*Спартак. Москва

[Petrovich_iii]

Почти десять лет он был третьим вратарем огромной страны. А, может, и вторым – он явно не уступал Мышкину, но тот играл у Юрзинова, работавшего помощником Тихонова в сборной СССР. Знающие люди поймут, в чём тут связь. Рекордсмен среди вратарей по матчам за «Спартак», он получал страшные травмы, его списывали с корабля, но он наперекор судьбе возвращался на лёд. Он всегда открыто говорил то, что считал нужным, и не прятал в голову в песок. За что и удостоился пристального внимания со стороны КГБ. И, когда стало невыносимо, закрыл на ключ квартиру в Сокольниках, взял несколько сумок с вещами, детей в охапку и уехал в Германию. Чтобы начать всё с нуля. А в спину люди, которых он уважал и ценил, называли его предателем.
«Где сейчас Виктор Дорощенко? Чем занимается?» На эти вопросы мне долгое время никто не мог ответить. «Где-то в Германии, вроде детей тренирует», - так или примерно так говорили даже те, для кого изучение истории «Спартака» давно стало смыслом жизни. Речи о том, чтобы у кого-то сохранился номер телефона, понятно, не шло. «Он уехал двадцать лет назад, что ты хочешь». А я очень хотел. Хотел разыскать человека, который отыграл за «Спартак» 11 сезонов и который был причастен ко всем победам 80-х годов. Не скажу, что эти поиски потребовали каких-то навыков в сыскном деле, писать в программу «Жди меня» тоже мыслей не возникло. Они - поиски - легкими и не получились, но позволили убедиться, что русский народ не зря давным-давно придумал изящную словесную конструкцию про тех, кто ищет.

И вот в начале декабря я приземляюсь в аэропорту немецкого Франкфурта, попадаю из заснеженной Москвы в теплую позднюю осень, а мне навстречу идет человек, не узнать которого было невозможно. Он почти не изменился и остался таким же, как и на тех самых черно-белых фотографиях тридцатилетней давности, которые я внимательно разглядывал перед тем, как взять билет на самолет.

Перед этим мы, конечно, созвонились. Виктор Антонович очень обрадовался (так мне показалось по голосу) звонку из Москвы и с ходу начал сыпать удивительными воспоминаниями. Я позвал его на юбилей «Спартака», он загорелся этой идеей, сказав, что не был здесь 26 лет, а потом задал удивительный вопрос: «А можно я на празднике встану перед болельщиками на колени? В знак благодарности за их любовь?» В этот момент я понял, что должен с ним встретиться как можно скорее…

Эти два дня дня во Франкфурте говорил только Виктор Антонович и его замечательная супруга Ирина. В какие-то моменты я смеялся, иногда мои глаза становились влажными. Под конец я начал настаивать, чтобы когда-нибудь свет увидела книга воспоминаний Виктора Дорощенко, на что получил утвердительный ответ - мол, я и сам об этом раздумывал. Будет бестселлер. Он везет меня из аэропорта на своей машине, выступая одновременно экскурсоводом по городу, ставшего для него вторым родным после Новосибирска, и летописцем спартаковской истории, обнаруживая в уголках своей памяти удивительные подробности жизни самой популярной команды страны. Это получается весьма причудливый рассказ - Виктор Антонович как-то очень незаметно перескакивает с одного на другое.

- Во время войны город был уничтожен на 90 процентов. Американцы, англичане бомбили его нещадно. Франкфурт всегда был еврейским городом. Отсюда вышло много семей банкиров. И здесь почти у каждого дома есть такая позолоченная плашка о том, кому этот дом принадлежал раньше. Кто тут жил, кто был замучен в Освенциме. А сейчас мы въезжаем в центр города, самый дорогой район. Здесь жил Илюша Воробьев, который, вы знаете, стал тренером и выиграл с «Металлургом» чемпионат КХЛ. Он рос на моих глазах, с отцом его, Петром Ильичем, я был очень хорошо знаком. Парень Илья хороший, но немного аррогантный по жизни. У него где-то здесь в центре квартира.

Пока я судорожно пытаюсь вспомнить значение прилагательного «аррогантный», легендарный спартаковский голкипер не даёт мне опомниться:

- Я покажу вам русскую церковь. На первых порах мне было очень трудно с деньгами. Умер отец, и я хотел заказать поминальную службу. Заплатил 30 марок, по тем временам серьезные для меня деньги. Но суть в не в этом. Как-то меня дважды признали лучшим игроком Кубка Шпенглера в составе «Спартака», один раз подарили 100 граммов серебра, а второй - 10 граммов золота. И я решил всё это отдать батюшке. Он, конечно, не хотел брать. Ни в какую. Тогда я ему сказал: «Вы же всё равно делаете крестики. Сделайте их из моего серебра и золота и раздайте бесплатно людям. Детишкам, которых будете крестить. Только не продавайте, подарите». Не знаю, сделал он или нет. Буду в Москве, очень хочу зайти в ту церковь в Сокольниках рядом с метро, где крестили моих детей. Она еще на месте?

На месте, Виктор Антонович.

За все эти годы он был в Москве лишь транзитом. Последний раз минувшим летом, когда летел на похороны старшего брата в Новосибирск.

Брат и привел его в хоккей.

- Он на мне испытывал силу своих бросков. Ему нужно было в кого-то бросать, и он ставил меня в ворота. Сейчас уже не помню, как часто он попадал, правильно я двигался или нет. Но когда становилось страшно, я просто убегал. А он ловил меня и снова возвращал в ворота.

Он помнит все события до мельчайших подробностей, хотя, с другой стороны, разве сможет он когда-нибудь забыть тот знаменитый матч «Сибири» и ЦСКА в 75-ом, ставший его первым в карьере звездным часом. «Тогда еще Третьяк после игры устроил скандал и начал ворота мерить: якобы они были меньше на полтора сантиметра. Потом проверили: точно, неправильно сварили. Но Владислав не подумал, что мы с ним были в равных условиях. Народ с ума сходил. А я после той игры в раздевалке минут 15 не мог дышать. Потом, вслед за ЦСКА, приехал «Спартак». Помню, к Углову Шадрин подошел и спросил: «Жора, как это вы умудрились ЦСКА обыграть?» На что тот, не задумываясь, ответил: «А так же, как и вас сегодня хлопнем!» И мы действительно «убрали» «Спартак». Вторую игру, правда, проиграли. Потом приехал Кулагин с «Крыльями». И мы их два раза подряд «убрали».

За Дорощенко стали охотиться московские клубы. В 76-ом он отказал Карпову. Владимир Юрзинов, тренировавший «Динамо», выбрал, как ему казалось, беспроигрышный вариант - по полной программе «обработал» супругу, предлагая «золотые» горы. Ирине разговор понравился. Муж не прельстился. Так первый раз перед ним закрылась дверь главной сборной страны. Второй раз это случится несколько лет спустя. В матче с ЦСКА судьи начали поддушивать «Спартак» с первых же минут, и донельзя возбужденный Кулагин в подтрибунке что-то жёстко высказал Тихонову. Дорощенко оказался свидетелем и своего тренера поддержал. Проходивший мимо знаменитый армейский селекционер Борис Шагас тут же ему сказал: «Виктор, ты подписал себе приговор».

- Шагас сейчас жив? - спрашивает меня Дорощенко.

- И он жив, Виктор Антонович.

Он почти о всех, с кем сводила судьба, вспоминает с какой-то необъятной теплотой.

- Я поиграл и со Старшиновым и против Старшинова. Великий игрок. Майоров был моим тренером в юниорской сборной вместе с Эпштейном. Мы тогда шведам в финале проиграли. И был у меня потом тренером в «Спартаке». Спортсмен до мозга костей. Я другого такого и не знаю. Таких уже не делают. Крутой мужик. У него есть свое мнение, и он его будет всегда отстаивать. Я такой же, но не настолько твердый, как он. А Саша Якушев? Сколько мы с ним на базе вместе с одной комнате прожили! Великий спортсмен, великий хоккеист. И интеллигентный человек. Я не помню, чтобы он на кого-то из молодых за ошибки повысил голос. Никогда! Хотя нет, один раз было. Черенков поставил как-то Кожевникова в центр к Якушеву. Как сейчас помню: Сергеич едет по левой стороне, а Кожевников на входе в зону дает ему пас. Точно… в спину. Вы же знаете: Якушев был очень силен на скорости. Мощный, дай ему пас вовремя, и он всех разорвет. И тут он получает пас в спину. Разворачивается, подлетает к скамейке и кричит Черенкову: «Убирай его к чертовой матери». Там, правда, было сказано гораздо сильнее. Якушев по своему статусу мог говорить с Черенковым на ты. Саша может про этот случай забыл, а я помню, как будто это было только вчера.

А потом он произносит еще одну удивительную фразу:

- Но самый незаурядный игрок, который встречался на моём пути, - Аркаша Рудаков. Мы его называли «человек с рюкзаком». Горбатенький, неказистый. По игре ему почти не было равных. Уж на что Третьяк - великий вратарь, но Рудаков и с ним разбирался на раз-два.

РУДАКОВ АРКАДИЙ
Родился 19 декабря 1946 года Умер 23 мая 1995 года
Нападающий. Мастер спорта.
Начинал играть за команду «Металлург» (Серов). В 1967 – 1975 и 1977/78 годах играл за свердловский «Автомобилист». За московский «Спартак» выступал в 1975 – 1977 и 1978 – 1981 годах.
Чемпион СССР 1976 года, второй призер чемпионата СССР 1981 года, третий призер чемпионата СССР 1979, 1980 годов. В чемпионатах СССР – 344 матча, 159 голов.
Знатоки хоккея сравнивают его по феноменальной технике и видению поля с другим известным воспитанником свердловского хоккея – Павлом Дацюком.

Легендарный голкипер красно-белых живет скромно в неприметном доме на 6 квартир в обычном спальном районе Франкфурта. Одну из них он и арендует. Долгое время тренировал детей, многие из них потом стали профессиональными хоккеистами. Но несколько лет назад сменил амплуа. Трудится в компании, занимающейся социальной работой - помогает тем, кто попал в тяжелую жизненную ситуацию. «Здесь эта система отлажена до автоматизма, - рассказывает. - Человек никогда не будет спать на улице, если только он сам этого не хочет. Ты можешь прийти, сказать, что у тебя нет ни денег, ни жилья, и тебе помогут». Мы поднимаемся на второй этаж, и вижу, как просветляются его глаза, когда он видит супругу, с который живет душа в душу больше сорока лет, старшего сына Романа (он повезёт меня потом в гостиницу и всю дорогу будет благодарить за то, что отца не забыли), внука и внучку. Их на самом деле четверо: у младшего сына тоже двое своих детей. «Я им всегда гордилась», - скажет Ирина и опять посмотрит на супруга глазами щедро любящего человека. В гостиной уже накрыт стол, и все эти несколько часов я вновь и вновь поражаюсь тому, как смогли сохранить эти люди тепло и любовь, как не растратили их по мелочам и как не сломались.

- Мы выжили только благодаря нашей крепкой семье. Жена меня всегда поддерживала. Что бы ни происходило. Это мой ангел-хранитель. Как-то Ирина мне сказала: когда ты закончишь играть, можешь два года лежать на печке, я всё сама буду делать. Но ей тоже досталось. Дети без меня выросли. Я же всё время на сборах пропадал. Когда домой возвращался, мне сразу нельзя было говорить. Сын не привык к мужскому голосу и мог испугаться. Поэтому сначала я должен был сидеть молча. Жена говорила: «Смотри, сынок, вот папа пришел». А он показывал на фотографию на стенке: нет, вот там папа…