человек убитыми.

11 мая Японская империя объявила, что ей принадлежит 20-километровая полоса монгольской территории, проходящая по Халхин-Голу. В тот же день Квантунская армия отправила в этот район кавалерийский отряд численностью около 300 человек. Бой завязался вблизи пограничной заставы на высоте Номон-Хан-Бурд-Обо.

Японцам удалось продвинуться на 15 км вглубь территории МНР. К месту сражения были стянуты части 57-го особого корпуса Рабоче-крестьянской Красной армии (РККА), который возглавлял комкор Николай Фекленко. После подхода подкрепления неприятель отступил на исходные рубежи. 28 мая 1939 года японцы предприняли ещё одну неудачную попытку захватить территории вдоль Халхин-Гола.

«Взаимная поддержка»


Очередная агрессия со стороны японцев продемонстрировала необходимость усилить группировку РККА на монгольском направлении. Противоречия между Москвой и Токио нарастали с самого начала активной экспансии Квантунской армии в Восточной Азии.

К концу 1930-х годов Япония превратилась в одно из мощнейших государств Азиатско-Тихоокеанского региона. Самым крупным образованием в составе империи была граничившая с Монголией и СССР Маньчжурия (Маньчжоу-Го) — оккупированная северо-восточная часть Китая.

В 1930-е годы Квантунская армия периодически устраивала провокации против МНР и Советского Союза. В июле-августе 1938 года между советскими и японскими войсками шли ожесточённые бои вблизи озера Хасан. Части РККА отразили агрессию милитаристов, однако победа была одержана дорогой ценой: по данным Военной академии Генштаба ВС РФ, тогда погибли 717 красноармейцев, при этом противник потерял порядка 500 военнослужащих.


Советская пехота выдвигается к Халхин-Голу © Министерство обороны РФ
Первое серьёзное столкновение с Японией выявило недостатки в организации обороны дальневосточных рубежей СССР. Москва стала внимательнее относиться к приграничным манёврам противника. Кроме того, советское руководство осознавало, что оккупация МНР обернётся крайне негативными последствиями для государственной безопасности в целом.

Оказаться под властью Токио не желала и Монголия. 27 ноября 1934 года Улан-Батор заключил с Москвой договор, предусматривающий «взаимную поддержку всеми мерами в деле предотвращения и предупреждения угрозы военного нападения».

23 января 1936 года президиум ЦК МНР обратился к северному соседу с просьбой ввести на территорию страны советские войска. 12 марта 1936 года Москва и Улан-Батор подписали протокол о взаимной помощи. В 1937 году на территории МНР были развёрнуты части 11-го механизированного корпуса, составившие основу 57-го особого корпуса.

После майских боёв с Квантунской армией Москва приняла решение нарастить своё военное присутствие в Монголии. В середине июля 1939 года на базе 57-го особого корпуса была сформирована 1-я армейская группа под руководством комкора Георгия Жукова, будущего маршала, героя Великой Отечественной войны.

Кольцо окружения


Как отмечают историки Военной академии Генштаба ВС РФ, река Халхин-Гол являлась «прекрасной линией обороны» благодаря крутым берегам и глубине до 2 м. Форсирование этой водной преграды было весьма сложной задачей, требовавшей строительства мостов и организации переправ.

Также по теме
Пехотинцы 120-го Стрелкового полка 40-й Стрелковой дивизии
«Первая проба сил»: что привело к конфликту между СССР и Японией у озера Хасан
80 лет назад на Дальнем Востоке в районе озера Хасан начался вооружённый конфликт между СССР и Японией. В начале августа Квантунской...
Однако первые поражения от РККА и войск МНР не охладили наступательный пыл Токио. К лету 1939 года 6-я армия Японской империи, дислоцированная в Маньчжурии, получила серьёзное подкрепление. Численность группировки составила около 350 тыс. солдат, более 1 тыс. артиллерийских орудий, 385 танков и 355 самолётов.

Соотношение сил было не в пользу Советского Союза и Монголии, хотя РККА превосходила неприятеля по количеству военной техники. 1-я армейская группа располагала 57 тыс. бойцов, 542 орудиями, 498 танками, 385 бронемашинами и 515 самолётами. Монгольская армия была представлена лишь тремя кавалерийскими дивизиями общей численностью 4,8 тыс. военнослужащих под руководством маршала Хорлогийна Чойбалсана. Советско-монгольские войска были разделены на три группы: северную, центральную и южную.

2 июля Квантунская армия нанесла массированный удар в районе горы Баин-Цаган, находившейся на западном берегу Халхин-Гола. Японцы планировали выйти в тыл советско-монгольской группировки и окружить её. Жуков бросил в контратаку танковые части без прикрытия пехоты. Сражение продолжалось трое суток и завершилось ликвидацией плацдарма, который первоначально захватил противник.


Послу СССР в Монголии Ивану Иванову рассказывают об обстановке в районе Халхин-Гола РИА Новости © Виктор Темин
Несмотря на сохранявшийся ощутимый перевес японцев в живой силе, Москва и Улан-Батор решили не отсиживаться в обороне. 20 августа советская артиллерия и авиация нанесли массированный удар по позициям 6-й армии. Затем Жуков бросил в бой танковые подразделения, фланги которых прикрывала монгольская кавалерия. Уже 21—22 августа сопротивление врага было сломлено. Части РККА двигались с севера и юга навстречу друг другу, замыкая кольцо окружения.

Попавшие в кольцо японские войска отчаянно сопротивлялись. Но исход конфликта в районе Халкин-Гола был предрешён: 27 августа 6-я армия была рассечена на несколько частей, а к утру 31 августа полностью разгромлена. Все попытки милитаристов прорваться к окружённым войскам были неудачными. 16 сентября Токио обратился к Москве с просьбой прекратить боевые действия.

За четыре месяца боёв Квантунская армия потеряла убитыми и ранеными 61 тыс. человек. Советско-монгольская группировка уничтожила 660 самолётов и почти всю бронетехнику противника. РККА и дивизии МНР потеряли 18,5 тыс. человек. Правда, большинство солдат стали жертвами не вражеских снарядов и пуль, а суровых природно-климатических условий и антисанитарии, которые привели к вспышкам различных инфекций среди личного состава.

В боях за Халхин-Гол командование Красной Армии выявило сильные и слабые стороны советского оперативного искусства и военной техники. Как отмечают в Военной академии Генштаба, впервые РККА провела окружение противника «с созданием внутреннего и внешнего кольца и последующей ликвидацией окружённой группировки». Залогом успеха было слаженное применение моторизованных частей, авиации, артиллерии и пехоты.


Танки РККА идут в наступление в районе Халхин-Гола © Wikimedia Commons
В пустынных условиях хорошо проявили себя колёсно-гусеничный танк БТ-7 и огнемётные танки ОТ-26, уничтожавшие живую силу в окопах. Свои высокие характеристики подтвердили 45-мм противотанковая пушка образца 1937 года и 107-мм орудие образца 1930 года. В то же время советские танки оказались уязвимыми для вражеских снарядов, а 76-мм пушка образца 1931 года была признана неэффективной.

Также по теме

«Фатальная ошибка Канариса»: как абвер проиграл тайную войну советским спецслужбам
75 лет назад военная разведка гитлеровской Германии абвер была лишена автономного статуса и передана в состав главного управления...
«Свои первые боевые вылеты здесь совершили бомбардировщики ТБ-3. Советские авиаторы приобрели в боевых действиях на Халхин-Голе первый опыт использования реактивного оружия. Боевые действия выявили недостатки и преимущества отечественного стрелкового оружия, а также гранат. Полученный богатый материал лёг в основу пересмотра боевых руководящих документов и создания новых образцов оружия и боевой техники», — говорится в материалах Минобороны РФ.

Кроме того, в сражениях за Халхин-Гол проявился полководческий талант Георгия Жукова, который выражался прежде всего в способности принимать нестандартные решения и наносить быстрые контрудары по неприятелю. После разгрома Квантунской армии он получил Золотую звезду Героя Советского Союза и генеральские погоны. 14 января 1941 года Жуков занял должность начальника Генштаба РККА.

«Не боялся экспериментировать»


За боевые подвиги в сражениях на Халхин-Голе орденами СССР были награждены 24 соединения РККА, 70 человек удостоились звания Героя Советского Союза. Заместитель начальника отдела НИИ военной истории Военной академии Генштаба ВС РФ Владимир Прямицын в статье «Инцидент, конфликт или война» отметил, что «японцы по достоинству оценили значимость этих боёв». По его мнению, победа в этом четырёхмесячном конфликте позволила обезопасить дальневосточные рубежи СССР.


Маршал Хорлогийн Чойбалсан и комкор Георгий Жуков РИА Новости © Министерство обороны РФ
В беседе с RT научный директор Российского военно-исторического общества (РВИО) Михаил Мягков отметил, что после 1939 года «вектор агрессии» Японской империи был направлен только на юг — против Соединённых Штатов и колоний европейских держав. Также конфликт в районе Халхин-Гола предотвратил открытие второго фронта против СССР в период войны с нацистской Германией.

«В самый критический момент до начала Великой Отечественной войны Москва и Токио заключили пакт о ненападении. Он позволил не допустить новой агрессии Японии после вторжения Германии в Советский Союз в июне 1941 года. Без разгрома японцев на озере Хасан и реке Халхин-Гол наша страна не смогла бы обезопасить уязвимую дальневосточную границу», — сказал Мягков.

В преддверии схватки с Германией важный опыт, как полагает эксперт, получили командование РККА и лично Георгий Жуков. В частности, военное руководство СССР осознало необходимость модернизации танков, развития авиации и создания реактивных систем залпового огня. Мягков напомнил, что в сражениях с японцами использовались неуправляемые реактивные снаряды РС-82. Их применение подтолкнуло работы по созданию легендарной БМ-13 «Катюша».

«Жуков был одним из немногих, кто в те времена понимал, как применять механизированные соединения, как грамотно организовывать и наносить контрудары, проводить окружение. Он не боялся экспериментировать и применять новые методы. Именно на Халхин-Голе ярко проявился его талант и железная воля. Определённые выводы сделала и Москва. Опыт боёв с японцами стал стимулом для дальнейшего совершенствования военной техники и оружия»,— резюмировал Мягков.

[Russia Today]

https://russian.rt.com/science/foto/...ye-podpisaniye

23 августа 2019, 09:02

23 августа 1939 года народный комиссар иностранных дел СССР Вячеслав Молотов и глава МИД Германии Иоахим фон Риббентроп подписали в Москве Договор о ненападении. Советский Союз не был готов к отражению потенциальной германской агрессии, поэтому у него не оставалось другого выхода, кроме как заключить соглашение. Как считают историки, эти переговоры позволили отсрочить нападение нацистов и лучше подготовиться к войне. Руководство СССР в течение нескольких лет пыталось договориться с европейскими лидерами о сдерживании гитлеровской Германии, однако не добилось успеха. В 1934 году власти Польши подписали с Берлином Декларацию о неприменении силы, а в 1938-м Англия, Франция и Италия Мюнхенским соглашением одобрили аннексию Третьим рейхом части Чехословакии. Усилия Москвы по созданию антигитлеровского союза с Лондоном и Парижем также не принесли результата.

[lebedinsky2]

October 22nd, 21:13
https://www.rubaltic.ru/upload/ibloc...300552595d.jpg
Исполнилось 80 лет со дня заключения советско-германского договора о ненападении, известного также как пакт Молотова — Риббентропа. В западной историографии принято считать, что эти события стали «спусковым крючком» самого кровопролитного конфликта в истории человечества. Но архивные документы, представленные в интернет-проекте «1939 год. От "умиротворения" к войне», свидетельствуют о другом. О том, почему Советский Союз был вынужден пойти на сближение с Гитлером, аналитическому порталу RuBaltic.Ru рассказал директор Российского государственного военного архива (РГВА) Владимир ТАРАСОВ.

— Г-н Тарасов, на выставке представлены сотни документов, но в фондах РГВА и других учреждений их, конечно, намного больше. Можете пояснить, по какому принципу отбирались документы для экспозиции?

— Начнем с того, что этот проект по 1939 году является продолжением другого проекта, посвященного 80-летию Мюнхенского сговора. Для виртуальной выставки было отобрано почти в два раза больше документов, чем для реальной.

Мы взяли период с 15 марта по 23 сентября 1939 года. Проект по Мюнхенскому сговору как раз завершался мартом, то есть речь идет о его хронологическом продолжении. А в сентябре Польша перестала существовать как независимое государство.

Все самое важное и ценное по этому периоду, что удалось найти (как в нашем архиве, так и в других организациях), мы отобрали для выставки. Удалось даже получить недостающие документы из политического архива МИД Германии. В частности, телеграмму президента США Рузвельта Гитлеру.

Не попали документы, которые если и не дублируют представленные на выставке, то не несут на их фоне ничего содержательного.

— Мой следующий вопрос Вы предвосхитили: хотел попросить Вас выделить пару «жемчужин» проекта — самые интересные документы, которые, возможно, опубликованы впервые. Какие еще можете вспомнить? И чем так интересна упомянутая телеграмма Рузвельта?

— Как известно, Рузвельт, по сути, одобрил Мюнхенские договоренности и благословил политику умиротворения Германии со стороны Великобритании и Франции. В телеграмме Гитлеру он попытался отговорить его от захватнических планов, призывал обсудить все вопросы на международной конференции, а также назвал 31 европейское и азиатское государство, в отношении которых Третий рейх не должен был вести никаких агрессивных действий.

В ответ на это Гитлер созвал заседание Рейхстага, на котором фактически высмеял позицию президента США.

Предварительно он велел своим дипломатам выяснить, давали ли упомянутые Рузвельтом страны полномочия Соединенным Штатам выступать от их имени. Выяснилось, естественно, что к ним никто не обращался.

Тогда же, во время выступления в Рейхстаге, Гитлер расторг военно-морское соглашение с Великобританией и резко выступил против поляков. Его речь стала предвестником дальнейших агрессивных действий Германии.

Если говорить о других документах, я бы особенно выделил впервые опубликованные сообщения разведывательного управления Красной Армии.

Это очень ценные источники, которые позволяют лучше понять, что происходило на европейском континенте в то время. Например, большой интерес вызывает спецсообщение разведывательного управления о военных приготовлениях Германии от 23 марта 1939 года. В нем конкретно описано, каким образом Берлин усиливает свою армию и что предпринимает.

Мне представляется очень интересной карта-плакат о расширении территории Германии в 1938–1948 годах. Она открыто распространялась нацистами в Праге и Прикарпатской Руси.

То есть Третий рейх не скрывал своих агрессивных планов на десятилетие вперед.

Там четко, по срокам указано, как будет расширяться территория Германии. И Гитлер действительно придерживался этих планов.

— Посольство России в Канаде опубликовало в своем «твиттере» сканы записки военного атташе Франции в Москве от 13 июля 1939 года. В ответ на это один из пользователей написал: «Это одна из многих российских манипуляций. Правда заключается в том, что союз с нацистской Германией был частью повестки дня советской России». Можно ли проследить по документам, когда именно «союз с Германией» стал «частью повестки дня» для СССР? И уместно ли вообще говорить о союзе?

— В течение всего 1939 года активные переговоры велись по самым разным линиям.

Сразу после нападения Гитлера на Чехословакию и захвата Мемеля (Клайпеды) Советский Союз выступил за совместные действия с Великобританией, Францией и Польшей.

Эти предложения были, мягко говоря, заболтаны, потому что никаких договоренностей с СССР в Европе заключать не хотели.

К тому же Москва предлагала не что-то абстрактное — она хотела создать полноценный союз для сдерживания агрессивных устремлений Германии. Все это было отвергнуто.

На выставке мы демонстрируем массу документов, связанных с ходом этих переговоров.

Только убедившись, что с британцами и французами договориться не получится, Советский Союз переключился на Германию.

Было понятно, что после захвата Польши немцы подойдут к нашим границам (разведка докладывала, что все к этому идет). Стояла задача отодвинуть подальше нашу западную границу.

Если бы мы не заключили договоренности с Германией, она проходила бы в 30 километрах от Минска.

До конца июля 1939 года СССР не совершал никаких серьезных шагов навстречу предложениям Берлина, которые поступали и раньше. Германия ведь понимала, что в то время вести войну на два фронта (против Франции и Великобритании на западе и против Польши и СССР на востоке) означало заранее расписаться в поражении.

Гитлеру было важно, чтобы во время нападения на Польшу Советский Союз сохранял нейтралитет. Поэтому он готов был пойти на любые уступки, что в конечном итоге и произошло.

Вначале речь шла, прежде всего, о торгово-экономических договоренностях. Это был важный вопрос для СССР, поскольку он, по сути, находился в международной изоляции. Поставки оборудования из Германии пришлись весьма кстати.

Но повторюсь: все это стало возможным только после провала переговоров с Лондоном и Парижем. Только тогда Советский Союз откликнулся на инициативы Берлина.

В конечном итоге мы своего добились: отодвинули начало войны. То есть можно утверждать, что заключение договора о ненападении было выгодно и Германии, и СССР.

— И все же почему советско-британско-французские переговоры провалились? Потому что Лондон и Париж изначально не собирались идти навстречу Москве? Или же решающую роль сыграла непримиримая позиция поляков, которые наотрез отказывались сотрудничать с «красными»?

— Я думаю, оба утверждения верны.

В переговорах между СССР, Великобританией и Францией царило недоверие, это ощущалось и даже не скрывалось. Известно высказывание британского премьер-министра Чемберлена: «Я скорее уйду в отставку, чем вступлю в альянс с Советским Союзом». И в переписке с сестрой он отвергал любую возможность заключения договоренностей с Москвой. Франция шла в фарватере политики Великобритании.

В этих странах были люди, которые мыслили рационально и понимали, что только совместные действия с СССР помогут добиться каких-то положительных сдвигов во взаимоотношениях с немцами. Но политика истеблишмента была иной. От Советского Союза требовали односторонних обязательств, на что он, конечно, пойти не мог.

Польша тоже влияла на происходящее. Она ни при каких условиях не соглашалась пропускать Красную Армию через свою территорию.

Это и стало камнем преткновения в советско-британско-французских переговорах. То есть от Советского Союза требовали выступить против Третьего рейха, на что Москва задавала логичный вопрос: «Как мы можем это сделать, если у нас нет границы с Германией?»

Нужно было пройти через территорию Польши. Варшава об этом и слышать не хотела. Роль главного русофоба в тот период, как мне представляется, выполнял министр иностранных дел Польши Юзеф Бек.

Фактический лидер страны в тот момент, маршал Рыдз-Смиглы тоже говорил, что, дескать, Гитлер наш противник, но он хотя бы европеец.

И вообще, с немцами можно иметь дело. А Советский Союз — это варвары, с которыми никакие договоренности невозможны в принципе.

— Я так понимаю, Лондон и Париж особо и не пытались их переубедить?

— Пытались. Переговоры о каких-то совместных действиях с разной степенью интенсивностью шли с весны 1939 года. До последнего британцы и французы старались вразумить Польшу.

Только 25 августа, после подписания советско-германского договора о ненападении, от Польши удалось добиться весьма расплывчатой формулировки, что при определенных обстоятельствах и условиях можно было бы рассматривать вопрос совместных действий с СССР. Но поезд ушел. Логика событий уже пошла по другому сценарию.

— На проблему «умиротворения» Гитлера современные историки смотрят по-разному. Некоторые считают, что гаранты Версальского мира просто ошиблись — выбрали неправильную линию поведения, «прозевали» появление монстра. В среде российских экспертов все чаще слышится тезис о том, что Запад целенаправленно вел Гитлера к границам СССР. Какую из этих точек зрения подтверждают архивные документы?

— Архивы подтверждают, что западные страны действительно пытались направить агрессию Гитлера на восток. Это вытекает из разведсообщений Красной Армии, из агентурной информации, из записей переговоров разных дипломатов. По большому счету, наши западные партнеры это не сильно скрывали.

Конечно, они просчитались в оценке возможностей Гитлера.

Логика была следующей: если уж Гитлера не получится умиротворить, пусть лучше он движется на восток.

История наглядно показала, чем чревата такая политика.

— Принято считать, что пакт Молотова — Риббентропа стал сокрушительным поражением для европейской (прежде всего, британской) дипломатии. Британцы не ожидали, что Москва и Берлин могут заключить договор о ненападении?

— Я согласен, для британской и французской дипломатии это был удар. И в Лондоне действительно не верили, что Москва и Берлин могут договориться. Хотя на Западе были люди высокого ранга, которые предупреждали о грядущих советско-германских договоренностях, к которым приведет политика Франции и Великобритании. Например, тот же военный атташе Франции в Москве генерал Огюст Палас.

Нам не оставили выбора, пришлось пойти на разумный компромисс с Гитлером.

Это была защита своих национальных интересов, что и признавали потом многие западные политики. Уинстон Черчилль писал, что на месте Сталина он бы поступил точно так же.

Характерна реакция разных стран на заключение советско-германского договора о ненападении.

В Великобритании он буквально вызвал панику, о чем сообщал наш полпред в Лондоне Иван Майский.

В Париже были вынуждены принять дополнительные меры для защиты нашего посольства. А в Японии вообще разразился политический кризис. Японцы, которые вынашивали свои планы в отношении территорий СССР, восприняли советско-германский договор как удар в спину. И на дальнейшую политику Токио это тоже повлияло.

Алексей Ильяшевич

[Is_pavel]

https://picturehistory.livejournal.com/4880799.html
is_pavel написал в picturehistory
25 октября 2019, 22:17 175

Приношу извинения. Хотел проанализировать влияние газетного сообщения на военные события. Если кого-то заденет прошу извинить.

«Известия», 14 июня 1941 г.

В соответствии с этим сообщением и тем что об этом пишут и говорят на современном этапе о нём, страна должна успокоится и жить по старому, как и до этого, а не говорить и даже думать о будущей войне.

Но мы попытаемся разобраться в этих «проблемах» Сообщения ТАСС.

Некоторые скажут, что это мелочь, но Сообщение было опубликовано в субботу на второй странице центральных газет. Это говорит о том что данное Сообщении не имело такого значения какое ему приписывают и стало таким значимым только после войны, в связи с развенчанием «культа личности».

На первый взгляд, это сообщение свидетельствует о «близорукости» политики советского руководства. Историки, так и трактуют данное Сообщение ТАСС, утверждая, что оно дезориентировало высшее военное руководство страны и советский народ, результатом чего стали страшные потери первого периода войны. Исходя из этого можно сделать вывод, что до сообщения 14 июня, в стране и печати постоянно говорили и писали об агрессивных замыслах Германии, а после этого сообщения стали говорить о мире. Но это не соответствует действительности.

Интересно, что словами этого сообщения можно сказать о политике нашего государства по отношению к Украине, на современном этапе. Ведь мы заявляем практически тоже самое, а именно:

1. Украина не предъявляла России никаких претензий и не предлагает какого-либо нового, более тесного соглашения, ввиду чего и переговоры на этот предмет не могли иметь места;

2. По данным России, Украина также пытается соблюдает условия международного права, как и Россия, ввиду чего, по мнению российских кругов, слухи о намерении Украины предпринять нападение на Россию лишены всякой почвы, а происходящие в последнее время события в восточных и юго-восточных районах Украины связаны, надо полагать, с другими мотивами, не имеющими касательства к российско-украинским отношениям;

3. Россия, как это вытекает из её мирной политики, соблюдала и намерена соблюдать условия российско-украинских соглашений, ввиду чего слухи о том, что Россия готовится к войне с Украиной, являются лживыми и провокационными;

4. Проводимые сейчас летние сборы запасных Российской Армии и предстоящие маневры имеют своей целью не что иное, как обучение запасных и проверку работы железнодорожного аппарата, осуществляемые, как известно, каждый год, ввиду чего изображать эти мероприятия Российской Армии как враждебные Украине по меньшей мере нелепо.

Получается, что сейчас получив такое сообщение, мы должны спокойно жить, войска должны бросить заниматься боевой подготовкой, ведь правительство сказало: все спокойно.

Но мы всё же рассмотрим само сообщение и в этом плане интересен 4 пункт. Но перед этим выписка из наставления по мобилизации от 1940 года.

«…

5. Мобилизации Красной Армии по своему объему разделяется на два вида:

а) на общую мобилизацию, когда она касается всей Красной Армии и затрагивает всю территорию СССР;
б) на частичную мобилизацию, когда она касается одного или нескольких военных округов, или отдельных войсковых соединений и затрагивает только часть территории СССР.

6. Мобилизация Красной Армии по порядку ее проведения разделяется:

а) на скрытую мобилизацию, когда в интересах обороны страны требуется провести мобилизацию без доведения об этом до всеобщего сведения и без разглашения действительной цели проводимых мероприятий;
б) на открытую мобилизацию, когда решение о мобилизации доводится до всеобщего сведения граждан Советского Союза и отмобилизование войск производится открыто. …»

А теперь 4 пункт сообщения ТАСС: «СССР проводит летние сборы запасных Красной Армии и маневры, которые имеют своей целью не что иное, как обучение запасных и проверку работы железнодорожного аппарата». Сборы 1939 года – поход в Польшу, сборы 1940 года – поход в Прибалтику и Бессарабию. Этим пунктом руководство СССР как бы предупреждает: «мы готовы к различным ситуациям». Это также и сообщение Германии и всему миру о проводимой частичной мобилизации. Военные если и были «дезориентированы» то только тем, что о таком мероприятии говорится на весь мир и в скором времени к ним придет пополнение и воинские части и соединения будут полностью укомплектованы, впрочем, они об этом знали и без сообщения ТАСС. Исходя из сообщения, Гитлер мог предположить, что его планы раскрыты, и ему надо торопиться. Но еще 10 июня принимается решение о сигнале «Дортмунд», при этом оговаривается и подача сигнала «Альконе», и перенос военных действий на неделю до полного сосредоточения войск, а именно авиации и некоторых танковых частей, которые прибыли к месту с 19 по 22 июня. В этот же день в войска уходит приказ «О комиссарах». Исходя из этого, 14 июня у Гитлера уже не было времени и желания на отказ от принятого решения без «потери лица», как говорят японцы. В Вермахте были готовы начать вторжение без поддержки авиации. Германские войска к 15 июня еще полностью не сосредоточились, им надо было еще дней 7 – 10. Но по каким-то причинам Гитлер начал спешить, не дождавшись полного сосредоточения войск. Скорей всего скрывать свои намерения стало достаточно трудно.

Многие военачальники высказали свое мнение и по поводу Сообщения ТАСС, и своей, так называемой, дезориентации. Например Маршал Советского Союза А.М. Василевский в своих мемуарах «Дело всей жизни» писал: «В этой связи, думаю, уместно остановиться на известном Сообщении ТАСС от 14 июня. Это сообщение и сейчас нередко толкуется вкривь и вкось. Говорится, к примеру, что оно сыграло чуть ли не роковую роль в неудачном начале войны, так как дезориентировало страну. Слов нет, оно вызвало в первый момент у нас, работников Оперативного управления, некоторое удивление (Василевский не уточняет в чем выразилось удивление, в том что проводятся сборы и войска двигаются на запад или что СССР выполняет условия договора с Германией, или руководство СССР раскрыло военную тайну). Но за ним не последовало новых принципиальных указаний относительно Вооруженных сил и пересмотра прежних решений о боевой готовности (Василевский хочет сказать, что войска уже проводили подготовку к военным действиям направленным против Германии), и мы пришли к выводу, что это дипломатическая акция нашего Правительства и в делах Министерства обороны ничто не должно измениться. К тому же Н.Ф. Ватутин уже к концу дня разъяснил, что целью Сообщения ТАСС являлась проверка истинных намерений гитлеровцев. Поэтому считаю неправильным представлять Сообщение ТАСС как документ, который якобы успокоил и чуть ли не демобилизовал нас». (В целом этот отрывок из воспоминаний Василевского говорит о том, что для советских военных сообщение в газете гораздо важнее, чем приказы и директивы высшего военного и государственного руководства. Интересно то что Василевский не знает в какой организации проходил службу, в Министерстве обороны или в Наркомате обороны.)

Но есть и другие точки зрения, особенно у писателей которые отвечают за идеологию.

Писатель К. Симонов в своей книге «Глазами человека моего поколения» писал о восприятии этого сообщения ТАСС:

«Во многих воспоминаниях о первом периоде войны я читал о заявлении ТАСС от 14 июня 1941 года и о том дезориентирующем влиянии, которое оно имело.

Так оно и вышло на деле. Хотя сейчас, перечитывая это заявление ТАСС, я думаю, что его можно рассматривать как документ, который, при других сопутствующих обстоятельствах (например: 1939 г проведение БУС – поход в Польшу), мог бы не только успокоить, но и насторожить.

Думается, что Сталин хотел этим документом, во-первых, еще раз подчеркнуть, что мы не хотим войны с Германией и не собираемся вступать в нее по своей инициативе, во-вторых, что мы хорошо осведомлены о концентрации германских войск у наших границ и, очевидно, принимаем в связи с этим свои меры, а, в-третьих, мне лично кажется несомненным, что это официальное заявление государственного телеграфного агентства имело целью попробовать вынудить Гитлера в той или иной форме подтвердить свои предыдущие заявления о миролюбивых намерениях по отношению к нам и этим в какой-то мере дополнительно связать себя.

Мне кажется, что разоружающее значение этого заявления ТАСС состояло не в самом факте его публикации, а в другом: если с дипломатической точки зрения появление такого документа считалось необходимым, то внутри страны ему должны были сопутствовать меры совершенно обратные тем, которые последовали. Если бы одновременно с появлением этого документа войска пограничных округов были приведены в боевую готовность, то он, даже без особых дополнительных разъяснений, был бы воспринят в армии как документ дипломатический, а не руководящий, как адресованный вовне, а не вовнутрь. Но этих мер не последовало». (К. Симонов. «Глазами человека моего поколения». М., 1990, с. 401).

К. Симонов вновь говорит, что наша армия не подчиняется приказам командования, а выполняет всё, что написано в газетах. К. Симонову, как писателю это простительно, а вот военачальникам это не прощается. Сам К. Симонов в войну был на фронте и должен был знать о «дезориентирующем влиянии» Сообщения ТАСС не по воспоминаниям, а из первых уст, но ни где у него не написано об этом. А уже в своей «Брестской крепости» он мог-бы об этом сказать, но не сказал. Это говорит об одном, Сообщение ТАСС никак не повлияло на страну и сам Симонов в то время не знал о «дезориентирующем влиянии» Сообщения ТАСС и узнал об этом из доклада Хрущёва на ХХ съезде КПСС.

Василевский далее в своей книге пишет:

«В связи с возраставшей угрозой агрессии со стороны фашистской Германии Наркомат обороны и Генеральный штаб не только вносили коррективы в разработанные оперативный и мобилизационный планы для отражения неизбежного нападения на нашу страну, но по указаниям ЦК партии и правительства (Сталин генсек ЦК и глава правительства с 5 мая 1941 года) проводили в жизнь целый ряд очень важных мероприятий из этих планов, направленных на усиление обороноспособности наших западных границ. Так, с середины мая 1941 года по директивам Генерального штаба началось выдвижение ряда армий - всего до 28 дивизий - из внутренних округов в приграничные, положившее тем самым начало выполнению плана сосредоточения и развертывания советских войск на западных границах. В мае - начале июня 1941 года на учебные сборы было призвано из запаса около 800 тыс. человек, и все они были направлены на пополнение войск приграничных западных военных округов и их укрепленных районов. Центральный Комитет партии и Советское правительство проводили ряд и других серьезнейших мероприятий в целях дальнейшего повышения боевой готовности и боеспособности Вооруженных Сил, по развитию военно-промышленной базы, по укреплению обороноспособности страны в целом. К середине 1941 года общая численность армии и флота достигла более 5 млн. человек и была в 2,7 раза больше, чем в 1939 году.

В мае - июне 1941 года по железной дороге на рубеж рек Западная Двина и Днепр были переброшены 19, 21 и 22-я армии из Северо-Кавказского, Приволжского и Уральского военных округов, 25-й стрелковый корпус из Харьковского военного округа, а также 16-я армия из Забайкальского военного округа на Украину, в состав Киевского Особого военного округа.

27 мая Генштаб дал западным приграничным округам указания о строительстве в срочном порядке полевых фронтовых командных пунктов, а 19 июня (Василевский подтверждает 4 пункт, проводится скрытая мобилизация, страна готовится к войне) - вывести на них фронтовые управления Прибалтийского, Западного и Киевского Особых военных округов. Управление Одесского военного округа по ходатайству окружного командования добилось такого разрешения ранее (в Румынии проводится мобилизация с начала июня, как и в Финляндии).

12-15 июня этим округам было приказано вывести дивизии, расположенные в глубине округа, ближе к государственной границе. 19 июня эти округа получили приказ маскировать аэродромы, воинские части, парки, склады и базы и рассредоточить самолеты на аэродромах». (Там же, стр. 92).

В тоже время генерал армии К.Н. Галицкий, бывший перед началом Великой Отечественной войны командиром 24-й железной Самарско-Ульяновской дважды Краснознаменной дивизии в составе 3-й армии Западного Особого военного округа (Молодечно, БССР), в своей книге «Годы суровых испытаний» пишет об их реакции на Сообщение ТАСС от 14.06.1941 года:

«...Впрочем, практического влияния на наши войска это сообщение не оказало, так как мы действовали в соответствии с указаниями командования и продолжали напряженную подготовку к отражению возможной агрессии». (Галицкий К.Н. "Годы суровых испытаний 1941-1944, записки командарма", М. 1973, стр. 30).

В другом месте, вспоминая 20 июня 1941 г., он пишет: «20 июня... На прощание командующий армией (3-й армией. - М.А.) сказал мне: "Положение тревожное. Мною отдан приказ вывести часть войск ближе к границе, к северо-западу от Гродно. Поезжайте к себе, подготовьте все к приведению частей в готовность в соответствии с планом поднятия по боевой тревоге». И далее в примечании генерал армии Галицкий записал: «Выдвижение части сил 3-й армии... было тогда же отмечено противником. В опубликованном после войны служебном дневнике начальника германского генштаба сухопутных войск генерал-полковника Гальдера имеется такая запись: «21 июня 1941 г... перед фронтом 8-го армейского корпуса наблюдалось занятие позиций войсками противника». (General-oberst Halder. Kriegstagebuch. Stuttgart, 1963). (Там же, стр. 29).

Почему торопился Сталин?

Историк Арсен Мартиросян обратил внимание на то, что многие исследователи обходят вниманием порядок публикации рассматриваемого документа. Сообщение ТАСС от 14 июня 1941 года первоначально было передано по радио 13 июня в 18-00, в первую очередь — на заграницу. Вечером того же дня его текст министр иностранных дел СССР Молотов вручил германскому послу графу Шуленбургу, а посол СССР в Великобритании Майский — премьер-министру Черчиллю. Сталин явно торопился.

Мартиросян объясняет это так: «Ровно за месяц до этого, в своем ответном послании Сталину, Гитлер указал, что примерно через месяц — 15-20 июня 1941 г. — он начнет отвод своих войск с территорий, прилегающих к границам СССР. По сути дела, тогда Гитлер лично выболтал Сталину реальное время нападения (не путать с понятием «точная дата» нападения). Фюрер полагал, что ему удалось обмануть и усыпить бдительность Сталина. Однако он и не заметил, как сам же попал в капкан. Ровно через месяц, в 18.00 13 июня 1941 г., на виду и на слуху (учитывая фактор передачи в радиоэфире) у всего мира Сталин захлопнул этот капкан, а 14 июня, и так же на виду всего мира, наглухо заколотил его. В капкане сидел агрессор — Гитлер! Самим фактом такого Сообщения ТАСС, содержавшего аргументацию самого же фюрера, Сталин во всеуслышание напомнил ему, что месяц-то прошел, так что или действительно отводи войска, или же делай заявление на весь мир об отсутствии у руководства Германии каких-либо агрессивных намерений, а если есть какие-то проблемы, то вырази готовность к диалогу. Ведь к 13 июня 1941 г. Сталин располагал данными разведки о том, что гитлеровцы назначили начало выдвижения своих войск на исходные для нападения позиции именно на 13 июня 1941 г. Благодаря этому Сообщению Сталин смог провести глобальную разведывательно-геополитическую операцию, в результате которой были выявлены истинные намерения гитлеровцев, проверены данные разведки о дате нападения, решён вопрос о союзниках и нейтралах и оправдан факт выдвижения наших войск к западным границам».

Но тут совсем другое. 13 июня пятница, суббота и воскресенье в зарубежных странах нерабочие дни. Сталин дает время на обдумывание ответа или принятия каких-либо действий всем сторонам, которым разослано сообщение.

Сообщение ТАСС является, с одной стороны, военно-политическим зондажом, который со всей очевидностью показал, что Германия держит курс на войну против СССР и угроза войны приближается. Это вытекало из гробового молчании фашистских главарей на вопрос, обращенный к ним Советским правительством.

Очевидно, что Сообщение ТАСС было адресовано вовсе не советскому народу и даже не только Гитлеру для выявления сущности его политики и намерений. Пожалуй, в еще большей степени оно предназначалось для США и Англии с целью получения от них ответной реакции, приемлемой для СССР. И она была достигнута. 15 июня Рузвельт сообщает Черчиллю, что при войне СССР и Германии, США окажут помощь СССР. Послу США в Великобритании было приказано довести до сведения Черчилля, что президент США поддержит любое заявление, которое может сделать премьер-министр Великобритании, приветствуя Россию как союзника! Черчилль через дипломата Криппса предупредил посла СССР Майского о возможной дате готовящегося нападения Германии на СССР. Это были красноречивые знаки. Словом, вскоре после публикации Сообщения Сталин уже абсолютно точно знал, что в случае вероломного нападения Германии, США и Великобритания станут на сторону СССР.

В тоже время с 15 мая 1941 года проходили закулисные переговоры представителей значительной части политической элиты Англии с представителями Германии, через Рудольфа Гесса, о взаимодействии в будущей войне против СССР. США накануне 22 июня тоже не были большим «другом СССР». Нашему руководству была известна прагматическая позиция Рузвельта: выжидать, а позже помогать тому, кто станет побеждать в войне между Германией и СССР, в прочем у Сталина была такая же позиция по отношению к Германии с Францией и Англией. Выступая 24 мая 1941 года на расширенном заседании политбюро, Сталин заявил: «Обстановка обостряется с каждым днем. Очень похоже, что мы можем подвергнуться внезапному нападению со стороны фашистской Германии... От таких авантюристов, как гитлеровская клика, всего можно ожидать, тем более что нам известно, что нападение фашистской Германии на Советский Союз готовится при прямой поддержке монополистов США и Англии... Они надеются, что после взаимного истребления Германии и Советского Союза друг другом, сохранив свои вооруженные силы, станут безраздельно и спокойно господствовать в мире».

В сообщении ТАСС от 14 июня 1941 года извещалось, что публикуемые за рубежом сообщения о приближающейся войне между СССР и Германией не имеют оснований, однако в нем нельзя видеть только одну отрицательную сторону. Это была не только попытка остановить скатывание Германии на путь войны с СССР, оттянуть начало войны, навязывая Германии переговоры. Оно преследовало и цель показать мировому общественному мнению, кто является агрессором, если война начнется.

Реакция Гитлера на Сообщение ТАСС вписывается в приведенную ниже схему. Документ предлагал фюреру лишь два варианта действий: либо официально, во всеуслышание разделить изложенную в Сообщении ТАСС позицию, то есть от имени германского государства подтвердить высказанную в нем беспочвенность слухов о готовящемся нападении (для Гитлера это означало бы или отказ от агрессии, или же, как минимум, перенос даты нападения на более поздний срок), либо никак не реагировать на Сообщение ТАСС, что, в свою очередь, означало бы: все решения о войне приняты и бесповоротны.

Гитлер избрал второй вариант. Никакой официальной реакции Берлина не последовало.

Такое именно значение сообщения ТАСС от 14 июня 1941 года с явным неудовольствием поняли и в Третьем рейхе. Так, в дневнике Геббельса 15 июня 1941 года появляется запись: «Опровержение ТАСС оказалось более сильным, чем можно было предположить по первым сообщениям. Очевидно, Сталин хочет с помощью подчеркнуто дружественного тона и утверждений, что ничего не происходит, снять с себя все возможные поводы для обвинений в развязывании войны». («Военно-исторический журнал», 1997, №4, стр. 36).

Такова действительная цель сообщения ТАСС от 14 июня 1941 г., а не пропагандистская версия его толкования.

[Алексей Ильяшевич]

https://www.rubaltic.ru/article/poli...khivnye-fakty/
18 Октября

Источник изображения: pravdanews.info

Исполнилось 80 лет со дня заключения советско-германского договора о ненападении, известного также как пакт Молотова — Риббентропа. В западной историографии принято считать, что эти события стали «спусковым крючком» самого кровопролитного конфликта в истории человечества. Но архивные документы, представленные в интернет-проекте «1939 год. От "умиротворения" к войне», свидетельствуют о другом. О том, почему Советский Союз был вынужден пойти на сближение с Гитлером, аналитическому порталу RuBaltic.Ru рассказал директор Российского государственного военного архива (РГВА) Владимир ТАРАСОВ.

— Г-н Тарасов, на выставке представлены сотни документов, но в фондах РГВА и других учреждений их, конечно, намного больше. Можете пояснить, по какому принципу отбирались документы для экспозиции?

— Начнем с того, что этот проект по 1939 году является продолжением другого проекта, посвященного 80-летию Мюнхенского сговора. Для виртуальной выставки было отобрано почти в два раза больше документов, чем для реальной.

Мы взяли период с 15 марта по 23 сентября 1939 года. Проект по Мюнхенскому сговору как раз завершался мартом, то есть речь идет о его хронологическом продолжении. А в сентябре Польша перестала существовать как независимое государство.

Все самое важное и ценное по этому периоду, что удалось найти (как в нашем архиве, так и в других организациях), мы отобрали для выставки. Удалось даже получить недостающие документы из политического архива МИД Германии. В частности, телеграмму президента США Рузвельта Гитлеру.

Не попали документы, которые если и не дублируют представленные на выставке, то не несут на их фоне ничего содержательного.

— Мой следующий вопрос Вы предвосхитили: хотел попросить Вас выделить пару «жемчужин» проекта — самые интересные документы, которые, возможно, опубликованы впервые. Какие еще можете вспомнить? И чем так интересна упомянутая телеграмма Рузвельта?

— Как известно, Рузвельт, по сути, одобрил Мюнхенские договоренности и благословил политику умиротворения Германии со стороны Великобритании и Франции. В телеграмме Гитлеру он попытался отговорить его от захватнических планов, призывал обсудить все вопросы на международной конференции, а также назвал 31 европейское и азиатское государство, в отношении которых Третий рейх не должен был вести никаких агрессивных действий.

В ответ на это Гитлер созвал заседание Рейхстага, на котором фактически высмеял позицию президента США.
Предварительно он велел своим дипломатам выяснить, давали ли упомянутые Рузвельтом страны полномочия Соединенным Штатам выступать от их имени. Выяснилось, естественно, что к ним никто не обращался.

Тогда же, во время выступления в Рейхстаге, Гитлер расторг военно-морское соглашение с Великобританией и резко выступил против поляков. Его речь стала предвестником дальнейших агрессивных действий Германии.

Если говорить о других документах, я бы особенно выделил впервые опубликованные сообщения разведывательного управления Красной Армии.
Это очень ценные источники, которые позволяют лучше понять, что происходило на европейском континенте в то время. Например, большой интерес вызывает спецсообщение разведывательного управления о военных приготовлениях Германии от 23 марта 1939 года. В нем конкретно описано, каким образом Берлин усиливает свою армию и что предпринимает.

Мне представляется очень интересной карта-плакат о расширении территории Германии в 1938–1948 годах. Она открыто распространялась нацистами в Праге и Прикарпатской Руси.

То есть Третий рейх не скрывал своих агрессивных планов на десятилетие вперед.
Там четко, по срокам указано, как будет расширяться территория Германии. И Гитлер действительно придерживался этих планов.

— Посольство России в Канаде опубликовало в своем «твиттере» сканы записки военного атташе Франции в Москве от 13 июля 1939 года. В ответ на это один из пользователей написал: «Это одна из многих российских манипуляций. Правда заключается в том, что союз с нацистской Германией был частью повестки дня советской России». Можно ли проследить по документам, когда именно «союз с Германией» стал «частью повестки дня» для СССР? И уместно ли вообще говорить о союзе?

— В течение всего 1939 года активные переговоры велись по самым разным линиям.



Сразу после нападения Гитлера на Чехословакию и захвата Мемеля (Клайпеды) Советский Союз выступил за совместные действия с Великобританией, Францией и Польшей.

Эти предложения были, мягко говоря, заболтаны, потому что никаких договоренностей с СССР в Европе заключать не хотели.
К тому же Москва предлагала не что-то абстрактное — она хотела создать полноценный союз для сдерживания агрессивных устремлений Германии. Все это было отвергнуто.

На выставке мы демонстрируем массу документов, связанных с ходом этих переговоров.

Только убедившись, что с британцами и французами договориться не получится, Советский Союз переключился на Германию.
Было понятно, что после захвата Польши немцы подойдут к нашим границам (разведка докладывала, что все к этому идет). Стояла задача отодвинуть подальше нашу западную границу.

Если бы мы не заключили договоренности с Германией, она проходила бы в 30 километрах от Минска.
До конца июля 1939 года СССР не совершал никаких серьезных шагов навстречу предложениям Берлина, которые поступали и раньше. Германия ведь понимала, что в то время вести войну на два фронта (против Франции и Великобритании на западе и против Польши и СССР на востоке) означало заранее расписаться в поражении.

Гитлеру было важно, чтобы во время нападения на Польшу Советский Союз сохранял нейтралитет. Поэтому он готов был пойти на любые уступки, что в конечном итоге и произошло.

Вначале речь шла, прежде всего, о торгово-экономических договоренностях. Это был важный вопрос для СССР, поскольку он, по сути, находился в международной изоляции. Поставки оборудования из Германии пришлись весьма кстати.

Но повторюсь: все это стало возможным только после провала переговоров с Лондоном и Парижем. Только тогда Советский Союз откликнулся на инициативы Берлина.
В конечном итоге мы своего добились: отодвинули начало войны. То есть можно утверждать, что заключение договора о ненападении было выгодно и Германии, и СССР.

— И все же почему советско-британско-французские переговоры провалились? Потому что Лондон и Париж изначально не собирались идти навстречу Москве? Или же решающую роль сыграла непримиримая позиция поляков, которые наотрез отказывались сотрудничать с «красными»?

— Я думаю, оба утверждения верны.

В переговорах между СССР, Великобританией и Францией царило недоверие, это ощущалось и даже не скрывалось. Известно высказывание британского премьер-министра Чемберлена: «Я скорее уйду в отставку, чем вступлю в альянс с Советским Союзом». И в переписке с сестрой он отвергал любую возможность заключения договоренностей с Москвой. Франция шла в фарватере политики Великобритании.

В этих странах были люди, которые мыслили рационально и понимали, что только совместные действия с СССР помогут добиться каких-то положительных сдвигов во взаимоотношениях с немцами. Но политика истеблишмента была иной. От Советского Союза требовали односторонних обязательств, на что он, конечно, пойти не мог.

Польша тоже влияла на происходящее. Она ни при каких условиях не соглашалась пропускать Красную Армию через свою территорию.
Это и стало камнем преткновения в советско-британско-французских переговорах. То есть от Советского Союза требовали выступить против Третьего рейха, на что Москва задавала логичный вопрос: «Как мы можем это сделать, если у нас нет границы с Германией?»

Нужно было пройти через территорию Польши. Варшава об этом и слышать не хотела. Роль главного русофоба в тот период, как мне представляется, выполнял министр иностранных дел Польши Юзеф Бек.

Фактический лидер страны в тот момент, маршал Рыдз-Смиглы тоже говорил, что, дескать, Гитлер наш противник, но он хотя бы европеец.
И вообще, с немцами можно иметь дело. А Советский Союз — это варвары, с которыми никакие договоренности невозможны в принципе.

— Я так понимаю, Лондон и Париж особо и не пытались их переубедить?

— Пытались. Переговоры о каких-то совместных действиях с разной степенью интенсивностью шли с весны 1939 года. До последнего британцы и французы старались вразумить Польшу.

Только 25 августа, после подписания советско-германского договора о ненападении, от Польши удалось добиться весьма расплывчатой формулировки, что при определенных обстоятельствах и условиях можно было бы рассматривать вопрос совместных действий с СССР. Но поезд ушел. Логика событий уже пошла по другому сценарию.

₽

Статуэтки девушек из бронзы
Интернет-магазин подарков и предметов интерьера из бронзы и камня. Большой выбор!
Узнать больше
bronzaurala.ru
— На проблему «умиротворения» Гитлера современные историки смотрят по-разному. Некоторые считают, что гаранты Версальского мира просто ошиблись — выбрали неправильную линию поведения, «прозевали» появление монстра. В среде российских экспертов все чаще слышится тезис о том, что Запад целенаправленно вел Гитлера к границам СССР. Какую из этих точек зрения подтверждают архивные документы?

— Архивы подтверждают, что западные страны действительно пытались направить агрессию Гитлера на восток. Это вытекает из разведсообщений Красной Армии, из агентурной информации, из записей переговоров разных дипломатов. По большому счету, наши западные партнеры это не сильно скрывали.

Конечно, они просчитались в оценке возможностей Гитлера.

Логика была следующей: если уж Гитлера не получится умиротворить, пусть лучше он движется на восток.
История наглядно показала, чем чревата такая политика.

— Принято считать, что пакт Молотова — Риббентропа стал сокрушительным поражением для европейской (прежде всего, британской) дипломатии. Британцы не ожидали, что Москва и Берлин могут заключить договор о ненападении?

— Я согласен, для британской и французской дипломатии это был удар. И в Лондоне действительно не верили, что Москва и Берлин могут договориться. Хотя на Западе были люди высокого ранга, которые предупреждали о грядущих советско-германских договоренностях, к которым приведет политика Франции и Великобритании. Например, тот же военный атташе Франции в Москве генерал Огюст Палас.

Нам не оставили выбора, пришлось пойти на разумный компромисс с Гитлером.
Это была защита своих национальных интересов, что и признавали потом многие западные политики. Уинстон Черчилль писал, что на месте Сталина он бы поступил точно так же.

Характерна реакция разных стран на заключение советско-германского договора о ненападении.

В Великобритании он буквально вызвал панику, о чем сообщал наш полпред в Лондоне Иван Майский.
В Париже были вынуждены принять дополнительные меры для защиты нашего посольства. А в Японии вообще разразился политический кризис. Японцы, которые вынашивали свои планы в отношении территорий СССР, восприняли советско-германский договор как удар в спину. И на дальнейшую политику Токио это тоже повлияло.
Подписывайтесь на Балтологию в Telegram и присоединяйтесь к нам в Facebook!

Статья доступна на других языках:
London and Paris Made USSR Take The Deal With Hitler: New Archival Facts
Londonas ir Paryžius privertė TSRS pasirašyti sutartį su Hitleriu: nauji archyvų duomenys
Londyn i Paryż zmusiły ZSRR do porozumienia się z Hitlerem: nowe fakty archiwalne

[1939.rusarchives.ru]

http://1939.rusarchives.ru/index
http://1939.rusarchives.ru/predislovie

Предисловие

Мюнхенское соглашение поощрило нацистов[1]. Публичные обещания мира, англо-германская (30 сентября 1938 г.) и франко-германская (6 декабря 1938 г.) декларации о ненападении камуфлировали истинные намерения Гитлера. Уже через три недели после Мюнхена, 21 октября 1938 г. он подписал директиву военному командованию о подготовке к ликвидации чехословацкого государства и оккупации находившегося под управлением Литвы района Мемеля, отторгнутого от Германии по Версальскому мирному договору[2].

Советский Союз воспринял договоренности в Мюнхене как сговор и наглядный пример его изоляции. Политике «коллективной безопасности» был нанесен сокрушительный удар. Как и в случае с мятежом генерала Франко в Испании, западные деятели считали достижение компромисса с Гитлером более перспективным подходом, чем соглашение с Москвой.

Ученые до сих пор спорят о том, кто стал инициатором улучшения отношений между фашистской Германией и Советским Союзом – ярыми идеологическими и политическими противниками. При этом часто ссылаются на выступление Сталина с отчетным докладом на XVIII съезде ВКП (б) 10 марта 1939 г. Однако генсек лишь дал оценку политике невмешательства: «Или, например, взять Германию. Уступили ей Австрию, несмотря на наличие обязательства защищать ее самостоятельность, уступили Судетскую область, бросили на произвол судьбы Чехословакию, нарушив все и всякие обязательства, а потом стали крикливо лгать в печати о "слабости русской армии", о "разложении русской авиации", о "беспорядках" в Советском Союзе, толкая немцев дальше на восток, обещая им легкую добычу и приговаривая: вы только начните войну с большевиками, а дальше все пойдет хорошо. Нужно признать, что это тоже очень похоже на подталкивание, на поощрение агрессора». И сделал вывод: «Большая и опасная политическая игра, начатая сторонниками политики невмешательства, может окончиться для них серьезным провалом».

15 марта 1939 г. войска вермахта вошли в Чехию, на территории которой был создан протекторат Богемии и Моравии. Днем ранее, под сильнейшим нажимом Берлина, лидеры Словакии провозгласили «независимость» и попросили «протекцию» Германии. Тогда же Венгрия с одобрения Германии после непродолжительных боевых действий против словаков, претендовавших на ту же территорию, захватила Подкарпатскую Русь (Закарпатскую Украину).

Новые захваты немецкий посол в Москве Шуленбург объяснил в своей ноте 16 марта следующим образом. Фюрер, «озабоченный» ситуацией в Чехословакии, согласился на визит чехословацкого президента Гахи. Поговорив с Гитлером, тот «с полным доверием передал судьбы чешского народа и страны в руки фюрера германского государства. Фюрер принял это заявление и высказал свое решение взять чешский народ под защиту германского государства»[3]. В ответ на эти разъяснения 18 марта нарком иностранных дел СССР Литвинов направил ноту о невозможности признания советским правительством включения Чехии в состав Третьего рейха «правомерным и соответствующим нормам международного права»[4].

После окончания Второй мировой войны выяснилось, какому сильнейшему нажиму подверглись чешские руководители в ночь с 14 на 15 марта. Не выдержав, Гаха даже потерял сознание, и личный врач Гитлера приводил его в чувство специальными уколами.

Через пять дней ситуация повторилась с министром иностранных дел Литвы Урбшисом. Его «убедили» прислать в Берлин 22 марта специальных уполномоченных для оформления передачи Мемеля (Клайпеды) и окрестностей. Литовцы это незамедлительно выполнили[5]. Уже 23 марта в сопровождении германской эскадры на крейсере «Дойчланд» Гитлер прибыл в Мемель. В тот же день он выступил перед местной немецкой общиной.

23 марта были подписаны германо-словацкий договор о гарантии и охране и германо-румынское экономическое соглашение, предусматривавшее поставки из Румынии стратегически важного нефтяного топлива и другого сырья в Германию.

Ликвидация чехословацкого государства, рост германского могущества обеспокоили власти и общественное мнение Великобритании и Франции. Даже поклонники Чемберлена и Даладье начали требовать жестких мер против Берлина. Всю последнюю декаду марта в английском правительстве шла дискуссия о том, что дальше делать. Москва предложила созвать для обсуждения ситуации конференцию с участием СССР, Великобритании, Франции, Польши, Румынии и Турции. Как на это реагировать? На каких условиях и с кем строить союз? Ответное британское предложение подписать англо-франко-советско-польскую декларацию о консультациях в случае агрессии не решало проблемы. К тому же Варшава не желала сотрудничать с Москвой, что демонстрировали советско-польские контакты.

Сегодня не прекращаются попытки доказать, что западные союзники накануне Второй мировой войны действовали из гуманных побуждений и вовсе не собирались направлять германскую агрессию на Восток, а их антикоммунизм основывался на высоких моральных и религиозных чувствах.

Почти сразу после окончательного уничтожения Чехословакии 26 марта 1939 г. Чемберлен писал своей сестре: «Должен признаться, что я питаю глубокое недоверие к русским. И никоим образом не верю в их способность вести эффективные наступательные действия, даже если они захотят этого. Не доверяю я и побуждениям русских, которые, на мой взгляд, имеют мало общего с идеями свободы и направлены только на то, чтобы перессорить всех остальных друг с другом. Более того, к России относятся с неприязнью и подозрительностью большинство малых государств, в особенности, Польша, Румыния и Финляндия. Поэтому наше тесное сотрудничество с ней может стоить нам симпатии тех, кто способен оказать нам действительную помощь, если мы сумеем удержать их на своей стороне»[6].

Такую позицию разделяли многие в британском истеблишменте. Она опиралась на глубокое убеждение, что привлечение СССР к европейским делам проложит дорогу коммунизму в Европу. Часть консерваторов видели в нацистах борцов против большевизма и не воспринимали фашизм как абсолютное зло. Подобные взгляды не скрывались и были хорошо известны в Кремле. Неудивительно, что любая информация, даже непроверенная, о каких-либо контактах демократий с фашистами воспринималась в Москве крайне болезненно.

В дискуссии верх взяла позиция Чемберлена. К 27 марта британский кабинет определился – коалиция будет строиться вокруг Польши. Советский Союз для этой роли не годится. Вместе с тем, на заседании комитета по внешней политике сделали важную оговорку: «Россию надо удерживать в нашем кругу»[7]. Подобная тактика имела существенный изъян – в Кремле сидели не наивные простаки.

Поскольку британское руководство поставило на Польшу, нужно было продемонстрировать конкретные шаги. Возможность представилась сразу. Еще в октябре 1938 г. глава германского МИДа Риббентроп предложил Польше согласиться на включение Данцига (Гданьска) в состав Третьего рейха, разрешить постройку через «польский коридор» экстерриториальных шоссейной и железной дорог, а также вступить в Антикоминтерновский пакт. В случае согласия Берлин гарантировал новые германо-польские границы и готов был продлить на 25 лет германо-польский договор о ненападении 1934 г. Поляки, однако, нажиму не поддались. Варшава 23 марта 1939 г. провела частичную мобилизацию и 28 марта заявила, что изменение статус-кво в Данциге будет рассматриваться как нападение на Польшу.

В этих условиях 31 марта Чемберлен выступил в парламенте, а потом по радио, где объявил о британских гарантиях независимости Польши, с оговоркой, что британцы готовы содействовать германо-польскому урегулированию.

Известие о гарантиях Варшаве привело фюрера в бешенство. Его расчеты на «урегулирование Данцигского вопроса», надежда на то, что Польша, которой нацисты осенью 1938 г. позволили захватить Тешинскую область Чехословакии, окажется под влиянием Германии и будет союзницей в возможной войне с большевизмом, оказались несбыточными. 1 апреля Берлин пригрозил расторгнуть англо-германское военно-морское соглашение 1935 г., если Лондон не прекратит политику «окружения Германии». 3 апреля Гитлер дал указание подготовить план нападения на Польшу, который был утвержден спустя семь дней. Поменялась и дипломатическая стратегия немцев. Была поставлена задача максимальной изоляции Польши с одновременным давлением на англичан и французов, чтобы те не смогли выполнить заявленные гарантии. Имелась также в виду нейтрализация потенциального участия СССР в войне на стороне западных союзников и поляков.

Англичане усиленно приободряли Варшаву. С 4 по 6 апреля состоялся визит министра иностранных дел Польши Бека в Лондон, во время которого было сделано много громких заявлений, в том числе о подготовке соглашения о взаимопомощи. Чувство эйфории охватило польских лидеров. Им казалось, что создается мощный барьер против посягательств на территориальную целостность и независимость Польши. При этом мало кто задавался резонным вопросом – а как Великобритания собирается выполнять свои обязательства? Уже тогда раздавались трезвые голоса, что без привлечения Красной армии подобного рода гарантии лишены смысла. Такого мнения придерживался, в частности, видный британский военный эксперт Лиддел Гарт. Доступные ныне архивы свидетельствуют, что англичане и не собирались защищать Польшу. Меры вооруженной помощи полякам не предполагались. Выступая в парламенте или на заседании кабинета в апреле 1939 г., Чемберлен не раз разъяснял, что смысл гарантий – это не защита отдельных стран от Германии, а стремление предотвратить установление над континентом немецкого господства, в результате чего усилилась бы мощь Германии и ее угроза безопасности Британии[8]. При этом британский премьер поддержал Бека в его политике против СССР: «Я во многом согласен с ним, ибо рассматриваю Россию как весьма ненадежного друга, обладающего очень скромными возможностями для активной помощи, но огромной способностью раздражать других»[9]. Форин офис счел необходимым 13 апреля 1939 г. телеграфировать своим послам, что у правительства Его Величества «нет намерения заключать двустороннее соглашение о взаимной помощи с советским правительством»[10].

Без союза, без соглашения, без обязательств. Как же западные союзники собирались удерживать Советский Союз в своей орбите? В какой-то степени это до сих пор загадка, поскольку предпринятые ими шаги скорее отторгали, чем привлекали Кремль. Британский министр иностранных дел лорд Галифакс, а вслед за ним его французский коллега Бонне пытались убедить Москву взять на себя односторонние гарантии, т.е. СССР, по примеру англичан с французами, должен был заявить, что в случае войны поддержит Польшу, Румынию или прибалтийские страны. Другим приемлемым вариантом англичане считали «благожелательный советский нейтралитет», когда СССР не ведет боевых действий на чужих территориях, а снабжает подвергшихся германской агрессии оружием и сырьем. Опыт гражданской войны в Испании и судьба Чехословакии заставляли Кремль воспринимать подобные предложения без воодушевления. При чтении шифртелеграмм, отчетов послов и различных записок Сталин часто добавлял одно слово: «болтовня». Литвинов чуть более дипломатично заявил французскому и британскому послам в Москве, что советских руководителей уже достаточно накормили обещаниями и поводили за нос. Полпред в Великобритании Майский довел эту мысль до Галифакса еще проще: «Советское правительство верит делам, а не словам».

Отказавшись от идеи односторонних гарантий, Литвинов свел воедино все предложения и 15 апреля направил Сталину записку, в которой обосновал возможность трехстороннего альянса Франции, Британии и СССР[11]. Суть его предложений – взаимная помощь в случае агрессии; поддержка государств, имеющих общие границы с СССР; срочное заключение соглашения о конкретных формах взаимопомощи и обязательства всех сторон не заключать сепаратный мир. Получив согласие «инстанции», Литвинов 17 апреля вручил британскому послу советские предложения из восьми пунктов[12], вокруг которых и развернулась дипломатическая борьба.

Для обсуждения вопросов внешней политики в Москве 21 апреля созвали специальное совещание. Оно состоялось в кабинете Сталина в Кремле и велось без протокола. Его участники – члены Политбюро Ворошилов, Молотов, Микоян и Каганович, нарком иностранных дел Литвинов, его заместитель Потемкин, вызванные из Лондона и Берлина полпреды Майский и Мерекалов, а также советник полпредства в Париже Крапивенцев. Некоторые ученые, ссылаясь на неопубликованные тетради Мерекалова, придают этому совещанию принципиальное значение, полагая, что именно тогда было принято решение о переориентации внешнеполитического курса на Германию и снятии Литвинова с поста наркома. Однако эта версия вызывает сомнения. Судя по тетрадям, Мерекалов будто бы прозорливо ответил на вопрос Сталина о будущей политике Гитлера, заявив, что тот сначала оккупирует Польшу, потом разобьет Францию, а затем нападет на СССР. Скорее всего, такие «предсказания» посол записал уже после того, как эти события состоялись. Мерекалов, к примеру, не помнил, что в совещании участвовал Литвинов («его не приглашали»), хотя вышел из кабинета Сталина вместе с наркомом[13]. Примечательно, что после 21 апреля Мерекалов к переговорам с высшими немецкими чиновниками почти не привлекался. Их чаще вел временный поверенный в делах Астахов. В дневниках Майского сохранилась короткая запись обсуждения внешнеполитических вопросов, по всей видимости, именно 21 апреля. Там речь идет исключительно о переговорах с западными союзниками, Германия даже не упоминается[14]. Невозможно также представить, чтобы Сталин обсуждал отставку Литвинова в присутствии его подчиненных.

Литвинова сняли 3 мая 1939 г. Генсек принял его в своем кремлевском кабинете на 35 минут. Телеграмму советским полпредам за границей, в которой объяснялась причина отставки, Сталин продиктовал лично: «Ввиду серьезного конфликта между председателем СНК т. Молотовым и наркоминделом т. Литвиновым, возникшего на почве нелояльного отношения т. Литвинова к Совнаркому Союза ССР, т. Литвинов обратился в ЦК с просьбой освободить его от обязанностей наркоминдела. ЦК ВКП (б) удовлетворил просьбу т. Литвинова и освободил его от обязанностей наркома. Наркоминделом назначен по совместительству председатель СНК Союза ССР т. Молотов»[15]. Сторонние наблюдатели связывали смещение Литвинова с отходом советского руководства от политики коллективной безопасности. Большинство германских газет расценило отставку «как конец политики союзов с западными капиталистическими державами». Однако отсутствуют документальные свидетельства, подтверждающие, что у Кремля в то время имелся конкретный план действий и там точно знали с кем и какие союзы заключать.

В апреле 1939 г. свой вклад в европейскую безопасность решил внести президент США Рузвельт. Как известно, в сентябре 1938 г. в своей переписке с Гитлером он в целом поддержал Мюнхенское соглашение. В телеграмме от 15 апреля на имя Гитлера и Муссолини Рузвельт предложил им взять на себя обязательства не нападать на 31 европейское и азиатское государство (они перечислялись). Прочитав текст, Муссолини, по собственным словам, подумал, что у президента США «плохо с головой». Нацисты поступили тоньше. В считанные дни немецкие дипломаты связались с большинством стран из «списка» (как правило, соседями) и потребовали ответа на два вопроса: действительно ли государства чувствуют, что Германия им угрожает, и уполномочивали ли они Рузвельта делать такого рода заявления от их лица? Несложно предположить, как ответили немцам. 28 апреля Гитлер выступил в рейхстаге с большой речью, в которой иронизировал над предложениями американца. Пользуясь моментом, фюрер обрушился с критикой на поляков и британцев и заявил, что денонсировал польско-германский пакт о ненападении и англо-германское соглашение об ограничении военно-морских сил.

В отличие от предшествующих выступлений, Гитлер почти ничего не сказал о Советском Союзе. Это было не случайно. К сожалению, часть документов высших органов власти Третьего рейха погибла в годы войны. Историкам буквально по крупицам приходится реконструировать события. Вполне возможно, что письменных свидетельств вообще не существовало, поскольку важные решения зачастую принимались устно. Есть основания утверждать, что с конца апреля – начала мая 1939 г. высшее германское руководство начало предпринимать скоординированные действия по улучшению германо-советских отношений. Это были не робкие сигналы, а целые каналы информации (от разведки и дипломатии до бизнеса и прессы).

Многие ученые называют отправной точкой встречу между полпредом Мерекаловым и статс-секретарем германского министерства иностранных дел Вайцзеккером, которая состоялась 17 апреля в Берлине. Согласно немецкой записи, советский посол недвусмысленно заявил о желании улучшить политические отношения между странами. Однако текст советской записи не содержит таких фраз[16]. Каких-либо инструкций обсуждать политические вопросы Мерекалов не получал.

Куда важнее последующие события. Так, сразу после речи фюрера в рейхстаге была свернута антисоветская пропаганда в Германии. Затем, как это часто бывало у фюрера, на бывшего вице-канцлера, посла Германии в Турции фон Папена было возложено деликатное поручение. 5 мая под благовидным предлогом (протокольный визит в связи с назначением и прибытием в Анкару) он встретился с советским посланником Терентьевым и, отбросив дипломатические формальности, заявил ему, что «не видит никаких вопросов, которые могли бы затруднить сближение между СССР и Германией и создавали бы неразрешимые противоречия между обоими государствами», что «идеологию надо оставить в стороне и вернуться к былым бисмарковским временам дружбы»[17]. Показательно, что Терентьев в своем первом отчете в Москву не придал этому значения, за что получил выговор от нового наркома Молотова: «…Вы взяли неправильный тон. Вам надо быть с ним таким же вежливым, как с французом или другим послом, не отворачиваться от него, выслушивать его заявления, если он их захочет сделать. Тогда Вы правильно выполните обязанности советского полпреда»[18]. Через три дня (9 мая) Терентьев отправился к Папену с ответным визитом. В подробной телеграмме в Москву он представил поведение германского посла уже в положительных тонах[19]. Принципиально важно, что на протяжении последующих месяцев все высшие немецкие чиновники почти дословно повторяли высказывания Папена.

10 мая в своей баварской резиденции Бергхоф (Оберзальцберг) Гитлер принял вызванного из Москвы советника германского посольства Хильгера. Последний в присутствии генерал-полковника Кейтеля, Риббентропа и заведующего восточно-европейской референтурой Отдела экономической политики МИД Германии Шнурре осветил положение в Москве и обосновал необходимость сотрудничества с СССР. На следующий день в Берлин прилетел посол Шуленбург. В течение недели, пока посол находился в столице, Риббентроп вместе со своими сотрудниками составил основные тезисы, с помощью которых впоследствии нацистская пропаганда оправдывала сближение с заклятым политическим врагом. Их суть сводилась к тому, что Советский Союз – это уже другая страна. Сталин «строит национальное государство», где коммунизм не играет существенной роли. Новый советский патриотизм опирается на традиционные ценности с многочисленными заимствованиями из царского прошлого. Коммунистический интернационал «больше не является важным фактором». Соответственно, идеологические препятствия уже не мешают добрососедским отношениям. Шуленбург получил инструкции «очень-очень осторожно» сообщить Молотову о возобновлении торговых переговоров и посмотреть на реакцию советского наркома.

Апрельско-майские сигналы из Германии заинтересовали Кремль, но не привели к существенным изменениям. В ходе встречи Молотова с Шуленбургом 20 мая нарком был не очень дружелюбен и заявил, что у него складывается впечатление, будто Германия, вместо ведения серьезных экономических переговоров, предпочитает «играть» в какие-то игры. В таких играх Советский Союз не заинтересован. Если же Германия хочет успеха в экономических переговорах, то для этого должны быть «соответствующие политические основания»[20]. В этом высказывании Молотова отдельные ученые видят намек на идеологические сдвиги или даже будущий пакт. В действительности, это была старая идея. Дело в том, что многие инициативы по торговым, экономическим и финансовым договорам капиталистических стран с СССР ранее заканчивались ничем. С учетом предшествующего негативного опыта, советские дипломаты пришли к выводу, что для успеха экономических сделок желательно иметь какое-то базовое политическое соглашение.

Для германской стороны такой поворот в рамках переговоров о торговле и кредитах стал неожиданностью. Несколько дней немцы находились в замешательстве. Риббентропу казалось, что Советский Союз может вообще отказаться от каких-либо переговоров. Он попросил итальянцев «надавить» на японцев, чтобы те гарантировали безопасность советских интересов на Дальнем Востоке. Однако из Токио пришел быстрый отказ. Два дня высшие германские чиновники гадали – Молотов «душит» контакты или он «за»? Решили действовать через Вайцзеккера. Фюрер одобрил, и 30 мая, в хорошо спланированной встрече с советским поверенным в делах Астаховым, статс-секретарь театрально отложил в сторону карандаш и блокнот и предложил поговорить «неофициально». Далее последовали «сугубо личные» сентенции о нормализации отношений, уже доведенные до Москвы по другим каналам. С одним исключением – Вайцзеккер использовал любимое изречение Гитлера: «В нашей лавке много товаров. Берите то, что хотите». 10 июня подробный отчет Астахова лежал на столе у Сталина[21]. Но быстрой реакции из Москвы опять не последовало. За своеобразный ответ немцы восприняли речь Молотова от 31 мая на сессии Верховного Совета СССР, не содержавшую резкой критики Германии. Но этого было явно недостаточно. 17 июня, находясь в командировке в Берлине, Шуленбург настоял на встрече с Астаховым. Сначала он высказал пожелание о большей уступчивости с советской стороны по поводу поставок сырья. Затем просил разъяснения о «политической базе», а потом прямо заявил, что пришло время для кардинального улучшения отношений, повторив фразу о «лавке, в которой много товаров». Шуленбург сделал важное уточнение – «под товарами подразумевались и политические выгоды»[22]. Тем не менее, советское руководство по-прежнему проявляло сдержанность.

Такая медлительность и настороженность Москвы раздражали Гитлера, и 29 июня он решился на временное приостановление переговоров. В литературе этот демарш часто преподносится как дипломатическая победа фюрера. Испугавшись разрыва, русские будто бы стали сговорчивее. На самом деле, как показывают документы Политбюро, именно немцы пошли на компромисс. Советская сторона настаивала на увеличении срока кредита (до 7 лет), уменьшении его процента (до 4,5%) и полном одобрении списков заказываемых оборонных товаров. Поскольку Сталин согласился увеличить объемы советских поставок, Гитлер пошел навстречу почти по всем пунктам. 14 июля эта торговая сделка была одобрена решением Политбюро, которое вождь лично отредактировал[23]. 22 июля ТАСС сообщил о возобновлении переговоров. В тот же день Вайцзеккер официально уполномочил Шуленбурга возобновить прерванные переговоры. Таким образом, до конца июля Берлин и Москва еще ни о чем конкретном не договорились.

Большую часть времени у советского руководства в мае – июле занимали переговоры вокруг заключения союза с Великобританией и Францией. Возглавив Наркомат иностранных дел, Молотов сразу заверил британского и французского послов, что советская внешняя политика останется неизменной. Правда, он сделал оговорку: «если не произойдет каких-либо изменений в международной обстановке и в позиции других держав»[24]. Как и Литвинов, Молотов был против односторонних гарантий. В этом вопросе среди советских дипломатов имелись расхождения. Полпред во Франции Суриц и первый заместитель наркома иностранных дел Потемкин полагали возможным принять предложение Парижа и Лондона за основу. Майский отвергал его, т.к. оно не предполагало взаимных гарантий. После некоторых раздумий Сталин и Молотов 14 мая одобрили памятную записку, которая стала официальной позицией советских переговорщиков[25]. Во главу угла ставился принцип равноправия и взаимной помощи без односторонних гарантий и необходимость заключения военного соглашения между союзниками.

Но это не устраивало Чемберлена, который по-прежнему не верил русским и не хотел обязывающего договора с «Советами». Он выдвинул новое предложение ограничиться всего лишь декларацией о намерениях без обязательств со стороны Великобритании с одновременной передачей рассмотрения конкретных вопросов европейской безопасности в Лигу наций.

В Москве идею Чемберлена не оценили. 27 мая Молотов устроил «холодный душ» британскому и французскому послам[26]. Он обвинил их в отсутствии интереса к созданию эффективного альянса против агрессоров и желании заниматься бесплодными разговорами, а не делом. Глава советского правительства раскритиковал механизм взаимопомощи через Лигу наций: допустим, на Советский Союз совершено нападение, а «представитель какой-нибудь Боливии будет рассуждать в Совете (Лиги наций), имеется ли наличие акта агрессии против СССР, нужно ли оказывать СССР помощь, а в это время агрессор будет поливать советскую территорию артиллеристским огнем. Советское правительство не может признать приемлемой подмену эффективной помощи жертве одними разговорами по данному вопросу»[27]. Галифаксу пришлось фактически дезавуировать «блестящую идею» Чемберлена словами, что ссылки на Лигу наций имели целью успокоить британское общественное мнение.

Вопрос о союзе упирался также в предоставление гарантий прибалтийским государствам в случае германского нападения, на чем настаивал СССР. Англичане не хотели таких гарантий. Чтобы как-то сдвинуть переговоры с мертвой точки, Иден, бывший ранее министром иностранных дел, предложил свою кандидатуру для поездки в Москву, а бывший премьер-министр Ллойд Джордж, к ужасу Чемберлена, порекомендовал послать в качестве главы делегации его оппонента Черчилля. Со своей стороны Молотов попросил Майского намекнуть Галифаксу, что в СССР «приветствовали бы его приезд»[28]. Но направление на переговоры людей, способных договариваться, не входило в планы британского кабинета и лично Чемберлена. В Москву 14 июня прибыл заведующий центрально-европейским департаментом МИД Великобритании Стрэнг, который получил инструкции твердо отстаивать британскую позицию.

29 июня с одобрения Сталина в газете «Правда» вышла статья члена Политбюро Жданова «Английское и французское правительства не хотят равного договора с СССР» с критикой западных переговорщиков. В статье задавался ряд вопросов: почему западные союзники, когда хотели заключить пакт или предоставить кому-либо гарантии, находили способы действовать быстро, и из-за чего столько проволочек с переговорами в Москве? И давался ответ: британское и французское правительства не хотят заключать договор, основанный на взаимной ответственности и равных обязательствах. Они желают обвинить Советский Союз в срыве переговоров и оправдать новую сделку с агрессорами.

Статья возымела свое действие, и 1 июля западные правительства согласились дать гарантии странам Прибалтики, предложив перенести список гарантируемых стран в секретный протокол[29]. Но оставались нерешенными проблема толкования понятия «косвенная агрессия» и вопрос о заключении военного соглашения. Существует версия, что тезис о «косвенной агрессии» специально изобрела советская сторона для затягивания переговоров. Однако этот термин первыми использовали англичане еще в апреле 1939 г.[30]

В июле переговоры опять застопорились. Всем было ясно, что необходимо что-то делать. Французский посол в Москве Наджиар рекомендовал заключить договор с СССР, оставив в стороне англо-французские оговорки. Однако британцы не собирались уступать. Галифакс говорил на заседании комитета по внешней политике, «что не стоит забывать о том, какой эффект может оказать на образ мыслей господина Гитлера наше согласие встать на колени перед русскими в поисках их поддержки. У Гитлера и так очень невысокое мнение о России, и наши действия могут только утвердить его во мнении, что мы – слабый и мягкотелый народ». Чемберлен в это же время писал сестре: «если мы все-таки подпишем это соглашение, то, полагаю, многие, и я в первую очередь, согласятся с тем, что это нельзя будет рассматривать как большую победу. Я ставлю военные возможности русских столь же низко, сколь высоко оцениваю германские. Я считаю, что они могут подвести нас в самую трудную минуту, даже сами переговоры с ними уже вызвали непонимание некоторых наших друзей. Я сторонник проведения гораздо более жесткой линии с ними во всем, но мои коллеги зачастую не разделяют этого взгляда»[31].

Недоверие было взаимным. 17 июля Молотов сообщал советским полпредам в Лондоне и Париже: «Только жулики и мошенники, какими проявляют себя все это время господа переговорщики с англо-французской стороны, могут, прикидываясь, делать вид, что будто бы наше требование одновременности заключения политического и военного соглашения является чем-то новым в переговорах, а в прессе пустили даже утку, что мы требуем будто бы военного соглашения предварительно, то есть до заключения политического соглашения. Непонятно только, на что эти мелкотравчатые купчишки рассчитывают, когда пускаются в переговорах на такие неумные проделки. Видимо, толку от всех этих бесконечных переговоров не будет, и придется их послать к черту. Тогда пусть пеняют на себя»[32].

Не добившись компромисса по политическому соглашению, британцы и французы договорились о направлении в Москву военных делегаций, которые прибыли в советскую столицу 11 августа. Руководство СССР отнеслось к этим переговорам со всей серьезностью. В отличие от западных союзников (их миссии возглавили главный морской флигель-адъютант короля Дракс и член Верховного военного совета Франции Думенк) в состав советской делегации вошли высшие военачальники – нарком обороны Ворошилов, начальник Генерального штаба, его заместитель и командующие флотом и авиацией. Все заседания миссий записывались, экземпляры записей в тот же день отправлялись Сталину и Молотову.

В литературе часто встречается утверждение о гибкости и уступчивости французского правительства. Фраза министра иностранных дел Бонне – «лучшая политика в отношении Советов – не создавать впечатление, что они нам так уж сильно нужны» – заставляет, по крайней мере, в этом сомневаться. Французский генштаб до весны 1939 г. неоднократно выступал против каких-либо военных переговоров с Советским Союзом.

Высшее политическое и военное руководство Франции еще с домюнхенской эпохи следовало в фарватере британской политики. Внешне создавалось впечатление, что французы активны и им действительно нужен союз с Советской Россией. Военный атташе в Москве генерал Палас 13 июля в секретной записке докладывал Даладье, совмещавшему посты главы правительства и военного министра: «настороженность и недоверие, возникшие в ходе переговоров, исчезнут только в случае выработки четких договоренностей», русские готовы выставить до 100 дивизий против немцев и просят польский коридор для их прохода, «следует немедленно установить контакт с советским Генштабом, подготовить умонастроение поляков … к принятию наших предложений». И предупреждал: «…если нам не удастся быстро договориться, то мы увидим, что СССР сначала самоизолируется, заняв нейтральную выжидательную позицию, а затем добьется соглашения с Германией на основе раздела Польши и прибалтийских стран»[33]. Во Франции было немало прозорливых людей, которые, подобно Паласу, требовали наладить конструктивные отношения с СССР. Но не они определяли государственную политику. В Москве неоднократно возмущались лицемерием и лживостью Бонне, и не без оснований не доверяли Даладье. К сожалению, именно эти политики оказались в руководстве страны, и значительная часть французского общества поддерживала их курс.

Собственную позицию имели польские вожди. Она основывалась на принципе «равноудаленности», т.е. недопущения союза ни с Германией, ни с Россией. Таким способом предполагалось «держать на дистанции» потенциальных противников и «не дать повода» для взаимного недовольства и агрессии. Альянс с Великобританией и Францией Варшава считала главной гарантией независимости страны.

Важным элементом польской стратегии были антисоветизм и русофобия. Многие высказывания польских лидеров стали известны только после Второй мировой войны и открытия западных архивов. Преемник Пилсудского маршал Рыдз-Смиглы объяснял французскому послу в Варшаве в мае 1938 г.: «Если немец остается нашим противником, он все же вместе с тем европеец и человек порядка, в то время как русские для поляков – сила варварская, азиатская, разрушительная и разлагающая стихия, любой контакт с которой обернется злом, а любой компромисс является самоубийством»[34]. Через год (в мае 1939 г.), принимая у себя папского нунция, министр иностранных дел Бек объяснил, что отношение к восточному соседу не поменялось: «Если британская гарантия Польше – это средство против войны, то союз с Россией – это способ начать войну»[35].

Правители Польши категорически не желали пускать Красную армию на свою территорию, поскольку боялись социального и национального взрыва в восточных кресах, где основную часть населения составляли белорусы и украинцы. При этом Варшава почему-то надеялась, что «Советам все равно некуда деваться», что уничтожение Польши не в интересах СССР.

Логика польских вождей имела резон. Совокупная военная мощь Великобритании, Франции и Польши не уступала германской. Но союзники Варшавы не собирались оказывать действенную военную помощь Польше, а поляки такую альтернативу даже не рассматривали.

Британские и французские военные не питали особых иллюзий по поводу боеспособности своего основного союзника на Востоке – польской армии. В конце апреля – начале мая в Лондоне представители штабов западных армий подробно проанализировали шансы Польши и пришли к неутешительному выводу, что «коллапс наступит на самой ранней стадии войны». Тем более удивительно, что 17 мая после переговоров в Париже с министром военных дел Польши Каспжицким начальник французского Генерального штаба Гамелен и главнокомандующий французскими вооруженными силами Жорж заверили партнера, что в случае нападения Германии на Польшу «французская армия перейдет границу и двинется против немцев». При этом не преминули напомнить полякам, что «в сентябре 1938 г. общая обстановка и мероприятия, проведенные Францией, предоставляли гораздо больше возможностей, чем теперь, для вмешательства против Германии»[36]. Позднее выяснилось, никакие наступательные мероприятия не планировались. Французы собирались придерживаться оборонительной войны, «ожидая» подходящего момента. Однако польские военные вернулись в Варшаву, воодушевленные будущей «помощью» союзника.