*4196. ЦСКА. Москва

[Юрий Голышак]

https://cska.in/football/news/text/3...naya-istoriya/

ТРИ СЛОМАННЫХ РЕБРА, СОБАЧКА ГЕРИНГА И МАЙКА СО ЗВЕЗДОЙ

Это великое счастье — на два часа погрузиться в минувшее. Зайти в подъезд, дышащий историей. Вглядываться в лица стариков из этого дворика.

Из атакующей пятерки «команды лейтенантов» жив один, Валентин Николаев. От интервью Валентин Александрович открещивается: «Памяти совсем нет…»

Все они, забивавшие за ЦДКА, жили здесь, только в разных подъездах. Велико ж было мое удивление, когда узнал, что жива и в добром здравии вдова капитана ЦДКА Алексея Гринина. Легенды из легенд. И готова рассказывать, перебирая пожелтевшие фотографии вместе с корреспондентом «СЭ».
СТАЛИН ЗАЕЗЖАЛ В НАШ ДВОР

— Вот, посмотрите на эту карточку, — пододвигает альбом Зинаида Ивановна. — Это муж после травмы. Радикорский, динамовец, устроил ему отдых. На полгода.

-Тогда ваш муж едва не закончил с футболом?

— Нет. Едва не закончил он после матча в Ереване, когда ему сломали голеностоп. Тогда ему профессор Березкин, генерал-лейтенант, главный хирург Советской армии, сказал: «Ходить будешь. Но футболистом — ни-ког-да…» А все почему?

-Почему?

— Алеша был в гипсе. И вдруг мы с ним решили, что времени прошло достаточно, — сами этот гипс сняли. Скоба такая торчала, что пришлось менять спальню, всю полировку разодрал. Хирург как увидел Гринина без гипса — за голову схватился: «Мальчишка! Такой, сякой, эдакий! Я отвечаю за тебя перед министром, с меня погоны снимут!» И поставил новый — выше колена. Еще на три месяца. Тогда мы и узнали, сколько доброжелателей вокруг. Многие говорили: «Все, Гринин закончил…» 49-й год.

-А он вернулся?

— За нашим домом был лесочек и Арбатское кладбище. Сейчас нет, уже дом построили на костях. Так Алексей брал дочку и в этот лесок отправлялся бегать. Сажал ее на плечо и прыгал на больной ноге. Играл до тех пор, пока товарищ Берия не разогнал нашу команду.

Я вам расскажу, как мужа сломали в Ереване. Местным позарез нужны были два очка. Перед матчем подошел к Алексею капитан команды: «Лех, проиграйте, мы заплатим…» А мой-то хохмач страшный. Спрашивает: сколько, мол, дашь? Армянин называет сумму. Алексей махнул рукой: «О-о-о, это если б одному…» — «Ну смотри. Пожалеешь». И на 12-й минуте этот ереванский капитан прыгнул мужу в голеностоп. Это было гораздо серьезнее, чем случай с Радикорским, когда у Алексея было сломано три ребра.

-Три ребра — тоже не подарок.

— Видимо, у Радикорского было задание — вывести Гринина. Муж стометровку бежал как стайер, никто угнаться не мог. Счастье, что не поел перед игрой. Почему-то в тот день не было аппетита. Было бы что-то в желудке, умер бы от такого удара, сломанными ребрами не отделался. Шипы-то были не нынешние! Ужас!

-Помните ту амуницию?

— Как сейчас перед глазами — все балконы завешаны на Ленинских горах, где команда жила. Футболки из хлопка долго сохли.

-Какими тогда были капитанские повязки?

— Я сама шила из белой материи, а поверх красную букву «К». Трусы у всех были довольно короткие, только Ваня Кочетков носил ниже колен. Как-то с Капой, его женой, сидим на стадионе «Сталинец». И Кочетков с размаху забивает гол в свои ворота. Капа разозлилась: «Говорила ему перед игрой — зачем бутсы мажешь салом?!»

-Денег больших не получали?

— Получал только госпиталь. То колено сломано, то нога. А ноги у него были как стиральная доска. В бутсах-то каких играли, знаете? С гвоздями. А когда прямой ногой с гвоздем на тебя идут — представляете, что это?

Как-то Алексей после матча принес вещи в кожаном портфеле. Я достала гетры, трусы, майку, щитки… Чувствую — они мокрые. Говорю: «Леш, ну зачем ты сам стираешь-то? Приноси домой, я все сделаю!»

-Что ответил?

— «Эх, дорогая! Ведь это ж пот мой…» Я после этого три раза думала, прежде чем отдать 200 рублей за чулки с черной стрелкой. Знала, как достаются.

Алексей Григорьевич был огромный чистюля, у него форма всегда надраена. И еще было изумительное качество: деньги у нас лежали только в одном месте. Как бы ни поссорились, клал все до копейки. Доверял мне абсолютно. Даже деньги ездила за него получать в Спорткомитет. Тогда 15 тысяч давали за первенство и 5 — за Кубок.

Я старалась, чтобы дома было красиво. Дети хорошо питались, дочь окончила школу Большого театра, танцевала в ансамбле Моисеева, объездила весь мир. Сын не стал футболистом. Сколько было сыновей у игроков ЦДКА — один Володя Федотов заиграл.

-Почему?

— Потому что наши знали, что футбол — адский труд. Детей отправляли учиться. Кстати, вы знаете, что хоккейный тренер Тихонов — мой двоюродный брат?

-Виктор Васильевич?

— Да. Маминого родного брата сын. И родился Виктор в моей коляске. Жил в нашей комнате, пока не получил жилье.

-Это не легенда — будто ваш муж тайком бежал из особняка Василия Сталина?

— Быль! Василий Иосифович звал Федотова, Демина и моего мужа. Все отказались. Но Гринина Сталин особенно хотел получить — и закрыл в своем особняке. Положил на стол заявление о переходе в ВВС: «Пока не подпишешь — не выйдешь». Два дня Алексей Григорьевич там просидел. А у Сталина была удивительная собачка, с огромными зубищами — вот она моего мужа и охраняла…

-Прежде эта собачка Герингу принадлежала.

— Совершенно верно. Как-то Гринин в окно выглянул — во двор грузовик привез молоко. Пока рабочие жбаны перетаскивали, муж в кузов прыгнул и спрятался. Так и сбежал. Сталин возвращается — собака сидит, а Гринина нет. Вся Москва эту историю знала.

-Вы хоть раз Василия Иосифовича живьем видели?

— А как же?! В наш двор часто приезжал.

-Всматривались — похож на отца, нет?

— Мы отца-то видели только на портретах. А это все мишура. Как и кино. Я смотрю фильм про Всеволода Боброва, поражаюсь: ну кто, спрашивается, из его жен мог танцевать на столе? Ни одна такого не позволила бы. Только один фильм о футболе могу смотреть.

-Какой?

— Который Леша Габрилович сделал, «Футбол нашего детства». Плачу каждый раз, когда заканчивается. Вложил душу! Как-то звонила его жене, хотела переписать этот фильм — а она говорит: «Вы знаете, ведь Леша умер…» Я ахнула: извините, ради бога. Старший Габрилович умер в 90 лет, а сын — в 50.
«ГРИНИН — ТАКОЙ ХУЛИГАН…»

-Как вы познакомились с Грининым?

— О, это история интересная. Как-то с приятельницей, женой генерала и страшной болельщицей, поехали в магазин «Ткани» на Ленинском проспекте. Лично я там Гринина не видела, но он меня приметил. И, как говорил, «потерял покой»… Тем же вечером мне домой звонит директор этого магазина: «Зин, уж очень ты понравилась Федотову. Хочу вас познакомить».

Во-первых, говорю, я не болею за ЦДКА. Во-вторых, Федотов старый и женатый. Мне было 19 лет! Смешно вспоминать! Тогда директор говорит: «А Бобров как тебе?»

-И как вам?

— Курносых, отвечаю, вообще терпеть не могу. Только после этого заговорил о Гринине. Но и здесь я нашлась: «Гринин — такой хулиган…» Леша был очень резкий игрок. Выдала: «Он хулиган, моего Васю обидел».

-Какого еще Васю?

— Я болела за «Спартак», а там капитаном команды был Вася Соколов. Левый защитник. Но тогда Гринину мой телефон передали, назначили свидание. Я пришла в модных туфлях-платформах. Алексей особенно большим не был, метр семьдесят пять, — и я рядом на таких каблуках… Словом, никакого впечатления не произвел. Но потом позвонил и пригласил на футбол.

-Пошли?

— С приятельницей. В тот день проводилось два матча, большая редкость. Сначала играла команда Гринина с кем-то. А все ребята из ЦДКА носили одинаковые буклированные кепочки и портфели.

-Разве не чемоданчики?

— Нет, с чемоданчиками ходили динамовцы. После матча Гринин идет ко мне, и я вижу, как публика встает и смотрит на него! Шепот: «Гринин, Гринин…» Я в шоке была. В тот момент посмотрела на него другими глазами. Любовь к нему была необыкновенная. В город выйти невозможно было — ни в магазин, ни во двор. Его везде узнавали. Но при этом, если не узнавали, случались нелепости. Однажды подслушал чей-то разговор: «Мы вчера с Грининым выпивали на троих!» Обернулся к этому парню, спрашивает: «И что, долго сидели?» А сколько ему писем приходило!

-Много?

— Не то слово. До сих пор у нас на антресолях хранятся. Иногда достаю, они совсем желтые. Целые дивизии писали.

-Алексей Григорьевич красиво ухаживал?

— Очень. Я его проверяла. Как-то было холодно, а я легко оделась. И он так красиво укутал меня в свой свитер… Мы быстро поженились, всего месяца полтора были знакомы. Знаете, ведь команду ЦДКА и провожали на игры, и встречали человек сто девчонок. Но выбрал Леша меня.

-Боброва даже после женитьбы поклонницы доставали. В подъезде дежурили.

— О, Господи! Всеволод — это что-то особенное! Ему даже ночами названивали в квартиру. Он еще был женат на Саниной, актрисе оперетты, — и мы Новый год встречали в их квартире. Пришли туда со своими стульями. Так нам покоя не дали — столько звонков! Сева внешне некрасивый, но пользовался огромным успехом у женщин. Как-то соблазнил жену маршала Казакова. Забрался к ним на дачу через забор — и в него, убегающего, маршал стрелял. Всеволод до женитьбы долго встречался со знаменитой конькобежкой Риммой Жуковой. Но так и не поженились.

-К какому дню из прошлого часто возвращаетесь памятью?

— Вся наша жизнь была — встречи и расставания. Из каждого города Алексей привозил охапку цветов. Ему вручали как капитану команды, он их оборачивал мокрыми бинтами, чтобы до Москвы доехали.

-Военную форму любил?

— Нет. Надевал, только когда к министру вызывали. Или дежурил по ЦДСА.

-Знаменитая форма ЦДКА с красной звездой у вас осталась?

— Где-то на стеллажах. Многим хочется эту красную майку живьем посмотреть, пощупать.

-Из-за границы что привозил?

— У всех футболистов подарки были одинаковые. Потом жены приходили на игры в одинаковых туфлях. Ходили по одним и тем же магазинам: «Ты где брал? Там? Я тоже куплю!» За границей Алешу особенно поразил Тито. Напился так, что его вынесли.

Еще им организовали встречу с Ранковичем. У того была огромная собака — как та, сталинская. Мужа удивила. Потом, когда началось охлаждение с югославами, мы рвали фотографии с тех встреч. Чтобы нас не забрали.

В Багдад однажды поехали, так муж долго вспоминал, как по восточному базару ходил. А вот в Америку муж должен был полететь, но не удалось. Тогда в ЦСКА было два вторых тренера: он и Шестернев. Лететь мог кто-то один, и отправили Шестернева.

-Почему?

— Он жил с фигуристкой Жук. Занял у ребят денег, чтобы купить ей в Америке шубу. Шестерневу эта поездка важнее была.

Вы про загранпоездки спрашивали — я вспомнила случай. В 50-м году в Ригу нашим ребятам разрешили взять жен. А для нас этот город как заграница была. И надо ж такому случиться: мяч попал Юре Ныркову в плечо, пенальти — и ЦДКА проиграл 0:1. На поражение Москва отреагировала телеграммой: «Жен в поездку набрали вместо того, чтоб играть?» Из Риги автобусом едем в Ленинград играть с «Зенитом». Этим матчем открывали стадион имени Кирова на берегу Финского залива, красоты невозможной.

-Как сыграли?

— 8:1 выиграли! Прежде нам казалось, что ленинградцы — люди деликатные, не то что москвичи. Но как только сели в автобус, по окнам полетели кирпичи. Понять не могли: мы-то тут при чем, жены?! Переговаривались: «Теперь-то знаем культурный Ленинград…»
ПЛАЩ МАРШАЛА ВОРОНОВА

-В ЦДКА игроки семьями дружили?

— Еще как дружили. Мы знали всех родственников. Помню, как гуляли на свадьбе сестры Ныркова… В нашем доме жили пять человек из нападения ЦДКА: Демин, Гринин, Николаев, Бобров, Федотов. Булганин ордера подписывал. Он сам в этом доме жил, в тринадцатом подъезде. Как-то стою в очереди за яблоками, смотрю — идет мимо. «Здравствуйте, Николай Александрович!»

-Были знакомы?

— На банкетах для генералитета встречались. А Булганин обожал смазливых женщин. Смотрит на меня: «Ой, ой, что-то вспоминаю…» Напомнила ему — дескать, я Гринина. «Ах, да, моя красотка!» Поцеловал ручку. Маршал Воронов перед каждым матчем нам домой звонил. А на игры таскал с собой старый плащ, тот считался талисманом.

-На «ковер» вызывали?

— Как-то наши проиграли — и вызвали к министру обороны, не помню, кто был после Булганина. Надо сапоги надевать, а те рассохлись, не лезут. Шинель вообще непонятно где, никто из футболистов ее не носил. Министр спрашивает: «Что нам скажет капитан?» Алексей поднялся: «Скажу, что следующий матч выиграем. Только не нужно нас учить играть в футбол. Почему-то в перерыве в раздевалку с советами и генералы лезут, и полковники…»

-Демин, сосед по подъезду, спивался на ваших глазах?

— Да, Володя жил на шестом этаже в нашем подъезде. У каждого футболиста было прозвище, а Демина звали Мартышкин. Как скандал, их бабушка меня звала разбираться. Прихожу: «Что, Мартышкин, расшумелся?» — «Я ничего, Зинок, что ты…»

Лена, его жена, сама во многом виновата. Володя приходит домой, — а она тут же шмыг и куда-то исчезает. Мартышкин посидит-посидит в пустой квартире, ко мне плетется: «Лена у тебя?» А надо было его принимать, в каком бы виде ни появился. В конце концов квартиру разменяли, семья распалась, Володьку куда-то отправили. Он очень одинокий был. Умер совсем молодым, в 45.

-Зато жил весело.

— Все жили весело. Они иногда собирались в кафе, тетя Маша им накрывала. Под пиво разговаривали. Матом ругались отчаянно, пар выпускали после матча. Я всегда знала, где искать, если после игры долго не идет. Как меня видят, говорят: «Только тебя не хватало. Заканчиваем, ребята…»

-Гостей любили?

— Раза три прекращала их беседу — и тогда все вваливались в нашу квартиру. Федотов редко к нам заходил, его сразу Валентина Ивановна забирала. А вот Демин с Николаевым постоянно бывали. Нашу квартиру особенно любили. Как лететь за границу, непременно на кухне собирались, кто-то даже с ночевкой оставался. Автобус подходил к нашему подъезду. На этих кухонных собраниях такой мат стоял, что я уши затыкала. Сколько раз приходила: «Еще раз услышу — разгоню!»

-Играть Гринин, по-моему, начинал в «Динамо»?

— Верно. Но дядя его сел за какой-то анекдот, когда 17-летний Леша только пришел в «Динамо». В команде три правых края было, считая великого Васю Трофимова. И решили Гринина отправить от греха. Потом безумно сожалели, когда Леша стал лучшим правым краем страны. Хоть Трофимов по прозвищу Чепец продолжал играть. Они с мужем, кстати, дружили. Но лучше со спартаковцами ладил — с Симоняном и Ильиным.

-Не забыли день, когда разогнали ЦДКА?

— Как забыть?! Мы жили все вместе на Ленинских горах. В этот день должны были играть с «Динамо». Внезапно появляется целая кавалькада военных, идут к ребятам. Мы поначалу значения не придали, но что-то долго их разговор не заканчивался. Потом выходят наши, головы опущены. Кто-то говорит — игра, дескать, отменена, никуда переходить нельзя до особого распоряжения. Мой тоже в сборной был, когда проигрывали югославам. Но в этом матче не участвовал, поэтому с него не сняли «заслуженного мастера». Кто помоложе, тех позже «Динамо» забрало. А кому-то пришлось закончить. Крушенок, например, стал машинистом метро.

-Базу на Ленинских горах помните?

— До мелочей. Автобус до базы не доезжал, потом не мог подняться в гору. Аркадьев позволил женам при команде жить целое лето. Чтоб мужья под присмотром были. Все смеялись: Чистохвалов вместе с супругой тещу туда завез. Полноты необычайной. Много было хохм.

-Какими были первые дни после разгона ЦДКА?

— Месяца два ни зарплаты, ничего. Я была знакома с Марьяной Михайловной Шепиловой. Часто в гости ездили друг к другу. Ее муж, Дмитрий Трофимович, был ответственным редактором «Правды», затем стал замминистра иностранных дел. Так после разгона команды Марьяна мне выдала: «Зиночка, ходят всякие слухи. Нежелательно, чтоб вы сюда звонили…» Это была такая оплеуха! Я не знала, что ответить!

-Потом встречались?

— Проходит время, столкнулись в ГУМе. После снятия Дмитрия Трофимовича со всех должностей. Помните ходившее по газетам — «…и примкнувший к ним Шепилов»? Его жена и дочь стоят, едят мороженое. Меня увидели, бросились навстречу. Но я сухо поздоровалась — и прошла мимо.
ПРОГУЛКИ С АРКАДЬЕВЫМ

-В ЦДКА с кем муж дружил?

— С Толей Башашкиным. Хоть тот сложный был парень. Поздно женился, почти сразу разошелся, один жил в доме, умер одиноким. Со странностями человек. И Ваня Кочетков был необычным.

-Курил как паровоз?

— Точно. Нарушал режимчик прилично. Но все рано умерли. И, поверите ли, почти все — от рака. Мой муж, некурящий, от рака носоглотки. Очень странно! У Демина вдруг кровь горлом пошла, что-то с легкими творилось. На Ваганьково его похоронили. Незадолго до смерти приходил к нам, и Леша какую-то шапку ему отдал. Тот по морозу — в кепочке. От прежних времен только ратиновое пальто осталось, из Германии все ребята привезли по отрезу. У каждого в нашем доме такая бурка была.

-Кепки тоже все одинаковые были, шили у мастера в Столешниковом?

— Да. Я этого человека знала прекрасно, мастерская была под аркой. И вывеска — «Кепи». Я ту, что муж носил, отдала в его музей. В Озерках, на родине.

-Кто по человеческим качествам в команде был — номер один?

— Нырков. Но, получив звание генерала, Юра резко изменился. Леша Водягин был очень хороший человек. Приходил к Леше в госпиталь вместе с Валей Николаевым. С Севой Бобровым были в хороших отношениях при всех его женах.

Как-то 1 июля были на дне рождения у Ныркова — там узнали, что Бобров умер. Незадолго до этого муж приехал на дачу и говорит: «Всеволода забрала неотложка. Стало плохо на тренировке». Нет ничего хуже, чем попасть в больницу в пятницу. Ни одного врача нет. Три дня пролежал — и умер. А потом вскрыли: сердце оказалось — как тряпочка… А мой муж скончался ровно десять лет спустя. Тоже 1 июля.

Когда Санина от Боброва ушла, отобрала у него одну комнату. Из квартиры сделали коммуналку, вселили двух стариков. Только потом Всеволоду все вернули.

-Умирал Алексей Григорьевич тяжело?

— Ой, лучше не говорите. Лежал в отдельной палате, перевели из Красногорского госпиталя в Бурденко. Был в беспамятстве, все время звал: «Зина, Зина, Зина…» Как-то досидела около его постели до пяти вечера, начальник отделения выпроводил: «Сидите голодная целый день». Не успела доехать до дома, позвонили — умер. Я орала на всю квартиру. Подготовиться к смерти невозможно.

-Самый тяжелый характер в ЦДКА?

— Много было ребят с «нюансами». Про Башашкина я говорила. Но самым сложным был Никаноров. Вратари все чудные, а у того еще жена была с приветом. Ревновала его даже к мужчинам. Она рано умерла, правда. Никанор был нелюдимый, в жизни никто у него дома не был, жена его никуда не выпускала. Раз дошло до нелепицы: как ехать на игру, автобус всех собирает. Не важно, есть у тебя машина, нет ли. Да свою имели только двое, Водягин на «Волге» да Никанор на маленьком «Москвиче» ездил.

И вот в день матча с «Динамо» Никанор решил ехать со своей Таганки до «Динамо» на машине. Смотрю на разминку: в ворота встает Бобков, третий вратарь. Что такое?! Потом команда на игру выбегает, вратаря вообще нет. Уже построились, цветы вручили, — и только тут несется на поле Никаноров. Бутсы на ходу зашнуровывает. За пять минут ему «Динамо» два гола всадило — потому что не готов… Так 0:2 проиграли.

-Скандал.

— Сидим в автобусе. Наши злые, как собаки. Входит Бобков с женой. Говорю: «Ты что это вышел на разминку-то?» — «Игру начинать, а Никанора нет. Чанов в больнице, я один остался…» Потом выяснилось: Клава, жена, приказала Никанорову ехать своим ходом. А раз Клава сказала — тут уж не поспоришь. Я руками всплеснула: «Он с ума сошел, к „Динамо“, на машине?!» — но тут Валя Федотова меня оборвала: «Тебя забыли спросить!»

-Нашли, что ответить?

— Огрызнулась: «Не с тобой разговариваю, а с Бобковым…» У Федотовой ко мне какая-то неприязнь была. Хоть я как-то даже ночевала в их доме, в Ногинске. Вот она была самым сложным человеком на моей памяти.

-А Григорий Иванович?

— Молчун. Лишний раз не подойдет. Это не Слава Соловьев, не Водяжка, не Демин… С этими-то в «дурака» сыграть можно было на щелбаны. А Григорий Иванович — другая каста. Правда, боялся всех и всего. Особенно — собак. Если ребята хотели, чтобы Григорий Иванович упал в обморок — подкрадывались сзади и лаяли. Тот сразу бледнел. Вот перед ударами страха не было — как только его по ногам не хлестали. Нога, кстати, была 45-го размера.

Жена его, Валентина, всеми командовала. Новый игрок придет, новая жена — все ждут резюме от Валентины Ивановны. Как она скажет, так и будет. Недавно вот Чистохвалова умерла, так она мне говорила последние годы: «Даже не знала, что ты такой хороший человек!» Я отвечала: «Почему вы тогда приняли меня в штыки?!»

-Действительно, в штыки?

— Конечно! Вообще жены новых людей плохо принимали, а тут появляется: намного их моложе, модная, на язык острая…

-И красивая.

— Об этом я умалчиваю. Сейчас, в 80 лет, об этом говорить неприлично. Хотя мне говорят: «Вам семьдесят, наверное, есть?» Я говорю: «Беру!»

-Не зря с вами сам Аркадьев советовался.

— Мы с Аркадьевым были друзья! Звал меня: «Зинаида Ивановна, на прогулку!» Как-то Демин, Башашкин и Алексей Григорьевич после бани где-то задержались. Мой-то раньше всех пришел, а те двое решили добавить. Закончилось тем, что какого-то полковника вытаскивали из такси и передрались. Начальник ЦДКА поехал их вызволять.

День спустя гуляем с Борисом Андреевичем. Спрашивает: «Зинаида Ивановна, а где был Алексей Григорьевич вчера? Он почему-то на тренировку не пришел…» Я начала нахально врать: «Он на дачу теплые вещи дочке повез». Хотя дачи у нас еще не было. Но Аркадьев воспринял. Он всех по имени-отчеству называл, спрашивает про Демина: «Не знаете, где Владимир Тимофеевич был?» — «Не знаю. Наверное, тоже детские вещи повез…»

Вскоре Демин еще проштрафился, меня Аркадьев опять зовет гулять: «Хочу с вами посоветоваться, Зинаида Ивановна. Кого ставить на матч — Петюньку Пономаренко или Володю Демина? Владимир Тимофеевич уж больно много водки пьет…»

-Кого посоветовали?

— Говорю: «Знаете что, Борис Андреевич? Петюня, может быть, и сыграет. Но — не так, как Демин. Раз он виноват, то выложится как никто!» Потом было интересно, как Аркадьев поступит. Уже на стадионе слышу: «Одиннадцатый номер — Владимир Демин!» Я была очень горда.

Мы с Аркадьевым не только о футболе говорили. Ему было интересно со мной беседовать на любую тему. Я же два года отдала училищу Малого театра. Но состав не определяла. И как Зина Дементьева сказать не могла.

-Как она говорила?

— «Мы с Колей в „Спартаке“ играть не будем!»

-А Бескова Валерия Николаевна состав не определяла?

— Костя был суровый человек, вряд ли он слушал бы Леру. Я с Бесковым была знакома еще до того, как он женился. Артисточек очень любил — еще до Леры встречался с певичкой Ниной, моей приятельницей.

-Почему вы артисткой не стали?

— Алексей Григорьевич объявил: «Мне артистка дома не нужна, нужна жена!» И я ушла из училища, ничего не закончив. Остался только большой круг знакомых. Например, Эмиль Теодорович Кио. Все вокруг знали, что я из артистического мира.

Почему-то из всех жен Аркадьев меня выделял. К кому-то с юмором относился, как к Тамаре Пономаревой. Симпатичная девушка, но с совершенно разными глазами. Так Борис Андреевич ее называл: «плохой кадр из американского кинофильма». А многих вообще не замечал!

-Кого?

— Никанорову — в первую очередь. Она из Володьки сделала не пойми что. Тот после снова неудачно женился, детей разогнал…
«ПУСТЬ УХОДЯТ ЛЕВИН И КОГАН»

-Машина у вас какая была?

— Только в 70-х появились «Жигули». Сыну потом досталась. А прежде такси стоило копейки, да и автобус ЦДКА нас постоянно возил. Хотя были пижоны — вроде Севы Боброва. Любил менять машины. Одна его бордовая «Волга» с крышей другого цвета чего стоит.

-Футбол смотрите?

— Нет игры ЦСКА, чтобы я пропустила. И смотрю, и болею. Кстати, Карвалью мужа напоминает. Сейчас вспомнила смешной случай: летом ребята уезжали в Сухуми и выгорали так, что возвращались блондинами. Как-то играют с «Зенитом», а там капитан — Левин-Коган. Абсолютно лысый. И они подрались с моим мужем. С трибуны смотрелись как два блондина. Уже смешно. Так судья выгнал обоих, а трибуны скандировали: «Зачем троих выгонять? Пусть уходят Левин и Коган! Гринина оставьте!»

-Александр Прохоров мне рассказывал, как в ресторане футболисты оставили за столом вашего мужа спящим, а сами сбежали. Чтобы Гринин, человек скуповатый, расплачивался за всех.

— Прохоров мужа почему-то считал «миллионерщиком», так и называл. Необычный был человек. И женился необычно.

-То есть?

— На метательнице то ли молота, то ли ядра из общества «Динамо». Дли-и-и-нной такой… А сам он начал играть за ЦДКА с 45-го года, когда команда еще была деревенская. Настоящий ЦДКА только начинали набирать. И всенародная любовь началась с 45-го года, прежде людям было не до этого. В 47-м году Аркадьев Прохорова отсеял. Тот поддавал частенько, да и игрок был — не ах… Грубоватый, авторитетом не пользовался никаким. Особенно после той женитьбы.

-Ваш муж всю карьеру отыграл под седьмым номером?

— Пятнадцать лет. Мог бы написать книгу — «15 лет на правом краю». Про него стихи складывали: «Вот мчится смелый и упорный Алеша Гринин, наш герой, он памятник себе воздвиг нерукотворный одною правою ногой…» Очень много стихотворений ему посвящали. Где-то у меня отложены.

-На знаменитых вечеринках в «Арагви» вы присутствовали?

— Всегда. Мы про эти посиделки говорили: «Идем к Лукичу». Это был директор ресторана «Арагви». Меня заранее отправляли, чтобы стол накрыли. Лукич встречает: «Ай, дорогая! Ох, золотая! Смотри сама, совсем нет места. Шапорин с Козловским гуляют, разве что на шею к себе могу посадить. Приходи через полчаса…» Я вышла, из садика глянула в окно, проверила — действительно сидят Шапорин и Козловский. Но Лукич настолько любил футболистов, что, если места не было, накрывал нам в красном уголке. Чудесный был человек.

-Самый памятный вечер?

— Два таких: 30-летие Гринина и Ныркова. Юре, помню, подарили бутылку коньяка с надписью: «Выпить в пятьдесят!» «Арагви» мы любили больше всего. А вот Бобров признавал только «Асторию»…

В «Асторию» меня Гринин первый раз пригласил. Сказал: «Выпьем за дружбу, а там будет видно!» Через месяц расписались. Как-то на дне рождения Ныркова Леша стал открывать цимлянское — и облил все платье Саниной, жены Боброва.

-Испугался?

— Страшно испугался. Говорит: «Моя жена вам новое сошьет, не волнуйтесь!» Досидели мы до утра, вызвали такси. Едем по Москве, Бобер на улице Горького говорит: «Остановить!» Сидим в машине, ждем. Я, Леша и Санина. Только наш счетчик тикает. Санина — вне себя: «Куда он делся?!» Гринин пошел его искать и тоже пропал. Санина на месте усидеть не может, а я говорю: «Что волнуешься? Скоро метро откроют, нам с тобой в один дом — а ребята потом доберутся…»

-Что ответила?

— Она заикалась очень сильно: «Н-н-ет, п-п-усть они сначала за т-т-такси заплатят». Потом, смотрим, бредут наши. В ресторане сидели, оказывается.

-Санина действительно была красавица?

— Интересная женщина, стильная. Гладкие волосы, глаза почти японские.

-Подарки от болельщиков в вашем доме сохранились?

— Раньше это как-то было не принято. Подарки были от маршалов. Тимошенко преподнес серебряные часы с тремя крышками. Но в тяжелые времена, когда не работали, продали. Потом очень жалела. Золотые часы были от Булганина. Кто-то нам подарил ленинградский телевизор, винтовку вручили на банкете. Со словами: «И вам как снайперу винтовку вручаем мы от ЦДКА».

Юрий ГОЛЫШАК

[Филипп Папенков]

https://cska.in/football/news/text/3...nad-spartakom/

Воспоминаниями о рекордной серии ЦСКА-1998 поделился бывший полузащитник армейцев, один из лидеров тогдашней команды Олега Долматова. Сегодня он работает с юношеской сборной России.

— Не расстроитесь, если падет достижение, продержавшееся 15 с лишним лет?

— Конечно, нет! Какие могут быть обиды? Тем более на родную команду. Я еще понимаю, если бы на нашу серию посягал кто-то другой. А тут сам ЦСКА. Да и вообще на то они и рекорды, чтобы их бить. Так что буду только рад.

— Часто вспоминаете те 12 побед при Долматове?

— А как иначе… Это лучшие годы в карьере. Когда заходит разговор об игроцком прошлом, то понимаю: именно пребывание в той команде — самый яркий отрезок. Золотые воспоминания…

— Со многими игроками того ЦСКА поддерживаете связь?

— Большая группа ребят так или иначе связана с футболом, и мы всегда на связи. Часто пересекаемся по работе, контактов не теряем. В первую очередь, с теми, кто работает в структуре ЦСКА, — Гришиным, Минько, Боковым, Варламовым, Корнауховым. Семак трудится в Петербурге, Филиппенков тоже в «Зените». Правда, в пензенском.

— А с Олегом Долматовым общаетесь? Как у него дела в Новороссийске?

— Не общаемся… Но я очень внимательно слежу за выступлениями его «Черноморца» во втором дивизионе.

— Матч со «Спартаком», когда вы победили 4:1, стоит в той серии особняком…

— Да, ведь это была первая победа армейцев над красно-белыми за долгие годы. Она оставила заметный след — и в истории, и в нашей дальнейшей судьбе: тот успех придал сумасшедший заряд уверенности!

— Вы тогда отметились дублем в ворота Филимонова. Матч состоялся 26 сентября 1998-го, а голкипер до сих пор в строю, да еще и вернулся в премьер-лигу. Удивляет?

— В современных реалиях это уже не сенсация. Вратари сегодня часто держат планку до 40 лет, а некоторые и дольше. Самое главное — находить внутреннюю мотивацию. Раз продолжают играть — значит, она есть. И, понятное дело, люди следят за собой по максимуму, ведь требования к профессионалам с каждым годом только растут. Не будешь им соответствовать — кому нужны твои регалии и былые заслуги?

— Пересмотрел обзор того матча с красно-белыми. Владимир Перетурин называет долматовский ЦСКА чисто английской командой, хвалит защитников, которые активно подключаются к атакам, поражается великолепной физической готовности.

— Мы ведь тогда вообще стали первооткрывателями, перейдя на зонную оборону в линию. Крайние защитники смело шли вперед, и это давало результат. Вся команда была единым целым. Во всех смыслах.

— И соперники поначалу, наверное, не могли освоиться?

— Да, другие команды на ходу перестраивались, искали пути противодействия. Но до конца сезона никто так и не смог справиться. К слову, все наши 12 побед подряд уместились в один чемпионат. В отличие от нынешней серии команды Слуцкого, которая растянулась на два сезона.

— А самим армейцам было тяжело перестроиться на новую модель игры?

— Еще как, сложностей хватало. Все было непривычно. Благо мы приступили к этой перестройке между кругами, и было время освоиться, вникнуть. А уже в официальных матчах дорабатывали, шлифовали.

— Долматов, сменив Павла Садырина, использовал новую тактику. Но игроки ведь остались те же, и вряд ли одной новой схемы было достаточно для такого рывка. Значит, атмосфера в коллективе тоже заметно улучшилась?

— Все вместе срослось. Мы и при Садырине по подбору игроков претендовали на многое, но разные обстоятельства мешали. И так случилось, что опустились чуть ли не в самый подвал таблицы. А когда пришел Олег Васильевич, дела пошли в гору, пришли победы. Когда выигрываешь матчи один за другим, уверенность растет, сплоченности все больше. Да, те времена действительно вспоминаются с особой теплотой…

— То есть с каждым следующим матчем обстановка все улучшалась?

— Конечно, а уж когда впереди замаячил «Спартак» и стало реально его догнать… Мы ведь в итоге на три очка от красно-белых отстали. Эта погоня дополнительно подхлестывала.
НАТХО ДОБАВИТ ГЛУБИНЫ СОСТАВА

— Тот ЦСКА и нынешний хоть чем-то похожи?

— Да как тут сравнишь… У нас не было такого количества игроков уровня сборных. Не было иностранцев. Какие-то легионеры приезжали, но на фоне тех зарубежных мастеров, что играют в России сегодня… В 90-е по-настоящему звездным варягам делать у нас было нечего. Но каждая эпоха хороша по-своему. И приятно вспоминать, как мы за счет своих ребят сумели создать команду, которая в чемпионате России выглядела просто классно. Сегодня все иначе, ЦСКА — это уже настоящий европейский клуб.

— Как раз отсутствия зарубежных мастеров и не хватило тогда красно-синим на международной арене? Разгром от «Мольде» клубу припоминают по сей день …

— Если говорить профессионально, то нам тогда просто не хватило глубины состава. Успешно играть на два фронта теми силами, что имелись, было нереально. Условно говоря, замены во время матча должны усиливать игру, а этого не происходило. Нас не хватило на Лигу чемпионов чисто физически.

— Ходили слухи, что за то поражение в Норвегии футболистов жутко штрафанули. Чуть ли не все премиальные за серебро предыдущего чемпионата пришлось вернуть. Правда?

— Устройство футбола в те годы ничем не отличалось от жизни в остальных сферах. А что такое 90-е, многие помнят… И порой мы действительно встречались с ситуациями, когда нам просто отказывали в выплате честно заработанных денег.

— Вы были классическим диспетчером. А еще потрясающе исполняли штрафные. Опять же «Спартаку» так в 98-м забили. Сейчас в ЦСКА появился во многом похожий игрок — Натхо. Можно ли сказать, что подобного исполнителя как раз и не хватало Слуцкому в последнее время?

— Израильтянин — игрок очень хорошего уровня. У него есть свой стиль, он действительное классно исполняет «стандарты». А вообще это как раз то, о чем я сказал: накануне старта в Лиге чемпионов необходимо иметь глубину состава. У ЦСКА с этим были проблемы.

— Дзагоев будет прямым конкурентом Натхо за место в составе? Или Алан все-таки игрок немного другой формации?

— В центральной зоне конкурировать между собой у ЦСКА будут абсолютно все. Матч на матч не приходится. А мы ведь помним, что Дзагоев нередко играл даже опорного полузащитника. Не исключено, что Слуцкий снова прибегнет к такой практике.

— Сейчас и Витинью на глазах прибавляет…

— Период адаптации по логике у него уже должен заканчиваться. Да и гол в ворота «Торпедо» может стать мощным подспорьем. Бразилец ведь совсем молодой парень.
В БЛИЖАЙШИХ ПЛАНАХ — ИЗБЕЖАТЬ СВОЕГО БЕЛФАСТА

— ЦСКА может установить новый рекорд в матче с «Тереком» — это тоже не чужой вам клуб. Симпатии к грозненцам по-прежнему испытываете?

— Я за всеми своими бывшими командами слежу. И за «Шинником», и за «Зенитом». Интересно, кто как развивается. И я очень рад за грозненцев: у клуба появилась необходимая инфраструктура, великолепный стадион. С финансами, я так понимаю, тоже все в порядке. То есть созданы все условия для прогресса.

— За путевку в еврокубки команда Рахимова поборется?

— Думаю, именно такую задачу «Терек» перед собой и ставит. Ведь наша победа в Кубке России остается наивысшим достижением клуба по сей день. А прошло уже 10 лет. Понятно, что руководство Чечни хочет снова видеть свою команду в числе представителей страны на международной арене.

— И немного о делах юношеской сборной. Сейчас много говорят о том, что Капелло будет курировать все национальные команды. Какие-то беседы на эту тему с руководством РФС, с самим доном Фабио уже велись? Или сейчас не до этого?

— Насколько понимаю, пока идут консультации. Думаю, как только придут к чему-то конкретному и выработают какое-то направление, мы вместе соберемся, и нам все расскажут.

— В ближайших планах у вашей команды отборочный раунд Euro -2015 U -19…

— Да, играем в октябре. В соперниках — Чехия, Северная Ирландия и Фареры. Если займем в группе первое или второе место, то выйдем в элитный раунд. Там будет ждать еще одна группа, из которой дальше пройдет только победитель. Финальная часть пройдет в Греции.

— Вы ведь работаете, по сути, с той же командой, что выиграла чемпионат Европы для 17-летних? Митрюшкин, Ходжаниязов…

— По большей части это те же ребята. Но есть и новички. Все получат шанс проявить себя.

— Главная опасность на данном этапе исходит от чехов?

— И от Северной Ирландии, где и пройдут все матчи. При своих зрителях эта команда даст бой любому сопернику, так что будет очень сложно, Но, надеюсь, избежим своего «Белфаста».