*7169. Дело о КПСС

[Сергей Шахрай]

-В основом таких причин две. Первая-в расхождении взглядов на оценку политической ситуации в стране и предлагаемых мной мерах по ее исправлению. Суть моей позиции в том, что сейчас в России нет даже признаков угрозы установления авторитарного режима со стороны президента или парламента. Речь идет о стопроцентном дефиците государственной власти. Есть в России остатки партийной власти, есть местная власть, в том числе-феодальная. Но государственной власти в стране-острый дефицит.
Моя позиция и в правительстве, и как госсоветника заключалась в том, чтобы действовать более решительно, более наступательно по трем направлениям изменение отношений в сфере собственности «насильственная» приватизация, наведение порядка в области борьбы с преступностью и коррупцией, уточнение позиций по вопросам национально-государственного устройства России и СНГ. Я также считаю, что успех реформ во многом зависит от того, станут ли их сторонниками почти 18 миллионов российских чиновников.
Надо сделать государственных служащих заинтересованными материально в успехе приватизации, фермерства-гарантировать им долю госсобственности, обеспечить эффективную социальную защиту.
Я думаю, что более решительная позиция президента, правительства, Верховного Совета в этих вопросах может создать социальную базу российской государственной власти. Я при этом подчеркиваю, что сегодня в России государственной власти нет.
Возможно, благодаря такой позиции я попал в разряд радикалов.
Вторая причина моего ухода. Президент, как глава исполнительной власти, обладает правом набирать себе команду. Но у члена команды есть право поступаться или не поступаться своими принципами, работая в этой команде.
Я думаю, честнее будет и перед самим собой, и перед моими избирателями разрешить ту иллюзию, что все решения исполнительной власти России подготовлены Шахраем. К сожалению, несколько последних месяцев я фактически не участвую в подготовке наиболее важных документов, узнаю о них из прессы. При этом несу политическую ответственность за правовое качество этих документов. Мне не удалось наладить строгий, так сказать, одноканальный анализ всех нормативных актов с точки зрения их соответствия законодательству. Поэтому я не хочу быть ширмой для решений, разрабатываемых, к примеру, Петровым, Лобовым, Скоковым.
Хочу, подчеркнуть, что у меня нет личных претензий. Я не ухожу в оппозицию к президенту. Я обещал ему помощь. И я рад, что в Конституционном суде я выступать не как вице-премьер и госсоветник, а как просто гражданин Шахрай, который будучи кандидатом юридических наук, имеет по закону право представлять в суде интересы президента. Я считаю своим долгом и честью защищать эти интересы в таком процессе.
Во время моей последней встрече с президентом не было никаких обид, ни расставаний. Так сложилось исторически, что президент плох он или хорош-но он сегодня-один из немногих стержней стабильности режима и реформы. И я буду работать на эту команду.

[Сергей Чугаев]

-В какой форме и в каком качестве?

[Сергей Шахрай]

-Я остаюсь членом парламентского комитета по законодательству. Намерен по такому случаю просить Руслана Имрановича выделить мне кабинет-как положено всем членам комитета. И, думаю, более эффективно займусь самостоятельной политической, правовой деятельностью. В какой форме-расскажу позже, когда сделаю выбор. Я не верю сегодня в многопартийность, поэтому у меня нет желания создавать партию или присоединяться к какой-либо партии. Хочу использовать свои профессиональные качества в сфере правовой защиты собственности и предпринимательства.

[Сергей Чугаев]

-Случайно ли в ходе нашей беседы несколько раз прозвучали слова «авторитарный режим»? Очевидно у вас имеется свой взгляд на развитие ситуации в России?

[Сергей Шахрай]

-Я бы не хотел давать оценку политической ситуации в стране и говорить о возможномм ее развитии в будущем. Как участник начинающего в Конституционном суде процесса, не хочу нагнетать напряженность. Но напомню, что говорил об этом на сьезде: в нашей стране очень велика угроза национал-патриотизма. Не патриотизма, а национал-патриотизма, фашизма, если хотите. Почему так трудно идут реформы в России реформы? Нельзя же все списать на ошибки демократов. Все очень закономерно. Пока. Хотя от этого не легче. Удасться ли нам избежать проклятья и не ввалиться в еще одну гражданскую войну? Вот-главная опасность.

[Сергей Чугаев]

-Вы считаете угрозу гражданской войны реальной?

[Сергей Шахрай]

-Да, очень. Для ее начала достаточно попытки национал-патриотов захватить власть. Много интересных процессов происходит и в высших эшелонах различных государственных структур. В принципе же рецепт того, как избежать этой угрозы сводится, к нескольким простым постулатам. Главный из них-если сейчас будет реально роздать собственность, ее потом не удастся отобрать никому. Поэтому почти полуторагодовые бюрократические проволочки с приватизацией-угроза все демократическим начинаниям. Надо действовать. И действовать решительно.
Накануне пресс-конференции удалось встретиться и с народным депутатом России Александром Котенковым, который на днях Указом президента назначен начальником Государственно-правового управления. Он-одна из ключевых фигур на предстоящем процессе в Конституционном суде. Из беседы с ним можно было сделать вывод, что представители президента намерены превратить заседания Конституционного суда, на которых будет обсуждаться соответствие Указов президента о запрете деятельности КПСС и РКП Конституции, в своего рода аналог Нюрнбергского процесса-в суд над КПСС.

С этой целью предполагается обнародовать немало считавшихся до недавней поры строго секретными документов о деятельности КПСС.
Часть этих документов уже была опубликована в «Известиях». Публикации будут продолжены. Судя по тем материалами, с которыми успел познакомиться, речь пойдет о том, что все годы пребывания у власти коммунистическая партия содержала своих функционеров за счет государственного бюджета, за этот же счет содержала большинство зарубежных компартий, активно вмешивалась во внутренние дела суверенных государств, вплоть до поддержки откровенно террористических организаций. Словом, была не политической партией в чистом виде, а неким государственно-политическим образованием криминального толка, пресечь деятельность которого президент имел полное право.

[Юрий Феофанов]

Сколько бы юристы ни убеждали нас, что Конституционный суд (КС) России решает не вопрос о запрете компартии и судьбы ее имущества, а всего лишь о правомерности указов президента, эти аргументы скользят мимо сознания.
Все отлично видят «корень зла». Ну что ж, политика всегда столь тесно переплетена с врагом, что разорвать эту связку непросто. Да, наверное, и не нужно разрывать. Председатель Конституционного совета Франции Р.Бодингер справедливо говорил: «Главное назначение конституционного надзора состоит в том, что он позволяет подойти к решению политических проблем правовым путем».
Наше государство, то есть Россия, на протяжении всей своей тысячелетней истории таких путей не знало. Тем более не знала их советская власть, которая принципиально, даже в теоритических своих основах отвергала право как инструмент государственности-вся власть целиком и безраздельно принадлежала партии: Советы исполняли роль муляжей, коими в колхозные времена стали украшаться витрины цэковских мясных лавок.
Конституционный суд России-это, я бы сказал, неожиданное, внебрачное дитя нашей перестроечной демократии. Ее законный, запланированный ребенок-Комитет конституционного надзора ушедшего в историю Союза. Вот там все было спланировано «как надо».
Я бывал почти на всех заседаниях комитета, общался с юристами, в него входившими. Комитет упрекали за нерешительность и половинчатость, во многом, думаю, заслуженно. Но надо иметь в виду, что закон о конституционном надзоре стразу стреножил «третью власть» самим даже названием. Название «Суд» отвергли-«это не в наших традициях». Конституционный комитет был связан громоздкой и неоправданной процедурой, далеко не все акты властей были ему поднадзорны и т.д. Но и сам комитет в острых ситуациях прикрывался юридической фразеологией, чтобы не взять на себя правовое толкование. Когда к примеру, Верховный Совет РСФСР запретил совмещение постов руководителей Совета и общественной организации, ККН обьявил этот акт якобы «нарушением права человека». Хотя ясно было, что имелось в виду совмещение постов руководителей партаппарата с должностями в государственных структурах, а отнюдь не с креслами президентов обществ цветоводов. Требовалось правовым образом истолковать волю российского законодателя, вместо этого неудачную формулировку использовали для дискредитации справедливого закона.
И тем не менее Конституционный комитет, урезанный до предела в своих полномочиях, то и дело принимал раздаражающие власти решения, обьявляя неконституционным даже указы президента СССР. Только вот президент этих решений судебной власти словно бы не замечал.
Словом, под разговоры о правовом государстве отцы перестройки из полицейской империи хотели сделать «империю правовую», где слова о разделении властей лишь прикрывали самодержавие.
Конституционный суд России начал создаваться при том же режиме. Но так случилось, что летом 1991 года, когда Сьезд народных депутатов РСФСР должен был учреждать КС, он этого по случайности не сделал-прервал свою работу. А возобновил его после Августа, уже, как считали «в другой стране». Не знаю, как насчет страны, но суд получился и в самом деле ни на что до сих пор не похожий.
Российские послеавгустовские реформаторы не побоялись поставить судебную власть в ее высшем звене вровень с собой. И если после подавления путча, которое шло под знаком восстановления законности, и были предприняты некоторые неправовые шаги, созданием полноправного Конституционного суда эти грехт отмаливаются. КС получил неведомые самодержавному государству прерогативы: признать не соответствующим праву любой закон парламента, любой указ президента, не говоря об актах более низкого ранга. Уже высказываются, правда, предположения, что с таким судом при надобности справятся. Возможно. Но слишком много препятствий, равных государственному перевороту, пришлось бы преодолеть.
Хотя, конечно, закон всего лишь, как говорил Гоголь «бланковый лист», его еще надо реализовать. Опыт истории и государственной практики свидетельствует об этом убедительно. В США, во Франции, в Германии есть конституции и институты, их оберегающие: Верховный суд, Конституционный совет, Конституционный суд. А в Англии нет ни Конституции, ни, естественно Конституционного суда. Там даже монарх есть. Так что не в институтах и структурах дело.
Российский КС несуетливо, без шума и грома, занял свою нишу в государстве российском. Но занял ее авторитетно, показал свой характер. Когда КС начал слушать дело об указе президента, слившего в единый монстр репрессивные службы, все гадали-отважится ли судья на отмену. Отважился. Меня удивил не столько суд, сколько президент. Незамедлительно подчинился. (Президент Горбачев так и не отменил свой Указ «О Садовом кольце» после обьявления его незаконным). Вот чего не было на Руси: чтобы «первая власть» подчинялась судебной. И это сразу же создало Конституционному суду определенную ауру. Ибо право, обуздывая власть, может опереться только на свой авторитет-танков у него нет. А от «первых властей» зависит авторитет и сила «третьей власти».
Впрочем, не все так безоблачно на российском правовом небосклоне. Когда Татарстан обьявил о своей независимости в равноправности с Федерацией и назначил референдум, он нарушал конституционные нормы.
Парламент передал дело в КС. И, по моему, тем самым поставил суд под удар, особенно если учесть провозглашенный «парад суверинитетов». КС принял единственное возможное правовое и абсолютно безнадежное политическое решение. Мне, присутствовавшему на заседании, очень хотелось, чтобы суд тогда отложил слушание, хотя бы под тем предлогом, что «другая сторона» не явилась без уважительных причин. Ясно же было, что решение о запрете референдума не будет выполнено. И не имелось надежного механизма у Федерации исключить неповиновение. Было бы целлесообразнее искать политические компромиссы в парламенте, не вовлекая в это дело «третью власть». Мало того, что не подчинился Татарстан. Башкирская Республика заявила, что вообще не намерена подчиняться актам КС РФ. А это уже прецендент для создания «пространства ненаказуемости», что для государства гибельно. (Кстати говоря, эти суверенные республики и под себя заложили опасные мины, создав прецендент неповиновения; но это уже их проблемы).
А с другой стороны, думаю, российский парламент зря поспешил взять на себя признание актов 1954 года по Крыму неправомочными. Если исходить из того, что оценить эти акты было обязательно нужно, то это скорее дело Конституционного суда, нежели парламента. Помните, слова французского председателя о юридических путях решения политических вопросов? Юридические весы вообще рискованно заменять какими-либо иными. Возможно, и реакция на Украине была бы мягче: суд армиями не командует, войн не обьявляет и границы не перекраивает. Ни для кого, конечно, не осталось бы в тайне политическая и моральная подоплека, но все же чисто юридический диагноз открытой государственной раны был бы более убедительным. Во всяком случае судебные процедуры, которые обойти невозможно, сами по себе гасили бы парламентско-митинговое воодушевление, легко принимающее агрессивные оттенки.
Поэтому обращение к судебному арбитражу в столь трудном, спорном и сенсационном деле, как запрет КПСС, почти 20-миллионной партии, вовлекший за малым исключением весь народ в свои деяния, шаг, уверен, единственно оправданный. Внесудебный, а значит, незаконный, запрет даже преступной организации способен внести в общество лишь смуту. Не говоря уже о том, что это создает для демократии гибельный прецедент. (Повторю, КС рассматривает правомерность указов президента, но суть от того не меняется). И вопрос сейчас не в том, какое решение примет Конституционный суд России. Вопрос – насколько независима будет его позиция.
О необходимости становления в нашем Отечестве неведомой ему «третьей власти», как власти не исключительно репрессивной, а государственной, арбитражной между Державой и Гражданином, говорили все годы перестройки очень много, что утратилась всякая надежда. Сечас она воскресает. Если перейти на личности, то можно было бы насчет Горбачева отнести «четвертую власть»-более или менее свободную прессу. А на счет Ельцина «третья власть»-уже показавший свое правовое достоинство Конституционный суд.
Но ему будет очень трудно на этом процессе. Очень трудно.

[Российская газета-90-х]

http://www.yeltsincenter.ru/digest/r...-goda?page=0,1
«Российская газета» / Издание Верховного Совета Российской Федерации. – 1992. – 26 мая, вторник. – № 119 (455). – Вып. 2. – 8 полос.

Как сообщила пресс-служба Президента России, вчера состоялась встреча Бориса Ельцина с представителями Президента России на судебном процессе в Конституционном суде по проверке конституционности его указов о КПСС и КП РСФСР.
Были обсуждены итоги подготовки к суда, правовая позиция представителей Президента, были высказаны соображения по тактике участия в процессе.
Борис Ельцин подчеркнул политическое и моральное значение этого процесса.
«В обществе назрела потребность знать всю правду о КПСС и ее истинной роли и ответственности за тот глубочайший экономический и морально-политический кризис, в который была ввергнута страна за десятилетия господства компартии»,-сказал он.
Пресс-секретарь Президента России Вячеслав Костиков отметил, что имеется достаточно свидетелей и документов, позволяющих увидеть истинное лицо этой тоталитарной партии, смыть с нее тот благостный глянец и румяна, который она десятилетями наводила на свое лицо при помощи десятков тысяч своих пропагандистов.
Имеющиеся факты в сущности выводят нас на сравнении деятельности КПСС с теми методами и той идеологией, которые были заклеймены всем миром на Нюрнбергском процессе.
На встрече присутствовали Геннадий Бурбулис, Михаил Федотов и Сергей Шахрай, которые и будут представлять Президента на процессе в Конституционном суде.

[Российская газета-90-х]

Не в роли госсоветника России, а в качестве рядового кандидата юридических наук будет представлять Сергей Шахрай Президента России в ходе заседания Конституционного суда при рассмотрении соответствия Конституции Российской Федерации указов Президента России по КПСС.
Говоря на состоявшейся вчера в Москве пресс-конференции о причинах своей отставки, Сергей Шахрай в качестве главной назвал «несовпадение позиций» с рядом лиц в окружении Президента России. В ответ на конкретизирующий вопрос он назвал имя главы администрации Президента Юрия Петрова и добавил, что, «пока Петров определяет многое в администрации Президента, ни профессионалов, ни честных людей там в большинстве не будет».
Свою отставку с поста советника Сергей Шахрай назвал фактически состоявшейся. Она, по его словам, находится в стадии оформления. Однако, подчеркнул он, «отставка не означает оппозиции к Президенту России».
На заседаниях Конституционного суда Сергей Шахрай намерен с помощью документов доказать, что КПСС замешана в геноциде, депортации народов бывшего СССР, в разжигании вражды по социальному признаку в мировом масштабе, в нарушении права свобода совести.
Цитируя документы «особой папки» политбюро ЦК КПСС, сослался на поддержку компартией некоторых террористических организаций, в частности речь шла о помощи Народному фронту освобождения Палестины в 1975 году.
Документы, так называемой «особой папки», по его словам в ближайшее время будут рассекречены и обнародованы, они будут использованы им в ходе слушаний в Конституционном суде.
Ссылаясь на профессиональную этику, Сергей Шахрай не делал прогонозов в определении результата предстоящих слушаний.
Вместе с тем он подчеркнул, что указы Президента о приостановке, а впоследствии о прекращении деятельности КПСС и РКП на территории России «не означет запрета коммунистической идеи», и добавил в подтверждение, что ныне зарегистрировано как минимум пять коммунистических партий.
(ИТАР-ТАСС)