*3282. Уголовный суд над сталинизмом

[Евгений Ройзман]

http://echo.msk.ru/blog/roizmangbn/1648898-echo/
12:05 , 29 октября 2015

автор
мэр Екатеринбурга

Из тех свердловчан, что ушли на фронт, не вернулось 41 772 человека: 15 тысяч пропало без вести, 5 тысяч умерло от ран, и непосредственно на поле боя погибло 21 397 человек.

Итак, в 1941-1945 гг. на поле боя погибло 21 397 свердловчан.

В 1937-38 гг. в Свердловске в ходе массовых репрессий было убито по последним уточненным данным 20 787 человек (двадцать тысяч семьсот восемьдесят семь человек). Эти люди установлены пофамильно, они реабилитированы. Самому старшему из расстрелянных, Дмитрию Николаевичу Иванову, было 88 лет. Младшему, Ване Толмачеву, на днях перед расстрелом исполнилось 16. Много случаев, когда расстреливали целые семьи. Иногда детей и родителей в один день. В большинстве случаев от ареста до расстрела проходило не более 2 месяцев.

Еще раз. В 1941-1945 гг. на поле боя погибло 21 397 свердловчан. В 1937-1938 гг. в Свердловске было расстреляно 20 787 человек. И если первые погибли Защитниками Отечества, их портреты висят в школах, их с гордостью вспоминают родственники и несут их фотографии в Бессмертном полку,то вторые были убиты оболганными, ошельмованными, их гибель ударила по их семьям, от них отрекались самые близкие, о них старались не говорить даже шепотом, не рассказывали детям и внукам. И стали вспоминать только в конце 80-х — начале 90-х.

В последнее время появились продуманные вбросы, что, дескать, да, репрессии были, но уничтожали в основном хозпартактив, заворовавшуюся номенклатуру, чекистскую верхушку и прочих начальников. Не верьте. Основные жертвы массовых казней — это простые крестьяне, колхозники и рабочие. В огромном большинстве своем — русские.

Временами буду к этой теме возвращаться, потому что нельзя забыть, хотя бы для того, чтобы никогда не повторилось.

[Борис Романов]

http://www.rusimperia.info/catalog/4860.html
06 мая 2015

Газета «Известия» от 24 декабря 1947г: "В Президиуме Верховного Совета СССР. Президиум Верховного Совета СССР постановил:
1. Во изменение Указа Президиума Верховного Совета СССР от 8 мая 1945 года считать день 9 мая - праздник победы над Германией - рабочим днем.
2. День 1 января - новогодний праздник - считать нерабочим днем".

Когда речь идет об отмене Сталиным дня Победы 9 мая как выходного дня (с 1948г он был рабочим днем) нередко можно услышать, что Сталин сделал это «для скорейшего восстановления страны» (мол, работать надо больше, каждый день на счету) - как видно, эта версия не проходит, так как в этом же Указе вводится новый нерабочий день - 1 января (новогодний праздник). Почему же Сталин «отменил» День Победы?

Внутриполитические причины

Известно, что война заново приучила людей принимать решения и действовать самостоятельно, брать на себя ответственность — прежде всего на фронтах и в партизанских отрядах. Но без личной инициативы в войну трудно было выжить и в тылу: так, крестьяне вновь стали торговать (особенно те, кто побывал под оккупацией), в первые послевоеные годы образовался мощный «черный рынок». Более того, по инициативе председателя Госплана Н.А.Возненсенского в конце 1945 г. всерьез рассматривался вопрос о введении своеобразного «нео-НЭПа» и роспуске наиболее нерентабельных колхозов. Конечно, эти проекты так проектами и остались, однако утвержденный в марте 1946 г. IV пятилетний план (1946—1950 гг.), созданный под руководством Вознесенского, был, во-первых, реальным, а во-вторых довольно значительное (по советским, во всяком случае, меркам) внимание уделял легкой промышленности. (группа «Б»).

Вознесенский, которого поддерживал влиятельный Жданов, чувствовал себя достаточно уверенно и в том же 1946 г. пошел на введение сдельной оплаты труда, которая прежде считалась несовместимой с принципами социалистического равенства. По этому плану предусматривалось увеличение (по сравнению с 1940 годом) продукции сельского хозяйства на 27 %, промышленной продукции — на 38%, производительности труда — на 36 %, национального дохода — на 38 %. В воспоминаниях о первых послевоенных месяцах (и отчасти в 1946г) можно найти свидетельства действительного всенародного подъема и инициативы. Многие, особенно фронтовики, жившие четыре года в постоянной близости смерти, перестали, устали бояться. Их теперь было гораздо сложнее напугать, а ведь страх — едва ли не главная цементирующая сила тоталитарного общества.

Кроме того, война нарушила полную самоизоляцию сталинской державы. Многие сотни тысяч советских людей (солдаты, пленные, «остарбайтеры») побывали за рубежом, получив возможность сравнить жизнь в СССР и в Европе и сделать выводы. Теперь они уже не могли с прежним доверием относиться к заявлениям пропаганды о превосходстве советского образа жизни. Для солдат-колхозников было глубоким шоком увидеть, как живут болгарские или румынские (не говоря уже о немецких или австрийских) крестьяне. А ведь кроме разоренной Европы некоторые солдаты и офицеры побывали и в США (принимая лендлизовскую технику)… Воспрянуло на время (также примерно до 1947гг) уничтоженное было перед войной православие. Огромную популярность получили военачальники, которым на время войны была предоставлена известная свобода действий. Во всех этих явлениях Сталин увидел прямую и явную угрозу своей власти.

Закручивание гаек: 1946 - 1947 годы

Первый год пятилетки прошел достаточно успешно, план, в отличие от довоенных пятилеток, выпонялся, судя по всему, не только на бумаге. Это обстоятельство сыграло роковую роль в судьбе послевоенной экономики. Сталин, подталкиваемый извечным оппонентом Жданова Маленковым, счел что результаты первого года показывают, что у советского народа есть еще не задействованные резервы и, следовательно, задания пятилетки могут быть увеличены.

Уже в 1947 г. основные показатели пятилетнего плана решительно пересматриваются в сторону резкого увеличения показателей (несмотря на тщетные протесты Вознесенского). В связи с нарастанием противостояния с Западом вновь огромные деньги начинает пожирать «оборонка» (и это в нищей стране!), начинается реализация престижных, но безумно дорогих программ (Волго-Донской канал, высотные здания в Москве и т. д.), апофеозом которых стал принятый в конце 1948 г. «Сталинский план преобразования природы» — химера с созданием искусственного моря в Западной Сибири (!), плотины через Берингов пролив, строительство каналов и гигантских гидроэлектростанций. Вознесенский, который после смерти Жданова лишился покровителя и практически утратил влияние, был снят в сентябре 1949 г. и с группой сотрудников расстрелян в 1950 г. по «ленинградскому делу». В 1945—1953 годах отмечался рост заработной платы.

Однако, учитывая сильнейший дефицит и то обстоятельство, что государство не покрывало всех потребностей, рост стоимости жизни все же не успевал за ростом зарплаты. Например, в городах уровень жизни 1928 года (едва приблизившийся к уровню 1913 года) был достигнут только в 1954 году. Уровень жизни основной массы населения в послевоенные годы оказался крайне низким, даже можно сказать, полувоенным. Но мы забежали вперед. Вернемся в 1946 год. Уже осенью 1946 года, вследствие неурожая, обусловленного отчасти ужасной засухой, отчасти катастрофическим провалом нового опыта руководства колхозами (каждый колхоз, подчиненный с начала 1946 года Совету по делам колхозов и трем министерствам, должен был выращивать многие культуры, что не всегда соответствовало местным возможностям), правительство решило восстановить контроль над колхозниками в полном довоенном объеме. Была развернута кампания по восстановлению в колхозах сети партийных ячеек. Одновременно Комиссия по делам колхозов, созданная 19 сентября 1946 года и руководимая А. А. Андреевым (проводил в 1930-е годы коллективизацию на Кавказе, в 1943—1946 годах являлся наркомом земледелия) получила задание принять «все меры к ликвидации нарушений колхозного устава». Только за одни 1946 год 4,7 млн. га «незаконно присвоенных колхозниками», были возвращены в колхозный фонд. С 1947 по 1949 годы таким же образом были отобраны еще 5,9 млн. га.

Эти меры полностью подорвали и так довольно слабое доверие колхозников к правительству. Однако начатый курс в отношении крестьянства был продолжен. 4 июня 1947 года вышел указ, предусматривавший от пяти до двадцати пяти лет лагерей за всякое «посягательство на государственную или колхозную собственность». Денежная реформа декабря 1947 года, заключавшаяся в обмене банковских билетов (10 старых рублей за один новый), проходила на условиях, более выгодных для вкладчиков сберегательных касс (1 за 1 до 3 тыс. руб., 3 за 2 от 3 тыс. до 10 тыс. руб., 2 за 1 для вкладов свыше 10 тыс. рублей). Именно поэтому реформа исключительно сильно ударила по крестьянам, которые деньги, вырученные во время войны и особенно в 1945—1946 годах, когда цены на свободном рынке были особенно выгодные, хранили у себя, а не в сберкассах, поскольку не осмеливались заявить о своих накоплениях. О масштабах этого явления говорит то, что в Госбанк не вернулось до 1/3 денежной массы. Все эти меры стимулировали отток крестьян в города: около 8 млн. сельских жителей уехало в город за 1946—1953 годы. Еще раньше, в 1946г, был нанесен удар по интеллигенции. Эта история хорошо известна, так что напомню только кратко.

Идеологическое руководство наступлением на интеллигенцию осуществлял один из любимцев Сталина Андрей А. Жданов. По его имени эти мероприятия получили довольно условное название «ждановщина». Целью «ждановщины» было запугать интеллигенцию и добиться от нее полной покорности (или заставить замолчать). Старт этой кампании был дан 14 августа 1946 г. постановлением ЦК ВКП(б) (на самом высоком уровне!) о журналах «Звезда» и «Ленинград». Основной удар был направлен против против очень популярных тогда Анны Ахматовой и Михаила Зощенко, которые назывались рассадниками чуждой морали, пошлости и безыдейности. Обоих исключили из Союза писателей, обрекая на нищенское существование. Целью этой кампании было именно запугивание, публичная демонстративная порка нескольких для того, чтобы напугать остальных. Следом за писателями очередь на публичную порку дошла и до кинематографистов. 4 сентября 1946 г. ЦК принял постановление «О безыдейности в кинематографе» (это в советском-то!).

Отношение к фронтовикам и бывшим военнопленным

С точки зрения Сталина, для поддержания стабильности в стране, прежде всего, было необходимо изолировать вчерашних военнопленных, так как они, во-первых, были свидетелями грандиозных поражений Красной Армии в первой половине войны и мешали пропаганде внедрять в общественное сознание тезис о непогрешимости Сталина и советского военного руководства. Во-вторых, пленные едва ли не лучше других категорий советских граждан, оказавшихся волею военной судьбы за рубежом, видели, как живет Европа (конечно, сами они жили очень тяжело, но не могли не замечать, что происходило вокруг). За это они должны были быть наказаны. Так, только 20 % возвратившихся в Советский Союз военнопленных получили право вернуться домой, тогда как остальные либо были отправлены в лагеря, либо приговорены к ссылке минимум на пять лет, либо к принудительным работам по восстановлению разрушенных войной районов страны. Аналогичная судьба ждала и т. н. «остарбайтеров». Стоит вспомнить и еще об одной «депортации» — в 1947 г. НКВД провела акцию по аресту и вывозу в отдаленные районы инвалидов войны, лишившихся в годы войны родных и брошенных на произвол судьбы государством. В первое послевоенное время они десятками (если не сотнями) проживали на вокзалах, базарах и т. п., прося милостыню в солдатских гимнастерках, увешанных медалями. Разумеется, они сильно портили картину торжества победоносного Советского Союза. Это и решило их судьбу. Большинство из них кончили свою жизнь вдали от посторонних глаз (например, в колонии на о. Валаам или ей подобных).

Отношение к захоронениям и могилам павших солдат

Публикую здесь выдержки из беседы с покойным адмиралом С.С.Кашурко («Русский Дом», февраль 2006г). Степан Савельевич Кашурко, руководитель поискового центра «Подвиг» Международного союза ветеранов войн и Вооруженных сил в годы Великой Отечественной. "По моим сведениям (я почти 40 лет веду поиск в архивах и экспедициях), до сих пор не захоронены более миллиона 290 тысяч человек погибших, - говорит Степан Кашурко. - О них забыли, предали. Кости их у нас под ногами. Это горько, больно и несправедливо. <...>
- Закончилась война, а павшие солдаты и командиры по-прежнему оставались на полях сражений?
- Об этом узнал Сталин. В его присутствии боялись даже заикаться о не захороненных. И появился документ - Постановление Совнаркома от 18 февраля 1946 года: «- до 1 июня 1946 года взять на учёт существующие военные кладбища, братские и индивидуальные могилы погибших воинов, офицеров, генералов Красной армии и партизан; - до 1 августа 1946 года провести необходимые работы по благоустройству военных кладбищ, братских и индивидуальных могил... Вменить в обязанность местных органов проведение текущих работ по благоустройству и по содержанию их в порядке. Расходы производить за счёт операционных кредитов соответствующих исполкомов...».

Вот как – за пять месяцев все сделать! На первый взгляд, кому-то может показаться — вполне разумное постановление... Однако, надо знать, что еще накануне 1941 года Сталин отверг предложение Конева (будущего маршала, а тогда – командующего одним из военных округов) о создании, в предверии большой войны с Германией, полковых похоронных команд (Сталин полагал, что «воевать будем на территории врага и малой кровью!»), что в результате похоронные команды пришлось спешно создавать уже в условиях военной катастрофы и повального отступления лета-осени 1941 года. Надо знать, что 22 июня более 3 миллионов солдат Красной армии встретили войну на Западных границах СССР, и только в 1941 году было мобилизовано 14 миллионов мужчин (возрастов от 1890-го до 1923 годов) — и мало кто из воевавших в 1941 году вернулся с войны. (В общей же сложности в Великую Отечественную, вместе с кадровым составом, армию прошли почти 35 миллионов человек). Надо знать, что учет погибших велся чрезвычайно плохо еще и в 1942 году: цитируем выдержки из Приказа №270 от 12 апреля 1942 года Заместителя Народного комиссара обороны Ефима Афанасьевича Щаденко: «...учет личного состава, в особенности учет потерь, ведется в действующей армии совершенно неудовлетворительно... На персональном учете состоит в настоящее время не более одной трети действительного числа убитых. Данные персонального учета пропавших без вести и попавших в плен еще более далеки от истины».

В этом Приказе перечислялись организационные меры для улучшения учета потерь – но когда к осени 1942 года учет кое как наладился, Сталин приказом НКО № 376 от 17 ноября 1942 года отменил выдачу военнослужащим индивидуальных медальонов (зачем? – чтобы больше было без вести пропавших? Чтобы меньше в отчетах было погибших?)... Надо знать, что в том же страшном 1942 году Сталин Постановлением ГКО возложил сбор, регистрацию и погребение трупов гражданского населения и оставшихся незахороненными трупов бойцов и командиров Красной Армии (а также и захоронения трупов вражеских солдат) на местные исполкомы — зная, что жители городов и сел, по которым прокатилась война, были до предела разорены, что сожжены были целые деревни – разве могли все это осилить несчастные женщины, старики и инвалиды? Проблему надо было изначально возлагать на армию, на Государственный комитет обороны. Испокон веков армия хоронила своих солдат. Так вот и остались не преданными земле миллионы погибших солдат... И вот, в 1946 году Сталин вновь возлагает заботу об учете и благоустройстве военных кладбищ, братских и одиночных захоронений на те же нищие и разоренные войной местные исполкомы и военкоматы, в ведении которых тягловой силой были лишь одна лошадёнка или мотоцикл, и главное - на убитых горем и нищетой колхозниц, которые не сумели ещё отстроить свои спалённые хаты, пахали и возили на себе и коровах. И все это – в кратчайшие сроки, за пять месяцев! То, что не смогла сделать армия за четыре года войны! И далее С.С.Кашурко пишет: "Для выполнения постановления Сталин отвёл слишком мало времени. Но кто мог возразить отцу народов? И рьяные служаки браво отрапортовали, некоторые даже досрочно. Показатели были внушительными: тысячи разбросанных по стране одиночных и братских могил были враз «благоустроены». На самом же деле с них снесли скромные фронтовые памятники. Заодно смели и могильные холмики.

Нет могил — нет проблемы. Взамен появились символические районные захоронения с помпезными обелисками и, что самое ужасное, безымянные... Только один пример: в Спас-Деменском районе Калужской области в 1946-м насчитывалось 2570 одиночных и братских могил с именами погибших, а после сталинского постановления осталось всего 14 безымянных захоронений. Из 750 тысяч воинских захоронений в стране осталось менее 30 тысяч!... Символическое перезахоронение продолжалось и в пятидесятые годы.
- Другими словами, совершено было массовое очковтирательство, циничное глумление над памятью народа?!

- И оно всё ещё продолжается..." . До сих пор продолжается! Само собой разумеется, что при Сталине и речи быть не могло о создании каких либо общественных ветеранских организаций или комитетов фронтовиков. Первые подобные общественные организации повились, насколько я помню, только при Хрущеве (в 1956г), а широко — при позднем Брежневе, когда значительная часть настоящих фронтовиков уже умерла от старых ран и болезней. Итак, Сталин не хотел, чтобы день Победы встал в один ряд с главными праздниками большевиков — с 7 ноября, и с 1 мая, и с днем его сталинской конституции 5 декабря, которые давно были красными днями совдепского календаря.


Внешнеполитические причины: начало Холодной войны

Установление по завершении Второй мировой войны советского контроля над странами Восточной Европы, в особенности создание в 1946г просоветского правительства в Польше в противовес польскому эмигрантскому правительству в Лондоне, привело к тому, что правящие круги Великобритании и США стали воспринимать СССР как угрозу. Еще в 1945 году СССР предъявил территориальные претензии Турции и потребовал изменения статуса черноморских проливов, включая признание права СССР на создание военно-морской базы в Дарданеллах. В 1946 году активизировались греческие повстанцы, руководимые коммунистами и подпитываемые поставками оружия из Албании, Югославии и Болгарии, где уже находились у власти коммунисты. На Лондонском совещании министров иностранных дел СССР потребовал предоставления ему права на протекторат над Триполитанией (Ливией), чтобы обеспечить себе присутствие в Средиземноморье. Во Франции и Италии компартии стали самыми крупными политическими партиями и коммунисты вошли в состав правительств.

После вывода из Европы основной части американских войск, СССР превратился в доминирующую военную силу в континентальной Европе. Всё благоприятствовало установлению полного контроля Сталина над Европой, если бы он пожелал этого. Вероятно, только отсутствие атомной бомбы, а затем (после ее создания в 1948г) отставание в ядерном потенциале от США останавливало Сталина от более резких действий. Формальным началом холодной войны часто считается 5 марта 1946, когда Уинстон Черчилль (на тот момент уже не занимавший пост премьер-министра Великобритании) произнёс свою знаменитую речь в Фултоне (США, штат Миссури), в которой выдвинул идею создания военного союза англосаксонских стран с целью борьбы с мировым коммунизмом. Фактически обострение отношений между союзниками началось раньше, но к марту 1946 года оно усилилось из-за отказа СССР вывести оккупационные войска из Ирана (войска были выведены только в мае 1946 под нажимом Великобритании и США). Речь Черчилля очертила новую реальность, которую отставной английский лидер, после заверений в глубоком уважении и восхищении «доблестным русским народом и моим товарищем военного времени маршалом Сталиным», определил так: "…От Штеттина на Балтике до Триеста в Адриатике, железный занавес протянулся поперёк континента. По ту сторону воображаемой линии — все столицы древних государств Центральной и Восточной Европы. <…>

Коммунистические партии, которые были очень небольшими во всех восточных государствах Европы, дорвались до власти повсюду и получили неограниченный тоталитарный контроль. Полицейские правительства преобладают почти повсеместно, и пока, кроме Чехословакии, нигде нет никакой подлинной демократии. <...> Турция и Персия также глубоко встревожены и обеспокоены требованиями, которые предъявляет к ним московское правительство. Русские сделали попытку в Берлине создать квазикоммунистическую партию в их зоне оккупации Германии <…> Если теперь советское правительство попытается отдельно создать прокоммунистическую Германию в своей зоне, это причинит новые серьёзные трудности в британской и американской зонах и разделит побеждённых немцев между Советами и западными демократическими государствами… Факты таковы: это, конечно, не та освобождённая Европа, за которую мы боролись. Это не то, что необходимо для постоянного мира! "Черчилль призвал не повторять ошибок 30-х годов и последовательно отстаивать ценности свободы, демократии и «Христианской цивилизации» против тоталитаризма, для чего необходимо обеспечить тесное единение и сплочение англосаксонских наций. Неделей позже И. В. Сталин в интервью «Правде» поставил Черчилля в один ряд с Гитлером и заявил, что в своей речи тот призвал Запад к войне с СССР. Итак, уже в марте 1946 года Сталин обозначил перспективу третьей мировой войны! — в ответ на Фултонскую речь Черчилля? Можно не сомневаться, Сталин нашел бы повод и без этой речи. 12 марта 1947 г. президент США Гарри Трумэн заявил о намерении предоставить Греции и Турции военную и экономическую помощь в размере 400 миллионов долларов. Одновременно он сформулировал задачи политики США, нацеленной на помощь «свободным народам, сопротивляющимся попыткам закабаления со стороны вооруженного меньшинства и внешнему давлению». Трумэн в этом заявлении, кроме того, определил содержание начинающегося соперничества США и СССР, как конфликта демократии и тоталитаризма. Так появилась на свет доктрина Трумэна, которая считается началом перехода от послевоенного сотрудничества СССР и США к соперничеству. Но Сталин обозначил этот рубеж годом раньше.

В 1947 году по настоянию СССР социалистические страны отказались от участия в плане Маршалла, согласно которому США предоставляли экономическую помощь странам, пострадавшим от войны, в обмен на исключение коммунистов из состава правительства. Усилия СССР, в частности советской разведки, были направлены на то, чтобы ликвидировать монополию США на обладание ядерным оружием. 29 августа 1949 года в Советском Союзе были проведены первые испытания ядерной бомбы на Семипалатинском ядерном полигоне. Ну а декабрю 1947года работа над советским ядерным проектом была еще только в середине пути, и ни у Берии (руководителя атомного проекта), ни у Сталина не было полной уверености в его скором успехе. Очевидно, Сталин рассуждал примерно так: нечего фронтовикам (и всему народу) гордится прошлыми заслугами — хотя бы и героическими, хотя бы и великой Победой — впереди решающая схватка с капитализмом.

Декабрь 1947 года. Отмена Сталиным Дня победы. Тактика отмены

Почему именно в конце декабря 1947 года Сталин пошел на этот шаг? Ведь логичнее было бы принять Указ об отмене ближе к маю 1948 года. Но Сталин не хотел, чтобы отмена дня Победы оказалась в центре внимания людей — поэтому он и выбрал конец декабря 1947 года, в разгар народных волнений по поводу денежной реформы. Поначалу денежную реформу планировали на 1946 год. Но из-за голода, вызванного неурожаем и засухой в целом ряде регионов СССР, с ней пришлось повременить. Завершающая стадия в подготовке реформы выпала на первую половину декабря: 13 декабря 1947 года Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение провести денежную реформу и отменить карточную систему. Политбюро ЦК обязало спец. Комиссию разослать 14 декабря телеграфно постановление Совета министров СССР и ЦК ВКП(б) «О проведении денежной реформы и отмене карточек на продовольственные и промышленные товары» ЦК компартий, Совминам союзных республик, крайкомам и обкомам ВКП(б), крайисполкомам и облисполкомам и предложить им опубликовать вышеуказанное постановление в местной печати 15 декабря». Слухи о грядущей реформе циркулировали давно. Особенно усилились они поздней осенью 1947 года, когда пошли утечки информации из окружения ответственных партийных и финансовых работников. А поскольку сохранить в тайне планы власти от населения не удалось, в сберкассах стали выстраиваться очереди желающих положить деньги на сберкнижку. Например, 2 декабря МВД констатировало «случаи, когда вкладчики изымают крупные вклады (30-50 тысяч рублей и выше), а затем эти же деньги вкладывают более мелкими вкладами в другие сберкассы на разных лиц». Пытаясь спасти свою наличность, граждане бросились скупать мебель, музыкальные инструменты, охотничьи ружья, мотоциклы, велосипеды, золото, драгоценности, люстры, ковры, часы, другие промышленные товары. К примеру, если оборот столичного ЦУМа в обычные дни составлял около 4 млн рублей, то 28 ноября 1947 года он достиг 10,8 млн рублей. С прилавков смели и продовольственные товары длительного срока хранения (шоколад, конфеты, чай, сахар, консервы, зернистую и паюсную икру, балыки, копченые колбасы, сыры, масло и др.), а также водку и другие спиртные напитки. Заметно увеличились обороты в ресторанах крупных городов, где во всю гуляла наиболее состоятельная публика. Особую изворотливость и напористость в деле спасения своих накоплений проявили, конечно, работники торговли и общественного питания. Не сговариваясь, они повсеместно провели массовую скупку имевшихся в торговой точке товаров. Вопреки официальным заявлениям (объявившим главной целью реформы борьбу со спекулнтами, нажившимися во время войны), в числе пострадавших от реформы оказались не только спекулянты, но и техническая интеллигенция, рабочие высоких разрядов, крестьянство. Положение сельских жителей было хуже, чем городских, – колхозники чаще хранили деньги дома («в кубышке»), а не в сберкассах. Обмен денег производился в сельсоветах и правлениях колхозов. Понятно, что во второй половине декабря 1947 года именно денежная реформа была в центре внимания и забот людей — и Постановление Президиума ВС СССР (об отмене нерабочего дня 9 мая) опубликованное в «Известиях» 24 декабря 1947г (с которого мы начали эту статью) пришлось, как говорится, «до кучи». К тому же в нем была и долгожданная «подачка» - объявление нерабочим днем 1 января (новогоднего праздника).

Стратегия отмены

Напомним, что Сталин отказался принимать парад Победы 24 июня 1945 года, сославшись якобы на то, что «стар» он для парадов (по воспоминаниям Жукова). Многие обратили внимание и на то, что Сталин и еще некоторые его соратники на трибуне мавзолея хотя и одели парадные маршальские фуражки, но были в повседневной военной форме (в серых повседневных маршальских шинелях летнего образца).

Таким образом, мы можем не сомневаться, что с самого начала отношение ко дню Победы 9 мая у Сталина было вовсе не «священное» или культовое (как у Брежнева) , а даже как будто и не слишком уважительное. Почему? Наверное все же и потому, что Сталин лучше всех (если не единственный в стране) знал действительные страшные цифры потерь, и понимал, что это страшная цена. Что эта Победа близка к пирровой, что страна может и не оправиться от страшных потерь и разрухи (напомним еще раз и про страшный голод 1946гг).

Да, в глазах всего мира он был на вершине славы, но он-то знал что это совсем не та вершина, которая казалась ему достижимой в сентябре 1939-го и потом близка в мае 1945 года! В мировые лидеры вышли США, и они и Европа уже объявили ему холодную войну, и не могло быть у Сталина уверенности в 1947 году (и вплоть до смерти), что СССР сможет противостоять Западу.... Он начал готовиться к Третьей мировой, понимая, что выиграть ее уже не сможет, и презирая и боясь и народа, и своей партии, и ближайших соратников. Вот по всему поэтому он и отменил в декабре 1947 года День Победы как красный день советского календаря.

[Толкователь]

http://ttolk.ru/?p=17872
18.07.2013

(Двухбашенные танки Т-26 перед парадом в Ленинграде. 1 мая 1933 года)

Первые две советских пятилетки показали, что Сталин не готовился к войне. Но даже и в 1940-41-м армия СССР и затраты на оборону была в разы меньше, чем у противников. Зато при Сталине никакой экономии не было на репрессивный аппарат и бессмысленные «стройки века». В итоге ГУЛАГ оказался экономически неэффективен.

В журнале Terra Economicus, 2012, том 10, №3 (стр. 77-82) экономический историк и преподаватель РГГУ Г.Попов проанализировал, какие же затраты были в 1930-е и 1940-41 на оборону и ГУЛАГ.

Тема Сталина и сталинизма поныне остается актуальной, т. к. сегодня с новой силой развернулась старая дискуссия о модернизации страны в период сталинизма. Главным аргументом противников десталинизации в наше время является то, что СССР усиленно готовился к войне в 1930-х годов, благодаря чему сумел успешно противостоять нацистской Германии. В настоящем исследовании мы делаем попытку опровергнуть миф о том, что сталинский режим сделал очень много для подготовки Советского Союза к войне. Значительные средства в годы довоенных пятилеток были брошены на создание «империи ГУЛАГА» и освоение регионов, где было невозможно развитие хозяйственно эффективных производств. СССР, как мы доказываем ниже, тратил гораздо меньше средств на оборону, по сравнению со своими потенциальными противниками. Поэтому сталинизм как явление отечественной истории, на наш взгляд, был менее всего связан с военным строительством, а явился продолжением гражданской войны и социальной борьбы.

Исследования экономики СССР периода первых двух пятилеток выявили такой факт, как низкие расходы бюджета Советского государства на оборону:

Данные П.Грегори согласуются со сведениями о расходах Советского государства на оборону, приводимыми Н.С.Симоновым: за всю первую пятилетку на вооруженные силы было потрачено 8,2 млрд. рублей, включая и затраты на капитальное строительство. Как пишет Симонов, во второй пятилетке затраты на оборону увеличились в 4 раза, но и наполняемость бюджета выросла примерно во столько же.

Если обратиться к данным Н.С.Симонова, то СССР в первой половине 1930-х годов тратил в среднем 1,4 млрд. рублей на военные нужды, что эквивалентно примерно 3,2 % ВВП страны — меньше, чем у Российской империи перед Первой мировой войной.

Один доллар 1930–1939 годов эквивалентен примерно 10 международным долларам 1990 года. Среднедушевой ВВП СССР в 1930 году составил 1448 долларов 1990 года; при населении СССР начала 1930-х годов приблизительно в 150 млн человек мы получаем, что ВВП Советского Союза тогда равнялся примерно 217,2 млрд долларов 1990 года, соответственно, ВВП СССР 1930 года должен был равняться приблизительно 21,7 млрд долларов США в текущих ценах.

(Лёгкие танки «Рено» FT17 и «Фиат-3000» «Феликс Дзержинский» (крайний слева) на Красной площади. 7 ноября 1928 года)

Курс рубля к доллару в начале 1930-х годов держался еще на отметке периода нэпа: 1 доллар = 2 рублям, отсюда ВВП СССР 1930 года должен был составить 43,4 млрд рублей в текущих ценах.

Веймарская Германия в начале 1930-х годов тратила около 1 % ВВП на военные нужды, такой же показатель доли военных затрат в ВВП был в то время у США. Однако ВВП США первой половины 1930-х был почти в 3,5 раза больше, чем у СССР; это означает, что советское правительство тратило денег на оборону меньше, нежели американское, только последнее придерживалось политики урезанного военного бюджета и демилитаризации.

И после этого неосталинисты продолжают утверждать, что Сталин думал в первую очередь об обороне, когда проводил в жизнь свою политику. Даже увеличив военные расходы в годы второй пятилетки в 4 раза, как то утверждает Симонов, СССР по процентной доле военных затрат в ВВП (они составили 7,8% в 1938 году, если считать по курсу 1929 года, или приблизительно 3,1 %, если считать по курсу 1937 года) всё равно не опередил своих вероятных противников. Например, Германия в 1938 году тратила 28% от своего ВВП на военные нужды, Япония – 10%, Франция — 7%, Италия — 9 %.

Незначительные объемы финансирования перевооружения и довооружения РККА привели к неудачам СССР в «Зимней войне» с Финляндией, которая и показала реальное (не слишком высокое) состояние вооруженных сил Советского государства.

По численности личного состава РККА только в 1937 году сравнялась с армией Российской империи, составив 1 млн. 433 тысячи человек. По состоянию на 1 января 1939 года общая численность РККА составила уже 1 млн. 943 тысячи человек, а в марте 1941 года (до проведения апрельско-майских сборов резервистов — «скрытой мобилизации») в Красной армии числилось около 4,2 млн человек. Таким образом, за 1939-й – первый квартал 1941 года РККА выросла более чем в два раза. Естественно, такой быстрый рост численности не мог не отразиться на качестве войск и особенно командного состава: если командира взвода или даже роты можно было еще подготовить за год-два, то уже с командирами более высоких уровней были сложности.

По мобилизационному плану 1941 года, общая численность РККА должна была составить 8 млн. 682 тысячи человек. Много ли это? Для сравнения приведём численности отмобилизованных армий других государств: Вермахт на сентябрь 1939 года имел в своём составе 3 млн. 737 тысяч человек при населении Германии в три раза меньше, чем в СССР; армия США после мобилизационных мероприятий насчитывала во второй половине 1942 года 5,4 млн. человек; на сентябрь 1939 года общая численность армии Англии составляла 1,7 млн. человек, что немало, учитывая, что англичане долгое время не собирались воевать, проводя в Европе политику умиротворения; Франция после мобилизационных мероприятий имела на апрель 1940 года 5,4 млн. человек при численности населения в четыре раза меньше, чем у СССР.

(Танки «Риккардо» (MkV) на маневрах Белорусского военного округа. 1929 год)

Принимая во внимание протяжённость границ СССР, по сравнению с другими крупными во-енными державами мира того времени, а также соотношение численности армии к населению, ни один из противников СССР во Второй мировой войне не обладал таким многочисленным населением, Советский Союз не достиг значительных успехов именно по количественному росту личного состава вооруженных сил.

Но численность личного состава еще не говорит о состоянии вооруженных сил, а оно на начало Великой Отечественной войны было слабым, если даже опираться на данные официальной статистики. Мы не будем вдаваться в подробности, ограничимся только одним примером. Приведем некоторые данные по Киевскому ВО (с 22 июня 1941 года — Юго-Западный фронт), лучше всего из военных округов обеспеченного техникой на весну 1941 года.

По штату, на одну советскую пехотную дивизию полагались 199 тяжёлых и 392 легких пулемёта, у немецкой дивизии — 110 и 425 соответственно. Однако силы Юго-Западного фронта на 22 июня 1941 года, имея в своём составе 58 дивизиями различного типа, имели на вооружении 32 тысячи 267 пулеметов, не считая зенитных, хотя по штату должно было бы быть 34 тысячи 298, если исходить из норм оснащения пехотной дивизии, у горных стрелков пулемётов было по штату меньше — 498 пулеметов разных типов, зато в танковой дивизии — только 406 пулемётов, в моторизованной чуть больше, в кавалерийских дивизиях их не было по штату. Но кроме дивизий, в составе Юго-Западного фронта имелись 3 отдельные воздушно-десантные бригады, 5 отдельных артиллерийских бригад, одна бригада ПВО, 8 мотоциклетных полков, 35 артиллерийских полков, 2 инженерных полка и 14 гарнизонов укреплённых районов. Надо также учесть то, что какое-то количество пулемётов должно было храниться на резервных складах Киевского особого военного округа, чем-то надо было оснащать вновь сформированные части и восполнять убыль в материальной части уже задействованных в боях подразделений.

По количеству автоматов мы видим такое же расхождение между фактом наличия в воинских частях и тем, что должно было быть по штатному расписанию. В Киевском округе (Юго-Западный фронт с 22 июня 1941 года) имелось 15 тысяч 483 пистолета-пулемётов, проще говоря, автоматов. Но по штату их должно было быть намного больше. Только стрелковой (пехотной) дивизии по штату полагалось 1204 автомата, умножив это число на 26 дивизий этого типа, дислоцировавшихся на 22 июня 1941 года в округе, мы получаем 31 тысячу 034 автомата, но они полагались и горным стрелкам, и танкистам, и десантникам, и что-то должно было оставаться на складах в резерве, а всего в округе, который считался основой советской обороны на Западе, мы видим половину от полагавшихся только пехоте автоматов. По данным, приведённым у Р. Иринархова, некомплект в механизированных корпусах КОВО по автоматам составлял на июнь 1941 года 40 %, однако это — данные официальной статистики.

Советская статистика выпуска вооружений указывает нам на большое количество произведенных стрелковых вооружений: только пистолетов-пулеметов в 1940 году было произведено около 81 тысячи штук. Но при этом в первом полугодии 1941 года в войска поступило только 3100 автоматов, такой резкий скачок в производстве от 81 тысячи единиц, или сорока с лишним тысяч за полугодие, к 3100 единицам, в преддверии войны, трудно объясним. Практически всё официальное описание Великой Отечественной войны изобилует такими «статистическими загадками».

(Танки Т-26 на параде в Киеве, 1934 год)

Военные расходы СССР, измеренные в процентах от ВВП, за первые две пятилетки так и не достигли уровня 1913 года. Сам финансовый объем военных расходов СССР в конце второй пятилетки был ниже, чем даже у Италии 1938 года. Приблизительно таких же «успехов» Советский Союз мог бы достичь и в условиях долгого нэпа.

Показуха со статистическими цифрами, о чем говорилось в ряде исследований по индустриализации, ввела многих учёных в России и на Западе в заблуждение относительно эффективности советских ОПК и вооруженных сил в 1930-е. Массовый выпуск старой техники образца начала 1930-х вплоть до лета (и даже в ряде случаев зимы) 1941 года подтверждает неспособность сталинской системы экономики быстро осуществить модернизацию вооруженных сил, превзойдя заложенные ранее тенденции.

Теперь вопрос, а куда же шли деньги? Из приведенной выше таблицы видно, что СССР в первую пятилетку затратил 9,5 млрд рублей на социальные нужды и культуру. Было ли это результатом заботы о трудящихся? Нисколько. Рабочие жили в бараках и в коммуналках, а крестьяне — в хатах с земляным полом. Дело в другом. Для укрепления режима нужна была крепкая рука. Этой рукой были репрессивные органы государства и партийно-административный аппарат, стоимость их содержания была немалой, как и численность.

Численность партии большевиков увеличилась к 1933 году в 3,2 раза по сравнению с 1925 годом, тогда она составляла около 1 млн. человек. Большинство членов партии шло в управление. Если в конце 1920-х годов в СССР насчитывалось около 1 млн. чиновников, то в 1940 году их было более 1,4 млн. Для сравнения, в 1985 г. чиновников в СССР было примерно на 5–6 % меньше, нежели перед Великой Отечественной войной.

За вторую половину 1920-х годов значительно вырос численный состав войск ОГПУ. Историки до сих пор не определились с их численностью, обсуждение данного вопроса было непопулярным в советской историографии, и с документами на эту тему имеются проблемы. С середины 1920-х началось увеличение и реорганизация войск ОГПУ и конвойной стражи. Только за один 1930 год численность войск ОГПУ была увеличена на 20 тысяч человек, до этого там служили приблизительно 50 тысяч. Вместе с конвойной службой войска карательных органов достигли к началу 1931 г. примерно 100 тысяч человек, это приблизительно на 24 тысячи меньше, чем в конце Гражданской войны, когда Советскую Россию сотрясла серия мощных крестьянских восстаний.

(Эта фотография и ниже – «Дальстрой» ГУЛАГа)

Численность войск карательных органов СССР возрастала на протяжении всех 1930-х и, разумеется, в период войны. На 22 июня 1941 года общая численность войск НКВД составила 334 тысячи 900 человек, а на 12 марта 1944 года — 540 тысяч человек, по некоторым данным, к августу 1945 года в НКВД служил почти 1 млн. человек

Однако сама численность войск НКВД нам еще не обо всём говорит. НКВД был целой дорогостоящей системой со своими училищами, санаториями, госпиталями, театрами и даже домами пионеров и, конечно же, лагерями. Бюджет ГУЛАГа составил почти 7,8 млрд. рублей в 1940 году, вспомним, что в годы второй пятилетки ежегодные затраты на оборону были немногим выше. Перед войной ГУЛАГ был почти на самоокупаемости (правда, эта самоокупаемость вызывала сомнения даже у современников тех событий), получая основные доходы от продаж преимущественно сырьевых товаров. Тем не менее, для создания такой организации, которая могла, будучи самоокупаемой, содержать десятки тысяч солдат и офицеров конвойных войск и около 1,6 млн. заключенных да ещё осуществлять обширную хозяйственную деятельность, необходимы были немалые капиталовложения.

Только в последний предвоенный год ГУЛАГ осуществлял более 5% всех капиталовложений в советскую экономику, остается предполагать, какие огромные объемы капитальных средств были вложены в 1930-е в создание этой «империи террора». Однако такие затраты с чисто экономической точки зрения не были оправданы. ГУЛАГ стал давать ощутимые результаты для экономики только в конце 1940 – начале 1950-х.

Неосталинист на все это ответит, что, мол, без ГУЛАГа и затрат на эту систему СССР не освоил бы периферийные сырьевые регионы, без принудительного труда заключённых советская экономика не смогла бы в короткие сроки получить угольные шахты Кузбасса и лесозаготовки Сибири. В этой связи мы можем ответить следующее. Несмотря на масштабное, как то представлял сталинский режим, освоение Сибири и Дальнего Востока в 1930-е, энергетической базой СССР в первом полугодии 1941 года по-прежнему оставался Донбасс и старые угольные районы Урала, освоенные ещё до 1917 г.; все вместе это давало до трех четвертей добывавшегося в стране угля, причем уголь высоких сортов добывался почти весь в Донбассе. Немалая часть сибирских и дальневосточных месторождений угля была тоже освоена ещё во времена Российской империи.

Вклад ГУЛАГа в экономику СССР до войны был достаточно скромным, но зато затраты на эту систему шли немалые, они в значительной степени скрывались в пунктах баланса «выручки промпредприятий, сельхозпредприятий, торговых организаций, доходов подсобных предприятий и снабженских организаций, а также разных доходов». Из этой строки следует, что в системе ГУЛАГа работали не только предприятия, осуществлявшие материально-производственную деятельность, но и структуры, занимавшиеся торговлей, и они тоже получали выручку и, как следует из нижеприведенных данных, немалую.

В 1940 году ГУЛАГ выпустил промышленной продукции на 2 млрд. 659,5 млн. руб. в отпускных ценах, суммарная стоимость сельскохозяйственной продукции ГУЛАГа не указывается в довоенных документах, что тоже впол-не объяснимо, т. к., кроме лесозаготовки, сельское хозяйство лагерей производило продовольствие для самих заключённых и их охранников. Стоимостью сельскохозяйственной продукции ГУЛАГа поэтому можно пренебречь. Итак, около 2,66 млрд руб. — это отпускная суммарная стоимость почти всей продукции ГУЛАГа, когда бюджет данной структуры составлял около 7,8 млрд руб., но при этом округленная доходная часть ее баланса составляла в 1940 году 4,2 млрд руб. Соответственно, почти 1,5 млрд руб. пришлось на доходы, не связанные непосредственно с производством, — это, преимущественно, оплата торгово-посреднической деятельности административных служб, своего рода «менеджерский бонус», и это — даже не добавленная стоимость, а сверхдобавленная стоимость, т. к. продукция ГУЛАГа продавалась по отпускным ценам, а не по себестоимости.

Посмотрим теперь на результативность ГУЛАГа, сравнив его с показателями работы предприятий императорской России в периферийных регионах страны.

Добыча золота, осуществлявшаяся в период второй пятилетки организацией «Дальстрой», входившей в систему ГУЛАГа, и государственными организациями, эксплуатировавшими, в основном, свободный труд, составила в 1937 году 51,5 т золота из общего объема добычи этого металла в почти 111 т. В 1913 году в России было добыто 61,7 т золота. При этом только 5% золотодобычи в Российской империи перед Первой мировой войной имели механизированный характер, когда в СССР этот показатель был на порядки выше.

От «Дальстроя» СССР получил в конце второй пятилетки не более 40% золота от общесоюзной добычи. Несмотря на масштабные капиталовложения в освоение Колымы, после 1937 года в советской золотодобыче начался спад, причина — отмена льгот старателям, направленная на социализацию их труда.

Дело в том, что старательские артели в СССР были тогда «островками» капитализма, разумеется, такое положение в условиях политики «закручивания гаек» не нравилось союзному руководству. Результат не заставил себя долго ждать: в 1939 году золотодобыча составила 104,1 т, когда в 1936 г. — 138,8 т, приблизительно одна шестая от этого объема приходилась на «Дальстрой», достаточно скромный вклад, если учесть, что в 1936 году на Колыме было уже примерно 35–40 тысяч заключенных

Освоение Колымы «Дальстроем» началось еще в ноябре 1931 года, когда, фактически, и была образована эта организация. Однако за весь период с начала индустриализации до 1933 года включительно на Колыме было добыто около 2 т золота, в том числе с участием и вольнонаемных старателей (геологоразведкой в «Дальстрое» занимались вольнонаёмные специалисты).

Наращивание объемов добычи золота в первую–начало второй пятилеток, если судить по вышеприведенным данным, происходило преимущественно за счет старателей и вольнонаемных рабочих, на каждого из которых в 1935–1936 гг. приходилось примерно 0,00093 т золота, приблизи-тельно 0,00057 т на человека приходилось в «Дальстрое» в 1936 г., если не считать охрану, которая, конечно, в добыче не принимала участия, но на которую шли расходы.

Общие капиталовложения в золотодобычу в течение двух первых пятилеток составили всего лишь 1,7 млрд. рублей, в среднем по 170 млн. в год, значительная часть из них пришлась на «Дальстрой», который работал в отрыве от основных транспортных магистралей страны, что создавало дополнительные издержки, к тому же, на Колыме необходимо было практически с нуля создать сложную лагерную инфраструктуру.

К 1940 году в советской золотодобыче возник кризис, требовавший незамедлительных мер по своему разрешению. Руководство СССР вынуждено было признать, что спад добычи золота был связан с отменой льгот старателям, социалистические методы мотивации в этой отрасли не работали, поэтому пришлось вернуться к льготам. И была ещё другая проблема — низкая мотивация труда геологов, они недостаточно масштабно проводили разведку новых месторождений, и в СССР был принят закон о премиях любому, кто откроет новое месторождение золота, причём максимальная сумма такой премии устанавливалась в размере 1 млн. рублей. В результате принятых мер золотодобыча в СССР в 1941 году возросла до 174,1 т, что сильно помогло Советскому Союзу в годы Великой Отечественной войны, именно на золото покупались военная техника и необходимые военные материалы.

Таким образом, пример с золотодобычей показывает, что ГУЛАГ не был эффективной, по сравнению со свободным трудом, системой. Но была ли золотодобыча типичным случаем? Нет. Посмотрим теперь на строительство железных дорог.

Знаменитая Байкало-Амурская магистраль начала строиться в 1932 году силами заключённых ГУЛАГа и стала одним из крупнейших долгостроев в истории СССР. Сначала НКВД удалось задействовать немного заключённых: постоянно на БАМе работали примерно 2,5 тысячи осуждённых в начале – середине 1930-х, но впоследствии, уже незадолго до начала Великой Отечественной войны, там находилось 300 тысяч заключённых. Байкало-Амурская магистраль была достроена только в декабре 2003 года. Для сравнения скажем, что основная часть Транссиба, по протяженности превосходящая БАМ, строилась примерно 14 лет, окончательная дата строительства этой магистрали 18 октября 1916 года. Режим императорской России оказался более эффективным в деле строительства железных дорог.

Другой пример доставшегося советской экономике от ГУЛАГа долгостроя — Печорская ветка Северной железной дороги и Печорский угольный бассейн, ради которого эта ветка и тянулась.

Основные и наиболее богатые антрацитом залежи угля Печорского бассейна не освоены до сих пор. Стратегическая значимость этого региона, с точки зрения энергетической безопасности страны, была оценена советским руководством еще в середине 1920-х, но строительство ветки Котлас–Воркута началось только в 1937 году и было завершено в декабре 1941года, однако пропускная способность этой дороги оставалась низкой почти до конца войны, поэтому основные материалы для строительства шахт завозились по морю.

Протяженность ветки Котлас–Воркута составляет примерно 1200 км, на которые было потрачено около пяти лет. Сравним с показателями императорской России. Северная железная дорога, соединившая Александров, Вологду, Ярославль, Кинешму, Рыбинск и Череповец, была построена в течение двух лет (1870–1872 гг.), её общая протяженность составила более 1000 км. В то время железные дороги строились почти без механизации и известных XX веку инженерных технологий, однако царский режим, повторимся, экономически неэффективный, все-таки справился с этой задачей без ГУЛАГа.

Наиболее типичным случаем ГУЛАГовского долгостроя является железная дорога Чум–Салехард–Игарка, она была построена после войны и заброшена за отсутствием хозяйственной необходимости в эксплуатации, обойдясь народному хозяйству СССР в 3,3 млрд. рублей, это больше, даже с учетом инфляции, чем капиталовложения в строительство новых основных фондов ОПК в годы второй пятилетки. На начало 1938 года общая протяжённость таких законсервированных железных дорог, построенных преимущественно заключёнными, составила 5 тысяч км при общей протяжённости введенных в эксплуатацию железных дорог 4,5 тысячи км. Если железная дорога Чум–Салехард–Игарка общей протяженностью около 700 км обошлась народному хозяйству в 3,3 млрд рублей, то можно теперь представить, в какие суммы вылилось строительство 5000 км «мёртвых дорог». При этом советское танкостроение не смогло в 1940 году освоить и четверти запланированного (500 шт.) выпуска танков Т-34.

Резюмируя сказанное выше, сделаем выводы, что при сталинской модели экономики подготовка к вооружённому конфликту с капиталистическим миром не была приоритетной. Советскому руководству приходилось балансировать между подготовкой к войне и установками на реализацию проекта по переустройству общества.

Чаще верх брало последнее.

[Ирина Павлова]

http://ivpavlova.blogspot.ru/2015/10/blog-post_21.html
среда, 21 октября 2015 г.
Сколько человек в день убивало сталинское государство в годы Большого террора?

На сайте радиостанции «Эхо Москвы» 20 октября мэр Екатеринбурга Евгений Ройзман привёл данные о числе репрессированных по политическим мотивам в 1937-1938 гг. – около 1 400 000, из них расстрелянных – 682 000. «Таким образом, – пишет он, – страна на протяжении двух лет убивала 1000 своих граждан в день». Ройзман цитировал данные, которые содержатся в так называемой справке полковника Павлова, подготовленной в конце 1953 года. В ней даётся число приговорённых к ВМН (расстрелу) по годам: в 1937 – 353 074, в 1938-м – 328 618. Эти данные коррелируют со справкой 1954 года, подготовленной для тогдашнего Первого секретаря ЦК КПСС Н.С. Хрущёва генеральным прокурором Р. Руденко, министром внутренних дел С. Кругловым и министром юстиции К. Горшениным. В итоговой записке комиссии Президиума ЦК «О результатах работы по расследованию причин репрессий и обстоятельств политических процессов 30-х годов», подготовленной в 1963 году и подписанной Н. Шверником, А. Шелепиным, З. Сердюком, Р. Руденко, Н. Мироновым, В. Семичастным, тоже говорится, что в 1937-1938 гг. было арестовано 1 372 392 человека, из них расстреляно 681 692. («Источник». 1995. № 1).
Этими же данными оперировал историк Виктор Земсков. Он писал о 681 692 расстрелянных в 1937-1938 гг. (хотя общая цифра осуждённых у него меньше – 1 344 923). Более того, прямо указывал, что в год к высшей мере приговаривалось 340, 8 тысяч. (Земсков В.Н. К вопросу о масштабах репрессий в СССР // Социс. 1995. № 9. С. 123).

Это общепринятые на сегодня как в России, так и за рубежом данные о числе репрессированных в 1937-1938 гг. и расстрелянных (правильнее, убитых, так как иногда на местах не расстреливали, а буквально забивали приговорённых к ВМН). И не надо забывать, что это ОФИЦИАЛЬНЫЕ данные. Официальной является и статистика заключенных ГУЛАГа, основным публикатором которой был назначен покойный Земсков.

Практически сразу там же, на «Эхе Москвы», появился ответ юриста Ильи Ремесло, который именует себя общественным деятелем. Сам по себе его текст – весьма яркая характеристика нового поколения юристов, воспитанных в духе признания приоритета, во-первых, прав ГОСУДАРСТВА, а не гражданина, во-вторых, почитания государства СТАЛИНСКОГО типа.
Пытаясь опровергнуть данные Ройзмана о 1000 убивавшихся в день в годы Большого террора, Ремесло приводит отсканированный кусочек неопределённого документа, в котором говорится, что за 1921- 1953 гг. за «контрреволюционные преступления» разными карательными органами СССР было осуждено к ВМН 642 980 человек. (Кстати, это место в документе подчищено – там явно была другая цифра). Далее это число убитых «раскладывается» им на 32 года. А затем буквально в духе сталинского официоза современный юрист «поучает» читателя, что «контрреволюционные выступления» – это не только «антисоветская агитация», а «вполне реальные преступники – шпионы, диверсанты, террористы – которых было огромное количество не только в годы ВОВ, но и после нее». Заметим: реальные – с точки зрения сталинского государства.

Между тем нельзя игнорировать факт, что существуют и другие данные. О них в годы перестройки не раз говорила О.Г. Шатуновская, член так называемой комиссии Н. Шверника, которая по заданию Н. Хрущёва занималась расследованием дела об убийстве С. Кирова. По её сведениям, готовя текст своего доклада на XXII съезде КПСС, Хрущёв затребовал от КГБ данные о репрессиях. Председатель Комитета А. Шелепин передал соответствующую справку лично Хрущёву, а он ознакомил с ней Шатуновскую и сотрудника аппарата ЦК Кузнецова. Согласно данным той справки, которые Шатуновская запомнила на всю жизнь, с января 1935 по июнь 1941-го в стране было репрессировано 19 840 000 человек, из них в первый же год после ареста погибли под пытками и были расстреляны 7 000 000. (Антонов-Овсеенко А. Противостояние // Литературная газета. 1991. 3 апреля; Померанц Г. Искушение дьявола принимаем за спасение // Известия. 1998. 14 ноября).

А теперь предлагаю сравнить: в России за период с 1826-го по 1906 год казнено 984 человека – по 11 казней в год. Всплеск государственного насилия относится ко временам Столыпина, когда с 1905 по март 1909-го к смертной казни было приговорено 4797 человек, из них повешено и расстреляно 2353, т.е. каждый год производилось примерно 995 казней. (Анфимов А.М. Тень Столыпина над Россией // История СССР. 1991. № 4. С. 120).
Если согласиться с официальными данными о репрессиях в 1937-1938 гг., то получается, что тогда действительно убивали в среднем по 934 человека в день, почти столько же, сколько во времена Столыпина за год. Если взять за основу данные, о которых говорила Ольга Григорьевна Шатуновская, выходит 2950 человек в день.

[НТВ]

[Россия. Культура]

[Гай Юлий Цезарь]

[Георгий Мирский]

http://echo.msk.ru/blog/georgy_mirsky/1455886-echo/
13:30 , 15 декабря 2014

автор
историк, заслуженный деятель науки РФ, обладатель премии фонда Макартура

Вот и подходит 135-я годовщина со дня рождения Сталина. Сто тридцать пятая! А ведь я уже был на свете, когда страна отмечала первую круглую сталинскую дату – пятидесятилетие вождя. Именно тогда, в 1929 г., утвердился термин «вождь» в единственном числе, а распространенное до этого множественное «вожди» исчезло навсегда.

Не может наше телевидение пройти мимо такой даты. В программе вижу: на НТВ фильм Владимира Чернышева «Сталин с нами» – ну, как не включить? Ведь при нем и детство мое прошло и молодость…

Посмотрел. Конечно, фальсификация, но «мягкая», интеллигентная, как бы объективная. Никаких восхвалений великого вождя, даже некоторые цифры расстрелянных приводятся, чтобы можно было сказать: «Все стороны отражены беспристрастно». Верно, в фильме есть почти все, но ведь дело-то в дозировке.

Как можно было потратить целых несколько минут драгоценного телевизионного времени на то, чтобы воспроизвести показания снятого наркома Ежова о его гомосексуальной активности, да еще с непристойными подробностями– но при этом не уделить ни полминуты убийственным цифрам: в результате сталинско-ежовских чисток Красная Армия потеряла 40 тысяч командиров (и это накануне войны!), Сталин лично подписал 357 расстрельных списков, были расстреляны 11 заместителей наркома обороны и все, кроме одного, командующие военными округами, почти все члены Высшего военного совета, все до одного из 8 адмиралов (флагманов), 14 командармов из 16, 90 процентов командиров корпусов.
[Хаджи I Гирей - основатель Крымского Ханства / Наталия Басовская]
Хаджи I Гирей - основатель Крымского Ханства / Наталия Басовская
А. ВЕНЕДИКТОВ: 18:08 в Москве, всем добрый вечер, у микрофона Алексей Венедиктов. Наталья Ивановна…
Интервью

Как можно было дойти до такого бесстыдства, чтобы о маршале Блюхере, командире, награжденном во время гражданской войны орденом Красного знамени № 1, сказать, что он в разгар битвы с японцами на Халхин— Голе трое суток не мог протрезветь, что он по телефону Сталина чуть не открытым текстом посылал, что он, «как говорили», лично расстрелял Тухачевского (как не догадались к этому абсурду добавить, например, что еще раньше Тухачевский лично расстрелял Зиновьева?)

Как можно было не вырезать, а оставить и предложить зрителям совершенно бредовые утверждения Юрия Жукова о том, что Сталину стоило огромного труда снять Ежова, он чуть ли не уговаривал его уйти?

А чего стоят показываемые зрителю «признания» Тухачевского и других – и это спустя более чем полвека после того, как специальная комиссия установила, что все процессы были сплошной подтасовкой, показания выбивались пытками? Жертвы процессов и чисток давно реабилитированы – что, Чернышев об этом не знает? Со сколькими «отсидевшими» мне доводилось разговаривать за 35 лет, в течение которых мотался ежемесячно по всей стране, читая лекции от общества «Знание», и не было ни одного, ни одного-единственного, который бы в ответ на мой прямой вопрос не сказал: да, признался на следствии в том, что я шпион и вредитель – так эффективны были средства воздействия на арестованного, не только физические, но и психологические.

Помню летчика, Героя Советского Союза, который не смог подтвердить, что он случайно, выбросившись с парашютом из сбитого самолета, угодил прямо в расположение немецких артиллеристов. Нет, обработали так, что подписал: долго ходил по немецким тылам, чтобы найти воинскую часть, сдаться, перейти на сторону врага и стать власовцем. Получил десять лет в соответствии со знаменитой фразой Сталина о том, что у нас нет пленных, есть только изменники родины.

Помню водителя общества «Знание» на Ставропольщине, бывшего лучшего тракториста из маленького совхоза, посланного в Москву на Всесоюзный слет трактористов. Через год его-то и взяли, так как он был единственным жителем села, побывавшим в Москве, а по разнарядке требовалось всюду найти врагов народа и документировать дело. Я записал, чтобы не забыть, точную формулировку показаний, которые его заставили дать: «Под предлогом участия в слете трактористов получил в гор. Москва от врага народа Хатаевича инструкции по вредительству сельскохозяйственной техники и поломке тракторов и комбайнов». Подписал, да еще назвал, кого в совхозе «завербовал», ведь надо было рапортовать в краевое управление НКВД о раскрытии целой троцкистской организации. Тоже получил «десятку».

Человек, отбывавший срок с Рокоссовским, рассказывал, как будущему маршалу, работавшему в лагере банщиком, выбили на допросах все зубы, чтобы он подписал признание о связях с врагами народа. Да что там –из того, что я слышал , целую книгу можно было бы составить. Все сознавались под пытками, это давно известно, и выдавать показания Тухачевского, например, за чистую монету – просто бессовестно.

Фильм построен так, чтобы люди сказали: «Да поделом им было, всем этим гадам, изменникам. Надо было их всех уничтожить. Террор – то, как видно из фильма, проводил не столько Сталин, сколько извращенец Ежов, и правильно его расстреляли, как и заговорщика Тухачевского».

И вот тут и возникает вопрос: для чего? Однажды уже шел этот фильм, а сейчас– для чего?

Думаю, что ни Чернышев, ни организаторы этой передачи никаких симпатий к душегубу не питают. Дело совсем в другом: надо вбить, вбить намертво, гвоздями вколотить в головы наших людей одну нехитрую мысль: вот тогда, в тридцатые годы, дело шло к войне, и Сталин уничтожил всех предателей, и сейчас порохом запахло, раз уж сам президент Путин, говоря о враждебном отношении Америки к нам в настоящий момент, вспомнил о Гитлере. А с чем ассоциируется в умах наших людей это имя? С 22 июня 1941 года, вот с чем. Так может быть и сейчас пора обезоружить всех оппозиционеров, разоблачить «пятую колонну»?

Вот для этого и заказывают, как говорится, «определенные круги» такие фильмы. Реабилитация сталинизма сегодня– это подготовка к расправе (пока еще только возможной, гипотетической) над инакомыслящими; конечно, не такой, как в эпоху «ежовщины», не с массовыми расстрелами и Гулагом, но все же достаточно крутой.

Итак, «Сталин с нами», – кричит нам телевидение. Правильно, конечно с вами. С вами Сталин, успокойтесь. И Ежов с вами, и Берия, и Вышинский, и Маленков, и Каганович. С вами и члены «троек», посылавшие людей на расстрел, и чекисты, которые депортировали чеченцев, ингушей, калмыков, крымских татар. Все они с вами, вернее– вы с ними, пришли к ним, предпочли их. Пребывайте в этой компании.

[Борис Соколов]

http://magazines.russ.ru/oz/2012/2/s27.html
Опубликовано в журнале:
«Отечественные записки» 2012, №2(47)

Общим местом в общественном сознании стала мысль, что «при Сталине не воровали», что тогда был порядок и не было коррупции. О том, каков был порядок, основанный на терроре и беззаконии, мы сейчас знаем уже довольно много — благодаря многочисленным публикациям документов и воспоминаний, работам историков, которые сосредоточивались преимущественно на исследовании репрессивного аппарата и механизмов тоталитарной власти. Про коррупцию в сталинские времена написано и опубликовано пока еще слишком мало. Архивы советских контрольных органов обследованы лишь фрагментарно. Потому-то и сохраняется иллюзия, что коррупции при Сталине не было.

В условиях общенародной собственности на средства производства, которая вела к обесценению денег и росту дефицита товаров и услуг, взятки часто приобретали натуральную форму. Собственно, для Российской империи здесь не было ничего нового. Еще ревизоры Петра Великого брали взятки икрой и рыбой. А в советское время можно было, например, отремонтировать начальнику автомобиль за казенный счет, устроить ему банкет, достать дефицитные билеты в театр и т. п. Если речь шла о более высоком уровне, то дорогими подарками могли быть картины, антиквариат, роскошные халаты, породистые скакуны и т. п. Единственный период, когда коррупция приобрела преимущественно денежный характер, — эпоха нэпа. Тогда многие коммунисты-начальники совместно с нэпманами проворачивали миллионные аферы. После того как нэп прикончили, коррупция опять стала преимущественно натуральной. В таком виде она, кстати, была значительно менее уязвимой для судебного преследования. Тут надо заметить, что призванная контролировать власть Рабоче-крестьянская инспекция своей функции не выполняла, потому что на практике она не могла привлекать к ответственности коммунистов без решения соответствующих партийных органов. А большинство начальников были членами партии. Поэтому гораздо большую роль играла Центральная Контрольная Комиссия ВКП(б), но дела о коррупции туда попадали редко. В 1934 году РККИ и ЦКК слили в Комитет партийного контроля, но в 1940 году опять выделили Наркомат Государственного Контроля. Его главой был назначен Лев Захарович Мех-лис, один из ближайших к Сталину людей. Но активно действовать в этой должности он начал только после Второй мировой войны. 19 марта 1946 года Наркомат госконтроля переименовали а Министерство госконтроля.

Характерный эпизод, отчетливо показывающий как размах коррупции в сталинскую эпоху, так и нежелание верховного владыки действительно с ней бороться, относится к послевоенной эпохе[1]. Очевидно, Мехлис получил указание вождя немного припугнуть номенклатуру, которая хотела расслабиться после тягот военного времени и пожить в свое удовольствие. Так, в сентябре 1946 года он доложил заместителю председателя Совета Министров и члену Политбюро Лаврентию Берии о злоупотреблении служебным положением заместителями министра трудовых ресурсов СССР П. Г. Москатовым и Г. И. Зеленко, которые потратили на строительство собственных дач более 80 тыс. рублей государственных средств и использовали бесплатный труд учащихся ремесленных училищ. Замечу, кстати, что 80 тыс. рублей по тем временам — не такие уж большие деньги. Примерно столько же стоил тогда хороший автомобиль.

Вот военные, как выяснил тот же Мехлис, с дачами размахнулись гораздо масштабнее. Легендарный полярник, контр-адмирал И. Д. Папанин, возглавлявший Главсевморпуть, потратил на дачу 250 тыс. рублей казенных денег, не считая стоимости перевозки стройматериалов и рабочей силы, которые тоже были оплачены за казенный счет. По результатам проверки МГК дважды Героя Советского Союза отправили на пенсию, где он, однако, долго не засиделся и уже в 1949 году стал заместителем директора Института океанологии АН СССР по экспедициям. Но, конечно, с прежним размахом в Институте океанологии присваивать государственные средства у Папанина уже не было никакой возможности.

Настоящим чемпионом по части дачного строительства оказался начальник войск связи Сухопутных войск И. Т. Пересыпкин, отгрохавший дачу на 330 тыс. рублей (опять-таки, без стоимости транспортировки стройматериалов и рабочей силы). И ему любовь к роскоши сошла с рук. В своей должности Иван Терентьевич благополучно пережил Сталина.

А министр строительства топливных предприятий СССР А. Н. Задемирко и его заместитель Т. Т. Литвинов разрешили израсходовать на оборудование кабинетов для руководящих работников министерства более 1 млн рублей. По всей видимости, эти кабинеты были настоящими произведениями прикладного искусства.

Казенные средства шли не только на дачи и кабинеты, но и на устройство банкетов. Министр угольной промышленности западных районов СССР Д. Г. Оника, несмотря на существовавший запрет, в мае 1946 года устроил банкетов на 350 тыс. рублей за счет угольных предприятий. Не отставали и другие министерства. Глава министерства пищевой промышленности В. П. Зотов содержал конюшню для личных нужд, причем в год она обходилась в 752 тыс. рублей. Числились лошади по ведомству Главсахара, но, разумеется, для перевозки рафинада их не использовали. Министр транспортного машиностроения СССР В. А. Малышев, в годы войны возглавлявший танковую промышленность, на новой должности за полгода успел потратить только на банкеты 1,8 млн рублей. Банкеты часто являлись скрытой формой взятки. Их устраивали подчиненные для начальства в надежде решить свои проблемы (выбить фонды, повышение зарплат, продвижение по службе и т. п.). Все это, напомним, происходило в стране, треть которой лежала в руинах и на которую уже надвигался страшный послевоенный голод.

Сталин за коррупцию никого не посадил. Своих должностей лишились Г. И. Зеленко и Т. Т. Литвинов, выговоры получили А. Н. Задемидко, П. Г. Мо-скатов и Д. Г. Оника, остальные отделались легким испугом. Кроме того, часть нецелевым образом израсходованных средств, но, разумеется, далеко не все, вычли из зарплаты провинившихся.

Гораздо более существенные кары обрушились на жирующую номенклатуру весной-летом 1948 года, когда была осуществлена комплексная ревизия Совета министров Азербайджанской ССР. Были вскрыты многочисленные факты незаконного снабжения через комиссионные магазины обитателей правительственных дач, получения руководителями промышленных товаров по специальным ордерам. Оказалось также, что под прикрытием госдачи существует личная дача председателя Совмина Т. И. Кулиева, под которую у местного колхоза было отчуждено 8 гектаров земли, — роскошный двухэтажный дворец с огромным подсобным хозяйством. Не отставали от главы правительства и прочие руководители. Кумовство и взяточничество процветали по всей республике. На прием к проводившему проверку заместителю министра госконтроля СССР С. Г. Емельянову записалось до 2 тыс. человек, и было зарегистрировано около 1 тыс. письменных жалоб жителей Азербайджана на поборы со стороны советских и партийных чиновников.

Глава партийной организации Азербайджана Мир Джафар Багиров отличался показной скромностью. Он занимал со своей семьей особняк-дворец в самом центре города, но на публике все время появлялся в простенькой синей сатиновой спецовке. Почувствовав, что кресло под ним закачалось, Мир Джафар Аббасович принял меры. За членами комиссии была установлена слежка, их телефонные разговоры прослушивались, отслеживались также все люди, обращавшиеся с заявлениями к ревизорам. Комиссия установила факты нецелевого расходования «нефтяного фонда» (оставляемых Азербайджану отчислений от нефтедобычи), роскошь на правительственных дачах, факты коррупции близких к М. Д. Багирову людей. И тогда старый чекист Багиров решил действовать по-чекистски. Емельянову и другому руководящему работнику госконтроля, Л. Ю. Белахову, неравнодушным к женской красоте, «подложили» двух проституток, которых потом арестовали и обвинили в шпионаже в пользу США. Высокопоставленных контролеров разместили в шикарных номерах «Интуриста», ежедневно устраивали приемы с участием девиц. С. Г. Емельянова сфотографировали не только с «американскими шпионками», но и сидевшим на одной скамейке с сотрудником иранского консульства. Багиров отправил телеграмму И. В. Сталину с жалобой на то, что ревизоры дискредитируют партийное и советское руководство республики, а через своего друга Берию передал Сталину компромат о контактах руководителей комиссии с «иностранными шпионами».

Сталин сказкам про «шпионские связи» руководителей комиссии МГК, разумеется, не поверил, но понял, что комиссия перестаралась. В результате решением Политбюро ЦК ВКП(б) была создана специальная комиссия во главе с Георгием Маленковым для проверки работы посланной в Азербайджан комиссии и МГК в целом. В постановлениях ЦК, принятых 30 июля и 26 августа 1948 года по итогам работы комиссии Маленкова, указывалось на серьезные недостатки в работе Министерства госконтроля — нарушение «большевистского принципа подбора кадров», в результате чего в МГК СССР «оказалась группа работников, в политическом и деловом отношении непригодных для работе в Госконтроле»; «извращение понятия независимости контролеров в работе»; «зазнайство»; «отрыв от местных партийных и советских органов». От обязанностей были освобождены два заместителя министра — М. И. Старостин, отвечавший в МГК за кадры, и С. Г. Емельянов. Мехлис получил выговор за неправильное реагирование на сигналы азербайджанских руководителей, введение в заблуждение ЦК ВКП(б). Выступая на коллегии МГК, Лев Захарович обвинил С. Г. Емельянова и других членов комиссии в Азербайджане в игнорировании ЦК республиканской компартии, зазнайстве, склонности к «арапистым» умозрительным обвинениям, тенденциозности, а также в связях с «сомнительными женщинами» (последнее было сущей правдой). Мехлис предупредил: «По удалении из МГК СССР неподходящих для контрольной работы мы провели явно недостаточную работу». Так ревизорам МГК был направлен ясный сигнал: не лезть в запретные зоны, не трогать неприкасаемых.

Постановлением Совета Министров СССР «Об уточнении прав Министерства Государственного Контроля СССР и его представителей на местах» от 26 августа 1948 года и аналогичным указом Президиума Верховного Совета СССР права государственных контролеров были существенно урезаны. Отстранение от должности и привлечение виновных к судебной ответственности, что раньше мог делать сам министр госконтроля, теперь можно было осуществить только с санкции Совета Министров СССР, а накладывать дисциплинарные взыскания теперь можно было только с санкции одного из заместителей председателя Совмина СССР. Контролерам категорически запрещено было проверять министерства, главные управления и комитеты при правительствах СССР и союзных республик, а также исполкомы областных и краевых советов в целом, можно было ревизовать лишь деятельность их структурных подразделений. Контролеры госконтроля теряли свою независимость от местных властей и центральных ведомств, и резко понижался уровень номенклатуры, которую они могли привлечь к ответственности. Если раньше Мехлис как министр госконтроля мог своей властью привлечь к ответственности большинство должностных лиц, вплоть до союзного министра (но, разумеется, не членов Политбюро), то теперь ему приходилось испрашивать разрешение в Совете Министров СССР даже на наказание колхозного бригадира. И можно было не сомневаться, что уровень привлечения даже к административной ответственности впредь будет лишь немногим выше бригадирского. С этого времени ревизовались только отдельные заводы, колхозы, элеваторы, железнодорожные участки, а не министерства, главки, органы управления союзных республик. Было запрещено включать в акты ревизий фамилии должностных лиц из вышестоящих организаций, деятельность которых при этом не проверялась, даже если налицо был компрометирующий их материал. Официально это мотивировалось необходимостью уберечь руководящие кадры от «шельмования».

Сталин, очевидно, не ожидал, что уровень использования государственных средств в личных целях среди высшей номенклатуры союзных министерств окажется столь масштабным. И испугался, что дальнейшие проверки министерства госконтроля могут привести к параличу госуправления, как из-за арестов так и из-за недовольства чиновников.

Сталина особенно поразили масштабы коррупции в Азербайджане, где взятки передавались снизу вверх по всей линии вертикали власти. Если банкеты и конюшни можно было представить частными случаями «вырождения» и кое-кого пожурить и даже снять с работы, то в Азербайджане надо было либо менять всю властную вертикаль, либо ничего не трогать. И Сталин выбрал второй вариант, опасаясь, что полная смена высшего чиновничества внесет дезорганизацию в жизнь республики, занимающей важное стратегическое положение на границе с Ираном и Турцией, и к тому же снабжающей нефтью европейскую часть СССР. Сталин понимал, что если послать такие же комиссии в Грузию, Армению, среднеазиатские республики, результат не будет сильно отличаться от азербайджанского.

Точно так же Сталин не тронул нескольких близких к нему представителей номенклатуры. По всей видимости, у вождя в тот момент не было подходящей кандидатуры для замены Багирова во главе Азербайджана.

К реальной судебной ответственности и реальным срокам наказания вплоть до расстрела Сталин приговаривал (или собирался приговорить, поскольку из-за ухудшившегося состояния здоровья он изучал дела долго и решение принимал нескоро) тех, кто либо допустил какие-то серьезные просчеты в выполнении заданий, связанных с оборонной промышленностью (дела авиапрома, Главного Артиллерийского управления, руководства ВМФ и др.), либо в тех случаях, когда подсудимые допустили политические ошибки (Ленинградское дело, дела генералов и офицеров из окружения Жукова и др.). Там могли фигурировать в качестве довеска к обвинению злоупотребление служебным положением или грабеж трофейных ценностей, но коррупционные статьи никогда не были основным обвинением. За одну только коррупцию или воровство казенных средств Сталин чиновников никогда не сажал и с коррупцией по сути не боролся. Если коррупционеры, как он полагал, неплохо делали свое дело, то злоупотребления им сходили с рук, как сошли они с рук Пересыпкину, Малышеву и Багирову. Поэтому больше всего сталинские подчиненные боялись не выполнить какое-либо сталинское поручение, а не того, что у них могут обнаружить построенную за государственный счет дачу или конюшню. В худшем случае, если ничего другого против тебя нет, дачу просто отберут или заставят частично оплатить из своего кармана. А уж за взятки, они твердо знали, их не могут расстрелять никогда. Накажут в лучшем случае только стрелочников в самом низу пирамиды власти.

Полностью вся коррупционная деятельность того же Багирова вскрылась только тогда, когда в марте 1954 года Мир Джафар Аббасович был арестован по делу расстрелянного к тому времени Берии. Не помогло ему и то, что на июльском пленуме 1953 года, где громили Берию, Багиров заявил: «Берия — это хамелеон, злейший враг нашей партии, нашего народа». Их близость с бывшим шефом МВД была слишком хорошо известна членам коллективного руководства страны. 26 мая 1956 года Багирова расстреляли, но не за коррупционные дела, а за нарушения социалистической законности, то есть за незаконные репрессии и как сообщника Берии в никогда не существовавшем заговоре.

Во время следствия, впрочем, Багирову инкриминировали не только «двурушнические связи» с «врагом народа» Берией, но и коррупцию. В решении Комитета партийного контроля при ЦК КПСС от 27 марта 1954 года об исключении М. Д. А. Багирова из партии, в частности, говорилось: «Как видно из имеющихся материалов, Багиров злоупотреблял служебным положением, растрачивал миллионные государственные средства на свою личную охрану и бытовое обслуживание. Он насаждал в организации чуждые партии нравы. В целях рекламирования и восхваления в республике выпускались в большом количестве его портреты и бюсты, был организован музей Багирова».

В приложенной к решению КПК «Справке об антипартийном поведении Багирова М. Д.» среди прочего говорилось: «Злоупотребляя служебным положением, Багиров не считался с советскими законами и в личной жизни. Вместе со своими приближенными без всякой необходимости он имел дачный поселок с земельной площадью в 50 гектаров, хозяйство которого велось по существу на частной основе с применением большого количества рабочей силы и свободной продажей продукции садоводства и овощеводства детским учреждениям, больницам, а также кооперации по рыночным ценам». Личная охрана Багирова состояла из 41 человека, на которых расходовалось около одного миллиона рублей государственных средств. Бывший министр государственной безопасности Азербайджана сообщил в КПК:

Багиров боялся, как бы его кто-нибудь не тронул... Требовал усиленной охраны... Для охраны Багирова существовал специально утвержденный... отдел охраны, который доходил до 31 чел. Кроме того, за счет государства содержался персонал из 8 человек для обслуживания личной квартиры Багирова <на самом деле — двухэтажного особняка в Баку. — Б. С. >, на что расходовались десятки тысяч рублей в год...

Скромняга в синей спецовке оказался по совместительству владельцем немалого капиталистического хозяйства в стране победившего социализма. Конечно, для процветания такого предприятия требовалась усиленная охрана, далеко выходившая за штаты охраны, полагавшейся главе компартии союзной республики.

В приговоре, вынесенном Багирову и его подельникам Военной коллегией Верховного Суда СССР 26 апреля 1956 года и утвержденного Президиумом ЦК 7 мая, о коррупционных делах в Азербайджане вообще ничего не говорилось. Также ни Багирова, ни бывшего главу МГБ Азербайджана С. Ф. Емельянова, который отделался 25-летним заключением в исправительно-трудовых лагерях, в приговоре не обвинили в провокациях против руководителей комиссии Министерства госконтроля 1948 года и в препятствовании работе этой комиссии. Дело было в том, что весь средний и низший партийный и советский аппарат в Азербайджане оставался тем же, что был при Багирове, и материалы комиссии 1948 года их также затрагивали. По сравнению же с обвинениями в антипартийной деятельности и массовых репрессиях обвинения в строительстве дач, особняков, в хищениях и нецелевом использовании миллионных средств, с точки зрения Хрущева и его коллег по Президиуму ЦК, выглядели слишком мелко. Сколько-нибудь заметных разоблачений коррупции сталинской эпохи в период хрущевской оттепели не произошло также и потому, что многие из наследников Сталина, Берии, Ба-гирова и других сброшенных с пьедестала вождей по этой части тоже были не без греха. Кстати сказать, материалы комиссии 1948 года по Азербайджану в сколько-нибудь полном виде не опубликованы и по сей день.

* * *

[1] Подробнее см.: Рубцов Ю. В. Мехлис. Тень вождя. М.: ЭКСМО, 2007; Политбюро и дело Берия. Сборник документов / Под ред. О. Б. Мазохина. М.: Кучково поле, 2012.

[Newsland]

http://newsland.com/news/detail/id/1642524/
Вчера в 19:48 mr.dawletov2010109916773

Впервые о сотрудничестве с германскими нацистами в СССР заговорил видный большевик Карл Радек. Партия Гитлера тогда была еще кучкой маргиналов.

20 июня 1923 года Радек выступил на заседании пленума исполкома Коминтерна с речью, посвященной бывшему офицеру кайзеровской армии Альберту Лео Шлагетеру, расстрелянному французскими оккупационными властями в Рейнской области за организацию вооруженного сопротивления и ставшему одной из "икон" нацизма.

"Шлагетер, мужественный солдат контрреволюции, заслуживает того, чтобы мы, солдаты революции, мужественно и честно оценили его", - заявил Радек, призвав германских националистов "объединиться с русскими рабочими и крестьянами для совместного свержения ига антантовского капитала".

Разъясняя 13 июля свою позицию, он сказал, что "в вопросе о сотрудничестве с нацистами не может быть и речи о сантиментах, это вопрос трезвого политического расчета".

Именно так, без сантиментов, подошли через 16 лет к сотрудничеству с Германией Сталин и Молотов.

Хроника сближения

Первые признаки грядущего сближения появились в 1938 году, когда СССР отозвал с должности полпреда в Берлине еврея Якова Сурица, заменив его русским Алексеем Мерекаловым, а официальные лица и газеты обеих стран, прежде обменивавшиеся словами, достойными портового кабака, а не великих держав, поддерживающих дипломатические отношения, сбавили тон. На какое-то время Москва и Берлин как бы перестали замечать друг друга.

Обе стороны вели себя будто осторожные купальщики, пробующие ногой воду.

Большинство козырей было на руках у Сталина: Гитлер, закусив удила, на всех парах мчался к войне, а СССР оставался последней крупной страной, не определившей позиции в будущем конфликте, и никуда не спешил, а старался дороже продать свою дружбу.

12 февраля 1939 года британский кабинет провел секретное совещание с участием представителей французского генерального штаба. Вывод союзников был однозначен: экономика рейха перенапряжена, стратегического сырья хватит на несколько месяцев, позиционная война на континенте вкупе с морской блокадой задушат Германию уже к началу 1940 года.

Правда, Лондон и Париж при этом неверно оценили возможности и намерения Советского Союза, спрогнозировав, что Сталин сохранит строгий нейтралитет.

24 мая начальник тыла германских вооруженных сил генерал Томас представил Гитлеру секретный доклад: авиабомб хватит максимум на три месяца "неинтенсивной" войны, артиллерийских и танковых снарядов - на три недели, топлива и алюминия - на полгода, цветных металлов - на три месяца, резины - на два месяца.

Поэтому немцы, по словам писателя-историка Игоря Бунича, вели себя с Москвой как бедные родственники, пытающиеся любой ценой попасть на обед к богатому дядюшке.

12 января 1939 года на новогоднем приеме в рейхсканцелярии Гитлер демонстративно подошел к Мерекалову и поговорил с ним. Беседа не выходила за рамки дипломатического протокола, но сам факт отметили все наблюдатели.

10 марта, выступая с отчетным докладом на XVIII съезде партии, Сталин необычно резко обрушился на Англию и Францию, назвав их "провокаторами войны" и обвинив в желании "дать Германии возможность впутаться в войну с Советским Союзом, дать всем участникам войны увязнуть глубоко, поощрять их втихомолку, дать им ослабить и истощить друг друга и потом продиктовать слабеющим участникам войны свои условия".

В свете дальнейших событий многие современные историки полагают, что Сталин приписал другим собственные тайные помыслы.

В середине апреля Мерекалов уехал в Москву на совещание и в Берлин не вернулся. Новый полпред Александр Шкварцев был назначен лишь за несколько дней до заключения пакта. Несколько месяцев миссию возглавлял поверенный в делах Георгий Астахов.

По мнению ряда историков, Кремль на всякий случай хотел, чтобы рискованный политический зондаж проводил малоизвестный человек, а заодно усыплял бдительность Запада, делая вид, будто отношения с Германией находятся на низком уровне.

19 апреля во время банкета в берлинском отеле "Адлон" в честь 50-летия Гитлера Риббентроп уединился с японскими послами в Берлине и Риме Хироси Осимой и Тосио Сиратори и конфиденциально сообщил им, что "у фюрера остался единственный выход - нормализовать отношения с Москвой, чтобы сорвать планы Лондона и Парижа по созданию антигерманского фронта".

Сиратори отнесся к заявлению серьезно, зато Осима отмахнулся от него как от пустой болтовни, не веря в возможность сближения между "красными" и "коричневыми". До заключения пакта оставалось всего четыре месяца.

28 апреля Гитлер выступил в рейхстаге с программной речью, в которой обрушился на Польшу, потребовал от Лондона "с пониманием" относиться к интересам Германии, но СССР не упомянул ни единым словом.

3 мая Максим Литвинов был заменен на посту наркома иностранных дел Вячеславом Молотовым. Это был недвусмысленный сигнал.

В ту пору в СССР все решал один человек. Даже Молотова, второе лицо в стране, на Западе иронически называли his master's voice ("голос хозяина"), как в рекламе фирмы-производителя граммофонов Victor. Однако нарком, хотя и не определял политику, являлся знаковой фигурой. Литвинова знали как деятеля англо-французской ориентации и поборника Лиги Наций. К тому же немцев всегда раздражало его еврейское происхождение.

22 августа на совещании со военными Гитлер скажет: "Решающим было смещение Литвинова. Для меня это прозвучало как пушечный выстрел, объявивший об изменении отношения Москвы к западным странам".

Уже через два дня начались прямые советско-германские контакты. Во время рутинной встречи с заведующим восточноевропейской референтурой отдела экономической политики германского МИД Карлом Шнурре Астахов завел речь об отставке Литвинова и предрек некие изменения советской внешней политики при Молотове.

22 мая Риббентроп и министр иностранных дел Италии Чиано подписали договор о дружбе и союзе, названный "Стальным пактом". Советский Союз, обычно резко критиковавший любые шаги фашистской дипломатии, от комментариев воздержался.

20 мая Молотов впервые принял в своем новом качестве германского посла фон Шуленбурга и в ходе двухчасового разговора заявил, что "существуют предпосылки для радикального улучшения отношений". На вопрос Шуленбурга, как это осуществить практически, советский нарком ответил: "Мы оба об этом должны подумать...".

Думать предстояло в первую очередь немцам.

В течение следующих двух месяцев в Берлине продолжался неофициальный зондаж с участием Астахова, которого историк Василий Молодяков назвал "чернорабочим пакта", советского торгпреда Евгения Бабарина, а с германской стороны - заместителя Риббентропа Вайцзекера, Шнурре и приезжавшего из Москвы Шуленбурга.

Всякий раз поводом для встречи становился какой-нибудь мелкий текущий вопрос, но затем участники начинали "не для протокола" и "по моему личному мнению" высказываться об общем состоянии советско-германских отношений. Сделалось ясно, что обе стороны готовы поступиться идеологическими принципами. Вопрос был в цене, которую Германия согласилась бы уплатить за, как выразился впоследствии Молотов, "спокойную уверенность на Востоке".

18 июля Бабарин передал Шнурре проект торгового соглашения и перечень сырьевых товаров, которые СССР готов поставить Германии, практически совпадавший со "списком дефицита" генерала Томаса.

26 июля в берлинском ресторане "Эвест" состоялась встреча, которую впоследствии назовут исторической. Шнурре по поручению Риббентропа пригласил Астахова и Бабарина на дружеский ужин и впервые заговорил о возможности территориального раздела Европы.

"Мы готовы договориться по любым вопросам, дать любые гарантии, - заявил он. - Соглашение примет во внимание жизненные интересы обеих сторон. Во всем районе от Балтийского до Черного моря нет неразрешимых внешнеполитических проблем между нашими странами".

Шнурре особенно упирал на "общий элемент" в идеологии Германии и СССР - "противостояние западным демократиям".

Астахов ответил, что "политика восстановления дружеских отношений полностью соответствует жизненным интересам обеих стран".

С этого момента история понеслась вскачь. Немцев поджимало время: еще месяц-другой, и в Польше начнется осенняя распутица.

29 июля Вайцзекер направил Шуленбургу запись беседы в ресторане и инструкцию узнать у Молотова, насколько слова, сказанные за бокалом вина, соответствуют официальной политике Советского Союза. Через два дня он поторопил посла дополнительной телеграммой, в которой впервые появились слова: "Срочно. Секретно".

Вечером 2 августа во время очередной рутинной встречи с Астаховым Вайцзекер сообщил, что в соседней комнате "случайно" оказался Риббентроп, который хотел бы сказать несколько слов советскому представителю.

Рейхсминистр фактически дословно повторил формулировку Шнурре: "по всем проблемам, имеющим отношение к территории от Черного до Балтийского моря, мы могли бы без труда договориться".

На следующий день Молотов принял Шуленбурга, который откровенно обещал "уважать жизненные интересы СССР в Прибалтийских странах". Нарком, как написал в своем отчете посол, "оставил свою обычную сдержанность и казался необычно открытым".

Контакты вступили в новую фазу. Берлин стремился вырвать у Москвы принципиальное согласие на союз, а детали обсудить потом. Молотов делал вид, что не понимает, отчего партнеры так торопятся - куда спешить, давайте подпишем торговое соглашение, посмотрим, как пойдет дело, а там, может быть, поговорим и про пакт о ненападении - и давал понять, что дело не двинется, пока СССР не получит конкретных обещаний.

Любопытно, что уже 12 августа Астахов сообщал Молотову, что в Берлине "вовсю гуляет версия о новой эре советско-германской дружбы", что можно заметить даже в разговорах с лавочниками и парикмахерами.

11 августа Молотов подтвердил заинтересованность в дальнейших "разговорах", которые желательно было бы вести в Москве. Через два дня Шнурре пригласил к себе Астахова и впервые заговорил о возможном приезде Риббентропа в СССР, добавив: "События идут очень быстрым темпом, и терять время нельзя".

14 августа в 22 часа 53 минуты Шуленбург получил по телеграфу пространное официальное послание Риббентропа, которое на следующий день зачитал вслух Молотову: "Германия готова заключить с Советским Союзом пакт о ненападении, не подлежащий изменению в течение 25 лет... период противостояния может закончиться раз и навсегда... капиталистические демократии Запада являются неумолимыми врагами как национал-социалистической Германии, так и Советского Союза...".

"Фюрер считает, что, принимая во внимание внешнюю обстановку, чреватую ежедневно возможностью серьезных событий, желательно быстрое и фундаментальное выяснение германо-русских отношений. Для этой цели я готов лично прилететь в Москву в любое время после пятницы 18 августа с полными полномочиями от фюрера".

Молотов снова заявил, что "вопрос должен быть обсужден более конкретно, чтобы в случае прибытия сюда имперского министра иностранных дел вопрос не свелся к обмену мнениями, а были приняты конкретные решения".

18 и 19 августа Шуленбург, понукаемый беспрестанными телеграммами и звонками из Берлина, пытался вновь добиться приема у Молотова. В наркомате либо никто не снимал трубку, либо отвечали второстепенные сотрудники, говорившие, что Молотов занят, и предлагавшие изложить им суть вопроса.

Наконец в 14:00 19 августа Молотов принял посла и, в ответ на просьбу назвать возможную дату визита Риббентропа, ответил, что ему "нечего добавить к сказанному".

Шуленбург, по его словам, чувствовавший, что "сердце у него вот-вот разорвется", вернулся в посольство и принялся составлять депешу в Берлин, но в 15:30 неожиданно позвонил Молотов и предложил встретиться еще раз через час.

Поспешно выйдя из-за стола навстречу гостю и приветливо улыбаясь, он объявил потрясенному послу, что Советское правительство пересмотрело свои взгляды и готово принять Риббентропа для подписания договора о ненападении 26 или 27 августа.

Историки единодушны в том, что советская позиция не могла измениться на 180 градусов без вмешательства Сталина, которое, очевидно, имело место между 14:30 и 15:30.

Названный Молотовым срок Гитлера не устроил, и он повысил ставки, обратившись к Сталину с личным посланием, в котором дал понять, что готов удовлетворить практически любые требования.

"Я принял проект договора о ненападении, переданный господином Молотовым, но считаю крайне необходимым прояснить некоторые вопросы [...]. Сущность дополнительного протокола, столь желаемого Советским Союзом, можно согласовать в кратчайшее время, если ответственный немецкий представитель сможет лично прибыть в Москву для переговоров".

Фюрер не скрывал, для чего соглашение с СССР потребовалось ему так срочно.

"Напряжение между Германией и Польшей становится нетерпимым [...]. Германия отныне полна решимости отстаивать интересы Рейха всеми средствами, имеющимися в ее распоряжении. По моему мнению, желательно, чтобы наши две страны установили новые отношения, не теряя времени".

"Поэтому я снова предлагаю, чтобы Вы приняли в Москве моего министра иностранных дел во вторник, 22 августа, в крайнем случае - в среду 23 августа. Рейхсминистр иностранных дел имеет полные полномочия составить и подписать пакт о ненападении, а также протокол к нему".

Посреди ночи с 20 на 21 августа Гитлер позвонил Герингу и сказал, что не может спать - так измучила его неопределенность.

Послание Гитлера было передано Шуленбургом Молотову в 15:00 21 августа. В 21:35 того же дня в Берлин поступил лаконичный ответ Сталина с согласием принять Риббентропа 23 августа. Никакие "протоколы" в нем, естественно, не упоминались.

Германское радио прервало вечернюю музыкальную передачу для экстренного сообщения.

22 августа Гитлер собрал генералов и объявил, что нападение на Польшу решено окончательно, призвав их вести войну "жестоко и без всякой жалости".

"Теперь Польша попала в то положение, в какое я хотел, чтобы она попала, - заявил он. - Единственное, чего я боюсь - чтобы какая-нибудь грязная свинья не влезла в последний момент с предложением посредничества".

Около полудня 23 августа два трехмоторных "Кондора" с Риббентропом и его свитой приземлились в Москве. Молотов встретил гостя в аэропорту и повез его в Кремль.

Сталин встретил рейхсминистра словами: "Мы хорошо поругали друг друга, не правда ли?".

В ходе трехчасовых переговоров германская делегация без споров согласилась со всеми требованиями хозяев. В советскую сферу влияния отходили почти половина Польши, Финляндия, Эстония, Латвия, Бессарабия и часть Литвы (остальную территорию Литвы СССР впоследствии выменяет у немцев на изначально причитавшийся ему кусок Польши).

Согласно записи беседы, чуть ли не половину времени стороны дружно поносили "лондонское Сити и английских лавочников".

После подписания документов начался банкет, продолжавшийся до 5 утра. Сталин предложил первый тост за здоровье Гитлера: "Я знаю, как немецкий народ любит своего фюрера".

Немцы гаркнули: "Хайль!", и Риббентроп тут же предложил выпить за здоровье Сталина. Потом пили по очереди за всех присутствующих, за пакт, за вечную дружбу, за немецкий народ. Риббентропу пришлось пить за еврея Кагановича, а Кагановичу - за Гитлера. Тост за советский народ поднять забыли.

Имеются свидетельства, что на следующий день обычно сдержанный Сталин в кругу своих радостно кричал: "Обманул! Обманул Гитлера!!!". Примерно в тот же час фюрер, заслушав отчет Риббентропа, обозвал Сталина "грязным азиатским вымогателем".

Из преамбулы договора о ненападении, который предполагалось опубликовать, по настоянию Сталина вычеркнули упоминание о "дружбе" - еще неизвестно было, как у немцев пойдут дела в Польше. До "дружбы" дошло 27-28 сентября, во время следующего визита Риббентропа. Новый документ так и назывался: "Договор о дружбе и границе".

К нему прилагались новые секретные протоколы, главный из которых гласил, что договаривающиеся стороны не допустят на контролируемых ими территориях "никакой польской агитации", и карта, которую, в отличие от пакта подписал не Молотов, а сам Сталин, причем его 58-сантиметровый росчерк, начавшись в Западной Белоруссии, пересек Украину и заехал в Румынию.

В советских кинотеатрах триумфально шел фильм "Трактористы" со знаменитой песней "Чужой земли мы не хотим ни пяди".

Молотов и через 40 лет лгал своему биографу Феликсу Чуеву, утверждая, что никаких тайных протоколов не было, хотя документы хранились в Особой папке политбюро, и об их существовании знали все советские лидеры от Хрущева до Горбачева.

Сама необходимость искать какие-то объяснения говорит о том, что дело было, как минимум, морально сомнительным

В дни подписания Мюнхенского соглашения еще могли быть иллюзии насчет того, что фюрер, каким бы он ни был, все-таки трезвомыслящий европейский политик, с которым можно достичь компромисса, и он будет держать слово. Гитлер клятвенно заверял, что его амбиции не простираются дальше присоединения к рейху территорий, населенных этническими немцами.

Действия Лондона и Парижа можно трактовать как трагическое, но добросовестное заблуждение - тем не менее, и их многие именуют не иначе, как "мюнхенским предательством".

Что же говорить о шаге Москвы, предпринятом уже после того, как Гитлер, вопреки договоренностям, достигнутым в Мюнхене, захватил остатки Чехословакии и немедленно принялся предъявлять претензии Польше - короче, показал себя во всей красе?

"Основная мысль марксистского учения - при конфликтах внутри человечества извлекать максимальную пользу для коммунизма. Капиталистический мир полон вопиющих мерзостей, которые могут быть уничтожены только каленым железом священной войны"

Из выступления Михаила Калинина на собрании аппарата Верховного Совета 20 мая 1941 г.

Официальные тезисы

Советская историческая наука (и та часть российской, которая следует в ее фарватере) предлагает четыре основных объяснения, а вернее, оправдания:

а) пакт позволил оттянуть войну (очевидно, подразумевается, что в противном случае, немцы, захватив Польшу, тут же без остановки пошли бы на Москву);

б) граница отодвинулась на 150-200 км к западу, что сыграло важную роль в отражении будущей агрессии;

в) СССР взял под защиту единокровных братьев украинцев и белорусов, спасая их от нацистской оккупации;

г) пакт предотвратил "антисоветский сговор" между Германией и Западом.

Первые два пункта возникли задним числом. До 22 июня 1941 года Сталин и его окружение ничего подобного не говорили. Они не рассматривали СССР как слабую обороняющуюся сторону и воевать на своей территории, хоть "старой", хоть вновь приобретенной, не собирались.

Гипотеза о германском нападении на СССР уже осенью 1939 года с военной точки зрения выглядит несерьезно.

Для агрессии против Польши немцы смогли собрать 62 дивизии, из которых около 20 были недоучены и недоукомплектованы, 2000 самолетов и 2800 танков, свыше 80% из которых составляли легкие танкетки. В то же время Климент Ворошилов на переговорах с английской и французской военными делегациями весной 1939 года сообщил, что Советский Союз способен выставить 136 дивизий, 9-10 тысяч танков, 5 тысяч самолетов.

А ведь вермахту требовалось еще Польшу разгромить, что, вопреки распространенному заблуждению, не было такой уж легкой задачей.

Как свидетельствует дипломатическая переписка, Берлин уже 3 сентября принялся понукать Москву нанести удар с востока как можно скорее.

Сталин тянул, не желая выглядеть в глазах мира агрессором.

Случайно или нет, но Красная армия пришла в движение через двое суток после того, как Риббентроп в послании от 15 сентября прозрачно намекнул на возможность создания в Западной Украине ОУНовского государства.

Выдвижение границы на запад летом 1941 года мало чем помогло Советскому Союзу, потому что эту территорию немцы заняли в первые же дни войны. При этом не учитывается, что, благодаря пакту, Германия продвинулась на восток в среднем на 300 км, и главное, приобрела общую границу с СССР, без чего нападение, тем более внезапное, было бы вообще невозможно.

"Крестовый поход против СССР" мог казаться вероятным Сталину, чье мировоззрение было сформировано марксистским учением о классовой борьбе как главной движущей силе истории, и к тому же подозрительному по натуре.

Однако неизвестно ни одной попытки Лондона и Парижа заключить с Гитлером союз. Чемберленовское "умиротворение" имело целью не "направить германскую агрессию на Восток", а убедить нацистского фюрера вообще отказаться от агрессии.

Как утверждал Риббентроп, он в бытность послом в Лондоне всячески уговаривал Британию присоединиться к Антикоминтерновскому пакту, но "натолкнулся на полное непонимание со стороны [министра иностранных дел Энтони] Идена".

Можно не сомневаться, что лидеры Запада не любили большевиков и были бы рады, если бы этот кровавый и опасный для остального человечества режим прекратил существование.

После 20 лет беспрерывных разговоров о мировой революции и "земном шаре, опрокинутом на штыки", они, естественно, видели в Советском Союзе угрозу. Просачивавшиеся за кордон, хотя и не в полном объеме, сведения о методах "раскулачивания", голоде, пытках и расстрелах, принудительном труде, подавлении инакомыслия и культе личности не могли вызывать у людей в свободных странах ничего, кроме ужаса и омерзения.

Однако Лондон и Париж не стали бы потворствовать безмерному усилению другого столь же тиранического и агрессивного режима, в том числе за счет СССР.

Более или менее убедительно выглядит только тезис о защите украинцев и белорусов. Он и был представлен советской стороной в качестве причины вступления на польскую территорию, которое официально именовалось "освободительным походом". Кстати, Риббентроп через Шуленбурга выразил по этому поводу протест, сочтя подобное объяснение "антигерманским".

На самом деле, его можно было бы признать безупречным, если бы не то обстоятельство, что новая власть с сентября 1939-го по июнь 1941 года на территории с населением в 13,4 миллиона арестовала 107 тысяч и выслала в административном порядке около 400 тысяч человек.

Высокопоставленный чекист Павел Судоплатов, прибывший во Львов сразу после освобождения, писал в воспоминаниях: "Атмосфера была разительно не похожа на положение дел в советской части Украины. Процветал западный капиталистический образ жизни, оптовая и розничная торговля находились в руках частников, которых предстояло вскоре ликвидировать".

Вопрос о том, просили ли жители Львова заодно с защитой от Гитлера ликвидировать у них нормальную жизнь и достаток, остается риторическим.

"Польша, Румыния и всякие там Прибалтики, они у нас со счетов давным-давно сняты, этих господ мы в любое время при всех обстоятельствах сотрем в порошок!"

Из выступления Климента Ворошилова на заседании Главного военного совета в ноябре 1938 г.

Была ли альтернатива?

Теоретически, в истории и в жизни альтернатива есть всегда. Другой вопрос, насколько она вероятна в сложившихся обстоятельствах и с данными действующими лицами.

Весной и летом 1939 года Сталин мог бы пойти на альянс с западными демократиями. Тогда, вероятно, мировой войны не было бы. Но европейские границы остались бы неизменными, и всемирное торжество коммунизма отодвинулось бы в неопределенное будущее.

Судя по словам и делам Сталина, продолжительное мирное сосуществование в его планы не входило (само выражение появилось только после смерти "вождя", и Молотов находил его еретическим).

Не для того он, начиная с 1928 года, осуществил грандиозную военную программу, ради которой ограбил и закрепостил деревню, превратил миллионы соотечественников в рабов ГУЛАГа, продал за границу сокровища музеев и храмов.

В основе государственных решений, как известно, лежат интересы. Лондон и Париж были заинтересованы в сохранении статус-кво, Сталин и Гитлер - в том, чтобы взорвать его, хотя каждый для себя и на собственный лад.

В этом заключалась неизбежность как советско-германской дружбы, так и ее скорого конца.

"Советский народ не только умеет, но и, можно сказать, любит воевать!"

Из речи Ворошилова на XYIII съезде ВКП(б) в марте 1939 г.