*4009. 1812. ПЕРВАЯ ОТЕЧЕСТВЕННАЯ

[Историк. РФ]

http://историк.рф/history_day/24-%d0...f%d1%80%d0%be/

После Бородинского сражения важнейшим в кампании 1812-го была именно эта битва. Великая армия сперва отступала из Москвы по Старой Калужской дороге. Но потом Наполеон приказал повернуть на Новую. Партизаны Александра Сеславина приметили продвижение основных сил Великой армии к Малоярославцу.

23 октября, когда Наполеон ночевал в древнем Боровске, главные силы Михаила Кутузова покинули Тарутинский лагерь, чтобы перекрыть Новую Калужскую дорогу. Утром 24-го началась битва в Малоярославце, в которой поначалу принимали участие небольшие соединения.

Однако в воронку сражения затягивались всё новые и новые части.

Задача русской армии — сделать невозможным продвижение французов на юг России, спасительное для Наполеона.

25-го Кутузов приказал своим войскам отступить и укрепиться на удобной позиции. Неожиданная атака казаков Матвея Платова едва не закончилась пленением Наполеона. В результате Бонапарт был вынужден продолжить отступление на Запад по разорённой Смоленской дороге. Это был путь к погибели.

*В шапке: план сражения под Малоярославцем

[Историк. РФ]

http://историк.рф/history_day/31-%d0...3%d1%81%d1%81/


Корпус Виктора надолго задержался в Смоленске. Он должен был контролировать коммуникации Великой армии с запада.

При попытке оттеснить русских французы натолкнулись на сопротивление армии генерала Петра Витгенштейна. Бой под Чашниками вели главным образом авангард Витгенштейна под командованием Льва Яшвиля и II французский корпус генерала Клода Леграна.

Русские атаковали французов. Легран, отступая, занимал промежуточные позиции, но в конце концов был отовсюду вытеснен и присоединился к корпусу Виктора. Витгенштейн, обнаружив главную позицию Виктора, приказал Яшвилю остановиться и начал бомбардировку французских позиций.

Виктор, обескураженный успешными действиями Яшвиля, решил не продолжать сражение и отступил. Русские не стали его преследовать. Потери французов составили 1200 убитыми против 400 русских. Это была стратегически важная победа. В результате французы не сумели оттеснить русских за линию Двины и обезопасить свои коммуникации, а Пётр Витгенштейн получил возможность действовать совместно с Михаилом Кутузовым.

*В шапке: село Чашниково

[Eвразия Daily]

https://eadaily.com/ru/news/2016/10/...od-chashnikami
31 октября 2016
10:13


31 октября 1812 года у села Чашники (ныне город в Витебской области, Беларусь) в ходе Отечественной войны произошло сражение между русскими войсками под командованием Витгенштейна и французским корпусом под командованием маршала Виктора. Это столкновение было неудавшейся попыткой французов восстановить их северный фронт по линии Двины, который был прорван после взятия Полоцка Витгенштейном. Поражение корпуса Виктора привело к взятию русскими Витебска, что в итоге нарушило все тыловое хозяйство Великой армии и лишило ее зимних квартир.

К моменту падения Полоцка командующий IX французскмм корпусом Виктор был расквартирован в районе Смоленска и представлял собой резерв Великой Армии. По приказу Наполеона Виктор с 22 тыс. солдатами отправился против Витгенштейна с целью восстановить линию Двины. Около Чашников II французский корпус под командой генерала Леграна, отступая от Витгенштейна, встретился с передовой дивизией Виктора. Легран решил остановиться и занял оборонительную позицию. Объединённые силы французов составляли 36 тыс.

Витгенштейн оставил в Полоцке гарнизон в 9 тыс. солдат и направился навстречу Виктору с 30 тыс. солдатами.

Бой под Чашниками вёлся в основном авангардом Витгенштейна под командованием Льва Яшвиля и II корпусом Леграна. Русские атаковали французов. Легран, отступая, занимал промежуточные позиции, но в конце концов был отовсюду вытеснен и присоединился к корпусу Виктора.

Витгенштейн, обнаружив главную позицию Виктора, приказал Яшвилю остановиться и начал бомбардировку французских позиций.

Виктор, обескураженный успешными действиями Яшвиля, решил не продолжать сражение и отступил. Русские не преследовали. Потери французов 1200 против 400 убитых русских.

Хотя русская победа не была решительной, её последствия оказались крайне неблагоприятными для французов. Кроме того, что Виктор не смог отбросить Витгенштейна за линию Двины и обезопасить сообщения Великой Армии, Витгенштейн наоборот ещё более приблизился к этим сообщениям и появилась возможность его совместного действия с Чичаговым и Кутузовым.

В результате побед под Полоцком и Чашниками Витгенштейн отправил отряд Гарпе для захвата большого военного магазина в Витебске. 7 ноября после короткой битвы французский гарнизон Витебска сдался.

Падение Витебска нарушало планы Наполеона, который планировал там разместить на зимние квартиры свои измотанные войска. Поэтому узнав о поражении под Чашниками, Наполеон приказал Виктору снова немедленно атаковать Витгенштейна и отбросить его к Полоцку. Это привело к ещё одному поражению французов под Смолянами 14 ноября 1812 года.

["Коммерсантъ"]

1812 год. В ходе Отечественной войны произошло сражение под Красным

[Максим Хрусталев]

http://www.pravda.ru/society/fashion...53-lenkoran-0/
14 янв 2012 в 16:00

Общество » Наследие » Россия

Неизвестная война 1812 года? Само это сочетание слов звучит странно. Даже при нынешней деградации и образования, и самого интереса к родной истории все-таки даже большинство двоечников что-то слышали про Отечественную войну 1812 года. Забытой оказалась другая война, которую героически вела небольшая часть русской армии в далеком Закавказье.

Действительно, страшное нашествие "двунадесяти языков" во главе с выдающимся военным гением эпохи Наполеоном Бонапартом, доблесть русского народа, ему противостоящая, кровавые битвы Смоленска, Бородина, Тарутина, Малоярославца, Красного, Березины, "дубина народной войны", последующие заграничные походы, приведшие русские войска в Париж, — все это запечатлелось и в памяти современников, и на скрижалях отечественной истории. Забытой оказалась другая война, которую в то же время, и не менее героически, вела небольшая часть русской армии в далеком Закавказье.

Еще с конца XV века, со времен Ивана III, грузинские цари и князья били челом российским государям, умоляя взять их под свое покровительство. Но только Екатерина II подписала в 1784 году Георгиевский трактат, взяв на себя покровительство над Восточной Грузией (Картли и Кахетией).

Позднее грузинский царь Георгий XIII, не будучи в силах совладать с раздиравшими страну усобицами и нашествиями врагов, выразил желание присоединить свое государство к Российской империи. Император Павел Петрович повелел тогда генералу Лазареву с 17-м егерским полком двинуться в Грузию и принять ее в русское подданство.

Стоит упомянуть, что 17-й егерский — это наименование на то время первого регулярного полка русской армии, и одного из славнейших в ее боевой истории — выборного Бутырского, основанного еще при царе Михаиле Федоровиче в 1642 году. Позднее, за свои боевые дела против горцев, персов и турок, этот полк получил наименование 13-го лейб-гренадерского Эриванского. В 1827 году он приступом взял Эривань, которую до этого трижды неудачно осаждали русские войска. Один из редчайших случаев в истории полков императорской армии — полк получил собственное имя в честь одного из своих победных сражений. Вплоть до 1918 года он был одним из лучших полков Российской армии. Но это будет много позже, а тогда, выполняя императорский указ, в ноябре 1799 года полк (тогда еще — 17-й егерский) после тяжелого перехода через Кавказский хребет ущельем Терека прошел в Грузию. Он стал первым полком, положившим начало славной впоследствии Кавказской армии. Молодым сержантом этого полка был мелкий дворянин, сын попа из захолустной Ольховатки Харьковской губернии Петр Степанович Котляревский. Запомним это имя.

Служба на Кавказе уже тогда была не скучной, но позволяла и простолюдину сделать неплохую карьеру — если, конечно, раньше не застрелят или не зарежут. Впрочем, умереть можно было и от непривычного климата, эпидемий, горных обвалов… ну на то она и государева служба. Первые шесть лет прошли в постоянных стычках с "немирными" горцами и походами против мелких феодальных ханств на территории современного Азербайджана. А в 1805 году началась большая война.

Шах Ирана Фетх-Али-хан, иногда именуемый Баба-ханом, поклялся "выгнать из Грузии, вырезать и истребить всех русских до последнего человека". В пределы российского Закавказья вторглась 40-тысячная иранская армия, подготовленная английскими инструкторами и вооруженная английскими ружьями. Командовал ей наследник престола Аббас-Мирза, считавшийся (впрочем, незаслуженно) лучшим персидским полководцем. Русских войск в Закавказье было немного, да и были они разбросаны по отдаленным гарнизонам. И командующий, князь Цицианов, хоть и был умелым полководцем, нуждался во времени, чтобы собрать имеющиеся силы в кулак. Это время выиграли для Цицианова геройской обороной на речке Аскерань егеря 17-го полка и солдаты Тифлисского мушкетерского полка — всего около 500 человек, под командой полковника Карягина и капитана Котляревского.

Две недели они удерживали многократно превосходившего неприятеля и отступили только тогда, когда в живых осталось порядка 150 бойцов. Но при этом не оставили врагу ни одной пушки. Горстка героев затем захватила укрепление Шах-Булак и удерживала возле него персов еще 10 дней. Затем собравший порядка восьми тысяч русских солдат генерал Цицианов поспешил им на помощь, и в битве при Дзагаме разгромил пятикратно превосходящего врага.

Тогда и стала все ярче сиять восходящая звезда Котляревского. В 25 лет он уже заслужил звание полковника. В 1810 году с отрядом своих егерей он приступом захватил крепость Мигри, защищаемую гарнизоном иранцев в 2500 сарбазов, а потом атаковал и сбросил в реку Аракс 10-тысячную армию самого Аббас-Мирзы. За эту победу он был награжден золотой шпагой и орденом Георгия 4-й степени.

Котляревский выработал свой принцип вести войну — выбирать самое неприступное и сильно защищенное место у противника, и наносить именно туда удар всей силой, в расчете, что враг такой дерзости не ожидает. Это не раз ему удавалось и против горцев, и против персов.

Потом в войну против русских на Кавказе включились и турки. К счастью для наших, у турок и персов были давние и кровавые счеты. К тому времени они уже три столетия вели жестокие войны друг с другом за Кавказ и ненавидели друг друга, наверное, даже больше, чем русских. Поэтому Котляревский мог переключиться на турок, не ожидая удара от персов. Со своими егерями и Кавказским гренадерским полком (основан еще при Петре Великом как полк Александра Гордона, позже переименован в 14-й Грузинский гренадерский) Котляревский, ставший уже генералом, морозной зимой прошел через заваленные снегом перевалы и в декабре 1811 года с налета взял крепость Ахалкалаки — оплот турок в Западной Грузии. Ошеломленные турки прекратили войну против русских на кавказском театре войны.

Но наступивший 1812 год мира не принес. Напротив, вторжение Великой армии Наполеона в российские пределы подстегнуло Аббас-Мирзу вновь испытать военного счастья против России. Любопытно, что его армию сопровождали и британские инструкторы, хотя Россия воевала со злейшим врагом Великобритании — Наполеоном. Но в Лондоне сочли, что за пределами Европы они свободны от союзнических отношений с Россией.

Котляревский понимал, что на помощь ему рассчитывать не приходится — все силы страны были брошены на борьбу с французским вторжением. Наполеон уже успел воссесть в московском Кремле, когда войска Аббас-Мирзы вновь начали наступление. Котляревский решил использовать свой единственный козырь — враг не ждет от него наступательных действий при наличном соотношении сил. И с отрядом в 1500 пехотинцев и 500 кавалеристов он с ходу атаковал расположившееся лагерем 30-тысячное войско Аббас-Мирзы.

Причем атаковал оттуда, где приступ казался наиболее самоубийственным, — со стороны иранской артиллерийской батареи. Бежавший накануне из плена солдат предложил провести отряд Котляревского с тыла. "На пушки, братец, на пушки!" — ответил Котляревский. Успех дерзкого нападения превзошел все ожидания. Армия Аббас-Мирзы была разгромлена. Более 1200 персов осталось на поле боя. Офицеры утверждали, что убитых — намного больше, но Котляревский запретил писать об этом в реляции: "Все равно никто не поверит". Среди захваченных орудий была обнаружена и английская пушка с отлитой надписью "Шаху над шахами от Короля над королями", присланная лично Баба-хану от короля Георга.

Теперь у персов в Закавказье оставался единственный оплот — крепость Ленкорань, столица Талышского ханства. Крепость была хорошо укреплена, слева были горы, справа — море, перед ней — Муганская степь, пригодная для проживания лишь змеям и скорпионам. Командующим в Ленкорани Аббас-Мирза оставил известного своей отвагой Садык-хана, и с ним — 4000 отборных сарбазов. Все они поклялись скорее умереть, чем сдать крепость. "Даже если горы двинутся на тебя, не сдавайся!" — напутствовал Садык-хана Аббас-Мирза. Горы Талышского хребта остались недвижимыми. На Садык-хана надвигался более грозный враг — генерал Котляревский с егерями, гренадерами и казаками.

С отрядом около 2000 бойцов промозглым декабрем 1812 года отряд Котляревского вступил в продуваемую сквозными каспийскими ветрами безлюдную Муганскую степь, и 26 декабря стоял под крепостными стенами. Котляревский потребовал сдачи крепости, на что ее комендант Садык-хан ответил с большим достоинством: "Напрасно вы думаете, генерал, что несчастие, постигшее моего государя, должно служить мне примером. Один Аллах располагает судьбою сражения и знает, кому пошлет свою помощь". Котляревский пообещал, что в случае штурма никто из персов пощады не получит. Садык-хан пообещал то же русским.

'''Накануне штурма Котляревский обратился к своим подчиненным''':

"Истощив все средства принудить неприятеля к сдаче крепости, найдя его к тому непреклонным, не остается более никакого способа покорить крепость сию оружию Российскому, как только силою штурма.

Решаясь приступить к сему последнему средству, даю знать о том войскам и считаю нужным предварить всех офицеров и солдат, что отступления не будет. Нам должно взять крепость или всем умереть, зачем мы сюда присланы. Я предлагал два раза неприятелю о сдаче крепости, но он упорствует; так докажем же ему, храбрые солдаты, что силе штыка Русского ничто противиться не может: не такие крепости брали Русские и не у таких неприятелей, как персияне, а сии против тех ничего не значат.

Диспозиция штурма будет дана особо, а теперь мне остается только сказать, что я уверен в храбрости опытных офицеров и солдат Кавказского гренадерского, 17-го егерского и Троицкого пехотного полков, а малоопытные Каспийского батальона, надеюсь, постараются показать себя в сем деле и заслужить лучшую репутацию, чем до сего между неприятелями и чужими народами имели. Впрочем, ежели бы, сверх всякого ожидания, кто струсил, тот будет наказан, как изменник. Здесь, вне границ, труса расстреляют или повесят, несмотря на чин".

И последний день уходящего 1812 года был ознаменован штурмом небывалой ярости. Уже в самом его начале были убиты или ранены почти все офицеры. Штурмующие было заколебались, но сам Котляревский с золотой шпагой в руке кинулся к лестнице на крепостную стену, крикнув: "Приказа отступать не было!" Гренадеры, егеря, пехотинцы и казаки кинулись за ним.

Через три часа резни все было кончено. Гарнизон вместе с отважным Садык-ханом был перебит, равно как и более половины пошедших на штурм. И русские, и персы сдержали свое слово. Сам Котляревский был найден среди груды истерзанных тел — своих и врагов. У него был выбит глаз, прострелена челюсть, колотые раны в грудь и в ногу. Он едва дышал. Солдаты 200 верст несли его потом на носилках. Генерал, награжденный за этот страшный штурм орденом Георгия 2-й степени, выжил, но был настолько искалечен, что был отправлен в отставку. Персы, потрясенные судьбой Ленкорани, тут же согласились на российских условиях заключить Гюлистанский мир.

Котляревский прожил потом без малого 40 лет. Но про него почти все забыли — его подвиги затмила кровавая эпопея наполеоновских войн и других последующих военных кампаний. Военный историк Керсновский писал по поводу "забытой войны" 1812 года много позднее: "Великие события, потрясавшие в те времена Европу, заслоняют ее и как бы подавляют своими размерами. Но в русском сердце асландузское "ура!" должно звучать громче лейпцигской канонады, здесь один шел на пятнадцать — и победил, а русская кровь лилась за русские интересы, за русский Кавказ. Персияне отнюдь не являлись "халатниками". Это был противник гордый и храбрый — подвиг ленкоранского гарнизона и его коменданта достаточно это показывает. Вооружены они были не хуже, а то и лучше нас, английскими ружьями и английскими пушками. Тем более чести их победителям.

В лице безвременно покинувшего ее ряды Котляревского Русская Армия лишилась, быть может, второго Суворова и, во всяком случае, наиболее яркого, наиболее даровитого из последователей Суворова. Но, уходя, Котляревский вдохнул в Кавказскую Армию свою огненную душу. Ее полкам он завещал свои традиции, свою славу. И Мигри дали Гуниб; Ахалкалаки — Ахульго, Гимры, Ардаган. Асландуз сделал возможным Башкадыклар и Сарыкамыш. И Ленкорань повторилась под Карсом и Эрзерумом, подобно тому, как в защитниках Баязета забились сердца аскеранских егерей".

Сам же Котляревский к своему забвению относился философски. "Биография моя никогда не выйдет — от этого потери не будет, — как-то заметил он. — Однако верное описание боевых дел, в которых я принимал участие, может принести пользу военной молодежи".

Со второй частью замечания геройского генерала не поспоришь. Жаль только, что он, похоже, оказался прав и в первой его части.

[Антон Евсеев]

http://www.pravda.ru/society/fashion...1-chichagow-0/
05 дек 2012 в 17:00

Общество » Наследие » Россия

Коренной перелом в боевых действиях на юге в войне 1812 года наступил восемнадцатого сентября, когда к Луцку, где была ставка генерала Тормасова, подошла долгожданная Дунайская армия, которой, как это ни странно, командовал вовсе не генерал, а, пожалуй, первый в военной истории России "сухопутный" адмирал. И звали его Павел Васильевич Чичагов.

В итоге объединенные силы русских достигли численности в 65 тысяч человек (по некоторым источникам — в 83 тысячи). Прежний командующий 3-ей армией генерал от кавалерии Александр Петрович Тормасов уступил ему командование, поскольку Чичагов был старше его в чине (полный адмирал примерно соответствовал званию фельдмаршала), и, кроме того, именно этого хотел император Александр I, который возлагал особые надежды на военный талан Павла Васильевича. Ну, а Александр Петрович был переведен в штаб Кутузова, с которым у него были самые дружеские отношения. Позже генерал Тормасов еще проявит себя как храбрый и талантливый командир во время сражения под Красным.

И, следует заметить, ожидания государя полностью оправдались: дав армии небольшой отдых, Чичагов сразу же перешел к активным действиям. 23 сентября все силы 3-ей армии были приведены в боевую готовность, а на следующий день адмирал приказал выступать против австрийцев Шварценберга и саксонцев Ренье, которые расположились возле Брест-Литовска.

8 октября конный авангард, которым командовал генерал Ламберт, разбил передовые посты неприятеля у Шербина и уже собирался двигаться дальше, однако получил приказ дожидаться подхода основных сил. Графа Ламберта можно было понять: в произошедшем 17 августа арьергардном бою под Пружанами австрийцам и саксонцам был окружен его отряд, и хотя он прорвал блокаду без особенных потерь для себя, одно русское орудие неприятель все-таки захватил. Когда Ламберт узнал об этом, он сказал "за эту пушку они мне дорого заплатят". Поэтому-то горячий генерал так и рвался отомстить неприятелю.

генерал Ламберт

Чичагов, однако не разделял его стремлений — он понимал, что на 40-тысячное войско следует наступать силами всей армии. И поскольку генерал Ламберт расположил свои войска на расстоянии пушечного выстрела от позиции неприятеля, Чичагов очень торопился на выручку своего авангарда — противник мог контратаковать каждую минуту. И вот 11 октября, когда армия наконец-то приблизилась к Щербину, колонна правого крыла русских войск под командованием генерала графа Ламберта и князя Щербатова двинулись вперед на неприятельские позиции. Но Шварценберг и Ренье опасаясь, что русские стремительной атакой загонят их в болото рядом с рекой Буг, оставили занимаемые позиции и начали отходить за его приток — реку Лесну.

Итак, противник не принял решительного сражения, как на то рассчитывал Павел Васильевич, ограничившись вместо этого артиллерийской канонадой с левого берега Лесны. Преследование противника вновь поручили отряду графа Ламберта, который переправился вслед за ним через реку у Вистича и нанес отступающим несколько чувствительных ударов, взяв при этом в плен около пятидесяти солдат и офицеров. Чичагов же не смог присоединиться к нему, поскольку вся армия из-за разрушенных неприятелем мостов не смогла переправится. Адмирал отложил форсирование Лесны на следующий день, дав тем самым возможность противнику беспрепятственно отойти аж за границу в Варшавское герцогство, что после ставили ему в вину. На самом деле Павел Васильевич поступил правильно: переправа через броды все равно заняла бы много времени и противник так и так успел бы уйти, а его солдаты были бы утомлены после подобного мероприятия.

Переправившись наконец через Лесну, Чичагов выделили из своей армии корпус в 25 тысяч человек под командованием генерала Остен-Сакена, который должен был защищать фланги от возможных контратак со стороны Ренье и Шварценберга, а сам, захватив Брест-Литовский со всеми его провиантскими магазинами и складами боеприпасов, 27 сентября двинулся на Минск. Узнав об этом, противник попытался атаковать его войска с тыла обойдя заслоны Остен-Сакена. Однако опытный генерал, чья карьера начиналась еще в Щвейцарском походе Суворова, разгадал замысел Шварценберга. Он атаковал войска Ренье и заставил его отступить.

Шварценберг поспешил на выручку "коллеге" и совместными усилиями им удалось оттеснить отряд Остен-Сакена от Брест-Литовска, однако было уже поздно — 16 ноября Чичагов захватил Минск, а вместе с ним и все запасы продовольствия и более 2 тысяч французских раненых в госпиталях. Кроме того, войскам адмирала удалось сделать то, чего не получилось осуществить корпусу Витгенштейна — они вышли в тыл Великой Армии и перерезали ее коммуникации.

Наполеон, весьма встревоженный этим обстоятельством, приказал Шварценбергу идти к Слониму для того, чтобы позже атаковать Чичагова. Однако австрийский генерал почему-то не выполнил эту задачу. Он так и остался стоять возле Бреста, вяло отражая контратаки войск Остен-Сакена. Возможно Шварценберг понял, что компания уже проиграна французами и не хотел подвергать своих солдат напрасному риску. Но также вероятно и то, что осторожный генерал не хотел начинать наступление, имея у себя на флангах весьма боеспособный отряд противника, который лишь немногим уступал в численности его войскам.

Тем временем Чичагов получил приказ занять Борисов, поскольку Кутузов предполагал, что через реку Березину отступающие войска Наполеона будут переправляться именно там. И вот 21 ноября солдаты 3-ей армии атаковали польскую дивизию генерала Домбровского, которая отдыхала там после поражений, понесенных при осаде Бобруйска. Удар был внезапным, поляки, не проводившие никакой разведки не сумели к нему подготовится и в результате были полностью разгромлены. В бою было убито более трехсот неприятельских солдат и офицеров и около трех тысяч сдались в плен. Таким образом дивизия перестала существовать — ее немногочисленные остатки вместе с Домбровским спешно отступили на территорию Варшавского герцогства, оставив Чичагову всю артиллерию вместе с боеприпасами.

О том, как вели себя войска адмирала во время неудачного для русских сражения при Березине 23-29 ноября мы расскажем в другом месте. Сейчас же следует отметить, что и здесь адмирал действовал весьма грамотно, а обвинение в том, что якобы он из-за своей бездарности упустил отступающие войска Наполеона, выдвинутые против него Кутузовым, совершенно безосновательны. В этом был виноват в основном сам главнокомандующий, чья медлительность привела к провалу в общем-то достаточно продуманного плана окружения французов. Есть также мнение, что Кутузов, который, увы, был весьма завистлив и злопамятен, не мог простить Чичагову того, что именно он был назначен его приемником для командования Дунайской армией, поэтому при Березине сознательно "подставил" своего недруга.

После переправы французов через Березину именно Чичагов начал их преследование и, внезапно обрушившись со своими войсками на Вильно, где отдыхали отступавшие войска Наполеона, 11 декабря русские с налета взяли город, захватив около 15 тысяч пленных, а также последние склады с продовольствием, что оставались у французов на территории Российской империи. Ошеломленным, голодным и почти безоружным французам пришлось спешно отступать в Варшавское герцогство. 18 декабря туда переместилась и армия Чичагова, ставшая таким образом первым русским войсковым соединением, перешедшим в этой войне границу России.

Что касается Шварценберга, то он вместе с Ренье покинул пределы нашей страны еще раньше. Узнав о сражении при Березине австрийский генерал спешно отступил к Варшаве, а Ренье последовал за ним. 14 декабря оба корпуса перешли границу, однако после их пути были различны — если Ренье отправился на соединение с остатками Великой Армии, то Шварценберг ушел в Австрию, которая вскоре заявила о разрыве с Наполеоном. Таким образом, недавний противник русских сделался нашим союзником.

Подводя итоги "странной" войны на юге России, следует отметить, что действия 3-ей армии, оттянувшей на себя сильные резервы Наполеона и в итоге перерезавший коммуникации французов, были весьма успешны. Русские войска выполнили все поставленные перед ними задачи, и, главное, не понесли при этом ни одного поражения. Таким образом, следует признать, что их вклад в победу над Наполеоном был весьма и весьма значителен.

[Историк. РФ]

http://историк.рф/history_day/26-%d0...%d1%8f-%d1%87/

26 ноября голодные, утомлённые войска Наполеона подошли к Березине. Их было около 40 тысяч.

С юга приближалась свежая 24-тысячная армия адмирала Павла Чичагова, которая, по замыслу императора Александра I, должна была отрезать Наполеону пути отступления, желательно при переправе через Березину. Одновременно с севера планировался удар по французам силами 35-тысячной армии Петра Витгенштейна. Казалось бы, Великая армия попала в ловушку. Но Наполеону удалось обмануть Чичагова и переправиться через Березину.

В сражении русские армии не смогли уничтожить противника.

Удавшееся бегство Наполеона поставило крест на полководческой репутации Чичагова. Иван Крылов высмеял его в басне «Щука и кот». Однако именно при Березине Великая армия потеряла около 30 тысяч.

[Eвразия Daily]

https://eadaily.com/ru/news/2016/11/...ie-na-berezine
26 ноября 2016
09:35

26 ноября 1812 года на берегах реки Березины в Белоруссии началось трехдневное сражение между французской армией под командованием императора Наполеона (75 тыс. чел.) и русскими войсками под командованием адмирала П.В. Чичагова и генерала П.Х. Витгенштейна (80 тыс. чел.).

После сражения под Красным кольцо вокруг наполеоновских войск начало сжиматься. С севера подходил корпус Витгенштейна (50 тыс. чел.), а в Минске уже стояла пришедшая с Украины армия Чичагова (30 тыс. чел.). У Березины они готовились сомкнуться и отрезать Наполеону пути отхода из России.

21 ноября авангардные части Чичагова подошли к Березине и взяли город Борисов. Но вскоре их выбил оттуда корпус маршала Н. Удино. Русские отступили на правый берег и взорвали за собой мост. Березина еще не замерзла, и когда 25 ноября к Борисову подошли главные силы Наполеона, они уперлись в речную гладь. Южнее Борисова находилась еще одна переправа. Наполеон послал туда корпус Удино. Но это был лишь обманный маневр. Подобной демонстрацией Наполеон создавал видимость того, что стремится захватить переправу южнее Борисова.

Адмирал принял этот маневр за попытку Наполеона прорваться на соединение с действовавшим в Западной Белоруссии корпусом фельдмаршала К. Шварценберга. В результате корпус Удино увел за собой в никуда почти всю чичаговскую армию, которая и так не обладала большой численностью. Фактически у Чичагова на Березине находилось под ружьем 20 тыс. чел., с которыми он пытался прикрыть почти 60-километровый участок возможного прорыва французских войск, общая численность которых значительно превосходила силы русских за Березиной.

Пока Чичагов двигался в южном направлении, вниз по реке, основные события разворачивались в 15 км севернее Борисова, у деревни Студенка (ширина реки достигала там 50 м), где польские уланы отыскали брод, а французские саперы навели временные мосты. По ним 26 ноября французская армия начала переправу на правый берег. Тем временем Витгенштейн, опасавшийся столкновения с основными силами Наполеона, действовал осторожно и медлил с выдвижением к Березине. Он вышел к реке лишь 27 ноября, когда переправа уже началась. К тому времени на левом берегу ее прикрыл корпус маршала К. Виктора.

В течение двух дней французы, отражая атаки разрозненных русских отрядов, переправлялись на западный берег. 27 ноября в Борисов ворвались авангардные части армии М.И. Кутузова под командованием атамана М.И. Платова и генерала А.П. Ермолова. Сам Кутузов не спешил к Березине, вполне резонно полагая, что и без него там достаточно сил для ликвидации французской армии. Стоит отметить, что план окружения Наполеона на Березине не предусматривал единого командования. Это предопределило несогласованность действий российских командующих, каждый из которых принимал решения самостоятельно. В итоге, когда Чичагов, поняв свою оплошность, возвратился к Борисову, наполеоновские войска уже закрепились на правом берегу реки.

28 ноября по обеим сторонам Березины закипел жестокий бой, ставший кульминацией битвы на Березине. Чичагов пытался отбросить прикрывавшие студенскую переправу французские части на правом берегу. Витгенштейн атаковал корпус маршала К. Виктора, который прикрывал переправу на левом берегу. Лесистая местность препятствовала действиям кавалерии, составлявшей почти половину численности чичаговских войск. До 11 часов ночи шел упорный фронтальный стрелковый бой, стоивший обеим сторонам больших потерь.

Из-за малой пропускной способности наведенных мостов, огромного скопления людей и обозов, паники, усиления натиска русских прорваться на запад удалось лишь трети войск Наполеона (25 тыс. чел.). Остальные (около 50 тыс. чел.) погибли в боях, замерзли, утонули или попали в плен. Опасаясь захвата русскими переправы. Наполеон 29 ноября велел уничтожить ее, бросив на левом берегу свои войска. Современники отмечали, что местами река была доверху завалена трупами людей и лошадей. Русские потеряли в этом сражении 8 тыс. чел. После Березины основные силы наполеоновской армии в России перестали существовать.

["Коммерсантъ"]

1812 год. Сражение на реке Березине, в результате которого армия Наполеона потерпела поражение

[Иван Зацарин]

http://histrf.ru/biblioteka/book/nie...na-bieriezinie
29 ноября 2016

Неизвестный Сталинград. К 204-летию битвы на Березине

История народов России Сегодня в прошлом

В эти дни внимание зрителя и читателя приковано к важнейшему из искусств – кино. В кино сегодня можно увидеть ожившую историю обороны Москвы 75 лет тому назад. Однако кино не только об обороне, но и о том, что победа всегда общая. Хотя по характерному говору героев фильма понятно, представители каких национальностей присутствуют в окопах.

Сегодня, когда мы справляем 204-ю годовщину окончания сражения, которое логически завершило оборону Москвы 1812 года, стоит поговорить о том, что принцип «одна на всех» годится к любой Отечественной войне.

К вопросу обогащения лексикона европейских народов

Сталинград – пожалуй лучший вариант, чтобы описать Великую Отечественную войну одним словом или отразить в одной битве. Для Отечественной войны 1812 года таким словом и битвой для нас, несомненно, будет Бородино. Особенно поспособствовал этому Михаил Лермонтов, написавший известное стихотворение в год 25-летнего юбилея сражения.

Но если мы попробуем сравнить два этих образа, то обнаружим: не хватает чего-то Бородинской битве.

Сразу скажем, чего именно. Сталинградская битва – это две почти слившиеся операции: оборонительная и наступательная. Сразу одна за другой, и из-за этого они воспринимаются как одно событие. А Бородино – вроде как «половинка». Оборонительная была, а где же ответный ход, где катарсис?

Из всех битв осени 1812 года на эту роль лучше всего подходит, пожалуй, битва на Березине. Удивительно, что при этом она практически неизвестна неспециалистам. Между тем слово «Bérézina» вошло во французский язык как синоним катастрофы. То есть использовалось примерно в том же значении, что и «Stalingrad» немцами 130 лет спустя.

На зимние квартиры

После Москвы Наполеон принял решение отступить на территорию современной Белоруссии, обосновавшись на зиму «...между Смоленском, Могилёвом, Минском и Витебском», – очевидно, чтобы после зимовки иметь возможность для манёвра.

Кроме того, Смоленск и Минск были важными центрами тылового обеспечения, в обоих городах находились склады с продовольствием и фуражом. И в том, и в другом армия очень нуждалась после «московской диеты»: отряды партизан и подвижные соединения регулярной армии успешно помешали французам запастись продовольствием в окрестностях Москвы, на зимовку в голодном городе не приходилось рассчитывать. Французы нехотя начали выполнять указание Кутузова («Я заставлю их жрать конину»). А в условиях начала XIX века это было то же самое, что сегодня есть танки и бронетранспортёры: армия лишалась ударных соединений, возможности совершать рейды. Кроме того уменьшалась возможность противостоять атакам русской кавалерии и значительно сокращалось количество припасов, в том числе пуль, пороха и ядер, которые армия могла везти с собой. Достаточно сказать, что половина из 80 тыс, с которыми Наполеон подошёл к Березине, были беженцы и невооружённые солдаты.

Письма солдат и офицеров Великой армии поразительно напоминают письма немцев из-под Сталинградом. Ключевые темы – отчаяние, угасающая надежда, желание не победы, но прекращения страданий. Генерал Жан Пьер. Брюйер: «Военное мастерство сделалось утомительным. Я больше не могу думать о чести и о том, чтобы проявлять самопожертвование в делах службы». Полковник Пьер Буден на пути в Смоленск: «На дороге, по которой мы отступали, закончилась наша война».

«Армии более не существовало»

Наполеону ещё повезло, поскольку обманными манёврами он сумел отвлечь внимание преследовавших его Чичагова и Витгенштейна от места переправы. За это время военные инженеры возвели два моста (отдельно для людей и артиллерии), и в течение 27 ноября через Березину переправились наиболее боеспособные части, в первую очередь гвардия. Однако уже на следующий день некоторые из них были вынуждены вернуться обратно для прикрытия переправы. Захватить её русские войска так и не смогли, однако потери Наполеона были серьёзными.

После переправы на обоих берегах было насчитано более 40 тыс трупов. По свидетельствам самих французов, примерно половину их потерь при переправе составляли боеспособные части, которые погибли в бою, утонули или попали в плен. Кто-то, как строители понтонов, попросту замерзли в ледяной воде.

Как уже сказано, название реки вошло во французский язык, причём до сих пор находится в активном словаре. Желающие могут погуглить фразу «C'est la Bérézina» по новостям. В особенности её уважают спортивные журналисты. Сам же Наполеон в воспоминаниях честно признал, что после Березины армия (как армия) перестала существовать. Во Францию вернулся император и его вооружённый экспорт. А война 1812 года наконец лишилась досадной бородинской недосказанности

О ревизионерах

Известно, что концепция восприятия войны как Отечественной (в этот раз речь уже о более близкой нам войне, 1941-1945 годов) в современной украинской историографии отвергнута. Мол, никакая она не Отечественная, а гражданская: воевали украинцы с украинцами (при этом Украина продолжает считать себя в стане антигитлеровской коалиции, никаких возражений у её руководства это не вызывает).

Обычно, объясняя причины подобных диких взглядов на историю, трансфигураторы отечественных войн в гражданские говорят об оккупационном характере советской власти. Мол, логично всё. Однако Отечественная война 1812 года – показатель, что советская власть в подобных попытках лепить из истории непонятно что совсем не при чём. Менее известно, что почти идентичная концепция существует и в отношении войны с Наполеоном, только не на Украине, а в Белоруссии. Похожа до мельчайших деталей: воевали белорусы с белорусами, и вообще это не победа, потому что «...армия Наполеона несла нашему народу [здесь: полякам и белорусам – Ред.] освобождение» (слова представителя посольства Польши в Республике Беларусь Каспера Ванчика на 200-летии битвы на Березине). Единственное отличие в том, что на Украине это уже стало официальной версией истории, а в Белоруссии является маргинальной концепцией.

Задача у этих концепций тоже одна, общая. не было великих поражений и великих побед, была просто одна общая европейская история: «...события минувшего времени – пример того, как нужно строить мир между народами, поэтому слово “Березина” для меня ассоциируется не с поражением в битве, а с переменами к лучшему» (Шарль Наполеон, правнук младшего брата Бонапарта). Кто с этим согласен, тот европеец, а кто не согласен – хам и дикарь.

Возможно, такая точка зрения на историю подходит жителям бюрократической корпорации (без прошлого и будущего) под названием ЕС, однако тем, кто продолжает жить в обыкновенных государствах, глупость подобного подхода к истории должна быть очевидна. Если даже французы спустя 200 лет продолжают называть любую катастрофу «Bérézina» (хотя может уже даже и не помнят, что это река и где она течёт), то какое право забывать о ней имеем мы? Раз была катастрофа, то был и триумф, победа. А победа – она общая, она на русских, белорусов и украинцев не делится.