*966. Виталий Найшуль

[Андрей Василевский]

– Но нет ли у Вас впечатления, что несмотря на постоянно идущий развал экономики, ухудшение экономических показателей и так далее, одновременно все-таки созревают некоторые предпосылки для рынка? Та же бартерная торговля значительно усиливает элементы горизонтальной связи, создает систему поиска этих связей. Не создается ли сегодня, несмотря на развал, основа для будущего экономического порядка?

[Виталий Найшуль]

– Да, создается, только не надо это переоценивать. Как мне кажется, от отдельных явлений до настоящего действующего организма все-таки очень далеко.
Очень плохо, что, как правило, фактура советской экономики ускользает от внимания большинства экономистов – и тех, которые проектируют реформы, и тех, которые пишут статьи.
Программы пишутся исходя из того, какой экономика должна быть. Но возникает вопрос – а где же то, что сейчас? Правда ли, что Советский Союз можно превратить в Америку или еще какую-то страну по своему желанию?
Я бы сказал, что исключение здесь составляет одна группа экономистов и социологов. Она, наверное, не столь хорошо известна – это Симон Кордонский, Вячеслав Широнин, Сергей Белановский, Сергей Павленко, Виктор Константинов. Я и себя сюда бы причислил, потому что чувствую себя с ними в очень родственных отношениях. Это такая «советская школа бюрократического рынка». Я могу назвать еще Костю Кагаловского, и этот список можно продолжать.
Мои знания того, как система реагирует на те или иные воздействия, получены в свое время из разговоров в Госплане. И надо сказать, что практические работники уже тогда очень хорошо понимали, что и из хозрасчета ничего не получится – ни из первой модели, ни из второй. Это люди, которые могут давать очень содержательную критику. Вся беда состоит в том, что они не рефлексируют ситуацию. Они понимают, что будет плохо, но не могут сказать, почему.
Система сильно взаимосвязана. Предположим, что вы придумали какую-то реформу, пусть даже хорошую реформу. И в соответствии с этой реформой завтра предприятия начнут делать не то, что они делали вчера.
Это означает, что все связи сразу порушились. Предприятие начинает производить другую продукцию и откажет своему старому партнеру. При настоящей рыночной экономике все компенсируется очень быстро, они снова свяжутся в сеть. Если у вас этого рынка нет, то это значит, что вы просто распустили всю сеть.
Мне кажется, что программа Явлинского (ставшая известной под названием «500 дней» – ред.) является в каком-то смысле ответом на эту проблему: она не пытается все переделать по кусочкам.
Еще одно свойство системы – очень сильная взаимозависимость в других отношениях, которая до сих пор, мне кажется, не осознана.
Например, мне рассказывали, что когда каким-то лесным организациям, которым до того запрещали продавать лес населению, разрешили это, оказалось, что леса остались без лесников. Почему? Потому что, когда им было запрещено, они нелегально торговали им. А зарплата там всегда была мизерная.
Мне кажется, что любые реформы должны этот фактор иметь в виду, но такая точка зрения не пользуется популярностью почти у всех реформаторов.