1002. Т-образные перекрестки Бориса Стомахина

[Александр Зеличенко]

http://anonymouse.org/cgi-bin/anon-w...=54127A60A54FC
Нам придется пересмотреть многие максимы, к которым мы привыкли настолько, что считаем их аксиомами
12-09-2014 (09:12)

С головы рыба не только гниет, но и лечится.

То, что гниет, мы помним хорошо. Народная мудрость.

Проблема у нас другом – мы путаемся, кто у общества голова, а кто – другие части туловища. И когда речь заходит о гниении, мы сильно любим назначить головой начальство и лично, а себя объявить ни при чем: "Я не такая, я жду трамвая".

Однако, при всем понимании, что начальство охвачено гниением не меньше, чем все остальное общество, назначать его головой общества я бы не торопился. Руки, сколько бы они мускулисты ни были – это еще не мозг. И голова общества – совсем не начальство. И не придворные интеллектуалы, готовые любую дурь начальства возвести в ранг высочайшей мудрости и святой добродетели. Это не мозг. Это обслуга.

А мозг – совсем иные люди. Они редко увенчаны лаврами, и тем более – осыпаны золотом. Но именно их оценки и их видение мира становится референтным для тех, кто своими текстами определяет умонастроения наиболее способной к пониманию части общества, которая, в свою очередь, транслирует свое видение следующему ярусу иерархии ума, и т.д.. Таким образом, подобно расходящимся кругам, распространяется понимание обществом своего положения.

СМИ, обращающиеся к обывателю напрямую, вносят в этот процесс свои коррективы. Но – ненадолго: долго обманывать всех нельзя. Измученные бессмысленностью жизни граждане могут поверить, что Крым присоединен из-за опасений передачи Севастополя вражьему НАТО, а боинг сбит украинским истребителем. Но долго верить в это могут только сравнительно немногие. У человека без ярко выраженной паранойяльной акцентуации, или попросту говоря без твердолобой упертости по отношению к любому своему мнению, уверенность, что вежливые люди в купленной в военторге форме всего только позволили крымчанам выразить свое страстное желание жить в РФ, долго не продлится. Ну, неделя. Ну – месяц, наконец. Ну, если очень наивный, полгода может продержаться. А потом он замечает косоватые взгляды своих же друзей, которые еще недавно думали так же. А чуть позже видит, что взгляды эти становятся все косее и будто даже ехиднее. И, наконец, догадывается, что друзья считают его дураком. Ну, а дальше все происходит само собой.

Так что СМИ отнюдь не всесильны. А вот распространение понимания от самых умных к менее умным – процесс кардинальный и естественный, даже несмотря на вносимые в него помехи.

Но вот здесь-то и начинается наша главная проблема. Самые умные у нас не слишком умны. Гниение наше, в самом деле, захватило голову, и я вам даже больше скажу – началось с головы. То есть – с нас самих, дорогие друзья.

Началось все это довольно давно – с наших упований, что "рынок все наладит", "что надо встать на столбовую дорогу истории" (как будто она существует как дорога, а не как сеть дорожек), что "лучше бандитский капитализм, чем бандитский социализм" и десятков подобных благоглупостей. И продолжается все это уже больше двадцати пяти лет. Мы и сегодня путаемся в самых простых вопросах.

Например, одни из нас объявляют главным пороком изъеденной ложью, наивным обрядоверием и тотальной бездуховностью церкви гомосексуализм. Хотя на фоне перечисленных пороков его можно было бы считать и добродетелью – все-таки какая-никакая, а любовь. Все лучше, чем тотальная злоба и ненависть к ненашим, царящие в РПЦ.

Другой, и отнюдь не клерикал, а совсем наоборот, уверен, что акция пуссириот в ХХС – дурь, а штрафы охранников Нотр-Дам, пресекших акцию Фемен, – маразм. То, что эта "дурь" запустила мощный процесс омысления состояния церкви и ее места в обществе, а "маразм" демонстрирует возможность совсем иного понимания сакрального и совсем иные, не маскарадные, не из сундуков, а современные одеяния духовности, человек не видит. Как и то, что открывая двери современному искусству, пусть и несопоставимо более низкому, чем искусство его строителей, Нотр-Дам сохраняет и укрепляет казалось бы уже совсем не востребованную в Западной Европе идею католицизма.

Третьи ратуют за "мир на Украине", не понимая, что "мирные переговоры" – это переговоры о капитуляции. И капитуляция эта отнюдь не капитуляция Киева перед Донецком, а капитуляция Киева перед Москвой.

И так далее. Я взял наугад несколько первых попавшихся примеров.

К чему все это? Почему я об этом пишу? Потому что именно здесь находится ответ на самый гнетущий вопрос сегодняшнего дня – "Что делать?". В самом деле, что делать, когда делать ничего нельзя?

Это только кажется, что нельзя. У нас есть дело, которое делать можно и нужно. Нам нужно лечить голову. Ту самую с гниения которой началось и гниение всей рыбы. И ту самую, без ясности и здоровья которой нельзя делать НИЧЕГО. А это не голова Путина. И не голова его советников. Это наша с вами, дорогие друзья, голова.

Чтобы общество стало очухиваться, чтобы к обществу пришло понимание своего положения и понимание своего пути, это понимание должно сначала прийти к самым умным членам общества – к интеллектуальной, или, если хотите, духовной элите общества.

Наша беда в том, что эта самая интеллектуальная наша элита сама очень плохо, очень отрывочно представляет, что происходит, и уже поэтому не может сколько-нибудь адекватно представлять, что делать. Поэтому нас так и лихорадит. То мы готовы все силы бросить на борьбу с мигрантами. То грезим об учредительном собрании. То нам мерещится, что все беды из-за отсутсвия выборов губернаторов. Или из-за отсутствия выборов как таковых. То еще что-то привидится.

Нам необходимо навести порядок прежде всего в собственных головах. А это совсем непросто. Ведь придется, например, отказаться от плюрализма мнений о таблице умножения. И от толерантности к утверждениям "дважды два – пять": "я уважаю, дорогой коллега, ваше высококомпетентное мнение, что дважды два равняется пяти; и хотя я не разделяю его, но жизнь отдам за ваше право свободно высказывать это ваше мнение". Нам придется пересмотреть многие максимы, к которым мы привыкли настолько, что считаем их аксиомами. А вместе с тем даже не найти ответы, а просто задать себе казалось бы элементарные, известные каждому ребенку вопросы: что такое хорошо, что такое плохо и какой жизнью мы хотим жить.

Но альтернативы у нас нет: с головой (не властьимущими, а ум-имеющими), которая есть у нашего общества, жить нельзя. И если мы хотим жить, первое наше дело – лечить голову.

[Александр Зеличенко]

http://www.kasparov.ru.prx.zazor.org...=561F85204D813
15-10-2015 (13:58)

О любви к теоретизированию

! Орфография и стилистика автора сохранены

Любопытный разговор о кривой козе затеял отец видного националиста, вырванного только что из лап путинского (то есть созданного в правление Путина) правосудия. Впрочем, когда видный националист еще не был таким видным, его отец уже был очень заметной политической фигурой, правда, насколько я помню, в те годы чрезмерным национализмом сам он не грешил.

Любопытность разговора – и в самой теме: давайте разбираться во всем правдиво. Но гораздо больше – в развитии темы: насколько правдив и сам автор, и его оппоненты (точнее, один оппонент, с репликой которого мне удалось познакомиться). Реплика, правда, не слишком оригинальна – "Не обманешь – не продашь". И дальше, про то, что у нас страна – подросток, а подросткам врать сам бог велел: не скажешь им вовремя, что от онанизма слепнут, так они своим рукоблудством совсем себя погубят. Реал-политик – дескать.

Позиция эта кажется далекой от высокой прагматики – единожды соврав, кто тебе поверит. Но интересна она не этим. А тем, что мы не можем говорить правду, даже когда хотим ее говорить. Не приучены. Нет навыка. А без навыка, слету так – вот не получается.

Статьи Константинова и реплика Ихлова посвящены событиям двадцатипятилетней давности. Вроде и не так, чтобы безумно давно, для тех, кому шестьдесят и больше. А вспомнить их не получается. Память заменяется социально-экономическими теориями-мифами. Даже, когда внутри самих этих мифов сидят очевидные противоречия.

Ну, например, Константинов пишет о том, что выборы на Съезд Народных Депутатов в 90-м году были образцом демократичности. А рядом, через несколько строк – что за исключением нескольких городов-миллионников выборами рулили райкомы и обкомы. Это свобода? Так мы ее и сегодня имеем, такую свободу. Неувязочка. Не замечает.

Съезд Депутатов РСФСР получился менее номенклатурным, чем Съезд Депутатов СССР, выборы на который прошли несколькими месяцами раньше. Но еще – очень номенклатурным. И очень далеким от реальной воли народа. Реальная воля была высказана в начале 90-х два раза: в 91-м на выборах президента РСФСР (РСФСР, а не РФ – повторяю, то есть не самостоятельного государства, а советской республики) и в начале 93-го на референдуме о доверии Ельцину. Это два четко зафиксированных факта. Которые совершенно однозначно свидетельствуют о простейших вещах: никто волю народа не насиловал и через колено волю не ломал. Сам народ, общество, советский образ жизни, советскую общественную архитектуру реформаторы ломали. Ломали резко. Да, и нельзя было иначе – все прогнило, само сыпалось. Это правда. Но только делалось это (до конца 93-го года) по желанию народа, в исполнение воли народа. Еще даже в 96-м, проголосовав, уже, правда, скрепя сердце, за Ельцина, народ обозначил свою поддержку движению против стояния.

Почему это важно? Почему важно установить, что государственная политика в девяностых годах прежде, чем стать подлой в последние шесть лет, была просто глупой, недальновидной (хотя по тому состоянию умов и единственно возможной)?

Это важно не для того, чтобы оправдать или обвинить Гайдара, Чубайса, Ельцина, да и всех нас – миллионы наблюдателей и избирателей. Это важно совсем для другого – чтобы зафиксировать факт, как мы не далекую, а очень близкую к нам историю извращаем в своем сознании. Причем – без всякого злого умысла. Апология Ихлова звучит, скорее, как обвинение младореформаторам. А его аргументы – самообличительно. Так что лукавства в этом оправдании не заподозришь, нет здесь лукавства. Но то, что здесь есть, много хуже лукавства – это самообман: выдавание стройной, хотя и плохо согласующейся с фактами теории, которая сложилась в попытках осмыслить действительность, за саму действительность.

Мы убедили себя, что народ ленив, народ пассивен, народ не хочет перемен, в общем – быдло. Убедили, конечно, не на пустом месте – на фактах. Но – на фактах тщательно подобранных и своеобразно проинтерпретированных. И при игнорировании других фактов – неудобных. И дальше, исходя из сформировнной нами теории, и смотрим на историю, пытаясь то увидеть в ней то, чего не было, то не замечать того, что было. Чтобы теорию не порушить.

Реально же, конечно, наш народ представляет собой явление гораздо более сложное. И апатия вовсе не является нашей доминирующей чертой. Иначе бы не было у нас ни этих разговоров, ни патриотической истерики, ни протеста – ничего. Но в том-то и дело, что головы наши устроены слишком просто, чтобы осознавать такие сложные явления, как народ.

Вообще говоря, это черта подросткового мышления: пытаясь осмыслить недоступно сложное для их мыслительного аппарата, подростки придумывают массу простеньких теорий, живущих ровно до первого столкновения с действительностью: пока автор не начинает пытаться жить по своей теории (ну, например, как Раскольников у Достоевского).

Мы сегодня пребываем в точно таком же состоянии. И пока мы его не преодолеем, наши теории будут иметь только одну ценность – помогать развитию исторического мышления самого теоретика.

Но не дай бог начинать строить на их основе что-то реальное. Получится карточный домик.

[Александр Зеличенко]

http://www.kasparov.ru.prx.zazor.org...=5622A2C4F2549

17-10-2015 (22:44)
Шансы на успех сегодня имеет только оппозиция правды, оппозиция совести

! Орфография и стилистика автора сохранены

Это к статье Евгения Ихлова. О том, что революционеры не красны девицы и хранить невинность не должны, а по роду своей деятельности они аморальны и право на это имеют. Не твари дрожащие.

Тут путанница с двумя центральными понятиями – "мораль" и "право". О чем мы говорим? О праве как институте культуры – о писанном законе? Вроде бы – нет. О праве-целесообразности, естественном праве, по которому у волка есть право есть ягненка? Или же о праве как о метафизической правильности того или иного действия – о том, что санкционируется некой силой, неизвестной академической науке, и что переживается нами как голос совести. Такое право для аврамических религий – воля Бога, а (с некоторыми оговорками) для даосов – следование дао.

Похоже, что автор такими различениями себя не обременяет. И поэтому любой бандит имеет у него права бандитствовать потому, что бандитизм в природе бандита.

Отрицание культуры разрушаемого общества, включая и мораль разрушаемого общества, в природе революционеров. И в этом смысле они по природе своей аморальны (с точки зрения разрушаемой ими морали). Точно так же, как в том же смысле, любая революция противоправна, если мы используем первое значение понятия "право" (писанный закон).
Как у понятия "право", у понятия "мораль", кроме принятых в данной культуре системы регуляторов поведения, есть и другое значение – надкультурное, или за-культурное (а для любителей латинских приставок – транскультурное): то, что надлежит делать с точки зрения воли Бога (совести).

Отличие между разными моралями принципиально. Для мусульман не забросать камнями неверную жену аморально и противоправно. Но мы понимаем, что безотносительно к мнению шариата, аморально и противоправно как раз забрасывать. И так всё время.

Записать волю Бога (голос совести) невозможно. Иначе бы это был не Бог, а существо человеческого, то есть крайне низкого уровня развития. Поэтому, поступая правильно, мы то и дело обречены действовать противозаконно и очень часто – аморально. И не только в странах шариата. Например, "Люби родину, мать твою" – сегодня часть общественной морали в РФ (и не только). С этой точки зрения критика государства является аморальной. Но мы-то понимаем, что она более чем моральна с точки зрения метафизической правильности (воли Бога, голоса совести).

Теперь вернемся к нашим баранам. Можно ли оправдывать аморализм младореформаторов (а мы все в той или иной мере были младореформаторами) – в том смысле, что все революционеры аморальны? Ни в коем случае, если мы говорим об отступлении от метафизической правильности (а та форма, в которой проводились реформы была от метафизической правильности далека). И точно так же нельзя планировать такое отступление на будущее.

Как только мы начинаем "умничать" и "ловчить", сознательно отступая от правильного, должного (с точки зрения совести), мы немедленно обрекаем себя на поражение – и историческое, и политическое. Как это было с большевиками.

Они действовали вполне прагматично и едва ли не единственно возможным для них способом. Иное бы привело к немедленному разгрому революции. Ленин в этом смысле по большей части был очень сухим прагматиком, как и Троцкий. Логика жизни велела им стрелять. В случае со сталинским террором это было не вполне так – здесь добавлялась и личная психопатология, но в значительной мере и его террор бывал логичен. Но вся эта логичность "лес рубят, щепки летят" на корню убивала идею. И в результате вместо немедленного политического поражения коммунисты получили историческое поражение всей идеи коммунизма.

Сегодня многим хочется повторить эту дорожку, имея уже не только опыт коммунистов, но и опыт либералов в девяностых годах. Результат будет так же плачевен.

История устроена так, что ее никогда не делали повинуясь ТОЛЬКО Воле Бога. Всегда были и другие мотивы, и другие действия. Но всё это другое со временем отметалось. А оставалось только то, что делалось правильно метафизически. Так устроен мир.

Возвращаясь же к политической повестке дня, здесь всё еще проще: шансы на успех сегодня имеет только оппозиция правды, оппозиция совести. Потому что оппонент наш лжив и бессовестен.

Не захотим быть бескомпромиссно правдивы – не сможем представить альтернативы ему, его лжи и бессовестности. И значит, в глазах лиц, принимающих решение, то есть народа, будем такими же, "один черт". И больше, чем "чума на ваши оба дома", добиться не сможем.

[Александр Зеличенко]

В ожидании рассвета. Источник - www.markorupena.com.prx.zazor.org
http://www.kasparov.ru.prx.zazor.org...=5635C12BB36E2

01-11-2015 (11:07)

После любой ночи наступает утро. Только надо его не проспать

! Орфография и стилистика автора сохранены

Дно или не дно? Уже совсем беспросветная тьма или это только сумерки, а совсем беспросветная только впереди? Вот тут, кстати, и Гиркин в политику собрался...

Интересно только, кто его туда запускает, такого вот супротивника государю нашему? Он, вообще, этот Гиркин – интереснейшая фигура. Захочет – объявит войну Украине, захочет – Славянск захватит, захочет – президенту будет козу показывать... Прям как Мюнхгаузен: с восьми до десяти – подвиг; в четыре – война с Англией... И никто ему ничего не может сказать.

А почему? А потому. Помните – "Идёт коза-рогатая, за малыми ребятами"? Это как раз наш случай. Придет и укусит за бочок. Так что вы, козлятушки, не очень-то оппозиционерствуйте. А то как отдам вас Гиркину.

Это, правда, уже было – нас уже отдавали и буке-Зюганову, и коммунисту-Примакову. Но мы не отдавались – прижимались то к доброму дедушке Ельцину, то к славным ребятам-медвежатникам из "Единой России" – Шойгу и Карелину (лицо ЕР до Валуева было таким). Мы, вообще, дети очень пугливые. Так что пугнуть нас Гиркиным сам бог велел. А то глядишь – всё не успокаиваются, спать не хотят, взрослых от взрослых дел отвлекают. Тьфу на вас...

Но эта тема другая, а вопрос-то остается: что у нас там – тьма перед рассветом, или сумерки, а если сумерки, то какие – вечерние или опять-таки утренние? И вообще – чем там сердце успокоится? И, к слову, что там на уме, у самого-то, что он там себе думает, что планирует: своим назвать или к черту послать? И если к черту, то в каком именно смысле? В общем, любит ли он поросят, и если да, то КАК он их любит? Вопросы, вопросы... Очень характерные для сумеречного сознания.

А знаете, что это такое, сумеречное сознание? Давайте заглянем в Википедию (уж потерпите длинную цитату, из песни слова не выбросишь). "Вид нарушения сознания... проявляющийся дезориентировкой в окружающем с сохранностью привычных автоматизированных действий. Сопровождается речедвигательным возбуждением, аффектом страха, тоски, злобы, острым бредом преследования и внезапным наплывом галлюцинаций устрашающего содержания... Возникающие при этом бредовые идеи (чаще преследования, реже величия) определяют поведение больного. Весьма часты агрессивные разрушительные действия, направленные как на людей, так и на неодушевлённые предметы". Конец цитаты.

Вы думаете, это только про них? Нет, это про нас всех. Это у нас дезороинтировка с сохранностью привычных действий. С речедвигательным возбуждением и аффектом тоски и страха.

Ну, какая нам, в сущности, разница, будет или не будет хуже, сумерки или глубокая ночь? Если речь, конечно, не идет о своем личном поведении, типа "валить иль не валить?". Но когда решают такие судьбоносно-личные вопросы, с фейсбуком не советуются; разве что когда уже все решено и ищут информацию, КАК валить. А коль скоро мы смакуем гражданские скорби, то вопроса "валить – не валить" нет: всей страной свалить нам некуда. И обсуждать поэтому нужно что-то более предметное. Что?

Предметное всегда только одно. Что делать? В смысле – что делать нам всем? Сейчас и вообще. Второе важнее. Потому что действия сейчас, если, конечно, они – действия, а не речедвигательное возбуждение, определяются действием вообще: стратегическим замыслом. И, ночь тут или не ночь, не суть важно. После любой ночи наступает утро. Только надо его не проспать.

И я вам больше скажу. В зависимости от глубины сумеречности нашего сознания, утро это может наступить или быстрее, или задержаться. Свет в стране вообще тесно связан со светом в душе. Да, что там связан – это просто-таки один и тот же свет. Так что хотите света в стране, впустите его сначала в свою голову. А там он и по другим головам разгорится.
В общем, об этом бы нам только и нужно было бы говорить – о свете, об утре, о том, что мы собираемся делать, когда все эти счастливые времена наступят. О позитивной программе. О ее стратегических целях. И тактических планах. И оперативных действиях.

А мы? А мы то пугаем друг друга, что не любит, забодает и укусит. То, переворачиваясь с бочка на бочок, видим какие-то другие страшные сны.

Так утро может и подзадержаться...

[Александр Зеличенко]

http://www.kasparov.ru.prx.zazor.org...=5647489285985
14-11-2015 (17:49)

О чем писать оппозиционной прессе

! Орфография и стилистика автора сохранены

Недавно мне бросили упрек. Ну – косвенный. Ну, или то, что можно было воспринять как упрек. Ну, или что как упрек воспринял я.

В общем, мне сказали буквально следующее: "Я понимаю, почему (имя очень известной журналистки) осталась на "Эхе", но я не понимаю, почему на "Эхе" остался (имя очень известного протестного деятеля); я (то есть мой собеседник) перестал писать в свой блог там в начале 14-го. Ну, вы (то есть автор этих строк) же понимаете...".

Я понимал. И поневоле задумался. Впрочем – не в первый раз. А где прилично у нас публиковаться?

Но эта мысль занимала меня недолго – почти совсем не занимала. Потому что немедленный ответ на этот вопрос было... нет, не "нигде", не угадали. Ответ был другой. Ответ состоял в том, что в приличном месте то, о чем нужно говорить прежде всего, не опубликуют. Ни за что не опубликуют.

Это был не теоретический вывод. С большей или меньшей интенсивностью я занимаюсь этим, публицистическим делом почти десять лет. За это время в ЕЖе и "Гранях" я смог опубликовать... да, ничего не смог, ни одной заметки. Из – не считал точно, но думаю, не меньше – полутора-двух тысяч. Когда-то пытался, потом плюнул: мы просто живем как бы в разных реальностях. Лучше с "Каспаровым", но и они публикуют лишь малую часть того, что я им предлагаю.

И тогда я задумался, а есть ли вообще место в нашем медийном пространстве, где можно публиковать статьи на ту главную тему, о которой, в общем, единственно и стоит писать. И не нашел такого места.

Почему? Тема эта моя что ли такая экзотическая, узкая и специальная? Да, нет – не слишком узкая и не слишком специальная. Тема как тема. Кто мы такие, что с нами происходит и что нам делать? Где за местоимением "мы" иногда скрывается "оппозиция, протест", а иногда просто "русский народ" (не в смысле, конечно, одноизвилистого национализма – я имею в виду людей русского языка и русской культуры – всех, включая дугинцев, бендеровцев, кадыровцев, сионистов и прочая и прочая).

И вот тут очень интересная штука получается. СМИ охотно публикуют, а читатели охотно читают про то, какие плохие они (неважно – кто: власть, либерасты, укрофашисты, пиндосы, попЫ, кадыровцы, дугинцы, бендеровцы...). Но когда дело доходит до того, что мы сами не слишком хороши (опять-таки неважно кто), возникает реакция резкого отторжения.

Скажи крымнашисту, что КРЫМНАШ – мерзость, он съест тебя с кашей (или даже без нее). Блок в мозгах. Ну, ладно: крымнашисты одноизвилисты по определению, причем извилина эта политическая у них и не слишком-то извивается. Но ведь то же самое, только, естественно, с поправкой на интеллигентность и культуру поведения, происходит, и когда заводишь разговор о преступлениях интеллигенции (нас всех преступлениях) в период, ну, скажем с 96-го по 99-й год включительно. Или даже – по 2004-й год...

Это такой инфантильный нарциссизм. Когда я по определению хороший и вообще не являюсь объектом рефлексии и наблюдения, а мир вокруг меня хорош или плох в зависимости от того, делает ли он хорошему мне приятно или неприятно. Теоретически, из это исходной для всех людей точки может начать расти самосознание. А может и не начать.

Ну, и что автор хочет сказать? Что разговоры о НИХ, о ИХ плохости не нужны вовсе? Да, нет – не это хочет сказать автор. Нужны, конечно. Но они нужны только в определенных контекстах. В контексте нашей общей ответственности за их плохость. И в контексте поиска выхода.

Скажем, тот же КРЫМНАШ. Естественно, это была спецоперация. И не только операция военная, но – что гораздо, несопоставимо важнее – операция на мозге подведомственного населения. И ответственность здесь прежде всего – на хирургах. И в этом смысле, все эти разговоры про Гаагу и Нюрнберг правильны. Было совершено преступление. Не столько даже против закона, сколько против совести. Но помимо ответственности хирургов, которая вполне самоочевидна, есть же здесь и не намного меньшая ответственность тех, кто с таким вождедением разлегся на операционном столе. И – тех, кто не смог сорвать наркотическую маска с носа оперируемого.

Та же самая ситуация с 99-м годом. Да, и с любым годом – та же самая. Включая 2015-й. Вся идеология (если это можно так назвать) "Прогоним Путина и заживем отлично" никуда не годится. Потому, что для того, чтобы отлично зажить, мало прогнать бяку. И даже посадить на царство (или президенство, неважно) хорошего дядю тоже мало. Надо измениться самим. Или хотя бы – начать меняться. Или хотя бы – просто захотеть меняться самим. И это "самим" относится не только к "86%", но в неменьшей степени – и к "14%" (только не воспринимайте, бога ради, цифры в кавычках буквально – с вас станет: реальные – что-то около 50 против 35 при 15 неопределившихся).

Что значит измениться самим? По большому счету, это значит сказать себе две вещи. Первая – "хочу жить хорошо и не хочу плохо". Вторая – "буду делать хорошо и не буду плохо".

Почему это важно? Потому что это запустит работу общественной мысли: что есть хорошо и что есть плохо, как жить хорошо и как плохо. И она обязательно перерастет в "Почему мы живем плохо и что нам мешает жить хорошо?". А уж оттуда только шаг до "что нам надо делать, чтобы жить хорошо?". Тот самый вопрос, не дав на который ПРАВИЛЬНОГО ответа (направильных-то у нас сколько угодно), хорошо мы жить не начнем. И даже лучше – тоже не начнем. Но это потом. А сначала нам нужно задуматься над тем, что же всё-таки не дает нам жить хорошо.

Это очень важный вопрос. И ответ на него отнюдь не только "Они! Они, гады!". Как ни Обама портит нам дороги, как ни Сталин настрочил миллионы доносов, так и не Путин пишет библиотеки бездарной прозы и производит всю прочую духовную пищу, которой отравляется наш народ, чередующий припадки духовной диареи с припадками духовного вомитуса.

По большому счету, сегодня к этому изменению не готов у нас никто. Ни низы (я имею в виду интеллектуально-духовные низы), ни верхи (которые хотя и повыше низов, а в некоторых отношениях и здорово повыше, но тоже не заоблачно высоки: от коллектива отрываются не слишком).

Вот на этой бы теме нам, казалось бы, и сосредоточиться. Но мы этого сделать не можем. Мешает всё тот же нарциссизм. Мы с удовольствием обличаем "их". Делать это легко и приятно: "они" не скупятся предоставлять нам поводы и темы. Но наши языки присыхают к нёбу, когда нужно говорить о нас. Причем опять-таки, не слишком важно, о "нас" ли как протесте или о "нас" ли как русском народе. Нарциссизм наш не локализован: он распространяется на любой объект, с которым мы себя отождествляем. Как только отождествились – неважно с чем или кем: с идеями демократии или либерализма, или с персоналиями вроде Гайдара или Ельцина – так немедленно объект отождествления выходит из зоны нашего сознания: ни наблюдать, ни, тем более, анализировать мы его не можем.

В таком состоянии для власти мы не то, что не головная боль – мы просто прелесть что такое, чистое удовольствие. Всякой бы власти иметь такую оппозицию!
=====
Я уже закончил этот текст, когда узнал страшные новости про Париж. И подумал, что тема эта, конечно, не только наша – к трудному разговору с виденьем многих факторов и принятием ответственности за дела, в которых лично вроде бы и не участвовал, и на Западе мало-кто способен. Ни по горячим следам, ни по холодным. Так что в своем нарциссизме мы не одиноки. Но разве от этого легче?

[Александр Зеличенко]

http://www.kasparov.ru.prx.zazor.org...=564C549CD5264

18-11-2015 (13:52)

Заграница нам не поможет

! Орфография и стилистика автора сохранены

Протестная часть информационная пространства наполнилась плачем обиженного ребенка. Наш отец оказался не отцом, а сами знаете кем. Просто-таки – форменной... Договорился с нашим отцом народа и готов всё простить. Если мы разобьем ИГИЛ.

Я не сидел пятым вокруг небольшого журнального столика в коридоре G20, рядом с которым дотошные журналисты обнаружили брошенную кем-то из мировых лидеров на пол бутылку, но догадываюсь, что речь там шла не только о бомбежках: американцы, а теперь и негодующие французы бомбить и сами умеют. Но что там сделаешь бомбами! Не Югославия же.

Там надо на землю спуститься. И ножками. С кровушкой. Вот чем только что вылезшими оттуда американцам заниматься никак не хочется. А миротворцу Обаме – особенно. Вот для чего им вставшая с колен и вернувшая себе полный суверенитет Россия нужна. Вот что зажато в потной ладошке.

А что в ответ? Ведь ясно же – не даром. В ответ вещи понятные. Первая – не лезьте в наши дела. В границах СССР. И второе – отмените санкции и прочее экономическое удушение.

Вы думаете, случайно посадили Путина рядом с саудовским королем? Два короля, два монарха абсолютных, две мировые бензоколонки, два ультраконсерватора – хранителя традиционных ценностей и радетеля духовности, два противника тлетворного влияния Запада, двое идущих (или стоящих) своим путем . Вот только один из них – наш сукин сын, а второй пока что еще не вполне. Станет нашим – и всё у него будет тип-топ: хочешь шариат (мало отличающийся от игиловского), хочешь головы руби, хочешь изнасилованных плетью хлещи за аморалку... Западное отношение к Саудовской Аравии поражает...

А как же идеалы демократии? Как Украина? С Крымом-Донбассом? Да не смешите мои "Пэтриоты". А заодно – и "Томагавки". Тут ведь о серьезных вещах разговор.

Ну, не суки, я вас спрашиваю? (Дамы, простите за непарламентское выражение.) А мы то думали – отец!.. Русской демократии. Обидно, понимаешь... И – в плач...

Мечта глупая, мечта детская – придет добрый дядя и устроит нам нашу жизнь. Добрый дядя, к слову, необязательно заграничный. Это может быть и свой, отечественный добрый дядя. Да хоть тот же Путин. А может – и заграничный, пусть хоть тот же Обама.

Эта мечта сидит в нас генетически. Почему так жадно хватались советские интеллигенты за утреннюю газету? Искали признаков подобрения. И в речах генсеков искали. Когда же у нас станет хорошо? А Жванецкого помните? Про то, что здесь будет хорошо.

Будет. Станет. Не мы должны сделать хорошо, а хорошо должно стать. Случиться. Сбыться. Без нас. Для нас, но без нас. Мама, папа, бабушка, наконец, должны прийти и прекратить это плохо. Сделать хорошо. Но не сами. Сами мы ничего не можем.

Конечно, заплачешь, когда такой, казалось бы, симпатичный дядя и так кидает.

Нет, в обычной жизни, в своих повседневных делах мы, конечно, не такие. Здесь мы взрослые и хорошо знаем, что без труда не вытащишь рыбку, что как потопаешь, так и полопаешь, и прочие жизненные премудрости. Здесь мы, одни – работники, а другие, те кто не слишком любят работать, тоже не обижаются, что Обама не вымыл им посуду и не заработал им на заграничное турне.

Но как дело доходит до гражданской стороны нашей жизни, до дел общих, общенародных, так взрослые люди превращаются в трехлетних несмышленышей. С теми же желаниями, теми же надеждами, теми же разочарованиями и теми же обидами. Верх инфантилизма.

Можно ли в таком состоянии ума что-то сделать? Ну, это вы сами понимаете.

Авось, само наладится? Шансы такие же, как на то, что коробка радиодеталей – транзисторов там всяких, резисторов, емкостей разных, если налить на нее расплавленного олова, вдруг сама скажет: "У микрофона Наргиз Асадова. Это передача "48 минут"".

И так сойдет? А вот это зависит от порога того, что для вас сойдет, а что нет. В принципе – конечно, сойдет... Если не хотеть многого. И подавить естественную брезгливость. Не жили богато – нечего и привыкать...

Но тогда – чего ж плакать? А уж если плачешь, если не нравится, то не логичнее ли, не дожидаясь доброго дядю, самому вымыть посуду?