*305. Вторая мировая война-3

[Humus]

https://humus.livejournal.com/8396660.html
Пишет хумус (humus)
2022-05-10 06:01:00
01. «Фюрер в освобожденном Данциге»

02. «Фюрер в освобожденном Данциге».jpg

03. Адольф Гитлер проезжает по городу под аплодисменты толпы и транспаранты с надписью «Данциг приветствует своего фюрера!».jpg
03. Адольф Гитлер проезжает по городу под аплодисменты толпы и транспаранты с надписью «Данциг приветствует своего фюрера!»

04. Адольф Гитлер проезжает по городу под восторженные приветствия толпы.jpg
04. Адольф Гитлер проезжает по городу под восторженные приветствия толпы

05. Адольф Гитлер едет по Данцигу на машине с Эрихом Кемпкой, его водителем, и Хайнцем Линге, его камердинером.jpg

06. Жители Данцига приветствуют фюрера.jpg
06.«Жители Данцига приветствуют своего фюрера»

07. «Фюрер в освобожденном Данциге. Фюрер говорил с немецким народом и миром из освобожденного Данцига. На нашей фотографии фюрер произносит свою вел…
07. «Фюрер в освобожденном Данциге. Фюрер говорил с немецким народом и миром из освобожденного Данцига. На нашей фотографии фюрер произносит свою великую речь в Артушофе в Данциге»

08. «Выступление фюрера в освобожденном Данциге».jpg
08. «Выступление фюрера в освобожденном Данциге»

09. «Немецкие солдаты слушают своего фюрера. Празднование освобождения Данцига транслировалось по всем немецким станциям. Естественно, солдаты освобо…
09. «Немецкие солдаты слушают своего фюрера. Празднование освобождения Данцига транслировалось по всем немецким станциям. Естественно, солдаты фюрера с радостью приняли участие в возвращении этого немецкого города Рейху, ибо именно они освободили город, сражаясь с польской армией. Они с гордостью и радостью приняли благодарность от своего главнокомандующего».

10. Гитлер в гостях у войск немецкого вермахта Гитлер приветствует капитана Кляйнкампа и команду военного корабля «Шлезвиг-Гольштейн» в районе Вестер…
10. Адольф Гитлер приветствует капитана Кляйнкампа и команду военного корабля «Шлезвиг-Гольштейн» в районе Вестерплатте

11.Гитлер в гостях у войск немецкого вермахта Гитлер приветствует экипаж военного корабля «Шлезвиг-Гольштейн» в районе Вестерплатте в Польше; крайний…
11.Адольф Гитлер приветствует экипаж военного корабля «Шлезвиг-Гольштейн» в районе Вестерплатте; крайний справа начальник Имперской канцелярии Ганс Генрих Ламмерс, в центре - капитан Густав Кляйнкамп

12. Адольф Гитлер во время посещения корабля «Шлезвиг-Гольштейн» на полуострове Вестерплатте.jpg
12. Адольф Гитлер во время посещения корабля «Шлезвиг-Гольштейн» на полуострове Вестерплатте

13. Вильгельм Кейтель, Мартин Борман, Адольф Гитлер беседуют с капитаном Густавом Клейкампом, командиром броненосца «Шлезвиг-Гольштейн».jpg
13. Вильгельм Кейтель, Мартин Борман, Адольф Гитлер беседуют с капитаном Густавом Кляйнкампом, командиром броненосца «Шлезвиг-Гольштейн»

14. Эрих Редер смотрит на польское орудие, захваченное во время штурма полуострова Вестерплатте. Слева направо лидер партии Данцига Альберт Форстер, …
14. Эрих Редер смотрит на польское орудие, захваченное во время штурма полуострова Вестерплатте. Слева направо Альберт Форстер, Эрих Редер, капитан Густав Кляйнкамп

15. Адольф Гитлер на полуострове Вестерплатте рядом с польским орудием. Вместе с ним Альберт Форстер, врач Карл Брандт и Вильгельм Кейтель.jpg
15. Адольф Гитлер на полуострове Вестерплатте рядом с польским орудием. Вместе с ним Альберт Форстер, врач Карл Брандт и Вильгельм Кейтель

16. Адольф Гитлер проходит мимо разрушенных польских казарм на полуострове Вестерплатте. С ним генерал Вильгельм Кейтель и капитан Густав Клейкамп, к…
16. Адольф Гитлер проходит мимо разрушенных польских казарм на полуострове Вестерплатте. С ним генерал Вильгельм Кейтель и капитан Густав Кляйнкамп, командир корабля «Шлезвиг-Гольштейн»

17. Гитлер посещает полуостров Вестерплатте.jpg
17. Гитлер посещает полуостров Вестерплатте

18. Данциг. Гитлер осматривает район Вестерплатте.jpg

19. «Фюрер посещает полуостров Вестерплатте, незаконно укрепленный поляками, во время своего пребывания в Данциге».jpg
19. «Фюрер посещает полуостров Вестерплатте, незаконно укрепленный поляками, во время своего пребывания в Данциге»

20. Фольксдойче приветствуют Адольфа Гитлера нацистским салютом. Рядом с Гитлером виден генерал Эрвин Роммель.jpg
20. Фольксдойче приветствуют Адольфа Гитлера нацистским салютом. Рядом с Гитлером виден генерал Эрвин Роммель
Метки: Германия, Польша, война, история, фото

[Гарт сэр Басил Генри Лиддел]

http://militera.lib.ru/h/liddel-hart/13.html

Глава 13.

Успех кампании в России в меньшей степени зависел от стратегии и тактики, чем от таких факторов, как расстояние, материально-техническое обеспечение и мобильность войск. Бесспорно, некоторые оперативные решения оказали существенное влияние на ход кампании, но они не имели столь большого значения, как недостаток в средствах обеспечения мобильности в сочетании с громадными расстояниями. В соотношении с этими основными факторами следует учитывать влияние стратегии и тактики. Роль фактора расстояний легко оценить, взглянув на карту России, а вот влияние фактора механизации требует более подробного разбора. Предварительный его анализ очень важен для понимания хода событий.
Во всех предыдущих вторжениях Гитлера успех зависел от механизированных войск, хотя они и представляли собой лишь небольшую часть его вооруженных сил. 19 танковых дивизий едва составляли одну десятую общего числа дивизий, которыми располагали Германия и ее сателлиты. Из всей огромной массы остальных дивизий только 14 были механизированными и могли не отставать от танковых группировок, наносивших удар.
В целом немецкая армия в 1941 году имела 21 танковую дивизию по сравнению с 10 в 1940 году. Однако это удвоение численности ее [178] бронетанковых войск на поверку оказывалось чисто иллюзорным, так как было достигнуто главным образом за счет уменьшения количества танков в дивизиях. В кампании на Западе ядро каждой дивизии составляла танковая бригада из двух полков по 160 боевых танков каждый. Перед нападением на Россию Гитлер приказал из каждой танковой дивизии изъять по одному танковому полку и на базе каждого такого полка сформировать новую танковую дивизию.
Кое-кто из квалифицированных экспертов-танкистов пытался возражать против подобного решения, поскольку действительным результатом этой меры было бы умножение числа штабов и вспомогательных войск в так называемых бронетанковых войсках. Численность бронетанковых войск фактически оставалась без изменений, а сила удара, который могла наносить каждая дивизия, намного ослабевала. Из 17 тыс. человек в составе дивизии только около 2600 были бы в этом случае танкистами.
Но Гитлер был упрям. Видя перед собой огромные пространства России, он хотел чувствовать, что у него больше дивизий, способных наносить удары в глубину, и рассчитывал на то, что техническое превосходство над русскими войсками послужит достаточной компенсацией за разжижение его бронетанковых войск. Он подчеркивал также то обстоятельство, что благодаря увеличению выпуска более современных типов танков Т-III и T-IV две трети танков в каждой дивизии будут составлять средние танки с более мощными пушками и увеличенной вдвое толщиной брони, в то время как в западной кампании две трети танков составляли легкие. Таким образом, по мнению Гитлера, сила удара дивизии возросла, хотя число танков в ней и уменьшилось в два раза. Если учесть обстоятельства того времени, это был в известной мере убедительный довод.
Однако сокращение числа танков в дивизиях усугубило главный недостаток "германской танковой дивизии" — то, что в основном ее части и подразделения, по сути дела, были пехотными и не могли передвигаться по пересеченной местности. Величайшее преимущество, которое дал танк при проведении боевых действий, заключалось в его способности передвигаться вне дорог. Танк не нуждался в ровной и твердой поверхности дороги. В то время как колесные мотосредства лишь ускоряли темп продвижения, танк революционизировал само понятие мобильности. Прокладывая себе путь самостоятельно, он мог отказаться от необходимости следовать определенным маршрутом по заранее проложенной дороге.
В реорганизованной танковой дивизии образца 1941 года имелось в целом около 300 гусеничных машин, в то время как [179] колесных машин, рассчитанных большей частью на движение по дорогам, было почти 3 тыс. Сверхобилие таких машин не имело значения в западной кампании, когда крах плохо спланированной обороны приводил к далеко идущим последствиям и нападающий для развития успеха мог воспользоваться сетью хорошо вымощенных дорог. Однако на Востоке, где подходящих дорог было очень мало, это обстоятельство стало в конечном итоге решающим тормозом. Немцам пришлось расплачиваться за то, что на практике они оказались на двадцать лет позади теории, которую сами же считали ключом к успеху.
Своих первоначальных успехов немцы добились только вследствие того, что их противник уступал им в технической оснащенности. Хотя русские и обладали значительным количественным превосходством в танках, общее число средств моторизации у них было настолько ограниченным, что их бронетанковые войска не имели даже полного комплекта механических транспортных средств. Это создало очень серьезные препятствия при отражении немецких танковых ударов.
Рано утром в воскресенье 22 нюня 1941 года тремя огромными параллельными потоками на фронте от Балтийского моря до Карпатских гор немцы хлынули через границу.
На левом фланге группа армий "Север" под командованием Лееба перешла границу Восточной Пруссии и вторглась в Литву. На левом фланге центральной части фронта, восточнее Варшавы, группа армий "Центр" под командованием Бока начала мощное наступление по обе стороны выступа, который образовывал здесь фронт русских войск. На правом фланге центра оказалась стокилометровая полоса затишья, где немецкий поток разделялся западным краем Припятских болот. Справа группа армий "Юг" под командованием Рундштедта ринулась вперед в направлении северной стороны Азовского выступа, образованного русским фронтом в Галиции вблизи Карпат.
Разрыв между правым флангом Бока и левым флангом Рундштедта был намеренно оставлен для того, чтобы иметь возможность сосредоточить силы на решающих направлениях в наиболее благоприятных условиях местности. Это обеспечивало высокую скорость продвижения немцев на первом этапе. Но поскольку район Припятских болот остался в стороне от основных направлений продвижения немецких войск, русские получили возможность использовать этот район для скрытного сосредоточения своих резервов; позже они нанесли из этого района ряд фланговых контрударов в южном направлении, что затормозило продвижение Рундштедта к Киеву. Это имело бы [180] меньшее значение, если бы в ходе наступления войск Бока севернее Припятских болот была выполнена поставленная перед ними задача окружить русские армии у Минска.
Основной удар немцы наносили на левом фланге центрального участка фронта. Здесь Боку была отведена ведущая роль. Такая же роль предназначалась ему первоначально и во время наступления на западе Европы, но там в последний момент эту задачу передали группе армий Рундштедта. Для осуществления своей решающей миссии на Востоке Боку предоставили большую часть бронетанковых войск (две танковые группы под командованием Гудериана и Гота, в то время как другие группы армий имели только по одной танковой группе). Под командованием Бока находились также 4-я и 9-я армии, каждая из которых имела в своем составе три пехотных корпуса.
Каждая танковая группа (позже переименованные в танковые армии) состояла из четырех-пяти танковых и трех механизированных дивизий. Все немецкие руководители были едины во мнении, что успех наступления будет зависеть от действий этих танковых групп, однако по вопросу, как наилучшим образом использовать их, возникли разногласия. Эта борьба мнений имела далеко идущие последствия. Некоторые представители высшего командования предлагали уничтожить русские армии в решающем сражении, завершив его классическим окружением. Такое сражение планировалось дать как можно скорее после перехода через границу. Сторонники этого плана придерживались ортодоксальной стратегии, которая была сформулирована еще Клаузевицем, упрочена Мольтке и развита Шлиффеном. Опасаясь риска, связанного с продвижением в вглубь России до того, как будут разгромлены главные силы русской армии, эта группа генералов считала, что для успешного осуществления замысла танковые группы, взаимодействуя с пехотными корпусами, должны охватить, подобно клещам, оба фланга противника и соединиться в его тылу для завершения окружения.
Специалисты по танковым войскам во главе с Гудерианом придерживались иного мнения. Они настаивали, чтобы танковые группы продвигались как можно глубже и как можно быстрее, следуя образцу, который оказался столь решающим для кампании во Франции. Гудериан доказывал, что его группа и группа Гота должны, не теряя времени, развивать прорыв в направлении на Москву и, прежде чем начать охват флангов противника, выйти по крайней мере к Днепру. Чем скорее они достигнут этого рубежа, тем больше вероятности, что сопротивление русских будет сломлено, как было сломлено сопротивление французов, и тем больше будет шансов на то, что Днепр станет такой же наковальней, какой оказался в 1940 году [181] Ла-Манш. По мнению Гудериана, задачу по окружению русских войск, зажатых между двумя танковыми клиньями, следовало поручить пехотным корпусам при поддержке относительно небольших отрядов, выделенных из танковых групп для нанесения фланговых ударов, в то время как сами танковые группы будут быстро продвигаться вперед.
Эта "борьба мнений" по решению Гитлера закончилась в пользу сторонников ортодоксальной стратегии. Несмотря на всю свою самонадеянность, Гитлер не был самоуверен настолько, чтобы поставить на карту все свои успехи. На этот раз его компромисс с консерватизмом имел более отрицательные последствия, чем в 1940 году. Хотя самим танковым специалистам и отводилась более важная роль, чем в 1940 году, но им не предоставлялась возможность выполнить эту роль наилучшим, с их точки зрения, образом. На решение Гитлера повлияли не только его сомнения относительно их методов ведения войны, но и его необузданное воображение: он был захвачен видением того, как будут окружены в одном гигантском кольце главные силы Красной Армии.
Это видение стало неуловимым блуждающим огоньком, увлекающим Гитлера все глубже и глубже в просторы России. Первые две попытки окружить русских не удались. Третья попытка увлекла его за Днепр. При четвертой попытке зимняя погода помешала использовать разрыв в линии фронта. Каждое из проведенных сражений требовало времени для осуществления охватывающих маневров, а в погоне за тактическим замыслом была упущена из виду стратегическая цель.
Вопрос о том, имел бы метод Гудериана больший успех, остается открытым. Однако даже в то время его поддерживали некоторые из самых способных представителей германского генерального штаба, хотя они и не считали танки решающим средством ведения войны. Позже, опираясь на опыт, эти генералы с еще большей определенностью высказывались в пользу метода Гудериана. Признавая трудности, связанные с переброской подкреплений и организацией снабжения при таком глубоком прорыве, они считали, что их можно преодолеть, если использовать авиацию, отказаться от ввозимых запасов предметов снабжения танковых войск, продвигать вперед боевые части и сосредоточить внимание на их техническом обслуживании. Моторизованные колонны подразделений обслуживания должны были постепенно догонять ушедшие вперед боевые части. Однако эта идея движения налегке слишком противоречила установившимся правилам ведения боевых действий в Европе, чтобы получить на этом этапе войны всеобщее признание. [182]
"Борьба мнений" решилась в пользу ортодоксальной стратегии. Был задуман план огромного окружения с целью поймать в ловушку и уничтожить главные силы русских до того, как наступающие немецкие войска выйдут к Днепру. Чтобы иметь больше шансов на успех, план предусматривал провести в полосе действий группы армий Бока неглубокий маневр на окружение противника силами пехотных корпусов 4-й и 9-й армий и более широкий маневр танковыми группами, которые должны были продвинуться дальше, чем пехотные корпуса, а затем начать охватывающий маневр.
Такой "телескопический маневр" в известной мере, хотя и недостаточно полно, отвечал взглядам Гудериана, Бока и Гота.
Ось наступления проходила вдоль автострады, идущей на Минск и далее на Москву, через участок 4-й армии под командованием Клюге, которой была придана танковая группа Гудериана. Выходу на эту магистраль препятствовала крепость Брест за р. Буг. Таким образом, в первую очередь предстояло захватить плацдарм на противоположном берегу реки и овладеть крепостью, чтобы, используя автостраду, обеспечить в дальнейшем высокий темп наступления.
При рассмотрении этой проблемы встал вопрос, должны ли танковые дивизии ждать, пока пехотные дивизии прорвут оборону противника, или же, осуществляя этот прорыв, они должны взаимодействовать с пехотными дивизиями. Чтобы сэкономить время, был избран второй путь. Когда пехотные дивизии штурмовали крепость, на их флангах действовало по две танковые дивизии. После форсирования р. Буг танковые дивизии обошли Брест и соединились за ним на автостраде. Для ускорения продвижения все войска, участвовавшие в прорыве, были временно переданы в оперативное подчинение Гудериану. Когда же прорыв был осуществлен, танковая группа устремилась вперед самостоятельно, подобно снаряду, выпущенному из орудия.
Большая ширина фронта, тактика обходных маневров, а также внезапность нападения способствовали тому, что армиям Бока удалось глубоко проникнуть на территорию противника во многих местах. На второй день танковые войска, наступавшие на правом фланге, достигли Кобрина, в 40 милях за Брестом, а войска, действовавшие на левом фланге, заняли крепость и железнодорожный узел Гродно. Выступ, занятый русскими войсками в северной Польше (белостокский выступ), заметно изменил свою конфигурацию, и выход из него сузился. Положение русских войск в этом районе в последующие дни стало критическим, так как наступающие группировки немецких войск создали угрозу замкнуть кольцо окружения у Барановичей. [183]
Однако чрезвычайно упорное сопротивление русских войск тормозило продвижение наступавших. Обычно немцы достигали успеха за счет маневра, но не могли победить противника в самой схватке. Окруженные войска если иногда и вынуждены были сдаться в плен, то это, как правило, происходило лишь после длительного сопротивления. Обороняющиеся проявляли редкое упорство и пренебрежение к своему безнадежному в стратегическом отношении положению, и это серьезно тормозило выполнение планов наступающих. Это обстоятельство приобретало еще большее значение в стране с редкой сетью коммуникаций.
Впервые с упорством русских немцы столкнулись при осаде Бреста. Здесь гарнизон старой крепости держался неделю{47}, несмотря на массированный огонь артиллерии и бомбардировку с воздуха, и, прежде чем его сопротивление было сломлено, нанес тяжелые потери атакующим войскам. Это был первый, но многообещающий урок, который ясно давал понять, что ожидает немцев в будущем. Упорное сопротивление, которое они часто встречали при захвате шоссейных дорог, задерживало их обходные маневры. Противник постоянно блокировал дороги, необходимые для продвижения транспорта с предметами снабжения.
Особенности страны, в которую немцы вторглись, лишь усиливали предчувствие крушения их планов. Один из немецких генералов так описал свои впечатления от России: "Пространства казались бесконечными, и линия горизонта вырисовывалась неясно. Нас угнетала монотонность ландшафта, бесконечность пространств, занятых лесами, болотами, равнинами. Хороших дорог было мало, а дождь быстро превращал песок или глину в трясину. Русское гражданское население стойко переносило трудности, а русские солдаты были еще более стойкими".

[Владимир Васильевич Карпов]

http://militera.lib.ru/bio/karpov/15.html

Жуков не участвовал в боевых операциях против Финляндии, но из Киевского округа, которым он командовал, было отправлено на фронт несколько соединении, кроме того, все госпитали, в том числе и Киевского военного округа, были переполнены ранеными, доставленными с финского фронта В эти месяцы среди военных, естественно, шло живое обсуждение происходящего, и немалое удивление вызывали те неудачи, которые преследовали наши войска. Жуков, как и все другие командиры, много думал об этом, искал причины неуспехов Красной Армии
Как уже говорилось, после окончания боевых действий в марте 1940 года состоялось заседание Политбюро ЦК ВКП (б), где были разобраны и обсуждены довольно откровенно итоги финской кампании и особенно причины наших неудач, а в следующем месяце, апреле, было проведено расширенное совещание Главного Военного совета. В нем принимали участие как высший командный состав с финского фронта, так и командующие округов и армий, в том числе, следовательно, и Жуков После этого совещания был издан приказ новым наркомом обороны С. К. Тимощенко "О боевой и политической подготовке войск на летний период 1940 года". Жуков в своих воспоминаниях писал об этом времени:
"Учитывая итоги советско-финляндского конфликта, а самое главное, характер боевых действий начавшейся мировой войны, перед войсками была поставлена, остро и во всем объеме, задача учить сегодня тому, что завтра будет нужно на войне. Началась реорганизация всех видов вооруженных сил и родов войск, серьезные меры были приняты для укрепления единоначалия, порядка и дисциплины в войсках От командиров и начальников всех степеней, а также штабов приказ потребовал изменения системы боевой подготовки и воспитания войск под одним углом зрения — так, как этого требует война Обучение войск приблизилось к условиям боевой действительности, тренировать личный состав для действий в обстановке, требующей длительного физического напряжения Тактические занятия проводить днем и ночью, в любую погоду, то есть с учетом фактора внезапности, следуя принципу — всегда быть в состоянии боевой готовности".
Я в те годы уже служил в Красной Армии — в сентябре 1939 года поступил в Ташкентское пехотное училище имени Ленина Хорошо помню те изменения, которые произошли в боевой подготовке армии После издания этого приказа. Армейская жизнь с ее регламентированным порядком никогда не была легкой, а после издания этого приказа в армии начались такие трудности. вспоминая которые сегодня я думаю как же мы все это могли выносить? Приказ Тимошенко не только выполнялся от буквы до буквы, но строгие контролеры и проверяющие при выезде в части беспощадно наказывали командиров, которые, как им казалось, в чем то недовыполняли требований наркома И командиры, как это часто бывает в армии, опасаясь за свою репутацию и за карьеру, настолько повышали требовательность, что она порой становилась невыносимой. Принцип учить на трудностях выполнялся в максимально усложненных условиях. Как только начинался дождь, немедленно объявлялась боевая тревога и нас выводили на поле на учение. И под дождем, в грязи, без горячей пищи, на концентратах, которые нам выдавали, мы проводили несколько суток Копали траншеи в ограниченные сроки, была жесточайшая норма времени, за которую надо было отрыть окоп полного профиля. Зачем эту оборону оставляли и совершали продолжительные марши. Я участвовал даже в стокилометровом марше, это была настоящая пытка. Как известно по уставу, суточный переход не должен превышать 40-45 километров. Нетрудно представить, что значит совершить за сутки стокилометровый марш в условиях среднеазиатской жары, под палящим солнцем, когда и обычный-то марш дается очень тяжело.
Дисциплина была доведена до крайней педантичности, за опоздание из увольнения на 15-20 минут красноармейцев отдавали под суд. Помню, однажды на учениях двое курсантов из нашего училища, утомленные до изнеможения, сорвали по веточке винограда, который рос недалеко от обочины дороги, где мы расположились на привал. Тут же, через час, состоялось заседание трибунала. Несмотря на то что сторож этого виноградника и другие колхозники (их привели на суд, чтобы они видели, как наказывают красноармейцев) просили не наказывать молодых ребят, трибунал с этим не посчитался. Курсантам дали по шесть лет.
Каждую субботу и воскресенье устраивались двадцатипяти-тридцатикилометровые кроссы, наше училище бегало до своего лагеря в Чирчике (35 километров) и назад с полной выкладкой. Полная выкладка — это значит ранцы (у нас были не вещмешки, а ранцы) с полагающимся запасом всего нехитрого солдатского имущества, а вместо продовольственного пайка, так называемого НЗ клали в ранец кирпичи Станковые пулеметы несли по очереди. Эти марш-броски были настолько изнурительны, что, возвращаясь в свое расположение, мы падали в полном изнеможении рядом с кроватями, потому что, не почистившись, на кровать ложиться было нельзя. Многие курсанты теряли сознание еще на дистанции, их подбирала санитарная машина, которая следовала за нашими колоннами. В училище было немало случаев самоубийств, некоторые курсанты не выдерживали такой нагрузки и уходили из жизни.
Во всех округах шли постоянные учения, днем и ночью, зимой и летом, и все время в поле, с главной задачей, чтобы было как можно труднее. Это считалось приближением к условиям войны.
С 25 по 27 сентября в 99 и стрелковой дивизии, входившей в состав Киевского Особого военного округа, которым командовал Жуков, были проведены смотровые учения в присутствии нового наркома обороны. На многих учениях в других округах чаще всего отмечались недостатки, командиры наказывались за послабление подчиненным. А тут вдруг впервые была отмечена очень высокая подготовленность дивизии и умелая требовательность командования "Красная звезда" была несколько дней заполнена статьями об успехах 99-й стрелковой дивизии Я перечитал эти сентябрьские номера газеты за 1940 год, такие ее статьи, как "Новые методы боевой учебы", "Партийная конференция 99-й СД", "Командир передовой дивизии" Был опубликован приказ наркома обороны от 27 сентября 1940 года, в нем среди прочего было сказано:
"Красноармейцы и начальствующий состав дивизии в процессе учений показали умение решать боевые задачи в сложных условиях.
За успехи в боевой подготовке и образцовые действия на смотровом тактическом учении награждаю:
1. 99-ю стрелковую дивизию — Переходящим Красным знаменем Красной Армии;
2 Артиллерию 99-й стрелковой дивизии — Переходящим Красным знаменем артиллерии Красной Армии".
На политзанятиях во всей Красной Армии изучались статьи об этой прославленной тогда дивизии Вот одна из них передо мной — "Командир краснознаменной дивизии". В этой статье воздавалось должное командиру дивизии, который в условиях невероятной требовательности отличился перед всеми другими своей сверхтребовательностью. Я умышленно не называю пока его фамилии, чтобы это стало более неожиданным для читателей. Вот что писалось в той статье о командире дивизии:
"За двадцать один год службы в Красной Армии он приобрел ценнейшее для военачальника качество — понимание людей, которых он призван воспитывать, учить, готовить к бою. Это понимание не книжное, не отвлеченное, а реальное "Я люблю службу",— часто говорит генерал. И он умеет раскрывать и поощрять в людях рвение к службе Он ищет в человеке и развивает в нем военные способности, закаляя их в постоянных упражнениях, испытаниях полевой жизни Человек бывалый, неприхотливый, приученный к суровой боевой жизни, которая и является для него родной стихией, он всей душой приветствовал новое направление в боевой подготовке войск. Военный профессионал, он давно убедился на практике в могучей силе требовательности... Генерал вывел дивизию в болото и леса под открытое небо. Учил для боя, для воины".
Нарком обороны наградил командира 99-й дивизии золотыми часами, а правительство — орденом Ленина. 99-я стрелковая дивизия стала образцом для всей Красной Армии. А теперь я скажу читателям, кто же был этот прославленный и требовательный командир — генерал-майор А.А. Власов. Да-да, тот самый Власов, который позднее станет изменником Родины
Командующий округом Жуков тоже высоко ценил работоспособность и требовательность Власова. Вот какую он подписал ему аттестацию в те дни. Я считаю необходимым ознакомить с ней читателей, потому что "власовщина" не такое простое явление, как его трактуют в нашей литературе, нам придется разобраться с этим делом подробнее и глубже.
"Аттестация за период с 1939 по октябрь 1940 года на командира 99-й стрелковой дивизии генерал-майора Власова Андрея Андреевича.
1. Год рождения — 1901 г.
2. Национальность — русский.
3. Партийность — член ВКП(б) с 1930 г.
4. Соц. Положение — служащий.
5. Общее и воинское образование — общее среднее, военное — 1 курс вечерн[ей] военной академии.
6. Знание иностранных языков — немецкий, читает и пишет со словарем.
7. С какого времени в РККА — 1920 г.
8. С какого времени на должностях начсостава — 1920 г.; в занимаемой должности — с 1940 г.
9. Участие в гражданской войне — в гражданской войне участвовал.
10. Награды — юбил[ейная] медаль XX лет РККА.
11. Служба в белых и буржуазно-националистических армиях и антисоветских бандах — не служил.
Предан партии Ленина — Сталина и социалистической Родине.
Прекрасно всесторонне развит, военное дело любит, много работает над собой, изучает и хорошо знает военную историю, хороший руководитель и методист, обладает высокой оперативно-тактической подготовкой.
В генерале Власове удачно сочетается высокая теоретическая подготовка с практическим опытом и умением передать подчиненным свои знания и опыт. Высокая требовательность к себе и подчиненным — с постоянной заботой о подчиненных Он энергичен, смел в решениях, инициативен.
Хорошо знает жизнь частей, знает бойца и умело руководит воспитанием их, начиная с мелочей; любит войсковое хозяйство, его знает и учит части заниматься им.
Дивизия, которой генерал Власов командует с января 1940 года, под его непосредственным руководством много и упорно работает над отработкой отделения, взвода, роты, батальона и полка и добилась в этом больших успехов.
Вникая но все детали отработки мелких подразделений, генерал Власов сделал дивизию крепкой, высоко тактически отработанной, физически закаленной и вполне боеспособной.
Дисциплина в частях 99 ДС на высоком уровне.
Генерал-майор Власов непосредственно руководит подготовкой штабов дивизии и полков. Он уделяет много внимания состоянию учета и хранения секретных и мобилизационных документов и хорошо знает технику штабной службы.
Его авторитет среди командиров и бойцов дивизии высок. Физически здоров и к походной жизни вполне годен.
Вывод: Занимаемой должности вполне соответствует. В военное время может быть использован в должности командира корпуса.
Командир 8 стрелкового корпуса, генерал-майор Снегов
Заключение старших начальников:
"Согласен"
Командующий войсками КОВО
Генерал Армии Жуков
Член Военного Совета КОВО
Корпусный Комиссар Вашугин
26 ноября 1940 г.".
В конце декабря по указанию Центрального Комитета партии состоялось совещание высшего командного состава Красной Армии. Жукову было поручено сделать один из главных докладов на этом совещании: "Характер современной наступательной операции". Это было очень серьезное поручение, и, пожалуй, впервые в жизни Жукову предстояло выступить в качестве теоретика. До этого он показал себя блестящим практиком в организации боевой подготовки и руководстве боевыми действиями крупного масштаба на Халхин-Голе. Это поручение взволновало Георгия Константиновича, потому что он внутренне постоянно ощущал как свой недостаток отсутствие фундаментального военного образования. Правда, этот недостаток он возмещал упорной самостоятельной учебой, и, как уже говорилось, в военном отношении он был высокообразованным человеком, но сам он, не имея академического диплома, втайне все-таки сомневался в своей теоретической оснащенности.
Жуков готовился к этому докладу основательно, много работал сам и привлек некоторых офицеров штаба.
Мне хочется здесь особенно отметить порядочность Жукова, проявившуюся в том, что он в своих воспоминаниях упоминает добрым словом тех, кто помогал ему подготовиться к докладу. После успешного выполнения поручения, после того, как прошло очень много. лет, кто-то другой мог бы уже об этом просто забыть или не посчитать нужным упомянуть. Но Жуков вспомнил и написал— "Ввиду сложности темы и высокого уровня совещания пришлось работать над докладом целый месяц по многу часов в сутки. Большую помощь при этом мне оказал начальник оперативного отдела штаба округа Иван Христофорович Баграмян".
На совещание, которое состоялось в Москве В конце декабря 1940 года, были приглашены все командующие округами и армиями, начальники штабов округов и армий, члены военных советов, начальники академий, профессора, доктора военных наук, руководящий состав Генерального штаба и некоторые члены Центрального Комитета и Политбюро. Доклад по общим вопросам боевой и оперативной подготовки Красной Армии сделал начальник Генерального штаба генерал К А Мерецков. Он особенно отметил недостаточную подготовленность высшего командного состава и штабов всех степеней.
Доклад Жукова "Характер современной наступательной операции" был актуальным и вызвал большой интерес участников совещания. Основной тезис доклада Жукова состоял в следующем: "...вполне законно ожидать, что первоначальные исходные операции скорее всего начнутся с фронтальных ударов. Проблема наступления будет состоять в том, чтобы сначала прорвать фронт противника, образовать фланги и затем уже, во второй фазе, перейти к широким маневренным действиям. Условия для оперативного обхода, охвата и ударов по флангам будут создаваться в ходе самой наступательной операции" Жуков проанализировал наступательные операции в предыдущих войнах и сделал обобщения и выводы, приводящие к современным понятиям о наступательной операции
По докладу Жукова выступило семь человек, разгорелась даже дискуссия.
Начальник штаба Прибалтийского Особого военного округа генерал-лейтенант П. С. Кленов подчеркнул, что надо обратить особое внимание на операции начального периода войны. Очень важно, как в этот период противник будет воздействовать на мероприятия, связанные со стратегическим развертыванием, то есть на отмобилизовывание, подачу по железным дорогам мобилизационных ресурсов, сосредоточение и развертывание войск. Этот период — период начала войны — является наиболее ответственным с точки зрения воздействия на противника, так как он будет стремиться не дать возможности планомерно провести необходимые мероприятия.
Как видим, генерал Кленов мыслил очень дальновидно, что подтвердил начальный период боев после нападения гитлеровцев.
Было еще одно интересное выступление командира механизированного корпуса из Ленинградского военного округа генерал-лейтенанта П Л Романенко, Он напомнил о том, что гитлеровцы составляли сильные ударные армии из нескольких механизированных корпусов, поддерживаемых авиационными корпусами и артиллерийскими средствами усиления.
— Если на внутренних и внешних флангах двух фронтов,— сказал он,— будут действовать две такие ударные армии, они сумеют сломить фронт противника, не дадут ему возможности опомниться до завершения операции и превращения операция в стратегический успех
Большинство участников совещания согласилось с мыслью Романенко о необходимости укрепления танковых и механизированных войск.
В заключительном слове Жуков сказал:
— Со стороны выступавших здесь не было особых принципиальных расхождении с моим докладом Ряд товарищей высказали свои соображения и дополнения Их надо серьезно продумать для того, чтобы с пользой для дела прими к определенным выводам
Вопросам теории и практики использования танковых и механизированных соединений был посвящен доклад генерал-полковника танковых войск Д. Г. Павлова, командующего войсками Западного Особого военного округа, на тему "Использование механизированных соединений в современной наступательной операции" Павлов построил свой доклад на опыте первой мировой войны, когда впервые были использованы танки на реке Сомме, а затем в битве при Камбре. Он проанализировал затем и операции немцев в 1939— 1940 годах, когда гитлеровцы разгромили Польшу за семнадцать суток, операции в Бельгии и Голландии закончились через шестнадцать суток, а во Франции — через семнадцать суток Павлов объяснил эти успехи тем, что у немцев были механизированные и танковые соединения, которые, не встречая особенно проч ной обороны, прорывались в глубину и достигали оперативных целей. Опираясь на опыт, Павлов говорил, что надо и нам создавать механизированные корпуса, хотя он сам предлагал их расформировать.
По докладу Павлова выступили в прениях десять человек Некоторые генералы, например И. Р. Апанасенко, упрекали докладчика в том, что он ничего не сказал о коннице и о взаимодействии механизированных корпусов с конницей, которая еще не утратила, по их мнению, своего боевого значения.
Был заслушан доклад командующего войсками Московского военного округа генерала армии И В. Тюленева "Характер современной оборонительной операции" Проанализировав оборонительные операции первой мировой войны, Тюленев основной упор сделал на укрепленных полосах и долговременных оборонительных сооружениях, очевидно находясь еще под впечатлением войны с Финляндией. Он детально проанализировал построение линии Маннергейма и других мощных долговременных полос и рекомендовал строить оборону, опираясь в первую очередь на прочные, хотя и дорогостоящие сооружения Но оборона в те годы в нашей теории была, как говорится, не в чести, потому что наша доктрина носила исключительно наступательный характер.
Очень интересный и по-современному прозвучавший доклад сделал начальник Главного управления ВВС Красной Армии генерал-лейтенант авиации П В. Рычагов. Этот молодой летчик, участник боев в Испании, хорошо представлял специфику современного воздушного боя и вопросы, которые должна решать авиация сегодня.
Итоги совещания подводил нарком Тимошенко. Он сказал:
— Мы начинаем создавать новые предпосылки для дальнейшего роста нашей Красной Армии. Мы углубляем и расширяем ту перестройку, которую начали осуществлять по директиве товарища Сталина полгода тому назад.. Мы начали по-настоящему выполнять указания товарища Сталина о поднятии военно-идеологического уровня наших командных кадров и положили начало созданию собственной военной идеологии.
Коротко проанализировав, а вернее, перечислив операции на Западе, нарком пришел к заключению, что в области военною искусства происходят большие сдвиги в связи с усовершенствованием боевых средств вооруженной борьбы Однако в смысле стратегического творчества опыт войны в Европе, по его мнению, не дает ничего нового Что касается тактики, оперативного искусства — фронтовых и армейских операции, то в нем происходят крупные изменения К этим изменениям Тимошенко отнес массированное применение танков и пикирующих бомбардировщиков в сочетании с моторизованными, мотоциклетными и авиадесантными войсками.
Это были, конечно, правильные мысли, но нарком не развил их, а основную часть заключения посвятил боям и операциям на Карельском перешейке в 1939-1940 годах Недавно прошедшие бои, очень нелегко доставшиеся лично Тимошенко, явно господствовали в его сознании, и, видимо, поэтому он пришел к такому заключению:
Если раньше военные действия начинались обычно встречным наступлением, то теперь это не всегда возможно границы крупных государств, особенно на важнейших направлениях, опоясаны железобетонными укреплениями
Тимошенко продолжал развивать прежнюю нашу наступательную доктрину:
— Оборона не является решительным способом действия для поражения противника: последнее достигается только наступлением. К обороне прибегают тогда, когда нет достаточных сил для наступления, или тогда, когда она выгодна в создавшейся обстановке для того, чтобы подготовить наступление.
После военного совещания большинство его участников разъехались, но командующие войсками округов и начальники штабов округов были оставлены для участия в большой двухсторонней оперативно-стратегической игре на картах.
Игра начиналась на следующий день.
— Кто у вас играет за "синюю" сторону, кто за "красную"? — спросил Сталин у Тимошенко.
— За "синюю", западную,— генерал армии Жуков, за "красную", восточную,— генерал-полковник Павлов.
По сути дела, состоялось две игры, но у нас и в мемуарах военачальников, и в исторической литературе обычно говорится об одной игре, наверное, потому, что первая игра действительно была актуальна и очень для всех интересна, а вторая отражала опыт только что закончившейся финской войны с прорывом долговременных сооружения Хотя она и состоялась, в памяти участников она почему-то не отложилась. Но я расскажу об обеих играх.
Первая игра проводилась со 2 по 6 января. Как говорит Жуков, эта игра преследовала цель проверить реальность и целесообразность основных положений плана прикрытия и действия войск в начальном периоде войны. Исходя из этого, разработчики показали на картах реальной местности (там, где была наша советско-германская граница) расположение и силы сторон, приближенные к тем, которые были в действительности. "Западные", например, наносили удар силами до 140-150 дивизий. Жуков, командуя "западными", расположил свои главные силы в Восточной Пруссии и решил наступать в направлении Рига — Двинск вдоль побережья Балтийского моря. Он ввел сначала шестьдесят дивизий, а затем, когда "восточные" нанесли ему контрудар и стали теснить назад, Жуков, как он это и предусмотрел, отвел свои войска, участвовавшие в первоначальном ударе, на мощные приграничные позиции, усилил их здесь своими главными частями, которые держал в резерве, и затем перешел в Стремительное наступление.
Обычно на всех играх побеждали "красные", посредники и руководители учений уже традиционно привыкли делать выводы в пользу своих, "восточных", войск. Но в этой игре Жуков так распределил и направлял свои войска, что при всем желании нельзя было отдать предпочтение действиям "красных". Жуков "нанес" такой сильный удар, что пришлось, хотели того или не хотели руководители, признать— успех — на стороне "западных".
Я не вдаюсь в детали игры, она была напряженная, сложная, подчас драматическая, длилась пять дней и давала возможности каждой стороне и особенно их командующим проявить Свое оперативно-стратегическое мышление.
Вторая игра была проведена с 8 по 11 января 1941 года. Здесь тоже Жуков командовал "западной" стороной, а Павлов — "восточной". Но тема, как я уже сказал, была не очень актуальная, она представляла собой отработку овладения укрепленным районом с преодолением предполья и, после преследования противника, форсирование реки Вислы. Во второй игре в исходной обстановке противникам было дано равенство сил, причем "восточным" предписывалась активная наступательная тактика с попыткой окружения "западных", но Жуков сумел, создав сильные резервы, не допустить этого окружения
В целом игры принесли большую пользу, они способствовали расширению кругозора и совершенствованию навыков в организации наступательных операций. Была еще одна положительная сторона: даже по играм на картах командующие поняли необходимость применения механизированных корпусов и очевидность их успешных действий в современной операции. Позднее стало ясно, что действия, -которые предпринял Жуков в первой игре, сложились очень похожими на те, которые возникли 22 июня 1941 года.
После окончания игр Сталин предложил провести разбор операций в Кремле, куда были приглашены все участники и руководство Наркомата обороны На этом разборе присутствовали члены Политбюро. О ходе игры доклад сделал начальник Генерального штаба генерал армии К. А. Мерецков. Когда он сообщил, как сложилась игра и что успех был на стороне "синих", Сталин явно был недоволен тем, что "красные" потерпели неудачу. И он даже сказал по этому поводу:
— Не забывайте, что на войне важно не только арифметическое большинство, но и искусство командиров и войск.
Затем Сталин предложил высказаться самим участникам игры. Первым выступил Тимошенко. Затем попросил слово генерал-полковник Павлов. Сталин сразу же спросил его:
— В чем кроются причины неудачных действий войск "красной" стороны?
Павлов попытался отделаться шуткой-
— В играх такое бывает, на то она и есть игра. Сталину не понравилась такая несерьезность, и он строго сказал:
— Командующий войсками округа должен владеть военным искусством, уметь в любых условиях находить правильные решения, чего у вас в проведенной игре не получилось.
После Павлова выступил Жуков, он отметил большую поучительность таких игр для высшего командного состава, пожелал, чтобы такие игры проводились чаще, несмотря на то что организовать их непросто. И еще Жуков сказал-
— Для повышения военной подготовки командующих и работников штабов округов и армий необходимо начать практику крупных командно-штабных полевых учений со средствами связи под руководством наркома обороны и Генштаба.
Затем Жуков коснулся строительства укрепрайонов Белоруссии:
— По-моему, в Белоруссии укрепленные районы [УРы] строятся слишком близко к границе и они имеют крайне невыгодную оперативную конфигурацию, особенно в районе белостокского выступа Это позволяет противнику ударить из района Бреста и Сувалок в тыл всей нашей белостокской группировки. Кроме того, из-за небольшой глубины УРы не смогут долго продержаться, так как они насквозь простреливаются артиллерийским огнем Считаю, что нужно было бы строить УРы где-то глубже.
Павлов не выдержал, так как Жуков говорил об УРах, расположенных в его округе, и бросил реплику:
— А на Украине УРы строятся правильно? Жуков ответил:
— Я не выбирал рубежей для строительства УРов на Украине, однако полагаю, что там тоже надо было бы строить их дальше от границы
Против этого резко возразил Ворошилов:
— Укрепленные районы строятся по утвержденным планам Главного Военного совета, а конкретное руководство строительствами осуществляет заместитель наркома обороны маршал Шапошников.
Жуков не стал вступать в полемику и вернулся на свое место. Затем выступили еще некоторые участники игры, и среди них отличался современностью мышления начальник Главного управления ВВС генерал П. В. Рычагов.
Как отмечает Жуков, странное впечатление произвело выступление заместителя наркома обороны маршала Г. И. Кулика. Он явно не понимал значения механизированных и танковых войск и заявил:
— От формирования танковых и механизированных корпусов пока следует воздержаться Тут же бросил реплику Тимошенко:
— Руководящий состав армии хорошо понимает необходимость быстрейшей механизации войск. Один Кулик все еще путается в этих вопросах...
Сказал свое слово и Сталин:
— Победа в войне будет за той стороной, у которой больше танков и выше моторизация войск.
Этой репликой Сталина, по сути дела, решалось очень многое потому, что его слово всегда было последним и окончательным.
На следующий день Жукова опять вызвали к Сталину. Без долгих предисловий Сталин сказал ему:
— Политбюро решило освободить Мерецкова от должности начальника Генерального штаба и на его место назначить вас.
Это было настолько неожиданно и не соответствовало ни характеру, ни таланту Жукова, который всегда старался избегать штабной работы, что он на некоторое время оторопел и молчал, потом все же сказал:
— Я никогда не работал в штабах. Всегда был в строю. Начальником Генерального штаба быть не могу.
— Политбюро решило назначить вас,— сказал Сталин и сделал ударение на слове "решило".
Жуков понимал, что возражать против решения Политбюро, и главное, когда об этом говорит сам Сталин, нет смысла, и поэтому ответил-
— Ну а если не получится из меня хороший начальник Генштаба, буду проситься обратно в строй.
— Ну вот и договорились! Завтра будет постановление ЦК,— сказал Сталин.
Когда Жуков вернулся в Наркомат обороны, Тимошенко, улыбаясь, сказал ему.
— Знаю, как ты отказывался от должности начальника Генштаба. Только что мне звонил товарищ Сталин. Теперь поезжай в округ и скорее возвращайся в Москву. Вместо тебя командующим округом будет назначен генерал-полковник Кирпонос, но ты его не жди, за командующего можно пока оставить начальника штаба округа Пуркаева.
В тот же день Жуков выехал в Киев. Он не радовался высокому назначению, не очень-то ему хотелось расставаться с округом, к которому он уже успел привыкнуть, хотя прокомандовал им не так уж долго, а главное, это была его любимая строевая работа, а к штабной деятельности душа его не лежала.
В Киеве Жуков был недолго, но за этот короткий срок нарком не раз звонил, чтобы побыстрее приезжал в Москву. Видно, Тимошенко приходилось нелегко. 31 января Жуков прибыл в Москву, в течение одного дня принял дела у Мерецкова и с 1 февраля 1941 года, за четыре с половиной месяца до начала войны, Приступил к исполнению высокой должности начальника Генерального штаба.

[Владимир Васильевич Карпов]

Прежде чем перейти к теме, обозначенной в названии главы, приведу небольшую часть из моих бесед с Молотовым, ту, где он затрагивает предвоенное время и касается оценки личности Сталина, которого он знал на протяжении многих лет.
— Для меня Сталин неотделим от той политической роли, которую он играл,— сказал Молотов.
Отвечая на мои вопросы, рассказал о том, как он услышал о нем впервые, как позже отнесся к "известной ныне оценке его характера в ленинском завещании. Он считал, что эта оценка в принципе была в пользу Сталина по сравнению с другими пятью деятелями, о которых там шла речь, хотя в отношении грубости Ленин был, конечно, прав. Однако, по мнению Молотова, эта грубость воспринималась тогда как твердость и была в то время полезна партии, так как Сталин твердо, без колебаний, определял основную линию.
Мне хотелось узнать мнение Молотова об ошибках Сталина в первый период войны и в предвоенное время.
— Тут, по-моему, не ошибки, а наши слабости. Потому что к войне мы не были готовы — и не только в военном отношении, но морально, психологически. Наша задача психологически и политически заключалась в том, чтобы как можно дольше оттянуть начало войны. Мы чувствовали, знали, что были к ней не готовы. Поэтому каких-нибудь ошибок, собственно, я не вижу. Все делалось для того, чтобы не дать повода немцам начать войну.
— Но Гитлер ведь уже решил о войне, вам это было известно.
— Откуда нам это было знать? Можно было лишь предположить. И все-таки нам удалось оттянуть войну почти на два года. Гитлер еще в 1939 году действительно, как потом выяснилось, был настроен развязать воину против нас и готовился к этому усиленно А оттяжка еще на год, а потом даже на несколько месяцев была нам весьма желательна. Конечно, мы знали, что к войне нам надо быть готовыми в любой момент, а как это обеспечить на практике? Это очень трудно. Мы были готовы в стратегическом смысле, потому что за пятилетки был создан промышленный потенциал, который помог нам выстоять.
— Вот вы говорите — к войне были не готовы, воевать не намеревались, а доктрина наша была довольно воинственная: бить врага на его территории...
Молотов улыбнулся. Улыбнулся на этот раз как-то хитренько и, посмотрев на меня с явной иронией, сказал:
— Ну кто же, какой стратег скажет: пожалуйста, приходите на нашу землю и здесь будем воевать! И тем более не скажет, что к войне он не готов, а наоборот, будет утверждать, что силен и непобедим.
Это элементарно. Так во все времена было... Не наше изобретение. Пропагандистский прием
— Значит, это прием для пропаганды? Но ведь должна же была быть и настоящая доктрина, которой предстояло руководствоваться в случае войны?
— Конечно, была, она отражена в планах нашего Генерального штаба.
Получив столь высокое назначение, каким является должность начальника Генерального штаба, Жуков нелегко входил в эту работу С одной стороны, сказывалась его природная нерасположенность к штабной службе, о чем откровенно говорил он сам и писали в аттестациях его старшие начальники С другой — имело значение и отсутствие необходимого для этой должности основательного образования Жуков был ярко выраженный строевой командир, практик, и, конечно, он уступал таким опытнейшим генштабистам с дореволюционным стажем, какими были Егоров и Шапошников. Но, впрочем, последних нельзя было поставить рядом с Жуковым в качестве строевых генералов, здесь они ему во многом уступали. Как говорится, каждому свое, и с этим ничего не поделаешь.
Если бы Жуков, придя в Генштаб, принял хорошо сколоченный аппарат, ему было бы легче войти в курс дел и продолжить работу своих предшественников. Но ситуация осложнилась тем, что аппарат Генерального штаба к этому времени был в значительной степени истреблен репрессиями, уцелевшие же были подавлены не только тем, что произошло, но и продолжавшимися арестами. В Генштаб пришли новые, малоопытные работники, старые их не знали, в общем, шел болезненный процесс перемен
Жуков, как это было ему свойственно, взялся за дело с напористой энергией, старался побыстрее вникнуть в суть работы, чтобы по-настоящему соответствовать новому назначению. Он старательно изучал, осваивал полученное нелегкое наследство. Вот как он сам пишет об этом:
"Весь февраль был занят тщательным изучением дел, непосредственно относящихся к деятельности Генерального штаба Работал по 15-16 часов в сутки, часто оставался ночевать в служебном кабинете Не могу сказать, что я тотчас же вошел в курс многогранной деятельности Генерального штаба".
Некоторые сведения о характере этой деятельности, думаю помогут читателю в понимании дальнейших событий.
С глубокой древности каждый полководец или глава государства, думая о возможности войны или же планируя нападение на кого-нибудь, заранее рассчитывал свои силы и возможности, а также силы противника, которые будут ему противостоять. В древние времена эти планы, вероятно, были просто в голове полководцев, но они все равно были Без предварительного планирования и расчета вообще невозможно достигнуть победы. Это знал каждый, кто брался за оружие. С течением времени, с ростом армий и масштабов сражений появлялась необходимость составления обширных планов, которые в голове удержать было уже просто невозможно Учитывая то, что руководил выросшей армией не один полководец, а многие помощники больших, средних и малых рангов, и что при этом у всех должно было быть одинаковое понимание предстоящих действий, стали составляться письменные планы. Эти планы были в каждой стране, в каждом государстве, и вполне естественно, что, зная об их существовании, будущие соперники всегда стремились как-то к ним добраться, то есть вели разведку и добывали эти планы или полностью, или частично В XIX веке, когда армии стали массовыми и воевали уже не армии, а целые народы, когда перед началом войны и тем более во время войны в противоборстве участвовала вся экономика, все хозяйство страны, — в такой войне надо было все спланировать заранее
Были ли у нас такие планы? Разумеется, были На основе нашей передовой для своего времени военной науки и планирование наше тоже было на соответствующем уровне Однако события, происшедшие внутри страны, главным образом по вине Сталина, перечеркнули эти хорошо отработанные планы защиты государства и всю нашу стратегию В результате этого составленные планы не соответствовали сложившейся к тому времени политической обстановке и тем формам и способам ведения войны, которая уже велась гитлеровцами в Европе.
Не надо быть глубоким аналитиком для того, чтобы понять, почему произошла такая беда Если начальник Генерального штаба, главный, кто руководит составлением планов обороны страны и ведения войны с потенциальными противниками, маршал Егоров оказался "иностранным шпионом", многие работники центрального аппарата, в том числе заместитель наркома обороны маршал Тухачевский и почти все командующие военными округами, тоже оказались "иностранными агентами", то вполне естественно было предположить, что составленные ими планы стали "известны нашим врагам" и их надо немедленно "перерабатывать" И, разумеется, перерабатывать их надо коренным образом, чтобы они были не похожи на те, которые уже известны врагу А раз так, то естественно, что и тот, кто пытался сохранить какие-то разумные мысли из старых планов, мог быть заподозрен в близости к "врагам народа".
В те годы, когда Жуков стал начальником Генерального штаба, уже сложилась не только теория, но и практика составления двух планов. Один план — мобилизационный, в котором предусматриваются порядок и сроки проведения всех мероприятий по мобилизационному развертыванию вооруженных сил, переводу экономики и различных государственных учреждений на режим деятельности в условиях военного времени. Такой план разрабатывается как в масштабе вооруженных сил в целом, так и в воинских объединениях, соединениях, частях, а также учреждениях и на промышленных предприятиях Согласно ему сразу же при объявлении мобилизации осуществляется призыв в армию и перевод производства на военную продукцию.
Кроме того, в Генеральном штабе составлялся план стратегического развертывания вооруженных сил. В нем предусматривается сосредоточение сил на избранных направлениях, создание необходимых группировок войск, передвижение их в назначенные районы, перебазирование авиации, развертывание тыла и средств технического обеспечения, занятие соединениями и частями исходных районов, рубежей, огневых позиций — и осуществление всего этого в соответствии с общим стратегическим замыслом.
С 1928 по 1931 год Генеральным штабом руководил Борис Михайлович Шапошников, а с 1931 по 1937 год — тоже опытный, еще дореволюционный офицер Александр Ильич Егоров. Я уже говорил о нем раньше, теперь коротко познакомлю с его биографией.
В армию он пошел служить в 1901 году вольноопределяющимся, окончил Казанское пехотное юнкерское училище в 1905 году. На фронте в первой мировой войне командовал ротой, батальоном и полком В 1917 году произведен в полковники. Имел передовые взгляды, сам искал возможности участвовать в политической деятельности, однако еще недостаточно разбирался в платформах партий, примкнул к левым эсерам, с которыми порвал в 1918 году, заявив об этом в печати. После победы Октябрьской революции был членом комиссии по демобилизации старой армии, участвовал в разработке исторического декрета об организации РККА. В члены партии большевиков вступил в 1918 году В мае 1918 года назначен председателем высшей аттестационной комиссии по отбору бывших офицеров в Красную Армию и одним из комиссаров Всероссийского главного штаба Он был сторонником создания дисциплинированной регулярной армии. В докладе на имя Ленина обосновал необходимость -введения должности Главнокомандующего Вооруженными Силами республики и создания при нем единого штаба, что, как известно, и было сделано С декабря 1918 года Егоров командовал 10-й армией, оборонявшей Царицын, и внес большой вклад в разгром белоказачьих войск В начале октября 1919 года, когда наступление Деникина создало реальную угрозу Москве, Егоров назначается командующим войсками Южного фронта и мастерски руководит операциями по разгрому Деникина, применяя маневренные фланговые удары и умело используя конницу. (Как известно, все заслуги Егорова в деле разгрома Деникина позднее приписал себе Сталин) С 1931 по 1937 год, как уже говорилось выше, Егоров был начальником Штаба РККА, в 1935 году переименованного в Генеральный штаб. В мае 1937 года назначен заместителем наркома обороны СССР.
Не знаю, специально это было сделано тюремщиками или нет, но Маршал Советского Союза Александр Ильич Егоров был расстрелян в День Красной Армии — 23 февраля 1939 года.
После ареста Егорова с 1937 по ав1уст 1940 года начальником Генерального Ц1таба был снова Б. М. Шапошников. В мае 1940 года ему было присвоено звание маршала.
Произошли изменения не только в руководстве Генерального штаба, они совпали с изменением и политической обстановки Осенью 1939 года и весной 1940 года, как уже рассказывалось ранее, государственная граница СССР в Европе была отнесена на несколько километров на запад. В Красной Армии быстро росла численность соединений, которые оснащались новейшей техникой и вооружением В связи с этим план стратегического развертывания вооруженных сил опять надо было перерабатывать, что и проводилось с осени 1939 года в Генеральном штабе. Первый вариант был готов к июлю 1940 года.
Здесь я должен сделать маленькое отступление и сказать, что сведения о разработке мобилизационных планов и плана стратегического развертывания составляют строжайшую государственную и военную тайну, и, наверное, потому по прошествии такою большого времени после победы над фашистской Германией — об этих планах даже в воспоминаниях военачальников и государственных деятелей говорилось лишь в общих чертах. Во время работы над этой книгой мне очень повезло, ибо с любезного согласия вдовы Маршала Советского Союза М. Захарова Марии Брониславовны я воспользовался его неопубликованными записками. В конце 40-х — начале 50-х годов я служил в Генеральном штабе в управлении, которое возглавлял Матвей Васильевич Захаров, не раз встречался с ним там, хорошо его помню, всегда восхищался его характером, высокими деловыми качествами
Матвей Васильевич до войны, с мая 1938 года по июль 1940 года. был помощником начальника Генерального штаба и участвовал в разработке мобилизационного плана и плана стратегического развертывания. С апреля 1960 года по март 1963 года и с ноября 1964 года по сентябрь 1971 года Захаров был начальником Генеральною штаба, первым заместителем министра обороны СССР, вот в эти годы, располагая кроме большого личного опыта полностью всеми необходимыми архивными материалами, он и написал свои воспоминания.
Накануне войны при разработке наших планов обороны страны считалось (с учетом того, что происходит в Европе), что наиболее вероятным нашим противником будет фашистская Германия в союзе с Италией, Румынией, Финляндией и Венгрией. Предполагалось также, что и Турция под давлением гитлеровцев может открыто выступить против СССР. Второй реальный противник, который может одновременно с Германией начать военные действия на Дальнем Востоке, была Япония Поэтому планы обороны страны разрабатывались для двух направлений, но главным, разумеется, был Западный фронт, где считалось необходимым сосредоточить основные силы советских Во оружейных Сил.
Несмотря на то что гитлеровцы уже показали свою стратегию и тактику ведения молниеносной войны путем внезапного нападения уже готовыми, отмобилизованными армиями, работники нашего Генерального штаба продолжали вести расчеты, исходя из опыта отмобилизовывания армий в период первой мировой войны (с учетом, конечно, более высоких темпов развертывания в связи с появлением более широкой сети железных, шоссейных дорог, а также авиации) Предусматривалось, что Германии для сосредоточения сил на советских границах потребуется 10-15 дней, Румынии — 15-20 дней, Финляндии и немецким частям, которые туда прибудут,— 20-25 дней. В этом был серьезный просчет.
Ожидалось, что на наших западных границах Германия вместе со своими союзниками развернет 233 дивизии, 10 тысяч 550 танков, 13 тысяч 900 самолетов и до 18 тысяч полевых орудии.
Наш Генштаб на западных границах предусматривал сосредоточить: 146 стрелковых дивизий (из них 23 со сроком готовности от 15 до 30 дней), 8 моторизованных, 16 танковых и 10 кавалерийских дивизий, 14 танковых бригад, 172 полка авиации. Если все дивизии сложить — стрелковые и специальные,— то будет около 180 дивизий. В соответствии с советской доктриной наши войска, отразив первое нападение противника, должны были сами перейти в наступление, разгромить войска противника в Восточной Пруссии и в районе Варшавы и выйти на Вислу в ее нижнем течении. Одновременно на левом крыле фронта должен быть нанесен вспомогательный удар на Иван-город с задачей разгрома люблинской группировки противника и последующего выхода на Вислу в ее среднем течении.
В плане подробно описаны направления ударов, районы сосредоточения, количество войск, их задачи, а также задачи флотов, авиации и так далее.
План разрабатывался начальником Генштаба Б. М. Шапошниковым, генерал-лейтенантом Н. Ф. Ватутиным, который занимал должность начальника оперативного управления, и его заместителем генерал-майором Г. К. Маландиным. Но поскольку проект плана составлялся в единственном экземпляре, человеком, непосредственно писавшим его, был заместитель начальника оперативного управления генерал-майор А. М. Василевский. Первый вариант был подписан начальником Генерального штаба Б. М. Шапошниковым. Нарком его пока не подписал. Этот план обороны СССР, опираясь на тщательно обоснованный анализ складывающейся стратегической обстановки, вероятных группировок противника и ожидаемых его агрессивных действий, в основном верно определил наиболее опасный театр войны и главное направление основных усилий советских Вооруженных Сил.
Были, конечно, недостатки в этом плане. Основной из них, кроме временного просчета, заключался в том, что разработан был всего один вариант.
Вот что пишет А. М. Василевский в своей книге воспоминаний о разработке этого плана:
"Этот проект и план стратегического развертывания войск Красной Армии докладывались непосредственно И. В. Сталину в сентябре 1940 года в присутствии некоторых членов Политбюро ЦК партии. От Наркомата обороны план представляли нарком С. К. Тимошенко, начальник Генерального штаба К. А. Мерецков и его первый заместитель Н. Ф. Ватутин. Мы с генералом А. Ф. Анисовым, доставив в Кремль план, во время его рассмотрения в течение нескольких часов находились в комнате секретариата И. В. Сталина. Прежде чем рассказывать о дальнейшем ходе событий, упомяну о том, почему в представлении ЦК партии важнейшего оперативного документа не участвовал один из его основных составителей и автор главных его идей. Дело в том, что в августе 1940 года на должность начальника Генерального штаба вместо Б. М. Шапошникова был назначен генерал армии К. А. Мерецков.
О том, что предшествовало перемещению Б. М. Шапошникова, я знаю со слов Бориса Михайловича. Как он рассказывал, И. В. Сталин, специально пригласивший его для этого случая, вел разговор в очень любезной и уважительной форме. После советско-финского вооруженного конфликта, сказал он, мы переместили Ворошилова и назначили наркомом Тимошенко. Относительно Финляндии вы оказались правы: обстоятельства сложились так, как предполагали вы. Но это знаем только мы. Между тем всем понятно, что нарком и начальник Генштаба трудятся сообща и вместе руководят Вооруженными Силами. Нам приходится считаться, в частности, с международным общественным мнением, особенно важным в нынешней сложной обстановке. Нас не поймут, если мы при перемещении ограничимся одним народным комиссаром. Кроме того, мир должен был знать, что уроки конфликта с Финляндией полностью учтены. Это важно для того, чтобы произвести на наших врагов должное впечатление и охладить горячие головы империалистов. Официальная перестановка в руководстве как раз и преследует эту цель.
— А каково ваше мнение? — спросил Сталин.
Исключительно дисциплинированный человек, Борис Михайлович ответил, что он готов служить на любом посту, куда его назначат. Вскоре на него было возложено руководство созданием оборонительных сооружений, он стал заместителем наркома обороны и направлял деятельность Главного военно-инженерного управления и управления строительства укрепленных районов.
Для нас, работников Генштаба, причина перевода Б. М. Шапошникова на другую должность осталась непонятной. Не скрою, мы очень сожалели об этом".
Таким образом, получилось, что проект нового плана докладывал Сталину уже новый начальник Генерального штаба, генерал армии К. А. Мерецков. Он рассказывал, что при рассмотрении плана Сталин не согласился с мнением Генштаба о вероятном направлении главного удара противника на северо-западе. Сталин считал: гитлеровцы сосредоточат главные свои усилия на юго-западе, чтобы прежде всего захватить у, нас наиболее богатые промышленные, сырьевые и сельскохозяйственные районы. Нетрудно заметить, что Сталин в данном случае не посчитался с конкретными сведениями, которыми располагал Генеральный штаб о реальном сосредоточении войск противника, а из этих сведений вытекало правильное, предусмотренное Генеральным штабом нанесение главного удара севернее припятских болот. Видимо, помня "свой" теперь уже всеми признаваемый гениальным план разгрома Деникина (а он исходил из того, что Донбасс, юг Украины — это могучий промышленно-экономический район с дружественным тогда, в годы революции, пролетарским населением) и не принимая во внимание, что прошло очень много времени и обстановка в корне изменилась, Сталин опять тяготел к этому южному району и приказал доработать план в том направлении, что боевые действия, главные сражения должны были произойти на юге Поэтому, как комментирует Захаров, произошла полная переориентировка, перенацеливание основных наших усилий с северо-западного на юго-западное направление.
Правильность принятых Сталиным стратегических решений вроде бы подтверждалась и информацией, полученной по каналам Народного комиссариата государственной безопасности. Возглавлявший его В. Меркулов в начале апреля 1941 года сообщил:
"...выступление Германии против Советского Союза решено окончательно и последует в скором времени. Оперативный план наступления предусматривает... молниеносный удар на Украину и дальнейшее продвижение на восток"{10}.
В этом документе четко просматривается желание поддакнуть Сталину, заслужить его благосклонность. Впрочем, у гитлеровцев при разработке плана войны был и южный вариант, но к тому времени, когда докладывал Меркулов (апрель 1941 года), этот вариант давно отпал, и военная разведка Генштаба имела более точные сведения и докладывала о них Сталину Вот что пишет об этом Жуков:
"20 марта 1941 года начальник разведывательного управления генерал Ф. И. Голиков представил руководству доклад, содержавший сведений исключительной важности.
В этом документе излагались варианты возможных направлений ударов немецко-фашистских войск при нападении на Советский Союз. Как потом выяснилось, они последовательно отражали разработку гитлеровским командованием плана "Барбаросса".
В докладе говорилось: "Из наиболее вероятных военных действий, намеченных против СССР, заслуживают внимания следующие:
...Вариант № 3 по данным на февраль 1941 года:
"...для наступления на СССР,— написано в сообщении,— создаются три армейские группы: 1-я группа под командованием генерал-фельдмаршала Лееба наносит удар в направлении Петрограда; 2-я группа под командованием генерал-фельдмаршала Бока — в направлении Москвы и 3-я группа под командованием генерал-фельдмаршала Рундштедта — в направлении Киева. Начало наступления на СССР — ориентировочно 20 мая".
Генерал Голиков, не желая попасть в немилость, так как знал мнение и желание Сталина оттянуть начало войны, делал выводы, совершенно не вытекающие из разведданных.
"1. На основании всех приведенных выше высказываний и возможных вариантов действий весной этого года считаю, что наиболее возможным сроком начала действий против СССР будет являться момент после победы над Англией или после заключения с ней почетного для Германии мира.
2. Слухи и документы, говорящие о неизбежности весной этого года войны против СССР, необходимо расценивать как дезинформацию, исходящую от английской и даже, может быть, германской разведки".
6 мая 1941 года И. В. Сталину направил записку народный комиссар Военно-Морского Флота адмирал Н. Г. Кузнецов:
"Военно-морской атташе в Берлине капитан 1 ранга Воронцов доносит что, со слов одного германского офицера из ставки Гитлера, немцы готовят к 14 мая вторжение в СССР через Финляндию, Прибалтику и Румынию Одновременно намечены мощные налеты авиации на Москву и Ленинград и высадка парашютных десантов в пограничных центрах..."
Данные, изложенные в этом документе, также имели исключительную ценность. Однако выводы, предлагавшиеся руководству адмиралом Н Г Кузнецовым, не соответствовали приведенным им же фактам.
"Полагаю,— говорилось в записке,— что сведения являются ложными н специально направлены по этому руслу с тем, чтобы проверить, как на это будет реагировать СССР".
В самые последние дни перед нападением поступало особенно много предупреждений о готовящейся войне от разведчиков, дипломатов (наших и иностранных), зарубежных доброжелателей, перебежчиков. Но с другой стороны, Берия, самый близкий человек, которому Сталин верил безгранично, докладывал 21 июня 1941 года следующее.
"Я вновь настаиваю на отзыве и наказании нашего посла в Берлине Деканозова, который по-прежнему бомбардирует меня "дезой" о якобы готовящемся Гитлером нападении на СССР. Он сообщил, что это нападение начнется завтра То же радировал и генерал-майор В. И. Тупиков, военный атташе в Берлине. Этот тупой генерал утверждает, что три группы армий вермахта будут наступать на Москву, Ленинград и Киев, ссылаясь на берлинскую агентуру"
Сталин писал очень хлесткие резолюции на документах разведчиков 16 июня 1941 года на стол генсека положили от наркома государственной безопасности СССР В Н. Меркулова донесение из Берлина:
"Источник, работающий в штабе германской авиации, сообщает.
1. Все военные мероприятия Германии по подготовке вооруженного выступления против СССР полностью закончены, и удар можно ожидать в любое время"
Далее излагались многочисленные конкретные факты, подтверждающие этот вывод. Сталин написал на препроводительной донесения такую резолюцию:
"Товарищу Меркулову. Может, послать ваш "источник" из штаба германской авиации, к ебаной матери. Это не источник, а дезинформатор. И Ст.".
21 июня, на сообщении нашего военного атташе во Франции генерала Суслопарова о том, что, по достоверным данным, нападение назначено на 22 июня, Сталин написал:
"Эта информация является английской провокацией. Разузнайте, кто автор этой провокации, и накажите его".
А Берия расправлялся с теми разведчиками, которые присылали правдивую информацию, ничего не подозревая о том, что Сталин верит договорам, заключенным с Гитлером, и находится в сетях хорошо организованной немецкой дезинформации.
Вот одна из резолюций Берии 21 июня 1941 года на документе, обобщающем донесения разведчиков:
"В последнее время многие работники поддаются на наглые провокации и сеют панику. Секретных сотрудников "Ястреба", "Кармен", "Верного" за систематическую дезинформацию стереть в лагерную пыль, как пособников международных провокаторов, желающих поссорить нас с Германией. Остальных строго предупредить".
Почему же так упорно не хотели видеть реальную обстановку Сталин, Берия да и многие другие руководители того времени? Заподозрить их всех в злом умысле конечно же нельзя. Не могли они желать беды и поражения своей стране и армии. Ошибались? Да, пожалуй, это самое подходящее определение их действий. И в этом даже есть некоторое им оправдание. Дело в том, что сегодня мы судим о разведывательных сведениях, зная, какие из них были правдивые, а какие ложные. А в годы, которые предшествовали нападению, к Сталину стекался огромный поток самых противоречивых сведений. Да еще вносили путаницу комментарии политиков, военных, дипломатов, и каждый из них старался убедить, что именно его аргументы и суждения правильные. Прямо скажем, непросто было Сталину разобраться в этом информационном хаосе. И при всем при том он был, как говорится, себе на уме: все читал, всех слушал, но в глубине души верил, что он не только договорился с Гитлером, но и перехитрил его.
Ко всей этой путанице и неразберихе в сведениях надо добавить и хорошо задуманную и проведенную немцами операцию по дезинформации, которой они сбили с толку самого Сталина, ну а он, попав в умело расставленные обманные сети, подавлял мышление окружающих, вынуждая их поддакивать или молчать тех, кто думал иначе.
Для иллюстрации дезинформационных мер гитлеровцев приведу несколько кратких выдержек из документов.
"...Указания ОКВ. Управлению военной разведки и контрразведки.
В ближайшие недели концентрация войск на Востоке значительно увеличится... Из этих наших перегруппировок у России ни в коем случае не должно сложиться впечатление, что мы подготавливаем наступление на Восток... Для работы собственной разведки, как и для возможных ответов на запросы русской разведки, следует руководствоваться следующими основными принципиальными положениями:
1. Маскировать общую численность немецких войск на Востоке, по возможности, распространением слухов и известий о якобы интенсивной замене войсковых соединений, происходящей в этом районе. Передвижения войск обосновывать их переводом в учебные лагеря, переформированием...
2. Создавать впечатление, что основное направление в наших перемещениях сдвинуто в южные районы генерал-губернаторства... и что концентрация войск на Севере относительно невелика...".
И далее много мер такого же рода.
Как видим, эту дезинформацию гитлеровцам удалось подсунуть. В сосредоточение сил рейха для начала войны Сталин не верил. А если и предпринимались меры, то считали, как того хотели немцы, что главный удар будет нанесен на юге.
"...Распоряжение начальника штаба верховного главнокомандования вооруженных сил от 12 мая 1941 г. по проведению второй фазы дезинформации противника в целях сохранения скрытности сосредоточения сил против Советского Союза.
1. Вторая фаза дезинформации противника начинается с введением максимально уплотненного графика движения эшелонов 22 мая. В этот момент усилия высших штабов и прочих участвующих в дезинформации органов должны быть в повышенной мере направлены на то, чтобы представить сосредоточение сил к операции "Барбаросса" как широко задуманный маневр с целью ввести в заблуждение... противника. По этой же причине необходимо особенно энергично продолжать подготовку к нападению на Англию...
2. Все наши усилия окажутся напрасными, если немецкие войска определенно узнают о предстоящем нападении и распространят эти сведения по стране. . Распоряжения по этому вопросу должны разрабатываться для всех вооруженных сил в централизованном порядке...
...Вскоре на ряд министерств будут возложены задания, связанные с демонстративными действиями против Англии..."
И так далее.
Таким образом, и своим войскам гитлеровское командование карты не открывало. На французском побережье с полным напряжением шла подготовка операции вторжения "Морской лев". А когда подготовка по плану "Барбаросса" была завершена, пишет немецкий генерал Циммерман, "в начале июня в ставку главного командования немецкими войсками Запада прибыл порученец начальника генерального штаба сухопутных войск и сообщил собравшимся офицерам, что все проделанные подготовительные работы являются просто мероприятием, необходимым для введения противника в заблуждение, и что теперь их можно прекратить... Все эти приготовления проводились только в целях маскировки готовящейся Восточной кампании, которая в ту пору являлась для верховного главнокомандующего уже решенным делом".
Высокий профессионализм показало немецкое руководство в проведении дезинформации. Но не менее высоко было искусство советской разведки, особенно военной. Она добыла более чем достаточно достоверной информации для того, чтобы наше руководство могло правильно оценить ситуацию и отразить нападение Германии. Однако Сталин верил в свой сговор с Гитлером и никому не позволял разубеждать себя в этом желательном для него партнерстве. Да и как было не верить — Гитлер соблюдал условия сговора пунктуально: поделил Польшу, соблюдал нейтралитет при войне СССР с Финляндией, присоединении Прибалтики, Западной Белоруссии и Украины, Бессарабии...
Как видим, Сталину вроде бы непросто было разобраться, где истина, когда так по-разному докладывают самые компетентные в этих делах руководители От ошибок и заблуждений никто не застрахован, но беда была в том, что Сталин больше, чем своим разведчикам, верил Гитлеру, его обещаниям, секретным договорам, верил настолько, что, когда уже бомбили все наши пограничные города, Сталин все еще находился в плену обмана фюрера и не разрешил войскам переходить границу, если даже они отразят нападение захватчиков.
Однако вернемся к военным планам Вот что пишет об этой своей работе Жуков после назначения его на должность начальника Генерального штаба:
"Сейчас некоторые авторы военных мемуаров утверждают, что перед войной у нас не было мобилизационных планов вооруженных сил и планов оперативно-стратегического развертывания. В действительности оперативный и мобилизационный планы вооруженных сил в Генеральном штабе, конечно, были. Разработка и корректировка их не прекращалась никогда. После переработки они немедленно докладывались руководству страны и по утверждении тотчас же доводились до военных округов...
Еще осенью 1940 года ранее существовавший оперативный план был основательно переработан, приближен к задачам, которые необходимо было решать в случае нападения. Но в плане были страгегические ошибки, связанные с одним неправильным положением...
И. В. Сталин был убежден, что гитлеровцы в войне с Советским Союзом будут стремиться в первую очередь овладеть Украиной, Донецким бассейном, чтобы лишить нашу страну важнейших экономических районов и захватить украинский хлеб, донецкий уголь, а затем и кавказскую нефть. При рассмотрении оперативного плана весной 1941 года И. В. Сталин говорил: "Без этих важнейших жизненных ресурсов фашистская Германия не сможет вести длительную и большую войну".
И.В. Сталин для всех нас был величайшим авторитетом, никто тогда и не думал сомневаться в его суждениях и оценках обстановки. Однако в прогнозе направления главного удара противника И. В Сталин допустил ошибку".

[Владимир Васильевич Карпов]

Разные ученые и историки много спорили между собой по поводу того, когда конкретно состоялось решение Гитлера напасть на Советский Союз. На мой взгляд, это не такая уж важная деталь, во всяком случае, не принципиальная. То, что рано или поздно Гитлер поведет свои вооруженные силы на Россию, было предрешено еще в начале его политической биографии. Я уже приводил его слова из "Майн кампф". Можно было бы привести еще много его высказываний, и все они в конечном счете сводятся к ч ому, что не только он сам возможность расширения территории Германской империи видел в захвате советских земель, но к этому его толкали и свои внутренние реакционные силы, и международные.
Вот рассказ самого Гитлера о том, как созревало у него это решение. Он изложил его на совещании с генералами 23 ноября 1939 года.
"Цель нашей встречи состояла в том, чтобы вы получили представление о мире моих идей, которые сейчас мною владеют, и чтобы вы узнали о моих решениях.. Я в 1933 году пришел к власти. Позади был период тяжелых боев. Все, что было до меня, обанкротилось. Я должен был все реорганизовать снова, начиная с народа и кончая вермахтом. Сначала была предпринята внутренняя реорганизация — устранение явлений распада и пораженчества После этого я дал приказ вооружаться. И здесь было много пророков, которые предсказывали неудачу, и было очень мало веривших. В 1935 году последовало введение всеобщей воинской повинности. Вслед за этим была осуществлена ремилитаризация Рейнской области — еще одна операция, которую никто не считал возможной. Мне мало кто верил. Затем началось создание укреплений по всей территории, в первую очередь на западе.
Год спустя на повестку дня встала Австрия. И в этом шаге многие сомневались Однако он при нес существенное укрепление рейха. Следующий шаг — Богемия, Моравия и Польша..
Но в это время мне еще не было ясно: должен ли я сначала ударить против Востока и после этого против Запада или наоборот? Мольтке в свое время стоял перед такой же проблемой. События развернулись так, что началось с борьбы против Польши...
Меня могут упрекнуть: борьба и снова борьба. Но я вижу в борьбе сущность всего живого. Никто не может уклониться от борьбы, если он не хочет погибнуть. Численность населения растет, и это требует увеличения жизненного пространства. Моей целью было создать разумное соотношение между численностью населения и жизненным пространством. Для этого необходима война. Ни один народ не может уклониться от решения этой задачи, иначе он погибнет.
Таковы уроки истории...
Я долго сомневался, где начинать — на Западе или на Востоке. Однако я не для того создал вермахт, чтобы он не наносил ударов Во мне всегда была внутренняя готовность к войне. Получилось так, что нам удалось сначала ударить по Востоку. Причина быстрого окончания польской войны лежит в превосходстве нашего вермахта. Это — славное явление в нашей истории. Мы понесли неожиданно малые потери в людском составе и вооружении. Теперь мы можем держать на Восточном фронте только несколько дивизий. Создалось положение, которое мы раньше считали недостижимым. Положение таково: на Западе противник сосредоточился за своими укреплениями. Нет возможности на него напасть.
Решает следующее: как долго мы можем выдержать такое положение? Россия в настоящее время не опасна. Она ослаблена многими внутренними событиями, а кроме того, у нас с ней договор. Однако договоры соблюдаются только до тех пор, пока они целесообразны Мы сможем выступить против России только тогда, когда у нас будут свободны руки на Западе".
В 1940 году после разгрома французской армии настал тот момент, который Гитлер и его сподвижники посчитали самым удобным для осуществления своих агрессивных замыслов.
Фюрер не хотел терять времени. 22 июля 1940 года, в день капитуляции Франции, Гальдер получил указания от Гитлера и Браухича о разработке плана вторжения в Советский Союз.
.Лежат передо мной пожелтевшие, постаревшие бумаги. Когда-то их содержание было строжайшей тайной. Сначала эти документы писали от руки, чтобы не посвящать машинисток. Затем, если даже перепечатывали, то всего в нескольких экземплярах. Каждая копия была на особом учете Передавались эти экземпляры для ознакомления только из рук в руки или через доверенного офицера, причем пакет опечатывался специальными печатями и хитрыми приспособлениями, чтобы о его содержании не мог узнать никто, кроме адресата. Каждый, ознакомившийся с текстом, заносился в специальный список, чтобы в случае утечки сведений можно было установить, кто именно проболтался или выдал тайну.
Лежат в могилах те, кто разрабатывал эти страшные планы, и те, против кого замышлялись они. Тайны уже не тайны — теперь эти документы, вернее, копии с них доступны каждому. Вот лежат они и на моем столе. Но строгие слова в самом начале текста все еще как бы предупреждают: "Совершенно секретно", "Только для командования", "Передавать только через офицера".
Каждый из документов разрабатывался иногда длительное время, его созданию предшествовали указания Гитлера, затем появлялись варианты, проекты, разработанные генштабом, потом шли обсуждения на высоком уровне. И, наконец, рождалась окончательная директива, руководствуясь которой армия начинала действовать.
Гитлеровцы давали своим планам условные наименования: "Отто", "Вейс", "Грюн", "Гельб", "Морской лев" и так далее. За такими названиями стоит не только некий аромат рыцарских времен, хотя гитлеровцы и бравировали своими традициями, за ними стоит и штабной профессионализм: без долгих объяснений, с одного слова ясно, о чем идет разговор: "Грюн" — вторжение в Чехословакию. "Вейс" — война с Польшей, "Гельб" — с Францией...
Надо еще помнить, что планы эти рождались за кулисами дипломатических ходов и за широкими декорациями пропаганды и контрпропаганды всеми возможными средствами: в печати, эфире, устно. Причем одной из главных задач всего этого было отвлечь, замаскировать, а проще сказать, обмануть другие страны, их правительства и народы. Добавим сюда еще мощнейшие, тщательно законспирированные сети разведки и контрразведки, которые проникали всюду, опутывали своей невидимой паутиной страну, намеченную для нападения, проникая в ее тайны и сея слухи, либо отвлекающие внимание от действительных намерений агрессора, либо заранее порождающие страх перед его могуществом.
Один из самых продуманных и тщательно отработанных планов, к которому Гитлер шел многие годы, ради осуществления которого провел так много завоевательных операций в Европе, был план войны против Советского Союза, план, которому Гитлер дал название "Барбаросса" — по имени Фридриха I Барбароссы.
Я много раз читал и перечитывал план "Барбаросса", и, признаюсь честно, меня каждый раз поражало — если на минуту отвлечься от агрессивной бессовестности и коварства этого плана — высокое военноштабное мастерство его составителей. Может быть, это мое специфическое отношение офицера-генштабиста, но я знаю, как весома и значительна каждая строка в директивном документе, какой скрупулезной работой это достигается, какой огромный багаж знаний и опыта надо иметь, чтобы в несколько слов или фраз вложить большой смысл, да так, чтобы все, кто будет читать и исполнять, правильно тебя поняли — иначе взаимодействие исполнителей пойдет вразброд, а их, этих исполнителей, сотни, непонимание же и разброд могут стоить десятков, а то и сотен тысяч человеческих жизней. (В дополнении No3 читатели могут познакомиться с полным текстом плана "Барбаросса".)
...Итак, Гитлер дал подробные указания и они легли в основу будущего плана. Под руководством Гальдера разрабатывались два его варианта, каждый самостоятельно. Над одним из них работали в ОКВ под руководством Йодля и его заместителя генерала Варлимон-та. Этот вариант шел под кодом "Этюд Лоссберга" Он был завершен к 15 сентября и отличался от другого варианта — генерала Маркса — тем, что в нем главный удар определялся на северном участке фронта.
Гитлер при принятии окончательного решения согласился с соображениями Йодля.
Кстати, еще на стадии выработки плана "Барбаросса" Гитлер показал себя в некотором отношении более дальновидным, чем его генералитет, который впоследствии обвинял его в необоснованных решениях, а себя выставлял трезвым, разумным и осторожным. Когда речь зашла о постановке целей, то Браухич заявил, что ближайшей целью для группы армий "Север" должны быть Псков и Ленинград, для группы армий "Центр" — Смоленск и Москва, а для группы армий "Юг" — .Киев. Иными словами, он вполне авантюристически предлагал, чтобы все три группы армий, идя безостановочно от самой границы, одним махом достигли указанных городов и взяли их. Гитлер же дал указание разделить операцию на два этапа: сначала уничтожить противника в Прибалтике и создать себе тем самым надежную базу для последующей фланговой атаки на Москву. Эти совершенно разумные с военной точки зрения указания и были учтены в окончательном плане.
К тому времени, когда были разработаны эти варианты, заместителем начальника генерального штаба был назначен генерал Паулюс, и ему была поставлена задача свести все планы воедино и учесть те замечания, которые высказывал фюрер на различных совещаниях
Судьба жестоко подшутила над генералом Паулюсом Именно он, тот, кто составил окончательный план нападений на нашу страну, стал первым пленным немецким фельдмаршалом. Это его 6-я армия была окружена под Сталинградом и уничтожена, а сам он попал в плен.
Кстати, находясь уже в плену, фельдмаршал Паулюс нависал некоторые воспоминания и заметки по отдельным вопросам, в том числе и заметки о том, как составлялся план "Барбаросса". Я думаю, читателям будет интересно это свидетельство одного из соавторов агрессивного плана, несомненно больше других посвященного в намерения Гитлера.
Очень любопытное совпадение! Бывают же такие невероятные параллели в истории! В середине декабря 1940 года, когда в Москве происходили оперативная игра и совещание руководителей партии с военачальниками, в эти же дни в Берлине проходили аналогичные игра и совещание военного и нацистского руководства, на котором обсуждался и отрабатывался план "Барбаросса" Эта игра проводилась под руководством генерала Паулюса.
У нас есть возможность узнать о том, как проводилась игра на немецкой стороне Об этом рассказал сам фельдмаршал Паулюс в своих воспоминаниях:
"Подготовительная игра для операции "Барбаросса" проводилась под моим руководством в середине декабря 1940 года в течение двух дней в ставке командования сухопутных войск в Цоссене..
Теперь, когда подлинный ход операции, именуемой походом на Восток, уже принадлежит истории, для интересующегося военными вопросами будет очень полезно ознакомиться с тогдашними мыслями и тогдашними оценками возможностей: ниже я изложу основные точки зрения штабной игры — разумеется, не во всех подробностях, которые подверглись обсуждению.
Главной целью была Москва Для достижения этой цели и исключения угрозы с севера должны были быть уничтожены русские войска в Прибалтийских республиках Затем предполагалось взять Ленинград и Кронштадт, а русский Балтийский флот лишить его базы. На юге первой целью была Украина с Донбассом, а в дальнейшем — Кавказ с его нефтяными источниками. Особое значение в планах ОКВ придавалось взятию Москвы Однако взятию Москвы должно было предшествовать взятие Ленинграда. Взятием Ленинграда преследовалось несколько военных целей: ликвидация основных баз русского Балтийского флота, вывод из строя военной промышленности этого города и ликвидация Ленинграда как пункта сосредоточения для контрнаступления против немецких войск, наступающих на Москву.
Когда я говорю, что было принято решение, то этим я не хочу сказать, что во мнениях ответственных командиров и штабных офицеров было полное единство. Раздавалось много тревожных голосов как по поводу допустимости всей операции, так и по поводу трудностей, связанных с выполнением поставленной цели. С другой стороны, хотя об этом говорилось мало, высказывалось мнение, что вполне следует ожидать быстрого краха советского сопротивления как следствия внутриполитических трудностей, организационных и материальных слабостей так называемого колосса на глиняных ногах ".
Оборву цитирование воспоминаний Паулюса и перескажу дальнейший ход событий. Начальник генерального штаба сухопутных войск Гальдер при обсуждении этой игры сказал:
— Вся территория, на которой будут происходить операции, делится припятскими болотами на северную и южную половины В последней плохая сеть дорог. Наилучшие шоссейные и железные дороги находятся на линии Варшава — Москва. Поэтому в северной половине представляются более благоприятные условия для использования большого количества войск, нежели южнее Кроме того в группировке русских намечается значительное массирование войск в направлении русско-германской демаркационной линии. Следует полагать, что сразу же за бывшей русско-польской границей располагается база снабжения русских, прикрытая полевы ми укреплениями. Днепр и Западная Двина представляют собой самый восточный рубеж, на котором русские вынуждены будут дать сражение. Если же они будут отходить дальше, то они не смогут больше защитить свои промышленные районы Вследствие этого наш замысел должен сводиться к тому, чтобы с помощью танковых клиньев не допустить создания русскими сплошного оборонительного фронта западнее этих двух рек Особенно крупная ударная группировка должна на ступать из района Варшавы на Москву Из предусматриваемых трех групп армий северную необходимо будет направить на Ленинград, а силами южной нанести главный удар в направлении Киева. Конечной целью операции является Волга и район Архангельска. Всего должно быть использовано 105 пехотных, 32 танковые и моторизованные дивизии, из числа которых крупные силы (две армии) вначале будут следовать во втором эшелоне.
На игре присутствовал Гитлер, он согласился с изложенными оперативными замыслами и заметил по этому поводу следующее:
— Важнейшая цель — не допустить, чтобы русские отходили, сохраняя целостность фронта Наступление следует вести так далеко на восток, чтобы русская авиация не могла совершать налеты на территорию германского рейха и чтобы, с другой стороны, немецкая авиация могла наносить удары с воздуха против русских военно-промышленных районов. Для этого необходимо добиться разгрома русских вооруженных сил и воспрепятствовать их воссозданию Уже первые удары должны быть нанесены такими частями, чтобы можно было уничтожить крупные силы противника Поэтому подвижные войска следует использовать на смежных флангах обеих северных групп армий, где будет наноситься главный удар На севере необходимо добиться окружения вражеских сил, находящихся в прибалтийских странах. Для этого группа армий, которая будет наступать на Москву, должна иметь достаточно войск, чтобы быть в состоянии повернуть значительную часть сил на север Группа армий, наступающая южнее припятских болот, должна выступить позже и добиться окружения крупных вражеских сил на Украине путем совершения охватывающего маневра с севера.. Предусмотренная для проведения всей операции численность войск в 130— 140 дивизий достаточна
18 декабря 1940 года Гитлер подписал полностью отработанный план "Барбаросса".

[Владимир Васильевич Карпов]

После высказанных выше похвал о профессиональном мастерстве немецких генштабистов расскажу еще об одном блестящем плане, который иначе как гениальным назвать не могу.
Большим препятствием для ознакомления с документами о воине до сих пор является гриф "секретности", хотя давно уже не представляет никакой тайны то, что написано о боевых делах пятидесятилетней давности
Попробуем проникнуть еще в одну "неизвестную тайну войны", которую даже маршал Жуков в своих воспоминаниях не осмелился затронуть. Не знаю — сам он не нашел возможным касаться этого большого секрета или ему не разрешали высокие инстанции.
Напомню, что советские военные руководители, исходя из нашей доктрины, собирались не обороняться, а наступать, разумеется, после того как враг нападет. Сталин сформулировал нашу политику так: "Мы чужой земли не хотим, но и своей земли, ни одного вершка своей земли не отдадим никому". Но доктрина на случай войны, все мы ее знали, была наступательная: будем бить врага на его территории, победу одержим малой кровью, и братья по классу, трудящиеся напавшей страны, поддержат нас своими революционными действиями в тылу противника В наших мобилизационных планах черным по белому написано, что после отражения первого удара врага войска должны перейти в наступление.
План таких наступательных действий, как уже сказано выше, составлял не кто-нибудь, а Жуков в соответствии с должностью начальника Генерального штаба и его предшественники.
Но Георгий Константинович не только подновлял и корректировал прежние планы. Прозорливость Жукова поразительна! Как только стало известно о сосредоточении ударных группировок гитлеровцев у наших границ и Жуков понял неотвратимость войны, он разработал и предложил план упреждающего удара. (Документ этот сохранился в архиве.) Предложить такое Сталину, который не разрешал вывести войска на позиции даже для отражения нападения, было в те дни не только смелым, а почти самоубийственным поступком. Как Жукова не объявили "врагом народа" и пособником гитлеровцев — просто непонятно. Но план такой он создал и за месяц до нападения гитлеровцев, видимо, доложил Сталину. Хотя на документе нет ни резолюции, ни подписи Сталина.
Жуков сам признавался, что он плохой политик. Объяснить наше нападение на Германию было бы не просто. Но, как мы убеждались не раз, все нападавшие оправдывали свои действия стремлением к миру. Может быть, и нашим политикам это удалось бы, тем более это был бы предупредительный удар против явного агрессора
Сразу сделаю оговорку: наша политика действительно была миролюбивая. Шумиха в западной прессе об агрессивности СССР велась без опоры на какие-либо убедительные доказательства. План Жукова, о котором я расскажу, не имеет к тем обвинениям никакого отношения, потому что был создан как мера самозащиты в самые последние недели перед нападением Германии.
Итак, перед нами черновик плана, выполненный по указанию Г. К. Жукова в единственном экземпляре А. М. Василевским, заместителем начальника оперативного управления Генштаба. В написанном им от руки тексте есть вставки и редакторская правка, внесенные рукой Н. Ф. Ватутина, начальника этого управления Весьма вероятно, что Жуков не раз говорил о необходимости такого плана с наркомом обороны. Об этом свидетельствует и тот факт, что в конце документа заделаны должности и фамилии маршала Тимошенко и генерала армии Жукова. И хотя их подписей на черновике нет, можно предположить, что они подписали первый чистовой машинописный экземпляр, который и был, по-видимому, доложен Сталину.
Вот выдержки из этого документа:
"Председателю Совета Народных Комиссаров от 15 мая 1941 г.
Соображения по плану стратегического развертывания Вооруженных Сил Советского Союза{11}.
I
Учитывая, что Германия в настоящее время держит свою армию отмобилизованной, с развернутыми тылами, она имеет возможность предупредить нас в развертывании и нанести внезапный удар. Чтобы предотвратить это, считаю необходимым ни в коем случае не давать инициативы действий германскому командованию, упредить противника в развертывании и атаковать германскую армию в тот момент, когда она будет находиться в стадии развертывания и не успеет еще организовать фронт и взаимодействие родов войск.
II
Первой стратегической целью действий Красной Армии поставить — разгром главных сил немецкой армии, развертываемых южнее Брест-Демблин и выход к 30-му дню севернее рубежа Остроленка, р. Нарев, Ловичь, Лодзь, Крейцбург, Опельон, Оломоуц.
Последующей стратегической целью — наступать из района Катовице в северном или северо-западном направлении, разгромить крупные силы врага центра и северного крыла Германского фронта и овладеть территорией бывшей Польши и Восточной Пруссии.
Ближайшей задачей разбить германскую армию восточнее р. Висла и на краковском направлении выйти на рр. Нарев, Висла и овладеть районом Катовицы, для чего:
а) Главный удар силами Юго-Западного фронта нанести в направлении Краков, Катовице, отрезав Германию от ее южных союзников.
б) Вспомогательный удар левым крылом Западного фронта нанести в направлении на Варшаву, Демблин с целью сковывания варшавской группировки и овладеть Варшавой, а также содействовать Юго-Западному фронту в разгроме люблинской группировки.
в) Ввести активную оборону против Финляндии, Восточной Пруссии, Венгрии, Румынии и быть готовыми к нанесению ударов против Румынии при благоприятной обстановке.
Таким образом, Красная Армия начинает наступательные действия с фронта Чижев, Людовлено силами 152 дивизий против 100 германских, на других участках государственной границы предусматривается активная оборона.
Детально группировка сил показана на прилагаемой карте".
А теперь представьте, что произошло бы, если бы этот план Жукова был принят и осуществлен. В один из рассветов июня тысячи наших самолетов и десятки тысяч орудий ударили бы по сосредоточившимся (скученным) гитлеровским войскам, места дислокаций которых были известны с точностью до батальона. Вот была бы внезапность так внезапность! Пожалуй, более невероятная, чем при нападении немцев на нас. Никто в Германии, от рядового солдата до Гитлера, даже подумать не мог о таких действиях нашей армии! Тысячи наших самолетов, уничтоженных на земле, и сотни тысяч снарядов, брошенных при отступлении, — все это обрушилось бы на скопившиеся для вторжения силы агрессоров. А вслед за этим мощнейшим ударом несколько тысяч танков и 152 дивизии ринулись бы на растерявшегося противника. Мне представляется: все, что произошло в первые дни на нашей земле после удара гитлеровцев, точно так же, по такому же сценарию, развернулось бы на немецкой территории. К тому же гитлеровцы абсолютно не имели опыта действий в таких экстремальных для них ситуациях. Паника, несомненно, охватила бы их командование и армию. Но даже если бы через неделю или десять дней гитлеровцам удалось прийти в себя, то первые месяцы они бы предпринимали оборонительные усилия, а наши армии, имея в ближайшем тылу подготовленные на складах и базах все виды боеприпасов, горючего и другого снаряжения, пожалуй, могли бы и развить успех.
Абсолютно уверен, что после нашего превентивного удара фашистская Германия на длительное время потеряла бы способность к крупным наступательным операциям, ни о какой "молниеносной войне" не могло быть и речи. Скорее всего, нацисты отложили бы войну на несколько лет. Но если бы они решились продолжить боевые действия после нашего опережающего удара, они смогли бы лишь выйти на границу и восстановить положение, и уж самое большое, почти невероятное, — достичь рубежа Днепра. При этом стратегическая инициатива была бы на нашей стороне, потому что армия наша была бы отмобилизована, не понесла бы огромных потерь, которые имела в июне 1941 года. Не испытали бы потрясения от внезапного нападения промышленность и сельское хозяйство, не сбитые с производственного ритма, оставаясь на своих местах (без эвакуации), устойчиво снабжали бы фронт всем необходимым.
Но Сталин не принял предложение Жукова. Были оставлены в прежнем плане наступательные действия только после нападения противника, как ответный удар
Теперь, когда все в прошлом, ход событий, история дают точный ответ на вопрос, кто был прав: Жуков или Сталин? Своим волевым и, как оказалось, некомпетентным решением Сталин предопределил неудачи наших войск в начальный период войны.
Начальник Генерального штаба Жуков, вопреки своему желанию и убеждению в необходимости привести армию в полную боевую готовность, был вынужден отдавать вот такие указания:
"Командующему войсками Киевского Особого военного округа.
Начальник погранвойск НКВД УССР донес, что начальники укрепленных районов получили указание занять предполье.
Донесите для доклада наркому обороны, на каком основании части укрепленных районов КОВО получили приказ занять предполье. Такие действия могут немедленно спровоцировать немцев на вооруженное столкновение и чреваты всякими последствиями.
Такое распоряжение немедленно отмените и донесите, кто конкретно дал такое самочинное распоряжение.
10 июня 1941 г. Жуков".
11 июня командующие войсками других приграничных округов получили строгое указание Жукова: "Полосу предполья без особого на то указания полевыми и УРовскими частями не занимать".
18 июня командующий войсками прибалтийского Особого военного округа отдал распоряжение о приведении в боевую готовность системы ПВО округа. 20 июня он получил следующее предупреждение:
"Вами без санкции наркома дано приказание по ПВО о введении положения номер два. Это значит провести по Прибалтике затемнение, чем и нанести ущерб промышленности. Такие действия могут проводиться только с разрешения правительства. Сейчас ваше распоряжение вызывает различные толки и нервирует общественность. Требую немедленно отменить отданное распоряжение, дать объяснение для доклада наркому.
Жуков".
Вот так Жукову и многим другим нашим военачальникам приходилось поступать вопреки их пониманию обстановки, умению организовать отпор врагу, как говорит пословица, "наступали на горло своей песне". И если в чем-то и была их вина, то заключалась она лишь в дисциплинированности, святой вере в правоту нашего дела и необходимости подчиняться высшим соображениям, за которыми подразумевались интересы Родины. Они даже не подозревали, какая за всем этим кроется в действительности некомпетентность Сталина.
В годы войны Жуков участвовал в разработке многих операций, которые являются примерами высокого военного искусства. Но самый гениальный план самой крупной задуманной Жуковым операции, к сожалению, не был осуществлен! А если бы наша армия его осуществила, история могла пойти совсем не так, как она сложилась в сороковые годы, не говоря уж о ходе войны, ее продолжительности и потерях, понесенных нашей страной,— все это происходило бы с несомненным перевесом в нашу пользу с первых и до последних дней этой самой грандиозной войны в истории человечества.

[Владимир Васильевич Карпов]

Ночь на 22 июня 1941 года вошла в историю, она стала ночью, во мраке которой было начато одно из самых больших злодеяний в истории человечества. Большинство преступлений, грабежей, убийств всегда вершилось под покровом ночи. "Аки тать в нощи", говорит русская поговорка, разбойники накидывались на жертвы.
Так было и в ту роковую ночь. Спали народы нашей страны. Спала Европа. Спали в казармах красноармейцы. Спали в своих квартирах командиры.
Спали и те "более двадцати миллионов" человек, кому было предназначено лечь в землю и остаться в истории под коротким бесстрастным словом "потери". Еще живые, теплые и расслабленные, они отдыхали в мягких постелях рядом с женами, детьми, родными и близкими, кому уже тоже было предрешено до конца своих дней проливать о них слезы.
Не спали лишь дежурные в штабах частей и соединений у телефонов и опечатанных сейфов, в которых хранились в красных пакетах, залитых по углам тяжелыми сургучными печатями, боевые приказы на случаи войны. Никто не знал, что написано в этих приказах (и мы пока не будем говорить об этом), команда на вскрытие пакета должна была поступить по телефону только от вышестоящего командира, и вскрыть пакет имел право тоже только лично командир.
И еще не спали в эту ночь, как и во все предыдущие ночи, работники Наркомата внутренних дел. Они были заняты своей обычной ночной работой, арестовывали "врагов народа", допрашивали в своих многочисленных тюрьмах или расстреливали тех, чей час, как говорится, пробил.
Усилия этих органов, острие их карающего меча были в предвоенные годы обращены внутрь страны. До того увлеклись они этой своей работой, опьяняющей вседозволенностью и безнаказанностью, что даже не разглядели очень многих гитлеровцев, переодетых в красноармейскую форму, которые еще до начала боевых действий нарушали связь, совершали диверсии и террористические акты.
В эту ночь начали активно действовать засланные на нашу территорию диверсионные, группы: В первый же час войны был сброшен на парашютах в наши тылы целый полк специального назначения "Бранденбург". Его солдаты и офицеры, диверсанты высокого класса, были разделены на множество групп, которые приступили к нарушению линий связи, уничтожению командного состава. Они же наводили свои самолеты на расположение наших частей в ночное время, распространяли слухи, предпринимали различные меры, чтобы породить панику и неразбериху.
Не спала в эту ночь и вся немецкая армия. Под покровом темноты сотни тысяч солдат, офицеров и генералов, крадучись, двинулись в сторону советской границы. Первыми вылетели самолеты, чтобы в 3 часа 30 минут быть над городами, намеченными для бомбардировки. Первые бомбы должны разорваться одновременно со снарядами, которыми выстрелят в эти минуты десятки тысяч орудий и минометов. Вся пограничная зона, прилегающие к ней города от Балтийского до Черного моря должны быть покрыты огнем разрывов. Взрывы должны в этой зоне убить людей, разрушить дома, укрепления, сжечь, уничтожить склады с боеприпасами, продовольствием и горючим. Смешать живое и мертвое и открыть путь армадам танков, автомобилей и тягачей; ревя моторами, они повезут на чужую землю миллионы сильных, здоровых людей, которым предстояло стать не только убийцами, но, в свою очередь, мертвецами и калеками.
Чтобы осуществить внезапное нападение под покровом ночи, колонны наземных войск двигались к границе с погашенными фарами. Не зажигая огней, темными силуэтами вышли из баз, военные корабли. Немецкая авиация была поднята со своих аэродромов в разное время, но все авиационные соединения пересекли границу одновременно с началом артиллерийского обстрела. Самолеты врага обрушили мощный бомбовый удар по хорошо разведанным аэродромам, застали наши самолеты на земле и нанесли огромные потери.
В штабах с зашторенными окнами над развернутыми картами склонились немецкие маршалы, генералы и офицеры: все рассчитано, расписано, определено: "ди эрсте колонне марширт, ди цвайте колонне марширт..."
Вот дневниковая запись генерала Гудериана, командующего 2-й танковой группой, одного из тех бронированных клиньев, которым предстояло вонзиться в нашу оборону и расколоть ее, чтобы затем окружить и уничтожить Красную Армию еще до рубежа Днепра.
"20 и 21 июня находился в передовых частях моих корпусов, проверяя их готовность к наступлению. Тщательное наблюдение за русскими убеждало меня в том, что они ничего не подозревают, о наших намерениях. Во дворе крепости Бреста, который просматривался с наших наблюдательных пунктов, под звуки оркестра они проводили развод караулов. Береговые укрепления вдоль Западного Буга не были заняты русскими войсками. Работы по укреплению берега — едва ли хоть сколько-нибудь продвинулись: вперед за последние недели. Перспективы сохранения момента внезапности были настолько велики, что возник вопрос, стоит ли при таких обстоятельствах проводить артиллерийскую подготовку в течение часа, как это предусматривалось приказом. Только из осторожности, чтобы избежать излишних потерь в результате неожиданных действий русских в момент форсирования реки, я приказал провести артиллерийскую подготовку в течение установленного времени.
В роковой день 22 июня 1941 г. в 2 часа 10 мин. утра я поехал на командный пункт группы и поднялся на наблюдательную вышку южнее Богокулы, 15 км северо-западнее Бреста. Я прибыл туда в 3 часа 10 мин., когда было темно. В 3 часа 15 мин. началась наша артиллерийская подготовка. В 3 часа 40 мин.— первый налет наших пикирующих бомбардировщиков. В 4 часа 15 мин. началась переправа через Буг передовых частей 17-й и 18-й танковых дивизий. В 4 часа 45 мин. первые танки 18-й танковой дивизии форсировали реку. Во время форсирования были использованы машины, уже испытанные при подготовке плана "Морской лев". Тактико-технические данные этих машин позволяли им преодолеть водный рубеж глубиной до 4 метров...
Внезапность нападения была достигнута на всем фронте танковой группы. Западнее Брест-Литовска (Бреста) 24-м танковым корпусом были захвачены все мосты через Буг, оказавшиеся в полной исправности. Северо-западней крепости в различных местах полным ходом шла наводка мостов. Однако вскоре противник оправился от первоначальной растерянности и начал оказывать упорное сопротивление. Особенно ожесточенно оборонялся гарнизон имеющей важное значение крепости Брест, который держался несколько дней, преградив железнодорожный путь и шоссейные дороги, ведущие через Западный Буг и Мухавец".
В ночь на 22 июня в Москве в здании Генерального штаба и Наркомата обороны все окна светились ярким светом. Жуков сидел за массивным письменным столом, говорил по телефону с командующими западными округами, спрашивал, доведена ли директива до войск, спокойно ли на границе. Все работники Генштаба были -на своих местах.
Накануне поступили многочисленные доклады (да и прежде их было немало) о возможном нападении Германии в ближайшие дни.— Сообщения наших разведчиков из-за границы, показания немецких военнослужащих-перебежчиков, сообщения доброжелателей из-за кордона — все сходилось на том, что нападение неотвратимо.
Вечером 21 июня Жукову позвонил начальник штаба Киевского военного округа — генерал-лейтенант М. А. Пуркаев, он доложил:
— К пограничникам явился немецкий фельдфебель, перебежал с той стороны, утверждает, что он наш друг и доброжелатель, поэтому сообщает; немецкие войска выходят в исходные районы для наступления, которое начнется утром 22 июня.
Закончив разговор с Пуркаевым, Жуков немедленно позвонил наркому обороны Тимошенко и затем, с его разрешения, Сталину: доложил о сообщении перебежчика.
Сталин коротко приказал Жукову:
— Приезжайте с наркомом в Кремль.
Текст директивы войскам, о приведении в полную боевую готовность и занятии позиций для отражения удара противника был заготовлен давно, Жуков не раз брал его с собой, собираясь на доклад к Сталину, но каждый раз Сталин не решался подписать этот документ, по его мнению, неминуемо повлекший бы начало войны, И вечером 21 Июня, отправляясь вместе со своим заместителем в Кремль, Жуков опять взял эту директиву.
В приемной встретил Поскребышев, невысокий лобастый человек с бледным лицом. Он казался неотъемлемой частью этой комнаты, всегда, в любое время дня и ночи, он был здесь, даже когда самого Сталина не было в кабинете. И еще здесь всех постоянно встречал и строго и тяжело смотрел на всех портрет Сталина в буденовке. Жуков видел этот портрет не в первый раз. Почему именно эта фотография времен гражданской войны висит здесь и когда Сталин так хорошо и удачно сфотографировался? В гражданскую вроде бы и фотоаппаратов таких не было, чтоб можно было щелкать на ходу, тогда работали громоздкими аппаратами, на трехногих штативах, поджигая для освещения магний, который после яркой вспышки густо дымил.
Сталин был в кабинете один, он спросил:
— А не подбросили немецкие генералы этого перебежчика, чтобы спровоцировать конфликт?
Всеми силами Сталин стремился оттянуть войну, он много месяцев не разрешал предпринимать каких-либо мер у западной границы, которые могли вызвать раздражение, дать предлог для начала военных действий.
Жуков понимал эту осторожность Сталина, в те дни вообще все поступки Сталина считались единственно правильными, все верили в его абсолютную непогрешимость. Не только возражать ему, а просто не поддерживать, не разделять того, во что верил или хотел верить Сталин, было недопустимо и даже опасно.
Тимошенко, как а все из близкого окружения Сталина, знал это и никогда ни в чем не возражал, но на этот раз обстановка была настолько напряженной, что он решился быть более настойчивым и твердо ответил:
— Нет, считаем, что перебежчик говорит правду. В этих словах наркома, несмотря на всю их решительность, все же проступает то чувство неуверенности, боязни, которое охватывало тогда всех, кто встречался со Сталиным. И за твердым голосом Тимошенко нетрудно было уловить его стремление не брать всю ответственность на себя одного, а разделить ее с другими — не "считаю", а "считаем", сказал он.
Видно, Сталин, вызывая к себе наркома и начальника Генштаба, приказал Поскребышеву пригласить и членов Политбюро — они один за другим входили в кабинет, и каждый молча садился на свой, негласно закрепленный за ним стул. Сталин коротко пересказал членам Политбюро сообщение наркома, обороны и тут же спросил:
— Что будем делать?
Все молчали. Ответил Тимошенко:
— Надо немедленно дать директиву о приведении всех войск приграничных округов в полную боевую готовность.
— Читайте,— велел Сталин, уверенный, что текст директивы уже подготовлен.
Тимошенко взглянул на Жукова, тот раскрыл папку и прочитал проект.
Заслушав его, Сталин возразил:
— Такую директиву сейчас давать преждевременно, может быть, вопрос еще уладится мирным путем...
Сталину все еще казалось, если он не поверит в очередное сообщение разведки, то нападение не состоится.
— Надо дать короткую директиву, в которой указать, что нападение может начаться с провокационных действий немецких частей. Войска пограничных округов не должны поддаваться ни на какие провокации, чтобы не вызвать осложнений.
Жуков и Ватутин вышли в приемную, быстро переработали проект директивы в соответствии с указанием Сталина и вернулись в кабинет.
Жуков прочитал новый текст. Сталин взял бумагу, перечитал ее, сделал несколько поправок и передал наркому:
— Подписывайте.
Обратим внимание на то, что, принимая такое ответственное решение — на грани войны,— Сталин, не спросил мнения членов Политбюро, да и ни один из них не нашел нужным сказать что-либо, что наглядно демонстрирует характер отношений внутри Политбюро и единовластие Сталина.
Вот что было в этой первой директиве:
"Военным советам ЛВО. ПрибОВО, ЗапОВО, КОВО, ОдВО.
Копия: Народному комиссару Военно-Морского Флота.
1. В течение 22-23.6.41 г. возможно внезапное нападение немцев на фронтах ЛВО, ПрибОВО, ЗапОВО, КОВО, ОдВО. Нападение может начаться с провокационных действий.
2. Задача наших войск-не поддаваться ни на какие провокационные действия, могущие вызвать крупные осложнения.. Одновременно войскам Ленинградского, Прибалтийского, Западного, Киевского и Одесского военных округов быть в полной боевой готовности, встретить возможный внезапный удар немцев или их союзников.
3. Приказываю:
а) в течение ночи на 22.6.41 г. скрытно занять огневые точки укрепленных районов на государственной границе;
б) перед рассветом 22.6.41 г. рассредоточить по полевым аэродромам всю авиацию, в том числе и войсковую, тщательно ее замаскировать;
в) все -части, привести к боевую готовность. Войска держать рассредоточение и замаскированно;
г) противовоздушную оборону привести в боевую готовность без дополнительного подъема приписного состава. Подготовить все мероприятия по затемнению городов и объектов;
д) никаких других мероприятий без особого распоряжения не проводить.
21.6.41 г.
Тимошенко
Жуков".
После того как Сталин одобрил этот текст и Тимошенко с Жуковым его подписали, Ватутин выехал в Генеральный штаб, чтобы срочно передать директиву в округа.
...Вот и сидел в своем кабинете Георгий Константинович и проверял — дошла ли директива в округа, быстро ли ее там расшифровывают, приступили ли к выполнению этой директивы войска, какова обстановка на границе.
Как пишет Георгий Константинович в своих воспоминаниях, его не покидало беспокойство, что директива в войска может запоздать. 22 июня уже наступило, именно на этот день предсказывалось нападение, а многие важнейшие мероприятия на нашей стороне еще не были завершены, и именно поэтому Жукова, как он говорит, "обуревали тревожные размышления".
Еще не начинало светать. Жуков находился в кабинете наркома обороны. В 3 часа 07 минут раздался звонок телефона ВЧ. Звонил командующий Черноморским флотом адмирал Ф. С. Октябрьский:
— Система ВНОС{12} флота доказывает о подходе со стороны моря большого количества неизвестных самолетов; , флот находится в полной боевой готовности. Прошу указаний.
Жуков спросил:
— Ваше решение?
— Решение одно: встретить самолеты огнем противовоздушной обороны флота.
Жуков спросил Тимошенко и, получив его согласие, ответил Октябрьскому:
— Действуйте и доложите своему наркому. Тут же зазвонил другой телефон, и, подняв трубку, Жуков услышал доклад начальника штаба Западного округа генерала В. Е. Климовских:
— Немецкая авиация бомбит города Белоруссии. Следующий доклад был начальника штаба Киевского округа генерала М. А. Пуркаева:
— Авиация противника бомбит города Украины. В 3 часа 40 минут доложил командующий Прибалтийским округом генерал Ф. И. Кузнецов:
— Вражеская авиация бомбят Каунас и другие города Прибалтики.
Тимошенко некоторое время был хмур и молчалив, а затем решительно сказал:
— Звони Сталину.
Жуков набрал номер телефона дачи Сталина. Долго никто не поднимал трубку, Жуков настойчиво набирал номер несколько раз, наконец послышался голос генерала Власика, начальника охраны Сталина.
— Прошу срочно соединить меня с товарищем Сталиным,— сказал Жуков.
Власик долго молчал, пораженный просьбой Жукова, за всю долгую свою службу генерал не знал ни одного случая, когда кто-либо осмеливался беспокоить Сталина так поздно.
Негромко, словно стараясь не разбудить Сталина, генерал ответил:
— Товарищ Сталин спит.
— Будите немедля: немцы бомбят наши города! — сказал Жуков.
Через несколько минут к аппарату подошел Сталин и глухо сказал:
— Слушаю...
— Товарищ Сталин, немецкая авиация бомбит наши города на Украине, в Белоруссии и Прибалтике. Просим разрешения начать ответные боевые действия.
Сталин долго молчал, Жуков слышал только его дыхание в трубке телефона. Молчание Сталина было Так продолжительно, что Жуков подумал о том, что Сталин не расслышал его, и спросил:
— Вы меня поняли?
Но в трубке продолжалось долгое молчание. Наконец Сталин спросил:
— Где нарком?
— Нарком говорит по ВЧ с Киевским округом.
— Приезжайте в Кремль с Тимошенко. Скажите Поскребышеву, чтобы он вызвал туда же всех членов Политбюро.
В 4 часа 30 минут утра 22 июня все члены Политбюро собрались в кабинете Сталина. Жуков и нарком обороны ожидали в приемной. Вскоре их пригласили в кабинет. Когда Жуков и нарком вошли в кабинет, Сталин, обращаясь к Молотову, сказал:
— Надо срочно позвонить в германское посольство. Молотов здесь же в кабинете подошел к телефону и позвонил. Разговор его был недолгим, и он тут
же сообщил всем присутствующим:
— Посол граф фон Шуленбург просит принять его для срочного сообщения.
— Иди принимай и потом возвращайся немедленно сюда,— сказал Сталин.
Молотов как нарком иностранных дел принимал германского посла фон Шуленбурга в своем кабинете в Кремле. Несколько часов тому назад, в 21 час. 30 минут вечера, они встречались в этом же кабинете. Причем тогда Шуленбург прибыл сюда по приглашению Молотова. Он был явно удивлен или делал вид, что удивлен, тем, что его вызвали в субботу, поздно вечером. Это выпадало из всех существовавших норм дипломатического общения. Молотов сказал тогда немецкому послу о том, что Советское правительство обратилось к германскому с вербальной нотой, которую передало через своего полпреда в Берлине, однако Риббентроп не принял советского полпреда, и разговор проводился только на уровне статс-секретаря. Учитывая это, Молотов просит Шуленбурга связаться со своим правительством и передать ему содержание этой вербальной ноты. В ней говорится о все учащающихся нарушениях немецкими самолетами советского воздушного пространства; только с 19 апреля по 19 июня 1941 года было зафиксировано 180 перелетов через нашу границу, причем самолеты углублялись на советскую территорию на 100-150 и более километров. Никаких мер в ответ на наши неоднократные заявления германское правительство не принимает и даже не считает нужным ответить на вербальную ноту.
После этого Молотов, как бы уже переходя на неофициальный разговор, спросил графа фон Шуленбурга:
— Какие, собственно, есть претензии у Германии к Советскому Союзу? За последнее время становятся все более устойчивыми слухи о якобы возможной войне между Германией и СССР. Советское правительство, со своей стороны, пытается реагировать на эти слухи, вот, например, в сообщении ТАСС от 14 июня эти слухи объявляются ложными, германское же правительство по этому поводу не дало ни одного опровержения. Чем это все объясняется?
Фон Шуленбург пожимал плечами, выглядел виноватым, но ничего конкретного не ответил.
И вот прошло всего несколько часов после той встречи, и теперь перед Молотовым стоял совсем другой Шуленбург, он был, вернее, старался быть предельно официальным и строгим, но явно сильно волновался, не только руки, но даже и голос его подрагивал. Может быть, такое сильное волнение проявлялось у Шуленбурга еще и потому, что он, конечно, понимал, что говорит неправду и что обвинения, которые он официально передает от имени германского правительства, надуманны и нужны лишь для того, чтобы развязать себе руки. А говорил он о том, что Советское правительство будто бы концентрирует войска на своей западной границе и угрожает нападением Германии. Говорил он о том, что большевистская Москва, которая, согласно договорам, заключенным с Германией, считается ее союзницей, на самом деле готовится нанести национал-социалистской Германии удар с тыла. И что под давлением таких серьезных угроз политическо-военного и военного характера, исходящих от Советской России, Германия начиная с этого утра принимает соответствующие контрмеры.
Фон Шуленбург говорил еще что-то о том, что он всегда был другом Советской России и очень сожалеет, что ему не удалось предотвратить такие роковые решения, но Молотов этих фраз словно бы уже и не слышал. В его сознании пульсировало только одно слово — война, война, война...
Молотов шел по кремлевским коридорам очень быстро, почти бежал. Распахнув дверь в кабинет Сталина, он прямо с порога громко сказал:
— Германское правительство объявило нам войну.
При этих словах, как пишет Жуков в своих воспоминаниях, "Сталин опустился на стул и глубоко задумался.
Наступила длительная, тягостная пауза". Члены Политбюро молчали. Молчал Сталин, Первым нарушил затянувшееся молчание Жуков. Он сказал:
— Разрешите немедленно обрушиться на вторгнувшегося противника всеми имеющимися в приграничных округах силами и задержать его дальнейшее продвижение.
Видимо желая облегчить тяжесть момента, маршал Тимошенко решительно добавил:
— Не задержать, а уничтожить! Сталин поднялся со стула и, еще явно плохо владея собой, сказал:
— Давайте директиву.
Как уже говорилось выше, наши военные планы во многом исходили из неоднократно объявленной доктрины: если враг нападет на Советскую страну, то он будет изгнан с нашей земли и разбит на его собственной территории, причем война будет вестись малой кровью, а в тылу врага нам помогут братья по классу; составной частью доктрины было утверждение: ни одного вершка чужой земли не хотим, но и своей земли ни одного вершка не отдадим никому.
В 7 часов 15 минут 22 июня была дана войскам директива наркома обороны № 2. В этой директиве приказывалось:
"1. Войскам всеми силами и средствами обрушиться на вражеские силы и уничтожить их в районах, где они нарушили советскую границу. Впредь до особого распоряжения наземными войсками границу не переходить.
2. Разведывательной и боевой авиации установить места сосредоточения авиации противника и группировку его наземных войск. Мощными ударами бомбардировочной и штурмовой авиации уничтожить авиацию на аэродромах противника и разбомбить основные группировки его наземных войск. Удары авиацией наносить на глубину германской территории до 100-м 50 км, разбомбить Кенигсберг и Мемель. На территорию Финляндии и Румынии до особых указаний налетов не делать".
Отдавая подобный приказ войскам, ни Сталин, ни руководство Наркомата обороны не знали, что происходит в пограничных округах. Достаточно обратить внимание на нереальность задач, поставленных в этой директиве. К этому моменту огромное количество советских самолетов уже было уничтожено на своих же аэродромах, так что они не могли разбомбить не только Кенигсберг и Мемель, но и выполнять более ограниченные задачи по поддержке боевых действий наземных войск.
Войска не успели выполнить первую директиву от 21 июня, которая предписывала им занять огневые точки укрепленных районов на государственной границе. Директива поступила в войска с большим опозданием; выяснилось, как пишет Жуков в Своих воспоминаниях, "что перед рассветом 22 июня во всех западных приграничных округах была нарушена проводная связь с войсками и штабы округов и армий не имели возможности быстро передать свои распоряжения. Заброшенные ранее немцами на нашу территорию диверсионные группа разрушали проволочную связь. Убивали делегатов связи, нападали на командиров. Радиосредствами значительная часть войск приграничных округов не была обеспечена".
В результате такого опоздания распоряжений Генерального штаба и подчиненных ему штабов войска начали выходить к государственной границе в 4-6 часов утра 22 июня, то есть тогда, когда авиация противника была уже хозяйкой в воздухе и могла беспрепятственно — после уничтожения нашей авиации — бомбить движущиеся колонны советских частей.
Директива наркома обороны № 2 оказалась явно нереальной, а потому тоже не была выполнена. По сути дела, Наркомат обороны и сам Сталин не могли компетентно руководить боевыми действиями войск в этот первый день войны, о чем свидетельствует Жуков в своей книге:
"Генеральный штаб, в свою очередь, не мог добиться от штабов округов и войск правдивых сведений, и, естественно, это не могло не поставить на какой-то момент Главное Командование и Генеральный штаб в затруднительное положение".
В своих воспоминаниях Хрущев так передает ту растерянность, которая в первые часы войны охватила руководство страны и больше всего Сталина:
"Он, видимо, был совершенно парализован в своих действиях, не мог собраться с мыслями. Потом уже, позже, после войны, я узнал, что в первые часы войны Сталин был в Кремле. Это говорили мне Берия и Маленков.
Берия рассказал следующее. Когда началась война, у Сталина собрались члены Политбюро. Я не знаю, все ли или определенная группа, которая чаще всего собиралась у Сталина. Сталин был совершенно подавлен морально. Он сделал примерно такое заявление:
"Началась война, она развивается катастрофически. Ленин нам оставил пролетарское Советское государство, а мы его просрали". Он буквально так и выразился, по словам Берия. "Я,— говорит,— отказываюсь от руководства". И ушел. Ушел, сел в машину и уехал на ближнюю дачу.
"Мы,— говорит Берия, — остались. Что же дальше? После того как Сталин так себя повел, прошло какое-то время. Мы посовещались с Молотовым, Кагановичем, Ворошиловым. (Хотя был ли Ворошилов, я не знаю, потому что в это время он был в опале у Сталина из-за провала операции против Финляндии; — Н. X.) Посовещались и решили поехать к Сталину и вернуть его к деятельности с тем, чтобы использовать его имя и его способности в организации обороны страны.
Мы поехали. Когда мы приехали, то я по лицу видел, что Сталин очень испугался. Я думаю, он подумал, не приехали ли мы, арестовать его за то, что он отказался от своей роли и ничего не предпринимает по организации отпора немецкому нашествию.
Когда мы стали его убеждать, что страна наша огромная, что мы еще , имеем возможность организоваться, мобилизовать промышленность, людей, одним словом, сделать все, чтобы поднять и поставить на ноги народ в борьбе против Гитлера, только тогда Сталин вроде опять немножко пришел в себя".
До 8 часов утра 22 июня в Генеральном штабе, несмотря на все усилия его работников, так и не удалось установить, что же реально происходит на государственной границе. Но в 9 часов 30 минут утра Сталин вновь встретился с Тимошенко и Жуковым и сказал им:
— В 12 часов по радио будет выступать Молотов.
Затем Сталин прочитал представленный ему Тимошенко и Жуковым проект указа о проведении мобилизации. Он внес исправления и частично сократил размеры этой мобилизации (все еще не верил, что началась большая война!). Затем вызвал Поскребышева, передал ему текст этого указа и сказал, чтоб утвердили в Президиуме Верховного Совета.
Во время этого посещения Тимошенко доложил Сталину на стол также проект создания Ставки Главного Командования. Сталин не подписал этот проект сразу и сказал, что обсудит его на Политбюро. Состав Ставки был объявлен на следующий день, 23 июня. Постановлением ЦК ВКП(б) и Совета Народных Комиссаров в нее были введены народный комиссар обороны С. К. Тимошенко — председатель (а по проекту, предложенному накануне, председателем предлагалось сделать сразу И. В. Сталина), начальник Генерального штаба генерал Г. К. Жуков, И. В. Сталин, В. М. Молотов, маршалы К. Е. Ворошилов и С. М. Буденный, нарком Военно-Морского Флота адмирал Н. Г. Кузнецов.
Такой состав Ставки был объявлен войскам и вошел во все более поздние публикации. Не знаю, по каким причинам не доводился до наркоматов и штабов еще один абзац из этого постановления Совнаркома и ЦК. Он был опубликован впервые в 1990 году в журнале "Известия ЦК КПСС", № 6. Поскольку этот абзац библиографическая редкость и дает пищу для размышления, почему так долго не был обнародован, считаю необходимым познакомить читателей с его текстом:
"При Ставке организовать институт постоянных советников Ставки в составе тт.: маршала Кулика, маршала Шапошникова, Мерецкова, начальника Военно-Воздушных Сил Жигарева, Ватутина, начальника ПВО Воронова, Микояна, Кагановича, Берия, Вознесенского, Жданова, Маленкова, Мехлиса".
Почему же пятьдесят лет не печатали этот абзац? Почему армия и работники народного хозяйства, переводимого на военные рельсы, не прочитали в газетах фамилии тех, кто не только "советовал" Ставке, но и практически осуществлял многие оборонные дела?
Книга уже была в наборе, когда мне стал известен этот текст о советниках. Я провел своеобразное экспресс-микроисследование и, как мне кажется, установил причины пятидесятилетнего сокрытия этого текста.
Первой причиной было то, что произошли события, не согласованные двумя вождями — Сталиным и Берия. Это можно объяснить только суматохой и растерянностью, охватившей и их в первые дни войны. Дело в том, что Сталин включил генерала армии Мерецкова в число советников Ставки, а Берия арестовал его и отправил в камеру на Лубянке.
Не знаю, кто первый обнаружил эту "ошибочку", но успели не допустить публикацию абзаца с именем советника, которого уже спрашивали совсем в другом месте и совсем по иным вопросам.
Конфуз был настолько велик и неприятен, что на этот случай было наложено строжайшее табу и об аресте Мерецкова никогда и нигде не писали и не говорили даже после его освобождения из тюрьмы. А сидел он не один день, и освободили его не сразу после обнаружения "ошибочки".
В книге воспоминаний Кирилла Афанасьевича Мерецкова "На службе народу" (опубликованной уже после смерти Сталина и Берии!) вы не найдете ни одного слова об этом "инциденте". В личном деле маршала, в биографии, написанной Кириллом Афанасьевичем собственноручно (после XX съезда), тоже нет упоминания об аресте. В справочниках, в военной энциклопедии, в солидных многотомниках по истории Отечественной войны не напечатано ни, строки об этом беззаконии по отношению к одному из крупнейших советских военачальников в дни, когда его военные знания и опыт были так необходимы для защиты страны.
Говорят, ворон ворону глаз не выклюнет, два деспота, Сталин и Берия, в труднейшие часы вражеского вторжения не хотели подводить друг друга. Сталин, наверное, решил: ну, посадили еще одного генерала, немало их и до этого пересажали, станет одним больше — не велика беда. Верховный тогда еще не понимал масштабов нашествия, думал обойтись без многих, кого он упрятал в тюрьмы или расстрелял.
Сколько же просидел в пыточной камере "советник Ставки" Мерецков? Я ставлю так вопрос потому, что не было ни решения, ни сообщения о выводе его из числа советников. Ответ на этот вопрос, да и то в подтексте, можно найти в воспоминаниях маршала:
"В сентябре 1941 года я получил новое назначение. Помню, как в связи с этим был вызван в кабинет Верховного Главнокомандующего. И. В. Сталин... сделал несколько шагов навстречу и сказал:
— Здравствуйте, товарищ Мерецков! Как вы себя чувствуете?
Вот так все просто, будто вчера расстались! А прошло с июня по сентябрь почти три месяца (и каких — вспомните показания Шварцмана!).
В своей книге Мерецков не написал о том, был ли разговор о его аресте. Но вполне возможно, что именно тогда произнес Сталин одну из своих "крылатых" фраз, которая среди военных ходила как издевательская шутка. В ней не упоминалась фамилия Мерецкова, но якобы на слова о том, что "сидел это время в тюрьме", Сталин, усмехаясь, сказал:
— Нашел время, когда сидеть, — такая война идет!.
Возвращаясь к неопубликованному абзацу о советниках Ставки, можно привести еще несколько фактов, почему этот абзац не публиковался и после освобождения из тюрьмы Мерецкова. Дело в том, что позднее, в разное время некоторые советники тоже попадали на Лубянку.
В феврале 1942 года был арестован, судим, лишен званий маршала. Героя Советского Союза и всех наград зам. наркома обороны и советник Ставки Кулик Г. И. В январе 1947 года Кулика еще раз арестовали, и (через три года следственных пыток) 24 августа 1950 года — он был расстрелян. Такая же судьба постигла еще одного советника Ставки, председателя Госплана СССР и члена Государственного Комитета Обороны Николая Алексеевича Вознесенского (в 1950 году). Прошел через пыточные подвалы, но вышел живым "советник Ставки" зам. наркома вооружения СССР Борис Львович Ванников. По многу лет находились в опале Главный маршал авиации Жигарев Павел Федорович, Главный маршал артиллерии Воронов Николай Николаевич.
В общем, в разные годы появлялись причины нецелесообразности публикации списка "советников Ставки", так как некоторые фамилии наводили на нежелательные размышления.
В 12 часов дня 22 июня выступил по радио. Молотов.
В одной из моих бесед с ним Молотов рассказал мне, как готовилось это выступление:
— В тот страшный, тревожный день в горячке разговоров, распоряжений, телефонных звонков кто-то сказал, что надо бы выступить по радио, сказать народу о случившемся, призвать к отпору врагу. Высказав это, все притихли, смотрели на Сталина. Я сказал, что выступать перед народом и страной конечно же нужно Сталину. Члены Политбюро молчали, ждали — что скажет на это Иосиф Виссарионович? Он довольно долго не отвечал, прохаживался, как обычно, по кабинету, а потом ответил на это предложение отрицательно. Он считал, что рано ему выступать в первый день, будут еще другие возможности, а сегодня пусть выступит Молотов. После этих слов Сталин опять стал ходить по кабинету и, как бы ни к кому не обращаясь, рассуждал о том, что стряслось.
Молотов сказал дальше, что он стал делать пометки на бумаге, намереваясь при подготовке выступления использовать то, что говорил Сталин. А Сталин говорил о том, что все вроде бы делали мы правильно, взвешивали, оценивали и всячески показывали и свое стремление к миру, и доброжелательное отношение к Германии и договор соблюдали неотступно, во всех деталях! Никакого повода не давали немцам для сомнения в нашей искренности в политике и в дипломатии. Потом он сказал: не хватило нам времени, просчитались мы именно в подсчете времени, не успел осуществить все необходимое для отражения врага. После паузы, пройдясь по кабинету, добавил: вот мы-то договор соблюдали и поставки по договору осуществляли полностью и своевременно, а они, немцы, Гитлер, так вероломно с нами обошлись, нарушили договор. Ну что же от них ждать? У них свои понятия о порядочности и честности. Мы их считали честными, вот еще и поэтому просчитались, а они оказались коварными. Ну, ничего, Гитлер за это жестоко поплатится! Мы ему докажем, что он просчитался, мы уничтожим его!
Затем, после некоторой паузы, Сталин сказал о том, что Гесс перелетел в Англию несомненно для сговора с Черчиллем, и если он добился каких-то гарантий со стороны англичан, то те не откроют второго фронта на западе, чем, развяжут Гитлеру руки для действии на востоке. Но если даже такой сговор и состоялся, все равно найдутся у нас и другие союзники на западе. Англия — это еще не все. И потом, опять помолчав, Сталин сказал: нелегко нам придется, очень нелегко,, но выстоять надо, другого выхода у нас нет.
Молотов сказал, что свое выступление он подготовил здесь же, в кабинете Сталина, причем в подготовке его участвовали и другие члены Политбюро и Сталин вставил несколько фраз, Молотов же формулировал окончательный текст с учетом этих отдельных замечаний и того, что Сталин говорил перед этим, прохаживаясь по кабинету.
В этом первом официальном выступлении Советского правительства прозвучали слова, которые стали своеобразным девизом всей Великой Отечественной войны: "Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами".
Молотов еще вспомнил:
— После моего выступления по радио, когда я вернулся в кабинет Сталина, он сказал: вот видишь, как хорошо получилось, правильно, что выступал сегодня ты. Я звонил сейчас командующим фронтами, они не знают даже точной обстановки, поэтому мне просто нельзя было сегодня выступать, будет еще время и повод, и мне придется выступать не раз. А эти наши командующие, там, впереди, видно, растерялись... Просто удивительно, что такие крупные военачальники — и вдруг растерялись, не знают, что им делать. У них есть свои определенные обязанности, и они должны их выполнять, не дожидаясь каких-то наших распоряжений. Даже если бы не было никаких наших директив, все равно они должны были бы сами отражать врага, на то они и армия.
Около полудня 22 июня Жукову позвонил Сталин:
— Наши командующие фронтами не имеют достаточного опыта в руководстве боевыми действиями войск и, видимо, несколько растерялись. Политбюро решило послать вас на Юго-Западный фронт в качестве представителя Ставки Главного Командования. На Западный фронт пошлем Шапошникова и Кулика. Я их вызывал к себе и дал соответствующие указания. Вам надо вылетать немедленно в Киев и оттуда вместе с Хрущевым выехать в штаб фронта в Тернополь.
Жуков был обескуражен таким неожиданным приказом, он как начальник Генерального штаба был, как ему казалось, необходим сейчас здесь, в центре руководства боевыми действиями всех армии, и вдруг такое неожиданное распоряжение! Он спросил:
— А кто же будет осуществлять руководство Генеральным штабом в такой сложной обстановке?
Сталин ответил:
— Оставьте за себя Ватутина.— И несколько раздраженно добавил: — Не теряйте времени, мы тут как-нибудь обойдемся.
Жуков действительно не терял времени и, даже не заехав домой, а только позвонив по телефону, через сорок минут был в воздухе, а к исходу первого дня войны, 22 июня, был уже в Киеве, где встретился с секретарем ЦК Украины Н. С. Хрущевым.
Поздоровавшись с Жуковым, Хрущев сказал:
— Дальше лететь на самолете нельзя, немецкие летчики гоняются за каждым нашим самолетом. Надо ехать на машинах.
В этот же день поздно вечером Хрущев и Жуков добрались до командного пункта Юго-Западного фронта генерал-полковника М. П. Кирпоноса...
Так начался и так завершился этот роковой день 22 июня 1941 года для высшего военного и политического руководства нашей страны.

[Владимир Васильевич Карпов]

http://militera.lib.ru/bio/karpov/20.html
В первые дни Великой Отечественной войны руководство Советской страной, как уже говорилось, не владело ситуацией, командование Красной Армии не всегда знало обстановку и не держало в руках управление армиями. В этом отношении поход гитлеровской армий на Восток, когда начинался, был похож на молниеносные удары в Западной Европе, где руководство стран, парализованное внезапным и мощным ударом, оказывалось не в состоянии организовать отпор, хотя располагало силами, порой достаточными для довольно длительного сопротивления, как, например, во Франции.
И вот на советской земле вроде бы повторялся такой же шок у руководства страны из-за отсутствия связи, информации, нарушения управления войсками. Но вдруг обнаружилась какая-то сила, которая не позволила полностью рухнуть нашей обороне и не дала возможности гитлеровцам беспрепятственно двигаться в глубь страны. Что же это была за сила? Кто же сдерживал гитлеровские армии?
Здесь и проявились стойкость и мужество советского народа. Народ спас свою Родину — советские люди в военной форме и не успевшие надеть ее! Не имея конкретных указаний от высших руководителей, командиры, сержанты и красноармейцы в частях и соединениях, по своей инициативе, стойко и мужественно встретили врага. И еще, конечно, была могучая сила, которая сдерживала и не позволяла всем обратиться в бегство,— это коммунисты на местах. Партийные организации в ротах, батальонах, полках, дивизиях, горкомы и обкомы партии тоже были той силой, которая являлась организующим костяком. Бойцы и командиры были воспитаны в духе стойкости, необходимости драться до последнего, что тоже было подготовлено и партией, и командирами Красной Армии еще до войны. Немаловажную роль играло в этот период и имя Сталина. С его именем тогда связывались все успехи и надежды в Советской стране, это было внедрено в сознание солдат и командиров. И когда звучали призывы:
"За Родину! За Сталина!", — они произносились искренне, так как народ в своем большинстве не знал тех его страшных дел, которые стали известны позже.
В своих воспоминаниях Жуков говорит:
"Наша историческая литература как-то лишь в общих чертах касается этого величайшего приграничного сражения начального периода войны с фашистской Германией. Следовало бы детально разобрать оперативную целесообразность применения здесь контрудара механизированных корпусов по прорвавшейся главной группировке врага и организацию самого контрудара. Ведь в результате именно этих действий наших войск на Украине был сорван в самом начале вражеский план стремительного прорыва к Киеву. Противник понес тяжелые потери и убедился в стойкости советских воинов, готовых драться до последней капли крови".
В наши дни пожелание Жукова о детальной разработке оперативной целесообразности контрударов механизированных корпусов широко и достаточно полно осуществлено в специальной военной литературе. Но мне бы хотелось и здесь хотя бы частично реализовать пожелание маршала о более детальном разборе причин срыва вражеского плана стремительного прорыва к Киеву, тем более что сам Жуков в общих словах указывает эту причину — "стойкость советских воинов, готовых драться до последней капли крови".
Разумеется, невозможно охватить все боевые эпизоды и ситуации даже на том участке, о котором говорит Жуков. Возьмем только одно направление удара, который наносила первая танковая группа Клейста: в полосе его действий оказались города Владимир-Волынский, Перемышль, Броды, Луцк, Дубно, Житомир, Винница и далее — Киев.
Здесь же в первые дни войны был и Жуков.
Кто же они, эти славные герои, первыми отражавшие нападение? Жуков не мог в те дни знать их имена. Мне кажется, будет правильным, если мы найдем и вспомним хотя бы некоторых из них.
Как и на других направлениях, здесь первыми приняли и пытались отразить удар гитлеровцев пограничники. Вот только один Эпизод из сотен похожих.
Я стараюсь, где только возможно, посмотреть, послушать, прикоснуться самому к тому, о чем я рассказываю. Решил и на этот раз поехать в те места, где был Г. К. Жуков в первые дни войны. Начал я от границы. Искал, может быть, кто-то уцелел из местных жителей и мог бы рассказать о тогдашних боях. В этом районе находилась известная своим подвигом застава А. В. Лопатина. В райкоме партии мне дали сопровождающего, и мы поехали на заставу, которая сегодня носит имя своего командира незабываемых дней.
Было прохладное утро, машина катила по чистым улицам города. Справа и слева стояли добротные двухэтажные кирпичные дома. Здесь такая мода — все строят дома с мезонинами. Окруженные садами и множеством цветов, они больше похожи на дачи, чем на жилые дома колхозников. Вскоре подъехали к поселку.
— Это колхоз имени героя-пограничника Лопатина. Сейчас на окраине будет хата, обратите на нее внимание,— сказал мой спутник.
За окошком машины мелькнула темная изба с подслеповатыми окошечками и почерневшей от времени соломенной крышей.
— Единственная довоенная хата, уцелевшая здесь...
Машина остановилась на зеленом травянистом берегу широкого Буга. Неподалеку от реки, на взгорке, возвышался обелиск, рядом — аккуратный домик под шиферной крышей.
На крыльце, приветливо улыбаясь, ждала немолодая женщина невысокого роста.
— Знакомьтесь! Анфиса Алексеевна Лопатина. Все, что в моем представлении связано с этой фамилией, было где-то далеко, по ту сторону войны, поэтому я подумал, что Анфиса Алексеевна— просто однофамилица легендарного Лопатина. Сопровождающий, заметив, что я не совсем понимаю, кто стоит передо мной, представил:
— Анфиса Алексеевна, жена начальника заставы лейтенанта Лопатина. Во время боя двадцать второго июня сорок первого она была здесь, рядом с мужем.
Не буду описывать волнение, охватившее меня от сознания того, что я вижу, могу говорить с человеком, который был здесь в первые часы и дни войны!
Мы осмотрели этот своеобразный музей, хранящий память о подвиге бойцов заставы. Много уникальных экспонатов: оружие героев, фотографии, документы, письма. Потом пошли с Анфисой Алексеевной к могильным плитам. "Начальник заставы лейтенант Лопатин А. В.", "Младший политрук Гласов П. И.— зам. нач. заставы по политчасти"," "Клищенко П. П.-— старшина заставы", "Рядовой Никитин И. И.— секретарь комсомольской организации". Всего пятьдесят восемь могил. Из шестидесяти защитников заставы уцелели двое.
Я смотрел на противоположный берег Буга, откуда пришла война. Тихо звучал голос Анфисы Алексеевны Лопатиной.
— В ночь на двадцать второе июня муж, как обычно, пошел на границу проверять службу нарядов. Вернулся он в три часа ночи. Я ждала его с ужином. Есть он не стал, сказал:
"Очень неспокойно, тревожно и на душе, и на границе". Прилег отдохнуть и только заснул — вдруг ударила по дому артиллерия. Очень неожиданно это было, то была тишина — и вдруг, как обвал, как гром и молния, ударило по заставе. Муж вскочил и крикнул: "Бери детей, беги в укрытие". У нас тогда двое сыновей подрастали. Я побежала с детьми к подвалу заставы и увидела, что гитлеровцы переправляются через Буг. Жены командиров оставили детей в подвале с одной бабушкой, а сами пошли помогать мужьям, стали перевязывать раненых, подносить патроны, гранаты. Первые четыре попытки фашистов переправиться были 5 отбиты, тогда они перебрались правее и левее заставы и вскоре окружили нас и стали обстреливать со всех сторон. Пограничники держались стойко, все были уверены — скоро придут наши и выбьют нарушителей границы. Но бои гремели повсюду, и мы поняли — это не провокация, а война. На четвертый день Лопатин послал Галченкова и Герасимова в разведку — узнать, где наши. Они не вернулись, и мы не знали, что. с ними случилось. На седьмые сутки немецкий офицер кричал в рупор: "Сдавайтесь, вам никто не поможет! Наши войска взяли Минск!" Мы этому, конечно, не верили, но и держаться становилось все труднее. Многие пограничники были убиты, остальные ранены, но оставались в траншее. Фашисты перестали нас атаковать, наверное, решили взять измором.
А с Западного берега Буга все шли и шли войска на нашу территорию. И вот из этих новых частей, видимо не зная; что застава еще жива, на девятый день боя к нам подъехали две машины и мотоциклисты. Пограничники воспользовались этим, забросали машины гранатами, уничтожили гитлеровцев, а одного офицера захватили в плен. Попала в наши руки и рация. Пытались мы по этой рации связаться со своими, но гитлеровцы, взбешенные гибелью своих офицеров, решили, видно, стереть заставу с лица земли, они открыли ураганный артиллерийский огонь и буквально смешали все с землей. Но все же пока были живы несколько пограничников, жила и застава. На десятый день осталось всего восемь бойцов. Я умоляла мужа уйти в лес, пробиться к своим или к партизанам, но он непреклонно отвечал: "Я заставу не оставлю, буду стоять насмерть, а ты и другие женщины должны спасать детей". Ночью мы с детьми поползли.
Лопатина идет по крутому берегу и показывает на скат:
— Вот здесь и ползли берегом, прикрывая своими телами детишек от возможного обстрела.
Мне приходилось бывать на местах боев, в которых я участвовал. Обычно те, кто бывал в это время рядом, не расспрашивали меня ни о чем. Они понимали, что мне надо побыть в тишине, собраться с мыслями, вспомнить все, как было. А для меня та тишина грохотала боем, я слышал выкрики людей, видел лица своих однополчан. Так и для Лопатиной, наверное, в эти минуты гремели выстрелы, пули летели со всех сторон. Я тоже ни о чем не спрашивал Анфису Алексеевну, понимая, как далеко сейчас она от нас.
— Трава была холодной и скользкой, мы ползли вон к тому сараю. Немцы нас обнаружили. Они ведь были повсюду. Схватили. Стали допрашивать. Били. Издевались. Требовали от меня: "Иди к своим, скажи — сопротивление бесполезно!" Я не пошла. Опять били. Потом нас повезли куда-то и, наверно, расстреляли бы. Но в селе, куда нас привезли, мы смешались с другими беженцами, а местная охрана не знала, что мы жены пограничников. Мы же, понимая, что скоро они это узнают, постарались сбежать. Укрыли нас жители деревни Скоморохи, много там было добрых людей, они-то и помогли нам в черные дни гитлеровской оккупации...
Пограничники погибли все, кроме Галченкова и Герасимова, которые ушли тогда на разведку. Герасимов попал в плен к гитлеровцам и прошел через долгие муки, а Галченков пробрался к партизанам. Оба они после войны приезжали не раз на родную заставу. Когда немцы ушли с границы дальше на восток, житель ближнего к заставе дома Иван Васильевич Онищенко захоронил погибших пограничников в траншее. А после войны помог найти их останки. В музее мы Видели оружие, ремень, знаки различия Лопатина. Все это нашли благодаря тому, что Онищенко показал, где надо искать.
— А как сложилась судьба ваших сыновей? — спросил я Лопатину.
Она не без гордости сказала:
— Я вырастила своих сыновей. Оба они пошли по стопам отца — стали пограничниками. Анатолий — подполковник, одно время был начальником заставы, которая носит имя отца. Вячеслав тоже пограничник — сейчас майор.
...Прочитаем еще один абзац из книги Жукова:
"В связи с выходом передовых частей противника в район Дубно генерал Д. И. Рябышев получил приказ повернуть туда свой 8-й корпус, 15-й механизированный корпус (командир генерал-майор И. И. Кар-пезо.-В. К.) нацеливал основные силы в общем направлении на Берестечко и далее тоже на Дубно...
Нашим войскам не удалось полностью разгромить противника и приостановить его наступление, но главное было сделано: вражеская ударная группировка, рвавшаяся к столице Украины, была задержана в районе Броды — Дубно и обессилена".
Теперь я, пользуясь воспоминаниями участников тех боев (особенно — К. С. Москаленко), коротко расскажу, что стоит за этими сжатыми фразами, что именно там происходило.
За месяц до начала войны — в мае 1941 года. согласно решению Наркомата обороны, начали формироваться артиллерийские противотанковые бригады резерва Главного командования. Их решено было создать десять. Недалеко от Луцка, где находился штаб 5-й армии, которой командовал М. И. Потапов, в лесу начала свое формирование 1-я артиллерийская противотанковая бригада. Ее командиром был назначен полковник К. С. Москаленко (будущий маршал). Энергичный и хорошо подготовленный командир, он в короткое время сумел принять вооружение и обучить артиллеристов — истребителей танков. Времени, конечно, у него было недостаточно, но к 22 июня бригада уже была в боевой готовности, о чем свидетельствует первый же бой, в который она вступила.
Как только произошло нападение гитлеровцев, Москаленко вскрыл мобилизационный пакет, в котором ему была поставлена задача: форсированным маршем направиться по маршруту от Луцка на львовское направление в район развертывания 6-й армии. Москаленко немедленно об этом доложил командующему 5-й армией, но тот ему сказал:
— Обстановка на фронте 5-й армии резко обострилась: немецкие войска форсировали реку Западный Буг и продвигаются на Владимир-Волынский. Поэтому прошу вас, наконец, требую выступить на Владимир-Волынский и совместно с 22-м механизированным корпусом генерал-майора Кондрусева уничтожить противника, перешедшего границу, и восстановить положение.
Москаленко ему ответил:
— Бригада является резервом Главного Командования. Выполнить ваше требование, противоречащее мобилизационному плану, не могу.
Потапов попросил подождать у телефона, пока он созвонится с Москвой. Но связи не было, ничего согласовать ему не удалось. Через некоторое время он позвонил и сказал:
— Связь с Москвой и Киевом прервана, противник ведет наступление по всему фронту армии. 41-я танковая дивизия подверглась удару с воздуха и артиллерийскому обстрелу и почти полностью погибла. Город Владимир-Волынский с минуты на минуту будет захвачен врагом. Учитывая сложившуюся обстановку, приказываю: бригаде следовать, как я уже ранее сказал, на Владимир-Волынский, и во взаимодействии с 22-м механизированным корпусом разбить противника, перешедшего границу, восстановить положение. Границу не переходить. Всю ответственность за нарушение бригадой задачи, предусмотренной мобилизационным планом, беру на себя.
Москаленко, трезво оценивая обстановку и помня положение устава о том, что выполняется последнее приказание старшего начальника, принял решение выполнять этот приказ. В 10 часов утра 22 июня бригада выдвинулась навстречу противнику к границе. Сразу же по выходе из города Луцка бригада подверглась неоднократным авиационным налетам, бомбардировщики гитлеровцев по двадцать — тридцать штук, под прикрытием истребителей, безнаказанно (наших самолетов не было) бомбили выдвигающуюся к фронту противотанковую бригаду. Москаленко при налетах приказывал подразделениям рассредоточиться и затем, продолжать движение в сторону границы.
На половине пути к Владимир-Волынскому Москаленко встретил небольшую колонну, это оказался штаб 22-го механизированного корпуса, с которым ему предстояло взаимодействовать. Но, как сказал С. М— Кондрусев, две его дивизии, 19-я танковая и 215-я механизированная, выдвигались из Ровно и находились еще в 140 километрах от государственной границы, а 41-я танковая, которая была близко от границы (о ней как раз и сказал командующий армией), возможно, уничтожена. В действительности, как выяснилось позднее, дело обстояло не так, но во всяком случае Кондрусев еще не знал, где 41-я танковая дивизия и в каком она состоянии.
Таким образом, реальной силой на этом направлении оказалась только 1-я противотанковая бригада Москаленко. Не доходя до Владимир-Волынского, передовой отряд бригады заметил идущие навстречу танки. Сначала генерал Кондрусев думал, что это отходят на восток танки его 41-й дивизии, но Москаленко отчетливо увидел кресты на броне и приказал развернуться двум дивизионам на достигнутом рубеже, а передовой отряд уже открыл огонь по гитлеровским машинам.
Бригада Москаленко оказалась в очень тяжелых условиях: разгорался встречный бой, вести который без прикрытия пехоты артиллерийская часть, сформированная к тому же только полтора месяца назад, еще не умела. После короткой артиллерийско-авиационной подготовки немцы бросили в атаку около 200 танков. Они приближались к рубежу, на котором развернулись дивизионы бригады. За танками двигались мотопехота и артиллерия. Одновременно над полем боя кружили бомбардировщики и истребители противника. Танки противника на большой скорости, ведя интенсивный огонь, атаковали позиции артиллеристов. Хорошо обученные и опытные немецкие танкисты расстреливали расчеты и давили орудия гусеницами. Но наши артиллеристы показали высокую стойкость, не растерялись, они подбили немало танков противника, черные дымные столбы поднялись над полем боя.
С первого раза уничтожить батареи артиллеристов противнику не удалось. Враг повторил атаку, но был отбит и на этот раз. Враг пошел в третью атаку. На поле боя все прибавлялись и прибавлялись — дымящиеся танки противника. Бригада удержала занимаемый рубеж до вечера. В этом первом бою артиллеристы подбили семьдесят танков и бронемашин и много мотоциклов противника. Немалый урон понесла и бригада, она потеряла четыре батареи — почти весь их личный состав и всю материальную часть. В этой жаркой схватке осколком снаряда был смертельно ранен командир корпуса генерал-майор Кондрусев.
До войны считалось, что артиллерия самостоятельно, без прикрытия пехоты и танков, не может вести боя, а бригаде Москаленко пришлось вести именно такой бой. Причем бригада встретилась с противником внезапно, на марше, развертывалась очень быстро, под непрерывными бомбежками с воздуха и под обстрелом артиллерии противника. То, что она сумела занять рубеж и отбить много танковых атак, свидетельствует о высоком боевом духе личного состава, Который показал огромное мужество, смелость, да и немалое умение.
Встретив упорное сопротивление вдоль шоссе, противник стал обходить этот рубеж и обтекать бригаду. Обнаружив это, Москаленко немедленно выбрал новый рубеж в районе западной окраины селения Затурцы. Он предполагал: противник, обойдя первый рубеж, на котором получил отпор, все равно вернется на шоссе и будет рваться на Луцк. В течение ночи наши войска совершили этот маневр и окопались на новых огневых позициях. Москаленко создал три позиции, последовательно расположенных одна за другой. Эти позиции были расположены так, что огнем прямой наводки они полностью перекрывали шоссе на Луцк в на 4-5 километров подступы к нему с обеих сторон. Кроме того, еще два дивизиона было оставлено в резерве. Москаленко приказал расчетам подпускать танки на 300-400 метров и вести огонь наверняка, потому что с боеприпасами было не так уж хорошо. Здесь наши войска получили некоторые преимущества: успели подготовить огневые позиции. Орудия были закопаны и замаскированы, боеприпасы разложены в нишах, командиры хорошо организовали наблюдение за приближающимся противником.
С рассветом гитлеровцы двинулись вперед, танки шли по шоссе и справа и слева от шоссе по полю, это был знаменитый танковый клин, идущий на рассечение фронта обороны. Танков и мотопехоты на этот раз было больше, чем вчера, противник явно ввел свежие силы.
Как вспоминает Москаленко, увидев эту армаду, он невольно подумал: "Выдержим ли мы на этот раз?" Как только передовые танки подошли на указанную дистанцию 300-400 метров, тут же был открыт прицельный огонь. Сразу же запылало много танков и бронемашин — на поле и на шоссе. Пытаясь выйти из зоны огня, танки стали обтекать батареи, ведущие по ним огонь, и тут как раз и попали под фланговый огонь, орудий, которые были умело расположены командиром бригады на флангах, и еще многие танки противника загорелись.
Гитлеровцы вызвали на помощь авиацию. Появились пикирующие бомбардировщики и стали остервенело бомбить боевые порядки артиллеристов. И тем не менее на поле перед фронтом бригады пылало уже 50 сожженных танков и бронемашин!
Вот так умело, самоотверженно бились бойцы и командиры кадровых частей, если можно назвать кадровой бригаду, которая просуществовала всего два месяца. И еще следует отметить энергичные, инициативные и умелые действия командира бригады. Хочется напомнить, что тысячи таких умелых, хорошо подготовленных командиров Красной Армии перед самой войной были уничтожены в период сталинских репрессий. Как бы они пригодились и сколько бы принесли пользы в этих приграничных и других сражениях!
Но не будем ограничиваться описанием умелых и находчивых действий командира бригады. Посмотрим, как действовали те, кто в пекле боя непосредственно жег танки врага.
В то время, когда в первые дни войны в штабах соединений, вплоть до Генерального штаба, командование не могло еще разобраться в обстановке и наладить управление боевыми действиями, бойцы и командиры на поле боя сражались беззаветно.
У местечка Затурцы, о котором шла речь выше, первой в боевом построении стояла батарея младшего лейтенанта А. И. Логвиненко. Обращаю внимание питателей на то, что батареей командовал младший лейтенант, а не более старший по званию командир, как это полагалось по штату. Но несмотря на свое небольшое звание и, разумеется, небольшой опыт, Логвиненко умело расположил орудия, замаскировал их и изготовился к встрече с противником. Батарея первой встретила танковую волну, громыхавшую вдоль шоссе, ведущего от границы к городам Луцк, Дубно, Житомир.
Командир бригады Москаленко, наблюдавший за приближающимся противником, пишет в воспоминаниях следующее:
"С моего наблюдательного пункта он (противник.— В. К.) был виден как на ладони. Танков и мотопехоты было гораздо больше, чем вчера. Их было так много, что казалось — вся Германия движется на нас".
Вот такую армаду видели перед собой ,и молодые пареньки, сержанты И. М. Панфиленбк, Н. А. Москалев, Г. К. Москвин и младший сержант В. П. Лазарев. Именно они со своими орудиями занимали самый первый рубеж, и им, наверное, казалось, что только они, эти четыре расчета, и противостоят надвигающейся армаде. Нужно быть не просто смелым, надо обладать очень твердой волей, чтобы видеть эту надвигающуюся танковую лавину, эту неминуемую смерть, и не только устоять, не только не оцепенеть от страха,— но вступить с ней в борьбу, встретить огнем. Спокойно и хладнокровно бойцы подпустили приближающиеся танки на 300-400 метров. Кстати, орудия могли открыть прицельный огонь с расстояния 1000 метров, это уже был бы действенный и меткий огонь, но командир бригады, памятуя о том, что боеприпасов не так много и что наиболее эффектен огонь именно почти в упор, приказал подпустить как можно ближе, и расчеты этот приказ выполнили, несмотря ни на что.
Когда танки были уже совсем близко, сразу прозвучали три выстрела из трех орудий (Панфиленок открыл огонь несколько позднее), и сразу же с одного танка слетела башня, а два других загорелись! Понимая, что их преимущество именно в неожиданности, батарейцы немедленно перезарядили орудия и дали еще один залп, и еще три танка тут же загорелись! Ну, а дальше уже пошла дуэль. Начали вести огонь по орудиям и танки, обнаружившие наши пушки. Гитлеровцы были достаточно опытны, чтобы понять: чем больше будет скорость танков, тем быстрее они раз— давят наши орудия, поэтому они неслись на наших артиллеристов на предельной скорости.
Триста — четыреста метров, о которых я сказал выше, можно преодолеть за несколько десятков секунд, и вот за эти секунды артиллеристы успели произвести по нескольку выстрелов и подбить больше десяти танков. Расчет сержанта Москвина успел уничтожить пять фашистских танков, прежде чем его орудие было уничтожено, а сам Москвин был ранен. Было повреждено орудие Лазарева, и сам он тоже был ранен. Дольше всех продержался расчет сержанта Москалева, он бил танки в упор до тех пор, пока они не раздавили его орудие. Расчет Москалева погиб, но успел уничтожить двенадцать фашистских танков.
Разбив первые орудия, танки продвигались дальше. И вот тут настал черед расчета сержанта Панфиленка. Его огневая позиция была выбрана в глубине, позади первых орудий. Причем, когда младший лейтенант Логвиненко указал ему эту позицию. Панфиленок даже засомневался: его орудие находилось в лощине, а перед ним была высотка, за которой ничего не было видно, и сержанту показалось, что он расположен очень невыгодно. Однако младший лейтенант Логвиненко объяснил сержанту:
— Когда танки будут появляться оттуда, из-за этого бугра, их пушки будут задраны вверх, и танки подставят брюхо.
Так и произошло. Как только первый танк выполз на вершину высотки, Панфиленок тут же всадил ему снаряд под гусеницы, и танк загорелся. Таким образом расчет сжег три танка. Фашисты поняли, что выскакивать на этот бугор опасно, и стали обходить высоту справа и слева. Наводчик Г. И. Гречин перенес огонь на машины, обходящие высоту, он успел подбить еще одну, но в это время разорвавшиеся поблизости ответные снаряды срезали почти весь расчет. Тогда, когда был подбит уже шестой танк, свалился и наводчик Гречин. Его место занял командир орудия сержант Панфиленок. Теперь он работал за весь расчет. Несмотря на то что был у орудия один и его осыпали осколки снарядов, он продолжал вести огонь. Один за другим Загорались фашистские танки. Озверев от злости и желая во что бы то ни стало уничтожить это дерзкое орудие, два танка прошли вглубь и стали приближаться к пушке с тыльной стороны. И вот сержант Панфиленок нашел в себе силы — он один развернул орудие против приближающихся с тыла танков и поджег оба!
В этом неравном и, прямо скажем, поразительном бою сержант Панфиленок. лично подбил одиннадцать фашистских танков, а всего расчет его орудия уничтожил семнадцать танков. Панфиленок остался жив, потому что бригада отбила атаку. Уничтожив на этом рубеже более пятидесяти немецких танков, бригада подобрала своих раненых и отправила их в госпиталь.
Очень хотелось бы назвать имена и других героев первых дней, они того достойны, но наш разговор об ином. Скажем только одно: вот эти, первыми встретившие фашистскую армию, когда она еще была в полной силе, и не пропустившие ее в глубь нашей земли, были и первыми воинами, начавшими победный поход, который привел нашу армию в Берлин.
Рейхсканцлер Германии Бисмарк за свою долгую жизнь познал цену мечу— и крови, он создал милитаристскую Германию в 1870-1871 годах. На основе своего военного опыта он в мемуарах сказал — русского солдата мало убить, его надо еще и повалить! В первые же дни Великой Отечественной войны наши воины внесли дополнение в эту оценку достоинств русского солдата. Одним из корпусов командовал уже упоминавшийся генерал-майор Игнат Иванович Карпезо. Его 15-й механизированный корпус участвовал в контрударе, которым руководил генерал армии Жуков. Корпус, не имея полного вооружения и техники, под непрерывными бомбежками вражеской авиации, с трудом отражал натиск противника, но Карпезо не растерялся", уверенно руководил боем. Во время одного из налетов авиации осколком бомбы Карпезо был сражен. Бойцы и офицеры любили своего комкора. Хоть и в спешке боя, но все же похоронили его с прощальным салютом, возложили на могилу венки из полевых цветов.
Вскоре после, похорон возвратился из штаба армии, куда его вызывали по какому-то неотложному делу, полковой комиссар И. В. Лутай, заместитель комкора по политчасти. Крепкая дружба связывала его с Карпезо. Узнав о беде, которая произошла во время его отсутствия, комиссар, на некоторое время потеряв самообладание, стал кричать:
— Карпезо погиб?! Не может быть! Не верю! Разройте могилу!
Уговаривали, успокаивали комиссара, но он настаивал на своем. Пришлось раскопать могилу. И надо же случиться такому чуду: прощаясь с боевым другом, обнимая его, Лутай уловил тепло в его теле, а потом и слабое биение сердца! Видно, неопытный врач поспешил, констатировав смерть комкора. Немедленно была оказана медицинская помощь. Карпезо ожил! И потом свершил еще немало добрых дел, защищая Родину. Так что оказалось, что русского воина мало "убить и повалить", его даже и закопать недостаточно, защитник Отечества и из могилы встанет и будет бить врагов.
Я понимаю, этот случай чрезвычайный, больше подходит для легенды, но все же он произошел в действительности и мне кажется символическим. Он как бы завершает собой те замечательные подвиги первых дней войны, о которых рассказано выше.
А дальше я приведу другие примеры из той самой "неизвестной войны", которая по сей день остается в секретных донесениях, в архивах. Я Процитирую выдержки из донесений политуправления Юго-Западного фронта, где находился Жуков.
К сожалению, не только мужество и стойкость сказались в тех первых боях. Да, героизм был массовый, об этом свидетельствуют факты, приводимые в донесениях, но было в них и такое, что не подлежало огласке и в печать тогда не попадало. Сегодня, на мой взгляд, это необходимо сделать, чтобы показать более полно обстановку тех дней, иначе не понять, как же могло случиться, что при таком массовом героизме наши армии сдавали город за городом и отступали в глубь страны.
Из донесений начальнику Главного политического управления РККА армейскому комиссару 1 ранга Мехлису от замначальника политуправления Западного фронта:
"..7-я противотанковая бригада к началу военных действий находилась в стадии формирования. Только 18-20 июня прибыло молодое пополнение. Материально бригада не была обеспечена. Полк, которым командует подполковник тов. Зайцев, имел только 28 орудий (положено 80), причем многие орудия не имели прицельных приборов, и совершенно не было тракторов. На 1835 красноармейцев и командиров в полку имелось 350 винтовок, 80 карабинов и 5 наганов. Такое положение и в других полках. Личный состав бригады дрался с врагом мужественно, бойцы и командиры на руках вытаскивали пушки на огневые позиции (2-3 километра)... Из-за отсутствия боеприпасов и горючего бригаде приказано отступить. Во время отходов бригада подверглась сильной бомбежке и пулеметному обстрелу с самолетов, она понесла большие потери и рассредоточилась по полкам. Только через 4 дня бригада собралась... Она не имела связи с 10-й армией, не имела базы для пополнения боеприпасов. Командиры полков и командование бригады... организовали сбор снарядов, брошенных отходящими частями, и этим вели бой с врагом".
Я прошу читателей представить себе все это наглядно, представить и восхититься нашими бойцами и командирами: не имея руководства вышестоящего командования, — без тягачей (волокут пушки своими руками!), без боеприпасов (собирают снаряды, брошенные другими!) — и бьют врагов! И все это под пулеметным обстрелом и под бомбами гитлеровской авиации, которая обладала высокой выучкой и вершила свое кровавое дело с профессиональным мастерством.
А вот строки из того же донесения, показывающие, какими были некоторые наши механизированные и танковые части, когда их бросали против опытных, прекрасно сколоченных в предыдущих боях немецких бронечастей:
"27-ю танковую дивизию военные действия застали неподготовленной, т.к. формирование не было закончено. Матчасти не было, личный состав был вооружен винтовками на 30-35%. Небоеспособной и невооруженной дивизии было приказано занять оборону в районе Барановичей. На линию обороны вышло всего 3000 человек, а остальные, до 6000 человек, были сконцентрированы в лесу в 18 километрах от Барановичей, все 6000 бойцов не имели оружия...
Дивизия натиска мехчастей противника не выдержала и начала отступать. Невооруженные толпы красноармейцев подвергались нападению со стороны мотомехчастей противника, В результате часть была уничтожена, а большая часть красноармейцев была рассеяна по лесу... Аналогичное положение было и в других механизированных и артсоединениях..."
С первых дней войны стали сказываться последствия массовых репрессий и других предвоенных акций — и не только в том, что остро не хватало опытных командиров, но и в ряде чрезвычайных происшествий, имеющих политический характер. Так, например, в донесениях сообщается о массовом дезертирстве из наших частей призывников из западных областей Украины и Белоруссии. Сообщается не только об их бегстве, но и о том, что они, организуясь в банды, нападают на тылы, штабы и подразделения Красной Армии.
"В городе Львове членами украинской националистической организации (ОУН.— В. К.) поднята паника — организовано нападение на тюрьму, откуда выпущены политические заключенные. Этими же оуновцами повреждена связь между частями 6-й армии и управлением фронта..."
"Со стороны ряда работников местных партийных и советских,организаций, а также милиции и НКВД вместо помощи частям в борьбе с диверсантами и националистическими группами отмечаются факты панического бегства с оставлением до эвакуации районов, сел и предприятий на произвол судьбы..."

[Doc20vek.ru]

http://doc20vek.ru/node/3622

Германо-турецкий договор 1941 года, 18 июня (Вышинский, 1948)

Германо-турецкий договор 1941 года о дружбе - подписан 18. VI в Анкаре германским послом фон Папеном (...) и турецким министром иностранных дел Сараджоглу (...). Сближение между Турцией и Германией наметилось с начала 1941 во время проникновения немецких войск на Балканы. Болгаро-турецкая декларация от 17. II 1941 облегчила присоединение Болгарии к державам оси. 4. III 1941, после вступления немецких войск в Болгарию, Гитлер направил президенту Турецкой республики Инёню (см.) личное письмо с благодарностью за позицию, занятую Турцией. 6. IV 1941 Югославия и Греция подверглись нападению Германии, за которым последовало (19. IV 1941) вторжение болгарских войск в Македонию. Турция не пришла на помощь Югославии и Греции, как это следовало бы по условиям её союза с Англией (см. Англо-франко-турецкий договор 1939 года о взаимопомощи), так же как и в силу договора с Грецией от 14. IX 1933 (см. Греко-турецкий союз) и пакта Балканской Антанты (...). Позиция Турции вызвала открытую похвалу Гитлера в его речи в рейхстаге 4. V 1941. В этот же период произошёл дальнейший обмен посланиями между Гитлером и Инёню, а в Анкаре открылись германо-турецкие переговоры, имевшие в качестве гласной задачи восстановление железнодорожного сообщения между Турцией и странами гитлеровского блока, но в действительности направленные к заключению политического договора.
Англия не препятствовала германо-турецкому сближению. Английская дипломатия дала понять туркам, что не будет возражать даже против заключения договора между Турцией и Германией, лишь бы Турция сохранила в силе союзные отношения с Англией и продолжала препятствовать пропуску немецких войск в Сирию и Ирак.
В результате и был подписан Германо-турецкий договор 1941 года. Во вступительной части Германия и Турция отмечали, что "этот договор будет уважать нынешние обязательства обеих стран". В ст. 1 содержалось обязательство взаимного уважения к целостности и неприкосновенности национальной территории обеих сторон, а также обязательство не принимать никаких мер, которые были бы направлены прямо или косвенно против другой стороны. В ст. 2 обе стороны обязывались "поддерживать в будущем дружественный контакт по поводу всех вопросов, касающихся их взаимных интересов, для того чтобы достигать согласия по этим вопросам". Ст. 3 касалась формальных моментов (ратификация, десятилетний срок действия и т. д.). Одновременно с подписанием договора Папен и Сараджоглу обменялись нотами, в которых предусматривалось обоюдное содействие развитию германо-турецких хозяйственных отношений "с учётом имеющихся возможностей и экономической структуры обеих стран и основываясь на опыте, полученном во время войны, полезном для обеих стран". В нотах отмечалось, что оба правительства в скором времени приступят к переговорам, чтобы "создать в возможно короткий срок договорную базу для осуществления этого соглашения".
Кроме того, Папен и Сараджоглу в совместном заявлении выразили пожелание, "чтобы печать обеих стран, равно как и радио, в своих сообщениях и радиопередачах отметили дух дружбы и взаимного доверия, которые характеризуют германо-турецкие отношения".
Германо-турецкий договор облегчил Германии нападение на СССР и позволил ей широко использовать формальный нейтралитет Турции во вред интересам СССР и других свободолюбивых народов. Турция снабжала Германию ценными видами сырья, в частности хромом, нарушала в пользу Германии постановления конвенции о проливах, подписанной в Монтре (...), допускала на своей территории активную фашистскую пропаганду и шпионаж. В угоду Гитлеру турецкие власти совместно с гестапо организовали в Анкаре враждебный Советскому Союзу судебный процесс. В Турции поощрялась направленная против СССР деятельность пантюркистов. Как доносил Папен своему правительству, президент Инёню в начале 1942 года заверил его, что "Турция в высшей степени заинтересована в уничтожении русского колосса" и что "нейтральная позиция Турции уже на данный момент много выгоднее для стран оси, чем для Англии". В августе 1942 года Сараджоглу, тотчас по вступлении в должность премьер-министра, говорил Папену, что "как турок он страстно желает уничтожения России", что "каждый турок, даже пишущий для англичан Ялчин, не может об этом думать иначе, чем он", и что "русская проблема может быть решена Германией, только если будет убита по меньшей мере половина всех живущих в России русских".
Только после того как военные успехи Советской Армии предопределили неизбежность поражения гитлеровской Германии, турецкое правительство стало более тщательно скрывать оказываемую им помощь Германии и постепенно сближаться с Англией и США. В апреле 1944 года турецкое правительство под давлением союзников прекратило поставки хрома в Германию, а 2. VIII 1944 Турция оказалась вынужденной разорвать с Германией дипломатические и экономические отношения. Наконец, 23. II 1945, уже перед самой капитуляцией фашистской Германии, Турция объявила войну Германии и Японии. Однако эти акты турецкого правительства, произведённые к тому же с большим опозданием, не означали действительного перехода Турции в лагерь антифашистской коалиции. Мировая печать назвала разрыв дипломатических отношений между Турцией и Германией "дружественным разрывом", а по поводу объявления Турцией войны Германии и Японии сами турецкие газеты откровенно писали, что это было сделано турецким правительством лишь для того, чтобы приобрести право участвовать на конференции Объединённых наций в Сан-Франциско.
Дипломатический словарь. Гл. ред. А. Я. Вышинский и С. А. Лозовский. М., 1948.
Tags:
Договор
Вторая мировая
Антанта Балканская
Персоналии:
Сараджоглу
Папен Ф.
Инёню
Страна и регион:
Германия
Турция
Дата:
18 июня, 1941 г.

[Doc20vek.ru]

http://doc20vek.ru/node/2557

Сопроводительное письмо руководителя Политического отдела ОУН В. Стахива рейхсканцлеру Германии А. Гитлеру к меморандуму ОУН... 23 июня 1941 г.

Сопроводительное письмо руководителя Политического отдела ОУН В. Стахива рейхсканцлеру Германии А. Гитлеру к меморандуму ОУН (Бандеры)
«О путях решения украинского вопроса»
г. Берлин
23 июня 1941 г. I
Ваше превосходительство
г-н рейхсканцлер Адольф Гитлер
Руководитель Организации украинских националистов ОУН Степан Бандера дал мне почетное поручение передать Вашему превосходительству как фюреру немецкой нации, победоносно борющейся за переустройство Европы, меморандум Организации украинских националистов касательно решения украинского вопроса.
ОУН, которая ведет украинский народ в его революционной борьбе за создание украинского государства, исполнена глубокой веры, что нынешний военный поход на Москву уничтожит разлагающее еврейско-большевистское влияние в Европе и окончательно разобьет русский империализм.
Восстановление независимого национального украинского государства в духе мирного договора Брест-Литовска 195 укрепит новый международный порядок в Восточной Европе и будет способствовать мирному и успешному развитию этого пространства.
В уверенности, что Ваше Превосходительство как защитник международных принципов, поддержит борьбу нашего народа,
с выражением глубочайшего уважения
преданный Вашему Превосходительству
Володимир Стахив
Руководитель отдела Политического ведомства ОУН
Берлин-Вильмерсдорф, 23 июня 1941 г.
Мекленбургише штрассе 73
-------
I. В первой публикации меморандума указывается его более ранняя дата создания — 15 июня 1941 г. (см.: Украiна в другий свiтовiй вiйнi в документах. 1941—1945. Т. 1. Львiв, 1997. С. 58). Однако на основании документов Бундесархива (ВА) и Политархива МИД ФРГ (A.A. Politarchiv) достоверно можно установить лишь дату подачи данного документа в Рейхсканцелярию. Днем позже этот документ с другим сопроводительным письмом был передан в Министерство иностранных дел (см.: А.А. Politarchiv. XIII. R. 105119).
[320]
Резолюция: Nach Mitteilung des Ueberdringers, Stachiw, warden das Ausw. Amt, O.K. W., der Reichsfuerer SS und Reichsleiter Rosenberg dieses Schreibens und der Anlagen erhalten. 23.06 I
[Приложение]
Его превосходительству
г-ну рейхсканцлеру Германии 196
Меморандум Организации Украинских Националистов
О путях решения украинского вопроса
I
Среди многочисленных немецких политических взглядов на решение украинского вопроса, а также различных концепций, которые имеют дело с немецкой политикой в этом вопросе, нельзя найти, что определяет значение отдельных компонентов этой общей проблемы в ее целостности и правильно оценивает внутринациональные украинские факторы. При этом недооцениваются даже те моменты, которые даже с немецкой точки зрения могут иметь большую значимость для будущих немецко-украинских отношений. Подобная установка, недостаточное внимание ко всем внутринациональным украинским факторам, может иметь своим следствием неверную немецкую политическую линию в отношении Украины, что, в свою очередь, могло бы определить неправильную тактику Германского рейха в решении украинской проблемы.
Есть очень много объективных, реальных политических причин для заключения естественного, основанного на искренней дружбе союза между Германией и Украиной, а также плодотворного для обеих сторон сотрудничества во всех областях. Такой союз, если при этом будут учтены жизненные потребности обоих народов, может быть очень тесным и продолжительным, поскольку не существует никаких веских принципиальных противоречий; напротив, налицо много возможностей для взаимодополнения.
Напротив, неверная политика может иметь отрицательные последствия для отношений между обоими народами, которые впоследствии трудно будет преодолеть. Ведь основы для совместных действий закладываются уже в начале сотрудничества и установления отношений между двумя народами. Потому дальнейшее развитие этих отношений обусловлено принятыми в самом начале директивами. От этих директив может зависеть судьба обоих народов.
Основания для германско-украинских дружеских отношений в настоящий момент будут заложены началом немецкой кампании на Востоке Европы. Так как украинские националисты несут полную ответственность за судьбу и будущее Украины, что они доказали своими действиями, для них отношение Германии к украинскому государству, которого они добиваются, имеет решающее значение.
Этот меморандум должен обратить внимание компетентных ведомств Германского рейха, определяющих пути и методы внешней политики Германского рейха, на всю серьезность украинской проблемы, притом мы вовсе не полагаем,
-----
I. Подпись неразборчива.
[321]
что меморандумы могут определять ход истории. В данном случае мы исходим из убеждения, что весь комплекс вопросов имеет решающее значение не только для Украины, но и для Германского рейха, и что только решение, которое полностью соответствует историческим и национальным интересам Украины, может быть на пользу и Германии, и что решение, неблагоприятное для Украины, могло бы нанести большой вред Германии. Этот ход мыслей настолько очевиден, что ответственный политик не должен был бы упустить его из виду.
В дальнейшем будет обращено внимание только на те моменты, которые затрагивают интересы Германского рейха; это не означает, однако, что интересы Украины могли бы отойти на второй план. Ведь украинские националисты в первую очередь представляют интересы своего собственного народа.
Отдельные вопросы будут рассмотрены открыто и ясно, как того требует ответственность перед историей, ясно настолько, насколько далеко идущими станут последствия того или иного решения в перспективе на будущее.
Этот меморандум не стал бы поднимать эти проблемы открыто, если бы за этим не было глубокой убежденности в том, что изложенные моменты встретят полное понимание, ведь они в равной степени преследуют интересы как украинского, так и немецкого народов. Эти проблемы сконструированы не на пустом месте, но основаны на действительности и заложенной в них потенциальной силе.
II
История Украины и становление украинского народа неизменно под знаком непрекращавшейся войны на два фронта: на западе - против Польши, на севере и востоке — против Москвы. Обе эти державы попеременно пытались оформить восточноевропейское пространство в соответствии со своими принципами, не отвечавшими ни интересам народов, проживающих здесь, ни геополитическим условиям. Как польская, так и русская концепция всегда основывались на том, чтобы разрушить самобытность подчиненных народов, уничтожить их культуру и искоренить их политические идеалы, чтобы возникший вследствие этого хаос народов подчинить своей империалистической воле. Но все же эта цель могла быть достигнута лишь во времена бессилия украинского народа то перед одной, то перед другой властью, да и то, если взглянуть на историю, лишь на короткое время.
В новейшей истории Польша дважды была исключена из этой борьбы, так как не обладала ни творческими, ни достаточными для овладения восточноевропейским пространством силами. Польская империя при Ягеллоне развалилась под продолжительными ударами со стороны украинского народа, который под руководством казачьих гетманов пытался создать собственное государство. Разделы Польского королевства являются лишь следствиями его ослабления, вызванного польско-украинскими конфликтами. Да и Польша после Версальского договора пошла ко дну, главным образом, вследствие народных выступлений в этом государстве, в которых основную роль играли украинцы.
После каждого исключения Польши из украинской войны на два фронта у Украины постоянно возникала необходимость принимать решение относительно борьбы с Москвой. После того как в середине XVII века украинский гетман Богдан Хмельницкий сломил польское влияние за счет национального подъема на Украине и создал украинское казацкое государство, один из его последователей, гетман Иван Мазепа, на рубеже XVIII столетия поставил себе цель освобо-
[322]
дить Украину и от опеки русского царя и сдержать с помощью шведского короля Карла XII русских, стремившихся к господству в восточноевропейском пространстве. Эта попытка потерпела неудачу, и судьба Украины была, таким образом, предопределена на два столетия. И сегодня все силы украинского народа подняты в решимости в борьбе добиться переустройства Восточной Европы. Это противостояние между Москвой и Украиной, между народами и культурами нивелирующего русского империализма, носителем которого стал большевизм, и Украинской Национальной Революции, которая повлечет за собой также освобождение угнетаемых Москвой народов, станет продолжением уже начавшегося преобразования Европы. Потому что восточноевропейское пространство не только органическая составная часть европейской континентальной системы, теснейшим образом связанная вследствие этого с судьбой самого континента, но также активный участник его судьбы, особенно если речь идет при этом об участии украинцев в европейском строительстве.
Геополитическая динамика этого пространства и политические устремления украинского народа с самого начала обуславливают согласованные действия того пространства, которое определяет Украина, и Центра Европы против чужих в этом пространстве держав. В ходе своей истории Польша всегда была проводником властных волеизъявлений Западной Европы, а Россия, которая наследовала кочевым ордам Азии как в мировоззренческом, так и во властно- политическом отношении, является носителем антиевропейски направленных, разрушительных сил Востока.
А потому борьба за освобождение украинского народа постоянно связана с переустройством восточноевропейского пространства, которое нужно рассматривать как дополнение к новому порядку в Европе. Это особенно проявилось в последние четыре столетия.
Реформация, которая нашла на Украине большой отклик, но совершенно не затронула Россию, содействовала усилению национального самоопределения на Украине; Тридцатилетняя война, которая принесла с собой ослабление католицизма во всем мире, благоприятствовала тем самым решению в 1648 г. поднять под руководством Хмельницкого национальное украинское восстание против католической Польши. Далеко идущие политические планы этого крупнейшего украинского государственного деятеля заключались в том, чтобы после раздела Польши в союзе с Бранденбургом и Швецией создать европейский континентальный Восточный фронт и расширить его на юг. Эти планы и сегодня полностью сохраняют свое значение.
Швеция, как господствующая над пространством вокруг Балтийского моря северная держава, и украинское казацкое государство в Причерноморье на юге должны были бы стать защитным валом, противостоящим неевропейскому Востоку. В этих планах Хмельницкий поддержал ход мыслей князей Киевской Руси в Средневековье, которые всегда вместе с державой, которая господствовала в Прибалтике, проводили одну политику на линии этого европейского континентального Восточного фронта. Этим же путем пошел и Иван Мазепа. Однако набирающая силу русская держава разбила эту украинскую концепцию и заняла агрессивную позицию в отношении Европы, после чего сначала Украина, а затем Швеция оказались исключены из этой важной судьбоносной для Европы борьбы. После крушения украинского рубежа обороны против Востока в 1709 г. в битве под Полтавой в 1764 г. последовало упразднение украинской автономии
[323]
и «казацких свобод», а в 1781 г. введено уже действовавшее во всей Российской империи губернское правление 197.
Несмотря на этот удар перед Украиной по-прежнему стояла задача противостоять Востоку и открыть Европе доступ в прилегающее к Азии пространство, с тем, чтобы оно стало европейским пограничным с Востоком пространством.
Эту задачу осознавало и новообразованное после того как разразилась русская революция 1917 г. украинское государство, к которому как к одному из европейских перешла эта обязанность после установления дружественных отношений с Германским рейхом и странами Центральной Европы. Восстановление европейского континентального Восточного фронта, в котором Германии выпадала важнейшая роль как государству, господствующему в Прибалтике, казалось, надолго устраняло угрозы, исходящие с Востока.
Однако проводившаяся впоследствии в отношении Украины немецкая политика не соответствовала в достаточной степени устремлениям украинского народа, так что вскоре германско-украинские отношения расстроились. Со стороны Германии многократно совершались ошибки, которые обсуждали и немецкие авторы, пишущие о политике, д-р Пауль Рорбах и Аксель Шмидт. Немецкая политика слишком мало уделяла внимания национальной психологии украинского народа; она не преследовала никаких ясных политических целей, а колебалась между государственной самостоятельностью Украины и восстановлением русского единства, пусть и на федеративной основе. Поэтому у украинцев возникло убеждение, что вступление немецких войск в Украину было обусловлено исключительно экономическими целями, с тем чтобы улучшить положение со снабжением стран Центральной Европы и гарантировать таковое. Позднее Брест-Литовский мирный договор будет назван «Brotfrieden» («Мир ради хлеба»). Эта установка Германии вела также к вмешательству во внутреннюю политику молодого государства: режим был насильственно изменен, а Скоропадский, который опирался на русофильские круги и придерживался прорусской федералистской политики, был назначен главой государства 198. Затем в социальной структуре страны с немецкой стороны в одностороннем порядке были предприняты принципиальные изменения, что ни в коей мере не способствовало тому, чтобы разрядить обстановку.
Такая исходящая из ложных предпосылок немецкая восточная политика не только расстроила планы по преобразованию Восточной Европы, но и оказала влияние на будущее и оставила у украинцев, особенно в восточной части Украины, еще и сегодня неослабевающее негативное впечатление. Вышеупомянутые промахи Германии, причины которых следует искать в непонимании положения дел, в последние двадцать лет были использованы Москвой и большевистской, как и русской небольшевистской пропагандой, чтобы настроить Украину против Германии. С этим необходимо считаться даже в настоящее время.
III
Даже если немецкие войска, когда они вступят в Украину, разумеется, будут приветствовать сначала как освободителей, вскоре эта установка может измениться, в случае если Германия придет на Украину не с целью восстановления украинского государства и без соответствующих паролей. Ведь Германия ищет на востоке не только экономическую область, известную как сырьевая база, но и преследует политические цели, которые могут быть объединены в понятии нового порядка в Европе.
[324]
Но новый порядок в Европе немыслим без самостоятельного национального украинского государства; особенно в том случае, если не будет возможности оказать содействие украинскому народу в создании собственной государственности.
И хотя сегодняшнее государственное образование Украина, под названием Украинской Социалистической Советской Республики, являющееся составной частью Советского Союза, представляет собой лишь фикцию, это все равно большой шаг вперед по сравнению со временем до начала мировой войны, когда в царской России даже слова «Украина», «украинец», «украинский» были запрещены.
Если проследить историю украинско-русских отношений за последние двадцать лет, то можно установить, что Россия была вынуждена пойти на уступки на украинском фронте не только из-за внутренней слабости, но и по причине силы украинского национального движения.
Революция 1917 г., как и последовавшая затем четырехлетняя освободительная война, повлияли на формирование украинского национального самосознания и рост стремления к самостоятельному государству так очевидно и убедительно, что волю народа Украины не смог сломить даже террористический режим большевистской Москвы, продолжавшийся двадцать лет и совершенно беспощадный. Потому что любое давление со стороны Москвы вызывает противодействие украинского революционного движения.
Двадцатилетняя революционная борьба на Украине, пусть в ходе нее необходимо отметить и большие неудачи, еще больше укрепила национальное самосознание украинцев, что посторонний наблюдатель не всегда в состоянии охватить во всей широте. Силы народного украинского сопротивления, мощь нации и воля к борьбе украинских революционных организаций довольно часто приводили к провалу мероприятий большевистской Москвы на Украине. Даже самые хитроумные большевистские методы не смогли нанести даже самый незначительный урон убеждениям украинского народа, это можно утверждать со всей ответственностью. Различного рода столкновения, которые постоянно имели место в Советском Союзе, — шла ли речь при этом о вопросах, касающихся народа, или о борьбе за новое социальное содержание, или же борьбе за власть — всегда находили на Украине свое начало и свой конец, потому что здесь негативное отношение населения к большевистскому социальному гнету усиливалось неизменной готовностью к борьбе за народные идеалы. То, что большевистский режим никогда не мог обрести под ногами твердую почву, заслуга, прежде всего, такой установки украинского народа.
При этом еще необходимо особо подчеркнуть, что украинский народ всегда умел приспособить свои методы борьбы к самым жестоким террористическим мерам, к которым когда-либо прибегали. Нет ни одного закона и ни одного предписания режима, которые украинское революционное движение и его соратники не могли бы обойти. В этом направлении агитируется и украинский народ, которому присущ от рождения необходимый боевой инстинкт в сочетании с любовью к свободе.
Благодаря этой враждебной режиму на протяжении всех двадцати лет установке в народной украинской душе прорастали элементы, которые воспротивятся любому режиму, основанному на принуждении, который не учитывает украинские национальные требования. При этом всегда нужно исходить из того, что
[325]
Украина, если помнить о ее народе и пространстве, в котором он живет, должна решать большие задачи. Правильное решение будет иметь определяющее экономическое и стратегическое значение. Только от позиции украинского народа будет зависеть, станет ли Украина дополнением к новому порядку в Европе или очагом опасности. Нельзя забывать, что помимо Германии на Украину могут влиять Москва и Англия. Ибо она в настоящий политический момент находится не между Германией и Москвой, как обстоит дело с точки зрения пространства, а между Германией и Англией, как ни парадоксально это может звучать.
После двадцатилетнего большевистского режима принуждения украинский народ стал очень восприимчивым во всех вопросах, касающихся его свободы, и это душевное состояние не только объяснимо, но его необходимо постоянно учитывать, если хотите найти среди украинцев друзей и союзников. Эта безграничная любовь к свободе наблюдается у украинцев уже триста лет, не только последние двадцать.
Это стремление к самостоятельности, боевой дух и постоянная готовность к самозащите против чужого влияния создали тип современного украинца, который относится ко всему чужому с недоверием и отрицанием. Эти качества особенно проявились в Советской Украине в движениях саботажа, а также в сельском хозяйстве и промышленности. Социальный эксперимент большевизма потерпел неудачу, прежде всего, из-за указанных качеств, а не только из-за его собственной доктринерской окостенелости. Однако не следует забывать о том, что благоразумная политика может превратить эту волю к отрицанию в еще большую волю к созиданию, если передать все самим украинцам. Даже самое незначительное принуждение могло бы вызвать лишь противодействие.
Поскольку в Европе об украинском революционном движении либо известно очень мало, либо вообще ничего, многие компоненты вообще не принимаются во внимание, другие же недооцениваются или переоцениваются, а потому долг украинских националистов пусть скромно указать на возможность решения украинского вопроса.
IV
Независимо от каких-либо изменений в германско-русских отношениях следует констатировать:
В настоящее время на европейском континенте господствуют две имперские идеи: идея Германского рейха, нацеленная на новый порядок в Европе, и идея русского империализма, базирующаяся на мировой революции. До тех пор, пока Россия господствует в украинском пространстве, прибегая к имеющимся в ее распоряжении факторам силы, и отстраивает его как базис своей власти, чтобы иметь возможность напасть на Европу, до тех пор нельзя рассчитывать на прочность установленного в ходе этой войны нового порядка в Европе. Уже было заявлено, что по ходу истории Украина всегда рассматривала себя как часть европейского единства и во имя этой принадлежности вела непрекращавшуюся судьбоносную борьбу против Востока. И современная борьба народа Украины с большевизмом является лишь продолжением этой борьбы.
С экономической точки зрения Украина также часть Европы. Последняя завязана на экономику Украины, а Украина, со своей стороны, может стать дополнением преобразованного европейского пространства. Кроме того, Украина не только аграрная страна и сырьевой регион, она уже располагает сильно раз-
[326]
витой промышленностью, что имеет решающее значение особенно для восточноевропейского пространства.
И со стратегической точки зрения Украина составная часть Европы, что сегодня особенно проявляется в судьбоносной борьбе Европы против английского вмешательства.
Все это со всей очевидностью говорит за то, что самостоятельное украинское государство завершит процесс переустройства Европы и способствует европейскому континенту в его укреплении и обретении мировой значимости. Только сильное независимое украинское государство может обеспечить здоровое развитие восточноевропейского пространства. Ведь только Украина будет в состоянии оградить европейский Восточный фронт от разрушительных внеевропейских сил, кроме того, донести идею нового порядка между народами в соседние страны азиатского континента. Эта задача будет для Украины тем легче, если она уже сегодня организует угнетенные Москвой народы на борьбу против большевистского разложения и поведет их в этой борьбе. Кроме того, Украина соответственно природе лучше других знает душевные ориентиры этих народов. А посему она занимает ключевую позицию в отношении всех этих вопросов, что будет иметь чрезвычайное значение для Германии и нового порядка в Европе, как и для соседних с Украиной народов. (Для сравнения: А. Розенберг — «Украина - узловая точка мировой политики».)
Перед Украинской Национальной Революцией, которая имеет целью борьбу за создание самостоятельного украинского государства, возникает также обязанность упорядочить сегодняшнее «русское пространство» и принести свободу находящимся в русской кабале народам. Русскому большевистскому стремлению к экспансии, основанному на идее социальной уравниловки (но не социальной справедливости) и пролетарской идее мировой революции, можно противопоставить только идею, превосходящую его по силе и духовной глубине. Если большевистская Россия говорит о «самоопределении вплоть до отделения народов», то этот принцип ни в коем случае нельзя обратить в противоположность. Но ему нужно придать народное содержание и сделать это под силу Украинской Национальной Революции.
В Восточной Европе нельзя господствовать в течение длительного времени, прибегая к техническим средствам управления, опирающимся на сильную оккупационную армию. Это понимали героический король Швеции Карл XII и французский император Наполеон I, как позднее и вильгельминовская Германия. Россия, которая господствует в этом пространстве дольше всех, тоже подкрепляет свое господство кроме военной власти и террористической принудительной системы еще и идеей, будь то идея православной церкви, панславизма или социальной уравниловки 199. Большевистская Москва могла использовать [разные] методы, чтобы привлечь на свою сторону многие стоящие ниже на цивилизационной ступени народы.
Господствовать в восточноевропейском пространстве в будущем можно лишь с помощью идей и во взаимопонимании с живущими там народами.
Заключение: Военная оккупация Восточной Европы на продолжительный срок нетерпима. Только новый государственный порядок, построенный на принципе народного государства, может гарантировать там здоровое развитие. Только самостоятельное украинское государство может поддержать этот новый порядок.
[327]
V
Разумеется, присоединение Украины к европейской континентальной системе планируется Германией, прежде всего, по экономическим причинам. Сегодня Украина является важнейшим экономическим фактором Советского Союза и самой богатой полезными ископаемыми страной в Европе. Украина в своей независимости укрепит большое европейское экономическое пространство и дополнит европейскую экономику своей продукцией и своей способностью потребления товаров. При этом она должна будет образовать в этом большом европейском экономическом пространстве собственное экономическое пространство, так как Украина стремится к этому сообразно своим размерам и экономическому значению. Здесь также особенно важно обратить внимание на экономическую самостоятельность Украины, поскольку в Восточной Украине живо чувство, возможно немного надменное, что Украина экономический регион, от которого зависят вся экономическая власть и военный потенциал Советского Союза. И пусть эта самонадеянность в последнее время уменьшилась в результате строительства Россией экономических центров в Средней Азии и Сибири, тем не менее она продолжает жить в умах восточных украинцев.
Большевистская Россия в первые годы своего режима также пошла на значительные уступки в том, что касается экономического пространства Украины, чтобы с самого начала не вступать в конфликт с устремлениями украинцев еще и в этом направлении. Лишь начиная с первой пятилетки стала постепенно ограничиваться экономическая самостоятельность Украины и создаваться единое советское большое экономическое пространство, в которое экономическое пространство Украины вошло почти полностью. Несмотря на это даже современное советское украинское правительство продолжает свои попытки сохранить автономные права в экономической жизни, с тем чтобы окончательно не раствориться в экономическом централизме московитов. Перемещение экономического центра в Берлин при сохранении централистской экономической системы и без гарантии самостоятельности украинской экономики не может удовлетворить Украину, которая стремится к экономическому сотрудничеству с Европой.
Заключение: Украинское независимое государство должно быть экономически самостоятельным, чтобы оно могло образовать органическую составную часть европейского большого экономического пространства и дополнить его.
VI
Так как интересы обоих народов требуют естественного союза, германско-украинские отношения должны строиться на искренней дружбе. Принадлежность Украины к введенному Германией новому порядку в Европе возлагает на нее обязательство охранять восточное пространство. Не только историческая традиция и геополитическая реальность в том пространстве, где он живет, понуждают к этому украинский народ, но и воля украинского народа, что нашло свое отражение в сегодняшней революционной борьбе.
Украинский народ принадлежит к народам-солдатам европейского континента: украинцы олицетворяли тип воина, как в княжеское Средневековье, так и во времена казачества. Этот тип сохранился и во время освободительной войны
[328]
украинского народа в 1917—1921 гг., и позже в ведшейся нелегально революционной борьбе. И хотя этот боевой солдатский настрой иногда даже преобладал над государствообразующим элементом, он должен учитываться при строительстве украинского государства, поскольку важен. Вооруженная украинская власть лучшее средство придать этим солдатским доблестям прочную форму и сделать ее полезной ради защиты украинского государства и нового порядка в восточном пространстве. Украинская военная власть обороняла бы восточноевропейский континентальный фронт, и эту задачу она могла бы выполнять тем легче, если бы Украина, освобожденная от необходимости воевать на два фронта и при гарантированной поддержке со стороны Германского рейха, смогла бы полностью мобилизовать здесь весь свой военный потенциал. Не исключено, что Россия, даже если современная империя обречена быть разрушенной, прекратит свою подрывную работу и изберет реваншистскую политику по отношению к Европе. Ведь Россия всегда в том, что касалось ее политики, и мировоззренчески была настроена антиевропейски, деятельно, имея целью «построить» Европу на своих собственных принципах, разрушить ее культуру и нивелировать европейские народы, как это она пытается сделать с народами своей собственной империи.
Заключение: Самостоятельная украинская военная власть, которая соответствует духовному настрою Украины, будет гарантом германско-украинского союза и сдержит давление России на Европу.
VII
При рассмотрении украинского вопроса со стороны Германии, и когда придет время решать его, важнейшую роль играют психологические моменты, предваряющие моменты экономические и военные.
С особым вниманием украинцы следят за целевыми установками европейской политики Германии, ее путями и методами, которые применяет Германия при создании новых государств и расширении территории союзных с ней государств.
Следует констатировать, что нет аналога для решения украинского вопроса. С 1938 г. в Европе возникло два новых государства: Словакия и Хорватия 200. Даже если не принимать во внимание различия в размерах и в количестве населения стран, украинская проблема имеет намного большее значение, поскольку вследствие ее решения произойдут кардинальные изменения в политической и экономической структуре европейского континента и будут поставлены вопросы межконтинентальной значимости. Однако дальнейшее развитие германско-украинских отношений зависит не только от окончательного решения этой проблемы, но и от методов, которые с самого начала станут применяться при ее решении.
Сегодня украинец осознает, что только созидательная работа всего народа, с учетом вклада каждого отдельного человека, может скорейшим образом обновить жизнь на Украине. Что означает такая созидательная работа и тотальная мобилизация народных сил, украинцам наглядно показала практика национал-социалистической Германии, где национальное строительство осуществлялось органично.
Также и украинец, каким он сформировался в последние двадцать лет, полон решимости создать основы, которые обеспечат развитие народа в независимом государстве. С этой решимостью должна считаться любая власть, которая, преследуя при этом собственные интересы, хочет ввести новый порядок в восточноевропейском пространстве.
[329]
Организация украинских националистов, которая с давних пор ведет за собой здоровую часть украинского народа в революционной борьбе за государственную независимость и воспитывает весь украинский народ для решения этой задачи, готова продолжать эту борьбу до воплощения в жизнь своих народных идеалов.
Июнь 1941 г.
Организация украинских националистов
*По поручению руководителя организации Степана Бандеры* I
Володимир Стахив
ВА. R 43/11/1500. BI. 61, 66—71. Подлинники. Перевод с немецкого языка.
Опубл.: Украiна в Другий свiтoвiй вiйнi у документах. 1941—1945. Т. I. Львiв, 1997. С. 58-84; ОУН у 1941 роцi. Документы. Kиiв, 2006. С. 178-189.
--------
I. Написано черными чернилами.
[330]
Здесь воспроизводится по изданию: Украинские националистические организации в годы Второй мировой войны. Документы. В двух томах. Том 1. 1939-1943. С. 320-330. Док. № 2.1.
Примечания
195. Брест-Литовский мирный договор (Брестский мир) был заключен 3 марта 1918 г. между Советской Россией и государствами Четверного союза и стал завершением участия России в Первой мировой войне.
196. Следует отметить, что до меморандума ОУН(Б), в Рейхсканцелярию и Министерство иностранных дел Германии направили меморандумы все крупные украинские эмигрантские организации. 14 апреля 1941 г. был направлен меморандум провода ОУН под руководством А. Мельника, 3 июня — меморандум УНО, 11 июня - совместный меморандум УНО и УЦК (см.: Украiна в другий cвiтовiй вiйнi в документах. 1941 — 1945. Т. 1. Львiв, 1997. С. 16-54).
197. В 1764 г. Екатерина II окончательно отменила гетманскую должность, и власть перешла к Малороссийской коллегии. В 1781 г. в ходе осуществления административной реформы на территории Гетманской Украины внедрялось Малороссийское генерал-губернаторство в составе трех наместничеств — Киевского, Черниговского, Новгород-Северского.
198. 7 (20) ноября 1917 г. была провозглашена Украинская Народная Республика (УНР) в федеративной связи с Россией. В январе 1918 г. УНР объявила о своей независимости, а в феврале 1918 г. подписала мирный договор со странами Четверного Союза и обратилась к Германии и Австрии за военной помощью. В итоге 29 апреля 1918 г. был произведен государственный переворот, верховная власть перешла к гетману П. Скоропадскому, и было объявлено об образовании Украинской державы.
199. Панславизм — течение в российской общественной мысли второй половины XIX в., в основе которого лежала идея коренного отличия славянских народов от других народов Европы и необходимости союза славянских народов во главе с Россией.
200. Словакия провозгласила свою автономию в составе Чехословакии 6 октября 1938 г. (22 ноября парламент ЧСР одобрил закон об автономии Словацкого края) и была объявлена независимым государством в границах Венского арбитража 14 марта 1939 г. Хорватия, входившая в состав Югославии, получила автономию в августе 1939 г., а 10 апреля 1941 г. усташи объявили о создании «Независимого государства Хорватия».
Tags:
ОУН
Вторая мировая
Персоналии:
Гитлер А.
Бандера С.А.
Стахив
Страна и регион:
Германия
Украина
Дата:
23 июня, 1941 г.