*8653. Мы и наша история

[Людмила Сараскина]

Получается, что ложь это правда! Это ложь чистой воды!

[Михаил Титаренко]

Если советские историки и нынешние либеральные историки, как вы говорите, давали свою интерпретацию историю для того, чтобы укрепить энергетику общества, для созидания новой, лучшей жизни,-это одно. А когда это делается с целью дезинтеграции общества, разрушения, ослабления и атомизации общества,-это преступления.

[Людмила Сараскина]

-Снова политическая целесообразность?...

[Виктор Данилов-Данильян]

Какая бы власть людей ни убивала, она всегда обьявляет, что делает это для общего блага, для остающихся живыми, а на самом деле-для себя самой, для становления, укрепления, сохранения, выживания самой власти. Поэтому говорить (а именно так здесь говорили), что правы те, кто это делал для интеграции, энергии, инициации и тому подобное, на мой взгляд, значит оправдывать убийства. Это стало вполне очевидно, по крайней мере после Великой французской революции.
Сколько было репрессированных в 37-м году и сколько сидит в тюрьмах сегодня? Допустим, что примерно одно и тоже число. Но, во-первых, даже в чисто количественном аспекте нужно говорить еще и потоке. Во-вторых, помимо количества есть еще и качество. Где Мандельштам, Мейерхольд, Бабель, Пильняк, Павел Васильев, Клюев, Флоренский, Чаянов, Юровский? И это все делалось ради того, чтобы инициировать или возбудить энергию, чтобы интегрировать и так далее.

[Михаил Титаренко]

Это полное передергивание!

[Виктор Данилов-Данильян]

Нет, это никакое не передергивание! Вы сказали, что Сталин занимался интеграцией и инициированием энергии….

[Михаил Титаренко]

Я не говорил, что Сталин делал правильно, когда он казнил этих деятелей культуры, я этого не говорил!

[Виктор Данилов-Данильян]

Но и я не сказал, что вы это говорили, я утверждаю, что так называемая инициация была причиной, а репрессии неизбежным следствием, чего вы признавать не хотите. И-это в-третьих-коль скоро мы рассуждаем об истории, надо помнить, в каком направлении течет время, и 1937 год, несомненно, одна из причин того, что мы наблюдаем сейчас, но никак не наоборот.
Теперь о Пушкине. Да, Пушкин сказал, что ему не нужна никакая другая история. И мне другая история не нужна. Говорить, что какой-народ исключил себя из истории, отторг то ли историю от себя, то ли от себя от истории,-некорректно. Народ может жить только в истории, для него другого способа существования просто нет. Однако я совершенно не уверен в том, что Пушкин так уж гордился историей, которую он вовсе не хотел отвергать или менять на другую. И, между прочим, «Воспоминание»-именно об этом, хотя в стихотворении идет речь о жизни индивида, а не об истории народа.
Теперь о том, где мы находимся и что в истории детерминировано, а что нет. Я хочу подчеркнуть: вне всякого сомнения, в истории бывают тупики. Страна, народ могут попасть в такой тупик, что абсолютно непонятно, как из него выбираться. Это с нами и случилось еще в конце 70-х (может быть, и раньше, даже гораздо раньше, но ясное ощущение тупика возникло у мыслящих людей именно в те годы). Даже сейчас никто не знает, что именно нужно было делать тогда. Проще всего сказать-надо было реформировать, имея в виду реформы уже 90-х годов, но только не так быстро, как произошло за последнее десятилетие. А что значит-не так быстро? Что можно было сделать, а чего-нельзя? Если бы здесь был Гайдар, он быстро обьяснил бы, что более медленные темпы его реформы или менее решительные меры повлекли бы за собой реставрацию коммунизма. А недопущение этой реставрации было главной целью реформаторов. Кто-то наверняка скажет: реставрация-это как раз то, что нужно! Боюсь, однако, что именно тот, кого история ничему не научила и уже не научит. Однако можно надеяться, что реформаторы все же действительно достигли своей цели, причем на более длительный срок, чем некоторым сейчас представляется. А за более длительный срок, чем некоторым сейчас представляется. А за более длительный срок меняется очень многое, в том числе и представления о общественном устройстве-желательном, возможном, достижимом.
Насчет того, что народ спасет Россию. Если говорить честно, очень давно я этого не слышал. И только в самое последнее время как-то опять эта тема возникла. Причем не говорят, что народ спасет Россию, говорят: вот кто-то где-то сказал, что народ спасет Россию, говорят: вот кто-то где-то сказал, что народ спасет Россию. Именно так, в два шага. Опрос ВЦИОМа, о котором говорил Владимир Рыжков, действительно потрясает. 70% опрошенных считают, что «только русский может пожертвовать собой ради великих целей», наша страна «оличается особой самобытностью и духовной культурой, превосходящей все другие страны мира», и так далее в том же духе. И 70% (даже 72), наверняка почти те же самые респонденты, говорят, что «русский человек не может обойтись без властных лидеров, сильной руки, которая направляла бы его действия». Наконец, уже в другом опросе, опять-таки 70% высказываются за введение телесных наказаний в школе. Дикий абсурд, но что поделаешь-это свидетельствует только об одном: наш народтяжко болен. Эта болезнь запрятана в коллективное подсознательное, и называется она-комплекс неполноценности, достигший критических масштабов.
Разумеется, ВЦИОМ в каком-то смысле похож на историков, не только изучающих прошлое, но и влияющих на него. Но все-таки ВЦИОМ держит в руках фотоаппарат, а не кисть. Он может поворачивать его слегка вправо-влево, но он не художник, не Сальвадор Дали и не Илья Глазунов, с позволения сказать, а подчеркиваю-фотограф.
Но вернемся к нашей интеллегенции. К великому счастью, интеллегенция, хотя и в ограниченных масштабах, обусловленных особенностями культуры как внегенетической памяти, обладает свойством воспроизводиться. В генетическом аспекте способные люди практически полноценно воспроизводятся многими поколениями даже при такой «селекции», какая практиковалась с 1917 по 1953 года. Так что филосорфские пароходы были, 37-й год был, но, несмотря на это, не только воспроизводились таланты, но даже интеллегенция осталась. Пусть с ухудшением качества (именно в части культурного наследия, а не генетического), но она воспроизводится. Вопрос в том, чем она теперь занимается. Ведь в этом самом чиновничестве, о котором здесь довольно убедительно говорилось (не хочет реформироваться, тормозит все, что можно…..), ее практически не осталось, почти не осталось квалифицированных, подготовленных к этой работе и не лишенных необходимых способностей людей. Такие люди ушли из бюрократических структур или в бизнес, или за границу, или в СМИ, или, при особой чистоплоности в науку, в существование за счет фондов Сороса, Макартура и прочих, но ее почти не осталось там, где она нужнее всего.
И если мы вглядимся в историю, то увидим, что на самом деле вымывание интеллегенции, людей разумных из чиновничьей элиты началось именно со сталинских времен. И интеграция, или инициализация энергии, о которых здесь так красиво говорили, имеют одним из неизбежных следствий именно это явление. В результате, когда реформы стали абсолютно неизбежными, наша страна оказалась перед острейшим дефицитом тех, кто необходим для их проектирования и управления ими. Чем нужнее, важнее, необходимее становились реформы, тем меньше оставалось людей при власти, которые в состоянии квалифицированно делать эту работу. Так чего же мы хотим-то? Мы получили то, что заработали всей нашей историей.

[Виталий Третьяков]

Наша дискуссия, конечно, далеко ушла от темы истории, мы, в общем-то, говорили о сегодняшнем дне, об интеллегенции, о проклятых реформаторах…. Кроме Гачева, который сказал, что все это ничто в сравнении с пустой кухней, когда ты там один и тебе никто не мешает, и даже история не мешает, как-то катится там сама по себе….. Главное, что ты один, жив и можешь думать. Это замечательный подход. Я пока на такое не способен. Поэтому в завершение несколько тезисов, которые кажутся мне важными.
Я считаю, что Россия в советское время не выпала из истории, а впала в свою особую историю, в которую она периодически, а потом опять присоединяется к евроатлантической средиземноморской цивилизации.
Возможно, мы сейчас опять впадаем в эту особую историю…… Может быть, это наша ниша, мы, как медведь, в ней спим периодически, в этой берлоге, потом выходим, шатаемся по Европе, потом опять назад…… Может быть, это наша судьба, и может быть, такова наша история.
И, конечно же, российская история ХХ века не просто не ничтожна-она великая, она величайшая. И в этом смысле, конечно, люди, которые утверждают прямо противоположное,-либо идиоты, не знающие ничего, и потому им нельзя давать возможность управлять страной никоим образом, либо сумасшедшие в физиологическом смысле слова, невменяемые, и тогда им тоже нельзя давать управлять страной.
Я все-таки не понял из спора насчет фальсификации истории доброкачественной и злокачественной, что недопустимо. Когда Нурсултан Абишевич Назарбаев, которого я хорошо знаю, понял, что что-то нужно делать-нет у Казахстана истории, государство есть, а истории нет,-он дал своим дипломатам поручение, выделил деньги, и они по всем университетам мира, по всем архивам скупили документы, где упоминаются слова «казах», «Казахстан» все остальное в этом духе. Он все это получил, ему перевели, он сел и написал историю Казахстана, тысячелетнюю историю. Ее превратили в учебники, и отныне история Казахстана существует. Если это государство сохранится, то надо думать, через сто лет, через тысячу лет историю Казахстана будут изучать по тому, что сочинил Нурсултан Назарбаев. Я хотел услышать здесь, хорошо это или плохо, а услышал, что в одних случаях хорошо, а в других-плохо. Если я напишу, что это хорошо, а если он, то это будет плохо. Мне казалось, что все-таки история-это более абсолютная наука.
Еще одно. Мне кажется, что вся история России с присущим ей чередованием либерализма и авторитаризма,-как песочные часы. Мы их переворачиваем, и пошел сыпаться песок. Досыпался до конца-ах, черт возьми, время-то остановилось…. Взяли, перевернули часы в обратную сторону. А нужно две пары часов поставить, и чтобы все время и в ту сторону. А нужно две пары часов поставить, и чтобы все время и в эту сторону сыпалось, и в другую. И поставить, чтобы кто-то за этим процессом следил,-парламент, президента, я не знаю, кого еще….. Впрочем, это уже политика, а не история.
Самое принципиальное и последнее. О том, что я вновь услышал от Вадима Михайловича Межуева,-эту ужасную, на мой взгляд, историю о русской интеллегенции. О том, что она там чего-то двигала, хотя из класса правящего, то есть имела право и не страдать. Словом, просто такие советливые люди, которые за народ переживали, а потом двигали историю. Я утверждаю, основываясь, по крайней мере, на знании последнего пятнадцатилетнего периода российской истории, что это абсолютная неправда. Именно интеллегенты были самыми страдающими. Народ не осознавал своего страдания, он не понимал и сейчас не понимает, что за такую работу, которую он сейчас выполняет, можно получить тысячу долларов. С Александром Жуковым, председателем думского комитета по бюджету, у меня был короткий разговор, и он сказал: «Почему мы вышли из кризиса 1998 года и сейчас до сих пор выкручиваемся? Потому что у нас удивительный народ. За работу им платят сто долларов в месяц-и они счастливы. Любой другой давно бы восстал, даже сейчас, при высоких ценах на нефть». А интеллегенция, она знала, что в Европе за такую же работу получают больше. И она страдала сильнее всех. Она не за народ страдала, она страдала за себя. Но поскольку было неудобно сказать, что нам плохо, она говорила: «а, кстати, смотрите, народ-то совершенно в нищете!». Как только наступала некая реформа, именно интеллегенцию вводили в комиссию по составлению нового уложения, давали всяческие пайки, оклады и прочее, что в 1991 году при Ельцине и случилось. И о народе забыли, сказали-«должны все потерпеть, пока реформы закончатся, тогда станет хорошо всем». Когда реформы показали, что им самим, интеллегентам, стало плохо, они сказали: «опять страдает народ! что же это такое?» И Ельцин оказался снова плохим. Я не историк, но пятнадцать лет нашей жизни, извините, это тоже история. Не может быть, чтобы триста лет жизни русской интеллегенции при власти она была одна, а в эти пятнадцать лет-совершенно другая. Я предполагаю, что интеллегенция не делает историю, ибо мешает власти дружить с народом. Они бы вдвоем уже давно договорились, ибо в противном случае народ уже давно власть поставил к стенке, как он делал иногда…. Интеллегенция-самая совестливая? Да самая жадная она просто. Она жаднее, чем олигархи, но не умеет схватить, искусства нет. Правда, мы должны договориться, что мы определяем словом «интеллектуал».

[Вадим Межуев]

Только одно замечание! Какие основания заподозрить князя Волконского или Трубецкого в том, что им недостаточно платили?