1213. Один большой шендерович

[Вадим Левенталь]

http://izvestia.ru/news/565722

13 февраля 2014, 16:19 | Общество |

O троллях и троллинге в СМИ и соцсетях

Все знают, что будет, если кому-то на Кавказе сказать, что ты, мол, имел половые отношения с его матерью. Слова вообще-то для русского языка вполне безобидные, и, конечно, они не имеют в виду прямо то, что говорят. Но — там так.

А теперь представьте, что некто специально находит жителя Кавказа, говорит ему вот это самое и получает, разумеется, по лицу – но только для того, чтобы после этого торжествующе прокричать про «цивилизационный тупик».

Такой человек в сетевой терминологии называется "тролль".

Тролль — это тот, кто всеми силами старается спровоцировать своего собеседника на то, чтобы он сорвался, нахамил, допустим, или сказал что-то не подумав. Игра для тролля заканчивается в тот момент, когда он указывает пальчиком на сорвавшегося собеседника: вот! смотрите! фу! как неприлично, невоспитанно!

При этом тот, кто сорвался, выглядит, конечно, не очень — нахамил-то все-таки он, его же вежливо спрашивали: «А не была ли ваша мама проституткой? Нет, не была? А вы уверены?»

Утирая кровь с носа, тролль довольно говорит: «Что, уже и спросить нельзя?»

Если вы подумали, что это я про телеканал «Дождь», то вы, разумеется, правы. Но не вполне — потому что далеко не только про него. И про Шендеровича тоже, потому что когда завтра какой-нибудь неуравновешенный депутат потребует закрыть «Эхо Москвы» за то, что на нем ничтоже сумняшеся объясняют, что Олимпиада в Сочи — это почти как гитлеровская Олимпиада в Берлине, Шендерович, а заодно с ним еще два десятка троллей завопят про свободу слова.

Но проблема на самом деле куда глобальнее, и она далеко не исчерпывается разборками либералов и патриотов. Проблема в том, что английский культуролог Марк Фишер называет превращением публики в потребителей при позднем капитализме. И если публика в некоторой степени всё же настроена на размышление, то потребитель — это только потребитель услуг, в данном случае — зрелища. Спрос есть спрос, и производитель услуги — радиостанция, телеканал, газета или сайт — его удовлетворяют, ибо так и только так работает рынок.

Троллинг как самый зрелищный аттракцион стал ключевым механизмом работы СМИ, более того — он стал идеологией новой журналистики. Часто можно услышать, как с пафосом говорят о необходимости задавать «неудобные вопросы» и поднимать «острые темы», — но подразумевается тут самый обыкновенный троллинг, и только он.

И если когда-то на телевидении можно было увидеть серию лекций Лотмана, например, то теперь по вечерам там то, что называется ток-шоу. В одном ток-шоу говорят о внутренней и международной политике, в другом — об изменах и семейных скандалах, но принцип и там и там один: столкнуть лбами людей, поднять «острую тему», задать «неудобные вопросы» — и готово дело, люди поливают друг друга грязью, орут, перебивают и говорят глупости. Это — принцип нынешних СМИ: троллинг возведен в достоинство добродетели.

Потребитель жаждет зрелища — и его получает. Не имеет значения, кто прав, а кто нет, — имеет значение только то, кто кого срезал, кто громче и смешнее орет и, не в последнюю очередь, кто лучше одет. Потребитель приходит к СМИ не за информацией или чужими размышлениями — ему нужны истерика, битье посуды, ну или хотя бы смешные ужимки.

Как героиновому наркоману, чтобы оставаться при той же степени удовольствия, нужно каждый раз увеличивать дозу, так потребителю с каждым разом нужно всё истеричнее, всё громче и все некрасивее (ср. неудержимое совершенствование бритв и зубных щеток.)

В этом не совсем вина потребителя — ведь телеканалы и радиостанции, конкурируя за его внимание, сами возгоняют градус троллинга, иначе они проиграют конкурентам. Но и не вина телеканалов и радиостанций, ибо если они не будут конкурировать, то разорятся, так ведь?

И это еще одна из особенностей позднего капитализма: никогда невозможно указать на причину бед, ибо беда растворена в самой Системе, децентрализованной и аморфной.

Так что дело вовсе не в Шендеровиче самом по себе — подумаешь, Шендерович. Проблема в том, что всё вокруг, какую кнопку ни нажми, — один большой шендерович.

Читайте далее: http://izvestia.ru/news/565722#ixzz2tJZKKgv2

[Вадим Левенталь]

http://izvestia.ru/news/574529
29 июля 2014, 14:17 | Политика |
О политической направленности принятого в Гааге решения по делу ЮКОСа

В новом романе Сергея–«Аномалия Камлаева»–Самсонова некто, очень похожий на Ходорковского, оказывается владельцем компании, по масштабу очень похожей на ЮКОС, а потом попадает в следственный изолятор и на зону, с которой в финале сбегает.

Этот сверхкороткий пересказ, само собой, не передает эпичности и размаха «Железной кости», но здесь достаточно сказать, что некто, очень похожий на Ходорковского, выведен в этом романе титаном духа и исполином дела: он поднял гигантское производство из пепла и осчастливил рабочих, а его преследователи — гэбэшники, которые сами никогда в жизни ничего руками не сделали, а только приходят на всё готовенькое.

Это, разумеется, глубоко идеологический взгляд на вещи.

Но важно понимать, что всё, что относится к ЮКОСу и Ходорковскому, не может обсуждаться в отрыве от идеологии. Так уж получилось, что дело ЮКОСа стало для новейшей истории нашей страны, если угодно, точкой сборки.

Вопрос о том, справедлив или нет был суд над Ходорковским, равносилен вопросу о том, в какой стране мы живем. Если несправедлив — то мы живем при тирании, отсутствии свободы и вообще уже практически в 37-м году; если справедлив — то в государстве, которое чудом удержалось от распада и медленно, а на иной взгляд даже чересчур медленно, но всё же двигается к экономическому суверенитету.

Именно поэтому решение суда в Гааге о выплате $50 млрд долларов Россией бывшим акционерам ЮКОСа не может рассматриваться как чисто техническое и объективное. Развивая поговорку nothing personal, just business — слова, служащие, в сущности, оправданием любому свинству, — тут можно сказать nothing businessly, just politics.

Само собой, ссылка на то, что Россия нарушила Энергетическую хартию, бессмысленна, коль скоро Россия хартию не ратифицировала, — и однако это как раз совершенно не важно.

Не важно, потому что решение это чисто идеологическое: мы, мол, считаем, что у вас там тирания и гонения на свободу, а что там думает ваш Верховный суд, нам не интересно. Выполнено это решение может быть только по идеологическим соображениям — и, очевидно, не при нынешнем нашем руководстве. И, нужно надеяться, не будет выполнено никогда. Ведь это решение — прежде всего инструмент политического давления на Россию. И то, что это решение принято именно сейчас, говорит о том, что оно не более чем элемент в большой и сложной машине давления на нашу страну.

Санкции и, не в последнюю очередь, бесконечное обсуждение санкций — это давление. Масштабная пропаганда, ведущаяся и в СМИ, и в социальных сетях, — это давление. Военная помощь Киеву в развязанной им гражданской войне, — это давление. Наконец, принятое в Гааге решение, — тоже давление.

Цель давления никто не скрывает, ее проговаривают прямо, в частности, устами бывшего посла США Макфола, — это президент Путин.

Дело, разумеется, вовсе не в свободе, демократии и прочих приятных вещах. Дело в том, что нужно более сговорчивое руководство России. Такое руководство, которое как можно больше распродаст, введет режим жесткой экономии, а в идеале вообще возьмет кредит в МВФ и на условиях МВФ, чтобы провести «непопулярные, но жизненно необходимые» экономические реформы.

Короче говоря, нужно переиграть 1990-е годы, но так, чтобы всё, что тогда досталось случайным людям, которые стали русскими олигархами, на этот раз перешло в хорошие международные руки.

Давление идет сразу по двум фронтам — на население страны, которое должно на своем кошельке почувствовать, как сильно Путиным недоволен Запад, и на российскую элиту.

Запад подает сигнал: хотите жить и играть по нашим правилам? Имейте в виду, что мы можем в любой момент любым судом принять любое решение. Мы можем сослаться на не ратифицированный договор, на не подписанный договор, на вовсе не существующий договор — такие мелочи нас не остановят. Мы можем арестовать ваши активы, отнять ваш бизнес, забрать недвижимость, не пустить вас к вашим детям, которые у нас живут, — для всего этого нужна лишь политическая воля.

Дворцовый переворот, припудренный якобы народным восстанием, — так, как это произошло на Украине, — идеальный вариант. Бизнесмен с мышлением бизнесмена без малейших отклонений в виде заботы о российском суверенитете, — вот кто нужен вместо Владимира Путина.

Беда наша, однако, в том, что в результате «демократизации» и «либерализации» мы получили такую элиту, какую имеем. Такую, на которую можно так давить. Такую, что давление это, сигнал о нем, приходится, увы, воспринимать со всей серьезностью.

[Вадим Левенталь]

http://izvestia.ru/news/575017
8 августа 2014, 14:20 |
О том, почему диалог с российской «майданной публикой» вести невозможно

Реакция нашей «майданной публики» на введенные правительством «продуктовые» санкции со всей ясностью показала, что с этой публикой говорить не о чем и ни к чему. Как нет смысла разговаривать с параноиком, взывать к логике сектанта или увещевать вошедшую в раж Моську.

Правительству поручено составить список санкционных продуктов, этого списка еще нет — но «моськи» уже публикуют инфографику: «что исчезнет из магазинов».

Президент отдельно оговорил, что санкции не коснутся продуктов, которые в России не производятся, — но «моськи» уже громко оплакивают оливковое масло.

«Моськи» вовсю орут, что Россия ведет себя не цивилизованно, хотя нет более цивилизованной практики, чем защита своего сельского хозяйства — прямыми дотациями и ограничением импорта, — спросите хоть у французских фермеров, хоть у американских ковбоев.

Они, таким образом, врут — и знают, что врут. Они паникуют — «купи еды в последний раз», — хотя для паники нет ровным счетом никаких оснований. Они шутят — «хамон не выбрасывали?» — и эти шутки есть медийный аналог скаканию: нечего делать — скачи, нечего написать — гыгыгыкай.

Они ведут так себя всё время.

Они стремились посеять панику, когда Госдума голосовала за несчастный закон о гей-пропаганде (который теперь отмени, никто и не заметит). Они кричали о репрессиях, пока шло «Болотное дело» — там скоро наверняка всех выпустят по УДО, да и сажать нужно было не обманутых исполнителей, а заказчиков и организаторов. В любом случае десяток приговоров по 3 года общего режима это еще не репрессии, а если репрессии, то точно такие же, как в Англии и Франции после бунтов предместий Лондона и Парижа. Они призывали клясться именами Толоконниковой и Алехиной — тех самых, которые теперь фотографируются с Мадонной, снимаются для рекламы одежды и призывают ужесточать санкции против России.

Когда упал Boeing, они на основании скриншота из социальной сети мгновенно сделали вывод, кто виноват, и кричали до хрипоты, что, во-первых, им стыдно, а во-вторых, у тех, кто в их выводах сомневается, руки по локоть в крови. Теперь, когда стало понятно, что ни одно из сетевых «доказательств» не является хотя бы в какой-то степени убедительным, когда, наоборот, версии всё множатся, когда очевидно, что киевская и сочувствующие ей стороны расследовать события и выкладывать в общий доступ свои данные почему-то не спешат, как не спешат они расследовать киевские и одесские события, — именно сейчас «моськи» про Boeing начисто забыли, как будто его не было.

Они делают вид, будто верят киевским официальным лицам, когда те утверждают, что не бомбят ни Донецк, ни Горловку, ни Луганск, — и делают вид, будто не верят Следственному комитету, когда он обнаруживает доказательства применения Киевом химического оружия.

Они врут, они паникуют, они гыгыгыкают.

Никакие доводы рассудка на них не действуют. Они называют гражданскую войну на Украине российской интервенцией, а военные поставки и финансовую поддержку украинской армии — помощью цивилизованных стран. Бесчисленные признаки несостоятельности текущей украинской государственности — от того, что президенту не подчиняется армия, до развала парламентской коалиции и отставки премьер-министра, которая стала еще более анекдотична после того, как была отыграна назад, — эти признаки для наших «мосек» не существуют. Бесчисленные признаки участия правительства США в украинской внутренней политике — от Джо Байдена в кресле президента Украины до отчета Нуланд в потраченных на «украинскую демократию» миллионах — для наших «мосек» тоже не существуют.

Зато давно назревшая необходимость укрепить продовольственную безопасность страны представляется им, во-первых, вредной, а во-вторых, смешной. Им говоришь: эффект уже есть, сельчане, которые раньше закапывали яблоки в землю или кормили ими свиней, уже продают урожай этого года, — они не слышат. Им говоришь: наша страна способна обеспечивать себя абсолютным большинством всех необходимых продуктов питания. Более того, это как раз и есть то, к чему стремится любая цивилизованная страна, — они гыгыгыкают.

Говорить с ними невозможно. Даже если очень хочется — никакой возможности нет.

Они способны только врать, паниковать и гыгыгыкать — но не вести спокойный разговор.

Мне уже приходилось высказывать предположение, что для распространения «майдана головного мозга» используются технологии, аналогичные сектантским. Из этого нужно исходить в решении вопроса о том, как вести себя с несчастными, подвергшимися облучению. Их нет смысла пытаться переубедить — никакой свидетель Иеговы никогда не примет никаких аргументов. Их нет смысла наказывать — потому что наказанный за веру только укрепляется в вере.

Рецепт тут только один: ждать. Сделать всё для того, чтобы сектант по крайней мере не передал свою бациллу ближнему и ждать, пока реальность сама покажет ему себя. Некоторые, конечно, так и доживут до старости свидетелями, сайентологами, адвентистами — но тут уж ничего не поделаешь. Всех их нужно поселить на Красном Октябре, кормить, не давать проповедовать, не давать подсыпать друг другу отраву в суп — и, конечно, изучать.

[Вадим Левенталь]

http://izvestia.ru/news/592815
8 октября 2015, 18:41 | Культура
О своих чувствах по поводу последнего решения Нобелевского комитета

Ну что ж, анекдотическое решение Нобелевского комитета избавляет нас от нескольких проблем и чревато несколькими другими проблемами. Шило на мыло.

Анекдотическое оно потому, что премию по литературе присудили журналисту. Хорошему или плохому — не в этом дело. Человек, который собирает и расшифровывает интервью, — это журналист. Писатель — он сочиняет истории, пересоздает реальность, изобретает язык, стиль и новые способы рассказывания. Ничего этого не делает и никогда не делала Светлана Алексиевич, которую секретарь Нобелевского комитета четыре раза на разных языках назвала «Светлана АлексЕевич».

Само собой, на эту претензию сама Алексиевич успела ответить в большом интервью, которое публика обсуждала неделю-другую назад: мол, в России представления о литературе устаревшие, а я-де пишу в новом сладостном стиле. Правда, с равным успехом в таком случае можно было бы присудить премию по литературе хоть Владимиру Познеру, хоть Ярославу Могутину (последнее было бы, кстати, и свежее, и веселее, да и собственные сочинения у него есть), но до этого еще, видимо, дойдет.

Во всяком случае, теперь можно на некоторое время вздохнуть спокойно. Все последние годы каждый раз в начале октября наша общественность начинала волноваться — кому-то дадут Нобелевку по литературе на сей раз?

Когда же уже нам, в Россию?

А то последний раз что-то слишком уж давно, почти 30 лет назад. Голосования, шорт-листы, споры, интервью — всё это страшно утомляло, и нужно порадоваться, что от всего этого мы будем избавлены в ближайшие как минимум 10 лет.

Несмотря на то что формально Алексиевич и белорусский журналист (оргкомитет назвал ее белорусской писательницей), но пишет (расшифровывает) она на русском языке, и премию дали «в зачет» русскоязычной копилки — теперь дело до нас дойдет не скоро.

Среди прочего, кстати, это означает и еще одну смешную вещь: Нобелевский оргкомитет не сумел придумать ни одного украинского писателя, которого можно было бы поднять на щит, и на безрыбье главной рыбой назначили живущую во Франции гражданку Белоруссии.

Для богатой литературными талантами Украины это едва ли не унизительно.

А то, что, будь такая возможность, назначили бы украинского лауреата, это ясно как белый день.

В том же интервью Алексиевич читатели могут насладиться полным набором самых эльфийских суждений о России-Мордоре: от рабского менталитета русского народа до установления тоталитарной системы и от кровавых ужасов советской власти до шанса на свободу, который благородные эльфы подарили оркам в 1990-е годы и который орки с их холопской психологией просвистали.

Впрочем, когда мы говорим о разнице между журналистом и писателем, — последний, мол, в отличие от первого, что-то придумывает, а первый рубит правду-матку — мы немного упрощаем ситуацию. В действительности журналист, расшифровывающий интервью (а это, подчеркнем еще раз, и есть жанр, в котором — и только в котором — работает в последнее время новоиспеченный нобелевский лауреат), расшифровывает его исходя из своих задач, своей идеологии, пожеланий заказчика и т.д.

А значит, интерпретирует, фильтрует, пересоздает — словом, придумывает.

Так, Алексиевич признается, что люди, которых она интервьюировала, удивлялись, когда им показывали расшифровку: я, мол, такого не говорил. Говорит ли это о журналистской профнепригодности? Ну, разве что в том смысле, что журналист вообще-то не имеет права опубликовать не согласованный с интервьюируемым текст. Ну так она и не журналист — она писатель… С чисто же технической точки зрения это значит, что Алексиевич записывает за своими героями не то, что они говорят, а то, что она ждет от них услышать. Разница дьявольская, не правда ли? А ведь это мы еще не знаем, как именно она выбирает, у кого интервью взять…

Я сказал о проблемах, которыми чревато сегодняшнее решение Нобелевского оргкомитета. Не проблемы — скорее неприятности. В ближайшее — и, боюсь, еще очень долгое время — нам будут тыкать в лицо Светланой Алексиевич. Вот, мол, что она говорит и думает, а ведь она Нобелевский лауреат! Говорит она штампами и думает глупости, но не отвертимся.

Бунин, Шолохов, Пастернак, Солженицын, Бродский, Алексиевич — сами понимаете.

Но это, слава Богу, в ограниченных количествах — на сайте тети Цили и в паблике юных правосеков. Что до остальных… Вот вы, например, помните, кто получил премию в прошлом году? А читали его? То-то же.

Ну а на все искренние вопросы по поводу этого присуждения мы, во всяком случае, всегда можем с невозмутимым видом говорить: «А, Алексиевич? Так это ж белорусская, мы-то тут при чем?».

[Вадим Левенталь]

http://izvestia.ru/news/595385
10 ноября 2015, 13:25 | Политика |

О культурном и политическом значении послания скандального акциониста

Стихи, как известно, самое необязательное занятие на Земле, и оправдывает поэта, который вовсе не обязан их писать, только то, что никто не обязан их читать. Примерно так же дела обстоят с живописью: художник волен нарисовать что угодно, а уж наше дело, вешать это себе на стену или нет.

Совсем не так с акционизмом. Хочешь не хочешь, акционизм приходит к тебе домой, по-хозяйски распахивает дверь, ты обязан на него смотреть и о нем думать. Ситуация абсурдная — примерно как толпа молодых людей ворвалась бы в дом, и все они стали бы читать тебе стихи и вешать на стены картины, при попытке стихи не слушать, а картины снять били бы чем-нибудь тяжелым по голове, — но уж как есть. Нравится не нравится — терпи, моя красавица.

Бессмысленно спорить, искусством занимается художник Павленский или нет. Коль скоро круг европейской метафизики замкнулся и вывернулся наизнанку, художник волен объявить любой свой акт искусством. И, разумеется, любой человек волен объявить себя художником. Ну а все остальные, само собой, вольны сказать художнику «а по-моему, ты не художник, а что-то другое» — этого нашего права тоже никто не отменял.

У Павленского на руках все карты, он делает первый ход, следующие ходы делают полиция, прокуратура и суд, — и на всех заходах Павленский выигрывает. Для curriculum vitae «радикального художника в условиях диктатуры» не хватает строки со сроком — он эту строку получит. И вместе с ней — статус, премию, поездки с лекциями и гранты. Никто ничего не может с этим сделать, так работает машина. Система сопротивлялась сколько могла. Павленский появлялся голым на улицах — ему даже не выписывали штрафа; он жег покрышки в центре города — его отпустили; калечил себя — ему выписывали справки о полном психическом здоровье. Ему очень нужно, чтобы его посадили или направили на принудительное лечение. Системе очень не хочется ему подыгрывать. Но, кажется, теперь всё же придется. Иначе будет совсем уж непонятно, почему сидит сорвавший концерт Макаревича Олег Миронов, а Павленский разъезжает с лекциями по миру.

Павленского сравнивают с Яном Палахом, называют нашим современным Репиным, говорят, что он гений. Что будет дальше, понятно. Следить за этим страшновато — как во сне, в котором что-то происходит помимо твоей воли, а ты не можешь пошевелить рукой.

Проблема, разумеется, не в том, «искусство это или не искусство». Проблема в том, о чем это искусство (ну или не-искусство, всё равно). В комментарии к акции написано, что горящие двери здания на Лубянке символизируют врата ада. Огонь в аду, однако, горит не для красоты, а чтобы жечь людей. И совсем недавно людей за очень похожими дверьми действительно жгли — все это помнят. Акция Павленского, таким образом, оправдывает убийства людей в одесском Доме профсоюзов и призывает к новым.

Именно поэтому смешны рассуждения о том, причинил кому-то вред своей акцией Павленский или нет, рассуждения в жанре «а если бы за дверью была уборщица», а равно и «но ведь уборщицы не было». Вне зависимости от всего этого сам месседж акции — не важно, подумал об этом художник или не успел подумать — сводится к призыву убивать людей. Разумеется, «плохих» людей. Тех, которые мешают построению общественного строя, который нравится автору. Люди, рукоплещущие Павленскому, соглашаются с ним: да, мол, надо бы пожечь некачественный человеческий материал.

Косвенным образом реакция на новую акцию Павленского подтверждает и кое-какие догадки относительно дела Сенцова. Риторика приличных людей тогда была такая: никаких дверей он не поджигал, а сажают его по подложному обвинению. Уже тогда было понятно, что двери он все-таки поджигал, просто приличные люди считают, что он всё правильно сделал, только немного этого стесняются. Теперь ложный стыд отброшен, да и видео с места поджога есть. Теперь прямо говорят — гений, пророк, Немцов. Можно не сомневаться, что из суда сделают мощное шоу. В тюрьму Павленский поедет мучеником режима, иконой стиля и примером для молодежи.

Каждый приличный человек теперь должен не просто постить в Сети проклятия в адрес страны, власти и народа, но и жечь — покрышки, двери, людей. Всё готово к тому, чтобы общественное мнение одобрило массовые убийства во имя борьбы за свободу, за права меньшинств и прочие приятные вещи.

Мы как-то привыкли думать, что тоталитаризм XXI века будет копировать тоталитаризм XX века. Что появится новый Гитлер и, как в глупом фильме «V» значит Вендетта», кого-то там запугает и поработит. Ничего подобного. Кому нужны устаревшие технологии? Тоталитаризм XXI века будет выглядеть как свобода, он будет прельстителен, сексуально привлекателен и еще он будет очень веселый. Его заря уже занимается в блогах приличных людей.

[Вадим Левенталь]

http://izvestia.ru/news/598584
8 декабря 2015, 13:09 | Общество |

О том, как и зачем члены законодательных собраний создают информационные поводы

Уже сам тот факт, что депутатские инициативы так часто оказываются и халявными сенсациями для одних, и поводом позубоскалить для других, схватиться за сердце для третьих, — должен как-то настораживать. И побуждать к каким-то действиям. Нельзя ли запретить депутатам предлагать откровенную ерунду? Нельзя ли запретить депутатам строить из себя дураков? Нельзя ли запретить депутатам пиариться на откровенно популистской чуши?

Понадобился бы целый отдельный штат колумнистов, чтобы подробно разбирать каждую депутатскую цыганочку с выходом, но время от времени надо все-таки это делать, иначе можно сойти с ума.

Вот депутат петербургского заксобрания предлагает наказывать за тунеядство. В чем особенный цинизм этого предложения? В том, что в нем искусно подделано рациональное зерно: никто не любит тунеядства. Человек, который тратит много денег и нигде не работает, вызывает подозрения — на трудовые ли доходы он живет и не занимается ли чем-нибудь противозаконным.

Закон о тунеядстве действовал в Советском Союзе, и черный пиар на имени Бродского повредил ему в куда большей степени, чем он того заслуживал.
Читайте еще:
[Торговля нефтью с ДАИШ – только вершина айсберга]
Торговля нефтью с ДАИШ – только вершина айсберга
Политолог Антон Хащенко - о том, почему в США стараются не замечать активную торговлю нефтью Турции и террористов

Но советское-то государство гарантировало гражданину работу по специальности! Советское государство гарантировало работающему гражданину жилье, детский сад рядом с домом, полностью бесплатные медицину и образование, бесплатный летний отдых и т.д. и т.д. В советском государстве, кроме того, улицы городов не были полны автомобилей, которые бы стоили целое состояние, а за рулем сидели бы мальчики и девочки, ни дня в этой жизни не работавшие. И только после всего этого государство требовало от гражданина работать. И наказывало тех, кто от этой обязанности уклонялся.

А теперь, говорит депутат из петербургского заксобрания, давайте сделаем так, чтобы обязательства государства перед гражданином в разы снизить, а обязательства гражданина перед государством, давайте, пожалуй, вернем в полном объеме.

Нельзя быть немножко беременной и нельзя жить чуточку при капитализме. Если уж есть частная собственность, невидимая рука рынка и прочие частные и невидимые вещи, то никакого тунеядства быть не может. Вот незаконное обогащение и использование служебного положения может быть, а тунеядства — не может. Тут нужно либо снять крестик, либо надеть трусы — иначе никак.

Это, так сказать, в теоретическом ключе. А что в практическом? Депутат предлагает установить пороговую сумму расходов в размере 1 млн рублей в год. Много это или мало? Звучит внушительно. И для небольшого города или села — много. А что это для Москвы? Что такое для Москвы 83 тыс. рублей в месяц? Примерно половина этой суммы — расходы на аренду жилья. Остальное — на транспорт и еду. Получить эти деньги законным путем можно либо на работе, либо от папы (либо от «папочки»). При этом папа с «папочкой» давно уже устроили тебя на должность либо секретаря, либо члена совета директоров, и ты как бы работаешь, и к тебе не прикопаешься. То есть с практической точки зрения предложение также представляет из себя пшик.

Может быть такое, что депутат этого — что предложение его не более чем нонсенс с теоретической точки зрения и пшик с практической — не понимает? Ну, как недавно сказал Владимир Путин, «трудно в это верится, хотя теоретически это возможно». Ведь этот же самый депутат месяц назад предложил запретить продавать водку по средам! Почему по средам, спросите вы? Да потому что ему, в принципе, не важно, что предлагать — лишь бы поднять шум и гам в прессе.

Поднять шум и гам, да так, чтобы не задеть ни в коем случае никаких реальных, волнующих людей проблем — как, скажем, так получается, что депутат нигде не работает, только печется об общественном благе, а зато жена у него успешный бизнесмен, и сын с дочкой успешные бизнесмены, и все такие успешные, что папа ездит на автомобиле за миллионы рублей и часы носит за миллионы рублей, и таких депутатов, пожалуй, — в каждого второго ткни, не ошибешься (и это чтобы не сказать: в каждого первого)?

Дело, увы, не в конкретном депутате, а в том, как в принципе всё это депутатство у нас устроено — поскольку реальный парламентаризм у нас до сих пор крайне слаб, места депутатов занимают богатые демагоги, единственная цель которых — нашуметь себе имя и въехать на нем в Государственную думу (зачем — отдельный вопрос).

И что-то пора с этим уже делать, потому что слишком уж велика пропасть между сильной Россией и тем, что депутаты по всей стране думают не о ней, а о том, чтобы такого предложить, чтобы о них написала федеральная пресса.

[Вадим Левенталь]

http://izvestia.ru/news/602224
21 января 2016, 17:37 | Культура |

Писатель — о том, нужно ли первоклассникам знакомиться с крокодилом Гаврилой

Я держу в руках учебник математики для 1-го класса. Федеральный государственный образовательный стандарт. Образовательная система «Школа 2100».

На учебник получены положительные заключения Российской академии наук и Российской академии образования. Авторы — Т.Е. Демидова, С.А. Козлова, А.П. Тонких. В подготовке также принимали участие Р.Н. Бунеев, Е.В. Бунеева, А.А. Вахрушев, Д.Д. Данилов, А.В. Горячев и О.В. Пронина. Руководитель издательской программы — доктор пед. наук, проф., членкор РАО Р.Н. Бунеев. Учебник выпущен совместно издательствами «Баласс» и «Школьный дом» в 2012 году.

Само собой, издание рекомендовано Министерством образования и науки Российской Федерации.

На 51-й странице учебника первоклассникам предлагается следующее задание. Нужно вычислить примеры типа «3+2+4+1» и расставить соответствующие получившимся числам буквы в клетки. «Отгадайте слова — и вы узнаете имя героя стихотворения. Кто автор этих стихов?» — написано в задании.

Бог с ним, что чисто технически задание это скорее для дошкольника. Складывать числа в пределах первого десятка — замечательный навык, но для середины первого класса хотелось бы заданий поинтереснее.

Учебник, надо сказать, вообще производит впечатление слишком простого — весь год детям предлагают складывать и вычитать числа в пределах первого десятка.

Ну, этот недостаток сейчас легко компенсировать с помощью интернета. Есть обучающие сайты uchi.ru, universarium.org, lectorium.tv (хотя последние более предназначены для старшеклассников), есть заочные математические кружки при сайтах математических школ. Но это всё лирика.

А что же, собственно, с лирикой? Что за стихи? И вот тут начинается интересное.

Напомню формулировку задания: «Отгадайте слова — и вы узнаете имя героя стихотворения. Кто автор этих стихов?»

Задание сформулировано так, будто речь идет о стихотворении, которое всем известно, и на вопрос об авторе каждый ребенок с радостью узнавания выпалит фамилию классика.

Между тем, заполнив квадратики с буквами, правильно посчитавший примеры ученик обнаружит запись: «крокодил Гаврила».

Известно ли вам стихотворение про крокодила Гаврилу?

Мне тоже.

Что бы вы сделали на моем месте?

Я тоже спросил у «Яндекса».

Вот что это за стихотворение. «Я бы — вот бы славно было — / Завела бы крокодила! / И отмыла бы от ила, / И назвала бы — Гаврила! / Был бы он совсем негрубый, / Мыл бы уши, чистил зубы, / И соседке, Марьиванне, / Строил глазки, лежа в ванне. / Он бы кушал всё подряд: / Кашу с маслом, шоколад, / Соль, баранки, апельсины, / Дядю Пашу, тетю Зину. / Я б гулять его водила... / Тяжело без крокодила!» (орфография и пунктуация сохранены).

Автор этих строк — Виктор Шендерович.

В связи с этим я хочу задать несколько вопросов как авторам учебника, Т.Е. Демидовой, С.А. Козловой, А.П. Тонких, а равно и всем остальным, кто принимал участие в подготовке издания, так и министру образования и науки России Д.В. Ливанову.

Правда ли, что в учебник по математике для 1-го класса включено стихотворение Виктора Шендеровича? Это тот самый Виктор Шендерович, который «Куклы», «Эхо Москвы» и т.д.? (Интернет-поиск не дает поводов сомневаться ни в том, ни в другом, но я до сих пор чисто по-человечески не могу в это поверить.)

Действительно ли стихотворение Виктора Шендеровича «Я бы — вот бы славно было...» знакомо или должно быть знакомо каждому школьнику в России?

Позволяли ли условия задачи зашифровать в ответе какое-нибудь другое стихотворение другого автора — Чуковского, Маршака, Хармса, Мориц или Барто, например?

Пройти мимо вопроса авторства невозможно, в формулировке задания стоит вопрос: «Кто автор этих стихов?» В связи с этим появляются дополнительные вопросы.

Ставится ли в этом задании, помимо обучения счету в пределах первого десятка, еще и просветительская задача — познакомить первоклассников с творчеством Виктора Шендеровича?

Оправдана ли эта задача художественными достоинствами и/или культурной значимостью поэзии Виктора Шендеровича?

Следует ли рассказывать первоклассникам про другие грани таланта автора этого стихотворения?

Обычно, упоминая при ребенке впервые какое-то имя, мы хотя бы коротко рассказываем, что это за человек и чем он знаменит. Насколько подробно нужно рассказывать семилетним детям о подробностях жизненного и творческого пути Виктора Шендеровича? Вопрос этот важный, потому что как раз самые знаменитые и, на иной взгляд, ключевые этапы этого пути могут, в лучшем случае, быть ребенку непонятны, а в худшем — нанести вред психологическому здоровью ребенка.

Спасибо!

[Вадим Левенталь]

http://izvestia.ru/news/604065
17 февраля 2016, 11:34 | Общество |

Писатель — о том, почему часть нашего общества всерьез играет в политические ролевые игры

Девяностые были для многих — для подростков в том числе — тусклым и безрадостным временем. Грязь, нищета, темень, и ни конца ни края всему этому не было. И в это же время многие подростки читали Толкина.

У Толкина всё было не так. Дело не только в том, что в мире Толкина было красиво: красивые люди там красиво одевались, красиво разговаривали и красиво седлали коней. И не только в том, что там всё было понятно: вот зло, вот добро, и все знают, что нужно сделать, чтобы добро победило. Там, кроме этого, было место подвигу.

На темных улицах и в темных видеосалонах, на грязных рынках и в омерзительном телевизоре — места подвигу не было. Там можно было кого-то обмануть или быть обманутым, заработать денег или лишиться их, получить по голове или кому-то по голове дать, но почувствовать себя частью истории, ощутить ценность собственной жизни, совершить поступок (Поступок) было невозможно.

Зато всё это можно было сделать в мире Толкина. И очень многие подростки буквально переселялись туда.

Не нужно быть ни Юрием Лотманом, ни Роланом Бартом, чтобы заметить: механизм этот ни девяностыми, ни «толкинутыми» не ограничивается. Достаточно вспомнить, что во французском Конвенте заседали сплошь Катилины и Цицероны. А под Маратом и Робеспьером, в свою очередь, чистили себя Плехановы и Луначарские.

Открытие, которое я сделал буквально только что, заключается вот в чем: большая часть нашего общества играет в ролевые игры сегодня.

Одного-единственного литературного источника в этих ролевых играх нет — это целый пласт литературы, и художественной, и документальной, относящийся так или иначе к теме репрессий в Советском Союзе. От Солженицына и до Лидии Гинзбург, от «Москвы 2024» до «Зулeйха закрывает глаза», — эта литература прирастает и сегодня, хотя сейчас она скорее относится к категории фанфика.

Реальность никогда не бывает так же прекрасна, как мечта: опостылевшая работа, надоевшая жена/муж, разгильдяи дети, кредиты, квартплата, прохудившиеся ботинки, — все это мешает ощутить полноту жизни и ее ценность.

Зато там — красивые люди в опасных обстоятельствах ведут красивые беседы о возвышенном.

Реальность никогда не бывает проста. Мировой финансовый кризис, который вот-вот разразится, никак не объяснишь происками одного-единственного человека, идущая на Ближнем Востоке уже чуть не 20 лет война не объясняется тем, что плохие напали на хороших. Стоит проклясть «Первый канал» за очернение светлого образа беженца, как другой беженец возьми да и испорти всю малину. А то ли законный, то ли не очень снос то ли законных, то ли не очень ларьков — и вовсе способен сломать мозг.

Зато там — всё более чем ясно. Есть безусловное зло — кровавый тиран, по распоряжению которого мучают и убивают невинных людей. Тысячами. Сотнями тысяч. И даже миллионами. Какая разница, магия у толкинистов тоже была «игровая». Есть силы абсолютного добра — рынок, демократия и свобода. Эти люди даже могли читать «Гроздья гнева» и Пикетти или смотреть «Карточный домик» — но информация о том, что и рынок, и демократия, и свобода, работают совсем не так, как «у Толкина», попросту не проникает в мир игры.

Реальность не героична. Ну какой поступок можно совершить по дороге домой, в офисе или в модном кафе?

Зато там — подвиги можно совершать ежедневно. Каждый раз, шепча проклятья кровавому тирану, ты подвергаешь себя смертельному риску. Публикуя колонку с призывом свергнуть диктатуру, ты назавтра рискуешь уехать по этапу. Крича посреди улицы обидную кричалку, ты кроме шуток борешься с режимом. Жизнь становится осмысленной — такой, которую не жалко прожить.

Вот типичная переписка в Сети:

— Скорей бы союзные войска напали на нас и освободили от тирании!

— Да! Как говорил Солженицын, волкодав прав, а людоед нет!

— Абсолютно!

Не обращайте внимания. Это солженицнутые. Вы знаете, что магический меч у них из лыжной палки, а эльфийский плащ из занавески. А они верят, что всё наоборот.