*258. Равенство не значит справедливость

[Владислав Иноземцев]

https://snob.ru/selected/entry/98957/

Считается общим местом, что российский президент Владимир Путин — мастер тонкого политического расчета, почти гениальный тактик, но в то же время также и человек, который не имеет долгосрочной стратегии развития собственной страны. Постоянно меняя повестку дня (хотя и ратуя за стаби*льность), он не формирует политического и экономического образа России, который хотел бы воплотить в жизнь к тому времени, когда завершится его собственный земной путь. В разных формулировках такие тезисы повторяют практически все — и в России, и за ее пределами, — кто хоть сколько-ни*будь критично относится к фигуре кремлевского лидера.
На мой взгляд, все не так просто. Чем более динамичной становится деятельность российского президента, тем больше появляется оснований пола*гать, что за ней скрыта довольно четкая стратегическая линия. Не претендуя на абсолютную истину, я попытаюсь ее реконструировать.
В. Путин неоднократно называл себя консерватором — но его консерватизм весьма особого рода; он скорее может быть назван консерваторством (от сло*ва «консервировать»). Президент считает пресловутую стабильность не аналогом европейского sustainable development, а скорее синонимом неразвития (non-development) — стояния на месте, или, в лучшем случае, незначительных чисто количественных перемен. Любые перемены воспринимаются им как источник угрозы: от «упаднических» гомосексуальных увлечений в Европе (против которых нужно принять соответствующие законы) до распростра*нения интернета (и потому стоит закупить для администрации пишущие машинки и поменьше заглядывать во всемирную сеть). Он считает объединенную Европу потерявшей любое политическое значение, а информаци*онную революцию неспособной подорвать безудержный рост потребности развитых экономик в сырье. Он видит в православии основную социальную «ск*репу» и, похоже, не сомневается в скором возвращении цен на нефть к от*метке в $100/баррель и выше.
На самом деле подобный подход вовсе не должен считаться аномальным. В истории общественной мысли имелся продолжительный период, на протяже*нии которого такие концепции были не только широко распрост*ране*ны, но даже и доминировали. Во времена высокой античности представле*ния о цикличности были очень привычными. Платон называл наиболее совершенным развитие, «повторяющее круговое движение неба» и «происходящее вокруг какого-то центра» (Платон. Законы, 898 с, а). Полибий писал о «поpяд*ке пpиpоды, cоглаcно котоpому фоpмы пpавления меняютcя, пеpе*xо*дят од*на в дpугую и cнова возвpащаютcя — [вследствие чего] легко пpедcка*зать будущее на оcновании пpошлого» (Полибий. Вcеобщая иcтоpия, VII, 9 (10–11) и VI, 3 (2–3). Ему вторил Тацит: «Вcему cущему cвойcтвенно кpуговое дви*жение, и как возвpащаютcя вpемена года, так обcтоит дело и c нpа*ва*ми». Плотин, основатель школы неоплатоников, позже писал: «Единое еcть вcе и ничто, ибо начало вcего не еcть вcе, но вcе — его, ибо вcе как бы возвpаща*етcя к нему, веpнее, как бы еще не еcть, но будет» (Плотин. Эннеады V, 2, 1). Впоследствие эта версия истории была заменена прогрессистской, но, види*мо, прежние воззрения далеко еще не изжиты.

Мне кажется, что стратегия российского президента основывается именно на циклической трактовке глобальной динамики. Можно вспомнить, как у нас упорно отрицае*тся сама идея о «конце истории» — и с какими пиететом рассуждают о ее «возвращении». Стремительная архаизация нашей идеоло*гии и подмена ее православной этической доктриной также имеет свое основание лишь в том случае, если ожидают обратного колебания «маятника безнравственнос*ти». Я не говорю о практической экономической политике, которая, похо*же, сродни курсу секты «свидетелей высоких цен на нефть» в относи*тельно недалеком будущем.

Выражусь конкретнее. Путинская доктрина «стабильности» и «консерва*тизма» может рассматриваться как рациональная лишь в одной ситуации — в случае, если мы принимаем все происходящее в мире в последние несколь*ко десятилетий как гигантскую девиацию, как масштабное (но, безусловно, временное) отклонение от нормы. Только если исходить из того, что крах и распад Советского Союза был временной ошибкой; что «нравы возвра*ща*ю*тся, как времена года»; что демократия — это недолговечное и неустойчивое состояние общества между имперскими периодами его истории; что мирное сосуществование и глубокая экономическая интеграция — не более чем прелюдия к эпохе новых Версалей и Потсдамов, действия Владимира Путина выглядят воплощением поистине стратегического мышления. Зада*ча велико*го политика в таком случае — не пытаться кого-то догонять или искать правильную нишу для ускоренного развития; в любой из данных ситуаций существует большой риск попасть не в такт, ошибиться, просчитаться или быть застигнутым врасплох.
Настоящая стратегия в таких условиях — стратегия неизменности. Нуж*но заморозить страну, обездвижить ее, сделать воплощением исконной нравст*венной чистоты и самых традиционных экономических форм; быть готовым к новым переделам мира, не заморачиваться условностями международного права; почаще сверять свои действия не с какими-то Декларациями прав человека, а непосредственно с богом. Это в некотором смысле напоминает стремление быть погребенным на Восточном кладбище в Иерусалиме, ведь в миг прихода Мессии счастливчики воскреснут первыми. То же самое и с Россией — если она в наибольшей мере будет соответствовать абстрактным стандартам того старо*го мира, который «ненадолго вышел», но «вот-вот вер*нется», ей будет легко и просто не только встроиться в него, но и стать его несомненным лидером.
Мне искренне хотелось бы ошибиться, но сложно отделаться от мысли о том, что во главе российского государства стоит человек, который действи*тельно, как сказала о нем Ангела Меркель, «живет в другом мире» — причем мы даже не представляем себе, в насколько непохожем на реальный. В этом мире главной стратегией является попытка любым образом обеспечить отсутствие перемен: постоянно отвлекать внимание людей, переключая его с одного бессмысленного сюжета на другой; допускать отток квалифицированных и самостоятельных граждан, способных потребовать реформ и изменений; раз за разом торпедировать модернизацию, чтобы сохранить эта*тистскую экономику, способную реагировать только на приказы, отдаваемые монархом. Эта стратегия ориентирована на «дожитие» — на своего рода телепортацию страны и общества из хронологической точки «а» в точку «б», в которой вся турбулентность останется позади и откроются перспективы «доброго старого мира» XIX столетия. В рамках такого подхода абсолютно все поступки российского президента выглядят последовательными и раци*она*льными — но только в них.
Однако главным остается вопрос о том, «повернется» ли Земля (или иная планета) правильной стороной к тому гигантскому кораблю, команда кото*рого погружена в глубокую летаргию — и если да, то через сколько лет (десятилетий, веков)? Все помнят, что даже великие философы бывали слишком самоуверенны (в отличие от того, что заявлял, например, Фридрих Ниц*ше, умер не бог, а он сам), и тогда что же говорить о политиках? Когда-то настанет день, в который глаза Владимира Путина не откроются навстре*чу утреннему свету, но продолжающий свою стремительную жизнь пост*мо*дер**нистский мир, боюсь, даже не сбавит темпов своего обновления. Что же станет в этом случае с «криогенизированной» страной; как и кому удастся (да и удастся ли) ее оживить?
Похоже, один из фантастических сюжетов, которые обыгрывались в массе наивных книг и фильмов, воплощается в реальной политике, проводимой в склонной к экспериментам стране ее «замороженным» лидером. И, видимо, итога этой очередной попытки осчастливить и российский народ, и весь мир придется ждать довольно долго. Потому что, судя по всему, это вовсе не прихоть дилетанта, а самый что ни на есть стратегический курс.

[Владислав Иноземцев]

ПРОФИЛЬ № 17/9 мая 2005 года
ЕЖЕНЕДЕЛЬНЫЙ ЖУРНАЛ
Политэкономика ЭКОНОМИКА И БИЗНЕС

Автор, доктор экономических наук, главный редактор журнала «Свободная мысль-ХХI»

9 мая лидеры многих государств сьехались в Москву, выражая признательность народам Советского Союза, которые 60 лет назад ценой невообразимых жертв спасли человечество от фашизма. Окончание Второй мировой войны открыло перед миром новые горизонты. К маю 1945 года не менее 40 стран участвовали в коалиции, противостоявшей державам «оси». Тем же победным летом 50 государств подписали в Сан-Франциско устав Организации Обьединенных Наций. Увы, военная солидарность оказалась недолговечной. «Горячую» войну сменила «холодная», потом вроде бы отношения Восток-Запад разрядились, но до сих пор то тут, то там нет-нет да и проглянет седая изморозь тех лет.
Мне возразят: ныне лидеры России, США и Великобритании выступают союзниками в глобальной войне-на этот раз с терроризмом. Как и тогда, в международной коалиции состоят десятки государств.
На это у меня есть встречное возражение: члены нынешней коалиции не столько руководствуются принципами ООН, сколько активно попирают таковые. В отличие от своих великих предшественников, они при этом не могут похвастаться победой. «Война с терроризмом», длящаяся прктически также долго, как и Вторая мировая война, не приносит желанных результатов. Мир, увы, не становится более безопасным, что подтверждается свежими данными. Как раз в тот день, тогда Москва перенесла оглашение приговора политическому противнику Кремля г-ну Ходорковскому, Вашингтон обнародовал ежегодный доклад о международном терроризме, из которого следует, что в 2004 году количество «значимых» террактов выросло со 175, зарегистрированных в 2003 году, до 650, а число их жертв почти достигло до рекордного показателя 2001 года.
Несмотря на все усилия партнеров по антитеррористической коалиции, активность террористов приближается к запредительному уровню. Причем эта неудачная война слишком обременительна для новой коалиции. Ежегодные ассигнования на нее (включая траты на обеспечение все новых мер безопасности) достигают $230-250 млрд. в год, что в 4 раза превышает годовой обьем помощи, оказываемой нименее развитым странам по всем каналам. В США на нужды обороны и безопасности уходит 24.7%, в России-21.7% всех бюджетных расходов. Но это не главное. Еще более обременительной представляется эта война с морально-идеологической точки зрения. Если во Второй мировой войне у стран антигитлеровской коалиции противник был понятный, то участники коалиции антитеррористической сражаются с врагом, которого они даже не потрудились определить. Можно ли ныне поднимать бокалы, чествуя украинских и белорусских партизан, и в то же время называть преступниками иракцев, покушающих на американских оккупантов? Или считать убийство промосковского президента Чечни Ахмата Кадырова гнусным актом террора, а смертельный выстрел в рейхспротектора Богемии и Моравии Рейхардта Гейдриха-отважным подвигом героя чешского Сопротивления?
Нет свидетельств и о том, что победа в этой войне-пока лишь чисто гипотетическая-способна приблизить страны-участницы к торжеству тех высоких идеалов, во имя которых якобы ведется эта война. Уже сегодня во всех странах антитеррористической коалиции оказались существенно урезаны гражданские свободы. Страны, противостоящие ныне «оси зла», попирают международные юридические нормы вовне и в пределах собственных границ. Даже военнослужащие из частей СС, будучи взяты в плен, содержались в соответствии с положениями конвенций о военнопленных, но эти положения не распространяются, как видно, на пленников, заключенных на базе Гуантанамо. Преступления прошлой войны расследовались, а преступников открыто судили (причем некоторых, заметим, даже оправдывали)-в отличие от тех, кого ныне без лишних доказательств обьявляют новыми врагами человеческого рода.
60 лет назад в Ялте и Потсдаме за столом переговоров собирались настоящие победители. Сегодня в Москве за фуршетным столом оказались те, кто пока лишь не вполне осознал свое поражение. Люди, разительно непохожие на прежних триумфаторов. Президент Путин бесстрастно наблюдающий за деиндустриализацией России и окончательным возвратом ее в состояние сырьевой страны, из которого она вышла в канун Великой Отечественной войны. Президент Буш, ставший со времен Герберта Гувера, неудачливого противника Франклина Рузвельта на выборах 1932 года, первым лидером США, за годы правления которого в стране сократилось число рабочих мест. И даже британскому преьеру Блэру «не удалось» уподобиться У.Черчиллю-ведь тот, как известно, проиграл парламентские выборы вскоре после войны, а нынешнему на прошлой неделе в третий раз улыбнулась удача….
Впрочем, праздник Победы принадлежит не Путину, Бушу или Блэру. Он достояние тех ветеранов, которые на своих плечах вынесли тяжесть военного времени. Тех, чей город оказался, увы, практически полностью закрыт для многих их боевых друзей во имя безопасного следования кортежей руководителей новой всемирной коалиции и прочих VIР.