*4196. ЦСКА. Москва

[Sporteveryday]

https://sporteveryday.info/pages/dmitrij-bystrov/
PostDateIcon 02.06.2010

1 июня мы вспоминаем известного защитника ЦСКА, «Локомотива» и «Зенита» Дмитрия Быстрова, чемпиона и обладателя Кубка СССР в составе армейцев. Пять лет как его нет с нами.

Про Дмитрия Быстрова почти не осталось информации. Вроде бы прожил человек 37 лет, был чемпионом страны, обладателем Кубка, играл за «Локомотив», ЦСКА и «Зенит», не последние, согласитесь, клубы в стране.

Пересказом каких-то карьерных вех, наверное, заниматься смысла нет. «Локомотив», затем переход в ЦСКА – и тоже понятно, по каким причинам. Но в армейском клубе Дмитрий остался на долгие восемь лет. Вместе с командой выиграл последний чемпионат Союза, Кубок России. Но в отличие от большинства партнёров по «золотой команде» не уехал продолжать карьеру за границу.

«Так у нас у всех тогда было много предложений, – вспоминает партнёр Быстрова по ЦСКА Дмитрий Кузнецов. – Только мы о них не знали. А в клубе нам не сообщали, кто интересуется, сколько денег предлагают. Все были в курсе, кроме игроков. Вот многие и не уехали или уехали в менее интересные клубы, чем могли бы».

Быстров остался в ЦСКА и прошёл с командой самые сложные времена. Отъезд ведущих игроков, сложный период в самой стране. И играл бы дальше в армейском клубе, но пришедший в команду новый главный тренер Александр Тарханов начал омолаживать коллектив. «Под раздачу» всё чаще попадали ветераны, и в конце концов Дмитрий уехал в Питер. «Зенит» тогда не ходил в фаворитах российского первенства, это было явное понижение. Дальше были Ярославль, Узбекистан, Нижний Новгород, Казахстан.

Затем тренерская карьера, но она оборвалась на взлёте. Быстров начинал с низов, тренировал команды КФК, вывел ФК «Обнинск» в финал Кубка России среди любителей – громадный успех на том уровне. Серьёзно говорю, без шуток. Судя по отзывам друзей, из Дмитрия вполне мог получиться отличный тренер, у него был богатый игроцкий опыт, помноженный на отличное чувство юмора и глубокую порядочность.

«Быстрый был очень порядочным человеком, спокойным, – продолжает вспоминать Дмитрий Кузнецов. – А ещё у него было очень яркое чувство юмора. Могу даже пример привести. Выиграли мы однажды у кого-то, ну отпраздновали это дело. С утра на тренировке все вялые. Павел Фёдорович Садырин всё понял, возмущается. И тут Дима говорит: «Пал Фёдорыч, вы же знаете, что пьяницам всегда везёт!»

«Ну, а уж какой футболист это был – тут и говорить нечего, – продолжает Кузнецов. – В Советском Союзе таких защитников, как Быстрый, было немного, штучный товар».

Наверное, многие из нас перенесли такую болезнь, как воспаление лёгких. Болит немного в районе спины, температура, ну идёшь к врачу, получаешь свой курс уколов, и всё в порядке. В редких случаях – пара недель в больнице. Быстров был не из тех, кто обращает внимание на пустую болячку, запустил, и врачи уже ничем не могли ему помочь. Диагноз – двусторонее воспаление лёгких. Нелепо и обидно.

«Я сегодня с утра уже был у Димы, положил цветов, – говорит Кузнецов. – Жаль, наших не дождался, у нас была дружная тогда команда, на всю жизнь дружная, сейчас стараемся встречаться почаще, пусть даже так. Быстрый рядом с Брошиным лежит, заодно и Валеру навестил. К сожалению, Мишу Ерёмина нечасто навещаем, но он очень далеко похоронен, всё время какие-то дела находятся».

Дмитрий Вячеславович Быстров
Родился 30 июля 1967 года.
Клубная карьера: «Локомотив» (1983-1985), ЦСКА (1986-1994), «Зенит» (1995-1996),»Шинник» (1996), «Новбахор» Узбекистан (1997), «Локомотив» НН (1998), «Металлург» Лп (1999), «Аксесс-Голден Грейн» Казахстан (2000), «Пресня» (2001).
Достижения: чемпион СССР (1991), обладатель Кубка СССР (1991).
Тренерская карьера: «Пресня» (2001-2002), «Обнинск» (2004), «Локомотив-М» (2005, тренер).
Умер 1 июня 2005 года.

[ЦСКА. HISTORY]

http://cska-games.ru/1999/1999-08-04.Molde-CSKA.html

[Игорь Рабинер]

[Игорь Рабинер]

[Александр Бубнов]

"СЭ ФУТБОЛ", №20 1999 г.

[Дамир Насибуллин]

[Советский футбол (Футбол СССР)]

[ЦСКА. HISTORY]

https://cska.in/football/blogs/topic...33-h-luchshih/

Чуть больше года прошло со времени дебюта в составе армейской команды Никиты Высоких. Все произошло, как это часто бывает в футболе, совершенно неожиданно. Команда ЦСКА 14 мая 1974 г. встречалась во Львове с местными «Карпатами». Во время одной из атак хозяев поля, вскоре после начала матча, получил травму левый защитник армейцев Истомин. Так получилось, что в запасе у ЦСКА из защитников оказался лишь один Высоких. Обстоятельство усугублялось еще тем, что накануне Никита сыграл оба тайма за дублирующей состав, так что нагрузка на молодого игрока выпадала большая. Однако выбора у тренеров не было, и Высоких занял свое привычное место левого защитника. Свой первый матч он провел спокойно, уверенно: стороннему наблюдателю могло показаться, что в высшей лиге он давно. С тех пор тренеры все чаще н чаще стали выпускать молодого игрока на поле. С каждым выступлением в его игре стали появляться новые черточки, раскрывавшие индивидуальность футболиста, его непохожесть на других. Смелая, расчетливая, уверенная игра в сочетании с хорошими природными данными получила всеобщее признание и по итогам 1974 г. Высоких был включен в число 33-х лучших футболистов Советского Союза. Кстати, Никита оказался единственным представителем ЦСКА в этом списке.

Спортивная биография Высоких началась в 1964 г. в Москве, когда он вместе со своими сверстниками пришел в детскую спортивную школу ЦСКА. Первый его тренер Иван Павлович Пономарев сразу же подметил в высоком, худощавом мальчике хорошую прыгучесть, координированность, высокую скорость и… желание играть в защите. С тех пор за какие бы команды своего клуба Высоких ни выступал — будь то команды старших мальчиков или юношей — место левого защитника неизменно было «забронировано» за ним.В 1972 г. молодого защитника взяли на заметку тренеры команды мастеров и вскоре он стал выступать в дублирующем составе.

Первый вопрос, который корреспондент общественного пресс-центра задал Никите Высоких, был традиционным для игрока команды-неудачницы:

— Какие выводы по итогам прошлогоднего выступления были сделаны в вашей команде?

— Я думаю, зрители помнят нашу игру в прошлом сезоне, который оказался одним из самых неудачных в истории клуба. Лишь по лучшей разности забитых и пропущенных мячей армейцы заняли место выше алма-атинского «Кайрата», вынужденного покинуть высшую лигу. Слабая игра нападающих (по результативности команда заняла последнее место), неудачные действия полузащитников и защитников оставили от игры ЦСКА неприятные воспоминания. В поисках лучшего варианта тренеры вынуждены были часто изменять состав, что и конечном итоге также существенно отразилось на качестве игры.

После окончания чемпионата в команде состоялся большой разговор о причинах неудач. Не буду сейчас подробно останавливаться на деталях — скажу только одно: разговор был серьезный, и все игроки прониклись чувством особой ответственности за судьбу клуба. Никто не сваливал вину на товарищей, а наоборот, старался взять ее на себя. Решение было единодушным: приложить все усилия к тому, чтобы удачно выступать в следующем сезоне.

Уже в начале января мы приступили к регулярным тренировкам. Новый старший тренер Анатолий Владимирович Тарасов сразу же направил весь тренировочный процесс на то, чтобы заложить в команде прочный фундамент атлетической подготовки. Сначала повышенные нагрузки переносились с трудом, а затем все привыкли.

В середине января для проведения нескольких товарищеских встреч мы выезжали в Ирак, где тренерам предстояло определить основной состав команды и наладить взаимосвязи в отдельных звеньях.

Но к сожалению, по ряду причин проблема основного состава до конца решена не была. Это подтвердили и первые игры чемпионата: за два месяца выступлений на поле выходили 19 игроков. Практически не менялась за это время только линия обороны, а вот остальные звенья команды так до сих пор и не определены. По-прежнему беззубо выглядели нападающие, забившие в первых 6 играх лишь 3 гола. Так чти удовлетворения от игры ЦСКА в начале чемпионата не получили ни тренеры, ни игроки, ни зрители.

— Значит и Вы тоже недовольны своей игрой?

— Конечно, нет. Если команда выступает неровно, то не может быть удовлетворения от собственной игры. Даже в начале, когда в тех же 6 матчах было пропущено 2 мяча, в игре нашей защиты не было полной согласованности. Я, например, часто ошибался тактически: иногда уходил вперед тогда, когда мою зону вовремя не подстраховывал другой игрок, не всегда разумно распоряжался мячом в сложных ситуациях. К тому же некоторое время в середине мая мне пришлось тренироваться не в полную силу, так как в матче с ростовчанами я сломал палец на ноге.

— Есть ли в команде игроки, с которыми по ходу игры Вы взаимодействуете наиболее часто?

— Стараюсь взаимодействовать со всеми, но больше всего люблю играть с Федотовым. Очевидно потому, что он отлично понимает, что я буду делать в следующий момент, мгновенно может оценить обстановку на поле и дать выверенный до сантиметра пас.

— А против кого из игроков команд-соперников Вам играть труднее всего?

— Против Гуцаева и Хадзипанагиса. Оба игрока быстры, обладают большим набором обманных движений, любят сыграть нешаблонно, с выдумкой.

— Какие Вы можете назвать наиболее памятные для Вас матчи?

— Из тех, в которых я принимал участие, прошлогодний матч второго круга с московским «Торпедо», закончившийся со счетом 1:0 в нашу пользу. В той игре у меня все получалось, игралось легко, с настроением, хотя соперник был силен.

Очень запомнились ташкентские матчи 1970 г. «Динамо» — ЦСКА. Неукротимая воля к победе, желание выиграть, подкрепленное, естественно, мастерством, отличали в тех матчах армейцев. Правда, динамовцы в некоторой степени сами оказались виновниками своего поражения: они очевидно забыли азбучную истину, что футбольный матч продолжается 90 минут.

Большое впечатление оставила игра киевского «Динамо в финале Кубка обладателей кубков. Современный футбол в исполнении динамовцев, я думаю, доставил истинное наслаждение всем любителям этой игры.

— Кого из игроков своего амплуа Вы могли бы отметить в нашем футболе?

— Киевских динамовцев Трошкина и. Матвиенко. Строгая игра в обороне чередуется у них с внезапными подключениями в атаку. Правда, в этом случае грамотно должны играть их партнеры, ведь если выходы защитников вперед будут вестись неорганизованно, толку от таких атакующих действий мало. Скорее наоборот — больше вреда. У киевлян эти подключения происходят без какого-либо ущерба для команды, действия их полностью подчинены строгому выполнению тренерских замыслов.

И Трошкин, и Матвиенко обладают достаточно высокой техникой. Они сильны в отборе мяча и чувствуют себя уверенно в атаке.

— И последний вопрос: Ваше мнение об игре московского «Торпедо»?

— Сильный коллектив с хорошим подбором молодых игроков. Мне нравится, что торпедовцы в какой бы они форме ни находились, всегда стараются играть в техничный, комбинационный футбол. Сейчас, правда. «Торпедо» переживает смену поколений, а процесс этот, как известно, труден для любой команды. И все же автозаводцы относятся к числу команд, с которыми играть всегда интересно, и победа может прийти, если игре отданы все силы.

Программа к матчу чемпионата СССР по футболу ЦСКА — «Торпедо» Москва, 14 июня 1975 г.

Общественный пресс-центр «Динамо» (Москва)

[ЦСКА. HISTORY]

https://cska.in/football/news/text/3...-francheskoli/

Марек Холли — в своем роде уникальный футболист. В юности он чистил танки и работал на металлургическом заводе, играя за любительские команды. Сейчас выступает в одном из сильнейших российских клубов. При этом Марек не скрывает, что рассчитывает заиграть и на более высоком уровне.

МОГ СТАТЬ ПРЫГУНОМ С ТРАМПЛИНА

Детство Холли прошло в словацкой деревушке у подножия горного массива Татры. Зимой он катался на лыжах и прыгал с трамплина, а летом, помимо футбола, играл еще в волейбол и баскетбол. «В футбол у нас играли практически все, — вспоминает Холли. — Я не исключение».

— Почему предпочли футбол лыжам?

— Когда мне было 10 лет, мы уехали из деревни — перебрались в большой город, Мартин. Хотя по российским меркам язык не повернется назвать его большим — всего-то 60 тысяч жителей (улыбается). Там, в местной команде, и начал по-настоящему играть в футбол. А вообще я влюбился в эту игру после чемпионата мира в Мексике. Это был 86-й год. Тогда на футбольных полях блистали Платини, Франческоли. Чуть позже засверкал Ван Бастен. Игрой этих футболистов я восторгался. Они были моими кумирами. Мне вообще по душе умный, интеллигентный, эстетичный футбол.

— Но тогда вы, наверное, и представить не могли, что сможете добиться каких-либо успехов на профессиональном уровне?

— Это точно. Играл в футбол просто потому, что любил его. Даже не предполагал, что впоследствии он станет моей основной работой. После Мартина я успел поиграть в молодежной команде «Дуклы» из Банска-Бистрицы. А потом меня забрали в армию. Отслужил год, после чего пошел работать на металлургический завод. Правда, футбол не бросал. Играл и в армии, и когда работал на заводе. Тогда у нас была совместная команда. За нее выступали и военнослужащие, и рабочие завода.

— А в армии чем занимались?

— Танки чистил (смеется)… И еще в футбол играл.

— Как удавалось совмещать работу на заводе с футболом?

- Мы тренировались после окончания рабочего дня. А на игры мастер нас отпускал. Веселое было время. Потом, правда, я вернулся в Мартин. И уже оттуда меня пригласили в чешский клуб высшего дивизиона — «Сигму» из Оломоуца.
ВО ФРАНЦУЗСКИЙ «НАНТ» МЕНЯ НЕ ОТПУСТИЛИ

— Как умудрились попасть в «Сигму»? Ведь играли-то в совсем неприметных командах…

— Тренер один пригласил. Он запомнил меня по выступлениям за «Дуклу». Тогда я хотел найти себе какой-нибудь клуб в Словакии. Когда попал в «Сигму», понял, что это очень серьезный уровень.

— Когда играли за «Сигму», у вас были предложения из дальнего зарубежья?

— Хватало. Звали из многих команд. Например, из французского «Нанта». Но руководство «Сигмы» не намерено было меня никуда отпускать. Молодой, перспективный. Я тогда действительно неплохо играл. После нескольких успешных игр в Кубке УЕФА меня пригласили в молодежную сборную Словакии.

— В конечном итоге с «Сигмой» вы расстались. Почему?

— Тогда совпало два нежелательных для меня обстоятельства. Я получил серьезную травму, а в конце 97-го года у нас сменился тренер. Из-за своей травмы пропустил почти полсезона. После чего новый тренер сказал мне: «Ты игрок основного состава, но в данный момент постоянно играть в „Сигме“ у тебя не получится. Поэтому ты можешь уйти». И я ушел в братиславский «Слован».
НА ШУТКИ ОВЧИННИКОВА Я НЕ ОБИЖАЛСЯ

В «Словане» дела у Холли поначалу складывались довольно неплохо. Он отыграл почти все игры во втором круге чемпионата-97/98. «В команду тогда были вложены серьезные средства, — вспоминает Холли. — Клуб купил нескольких ведущих игроков. Но потом произошла трагедия — убили нашего президента. У команды сразу начались финансовые затруднения. Как результат мне решили переоформить контракт, снизить зарплату. Я отказался, после чего меня сослали в дубль».

— И вы решили покинуть команду?

— Да, но меня долгое время не отпускали, затягивали продажу до последнего. В итоге дозаявки практически во всех чемпионатах были закончены. Оставался единственный вариант — Россия. И когда агент сказал, что есть возможность поиграть в Нижнем Новгороде, я подумал и решил: еду.

— В Нижний вы попали, что называется, с колес — перед самым началом чемпионата-99.

— Да, вместе с Хёгером, другим словаком, мы отправились на последний сбор «Локомотива» в Сочи. А сразу после него стартовал чемпионат. Овчинников тогда перед самым началом сезона фактически слепил новую команду. Мы с игроками знакомились уже по ходу первых игр.

— Какими были первые ощущения от пребывания в Нижнем Новгороде?

— Думали о том, что могло быть и получше (улыбается). Но постепенно сыгрались, притерлись друг к другу. У нас была очень приличная команда. Мне доставляло удовольствие играть вместе с такими игроками, как Татарчук, Кузнецов. Они мне очень помогли на первых порах. Все-таки сами побывали в легионерской шкуре. Татарчук в свое время поиграл в чешской «Славии». С ним и Кузнецовым мы общались больше всего. И свободное время проводили тоже вместе.

— А как проводили?

— Пару раз ездили вместе в Москву. Именно Кузнецов познакомил меня с этим городом. Димка водил меня на дискотеку. После некоторых матчей мы шли в бар — попить пива, отдохнуть. Я вообще люблю пиво.

— А тренеры не против этой любви?

- В Чехии у меня был тренер, который запрещал пить кока-колу, а пиво, наоборот, разрешал. Две-три кружечки. Да и вообще в России и за ее пределами к алкоголю совершенно разное отношение. На Западе можешь пить сколько хочешь, но когда выходишь на поле, будь любезен, покажи, на что способен. В России отношение к пиву у тренеров не такое благосклонное.

— У «Локомотива» очень колоритный тренер — Валерий Овчинников. Как вы относились к нему?

- С уважением. И он меня тоже уважал. Благодарен Овчинникову. Он дал мне шанс, и я его использовал. Как мне кажется, я показал себя профессионалом: тренировался с полной самоотдачей, да и играл неплохо.

— Овчинников знаменит тем, что умеет пошутить, иногда зло.

— Тогда настроение у него было хорошее. Ведь играли-то мы неплохо. И шутил с нами Овчинников по-доброму. Во всяком случае, мы на его приколы не обижались.
ПОСЛЕ НОРВЕЖСКОГО КОШМАРА ХОТЕЛ УЙТИ ИЗ ЦСКА

В середине сезона-99 Холли пригласили в ЦСКА. Его дебют в составе армейцев состоялся в гостевом матче против «Зенита». Уже в первой игре за новый клуб словацкий полузащитник произвел сильное впечатление. Несмотря на новую обстановку, на поле он не терялся и сумел организовать несколько опасных атак. И уже скоро темноволосый легионер завоевал прочное место в основном составе ЦСКА. «Когда узнал, что мной заинтересовались армейцы, очень обрадовался, — рассказывает Холли. — Мы поговорили с Хёгером и пришли к выводу, что это команда совершенно другого уровня. К тому же лично мне очень хотелось попробовать свои силы в Лиге чемпионов».

— Выступление в этом турнире и для команды, и для вас лично закончилось катастрофой. В гостевом матче с «Мёльде» вы совершили необязательный фол, после чего вас удалили с поля, а ЦСКА уступил — 0:4…

— По больному режете, — вздыхает Холли. — После этого поражения у меня наступило такое душевное опустошение, что трудно выразить словами. Хотелось все бросить и уйти из команды. Тогда от этого шага меня удержал Долматов. Он очень поддержал меня. И я постепенно отошел.

— После окончания сезона вы все же покинули ЦСКА…

- Да, закончился срок аренды.

— Потом была «Алания», а вслед за ней вновь армейский клуб…

— Вы хотите сказать, в одну и ту же реку нельзя войти дважды? В России, по-моему, тоже есть такая поговорка? Да? Значит, я не ошибся… Почему я вновь вернулся в ЦСКА? Во-первых, знакомый коллектив, почти всех ребят знал. Это важно. А во вторых, чувствовал, что задолжал армейским болельщикам. В середине прошлого сезона ЦСКА ведь находился в очень непростой ситуации. И когда возникла возможность вновь вернуться в армейский клуб, без раздумий согласился. Хотя у меня были и другие предложения — из России, из-за рубежа.
Я ПОЛНОСТЬЮ ПОНИМАЮ САДЫРИНА

Всем известна неприязнь тренера ЦСКА Павла Садырина к легионерам. Практически ни одно глобальное интервью этого наставника не обходится без слов о нецелесообразности приглашения заграничных «пришельцев». При этом в его команде играет словак Холли — и играет регулярно. Более того, Холли стал одним из первых приобретений Садырина, когда тот в третий раз в своей карьере возглавил ЦСКА. И кто после этого рискнет сказать, что Холли не уникальный футболист?

— Знаю, что наш тренер не жалует легионеров, — признается Холли. — Полностью его понимаю. Но огорчаюсь не слишком. С легионеров везде спрашивают больше. Я к этому привык.

— Но ведь помимо России и родной Словакии вы выступали только в Чехии. Неужели там вы тоже чувствовали себя легионером?

— Во всяком случае по статусу я им считался. И должен был доказывать, что лучше, чем другие. Спрос с зарубежных игроков всегда особый. А Чехия и Словакия все равно, что Россия и Украина. Языки этих стран далеко не одинаковы, хотя и имеют родственные корни. И легионером в Чехии я себя все же чувствовал.

— А дома вы на каком языке говорите? Ведь ваша жена чешка.

— На чешском. Все-таки четыре года в «Сигме» отыграл. Для меня Оломоуц — все равно что родной город. А когда начинаю говорить по-словацки, жена меня просто не понимает. Тем более я очень быстро говорю.

— Неплохо вы изъясняетесь и на русском. Наверное, и поэтому Садырин к вам нормально относится, несмотря на то, что вы — легионер из дальнего зарубежья.

— Русский я учил еще в школе. Как иностранный. А когда попал в Нижний Новгород, применил свои знания на практике. И в ЦСКА переходил уже с неплохим знанием языка. Хотя многих слов я до сих пор не знаю.
МНЕ ИМПОНИРУЕТ РУССКИЙ МЕНТАЛИТЕТ

— Чехия, Словакия у многих ассоциируются с пивом. А Россия у вас с чем?

— С водкой (смеется). А вообще когда учился в школе, я много чего узнал о России.

— И что же?

— Ох… Москва, Красная площадь, Кремль, Мавзолей, Санкт-Петербург, Эрмитаж, Зимний дворец…

— Как ваши знакомые относятся к тому, что вы играете в России? Все-таки не у всех жителей бывшей Чехословакии к нашей стране положительное отношение.

— Я лично ничего негативного на себе не чувствовал и не слышал. Да, меня про Россию спрашивают. В частности, мой тесть, который служил здесь в 60−70-х годах. Сейчас в России много чего изменилось. У меня самое положительное отношение к вашей стране. В России интересная жизнь, очень хорошие люди — открытые, дружелюбные. Мне нравится русский менталитет.

— Не скучно вдали от родины?

— Временами, бывает, находит тоска. Иногда слушаю словацкую музыку. Хотя чаще — зарубежную.

— А какие российские исполнители вам импонируют?

— Мне больше нравятся кассеты, где есть выбор различных песен.

— Сборники?

— Да-да… Это слово еще не освоил (улыбается).

— А российское кино любите?

— Да. Не все понимаю, но люблю. В России хорошее кино, интересное. «Иван Васильевич», «Двенадцать стульев» — веселые фильмы. Еще мне понравился «Брат-2». Но это уже другой фильм, в американском стиле.

— Ваша семья — жена и дочка — сейчас находится в Чехии. Когда планируете перевезти их в Россию?

— В самое ближайшее время вряд ли получится. Сейчас дочке должны сделать операцию на ноге. Поэтому пока перевозить ее смысла нет. А потом? Не знаю. Футбольная судьба — вещь непредсказуемая.

— То есть с будущим еще не определились?

— С ЦСКА у меня контракт до будущего лета. Но хотелось бы поиграть за рубежом. Я думаю, что заслужил это. Мне 27 лет, и есть стремление попробовать себя на более высоком уровне. Это нормальное желание любого нормального футболиста.

— В каком чемпионате хотели бы поиграть?

- В сильном. Я самого высокого мнения о чемпионате России, он лучше и интереснее, чем в Чехии и тем более в Словакии. Но хочется поиграть в еще более классных лигах — английской, испанской, французской. Адаптироваться в любой из этих стран для меня не составит труда.

Уверенность, с которой Холли говорил об этом, не оставляла сомнений — этот человек всегда опирается на реальную самооценку. И как настоящий профессионал ставит перед собой все более сложные задачи. Судя по тому, как Марек адаптировался в России, его слова имеют вес.

Валерий ОВЧИННИКОВ о Мареке ХОЛЛИ:

Холли — очень интересный футболист, он должен играть лучше, чем сейчас. Но он во многом зависит от партнеров, с которыми выходит на поле. То, что мы в 1999 году успешно прошли первый круг, во многом заслуга Холли. Я верю, что именно в российском чемпионате он раскроется как незаурядная личность в футболе.

[Денис Романцов]

https://cska.in/football/news/text/3...iy-igrok-tssk/

Автор поговорил с Мареком Холли, игравшим за ЦСКА и «Анжи», когда это еще не было мейнстримом.

Холли, первый словак в нашем футболе, жил в России недолго, но пережил многое — Валерия Овчинникова в двух командах, тактическую революцию Олега Долматова, 0:4 в Мельде, приход в ЦСКА Евгения Гинера, мятежного камерунца в Махачкале и перелет Астрахань — Хабаровск с пересадкой в Москве. В среду мы встретились с Мареком в гостинице «Измайлово».

— Как вы оказались в Москве?

— Играю за сборную артистов Словакии в турнире «Арт-футбол». Это благотворительный турнир — сборы идут на адресную помощь тяжелобольным детям. Наша команда называется «Муфуза», чешская — «Амфора». В каждую команду можно заявить двух профессионалов — у нас это я и Томаш Медведь, игравший за «Кошице». А остальные — певцы, музыканты, актеры. Им всем по 46−47 лет, я у них в 41 — самый молодой.

— Как словацкие артисты играют в футбол?

— Так себе — вот на первом таком турнире, в Сочи, мы заняли третье место, за нас тогда играл Любомир Моравчик, звезда «Селтика» конца девяностых, а сейчас мы самые плохие в нашей группе. У Голландии, например, есть какие-то 25-летние диск-жокеи — так они нас 5:0 обыграли. Самая сильная команда — Румыния, у них много молодых футболистов, серьезные тренировки. Всем до тридцати лет. Сегодня вечером с ними играем — получим 0:5 как минимум.

— Чем еще занимаетесь в Москве?

— Каждый вечер две команды артистов дают концерт на ВДНХ. У румын поют всего два человека, а у нас много музыкантов, так что мы устроили отличное представление. Еще я встречался с Димой Кузнецовым, мы с ним играли за нижегородский «Локомотив», и старшими болельщиками ЦСКА — вместе смотрели в баре финал Лиги чемпионов. С Сергеем Филиппенковым, моим партнером по ЦСКА-99, пойдем на выходных на матч Россия — Австрия.

— Задолго до перехода в ЦСКА вы служили в настоящей армии на родине.

— Да, я попал в армию в 1989 году — сразу после революции в Чехословакии. Служба была уже не такой суровой, как раньше. При мне срок службы уменьшили с двух лет до полутора. Сначала я был писарем, потом танкистом. Для меня там не было ничего необычного — после школы я работал в своем городе Мартине на очень большом танковом заводе. Когда я играл за ЦСКА, каждый день видел рекламу завода «МартинЭкс» на Ленинградке. Параллельно со службой я играл в футбол — утром армия, днем тренировка. В Словакии есть армейский клуб — «Дукла» Банска-Бистрица, к ним каждый год приезжали на турнир армейские команды из Восточной Европы: как раз Дима Кузнецов был в Банска-Бистрице в 1989-м.

— Как вы попали в Россию?

— На следующий год после разделения Чехословакии, я на четыре года перешел в чешскую «Сигму» — там был словацкий тренер, а я как словак был единственным иностранцем среди игроков. Потом был «Слован» Братислава, а в 1999-м, за неделю до старта чемпионата России, я попал в «Локомотив» Нижний Новгород. Ладно бы я один, но там появилось одиннадцать новых игроков. Я стал играть в центре поля с Димкой Кузнецовым и Вовкой Татарчуком, поигравшим в Чехии. Мы быстро привыкли друг к другу, они опытные ребята, а я был молодой, мне приходилось много бегать.

Димка Кузнецов на выходные возил меня в Москву — после удачных матчей тренер Овчинников отпускал нас больше, чем на один день, потому что знал, что мы европейцы и нам нужно немножко свободы.

— Вы сразу согласились сотрудничать с Валерием Овчинниковым?

— Нет, мы с Рихатом Хегером приехали из Братиславы в Сочи, на сбор, Овчинников озвучил условия, но нас они в первый раз не устроили, договорились только через неделю. Овчинников — шуточный тренер: как человек — открытый, бодрый, но как тренер — не очень, он не понимал футбол так, как другие тренеры в России, например, Долматов и Садырин.

— Говорят, когда игроки умоляли Овчинникова дать им потренироваться с мячом, он отвечал: «Хорошо. Берите мячи в руки и бегите».

— В Словакии меня еще больше заставляли бегать — Овчинников меня в этом смысле не удивил.

— А чем удивил?

— В Нижнем Новгороде нас поселили на базе. Для нас это было самое удивительное — в Словакии баз нет вообще, команды тренируются на тех же стадионах, на которых играют, или на маленьких полях рядом со стадионами. На нижегородской базе тяжелее всего было привыкнуть к еде — нас каждый день кормили котлетами и разной зеленью: хотя это получше для футболистов, в Словакии-то нас кормили более тяжелой, калорийной едой.

— Сколько вы прожили на базе?

— Месяц. Потом проиграли во Владикавказе 2:5, Овчинников на нас набросился: «В чем дело?» Мы ему: «Нам нужны нормальные условия. Вы говорили, что у нас будет квартира и машина, прописали это в контракте, а мы живем на базе». Вернулись в Нижний Новгород, и администратор повел нас выбирать квартиру. Поселились с Хегером рядом с нижегородским Кремлем. На другой день была тренировка, Овчинников отвел меня в сторону: «Марек, у тебя есть права?» Я еще плохо понимал русский, хотя учил его в школе, и подумал, что он имеет в виду правую ногу. Ответил: «Я и правой, и левой хорошо играю». Он мне: «Чудак, я про водительские права». Правда, машину мне так и не дали — ездил на такси, а из центра города на базу нас доставлял автобус.

— Самая запоминающаяся игра за «Локомотив» НН?

— В середине июня — против «Спартака», который тогда доминировал в России. У них был страшный состав — Юран, Титов, Тихонов. Овчинников не верил, что мы отберем у «Спартака» очки, говорим нам, что мы проиграем 0:5, поэтому уверенно пообещал нам за ничью немыслимые деньги — 6 тысяч долларов каждому, за победу — 20 тысяч. И — представляете? — Дмитрий Вязьмикин забил два, и к середине второго тайма мы вели 2:0. Закончили 2:2. Овчинников пришел в раздевалку, обхватив руками голову: «Спасибо вам, но я во втором тайме думал только о том, где я деньги для вас найду». Мы очень хорошо сыграли в первом круге и многие игроки «Локомотива» перешли потом в московские клубы — Вязьмикин и Аваков в «Торпедо», Нижегородов — в «Локомотив».

— А вы в ЦСКА. Почему Валерий Овчинников бросил тогда вслед вашему агенту Роберту Малиеву, что он совершил маленькую подлость?

— Да, Овчинников обиделся, что я ушел из Нижнего посреди сезона, но аренда в «Локомотиве» закончилась, а моим трансфером владел «Слован» — и только ЦСКА смог договориться о моем переходе. Очень большую роль в моем переходе сыграл Дима Кузнецов — руководство ЦСКА советовалось с ним насчет меня, они же не берут абы кого, а Кузнецов убедил, что по человеческим качествам я им подойду. ЦСКА тоже взял меня в полугодовую аренду, я очень прикипел сердцем к этому клубу, он стал для меня семьей, но в конце года они не смогли выкупить мой трансфер и мне пришлось уходить в «Аланию».

— Пример семейственности ЦСКА?

— Каждые три месяца мы ездили в медицинский центр ЦСКА. Один раз ко мне там подошел легендарный боксер Лев Сегалович: «Марек, я очень рад, что ты в нашей команде». Я не знал его, а он знал всех армейцев — и футболистов, и хоккеистов.

— Как вам жилось в Москве?

— Я взял квартиру у метро «Динамо». Рядом — посольство Словакии, однажды я отвел туда всю команду, выпить нашего пива, поесть словацкой еды и расслабиться. Хотел показать игрокам ЦСКА, как мы живем в Словакии. Мы в ЦСКА были чудо как дружны. Ближе всего я подружился с Филиппенковым и его семьей, на базе и на выездах мы с Серегой жили вместе, еще дружил с Сергеем Семаком, он много расспрашивал меня о европейском футболе, потому что хотел играть за рубежом, с Женькой Варламовым, Минько, Корнауховым, потом с Сережей Перхуном.

Перхун пришел в ЦСКА молодым, но был очень веселым и общительным — много рассказывал про родной Днепропетровск, а мы всегда брали его в свою компанию, чтобы помогать ему осваиваться в команде. В середине сезона-2001 я уехал в Махачкалу и в той игре, что стала последней для Сергея, играл уже за «Анжи». Когда они столкнулись с Будуновым, я стоял метрах в двадцати — сначала вообще подумал, что хуже будет Будунову, а получилось по-другому — через несколько дней Перхуна не стало.

— Каким вам за полгода запомнился Олег Долматов?

— Это лучший тренер из тех, с кем я работал. Только он в России тренировал по-европейски, в итальянском стиле: мы первыми в России стали играть в защите в линию — мне это подходило, потому что я играл так в Чехии и Словакии. Даже «Спартак» при Романцеве играл с последним защитником.

Долматов психологически очень помог мне после Мельде, когда мы вылетели из Лиги чемпионов. Я ошибся, меня удалили при счете 0:1 и мы проиграли 0:4. В том ЦСКА, наверное, я один имел опыт игры в еврокубках, за «Сигму», а другие игроки не были готовы к Лиге чемпионов, ЦСКА три года не играл в еврокубках — будь футболисты поопытнее, они бы и вдевятером не пропустили от «Мельде» три мяча.

— Болельщики ЦСКА тогда еще не были такими дружелюбными по отношению к вам.

— Да, после игры они выбрасывали в море майки и шарфы — их можно понять, это ж не Ярославль, они с несколькими пересадками добирались в Мельде, к тому же они мечтали, что мы выйдем в групповой турнир и они поедут болеть в Испанию или Италию, а получилось 0:4. У нас была хорошая, по-человечески очень дружная команда, но на поле выделялись только Семак и Варламов, а остальные все-таки были средними игроками по европейским меркам. Не хватало нам бразильцев мирового класса, какие появились потом.

После Мельде я был в очень плохом состоянии — только пришел, и тут же получил красную карточку в такой важной игре. Долматов дал мне отдохнуть в игре с «Спартаком», и потом я уже был в норме. А вот если б я сразу после «Мельде» сыграл еще и со «Спартаком» (мы ведь тогда тоже получили 0:4), болельщики, думаю, сразу после игры прогнали бы меня в Словакию.

— С чем вы столкнулись в «Алании»?

— Там был тренер-грузин Владимир Гуцаев, он во вред команде пихал в состав своих: в команде было четверо грузинских игроков и все выходили на поле. Мы проигрывали всем подряд, в семи первых матчах — два очка. В Махачкале Гаджиев тоже любил ставить своих, дагестанских игроков, но там-то они местные, а в «Алании» ставили грузинских игроков, которые выходили только потому, что у них такое же гражданство, как у тренера. Из-за этого мы, конечно, ссорились внутри команды.

Гуцаева сменил Александр Аверьянов, он меня очень любил, даже привез мне деньги в аэропорт Внуково, чтобы я остался в «Алании», но я не мог там больше находиться, тянуло назад в ЦСКА. Я сыграл за «Аланию» еще одну игру, но за неделю до того подписал контракт с ЦСКА.

— Почему так рвались из «Алании»?

— Во Владикавказе было очень плохо, все время приходилось сидеть на базе — в городе некуда было пойти, да и мой менеджер Роберт Малиев, он как раз и Осетии, говорил: «Вообще не суйся в город — только, когда я приеду». Там можно было разве что подняться в горы, поесть шашлыки — с украинским нападающим Сергеем Борисенко, он пришел из словацкого «Слована», и бразильцем Пауло Эмилио. Пауло, кстати, не забыл русский — общаемся с ним в фейсбуке до сих пор, он играет в Бразилии за ветеранов.

— Какой-то из наших клубов остался вам должен?

— В Нижнем Новгороде я оставил одну или две последние зарплаты — я не поехал за ними, потому что знал, что они будут уговаривать меня остаться, а я хотел перейти в ЦСКА.

— Чем Павел Садырин, к которому вы пришли в ЦСКА в 2000-м, отличался от Олега Долматова?

— Долматов был тренером будущего, а Садырин все-таки тренировал по старинке. Он вернулся к стилю, который принес ему успех в 1991 году — ЦСКА опять стал играть с последним защитником, одно время был раскол между тренером и игроками. Женька Варламов говорил: «Мы уже привыкли играть в линию, не хотим возвращаться к старому футболу».

— Вы застали приход в ЦСКА Евгения Гинера. Как это отразилось на вас?

— Если раньше, как я говорил, у нас было два сильных игрока — Семак и Варламов, то при Гинере их стало двадцать два: Лайзанс, Яновский, Березуцкий, Гогниев, появилось много-много классных игроков. Я бы мечтал остаться в этой команде, но у меня начались семейные проблемы в Чехии. Тяжело болела жена, я часто летал к ней, нужно было воспитывать четырехлетнюю дочь. В ЦСКА об этом не знали. Гинер, купив в «Анжи» Рахимича с Ранджеловичем, стал уговаривать меня уехать вместо них в Махачкалу. Я не хотел в Махачкалу, но Гинер настаивал: «Иди-иди, Марек, там хорошие условия».

— А вы?

— В итоге я согласился: в Махачкалу вместе со мной приехали Эду из «Крыльев Советов» и Илья Цымбаларь. Еще там был смешной камерунский защитник Биллонг. Однажды нам на три дня задержали зарплату: мы все переоделись на тренировку, а он — нет. Тренер ему: «Пепси, ты чего?» Пепси — кличка Биллонга. Он ответил: «No money — no football». В Чехословакии и России такое невозможно — надо выполнить работу, а потом говорить про деньги.

— Потом вы опять сошлись с Валерием Овчинниковым в «Волгаре». Что пережили в нашей первой лиге?

— Один раз мы прилетели из Астрахани в Москву, переехали из Домодедова во Внуково, а потом десять часов регулярным рейсом «Аэрофлота» летели в Хабаровск. А самое ужасное — через два часа после приземления в Хабаровске мы уже вышли на игру. Я даже не соображал: утро сейчас или вечер. Сыграли соответствующе — 0:2. Да и не было в первой лиге особой игры — одна беготня.

Когда я первый раз вышел на тренировку «Волгаря», Овчинников сказал: «Марек больше русский, чем вы все». Он имел в виду мой характер — я ненавидел проигрывать.

— Почему вы уехали из России?

— Жена скончалась от рака. Я вернулся на родину и решил закончить с футболом. Чтобы успокоиться и отвлечься, поигрывал за клуб «Мартин», но получил травму. Мне сделали операцию на колене, сама она была не так страшна — но ее сделали неудачно, у меня началось заражение крови и я почти умер. Врачи давали пять процентов на то, что я выживу. Дочка осталась бы одна. Я год провел в больнице — чудом выкарабкался.

— А потом?

— Работал в «Мартине» тренером, генеральным менеджером. Доктора говорили: «Радуйся, если сможешь ходить», но мне очень хотелось играть и я стал еще и выходить на поле в команде, которой руководил, а теперь, хотя у меня в колене металл, играю за команду артистов.

— Чем вы занимаетесь сейчас, кроме футбола с артистами?

— У меня небольшая гостиница, семейный пансион в Мартине — Дима Кузнецов и Сергей Филиппенков уже приезжали в гости. У меня очень уютно.

Фото: еженедельник «Футбол»/Сергей Дроняев; facebook.com/fsa.msp; REUTERS