*366. Пиар-технологам Владимира Путина — аплодисменты

[Евгения Альбац]

http://newtimes.ru/articles/detail/102824/
14 октября агентство Bloomberg сообщило, что профессор парижской Школы политических наук Science Po, в прошлом ректор РЭШ и советник правительства Сергей Гуриев ожидает назначения на пост главного экономиста Европейского банка реконструкции и развития (ЕБРР) На самом деле к моменту обнародования этой новости известным финансовым агентством – и новость эта вызвала в России неожиданный ажиотаж – профессор Гуриев уже подписал оферту престижного лондонского банка: он приступит к работе в ЕБРР с сентября 2016 года, сообщил NT источник, ранее работавший на руководящей должности в банке, сохранив, без зарплаты (ЕБРР не позволяет получение денег где-либо помимо банка), лекционные часы в Science Po. Гуриев станет первым выходцем из России – главным экономистом ЕБРР, созданного Западом в 1991 году с целью оказания помощи и привлечения инвестиций в страны Восточной Европы, включая РФ. Схожая по значимости, влиятельности и престижности позиция, которая традиционно предлагается известному в мире университетскому профессору, есть еще только во Всемирном банке, который, в отличие от ЕБРР, занимается, главным образом, бедностью, то есть странами Африки, в то время как Европейский банк инвестирует в страны со средним доходом, и именно его главный экономист отвечает за разработку методологии оценки проектов с точки зрения их влияния на качество преобразований в той или иной стране. 34-383-01.jpg Для России, правда, это сейчас не актуально: ЕБРР заморозил свои российские проекты до тех пор, пока ЕС не снимет санкции, введенные в отношении секторов российской экономики. Теперь становится понятной неожиданная эскапада президента Путина по поводу Гуриева 1 октября этого года на заседании Совета по правам человека и развитию гражданского общества. Путин сообщил, что (а) Гуриев хороший специалист, (б) у российской власти нет к нему претензий, (в) за границей ректор РЭШ оказался потому, что там нашла работу его жена (Екатерина Журавская, на момент отъезда Гуриева в добровольную эмиграцию в конце апреля 2013 года – профессор РЭШ и Парижской школы экономики и один из самых цитируемых российских экономистов) и (г) там больше платят. Нет сомнений, президент в очередной раз валял дурака: Путин отлично осведомлен о том, что Сергей Гуриев, опасаясь ареста, бежал из России, после того как прошли обыски у него в кабинете и в РЭШ, а его почта, в том числе и личная, подверглась перлюстрации: следователи СК перекачивали ее три дня – сделано это было в рамках так называемого «дела экспертов» по второму кейсу ЮКОСа. О преследовании Гуриева Владимиру Путину лично докладывали: Аркадий Дворкович и Игорь Шувалов (вице-премьеры правительства), глава Сбербанка Герман Греф (Гуриев был независимым директором Сбербанка с зарплатой в несколько сот тысяч долларов – зарплата университетского профессора в разы меньше), бывший министр финансов Алексей Кудрин и т.д., о чем NT подробно и неоднократно писал (см., например, «Мозги на вылет», № 19 от 03 июня 2013 года). Очевидно, Путину доложили, что страны – учредители ЕБРР остановились на кандидатуре Сергея Гуриева как главного экономиста банка: репутация Гуриева и в академических, и в банковских кругах Запада безупречна, к тому же представитель от России в ЕБРР должен был согласовать кандидатуру ученого с главами российских экономических ведомств (согласовали) – как никак, а после снятия санкций (когда-то же это произойдет!) им предстоит с Гуриевым* работать. Просто басенная история: не плюй в колодец, из которого, может, придется напиться.

[Евгения Альбац]

http://newtimes.ru/articles/detail/98821/
№ 19 (369), 8 июня 2015

Убийство Бориса Немцова: версии

7 июня — 100 дней как 27 февраля, в 23:31 на Большом Москворецком мосту был убит Борис Немцов. Четыре пули сзади — три достигли цели. Упал. Попытался подняться. Еще две — чтобы уже никогда не встал. Четыре из пяти пуль — в сердце, легкие, печень — были смертельные

Кольцо с головой Владимира Путина, представленное в рамках показа «Новый русский» в Москве, 3 июня 2015 года

Итог трех с половиной месяцев следствия: пять человек задержаны — вероятные исполнители убийства и соучастники, один из них — Заур Дадаев — на момент совершения преступления был действующим офицером полка «Север» Внутренних войск МВД РФ: камеры зафиксировали и слежку за Немцовым, и момент убийства. И, да, деталь: из 19 камер, установленных по пути движения политика, его спутницы и убийц, работающими оказалось то ли пять, то ли шесть. Назван и предполагаемый организатор преступления — майор того же полка «Север» Руслан Геремеев, но допросить его, несмотря на указание ФСБ РФ, так и не удалось, и скорее всего, его уже нет в стране. Но и когда был — в родовом селе Джалка в Чечне — следователей к нему тоже не подпустили. (Заметим в скобках, что пограничные войска, контролирующие границу, в том числе и в аэропортах, находятся в подчинении все того же ФСБ.) Еще за эти 100 дней был снят (с повышением) глава следственной группы СК РФ генерал Игорь Краснов и назначен другой генерал, Николай Тутевич. Краснов известен тем, что довел до суда дело Боевой организации русских националистов (БОРН), Тутевич расследовал убийство Руслана Ямадаева* * Герой России, депутат ГД от фракции «Единая Россия», бывший полевой командир чеченских сепаратистов, сподвижник, а потом оппонент Рамзана Кадырова. , убитого на Смоленской набережной в Москве (исполнителей посадили).

Заказчик? Одни догадки. Адвокаты потерпевших Ольга Михайлова и Вадим Прохоров в своем официальном запросе еще 22 апреля ходатайствовали о допросе главы Чечни Рамзана Кадырова, депутата ГД Адама Делимханова и члена Совета Федерации от Чеченской республики Сулеймана Геремеева. Следствие согласилось допросить только Руслана Геремеева, по остальным ходатайство признано преждевременным. The New Times отправил запрос об интервью с депутатом Делимхановым — ответа не последовало.

Еще в эти 100 дней страна наблюдала публичную перебранку главы Чечни Рамзана Кадырова с федеральными силовиками; читала утечки про то, как ФСБ «точит зуб» на самого Кадырова; вспоминала о войне силовиков 2008 года, когда по разные стороны баррикад оказались глава ФСБ Бортников и нынешний главком Внутренних войск МВД Золотов — именно в подчинении последнего находится полк «Север»; смотрела вывешенный ролик из инстаграма kadyrov-95 под говорящим заголовком «Кто не понял, тот поймет», в котором глава Чечни бегает и в кого-то стреляет (ролик появился после обнародования фильма «Семья», снятого сотрудниками движения «Открытая Россия» Михаила Ходорковского).

Мотив? За что убили и зачем убили? То возникает «украинская версия» (что-то там связанное со спутницей Немцова), то — «исламская» (горячим чеченским парням не понравились высказывания политика в связи с расстрелом редакции Charlie Hebdo). И только дочь Немцова, Жанна, продолжает настаивать: это политическое убийство. В конце прошлой недели (4 июня) в интервью радиостанции «Свобода» дочь убитого политика сообщила, что находится за пределами России, а на вопрос, вернется ли, отказалась отвечать. Связан ли отъезд Жанны Немцовой с возможным отравлением соратника Бориса Немцова по РПР–ПАРНАС Владимиром Кара-Мурзой младшим (он по-прежнему в реанимации) — не известно. Зато кажется очевидным: страх как удушливый газ заполняет головы даже тех, кто предпочитает публично не критиковать власть, и выдавливает их из страны, а дело Немцова, как дела об убийстве Натальи Эстемировой и Анны Политковской, потихоньку закапывают в песок: в лучшем случае — осудят стрелков.

Версия: фраза из ролика

Немцова должны были убить еще в августе — говорят источники, близкие к правоохранительным органам. Во всяком случае, тогда уже началась за ним слежка. (Это, конечно, версия, но в том тумане, который сейчас есть вокруг дела, ни одну версию сбрасывать со счетов нельзя.) Но что-то не срослось: Борис постоянно был в разъездах, ходил с друзьями, Альфредом Кохом и Олегом Сысуевым, в горы — короче, выиграл у смерти, сам того не зная, еще полгода. Слежка возобновилась в конце октября — камеры возле его дома и офиса зафиксировали тот самый ЗАЗ Chance, на котором предполагаемые преступники передвигались и в вечер убийства. Редакцию Charlie Hebdo расстреляют через два с лишним месяца, 7 января, — это к разговорам об «исламском» мотиве убийства.

Те последние в его жизни весна и лето выдались для Немцова вообще нервными. Еще 29 апреля, когда он был в Киеве на форуме «Украина–Россия. Диалог», Бориса в кулуарах остановили журналисты, задали вопрос, касающийся президентских выборов на Украине, и Немцов, смеясь, ответил:

«Владимир Путин голосовал бы за Януковича. Он ****тый, Владимир Путин, чтоб вы поняли…»

— именно эта фраза фигурирует и в материалах доследственной проверки СК по Ярославской области, и в заключении эксперта, который по запросу СК проводил лингвистическую экспертизу текста и ролика, выложенного на Youtube. Всю неосторожность фразы Немцов понял тут же: «У вас лицензию отберут, если вы это процитируете», — сказал он журналистам. — «Ничего, это уже вышло в прямой трансляции», — ответил молодой женский голос.

«ВВ мне этого не простит», — скажет Борис чуть позже своему адвокату, Вадиму Прохорову.

17 июня в СК по Ярославской области поступила серия обращений возмущенных граждан: «Прошу Вас рассмотреть возможность возбуждения уголовного дела по факту оскорбления Президента РФ депутатом Ярославской областной думы Немцовым Б.Е. Основание видеозапись в сети», — писал один из возмутившихся. «Меня, гражданина Российской Федерации оскорбило и унизило видео интервью Немцова Бориса Ефимовича данное им СМИ в городе-герое Киеве. Прошу рассмотреть данное интервью на предмет разжигания национальной розни, оскорбления органов власти при исполнении и унижения моего личного достоинства как гражданина Российской Федерации»,— писал другой (пунктуация документа сохранена). Обе цитаты — из рапорта «об обнаружении признаков преступления» старшего следователя первого отдела по расследованию особо важных дел Следственного управления СК РФ по Ярославской области, старшего лейтенанта юстиции Г.В. Боброва на имя руководителя отдела подполковника юстиции Ю. А. Болдырева. Дата — 1 июля 2014 года.

24 июня возмущенные граждане обратились и в СК по Курской области.

15 июля старший лейтенант Бобров снял с депутата Ярославской областной думы Немцова объяснения: Немцов отказался отвечать, воспользовавшись ст. 51 Конституции РФ, позволяющей не свидетельствовать против себя.

В тот же день было вынесено постановление о производстве лингвистической экспертизы. Эксперту Ярославской лаборатории судебной экспертизы Министерства юстиции РФ было предложено ответить на три вопроса:

1. «Кто является предметом речи в расшифровке?» — далее фраза из видеоролика.

2. «Содержится ли в выражении» — фраза из ролика — «негативная информация о Владимире Путине»?

3. «Выражена ли негативная информация о Владимире Путине в выражении» — фраза из ролика — «в расшифровке выступления Немцова Б. Е. в неприличной форме?»

Помимо самого видео-ролика на флешке и его расшифровки, экспертам была предоставлена так же распечатка статьи с украинского сайта glavkom.ua: «Борис Немцов: В России с федерализмом покончено. Путин все уничтожил», где был подробный отчет о выступлении Немцова на форуме в Киеве.

29 июля следователь СК получил заключение эксперта В. Н. Степанова, вот его выводы:

Zoom.jpg* Цензура The New Times: в документе указано полное слово.

Немцову грозили статьи 319 (оскорбление представителя власти при исполнении им своих должностных обязанностей или в связи с их исполнением — штраф либо исправительные работы до 1 года) и 280, ч. 2 (публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности с использованием СМИ или интернета — до 5 лет лишения свободы) УК РФ. Однако что-то в Ярославском СК с делом не заладилось.

Скорее всего, проконсультировались в Москве, а там — выше, где зримо вообразили разбирательство уголовного дела по фразе «Путин ****тый» в открытом судебном заседании: журналисты, в том числе иностранных СМИ, кому не запрещено использование в печати обсценной лексики, обсуждение в социальных сетях, в блогах, твитты… Все это как-то плохо бы вязалось с образом лидера нации, ведущей войну на территории сопредельной страны и обещающей посыпать ядерным пеплом цивилизованный мир.

И 31 июля все тот же следователь Бобров вынес постановление об отказе в возбуждении уголовного дела «о совершении Немцовым Б.Е. преступлений» по указанным выше статьям.

«Борис Ефимович обрадовался, — вспоминает адвокат Вадим Прохоров. — А у меня сердце закололо: как бы это худшим не обернулось. Ведь по пацанским понятиям ленинградских дворов такое не прощают…»

26 сентября дело о фразе из ролика было передано из СК по Ярославской области мировому судье участка № 102 района Замоскворечье г. Москвы Ломазову С. Б., то есть по месту жительства Немцова — на предмет рассмотрения дела в рамках Административного кодекса. Но мировой судья, зацепившись за процессуальные несоответствия, в возбуждении административного дела отказал и определил вернуть материал обратно в Ярославль. На том правоохранительная часть дела о фразе из ролика и закончилась. «Если бы привлекли, может быть, остался бы жив», — грустно констатирует Прохоров, который был Немцову не только адвокатом, но и другом и который теперь выступает адвокатом его детей — потерпевших по делу об убийстве.

Защитники Путина

Цитировавшиеся выше документы дела о фразе из ролика можно найти в интернете: скриншоты были выложены в Живом журнале «rinadavis Княгиня Рина Наумова-Дэвис» 2 октября 2014 года. Скриншотам предшествовало сообщение: «Вот некоторые материалы дела по моему заявлению и при моем контроле против Немцова Бориса Ефимовича по факту оскорблений в адрес Президента РФ Путина Владимира Владимировича. Особая благодарность жителям города Курска за то, что поддержали мое заявление». И действительно: в рапорте «об обнаружении признаков преступления» в числе обратившихся в СК значится «Наумова-Дэвис Р.Ф.», значится и «Наумов В.Б.» — судя по Facebook обоих заявителей, супруг «Княгини Рины».

О, благословенные социальные сети! О, любовь сограждан к эксгибиционизму и вытряхиванию своей личной жизни в публично доступное пространство!

Фотография профиля страницы в Facebook Рины Наумовой-Дэвис

Чего только не обнаружилось на страницах четы в социальной сети: тут тебе и «Княгиня Рина» на фото с Владимиром Путиным — очевидно, еще его первого президентского срока, — и фото с недавним еще главой управления делами президента Владимиром Кожиным, и фото с адвокатом Кучереной, кремлевским детским омбудсменом Астаховым, тогда вице-премьером Жуковым, бывшим членом Совета безопасности Рушайло, какими-то кувейтскими шейхами и проч., проч. И радостное объявление — это, правда, кажется, в блоге — «работаю в Кремле», и работа в фонде «Федерация», и намеки на связи со спецслужбами, и прямое указание, что «мамочка» работала в КГБ. Причем, на Facebook у «Княгини Рины» аж две страницы — вторая под именем «Марина Черкасова (Княгиня Рима Наумова-Дэвис)» с указанием, что родилась «княгиня» в Грозном и с 2009 года замужем за Вадимом Борисовичем Наумовым, генеральным директором «Техпромстроя», как указано уже на странице Наумова (все открыто для публичного глаза).

Откровенность записей восхищает. Например, подпись под свадебными фотографиями: «Фотоработы моего друга и талантливого художника Олега Караджи. Второй день свадьбы отмечали на моей даче в поселке Дружба, но так как половина гостей была из спецслужб, а вторая в розыске — остальные фото будут пока в тени».

Фотография профиля страницы в Facebook Вадима Наумова

Facebook Наумова В. Б. — сплошной панегирик Рамзану Кадырову («Дед моей жены Иса Даудов из тейпа Бено. Гордимся предками и Родней!!!» — одна из недавних записей), фотографии «вежливых бойцов» с оружием и поношение тех, кто с Путиным и Кадыровым не согласен.

Недолгое расследование показало: «Княгиня Рина» в некоторых специфических бизнес-кругах известна — эпитеты, как и детали («вроде под уголовном делом», вроде скрывалась в Белоруссии»), опускаю: надо проверять. Ветераны КГБ, с кем удалось поговорить, фамилию «Дэвис» не вспомнили, понять, что правда, что фейк, — невозможно.

Но два сообщения в социальных сетях четы Наумовых не могут не обратить на себя внимание.

Из живого журнала Рины Наумовой-Дэвис:

Zoom.jpg

«Княгиня Рина Наумова-Дэвис» пишет в своем журнале — под скриншотом документа по делу о фразе из ролика Немцова: «Чеченские женщины они опасные, Боря Под присмотром Семьи». Дата: 2 октября 2014 года (см. скриншот).

«Вадим Борисович Наумов» тоже пишет — одна из последних записей в Facebook от 2 июня 2015 года: «Как и с Немцовым в прошлом году — нашей Семье удалось раскрыть глаза Российской ФЕМИДЕ на безобразное и кощунственное поведение Ксюшади! После принятия решения «о возбуждения дела» будет привлечена экспертиза по ее «оскорблению верующих». У нашей Семьи все под контролем. И если как и с Немцовым она еще до суда «прогуляется на мост» МЫ НЕ РАССТРОИМСЯ!!!!»

«Ксюшадь» — это, понятно, Ксения Собчак, на которую сейчас подано заявление в СК за оскорбление верующих — из-за фотографии, на которой известная телеведущая одета в рясу и с накладной бородой.

В стране, где с экранов телевидения нон-стоп льется воинственная риторика, а идея борьбы с «пятой колонной» — определение президента Путина — охватывает массы, к подобным заявлениям некоей «Семьи», поклонникам Рамзана Кадырова и с корнями из Грозного приходится относиться вполне серьезно. Советы «прогуляться по мосту» (очевидно, имеется в виду Большой Москворецкий мост, где 27 февраля был убит Борис Немцов) уже получал и соратник Немцова, бывший премьер-министр, а ныне один из лидеров ПАРНАСа Михаил Касьянов, и дочь Немцова, Жанна. Да и не только они.

Пехотинцы президента

По словам источников, «заказ» на Немцова приняли три бригады киллеров — все выходцы из Чечни: такой своего рода тендер — кто успел, тот получил 15 млн рублей, кто не успел — тот проиграл. До следующего заказа.

29 декабря 2014 года российские СМИ обошли кадры с грозненского стадиона: Рамзан Кадыров выступил перед 20 тыс. добровольцами — людьми в черной и спецназовской форме с оружием в руках. Смысл речи: Рамзан Кадыров и его добровольцы готовы встать на защиту Путина от его внешних и внутренних врагов: «просим национального лидера России считать нас добровольным спецотрядом верховного главнокомандующего, готовым защитить Россию, ее стабильность, границу, выполнить боевую задачу любой сложности».

Фото из Instagram Рамзана Кадырова: 10 марта 2015 года, президент Путин вручил главе Чечни орден Почета

Эта тема — Путину нужна защита, и именно он, Рамзан Кадыров, готов сложить голову за человека, которому он лично и весь чеченский народ обязаны, — стала чуть ли не лейтмотивом выступлений Кадырова с начала 2014 года, когда в Киеве победил Майдан, а США и Европа из числа партнеров перешли в разряд врагов. Поговаривают что что-то подобное было произнесено и в узком кругу соратников и в связи с той злополучной фразой из интервью Немцова в Киеве.

Да и Борис все время подбрасывал поводы.

«Я не могу понять, на что рассчитывает Путин, когда вооружает 20 000 кадыровцев, собравшихся на стадионе в Грозном. Страна входит в кризис, денег ни на что не хватает. <…> И куда пойдут 20 000 кадыровцев? Что будут требовать? Как себя вести? Когда приедут в Москву?» — написал Немцов на своей странице Facebook в день демонстрации силы на Грозненском стадионе. Жить ему оставалось меньше двух месяцев.

Был ли Заур Дадаев на этом стадионе — неизвестно. Хотя — как мог не быть, коли там был его полк «Север»?

27 февраля Немцов получил ответ на свой вопрос.

«Мы являемся пехотинцами Президента России!» — написал Рамзан Кадыров в своем инстаграмме 10 марта, в день, когда Владимир Путин вручил ему орден Почета.

Фото: MAXIM SHEMETOV/REUTERS, со страницы в Facebook Вадима Наумова, со страницы в Facebook Рины Наумовой-Дэвис, INSTAGRAM-KADYROV95.RU

[Евгения Альбац]

http://newtimes.ru/articles/detail/104360/
№39 (387) от.11.15
Рабат – Фес – Марракеш – Касабланка – Москва

О том, что жесткие режимы и средневековая идеология порождают террористов

Аэропорт Касабланки, ночь, густой туман, 10 ноября 2015 года

Hyatt Regency Casablanca — один из самых дорогих отелей 3,5-миллионного города, который считается бизнес-столицей Марокко: пальмы по периметру, полотнища национального флага на флагштоках — в зеленых линиях (цвет ислама) пятиконечная звезда на красном фоне, люди в сером на улице и в лобби и — полное отсутствие какого-либо названия: ни на входной колоннаде, ни вверху на здании, ни арабской вязью, ни на французском. То ли дорогие апартаменты, то ли отель, то ли что-то третье. Не было названия и на здании местного еврейского музея: то есть слово «музей» — латиницей — было, а какой и что — только внутри, после того как пройдешь через будку охраны. В Марракеше на центральную площадь, где вечером микс из базара, харчевни и шоу под открытым небом с барабанами, змеями и проч., туристы ходят в сопровождении охраны в штатском. То же и в Фесе — его называют духовной столицей Марокко: здесь, в медине (старый город, сотканный из узких каменных улочек, магазинчиков и базаров), — рассказывали — недавно порезали туристов из Великобритании, и еще в сентябре Foreign Office предложил англичанам воздержаться от поездок в Марокко. В Рабате, официальной столице королевства, резиденцию короля Мохаммеда VI, вольготно раскинувшуюся на нескольких десятках гектаров земли, охраняют военные аж четырех видов охраны: в красном — королевская гвардия, в зеленом — армия, в синем и в штатском — спецслужбы, фотографировать нельзя (людей в форме — нигде нельзя). На вопрос, чего так боятся люди королевского двора (сам король в это время был на другом конце страны), ответ был: не только и не столько заезжих террористов, сколько своих. «Свои» — это и сторонники группировки радикальных исламистов, устроивших взрывы в Касабланке и в Марракеше в первой половине 2000-х: они добиваются того, чтобы Марокко, страна вполне светская, жила по законам шариата; и другие «свои» — те, кто требует реформ, прав человека, свободы прессы и т.д. Ровно в эти дни в Рабате начинается судебный процесс над семью журналистами и гражданскими активистами, которых обвиняют в том, что они «представляют угрозу национальной безопасности», а также получали зарубежное финансирование проектов (в частности, на разработку приложения для смартфонов, которое позволяло журналистам публиковать расследования в обход цензуры), — им грозит до пяти лет тюрьмы. Все семеро, как сообщает английская The Guardian, — участники движения реформ «20 февраля» (что-то вроде российской партии «5 декабря»), которым король в 2011 году, опасаясь «арабской весны», обещал реформы и права и про которые позже забыл.

Терроризм не имеет национальности — это правда. Но терроризм жестко коррелируется с типом режима, который существует в странах, откуда приходят террористы или их родители

Любопытно, что в бельгийском Моленбеке, который сейчас не сходит с первых полос газет — там готовилась парижская резня, около 40% мусульманского населения — это выходцы из Марокко (с 1912 по 1956 год королевство было французским протекторатом), трое террористов — марокканцы по происхождению. Марокканцем был и человек, который в августе этого года намеревался пострелять пассажиров в поезде Амстердам — Париж, его остановили чудом. Из 28 исполнителей терактов в пригородных поездах Мадрида в марте 2004 года (погиб 191 человек) 19 были выходцами из Марокко. Из 4 исполнителей терактов в лондонском метро в 2005 году (52 погибших) трое родились в семьях выходцев из Пакистана. Из 19 исполнителей теракта в США 11 сентября 2001 года — 15 были выходцами из Саудовской Аравии, 2 — из Арабских Эмиратов, по одному из Египта и Ливана. В нынешнем ноябре в Бейруте бомбы в лагере беженцев взорвали 2 ливанца и 7 сирийцев, в Анкаре — турки, бойцы ИГИЛ*.

Терроризм не имеет национальности — это правда. Но терроризм жестко коррелируется с типом режима, который существует в странах, откуда приходят террористы или их родители. Без исключения — это жесткие авторитарные режимы, которые каленым железом выжигают любое инакомыслие, будь то монархии, как в Саудовской Аравии и Марокко, или авторитарные конструкции, держащиеся на армейских штыках (Египет, Пакистан), или султанаты, примером которых могут служить наши Дагестан и Чечня, откуда приезжали те, кто устраивал взрывы в московском метро. Подозреваю, что структура отношений в мусульманских гетто Бельгии и Франции или в палестинских резервациях Газы и Западного берега демократизмом тоже не отличается. Фрустрация, связанная с невозможностью изменить окружающую политическую и социальную действительность, чувство постоянного унижения, перемноженное на идеологию, на календаре которой 1437 год (исламское летоисчисление), в результате и оборачиваются кровью и убийствами — убийствами тех, до кого легче дотянуться, или на кого указывает рука прагматика (пусть злость вымещают на чужих) и/или фанатика (по трупам неверных — в рай). Ведь неслучайно те, кто приходит убивать — в Мадрид, Париж, Лондон, Тель-Авив или Москву, — приходят не для того, чтобы жить (жизнь им явно не мила), — чтобы умереть.

* ИГ, или ИГИЛ («Исламское государство»), — организация, запрещенная на территории РФ как террористическая.

Фото: Евгения Альбац

[Евгения Альбац]

http://www.newtimes.ru/articles/detail/106347/
№43 (391) от.12.15

Слово года — война. Еще — тупик, безнадега, неопределенность.

Радость: Светлана Алексиевич, Нобелевская премия по литературе человеку, пишущему по-русски и считающему себя частью русской культуры. Событие года: проект «Последний адрес» — невинно убиенная страна возвращается в свои дома, где жили, любили и откуда увозили «воронки».

Поступок года: расследование Фонда борьбы с коррупцией о формах существования мафиозного государства.

Предостережение года: три года колонии Ильдару Дадину — первый откровенно политический приговор. Власть несколько раз подходила к этой черте: приговоры Алексею и Олегу Навальным, сроки узникам «Болотного дела», 20 лет кинорежиссеру Олегу Сенцову и т. д. и т. п., но каждый раз она утруждала себя «прокладками» — «украли», «напали», «хотели взорвать». Здесь обошлись без экивоков: не смей выйти на площадь.

Мерзость года: объявление иностранным агентом фонд Дмитрия Зимина «Династия» — фонд, который каждый год, на протяжении 13 лет инвестировал $12,5 млн в российскую науку, образование, издание книг и общественно-полезные проекты.

Картинка года: Петр Павленский на фоне горящей двери ФСБ и уставший, изъясняющийся анекдотами, не знающий ответов и не способный сформулировать повестку дня для нации президент Путин.

Надежда года: 14% сопротивленцев и, как показал протест дальнобойщиков и забайкальских учителей, в следующем году их станет больше

[Евгения Альбац]

http://newtimes.ru/articles/detail/109699/
№12 (403) от.04.16
Евгения Альбац , Иван Давыдов


Итак, свершилось: президент переименовал Внутренние войска в Национальную гвардию, вывел их из подчинения МВД — сделал отдельной силовой структурой, влил туда еще разные спецназы и охранные структуры и поставил во главе своего личного телохранителя.

Согласно законопроекту о Национальной гвардии, внесенному в Государственную думу 6 апреля, создается она «для обеспечения государственной и общественной безопасности, защиты прав и свобод человека и гражданина». Права и свободы гражданина в России, видимо, в серьезной опасности, если для их защиты срочно понадобилось 400 тыс. вооруженных людей, которым разрешено будет задерживать гражданина без ненужной бумажной волокиты и входить без ордера к гражданину в дом.

Идея, кстати, не нова. Впервые словосочетание «национальная гвардия» было вброшено в публичное пространство весной 2012 года — ровно в той же схеме: спецчасти с широкими полномочиями на базе Внутренних войск МВД и Виктор Золотов, которому президент безусловно доверяет, в качестве командира (см. стр. 30). И тогда это словосочетание тоже было синонимом одного короткого слова — «страх». Тогда, зимой 2011–2012-го, власть (по причинам, до сих пор не вполне понятным) всерьез испугалась протестов городского среднего класса. Однако довольно скоро, той же весной, 6 мая, на Болотной площади в Москве выяснилось, что обычный ОМОН прекрасно способен с этими протестами справиться, и слухи о появлении Нацгвардии остались слухами. А подготовленные документы, если такие действительно имелись, легли под сукно. До более страшных времен.

Права и свободы гражданина в России, видимо, в серьезной опасности, если для их защиты срочно понадобилось 400 тыс. вооруженных людей

И вот спустя почти четыре года президент стремительно создает это новое силовое подразделение (подробнее — на стр. 26). Ситуация теперь, конечно, совершенно другая. Тогда изумление вызывало появление очередной репрессивной инициативы власти, теперь удивляемся, если вдруг очередная репрессивная инициатива не доходит до стадии реализации. Тогда не было ни Крыма, ни войны на Украине, ни экономического кризиса, ни санкций, ни открытой конфронтации с Европой и США и страной НАТО — Турцией. Не было сбитого малайзийского самолета в небе Украины, не было бомбежек Сирии и взорванного российского самолета в Египте.

На медиафоруме ОНФ Владимир Путин выглядел мрачным — панамские документы задели за живое, Санкт-Петербург, 7 апреля 2016 года

В этом смысле мы, конечно, живем в другой действительности. Но главный мотиватор действий власти и Путина все тот же — страх.

Они снова (или по-прежнему?) боятся. Только уже не улыбающихся людей с остроумными плакатами. Теперь в списке врагов — все былые «зарубежные партнеры», и едва ли не любой критик власти внутри страны, который, с точки зрения этой самой власти, самостоятельно действовать просто не способен и наверняка управляется «зарубежными партнерами». Эта картина мира так долго вбивалась в головы россиян пропагандой, что люди власти в нее и сами поверили: мир устроен так, как он устроен в России, все продается и все покупается, международные отношения — это игра с нулевой суммой, как в песенке их молодости: «кто-то теряет, кто-то находит», главная задача дяди Сэма — сбросить Путина в Москву-реку, а на его место посадить Непутина. «Путиноцентричность» — это ключ к пониманию той картины мира, которая сформировалась в голове кремлевских людей: они слышат это с экранов российских госканалов (забывая, что сами же в минувшую пятницу давали установку редакторам, какие темы поднять, а какие — затушевать) и читают в «красных папочках» — сообщениях посольств и резидентур, для которых (равно как и для их начальников в Центре) рост угроз, тем более направленных против Хозяина, означает как минимум сохранение финансирования, а удачная борьба с ними — продвижение по служебной лестнице.

В осаде

Раз кругом враги — надо защищаться, не забывая, что лучшая защита — это нападение («бей первым» — на языке питерских подворотен). Вот и появляется в пространстве политического крепкий кулак Национальной гвардии.

Ментально Путин не в 2016-м, ментально Путин там, где 25 лет назад рушилась советская власть

Больному уму нужен толчок, чтобы страх перерос в психоз. Этим толчком стала для Кремля публикация «панамских файлов» — утечка массива данных о различных офшорных компаниях, среди владельцев которых — руководители или родственники 12 руководителей государств, включая главу КНР, премьер-министра (уже бывшего — он подал в отставку) Исландии, короля Саудовской Аравии, лидера Палестинской автономии и т.д. (подробнее о последствиях «большой Панамы» — на стр. 46). Однако обнародование имени близкого друга российского президента, известного виолончелиста, который к тому же оказался вдруг (вдруг и для него самого, как следует из его коротких ответов журналистам «Новой газеты») успешным бизнесменом и владельцем целого букета офшоров, через которые прошло около $2 млрд (о том, что это было на самом деле, — на стр. 38), вызвало в Кремле совершенную панику — это стало очевидно из заявления Путина, которое он сделал на медиафоруме ОНФ 7 апреля. Путин впрямую обвинил США* в том, что их «органы» «сделали информационный продукт: чего-то там поковыряли и слепили» (цитируется по сайту kremlin.ru). Зачем? Путин ответил на этот вопрос — нет, не для того, чтобы скомпрометировать президента России («вашего покорного слуги там (в панамских файлах. — NT) нет»), но для того, чтобы «раскачать изнутри, причесать нас так, как им хочется; внести какое-то недоверие внутри общества к органам власти», — сказал, не скрывая крайнего раздражения, Путин. Другими словами: США и их союзники готовят переворот по типу того, который они совершили зимой 2014 года на Украине, а для этого используют в том числе методы информационной войны, призванной испугать элиты (деньги, могут отобрать святое — деньги!) и вызвать брожения в беднеющем на глазах российском обществе. И тут стало очевидно: ментально Путин не в 2016-м, ментально Путин там, где 25 лет назад рушилась советская власть.

Травма конца 1980-х

В Москве не боятся шутить по поводу скандала, 6 апреля 2016 года

Самое смешное (или грустное), что все это уже было. Кажется, что Путин — по собственной воле (не для того ли он подчинил себе Росархив) или усилиями своего окружения — читает сейчас справки «о положении дел в стране и мире», которые готовил КГБ СССР зимой 1990 года руководству страны. Тогда глава Лубянки выступил по Центральному телевидению и тоже заявил, что всякие деструктивные элементы, «обильно питающиеся моральной и материальной поддержкой из-за рубежа», поставили своей задачей «окончательно расшатать наше общество и государство». Спустя два месяца слова про «чужие центры и чужие головы», которые руководят оппозицией, повторил и глава СССР Михаил Горбачев: зима 1990–1991-го вошла в историю как «правый поворот Горбачева». Тогда первый и единственный президент СССР последовательно удалил от себя и власти людей, понимавших необходимость реформ и поворота страны к большому миру: на их место пришли консерваторы в погонах, в официальной прессе печатались письма-ультиматумы генералов от военно-промышленного комплекса, а КГБ передавались в подчинение новые военно-воздушные дивизии и мотострелковые полки. В воспаленном мозгу советских начальников враги не просто стояли у ворот — они практически держали в руках ключи от осажденной ими крепости. Закончилось это неудавшимся государственным переворотом и распадом страны. Говорят, нелеченные психологические травмы отзываются проблемами даже через десятилетия. Похоже, что травма, пережитая в конце 1980-х тогдашним подполковником КГБ СССР Владимирм Путиным, сегодня дает о себе знать.

* Wikileaks в своем твиттере написали дословно следующее: «Атака против Путина была организована OCCRP (европейская журналистская организация — Центр по борьбе с организованной преступностью и коррупцией. — NT.), которая нацелена против России и бывшего СССР и которая финансировалась USAID («Американское агентство за международное развитие» — организация правительства США. — NT.) & Соросом».
[IMG][/IMG]
openrussia.org.psd

Художник: Александр Данилов, Фото: Дмитрий Азаров/Коммерсантъ

[Евгения Альбац]

http://www.newtimes.ru/articles/detail/110213/
№14-15 (405) от.04.16


Борис Ельцин смотрит программу «Зеркало» Николая Сванидзе, резиденция Горки–9, Московская область, 2000 год. Фото: EAST NEWS

Николай Сванидзе в последнее время больше известен как автор «Исторических хроник» и реплик на «России-24», а начинал он на российском телевидении 25 лет назад, когда это телевидение только начиналось: сначала был комментатором за кадром, потом вел страшно популярные «Подробности», стал председателем ВГТРК. Как это было — он рассказал The New Times

Вы были приличным молодым человеком, выпускником истфака МГУ, сотрудником престижного Института США и Канады и вдруг — низкий жанр, телевидение. Какой бес попутал?

Беса звали Женя Киселев, который тогда работал уже на радио, на иновещании, звонит мне Женя и говорит, слушай, тут создается российское телевидение… Это был октябрь 1990 года. Уже был подписан приказ о создании Российского телевидения, но оно еще не начало функционировать, и Женя говорит, что нужен грамотный человек, который будет помогать ведущим, помогать эфирным людям.

Делать что?

Патроны подносить. Давать информацию, как-то ее организовывать, разжевывать, руководить группой информации, которую ты же и будешь создавать. И предложил встретиться с Олегом Добродеевым, который должен был возглавить службу информации на этом канале. И мы встретились втроем в буфете Останкино. А Олега я знал: он несколькими годами раньше работал стажером в отделе внутренней политики Института США и Канады. И Игорь Малашенко работал — он был ученым секретарем института. А я писал диссертацию на страшную тему: «Энергетическая политика президента Картера» — я ее так и не закончил. Короче — встретились. Говорил больше Олег, потому что он будущий начальник, вот так и так, назвал сумму — 500 руб. в месяц — она поразила мое воображение: и в институте я получал 120 руб. плюс я на полставки преподавал в Историко-архивном институте плюс репетиторствовал. А тут 500 руб. сразу — это была ставка комментатора, до которой люди на старом ТВ всю жизнь работали.

Модное место

Я себя на телевидении не мыслил никогда. То есть с тем же успехом я мог мечтать полететь на Луну, окончить ВПШ, как у Галича, стать президентом США. Конечно, когда мы разговаривали с Олегом, я спросил, как там с согласованием в ЦК КПСС, с моей фамилией, с системой взглядов… Мне ответили, что полная свобода, никакой цензуры, создается ельцинское телевидение. В общем, не без терзаний, но в декабре девяностого года я появился на 5-й улице Ямского поля и с 3 января 1991 года и по сегодняшний день — у меня там трудовая книжка.

Отдельный кабинет дали?

Да, большую комнату, где у меня был письменный стол и там все сидели, кого я набирал в команду. Хорошо помню свое первое впечатление: бардак, все мебель таскают на 5-й улице Ямского поля, какие-то знаменитые лица мелькают, типа Гурнова, Ростова, Флярковского. Через некоторое время пришла Света Сорокина: Олег с ней при мне беседовал, принимал ее на работу. Это сразу же было модное место. Я помню, идет пресс-конференция, (режиссер) Андрей Сергеевич Смирнов, еще кто-то вместе с (первым председателем ВГТРК) Олегом Попцовым сидят в президиуме, выступают. Приходит Познер, рассказывает, что и как. Познер! Приходит Саша Любимов, великий тогда, из «Взгляда»… Там было просто не продохнуть от звезд, там было ощущение совершенно иной жизни — иной по энергетике, нежели в академическом институте. У меня конфликтов за один день на телевидении — чисто рабочих, между делом — было больше, чем в Институте США и Канады за всю жизнь.

«Я себя на телевидении не мыслил никогда. То есть с тем же успехом я мог мечтать полететь на Луну, окончить ВПШ, как у Галича, стать президентом США»

Начало

Январь девяносто первого — события в Вильнюсе, 14 погибших, госканалы несут «пургу», в марте закрывается программа Первого канала — ТСН, телевизионная служба новостей, которая отказалась лгать о событиях в Прибалтике, — а там тогда работали Дмитрий Киселев, Татьяна Миткова, Александр Гурнов, который теперь на Russia Today

Еще Юрий Ростов — он вместе с Гурновым пришел за Олегом Добродеевым на ВГТРК.

А у вас на канале были проблемы?

Нет. Мы были ельцинские. Когда Ельцин выступал в подполье, мы его широко распространяли — через факсы, например. В феврале в полную силу заработало радио «Россия», при мне рождалось название информационной программы — я помню этот мозговой штурм: «Вести», по-моему, предложил Олег Добродеев. Появилась та знаменитая тройка, которую сначала абсолютно неправильно запрягли: так, как запрягают коренника, запрягли пристяжных, по бокам поставили оглобли. Но никто тогда не обратил внимания, а потом над этим смеялись. И 13 мая 1991 года вышли в эфир первые новости — программа «Вести», которую вела Светлана Сорокина. Через короткое время изменилась и моя профессиональная судьба. Юра Ростов, как сейчас помню, говорит: «Слушай, ты же вроде грамотный парень, чего твои ребята тассовки носят? Ну сядь напиши чего-нибудь…» Я сел, написал некий комментарий. Он говорит: пойди озвучь теперь в аппаратную. Я пошел, озвучился. Ростов спрашивает: «Ну чего, нормально озвучка?» Нормально. «Голос ничего?» Кто-то говорит: да, хорошо. «Ну ладно, в эфир тогда». В программе «Вести» эфиром тогда руководили ведущие. Над ведущими был Олег Добродеев, главный редактор информации, но реально… Да, с ним советовались, он был в очень большом авторитете, всегда с ним разговаривали до и после, но насколько я помню, решение принимали ведущие.

А руководство — те же Попцов, Лысенко — они давали вводные?

Анатолий Лысенко был генеральным директором, Олег Попцов был председателем, это была двуглавая структура. Первым лицом считался Попцов, просто он в был в большей степени политической фигурой, потому что курировал информацию, а Лысенко она в меньшей степени интересовала, его больше занимало развлекалово. Надо отдать должное Попцову: он всегда все брал на себя. Он настоящий демократ в старом понимании — никогда не переводил стрелку на подчиненных. Классический пример — это было в 1995 году, когда я вел уже программу «Подробности», и была чеченская война. Журналистский корпус занимал тогда пацифистскую позицию. Мой корреспондент Саша Сладков, который и сейчас работает на телевидении, прислал мне материал, в котором офицер российской армии умирал под камерой в госпитале. Он был подключен к монитору, который фиксирует работу сердца. И оператор снял, как кривая постепенно выпрямлялась пока полностью не превратилась в прямую, прямая — в точку. Человек умер. Программа «Подробности» была очень рейтинговая, она шла сразу после восьмичасовых «Вестей», которые тогда были тоже очень рейтинговые. Попцов не знал, о чем у меня эфир, причем подчеркнуто не интересовался. Ну а тут — после эфира не успел я попрощаться, мобильников тогда не было, звонит телефон в аппаратной, вся моя команда там, звонит Попцов и начинает на меня орать: «Ты что делаешь, ты с ума сошел?» Я говорю: «А что такое?» — «Ты смерть человека показал, конкретного человека». Я говорю: «Ну, показал. Это война». Он говорит: «А у него мать, она смотрит, а у нее инфаркт будет. Это как?» Я говорю: «Олег Максимович, а миллионы матерей, которые смотрят и которые делают выбор, им своих сыновей направлять на войну или нет. А им как?» Брошены трубки. Кто, кстати, в том споре был прав, я до сих пор не знаю, у каждого была своя правда. Вот и все, этим все ограничилось. И он в следующий раз снова не спрашивал меня, что у меня в эфире. Хотя наверняка получал очень сильно по холке, и я не исключаю, что в конце концов все это и привело к его увольнению (в феврале 1996 года).

Выбор девяносто шестого

Когда началась цензура?

При мне ее не было.

Да ладно!

Вот сколько я имел там отношение к информации — цензуры не было.

А когда начались совещания с руководителями каналов в администрации президента?

При Чубайсе (глава АП Бориса Ельцина с 15 июля 1996 по 6 марта 1997 года. — NT.) Но это не было… нас никто не просил чего-то не говорить, не показывать.

3 июля 1996 года страна голосовала за человека, у которого был инсульт и инфаркт, но страна не знала этого ровно потому, что российское телевидение об этом не говорило.

Не говорило. Но не потому, что меня — а я де-факто руководил информацией, «Вестями», а после выборов (1996-го) и де-юре — просили об этом не говорить. Я помню, меня уже после выборов Пилар Бонет, многолетний корреспондент испанской El Pais спросила, знал ли я, что Ельцин в день голосования был серьезно болен и почему об этом «Вести» не говорили? Я ответил, что да, знал, хотя, что точно с ним было, не знал. И сказал, что меня больной Ельцин устраивает больше, чем здоровый Зюганов. Тогда не было какой-то реальной силы, которая могла приказывать и наказывать. Тогда расчет был на другое. Расчет был на то, что журналисты не хотят ухода Ельцина, потому что приход коммунистов был бы окончательным. Я абсолютно отдавал себе в этом отчет. Я понимал, да, конечно, я веду себя неправильно. Когда Зюганов давал пресс-конференцию накануне второго тура президентских выборов, я прекрасно знал, что Борис Николаевич в очень плохом состоянии. И я прекрасно понимал, что, если об этом сказать, он не выиграет. И вот Зюганов дает пресс-конференцию, и ее никто не дает в эфир. Никто не дает пресс-конференцию кандидата в президенты. Как сейчас с оппозицией, как сейчас с Навальным. Вот так же было с Геннадием Андреевичем Зюгановым.

«И вот Зюганов дает пресс-конференцию, и ее никто не дает в эфир. Никто не дает пресс-конференцию кандидата в президенты. Как сейчас с оппозицией, как сейчас с Навальным»

Тогда почему вас сняли с поста председателя ВГТРК весной девяносто восьмого?

Жень, так ты же поучаствовала в процессе моего ухода из председательского кресла.

То есть?

Да. Но у меня к тебе нет никаких претензий. Помимо того что я был председателем компании, я вел еще программу «Зеркало», и там был сюжет про Бориса Абрамовича Березовского, царство ему небесное, который топил тогда нового премьера (Сергея) Кириенко. А у тебя в «Новой», кажется, газете была серия статей про информационную войну…

Да, цикл назывался «Борьба титанов».

Короче, ты в своем интервью моей программе не слишком стеснялась в оценках Бориса Абрамовича. А к тому времени и Борис Абрамович, и Владимир Александрович, дай бог ему здоровья, Гусинский (владелец канала НТВ. — NT.) под меня рыли-то очень сильно, потому что я был не их кандидатом на посту председателя ВГТРК.

Мне Борис Абрамович вскоре после моего назначения… Это, кстати, я тебе говорю эксклюзивную вещь, я нигде публично этого не говорил… Так вот меня приглашает к себе Борис Абрамович Березовский в свою эту контору, в Дом приемов «ЛогоВАЗ» на обед. Я прихожу туда, он сидит, разговаривает с одним ныне известным журналистом, очень известным, которого я не буду называть именно потому, что он до сих пор очень известен.

Доренко?

Не буду называть.

Леонтьев?

Не гадай. Даже если угадаешь, скажу нет. И беседуют они просто на каком-то шифрованном языке, как, помнишь, бандиты в «Трудно быть Богом». Потом журналист уходит. Борис Абрамович садится напротив меня, спрашивает, не хочу ли я поесть, я говорю, хочу, спасибо. Мне приносят тарелку борща, как сейчас помню, я начинаю хлебать борщ, а Борис Абрамович ничего не хлебает, он сидит и буравит меня глазами. И ведет со мной беседу: «Николай Карлович, говорит он, вот мы поздравляем вас с назначением, но вы ведь журналист, политолог, у вас ведь нет экономического, финансового образования?» Я говорю, нет. «Но вам же, говорит, нужен какой-нибудь человек, это же огромная корпорация, как вы справитесь, вам же нужен какой-то человек, который будет у вас заниматься денежными вопросами». Я говорю, ну да. Он говорит: «Я вам хочу предложить человека, который вам наверняка понравится, он очень сильный человек, он специалист в этом деле, он будет вашим заместителем, все будет в компании в порядке, и у вас все будет в порядке, Николай Карлович», — сказал Борис Абрамович и посмотрел на меня внимательно. Я продолжаю хлебать борщ. Он говорит: «Да вы же его знаете, это Бадри Патаркацишвили».

Я оживился и говорю: «Борис Абрамович, я, во-первых, должен вам сказать, мне очень приятно, что вы проявляете такое внимание и заботу, и я надеюсь, что и в дальнейшем у нас будут замечательные партнерские отношения. Но, вы знаете, я принял для себя такое решение: ни от вас, ни от Владимира Александровича Гусинского не принимать кадровых предложений». Березовский ответил в том смысле, что это ошибочное решение, но он думает, что мы еще вернемся к этому разговору. Моим замом был назначен Михаил Юрьевич Лесин, который к тому времени ушел из Кремля.

И с тех пор Борис Абрамович и Владимир Александрович мне очень часто в разной форме передавали приветы. Ну а когда вышел этот сюжет с тобой в моей программе, то мне позвонил Валентин Борисович Юмашев, который был тогда руководителем администрации президента, и дал мне понять, что я был сильно неправ. И когда компания ВГТРК превратилась в холдинг ВГТРК, я уже не был переназначен.

Фото: Алексей Антоненко

[Евгения Альбац]

http://echo.msk.ru/blog/albatz/1890420-echo/
07:11 , 12 декабря 2016

автор
главный редактор «The New Times»

На сайте «Эхо Москвы» появился блог Сергея Пархоменко: «8 декабря. Право выбирать самому».

Не могла не обратить внимание на следующий пассаж, оскорбляющий журнал The New Times:
«Ну и поскольку здесь сейчас появятся вопросы, заданные все теми же людьми все с той же целью, был ли на этих переговорах в мэрии Громов и виски, — отвечаю. Громова никакого не было и виски никакого не было.
Это клевета, вываленная на меня четыре года назад журналистами журнала «Нью Таймз», потому что им показалось, что так их «расследование» будет выглядеть поярче и поувлекательнее».

Слова Пархоменко относится к статье в журнале The New Times № 40 от 3 декабря 2012 года, написанной через год после декабрьских протестов 2011 года. Гнев г-на Пархоменко вызвала следующая фраза: «Сейчас я вам скажу ужасную вещь: когда уже все было решено и подписано, открылась дверь, и в кабинет вошел Громов».

Так вот, у г-на Пархоменко яркий случай амнезии: фраза эта принадлежит именно Сергею Пархоменко, и сказана она была во время интервью в редакции The New Times 28 ноября 2011 года. Интервью вместе со мной (в расшифровке А.Е.) брали тогдашние корреспонденты журнала Егор Сковорода и Юлия Чернухина (Ю.Ч.). Вопросы выделены черным.

Сохранилась расшифровка. Если г-н Пархоменко захочет, чтобы я выложила ее полностью – с радостью: интервью длилось два часа, события эти для истории российского протеста весьма важны, и фактологическая точность обязательна.

Здесь же выкладываю лишь тот отрывок, который касается непосредственно событий позднего вечера 8 декабря 2011 года, когда в кабинете заместителя мэра Москвы г-н Горбенко обсуждался вопрос о митинге на площади Революции и на Болотной.

Из этой расшифровки вы так же узнаете, что новость об участии в переговорах заместителя главы АП г-на Громова Пархоменко сообщил после того, как переговорил по телефону с Владимиром Рыжковым (выделено красным в расшифровке мною — Е.А). Мы так же потом связались с г-ном Рыжковым, и он подтвердил слова Пархоменко.

Что касается «вискаря», то эта история из интервью корреспондентов The New Times с главным редактором «Эхо Москвы» Алексеем Венедиктовым, который сообщил, что сам бутылку виски и принес.

Ну а теперь отрывок из расшифровки без единого изъятия (звук ищем – все-таки 5 лет прошло, найдем – выложим):

С СЕРГЕЕМ ПАРХОМЕНКО БЕСЕДУЮТ АЛЬБАЦ Е. М., ЕГОР СКОВОРОДА И ЮЛИЯ ЧЕРНУХИНА (от 28.11.2012)

/…/А. Е.: И вы пошли к Горбенко.

— Мы отправились вместе с Рыжковым к Горбенко. И к нам, по-моему, спустя минут двадцать, приехал большой Гудков. И состав был вот такой.

А. Е.: Где это было в мэрии? Это было на Тверской, 13?

— Это было на Тверской, 13, в кабинете у Горбенко.

А. Е.: Это какой этаж?

— Понятия не имею. Нас встречал какой-то тип и вез нас на лифте. Не помню, какой этаж.

А. Е.: На лифте вы ехали?

— На лифте.

А. Е.: На отдельном лифте или лифт, который для всех?

— Лифт себе и лифт.

А. Е.: В стеклянной части мэрии или в большой части мэрии?

— Мне кажется, что в какой-то обыкновенной части мэрии.

А. Е.: Вы прошли, и сразу в лифт? Или вы прошли по переходу во внутренний двор?

— Нет, никаких не было внутренних переходов, просто мы вошли в подъезд, поднялись на лифте, и там был кабинет вполне старорежимного вида. Нет, это никакая не стеклянная часть.
На той стороне, помимо Горбенко, был Олейник Василий Васильевич, какие-то еще помощники.

Ю. Ч.: Майоров. Не было такого?

— Мне кажется, что Майорова в тот момент еще не было, что он появился позже. В смысле, на следующие разы. По-моему, в тот первый раз не было Майорова. По-моему, его в то время еще вообще не было, он еще не был назначен. А был исполняющий его обязанности, его ныне заместитель Олейник. Была девица пресс-секретарь, красивого казахского вида. Не пишите это, что красивого казахского вида.

А. Е.: Поскольку это политически некорректно.

— Да, это политически некорректно. Гуля звали ее. Гульнара Пенькова.

Ю. Ч.: Пресс-секретарь Горбенко?

— Она, по-моему, пресс-секретарь мэрии целиком. Спустя какое-то время там же появился Колокольцев. И там довольно быстро мы произнесли то, что до сих пор произносили как-то через посредников: у вас большие проблемы, это ваша ответственность, сделайте так, чтобы не произошло ничего ужасного. Вы не сможете, так, как вы это собираетесь сейчас организовать, пребывание на этой площади 50 тысяч человек. Ну, ладно, перестаньте! Дальше тогда была занята та позиция, которой мы придерживались следующие несколько раз, когда велись переговоры: не пытайтесь с нами спорить, это бессмысленно, наведите сами справки. Вот мы вам сообщаем. Вы можете верить, не верить, соглашаться, не соглашаться, хитрить с нами, делать все, что угодно, но только это не избавит вас от этой проблемы. Наведите эти справки сами, выясните сами и поступите в соответствии с вашим пониманием этой ситуации.

Е. С.: Они думали, что как-то рассосется, что ли? Никто не придет?

— Во-первых, им казалось, что это преувеличено. Во-вторых, у них вообще не было ощущения, как это много. Пожалуй, это ощущение было только у Колокольцева, который понимает эти цифры, он умеет в уме эти цифры превратить в какие-то физические массы. И Колокольцев был настроен очень серьезно. И Колокольцев был тем, кто в сущности, сразу отнесся к нашей информации, я бы сказал, с чрезвычайным пониманием. Он, а также Олейник. А Горбенко дольше всех упирался и объяснял, что ничего страшного, справимся. А мы ему говорили, что вы плохо себе это представляете. Говорили мы вежливо.

В конечном итоге договоренность, вопреки тому, что об этом до сих пор говорят, заключалась в том, что нам разрешалось все. А их обязательства заключались в том, что они ни в каком случае не будут применять силу. Потому что мы им объяснили. Послушайте, сегодня четверг, мы не успеем всех оповестить, это точно. Поэтому, если вы хотите спросить у нас, даем ли мы вам гарантию, что люди не придут сюда, а придут туда, мы вам сразу отвечаем: нет, не даем. Никаких гарантий нет, потому что это очень много народу, и всегда существует очень значительная погрешность. Кто-то придет туда, кто-то придет сюда, кто-то придет сначала туда, а потом захочет туда. Кто-то будет ходить между двумя местами, и мы ничего вам не гарантируем и ни за кого не отвечаем, просто отдавайте себе в этом отчет.

Поэтому договоренность заключалась в следующем. Если кто-то хочет прийти на площадь Революции, он может туда прийти, эта заявка не отменяется, не аннулируется, ничего не изменится, все будет так, как предполагалось в соответствии с этой заявкой. Если кто-то хочет прийти на Болотную площадь, которую мы тогда согласовали в качестве альтернативы, он может туда прийти. И хотя никакой заявки нет, никто не будет этого сдерживать, никто не будет этого блокировать, никто не будет этому противодействовать. Там разрешат смонтировать сцену и так далее.

Более того, если мы захотим смонтировать две сцены, будет две сцены. Если кто-то захочет перейти с места на место, он может перейти с места на место, и никто не будет относиться к этому, как к несанкционированной демонстрации, никто никого не будет останавливать, никто никого не будет бить, никто никого не будет вязать, а все пойдут с одного места на другое. И таким образом были выполнены все наши требования. И так ровно и произошло: кто-то пришел туда, кто-то пришел сюда. Кт-то пришел сюда, а потом перешел туда. Вы это все хорошо помните, это ровно произошло в соответствии с этим прогнозом, потому что действительно невозможно было за один день всем сказать, что ситуация меняется. Хотя усилия предпринимались, и после того, как эта договоренность была достигнута, люди, которые работали в Фейсбуке, переименовали эвент, и со страшной нечеловеческой силой бросились постить, ксерить и ретвиттеть, что, послушайте, не туда, а сюда, и скажите всем.

Еще раз. Мотив заключался в одном, и только в одном, у нас уже было ощущение большой массы, а у них не было, и мы к этому относились, как к очень большой опасности.

Ю. Ч.: А они как согласились на такую договоренность, они предлагали какие-то другие варианты? На автобусах везти…

— Мне кажется, что да, были и такие варианты, но как-то довольно быстро объяснили, что… Опять, вы это можете предлагать, потому что, вы не представляете себе, что такое 50 тысяч человек, вы просто не знаете, как это выглядит. Какие автобусы? О чем вы?

Ю. Ч.: А сколько встреча у вас длилась?

— Довольно долго. Я думаю, что мы в общей сложности сидели, может быть, часа три. И после этого был подписан очень странный документ, потому что, потом вылез этот самый Олейник, когда, собственно, договоренность фактически состоялась, который сказал: «Минуточку, а это надо как-то оформить, а я не понимаю, как. Мы не можем сейчас от них принять новую заявку, потому что, заявку надо рассматривать две недели. Поэтому, не может быть такого, что они нам пишут просьбу, а мы на ней пишем «согласны». Так не бывает. «Давайте, мы сделаем наоборот, давайте, это мы вам предложим, а вы согласитесь». И так было сделано.

Если вы помните, этот документ выглядел чрезвычайно странно. Его можно найти, он висит у меня в фейсбуке. Он представляет из себя их предложение нам, за подписью, кажется, этого Олейника. И сделано это было от сугубой безысходности, потому что, нужна какая-то бумага, и мы сказали: «Мы хотим, чтобы на этой бумаге стояла какая-нибудь ваша подпись». — «Ну, хорошо, ну, давайте, мы вам предложим».

Е. С.: Перенести митинг с Революции на Болотную?

— Да. Дальше мы сказали: «А там будет написано, что разрешается и на Революции тоже?» На что они сказали: «А зачем вам это? Мы же не отменяем ту заявку, она и есть, она по-прежнему существует. Если кто-то хочет сцену там строить, пусть строит. Там все будет ровно так, как соответствует этой заявке». Так что, нас такая форма вполне устроила.

Е. С.: А как был оформлено шествие, проход с площади Революции до Болотной?

— По-моему, никак. Это надо посмотреть. У меня нет с собой айпеда, но можно зайти в мой фейсбук.

Ю. Ч.: А шествие вы как-то обговаривали с ними? Что будет, если такая масса людей пойдет?

— Колокольцев сказал следующее: «Есть единственное, против чего я буду протестовать, это проход через Красную площадь. Мы загородим вход на Красную площадь, и постараемся туда никого не пустить, это я вам сразу говорю. Что касается всех остальных маршрутов, можно идти через Лубянку (собственно, как и произошло), через Ильинку. Вот так, вот.

А. Е.: А с Колокольцевым вас тоже Веник свел?

— Никто меня не сводил. Он туда пришел, к Горбенке.

А. Е.: Он просто туда пришел?

— Он приехал, его Горбенко позвал.

А. Е.: Горбенко мог просто так позвать Колокольцева?

— Почему нет?

— А. Е.: Ну, начальник милиции. Кто такой был Горбенко, зам…

— Минуточку, он не просто зам мэра, как мы знаем, а он зам мэра, который посажен туда из вне. Мы знаем, откуда там взялся Горбенко и почему он там сидит, и каковы его амбиции. И Горбенко всеми силами пытается доказать, все свои годы, что он там находится, что он не имеет никакого отношения к Собянину, и Собянин ему не начальник. А начальником являются совсем другие люди, сидящие совсем в другом помещении. Это первое.

Второе, в чем собственно, проблема, это же не вызов на ковер к Колокольцеву. Он звонит Колокольцеву и говорит: «Э, у нас тут, это, проблемы, приезжай поучаствовать». Ну, он приехал поучаствовать, а что здесь такого.

А. Е.: Говорили, что участвовала Наташа Тимакова. Поскольку через нее передавали Медведеву, что может быть здесь кровища, что Наташа в этом деле участвовала?

— Не знаю. У меня нет никаких контактов с Наташей Тимаковой уж точно. Насколько я понимаю, их нет ни у кого из тех, кто участвовал в переговорах с нашей стороны. Кому звонил Горбенко, я не знаю, может быть, он звонил Наташе Тимаковой. Но это было бы странно, потому что, по моим представлениям, он является человеком, наоборот, Громова. Так что, странно его подозревать в сговоре с Наташей Тимаковой. Тут как-то…

— Ю. Ч.: Они приняли это решение, ни с кем больше не советуясь? Вот, вы сели в кабинете на три часа, и ни с кем больше не согласовывая?

— Ну, они же выходили оттуда. Я же не знаю, кто и куда звонил.

Е. С.: Одна встреча, в итоге, была, или несколько?

— По этому поводу, одна. Одна, но просто длинная.

Е. С.: То есть, сразу решили через несколько часов?
— Да.

— Ю. Ч.: Но, теоретически, могли кому-нибудь позвонить?

— Наверняка, кому-то звонили.

Е. С.: А бумага с согласованием, она появилась, как бы, на той же встрече у вас?

— Да.

Е. С.: Кто ее подписывал?

— Послушайте, я вот чего пытаюсь вспомнить… сейчас, подождите… есть один важный элемент, минуточку, давно было, я уже какие-то вещи забыл.
(ПАРХОМЕНКО ВЫШЕЛ)
ПРОДОЛЖЕНИЕ
— ...Сейчас я вам скажу ужасную вещь.

А. Е.: Что такое, ты говорил с Путиным?

— Нет, я говорил с Рыжковым, перепроверяя свое смутное воспоминание, которое во мне проскочило, и он подтвердил это воспоминание, что в какой-то момент, когда все уже было решено и подписано, открыла дверь и вошел Громов, и провел там, уже тогда, когда все это было сделано, провел там несколько минут. Это означает, что… Ну, да, ну, с какими-то словами, что он был у Собянина, шел мимо и так далее. Но, это означает, что, видимо, он и был тем самым человеком, с которым поддерживал отношения по ходу переговоров Горбенко.

А. Е.: А как Громов зашел? Вы был знакомы раньше?

— Разумеется, мы знакомы. Он меня ненавидит всей душой, просто страстно, терпеть меня не может.

А. Е.: А вот, я с ним ни разу не виделась.

— Ну, как, мы давно там живем. Ты в это время, как-то, была в других университетах, по другую сторону океана и так далее. А я в это время руководил «Итогами» и работал в империи Гусинского.

А. Е.: Расскажи, как это было. Во-первых, ты можешь мне нарисовать картинку Горбенковского кабинета, чтобы я могла это зрительно видеть?

— Очень просто, кабинет себе, как кабинет.

А. Е.: Большой? Сколько это метров? Больше, чем мой?

— Больше, конечно, гораздо больше.

— А. Е.: То есть, раза в два? Классический византийский стиль, длинный проход?

— Нет, никакого длинного прохода. (РИСУЕТ) Здесь имеется приемная, здесь коридор, сюда входишь, здесь приемная. Здесь стоят какие-то столы и сидят какие-то холуи. Здесь дверь, здесь вход в какие-то тайные комнаты, смысл которых мне неизвестен, куда он время от времени удаляется. Здесь стоит длинный стол. Здесь имеется стол начальника с телефонами. Мы сидим вот за этим столом.

А. Е.: Где сидит Горбенко?

— Здесь сидит Горбенко. Здесь сидим мы.

А. Е.: Ты не можешь написать, где кто сидит?

— Я не помню… ну, здесь сидит, предположим, Олейник, здесь сидит Колокольцев. Здесь еще какой-то столик. Здесь сидит Гульнара Пенькова, здесь никто не сидит. Я сидел где-то здесь. А здесь сидел Рыжков. А здесь стал сидеть Гудков, когда пришел.

А. Е.: Старший?

— Да.

А. Е.: А где сел Рыжков?

— Вот сюда.

А. Е.: А кто сидел здесь?

— Никто. Ну, может быть, кто-то и сидел. Я не помню.

А. Е.: Что пили? Что было на столе?

— Ну, какая-то была… Потом, когда все было кончено, принесли какие-то бутерброды, или какие-то пирожки с буфета.

А. Е.: То есть, выпивки не было?
— Ну, может быть, что-то и было, не знаю. Я-то не пил, потому что, я за рулем, в любом случае, поэтому я не пью.

А. Е.: Так, входит Громов, что происходит? Встают, не встают? Какая реакция?

— Никакой. Входит Громов: «Привет», «Привет». Ну, встают для того, чтобы пожать руку. Ну, как нормальные люди обычно встают, чтобы… не сидя пожимают руку, а стоя. Я, во всяком случае, предпочитаю это делать стоя.

А. Е.: Друзья целуются обычно.

— Нет, я с Громовым не целуюсь.

А. Е.: Нет, мне это интересно. Вот, он вошел, ты удивлен? Вот, он входит. Ваша с Рыжковым, Гудковым реакция?

— Да, никакой особенной реакции. Нет, моя реакция очень специфическая, потому что Громов человек, который много лет пытается как-нибудь испортить мне жизнь. Когда у меня появляется какой-нибудь работодатель вдруг, то он этому работодателю начинает звонить и его мучить, и требовать, чтобы тот как-нибудь остановил меня, удержал меня, объяснил мне, и вообще… А работодатели поступают в зависимости от степени их хитрости и мужественности. Они так или иначе как-то объясняют ему, что они не будут этого делать, что Пархоменко ненормальный, остановить его нельзя. Вот и все. Он меня остро не любит со времен Гусинского, «Медиа-Моста», и всего остального. Он же был, как бы, на той стороне. Он хорошо это помнит по-прежнему.

А. Е.: Ну, что, ты не был удивлен, что появился Громов? Ты не подумал, что сейчас какая-то подстава будет?

— Нет. Ну, во-первых, к этому моменту все уже согласовано, решено, и, по-моему, это было в тот момент, когда отправился Олейник писать эту странную бумагу. Он же должен был утром набрать это на компьютере, или он ее продиктовал какому-то секретарю. Ну, в общем, что-то такое происходило. Нет, у них там какая-то своя жизнь. Ровно я так же не удивился появлению Колокольцева. Ну, нормально, ходят люди, у них там мэрия, они ходят из кабинета в кабинет, общаются, чего-то обсуждают, приходят друг к другу, когда они друг другу нужны. Один ведет сложные переговоры, позвонил, сказал — зайди, поучаствуй, это тебя тоже касается, — он пришел. Это нормально. Нету до такой степени субординации, не должно быть. Также абсолютно история с Громовым. Ну, у них есть какие-то отношения, ну пришел Громов, для меня это теперь является объяснением…

А. Е.: Вот ты тогда удивился?

— Да, нет, не особенно. Ну, минуточку, ну я знаю исходные вещи. Я знаю, что Горбенко, человек из администрации Президента. Он пришел оттуда, у него, так сказать, у него его покровители. И он несомненно с ними и согласовывает свои действия. Ну, я не знаю этого, я как бы этого не слышал и не видел, но я совершенно не удивился бы, если бы я узнал, что он свои действия на этих переговорах согласовывал совершенно не с Собяниным, и Собянин вообще узнал об этом обо всем из газет. А согласовывал он это с кем-то в администрации Президента, например. С тем же самым Громовым. Ну, и согласовывал.

А. Е.: Итак, пришел Громов…

— Вот, нет, между нами каждый раз в тех редчайших случаях, когда мы где-то видимся с Громовым, где-то оказываемся на каких-то светских мероприятиях, там не знаю, на дне рождении «Эха Москвы», например, или вот в данном случае, понятно, что тут проскакивает какая-то такая странная, я бы сказал ироническая искра. Потому что я знаю, что он мне сделал много гадостей. Он знает, что я знаю, что он мне сделал много гадостей. Поэтому всякий, так сказать, обмен взглядами между нами, не мнениями, а именно взглядами, глазами, в нем содержится некоторая дополнительная информация. Я знаю, кто он такой, а он знает, кто я такой. Он знает, что мы совсем находимся как-то на разных концах этой шкалы этого спектра. Нас очень многое разделяет и почти ничего не объединяет.

А. Е.: Так что сказал Громов, он зачем пришел?

— Ты знаешь, я даже этого не помню, мне кажется, что может быть, он даже ничего не сказал. Мне кажется, что он как-то пришел убедиться, что, да, вот как-то, о чем-то договорились, и произошло то самое, про что ему там по телефону говорил Горбенко. Не знаю, я не помню никакого его участи в этом во всем. Я просто помню, что в какой-то момент он там, что называется, промелькнул, что он был где-то неподалеку. Ну, был и был, да, это как-то вполне встраивается в ту логику, которая у нас есть относительно того, на кого в точности работает Горбенко. Работает именно на администрацию.

Но позиция наша была абсолютно прозрачной. Она заключалась в том, что с нами не нужно вести никаких переговоров, не нужно нас ни в чем убеждать, не нужно с нами ни о чем договариваться, не нужно пытаться нас как-нибудь перехитрить, или что-нибудь такое. Нужно просто отдать себе отчет, что будет вот столько народу, и что вы несете, друзья, за это ответственность — не мы, а вы. А дальше поступайте с этим, как знаете… Вот эта тактика принесла то, на что, собственно, мы и рассчитывали, что было установлено, что ни в каком случае не будет применяться насилие — ни в случае, если люди приходят по старому адресу, ни в случае, если люди приходят по новому адресу, ни в случае, если люди ходят между этими двумя адресами. Вот это все, что нам было нужным.

И ровно так это и произошло. Люди пришли сначала сюда, потом какая-то часть, не знаю, порядка 2-3 может быть 10 тысяч человек пришли на Площадь Революции. Убедились, что адрес изменился, и перешли туда, не взирая на отчаянные вопли Лимонова, который как-то жалобно просил их остаться /…/