7654. ЖЕНЩИНА В ТЕЛЕ

[Слава Тарощина]

ГАЗЕТА

ГОЛОСУЕМ ДО ПОЛНОГО ВОЛЕИЗЬЯВЛЕНИЯ

Четыре года назад водоразделом времен стала убедительная телекартинка-свежий президент России Путин в спортивной куртке стремительно идет по коридору своего предвыборного штаба в Александр-хаусе. Вокруг бушует прямой эфир; страсти рвутся в клочья; первачи-ньюсмейкеры выясняют с ведущими отношения под камеру; немигающий Вешняков мучительно справляется с долями процентов. Однако на всем этом немыслимом плюрализме уже лежит отствет хрестоматийного: «Которые тут временные-слазь! Кончилось ваше время!» 14 марта 2004-го явило городу и миру совсем другую картинку. Вешняков окончательно освоил проценты. Прямой эфир включался только во время очередного подсчета голосов. Свобода слова на ТВ выходит в одноименной программе. Стада политологов поредели. Само предвыборное шоу было выполнено в стилистике унылого минимализма. Главная интрига зрелища сфокусировалась в цифрах: сначала пристально следили за явкой, затем-за еле различимыми в тумане кандидатами.
Примечательно, что авторы спектакля мало заботились о целевой аудитории. «Увлекательная политическая арифметика» (так ее назвал ведущий «Вестей» Сергей Брилев) оказалась не столь уж увлекательной. Интрига №1 предназначалась явно не для зрителей. В течении рокового воскресного дня на экране то и дело теснили друг друга диаграммы и карты России. К вечеру отличить Ингушетию от Кабардино-Балкарии, где явка стремилась к бесконечности, уже не представлялось возможным даже самым заинтересованным лицам. Зато пришло осознание: высокий процент-не что иное как материальный эквивалент пресловутого административного ресурса (еще недавно он именовался направляющей и вдохновляющей ролью коммунистической партии).
Так регионы через головы зрителей рапортовали центру о высоких достижениях в деле построения истинно демократического общества.
Интрига №2 тоже не порадовала многообразием красок. Мало кто сомневался, что все еще обширный зюгановский электорат худо-бедно обеспечит претенденту на трон Харитонову роль солиста в дублирующем составе. Единственное, что могло представить хоть какой-то интерес для зрителей, так это рисунок поведения кандидатов. Они были на редкость покорны, не хватали телевизионщиков за фалды, не глаголили о нарушениях. Хотя глаголить было о чем. Так с утра пораньше канал «Россия» запустил в эфир пространное интервью, данное Путиным на избирательном участке. Оно было подкреплено кадрами о выполнении гражданского долга самим Николаем Расторгуевым, любимым народным артистом известно кого. Венцом предвыборного творенья в день выборов стало посещение президентом увечаных лаврами боксеров, базирующихся в городе Чехове. Тут Путин имел возможность продемонстрировать свою великолепную спортивную форму и оптимистический настрой.
К середине ночи проклюнулась и вовсе любопытная тенденция-все участники спектакля оказались довольны итогами. Можно понять победителя Путина, с трудом сдерживающего чувства на запоздавшей часа на полтора пресс-конференции. Менее обьяснима радость кандидатов. Ближе к утру их и вовсе захлестнула эйфория, основанная на высоких мотивах самоправдания. На таком странноватом фоне кладезем народной мудрости выглядел аграрий Харитонов, водрузивший на место краеугольный камень: «Широко шагаешь-штаны порвешь».
Было время, когда
И Борису Ельцину для
Умопомрачительного
рейтинга стоило лишь
снять в телестудии пиджак
Телевизионщики давно уже берегут штаны. Все было бы спокойненько и на сей раз, если бы не пожар в Манеже. Первым сообщил о нем Леонид Парфенов в «Намедни». Клубы огня и дыма, заслонившие Кремль, показались столь зловещим символом, что остальные каналы вошли в ступор. На четвертой кнопке прямой эфир «Свободы слова» резали экстренные выпуски новостей, а на остальных все царила тишина. Только через час, в конце «Вестей», Брилев благодушно-снисходительно успокоил паству: горит не Кремль, а Манеж. Еще через час к пожару подключилась Екатерина Андреева. А затем подоспел и московский канал, где политологи привычно толкли воду в ступе. Ощущение от этой вальяжной неспешности самое грустное. Вдруг показалось: не скажи Парфенов о пожаре, и другие промолчали бы, «переместили» бы его поближе к утру, смонтировали и подали уже к кофию благодарного избирателя в адаптированном виде.
Наконец паства отголосила до полного волеизьявления. Завершился телемарафон, как и начался, любимыми фильмами советского народа. Другого транквилизатора на ТВ пока еще не изобрели. У меня же был свой профит-ждала появления в кадре Никиты Михалкова. В прошлую выборную страду он нарисовался на экране спозаранку эдаким прилежным стахановцем, вдохновенно пел осанну Путину и точас обозначил истинную цель визита на Первый канал. И тут-внимание, ибо он частично оказался пророком. Тогда Михалков как о решенном деле известил всех о том, что новый президент будет, конечно, у руля не четыре года, а никак не менее десяти. Посему он, известный режиссер, дает ему наказ: первым делом произвести диспансеризацию детей, вторым-создать элитный офицерский корпус, третьим-сделать так, что бы великая держава стала одной из самых уважаемых в мире. Нынче Михалкова обнаружить на экране не удалось. Может, плохо искала. А может, прежние наказы по причине их недовыполнения остаются в силе.
Так остается в силе тонко подмеченное философом Максом Вебером явление- «рутинизация харизмы». Было время, когда и Борису Ельцину для умопомрачительного рейтинга стоило лишь снять в телестудии пиджак…А потом харизма вдруг исчезает. Наверное, как гоголевский Нос, отправляется гулять по Невскому проспекту.

[Слава Тарощина]

Как и для чего страна возвращала память Бари Алибасову
Свершилось! Путин уже не самый популярный человек в стране. Его опередила по запросам в Google Ольга Бузова, о чем сообщил в своей последней (в этом сезоне) передаче Иван Ургант. Но это еще не все удивительные новости. Самым обсуждаемым человеком недели стал Бари Алибасов. Он хлебнул вместо сока жидкость для прочистки труб «Крот». Данный «Крот» незамедлительно обеспечил Алибасову славу, сопоставимую с пушкинской. Регулярные бюллетени о состоянии здоровья Александра Сергеевича вывешивал Жуковский. В варианте Бари Каримовича эту почетную миссию выполнял интернет, перемежая бюллетени с сообщениями о смерти. Когда смерть Алибасова была уже почти делом решенным, он неожиданно воскрес.

Ни опасный яд, ни кома, ни обреченность медицинских прогнозов не помешали продюсеру вернуться к жизни аккурат к передаче Малахова «Привет, Андрей!».

Тут сделаем паузу и порассуждаем о вечном. Наша страна сегодня и всегда пребывает в ожидании чуда, именно поэтому будушее важнее настоящего. Монополию на чудеса держит телевизор. Политическими дарами судьбы заведует Соловьев, остальными — Малахов. Россияне так ошарашены напором пропаганды, что почти не замечают перманентную таблоидную революцию. Под ее воздействием всемирная отзывчивость русского человека, о которой восторженные классики слагали оды, превращается в свою противоположность. Таблоидная культура, маргинальная по своей сути, давно уже претендует на место основной.

Глубинный народ прочно подсажен на изучение ДНК (есть даже такая программа на НТВ); на мемуарный эксгибиционизм (точное выражение Анастасии Вертинской); на исследование чужих пороков и особенно чужого наследства. Таблоидное сознание всепроникающее, как радиация. Даже сестра Вертинской Марианна не избежала искуса публичного обнажения. В «Эксклюзиве» у Дмитрия Борисова она старалась вспомнить всех без исключения любовников и поклонников.

Таблоидная культура размножается делением. Тимур Еремеев, внебрачный сын Спартака Мишулина, более года жил в телевизоре. На пороге 35-летия его посетило непреодолимое желание приблизиться к папе. Родство обреталось в отчаянной борьбе с законной дочерью актера Кариной. Так Еремеев дослужился до высших чинов. Теперь ведет аж на Первом канале программу «Семейные тайны». Увлеченно подсчитывает бриллианты (и любовников) актрисы Зои Федоровой. Карина, видимо, пока ждет своей доли эфира. Подрастают внуки Федосеевой-Шукшиной, которые активно приторговывают страстями близких родственников. В битвах за наследство радуют глаз бульдожьей хваткой племянники Зыкиной и сиделки Быстрицкой. Весь этот «пестрый сор» имеет один существенный недостаток — следить за ним невыносимо скучно.

Алибасов сделал невозможное: он, что называется, обнажил прием, умело довел жанр до состояния комы и тем самым надолго запечатлел себя и жанр.

Малахов поставил перед общественностью срочную задачу — вернем всем миром память Бари Каримовичу. «Вы меня узнаете?» — спросила трепетная Ирина Мирошниченко, вплотную придвинувшись к герою дня. Ответ вдохновил актрису: «Я хочу эту девушку». Девушка порозовела и заискрилась. Бари уточнил: «Я с ней был знаком в 1912-м». Актриса взяла мхатовскую паузу и обиженно удалилась в тень.

Я смотрела на Алибасова новыми глазами — его бенефис был талантлив. Он обыграл все существующие в пространстве таблоидов штампы: приехал овощем в инвалидной коляске, свалился с нее, долго валялся на полу. Затем встал, бодро вышел на авансцену, пел, плясал, витийствовал, заново делил наследство. Он управлял своей памятью со сноровкой факира.

Безудержно пиарил свою подзабытую группу «На-На», но, пристально взглядываясь в Малахова, спрашивал: «А вы кто?» На Малахова было страшно смотреть — герой на глазах рушил авторский замысел.

У ведущего в повестке дня была еще она трагическая история: вместе с Бари исчез его любимый кот Чуча. Бари легко переиграл и ведущего, и Чучу, прозорливо воскревшего одновременно с хозяином. «Но вы ведь были в коме?» — Малахов не терял надежды. Бари продолжал петь со своей «На-Ной». «Но это вам промывают желудок или не вам?» — истерично спрашивал Малахов, тыча пальцем в экран. Подробная сцена промывания прилагалась. «Покажите язык», — почти теряя сознание, попросил ведущий несговорчивого героя. Тут Бари встрепенулся и с высунутым языком долго обходил студию.

На следующий день конкурент Борисов принялся разоблачать нарушителей конвенции. «А был ли «Крот»?» — обиженно вопрошал он, туманно глядя в камеру. Абсолютно праздный вопрос в нашем царстве иллюзий.

Вряд ли хоть кто-нибудь из нормальных людей мог всерьез поверить в эти бредни Бари (кстати, так некогда называлась его программа на ТВ), но ведь поверили.

К таблоидам подключились выпуски новостей, серьезные информационные агентства, всевозможные врачи. Все те, кто участвовал в заведомой мистификации, теперь долго и упорно будут разоблачать Алибасова.

История в высшей степени красноречивая. Империи рушатся не столько от внешних врагов, сколько от внутренней деградации. Впрочем, Бари Каримович совершил как минимум одно правильное действие: смачно плюнул в Малахова. Многим хотелось, а отважился только он один.

[Слава Тарощина]

https://web.archive.org/web/20010104...mat/smi1.shtml

МИНУВШАЯ неделя пуще прежнего обнажила некрофильский характер нашего ТВ: смерть смакуют, она стала ходовым товаром. Тема многоликая, таящая массу возможностей. Одну из них недавно распознали на ОРТ. Здесь гибель подмосковных омоновцев в Чечне стала поводом для рекламы нового сериала. Рецепт, оказывается, прост. Приехал, например, в первопрестольную в день отпевания омоновцев прославленный "мент" Сергей Селин из "Улицы разбитых фонарей". Только он вышел из вагона, а корреспондент уж тут как тут с микрофончиком и расспросами. Взволнованный Селин с болью говорил о драме, которую он считает в том числе и своей, личной - не по долгу актерской службы, но по сути того, что он понял, играя милиционера... Его рассуждения на полуслове прервал закадровый текст - радуйтесь, мол, дорогие зрители, смотрите на канале ОРТ сериал "Убойная сила" с участием "ментов" в целом и Селина в частности.

Сегодняшнее ТВ обращается со смертью почти по формуле Ивана Карамазова - Бога нет, и все дозволено. Более всего страдают люди известные; другие, впрочем, ТВ-дельцов и не интересуют. Они попрали не только таинство жизни, но и таинство смерти. Традиции наглого вторжения в частную жизнь, заложенные в день гибели Влада Листьева, расцвели пышным цветом. Любопытная штука: 15 лет говорим о главенстве личности над коллективом, а голос единицы и сегодня тоньше писка. Не случайно Анатолий Собчак в последнем телеинтервью признался, что ощущал себя гладиатором, судьбу которого решала толпа. Он был прав. Именно толпа (точнее, ее вкусы и запросы) правила бал и во время его похорон. Если собрать воедино многочисленные репортажи о прощании с первым мэром Санкт-Петербурга, то можно вычленить две магистральные темы: а) придет или не придет на панихиду Владимир Яковлев после заявления вдовы Собчака о невозможности его присутствия у гроба? б) что стоит за рыданием Нарусовой на плече у Путина? При этом никто из тех, кто травил Анатолия Александровича на экране, не счел нужным хоть как-то покаяться.

Роковая кончина Артема Боровика раскрыла новую грань информационного бесстыдства. На сей раз телекамеры запросто вломились в квартиру обезумевших от горя родителей. Корреспондентка РТР все допытывалась у матери, каким сыном был Артем, репортер НТВ счел своим долгом зафиксировать, как отец покойного перебирает и комментирует правительственные телеграммы: эта от Алексия II, эта от Николая Губенко - хороший человек, вот от Михаила Горбачева... А ведь никто не мог сказать лучше и больше об Артеме, чем он сам. К чести тех же РТР и НТВ, там это к вечеру поняли: ломая сетку, каналы запустили в эфир программы с участием Боровика - беседу c С. Аллилуевой и "Антропологию" Д. Диброва. Вообще молодые телевизионщики продемонстрировали удивительную приверженность к иерархичности мышления. Задыхаясь от номенклатурного позыва, они с упоением мусолили на разные лады тот факт, что Боровик будет покоиться на Новодевичьем по соседству со Шнитке и Евстигнеевым. Да и вообще, с первой минуты драмы, разыгравшейся в аэропорту Шереметьево-1, они вмиг, со сноровкой инструкторов ЦК КПСС, рассортировали членов экипажа "ЯК-40" на первый, второй и прочие категории. Во всех материалах много говорили о Боровике, бегло упоминали другого бизнесмена - Зию Бажаева, а имена бортпроводниц так и не удосужились в первый день даже выяснить. Единственным, кто попросил за это у зрителей прощения, был Андрей Максимов со своим "Ночным полетом". Только он сумел справиться со сложнейшей для телевизионщиков задачей - бережно и тактично найти нужные слова в момент эмоционального шока.

Остальные были верны себе, в который раз подтверждая - смерть у нас по-прежнему имеет национальность. Энтэвэшники неутомимо твердили, что в ЦКБ, где хоронят Бажаева, собрались представители чеченской диаспоры. При этом камера выхватывала лицо главного "чеченца" - Сергея Кириенко и лица других, не менее известных людей, чья принадлежность к диаспоре весьма сомнительна.

Примечательно, что утром того же дня по ТВ прошло сообщение - в автомобильной катастрофе в Америке пострадало по меньше мере восемь русских. Корреспондент позвонил в госпиталь, куда доставили пострадавших, и услышал ответ удивленного дежурного врача - а мы не различаем наших пациентов по национальности, мы спасаем всех.

Смерть годится и для пиаровских целей. Редкий ньюсмейкер не засветился на экране, толкуя о своей близости к Боровику. Но впереди паровоза бежал Доренко. Боровик, оказывается, прежде всего ценен тем, что всегда приходил на помощь ему, Доренко: приглашал на работу и хотел помирить с мэром. И тут же Сергей Леонидович, символ творческой непорочности, устыдил журналистов, упрекающих правительство в гибели Боровика.

Впрочем, в тот страшный день все упрекающие вели упреждающий перекрестный огонь, все трактовали трагическое событие в соответствии с собственными приоритетами - у нас ведь не столько свобода слова, сколько свобода версий, снующих без руля и без ветрил. Я далеко не всегда согласна с Игорем Шабдурасуловым, но тут принимаю его сторону. На панихиде в ЦДЛ репортеры пристали к нему с "острыми" вопросами - вы здесь сами по себе или по поручению Путина? На что зам. главы президентской администрации, с трудом сдерживая гнев, ответил: не приемлю, когда человеческую трагедию превращают в политический фарс.

У любого политического фарса, как и у медалей, имеется и оборотная сторона. Об этом думаешь на премьере интересной программы Владимира Кара-Мурзы "Свидетель века" (НТВ). Свидетелем выступал Лев Дуров, вспомнивший эпизод Отечественной войны - 17 июля 1944 года через Москву гнали 57 тысяч пленных немцев. Более всего поразили глаза москвичей, стоявших на тротуарах Садового кольца и молча наблюдавших за этой процессией - они были сострадательные, даже благожелательные...

И вот поневоле приходишь к мысли: теперь-то глаза другие. Еще недавно то, о чем сказано выше, повергло бы нас в трепетную печаль. А сейчас, когда экран завален трупами, когда великий и могучий обогатился словосочетанием "фрагменты человеческих тел", когда отрезанные уши и связанные лагерной проволокой ноги стали бытовым явлением, - нисколько.

Наверное, в этом-то и дело. Мы позволили им использовать смерть для рейтингов, эксклюзива, рекламы. Электорат, под твердым руководством теледемиургов превратившийся в толпу, забыл одно обстоятельство: "Власть превращать человека в труп" (формула философа Симоны Вайль) - всегда и сегодня - очень важная для страны тема. Слишком важная, чтобы на ней спекулировали мародеры от журналистики.

[Слава Тарощина]

https://web.archive.org/web/20000929...mat/smi2.shtml

НА ДНЯХ верховный атаман казачьих войск Виктор Ратиев, возбужденно оправляя экзотическую военную фуражку, кричал в микрофон: "Казаки поддерживают Путина не потому, что это модно, а потому, что видят в нем Минина и Пожарского".

Наверное, г-н Ратиев решил, что Минин-и-Пожарский - это один человек. Как бы то ни было, лексические шероховатости в речи казачьего предводителя с лихвой компенсировались жарким чувством глубокого патриотизма.

Сходные эмоции обуревали и создателей документального фильма "Неизвестный Путин" (РТР) - сценариста Н. Микову, режиссера Д. Желковского, руководителя проекта В. Манского. Потому-то их прозведение и напоминало спич Ратиева: слабовато по части художественной, зато очень верноподданически. Вопрос, прозвучавший в Давосе - "Who is mister Putin?", - был возведен авторами в ранг других роковых русских вопросов - "кто виноват?" и "что делать?".

Стилистически расследование документалистов Северной Пальмиры напоминает мутанта, выведенного посредством скрещения "Петербургских тайн" с "Семнадцатью мгновениями весны". Авторы снуют по мрачным подворотням, заходят в дома, помнящие еще героев Достоевского, со штирлицевской инотонацией произносят ключевые фразы вроде такой: "Мы знаем дату рождения нашего героя - 7 октября 1952 года".

Похоже, это все, что знают авторы. На их беду, даже в студии на Крюковом канале, где хранится самый большой питерский киноархив за последние 50 лет, следов Путина почти не обнаружилось. Так, всего два-три мимолетных кадра - Владимир Владимирович за спиной Собчака. К слову сказать, в картине на удивление мало даже простых фотографий с изображением героя. Впечатление такое, что он с младых ногтей разделял жизненное кредо философа Сковороды - "мир меня ловил, но не поймал".

Убожество визуального ряда авторы тщатся восполнить тем, что именуется "воздухом времени". Но и тут неувязочка вышла. Воздух так отфильтровали, что оторопь берет: зачем, спрашивается, перестройки разные затевали, если так хорошо жилось в 50-70-е годы? Все маршируют, пляшут и поют, камера то и дело выхватывает крупным планом малыша, олицетворяющего "спасибо партии и правительству за счастливое детство". И наши расследователи тут как тут, задаются вопросом - а может, это маленький Путин? Или этот? Или тот? Поистине новаторский для документальных фильмов прием. С его помощью можно было бы откопать даже неизвестного Жириновского, не говоря уже о неизвестных Памфиловой и Джабраилове. Тогда хотя бы Центризбирком был бы доволен...

Наконец-то зритель, прибалдевший от количества знакомой - до зубовного скрежета - хроникальной нарезки, вознагражден: в результате титанических усилий авторами найдена классная руководительница Путина - Вера Дмитриевна Гуревич. Вера Дмитриевна действительно прелесть: умная, интеллигентная, непосредственная, искренняя, но главное - она, чувствуется, любит Володю не по долгу службы, а сердцем и душой.

И вот тут-то кроется основное противоречие фильма. Вера Дмитриевна повторяет - не надо делать из Путина гения и сверхчеловека. Он - обыкновенный человек с обыкновенными способностями. Именно таким и любит учительница этого мальчишку, обожавшего нугу, яичницу и фильмы про шпионов. Но то, что хорошо для классной руководительницы, решительно не годится для авторов фильма о президенте великой державы. Их смущение, конечно, можно понять: где признаки грядущего величия? Пусть бы хоть лобзиком в детстве чего-нибудь выпиливал...

Не проливают свет истины на становление путинской личности и вялые одноклассники - их осторожные воспоминания унылы и однообразны, как Обводный канал. Зритель так и остается в недоумении - как же все-таки случилось, что, едва окончив школу, Путин помчался устраиваться на работу в КГБ? Ибо зритель уверен: мальчики и девочки в ту пору, как и в любую другую, больше всего на свете не желали иметь какое-либо отношение к этой грозной аббревиатуре. Не больно много мы узнаем и от университетских однокашников Владимира Владимировича. С их помощью тема "Путин и КГБ" начинает приобретать совсем уж загадочные очертания. Каким образом юноша без блата, не отличавшийся сверхъестественными успехами в учебе, сперва сумел поступить на юрфак при конкурсе 25 человек на место, а затем, один из немногих, получить желанную работу? Его приятель С. Заблодский обмолвился - "ему удалось распределиться в КГБ, к нему начали заранее присматриваться". Можно только догадываться, что означают вышеприведенные глаголы.

Лучшее, что есть в фильме, - постскриптум. Двери, как в сказке, открываются, и к Вере Дмитриевне входит Путин с огромным букетом роз. Такие путинские глаза - настоящие, теплые, живые, а не "имиджмейкерские" - мы видели только один раз, у гроба Собчака. "Зачем диван передвинули?" - спрашивает у Веры Дмитриевны ее любимый ученик, давая знак телевизионщикам убраться.

Если в часовом фильме лучшее - минутный посткриптум, то дела плохи. Фильма, собственно, и нет: скверный текст, отсутствие информации, натужный монтаж не в состоянии образовать единого целого. Впрочем, эту, с позволения сказать, документальную работу уместно оценивать отнюдь не по творческим критериям. Ведь она - явление того же ряда, что и стремительная путинизация всех политических сил; асфальт в городе Иванове, положенный на скукоженный снег; заявление заикающегося от подобострастия М. Леонтьева: какой у нас президент, однако, здоровенький - даже на истребителях может летать. Суть сего чисто-конкретно русского явления лучше всех выразил Добчинский из "Ревизора": "Так бежал засвидетельствовать свое почтение, что не могу духу перевести".

Агитаторы и пропагандисты всех мастей восторгаются: Путин не вел предвыборной борьбы. А зачем? Мельтешение на экране, скуловоротные дебаты, дебильнообразные ролики - удел аутсайдеров, а не лидеров. Истинных "рейтингоносцев" (курсив мой) у нас завсегда играют те, что никак не могут "дух перевести". Даже нежелание и.о. соседствовать с тампаксами и сникерсами было учтено - "Неизвестный Путин" благоговейно огражден от вторжения рекламы.

Только вот сам герой ничуть не стал нам ближе. Недавно Зюганов разоткровенничался: лидеры выращиваются годами. Он прав. Процесс выращивания Путина до 1975 года так и остался неизвестным. Вторая часть фильма пока в телепрограмме не заявлена. Как говорит в таких случаях моя подруга, дальнейшее покажет будущее.