*860. Что такое демократия?

[Михаил Меньшиков]

Эти дни я провожу в одном из уголков древней Греции, волею богов имеющем теперь русское уездное управление, городскую управу и все признаки нашей культуры. Просиживая длинные солнечные дни на высоте, над безбрежным морем, рассматривая многочисленные развалины старых башен и храмов, я невольно задумываюсь о далекой молодости человечества, о прекрасной и светлой - как у нас привыкли ее считать - эллинской цивилизации. Чем она поднялась тогда? Что дало расцвет ей? Что ее сгубило?

Уже 2300 лет назад этот "русский" теперь городок был сильной крепостью. Именно при осаде ее погиб босфорский царь с несколько странным для монарха именем - Сатир I. Ясно, что задолго до этого сатирического момента, может быть, со времен аргонавтов, благословенный край этот сделался греческим. Совершенно как в Элладе, здесь горы, рощи, воды были населены ореадами, дриадами, наядами; из чудных зеленовато-голубых волн, что бьют в подножье дачи, где я живу, тоже выходила когда-то Венера. Под мраморными колоннами на холмах тут тоже курились алтари Тучегонителю-Зевсу и всему хору вечно прекрасных, блаженных богов, что воплотили в себе юность арийской расы. Сверх того тут держался удивительный культ какой-то Деве. Но это меня отвлекает от темы. Я хотел бы пораздумать с читателем, отчего умер великий Пан? Отчего точно ветром сдуло древний роскошный расцвет человечества? Говорят: пришли варвары и смели в одну сорную кучу и богов с Олимпа, и героев с кудрявых берегов средиземного бассейна. Например, здесь прошли скифы, сарматы, гунны, готы, печенеги, половцы, турки. Бесчисленные орды человекоподобных обрушивались одною волною разрушения за другою, и в результате гениальная цивилизация погасла.

Что она тут действительно погасла и едва ли не навсегда, для этого достаточно рассказать мою сегодняшнюю прогулку на гору Митридат, где помешается крохотный музей древностей. Крутая, высокая гора, к склону которой прижался домик, где родился Айвазовский. Поэт этого берега родился чуть не столетие назад и давно умер, но у колыбели его возможны такие сцены.

- Что ж музей? Опять закрыт? Нет, это ведь черт же знает что такое! Написано на дверях: открыт от 10 утра до 6 вечера. Теперь половина 12-го. Под самой надписью "открыт" повесили замок. На что же это похоже?

- Подождем малость, - говорит кротко другой из толпы. - Авось придет сторож.

- Жди его! Он теперь в подвале сидит, - скептически замечает третий.

- А что ж он в подвале делает? - спрашивает наивно гимназистик.

- Известно что: водку дует. Пьяница, - что ж ему делать,

- Позвольте-с, - замечает кто-то, - в подвале он не может сидеть. Еще обедня не отошла. Подвал должен быть заперт!

- Да ен и заперт, - вставляет осведомленный парень. - По праздникам, действительно, нужно в подвал постучать, чтобы впустили. Впустят знакомую компанию - и запрут. Тебе не все ль равно пить, заперты двери аль нет. За запертыми даже лучше.

- Нет, вы войдите в мое положение, - волнуется господин, приехавший с большим фотографическим аппаратом. - Вы вот приезжие, а я даже здешний житель и который раз приезжаю, - никак не могу застать сторожа. Мне необходимо снять некоторые картины, и вот...

Кончилось тем, что господин сложил аппарат и поехал с сыном разыскивать подвал, где заседал сторож в служебные часы. Поехал бы к заведующему музеем - француз тут такой, но, говорят, тоже обожает Бахуса. В управу жаловаться, говорите вы? - пустое дело. Уже жаловались сколько раз, печатали даже в газете.

Вот какая цивилизация теперь на родине муз и граций.

Я поинтересовался, кто, собственно, должен считаться хозяином здешней культуры. Город держится отпуском хлеба. Правящее сословие в нем по преимуществу караимы. Позвольте перечислить фирмы, торгующие хлебом: Дрейфус, Тубино, Нейфельд, Ратгауз, Стюрлер, Ския-Крым, Флейшман, Даля-Орсо, Крым, Рейберман, Менделевич, Мустава Мамут и, наконец, Русское общество вывозной торговли. Допустим, что последнее общество действительно русское, но на 10,5 миллионов пудов хлеба, отпущенного за последние 8 месяцев, - знаете ли, сколько отпустило "Русское общество вывозной торговли"? Только 116 тысяч пудов. Всего лишь, стало быть, около одной сотой хлебного вывоза принадлежит русским людям. На 99 сотых культура здешних мест лежит на совести нерусских наследников древней цивилизации. Делая миллионные обороты, они даже не догадываются устроить приличный музей древностей с трезвым сторожем. Им и в голову не приходит реставрировать сгоревший во время революции 1905 года театр. Каменные развалины последнего до сих пор уныло торчат в центре города...

Кто были варвары, разрушившие древний мир? Я думаю, это были не внешние варвары, а внутренние, вроде тех, которых и теперь в Европе сколько угодно. Мне кажется, разрушителями явились не скифы и не германцы, а гораздо раньше их - господа демократы. Так как в эти дни, по случаю дополнительных выборов в Государственную Думу, снова по всей России закипели споры о демократии, то не лишне было бы многим государственным людям заглянуть в учебник и поточнее справиться, чем была демократия в ее классическую эпоху, чем она была в ее отечестве, "под небом голубым" родных богов?

О Древней Греции у нас в публике большею частью судят по Гомеру, по греческим трагикам, по прелестной мифологии, которую популяризировал Овидий. Но религия и героический эпос Греции - продукт вовсе не демократии эллинской, а более древнего аристократического периода. Теперь установлено, что античный мир - подобно христианскому - имел свое средневековье, довольно похожее на наше. Как наша демократия является лишь наследницей феодальной эпохи, доведшей культуру духа до расцвета мысли, так древнеэллинская демократия не сама создала, а получила в дар тот богоподобный подъем умов, которым отмечен так называемый "век Перикла". Великие люди этого века были или аристократы, или воспитанные в аристократических преданиях буржуа. Но как распорядилась собственно сама демократия с наследством предков - вот вопрос!

Чтобы понять, что такое был знаменитый афинский демос, нужно читать не трагиков, а Аристофана. Помню мое великое изумление, когда я впервые познакомился с его комедиями. Из них выступает живой, неприкрашенный народ греческий во всей своей невзрачной натуре. У меня нет здесь Аристофана, и я его не могу цитировать. Народ свободный, но даже в такой небольшой массе граждан - 20-30 тысяч человек, - что это была за пошлая толпа! Сколько невероятной грубости, цинизма, жадности, раболепия, трусости, суеверия самого темного и разврата самого неистового - и где же! У самого подножья великого Парфенона и боговидных статуй!

Подобно французской революции, которая сражалась с Европой моральными и физическими средствами, собранными в феодальный период, афинская демократия вначале была аристократична и силой инерции шла по стопам героев. Но чуждый ее природе подъем духа быстро упал. Чуждый ей гений погас. "Равноправие" - вот был лозунг, во имя которого эллинская демократия в эпоху персидских войн низвергла остатки олигархии. Провозглашен был, как и в наше время, принцип, что решение принадлежит большинству. Что же вышло? Очень скоро обнаружилось то самое, что мы видим в современной Европе, именно, что демократия по самой природе своей неполитична. На площади Афин толпился народ, нуждою и бездарностью прикованный с искони к вопросам плуга и топора, аршина и весов. Что могли понимать в вопросах внешней политики бедняки, не знающие точно, какие страны скрываются за горизонтом? Как они могли разобраться в вопросах финансовых или административных? Между тем пролетарии получили в стране решающий перевес. Вспомните, как они им воспользовались.

Чернь и власть

Сколько ни болтайте масло и воду, удельный вес сейчас же укажет естественное место обеих жидкостей. Чернь, даже захватившая власть, быстро оказывается внизу: она непременно выдвигает, и притом сама, неких вождей, которых считает лучше себя, то есть аристократов. Завязывается игра в лучшие. Чтобы понравиться черни, нужно сделаться ей приятным. Как? Очень просто. Нужно подкупить ее. И вот еще 24 столетия назад всюду, где поднималась демократия, устанавливался грабеж государства. Народные вожди сорили средства, чтобы выдвинуться, а затем довольно цинически делились казной с народом. Даже благородный Перикл вынужден был подкупать народ. В течение всего лишь нескольких десятилетий развилась грубая демагогия. Нечестные люди, чтобы захватить власть, бесконечно льстили народу. Они обещали несбыточные реформы и удерживались на теплых местах лишь подачками черни. Правда, вначале еще бодрствовал дух старого аристократизма. Власть площади сдерживалась магистратурой, выбираемой из более просвещенных и независимых классов. Каждое незаконное решение народного собрания могло быть оспариваемо на суде. Однако самое судопроизводство демократическое было ужасно. В невероятной степени развился подкуп присяжных. Чтобы затруднить этот подкуп, пришлось увеличивать число присяжных, а это было возможно лишь оплачивая их труд от казны. По мере того как пролетарии захватывали суд и власть, порядочные люди сами удалялись от этих должностей. В конце концов суд сделался простонародным. Что же могла обсуждать вонючая, по словам Аристофана, толпа в несколько сот человек? И как она могла разобраться в тонкостях права? Тогда именно и выдвинулись софисты, горланы, адвокаты дурного тона, и тогда суд сделался в их руках слепым орудием партийной борьбы. Смерть Сократа - одна из бесчисленного ряда "судебных ошибок" - показывает, какова была справедливость демократического суда. Установилась такая чудная система. Государственные финансы истощались в тратах на "обездоленный" класс. Покрывать недостачу приходилось конфискациями у богачей, а для этого создавались политические процессы. Толпа судей знала, что ей заплатят из конфискуемой суммы, - как же им было не признать богача виновным? "Всем известно, - говорил один оратор, - что пока в кассе достаточно денег, Совет не нарушает закона. Нет денег - Совет не может не пользоваться доносами, не конфисковать имущества граждан и не давать хода предложениям самых недостойных крикунов".

В силу этого в стране свободы и равенства ужасающе развились доносы. Адвокаты бессовестно шантажировали богачей. Последним, чтобы защитить себя, приходилось самим нанимать доносчиков и на подлость отвечать подлостью. Прелестная система!

Читая Аристофана, вы видите, что эллинскую демократию волновали те же идеи социализма и коммунизма, что теперешний пролетариат. Равенство "вообще" особенно охотно переходило в уме бедняка на равенство имущественное. Тогдашние товарищи пытались кое-где даже осуществить "черный передел" (например, в Леонтинах в 423 году, в Сиракузах при Дионисии, на Самосе в 412 году и пр.). Такой грабеж высших классов низшими раскалывал нацию и обессиливал ее хуже всякого внешнего врага. Над головой энергической, трудолюбивой, бережливой, даровитой части нации постоянно висел дамоклов меч: вот-вот донесут, вот-вот засудят, конфискуют имущество. Охлократия превзошла своей тиранией олигархию VII века. Немудрено, что лучшие люди Греции, познакомившись на деле с тем, что такое демократия, кончили глубоким презрением к ней. Фукидид называет демократический строй "явным безумием, о котором рассудительным людям не стоит тратить и двух слов". Сократ смеялся над нелепостью распределять государственные должности по жребию, в то время как никто не захочет взять по жребию кормщика, архитектора или музыканта. Величайший из греков - Платон - держался совершенно в стороне от политической жизни. Он думал, что при демократическом устройстве общества полезная политическая деятельность невозможна. Того же мнения держался Эпикур и пр. Демократия внесла с собою в общество междоусобную войну: лучшим - то есть наиболее просвещенным и зажиточным классам приходилось вступать между собою в оборонительные союзы от черни, вроде наших локаутов, и даже призывать на отечество свое чужеземцев.

Что такое была афинская демократия, это хорошо видно из того, что она, подобно нашим думцам, установила себе казенное жалованье. За посещение народного собрания граждане получали каждый по три обола; впоследствии эту плату увеличили до одной драхмы. А за регулярные собрания, более скучные, получали до 1,5 драхм. Не способным к труду гражданам государство стало платить по оболу и по два, то есть вдвое, чем нужно для того, чтобы прокормить человека. Роскошь аристократии, выразившаяся в искусстве, нисколько не облагородила чернь. Эта роскошь возбудила в демократии только зависть и вкус к праздности. "Народ в демократических государствах, - говорит один историк, - пользовался своею силою, чтобы пировать и развлекаться на общественный счет. Требовательность постепенно возрастала. В Тарсите справлялось больше празднеств, чем дней в году. Под всякими предлогами народу стали раздавать казну. Прежде всего в пользу народа обратили театральные сборы, а затем и разные другие. В эпоху Филиппа и Александра это содержание народа, так называемый феорикон, сделалось главной язвой афинских финансов. Она поглощала все ресурсы и, наконец, не на что было вести войну".

Вы думаете, демократия очнулась от этого безумия, видя надвигавшуюся тучу из Македонии? Ничуть не бывало. Только когда Филипп подступил уже к Афинам, Демосфену удалось уговорить граждан отказаться от даровых денег. Но едва лишь мир был восстановлен, сейчас же вернулись к феорикону, ибо, как выразился Демад, "феорикон был цементом, которым держалась демократия".

Истощить казну на кормление обленившегося народа и подготовить ее к неспособности вооружить отечество - вот немножко знакомая нам картина, имевшая прецедент, как говорится, в глубокой древности. Новгородцы, по замечанию Костомарова, пропили свою республику. Афиняне пропили свою. Едва ли не от той же причины пала величайшая из республик - римская. Демократия начинает с требования свободы, равенства, братства, кончает же криком: хлеба и зрелищ! А там - хоть трава не расти!

Не варвары разрушили древнюю цивилизацию, а разрушила ее демократия в разных степенях ее засилья. Пока пружиной древних государств служило стремление к совершенству (принцип аристократизма), пока обществом правили лучшие люди, культура богатела и народы шли вперед. Как только совершилась подмена классов, едва лишь худшие втерлись на место лучших, началось торжество низости и в результате - крах. Отчего пала Греция, эта неприступная цитадель среди морей и гор? Отчего пала русская Греция, Боспорское царство, находившееся почти в тех же условиях? Каким образом случилось, что целые столетия те же народы умели отбивать варваров, а тут вдруг разучились это делать? Все это объясняется чрезвычайно просто. Вместо органического, веками слагавшегося строя, где лучшие люди были приставлены к самой высокой и тонкой общественной работе, к последней подпустили "всех". "Все" сделали с обществом то же, что "все" делают, например, с карманными часами, когда "сами" начинают исправлять их кто чем умеет: иголкой, шпилькой, спичкой и т. д.

1909 г.

[Слон]

http://slon.ru/calendar/event/795913/
Григорий Голосов
Алёна Ковальская

Доктор политических наук, профессор Европейского университета в Санкт-Петербурге Григорий Голосов рассказал Slon о своей новой книге.

Политико-философское вступление

Первая часть моей книги «Демократия в России. Инструкция по сборке» поднимает вопросы о том, зачем вообще нужна демократия. Не скажу, что она особенно оригинальна, основные идеи там позаимствованы из «Демократии и ее критики» Роберта Даля. Если пересказать вкратце, то я предлагаю критику так называемой теории Guardianship. Эта теория состоит в том, что существуют мудрые правители, которые знают, как править, которые в высокой степени компетентны, и поэтому им, естественно, должны принадлежать бразды правления. Тогда возникает вопрос: каким образом эти мудрые правители будут передавать власть? Можно ли оставить этот критически важный вопрос на обсуждение избирателей, которые, в сущности, совершенно не компетентны, не интересуются политикой и ничего не понимают в окружающем их мире? Естественно, что правитель должен править непрерывно и как можно дольше, а если он уже не может править или умер, то лучше всего, если он назначает себе преемника. Вот предельно популярное изложение теории Guardianship.

В книге я пишу, что эта теория строится на двух неправильных допущениях. Одно из них – это допущение об исходной благости человеческой природы: подразумевается, что человек всегда действует добросовестно, в том числе и тот, кто занимает самые властные позиции. Но, конечно, это вопрос веры. Можно верить в то, что человек хорош по природе, или в то, что он плох. Демократ верит в то, что человек по природе плох, считает, что любой человек грешен, подвержен многочисленным соблазнами. А если он еще и располагает властью, то будет использовать ее в собственных интересах. Второе ошибочное допущение – что существует достаточная техническая компетентность для политического управления. В действительности такой компетенции в политике нет и быть не может. Любая политическая проблема предполагает множественность решений, каждое из которых будет по-своему правильно, поскольку принимается в интересах определенного политического субъекта. Такова природа всех решений, касающихся распределения ограниченных ресурсов. А все политические решения относятся именно к таким. Отсюда вытекает, что человек, который принимает решение, кажущееся ему самому технически компетентным, тем не менее действует предвзято – в интересах того социального субъекта, который он представляет, находясь у власти.

Например, если человеку нужно решить проблему доступного и комфортного жилья, а его интересы так или иначе связаны с банковским сектором, то единственное решение, которое покажется ему разумным, – развитие ипотечного кредитования. Человек, связанный с другими социальными и политическими субъектами, возможно, принял бы другое правильное решение. Но в конечном счете истины здесь нет. И поэтому для того, чтобы определить приемлемый для общества характер компетентности, в решении таких вопросов нужен внешний субъект. Таковым субъектом по отношению к правящему классу является народ. Однако необходимость народа для функционирования политической системы объясняется и другим способом: народ нужен для того, чтобы правящий класс сохранял естественную модель воспроизводства. Неестественная модель состоит в том, что правящий класс формируется за счет воспроизводства самого себя и отсутствует механизм по привлечению других людей к власти. Если отсутствует внешний по отношению к правящему классу арбитр, то этот класс будет воспроизводить себя до бесконечности.

Чтобы пояснить эту мысль для народа, я прибегаю к такой метафоре, как футбол: что будет, если все без исключения матчи станут договорными. И кто от этого пострадает? Пострадает ли народ? Нет, он все равно будет смотреть футбол по телевизору, так как другого футбола у него не будет. От этого пострадает сам футбол. Потому что постепенно на футбольных полях будет оказываться все больше физически слабых людей, которые попали туда не потому, что они хорошо играют, а по каким-то других причинам. Потом окажется, что даже дети нынешних футболистов испытывают затруднение, чтобы попасть на футбольное поле, потому что у самого главного по футболу есть свои дети. И в конце концов механизм воспроизводства правящего класса постепенно разрушается. Это требует, повторяю, внешнего арбитра, которым является народ – не в силу своей компетентности, а в силу своего положения по отношению к правящему классу.

Как совершенно справедливо говорят сторонники Guardianship, народ не разбирается в политике. Эмпирические исследования доказывают, что в любом обществе, даже самом демократическом, количество людей, которые интересуются политикой и в ней разбираются, ничтожно мало. Классические исследования в США показали, что так называемые «идеологи среди избирателей», то есть люди, способные представлять свои предпочтения в идеологических терминах, составляют от 3 до 7% всего электората. Все остальные, с точки зрения американских исследований, руководствуются другими соображениями, которые кажутся примитивными.

В действительности, однако, они являются адекватными в той роли, которую народ играет в политической системе и демократии. Народ, например, выносит свое суждение о действующих политиках по тому, как функционирует экономика в период их правления. Народ может руководствоваться эстетическими соображениями по поводу того, как выглядят политики и что они говорят. В политической теории такие подходы избирателей часто интерпретировались как фундаментально не компетентные и не правильные. Однако это тот способ, с помощью которого народ играет свою чрезвычайно важную роль. Но для того, чтобы он был арбитром, нужно, чтобы правящий класс выполнял те правила игры, которые позволяют народу таковым быть. Основным механизмом этого арбитража являются выборы. Так вот, забота правящего класса – в его собственных интересах обеспечить честность выборов, потому что если этого нет, то вся система рушится. Тогда, если мы считаем нужным каким-то образом воздействовать на результаты выборов, немного их корректировать, мы естественным образом возвращаемся к модели Guardianship. На этом позвольте закончить политико-философскую часть.

В заключение хочу сказать, что меня глубоко удручает состояние политической теории в России. Люди, которые ей занимаются, говорят на чрезвычайно сложном языке, который непонятен даже большинству из коллег. На мой взгляд, в России существует фундаментальный запрос на политическую теорию. Люди, подвергаясь телевизионной пропаганде, чувствуют, что им вешают лапшу на уши, догадываются, что их обманывают. Причем обманывают не в фактах, а чем-то фундаментальном, и для того, чтобы объяснить в чем, нужны именно политические теоретики, которые могли бы это сделать. Почему я и решил написать первую часть в этой книге.

Снижение барьера численности партии – колоссальный шаг вперед

Теперь пробежимся по институциональной инженерии. Партии, как вы знаете, теперь регистрировать достаточно просто. И основное упрощение механизма регистрации партий произошло по параметру, который я считаю критическим, – снижение минимальной численности: с 50 тысяч до 500 человек. Часто указывают на то, что в действительности численность не была главным основанием для отказа в регистрации последние годы, и это, в общем, на самом деле так. Как правило, Минюст давало отказы в регистрации по другим основаниям. Но нужно видеть и то, что завышенная численность этих 50 тысяч служила колоссальным барьером: собрать для начала партии 50 тысяч человек – невозможно. Поэтому я считаю, что снижение барьера численности партии – колоссальный шаг вперед.

Конечно, этот шаг власти предприняли не только под давлением декабрьских митингов (хотя вы помните, что у митингов одним из главных требований было изменение порядка регистрации партий), но и из собственных интересов. Эти интересы никогда не проговаривались. Можно попытаться реконструировать: они состоят в том, чтобы создать на следующих думских выборах ситуацию высокой партийной фрагментации. Что в сочетании с нынешней избирательной системой, которая, насколько я понимаю, не будет существенно изменена к следующим выборам, создаст ситуацию, которую можно описать на таком примере: «Единая Россия» получает 35% голосов, 34% голосов получают другие партии, преодолевающие пятипроцентный барьер, все вместе взятые. Несложно посчитать, сколько должно пропасть голосов для того, чтобы у «Единой России» при такой избирательной системе было простое большинство. Если мы зарегистрируем сотню партий, все они выйдут на выборы, и каждая получит по долям процентов, то эта цель будет выполнена.

Может быть и другая стратегия, чтобы создать фрагментированное пропутинское большинство в следующей Думе. Тем не менее я считаю, что эта реформа – важная и положительная реформа, большое достижение. Однако ее можно было бы провести действительно разумно. Почему? Потому что, как я уже сказал, отказы в регистрации поступали часто по другим основаниям. И эти основания в действующем законе о политических партиях остались. Партию могут не зарегистрировать в том случае, если у нее в уставе и программе написано нечто такое, что, с точки зрения чиновника Минюста, не соответствует содержанию закона, а практика показала, что суждения на этот счет чиновники выносят достаточно произвольно. Партия может получить отказ, потому что некто пожаловался на то, что ее съезд, который сформировал руководящие органы, прошел с нарушениями уставного порядка. И можно найти еще много всего. Закон о политических партиях колоссальный и очень длинный.

Как надо регистрировать партии? Надо исключить возможность для регистрирующего органа отказывать партии в регистрации. Как это сделать? Для этого нужно установить простой петиционный порядок регистрации партии, с тем, чтобы человек, желающий создать партию, печатал на свои средства петиционную бумагу, раздавал ее своим сторонникам, и они ставили свои подписи и заверяли нотариально. Под ответственность нотариуса, а не регистрирующего органа. Потом этот человек собирает все подписанные бумаги, приносит их, заверенные, к человеку в Минюсте. Человек в Минюсте не имеет по закону права отказать, если нотариус заверил подписи. Все. Вот так можно было бы создать неманипулируемую партийную систему, потому что нынешний закон сохраняет обширные возможности для того, чтобы не регистрировать те партии, которые власти регистрировать не захотят. И регистрировать, наоборот, в огромном количестве и бесконтрольно те партии, которые власти по какой-то причине сочтут полезными. Ну, прежде всего, для того, чтобы создать этот, условно говоря, тридцатипроцентный навес. Еще я не упомянул, что этим партиям нужно будет регистрировать региональные отделения. То есть, это, объективно говоря, не очень легкая процедура, но если будет политическая задача для обеспечения определенных результатов выборов – много партий, то нынешний закон это позволяет. А предыдущая его версия не позволяла, что в перспективе могло создать для самого же Кремля сложности.

Кто фальсифицирует выборы? Губернаторы

Теперь о губернаторах. Что ни делай с партиями, но если результаты выборов фальсифицируются, то и не важно, сколько в них участвует партий. А кто фальсифицирует выборы? Губернаторы. Говорят, это делает Чуров. Нет, Чуров – пропагандист, который объясняет, почему результаты не фальсифицируются. Более того, сама система, допустим, региональных избирательных комиссий тоже играет довольно скромную роль в этом. Это делают губернаторы, потому что они контролируют ситуацию в УИКах непосредственно. Поэтому если мы хотим честных выборов в России, нам вообще-то нужно изменить конструкцию региональной власти, при которой губернаторы несут ответственность перед федеральным центром. Эта ситуация еще и антиконституционна, между прочим. Она фундаментально противоречит духу российской конституции как федеративного демократического государства. Если мы – федерация и демократия, то глава региона должен нести ответственность перед народом региона, а не перед федеральным центром.

Сейчас, вы знаете, восстановили выборность губернаторов, причем митинги этого особенно не требовали. Не скажу, тем не менее, что это не было шагом навстречу народному настроению. Потому что опросы общественного мнения давно уже систематически показывали, что почти все путинские реформы российский народ проглотил без проблем. Но именно этот вопрос зацепил. Люди именно по поводу губернаторских выборов чувствовали, что у них было право, которое отняли. Поэтому когда Путин огласил реформу, это можно было рассматривать как своего рода уступку.

Но с уступкой получилось плохо, потому что власти посмотрели и поняли, что сделать ничего нельзя – слишком рискованный участок. Поэтому сначала они долго экспериментировали с президентским фильтром, который был исходно предложен Путиным. Выяснилось, однако, что фильтр нельзя создать таким образом, чтобы он работал удовлетворительно для них. Потому что если он необязательный, то он работать не будет, а если обязательный, то Путин будет говорить: вот ты будешь участвовать, а ты – не будешь. Тогда вся ответственность за результаты выборов ложится на него, и ничего, в сущности, не меняется. И они, в конце концов, додумались до муниципального фильтра, который, однако, настолько крут, что о выборности губернатора, в принципе, говорить не приходится. Подходящая формулировка – голосование населения по предложенным властями кандидатурам.

Я никогда не был и сейчас не являюсь сторонником прямой выборности губернаторов. Я считаю, что уроки девяностых годов в данном случае необходимо принять во внимание. И уроки я интерпретирую не так, как пропагандисты режима, которые говорят о том, что если народу дать волю, то он начнет избирать сплошь сепаратистов и бандитов. Среди людей, которых в девяностых избирали в губернаторы, изредка попадались бандиты и очень редко – мошенники. Тем не менее, оказавшись в губернаторских креслах, эти люди работали, в общем, не хуже, чем другие губернаторы той эпохи, поэтому я не вижу большой трагедии в том, чтобы подобного рода публика становилась губернаторами. Трагедию я вижу в другом – в том, что практически все региональные режимы, созданные в результате прямой выборности губернаторов, в девяностых стремительно приобрели авторитарный характер. Почему это произошло? Потому что в регионах отсутствовала какая бы то ни была институциональная среда, которая могла бы противостоять этой тенденции. В условиях, когда губернатор получал сильный прямой мандат на правление, в регионах отсутствовали оппозиционные партии. Если где-то они и были, то после первых же прямых губернаторских выборов, как правило, уничтожались. Иногда даже физически. Люди, входившие в эти партии, уезжали из регионов. Я не имею в виду, что их убивали, хотя и это тоже было. И еще более важно то, что в регионах отсутствуют законодательные собрания, которые могли бы служить институциональным противовесом губернаторам. Это гораздо более фундаментальная проблема, и в рамках президентской формы правления, которая подразумевается как раз прямыми выборами губернаторов, эту проблему решить невозможно.

Поэтому я считаю, что плохо то, что Путин заменил выборность губернаторов на их назначаемость, но раз уж он отменил прямые выборы, то восстанавливать их не следует. И я предлагаю другую модель, которую в двух словах могу пересказать так: проходят выборы регионального законодательного собрания. В них участвуют партийные списки и независимые кандидаты, а во главе партийных списков стоят люди, каждый из которых претендует на то, чтобы стать губернатором. После выборов законодательное собрание формируется, и в этом собрании проводятся уже губернаторские выборы. В них участвуют лидеры списков, преодолевшие установленный барьер, и те самовыдвиженцы, которые захотят участвовать в этих выборах, которые победили на выборах в округах. Выборы проходят в два тура, и результатом их является избрание губернатора, который в течение первого года пользуется некоторой институциональной автономией от законодательного собрания. То есть в течение первого года после прихода к власти ему нельзя выносить вотум недоверия, а затем уже можно, и я полагаю, что после вынесения ему вотума должен вступать в дело механизм, предусматривающий некоторое участие федерального центра. Потому что именно в силу институциональной неразвитости регионов конфликтные ситуации после таких даже выборов вполне возможны, и федеральный центр может играть положительную роль своим арбитражем между конфликтующими региональными элитами.

Я полагаю, что если бы в первой половине двухтысячных годов при той системе, которая тогда существовала, Путин был институционально способен, ему ничего не стоило бы вмешаться в ситуацию в Алтайском крае, – и Евдокимов был бы жив, и население края было бы более счастливо. Таким образом, я считаю, федеральный центр должен сохранить некоторые функции в формировании региональной власти, не отменяя той фундаментальной вещи, что исходная политическая ответственность должна лежать на губернаторах перед народом региона. Кроме того, федеральный центр должен нести определенные санкции. В частности, если, допустим, федеральный центр увольняет губернатора, то исходом этого увольнения должны стать новые выборы, так что в конечном счете решение все равно остается за народом.

Нужно, чтобы в Думе заседали те люди, за которых голосуют

Теперь о думской избирательной системе. Это, наверное, самый сложный момент, потому что очень трудно объяснить, чем плоха та избирательная система, которая применялась с 2007 года и применяется ныне для выборов депутатов государственной думы. Люди понимают, что что-то не так, и чаще всего они относят это к тому, что выборы проводятся нечестно. Но в действительности у этой избирательной системы есть один существенный недостаток, который трудно объяснить даже в специализированных аудиториях. Я все же попытаюсь. Все депутаты Государственной думы в РФ избираются в едином общенациональном избирательном округе. Это очень редкая система. Из зрелых демократий выборы в единых общенациональных округах применяются лишь в двух сравнительно небольших и территориально гомогенных странах – Израиле и Нидерландах. В России единый округ был позаимствован из немецкой избирательной системы. Однако там он применяется в рамках смешанной избирательной системы, то есть сосуществует с округами, как оно было и в России, хотя несколько иным способом, до 2007 года. Теперь все 450 человек избираются в одном округе.

К чему это ведет? Прежде всего, к колоссально завышенному барьеру представительства. Для того, чтобы попасть в Думу, партия должна набрать несколько миллионов голосов. Партия, набирающая менее трех-четырех миллионов, не попадает в Думу почти с гарантией. Это неправильно. Причем в двух смыслах. Во-первых, это чревато недопредставленностью значительных сегментов населения. Во-вторых, это чревато крайне негативными последствиями для партийной системы, потому что партии развиваются на территориях. Если мы хотим иметь здоровую партийную систему, мы должны заботиться о том, чтобы у партий появлялись территориальные базы. При нынешней избирательной системе партиям невыгодно, совершенно ни к чему и невозможно создавать территориальные базы.

Затрону и тему партийных списков. Деление партийного списка на территориальные группы, как это делается в России, совершенно детская затея, которая никогда не работала. Когда она честно применялась в девяностых годах, она всегда давала парадоксальные результаты. А когда она стала применяться нечестно, как в двухтысячных годах, в особенности в течение последних пяти лет, то приобрела явно негативный характер. Одно из негативных последствий – когда люди, которые фигурируют в партийных списках на первых местах, в действительности не собираются заседать в Думе. Фактически избирателя обманывают, говоря, что у них партийный список во главе с Путиным. Путин не будет заседать в Думе. Нужно, чтобы в Думе заседали те люди, за которых голосуют. Если единый список без этого деления на территориальные части, то паровозы находятся вверху, а дальше идут всякие людишки, которые, наверное, и попадут в Думу. На региональных выборах, где отсутствовали территориальные группы, так оно, в общем, и было.

Ну и, наконец, невозможно разумно проголосовать за список из 450-500 человек. Невозможно его осмыслить. И территориальные группы тоже не помогают. Пропорциональную систему в России, как я полагаю, применять нужно. Я разбирал несколько альтернатив пропорциональной системе, в том числе и чисто мажоритарную, смешанную и несвязанную, которая применялась до 2007 года, и смешанную связанную, которая применяется в Германии. Все эти альтернативы по причинам, в которые я сейчас не стану вдаваться, я отвергаю. Полагаю, что, применяя пропорциональную систему, нужно применять ее нормально, как во всем мире. То есть создавать сравнительно небольшие избирательные округа, в которых выдвигали бы небольшие списки. Можно было бы привязать эти округа к субъектам федерации, тогда некоторые округа были бы одномандатными. Но ничего страшного в этом я не вижу – если, допустим, в Карачаево-Черкесии выборы будут проходить в одномандатном округе, то избирут они того же самого человека, который сейчас называется «единороссом», и никакой катастрофы в этом не будет. А в тех регионах, где действительно возможна соревновательная политика, а это большинство русских регионов, применялась бы пропорциональная система. Можно было бы укрупнять субъекты федерации для думских выборов.

Если бы округа были сравнительно небольшими, то совершенно отпала бы необходимость в общенациональном барьере представительства. Партии, которые пользуются поддержкой на территориях, попадали бы в Государственную думу. Например, если бы результаты выборов 2011 года были подведены по системе, в которой были бы округа средней и малой величины, то по меньшей мере от Москвы и Петербурга «Яблоко» прошло бы в думу, причем у него была бы довольно большая делегация, потому что это большие субъекты федерации. Кроме того, исчез бы такой совершенно дикий элемент нынешней избирательной системы, как премирование регионов с искусственно завышенной явкой избирателей. Сейчас представителей Чечни, скажем, в Думе непропорционально много. Почему? Потому что в Чечне сообщается о высокой явке. Там она, наверное, действительно высокая. Но это неправильно. Нельзя санкционировать людей за то, что они отказываются использовать свое право ходить на выборы.

Российские власти иногда делают совершенно феноменальные вещи. Допустим, когда Медведев объявил о своем пакете реформ, то он между прочим сказал, что в России будет биноминальная избирательная система. Он это сформулировал кратко, но двойного понимания тут не могло быть. Биноминальная система – мажоритарная система, которая применяется в Чили, где она и была изобретена при Пиночете, и у нее есть интересная особенность: если есть лидирующая партия и если следующая по величине партия отстает от нее довольно серьезно, то лидирующая партия получает колоссальный бонус. Допустим, если у нас лидирующая партия имеет 30% в электорате, а следующая за ней – 10%, то у лидирующей будет очень большой бонус. Я посчитал и выяснил, что если бы в 2007 году применялась биноминальная система, то «Единая Россия» получила бы 80% мест – на самом деле она получила тогда порядка 70%. А в 2011 году она получила бы 70% мест – на самом деле, после всех подсчетов, у нее сейчас порядка 53-55%. К счастью, этот проект биноминальной системы не пройдет. Насколько, я понимаю, у нас будет та же избирательная система, что применялась в 2011 году, если, конечно, она доживет, потому что избирательная система как раз меняется непосредственно перед думскими выборами.

В условиях демократии сверхпрезидентская система работать не может

И последнее, что я хотел из институциональных тем обозначить, – общеинституциональный дизайн как средство разграничения полномочий между президентом и парламентом. Нынешняя российская конституция относится к редкой категории так называемых президентско-парламентских систем. Потому что Дума имеет определенные полномочия по формированию и отставке правительства. Вы знаете, что она утверждает кандидатуру премьер-министра и вправе выразить правительству вотум недоверия. Дума почти никогда не пользовалась этими своими компетенциями, хотя был один исторический случай, когда было сформировано правительство, скорее отвечавшее предпочтениям Думы, чем президента, – и было это осенью 1998 года правительство Примакова. И у российской конституции 1993 года по этим параметрам есть еще одна широко известная особенность – концентрация колоссальных полномочий в руках президента. Президент в России располагает, особенно в государственной области, полномочиями, которые нехарактерны для президента в других президентских системах. Поэтому российскую систему иногда называют сверхпрезидентской. Это тоже справедливо.

То есть парадокс конституции 1993 года состоит в том, что она одновременно создает и чрезвычайно усиленную, и, с другой стороны, несколько ослабленную версию президентской системы. А в условиях демократии такая система работать не может. Почему? Потому что демократический институциональный дизайн, если он вообще предполагает фигуру президента, должен быть рассчитан на ситуацию, когда большинство в парламенте принадлежит партии, враждебной по отношению к президенту. Это абсолютный минимум институциональной инженерии. Дизайн должен минимизировать риски. Нынешняя российская конституция их не только не минимизирует, но, наоборот, увеличивает. Потому что, с одной стороны, она не предполагает абсолютно никакого решения этой ситуации, а с другой стороны, снабжает президента колоссальной властью, которую он, естественно, хочет использовать для того, чтобы как-то нивелировать последствия возможного конфликта. Нежелание властей присутствия оппозиции в Думе обусловлено этим, в общем-то, добросовестным соображением, состоящим в том, что если при нынешней конституции в Думе будет оппозиционное большинство, то все развалится к черту.

Но отменять эту конституцию власти не хотят, потому что они поняли: если применять ее недобросовестно, то она дает колоссальные возможности, которые неведомы другим институциональным дизайнам. И мы это видели на примере замечательной ротации Медведева–Путина. Ни один институциональный дизайн не позволил бы сделать такой финт ушами. Человек решает, что можно формально отдать власть другому человеку, фактически сохранив ее у себя. В нормальной президентской системе это не сработало бы. В парламентской системе такие ходы вообще невозможны. Но в той модели президентско-парламентской системы, которая существует в России, это не только позволено, но и, в общем, всем сошло с рук. Понятно, что они не хотят от этого отказываться.

Какая альтернатива? Одно решение состоит в том, чтобы просто-напросто ввести в России нормальную президентскую систему. Причем нормальная система предполагала бы снижение президентских полномочий. Президент лишился бы значительной части своих возможностей издавать указы, других административных полномочий. Но при этом исчезла бы фигура премьер-министра, президент фактически возглавлял бы правительство и нес за его деятельность полную ответственность. В ходе последней избирательной кампании был эпизод, когда Путин с некоторой симпатией отозвался о такой модели. Я считаю, что было бы неправильно создавать в России президентскую систему – именно потому, что даже при ослабленных президентских полномочиях она создает слишком серьезную угрозу для авторитарного перерождения.

Эмпирически доказано, что президенциализм гораздо больше угрожает демократии, чем парламентская система. Очевидная альтернатива президенциализму состоит в том, чтобы ввести парламентскую систему. Я, по правде сказать, не вижу почти никаких серьезных возражений против того, чтобы установить в России парламентскую систему, когда люди избирали бы парламент. Парламент, если там есть партия большинства, формировал бы правительство большинства, если нет, а в России это вероятно, формировал бы коалиционное правительство. Конечно, нельзя пройти мимо того, что часто говорят: в России такие слабые партии, будет хаос. Я бы сказал, что российская партийная система, когда она более-менее органично развивалась до середины двухтысячных годов, развивалась, тем не менее, медленно, и основным препятствием была именно президентская система. Эта система не способствует развитию партий. Почему? Потому что партии при президентской системе не являются ответственными политическими игроками. Однако президентская система без партий тоже работает плохо, как и парламентская. Поэтому, обсуждая этот аргумент, я бы привел высказывание Мао Цзэдуна: «Если хочешь научиться плавать – плавай». Если хочешь, чтобы у тебя была партийная система, используй парламентскую как можно в большей степени. Я думаю, что тут не было бы особенных проблем с точки зрения функционирования российского государства как механизма для его граждан.

Есть некоторая проблема с тем, что Россия, хочет она этого или нет, является сверхдержавой и будет ею оставаться. И это крупнейшая ядерная держава. Кроме того, Россия сталкивалась в обозримом прошлом и может сталкиваться в будущем с серьезными внешнеполитическими угрозами. Россия находится в климатическом поясе, который располагает к природным катаклизмам. Стало быть, в России периодически должны возникать ситуации, которые требуют оперативного реагирования и концентрации власти в одних руках. Я полагаю, что, исходя из этих соображений, президентскую должность в России можно было бы оставить, сохранив президента с достаточно большими полномочиями, но сделать их ограниченными весьма узким кругом тех сфер, которые я сейчас перечислил. Под ответственностью президента могли бы быть, как оно по действующей конституции и является, оборона, безопасность, внешняя политика. Кроме того, те функции в области региональной политики, которые я отметил, когда говорил о губернаторах. Можно было бы создать такой институциональный дизайн, который, в сущности, был бы ближе к парламентской системе. В политологии есть специальный термин – премьерская президентская система. Я не очень охотно употребляю этот термин, потому что он относится, прежде всего, к неудачному французскому институциональному дизайну Пятой республики, там слишком многое было сделано неправильно. Есть более удачные примеры – Польша, Румыния.

[Дмитрий Куликов]

http://www.odnako.org/almanac/material/show_28035/

За три столетия демократия превратилась в декоративную конструкцию, имитирующую власть народа. Культурно-исторический кризис либерально-демократической модели с каждым днём становится всё более очевидным.

Собственно, действительного народовластия в истории человечества ещё ни разу не было.
Заслоняться от проблематизации существующего политического строя известной фразой Черчилля «Демократия — худшая форма правления до тех пор, пока вы не сравните её с остальными» (Democracy is the worst form of government unless you compare it to all the rest) больше не представляется возможным. Настало время сравнивать. Приходит понимание, что либеральная демократия к народовластию не имеет никакого отношения, что народовластия не существует, что в большом числе конституций о принадлежности власти народу написана ложь. Что же это такое — народовластие?
От Афин до самых до окраин

Конец XIX и весь XX век сильно повлияли на представления о демократии, в корне изменив их. По крайней мере, о демократии времён античности, которая была способом организации власти меньшинства над большинством. В этом заключался главный секрет её эффективности.

Для того чтобы участвовать во власти (демократически организованной), необходимо было быть: а) свободным от рождения; б) мужчиной; в) гражданином. Только при наличии этих трёх признаков можно было участвовать в демократии и обладать политическими правами, точнее, одним синтетическим политическим правом — властвовать, иметь власть. 



И в греческом полисе, и в Римской республике таких демократически имеющих власть было заведомое меньшинство. В форме демократии они властвовали над большинством (рабы, вольноотпущенники, не граждане, женщины). Важно понимать, что как только в истории пропорции смещались и круг «демократически властвующих» расширялся, немедленно следовало изменение формы властвования, как правило, в сторону диктатуры (монархии), способной сохранять власть меньшинства над большинством. 
Это, во-первых.

Во-вторых, несколько слов о гражданстве. Римское гражданство времён республики подразумевало далеко не только права, но и обязанности. Главная обязанность римского гражданина состояла в том, чтобы вовремя занять своё место в строю когорты, центурии и легиона, в том, чтобы отдать свою жизнь за Рим. Так же дело обстояло и в античных Афинах. Только граждане, имеющие политические права и обязанности, могли быть носителями и участниками демократии, в то время — народовластия.

Народ Рима или народ Афин и был тем самым правящим меньшинством, состоящим из граждан. Весь народ мог собраться на Форуме или на Агоре и вершить судьбы государства. Все остальные, кого в эти места не допускали, соответственно, никаким народом не являлись и к демократии (народовластию) отношения не имели.

За этим стояла железная логика: древние греки отлично понимали, что Человеком может считаться только тот, кто обладает политическими правами и обязанностями, остальные, по мнению греков и римлян, не люди. А народ может состоять только из людей.

Эпоха возрождения


Со времён английской революции (1649) и практически до революции российской (1917) все демократии оставались формой властвования меньшинства над большинством. Все западные демократии этого времени были цензовыми, то есть допуск к демократическим процедурам был сильно ограничен. Владимир Ленин называл эти демократии буржуазными, хотя ценз был не только имущественный, но и половой, и расовый.

Народ понимался в этих демократиях так же, как в Древнем Риме. Знаменитая преамбула к Конституции США, начинающаяся словами «Мы, народ Соединённых Штатов» (We the People of the United States), подразумевает имущественный, расовый, половой, высокий возрастной ценз для обладания политическими правами и формирования того самого властвующего народа. К народу США не относились в то время индейцы, рабы, чернокожие, женщины, бедняки, лица без гражданства.

Таким образом, американская либеральная демократия, которую США продвигают по всему миру в качестве эталона, сложилась исключительно как форма власти меньшинства над большинством. Формально чернокожие получили политические права только в 1870 году, женщины — в 1920-м (активное избирательное право), имущественный ценз полностью был ликвидирован только 23 января 1964 года, когда 24-я поправка к Конституции США была принята конгрессом. Она вводит запрет ограничения избирательных прав по основаниям неуплаты налога. Необходимость принятия поправки объяснялась политикой ряда штатов, которые стремились не допустить к выборам бедное население (значительную часть которого составляли афроамериканцы и иммигранты).

Таким образом, к всеобщей (массовой или тотальной) демократии США переходят только в последней трети XX века (и то оставляя, например, такой «пережиток», как коллегия выборщиков и непрямые выборы президента).

Переход к тотальной демократии привёл к крушению Британской империи, по крайней мере, к формальной независимости большинства британских колоний. И это тоже случилось на границе последней трети XX века. Что же заставляет США и Запад в целом отказываться от ограниченной цензовой демократии и переходить к демократии всеобщей или полному народовластию?
Историческая альтернатива


Россия перешла к всеобщей массовой демократии стремительно и исторически одномоментно, вместе с большевистским переворотом 1917 года. Оформлен этот переход был Конституцией 1936 года, сообщившей о том, что социализм в СССР в основном построен.

И Ленин, и после него Сталин опирались непосредственно на волю большинства. Ведь это большинство хотело, чтобы не было богатых. Вот их и ликвидировали. Правда, довольно быстро выяснилось, что, для того чтобы властвовать, опираясь на волю непосредственно большинства, нужно ликвидировать всё несогласное меньшинство — уничтожить, выслать, интернировать. Большинство должно быть монолитным и не иметь политической и идеологической альтернативы. Оно должно быть тотальным, всеобщим, когда для меньшинства не остаётся места. Внутри общества победившего большинства возможна любая «демократия», если она не касается вопросов реальной политики и власти.

Советский Союз, который победил фашизм и в котором были реализованы и всеобщее избирательное право, и равенство полов, и расовое равенство, после Второй мировой был безусловным лидером и образцом для человечества, как любили тогда говорить, локомотивом прогресса. США и Великобритания объявили СССР так называемую холодную войну и одновременно занялись глубокой модернизацией собственной общественно-политической и социальной системы.

Модернизация эта шла по нескольким направлениям. Во-первых, глубокая идеологизация западного населения. Нужна была ещё одна светская вера, способная конкурировать со светской верой в коммунизм. Такая вера в либеральную демократию как высшую ступень развития человеческого общества была создана. Во-вторых, средний уровень жизни на Западе должен был превосходить уровень жизни большинства в СССР.

Модель потребительского общества возникла тогда же. В ней, кстати, ничего нового нет. Это модель позднего Рима, воплощённая в девизе «Хлеба и зрелищ». Оба направления модернизации должны были эффективно компенсировать переход к всеобщей демократии в странах Запада, к которой их подталкивало наличие такой демократии в СССР.

В это же время начинают формироваться так называемые избирательные технологии. В позднем Риме, для того чтобы быть избранным, нужно было содержать обширную клиентелу и быть отъявленным популистом. Довольно быстро избирательные технологии ХХ века превращаются в манипулятивные, отрефлектированные и в литературе — «Вся королевская рать», и в кино — «Хвост вертит собакой». Ошибкой является полагание этих случаев как единичных фактов, а не как системных признаков современной всеобщей демократии.
Тотальная демократия сегодня



Итак, за 300 лет буржуазная (классовая) демократия из формы организации власти меньшинства над большинством (собственно, такими же формами являются и сословная и абсолютная монархии, и олигархия, и диктатура) превратилась в декоративную конструкцию всеобщей демократии, в которой с большей или меньшей эффективностью имитируется народовластие.

Почему имитируется? Да потому что тот или иной политический курс практически никак не зависит от результатов народного волеизъявления. Более того, сегодня практически невозможно найти какие-либо принципиальные отличия в программах политических партий и политических деятелей, если не брать в расчёт маргиналов. Власть должна нравиться народу — вот главное требование к любой политической программе. Ему можно соответствовать в условиях избыточного потребления и займов, но это невозможно, когда уровень жизни основной массы населения (народа) падает. Легко потреблять ресурсы всего мира, оплачивая их долгами и экспортируя лишь демократию в виде революций. А что делать, если революция придёт и к тебе, потому что в долг больше не дают? Имеют ли право на восстание народные массы в США, если их не устраивает ни одна из двух существующих партий? Это то, что нам предстоит скоро узнать. Отказать своему народу в таком праве, возведя либеральную демократию в ранг светской религии, будет очень трудно.

Реально ли действительное народовластие? Или оно возможно только в тоталитарном обществе большинства, лишившего меньшинство всяких прав или самого существования? Скорее всего, в ближайшее время мы будем наблюдать разрушение общественного консенсуса в США и ЕС. Действительного народовластия в истории человечества ещё ни разу не было. Всеобщая демократия продолжает оставаться идеей, привлекательной, но пока нереализуемой.

[Перикл]

Обьединил две темы в одну. На первую было 5,500 заходов. На вторую 4,228.

[Википедия]

http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%94%...82%D0%B8%D1%8F
Материал из Википедии — свободной энциклопедии

Вечевой колокол — один из символов народовластия
Демократия

Демокра́тия (др.-греч. δημοκρατία — «власть народа», от δῆμος — «народ» и κράτος — «власть») — политический режим, в основе которого лежит метод коллективного принятия решений с равным воздействием участников на исход процесса[2] или на его существенные стадии[3]. Хотя такой метод применим к любым общественным структурам, на сегодняшний день его важнейшим приложением является государство, так как оно обладает большой властью. В этом случае определение демократии обычно сужают до одного из следующих признаков:

Назначение лидеров управляемыми ими людьми происходит путём честных и состязательных выборов[4][прим. 1]
Народ является единственно легитимным источником власти[5][6]
Общество осуществляет самоуправление ради общего блага и удовлетворения общих интересов[7][8]

Народное правление требует обеспечения ряда прав для каждого члена общества. С демократией связан ряд ценностей: законность, равенство, свобода, право на самоопределение, права человека и др.

Поскольку идеал народовластия труднодостижим и подлежит различным толкованиям, предлагалось множество практичных моделей. До XVIII века наиболее известной моделью была прямая демократия, где граждане осуществляют своё право принятия политических решений непосредственно, за счёт достижения консенсуса или с помощью процедур подчинения меньшинства большинству. В представительной демократии граждане осуществляют то же право через избранных ими депутатов и других должностных лиц путём делегирования им части собственных прав, при этом выбранные руководители принимают решения с учётом предпочтений руководимых и отвечают перед ними за свои действия[9].

Одной из основных целей демократии является ограничение произвола и злоупотреблений властью. Этой цели часто не удавалось достигнуть там, где права человека и другие демократические ценности не были общепризнанными или не имели эффективной защиты со стороны правовой системы. Сегодня во многих странах народовластие отождествляется с либеральной демократией, которая, наряду с честными, периодическими и всеобщими выборами наделённых высшей властью лиц, в ходе которых кандидаты свободно соревнуются за голоса избирателей, включает в себя верховенство права, разделение властей и конституционные ограничения власти большинства путём гарантий определённых личных или групповых свобод. С другой стороны, некоторые левые движения полагают, что реализация права принятия политических решений требует обеспечения социальных прав и низкого уровня социально-экономического неравенства.

Ряд авторитарных режимов имел внешние признаки демократического правления, однако в них властью обладала только одна партия, а проводимая политика не зависела от предпочтений избирателей. На протяжении последней четверти века мир характеризовался тенденцией распространения демократии. К числу сравнительно новых стоящих перед ней проблем относятся сепаратизм, терроризм, миграция населения. Международные организации, такие как ООН, ОБСЕ и ЕС, полагают, что контроль над внутренними делами государства, включая вопросы демократии, частично должен быть в сфере влияния международного сообщества.

Содержание

1 История демократии
2 Идеальная демократия
3 Институты демократии
3.1 Типология демократических систем
3.2 Основные институты либеральной демократии
4 Теория демократии
4.1 Ценность демократии
4.2 Диктатура большинства
4.3 Устойчивость демократии
5 Авторитаризм и демократия
6 Разновидности демократии
6.1 Политический режим
6.2 Теория
6.3 Общественные движения
7 Демократия и республика
8 Демократия и религия
9 Критика
10 Демократия в мире
11 Примечания
12 Источники
13 Литература
13.1 Книги
13.2 Статьи
14 Ссылки

История демократии

Демократия имеет своё начало в Древней Греции и Древнем Риме, традициях средневековых городов-государств и развитии представительных органов власти в Европе и некоторых британских колониях в новое время[10][11]. В античных городах-государствах верховной законодательной, исполнительной и судебной властью обладало собрание, включающее в себя всех граждан. Это было возможно потому, что население этих городов редко превышало 10000 человек, а женщины и рабы не имели политических прав. Граждане имели право занимать различные исполнительные и судебные должности, некоторые из которых были выборными, а другие назначались по жребию.

Платон в восьмой книге «Государства» утверждает, что избыточная демократия неминуемо влечёт за собой тиранию. По Платону, демократия — это власть завистливых бедняков. Аристотель рассматривал демократию как правление большинства неимущих граждан в интересах исключительно данного большинства. Он считал демократию одним из трех искаженных политических режимов. Подобно тому, как тирания является искажением монархии, олигархия искажением аристократии, так и демократия является искажением политии (республики, согласно переводу Цицерона).

В средневековой Европе ключевую роль в зарождении принципов демократического правления сыграли концепции религиозного, естественного и обычного права как ограничений произвола власти. Большое значение имело распространение практики, когда монархи стремились получить одобрение своих распоряжений со стороны различных сословий. Съезды представителей этих сословий были прообразами современных законодательных собраний.

Плакат 1917 года, изображающий Россию после Февральской революции и США как союзников

Эпоха просвещения, Американская и Французская революции стимулировали интеллектуальное и общественное развитие, в особенности развитие представлений о гражданских правах и политическом равенстве[11][12]. Начиная с XIX века, собрания депутатов, избранных на свободных выборах, стали центральными институтами демократического правления. Во многих странах демократия также стала включать состязательность избирательного процесса, свободу слова и верховенство права. В странах с коммунистическими режимами провозглашалась идея народовластия, в структуру которого входили классовое единство и преимущественно государственная собственность на средства производства[прим. 2]. До XX века демократия предполагала, что полноправным гражданством обладает меньшинство населения, в то время как остальные фактически исключены из процесса принятия политических решений. К началу XXI века всеобщность выборов получила мировое признание как один из важнейших критериев демократии.

На сегодняшний день число функционирующих демократических режимов в мире является самым большим за всю историю[11]. По мнению ряда политологов, на рубеже XXI века демократические институты в более трети стран мира были сравнимы с институтами старейших демократий.

Несмотря на тенденцию распространения демократии в мире, она по-прежнему является предметом дискуссий[13]. Обсуждения ведутся вокруг полноправного гражданства, процедур демократического представительства, необходимых условий для демократии, допустимых пределов демократической политики, защиты этнических и культурных меньшинств, распространения демократических принципов на различные общественные организации и социальные группы, методологии демократизации. К актуальным вызовам демократическим режимам относятся социальное неравенство, терроризм, миграция населения, сепаратизм. Международные организации (такие как ООН, ОБСЕ, ЕС и др.) предполагают частичное ограничение суверенитета стран-участников, чтобы международной сообщество могло оказывать влияние на проводимую отдельными государствами политику. В то же время у самих этих организаций сравнительно мало демократических институтов.
Идеальная демократия

Термин «идеальная демократия» имеет два значения[10]. Согласно первому, идеал понимается как наилучшая система из возможных. Согласно второму, идеальная система является «очищенным» вариантом реально существующих систем. Второе значение обсуждается в разделе Основные институты либеральной демократии. Чтобы сформулировать идеал народовластия в первом значении, необходимо ответить на ряд принципиальных вопросов:

Лучше или хуже демократия других форм правления?
Что из себя представляет объединение или территориальная единица, в которой учреждается демократия?
Какие члены этого объединения имеют право участвовать в процессе принятия решений, то есть, являются полноправными гражданами?
Какой политический механизм используют граждане для управления?
Если среди граждан нет единодушия по поводу какого-либо вопроса, чьё мнение играет решающую роль?
Если это мнение большинства, то как определить это большинство?
Что необходимо для стабильности демократической системы?

Все эти вопросы допускают широкий спектр ответов. Например, большинство может рассчитываться на основе полного числа граждан, числа принявших участие в голосовании, числа представителей от более мелких объединений или территориальных единиц и т. д. На протяжении истории стандарты демократии претерпели значительную эволюцию.

Согласно Роберту Далю[10], идея демократии предполагает наличие некоторого общества (демоса), где каждый член одинаково компетентен для участия в управлении этим обществом. Принятие политических решений в соответствии с данным принципом требует, чтобы все члены общества имели равные и эффективные возможности

сообщать свои политические взгляды другим;
получать сведения об альтернативных предложениях и об их вероятных последствиях;
устанавливать, каким образом следует отбирать предложения для окончательного принятия решения;
участвовать в окончательном выборе решения путём равного голосования.

Перечисленные критерии описывают не только политический процесс, но и связанные с этим процессом права каждого члена общества[15]. В частности, демократическое государство должно обеспечивать защиту личных свобод хотя бы в той степени, которая необходима для открытости и состязательности избирательного процесса. Наиболее важными являются право участвовать в голосовании, свобода голосования, право выставлять свою кандидатуру на выборах, свобода выражать свои политические взгляды в СМИ, свобода создавать политические группы и право участвовать в их деятельности.

Один из фундаментальных вопросов демократической модели заключается в определении круга лиц, на которых распространяется политическое равенство (то есть, демоса)[16]. Если речь идёт о государстве, где все полноправные граждане обладают равными возможностями в управлении страной, это вопрос о гражданстве. Согласно современным взглядам, все или почти все взрослые жители, на которых распространяется власть демократического государства, должны быть полноправными гражданами.
Институты демократии

Сравнение подходов к реализации демократии в разных странах показывает, что каждый из них по-своему уникален. Вместе с тем, возможно провести различные классификации: по доминирующей ветви власти, по региональной иерархии власти, по числу партий и т. д. Дальнейшее обобщение позволяет выявить базовые политические институты, необходимые (хотя, возможно, недостаточные) для достижения идеальной демократии.

Практическая реализация демократии зависит от множества обстоятельств, в особенности от численности населения и размера территории[17]. По сравнению с крупными административными единицами, небольшие единицы более однородны по составу и предоставляют лучшие возможности для непосредственного участия в политической жизни. В компактных сообществах возможно организовать эффективные дискуссии и предоставить широкие возможности для граждан оказывать влияние на проводимую политику. Поэтому меньшим по размеру структурам проще удовлетворить критериям демократии. В то же время с уменьшением размера понижается реальный объём власти и возможностей для решения проблем, в особенности по вопросам обороны и экономики. Один из путей решения данного противоречия лежит в разделении сфер влияния между административными и общественными единицами различных уровней, в частности, путём наделения городов и регионов автономией. Наиболее распространённый метод заключается в использовании в крупных единицах представительных форм правления[15].
Типология демократических систем

Преференцированное голосование в пропорциональной избирательной системе

Между политическими институтами в разных демократических странах имеются значительные различия[18]. Ниже перечислены основные типы демократических систем.

Доминирующая ветвь власти

Парламентская демократия. Правительство назначается законодательным органом власти. Правительство и его глава (премьер-министр) также могут быть подотчётны церемониальному главе государства (монарху, президенту или специальному органу). В парламентской республике глава государства периодически избирается парламентом, или эту должность совмещает председатель правительства.
Президентская республика. Президент выбирается народом напрямую и является главой исполнительной власти.
существуют также смешанные системы.

Региональная иерархия власти

Унитарное государство. Политическая власть сосредоточена в руках центрального правительства, которое определяет объёмы властных полномочий региональных органов власти.
Федерация. Согласно конституции, власть поделена между центральным правительством и относительно автономными региональными правительствами.

Структура законодательной власти

Однопалатный парламент. Нормативные акты принимаются на заседаниях с участием всех членов парламента.
Двухпалатный парламент. Законодательное собрание состоит из двух палат, которые формируются и функционируют раздельно. Одни нормативные акты могут требовать одобрения только одной палаты, другие — обеих палат.

Система выборов в представительные органы

Мажоритарная избирательная система. Территория поделена на округа, каждый из которых имеет право на одного представителя в законодательном собрании. Этим депутатом становится кандидат, набравший большинство голосов.
Пропорциональная избирательная система. Политические партии в законодательном собрании получают число мест, пропорциональное числу набранных ими голосов.
Групповая избирательная система. Определённые группы населения выдвигают своих депутатов согласно заранее обговоренной квоте.

Число ведущих партий

Двухпартийная система. В политическом спектре доминируют две крупные партии.
Многопартийная система. Назначению правительства обычно предшествует формирование правящей коалиции из двух или более партий, представленных в законодательном собрании.

Основные институты либеральной демократии

На сегодняшний день для многих либеральных демократий характерно наличие следующих институтов:

Выборные государственные должности. Современные демократии являются представительными: согласно основным законам, непосредственный контроль над принятием нормативных актов и политических решений осуществляют избранные гражданами лица.
Свободные, честные и регулярно проводимые выборы, в которых имеет право участвовать каждый гражданин (как избиратель и как кандидат), в сочетании с непрерывной открытой политической конкуренцией между гражданами и их объединениями.
Отзывчивость правительства. Проводимая политика зависит от результатов выборов и от предпочтений избирателей.
Свобода самовыражения. Граждане обладают правом безнаказанно выражать свои мысли, в том числе, критиковать власть, политическую систему, общественно-экономический порядок и преобладающую идеологию.
Доступ к альтернативным и независимым источникам информации. Граждане вправе искать и получать информацию от других граждан, из книг, СМИ и т. п. Альтернативные источники информации должны существовать, быть доступны и не подконтрольны какой-либо одной политической группе.
Автономия общественных организаций. Граждане вправе учреждать относительно независимые сообщества или организации, в том числе, политические партии.
Всеобщий охват гражданства. Каждый постоянно проживающий в стране и подчиняющийся её законам взрослый житель должен обладать всеми правами гражданина.

Политическая система, включающая приведённые выше семь институтов, называется «полиархией»[17]. Главными особенностями полиархии являются возможность политической конкуренции, обеспечение права на участие в политике и управление на основе коалиции[20]. Такое правление противоположно диктатуре, когда при выборе политического курса доминируют предпочтения одной группы. Важную роль играет потребность конкурирующих элит заручиться поддержкой со стороны широких слоёв населения, что нехарактерно для олигархии.

На протяжении XX века политологи склонялись к мнению, что значительное число стран поддерживали перечисленные выше институты в должной мере и поэтому на практике могут считаться демократическими[20][21]. В то же время, страна может отвечать стандарту полиархии, даже если в ней отсутствует пропорциональное представительство, референдумы, предварительные выборы партий, социальное равенство или демократия на уровне местного самоуправления[22]. Как отмечает Роберт Даль, идеал демократии предъявляет крайне высокие требования, и вероятно со временем полиархия начнёт считаться недостаточно демократичной системой.
Теория демократии

В современной теории демократии есть три основных направления: феноменологическое, объяснительное и нормативное[23]. Феноменологическая теория описывает и классифицирует существующие демократические системы. Объяснительная теория пытается установить, чьи предпочтения играют роль при демократии, какими должны быть процедуры принятия решений, как избежать нежелательных последствий. Предметом нормативной теории является этическая сторона народовластия: когда и почему демократия желательна с точки зрения морали, какие принципы должны быть фундаментом демократических институтов, каковы разумные ожидания от граждан в демократическом обществе.

Важный вклад в теорию внесли Аристотель, Джон Локк, Шарль Луи де Монтескьё, Дэвид Юм, Жан-Жак Руссо, Алексис де Токвиль, Джон Стюарт Милль, Джон Дьюи, Юрген Хабермас, Джон Ролз и другие мыслители.

Согласно выводам теории, демократия представляет собой не просто народное правление, но и систему прав граждан. Нарушение этих прав ставит под сомнение демократичность правления. Вопрос о равенстве и эффективном участии в процессе принятия политических решений занимает в демократии центральное место. Демократизация требует наличия устойчивого государства как единственного источника легитимного применения силы[24].

В области сравнительной политологии существуют проекты, которые стремятся измерить уровень демократии в мире: «Freedom House», «Cross-National Time-Series Data Archive», «Polity IV», индекс демократии журнала «The Economist», «Democracy Barometer».
Ценность демократии

Злоупотребления во всех других формах правления
привели к предпочтению республиканского
правления как наилучшего, потому что оно
наименее несовершенно.
Джеймс Мэдисон

Демократия была предметом анализа с точки зрения её воздействия на другие ценности и как самостоятельная ценность. Распространённые аргументы в пользу демократии[3][10][26]:

Она помогает предотвратить деспотизм
Она помогает людям защитить их интересы
Она позволяет политическому руководству получать более полную информацию
Она предоставляет людям максимальную возможность жить согласно их собственным законам
Она гарантирует широкий диапазон личной свободы и прав человека
Она наделяет граждан моральной ответственностью за их политические решения
Она в принципе способна обеспечить политическое равенство
Демократические страны имеют тенденцию быть богаче и обладать более высоким уровнем человеческого развития по сравнению с недемократическими странами
Демократические страны сравнительно редко воюют друг с другом

Демократия — наихудшая форма правления,
если не считать всех остальных.
Уинстон Черчилль

Некоторые из перечисленных доводов являются недостатками демократии с точки зрения её противников. Также широко обсуждался ряд аргументов против демократии:

Она позволяет одним кругам продвигать свои интересы за счёт остальных
Она может ухудшить взаимодоверие в ситуации, когда принятие любого решения позволит одним лицам извлечь выгоду за счёт других
Она открывает возможность для диктатуры большинства над меньшинством
Она поощряет разногласия, что может сказываться негативно на авторитете власти
Она наделяет правом принятия решений людей, которые недостаточно для этого компетентны или не обладают полной информацией
Она затрудняет осуществление непопулярных мер с вероятной отдачей лишь в долгосрочной перспективе
Она отвлекает людей от проблем и возможностей их частной жизни
В переходный период демократизации, она неэффективна в плане экономики, управления и порядка
Она бывает неэффективна по сравнению с рыночным саморегулированием общества

Диктатура большинства

Даже если принятое решение равным образом учитывает предпочтения всех граждан, для части общества оно может иметь неприемлемые последствия с точки зрения морали или права. Во многих теориях подобные решения считаются нелегитимными. Реализация всеобщего избирательного права и пропорциональная избирательная система способствуют более точному представлению интересов, однако не снимают проблему. Выход лежит в создании некоторой дополнительной системы сдержек и противовесов, которая защищает меньшинство от произвола со стороны большинства и при этом не противоречит демократии. Предлагались следующие подходы[23]:

Квалифицированное большинство или консенсус как условие для принятия решения
Разделение властей на исполнительную, законодательную и судебную ветви
Возможность отмены решения независимым судом, если оно нарушает конституционные права и свободы
Децентрализация власти, её разделение по территориальному уровню
Фильтрация предпочтений масс с целью направить дискуссию в конструктивное русло, например, путём делегирования полномочий непосредственного принятия решений депутатам

Следует отметить, что некоторые из перечисленных мер могут также иметь негативные последствия, такие как политический застой или сужение сферы действия институтов демократии.
Устойчивость демократии

Для стабильности государства необходимо, чтобы граждане исполняли даже те решения власти, против которых они возражают. В случае демократии это означает, что меньшинство подчиняется воле большинства, смена власти протекает мирно, а оппозиция не только вправе выражать публичное несогласие с государственной политикой, но и действует строго в рамках закона. Следовательно, одним из важнейших условий стабильности демократии является её легитимность в глазах граждан. Легитимность реализации демократии может обосновываться её ценностью (см. выше) и равенством всех участников процесса[3]. Важную роль здесь играет наличие общих базовых ценностей, что позволяет прийти к согласию в отношении принципов политического поведения[15][29]. Это способствует установлению доверия между гражданами, побуждает их соблюдать существующие правила и оправдывает применение силы для защиты этих правил[30].

Ряд авторов полагает, что признание обществом демократических принципов и конституционных прав как культурных ценностей придаёт устойчивость государству во время кризиса[12][31]. В то же время отсутствие эффективной правовой системы оставляет нормы демократического общества без защиты и создаёт почву для злоупотреблений со стороны власти, политических элит и криминальных группировок.

Приведённые аргументы подтверждаются социологическими исследованиями, согласно которым устойчивость демократии коррелирует с межличностным доверием, терпимостью по отношению к непопулярным группам, поддержкой гражданских свобод и политической активностью населения.
Авторитаризм и демократия

В авторитарных государствах власть сосредоточена в руках правящей группы, которая в своих действиях не испытывает ограничений, обусловленных ответственностью перед управляемыми[33]. Большинство авторитарных режимов прошлого отличались от представительной демократии по ряду параметров:

Выборы в органы власти либо не проводились, либо были безальтернативными, либо не приводили к смене власти даже в случае формальной победы оппозиции
Власть выборных лиц часто была ограничена могущественными невыборными организациями (армией, церковью, партией)
Оппозиция открыто преследовалась
СМИ контролировались государством, подвергались цензуре и системным репрессиям

В то же время политологи отмечают, что на рубеже 1990-х в мире выросло число гибридных режимов (получивших в литературе названия «имитационная демократия», «авторитарная демократия», «электоральный авторитаризм» и др.), имеющих признаки как авторитаризма, так и демократии[35]. В таких режимах проводятся периодические выборы и существуют элементы политической конкуренции, так что оппозиция способна бросать вызов, ослаблять и иногда даже побеждать правящие силы на выборах, в законодательных органах, в суде и в СМИ[34]. Однако условия конкуренции для правящих сил и оппозиции носят неравный характер из-за системных злоупотреблений административными ресурсами и нарушений прав сторонников оппозиции.

Автократы могут использовать номинально демократические институты с целью собственной легитимации и мобилизации общества в свою поддержку[36]. Лица, согласившиеся на сотрудничество с режимом, получают в обмен вознаграждения и уступки. Связанные с этим переговоры часто проводятся на специальных, контролируемых властью, форумах с ограниченным доступом, в частности, парламентах[36].

Существенным показателем является степень развитости правового государства. Согласно политологу Адаму Пшеворскому, демократия — это прежде всего определённость процедур при неопределённости результатов. По мнению политологов и общественных деятелей, в либерально-демократической стране, граждане посредством демократических процедур вырабатывают правила взаимодействия различных субъектов общества и формируют механизмы государственной власти, которая действует согласно этим правилам.

Такая модель принципиально отличается от системы, в которой власть сама устанавливает порядок взаимодействия субъектов общества и формирует необходимые для этого механизмы управления[38]. В неправовом государстве отдельные органы власти могут отменять или обходить законы, которые регулируют полномочия этих органов[39]. Это, в частности, открывает возможности для манипуляций системой правосудия и СМИ, чтобы вознаграждать лояльных режиму и наказывать оппозицию без оглядки на правовые процедуры[40].

По мнению политологов Freedom House и Радио «Свобода»[40], современные авторитарные режимы также намеренно искажают суть демократии, трактуют её как навязывание Западом чуждых ценностей, препятствуют работе занимающихся правозащитной деятельностью международных организаций (ООН, ОБСЕ, ЕСПЧ) и воспитывают в молодёжи враждебное отношение к демократическим ценностям.

Некоторые политилоги выделяют в отдельную категорию делегативную демократию, при которой исполнительная власть отчасти подчиняет себе законодательную и слабо учитывает предпочтения избирателей в проводимой политике, однако смена власти остаётся возможной, а гражданские права под защитой[39].
Разновидности демократии
Политический режим

Исторически в представлениях о демократии преобладали две базовые модели. При прямой демократии полноправные граждане принимают политические решения непосредственно путём голосования с дальнейшим подчинением меньшинства воле большинства или за счёт достижения полного согласия. В представительной демократии граждане делегируют эту функцию избранным ими представителям, которые отвечают перед избирателями за свои действия. Практические реализации демократии стали развитием этих представлений, причём ранние модели с течением времени подвергались дискредитации и сегодня рассматриваются лишь как этапы к современным формам народовластия[41]:

Олигархическая демократия позволяет только крупным собственникам принимать непосредственное участие в управлении государством и гарантирует им гражданские права. Избирательное право подвергается имущественным ограничениям. Родственной моделью является плутократия, где правящий класс проводит политику преимущественно в интересах крупного капитала.

Эгалитарная демократия имеет своей целью осуществление политики в интересах всей нации и ставит их выше интересов меньшинства или отдельного гражданина. Националистические варианты этой модели трактуют нацию в этническом смысле, а не в гражданском, и наделяют полными правами только лица определённых национальностей.

Социалистическая демократия схожа с эгалитарной, однако сфокусирована на воле простого народа. Она предполагает ликвидацию классового общества и преимущественно государственную собственность на средства производства[прим. 2]. Термин «социалистическая демократия» был закреплён Программой Российской Коммунистической Партии от 1919 года. В конце 1940-х годов коммунистическими партиями был введён ещё один термин — «народная демократия» — как разновидность социалистической демократии.

Либеральная (также буржуазная и конституционная) демократия основана на ряде принципов[41]:

Правление с согласия народа на основе волеизъявления большинства
Мирная смена власти путём периодических выборов
Общественный компромисс и поиск консенсуса
Информационная открытость процесса принятия политических решений
Влияние граждан на принятие решений
Система сдержек и противовесов для предотвращения произвола со стороны большинства
Верховенство права
Гарантии политических, гражданских и социальных прав человека
Гарантии прав оппозиции

Имитационная демократия имеет ряд внешних атрибутов народовластия, однако фактически влияние граждан на процесс принятия решений крайне мало. Это может быть связано с тем, что часть граждан лишена избирательного права, либо избранные представители не определяют всю политику правительства, либо исполнительная власть подчиняет себе законодательную и судебную, либо система правосудия не способна обеспечивать соблюдение заложенных в конституции принципов[35]. Разновидностью этой модели является система с доминирующей партией.
Теория

В современной литературе по политологии сложилось также несколько теоретических концепций демократии[41]:

Агрегативная модель рассматривает демократию как набор правовых механизмов, обеспечивающих устойчивое равновесие в обществе за счёт достижения компромисса между интересами разных кругов.

Делиберативная (совещательная) теория фокусируется на роли общественных дискуссий в принятии решений и утверждает, что демократичность системы пропроциональна её информационной открытости.

Институциальная теория видит главную роль демократического государства в реализации и охране общественных представлений о политических и гражданских правах.

Консенсусная демократия стремится к принятию таких решений, которые учитывают как можно более широкий спектр предпочтений, а не только предпочтения большинства.

Минималистская концепция видит демократию как систему управления, в которой граждане делегируют свои права на осуществление политической власти выборным должностным лицам, поскольку у них самих нет достаточного количества времени и знаний. В рамках этой теории, восприимчивость руководства к пожеланиям руководимых обеспечивается главным образом конкурентной борьбой за голоса избирателей[9].

Партисипативная демократия исходит из необходимости широкого участия граждан в разработке правовых норм. Предметом её внимания являются политический активизм и готовность граждан нести ответственность за последствия своих решений.

Плебисцитарная модель сводит участие граждан к периодическому вынесению «вотума доверия» тому или иному кандидату и обычно изучается с точки зрения деградации института выборов.

Экономическая демократия утверждает, что для участия широких масс в принятии политических решений необходимо распределить частную и государственную собственность среди общественных пайщиков, например, в форме кооперативной собственности.
Общественные движения

Термин «демократия» иногда используется в названии общественных движений:

Социал-демократия выступает за переход к социально справедливому обществу в рамках демократии

Христианская демократия стремится решать социально-экономические проблемы при соблюдении христианских принципов
Демократия и республика

До XVIII века термин «демократия» означал прямую демократию в небольших городах, где всё население способно собраться вместе[23]. В том же значении это слово использовал один из идеологов США Джеймс Мэдисон, который систему представительного правления называл «республикой»[42]. Другие лидеры США (Джеймс Уилсон, Джон Маршалл, Томас Джефферсон) начали называть американскую систему «демократией», поскольку источником власти в конечном итоге был народ, и поэтому использовали оба термина взаимозаменяемо. Дестют де Траси и Джеймс Милль отзывались о представительном правлении как о революционном изобретении, открывающем возможности для построения демократии на большой территории. После посещения США в 1831-32 году Алексис де Токвиль также провозгласил её демократией, где в основе правления лежит народный суверенитет.

Иммануил Кант называл «республикой» правовое государство с разделением властей, системой противовесов и сдержек, защитой личных прав и некоторым уровнем представительства в правительстве. Республику он противопоставлял демократии как системе со всеобщим избирательным правом и неограниченной властью большинства, которую он считал предрасположенной к тирании.

Согласно современным словарным определениям республики[43], это понятие выступает как антипод монархии и не совместимо с главой государства, который избирается пожизненно или не выбирается вообще. Напротив, концепция демократии не противоречит парламентарной монархии.

Некоторые современные политологи считают, что понятия «демократия» и «республика» ничем не отличаются[16].
Демократия и религия

Перечень основных религий по странам с представительной демократией охватывает все мировые и множество национальных религий. В ряде стран это христианство, в Индонезии — ислам, в Монголии — буддизм. В наиболее населённом на сегодняшний день демократическом государстве — Индии — преобладает индуизм. Многие религии утверждают о способности каждого человека к моральному выбору, что исторически способствовало распространению идей о равенстве и, как следствие, о демократии[14].

Некоторые христиане выражают сомнение в том, что эта религия совместима с демократией, на тех основаниях, что вся власть от Бога, паства должна повиноваться пастырям, и только монарх подотчётен Богу как помазанник[44]. С другой стороны, протестантизм учит, что все люди равны перед Богом, а значит и перед властью; что Бог призвал людей быть священниками и царями, а значит и наделил их правом на самоуправление; что Бог дал людям жизнь и веру, а значит и неотчуждаемые права и свободы[45][46]. Католицизм утверждает, что общество и государство существуют ради создания условий, необходимых для самореализации человека (персонализм), и что власть должна быть как можно ближе к гражданам (принцип субсидиарности). Православный богослов Феофан (Прокопович) полагал, что власть изначально разделена среди народа, который вправе учредить любую форму правления[47]. Философ Г. П. Федотов видел православную демократию как продолжение традиций Новгородской Руси[48]. В православии также распространена концепция соборности, которая поощряет участие каждого в поиске истины, хотя рассматривает лишь единодушное согласие, основанное на любви и уважении к остальным, в качестве приемлемого метода принятия решений.
Критика

Критика демократии находится в соответствующих тематических разделах.

Основные темы современных дискуссий: см. История и статью История демократии
Критика с теоретических позиций: см. Ценность демократии, Идеальная демократия и статью Теория демократии
Критика с позиций религии: см. Демократия и религия
Критика современных демократических стандартов: см. Основные институты либеральной демократии
Критика имитационной демократии: см. Авторитаризм и демократия и статью Имитационная демократия
Критика либеральной демократии и других разновидностей; критика демократии в США, России и других странах: см. соответствующие статьи

Демократия в мире

Соединённые Штаты Америки Демократия в США
Швеция Демократия в Швеции
Россия Демократия в России

Примечания

↑ Согласно С. Хантингтону, в отношении современных демократических режимов большинство политологов, историков и правоведов используют именно данное процедурное определение, которое впервые ввёл Йозеф Шумпетер.
Подробнее о демократии в коммунистических режимах см. История демократии и Демократия в России.

Источники

↑ Показывать компактно

↑ Центральная избирательная комиссия РФ, герб и эмблема (2009)
↑ Hyland J. L. Democratic Theory: The Philosophical Foundations. Manchester: Manchester Univ. Press, 1995. ISBN 978-0-7190-4517-2
Christiano T. Democracy (англ.) // Stanford Encyclopedia of Philosophy. 2006.
↑ Хантингтон С. Третья волна: Демократизация в конце XX века = The Third Wave: Democratization in the Late Twentieth Century. — М.: РОССПЭН, 2003. — С. 16−17. — 368 с. — ISBN 5-8243-0391-6, ISBN 5-8243-391-6 (ошибоч.)
↑ Примеры документов с подобной формулировкой: часть 1 статьи 3 Конституции РФ, часть 2 статьи 20 Основного закона ФРГ, статья 3 Декларации прав человека и гражданина.
↑ Демократический режим // Иванец Г. И., Калинский И. В., Червонюк В. И. Конституционное право России: энциклопедический словарь — М.: Юрид. лит., 2002.
↑ Народный суверенитет // Иванец Г. И., Калинский И. В., Червонюк В. И. Конституционное право России: энциклопедический словарь — М.: Юрид. лит., 2002.
↑ Аристотель. Политика. Книга 3.
Шумпетер Й. Капитализм, Социализм и Демократия / Пер под ред. В. С. Автономова. — М.: Экономика, 1995. ISBN 5-282-01415-7
Dahl R. A. Democracy. Энциклопедия Британника Chicago: Encyclopædia Britannica, 2007. Vol. 17, No. 179. См. также [1] (англ.)
Sheehan J. J. History of Democracy // International Encyclopedia of the Social & Behavioral Sciences / Ed. N. J. Smelser, P. B. Baltes. Oxford: Elsevier, 2001. ISBN 0-08-043076-7
Закария Ф. Будущее свободы: нелиберальная демократия в США и за их пределами. М.: Ладомир, 2004. ISBN 5-86218-437-6
Даль Р. Смещающиеся границы демократических правлений // Русский журнал. Октябрь 2000. Ч. 1 Ч. 2
Фукуяма Ф. Конец истории и последний человек / Пер. с англ. М. Б. Левина. М.: АСТ, 2004.
Plattner M. F. Liberalism and Democracy: Can’t Have One Without the Other (англ.) // Foreign Affairs. March-April, 1998.
Dahl R. A. Democracy // International Encyclopedia of the Social & Behavioral Sciences / Ed. N. J. Smelser, P. B. Baltes. Oxford: Elsevier, 2001. ISBN 0-08-043076-7
Даль Р. Полиархия, плюрализм и пространство / Лекция; пер. А. П. Цыганкова. Берген, 1984.
↑ Линц Х. Достоинства парламентаризма // Век XX и мир. Пределы власти. № 2-3, 1997.
↑ Карл Т. Л., Шмиттер Ф. Что есть демократия?
Ситников А. В ряду режимных демократий // Коммерсантъ. № 16 (№ 3347). 2006-01-31.
↑ Сартори Дж. Вертикальная демократия // Полис. 1993 № 2.
↑ Coppedge M., Reinicke W. H. Measuring Polyarchy // Studies in Comparative International Development. 1990. Vol. 25, No. 1. P. 51.
Fishkin J. S. Democratic Theory // International Encyclopedia of the Social & Behavioral Sciences / Ed. N. J. Smelser, P. B. Baltes. Oxford: Elsevier, 2001. ISBN 0-08-043076-7
↑ Munck G. L. Democratic Transitions // International Encyclopedia of the Social & Behavioral Sciences / Ed. N. J. Smelser, P. B. Baltes. Oxford: Elsevier, 2001. ISBN 0-08-043076-7
↑ Madison J. Letter to an unknown correspondent, 1833 // The Mind of the Founder: Sources of the Political Thought of James Madison / Ed. Marvin Meyers. Indianapolis: Bobbs-Merrill, 1973. P. 530.
↑ Сен А. Развитие как свобода. — М.: Новое издательство, 2004. — Гл. 6. Значение демократии. — ISBN 5-98379-009-9
↑ Черчилль У. Выступление в Палате общин. 1947-11-11 (англ.)
↑ Diamond L. J. Three paradoxes of democracy // Journal of Democracy. 1990. Vol. 1, No. 3. P. 48.
↑ Higley J., Burton M. Elite Foundations of Liberal Democracy. New York: Rowman & Littlefield, 2006. ISBN 978-0-7425-5361-3
↑ Липсет С. М. Размышления о легитимности // Апология. 2005. № 5.
↑ Арон Р. Демократия и тоталитаризм / Пер. с фр. Г. И. Семёнова. М.: Текст, 1993. Гл. IX. О разложении конституционно-демократических режимов
↑ Inglehart R. How sold is mass support for democracy—and how can we measure it? (англ.) // East Asia Barometer Conference on «How East Asians View Democracy: The Region in Global Perspective.» Taipei, December 8-9, 2003.
↑ Authoritarianism — статья из Энциклопедии Британника
Levitsky S., Way L. A. The rise of competitive authoritarianism (англ.) // Journal of Democracy. 2002. Vol. 13, No. 2. P. 51.
Merkel W. Embedded and Defective Democracies // Democratization. 2004. Vol. 11, No. 5. P. 33. DOI:10.1080/13510340412331304598
Gandhi J., Przeworski A. Authoritarian institutions and the survival of autocrats (англ.) // Comparative Political Studies. 2007. Vol. 40, No. 11. P. 1279. DOI:10.1177/0010414007305817
↑ Лукин А. Россия и Китай: Ищем новое слово // Ведомости. 2007-11-12. № 213 (1987).
Мелянченко Н. Общие методологические подходы к стратегии развития здравоохранения РФ (на период 2008—2017 гг.). Приложение 4. Развитие системы врачебного самоуправления — необходимое условие построения цивилизованной страховой модели М., 2002.
О’Доннелл Г. Делегативная демократия / Пер. с англ. (Journal of Democracy. 1994. Vol. 5, No. 1. P. 55.)
Undermining Democracy. 21st Century Authoritarians. (англ.) Freedom House, 2009.
Концепции и определения демократии / Фененко А. В. — М.: КомКнига, 2006. — ISBN 5-484-00878-6
↑ Madison J. Federalist papers. 1833. No. 10. (англ.)
↑ Республика (недоступная ссылка с 15-05-2013 (331 день)) // Большой юридический словарь. 3-е изд. / Под ред. А. Я. Сухарева. — М.: ИНФРА-М, 2007.
Республика (недоступная ссылка с 15-05-2013 (331 день)) // Энциклопедический словарь «Конституция Российской Федерации». 2-е изд. / Под ред. В. А. Туманова. М.: Большая Российская энциклопедия, 1997.
Республика (недоступная ссылка с 15-05-2013 (331 день)) // Толковый словарь русского языка / Под ред. Д. Н. Ушакова. — М., 1935—1940.
↑ См. Рим. 13:1, 1Пет. 5:5, 1Цар. 10:1
↑ Berry S. R. Democracy (недоступная ссылка с 15-05-2013 (331 день) — история) (англ.) Encyclopedia of Protestantism. Vol. 2.
↑ Лютер М. Свобода христианина. 1520.
↑ Должен ли православный человек быть монархистом? // Фома. Март, 2008. № 3/59
↑ Федотов Г. Республика Святой Софии // Народная правда. Нью-Йорк, 1950. № 11-12.

Литература
Книги

Даль Р. Демократия и её критики / Пер. с англ. под ред. М. В. Ильина — М.: РОССПЭН, 2003. — ISBN 5-8243-0383-5.
Демократия / Под ред. С. В. Сироткина. — М.: Звенья, 2001. — ISBN 5-7870-0050-1
Демократия: государство и общество / Н. В. Давлетшина, Б. Б. Кимлика, Р. Дж. Кларк, Д. У. Рэй. Уч. пособие. — М.: Ин-т педагогических систем, 1995.
Дьюи Дж. Демократия и образование. — М.: Педагогика-пресс, 2000.
Общая и прикладная политология: Учебное пособие / Под ред. В. И. Жукова, Б. И. Краснова. — М.: МГСУ; Союз, 1997. Гл. 14. Политическое представительство.
Парето, В. Трансформация демократии / Пер. с итал. Юсима М. — М.: Территория будущего, 2011. — ISBN 978-5-91129-062-7
Ролз Дж. Теория справедливости (недоступная ссылка с 15-05-2013 (331 день) — история). Новосибирск: Изд-во НГУ, 1995.
Хабермас Ю. Моральное сознание и коммуникативное действие / Пер. с нем. под ред. Д. В. Скляднева. — СПб.: Наука, 2000. — ISBN 5-02-026810-0
Хантингтон С. Третья волна. Демократизация в конце XX века / Пер. с англ. — М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2003. — 368 с. — ISBN 5-8243-0391-6, ISBN 5-8243-391-6 (ошибоч.)

Статьи

Водовозов В. В., Демократия // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона: В 86 томах (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
Гуггенбергер Б. Теория демократии // Полис. 1991. № 4.
Макфол М. Авторитарный тупик // The New Times. 2010-09-13.
Поппер К. Демократия
Шмиттер Ф. К. Угрозы и дилеммы демократии // Век ХХ и мир. 1994.
Шмиттер Ф. К. Будущее демократии: можно ли рассматривать его через призму масштаба? // Логос. 2004. № 2.

Ссылки

Демократия в каталоге ссылок Open Directory Project (dmoz).
Принципы демократии / Бюро международных информационных программ Государственного департамента США. 2004-06-02
Цитаты о демократии на Democracy.ru
Что такое демократия / Информационное агентство США
Народовластие / Юридический словарь
Народовластие / Энциклопедический словарь конституционного права
Научно-популярный фильм о демократии у казаков Казачья республика SaveFrom.net

[Википедия]

http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%91%...82%D0%B8%D1%8F
Материал из Википедии — свободной энциклопедии

Буржуазная демократия — в «левом», особенно марксистском обществоведении обозначение формы политического строя, основанного на признании принципов народовластия, свободы и равенства граждан при реальном господстве буржуазии.

По В. И. Ленину — форма классового господства буржуазии — диктатура буржуазии, провозглашающая права личности и демократические свободы только лишь на словах, на деле же характеризующаяся противоречием между формальным политическим равенством и фактическим социально-экономическим неравенством граждан, эксплуатацией и угнетением народа. В более публицистичном стиле Ленин давал буржуазной демократии такие характеристики: «узкая, урезанная, фальшивая, лицемерная, рай для богатых, ловушка и обман для эксплуатируемых, для бедных».

Буржуазная демократия противопоставляется «истинной» демократии — «социалистической демократии», «пролетарской демократии», основанной на диктатуре пролетариата или общенародном государстве. Тем не менее, буржуазная демократия признаётся марксистами наиболее развитым историческим типом демократии эксплуататорского общества.

В языке, ныне господствующем в обществознании, близкое или то же понятие обозначается термином «либеральная демократия».

[Википедия]

http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%98%...82%D0%B8%D1%8F
Материал из Википедии — свободной энциклопедии

Имитационная демократия (управляемая демократия, англ. Guided democracy, манипулируемая демократия, декоративная демократия, квазидемократия, псевдодемократия) — форма устройства политической системы государства, при которой, несмотря на формально демократическое законодательство и формальное соблюдение всех выборных процедур, фактическое участие гражданского общества в управлении государством и влияние общества на власть (обратная связь) мало или минимально. Имитационная демократия, как правило, имеет политическую систему с доминирующей партией.

Содержание

1 Тоталитарная демократия
2 История
3 Различия в философии демократии
4 Ссылки
5 См. также

Тоталитарная демократия

Термин управляемая демократия близок к термину тоталитарная демократия, однако их не следует смешивать. Термин тоталитарная демократия (англ.)русск. стал известен благодаря израильскому историку Якобу Талмону (англ.)русск.. До него данное понятие использовалось Бертраном де Жувенелем и Эдуардом Карром.

В книге Я. Талмона 1952 года «Истоки тоталитарной демократии (англ.)[[|русск.]]» (The Origins of Totalitarian Democracy) обсуждается трансформация государства, в котором традиционные ценности и догматы веры формируют такую роль правительства, при которой общественная полезность имеет ведущий приоритет. Его работа — это критика идей Жан-Жака Руссо, французского философа, чьи идеи повлияли на французскую революцию. В своем произведении «Об общественном договоре» Руссо утверждает, что интересы личности и государства одинаковы, и обязанностью государства является реализация «общей воли».

Политический неологизм «мессианская демократия» также встречается во введении к его работе:

На самом деле с позиции середины XX века, история последних 150 лет выглядит систематической подготовкой к стремительному столкновению эмпирической и либеральной демократии с одной стороны, и тоталитарной и мессианской с другой, в этом сегодня состоит мировой кризис [1].

В похожей манере Герберт Маркузе (Herbert Marcuse) в своей книге 1964 года «Одномерный человек» (One-Dimensional Man) описал общество, в котором, по его словам:

«…свобода может стать мощным инструментом доминирования. …Свободные выборы хозяев не упраздняют этих хозяев или рабов…» [2].

История

Причины формирования имитационной демократии являются предметом дискуссий. Системы такого рода складываются обычно после резкой демократизации авторитарных и тоталитарных режимов (через революцию и т.п), когда население ещё не имеет достаточного уровня политической грамотности, чем и пользуются круги, приходящие к власти. Поскольку круги, имеющие в странах с имитационной демократией реальную власть, как правило, имеют и возможность с помощью СМИ, общественных организаций, направленных инвестиций и прочих методов лоббирования контролировать не только процесс выборов, но и практически всю политическую активность в стране, итоги выборов в таких странах всегда предсказуемы заранее. Как минимум в том смысле, что любая пришедшая к «власти» партия в полной мере отвечает интересам действительных хозяев страны. Причём такая стабильность и предсказуемость обычно обеспечивается без наиболее грубых нарушений типа подтасовок результатов голосования — при помощи административного ресурса, неравного доступа кандидатов к СМИ и других подобных мер. В результате, правящая партия в такой системе обычно пользуется широкой поддержкой населения. В то же время, подобные режимы могут складываться не только из-за желания власти правящих кругов, но и естественным образом, из-за недостаточного уровня правосознания населения, который не позволяет существовать полноценной демократии. В этом случае имитационная демократия является своего рода "переходным режимом". Однако большинство экспертов не считают подобные режимы имитационными демократиями, упирая на стремление элит удержать власть как на основной признак данного режима.

В отличие от открыто авторитарных или полуавторитарных режимов, режимы имитационной демократии не только называют себя демократическими, но и стремятся сохранить внешние формальные признаки демократии, в то же время выхолостив, частично или полностью, её реальное содержание. Эти режимы не отказываются от демократической и либеральной риторики, часто стремятся вступить в различные международные организации, объединяющие демократические государства (такие, как Совет Европы) либо не покидают членства в них, несмотря на разногласия и критику со стороны зрелых демократий. В отличие от открыто авторитарных или полуавторитарных режимов, режимы имитационной демократии используют лишь точечные, выборочные индивидуальные репрессии против наиболее ярких оппозиционеров, не прибегая к масштабным репрессиям против целых социальных групп, партий или организаций. Также нехарактерно стремление к формальному ужесточению законодательства (избирательного закона, закона о партиях и т. п.). Задача отсечения оппозиции и гражданского общества от рычагов влияния на власть такими режимами решается с помощью неформальных мер типа применения административного ресурса. Сохранение демократического по форме законодательства имеет для таких режимов важное значение, позволяя «сохранить лицо» и ограничить как внешнее, так и внутреннее давление в пользу демократизации.

С точки зрения соотношения прав и свобод человека, имитационная демократия является средним режимом между авторитарным и демократическим режимом. Гарантируемые конституцией права и свободы, как правило, ограничиваются лишь в политической сфере, и делается это куда тоньше, чем при авторитаризме. Зачастую такие ограничения де-юре соответствуют конституциям этих стран, и в результате, режимы имитационной демократии к этому часто апеллируют в ответ на критику в свой адрес.

Так как имитационные демократии, часто не без успеха, пытаются доказывать свою приверженность принципам демократии и нормам международного права, существование таких режимов зачастую занимает длительное время. В зависимости от множества факторов, как внутренних, так и внешних, подобные режимы могут либо стать открыто авторитарными, либо, в результате повышения политической культуры населения, развиться до полноценной демократии.

Ни об одной из существующих или существовавших демократий нельзя с уверенностью сказать, что она ни в коем случае не является (не являлась) имитационной демократией. Стоит отметить, что в той или иной степени имитационными являются все демократические режимы (включая развитые демократии стран Запада), поскольку полная демократия представляет собой недостижимый теоретический идеал. Соотношение имитации и реальной демократии в разных странах различно, что и позволяет выделять режимы имитационной демократии в отдельную подгруппу политических режимов.

Сегодня многие западные эксперты сходятся на том, что Россия и ряд стран СНГ (Казахстан, Азербайджан и т.д) со своей политической системой наиболее подходят под иммитационную демократию, допуская при этом сильное влияние государственных корпораций и силовиков на власть. С другой стороны, это мнение подвергается критике со стороны как российских, так и ряда зарубежных экспертов.

Существует мнение, что степень демократизованности государства определяется средним уровнем политической сознательности и гражданской активности его населения. В имитационных демократиях эти показатели обычно крайне низки, что обусловлено стремлением правителей деполитизировать население ради сохранения власти с одной стороны, и общей аполитичностью граждан с другой.

В условиях имитационной демократии возможно чисто формальное разделение государственной власти на три ветви — исполнительную, законодательную и судебную, но в отличие от положения в реальной демократии, эти три ветви не равносильны: исполнительная власть, как правило, доминирует над двумя другими ветвями власти.
Различия в философии демократии

Философия имитационной или тоталитарной демократии, согласно Я. Талмону, основана на иерархически организованном построении общества, в котором существует абсолютная и высшая политическая истина, которой придерживаются все люди. Считается, что не только индивид сам по себе не в силах достигнуть этой истины, но и его обязанностью и ответственностью является помочь своим соотечественникам осознать это. Более того, любая общественная и частная деятельность, которая не ставит своей целью достижение истины, является бесполезной, бессмысленной тратой времени и энергии и должна быть устранена. Поэтому, экономические и социальные стремления, которые укрепляют коллектив, считаются ценными, а образование и религия, которые укрепляют личность, выглядят контрпродуктивными. «Вы не можете быть гражданином, и в то же время христианином», говорит Талмон, ссылаясь на аргументы Руссо, «из-за конфликта лояльностей».
Ссылки

Проблема 2008: общее и особенное в процессах перехода постсоветских государств Лекция Дмитрия Фурмана
Российский политолог: По степени имитационности демократии Россия находится в одном ряду с Нигерией и Иорданией
Л. Шевцова «Крепость на песке. Россия идет от имитационной демократии к имитационному авторитаризму»
Р. Коулсон Ружье висит на стене

[Википедия]

http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9A%...82%D0%B8%D1%8F
Материал из Википедии — свободной энциклопедии

Содержание

1 Понятие
2 Условия
3 Основные черты

Понятие

Консоциональная демократия - демократия, построенная по принципу разумного распределения управления во всех сферах и является обобщением опыта нескольких европейских государств, таких как Швейцария, Бельгия, Нидерланды, Австрия, Израиль. Такая модель может найти применение в развивающихся федеративных странах, где проблема межэтнических противоречий особенно актуальна.

Термин "консоциональная демократия" предложил Аренд Лейпхарт, описавший такую политическую систему в своей книге “Демократия в многосоставных обществах”, которая была переведена на несколько языков, в том числе и на русский. Наряду с понятием "консоциональная демократия" в отечественных публикациях также широко используется понятие "сообщественная демократия".
Условия

Необходимой предпосылкой устойчивости консоциональной модели является способность элиты приходить к единому мнению в разрешаемых вопросах. История знает немало примеров, когда попытки чисто механически внедрить такую модель (Ливан, Кипр, Малайзия) проваливались именно из-за неготовности общества и элиты к компромиссу.
Основные черты

По мнению самого Лейпхарта консоциональная демократия имеет 4 характерных признака (два первичных и два вторичных).

Главные:

1) Участие представителей всех значительных групп в принятии политических решений.

2) Широкая автономия этих групп в управлении своими внутренними делами

Вторичные:

1) Пропорциональность

2) Право вето меньшинства

Главная цель заключается в том, чтобы укрепить чувство безопасности каждой группы, предоставляя ей максимальные возможности решать свою судьбу, не создавая при этом угрозы безопасности других групп .

[Википедия]

http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9C%...82%D0%B8%D1%8F
Материал из Википедии — свободной энциклопедии

Мажоритарная демократия — режим, в котором партии сменяют друг друга, а правящая коалиция формируется по принципу большинства. Нет места для противников. Пример — Нидерланды, Великобритания. Ближе гомогенным обществам. Для данной модели демократии характерно:

Принцип — победителю всё: в руках одной партии правительство. Кабинет министров имеет поддержку в парламенте.
Слияние исполнительной и законодательной власти
Конкуренция между партиями: рано или поздно одна сменит другую
Централизованное правительство
Парламент суверенен: никто не ограничивает его полномочия
Диспропорция в палатах — асимметрия двухпалатной системы: нижняя палата главнее (полномочия палаты общин обширнее, чем палаты лордов).
Гибкая конституция: законодательство не сведено в единый кодекс
Отсутствует институт прямой демократии, нет референдумов
Центр. банк контролируется представителями политической партии, которая находится у власти

[Википедия]

http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9F%...82%D0%B8%D1%8F
Материал из Википедии — свободной энциклопедии

Парламентская демократия — форма демократии, при которой правительство назначается депутатами парламента, в противоположность президентскому правлению. В парламентской демократии законодательный орган власти делегирует своих представителей в исполнительные министерства и осуществляет надзор над ними. В некоторых разновидностях этой системы предусмотрена пожизненная или передаваемая по наследству должность главы государства, чьи полномочия крайне ограничены и который играет представительскую или церемониальную роль. В частности, парламентская демократия может сочетаться с парламентарной монархией. В этих случаях глава правительства обычно называется премьер-министром. Другим частным случаем парламентской демократии является парламентская республика, где глава государства периодически избирается парламентом, или его функции исполняет председатель правительства.