*1100. Экономика России

[Елена Ъ-Загородняя, Марина Ъ-Яшина]

https://www.kommersant.ru/doc/76343

Газета «Коммерсантъ»
16.04.1994, 00:00

Брюссель-Оттава-Брюссель: какая следующая остановка?

Повышение мировых цен на алюминий, столь бурно происходившее в марте и начале апреля, может захлебнуться, так и не достигнув высот, запланированных его производителями, и выгодных для российских экспортеров. Поводом к появлению таких прогнозов стала публикация данных о мартовском объеме производства алюминия в России, которая, по мнению западных экспертов, подтверждает их опасения о нежелании российских заводов проводить сокращение производства в масштабах, обещанных российской делегацией на международных встречах в Брюсселе и в Оттаве. Однако тот же фактор может стать лишь предпосылкой для недолговременной игры с ценами на алюминий.

На следующей неделе в Брюсселе состоится третья в этом году встреча производителей алюминия, на которой соберутся делегации Австралии, Канады, ЕС, Норвегии, США и России. На предшествующие встрече дни пришлись события, которые могут коренным образом изменить конъюнктуру рынка. Некоторые, хотя и незначительные, изменения в худшую сторону уже произошли: цена наличного алюминия на LME за последние два дня упала на $10,5 до $1290,5 за тонну, а трехмесячные форвардные контракты по алюминию понизились в цене на $13 до $1308 за тонну. Причиной же падения цен стала проведенная АО "Алюминий" публикация данных об объеме производства металла российскими заводами. Несмотря на то что опубликованные данные были неполными, они позволили лондонским экспертам сделать вывод, что вместо обещанного Россией сокращения производства на 300 тыс. тонн к концу марта, реальное сокращение составило только 142 тыс. тонн.
Впрочем, возможно, что опубликованная информация в первую очередь была использована биржевыми "медведями", и понижение цен явилось лишь следствием краткосрочной игры, однако оно может продолжиться и в дальнейшем.
Естественно, прямая зависимость между объемами сокращения российского производства алюминия и ценами на мировых рынках не подлежит сомнению. Однако довольно неожиданной в этом аспекте выглядит позиция АО "Алюминий", в планы которого, естественно, вряд ли входило способствовать падению мировых цены. К тому же именно "Алюминий" доселе очень осторожно подходил к распространению любой информации, даже менее засекреченной, чем эта (открытая публикация данных о производстве алюминия за все время существования СССР и России была проведена впервые).
Скорее всего, обнародование информации о производстве алюминия носит в известной степени политический характер. Возможно, ее появление можно интерпретировать как желание бывшего концерна показать, что он по-прежнему сохраняет в России ведущие позиции и рад был бы выполнить все достигнутые договоренности по сокращению — но российские заводы сворачивают свое производство крайне неохотно. Со своей стороны заводы, приватизируясь, обретают большую независимость от бывшего концерна, и ему проконтролировать выполнение обещаний насчет сокращения производства становится все сложнее. Основная аргументация заводов, не желающих сворачивать производство, такова: во-первых, при подписании соглашения их мнения никто не спрашивал, а во-вторых, временно закрыв цеха, заводы рискуют не открыть их никогда — финансовое положение многих предприятий неустойчиво.

[Дмитрий Бутрин]

https://www.kommersant.ru/doc/3843598

Динамика экономики РФ
28.12.2018, 00:20

Россия вместе с остальным миром вступает в 2019 год без долгосрочных идей
После президентских выборов 2018 года идея «догоняющего развития», ранее с оговорками, но остававшаяся главной для всех российских правительств последних десятилетий, практически забыта. Экономический прогрессизм в России не заместили ни правая, ни левая, ни националистическая, ни экологическая идеи, ни борьба с неравенством, ни антиэлитное движение, ни поворот к Китаю, ни циничный меркантилизм. Для России медленный органический рост просто ради улучшения комфорта — вынужденное решение, неторопливое обустройство в идеологическом тупике — результат противостояния с ЕС и США последних лет. Но в этой ситуации страна неожиданно оказалась едина со всем миром. В 2019 год почти все страны мира входят без внятных идей о том, для чего нужен рост ВВП, социальный и технический прогресс, политика, культура, да и в целом развитие.


Поиски новой формулы народного счастья в 2018 году вызывали затруднения не только в России, но и во всем мире

Фото: Максим Кимерлинг, Коммерсантъ / купить фото

Подготовкой к маю 2018 года власти в России занимались как минимум два года. Теория звучала примерно так: с 2016 года Центр стратегического развития (ЦСР) во главе с Алексеем Кудриным совместно с действующим правительством формулирует стратегию развития РФ после 2018 года, в мае Владимир Путин вновь становится президентом России и назначает новое правительство, с июня новое правительство начинает шестилетнюю программу реализации этой стратегии.

Чего ждут от нового правительства
Чего ждут от нового правительства
Все произошло, вопреки российскому обыкновению, ровно так, как предписано: майский указ Владимира Путина полностью основан на наилучшей программе развития, которую могло создать российское экспертное и академическое сообщество (оно было привлечено ЦСР к работе фактически в полном составе), нацпроекты вполне рациональны и в основном даже недооценены населением — это программы госрасходов, по масштабу сходные с программами 1950–1960-х годов (с поправкой на темпы экономического роста — в те годы в СССР существенно более высокие; они снизились в 1970-х примерно до текущего уровня), и они будут иметь ощутимый эффект. Хрущевки и кукуруза Никиты Хрущева были, по крайней мере формально, частью программы строительства коммунизма — официальной идеологической цели, идеи развития, разделяемой или не разделяемой населением СССР, но существующей.

Программа ЦСР так или иначе последняя разработка идеи «догоняющего развития», главной социальной и экономической идеологии РФ еще со времен, когда Борис Ельцин был не президентом страны, а претендентом на власть в 1988 году.

Как правительство расставило приоритеты в социальной сфере
Как правительство расставило приоритеты в социальной сфере
«Догнать Запад», в первую очередь по стандартам потребления, оставалось главной идеей развития — протесты 2011–2012 годов декларировали коррупцию как проблему, мешающую «догоняющему развитию», а события 2014 года были попыткой отступления от этой идеи в сторону то ли реставрации Российской Империи, то ли реанимации СССР. К 2018 году все это стихло и исчезло: правительство Дмитрия Медведева «догонять Запад» не собирается. «Поддержание темпов роста ВВП выше мировых» в майском указе Владимира Путина лишь дань прошлому: Минфин и Минэкономики, спокойно прогнозирующие потолок роста ВВП на уровне 2,5–3% в течение многих лет, не рассматриваются как гнездо пессимистов, прогнозы мирового роста (по которым только и можно сказать, будут наши темпы роста выше или ниже мировых) вообще мало кого интересуют. Мы будем развиваться так, как сможем. Да и кого мы будем догонять — страны, давящие на нас санкциями? Весь 2018 год прошел под знаком подвешенного санкционного режима, причем именно в этом году стало понятно, что последовательное развитие отношений с КНР — это очень хорошо, но стратегических проблем РФ не решит.

Мало того, усилия Банка России и Минфина в 2014–2017 годах, создавших из вполне крепкого подручного материала «макроэкономическую крепость» в России, внесли в безыдейность власти в стране свой вклад. Стабильность не бесплатна, она ограничивает варианты развития.

Но в целом каковы цели развития России — не цифры, а содержательные цели, какими свершениями страна, согласно майскому указу, должна будет гордиться в 2025 году? На этом вопросе в 2018 году споткнулись многие большие начинания.

Так, очень сильный протест против программы реновации Сергея Собянина в Москве во многом объясняется именно отсутствием ответа на вопрос «Вы хотите все перестроить — зачем, для каких целей?». И ответ «Просто ради комфорта» большое число людей не устраивает. Если только ради этого, оставьте все как есть, потому что у любых перемен всегда есть издержки — если нет чего-то большого, что их оправдывает, то их не готовы терпеть.

Парадоксально, но это — следствие политики «прямого народовластия», последовательно проводящейся в России с 2000-х годов.

Но опора на прямой диалог лидера/властной вертикали с народом в обход слабых и своевольных внутриобщественных институтов к 2018 году стала не столько российским, сколько мировым феноменом.

Дональд Трамп в США, Эмманюэль Макрон во Франции, Тереза Мэй в Великобритании, да и принц Сальман в Саудовской Аравии — это лишь несколько примеров той же истории, которую в России начали на десятилетие ранее и на других основаниях. Сейчас во многом ситуация схлопнулась: России и США почти невозможно договориться друг с другом о чем-либо (см. статью «Ложный диалог»), поскольку в США, как и в России, основная идея развития вынужденно, по неимению лучшего, обращена в прошлое. Make America great again! — отлично, но тогда отчего мы удивляемся тому, что главным публичным событием года в ЕС стало празднование завершения Первой мировой? И почему мы удивляемся проблемам «Брексита» — если у свободной от уз ЕС Великобритании не более ясная и увлекательная стратегия развития, чем у самого Евросоюза: выбрать, где будет лучше, снаружи или внутри, действительно сложно.

Фотогалерея
Настроения–2018
Развернуть на весь экран

Смотреть

Пожалуй, единственной объединяющей мир идеей в 2018 году осталась нарастающая довольно абстрактная (она характерна больше для богатых стран) ненависть к социальному неравенству и расслоению. Российские «антикоррупционные» настроения, кстати, в 2018 году питались уже в основном той же ненавистью. Но социалистическая идея при этом в том же кризисе, что и все прошлое десятилетие, даже в традиционно толерантной к ней Европе: антиэлитные протесты 2018 года требуют снижения налогов, а не уничтожения богатых или общества с госсобственностью на средства производства. У «желтых жилетов» в Париже не больше идей о том, каким должен быть справедливый мир, чем у правительства РФ или Госдепа США в декабре 2018 года. Не должно быть плохо, а как должно быть хорошо — мы не знаем.

Во многом это обнадеживает: 2019 год придется в России, как пришелся и весь 2018 год, на относительно осторожное обустройство в идеологическом тупике.

Реклама — продолжение ниже

Да, в процессе можно сломать целые рынки, в целом эта «обреченность на мелкие дела» способствует истерическим «выбросам» реформаторской энергии и скандалам. Но есть системное ограничение: надо поосторожнее, в этом тупике, возможно, придется жить долго. И не только нам — и миру тоже некого стало догонять. Недаром 2018 год запомнился прежде всего возрождением мирового интереса к космическим исследованиям. Может, там, на Марсе, лучше знают, к чему нам теперь стремиться?

Общество всего улучшающегося
Формально 2018 год для российской власти — первый, в котором работа всего госаппарата подчинена четко определенной цели. Если «майские указы» Владимира Путина 2012 года содержали описание средств, которые правительство должно применить для достижения довольно общих целей социально-экономического развития, то «майский указ» 2018 года — это как раз перечень «национальных целей развития» до 2024 года, список 12 нацпроектов и одной инфраструктурной программы, которыми эти цели достигаются, и описание метода их финансирования («в первую очередь — бюджетные расходы на нацпроекты»). Это простая и не допускающая особых толкований программа — определили цифры, которых надо достичь, рассчитали деньги, которые на это есть, разработали методы, как эти деньги потратить, и пошли выполнять план.


Президент России Владимир Путин (слева) и премьер-министр России Дмитрий Медведев

Фото: Александр Миридонов, Коммерсантъ / купить фото

Несмотря на то что упрощение плана до понятной схемы — довольно непростая задача, она выполнима. В соцсфере нацпроекты сводятся (в грубом упрощении) к поддержке деньгами позитивных демографических перемен и переходу к «социальному контракту» как главному способу ликвидации бедности. В образовании — к цифровой школе и подчинению основной массы среднего качества вузов сети элитных университетов. В здравоохранении — к массовой переаттестации врачей и тиражированию московского опыта 2014–2018 годов в крупных городах («инфарктные» и «инсультные» сети) плюс крупные расходы на онкологию. В повышении производительности труда — к принудительной перестройке управления на средних предприятиях госсектора на основе опыта «Росатома», Минэкономики и Минпромторга. В экологии — к принудительному инвестированию в новые чистые технологии под угрозой штрафов и к госинвестициям в очистку крупных рек. В жилом строительстве — ну, тут проблемы, но надеемся на то, что дешевая ипотека все решит. В инфраструктуре — строим железные и автодороги. Ничего неожиданного, все, что давно откладывалось.

Вопрос, однако, не в этом. Предположим, что за всем этим стоит некая идеология: «мы хотим, чтобы сегодняшнее общество изменилось и стало другим» — каким? Идеологическая цель, объявленная на 2024 год, в нацпроектах отсутствует, она заменяется простым соображением — «люди будут жить лучше», и в этом смысле кампания нацпроектов уникальна. И в этом ее слабое место: почти любая идея, овладевшая настроениями, немедля оттесняет идею «лучше жить» на второй план. Пункты «майского указа», провозглашающие приоритет финансирования нацпроектов, вряд ли помогут: остается лишь надеяться, что новая идея не появится.

Но она, безусловно, может появиться.