*94. Елена Санникова

[Елена Санникова]

http://3.3.ej.ru/?a=note&id=29172
12 ЯНВАРЯ 2016,

zlatkovsky.ru

Неотступным чувством декабря ушедшего года было чувство горечи от того, что снова в тюрьмах и лагерях достойные люди, освободить которых мы бессильны. Это был год отчаянного ужесточения политических репрессий в стране.

Казалось невероятным применение новоиспеченной статьи 212.1 УК РФ, принятой вопреки здравому смыслу, будто не всерьез, для острастки, потому что ведь не мог же главенствующий орган законодательной власти всерьез принять настолько антиконституционную статью! Но вот, взяли под стражу Ильдара Дадина на глазах у всех — за взвешенное, спокойное, ничем не нарушающие ни одного закона выражение гражданской позиции, да, собственно — за подчеркнуто мирный протест против нарушений закона и Конституции. Продемонстрировали, что сколь угодно противозаконный закон будет действовать у нас теперь ради осуществления политических репрессий. Три года лишения свободы — за три одиночных пикета! Это уже наглядный возврат к репрессиям советского тоталитарного режима.

Приговорен и арестован в зале суда Иван Непомнящих — а ведь до последней минуты мы надеялись, что не дадут реального срока этому вдумчивому, глубоко интеллигентному и внутренне стойкому молодому человеку. И уж совсем неожиданно был арестован в начале декабря Дмитрий Бученков, кандидат политических наук, доцент кафедры истории медицины Университета имени Пирогова — все по тому же «болотному делу», хотя его друзья говорят, что 6 мая 2012-го его и в Москве не было…

Это — в Москве. А стоит отъехать от Москвы — там просто чудеса. В Саратове двух молодых людей судят за то, что в безлюдном месте на набережной нарисовали на плите, и без того изрисованной, красно-черный флаг, то ли корниловский, то ли оуновский — кто разберет, по расцветке флаги неотличимы. Статьи закона, запрещающей граффити, нет, так судят за «вандализм» — был бы человек, статья найдется. Следим теперь за делом Марцева и Каблова.

В Краснодаре к двум годам колонии приговорена гражданская активистка Дарья Полюдова. В Томске под самый Новый год, 30 декабря, осудили на пять (!) лет лишения свободы блогера Вадима Тюменцева — за два видеоролика в соцсетях.

Здравствуй, совок, или: ГУЛАГ возвращается…

Говорят, в виде фарса возвращаются драмы истории, однако и в советские времена власти давали много поводов для смеха абсурдностью фабрикуемых политических дел. Жертвам подобной свистопляски, впрочем, бывает не до смеха. В начале минувшего года была арестована многодетная Светлана Давыдова по обвинению в госизмене, которой не было. Комичен факт фабрикации уголовного дела о разглашении тайны об отправке военнослужащих на юго-восток Украины на фоне официальных утверждений, что «военнослужащих наших там нет»… Но каково малолетним детям, пережившим арест мамы — к счастью, непродолжительный. А если бы не резонанс? Если бы не заступничество общественности? Так бы и пришлось им расти без мамы, а двухмесячному младенцу — скитаться с ней по этапам.

Отца Михаила Ходорковского в августе вызывали на допрос по «делу» сына. Каково ему, пожилому человеку, перенесшему многолетнее заключение сына и смерть жены, снова ходить на допросы, снова переживать новое абсурдное обвинение в отношении сына, новый его арест, пусть хоть и заочный. 82-летний Борис Моисеевич Ходорвкоский – попечитель лицея-интерната в Кораллово, на нем ответственность за детей, многие из которых сироты. Но власть давно уже возвела хладнокровную безжалостность в принцип, ей нет дела ни до детей, ни до лицея, ни до перенесшего инсульт пожилого человека — ей лишь бы политические дела фабриковать.

Невероятно жестоким был приговор режиссеру Олегу Сенцову. 20 лет колонии строгого режима — это уже из времен репрессий позднего сталинизма. Хочется надеяться, что Сенцов и половины этого срока не отбудет, но в безнадежной нашей стране все возможно. Пусть только не утихают голоса со всего мира в защиту Сенцова и его подельников…

Не стоит забывать, что политзаключенные находятся в тисках все той же чудовищной система ГУФСИНа-ГУЛАГа, практически не претерпевшей перемен к лучшему. Все усилия реформировать нашу пенитенциарную систему сведены на нет. В минувшем году прошел первое чтение в Госдуме так называемый закон садистов, расширяющий возможности жестокого избиения заключенных представителями лагерной администрации. Заключенных, впрочем, и без того пытают и бьют, из разных концов страны доходят до правозащитников вести об избиении заключенных до смерти. А в 2015 году минимум в трех городах страны заключенные получили дополнительные сроки за то, что пожаловались на жестокие избиения, их осудили за «ложный донос». Это дело Сергея Хмелева в Саратове, дело Решетова в Мордовии и дело Селиверстова в Оренбурге. ГУЛАГ узаконивает право на произвол и полное попрание прав человека в своей системе.

Минувший год был и годом продолжения череды политических убийств, самым шокирующим их которых стало демонстративное убийство Бориса Немцова у стен Кремля. Власть будто бы во всеуслышание заявила, что она убивала и будет убивать.

Попытка убийства журналиста Владимира Кара-Мурзы младшего, к счастью, сорвалась, человек выжил. Однако же чего это стоило после смертельного отравления!

Минувший год был годом войны. Первая его половина обильно сеяла смерть на юго-востоке Украины, а осенью началось дикое, ничем не оправданное вторжение российской военной авиации в Сирию. И если еще не идет густым потоком груз-200 в российские города и веси из этого очередного объекта «интернациональной помощи», то груз мы несем куда более страшный при вести о гибели стариков и детей от наших бомб, груз совести нашей, тяжесть которого уже невозможно охватить.

На этом фоне запреты россиянам на поездки в Турцию и Египет смотрятся пустяком, хоть и не устаешь удивляться логике властей: ну, сбили турки военный самолет — а граждане РФ при чем? За что их наказывать невозможностью поехать в Турцию? Зачем закрывать научный российско-турецкий центр? Зачем высылать в массовом порядке простых турецких граждан, ни малейшего отношения к гибели самолета не имеющих?

Разгромили украинскую библиотеку в Москве. Директор библиотеки Наталья Шарина до сих пор находится под домашним арестом, и чем обернется это очередное нелепое политическое дело для ни в чем не виновной женщины — кто знает?..

Минувший год был и годом целенаправленного уничтожения правозащитных и экологических организаций. Он был и годом абсурдных судебных решений относительно экстремистской направленности самых разнообразных текстов, в том числе и древних, никогда в истории не воспринимавшихся в качестве противоправных. Все это похоже на какую-то вакханалию мракобесия и абсурда недоучки-власти, не знающей, за что в своей репрессивной политике ей хвататься.

То, насколько Конституция в стране попрана и растоптана, наглядно продемонстрировал День Конституции-2015, когда разгорячившийся ОМОН задержал на улице Москвы Георгия Сатарова, одного из авторов текста Конституции. Ольга Мазурова была задержана в тот день за то, что держала в руках Конституцию, и позже была приговорена к 15 тысячам штрафа за это «деяние».

Не уставали удивлять весь год чудовищные контрасты нашей действительности. С одной стороны — дело Васильевой, потрясшее небывалым государственным гуманизмом относительно хищения государственных средств небывалых размеров. С другой — смерть в отделе полиции Санкт-Петербурга 81-летней блокадницы, доставленной туда за кражу масла в магазине, которой, как оказалось, и не было. Или вот: сын генпрокурора Чайки открывает гостиницу в Греции за 25 миллионов евро, а в Воронежской области в очередной раз сгорают в пожаре беспомощные престарелые в доме-интернате по причине, ставшей уже привычной. «Массовая гибель социально незащищенных людей каждый раз происходит по одним и тем же причинам — недостаточное финансирование, обветшавшие здания, малочисленность персонала, особенно в ночные дежурства…». Это из официального заявления высокопоставленного чиновника, прозвучавшее — и растворившееся в небытии. Потому что нет никакого дела до тех стариков разжиревшей до неприличия элите, хоть даже малой толики их бестолково-избыточной роскоши хватило бы на починку тех обветшавших домов-интернатов по всей стране. Лицемерно провозглашающие себя религиозными людьми — они такое вытворяли в минувшем году с так называемой реформой в области медицины, что впору усомниться: а результат ли это бездарности руководства? А не умышленное это убийство социально незащищенного населения — чтобы расходы на пособия и пенсии сократить? Не для этого ли резко сокращают медперсонал в медицинских госучреждениях, ограничивают закупки импортных лекарств, приостанавливают разработку вакцин против смертельных болезней?

Картина из повседневности: 14 декабря у входа поликлинику в Пскове скончался пенсионер, с ночи занявший очередь к врачу... Или вот: В Москве из-за отсутствия необходимых лекарств совершают самоубийство больные раком профессор-кардиолог, ученый-ядерщик — а в ответ Роскомнадзор запрещает СМИ говорить о причинах самоубийств…

В неблагополучной стране, где сходит с ума начальство, заголовки новостей пестрили весь год сообщениями о трагедиях: в армянском Гюмри российский солдат расстрелял непонятно за что простую многодетную семью… Замглавы управления ЦБ в Благовещенске застрелил трех своих коллег… В Москве сгорела библиотека ИНИОН… Пожар в Казани в торговом центре унес жизни… В Омске обрушились казармы ВДВ…

Но удивительно ли, что все рушится и горит, когда законодательная власть, вместо того чтобы выводить страну из кризиса, принимает закон о нежелательных иностранных организациях, признает необязательным исполнение решений ЕСПЧ, засекречивает информацию о погибших военных в мирное время, отменяет приоритет международного права, разрешает главам госкомпаний не публиковать данные о доходах… Или… показательно уничтожает тоннами качественные продукты на глазах у полуголодного населения. Ну и под занавес — издает закон, разрешающий ФСБ открывать огонь «при значительном скоплении граждан» по женщинам и детям.

В Санкт-Петербурге от полицейского произвола погиб 5-месячный Умарали Назаров — и никто за эту смерть не понес ответственности.

Завершающим аккордом трагедий 2015 года в стране стала гибель совсем юного Влада Колесникова в Самарской области.

Не сгущающийся ли мрак — итог 2015 года?

Однако Нобелевская премия Светлане Алексиевич — это ведь о том, что голос человечности может быть услышан и найти отзвук. Трагедия в Париже отозвалась в ноябре горами цветов у посольства Франции в Москве — и нужно было ведь видеть лица людей, шедших в тот день с цветами... Море вдумчивых, настоящих лиц — не чудо ли, что такое можно увидеть в Москве? А ведь именно это мы видели 1 марта, и это были лица людей, пришедших почтить память Бориса Немцова. А еще есть теперь Немцов мост, и люди, в любую погоду дежурящие на мосту, и те, кто несет цветы, и останавливается, и не проходит мимо… Россия жива!

Людей сажают — а они остаются свободными. Ильдар Дадин во всеуслышание обличает систему в суде, а затем уходит в тюрьму с бодрой улыбкой, с сияющими глазами. Иван Непомнящих молчаливо обличает неправый суд чувством своей правоты — и тоже уходит в тюрьму ничуть не сломленный, с улыбкой благодарности тем, кто пришел его поддержать. С улыбкой, почти смеясь произносит последнее слово Дарья Полюдова. Образец непреклонной силы духа демонстрирует в суде Олег Сенцов.

Эти люди есть. С пониманием этого уходит сомнение в том, что Россия все-таки будет свободной. Нужно просто не утрачивать внутренней свободы самим — и зажигать свечу там, где сгущается мрак…

Графика Михаила Златковского/zlatkovsky.ru

[Елена Санникова]

http://3.3.ej.ru/?a=note&id=29490
28 МАРТА 2016,

ТАСС

Речь патриарха Кирилла, вызвавшую столько откликов, мало кто, очевидно, прочел до конца. Почти не замеченными в ней остались шокирующие факты современных гонений на христиан. «Сегодня на христиан обрушились такие гонения, каких не было никогда, — ни в Римской империи, ни в Советском Союзе. А мы живем так, будто ничего не происходит, — нас же не гонят», — сказал патриарх. Он сослался на данные международных организаций, согласно которым в мире ежедневно убивают около 300 человек только за то, что они — христиане. В Сирии, Пакистане, Афганистане, Ираке, Нигерии христиане не имеют никакой защиты. Есть места, где, убивая христиан, фундаменталисты вырезают целые селения. «Я говорил об этом громко и на встречах с президентами разных стран, и на международных собраниях, — но как будто никто ничего не слышал…» — заключил патриарх.

Но почему не эти слова патриарха стали сенсацией?

Может быть, потому, что если человек сначала заявляет, что гуманизм — это ересь, то все, сказанное после, уже не воспринимается?

И как-то уж так получилось, что теракты в столице Евросоюза прогремели ровно через день после того, как патриарх Русской православной церкви объявил гуманизм ересью. Приговор к 22 годам заключения в пыточных условиях наших тюрем военнопленной девушке по опровергнутому в суде обвинению прозвучал тогда же. Все одно к одному: эскалация насилия и жестокости в мире, ужесточение политических репрессий в России и — отрицание гуманизма главой Русской церкви…

Трудно воспринимать искренность отдельных правильных слов в длинных речах, где правда перемешана с полуправдой, утверждения — с лукавыми умолчаниями. Патриарх Кирилл выразил соболезнование жертвам терактов в Брюсселе, но это теряется на фоне невысказанных соболезнований жертвам российских бомбардировок в Сирии, число которых куда внушительнее. Напротив, в момент, когда естественно было бы ждать от главы христианской церкви призыва к обезумевшей власти о прекращении смертоубийства, явилось утверждение патриарха, будто бы военные действия России в Сирии оправданы и носят «оборонительный» (?!) характер.

О том, чтобы патриарх призвал власть к милосердию по отношению к политзаключенным, мы уже и не мечтаем.

Еще патриарх предложил богословски осмыслить корни терроризма. Но какая может быть специальная онтология у террора? Зло банально, как заметила философ Ханна Арендт. Зло примитивно и бездушно в независимости от того, исламский это терроризм или большевистский, государственный или антигосударственный, религиозный или сепаратистский. Нужно просто термины не подменять, а называть вещи своими именами. Если теракты в Брюсселе — это терроризм, то и бомбежки мирных населенных пунктов в Сирии — тоже терроризм. Если «Норд-Ост» и Беслан — это терроризм, то и тотальное разрушение Грозного и чеченских сел мощной российской артиллерией и авиацией — тем более терроризм.

Что же касается ереси, то ересь по определению — это ошибочное учение, искажающее фундаментальные основы христианской веры. Сначала подумалось, что патриарха Кирилла подвели спичрайтеры, которые плохо учились в семинарии — иначе он не назвал бы ересью то, что правильнее было бы назвать иноверием. Однако, прочитав текст внимательнее, я поняла, что патриарх предлагает бороться именно с христианами, вдохновленными концепцией прав человека.

Между тем Иисус Христос, имени которого практически не упоминает в проповедях патриарх Кирилл, называл человеколюбие единственным критерием близости человека к Создателю. Один из ярких примеров тому — вспоминавшаяся в церкви перед Великим постом притча о Страшном суде, в которой Господь называет своими только тех, кто посетил узника и больного, накормил голодного, напоил жаждущего. Те же, кто человеколюбия не проявил, оказываются чужими и чуждыми Богу в независимости от того, как они молились и во что веровали.

Призывом к милосердию и человеколюбию пронизано все евангельское учение. Сострадание и жертвенная любовь к ближнему — центральная его заповедь.

А концепция прав человека, рожденная в недрах христианской цивилизации, являет собой всего лишь действенный механизм защиты человека от насилия, от посягательств на его жизнь, свободу и достоинство со стороны разнообразных властных носителей зла, которых во все века хватало в избытке.

«Бог и совесть были главным судией, а главным авторитетом для человеческого суда был Божий закон», — утверждает патриарх, подразумевая, очевидно, что были когда-то времена, когда миром правили Бог и совесть. Но таких времен никогда не было. Были только совестливые люди, которые, надо сказать, во все века подвергались гонениям со стороны властей — как светских, так и церковных. Стоит помнить, что ведь и те, кто убивает сегодня христиан только за то, что они христиане, тоже, как правило, называют себя верующими. Вера в Бога, не сопряженная с верой в человека и человечность, порой оборачивается чудовищным злом.

Священник Сергий Желудков, стоявший у истоков правозащитного движения в Советском Союзе, придумал термин «анонимный христианин». В своем реферате «Христианство для всех», посвященном находившемуся тогда в мордовском политлагере атеисту Крониду Любарскому, отец Сергий разделил христиан на номинальных и подлинных. К числу подлинных он отнес и тех, кто не считает себя христианами, кто, может быть, никогда и не придет к церковной вере, но кто живет и действует в соответствии с евангельскими заповедями. Кронид Любарский не согласился называть себя христианином, между ними завязалась полемическая переписка, к которой постепенно подключился заметный круг людей. И первое, что бросалось в глаза в этом захватывающем диалоге, — удивительная деликатность к взглядам собеседника, уверенность в неотъемлемом праве оппонента иметь свою уникальную точку зрения, отличную от твоей.

В движении за права человека в Советском Союзе были и верующие люди, и атеисты. Был и принявший православие генерал Григоренко, и искрящийся добротой, но совершенно безрелигиозный Андрей Дмитриевич Сахаров. Была и православная Наталья Горбаневская, и атеист Павел Литвинов. Были священник Глеб Якунин и агностик Юрий Орлов. Кто-то из них понимал совесть как голос Бога в человеке, а кто-то верил в эволюционное происхождение совести, но важно не это. Важно то, что у этих людей была совесть. Защита прав человека приводила их в лагеря и тюрьмы, а это ведь и есть «душу свою — за друзей своих» (Ин.,15, 12-16).

В наши дни православные в России очень заметно разделились на два лагеря: православных христиан и номинальных православных. Среди последних встречаются и такие, кого правильнее было бы назвать антихристианами.

Но меня больше первые интересуют. Хотелось бы, чтобы не сомневались они, что защита прав человека — не ересь, а дело Божие. И не забывали, что милосердие, человеколюбие и заповеди любви — центральный постулат Евангелия.

А кого смущает авторитет патриарха, тот пусть вспомнит, что и первосвященник Каиафа был патриархом. Есть слово Божие, а пастыри и патриархи авторитетны лишь постольку, поскольку их слово и дело Ему соответствует.

Фото: Россия. Москва. 9 марта 2016. Патриарх Московский и Всея Руси Кирилл на церемонии освящения храма святого благоверного князя Александра Невского при МГИМО МИД России. Александр Щербак/ТАСС

[Елена Санникова]

http://3.3.ej.ru/?a=note&id=29891
7 ИЮЛЯ 2016,

Виктор Краснов из Ставрополя попал под суд за высказывание «Бога нет», написанное в ходе дискуссии в сети «ВКонтакте».

Пытаюсь вспомнить: а в атеистическом Советском Союзе могли ли засудить за фразу «Бог есть»? Создать неприятности могли: отчислить из вуза, выгнать с престижной работы. Но чтобы за исповедание веры под суд попасть, нужно было, по крайней мере, воскресную школу открыть или в подпольной типографии Евангелие отпечатать. За такую деятельность сидели в те времена баптисты, адвентисты, пятидесятники да и священников в списках политзаключенных было немало. Но чтобы за подобное высказывание в дискуссии посадили верующего по доносу атеиста — такого вспомнить не могу.

Можно ли сказать, что нынешние «инквизиционные» репрессии более жесткие, чем былые атеистические?

Не думаю. Просто сегодня у нас больше хаоса, неразберихи и абсурда в нашем правовом, так сказать, поле. Подумаем: если в детском саду ребенку усиленно внушали, что Бога нет, а к 35-летнему возрасту, никуда не уезжая, он оказался в стране, где за фразу «Бога нет» могут посадить — что можно сказать о психическом здоровье такого общества? Об адекватности его правовой системы?

Даже судья в Ставрополе понял наконец, что тут что-то не так, и приостановил дело «для проведения дополнительной экспертизы». Однако же не закрыл «за отсутствием состава преступления», и Краснов по-прежнему под судом. Кроме всех судебно-следственных перипетий ему пришлось уже пережить целый месяц психбольницы, где, впрочем, его признали вменяемым.

Весть о приостановке этого абсурдного процесса порадовала нас еще и тем, что накануне вечером мы провели христианский пикет в защиту преследуемых «за оскорбление чувств верующих». На одном из плакатов как раз содержалось требование прекратить суд над Виктором Красновым. Возможно, это и случайное совпадение, что суд приостановили на следующий день, но, как заметили активисты, обмениваясь репликами в сети, ничего случайного не бывает.

Меньше повезло Максиму Кормелицкому, блогеру из Новосибирской области, которого приговорили к 1 году и 3 месяцам колонии за репост картинки в сети «ВКонтакте» с экспрессивной критикой крещенских купаний в проруби.

«Мои чувства оскорбил не Кормелицкий, а те, кто написал на него донос», «Чувства верующих оскорблены решением суда», «Свободу Максиму Кормелицкому!» — гласили плакаты на пикете.

Эта гражданская акция верующих людей прошла в Лермонтовском сквере, почти безлюдном, хорошо видном лишь проезжающим по Садовому кольцу машинам. Другие, более заметные места Москвы префектура Центрального округа согласовывать для такого пикета категорически отказалась.

Надписи на плакатах, принесенных на пикет христианами разных конфессий, были адресованы и власти, которая в нарушение конституционных норм использует «чувства верующих» для политических репрессий, и так называемым православным активистам, действия которых с христианским миропониманием несовместимы.

Максим Кормелицкий был осужден после того, как Юрий Задоя и Василий Веселов, «православные активисты» из Новосибирска, написали заявление в следственные органы. Такое заявление на идеологического оппонента называется доносом, подобные действия давно уже заклеймены общепринятыми нормами морали как низость и подлость.

«Из всех апостолов доносил только Иуда» — такой плакат держала на пикете Дарья Масленникова, духовная дочь Александра Меня.

«Христос ни на кого не доносил, а сам был предан на смерть. Он говорил: ‘’Прощайте, и прощены будете’’» — написала на плакате Мария Рябикова, духовная дочь Глеба Якунина.

«Духовные скрепы» доносчиков — это не заповеди Христа, а злые страсти» — гласил второй ее плакат.

«У слепой веры злые глаза» — плакат с цитатой из Ежи Леца держали поочередно историк Ирина Карацуба и культуролог Елена Волкова.

И конечно же, не сговариваясь, участники пикета принесли плакаты с цитатами из Евангелия: «Не судите, да не судимы будете», «Прощайте, и прощены будете», «Любите врагов ваших, благотворите ненавидящих вас, благословляйте проклинающих вас и молитесь за обижающих вас», «Итак, будьте милосердны, как и Отец ваш милосерд».

Этих цитат достаточно для того, чтобы понять, что христианство проповедует милосердие и любовь, а люди, инициирующие репрессии и гонения, не могут называться христианами. Впрочем, не удивлюсь, если окажется, что многие из них просто не знают о том, что православие — это христианская конфессия. Правильнее было бы таких людей называть не «православными активистами», а разрушителями церкви.

«Христианская вера не нуждается в такой защите. Христос призывал к любви, а вовсе не к тому, чтобы во имя Его сажали людей в тюрьму. Это просто безумие, это — фашизм, и такое решение суда — это прямое оскорбление чувств настоящих христиан», — сказал на пикете корреспондентам правозащитник Сергей Шаров-Делоне, комментируя приговор Максиму Кормелицкому.

Справедливости ради следует заметить, агрессия и идеологическая ненависть «православных активистов», унаследовавшая дух тоталитарных идеологий, не является инициативой Московской патриархии, которая подвергается критике не только «слева», но и «справа» — от священников, которые осуждают патриархию за экуменизм, патриарха — за встречу с папой Римским. Однако патриархия долгие годы держала своим рупором проповедника агрессии Всеволода Чаплина, отвратившего множество людей от православия. Она почти никак не реагирует на действия погромщиков и скандалистов типа Энтео, а уж практику доносов не осуждает вовсе. На днях Патриаршая комиссия по вопросам семьи, защиты материнства и детства высказалась за применение побоев в воспитании детей, что якобы является «традиционными семейными и нравственными ценностями». Чем больше укрепляет свои позиции во власти верхушка иерархии РПЦ, тем больше усиливаются гонения на христиан внутри церкви: искренне и деятельно проповедующих священников лишают приходов, без причины переводят с места на место, запрещают в служении.

В этих условиях христианам следует активнее высказываться против всего этого фарисейства, выступать против агрессии и фанатизма, противостоять псевдоправославию. В особенности же следует выступать против инквизицонных замашек судебной власти, против уголовного преследования граждан «за оскорбление чувств верующих».

Фотографии автора. Полностью фоторепортаж можно посмотреть здесь:
https://fotki.yandex.ru/users/elenasan59/album/228806/

[Елена Санникова]

http://3.3.ej.ru/?a=note&id=30302
19 ОКТЯБРЯ 2016 г.

ТАСС

Юные комсомольцы в своей «акции» у Музея ГУЛАГа наглядно продемонстрировали сущность своего комсомола, да и собственную садистскую сущность. Возможно, повесили бы и живого человека, если бы время благоприятствовало. Что поделать — таков посыл большевизма: вешать. Других методов полемики большевизм не знает, нам еще раз напомнили это. Равно как и то, в каком дичайшем состоянии находится наше общество, где молодежь ищет самореализации в начиненных ненавистью объединениях — от крайне левых до крайне правых.

Стоит заметить, что на сайте РКСМ(б) поступок юных вешателей не замолчали, не осудили, а назвали правильным делом. Впрочем, какой спрос может быть с организации, провозглашающей целью социалистическую революцию с последующим переходом от социализма к коммунизму? Клоунада, хоть и не смешно.

Страшнее другое. Казнь через повешение ушедшего уже из жизни писателя — это не просто хулиганская выходка горстки трагикомичных маргиналов. Это посыл эпохи, повседневная реальность наша, в которой за слово правды убивают реально. Какой может быть спрос с этих юнцов в стране, где официальное лицо во всеуслышание предлагает размазать по асфальту печень инакомыслящих? Не власть ли взращивает этих мутных вешателей своей повседневной агрессивной пропагандой?

И если нынешние комсомольцы повесили куклу Солженицына на ворота музея, посвященного памяти ни в чем не повинных жертв политических репрессий, то действующая власть вешает и удушает сегодня не кукол, а дело жизни великого писателя. Что было целью титанического труда над «Архипелагом ГУЛАГ», как не преодоление зла, предание огласке безумного кошмара ради того, чтобы это эпохальное зло не повторилось, чтобы ГУЛАГ не вернулся?

ТАСС

Сегодня можно подивиться лицемерию политический системы, которая одной рукой допускает к изучению в школах «Архипелага ГУЛАГ» Солженицына и «Колымских рассказов» Шаламова, а другой возрождает сталинский ГУЛАГ. Власть демонстрирует и приводит в действие дикое заблуждение, будто насущные проблемы общества и страны можно решить с помощью арестов. Парламент бешеными темпами ужесточает законодательство, вводя за ненасильственные преступления такие санкции, какие и сталинским законодателям не снились. А исполнительная власть работает по принципу: чем больше приговоров, тем лучше, при полнейшем безразличии, виновен человек или не виновен.

Система под завязку заполняет тюремные камеры и зоны, делегируя системе ФСИН — прямой наследнице сталинского ГУЛАГа — безграничные полномочия по уничтожению попавших в ее жернова.

Сказать спасибо, что не расстреливают? Пожалуй. И песенку Кима можно вспомнить:

И за то, что не жгут, как в Освенциме,

Ты еще им спасибо скажи…

Вот что написала на днях в соцсети член московской ОНК журналист Зоя Светова о своем последнем посещении тюрьмы «Матросская тишина»:

«…Камеры туберкулезной больницы… Больные арестанты находятся в антисанитарных ПЕРВОБЫТНЫХ условиях — раздолбанный при обыске унитаз типа крокодил, текущие краны, десяток лет неремонтированные стены. Больные туберкулезом, к которым по несколько дней не приходят врачи. В одной камере вместе сидят туберкулезники с открытой и закрытой формой туберкулеза. Уже не в больнице, а в одной из маломестных камер на два человека — ЧЕТЫРЕ дня находятся, именно находятся, потому что сидеть там невозможно — ШЕСТЬ человек. Они там ни стоять, ни сидеть, ни лежать не могут — места на всех нет. Камера 8 квадратных метров, делим вместе с изумленным сотрудником на шесть — получается чуть больше метра на человека! Между тем на днях в этом СИЗО, как и во всех других проходила инспекторская проверка ФСИН России. Похоже, ни в туберкулезные камеры, ни в эту переполненную камеру никто из инспекторов не заходил…
Жалобы в тюрьме все те же, что и все семь лет, что я по этой тюрьме хожу — нет врачей, нет лекарств, выведите к стоматологу. Не выдают справки о здоровье, на суды спускают на сборное отделение в 6 утра, а конвой приезжает в 11 утра. Пять часов арестанты проводят в переполненных стаканах. Голодовки по уголовным делам — прокуроры не приходят. Никому нет дела до голодающих, люди сходят с ума. В больнице Матросской тишины некомплект врачей 88 человек. Нет и главного врача — уволился неделю назад…»

Это не «Архипелаг», не эпоха Сталина. Это — сегодня и сейчас. И ведь заметим: в таких условиях сидят не осужденные, а помещенные в тюрьму в качестве меры пресечения до следствия и суда. А что их ждет потом, когда они будут осуждены? И не надо себя утешать, что это преступники, заслужившие страдания. Попасть туда сегодня может каждый, виновен он или нет.

Язвительные публицисты не раз в эти дни помянули Солженицына: мол, хулиганы славу ему вернули, а то, дескать, став государственником, он сам себя прежнего похоронил. Однако уместно ли в свете этого сюжета поминать произошедшие с поздним Солженицыным перемены? Не лучше ли перечесть «Архипелаг» и задуматься о том, почему за столько долгих лет не преодолела страна этого кошмара. «Архипелаг» задал высокую планку сострадания к человеку. Дальше уже — дело читателя и гражданина, проснется ли он к тому, чтобы хоть что-то сделать самому для преодоления кошмара.

Ну предположим, не оставил бы тему ГУЛАГа Александр Исаевич. Ездил бы по тюрьмам, вернувшись в страну, взывал бы к власти о милосердии, страдал бы душой о зэках сегодняшних, а не о Столыпине. Могло ли это изменить хоть что-то к лучшему, если бы все остальные при этом сидели сложа руки?

Почему сегодня только Зоя Светова, Анна Каретникова да еще две-три женщины об этих ужасах пишут? Сами мы — много ли делаем для того, чтобы протянуть руку помощи осужденному без вины, чтобы добиться облегчения условий арестанту? Часто ли пишем письма политзаключенным, в конце концов, помним ли о них вообще и об их судьбах стране и миру напоминаем?..

Ведь только от градуса милосердия в обществе зависит, жив будет ГУЛАГ или превратится в музеефицированное прошлое.

Фото: 1. Россия. Москва. 1 ноября 2015. Новое здание государственного музея истории ГУЛАГа в 1-м Самотечном переулке. Юрий Смитюк/ТАСС
2. Хабаровск. 02.03.1994. Писатель Александр Солженицын по пути следования из Владивостока в Москву прибыл в Хабаровск. На снимке : Александр Солженицын дает автографы жителям города. Владимир Табаращук/ТАСС.

[Елена Санникова]

http://3.3.ej.ru/?a=note&id=30471
2 ДЕКАБРЯ 2016 г. ЕЛЕНА САННИКОВА

Два заявления прозвучали в минувший понедельник практически одновременно. Заместитель главы ФСИН Валерий Максименко назвал Ильдара Дадина «талантливым имитатором». Несколько часов спустя в Сахаровском центре родственники заключенных колонии, в которой содержится Ильдар Дадин, рассказали о жесточайших истязаниях и пытках.

Заместитель главы ФСИН произнес набор общих фраз. Родственники заключенных в деталях рассказали о преступлениях администрации колонии. Факты прозвучали более страшные, чем те, что сообщил Ильдар Дадин.

Не Дадин оказался «талантливым имитатором», а Максименко – талантливым демагогом, который пытается выгородить свое ведомство и «заболтать» жесточайшую проблему. Будто бы следуя законам жанра, этот чиновник поблагодарил «хороших» правозащитников, которые «не поддались на провокации и сохранили независимость» (какие провокации? от кого независимость?). Затем пожурил «нехороших» правозащитников, которые зачем-то специально дискредитируют сотрудников ФСИН и ради этого специально собирают «недостоверные факты»… В ходе проверки, мол, ничего не подтвердилось (стандартная, до боли знакомая формула дежурной отписки), и потому эти «нехорошие» не имеют «ни единого достоверного и подтвержденного факта». Свое ведомство Максименко назвал открытой и прозрачной структурой.

Достоверные и подтвержденные факты прозвучали в тот же день на пресс-конференции. Люди рассказали о том, как заключенных часами держат на морозе в одном нижнем белье, как целый год человека держат в штрафном изоляторе, максимально допустимый срок содержания в котором – 15 суток. Рассказали о том, что такое растяжка, пронизывающая тело нестерпимой болью и рвущая сухожилия. Брошенного на пол заключенного избивают ногами, бьют по голове. После избиений по голове специальными молотками у заключенных появляются эпилептические припадки…

Система ФСИН, эта прямая наследница сталинского ГУЛАГа, была и есть глубоко закрытая для посторонних глаз структура. Если бы только в Сегеже садисты орудовали, неужели руководство ведомства не потрудилось бы навести порядок в этой колонии, сменить начальство, восстановить законность в отдельно взятом исправительном учреждении? Но колоний, подобных ИК-7 в Сегеже, по стране – не одна и не две, а целая сеть, которая имеет кроме всего прочего и огромную коррупционную составляющую. Потому заместителю главы ФСИН и приходится лгать, успокаивая уставшую от стрессовой информации общественность и демонстрируя уверенность в безнаказанности своих коллег.

О том, что в местах лишения свободы бьют и пытают, известно давно. Правозащитники много лет уже пытаются донести до людей весь ужас и ад нашей пенитенциарной системы, которую жизненно необходимо реформировать. Правозащитники говорили о том, что на заключенных тренировался действовать дубинками ОМОН, что в администрации колоний нередко работают откровенные садисты, избивающие и истязающие заключенных собственноручно. Много говорилось о том, что самые низы уголовного мира – насильники и закоренелые убийцы – используются начальством для подавления других заключенных. Так называемые «секции дисциплины и порядка», в которых орудовали подобные уголовники, официально отменены, этого добиться удалось, но та же практика действует теперь неофициально. И о том, что существуют пыточные колонии, в которых «профилактические» избиения начинаются сразу же при поступлении заключенного с этапа, и о том, что в системе ФСИН бытуют пытки, сравнимые по жестокости со средневековыми, что уровень унижения и подавления человека и человеческого достоинства зашкаливает, – обо всем этом многократно писалось, на конференциях и круглых столах говорилось и обсуждалось… Да вот только до широкой общественности плохо доходило. Нужно было попасть в Сегежскую колонию такому человеку, как Ильдар Дадин, чтобы общество проснулось и заговорило об этом.

Условия содержания заключенных – это как лакмусовая бумажка. Там, где они человечны – человечно и все общество. В таких странах резко снижается уровень преступности, повышается социальная защищенность каждого человека. А там, где за решеткой и колючей проволокой унижают и бьют – все общество неблагополучно. Сегодня бьют преступника, завтра – случайно угодившего за решетку человека, а там уж, глядишь, и невиновные начинают попадать в тюрьмы, потому что жестокость и беззаконие, как зараза, расползаются по всей правоохранительной системе страны. А от этого уже – один шаг до политических репрессий, до ситуации, когда количество политзаключенных в стране возрастает день ото дня, а узники совести, заступавшиеся за других людей, попадают в пыточные зоны.

Не следует забывать, что ГУЛАГ-ГУИТУ-ФСИН – очень сильное ведомство, имеющее свое лобби во всех структурах власти. Мы наблюдали недавно, как злонамеренно была разрушена правозащитная составляющая системы ОНК, с таким трудом выстроенная гражданской общественностью. Ведомство отстаивает свою закрытость, борется с правдой о себе, утверждается в чувстве своего права на полный произвол.

Это прекрасно продемонстрировал заместитель главы ФСИН Максименко, назвав Ильдара Дадина «талантливым имитатором». Его не смущает то, что Ильдара Дадина необозримое множество людей знает как человека абсолютно прямолинейного и правдивого, который ни при каких обстоятельствах не скажет лжи или полуправды.

Ильдара Дадина сегодня мучают и медленно убивают за то, что он называет происходящее простым и ясным словом: фашизм.

Странно было бы надеяться на то, что эта система сама будет себя реформировать, сама будет пытаться искоренить садизм и произвол в своих тюрьмах и колониях.

Надеяться можно только на неравнодушие общественности, на активную гражданскую позицию людей, не желающих мириться с этим кошмаром.

Фото: Интерпресс/ТАСС/Игорь Акимов

[Елена Санникова]

http://ej2015.ru/?a=note&id=30762
17 ФЕВРАЛЯ 2017 г.

ТАСС

Совет по правам человека при президенте РФ не пустили в карельские колонии. И на круглый стол, организованный Советом в Петрозаводске, УФСИН Карелии демонстративно не явился.

Это не стало сенсацией, не вызвало всплеска удивлений и возмущений. На пресс-конференцию в «Интерфаксе», проведенную Советом по правам человека по итогам поездки в Карелию, тоже пришло совсем немного людей.

Правозащитник Андрей Бабушкин сказал на пресс-конференции, что отказы отдельным членам СПЧ в посещении колоний случались и раньше. Но чтобы весь Совет по правам человека и развитию гражданского общества во главе с его председателем Михаилом Федотовым в колонии не пустили — это уже что-то новое.

«Наверное, не секрет, что одна из причин нашей поездки в Карелию — это ситуация с Ильдаром Дадиным в колонии № 7, — сказал Андрей Бабушкин. — До нашей поездки туда уже выезжали правозащитники, но они не смогли провести полноценную проверку, потому что им — Игорю Каляпину и Павлу Чикину — сделать этого не дали, отказавшись предоставить личные дела осужденных… Почему нас не пустили? Думаю, не ошибусь, если скажу, что значительная часть карельских колоний — это колонии пыточные, где режим содержания, правила внутреннего распорядка, полномочия сотрудников существуют не для достижения цели наказания, исправления осужденного, а для того, чтобы сломать человека, унизить его. Чтобы фактически спровоцировать человека на неуважение к закону и обществу».

Бабушкин привел пример заключенного, который пожаловался уполномоченному по правам человека Татьяне Москальковой на унижения и жуткие условия содержания, а после отъезда омбудсмена был направлен в штрафной изолятор.

«За что? Изучаем в прокуратуре постановление. “Осужденный молился во время, отведенное для выдачи письменных принадлежностей, — 15 суток штрафного изолятора… Молился во время, отведенное для написания писем, — 15 суток ШИЗО... Молился во время, отведенное для прослушивания радиопередач…” Что за радиопередачи? Выясняем: надиктован текст с выдержками из Правил внутреннего распорядка на 5 минут, и полтора часа подряд с максимальной громкостью этот текст повторяют. А когда человек, защищая свою психику, начинает молиться, это является “нарушением правил внутреннего распорядка” и его за это помещают в ШИЗО. Более того, правила внутреннего распорядка в ШИЗО и ПКТ, утвержденные начальником ИК-7 майором Косиевым, не предусматривают ни времени для зарядки, ни личного времени осужденного, а на посещение туалета отводится 5 минут. При этом по «правилам» туалет можно посещать один раз в день, совмещая посещение туалета с умыванием. То есть если человек решил перед сном умыться и, извините, сходить в туалет, это, с точки зрения руководства УФСИН Карелии, является нарушением правил внутреннего распорядка и должно влечь за собой взыскание. Меру дисциплинарного взыскания они знают только одну — помещение в штрафной изолятор. И так не только в ИК-7, в ИК-1 в карантине процветало избиение осужденных. Понятно, что при такой ситуации в колониях есть что скрывать, есть причины не пускать Совет».

Андрей Бабушкин рассказал о преследованиях заключенных по религиозным мотивам: людям мешали молиться, мусульман заставляли есть свинину. Преследовали не только мусульман. Христиане за православные молитвы тоже подвергались репрессиям.

«К сожалению, ФСИН России, с нашей точки зрения, утратил контроль за процессами в ряде регионов, в том числе в Карелии. Мы видим, что в этих регионах создание пыточных колоний поставлено на широкую ногу. Борьбу с пытками в лучшем случае имитируют. А когда кто-то из руководителей ФСИН начинает по-настоящему бороться с пытками, некие силы бьют его по рукам. Мы видим, что отработаны механизмы, которые позволяют превращать требования режима в орудие жестокого и унижающего человеческие достоинство обращения с людьми. И мы видим, что на сегодняшний день ни у прокуратуры, ни у следственного комитета, ни у руководства ФСИН России механизма выявления и пресечения пыток практически нет. Ни одного случая полноценной проверки… А ведь можно обеспечить сохранность записей видеорегистраторов, принять меры прокурорского надзора. Ничего не делается. Один раз прокуратура сделала представление о незаконном взыскании — так начальник ИК-7 обжаловал его в суде. И этот человек по-прежнему находится во главе колонии. Незадолго до нашего приезда ему даже за что-то объявили благодарность…»

Достаточно горячо выступил на пресс-конференции член СПЧ журналист Максим Шевченко:

«Я считаю, что это не позиция карельского УФСИНа, я считаю, что это — позиция центрального руководства, которое хочет создать прецедент изоляции зон, этой чудовищной тюремной системы, от независимых глаз, от правозащитников и юристов. Идет заморозка режима, заморозка защиты осужденных. Современная российская зона уже тяготеет к сталинскому ГУЛАГу, о котором — пишите, выжившие, но что там происходит сейчас — в Воркуте, в Караганде, в Магадане — только хозяин знает, только он распоряжается жизнями и судьбами тех, кто там оказался. Это – очень опасный прецедент, потому что теперь во всех регионах, откуда приходят в Совет жалобы на невыносимое пыточное содержание заключенных, на то, что начальники мест заключения используют труд заключенных как рабский труд для личного обогащения, то, с чем мы столкнулись в Челябинской области, в Копейкой колонии… Это очень простая практика. Когда написано в ведомости заключенного, который работает по 10 часов в сутки, что его месячная зарплата — 18 рублей (я не оговорился, не 18 тысяч, а 18 рублей!), то знайте, что все его деньги отбирает себе руководство колонии, а стало быть, руководство УФСИН. Я не боюсь этих обвинений, потому что это — использование рабского труда. Мы критикуем ГУЛАГ, и совершенно справедливо, за "пайку в обмен на труд", а тут изменилось только то, что исчезли красные звезды, в остальном система стала еще даже более бесчеловечной, еще более закрытой. И если в гулаговское время хозяин зоны как бы боялся открыто обогащаться, хотя, как мы знаем по воспоминаниям Шаламова или Солженицына, многие позволяли себе это, то сейчас они не боятся. Они воспринимают колонии, колонии-поселения и так далее как источник имущественного дохода для себя и для руководства УФСИН. Я готов ответить за это слова, и если они скажут, что их оскорбляют, пусть докажут свою правоту, пустят нас во все зоны, дадут встретиться со всеми заключенными, которые находятся в такой ситуации…»

Саботаж попытки диалога с Советом по правам человека говорит, по мнению журналиста, о двух вещах: в колониях Карелии происходит нечто настолько ужасное, что руководство УФСИН предпочло пойти на скандал, лишь бы Совет не увидел, какова реальная ситуация. Второе — это попытка общего замораживания режима в стране в интересах номенклатурной знати. У системы ФСИН эти интересы носят и финансовый характер, это совершенно очевидно.

«Данный эпизод не имеет отношения к республике Карелия, а имеет отношение к деятельности и политике ФСИН России», — сказал Максим Шевченко.

Картина действительно странная: правозащитный совет при президенте страны устраивает в регионе круглый стол на тему прав человека в местах лишения свободы, на него приходят представители руководства республики, МВД, прокуратуры, депутаты Заксобрания и прочие официальные лица, а от УФСИН — ни одного человека!

На вопрос, не является ли поступок УФСИН по отношению к СПЧ плевком в лицо президенту, Михаил Федотов ответил на пресс-конференции уклончиво: в законе, мол, есть перечень лиц, которых в колонии и тюрьмы обязаны пускать безоговорочно, и надо всего лишь законодательно дополнить этот перечень членами Совета по правам человека при президенте.

Михаил Федотов рассказал об эпизоде в женской карельской колонии № 9, где заключенной объявили взыскание за то, что она не поздоровалась с сотрудником администрации, который вошел в женский туалет. «По-моему, в этой ситуации она должна была ему просто оплеуху отвесить! А вместо этого получила дисциплинарное взыскание». Он также рассказал о бывшем заключенном одной из карельских колоний, присутствовавшем на круглом столе, которого очень жестоко избивали и ставили на растяжку, то есть сажали на шпагат. При этом он никакой не «вор в законе», но почти весь срок провел в ШИЗО!

«Я считаю, что люди в колониях, в СИЗО, в изоляторах временного содержания, точно так же, как люди в психоневрологических интернатах, в психиатрических лечебницах, — все они находятся в уязвимом положении. Они максимально бесправны. Поэтому очень важно следить за тем, чтобы их права были защищены», — заявил Михаил Федотов.

В отчете о трехдневной поездке Совета по правам человека в Карелию речь шла не только о местах заключения. Раиса Лукутцова рассказала о положении со здравоохранением в республике, Мария Большакова — о положении военнослужащих, Лилия Шибанова — о ситуации с выборами. Михаила Федотова больше всего взволновала ситуация с обветшавшими холодными бараками, в которых до сих пор живут люди. В одном из домов, куда предложили переселиться из таких бараков, отсутствовало паровое отопление, не удивительно, что люди отказываются в него въезжать: дороговизна отопления электричеством не по карману, не говоря о возможности сбоев в подаче электричества, при которых дом вымерзнет вместе с людьми. Были озвучены проблемы жителей пятикилометровой приграничной зоны, где с недавних пор запрещено останавливаться въезжающим в страну. Проблемы коренных народов Карелии, которые могут утратить родной язык: Карелия — единственная республика, где родной язык коренного народа не является официальным языком. Проблема переселения жителей Валаама в близлежащую Сортавалу: Максим Шевченко считает, что дома, в которых эти люди прожили всю жизнь, нужно безоговорочно отдать монастырю, Михаил Федотов призывает сделать этот процесс как можно более человечным. Раису Лукутцову обеспокоило, что 85% обратившихся в СПЧ за помощью людей — психически нездоровы: очень остро стоит вопрос о психиатрической помощи населению.

Конечно, все эти проблемы меркнут рядом с ужасом карельских колоний. Слушая о них, невозможно вообразить, что во всех остальных сферах, включая и психическое здоровье граждан, может наступить благополучие, пока где-то рядом за колючей проволокой одним людям будет дозволено относиться к другим с запредельной жестокостью.

Фото: Россия. Алтайский край. 12 января 2017. Вид на исправительную колонию №5 в городе Рубцовске, в которую переведен оппозиционер Ильдар Дадин, осужденный за нарушение правил проведения митингов. И. Дадин отбывал наказание в Сегежской колонии в Карелии, где написал открытое письмо о пытках в российских исправительных учреждениях. После доклада об открытом письме президенту Владимиру Путину в карельскую колонию были посланы проверяющие, дело Ильдара Дадина взял на контроль Совет по правам человека. Алексей Цвайгерт/ТАСС